ГЛАВА 16. ПРИЗРАК ИЗ МАШИНЫ

– Мария, восстанови, пожалуйста, обстановку, в которой проходил полет, начиная с того момента, когда члены экипажа заняли свои места.

Дэнверс увидел, как цифры на электронных часах в кабине побежали, и услышал собственный голос:

– Внешний осмотр машины закончен, мальчики и девочки. Маргарет, не могла бы ты проверить показания приборов? Я пока просмотрю список недостатков, выявленных во время предыдущего полета.

– Поняла, капитан.

В наушниках зашуршали бумаги.

– Распишитесь здесь, капитан, – сказала Сполдинг. – «Дедала» запрограммирую я, или вы сделаете это сами?

Дэнверс знал, что последует дальше.

– К черту этого робота! – прозвучал его голос. – Полетим на ручном управлении.

– Но, капитан, в таком случае вы должны были предупредить компанию за двадцать четыре часа.

– Послушай, Маргарет! Мне осточертела наша компания! Хочу полетать по старинке, если ты не против. Будут задавать вопросы, скажем, что прибор отказал.

– Капитан!

– Под мою личную ответственность. А теперь…

В этот момент вмешался эль-Вассеф:

– Почему мы не слышали всего этого в записи «черного ящика»?

Мария улыбнулась. На ее лице появилась тонкая золотая оправа очков – это означало, что программа вошла в режим выдачи справочной информации.

– Потому что магнитная лента «черного ящика» каждые тридцать минут автоматически перематывается, полковник. К моменту катастрофы пошел второй цикл записи.

– Но самолет упал на землю через пять минут после взлета!

– Немного терпения, и вы все сами увидите.

Находившийся перед глазами присутствовавших бортинженер Питере произнес:

– Диспетчер только что сообщил, капитан, что вылет задерживается на полчаса.

– Да в чем у них там дело?! – рявкнул Дэнверс.

– Посадка вне графика на главную ВПП. Нам придется подождать.

– У них так всегда. Египтяне не могут предусмотреть даже сортир в пивном баре!

– Ну уж извините! – возмутился эль-Вассеф. На лице Марии вновь появились очки.

– Капитан Дэнверс прав, полковник. Семьдесят шесть и две десятых процента всех коммерческих рейсов из Каира задерживаются в среднем на двадцать одну и шесть десятых минуты. Необходимо отметить, правда, что в других международных аэропортах эти цифры не ниже.

– Не могли бы мы придерживаться главной темы, Мария? – вмешался Гилкренски.

Сидевшая справа от Дэнверса прекрасная виртуальная женщина нахмурилась:

– Тео, я лишь пыталась разрешить недоразумение. – Очки исчезли.

– Благодарю. Продолжай, пожалуйста.

– Требую прекратить! – выкрикнул Дэнверс, – Это шарлатанская подтасовка фактов, а ее цель – взвалить всю вину на меня и оправдать ваш проклятый прибор!

– Информация абсолютно объективно воспроизводит действительность, капитан, – спокойно возразила Мария с экрана монитора, что висел над головой эль-Вассефа. – Через три минуты пятнадцать секунд вы убедитесь в том, что она полностью совпадает с официальной записью «черного ящика».

Маргарет Сполдинг положила наушники на стол.

– Компьютер прав, капитан, – с горечью сказала она. – Мы не можем больше лгать.

Дэнверса затрясло.

– Будь все проклято! – процедил он.

– Думаю, нам необходимо сделать короткую паузу, – заключил полковник.

Маргарет повернулась к Тео:

– Я хотела бы переговорить с вами наедине, сэр. – В ее глазах были слезы. – Вы должны понять, в какой ситуации оказался капитан.

Они прошли в занимаемый Теодором Гилкренски президентский номер. Сполдинг села на краешек кожаной кушетки, Тео опустился в кресло напротив, а сопровождавший их майор Кроуи отошел в дальний угол гостиной, к широкому окну.

– Мне это известно. – Гилкренски положил на стол папку, полученную от Кроуи.

– Что именно вам известно?

– Я знаю, что у капитана Дэнверса имелись проблемы… личного характера. Знаю и то, что они представлялись ему неразрешимыми.

– У него был… роман с Джулией Максвелл. Их отношения длились несколько лет, но жена капитана вцепилась в него мертвой хваткой. По возвращении из этого полета Дэнверс намеревался окончательно порвать с ней.

– Понимаю.

