Глава двадцать первая

Я хотел встать, но она, улыбаясь, покачала головой.

— Нет, Ли, не спеши. Не забывай, что у Сузи нет ничего общего с моей прошлой личностью. Сузи должна закончить превращение. Понимаешь?

Она замолчала, но, прежде чем я ответил, добавила:

— Хватит об этом, у нас масса дел.

Мы пошли в гостиную и сели на софу. Маделина выглядела очень возбужденной. Я положил на стол связку. Она взяла ее и начала перебирать ключи.

— Третий Национальный. Миссис Генри Л. Кастерс. Кредитная компания, миссис Джеймс Р. Хэтс. Прибрежный банк, миссис Луцилла Мэннинг, — бормотала она.

Теперь, собравшись получить деньги, она вспомнила все без труда. Я снова убрал ключи в бумажник.

Маделина взглянула на свои часы.

— Сейчас без четверти девять. Банки открываются в десять. Мне нужно сделать прическу и купить пару платьев.

Я взорвался.

— Ни в коем случае! Они знают, что я в городе. Каждая минута промедления опасна.

Она перебила меня.

— Не опасна, пока ты сидишь дома. А мне в таком виде нельзя идти в банки. Тебе, возможно, кажется, что мои волосы в порядке, но любая женщина скажет, что их подстригал садовник. И этот костюм ужасен. Я выгляжу как чучело. Нам нельзя рисковать, нельзя, чтобы на меня обращали внимание. Ни один человек не поверит, что я арендовала сейф в банке.

Я сдался, ничего другого мне не оставалось. Она обещала вернуться не позже двенадцати, а это всего лишь двухчасовая проволочка, из-за которой не имело смысла ссориться.

Она стала звонить в разные салоны, пока из одного не ответили, что ее тотчас примут. Я дал ей 200 долларов из тех денег, что были в ее сумочке. Она вызвала по телефону такси и направилась к двери. Там она остановилась, повернулась и посмотрела на меня — снова с этой обольстительной улыбкой.

— Странное чувство, — сказала она. — Входила в эту дверь Маделиной Батлер, а теперь отсюда выходит Сузи Мамбли. Не хочешь ли помочь мне настроиться соответствующим образом?

Я помог, хотя большой помощи и не требовалось. По тому, как она прижала свои губы к моим, я почувствовал, что она уже стала настоящей Сузи.

Она на миг прижалась ко мне.

— Теперь уже скоро, — сказала она и ушла.

Я курил одну сигарету за другой, ходил взад и вперед по комнате и нервничал. Прислушиваясь к лифту, я снова переживал страшные секунды, когда он останавливался. Мысль о необходимости ехать в город совсем доконала меня. Все улицы кишели полицейскими, которые разыскивали меня. Моим единственным шансом на спасение было все время сидеть в машине. Правда, теперь они знали, как она выглядит, однако номера полицейские не знали. Основным преимуществом человека, сидящего в машине, — это то, что нельзя определить его рост. А единственным отправным пунктом для полиции был именно мой рост.

Я продумывал все вновь с самого начала. Маделине я сказал, что, получив деньги из банков, мы поедем к автостраде. Однако в последнюю минуту я по каким-либо соображениям заеду еще раз на свою квартиру. А после этого выйду из квартиры один.

Я задавал себе вопрос, неужели она действительно считала меня за дурака, который попадется в ловушку Сузи Мамбли. Ей должно быть ясно, что и после получения денег из банков я буду единственным в мире человеком, которому известно, что Маделина Батлер не погибла.

Я сел за письменный стол и написал письмо в полицию. Я его положил в конверт, надписал адрес и убрал в нагрудной карман пиджака. Когда я выеду из города, то брошу его в почтовый ящик где-нибудь в пригороде, и буду уверен, что его доставят в полицию не раньше, чем через 12 часов. Это лучше, чем бросить его в другом городе на следующий день. Полиция не будет знать, в каком направлении я скрылся.

Двенадцати часов будет достаточно.

Имея 120 тысяч долларов в кармане и не будучи разыскиваемым по подозрению в убийстве, двенадцати часов форы вполне достаточно.

Когда мы вернемся в квартиру, мне нужно будет только выбросить в мусоропровод всю ее одежду, включая и ту, которая на ней будет надета. Затем я скроюсь. Голая, она вряд ли убежит оттуда, и полиции нужно будет всего лишь за ней заехать.

