24.00–01.00

Взлетаю вверх по лестнице в своих колючих, узковатых в бедрах новых штанах и вижу сцепившихся Андрэ и Денниса. Сирена надрывается, но такое впечатление, что до нее никому нет особого дела. Будто в машине сработала сигнализация: любопытство вызывает, а чувства надвигающейся опасности либо страха — ни капельки. Помню, даже когда загорелся «Савой», нам потребовалось какое-то время, чтобы убедить постояльцев покинуть номера. В этот раз из бара вышла компания других пьянствующих, тоже с бокалами. Столпились в вестибюле и замерли в ожидании. Даже Патрик, который должен бы метаться и дергаться, точно невротик, как будто не слишком-то беспокоится.

— Мы говорили: придумай что-нибудь! — кричит Деннис на Андрэ. — Все из-за тебя! Ты ответственный. Потому что управляешь рестораном.

— Да иди ты! — огрызается Андрэ, непредусмотрительно пихая Денниса белой рукой. — Не могу же я уследить за всеми и каждым.

— Это твоя работа, черт возьми! — орет Деннис, с силой отталкивая Андрэ.

— Эй, успокойтесь, — говорю я, быстро приближаясь. — Что горит? В чем дело?

Визг стоит такой, что у любого нервы не выдержат.

— Ложная тревога, — ревет Деннис, перекрикивая сирену. — И все по милости долбаного…

Сигнализация внезапно умолкает, и в наступившей тишине ясно слышится «долбаного». Взгляды прикованы к Деннису. Постояльцы стоят с раскрытыми ртами.

— Отморозка, — тихо-тихо договаривает Деннис. — По милости долбаного отморозка, — шепчет он, указывая пальцем на Андрэ, — который все твердит: ничего, мол, нет страшного в том, что мы печем проклятые блинчики прямо под датчиком дыма. Сколько раз тебе повторяли? Гребаный кретин!

— Кретин? — спрашивает Андрэ. — Что значит «кретин»?

— Тупица! Дебил! Вот что! — разоряется Деннис, строя идиотские рожи. — Честное слово, — добавляет он, поворачиваясь ко мне, — только представь, мать твою…

— Надо приготовиться. Сейчас пожалует пожарная бригада, — говорю я, с тревогой выглядывая на улицу.

— Блин! А ведь верно, — говорит Деннис, снова повышая голос.

— Дамы и господа! Представление окончено. Возвращайтесь на свои места. Ступайте обратно в бар и наслаждайтесь напитками. Дамы и господа! Пожалуйста, в бар! Джино ждет вас!

Да уж, еще как ждет. И наверняка трясется от злости. Андрэ задолжал ему добрых десять минут лучшего времени, когда идет прибыль. Стоит зайти завтра, чтобы взглянуть, какой разгорится скандал на утреннем собрании.

У меня сжимается сердце. Проклятие. Улавливаю сигналы приближающихся пожарных машин. Судя по звукам, их по меньшей мере три. Наверное, никто не удосужился позвонить и сообщить, что сигнал ложный. Ну разумеется. Это ведь моя чертова обязанность! Слава Богу, меня не будет на завтрашнем собрании. Неприятностей из-за этого упущения последует выше крыши.

Сирены приближаются. Блин. Теперь мне кажется, машин четыре. В этом месяце придется выложить еще две тысячи — пожарникам.

С отеля, из которого им поступает ложный вызов, они сдирают от семисот пятидесяти фунтов (минимальную сумму берут с небольших гостиниц, номеров на сто). Впрочем, пожарных можно понять. По любому сигналу тревоги они обязаны приготовиться к трагедии огромного масштаба. В гостинице номера с клиентами, ресторанные залы, полные накачавшихся вином людей. Представьте, какой это был бы кошмар, если бы тревога оказалась не ложной. Потому-то пожарные и подходят к делу столь ответственно. Всегда отправляют к месту возгорания несколько команд и прибывают максимум через четверть часа.

Машины выезжают из-за угла и резко останавливаются. Мне приходит мысль: может, выбежать и помахать руками? Пожара, мол, нет, и помощь не требуется. Но вдруг решаю: еще подумают, несчастная жертва. Выскочил, чудом спасшись от огня. Только хуже будет. Остаюсь на месте и жду, что последует.

