на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 51

Паутина в небе

Империя травы. Том 2

Легенда из пергамента Наккиги, где рассказывалось о семенах ведьминого дерева, спрятанных в подземельях Асу’а, казалась чем-то далеким, но быстро становилась все более реальной – буря, приближение которой никто, кроме Танахайи, не видел, хотя ее появление могло все изменить.

«Ведьмино дерево? – Танахайа не могла в это поверить. – Неужели именно оно привело к новому конфликту – священное дерево, последние семена Сада? Неужели Утук’ку развяжет войну против мира смертных только ради того, чтобы жить дольше?

Конечно, так и есть, – поняла Танахайа через несколько мгновений. – Ведьма Хамака поймана во времени, обиды давно исчезли, но она полна ненависти к смертным и даже к собственным родичам. Она не может умереть, пока не отомстит, однако без ведьминого дерева даже ее длинная жизнь когда-нибудь подойдет к концу. Конечно, она готова на все, чтобы добыть последние семена.

Джирики и Адиту должны узнать об этом как можно скорее и рассказать другим кланам зида’я о жестоком плане Утук’ку – моего слова будет недостаточно, чтобы убедить Кендрайа’аро или защитников Анвиянья и Винансу».

Она повернулась к Виньеде.

– У вас есть Свидетель? Я должна сообщить Са’онсерей о том, что мы узнали.

– Посмотрите сюда! – сказала Виньеда, словно не слышала слов Танахайи. – Страница отмечена старой печатью Хамака – собственной руной королевы. Этот пергамент не просто скопирован, его украли из архивов Наккиги. Кто мог совершить такое деяние?

Витиеватая руна была отштампована белыми чернилами на черном поле у основания развернутого пергамента. Танахайа ее заметила, но не поняла, что королева Утук’ку касалась документа. Она вздрогнула от нехорошего предчувствия.

– Вы уверены, с’хьюэса?

– Перед нами собственная печать королевы, а не одного из ее министров.

Теперь, когда Виньеда указала на печать, Танахайа все поняла. Однако что-то, связанное с именем летописца и отметкой, сделанной рядом с ним, привлекало внимание Танахайи, хотя она и сама не знала почему.

– А кто автор хроник? Я не узнаю его имени – «Ниджин».

– Ниджин был одним из придворных историков Утук’ку до Прощания, – ответила Виньеда. – Но я впервые вижу документ с его именем. Он умер в дни Десятого Предстоятеля.

Что-то в пергаменте все еще вызывало недоумение у Танахайи, но она больше не могла игнорировать испуганные голоса у себя в голове. Лесные пожары начались, тут не могло быть никаких сомнений, и всякое мгновение, позволявшее им набирать силу, делало борьбу с ними все более сложной – если только не было уже слишком поздно.

– Я спрашивала раньше и спрашиваю снова, – сказала Танахайа, – у вас есть Свидетель, госпожа? Именно ради него я к вам пришла. Что бы вы о нем ни думали, Дом Ежегодного Танца необходимо поставить в известность о том, что происходит.

– Враг моего врага должен быть мне другом, не так ли? – у Виньеды на лице появилось кислое выражение. – Чистым придется склониться, чтобы облегчить жизнь тем, кто уже связал свою судьбу со смертными?

– Нет, но Чистые должны понять, что вы зида’я по крови и наследию – армии Наккиги не видят разницы между вашим народом и моим. Утук’ку безумна и думает только о себе. Она без колебаний уничтожит всех нас. – Она видела, что Морган слушает ее разгневанную речь.

– Не бойся, – сказала она на его языке. – Сегодня мы узнали нечто важное – то, что может помочь всем, в особенности вашему народу. Скрепи свое сердце.

– Даже в разгар наших споров ты находишь время, чтобы утешить смертного, – с горьким удовлетворением сказала Виньеда.