Конечно, она устроит дикий скандал и сообщит полиции мои приметы, хотя это мало чем ей поможет. Если полиция меня поймает, то меня можно будет кое в чем обвинить, но только не в убийстве.

Мои нервы были напряжены до предела. Я не мог ни минуты сидеть на месте. Вот, наконец, одиннадцать утра. Вот четверть двенадцатого. Я заставил себя не смотреть все время на часы, потому что мне стало казаться, будто стрелки совсем не двигаются. Каждый раз, когда я слышал шум лифта, я замирал и ожидал стука в дверь. Я думал про себя, буду ли я в состоянии ей открыть.

Без десяти двенадцать вернулась Маделина, и я через силу открыл ей дверь.

А прическу ей сделали превосходную. Волосы — цвета полированной меди. В руках у нее были шляпная коробка и три свертка, она казалась счастливой и радостно возбужденной.

— Подожди, пока я не переоденусь и не приведу себя в порядок, — попросила она.

— Поторопись, ради Бога, поторопись.

Она скрылась в спальне. Пока я ждал, у меня появилось чувство, будто в моем животе тяжелые куски ударяются друг о друга. Последние минуты оказались самыми ужасными.

Через десять минут она вышла, прошла мимо меня на середину комнаты и повернулась, словно манекенщица.

Она стала настоящей Сузи Мамбли. Большая шляпа надета наискосок, словно приколота к блестящим локонам. Рот казался слишком большим и чересчур намазанным. Летнее платье в веточек с короткими рукавами плотно прилегало к ее округлостям. Белые туфли состояли только из ремешков и высоких каблуков. Ее ноги в тонком нейлоне, казалось, сошли с рекламы чулок. На руках были длинные белые перчатки, подчеркивающие загар рук.

— Ну, — кокетливо спросила она, — как тебе нравится твое творение?

— Я ошеломлен, — ответил я. — Напомни мне, чтобы потом об этом потолковать. А сейчас надо ехать.

— О'кей, — сказала она и посмотрела на меня. — Ли! Ты не побрился!

Я совершенно об этом забыл. Я привык бриться после душа, но забыл в этой нервотрепке.

— Ах, вот что. Теперь на это нет времени.

Затем я провел рукой по лицу и понял, что не брился уже три дня.

Чертыхаясь, я прошел в ванную, сдернул с себя галстук и рубашку. Когда я брился, то слышал, как она убирает в спальне.

Когда я вышел, она ждала меня.

— Мне нужно что-нибудь, во что положить деньги, — сказала она.

— Мы можем по пути купить сумку, — сказал я. — Нет, один момент. Что у тебя в чемодане?

— Ах, да. Об этом я совсем не подумала. Он достаточно вместителен, а свою старую одежду я все равно не возьму с собой.

Она зашла в спальню и вернулась с чемоданом.

Я снял пиджак со стула и надел его. Мы были готовы.

— Пошли, — сказал я.

Когда мы вышли на улицу, по моей спине поползли мурашки, но, подходя ближе к своей машине, я стал успокаиваться. Мы сели в машину, я достал солнечные очки и надел их.

Движение было очень интенсивное, день был жарким, и я потел в своем пиджаке. Я внимательно следил за светофорами, следил за другими машинами. Попасть сейчас в аварию совсем ни к чему.

Однако ничего не случилось. Один раз нас догнала патрульная машина и немного проехала рядом с нами. Я стал уже нервничать, но полицейские не обратили на нас внимания. Они вскоре свернули.

Мы находились теперь в центре города в ряду тесно движущихся машин. Я не мог повернуть налево на Эвелен-стрит, где находились Прибрежный и третий Национальный банки. Пришлось сделать объезд.

Когда я первый раз проехал по Эвелен-стрит, то не нашел место для стоянки. Во второй раз мне повезло.

Остановившись, я достал первые два ключа и отдал Маделине.

— Я буду ждать здесь, — сказал я ей. — Когда ты разделаешься с Прибрежным банком, иди в третий Национальный. Потом вернешься и встанешь вон там на углу. Там я смогу повернуть налево. Когда я увижу тебя, то подъеду, ты сядешь, и мы поедем к Кредитной компании.

Она подмигнула мне и улыбнулась.

Я смотрел, как она шла развинченной походкой Сузи, соблазнительно покачивая бедрами. Она пересекла позади меня улицу и поднялась по лестнице в банк.

