Глава 26

Лаваль поднимает воротник куртки.

– Я уже все себе отморозил.

Гомес переводит обогрев на двадцать пять градусов.

– Спасибо. Я соскучился по работе с вами, патрон.

– Кончай свои шуточки, ладно?

Лаваль вздыхает; день был не из легких. Полное ощущение гулянья по тонкому льду. Да и то… Он оказался в лучшем положении, чем остальные парни, которых вогнало в ступор новое лицо шефа. Все такое же жесткое, непреклонное. Но без признаков юмора.

Ужасающее.

Молодой лейтенант не может без доли сочувствия думать о следующем подозреваемом, который попадет в лапы майора.

Оба копа сразу двинулись по адресу, в Кремлен-Бисетр, улица Мишле. Туда, где окопался албанец Николь, тот самый кореш Томора Башкима. Его правая рука на самом-то деле. Тот, кто ведет все дела в Малой и Большой Коронах^[15]. Оставаясь под плотным наблюдением на протяжении последних недель, он, однако, еще не привел их к логову своего патрона.

Внезапно Александр спрашивает себя, зачем он здесь. Хуже того: что он здесь делает. В этой машине, на этой улице. В этой жизни.

Кажется, свою работу.

Чтобы придать себе мужества, он начинает припоминать кадры из фильма. Вечер полгода назад, берег реки. Тело молодой женщины, попавшей в руки Башкима. Той, которая попыталась избежать рабства. И послужила примером для остальных.

Александр вспоминает, что он почувствовал, склонившись над трупом. Как скрутило внутренности. Вспоминает даже лицо Пацана прямо перед тем, как тот отбежал метров на десять и его вывернуло.

Башким, говнюк из говнюков. Прожженный сутенер, который редко осмеливался сунуться на французскую территорию, потому что над ним висит ордер на арест, выданный парижским судьей в рамках расследования убийства, точнее, зверского убийства семнадцатилетней проститутки. Девушки, похожей на ангела.

Александр паркует машину метрах в пятидесяти от дома, где живет албанец Николь. Потом звонит парням, которые с самого утра дежурят в фургоне наблюдения.

– Я Первый… мы на месте, можете сваливать.

И начинается долгое ожидание. Гомес прикуривает сигарету, опускает стекло. Лаваль молчит, только снова поднимает воротник парки.

– Замерз, Пацан? Мне тоже холодно.

Знал бы ты, как мне холодно. Я заледенел изнутри.

– Хорошо, что вы вернулись, – бормочет лейтенант.

– Вам же было бы лучше, если бы я не возвращался, – предрекает Александр.

– Зачем вы так говорите? Нам правда вас не хватало.

Майор остается безучастным. Как если бы ни одно слово до него не долетало.

– Без вас мы немного потерялись.

Черная машина въезжает на улицу, двигаясь по встречной полосе, и тормозит у дома. Немецкая тачка, мощная, «БМВ» седьмой серии, с затемненными стеклами.

Минутой позже выходит Николь, садится в седан, который тут же трогается с места и проезжает мимо их «пежо». Лаваль и его шеф пытаются, как могут, сделаться незаметными, потом Александр заводит мотор. Похоже, сегодня вечером они не зря приехали.