26: Великий турнир вызовов

Провинция Джорат, империя Куур.

Через три дня после того, как Тераэту не удалось убить мимика

Джанель посмотрела Нинавис в глаза:

– Знаешь, я действительно пытаюсь понять.

Женщина пожала плечами:

– Да, я знаю. Но в то время…

– Я понятия не имел, что Королевские Дома делали в Маракоре, – сказал Кирин.

– А зачем тебе это надо было? – Нинавис взяла воду вместо спиртного. – Королевские Дома ведь не будут ходить вокруг тебя и говорить: «Эй, ты в курсе, что мы, как проклятые, пытаемся поработить целую провинцию? Мы получим столько прибыли! У нас все прекрасно складывается!»

Дорна усмехнулась:

– Но, по крайней мере, так оно и было.

Джанель кивнула:

– Так и есть. Жаль, что с плантаций продолжают пропадать люди. Какое несчастье!

Кирин замер, уставившись на женщин:

– Подождите. Что вы… О чем вы говорите?

– Все зависит от обстоятельств, – сказала Нинавис. – Насколько ты предан Дому Де Мон?

– Совсем не предан, – сказал Кирин. – Уж поверь мне, особой любви там нет. – Он нахмурился и замолчал. – Хотя мне приходит в голову, что я должен проверить, не являюсь ли я лордом-наследником или, может, Гален… – Кирин пожал плечами: – Впрочем, это не имеет значения. Я не вернусь.

– Хорошо. Итак, на самом деле мы… – Нина замолчала, стоило Джанель коснуться ее руки:

– Не так быстро. Я думаю, что наш новый друг должен сначала услышать о моей встрече с герцогом Ксуном. – Джанель одарила Кирина улыбкой, которая казалась извиняющейся, но в то же время ничего не обещала.

Кирин откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди:

– Прошу!

Рассказ Джанель.

Луг, Атрин, Джорат, Куур

– Ты нашел брата Коуна? – положив руку на талию и борясь с тошнотой, спросила я у вошедшей в палатку Нинавис. – Пожалуйста, скажи мне, что с ним все в порядке.

Нинавис, склонив голову набок и разглядывая меня, плюхнулась в кресло. Дорна в это время продолжала возиться с плащом и головным убором из перьев.

– С ним все в порядке. Попал в переделку с шарлатанами, которым не нравилось, что из-за него они теряют прибыль. Значит, Митрос позволит тебе занять его место в качестве Черного Рыцаря?

– Это самый простой способ получить доступ во дворец. Дорна, этот плащ слишком тяжел. Я чувствую, что задыхаюсь.

– Дело не в плаще, жеребенок. Это нервы. – Дорна бросила на меня понимающий взгляд. – Твоя мать была такой же. Ее тошнило перед каждым выступлением.

Меня затошнило. Разумеется. В прошлый раз я была сосредоточена на битве с Дедрю. Это было намного хуже.

– Твоя мать когда-то участвовала в выступлениях? – Нинавис заинтересованно уставилась на меня.

– Да. – Я по-прежнему пыталась удержать ту скудную кашу, что смогла проглотить, в желудке. – Вот как она… – Я замолчала и прочистила горло.

– Так познакомились ее родители, Френа и Джарак, – сказала Дорна, – а я познакомилась с матерью Джанель. – Она ударила себя кулаком в грудь: – Я помогала ей тренироваться.

Нинавис посмотрела на меня:

– Получается, ты поддерживаешь семейную традицию.

Я села и сосредоточилась на своем дыхании.

– Это только на сегодня. Когда герцог покинет свою ложу, чтобы отправиться на ужин, я уже буду ждать его.

– Будь осторожна. – Из голоса Нинавис пропал всякий намек на легкомыслие.

Я резко встала, прекрасно понимая, что стоит клубящейся внутри меня энергии позволить взять верх, и мой плащ будет развеваться вокруг, подобно оперенью гигантского ворона, но в то же время меня вдруг озарило, почему в голосе Нинавис звучит беспокойство.

Я смотрела на женщину и задавалась вопросом, когда именно Нинавис стала одной из моих людей. Все обещания, данные Кэлазану, были выполнены несколько недель назад. Она не должна была ни присматривать за моими людьми, ни помогать в моих поисках, ни заботиться о моей безопасности. И она не была джораткой, а значит, ее не заставлял оставаться здесь сохраняющийся табунный инстинкт, говорящий, что ей некуда больше идти.

Она оставалась здесь, потому что хотела этого.

