5
Был Деникин – нет его. Врангель-генерал остался, саблям острым на закуску.
За старым Турэцьким валом
Чорный Врангель, злый барон,
Вин не вытрымав удару,
Загубыл останний трон!
– Ну вот, товарищ Бурсак, оставляю тебе отряд. Ждет меня в пролетарском Харькове работа важная, партийная. Надеюсь на тебя, брат мой названый.
– Не подведу, товарищ Химерный!
Рвалысь з видблыском снаряды,
Лютував гнилый Сиваш,
Йшлы впэрэд бийци брыгады
Крым узяты з боем наш!
– Сказать тебе должен, брат мой. Не хочется, а должен… Страшен ты стал, бойцам нашим, и тем боязно. Гложет тебя что-то, не отпускает. Будто и вправду ведьмы и чаклуны, в которых наука верить не велит, заморочили тебя, мертвяком-оборотнем сделали. Потому и в домовину заколотил тебя пан – от беды подальше. Говорят, пленных не берешь, мирный народ расстреливаешь, детей и женщин не щадишь. Страшно за тебя, товарищ Бурсак, – и за всех остальных страшно.
Хвыли хлюпалы солони,
Лип до ниг холодный мул,
Навкругы – туман з морозом,
И снарядив гризный гул…
– Правда твоя, товарищ Химерный. Сам себе страшен бываю. Душит меня мара, словно мертвецы в их проклятый Жиловый понедельник ко мне все разом подступили. И веки порой не поднять, тяжелые они, железные. Вели расстрелять меня, брат! Приму приговор твой.
«Упэрэд, ударна група,
Вал узяты!» – в ничь нэсло,
Скилькы там геройив трупом
У бою тогда лягло!..
– Не поднимется моя рука на брата по классу, товарищ Бурсак. Видать, и я силы потерял на проклятой войне. А главное, в тебя крепко верю. Кончаются бои, новая жизнь настает, счастливая да вольная, Оксана Бондаренко, красавица наша, с тебя глаз не сводит. Гони мару, товарищ Бурсак! Гони прочь смерть проклятую!
Вал взялы, мов блыскавыця;
Понеслось: «Ура! Вогонь!»
Впала врангельска фортеця
Й розшматованный погон!
Нет и Врангеля, на веки вечные за морем сгинул! Только не время еще по хатам, товарищ Бурсак, ой не время!