– Я бы поступила так с любым невинным, оказавшимся в плену у тех, чей язык он не понимает. Давайте хотя бы на время забудем о ненависти, Виньеда. У меня нет к вам злых чувств – как и у Джирики и Адиту Са’онсерей.

– Красивые слова, скрывающие грязную историю.

– А я считаю, что ваша ненависть к смертным ослепляет вас и не позволяет увидеть преступления Утук’ку. Она ваш истинный враг, а вовсе не Дом Ежегодного Танца.

– Может быть, – сказала Виньеда. – Но ты также ослеплена связью с судхода’я. С чего ты взяла, что существует тайный заговор, целью которого является возвращение зерен ведьминого дерева, похороненных под Асу’а? Всего несколько сезонов назад хикеда’я могли ими завладеть. Смертный священник Прайрат позволил им ходить по всему старому Асу’а. Почему люди Утук’ку не забрали зерна тогда?

– Возможно, причина в том, что тогда кризис не был таким тяжелым, – сказала Танахайа. – Когда шла Война Возвращения, как они ее называют, Утук’ку и ее хикеда’я владели рощами ведьминого дерева под горой, их питали зеркала, и им ничего не грозило. Тогда линия Садового Корня еще не начала гибнуть.

– В том, что ты говоришь, есть смысл, – признала Виньеда. – Но Свидетелей в наши ужасные дни стало трудно находить, как и ведьмино дерево, однако ты требуешь, чтобы тебе разрешили использовать то, что принадлежит нам. Ты говоришь, что должна предупредить Са’онсерей, но разве не так же катастрофа пришла в Джао э-тинукай’и? Джирики привел смертного – деда этого юноши, – и стало только хуже! – а потом туда пришли разрушители Утук’ку.

– Неправда! – возразила Танахайа. – Хикеда’я атаковали Джао э-тинукай’и, чтобы заставить замолчать мудрую Амерасу. И дед этого юноши тут совершенно ни при чем, да и сейчас Морган ни в чем не виновен. Утук’ку хочет, чтобы ее планы оставались тайной, именно поэтому мы должны рассказать о них Джирики.

Виньеда хотела разразиться новой гневной тирадой, но просто подняла руку, плотно сжав губы.

– Я не могу одновременно обдумывать то, что мне следует сделать, и спорить с тобой, – заговорила она после долгого молчания. – Ты и опекаемый тобой смертный останетесь здесь. Я вернусь после того, как у меня будет спокойное время для размышлений. – С этими словами она повернулась и вышла из архива.

Остальные Чистые посмотрели ей вслед, затем обратили золотые взгляды на Моргана и Танахайю, молча, как цветы, следующие за солнцем, и вернулись к чтению.

– Она собирается нас убить? – спросил Морган.

Танахайа оторвалась от пергамента Имано.

– Если честно, я не знаю. Чистые сильно отдалились от мира, который мне знаком, и я не могу даже предположить, что они думают или как поступят. – Она увидела его взгляд. – Я сожалею, что подвергла тебя опасности, Морган, – но ты принц, внук монархов. Ты должен понимать, что иногда угроза для всех перевешивает опасность для немногих.

Он кивнул, но выглядел несчастным.


Империя травы. Том 2

Дверь архива бесшумно распахнулась, и вошла Виньеда, но не одна – полдюжины одетых в белое Чистых, вооруженных луками и копьями, стояли у нее за спиной. Полная гнева и сожалений, Танахайа подняла руки, приготовившись подороже продать свою жизнь.

– Не бойся, – сказала Виньеда. – Они со мной лишь для защиты, когда мы будем идти к Дому Тишины. Часовые с окраин города сообщают, что хикеда’я проникли в лес, окружающий город. В этом нет ничего необычного, но сегодня я не собираюсь рисковать.

– Танахайа, что происходит? – Морган был готов бежать или сражаться.

