Глава четвертая

Либо она меня обманула, либо все это произошло чисто случайно. Она лгала мне с самого начала, когда не хотела мне ничего рассказывать. Вероятно, она снова солгала.

Но, возможно, она об этом не знала. Миссис Батлер могла, так сказать, без ее ведома вернуться сюда. Да, так могло быть. У Дианы не было причин везти меня сюда и оставлять для поисков в доме, если она знала, что миссис Батлер здесь!

Или все же были причины?

Во всяком случае, мне ничего больше не оставалось, как убраться отсюда, причем до рассвета. И высказать Диане все, что я о ней думаю.

Но я не тронулся с места. Уж очень противно признавать себя побежденным. Словно я уже нашел деньги, но в последний момент они уплыли у меня из-под носа. Почему бы мне не запереть эту женщину в шкаф и не продолжить поиски, когда будет светло?

Нет, это опасно. Может прийти прислуга или кто-нибудь другой. Меня могут поймать. Я отбросил эту мысль, но продолжал стоять.

От миссис Батлер можно не ожидать подвоха. Она напилась и ничего не замечала, а если бы даже увидела меня, то ничего не смогла бы сделать. Я взглянул на бутылку виски, где еще оставалась половина, и на стоящий рядом бокал. Она не шумела и не выкидывала никаких штук, как многие выпившие. Совсем наоборот. И двигалась она странным образом, медленно, осторожно, даже грациозно, словно фарфоровая.

Музыка умолкла. Пластинка сделала несколько оборотов, потом проигрыватель автоматически выключился. Наступила тишина. Она не поставила новой пластинки, но легко покачивалась из стороны в сторону, и я видел, как шевелились ее губы, словно она что-то напевала или молилась. Затем она медленно повернулась и опустилась на стоящую рядом кушетку. Она легла на нее лицом и раскинула руки.

Самое время уходить. Вдруг я отчетливо услышал, как скрипнула ступенька. Кто-то поднимался по лестнице.

В коридор выходила дверь еще одной комнаты, она была закрыта. У меня не было времени ее открыть, да и некогда было раздумывать. Я проскользнул в спальню, склонился над миссис Батлер и задул свечу. Еще раньше я заметил, что дверь шкафа позади нее приоткрыта.

Передвигаясь ощупью по комнате, я открыл шкаф и влез в него. Дверцу я прикрыл. Голова моя касалась платьев, они слегка пахли духами, воздух был теплый и душный.

Ничего не было слышно, но ведь ковровая дорожка в коридоре заглушала любые шаги. Я ждал и всматривался в щель неплотно прикрытой дверцы. В дверях комнаты показался луч света и пополз по стене. Он осветил зеркало, сверкнул и двинулся дальше. Опустившись вниз по стене, он переместился к куче пластинок и бутылке виски, затем остановился на фигуре распростертой молодой женщины. Он уставился на нее подобно широко открытому глазу, а мужчина, державший фонарь, вошел в комнату. Я замер, чтобы он не услышал моего дыхания в этой мертвой тишине.

Мужчина пригнулся и, видимо, взял фонарь в другую руку. Потом я увидел, зачем он это сделал. Луч света на короткий миг осветил пистолет, направленный в висок девушки. Это было так страшно, что я ни секунды не раздумывал.

Я выскочил из шкафа и набросился на него. Он повернулся, когда я на него навалился, и мы, сцепившись, покатились по ковру. Мы сломали проигрыватель, и я чувствовал, как его рука с необычайной силой схватила меня за горло. Когда мы стали кататься по ковру, фонарь погас. В комнате стояла кромешная тьма, и я не знал, где находится пистолет.

Пытаясь освободиться, я ударил его коленом в живот. Он отпустил мое горло, но двинул меня кулаком в лицо. Я пошатнулся, помотал головой и ответил наугад. Попал в пустоту. Я слышал, как он отполз, вскочил на ноги и бросился к двери.

