на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 4

Казалось, не успела Лу положить голову на подушку, как уже рассвело. Но было так приятно полежать немного, перебирая в уме волнующие события вчерашнего вечера! По воскресеньям завтрак всегда был немного позже, и к тому времени, как она явилась на кухню, у Джима уже пылали куб и плита, и он наполнял кипятком заварочный чайник для первой утренней чашечки, которую они всегда с удовольствием выпивали вместе.

— Привет, Лу. Ну, как сегодня поживает наша танцорка? По крайней мере, под глазами у тебя мешков нет. Ну, хорошо повеселилась?

— Конечно, Джим, — с энтузиазмом ответила она. — Все было просто великолепно, и я никогда не видела таких прекрасных созданий, как эти маленькие лошадки. А какие они умницы, право! Знают, куда скакать, а уклоняются и поворачиваются так быстро, как будто тоже играют — даже больше, чем всадники. Когда матч кончался и игроки были мокрые от пота, эти пони для поло, кажется, хотели играть дальше и совсем не желали уходить с поля. А как твой день прошел, Джим?

— О'кей, знаешь. Мы с Блю чинили изгороди у источника Динго, где эти бычки вечно вырывались. Потом пришла почта. Я дал Фреду холодного мяса и пирожки с джемом, как ты сказала. Он все подмел. Говорит, младенец Питерсов еще не очень-то поправился, и тот черный с палевым щенок из Форуэйз так и не нашелся. Они боятся, что он подхватил приманку, говорит Фред.

Лу пробормотала что-то сочувствующее, укладывая ломтики бекона на большую сковородку. К тому моменту, как бифштексы и яичница уже лежали на тарелках, явились Энди и Бант, протирая глаза, зевая и потягиваясь.

— Боже, как я умираю с голоду! — воскликнул Бант. — Кажется, я уже неделю не ел.

— Но зато много пил, — уколол его Энди, и Джим присоединился к общему хохоту:

— Хо-хо! Сегодня голова поди трещит, а? Бант не снизошел до ответа, а сел за стол и жадно принялся есть. Лу позвонила в колокол у заднего крыльца, вызывая Расти и Блю, потом отнесла поднос с завтраком в гостиную. Стив Брайент был уже там: он разбирал у окна вчерашнюю почту. Глядя на него, никто бы не сказал, что он танцевал всю ночь, а потом ранним утром вел машину до дома больше семидесяти миль. Лу подумала, ложился ли он вообще — и решила, что, скорее всего, нет. И несмотря на это был слишком свеж, слишком бодр — и к тому же потрясающе привлекателен, в облегающих бедра габардиновых брюках и в рубашке с галстуком в честь воскресного дня. Когда Лу вошла, он поднял глаза.

— О, мисс Стейси. Я получил письмо от Марни. Она приезжает в конце недели. Пишет, что теперь ее брату гораздо лучше и его вполне можно оставить, и что она приедет в субботу и попросит Фреда подвезти ее на грузовике. Конечно, я этого не допущу — для женщины ее возраста это слишком утомительная поездка. Я в пятницу отправлю ей телеграмму и сам ее встречу. Что-то случилось, мисс Стейси? Вам нездоровится? В чем дело? — В его голосе появилась озабоченность.

Лу сделала напрасную попытку унять дрожь в руках и поставила поднос на стол. Задыхаясь, она запротестовала:

— Это.., это.., право же.., пустяки. Я в полном порядке. Просто недоспала и перевозбудилась вчера, вот и все. Мне уже через секунду станет лучше. — Она пыталась взять себя в руки. — Я просто пойду прилягу ненадолго, пока вы все завтракаете. Я совершенно здорова, право же. — И она бросилась к двери.

