8

Был полдень, когда на безлюдной дороге, ведущей к станице, появились двое: женщина в форме унтершарфюрера и мужчина в чине гауптштурмфюрера СД.

Это были Иванцова и Паркета. Они остановили грузовую машину, и Ольга попросила подвезти их к станице. Сидевший рядом с шофером пожилой унтер-офицер нехотя вылез из кабины, уступая место гауптпштурмфюреру.

Паркета хотел было галантно подсадить девушку, но та подтолкнула его в кабину, а затем втиснулась рядом. Получив команду унтершарфюрера, шофер послушно тронул автомобиль с места и они поехали. Ольга с облегчением вздохнула: первый экзамен общения с настоящими немцами она как будто выдержала успешно.

При въезде в станицу Иванцова приказала остановиться и вместе с гауптштурмфюрером Паркетой вышла, неопределенно махнув шоферу рукой. Андрей высокомерно кивнул унтеру, чуть подняв руку. Немец тут же пересел в кабину и машина умчалась по дороге вдоль станицы. Той самой, куда еще в августе Иванцова направлялась на военкоматовской машине и попала под бомбежку, а затем пешком отправилась в горы.

В станице, из которой, по их предположению, Юст повел немцев к тайнику, к удивлению Ольги и Андрея, немцев не было видно, и они зашагали по улице к центру.

Здесь было теплее, чем в горах. Вот только угрюмое впечатление производили обгоревшие дома и деревья. Чем ближе к центру подходили Ольга и Андрей, тем больше встречалось им немцев. На машинах, мотоциклах, танкетках. И все чаще приходилось вскидывать руки в фашистском приветствии.

Станичная управа располагалась в одном из уцелевших домов, над которым уныло свисало фашистское знамя. В кабинете станичного старосты при их появлении из-за стола тотчас вскочил седой человек и по-молодецки выпалил:

– Хайль Гитлер!

Ольга небрежно подняла руку и кивнула, решив, что отвечать этому перевертышу не обязательно.

Паркета молча осматривал кабинет.

Староста учтиво предложил гостям стулья. Они сели, и Ольга с сильным акцентом объяснила по-русски, что они разыскивают родственника господина гауптштурмфюрера. По сведениям, которыми они располагают, он еще вчера был в станице, а вот где его найти, не знают. Зовут его Эрих Юст. Он – русский немец.

Не будет ли так любезен господин староста сообщить им что-либо о нем?

Староста ответил, что ничего не знает и даже не слышал такой фамилии. И тут же поинтересовался:

– Почему же вы, господа офицеры, обратились в управу, а не к господину коменданту?

– Обращались, но к сожалению… – тяжело вздохнула Ольга и встала. – Мы решили, что, возможно, русские… А русские такие вот свиньи, от них ничего нельзя добиться!

Староста задрожал от страха, но промолчал. Он не знал, как ему вести себя дальше.

Ольга угрожающе спросила:

– Почему в кабинете нет портрета фюрера?

Фашистский ставленник еще больше испугался и, заикаясь, пробормотал что-то невнятное. Иванцова, стоя с Паркетой у двери, строго спросила:

– У вас здесь много партизан?

– Э-э, в горах и лесах они есть, господа, есть, но доблестные немецкие…

В это время Паркета обратился к старосте по-немецки. Ольга удивленно взглянула на него и видя, что староста ничего не понимает, перевела ему на русский:

– Господин гауптштурмфюрер очень большой любитель собак, особенно наших овчарок. Недавно убили его любимого пса. Не подскажет ли господин староста, где здесь в станице есть такие собаки?

Обрадованный староста начал подробно объяснять, как пройти к немцам, которые еще вчера с ищейкой бегали в горы ловить партизан. Он тут же вызвался сам лично проводить их. Но «господа офицеры» от услуг отказались и, не попрощавшись, вышли из управы.

Отделавшись от услужливого фашистского прилипалы и оказавшись на улице, Иванцова спросила:

– Андрей, откуда ты знаешь немецкий?

– В школе я дружил с Вольдемаром, он из немецкой семьи… Они переехали из Карловки, это недалеко от Сталино, в Донбассе. Там селилась большая немецкая колония… Я ежедневно бывал у них дома, вместе делали уроки…

– Из фольксдойчев, значит…

– Да. Мы мечтали стать путешественниками. Он учил меня своему родному языку. Это было очень удобно, если нам хотелось, чтобы нас не понимали окружающие. А на флоте я за переводчика сходил. Меня даже «Немчиком» называли в шутку. У меня склонность к немецкому. Да и в разведшколе совершенствовался.