– Прошу меня простить, – сказала Виньеда, переходя на вестерлинг. – Я забыла, что должна говорить на языке смертных ради смертного юноши. – Она шагнула вперед, но вооруженные Чистые остались стоять у двери. – Я долго размышляла. Я не согласна со многим из того, что ты сказала, Танахайа, но не настолько эгоистична, чтобы сохранить в тайне то, что мы узнали от ваших ученых.

– Они и ваши ученые, госпожа.

– Может быть, но я устала от этого разговора. Я пришла для того, чтобы сказать: вы сможете воспользоваться Свидетелем – но только для того, чтобы поговорить с Са’онсерей.

Танахайа почувствовала огромное облегчение.

– Благодарю вас, госпожа Виньеда. Я превозношу вашу мудрость и щедрость.

– Я все еще сомневаюсь, что это мудрость. И уж совершенно точно не щедрость. – Виньеда вновь перешла на язык зида’я и сделала знак «Сад Терпит». – Я молюсь о том, что не совершаю глупость. Вот что вы должны знать. Ты сможешь использовать Свидетеля только под моим наблюдением и закончишь в тот момент, когда я скажу, что бы при этом ни происходило. Только если ты дашь мне такое обещание, я позволю тебе к нему прикоснуться.

Танахайа посмотрела на Моргана, который все еще был встревожен угрозой смертельной схватки.

– Не бойся, принц Морган, – сказала ему Танахайа. – Много дыма, но мало огня. Я обещаю, что результат будет хорошим.

– Не спеши давать обещания, в которых не до конца уверена, – сказала ей Виньеда, на этот раз не забывшая перейти на вестерлинг. – Пойдем со мной к Дому Тишины. Но мы не намерены оставлять твоего юного смертного без присмотра. Он будет нас сопровождать.

Морган был явно не против покинуть тесное помещение архива и молча последовал за ними.

– Быстрее всего пройти через Дом Наблюдения за небесами, – объяснила Виньеда и повела их за собой в сопровождении полудюжины воинов Чистых. – В лучшие времена мы могли бы использовать Зал Памяти, чтобы добраться туда, но он рухнул задолго до нашего прихода. Нам придется сначала подняться наверх, чтобы потом снова спуститься вниз.

Танахайа старалась привести свои мысли в порядок. Она не говорила с Джирики и Адиту в течение двух лун и только сейчас поняла, как много ей необходимо им рассказать. Она даже не знала, смогла ли ее лошадь вернуться в Х’ран Го-джао с посланием о том, что Танахайа следует за Морганом.

Когда они добрались до поверхности и поднялись в Дом Наблюдения за небесами, дождь обрушился на них сквозь отверстия в разрушенном куполе, заливая потрескавшийся каменный пол и заставляя покачиваться папоротник. Прежде отсюда открывался только вид на небо, но за последние годы Альдхорт так близко подобрался к городу, что все вокруг заросло зеленью, за исключением участка купола непосредственно над ними.

Танахайа посмотрела на полусферическую каменную решетку, рассыпавшуюся во множестве мест, но все еще протянувшуюся над огромным залом, точно рыболовная сеть, и пожалела, что не видела ее в лучшие времена. Шагавший вслед за ней Морган остановился, чтобы посмотреть вверх, и дождь падал ему на плечи и голову, мгновенно намочив волосы.

– Когда-то каркас, который ты видишь, заполняли хрустальные панели, они назывались «Летний лед», – сказала ему Танахайа. – Но мы утратили умение его делать.

– Говори за себя и остальных зида’я, – сказала Виньеда с верхней площадки ведущей вниз лестницы. – Чистые вновь открыли этот секрет. Однажды у нас появится все необходимое, чтобы восстановить утраченное – и вернуть к жизни Да’ай Чикизу.