В благословенном одиночестве, в своей комнате она с отчаянием бросилась на кровать, прижавшись щекой к прохладной подушке. Эта томительная боль в сердце, потрясение, которое холодным твердым комком ударило ей в солнечное сплетение при известии о том, что время ее пребывания в Ридди Хиллз почти истекло, — теперь Лу знала, что они означают. Она знала, почему сладость пребывания в объятиях Стивена Брайента вчера ночью растворилась в горечи из-за благодушного намека того грубого человека. Потому что она сама хотела оказаться на месте той самой девушки из Сиднея. Нестерпимо хотела! Теперь со всей горькой честностью своего страдающего сердца она осознала, что произошло. Она полюбила Стивена Брайента, полюбила этого деревенского фермера. Ускользающее чувство, которое она испытывала уже несколько недель, теперь выкристаллизовалось в нечто определенное, сильное и глубокое, в нечто постоянное, чудесное и.., безнадежное!

Лу села на кровати. Ну что ж, по крайней мере она понимает, как все это безнадежно» к это, конечно же, первый шаг на пути к победе над чувством, которое грозит ее захлестнуть. Ей просто придется его тщательно скрывать — он не должен ни о чем догадаться. И по крайней мере, ей недолго придется это делать, печально подумала она. Ей скоро придется уехать — ведь Марни возвращается. Это была временная работа: так было ясно оговорено с самого начала, и она сама этого хотела. Она угрожала, что уедет, просила и требовала, чтобы ее отвезли обратно на разъезд Нандойя — а теперь мысль об отъезде заставляла ее плакать. Чувство, которое она испытывала к Дику Уорингу, не было любовью. Она поняла это только теперь, обладая новым знанием. Это были благодарность, страх одиночества, постоянное общение — возможно, все это вместе…

Лу прошла в ванную, сполоснула лицо холодной водой и приготовилась вернуться на кухню. Жизнь сдала ей плохие карты, но, странное дело, она даже не испытывала обиды за то, какую шутку сыграла с ней судьба — только покорность. Никогда ей не было легко в жизни, и, видимо, следовало уже к этому привыкнуть. Ей просто придется смириться со случившимся и продолжать улыбаться, как ни в чем не бывало, а если удастся скрыть свои чувства, то она по крайней мере сохранит свою гордость.

Огибая веранду, Лу чуть не столкнулась с Джимом.

— Лу, ты не заболела? Босс ушел к насосам и велел, чтобы я посмотрел и убедился, что ты здорова.

— Да-да, со мной все в порядке, Джим… Не знаю, что это на меня нашло. Наверное, слишком много танцев и волнений. — Она засмеялась, и Джим облегченно вздохнул.

С этого момента никто не догадался бы, что у Лу какие-то трудности. Она шутила с парнями за обедом, пела, перемывая посуду, и если голос ее иногда и срывался, то, кажется, никто этого не заметил. Но потом она побрела к реке вдоль узкой овечьей тропинки, которая вела к источнику Динго. Там она уселась на упавший ствол дерева и невидящим взором уставилась в мутные зеленые глубины. Она не знала, сколько времени просидела так, пока хрустнувшая у нее за спиной ветка не вывела ее из этого оцепенения.

Лу оглянулась, встала. Перед ней стоял Стивен Брайент.

— Садитесь, — сказал он и, не дожидаясь, пока она послушается, удобно устроился на бревне, так что когда она села, их плечи почти соприкоснулись.

— Я пришел сюда за вами следом, — признался он без всяких предисловий. — Я увидел от насосной станции, что вы направились к реке. Я подумал, что вы как-то не кажетесь счастливой. Вам плохо, мисс Стейси?

Плохо! Если бы только этот человек знал, каким преуменьшением это звучит. Лу собрала все свои душевные силы.

— Нет, я всем довольна, мистер Брайент, — ответила она спокойно. — Естественно, я думаю о своих следующих шагах — теперь, когда возвращается мисс… Марни. Вы бы хотели, чтобы я была готова к отъезду в тот же день, когда она приедет? Так вы сэкономите бензин на поездку в Нандойю — хотя, конечно, мне нетрудно будет поехать в субботу с Фредом и уехать ночным поездом.

Ну вот, главное было сказано, и ей удалось совсем не выдать своих чувств. Ее голос даже не дрогнул. Лу могла быть собой довольна.

Однако Стивен Брайент не был ею доволен! Она встревожилась, увидев, что внезапно его черные брови хмуро сдвинулись, а твердо очерченные губы сжались. Некоторое время он молчал: поднял веточку, разломил ее на мелкие части и отбросил их одну за другой нетерпеливым взмахом руки. Когда он наконец повернулся к ней, лицо его было сосредоточенным, голос звучал ровно.

