18.
И вот эта шустрая, что плеснула на нас из шайки (водой), видя что мы её шутки не завизжали, решила приблизиться и посмотреть, не начальнице ли госпиталя она плеснула в харю. Что-то она молчит. Мы со старшим было даже попятились к стене вдоль мокрой деревянной лавки (от неожиданности).
Она подошла вплотную и увидела наши лица. Увидела наши улыбки, мы не долго были в смущении, увидела и закричала:
– Бабы, девки, в бане мужики!
– Какие мужики – с хохотом отозвались из угла другие.
– Голые мужики! совсем еще молодые!
– Тащи их сюда!
В бане в бабском углу тут же поднялся гвалт (переполох). Они как бы спохватились (опомнились), повернулись к нам спинами и закричали на нас.
– Ахальники, убирайтесь!
– Давай отсюда! – закричала одна грозно прокуренным голосом.
– Интересно что это за нахалы залезли сюда? – сказала одна чистым, молодым и звонким голосом.
(- А ты дура сходи и посмотри!)
– Совсем молодые – ответила та, что в нас плеснула.
– А ты дура сходи, посмотри! – послышался опять басовитый, видевший все виды, голос.
– А что? Возьму вот и пойду.
Она приблизилась к нам и сказала веселым голосом:
– Здравствуйте, мальчики! Вы откуда и кто такие будете?
– Здравствуйте, девочки! Я гвардии капитан. А мой друг ст. лейтенант. Мы прибыли к вам с самого фронта.
– Ты Манька, дверь на крючок не заложила? Я тебе что говорила?
– Они наверно правда с фронта. Наши сюда не пойдут.
– Вы где, окаянные? Что молчком сидите?
– А что нам прикажете делать? В мыле голыми на улицу из бани (уходить) бежать? Скажут, видали контуженных!