И тут Ольга спросила его по-немецки:

– Андрей, а ты имел когда-нибудь дело с собаками? С ищейками?

Андрей помолчал, собираясь с мыслями, обдумывая, как лучше и правильнее сказать, и несмело ответил:

– Нас тренировали… Бороться, уходить от них… А до войны читал еще о пограничнике-следопыте Карацупе. Но чтобы работать с ними – не приходилось.

– Думаю, нам это не потребуется, наша задача другая…

– Установить, нашли ли они чемодан? А если да, то где он? – он говорил по-немецки, медленно выстраивая фразы, иногда ошибаясь в расстановке ударений.

Иванцова отметила:

– Да, с разговорным языком у тебя не все ладно, Андрей… Теперь я буду учить тебя и говорить, и писать. Отныне общаться будем только по-немецки…

Обсудив хорошенько свои дальнейшие действия, решили прежде всего попытаться разузнать что-либо о проводнике ищейки. Смущало их лишь то, как быть с Андреем, для роли немца он явно не подходит. Это было слишком рискованно.

Не находя выхода, Паркета хмуро бросил:

– Не могу же я быть все время немым!

Ольга сразу же ухватилась за «немого». Да, вот именно, он будет пока «немым», то есть больным, для этого перевяжет платком горло, а она будет его сопровождающей и пусть думают, что хотят.

Это был очень смелый и рискованный шаг, хотя у них были «подлинные» немецкие документы, по которым Ольга считалась радисткой-шифровальщицей спецгруппы, унтершарфюрером СД Ингой Шольц, а Паркета – командиром этой спецгруппы, гауптштурмфюрером СД Гансом Ауге, имеющим специальный пропуск и предписание оказывать им всяческую помощь со стороны военных и других служб немецкой армии.

Они шли по улице, высматривая двор, где должна быть псарня. Вскоре они нашли дом, где размещалась какая-то немецкая команда, у которой было несколько поисковых овчарок. Еще по пути они условились, что будут говорить немцам: у них пропал солдат с важными бумагами, и они просят помочь разыскать его.

Их принял толстый фельдфебель, проявивший чрезмерную галантность по отношению к унтершарфюреру. Вначале он держался натянуто в присутствии гауптштурмфюрера, соблюдая субординацию, но, узнав, что эсэсовский капитан не может говорить, к тому же плохо слышит в связи с контузией и болезнью, почувствовал себя свободнее и даже повеселел. Выслушав тревожный рассказ о пропаже солдата с секретными бумагами, он расхохотался и сказал:

– Какие поиски, когда горы и леса кишат партизанами?!

На это Ольга ответила, что вчера видели группу солдат с овчаркой, которая поднималась в горы и, по всей вероятности, кого-то искала. Так почему же им не хотят помочь разыскать их солдата Карла Вольфке, специалиста по радиоделу?

Фельдфебель замялся и, морщась, сказал:

– Если фройлейн унтершарфюрер думает, что вчерашний поиск увенчался успехом, то она глубоко ошибается.

И фельдфебель рассказал, что, действительно, по приказу командования они посылали вчера своего проводника с собакой в спецотряд для поиска, но все закончилось безрезультатно. А отклонившись затем на целый переход, как рассказал после проводник, к вершине взгорья, куда привел их Капитан…

– Капитан? – удивленно переспросила Ольга.

– Да, так зовут нашего лучшего поискового пса. Капитан… – захохотал фельдфебель. – Так вот, они поняли, что Капитан привел их совсем в другое место. Группа попала в такой переплет, что еле унесла ноги. Потеряли двоих солдат, были тяжело ранены командир и еще один егерь…

Ольга безразличным тоном спросила:

– И что же, нашли то, что искали?

Фельдфебель откинулся на спинку стула и с чувством достоинства констатировал:

– Я же и говорю, что собака привела группу к партизанам, их обстреляли и, представьте себе, даже из минометов.

Ольга сдерживалась, делая вид, что все это ее очень расстроило.

– Так готовы ли вы, господин офицер, помочь нам в розыску Карла Вольфке? – все же настаивала она на своем.

– Да, конечно, но для этого вам нужно получить разрешение нашего командира. Он сейчас находится в Отрадной.

– Ну что ж, – поднялась Ольга, – рады были встрече с таким приятным собеседником…

Центр станицы был наводнен гитлеровцами. Во дворах и на улицах стояли танки и машины. От дома к дому шныряли мотоциклисты. Дымили полевые кухни, от которых с котелками и флягами отходили солдаты.

Пройдя вдоль почти всю станицу, Ольга и Андрей обсудили до мельчайших деталей рассказ фельдфебеля-собаковода. Они были искренне рады, что немцы не нашли чемодан.