Пожарные в считанные минуты влетают в парадную дверь, в касках, со шлангами наготове. Человек, который, похоже, руководит остальными, возглавляет первую группу. Увидев меня, Патрика и Денниса — мы смотрим на них во все глаза, — он сбавляет темп.

— А-а. — Останавливается.

— Ложная тревога, — говорю я как могу уверенно.

— Понятно, — отвечает пожарник, подавая подчиненным знак рукой.

— Да. — Улыбаюсь. — Приносим извинения, — добавляю не слишком смело. — Произошла ошибка.

— Ясно. — Пожарный кивает. — Тогда мы просто осмотрим здание, на всякий случай.

— Да, конечно, пожалуйста, — говорю я. — Сигнализация сработала из-за блинчиков. В ресторане.

— Ясно. — Пожарный смотрит на меня так, будто я беседую с ним на греческом. — В каком ресторане?

— Сейчас. — Киваю. — Андрэ вас проводит.

Андрэ оживает. Мысль о том, что ему предстоит вести в ресторан красавца в плотно облегающей фигуру синей футболке, определенно приводит его в такое волнение, какого ему не доводилось испытать за целый вечер. Может, и за всю неделю. Он пружинистой походкой направляется к ресторану. Рады и пожарные: одобрительные возгласы из бара, куда они вваливают, прекрасно слышны в вестибюле. Уф, по крайней мере им не придется думать, где развлекаться ночью. Может быть, те две тысячи, которые мы им задолжали, они оставят сегодня в баре.

Увлеченный мыслями, я лишь в последний момент замечаю шагающего через вестибюль шейха в белых одеждах. Любопытно, куда это он собрался в столь поздний час?

— Добрый вечер, сэр, — быстро произношу я, когда араб уже у двери. Он не удостаивает меня ответа. Выходит из отеля и садится в черный «мерседес» с водителем.

Звонит телефон.

— Ресепшн, — говорю я.

— Здравствуйте, — произносит кто-то запыхавшимся голосом.

— Да?

— Это из номера двести тридцать три.

— Да, сэр. Какие-то проблемы?

— Не мог бы кто-нибудь принести мне презервативы? — спрашивает клиент без малейшего стеснения.

— Презервативы? — повторяю я. Деннис навостряет уши.

— Да, — отвечает постоялец. — Пачку, в которой три штуки.

— Хорошо. Размер и производитель имеют значение?

— Нет… гм… То есть да. Ребристые увеличенного размера.

— Ребристые увеличенного размера, — говорю я.

Деннис закатывает глаза и выдвигает левый ящик в столе Тони. Там полно разных презервативов, но в основном ребристые увеличенного размера, которые, бог знает почему, пользуются наибольшей популярностью. Деннис достает пачку и машет ею в воздухе, показывая мне.

— Да, сэр. Сделаем все, что в наших силах. Только…

— Послушайте, если это затруднительно, достаньте мне любые.

— Хорошо, сэр, — говорю я.

— Ну и скотина же ты! — восклицает Деннис, когда я кладу трубку.

— Знаю. — Улыбаюсь. — Пару минут назад отель мог сгореть дотла, а у этого парня на уме один секс. А если честно, все дело в том, что меня бесит, когда у кого-то секса много, а у меня нет вообще.

— А, точно, — говорит Деннис, щелкая пальцами, будто что-то вдруг вспомнив. — Я и забыл, что тебя бросили.

— Ага. Послали ко всем чертям собачьим.

— Такое случается и с лучшими из нас. Я слышал, Гэвин разводится.

— Что? Помощник управляющего?

— Он самый.

— Ого. — Впрочем, я слишком плохо знаю Гэвина.

— Причина та же, что у всех, — продолжает Деннис. — Слишком много работает. Дома почти не показывается.

— Кому ты рассказываешь, — говорю я.

— Ну да. — Деннис кивает. — Не желаешь сбегать, выпить кофе или чего-нибудь такого?

— С удовольствием навестил бы Джино.

— Разумеется, — отвечает Деннис. — Ой, Патрик! — кричит он через весь вестибюль. — Отнеси резинки в двести тридцать третий. Там какой-то болван без них умирает.