Сидеть на месте было мучительно. Я курил одну сигарету за другой и выбрасывал, едва затянувшись. Чтобы с улицы никто не мог разглядеть меня, я делал вид, будто ищу что-то в «бардачке».

Полицейская машина медленно проехала мимо и исчезла. Я с облегчением вздохнул.

Было жарко. Я вдруг осознал, что стал считать. Я не имел понятия, что именно считал, просто говорил про себя числа. Потом я попытался мысленно проследить за Маделиной. Где она сейчас? Она должна пройти в глубину, затем вниз по лестнице, потом через большую стальную дверь. Она должна расписаться в карточке, потом передать ключ дежурному. Они пойдут к сейфам. Затем она подходит к своей ячейке, отпирает сейф, открывает его, берет деньги, кладет в чемодан и выходит из хранилища.

Она поднимается по лестнице, проходит через операционный зал, идет к двери и спускается на тротуар…

Я уставился в зеркало заднего вида.

Там была она.

Она вышла из банка, спустилась по лестнице и неторопливо пересекла улицу позади меня. Потом пошла по тротуару, проходя мимо, обернулась и улыбнулась. Мне показалось, что она подмигнула.

Я снова сидел и смотрел на часы над стоянкой. Уже прошло полчаса. Придется попросить ее уплатить пять центов, иначе придется самому выходить из машины. Я этого боялся и полез в карман.

Пятицентовика у меня не оказалось.

Стрелка часов передвинулась на три минуты, и тут я увидел ее впереди, она переходила улицу. Она остановилась на углу, как договорились.

Я подъехал, и она села в машину. Моя рука взмокла от пота, руки дрожали.

— Ну как? — спросил я. — Все прошло гладко? Никаких затруднений?

Она тихо усмехнулась.

— Никаких. Езжай медленно, чтобы остановиться у следующего светофора. Я хочу кое-что показать тебе.

Светофор загорелся красным светом. Я остановился.

— Ну, показывай, — сказал я, и горло мое сжалось. — Показывай!

Чемодан лежал у нее на коленях. Она открыла замки и, улыбаясь, посмотрела на меня.

— Вот.

Она подняла крышку на несколько сантиметров. Я заглянул туда и забыл обо всем на свете. Зрелище было потрясающее.

Я бы с удовольствием запустил туда руки.

— Смотри, — прошептала Маделина.

Она сунула в чемодан руку в белой перчатке, разорвала обклейку и стала медленно перебирать банкноты. Она делала это с нежностью и любовью. Глядя на нее, я вцепился в рулевое колесо до боли в пальцах.

Она закрыла крышку чемодана. Я вынул из кармана третий ключ и передал ей. Мы все еще стояли у светофора в ожидании зеленого света. Когда она убрала в сумочку ключ, я пожал ей руку. Она ответила на мое пожатие.

— Когда все будет кончено, — прошептал я, — давай еще раз вернемся в мою квартиру. Всего на несколько минут. Сузи не против этого?

Она обернулась и посмотрела на меня полузакрытыми глазами.

— Нет, — с дрожью в голосе произнесла она, — я не против этого. Отдадим дань Венере, богине любви. Ведь она дала жизнь Галатее, не так ли?

Все складывалось замечательно. Предвкушая удачу, я проглядел смену светофора.

Маделина плевала на все и вся и вообразила, будто может наплевать и на меня. А теперь мы поедем обратно ко мне домой, чтобы довести до полноты образ трепещущей жадной Сузи, и, когда все будет закончено, я уеду один вместе со 120 тысячами долларов и ни с кем не стану делиться. И это еще не все. Настоящим шедевром будет то, что я без принуждения раздену ее, а потом выброшу одежду в мусоропровод.

Позади стали сигналить. Я очнулся.

Банк Кредитной компании находился на улице, на которую я опять не мог свернуть. Пришлось делать объезд.

На этот раз мне повезло. Стоянка находилась всего в пятнадцати метрах от роскошного, украшенного мраморными колоннами входа.

Я обернулся и наблюдал, как она медленно подходила ко входу, покачивая бедрами. Потом вошла в банк.

Теперь осталось ждать всего несколько минут.

Я попытался закурить сигарету. Руки дрожали. Медленно проехал полицейский на мотоцикле. Спина моя превратилась в кусок льда. Он поехал дальше, даже не взглянув на меня. Я с облегчением вздохнул.

