Слишком долго! Короче, короче давай, не дли.

Вроде крика чайки, крика её вдали.

Ту сермяжную правду, что в гору, в гору, в пыли,

тащит задницу, — в задницу и пошли.

Ту сермягу, что в гору, с крестом, в пыли,

нерадивым шагом, шагом, подмётки стоптав… Мели

раболепное что-нибудь, кланяйся господам земли.

Не водись с делягами: все они там врали.

Пусть рядят и судят, рядят и судят. Ей-ей,

лучше быть одному, одному, чем пасти свиней

иль, скосив глаза, глаза с высоты своей,

с высоты распятья услышать: «Распни, убей!»

Лучше cкука, чем дрожь или смерть. Глупей

быть трагической ложью, чем просто никем. Ничей.

Для Того, Кто «Мой!» шипит, не зная что из очей

вдруг пролил?сь, — и нет её горячей.

Будь уж лучше как пращур, пращур Твой Авраам,

что во гневе сына волок: «Предам,

как ягнёнка его огню, мол, я предан Тебе…» — а там

сын, глядишь, убёг под шумок, и — никто за ним по пятам.