Глава 21. Возвращение на Южный берег Крыма

Компаньоны с Зоей приехали в Ялту, как к себе домой. Хозяева снимаемой ими квартиры встретили их радушно. Они были очень довольны своими постояльцами, которые аккуратно вносили арендную плату и часто находились в отъезде.

Перед Бендером встал вопрос, где поселить свою невесту. В квартире, которую они занимали, для молодой женщины не было отдельной комнаты.

Еще в пути Зоя сказала:

— А вы не волнуйтесь, капитан. У меня есть деньги и я куплю путевку в санаторий или дом отдыха, ведь сейчас конец курортного сезона. Когда я вышла замуж, то медовый месяц… свадебное путешествие… — замолчала женщина. Затем со вздохом промолвила: — Поехали в Крым… Было это что-то вроде свадебного путешествия, Остап Ибрагимович. Вначале поселились в гостинице «Вилла Елена», а затем отдыхали в санатории «Россия», когда сумели купить туда путевки. Так что…

— Да, это решение вопроса, Зося, так как я сразу же буду очень и очень сильно занят. Археология требует, как известно хорошей погоды и нам надо успеть до весенних дождей…

Шура Балаганов обернулся и со смехом вставил:

— Копать и копать неустанно, пока археология еще горяченькая, Зося Алексеевна.

Поняла Зоя эту абракадабру впереди сидящего рыжеволосого бортмеханика, трудно сказать. Но она, как хорошо воспитанная женщина с улыбкой произнесла:

— Да-да, понимаю, понимаю, Александр. И твердо заявляю, я не буду каким-либо тормозом или помехой в вашей важной работе.

— Очень важной и очень ответственной, Зося, — подтвердил Остап. Поэтому, санаторий или дом отдыха? — взглянул он на неё.

— Разумеется, Остап Ибрагимович, разумеется. Вы свободны, и я свободна, буду наслаждаться жемчужиной Крыма.

И вот сейчас Остап в своей великолепной форме морского капитана сидел у стола начальника местного управления курортными заведениями и говорил:

— Знаете, после долгого плавания очень хочется отдохнуть с женой в хорошем санатории не считаясь с деньгами… Мне как-то приходилось отдыхать в «России», очень довольным остался.

— Так хотите снова туда? — зашелестел страницами своего регистрационного журнала начальник.

— Очень, дорогой товарищ, не буду возражать… — поедал улыбчивыми глазами распределителя путевок Бендер.

— В таком случае и выделим… — извлек фирменный бланк начальник. — Пишем… Оформить путевку товарищу Бендеру Остапу Ибрагимовичу и Дворянской Зое Алексеевне, — подсказал «капитан».

— Дворянской? — откинулся на спинку стула начальник курортов. — У жены такая фамилия?

— Представьте. Её отец — старый большевик, внес большой вклад в дело ликвидации царского дворянства и по решению партии оставил себе такую фамилию, товарищ.

— Ах, вот как? Интересно… Тогда пишем… Дворянской Зое Алексеевне, в санаторий «Большевик»…

— Извините, в санаторий «Россия», товарищ, — поправил Бендер.

— Верно, товарищ капитан, «Россия» сейчас называется «Большевик», так что… — подал листок начальник «капитану».

— Премного вам благодарен, товарищ, премного, — встал Бендер. — Это и есть путевки в «Большевик»?

— Нет, нет, это направление, — встал начальник ялтинскими курортами и домами отдыха. — Сейчас в нашу бухгалтерию, оплатите стоимость, тогда уже и путевки получите и, как говорится, попутного ветра в санаторий, — пожал руку Остапу он.

Санаторий «Большевик» находился на набережной и Остап с Зоей заняли прекрасную палату без каких-либо осложнений и труда, если не считать, дополнительной платы-взятки регистраторше по двум причинам. Первая, по паспортам они не были мужем и женой, и вторая, чтобы занять палату с окнами и балконом в сторону моря.

— Как здесь прекрасно, Ося! — вдруг назвала Зоя Бендера ласкательно. — А какой вид отсюда!.. — восторгалась она, выйдя на балкон.

