ИНСТРУКЦИЯ ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙ ЗА РУБЕЖ

Я вчера закончил ковку, я два плана залудил

И в загранкомандировку от завода угодил.

Копоть, сажу смыл под душем, съел холодного язя

И инструкцию прослушал, что там можно — что нельзя.

Там у них пока что лучше бытово

Так, чтоб я не отчебучил не того,

Он мне дал прочесть брошюру, как наказ,

Чтоб не вздумал жить там сдуру, как у нас.

Говорил со мной, как с братом, про коварный зарубеж,

Про поездку к демократам в польский город Будапешт:

„Там у них уклад особый, нам так сразу не понять,

Ты уж их, браток, попробуй хоть немного уважать.

Будут с водкою дебаты, отвечай:

Что нет, ребята-демократы, только чай.

От подарков их сурово отвернись,

Мол, у самих добра такого завались“.

Он сказал: „Живи в комфорте, экономь, но не дури.

Ты гляди, не выкинь фортель — с сухомятки не помри.

В этом чешском Будапеште уж такие времена.

Может скажут: „Пейте, ешьте“, ну, а может, ни хрена“.

Ох, я в Венгрии на рынок похожу.

На немецких, на румынок погляжу.

Демократки, — уверяли кореша,

Не берут с советских граждан ни гроша.

„Буржуазная зараза там всюду ходит по пятам.

Опасайся пуще сглаза ты внебрачных связей там.

Там шпионки с крепким телом, ты их в дверь — они в окно.

Говори, что с этим делом мы покончили давно.

Но могут действовать они не прямиком,

Шасть в купе, и притвориться мужиком.

А сама наложит тола под корсет…

Ты проверяй, какого пола твой сосед“

Тут давай его пытать я: „Опасаюсь, маху дам.

Как проверить? Лезть под платье? — так схлопочешь по мордам“.

Но инструктор парень — дока, деловой. попробуй, срежь!

И опять пошла морока про коварный зарубеж.

Я популярно объясняю для невежд:

Я к болгарам уезжаю, в Будапешт.

Если темы там возникнут — сразу снять.

Бить не нужно. а не вникнут — разъяснять.

Я по ихнему ни слова ни в дугу и ни в тую.

Молот мне — так я любого в своего перекую.

Но ведь я не агитатор, я потомственный кузнец,

Я к полякам в Улан-Батор не поеду наконец.

Сплю с женой, а мне не спится: „Дусь, а Дусь.

Может я без заграницы обойдусь?

Я ж не ихнего замеса, я сбегу.

Я ж на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу“.

Дуся дремлет, как ребенок, накрутивши бигуди.

Отвечает мне спросонок: „знаешь, Коля, не зуди.

Что-то, Коль, ты больно робок. Я с тобою разведусь.

Двадцать лет живем бок о бок, и все время Дусь, да Дусь.

Обещал, забыл ты, верно, о, хорош!

Что клеенку с бангладешта привезешь.

Сбереги там пару рупий, не бузи.

Хоть чего, хоть черта в ступе привези“.

Я уснул, обняв супругу, дусю нежную мою.

Снилось мне, что я кольчугу, щит и меч себе кую.

Там у них другие мерки, не поймешь — съедят живьем.

И все снились мне венгерки с бородами и ружьем.

Снились дусины клеенки цвета беж

И нахальные шпионки в Бангладеш.

Поживу я, воля божья, у румын.

Говорят, они с поволжья, как и мы.

Вот же женские замашки: провожала — стала петь.

Отутюжила рубашки — любо-дорого смотреть.

До свиданья, цех кузнечный, аж до гвоздика родной.

До свиданья, план мой встречный, перевыполненный мной.

Пили мы, мне спирт в аорту проникал.

Я весь путь к аэропорту проикал.

К трапу я, а сзади в спину, будто лай:

„На кого ты нас покинул, Николай!“