– Вы не шутите? В среду, перед самым вылетом, Боб находился на грани нервного срыва. Накануне в телефонном разговоре с женой он рассказал о Джулии, даже намекнул, что они откроют собственный бизнес.

– Знаю. Летную школу?

– Его супруга пришла в ярость. Пригрозила, что не оставит ему детей, отнимет дом, используя влияние папаши, не даст возможности собрать необходимые средства. Это стало последней каплей. Капитан и так по уши в долгах.

– Дэнверс сам сообщил вам об этом?

– Нет, сэр. Со мной поделилась Джулия. Перед вылетом она пришла ко мне в гостиничный номер вся в слезах. Дело в том, что Боб в любом случае был бы вынужден оставить работу: он не прошел бы очередного медицинского осмотра. Пилоты уходят на пенсию в пятьдесят пять, а сейчас ему пятьдесят три.

Тео посмотрел на перебинтованные кисти ее рук.

– Это вы разбили «Дедал» после падения? – как можно мягче спросил он.

По щекам Маргарет поползли слезы. На огромной кушетке миниатюрная женщина выглядела совсем крошечной.

– Да. Я знала, что если капитан возьмет вину на себя, то будущее его будет перечеркнуто. И я била, била пожарным топориком прибор, но мне удалось всего лишь помять защитный кожух. Тогда я попыталась вытащить чип с памятью, но из этого вообще ничего не вышло – только руки порезала.

– Капитан Дэнверс, должно быть, очень счастливый человек, если у него такие друзья.

Забинтованными пальцами Маргарет Сполдинг смахнула слезы.

– Он всегда был добр ко мне, доктор Гилкренски. Женщине преуспеть в нашей профессии непросто, даже сейчас. А я с детства мечтала летать. Когда пришла на работу в «Икзэйр», Боб Дэнверс предоставил мне все возможности для роста. Я не могла оставаться равнодушной к тому, что его ждет, тем более если он ни в чем не виноват.

– Однако катастрофа произошла, когда самолетом управлял именно он. Ведь «Дедал» и включен-то не был.

– Но прозвучал сигнал тревоги. Непонятно откуда. Боб с головой погрузился в собственные проблемы и, когда завыла сирена, просто перенервничал. Если вашему компьютеру, как вы уверяете, можно доверять, то вы сами убедитесь в этом, когда мы вернемся.

– Благодарю вас, мисс Сполдинг.

– Да, и еще… Я полностью отдаю себе отчет в том, что сделала, покрывая Боба Дэнверса. Но я слишком многим ему обязана и… Словом, по отношению к вашему прибору многие пилоты испытывают то же, что и Боб. – Впервые за время разговора Маргарет Сполдинг посмотрела Тео прямо в глаза. – Если уж я так далеко зашла, не вижу причин, почему не сказать вам это в лицо. У всех наших людей ощущение, будто нас взяли за горло. Водить самолеты – наша жизнь, а вы превращаете нас в сиделок при вашем бездушном аппарате. Вот что чувствует Боб Дэнверс, а также все мы.

– Думаю, теперь мы можем подвести итог, – сказал эль-Вассеф.

Враждебность в глазах Дэнверса, сидевшего напротив Тео, сменилась усталым равнодушием.

– Да, господин председатель.

– Не согласитесь ли вы еще раз надеть наушники? – спросил Гилкренски.

Вновь перед глазами присутствовавших разлилось голубоватое сияние, затем возникла пилотская кабина, и Мария, по-прежнему сидевшая в кресле второго пилота, улыбнулась:

– Рада вашему возвращению, дамы и господа. Надеюсь, все в порядке?

– Да, Мария. Мы обсуждали некоторые расхождения данных.

– Уверена, вы все выяснили. Я лично весьма довольна тем, что программа оказалась на высоте.

– Так и есть. Не могла бы ты повторить все, с момента взлета?

Огни за стеклом кабины самолета дрогнули и начали приближаться.

– Скорость – сто двадцать узлов, – прозвучал голос Пи-терса. – Вэ-один… вэ-два…

– Выходим на круг! – сказал капитан, и наземные огни куда-то провалились, на их месте вспыхнули звезды.

– Мы находимся в воздухе, – пояснила Мария. – С контрольной вышки сообщили, что под нами радиомаяк. Капитан Дэнверс разворачивает машину на северо-восток. Стандартный взлет в сторону захода солнца.

– Восемьдесят пятая секунда полета, – послышался в кабине голос Маргарет Сполдинг.