Опустился вечер, и нужно было решать, как быть дальше. Они вошли в пустынный двор сгоревшего дома на околице станицы и присели на ящики от снарядов. Немного помолчав, Ольга сказала:

– Было бы неплохо встретиться с проводником Капитана, – и, уловив удивление на лице Андрея, добавила: – Конечно, второй раз соваться в эту собачью команду опасно. Могут потребовать наши документы и распоряжение старшего начальства на розыск пропавшего солдата.

Андрей молчал. Ольга встала, прошлась, раздумывая над тем, какое принять решение? Куда, в конце концов, направиться из этого разрушенного двора? Во двор вошли три жандарма с автоматами и подковообразными бляхами на груди и двинулись прямо на нее. Ольга застыла на месте. Но жандармы, отдав честь, прошли мимо, пересекли двор и вышли с другой стороны на улицу.

Ольга присела рядом с Андреем и негромко произнесла:

– Нам нужно во что бы то ни стало встретиться и поговорить с проводником Капитана и узнать, были они в гроте или нет?

– Ну какая разница, добрались фрицы до тайника или не добрались? Чемодан они ведь не нашли? Фельдфебель наверняка знал бы об этом!

Девушка покачала головой и сделала неожиданный вывод:

– Андрей, если они добрались до тайника и оттуда пошли по следу к партизанам, то чемодан у своих, у партизан. А если нет, то… – задумалась она. И тут же почти приказным тоном молвила: – Пошли опять к собачникам.

Прохаживаясь неподалеку от ворот двора собаководов, Андрей и Ольга наблюдали за входящими и выходящими. И когда из ворот вышел молоденький солдат и торопливо направился в их сторону, Ольга решилась. Она сделала шаг вперед и обворожительно улыбнулась. Немец вытянулся по стойке «смирно», щелкнул каблуками и отрапортовал:

– Рядовой специальной команды горнострелкового батальона Курт Петерс! – и замер, ожидая, что скажут офицеры.

Ольга с улыбкой произнесла:

– Прекрасно, Курт. Не могли бы вы оказать, нам небольшую услугу?

В это время Паркета извлек из кармана пачку сигарет и угостил солдата.

Тот благодарно кивнул.

Иванцова продолжала говорить и высказала желание побеседовать с проводником известной ищейки по кличке Капитан. Но, разумеется, чтобы об этом не знали их офицеры, так как у них разговор будет весьма деловой, интимный.

Курт Петерс ответил, что он все понял, и сейчас вот только на минуту забежит к господину унтер-офицеру с запиской от господина фельдфебеля, а затем непременно приведет к ним Ганса Зейделя – проводника Капитана.

Спустя несколько минут Ганс Зендель стоял перед Ольгой и Андреем. Иванцова сразу же по-свойски взяла его под руку и повела улицей подальше, чтобы фельдфебель не увидел их и не заподозрил чего– нибудь.

– Ефрейтор Зейдель, – начала Ольга, – не знаю, известно вам или нет от господина фельдфебеля, но знайте… – и она поведала, что у них пропал – солдат с очень важными бумагами и они просят его с помощью знаменитого Капитана разыскать пропавшего.

Польщенный проводник внимательно выслушал ее и ответил, что он, к сожалению, без приказа своего командования ничего решать сам не может.

– Да, но у вас такая собака! – восторженно произнесла Ольга. – Господин фельдфебель так возносил вашего Капитана, к тому же он говорил, что вы вчера уже искали кого-то, – засмеялась девушка.

– О, – да, фрау унтершарфюрер, – нахмурился ефрейтор, словно ему напомнили о чем-то неприятном. – Мы искали людей, опасных государственных преступников.

– Вот как! – остановилась Ольга, позабыв о своей роли, но тут же спохватилась и быстро спросила:

– Каких людей? Каких опасных преступников?

И Ганс Зейдель рассказал о том, что происходило вчера.

– Нашего унтер-офицера Штюпнагеля, меня и моего Капитана вызвали по тревоге. Мы сели в машину, где уже находилась группа стрелков из спецотряда капитана фон Гросса во главе с обер-лейтенантом. С ними был какой-то русский фольксдойче, который, как я понял, и затеял всю эту кутерьму. Машины подвезли нас к предгорью и этот самый русский фольксдойче повел нас к месту, где он расстался с людьми, которых нам предстояло разыскать, – моряком и какой-то женщиной из музея, как я понял из разговора между русским и обер-лейтенантом. Мой Капитан, обнюхав сумочку фрау, вещи в ней, тут же взял след и стремительно повел нас в горы. Приказ капитана фон Гросса был самый строгий: во что бы то ни стало найти этих двоих, которым известно, где спрятан какой-то чемодан, как я понял из того же разговора обер-лейтенанта и русского фольксдойче…

– Чемодан? – снова остановилась Ольга и непонимающим взглядом посмотрела на Ганса Зейделя. – А почему бы не искать сразу этот самый чемодан?