Танахайа посмотрела вслед Виньеде, которая начала спускаться и исчезла за огромным фризом, шедшим вдоль круглого зала от пола до кружевного купола. Каменные изображения лунного календаря располагались вдоль круглых стен, многие были высечены в вихре движения, одно существо поглощало следующее – рысь проглатывала журавля, журавль превращался в черепаху, черепаха – в петуха, бесконечный цикл смены сезонов и лет.

Морган продолжал смотреть вверх, и Танахайа видела, что вооруженная стража начинает испытывать нетерпение.

– Давай пойдем быстрее, – сказала ему Танахайа. – Я не хочу, чтобы Виньеда передумала.

– Мне показалось, что я видел людей на деревьях, – ответил молодой смертный. – Там, наверху.

Танахайа взглянула в указанном направлении, но ничего не сумела увидеть между толстыми переплетенными ветками над куполом.

– Помнишь, она сказала, что норны находятся в лесу? Чистые – воинственный народ, как ты и сам уже видел, так что не бойся – во всяком случае, тебе не следует опасаться нескольких солдат-норнов.

Морган в ответ лишь покачал головой, но последовал за Танахайей по неровному полу к лестнице.

Когда они вошли в просторное помещение, эскорт воинов Чистых встал по разные стороны дверного проема, и Танахайа внимательно осмотрелась по сторонам, не обращая на них внимания. Дом Наблюдения за небесами разрушился под воздействием погоды и леса, но Дом Тишины являлся его противоположностью. Здесь не было окон, голые невыразительные стены освещало лишь слабое сияние нескольких ламп вместо высеченных движущихся животных, единственными украшениями служили концентрические горизонтальные линии, шедшие по цилиндрическим стенам до низкого потолка, словно они с Морганом оказались внутри огромного каменного улья.

Перед каждым из высеченных в стенах через равные интервалы тринадцати больших вертикальных альковов с пустыми полками стояла пустая скамья, и, хотя все они были обращены к центру зала, Танахайа увидела там лишь землю и полуразрушенный каменный постамент.

– И это?.. – начала Танахайа, но Виньеда не дала ей закончить.

– Дом Рассветного камня. Да, так было. – Госпожа Чистых даже не пыталась скрыть свою боль. – Главный Свидетель Да’ай Чикизы. Он исчез, когда началось наводнение и люди бежали из города. Говорят, его унесла вода, и он был утерян. Нам лишь известно, что во время падения Хикехикайо мы утратили знание и самого Свидетеля, так же как Зеленую колонну Джина-Т’сенэйи Огненное слово.

– Нам известно об этих трагедиях, – сказала Танахайа. – Никто не горевал сильнее из-за наших потерь, чем мой наставник Имано. Но мне не нужен Главный Свидетель. Меня устроит любой из меньших.

Виньеда ее удивила, когда достала из своего одеяния предмет размером в две сложенные ладони, самого крупного Свидетеля из всех, что Танахайе доводилось видеть. Чешуйка дракона, из которой он был сделан, осталась неповрежденной, и ее гладко отполированная поверхность сияла в рамке из потемневшего от времени ведьминого дерева.

– Оно очень старое, – с благоговением сказала Танахайа.

– Одно из самых первых, созданных в землях Изгнания, – Виньеда протянула ей зеркало. – Возьми его, – сказала она. – И используй. Но помни мои условия.

Танахайа взвесила зеркало в руках; оно было тяжелым и казалось полным скрытых возможностей, как живое существо.

– Это будет не быстро, – сказала она Моргану. – Пожалуйста, посиди спокойно. Тебе никто не причинит вреда.

Глядя на Свидетеля, Танахайа не могла не поражаться, размышляя об огромном существе, для которого отполированная чешуйка была лишь малой частью тела. Она испускала серебристое сияние, возникавшее благодаря множеству наложившихся друг на друга отражений, и ее собственное – казалось фантомом. Глядя в зеркало, Танахайа начала произносить Слова Единения – беззвучно, потому что так ее научил наставник Имано, и она пела только для себя, когда использовала Свидетеля. Она постаралась упорядочить мысли и успокоить отчаянно бьющееся сердце, чтобы добраться до того, что было ей так необходимо.