Я выпрямился и достал свой фонарик. Возможно, он покинул дом, а возможно, и нет, тогда будет важно, у кого из нас окажется пистолет. Включив фонарик, я направил свет на пол. На груде сломанных пластинок лежал пистолет, а возле разбитого проигрывателя — его карманный фонарь. Я поднял пистолет, поставил его на предохранитель и вместе с его фонарем сунул в карман. Только теперь я почувствовал, что силы мои на исходе. Я сел на пол, приходя в себя.

Через некоторое время я встал. Надо было убираться отсюда, пока не поздно. Я снова включил фонарь и посмотрел на девушку. Мы спихнули ее с кушетки, и она лежала на ковре, положив голову на вытянутую руку. Утром у нее будет здорово болеть голова, пробуждение будет не из приятных.

Потом мне стало ясно, что, если я уйду, она вообще не проснется.

Этот парень вернется и убьет ее. Он подождет, когда я уйду, а потом сделает то, чему я помешал. Для этого ему не потребуется пистолет. Пока она спит, убить ее можно любым способом. Это не проблема.

Что же делать?

Если я не мог смотреть, как он хладнокровно ее убивает, то не должен ли я теперь играть роль ее защитника? Хорошенькое дело. Если я останусь здесь и дождусь ее пробуждения, меня, вероятно, могут арестовать за взлом. И тогда мне придется рассказать полиции, как все это случилось. Вот смеху будет. Взломщик спасает жизнь.

Затем меня пронзила страшная мысль. Предположим, ее утром или позже найдут убитой. Вероятно, никто на свете не знает, что здесь был кто-то еще. Но один человек прекрасно знает, что я здесь был — это Диана Джеймс. Она подвезла меня сюда. И если она проболтается, я попаду в такую переделку — подумать страшно.

Надо что-то делать. У меня оставалось не так много времени. Я сидел в потемках, и мысли мои кружились. Затем я решился.

Надо брать дело в свои руки.

До сих пор меня водила за нос отпетая мошенница, которая рассказала не более 10 процентов правды. Теперь я применю ее тактику.

Все мы охотились за деньгами. А единственный человек, который знал точно, находятся они в этом доме или нет, миссис Батлер. Вот ключевая фигура. Теперь я уже не верил, что деньги в доме, а она знает, где они находятся или находились.

Итак, мне надо держаться за миссис Батлер. Если я оставлю ее здесь, то ее убьют, а если я увезу ее отсюда, то смогу заставить ее говорить.

И я точно знал, куда я должен отвезти ее, чтобы спокойно с ней потолковать. Если у нас хватит времени и я стану задавать правильные вопросы, она скажет, где деньги. Но, если она замешана в убийстве своего мужа, меня могут арестовать по обвинению в похищении. На этот риск придется пойти. Я попытался мысленно представить себе карту автомобильных дорог. Нужное мне место должно находиться не дальше, чем в 80 милях отсюда.

Затем я стал продумывать весь план действий. Взять ее с собой? Но как? У меня нет машины. Что же, взвалить ее на плечи и шествовать с ней через весь город? Я тихо выругался. Снова вернулся туда, откуда начал. Нет, минуту. У нее должна быть машина. Ведь на ней она вернулась из Санпорта.

Если я пойду в гараж, чтобы выяснить это, мне придется оставить ее одну. Однако этот парень вряд ли вернется, не будучи уверен, что меня здесь нет. Я спустился по лестнице и отпер дверь, ведущую на заднюю веранду, затем погасил фонарь и вышел наружу. Несколько секунд мои глаза привыкали к темноте. Этот недоносок свободно мог треснуть меня по голове.

В темноте проступили смутные контуры гаража, и я медленно двинулся туда. Большие двери спереди были закрыты. Я стал обходить гараж кругом и обнаружил сбоку небольшую дверь. Я нажал на ручку, и дверь открылась. Войдя в гараж, я закрыл дверь. Включил фонарик, луч света упал на «кадиллак». Я осветил приборную доску — ключей зажигания на месте не было. Мне ничего другого не оставалось как поискать их в этом доме с двенадцатью комнатами. Я взглянул на часы: двадцать минут пятого. Вряд ли я управлюсь, даже если найду ключи.