— Вам вдруг очень захотелось нас покинуть — и это после того, как вы так счастливо тут устроились? Это имеет какое-то отношение к тому, что произошло вчера?

— Вчера? — Лу была так изумлена, что, не удержавшись, подняла на него робкий взгляд. Его глаза были совсем рядом: серые, спокойные.

— Да, вчера, — неумолимо повторил он. — Когда мы танцевали вчера с вами, я готов был поклясться… — Он вдруг замолчал, поднялся, засунул руки в карманы и сделал несколько шагов вдоль берега. Когда он вернулся обратно, он говорил уже сухоофициально.

— Мисс Стейси, мы все были бы страшно рады, если бы вы остались — хоть бы на некоторое время. Давайте будем считать, что вы делаете мне одолжение. Марни немолода, и ей трудно одной справляться с кухней и всеми домашними обязанностями. Вы подумаете над моей просьбой?

Подумает ли она? О, если бы он только знал, как стихла боль в ее сердце при мысли о том, что отъезд пока откладывается. Конечно, она никогда не будет для него что-либо значить, но по крайней мере он будет рядом с ней, для нее утешением будет видеть его каждый день, выполнять мелкие домашние услуги, жить с ним под одной» крышей, дышать одним воздухом… Это была отсрочка исполнения приговора; какой бы короткой она ни оказалась, Лу не могла устоять перед соблазном и не ухватиться за нее.

— Когда вы говорите так, было бы нелюбезно с моей стороны, если бы я отказалась, — ответила она. От радости голос ее немного дрожал. Она справилась с собой и продолжила в деловом тоне:

— Возможно, когда Марни будет делить со мной работу по дому, я смогу найти время немного помочь вам с ведением хозяйственных бумаг. Вы работаете допоздна, и я уверена, что смогла бы избавить вас от рутинной писанины. Я немного училась бухгалтерскому делу, — конечно, если вы мне доверите?.. — Лу закончила немного робко, внезапно вспомнив с резкой горечью, как плачевно закончилась ее работа в конторе.

— У меня нет причин не доверять вам, мисс Стейси! — Он смотрел на нее очень серьезно, потом взял ее за руку, потянул с бревна и улыбнулся неожиданно по-мальчишески весело:

— Я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Примерно раз в году я вылетаю во владения компании в глубине материка, в настоящую «глубинку», о которой я как-то вам рассказывал, насколько помню. На каждой из тех отдаленных станций есть конторский работник, конечно, но здесь, в Ридли Хиллз, я предпочитаю сам вести все бумаги. Их не такое количество, чтобы брать для этого специального человека, но мне жаль тратить на них дневные часы, вот почему какое-то время приходится просиживать над ними по вечерам. Не думайте, что меня не соблазняла уютная картина, которую составляете вы с Бантом и Эндрю у камина…

Это было неожиданным признанием со стороны сдержанного Стивена Брайента. Он вдруг показался ей почти простым смертным, и Лу была тронута. Кроме того, она очень разволновалась, так как он продолжал держать ее за руку, даже после того как помог подняться по крутому берегу и вывел снова на неровную овечью тропу. Даже когда они снова очутились на тропинке, он не убрал своей руки, и она ощущала ее приятную теплоту в своей ладони. Наверное, мы похожи на влюбленную парочку, вышедшую на воскресную прогулку, с горечью подумала она. Она старалась не шевелить пальцами, и только когда они уже подходили к дому, он разжал свою руку, чтобы открыть калитку. И для Лу волшебство закончилось.

В течение следующей недели она вкладывала все свои силы в то, чтобы тепло встретить старую няню Стивена Брайента. Лу просто не могла себе представить, что он когда-то был ребенком: столь явно он был истинным мужчиной, властным и уверенным в себе. Ей забавно было воображать его розовощеким младенцем, которого кто-то с любовью подбрасывает на руках. Он всегда отзывался о Марни с такой любовью и снисходительностью, что для Лу стало страшно важно, чтобы они со старой леди тоже подружились. Полируя и отмывая дочиста всю посуду, наполняя вазы самой вкусной выпечкой, на которую только была способна, Лу молилась, чтобы так и случилось.

