XXXIII
Послание о пользе страстей
Напечатано в журнале «Драматический вестник», 1808 г., ч. V (прибавление), стр 138–144, с подписью «К». «Послание» написано, вероятно, не позднее 1807 г.; в этом году вследствие Тильзитского мира с Наполеоном официально прекратилась торговля с Англией, так что едва ли Крылов мог после этого написать об «английской карете щегольской» в Петербурге (стих 133).
Как и в «Письме о пользе желаний», Крылов излагает в «Послании о пользе страстей» учение современных ему философов-материалистов. Имеется в тетради ПБ.
Варианты тетради ПБ:
ст. 11
Хотя кричат, что вещи все равны,
ст.
[Он должен быть наш царь и властелин]
ст.
[Гнушаяся рекою, пить из лужи]
ст. 21–22
Чтоб, мир презря, расставшись с заблужденьем,
Питать себя единым рассужденьем.
После стиха 22 зачеркнуто
Роскошный стол лишь только не для нас,
По смерти нам годится он в запас.
Мой друг, мы там успеем насудиться.
Там плоти нет, так нет других и дел;
А здесь сердца нам розданы в удел,
Так надобно успеть повеселиться.
Здесь ум хорош, да только с тем, чтоб он
С покорностью у сердца брал закон;
А если он дать хочет сердцу давку,
Тогда, мой друг, скорей его в отставку.
Позднее начата новая редакция:
Роскошный стол, где пищи нет другой…
ст. 23
[Что б сделал ум в сем мире без страстей?]
ст. 27
[А мудрость нам, нахмуря брови, врет]
ст. 32
[На что во всем щедра природа к нам?]
ст. 34
[Ей суд такой и скучен и обиден.]
[Ей суд такой досаден и обиден]
ст. 46
[А не бесстрастные, холодны Диогены.]
ст. 47–48
На что бы нам огромные палаты?
Плоды, вино и ткани дальних стран,—
ст. 69
Не заменил он люстрами светила:
ст. 71
Он кроме яств не знал столу уборов…
ст. 75–76
И твердо знав пременчивость природы,
Как стоик ждал конца дурной погоды;
ст. 95
Художества, науки воцарились;
ст. 99
Орфеев страх, надмение Менандров;
Поcле стиха 109 — вместо стихов 110–133:
Для Греции потребен стал Езоп,
Xанжовый поп, да сказочник Антроп,
Жеманкиной Лафлер для модной чоски.
Художества связали крепче мир.
Для щегольства нам нужен Казимир,
Голанское белье для прочной носки,
В Америке трудится бездна рук,
Из тростника даря приятны соки,
И сахаром в Европу шлет оброки,
Чтоб наших бар умножить пухлый тук,
Я вкруг себя зрю сокращенье света —
Там вижу вкус французского корнета,—
Там аглинской кареты слышу стук.
Всё сближилось и всё в связи со мной,
ст. 136
Куда взгляну — торговлю вижу я.
ст. 139–142
Вягляни важней, оставим шутки мы,—
Великие и сильные умы
Выходят вдруг, пленяся страстью славы.
Чтоб удивить или пленить весь мир —
ст. 147–148
Который был велик и груб и толст.
А он в него вливает жизни пламень.
вм. ст. 152–154
И мудрецы имеют ту ж повадку.
Хоть сладко пел на лире Амфион,
Но страсть его была давать закон.—
Из платы здесь трудятся грязны руки,
Из платы ж здесь трудятся и науки
ст. 157
Замолкнут вдруг Платоны, Аристоты,
ст. 160–162
Держась за них, в храм славы все идут,
Держась зa них, людей нередко мучат.
Держась за них, добру их много учат.
Лафлер и Казимир — видимо, имена парикмахера и портного.
Тук — жир.
Корнет — чепец (франц.).
Амфион — мифический музыкант древней Греции, повелевавший даже камнями, послушными звукам его лиры.