Я не мог себя представить в роли женщины, но в пьяницах я немного разбирался, и это мне теперь пригодилось. Я пошел по тому пути, по какому должна была идти эта женщина: от парадной входной двери, в которую она вошла, в кухню, где находилась бутылка виски, и на столе возле двери в столовую я нашел ее сумку. В ней были ключи.

Я оставил их там и поднялся по лестнице. Я поднял девушку и хотел отнести ее вниз, но тут кое-что вспомнил. Положив ее на кушетку, я посветил на пол и поискал бутылку. Она была далеко отброшена, однако закрыта пробкой, и содержимое не вылилось, там было почти полбутылки. Я сунул ее в карман пиджака и снова поднял девушку. Она все еще была совершенно пьяна, и пройдет несколько часов, прежде чем она проспится. Проходя через кухню, я захватил сумку.

Я положил женщину на заднее сиденье машины, зажег фонарик и достал ключи. Выйдя из гаража, я дошел до дверей и нащупал замок. Первый же ключ подошел. Я распахнул дверь и сел в машин. Включил мотор и выехал на подъездную дорогу. Она была посыпана белым гравием, и я видел ее вплоть до больших ворот. Я выехал задним ходом на улицу, затем проехал метров тридцать вперед, после чего прибавил газ.

Взлом, подумал я, угон машины и похищение человека. Что дальше? Вымогательство? Требование выкупа? Но я все точно рассчитал. В любое время я все еще мог выйти из игры, но, если я стану правильно вести себя, со мной ничего дурного не случится. Ставка — 120 тысяч долларов, и скоро будет видно, кто сорвет банк, может быть, и я.

Я ехал на юг по тому шоссе, по которому мы с Дианой приехали, и соображал, скоро ли развилка дорог. Она должна быть милях в пятнадцати за следующим городком. Надо быть очень внимательным, хотя я часто бывал там, но всегда приезжал с противоположной стороны.

В зеркальце заднего вида я увидел фары другой машины. С минуту я смотрел на них. Вероятно, это ничего не означало, по этому шоссе ездит много машин даже в половине пятого утра. Фары не приближались и не удалялись, машина сзади меня ехала с той же скоростью, что и я.

Возможно, у того парня была машина, и он преследовал нас. Я дал полный газ, довел скорость до 115 миль в час и некоторое время не снижал ее. Теперь мне приходилось все внимание обращать на дорогу, и я не мог следить за машиной сзади. Когда пришлось поворачивать и дорога пошла вниз, я посмотрел в зеркало. Машина сзади немного отстала. Я забеспокоился. А вдруг это полицейская машина? Нет, этого не могло быть — она не пыталась меня обогнать, а ехала все время на одном расстоянии. Я еще не верил, что нас преследуют, но все же ne хотел, чтобы он видел, где я сверну с главного шоссе.

Когда мы проехали маленький городок, я стал считать мили. На шоссе было теперь много поворотов, и машина сзади на некоторое время исчезла. Я следил за скоростью и боялся пропустить развилку. Проехал 14 миль, 16. Неужели я ее проглядел?

В конце длинного поворота показались магазин и бензоколонка. Я притормозил и повернул руль. Гравий ударил в днище, когда я свернул с асфальта. Я снова нажал на тормоза, остановил машину и выключил фары. Тотчас же на шоссе промелькнули фары проехавшей машины. Вероятно, она не преследовала меня.

Я включил фары, посмотрел на часы и поехал дальше. Было начало шестого. Мне предстояло проехать еще миль 30, и я хотел до рассвета добраться до места. Если потороплюсь, то успею.

Проехав немного, я свернул на дорогу, идущую через густой лес. Теперь места становились знакомыми, я часто бывал здесь иногда с Вилли Левингстоном, а иногда один или с девушкой. Домик, куда я направлялся, принадлежал ему.