Комната Марни располагалась справа от ее собственной, и она открыла ее, отполировала старинный дубовый гардероб и комод так, что видела в них свое отражение, поставила на подоконник большую вазу золотых хризантем. Она даже сшила новые занавески из одного из отрезов пестрых цветастых материй со склада. Для этого ей пришлось попросить у своего нанимателя ключ, но он был настолько доволен ее намерением, что даже не поленился прийти и заглянуть в дверь по дороге в душ. Его «очень мило, мисс Стейси» стало наивысшей похвалой — такой отклик эти скупые слова благодарности нашли в чутком сердце Лу. Теперь она провела руками по занавескам, чтобы выровнять их складки, и отступила назад, чтобы обозреть результат своих трудов. Да, удовлетворенно увидела она, золотые цветы в вазе подчеркнули горчичные оттенки в цветочном узоре ярких занавесок, и результат оказался очень радостным и приятным.

В этот вечер Бант принес столик и стул из комнаты старой няни, которые Лу перекрасила на веранде на расстеленной по нему газете. Белая эмаль придала комнате оттенок изящной женственности: даже Бант был поражен, хотя он, как правило, не обращал внимания на подобные бытовые, мелочи.

— Господи, комната стала совсем другая, Лу! Ты и правда здорово постаралась. Надо принести или передвинуть чтонибудь еще?

— Нет, спасибо, Бант. Кажется, все сделано, — ответила она довольно.

Они с Бантом стали теперь настоящими друзьями, и она рассчитывала на него и на Эндрю во всех планах, которые строила. Они были добрыми и внимательными ребятами, хотя никогда не могли устоять перед соблазном поддразнить ее при каждом удобном случае или «сделать из нее посмешище», как неизящно выразился Джим. Они рассказывали ей о своих проблемах, читали ей письма от родителей и подружек, а Бант даже как-то негодующе признался ей, что его настоящее имя — Бертран, и взял с нее клятву, что она никому не расскажет!

В пятницу утром она слышала, как еще до рассвета от дома отъехала большая машина, чтобы встретить в Нандойе поезд — тот же самый поезд, что привез ее сюда. Когда был съеден завтрак, запакованы сандвичи и работники ушли до вечера, Лу навела последний лоск в доме и начала приготовление ленча для приезжающих, накрыв большой кедровый обеденный стол. Когда около полудня у дома остановилась машина, Лу поспешно вытерла руки, сняла передник, пробежала вокруг дома по верандам и робко спустилась по ступеням главного входа.

Стив помогал выйти из машины маленькой пожилой женщине.

— Так вы и есть та самая Лу! Я много о вас слышала, моя милая, и я так рада, что вы живете здесь. Я уверена, что мы станем добрыми друзьями! Я слышала, что вы сделали немало чудесных приготовлений к моему приезду. Ох, так приятно вернуться — но так утомительно ехать этим ночным поездом… — Руку Лу сжали теплые полные пальцы, и она посмотрела в морщинистое желтоватое лицо с веселыми карими глазами, которые хитро и проницательно поблескивали. Волосы Марни, пронизанные сединой, были когда-то черными, и она носила их, закрутив в большой пучок на затылке. Она была полная и внешне простоватая, и так и светилась дружелюбием и терпимостью. Настроение Лу сразу поднялось. Неудивительно, что Стивен Брайент говорил о своей няне с такой любовью! Эта прямо-таки материнская теплота и сердечность тронут даже камень.

Марни опять повторила имя Лу, так непринужденно, как будто знала ее всю жизнь, и Лу поняла, что они действительно будут друзьями.

— Лу, возьмите, пожалуйста, эту торбочку и плед, а я возьму эти свертки — здесь кое-какие мелочи для парнишек — а Стив принесет мои чемоданы, да, дорогой?

Поднимаясь следом за Марни по ступенькам.

Лу безумно хотелось захихикать над тем, как послушно «дорогой» поднял один чемодан, засунул второй, поменьше, под мышку и опередил их, чтобы открыть затянутую марлей дверь перед своей старой нянюшкой. Когда он ввел ее в комнату, Марии резко остановилась, минуту обозревая свои владения в полном молчании.