Казалось, под мерцающей поверхностью зеркала находились безмерные колышущиеся пространства, подобные воде. Танахайа позволила себе скользить по разным уровням и течениям, пока не добралась до глубин в самом низу, темного и одновременно прозрачного места, где двигались лишь мысли.

Джирики Са’онсерей, – позвала она или даже пропела – слова перестали быть просто словами, превратившись в нечто неопределяемое. Джирики, ты меня чувствуешь? Ты мне нужен. Присоединяйся ко мне. – Но Танахайа ощущала лишь молчание и пустоту. Она постаралась сделать свою мысль еще более чистой и острой как клинок. Ветка Ивы? Моя нужда велика. Если у тебя есть сила, чтобы ответить, присоединяйся ко мне!

А потом она почувствовала сначала тепло, затем возникло нечто маленькое, но постепенно оно стало заполнять все пустое пространство. И в центре находился он.

Искорка? Это ты? Мое сердце наполняется радостью, когда я снова чувствую твои мысли. С тобой все хорошо?

Танахайа почувствовала, как ее охватывает радость.

Телесно, да, дорогой друг, но я встревожена и полна новостей, которые тебе необходимо услышать. – Она не сумела избавиться от отрывочности в мыслях, и ее беспокоило, что из-за этого он испытывает неприятные ощущения. – Я нахожусь в Дереве Поющего ветра, с Чистыми. Со мной смертный юноша Морган, внук Сеомана Снежная Прядь. Он жив и на данный момент находится в безопасности.

Это замечательная новость, Искорка. – Она почувствовала его удовольствие и облегчение, так на голой ветви распускаются почки.

Но ты должен знать еще кое-что, и это ужасные вести.

Тогда говори, а я буду слушать. Но мне бы хотелось, чтобы нам не нужно было спешить. По тебе скучают.

Мой наставник Имано мертв. – Она подождала его реакции – удивление и сочувствие. – Его убили Облачные дети. Он пытался убежать от них с пергаментом, написанным на их древнем языке, – он спрятал его от них, однако они нашли Имано и жестоко убили.

Преступления Утук’ку бесконечны, Искорка. Я полон скорби.

Наставник Имано покинул мир боли, но твои смертные друзья все еще здесь. В пергаменте говорится, что Корона из Ведьминого Дерева, которую ищет Утук’ку, и дюжина семян ведьминого дерева, похороненных вместе с Короной Хамако, спрятаны под замком смертных в Асу’а.

Она почувствовала, как усиливается его удивление, появляется холод тревоги.

Ты уверена?

Танахайа постаралась самым тщательным образом рассказать Джирики все, что они узнали вместе с Виньедой. Несколько долгих мгновений пространство между ними оставалось пустым. Потом Танахайа снова его почувствовала, но теперь его мысли приходили, точно эхо в длинной долине, слабые и невнятные.

…Мрачно, но мы не можем…

Джирики? Ветка Ивы? Я перестала тебя понимать…

Сразу. Мы боимся, нечто…

А потом она полностью перестала его чувствовать, между ними разверзлась пустота. Танахайа снова произнесла Слова Единения, пытаясь понять, что она сделала не так, но Джирики к ней не вернулся, словно чешуйка утратила свои способности, хотя никогда прежде Танахайа не слышала, чтобы такое случалось.

И, пока она размышляла над этими вопросами, в ее сознание внезапно вторглась новая сила, Танахайа уже почти ее видела, и совершенно точно ощущала. Нити пустоты каким-то непостижимым образом обрели сущность и тянулись сквозь места, куда привел ее Свидетель, наполняя все вокруг и обвиваясь вокруг ее собственных мыслей, и она почувствовала себя, как попавшаяся в западню птица. Внезапно нити оказались повсюду, замыкая пространство, которое еще несколько мгновений назад казалось бесконечным. Испуганная Танахайа попыталась вернуться обратно в мир, но обнаружила, что неспособна чувствовать руки или Свидетеля, которого сжимала, и ничего не видит, хотя ее глаза оставались открытыми.