— Вечером по случаю новоселья, Зосенька, — не остался в долгу от ласковости женщины Бендер, назвав её «Зосенькой», — устраиваем с друзьями банкет. А сейчас… сейчас адье, — приложил руку к фуражке он, собираясь уходить.

Но Зоя быстро подошла и прильнула к нему прошептала:

— И вы не хотите меня поцеловать?

В амурных делах Бендер стал неузнаваем, он растерялся вдруг от такого неожиданного вопроса, но в ту же минуту в нем пробудилось привычное ему мужское желание. Он крепко обнял свою неожиданную невесту и долгим страстным ответил ей поцелуем. Это был первый поцелуй с момента их знакомства. А за ним и другие, из-за которых обещанный Бендером банкет в этот вечер не состоялся. Весь оставшийся день, вечер и ночь неофициальные молодожены предавались страстной и продолжительной любви.

Бендер предстал перед своими друзьями только утром. Балаганов после приветствия предложил завтракать, но командор отказался сказав:

— Благодарю, но я всю ночь завтракал.

— Где же это, Остап Ибрагимович? — с хитринкой в глазах посмотрел на него Козлевич.

— Из ресторана принесли всё, что потребовалось. Ну, а теперь к делу, заботливые детушки. Хватит отдыхать и развлекаться. Шура? — посмотрел он строго на своего младшего компаньона.

— Что вы имеете ввиду, командор? — непонимающе смотрел тот на Остапа. — Ах, да… — и выложил перед Бендером, усаживающегося за стол, кипу газет. — Вот всё, что собрал старые и новые газеты, командор. Это те, что выходили за время нашей поездки в Мариуполь, — уточнил он.

— Прекрасно, господин библиотекарь нашей компании. Располагайте, исполнительные детушки, своим временем по своему усмотрению. Пляж, прогулки, завтрак, а я должен просмотреть прессу.

Когда два компаньона собрались идти завтракать в ближайшую столовую, Остап начал просматривать газеты. Но когда те уже выходили, Бендер спросил:

— А вы, детушки, газеты просматривали? Что нашли интересного? — спросил, как учитель экзаменующий своих учеников.

— Да так… всё тоже, Остап Ибрагимович, — пожал плечами Козлевич.

— И я объявления просмотрел, ничего заслуживающего внимания, командор.

— Ну, хорошо, хорошо, голуби, ступайте…

Подчиненные вышли и Остап углубился в чтение газет. Но не так читал, как просматривал их заголовки, улавливая о чем в напечатанном шла речь.

Великий искатель заветных миллионов взял для себя как правило просматривать ежедневно все газеты, продававшиеся в киосках. Если не покупал сам, то посылал своего помощника Балаганова за ними. А иногда и Адам Казимирович закупал всю свежую прессу для своего директора. И вот сейчас Остап просматривал газеты вначале те, которые вышли и продавались за время их отсутствия. Шурша страницами газет, Бендер вдруг воскликнул:

— Да вы только послушайте, голуби!

«Голуби» только что вернулись домой после завтрака в ближайшей столовой. И чинно сидели уже у стола.

— Да вы только послушайте, голуби!? — Читаю: «Воспоминание старого чекиста. Рассказ «Тайна фотоальбома»!» — взглянул на своих друзей предводитель искателей-компаньонов. Балаганов и Козлевич уже стояли по бокам своего вдохновителя-предпринимателя и всматривались в газетные строки, которые так взбудоражили их командора.

Бендер, очерчивая абзацы, говорил:

— Ну, это о гражданской здесь, в Крыму… А вот это… слушайте, детушки, слушайте, и запоминайте.: «30 апреля 1918 года Ялту оккупировали кайзеровские войска. На смену им в ноябре пришли белогвардейцы и англо-французские интервенты. Полгода спустя, 12 апреля 1919 года Красная Армия освободила Ялту. Но Советская власть просуществовала тогда в Крыму всего 75 дней. С 25 июня Ялта вновь оказалась под пятой белогвардейцев… За время Советской власти в Ялте, некий фотограф Мацков собрал несколько сот фотографий с адресами большевиков и советских работников, которые фотографировались у него для документов. Он приготовил этот фотоальбом в подарок контрразведке белых. Об этом чекистам сообщил белогвардейский мичман, которого революционный трибунал приговорил к расстрелу…»…

— Так зачем нам этот фотоальбом, командор?! — воскликнул Балаганов. — С большевиками!?