Я повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть вход в банк, не поворачивая головы. Я думал о деньгах, думал о спальне с опущенными жалюзи, думал о Сузи. Я снова начал считать и попытался сосредоточиться на цифрах, чтобы снять напряжение.

Это не может продолжаться более пяти минут. Сколько ее нет? Я не имел понятия. Время перестало существовать, и весь мир затаил дыхание.

Потом я увидел ее.

Она вышла из банка, спустилась по лестнице и пошла по тротуару к машине. Я глубоко вздохнул.

Все, порядок. Теперь мне предстоит только немного проехать до своего дома. Я включил мотор и протянул руку, чтобы открыть дверцу. Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась.

Но не остановилась.

Она пошла дальше, прошла мимо машины и слегка помахала тремя пальцами руки, в которой держат сумочку.

Счастливо!

Я схватился за ручку дверцы и застыл от ужаса. Меня словно парализовало, мне стало дурно. Я почувствовал внутри себя зияющую пустоту, и мне казалось, будто я слышу вдали свой собственный крик.

Маделина шла по улице не спеша, покачивая бедрами.

Я не сознавал, что делаю, я действовал механически. Повернув руль, я выехал на улицу. Одна машина заскрипела тормозами, и водитель, высунувшись из окна, накричал на меня. Я не обратил на это внимания и как-то умудрился проехать между другими машинами.

Все это казалось нереальным, словно происходило в кошмаре. Какой-то мужчина повернулся ко мне. Я пригнулся, чтобы он не видел моего лица.

Моя машина ползла дальше, сзади мне сигналили. Я доехал до перекрестка, светофор горел красным огнем. Я остановился. Маделина стояла среди прохожих и ожидала зеленого света. Я губами говорил: «иди сюда», но она отвернулась.

Свет переключился. Она сошла с тротуара. Я поехал через перекресток. Тогда она вернулась назад на тротуар и пошла направо по перпендикулярной улице. Я уже проехал слишком далеко, и мне нельзя было поворачивать, но все же я повернул.

Вокруг меня поднялся хаос. В глазах потемнело, и я почувствовал себя словно втянутым в водоворот. Левым крылом я задел машину, стоявшую в середине перекрестка. Послышался резкий свисток, я поехал дальше и ударился о машину, стоявшую у пешеходного перехода.

Отовсюду слышались свистки. С противоположного угла ко мне направился полицейский. Я прибавил газу и отпихнул бампером машину справа. На обеих улицах образовались пробки. Я видел, как Маделина не спеша идет по улице.

Я затормозил, открыл дверцу и выскочил из машины. Двое полицейских спешили ко мне. Из двух машин, на которые я наехал, выскочили мужчины. Снова раздались свистки. Я двинулся к тротуару. Меня окружили и пытались задержать.

Вдруг все вокруг исчезло из глаз, я видел только Маделину. Кругом меня темный шумящий хаос, а там по улице шла Маделина Батлер с деньгами. И если она скроется, меня повесят. Я закричал, указывая на нее:

— Маделина Батлер! Вот Маделина Батлер!

Никто меня не слушал. Никто не обратил на нее внимания.

Неужели никто ее не видел?

Меня схватили. Кто-то держал меня за горло, за руки. Все рычали на меня. Завыла и смолкла невдалеке сирена. Лица расплывались перед глазами. Я бил по ним кулаками, они исчезали, но появлялись другие, их делалось все больше и больше. Я пытался продвинуться дальше по тротуару. Маделина была совсем недалеко, ее локоны цвета меди победно блестели на солнце, бедра ее зазывно покачивались, а в руке ее — маленький чемоданчик со 120 тысячами долларов.

— Остановите! — кричал я. — Остановите! Остановите Маделину Батлер!..

Меня схватили, посыпались удары, однако я слабо ощущал их и рвался ползти вслед за Маделиной.

В тот момент, когда я добрался до тротуара, она прошествовала мимо. Обходя нас, она обернулась и взглянула мне в лицо, взглянула холодно, высокомерно и с отвращением. Затем пошла дальше, покачивая бедрами.

Слюна текла у меня изо рта. Я слышал свое рычание, слышал его сквозь ругательства и удары, сквозь шарканье ног по асфальту.

С лица текла кровь. Прежде чем окончательно свалиться от ударов и пинков, я еще раз увидел ее.

На углу. В последний раз качнув бедрами, она завернула за угол и скрылась.