Я задавалась вопросом, поняла ли Нинавис, что она изменила своей верности, но была ли она у нее? Кэлазан был ее человеком, а не наоборот. Ее преданность ему была преданностью идорры, а не тудадже.

Она прищурилась, глядя на меня:

– Не смотри на меня так, будто я только что прокляла твою любимую лошадь. Я по-прежнему считаю, что, несмотря на то что Ксун – твой герцог, ты идешь в логово ягуара. Будь осторожна.

Я встряхнула головой и схватила шлем с пером со стола:

– Буду. Не волнуйся… – Но вдруг мне в голову пришла такая мысль, от которой я распахнула глаза: – Дорна, они узнают Арасгона…

Дорна махнула рукой:

– Никто не обратит на него внимания. Я выкрасила ему ноги, Митрос изменил ему глаза. Сейчас он просто статный черный жеребец. Сам он, конечно, красивее и больше по размеру, чем большинство коней, но ничего выдающегося. Вдобавок мы позаимствовали седло и снаряжение у Красных Копий. До тех пор, пока Арасгон будет держать рот на замке и не станет выкрикивать, как его зовут в лицо каждому, кто захочет послушать, никто его не узнает.

Я глубоко вздохнула и попыталась успокоиться.

– Спасибо.

Дорна подтолкнула меня к выходу из палатки:

– А теперь убирайся отсюда! Тебе нужно развлекать толпу^[147].

День пролетел быстро.

Турнир начался с грандиозного зрелища: перед выходом на площадь, где проходил турнир, рыцари, участники и артисты шествовали по городу. Джоратцы заполнили все трибуны и крыши, с которых можно было увидеть соревнования. Самые предприимчивые сдавали места на небесных мостиках тем несчастным, кому не удалось найти места на трибунах.

Участники турнира носили яркие цвета, чтобы люди обратили внимание на тона их спонсоров, их Домов и организаций, оплативших им участие в представлении. Следующая неделя боев решит очень многое: деловые контракты, цены на товары, и даже установит виновность или невиновность подсудимых. Никто в Джорате не стал бы заниматься каким-либо значительным бизнесом, не установив сперва соответствующие идорру и тудадже для каждого из участников. Наиболее цивилизованным способом установления всего этого были соревнования^[148].

Все смотрели, радовались и пили. На турнирной площадке и за нею одна за другой вспыхивали драки. Лучшие художники Джората изображали на лакированных рыцарских доспехах ягуаров, слонов, обезьян и попугаев. Но портились такие доспехи намного проще, чем обычные металлические, так что на соревнованиях были нередки сломанные кости.

Стоило мне взглянуть на сражающихся, и я вновь вспоминала сэра Ксиа Нилос и ее оруженосца, убитых клинком Дедрю. Или жителей Мерейны, насмерть задохнувшихся от синего дыма.

Но нет, здесь такого не могло произойти. Атрин – столица Джората. Пусть весь Джорат и относился неодобрительно к магии, каждый аристократ привел своих Привратников. Здесь присутствовали жрецы всех Восьми. Ни один колдун не смог бы повторить трюк Сенеры, иначе бы его сразу поймали^[149].

Поэтому мы с Арасгоном проводили время, развлекая толпу и притворяясь шутами в черном. Наконец солнце закатилось за гору на востоке, и герцог, встав, помахал толпе на прощание, отправляясь вместе со своим двором прочь.

Я знала, что они отправятся на пир: их будет ждать восемь вечеров богатой еды, выпивки и веселья, соответствующих дневным празднествам^[150].

Я подавила зависть и разочарование. Это был бы мой первый Большой Турнир после совершеннолетия. Моя первая возможность предстать перед сверстниками во всем великолепии графа Толамера и насладиться танцами и почестями.

Никто не остановил меня, когда я направилась в коридор, выбранный для засады. Когда-то в детстве я пользовалась им, чтобы подстерегать там герцога – отца нынешнего герцога, который вознаграждал за такие засады леденцами. Так что я стояла там, как скучающий рыцарь, ожидающий приказов.

Выбери герцог другой путь – и все мои планы пошли бы прахом, но прозвучавшие шаги подсказали мне, что я угадала правильно. И когда они приблизились, я стащила шлем с головы, сунула его под мышку и вышла навстречу.