Вхожу в бар: народу тьма. Джино, виртуозничая с шейкером, светится от счастья; даже на физиономии сварливого Джанфранко играет улыбка. История с пожарными обернулась удачей — все кругом пьянствуют.

Замечаю в углу мистера Мастерсона: его руки на коленях обеих девиц. Для них он заказал «Дом Периньон Энотека» сбора 1988 года (по двести семьдесят фунтов за бутылку), для себя же, к великому удовольствию Джино, двойную порцию виски «Далвинни» 1919 года (по сто пятьдесят за бокал). Наблюдаю, прислонившись к двери, и раздумываю, не проглотить ли мне еще таблеточку проплюс, когда Джино замечает меня и зовет к себе.

— Привет! — говорит он, выходя мне навстречу. Улыбается, но взглядом указывает на блондинку, что сидит на высоком табурете у барной стойки. Кладет руку мне на плечи и шепчет на ухо: — По-моему, у нас небольшая проблема.

Блондинка, судя по всему, готова. Сегодня утром я регистрировал их с мужем, потом они вместе ужинали в отеле. Теперь она почему-то пьет в одиночестве.

— Добрый вечер, мадам, — обращаюсь к ней я. Начинать лучше в любом случае вежливо.

— О, привет, — отвечает блондинка. Ее глаза затуманены алкоголем, на белой шелковой рубашке расстегнуто чуть больше пуговиц, чем допустимо.

— Хорошо отдыхаете?

— Вполне, если не считать, что мой долбаный муж уехал на долбаную деловую встречу и бросил меня одну. — Некоторое время клиентка молчит, потом расплывается в улыбке. — Но теперь появились вы, и мне гораздо веселее.

— Чудесно, мадам, — говорю я. На заигрывания всегда лучше ответить, особенно если перед тобой пьяная дама — чего от них ждать, одному Богу известно.

Блондинка осушает бокал и, чуть покачиваясь, поднимается на ноги.

— Собрались уходить, мадам? — спрашиваю я.

— Хочу заказать кофе в номер, — отвечает она с блаженной улыбкой. — Принесете его мне?

Вообще-то это не моя работа, но за вестибюлем присматривает Деннис, а на кофе можно заработать фунтов двадцать. Щедрее постояльца, чем постоялец под мухой, пожалуй, не бывает. Раз уж я сегодня здесь, надо пользоваться любой возможностью.

— Конечно, — отвечаю я, улыбаясь. — Незамедлительно принесу вам кофе.

Звоню вниз, снова бужу нерадивого парня из обслуживания номеров и прошу, чтобы он принес к входу в бар чашку кофе и немного песочного печенья. Пока я жду, Джино дает мне стопку водки; платить не просит. Бормочет что-то типа: ревизии в ближайшем будущем можно не бояться. Вскоре появляется парень с подносом, я беру его, поднимаюсь к номеру блондинки и стучу в дверь.

— Войдите, — отвечает она.

Вхожу, держа поднос обеими руками, и чуть не роняю его. Елки зеленые! Клиентка лежит на кровати совершенно голая. Черт побери!.. Не знаю, куда девать глаза. И что говорить. Чувствую, что все мое лицо заливается густой краской. Постоялицы предлагали мне переспать с ними и прежде, но чтобы так откровенно — ни разу!

Связи между клиентами и служащими строго запрещены, хоть на деле, разумеется, случаются. Сам я никогда не принимал подобных предложений. Слишком уж велик риск, особенно если дама подшофе. Утром она может пожалеть об этом, и ты окажешься в положении человека, воспользовавшегося удобным случаем. Неизвестно, что за этим последует. Выглядеть в глазах начальства ты в любом случае будешь прескверно. За такие провинности увольняют в два счета. Поэтому, хоть это и не просто — не обращать внимания на обнаженную женщину, которая раскинулась на кровати, точно морская звезда, — я поступаю вот как. С трудом заставляю себя спросить:

— Куда поставить кофе, мадам?

— Туда. — Блондинка поворачивается на бок, упирает локоть в подушку и кладет голову на руку.

— Пожалуйста. — Ставлю поднос на круглый столик у спинки кровати. — Гм… — Изучаю толщину ковра на полу и прочищаю горло. — Желаете чего-нибудь еще?