Ефрейтор хотел было улыбнуться, но сдержался и мягко ответил:

– Извините, фрау унтершарфюрер, но вы, очевидно, не осведомлены о поисковом деле. Самая лучшая собака может взять след только до истечения двенадцати часов после того, как его оставили. А чемодан, по словам русского, был спрятан до прихода нашей армии сюда или в день ее прихода, во всяком случае, прошло уже более десяти дней.

Ольга поблагодарила проводника за готовность оказать им помощь и сказала, что, поскольку без приказа командования проводник со своим замечательным Капитаном не сможет помочь им, то они обратятся с этой просьбой непосредственно в штаб их части.

Паркета, взглянув на Ольгу, вынул из кармана уже отощавшую пачку сигарет и сунул ее в руки проводника.

Тот вытянулся, щелкнул каблуками, повернулся и зашагал прочь.

Как только он ушел, Ольга сразу же обсудила со своим другом услышанное от Зейделя.

– Значит, к тайнику они не подходили и не могли добраться. Опасность в том, – обеспокоенно сказал Паркета, – что они ищут теперь не сам чемодан, а нас, тебя и меня.

– Первое, что нам нужно сделать, Андрей, – тихо проговорила Ольга, – это побыстрее убраться отсюда.

Они благополучно добрались на попутной машине к предгорью и стали подниматься вверх, к тому месту, где были спрятаны вещи и оружие из разгромленного дома лесничества.

На место прибыли уже ночью и, кое-как перекусив, тут же уснули, завернувшись в трофейные плащ-палатки.

На рассвете стали собираться в дорогу. Паркета на маленьком костре умудрился поджарить кусочки колбасы, нанизав их на обструганные ветки, затем разогрел кофе в флягах. Согревшись, взяли с собой все необходимое и тронулись в путь.

Идти решили к тому месту, где у них был смертельный поединок с Юстом, а уже оттуда – где немцы с собакой попали под огонь партизан. Отыскать своих, а вдруг чемодан окажется у них, или им что-нибудь известно о нем. А если нет… Если нет, решила Ольга, и ее горячо поддержал Андрей, она, как представитель армавирского Госбанка, по решению горисполкома выполняющая важное государственное задание, объяснит партизанам всю ценность содержимого чемодана и мобилизует их на его поиски.

Перед выходом встала еще одна проблема: в какой одежде идти? В своей? Фашистские стрелки подстерегут. В гитлеровской – свои убьют. Решили идти пока в немецкой форме, так как здесь была зона гитлеровцев, а когда отойдут дальше и выше, то снимут ее.

Но так или иначе двигались с большой осторожностью. Было около полудня, когда они добрались до знакомого места и здесь остановились отдохнуть.

Было пасмурно, накрапывал холодный дождь. Передохнув, они плотнее закутались в плащи и продолжили путь. Держали курс к вершине взгорья. Подниматься вверх было тяжело и вскоре они снова присели под козырьком скалы перекусить.

– Десять минут – еда, десять минут – отдых, и подъем, – обозначил план действий Андрей.

Прошло несколько минут, и вдруг Паркета резко вскочил на ноги, схватил автомат. Ольга с недоумением смотрела на него, но тоже взяла автомат на изготовку.

Некоторое время они выжидали, но ничего не увидели и не услышали подозрительного. Затем моряк шепнул девушке, чтобы она отползала за ним и подтягивала за собой ранец. Между двумя каменными выступами их остановил строгий голос:

– Кто вы? Хенде хох!

– А вы кто? – в свою очередь спросил Паркета.

– Бросай оружие, узнаешь, – последовал ответ. – Вы окружены.

Неожиданно Паркета подмигнул Ольге и закричал, узнав знакомый голос:

– Товарищ лейтенант! Воронин!

– Паркета! Андрей!

Встреча была восторженной и радостной, но тут Ольга нетерпеливо спросила лейтенанта о чемодане, и услышала в ответ неутешительное: в отряде ничего не знают о нем.

Ольга и Андрей объяснили, о чем идет речь, и лейтенант Воронин тут же заверил, что поставит всех на ноги для поисков исторических ценностей. Жаль только, посетовал он, что нет у них рации для связи с другими партизанскими группами и командованием.

В отряде лейтенанта Воронина было принято решение немедленно начать розыск пропавших сокровищ и во что бы то ни стало добыть радиостанцию.