— Дорогой Остап Ибрагимович! А мы ищем, с ног сбиваемся, мудрим! — тоже громко выразил свое разочарование Козлевич.

Бендер рассмеялся и глядя на своих компаньонов ответил:

— Весь ваш недостаток, камрады, что вы мыслите поверхностно, не вникаете глубже, а вот там и главное кроется всегда. Но ладно, воспитательный час я проведу после, на досуге, а сейчас слушайте дальше, мыслители-недоучки. — И Остап, разгладив перед собой газету продолжил чтение:

«… — Откуда вам известно, ваше благородие? — спросил мичмана председатель ЧК товарищ Чалый.

— Мой брат служил фотолаборантом у владельца фотосалонов, — ответил приговоренный.

— Служил? А где он теперь? — строго уставился на него Чалый.

— Его расстреляли белогвардейцы, он был из ваших подпольщиков, возможно, сам хозяин на него и донес.

— Это вас и побудило сообщить нам о фотоальбоме?

— Да, когда узнал, как они поступили с моим братом.

В это время вбежал взводный и, запыхавшись, доложил:

— Обыскали всю гостиницу «Вилла Елена», товарищ Чалый. Нигде нет этого Мацкова. Скрылся, гад. В номере застали только даму. Видно, сожительница его. Плачет, ничего не знает.

— Кто такая?

— Дивная Клеопатра Модестовна, — заглянув в бумажку взводный. — Как ушел, говорит, вчера вечером так и до сих пор не возвращался.

— Худо дело, худо, — забеспокоился Чалый. — Уведите арестованного…

Мичман низко опустив голову, в сопровождении взводного направился к двери. Но вдруг остановился, обернулся и воскликнул:

— Если вы мне поверите, «Кичкине»! Там сейчас надо искать альбом и фотографа, там!

Чекисты переглянулись и выжидающе смотрели на председателя.

— Дорога каждая минута, — умолял мичман. — Если альбом исчезнет, я потеряю надежду на помилование… — опустил страдальчески голову белый моряк.

— А мы потеряем многих товарищей, — И взводному: — В седло и в «Кичкине»!

Когда взводный выбежал выполнять приказ, Чалый сказал арестованному:

— Опишите всё подробно, что вы еще знаете гражданин Мильх, — и приказал сотруднику выйти с ним в соседнюю комнату.

— Мильх! Командор! — перебил чтеца Балаганов.

— Мильх, тот самый? — подал голос и Козлевич.

— Брат того самого, детушки, брат! — взглянул победоносно на своих подчиненных Остап. — Слушайте дальше, и удивляйтесь, — начал читать снова газету в слух Бендер:

«… Как же это мы так, товарищи? — обвел взглядом тех, кто был в кабинете. — Вы представляете, что станет с нашим оставляемом подпольем, если этот альбом попадет в руки контрразведки белых?!

Присутствующие в кабинете ясно понимали всю трагедию исходящую от этого злополучного фотоальбома и только вздыхали. Послышались предложения, обсуждения, но все они были не реальными.

С моря донесся орудийный выстрел, затем еще.

— Белые, наверное, уже под Ялтой, а тут фотоальбом… — сказал Путилов, старший сотрудник ЧК.

Вошли под охраной арестованный с бумагой в руке.

Чалый прочел и спросил:

— Гражданин Мильх, а почему вы решили, что альбом надо поискать в «Кичкинэ»?

— Там служит моя сестра, возможно, она что скажет…

— А если не скажет, если ей ничего не известно, гражданин Мильх? Как зовут вашу сестру?

— Еленой, Еленой Карловной Мильх… — тихо промолвил тот.

— Вот есть уже и сестра, братцы, — не задержался отметить Козлевич.