В следующее мгновение нити пустоты объединились, превратившись в злорадную маску с пустым ртом и глазами, испускающими красное сияние.

Новый, незнакомый голос возник в ее сознании.

Итак. Ты Танахайа, верно? Маленькая ученица Имано. Как жаль, что тебя не было с ним рядом в его последние мгновения. Тебя это печалит? Оно бы того стоило, страдать, как страдал он, и умереть рядом с ним?

Теперь из всего тела Танахайа чувствовала лишь сердце, которое колотилось все сильнее по мере того, как холод безнадежности проникал в него все глубже.

Убирайся! – сказала Танахайа, хотя ее мысли стали такими слабыми, словно она шептала, пытаясь сопротивляться буре. – Тебе здесь не рады. Ты проиграешь. Наккига пала под тенью, но тени можно прогнать.

Существо рассмеялось, и Танахайе показалось, что отвратительное удовольствие твари сводит ее с ума.

Что ты знаешь о тенях, юная ученица? Что тебе известно о мраке, кроме собственного невежества? Пойдем со мной, и я покажу вещи, о которых Имано даже не мечтал. Приди ко мне и стань моей ученицей. Ты поймешь, что мрак длится вечно – и он преподаст тебе уроки, сути коих ты и представить не можешь!

Присутствие по ту сторону Свидетеля было слишком для нее сильным: Танахайа ощутила, как могучая сила увлекает ее за собой и она все глубже погружается в холод, лежащий за стеной огненного смеха, – холод смерти и бесконечной пустоты. Биения ее сердца, точно оглушительный гром или множество барабанов, в которые колотят невидимые музыканты, не позволяя тишине ни на мгновение возникнуть между ударами, прогнали все остальные звуки. Танахайа чувствовала, что она уменьшается, растягивается и приближается к месту, откуда уже нет пути назад.

А потом что-то щелкнуло, словно кто-то перекусил нить, мрак разлетелся на кусочки, на Танахайю хлынул ослепительный свет, и постепенно она поняла, что это слабое сияние маленьких ламп, разгонявших темноту в Доме Тишины, мучительно яркое по сравнению с темнотой, что едва ее не поглотила.

Танахайа сообразила, что она стоит на четвереньках, в голове у нее звенело, тело дрожало, словно она упала с большой высоты на каменный пол. Мутное пятно перед ней превратилось в Виньеду. Кто-то присел рядом, пытаясь ее поднять.

– Нет, – собственный голос показался ей слабым, как у умирающей. – Я встану, когда буду готова. Она поняла, что Морган пытается ей помочь, и Танахайа почувствовала, как ее наполнило неожиданное чувство любви к нему. – Не бойся, – сказала она ему, задыхаясь. – Со мной скоро все будет в порядке.

Когда ей наконец удалось сесть, Танахайа увидела, что Виньеда держит в руках Свидетеля.

– Мне пришлось вырвать его из твоих рук, – сказала Виньеда. – Что-то тебя схватило и держало.

– Да. Нечто темное. Я думаю, это мог быть Ахенаби Украденное Лицо. Он был таким, каким я его помнила, – надменным и жестоким.

– Да, надменный, жестокий и очень могущественный, – сказала Виньеда. – Он не носит оружия из ведьминого дерева или бронзы, но он самый сильный слуга Утук’ку. Тебе повезло, что я находилась рядом, но разорвать твою связь со Свидетелем оказалось очень нелегко. У меня болит все тело, словно оно сильно обожжено. – Виньеда вздохнула, и Танахайа впервые услышала в ее голосе настоящий страх. – Сегодня мы получили страшный урок. Свидетель перестал быть безопасным… – начала Виньеда, но ей не удалось закончить.

