– Думаю, в последующие годы Отец продолжил изучать результаты своих так называемых исследований и пришел к выводу – неизвестно, насколько справедливому, – что одному из его подопытных, от которых впоследствии пришлось избавиться, действительно помогли инъекции экспериментальных препаратов. Я ошибаюсь или в наши дни пропранолол испытывается в качестве возможного лекарства от предположительно неизлечимой болезни? – спросил он Роберту.

– Да, от аутизма, – встряхнулась представительница ЛАБАНОФ. – Хотя аутизм не болезнь. Более правильно считать его совокупностью личностных расстройств.

– Верно, вы правы, – с извиняющейся улыбкой признал Данте. – Не знаю, действительно ли кто-то из испытуемых страдал аутизмом и действительно ли состояние его улучшилось, прежде чем его убили и растворили в кислоте, или Отец – просто безумец. Знаю лишь, что он возобновил эксперименты над пленниками, тщательно отбирая жертвы.

– Простите, выходит, все они были больны даже до похищения? – спросил Курчо.

– В настоящий момент установлены личности лишь пятерых детей. Все они страдали той или иной формой аутизма или когнитивных расстройств, – ответила Спинелли.

– Ясно, что выбор Отца пал на них неслучайно, – заметил Данте.

– Неужели он творил все это только для того, чтобы найти лекарство? – поинтересовался Курчо.

– Только? Не говоря о том, что, возможно, он считает это делом всей жизни, знаете ли вы, сколько бы стоило действенное лекарство от аутизма на рынке? – спросил Данте.

– Миллиарды, – сказала Роберта. – Только в Европе не меньше пяти миллионов аутистов: это огромный рынок. Но как я уже говорила, это синдром, а не болезнь. Пациенты с расстройствами аутистического спектра нуждаются в логопедической терапии и специальном образовании, а не в уколах. В некоторых случаях используются психотропные препараты, но исключительно для смягчения острых состояний.

– А как насчет теории, согласно которой аутизм вызывает вакцинация? – спросил Курчо.

– Чепуха, – нервно ответила Роберта.

– Я верю, что у Отца был спонсор, заинтересованный в том, чтобы эксперименты продолжались. Этот спонсор предоставил ему доступ к идеальной площадке для выбора жертв – центру «Серебряный компас», – но два года назад устал бросать деньги на ветер и захлопнул кошелек. Поэтому «Компас» закрылся, и, чтобы достать деньги, Отцу пришлось торговать детской порнографией.

– И кто же этот таинственный спонсор? – поинтересовался Курчо.

– Найдите того, кто поставлял ему медикаменты, и получите ответ.

– Но если он всерьез уверен, что может найти лекарство, – вмешалась Спинелли, – почему он просто не запросил грант на проведение исследований?

– Потому что никто бы не одобрил его методы лечения. К тому же он не мог рассказать, с чего начинал. А также потому, что он хотел изолировать подопытных так же, как поступал всегда, но в обычных условиях это невозможно. – Данте покачал головой. – Мы с госпожой Каселли всегда задавались вопросом, почему Отец не похищал уличных или брошенных детей. Зачем так рисковать, зачем совершать убийства и инсценировать аварии? С точки зрения медицинских исследований ответ очевиден: ему нужно было знать о подопытных все, включая возможные генетические отклонения. Он должен был знать, кем были их родители, как они жили, какие лекарства принимали…

– Лабораторные условия, – сказала Роберта.

– Именно. – Данте взглянул на Спинелли. – Простите, если я для разнообразия сменю роль и тоже кое о чем вас спрошу… Вы не могли бы мне сказать, были ли проведены анализы медикаментов, найденных в подвале Немца?

Спинелли кивнула:

– В настоящий момент совпадений с составом лекарств, имеющихся в продаже, не выявлено.

– Возможно, они пока не в продаже.

– Господин Торре, вы решительно исключаете возможность, что Немец действовал в одиночку? – спросил Курчо. – Во время расследования не было обнаружено никаких доказательств существования Отца. Вполне вероятно, что Немец и сам разбирается в медицине.

Данте покачал головой.

– Знаю, вы предпочли бы считать, что его никогда не существовало, но Отец все еще на свободе, – ответил он. – Он лишился своих людей, лишился Немца, который убивал по его приказу, лишился финансирования. Но за ниточки дергал именно Отец, и он смертельно опасен. Мы должны остановить его, если не хотим, чтобы история повторилась в другом месте и с новыми подопытными кроликами.

На несколько секунд воцарилось молчание.

– Вы закончили? – грубо спросил Ди Марко. – Если да, то мне пора возвращаться к серьезной работе.

– Закончил, – сказал Данте. – Спасибо за ваш ценный вклад.

Спинелли пожала руку полковнику:

– Спасибо, что приняли участие.

– Это был мой долг, синьора. – Ди Марко встал и вышел, не прощаясь.

Остальные неуверенно и слегка смущенно переглянулись. Данте мысленно вздохнул. Он надеялся, что его увенчают лаврами, но, к сожалению, его красноречивое выступление привело к весьма посредственным результатам. В глубине души ничего иного он и не ожидал. Он посадил семя, и, возможно, однажды оно даст росток. В следующий раз все эти магистраты и полицейские уже не отмахнутся от очередной незначительной зацепки или случайного совпадения, пожав плечами. Есть шанс, что они по меньшей мере задумаются.

Данте закурил и почувствовал, что ему срочно необходима чашка хорошего кофе и такая огромная кружка «московского мула», чтобы в ней можно было плавать. Он попрощался с участниками брифинга и поблагодарил их за похвалу – в особенности эксперта из ЛАБАНОФ, которая оставила ему свой номер телефона. Тем временем Коломба как будто ушла в себя. Она угрюмо стояла в стороне, и он не мог этого не заметить. А ведь приехала она в хорошем настроении. Да и во время его доклада все было нормально. Что же случилось? Данте шагнул было к ней, но его опередил Курчо.