— Дальше я пропускаю, как не заслуживающее нашего внимания, камрады… Одним словом, отряд чекистов в «Кичкине» не попал, так как путь туда уже был перерезан белыми. Но дальше прелюбопытное. Когда белые, Деникенцы-Врангелевцы захватили власть снова в Крыму, в Ялту был послан чекист с заданием во что бы то ни стало отыскать злополучный фотоальбом, предупредить подпольщиков, если удастся их найти. Но его арестовывает контрразведка врангелевцев. Пытают, избивают. Ведет допрос поручик Загребельный. Но чекисту удается бежать. Он скрывается в котельной Воронцовского дворца. И вдруг подслушивает разговор своего мучителя-Загребельного, который говорит своей даме:

«… — Ах, мадам, как же вы не заполучили фотоальбом? И даже не ведаете где сейчас ваш фотограф? С таким трудом я разыскал вас с надеждой… — читал Остап. — Упустить такую возможность, Клеопатра Модестовна! — сокрушался Загребельный.

— Не жалейте, Серж. Разве белому движению мало крови??

— А мне наплевать на фотографии большевичков в альбоме! — зло отпарировал офицер. — Я еще раз вам твержу: меня интересует там только одна фотография с указанием адреса и фамилии, неужели не ясно? Почему мне и нужен ваш фотограф Мацков…

— Я понимаю, Серж, но он так неожиданно исчез… — завздыхала дама.

— И вам неведомо куда исчез? Где он? С трудом верится, Клеопатра Модестовна, с трудом. Быть его…» — Ну, а дальше, уже в конце тут говорится. Этот чекист, который написал этот рассказ, поясняет, что фотоальбом Мацкова так и не был найден, ни белыми, ни ЧК. А вот поручика Загребельного, который пытал героя рассказа, так автор неожиданно увидел его… — сделал паузу Бендер, хитро глядя на своих компаньонов слушателей. — Где и в каком виде вы думаете, голуби?

Балаганов посмотрел на Козлевича, тот, в свою очередь на него, Бендера и пожал незнающе плечами.

— Никогда не догадаетесь, даже и не подумаете, детушки! — засмеялся Остап.

— Конечно, разве можно… — провел рукой по усам Козлевич.

— Командор, не иначе, как в допре, а? — вперил свой вопрошающий взгляд в него Балаганов.

— Увидел его в роли старшего помощника, капитана «Тринакрии» в Севастополе! — выпалил Бендер изумленным компаньонам.

— Вот это да-а… — заморгал рыжими ресницами Балаганов.

— Как же оно могло… — промолвил Козлевич, — такое произойти, Остап Ибрагимович?

— И наверное, когда он с Канцельсоном встречался, — прихлопнул рукой газету Бендер.

— Или, когда второй раз передавал ему писулю, командор.

— Вы же говорили, что «Тринакрия» второй раз приходила, но уже в Ялту как обещал тот старпом, братцы, — закивал головой Адам Казимирович.

— Вот-вот, компаньоны-единомышленники мои, этот фотоальбом никому покоя не дает. Из этого рассказа следует, что бывшего поручика Загребельного — старшего помощника капитана "Тринакрии» интересует только одна фотография, только одна, камрады. Одна из трех. На обороте её адрес и фамилия подпольщика, который что-то важное знает о месте замурованного клада графини, детушки. Ясно? Вот почему греческому негоцианту и дано задание — найти этот фотоальбом, а по фотокарточке в нем с адресом, найти и того человека.

— Ой, командор… — слушал и читал газету Балаганов. — Ой, командор… — снова повторил Балаганов.

— Что вы ойкаете, Шура, так что? Говорится где этот таинственный фотоальбом? — взял из его рук газету Остап.

— Там внизу, командор…

— Что внизу… — осекся Остап, и уже вслух прочел: «Автор благодарит коменданта пограничной ялтинской зоны П. И. Железнова за совет и помощь в написании этого рассказа». — О, старый знакомый! Из Севастополя сюда? — посмотрел на своих друзей он. — Новость!..

— Это хорошо или плохо? Командор?

— Нам-то что, братец? — качнул головой Козлевич.

— Пока не жарко нам и не холодно от этого, камрады. А там посмотрим, всё же знакомый наш… — неопределенно отметил Бендер.

В комнате воцарилось молчание. Балаганов и Козлевич ждали, что скажет их директор-искатель, а Остап размышлял как поступить, что предпринять дальше. И, помолчав, он сказал:

— Надо посетить этого чекиста-автора рассказа, кое-что у него уточнить, чтобы не заниматься тем, что тому, возможно, известно.