– Облачные дети! – Откуда-то сверху послышался голос, полный тревоги. – В городе Облачные дети! В переходах идет сражение!

Виньеда бросила на Танахайю яростный взгляд.

– Твое упрямое желание говорить с Са’онсерей раскрыло врагу наше местонахождение.

– Нет, – воскликнула Танахайа. – Этого не может быть! Даже Ахенаби не смог бы найти нас так быстро! – Она повернулась к Моргану. – Обнажи свой меч и оставайся рядом со мной. Не отходи от меня, что бы ни случилось. – С этими словами она выхватила свой клинок и повела его наверх, в город, под дождь.


Империя травы. Том 2

Дождь усилился, стучал по листьям у них над головами, ветер раскачивал деревья, когда ситхи по имени Лико повел Элина и его людей в глубину древнего леса.

Бессмертные забрали их лошадей – несколько соратников Лико ехали впереди сквозь темный мокрый лес, остальные ситхи быстро вели Элина, Маккуса и раненого Эвана через высокие скользкие места и вдоль холмов, густо заросших папоротником, заставляя пленников перепрыгивать через вновь образовавшиеся ручьи, сбегавшие по склонам к лесистым лощинам. Угрожающе грохотал гром, время от времени вспыхивали молнии, озаряя небо над деревьями, словно огромное существо искало их с фонарем в руках.

Наконец где-то посреди длинного склона, густо заросшего деревьями и кустарником, Лико замедлил шаг и позволил остальным себя догнать. Элин обрадовался возможности перевести дух – бессмертные, казалось, были способны бежать без отдыха вечно.

– Соблюдайте тишину. Сейчас мы войдем в хижину, – сказал Лико. – Первым буду я. Вы последуете за мной без шума. Вы поняли?

Очевидно, довольный своей речью, ситхи издал звук, похожий на птичий крик, и через мгновение земля перед ними поднялась вверх. Удивленный и напуганный Элин едва не упал, но в последний момент заметил что-то вроде деревянного люка, присыпанного сверху землей и листьями, – его поднял находившийся под ним ситхи, который сейчас выпрямился, продолжая держать люк открытым.

– Клянусь самим Куамом, – выдохнул Маккус Черная Борода. – Я бы прошел мимо дюжину раз и ничего не заподозрил.

Лико внезапно стукнул Маккуса по затылку, не настолько сильно, чтобы причинить серьезный вред, но достаточно чувствительно, и тот застыл на месте. Командир ситхи вновь провел пальцами по губам и показал в сторону дыры.

Они были окружены вооруженными ситхи, у них забрали оружие и лошадей, а в лесу рыскали еще более опасные враги.

«Дядя Эолейр сказал бы, – подумал Элин, – когда выбор состоит только из плохих вариантов, выбирай тот, что выглядит не самым ужасным».

Он тяжело вздохнул и стал осторожно спускаться в темноту.

Туннель оказался крутым, но коротким, и Элин быстро соскользнул вниз – при этом пострадало только его самолюбие. Маккус и Эван спустились вслед за ним, и он начал медленно пробираться вперед, пока перед ним не возникло сияние, которое исходило от круглого камня, укрепленного на деревянной треноге, и, хотя свет был не таким ярким, как ему показалось сначала, его оказалось достаточно, чтобы Элин смог осмотреть хижину, как ее назвал Лико, – длинную, низкую, с множеством углов пещеру внутри большой древней скалы из известняка. Элин услышал, как два его товарища вошли в туннель у него за спиной, но не стал оборачиваться, ошеломленный тем, что находилось впереди.

Он не видел, насколько далеко в глубь скалы протянулась пещера, но та часть, которую смог разглядеть, была заполнена ситхи. Некоторые точили мечи, но не из металла, а материала, который больше походил на камень или полированное дерево, другие оперяли стрелы или сидели в одиночку или группами, но никто не разговаривал. Молчание такого большого количества существ показалось Элину противоестественным и заставило сердце забиться быстрее.