Форан Ксун, герцог Джората, получил свой титул молодым – как и я, он потерял своего отца во время Лонежского Адского Марша. Его мать, Пина, просто шла следом за своим сыном, одетым в богатые коричневые одежды, лишь формально соблюдая приличия кобылы. Сам Форан был красивого цвета красного дерева, с белым лаэвосом и светлыми пятнами-«поцелуями» на руках.

Он увидел меня впереди в коридоре, и его карие глаза расширились от удивления. Его солдаты, вооруженные и закованные в броню из настоящего металла, а не из лакированной кожи или тростника, казались не менее удивленными… но гораздо менее обрадованными встрече.

– Мой герцог. – Я опустилась на колено как раз в тот миг, когда охранники выхватили оружие. – Прошу вас, выслушайте меня.

Раздался звук шагов, направляющихся ко мне.

Именно то, как он отреагировал бы на мое появление, и подсказало бы мне, настроили ли его против меня. Я напряглась и даже приготовилась бежать при необходимости.

– Подожди. Джанель Данорак? Из Толамера? Я не видел тебя уже много лет. – В его голосе звучало удивление. А затем он рассмеялся: – Нет, нет, все в порядке. Оставьте ее.

Оставить меня охранники явно не собирались, но, по крайней мере, почтительно помогли мне подняться.

– Посмотри, как она выросла, – прошептала Пина Ксун своему сыну. – Она такая милая, но нам нужно одеть ее в другие цвета. Сейчас она выглядит как Черный Рыцарь, – и она рассмеялась от этой нелепой мысли.

Я глубоко вздохнула, опустив глаза в землю:

– Мой герцог, я бы хотела поговорить с вами о знамени Барсина.

– Барсина? Барсина… Мама, почему это звучит так знакомо?

– Колдуны, мой дорогой.

– Точно! – щелкнул пальцами герцог Ксун. – Да, колдуны. Ты ведь присутствовала при этом, верно? Во имя Восьми, должно быть, это было ужасно. Пойдем с нами. Ты ведь придешь на пир сегодня вечером? Мне сказали, что повара приготовили из рисовой муки и кукурузных рылец жеребца в натуральную величину. Я так взволнован.

Я удивленно смотрела на герцога, не в силах совладать с собой. То, что он знал о произошедшей катастрофе, конечно, успокаивало меня, но он придавал гораздо большее значение вечеринке!

– Мне так жаль было слышать о твоем дедушке, – продолжил герцог, – хотя не могу сказать, что я удивлен. Он был таким старым. Не так ли, мама?

– О, совершенно верно. Но весьма преданным.

– Полагаю, да. Я всегда чувствовал себя с ним так, словно у меня застряла еда между зубами, – признался герцог. – Держу пари, в Загробном Мире он даже Таэну заставляет поправлять платье. Он был очень строг с тобой? – На меня он даже не оглянулся, так что мне потребовалась секунда, чтобы понять, что обратились ко мне.

– Э-э… мне он таким не казался, мой герцог.

– Конечно. В конце концов, ты ведь была единственной семьей, которая у него оставалась, и, вероятно, поэтому тебе все сходило с рук. Надеюсь, ты привезла с собой другой наряд? Эта броня просто фантастична для турниров, но она совсем не подойдет для праздника. Если ты не наденешь никаких украшений, люди подумают, что ты кобыла.

– Я надеялась, что смогу сначала поговорить с вами о Барсине…

– О, конечно. Я имею в виду, что, когда появляется кто-то и уничтожает во время турнира целый город… Я ведь должен быть очень внимателен, не так ли? Мы не можем допустить, чтобы это повторилось.

Я выдохнула, почувствовав, как меня покидает напряжение.

– Да, мой герцог. Я совершенно согласна.

– К счастью, я был проинформирован о ситуации и держу все под контролем. Никаких проблем не будет.

– Это замечательно, мой герцог. Это барон рассказал вам, что случилось?

– Нет, нет. У меня есть письмо от нового барона, но у меня еще не было возможности встретиться с ним лично. Нет, сюда в город добрался выживший, который все объяснил. Замечательный парень. Я думаю, что мог бы держать его при себе, даже если он не джоратец.

Коридор заканчивался двойными, богато украшенными дверями, перед которыми замерли солдаты. Они отдали честь при приближении герцога, а затем распахнули перед ним двери.

– Он не джоратец. – На какое-то мгновение я почувствовала себя озадаченно, но как только двери распахнулись, я поняла, что описать так можно было только одного человека. У меня внутри все оборвалось.

– Мой герцог, – отвесил глубокий поклон Релос Вар. – Я так счастлив видеть вас^[151].