Мы вместе учились в колледже. Он получил в наследство кучу денег и несколько гектаров земли с озером, возле которого был выстроен бревенчатый дом. Лето он проводил в Европе, но я знал, где ключ от домика. Через несколько минут слева показались железные ворота. Я вышел из машины, открыл их, проехал и снова закрыл. Теперь предстояло одолеть 12 миль по ухабистой дороге, которая проходила через песчаные холмы, а затем спускалась к озеру. Оно было голубым и гладким, а над лесом тянулись рваные облака — прекрасная картина. Мне вдруг захотелось приехать сюда и половить рыбу, но я отогнал эти мысли.

Я проехал через луг и маленький мостик, затем остановил машину и вышел. Ключ висел, как всегда, на гвозде под мостом.

Дом стоял в конце лужайки среди густых высоких деревьев, он был большой и казался заброшенным. Было еще темно, и я, остановившись перед верандой, специально не стал выключать фары.

В утренней тишине громко заскрипел замок. Я открыл дверь, вошел и зажег керосиновую лампу. Это была большая комната, у задней стены стояли кухонная плита и шкаф для посуды, а напротив — кушетка, стол и несколько стульев. Дверь направо вела в просторную кладовую, где находились рыболовные и охотничьи принадлежности, подвесной мотор и всякая всячина.

Дверь налево была закрыта. Я открыл ее и вошел туда с лампой. Это была спальня. В ней стояли две кушетки и одна двуспальная кровать, у противоположной стены. На кровати лежало армейское одеяло. Я поставил лампу на маленький столик и вернулся к машине.

Я внес женщину в дом и положил ее на кровать. При свете керосиновой лампы ее лицо казалось бледным, а темные волосы рассыпались по подушке. Ей было, по меньшей мере, лет тридцать, и она была пьяна до бесчувствия. Мне не приходилось видеть женщины красивей. Это было дьявольски скверное дело. Я пожал плечами и взял лампу. В конце концов, не я ее отец, а жизнь не детская игра.

Я разжег плиту и принес из колодца пару ведер воды. Тем временем рассвело, и из печной трубы поднялся серо-голубой дым. Я отогнал машину в сарай, стоявший по другую сторону лома, и запер его. Затем посмотрел, что было в доме поесть. В кладовой я нашел несколько коробок с консервами, а в посудном шкафу муку и другие припасы. Я открыл банку с кофе, насыпал его в кофейник и залил водой.

Потом присел, закурил сигарету и стал слушать, как трещат горящие дрова. Вдруг я почувствовал, что устал как собака. Это было неудивительно после такой ночи. Проведя рукой по лицу, заметил, что у меня успела отрасти щетина. Подошел к зеркалу, висевшему на задней стене, и посмотрел на себя. Я выглядел как бродяга.

Отправившись в кладовую, я отыскал там бритвенный прибор, намылил подбородок обычным мылом и побрился, затем снова надел рубашку и галстук. Теперь я чувствовал себя лучше.

Тем временем начал закипать кофе, издавая приятный аромат. Я налил себе чашку, сел и закурил сигарету. Уже взошло солнце. Не верилось, что так много событий произошло со вчерашнего утра.

То обстоятельство, что я нарушил законы один за другим, теперь не волновало меня.

Заботило другое как бы меня не нашли и не прикончили. Но и от этого мурашки не бегали по моей спине.

Я думал о деньгах, о таких больших деньгах, какие не смог бы заработать за всю свою жизнь. И мне нужно было только протянуть руку и взять их.

Миссис Батлер знала, где они, а я должен заставить ее сказать мне это.

Только через два часа я услышал, как она зашевелилась на кровати в другой комнате. Она пришла в себя.

Теперь нужно взять себя в руки. Все зависело от того, как сейчас пойдут дела.

Я взял бутылку виски, стакан и вошел в спальню.