— М-м… — мычит клиентка. Я не поднимаю глаз. — Нет.

— Тогда доброй ночи. — Быстро выхожу из номера и плотно закрываю за собой дверь.

А едва успеваю сделать шаг прочь, слышу вопль: «Да пошел ты!» И страшный грохот: по-видимому, блондинка метнула поднос с кофе в дверь. Не знаю, что делать. Вернуться в номер и помочь ей собрать осколки? Или позвать ночного дежурного? Несколько мгновений раскидываю мозгами и прихожу к выводу: меня она сейчас видеть не желает. Потому спешу в вестибюль и делюсь произошедшим с Деннисом. Пока он покатывается со смеху, звоню дежурным и посылаю одного из них убраться в номере блондинки.

Людей убавляется. Тем не менее именно в этот час стоит с особым вниманием следить за теми, кто уходит, и, главное, за теми, кто приходит. Любой оказывающийся поблизости бродяга на что только не пойдет, чтобы устроиться у нас на ночлег. Они вечно пытаются прошмыгнуть мимо портье, потому-то мы и не сводим глаз с двери, и регулярно обходим по ночам весь отель — бездомные могут пробраться внутрь и через пожарные ходы. Еще у них гнусная привычка разнюхать, где у нас honour-бар, и выпить оттуда все спиртное. Подумываю отправить на разведку Денниса, когда он закончит многословно рассказывать кому-то по мобильному о моем приключении. Разбираться с бродягами у него получается лучше. Он способен проявить твердость и ни о чем не задумывается, мне же вечно становится их жаль. Так и хочется позволить им уйти с нахапанными бутылочками спиртного, только стоимость украденного вычтут потом из наших зарплат.

Мои силы на исходе. Водка лишь начинает действовать. В ногах теплеет, щеки как будто розовеют, зато все остальное, похоже, вот-вот развалится. До сих пор не могу поверить, что из-за блинчиков Андрэ сработала сигнализация. Сколько раз его предупреждали: не добавляй так много бренди!.. Завтра получит от Адриана хороший нагоняй.

Улыбаюсь. Из стеклянных дверей выходят два пожарника. Куртки расстегнуты, на лицах — улыбки до ушей.

— Черт возьми, ну и весело же у вас в баре, — говорит один.

— Ага. Уже уходите?

— Да, — отвечает второй парень. — Мы последние. А виновата во всем сковорода, представляете? — добавляет он. — Из-за нее взвыла сирена. Загорелся бренди, и сработал датчик дыма — вспышку увидели даже клиенты в зале.

— Понятно. — Киваю.

— Все остальное в полном порядке, — сообщает первый.

— Отлично, — говорю я. — Простите, что заставили вас приехать просто так.

— Не стоит, — отвечает второй. — Хоть полюбовались в баре на красоток.

— Значит, все же не зря посетили нас, — произношу я.

— Само собой. — Первый потирает нос. — Девочки высший класс.

— Спокойной ночи, — желаю им я.

— Спокойной ночи, — отвечают оба.

Уже собираюсь прервать болтовню Денниса, чтобы отправить его на поиски бродяг, когда на стойке звонит телефон.

— Алло, — доносится из трубки явно пьяный голос. — Я из четыреста двенадцатого.

— Здравствуйте, сэр.

— Послушайте, я целый час пытаюсь дозвониться до обслуживания номеров, и вот меня переключили на вас. Хочу заказать бутылку шампанского.

— Понял, сэр, — отвечаю я. — По-видимому, служащие слишком заняты. — Я, наверное, убью этого спящего болвана.

— В общем, так, — невнятно произносит голос. — Мне нужна бутылка вашего лучшего шампанского.

— Лучшего? — переспрашиваю я. Где-то на заднем плане хихикает женщина. Клиенту определенно все равно, бутылку «Асти» ему принесут или что-то другое.

— Лучшего!

— У нас есть отличное шампанское стоимостью от двухсот семидесяти фунтов за бутылку до «Дом Периньон» 1959 года за тысячу четыреста пятьдесят.

— О! — восклицает постоялец без былого энтузиазма. — Пожалуй, остановимся на «Мадам Клико».

— Выдержанном?

— Нет, — быстро отвечает он.