Лико оставил их, не сказав ни единого слова, и Элин увидел, как он разговаривает с кем-то в капюшоне. Потом Лико поклонился и исчез в дальнем конце пещеры.

– У Эвана не прекращается кровотечение, сэр, – сказал Маккус.

Элин повернулся и увидел, что лицо молодого эйдонита стало совсем белым, он сильно дрожит и его взгляд устремлен в пустоту. Элин встал, чтобы поискать какой-то материал для бинтов, и едва не столкнулся с существом в капюшоне, с которым беседовал Лико. Незнакомец отбросил капюшон, и Элин увидел еще одно красивое лицо ситхи, перед ним стояла женщина.

– Похоже, ваш спутник потерял много крови, – сказала она. – Моему внуку следовало рассказать мне об этом. – Она говорила медленно, тщательно выговаривая слова, но ее владение вестерлингом было практически безупречным, значительно более свободным, чем у Лико.

Она повернулась и позвала кого-то, и один из молодых ситхи, что-то растиравший в ступке, встал и подошел к ним. Женщина ситхи заговорила с ним на своем языке, и он с ее помощью снял с Эвана кольчугу. У него не получилось сразу развязать влажные узлы на рубашке, и ситхи вытащил маленький тонкий нож из рукава. Маккус удивленно заворчал и потянулся к оружию.

– Прекрати, – сказал Элин. – Сиди спокойно. Он не причинит Эвану вред. Просто он собирается разрезать рубашку.

– Ты прав, – сказала женщина ситхи с волосами седыми, как отбеленный на солнце холст, что делало ее старше, но по угловатому лицу Элин сказал бы, что она еще способна рожать детей. – Мы не причиним вреда вашему другу. – Она посмотрела на ситхи, которого позвала – тот уже поднял рубашку, обнажив залитую кровью спину, но рана не выглядела глубокой.

– Хорошо. Я не вижу следов яда, – добавила она.

– Мы пленники? – спросил Элин.

– Нет, – ответила ситхи. – Я так не думаю, однако и гостями я бы вас не назвала. – Она бросила на него странный взгляд, но Элину не показалось, что он дружеский. – Мой внук поступил правильно, когда привел вас сюда, – смертным в этих горах делать нечего. Длинная тень войны, которую мы ведем здесь со своими сородичами, стала смертельной.

– С вашими родичами? С норнами? – спросил Элин.

Она кивнула.

– Да, вы их так называете. А вы, смертные, – кто вы такие и как здесь оказались? Лико опасается, что вас послали шпионить за нами, но я считаю, что хикеда’я не станут отправлять наблюдателей, которым здесь не место.

Элин с трудом сдержал рвавшийся наружу гнев.

– Шпионы? Хикеда’я убили моих людей и сотни других в Наглимунде, всего лишь в лиге отсюда, на другом склоне горы. Не только вы воюете с ними, миледи.

Ее губы дрогнули. Казалось, она улыбнулась, но взгляд остался холодным.

– Может быть. Но ты все еще не назвал мне свое имя, смертный рыцарь.

– Я сэр Элин из Над-Муллаха, – ответил он. – А кто вы? – Он кивнул в сторону Эвана, рану которого обрабатывал другой ситхи. – В любом случае я в долгу перед вами за то, что вы помогаете моему солдату и предоставили нам убежище. – Он развел руки в стороны. – Простите мою неуклюжую речь, мне еще не доводилось встречать никого из вашего народа.

– Моя мать назвала меня Айамину, – сказала ему ситхи. – И я знакома со смертными лучше, чем мне бы хотелось, сэр Элин.


Глава 50 Порошок из костей дракона | Империя травы. Том 2 | Глава 52 Склеп