— Ой, милая! Как все изменилось! Прямо-таки Версаль! — Она повернулась к Лу и импульсивно обняла ее, со слезами на глазах. Какие-то свертки упали на пол. — Я теперь буду чувствовать себя здесь просто королевой! Такие красивые занавески, и белая мебель.., и эти цветы! — Ее глаза с удовольствием останавливались на каждой детали, не упустив ничего. Лу продолжала стоять: чуть смущенно, с порозовевшими от удовольствия щеками.

Стивен Брайент подобрал с пола упавшие свертки, небрежно швырнул их на постель и протянул:

— Когда вы обе закончите ахать, я хотел бы перекусить. Я сказал Расти, что встречусь с ним в загонах около двух. Пойду переоденусь, пока ленч не на столе. — Проходя мимо Лу, он чуть насмешливо поднял бровь и кивнул, указывая на зачарованное лицо Марии, и Лу поняла, что в душе он не меньше ее доволен тем, что ее тщательно продуманная встреча старой леди оценена той по достоинству.

Наступила очередь ленча. Лу оставила Марни разбирать вещи и отправилась сервировать стол. Она принесла поднос и поставила тарелки и блюда с едой на столе в гостиной, а потом вернулась на кухню, сняла крышку со своей тарелки, которая стояла у плиты, и тоже начала есть. Она изрядно проголодалась, потому что с раннего утра у нее свободной минутки не было. И это тушеное мясо оказалось почти идеальным — слава Богу. Она вдруг остановилась. Шаги? Да. Тяжелые, решительные шаги — шаги, которые заставляли сильнее биться ее сердце и замирать душу.

Стивен Брайент навис над ней. Ровным, невыразительным голосом он скомандовал:

— Мисс Стейси, будьте добры принести свой прибор и тарелку и присоединиться к нам с Марни в доме. И в будущем попрошу вас всегда есть с нами.

Лу была захвачена врасплох. Если бы это было не так, она, возможно, заметила бы, что он чем-то раздражен, и у нее хватило бы ума не спорить так, как она начала было:

Но, мистер Брайент, я всегда ем здесь, и меня такой порядок вполне устраивает Возвращение Марни вовсе не причина, чтобы я вторгалась к вам…

На этом разговор был закончен. Две большие руки коснулись ее плеч и, подняв со стола, нетерпеливо встряхнули, так что ее голова, наверное, мотнулась, как у тряпичной куклы. Когда ее глаза снова сфокусировались, она увидела, что на нее устремлен взбешенный взгляд его серых глаз. Его лицо, находившееся так близко от нее, тоже было угрожающим. Он проговорил:

— Вы сделаете так, как я сказал, слышите? Черт побери, почему вы вечно себя принижаете? Как, по-вашему, мы себя чувствуем, сидя там вдвоем, когда вы забиваетесь сюда? Как, по-вашему, чувствовал себя я? Я бы с радостью пригласил вас и раньше, но я был один, и это показалось бы неприличным И прекратите смотреть на меня так, будто я чудовище какое-то. Я вас не съем, даю вам честное слово. Марни за этим проследит. — Теперь он, кажется, заговорил саркастически. — Принесите свою тарелку — сейчас же! — гаркнул он. Лу взяла ее и послушно пошла за ним.

Она была все еще совершенно ошарашена и не могла ни о чем думать, только поставила тарелку слева от него, напротив Марни, и начала есть, чисто автоматически. Никакого вкуса пищи она от волнения не ощущала, и с тем же успехом могла бы жевать солому.

Марни подняла голову и одобрительно улыбнулась:

— Вот и хорошо, милочка. Гораздо приятнее, когда мы все вместе — как настоящая семья. Очень вкусное мясо, правда?

Ее тон был абсолютно бесхитростным, улыбка казалась настолько искренней, что Лу тоже ответила на этот комплимент благодарной улыбкой, а потом снова опустила глаза в тарелку. Она не видела торжествующего взгляда, которым обменялись добрая старая леди и Стив Брайент.


Глава 3 | Верь мне! | Глава 5