– Набираем высоту над городом, – продолжала Мария. – Шасси убрано, высота почти две тысячи футов, азимут – двести девяносто пять.

– Так, – раздался в наушниках голос капитана, – полный порядок, не правда ли? Маргарет, можешь выключить надпись «Пристегните ремни».

– Вот тут-то все и началось, – сказал Дэнверс.

Внезапно кабину залило тревожным красным светом. Пронзительный вой заставил сидевших за столом людей поднести руки к наушникам. Командир корабля, которого они видели перед глазами, прокричал:

– Господи, да мы падаем! Подними машину, Маргарет! Штурвал самолета резко отклонился назад, бешено закрутились стрелки приборов.

– Такого я не ожидал, – выдавил Дэнверс. – Это была чуть запоздалая реакция…

– Остановить на время демонстрацию, Тео?

– Да, Мария, пожалуйста. Изображение застыло, резкий вой пропал.

– Это был «Дедал», – объяснил Гилкренски. – Даже когда узел не задействован в управлении машиной, он регистрирует высоту, скорость и азимут. Вы слышали, как прозвучал сигнал тревоги, предупреждавший о потере высоты. Он срабатывает автоматически, когда самолет опускается ниже пятисот футов либо когда на его пути находится препятствие.

– Но мы-то уже поднялись на две тысячи! – негодующе бросил Дэнверс.

– Да. Не знаю, почему сигнал сработал. А ты, Мария?

– Не представляю, Тео. Я тоже озадачена. Машина набирала высоту. Небо безоблачное, гор вокруг Каира нет, как нет и других самолетов в воздухе.

– Вот от чего меня бросило в дрожь, – сказал Дэнверс. – Я был уверен: мы вот-вот во что-то врежемся, потому изо всех сил потянул штурвал на себя.

– Мария, продолжай, пожалуйста, – скомандовал компьютеру Гилкренски.

Кабина вновь ожила. На приборной доске перед первым и вторым пилотами засветились янтарные лампочки. Внезапно в наушниках раздался переливчатый звон.

– Это заглохли двигатели, – пояснил Дэнверс. – На тренировках я неоднократно бывал в подобной ситуации и по собственному опыту знаю: выйти из нее почти невозможно. Мне оставалось только одно: выпустить тормозной парашют.

Изображение перед глазами дернулось. Эль-Вассеф едва не подпрыгнул в кресле. В уши ударили вопли перепуганных пассажиров. Где-то за спиной послышался звук удара.

– Именно в этот момент пострадала Джулия, – сказал Дэнверс.

За стеклом кабины вновь возникли огни – они прыгали из стороны в сторону. В ушах стоял отвратительный перезвон.

– Аллах Всеблагий! – воскликнул полковник.

– Больше я ничего не мог сделать для их спасения, – угрюмо заметил Дэнверс.

Кабину развернуло вокруг оси, бросило в сторону. Послышался леденящий душу звук рвущегося металла, а затем… в наушниках воцарилась тишина.

– И все же вы спасли их, – подчеркнул Гилкренски. – Как профессионал.

– А что бы произошло, если бы самолетом управлял «Дедал»? – поинтересовался эль-Вассеф.

– Вплоть до момента аварии все было бы точно так же, – ответила Мария. – Капитан Дэнверс безукоризненно осуществил взлет.

– А далее?

– Утверждать чго-то определенное сейчас невозможно. В систему оповещения об опасно низкой высоте входят радар и особо чувствительные датчики. Сигнал тревоги мог поступить от любого из них.

– Что представляют собой эти датчики?

– На низких высотах «Дедал» измеряет расстояния с помощью системы лазерных лучей и высокочастотных звуковых волн. Из имеющейся информации я не в состоянии сделать вывод, был сигнал тревоги послан одним из датчиков или его инициировал какой-то другой узел.

– Но хотя бы в теории, Мария? – Гилкренски надеялся услышать более конкретный ответ.

Женщина в кресле второго пилота улыбнулась:

– Существует три возможности, Тео. В «Дедале» действительно произошел сбой, в воздушном пространстве над Каиром находился некий объект или же неизвестный фактор воздействовал на датчики самолета таким образом, что они восприняли это воздействие как препятствие. Для начала я рекомендовала бы провести эксперимент с подобным самолетом, оснащенным «Дедалом». Тогда я смогла бы проанализировать данные его компьютера и, возможно, установить истинную причину.

