на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Внутренняя угроза

Страх «цветной» революции, подобной тем, что произошли в Грузии и Украине, стал одним из главных определяющих факторов российской внутренней политики середины «нулевых». Стремясь оградить страну от попыток возможного «взлома» трансфера к преемнику, Павловский отмечал, что Россия не готова к новому типу революции и должна сосредоточиться на том, чтобы свести на нет влияние оппозиции[553]. Набор мер по предотвращению возможного сбоя операции «Преемник» австралийский политолог Роберт Хорват назвал «превентивной контрреволюцией»[554]. Среди первых «контрреволюционных» мер было введение изменений в законодательство об НКО. Исследователи отмечали важную роль гражданских активистов в революционных событиях в Сербии (2000 г.), Грузии (2003 г.) и Украине (2004 г.)[555]. Разветвленная сеть гражданских организаций по всей России, часто выполнявших в глубинке функции государственных учреждений, представлялась некоторым представителям элит угрозой политической безопасности. Основные опасения вызывало то, что некоторые НКО могли бы поставить под вопрос законность выборов в Государственную думу и – главное – президентских выборов 2008 г., делегитимизировав таким образом весь правящий аппарат[556]. Для того чтобы избежать подобного развития событий, Кремль начал действовать на опережение, вооружившись не чем иным, как теориями заговора.

Зарубежное финансирование российских НКО в первый раз подверглось атаке властей в мае 2004 г., когда Путин в обращении к Федеральному собранию отметил, что некоммерческие организации могут преследовать коммерческие цели и работать в интересах грантодателей: «В нашей стране существуют и конструктивно работают тысячи гражданских объединений и союзов. Но далеко не все они ориентированы на отстаивание реальных интересов людей. Для части этих организаций приоритетной задачей стало получение финансирования от влиятельных зарубежных фондов, для других – обслуживание сомнительных групповых и коммерческих интересов, при этом острейшие проблемы страны и ее граждан остаются незамеченными»[557]. Эта достаточно мягкая (по сравнению с последующими) атака говорит о том, что уже в 2004 г. Кремль был серьезно озабочен деятельностью НКО – в связи с ролью иностранного финансирования и той значимостью, которую придавал своим некоммерческим общественным организациям ЮКОС. Подготовка атаки на НКО заняла меньше года: уже в мае 2005-го руководитель ФСБ Николай Патрушев заявил, что на территории СНГ «иностранные спецслужбы применяют нетрадиционные методы, используя для прикрытия неправительственные организации в целях сбора необходимой им информации»[558].

Запуск в публичное пространство идеи о том, что НКО могут ассоциироваться с зарубежным финансированием со стороны разведслужб, стал опорным для многих прокремлевских авторов. Публицист Виталий Иванов обвинил «западные фонды» в помощи оппозиционным партиям любого толка, лишь бы они были против Путина[559]. Такая неразборчивость подчеркивала цинизм западных «партнеров» России. Другой прокремлевский политолог Сергей Марков обвинил лидеров гражданского протеста в Украине в наживе на грантах от американцев и европейцев[560]. Дмитрий Юрьев подчеркивал, что в «оранжевой технологии» именно объединения подобных НКО формируют «инфраструктуру революции», помогая координированно выплеснуть недовольство населения наружу[561]. Таким образом, конспирологический нарратив не только служил способом делегитимации НКО, подчеркивал их опасность для нации и ее суверенитета (хотя никаких конкретных доказательств тому не приводилось), но и готовил почву для законодательных изменений.

Итогом проработки общественного мнения стало принятие в конце 2005 г. поправок в Закон о некоммерческих организациях. В январе 2006 г. эти изменения были одобрены Путиным[562]. В интервью ИД «Коммерсантъ» один из авторов поправок, депутат-единоросс Валерий Гальченко, обратился к конспирологии, чтобы обвинить НКО в связях с иностранными разведками. По мнению депутата, НКО с финансированием из-за рубежа – то же самое, что тоталитарные секты, влияющие на россиян и «разрушающие их изнутри». «Ведь крупные организации, они как раз представляют наибольшую опасность для нашего общества. На Западе хорошо понимают, что Россия – это огромный запас природных ресурсов и богатств. Поэтому большой западный капитал готов через такие организации вкладывать деньги в развитие, например, Сибири. То есть они, конечно, помогают. Но вот вопрос: для чего они это делают? Просто так прагматичный Запад вкладывать деньги не будет»[563].

Авторы поправок в законодательство об НКО, повторяя идею Путина о святости суверенитета, предложили не допускать к регистрации организации, чьи цели и задачи «создают угрозу суверенитету, политической независимости, территориальной неприкосновенности, национальному единству и самобытности, культурному наследию и национальным интересам Российской Федерации»[564]. Подобные расплывчатые критерии регистрации создали некоммерческим организациям немало препятствий в работе. Однако проблема иностранного финансирования НКО не была популярной общественной темой: мало кто из россиян интересовался их деятельностью[565]. Для прокремлевских медиа это оказалось даже преимуществом, поскольку открывало безграничные возможности для мифотворчества. И они были использованы в полной мере.


От теорий к практикам заговора | Русская культура заговора | Шпионский камень