Полицейский взял Коломбу под локоть и подвел к перилам. Она взглянула на него, на губах ее мелькнула улыбка, и он тотчас же выпустил ее руку.

– Сегодня я услышал много интересного, хотя и не знаю, насколько все это может помочь нам в расследовании. А что скажете вы?

– Скажу, что верю в версию Данте, – мрачно ответила Коломба.

Курчо пригладил усы:

– Хотя доказательств у вас нет.

– Доказательства мы выудили со дна озера. Как бы то ни было, спасибо за все.

Он улыбнулся:

– На ферме вы меня уже поблагодарили, но если хотите рассчитаться… Почему бы вам не заскочить ко мне в офис на днях? Поговорим о вашем будущем.

– В полиции? – изумленно спросила Коломба.

– Прежде всего необходимо, чтобы уладились ваши проблемы с законом, но я уверен, что закончится все хорошо. Так почему бы не подумать о вашей карьере заблаговременно?

Она покачала головой:

– Дайте мне еще несколько дней.

– Хорошо. Через несколько минут за мной приедет водитель, и я вернусь в Рим. Не желаете присоединиться? Если угодно, господина Торре я тоже приглашаю.

– У меня еще осталось здесь одно дело. Я должна… кое с кем встретиться. – Взглянув через плечо полицейского, Коломба заметила, что Данте направляется к ним. Ее охватила паника. – Простите, мне пора идти.

Она развернулась и почти бегом покинула террасу. Обиженный Данте остался стоять с открытым ртом. Стыдно вот так его бросать, но он слишком легко читает ее мысли. Пришлось бы ему врать, а из этого точно ничего бы не вышло. Лучше сбежать, а потом извиниться.

На улице похолодало, и огоньки витрин напоминали, что скоро Рождество. Коломба дошла по проспекту до исторического центра Кремоны. Пришлось заглянуть в три аптеки, прежде чем она нашла то, что искала. Наконец она оказалась перед бронзовой дверью ограды, отделяющей от пешеходной улочки двор палаццо восемнадцатого века с аккуратно уложенной брусчаткой. Коломба позвонила в звонок, и горничная провела ее на второй этаж через гостиную с камином и длинный, заставленный книжными шкафами коридор.

Аннибале Валле ждал ее, расположившись в огромном кресле. Одет он был в домашний халат, который легко мог заменить парус какой-нибудь бригантине. Он попивал коньяк из бокала, казавшегося наперстком в его руке.

– Что вам надо? – вздохнул Валле. Комнату освещал только небольшой светильник, стоявший на столике возле него. На лице толстяка лежали длинные тени.

«Он на него не похож, – подумала Коломба. – Нисколько не похож. Как я могла этого не замечать?»

– Разве вы не рады, что нас с Данте освободили?

Он сделал глоток коньяка.

– Сегодня утром я позвонил ему, чтобы поздравить. Даже пригласил его на обед, но… Похоже, мой дом ему не слишком по вкусу. Мне и самому он не нравится. Это всего лишь выгодная инвестиция. Данте его унаследует.

Коломба развернула стоящий перед Валле стул и села на него верхом.

– Завтра мы возвращаемся в Рим.

– Хорошо, – сказал он.

– Но сначала мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали. – Коломба вытащила из кармана аптечный набор для сбора ДНК-материала. Разорвав запечатанный конверт, она вытащила пробирку и достала из нее стерильную ватную палочку. – Возьмите это в рот.

Валле прищурился:

– Нет.

– Это не больно. Я только соберу немного вашей слюны.

– Нет. И вы не можете меня заставить.

– Я могу сделать у вас забор слюны насильно.

– Вы готовы избить старого инвалида?

– Я готова избить вас.

Валле вздохнул:

– Как вы поняли?

«Так это правда», – подумала Коломба. Растаяла последняя капля надежды на ошибку.

– Я нашла семейный альбом, который вы спрятали у Ванды. Тот самый, который вы якобы сожгли.

Валле грустно улыбнулся, и по его лицу побежали складки морщин.

– Я так и не решился его уничтожить. Ведь, кроме этих фотографий, у меня ничего не осталось на память.

– На память о Данте.

– Да. – Он сделал еще глоток коньяка. – Я смирился с тем, что навсегда его потерял. В тюрьме… мне стало плевать даже на то, что мне никто не верит. И вдруг является мой адвокат и сообщает, что Данте нашелся. Что он сбежал от похитителя, который держал его в силосной башне все эти годы. Что ему не терпится меня увидеть. И я поверил в чудо.

«Я тоже поверила, – подумала Коломба. – Все мы поверили».

– Мне выдали приличный костюм и мигом покончили со всеми проволочками, лишь бы я мог поскорее выйти на свободу, – продолжал Валле. – По тюрьме уже поползли слухи. Заключенные впервые смотрели на меня без презрения. Я больше не был… педофилом, убийцей детей. Меня угостили шоколадом, сигаретами… Я почувствовал… – Он покачал головой. – Да что там, словами этого не передать. В больницу меня отвезли без наручников, на гражданской машине. Я понимал, что он вырос, изменился. Одиннадцать лет прошло. Я знал его ребенком, а теперь должен был встретить совсем взрослого парнишку. Но все это не имело никакого значения. – Он откашлялся. – Я верил в чудо, пока не увидел его. Мальчик закричал: «Папочка!» – и чуть не задушил меня в объятиях. Но я знал.

– Вы знали, что это не он, – выдохнула Коломба.

– Да. Это был не Данте. Не мой сын.