– Но если окажется, что «Дедал» тут ни при чем?

– Единственный способ узнать правду – повторить полет на такой же машине.

Вернувшись после долгого разговора с Дэнверсом и полковником эль-Вассефом в номер, Тео увидел там Билла Маккарти, сидящего в облаке ароматного табачного дыма. Гилкренски осторожно опустил «Минерву» на низенький журнальный столик, вытянулся во весь рост на кушетке и положил ноги на подлокотник кресла.

Билл мрачным взглядом скользнул по черному кожаному чемоданчику, вытащил изо рта трубку и четко произнес:

– Ты меня беспокоишь, Тео.

– Почему, Билл? Теперь мы твердо знаем, что не «Дедал» стал причиной авиакатастрофы. Эль-Вассеф согласился ускорить официальное слушание, а управление гражданской авиации полностью оправдает «РКГ», как только мы выясним, почему прибор подал сигнал тревоги. Пусть тогда Джессика созывает пресс-конференцию. Фунакоси придется пойти на попятную, и корпорация будет спасена! Ты еще пришлешь мне свои поздравления!

– Меня беспокоит совсем другое, и ты знаешь, что именно.

Гилкренски в недоумении посмотрел на друга:

– Понятия не имею. Просвети!

– Оставь, Тео! Все-таки ты имеешь дело с Биллом Маккарти. Мне известно, как тебя потрясла гибель Марии. Уж я-то знаю, каково это – потерять человека, которого любишь больше, чем жизнь, поверь. Такое я уже проходил. Но сейчас… Вся эта показуха… Мария – и интерфейс… Господи, Тео! Да прекрати ты себя мучить!

Гилкренски опустил руки и неподвижным взглядом уставился в потолок.

– Слушай, Билл, «Минерва» – не Мария. Мне это понятно. Это только оболочка справочной программы, которую я создал с помощью «Смарткарты» и нескольких фотографий для более продуктивного общения с системой в период ее отладки.

– В таком случае почему она зовет тебя «Тео», а ты ее «Мария»? Почему она одета в ее платья и говорит ее голосом? Черт побери, Тео! После гибели Энджи и детишек я превратился в развалину. Ведь самолеты были делом всей моей жизни! Однако я не сошел с ума. Я был полон скорби, был зол, но нашел в себе силы двигаться вперед. Ты же, спрятав образ Марии в машину, отказываешься тем самым признать факт ее смерти.

Гилкренски приподнялся и сел.

– А у тебя есть фотографии Энджи и внуков, Билл? Какая-то вещественная память о них?

– Само собой.

– Что будет, если я попрошу тебя порвать их?

Маккарти промолчал.

– Тогда и ты не проси меня уничтожить образ Марии, потому что это тоже всего лишь картинка. Вещественная память. Я не приглашал тебя знакомиться с «Минервой». Ты сам вместе с Джессикой вынудил меня привезти ее сюда. «Здесь справится только модель „3000“» – помнишь?

Билл глубоко затянулся дымом.

– Однако «Минерва» больше, чем просто картинка, разве не так, Тео? Твой компьютер запросто пройдет тест Тюринга!

– О чем ты?

– Ты прекрасно понимаешь о чем. Алан Тюринг – гений, разгадавший в годы войны с помощью примитивной вычислительной машины секретные коды фашистов. Ученый, который дал миру первое определение искусственного интеллекта. Он сказал, что если человек не сможет определить, говорит он с машиной или с другим человеком, то это будет означать появление у машины интеллекта! Такова твоя «Минерва», Тео. Значит, Мария – уже не картинка, верно? Она ожила!

– И что же? Поздравь меня. Это новый прорыв корпорации «Гилкрест»!

– Да, конечно. Но необходимо идти дальше, друг мой. Не собираешься же ты остаток жизни баюкать душу Марии, запечатанную в кожаный чемоданчик!

Гилкренски вскочил столь стремительно, что едва не опрокинул столик. На ковер соскользнула чашка с остывшим кофе.

– Так, Билл. Будем считать, я тебя выслушал. Сейчас я чертовски устал – всю ночь готовил программу к сегодняшнему слушанию. Пока я не сказал чего-то, о чем мог бы впоследствии пожалеть, позволь мне выспаться. Встретимся вечером в аэропорту, чтобы договориться об эксперименте.

– О том, что предложила Мария?

– О том, что она рекомендовала. А теперь, прошу, оставь меня одного!