— Такое вам обойдется в шестьдесят пять фунтов, — сообщаю я.

— Хорошо, — говорит клиент. — В самый раз.

— Я немедленно отправлю к вам человека, сэр.

На миг задумываюсь, не отнести ли заказ самому, но решаю: с меня хватит историй с поддатыми клиентами. И отправляю в четыреста двенадцатый Патрика, предупредив его, что постоялец под градусом и может неплохо дать на чай.

В это время с какими только просьбами не звонят в обслуживание номеров! Заправившись несколькими стаканчиками, люди начинают заказывать самые что ни на есть необычные и дорогие вещи. Например, ведра с икрой, которую утром горничные обнаруживают почти нетронутой.

Помню, один весьма богатый араб в «Лейнсборо» заказал как-то ночью бутылку в два с лишним литра «Шато Петрюс» за пять тысяч. Это исключительное вино простояло в погребе черт знает как долго; мечта сомелье наконец-то сбыть его с рук превратилась у нас во всеобщую шутку. Короче, он несет вино в номер к арабу, откупоривает бутылку и наполняет бокалы с такой торжественностью, будто у него в руках жидкое золото. Старается не пролить ни единой капли. Его душа поет: наконец-то удалось избавиться от бутылки. И администрация будет довольна, что вернулись деньги. В номере пять человек, и сомелье наполняет бокал каждого. После чего уходит, но несколько минут спустя возвращается, дабы осведомиться, пришлось ли гостям по вкусу фантастически изысканное вино. Стучит в дверь, ожидая прочесть на лицах людей исступленный восторг; входит и видит, как женщина вливает в волшебное «Шато Петрюс» 1947 года охлажденную воду перрье, нещадно портя всю его прелесть. Бедняга сомелье тотчас вылетел из номера и едва не разрыдался — вино было бесценное. Потом почти неделю ходил мрачнее тучи.

Деннис наконец прекращает разговор.

— Черт, — произносит он, вытирая с глаз слезы. — В «Савое» твоя история понравилась. — Хихикает. — Давно я так не смеялся, честное слово.

— Рад, что доставил тебе такую радость, — саркастически произношу я.

— Эй, только не дуйся, — говорит Деннис.

— Может, лучше сходишь посмотришь, нет ли где бродяг? — спрашиваю я. — Пока мы разбирались с сиреной и со всем остальным, в отель мог проникнуть кто угодно.

— Верно, — кивает Деннис, поднимаясь из-за стола. — Ты прав. У одного моего приятеля в «Шарлотт-стрит» сегодня уже возникли проблемы с незваными гостями.

Вспоминаю историю о том, как в предрождественскую пору в «Шарлотт-стрит» завязалась крупная драка.

Странное это время — дни перед Рождеством; люди так по-скотски себя ведут, просто диву даешься. С невоздержанностью и безумием сталкиваешься буквально на каждом шагу. Клиенты блюют под стол и накрывают рвотные массы салфетками, надеясь, что мы ничего не заметим. Растягиваются на асфальте перед гостиницей, едва выходят на улицу. Мочатся в цветочные горшки. Уму непостижимо.

В общем, я слышал, что один кинорежиссер как-то ужинал в «Шарлотт-стрит», а человек, сидевший за соседним столиком, что-то ему сказал. Вспыхнул спор. Режиссер вскочил с места, швырнул столик в воздух. Накинулся на того, кто к нему прицепился, и ударил его головой. Вскоре в потасовке участвовали едва ли не все присутствующие. Одна из «Спайс герлз», которая тоже оказалась в ресторане, подала сигнал тревоги, и в зал влетели четыре ее телохранителя, что сидели в машине на улице. Тут все опомнились и поспешили исчезнуть, остались лишь шеф-повара, пытавшиеся остановить драку (в этом отеле кухня открытой планировки). Вызвали полицию. Зачинщик столкновения вышел из побоища со сломанным носом, белая одежда поваров от кровавых брызг превратилась в красную, повсюду поблескивали разбитые бокалы. Сцена была, как в кино. Фантастика.

— И что же там сегодня приключилось? — спрашиваю я Денниса, уже шагающего к лестнице.

— В вестибюль завалила парочка алкашей, — отвечает он.

— А-а, — несколько разочарованно протягиваю я.