21

Мы стояли у прилавка, перебирали книги. Ничего особенного не было и уже не предвиделось. Я держал подмышкой кроличью шапку, наслаждался душноватым снотворным теплом. Фуат неторопливо взял покрасневшими с мороза руками маленький сборник стихов Льва Мея, заглянул и положил на место.

– М-да. Мэй хуа, мэй хуа, не осталось ни хуа. Кстати. Пару месяцев назад, помню, в нашем книжном припрятал я томик. Славный такой..

– Припрятал? Зачем?

– Денег при себе не было. К тому же хотел подумать. Лишние книги мне ни к чему.

– И что? – спросил я, отчасти проснувшись.

– Ну, отнес ее в партотдел. Замаскировал членами Политбюро. Книжка была красного цвета, я ее и подложил к красным. Короче, через день прихожу, а ее уже нет. Кто-то нашел, или продавцы забрали.

Шапка упала на пол. Нагибаясь за ней, я почувстсвовал, что краснею. Книжка у меня, сказал я Фуату, отряхивая шапку. Он хмыкнул: «Ну и хорошо».

– Хочешь, я тебе ее отдам?

– Зачем?

– Ты же ее спрятал. Значит, она твоя. К тому же, очень восточная книга.

– Не стоит. Будем считать, что это мой тебе подарок.

– Но...

– По-моему, правильно, что она у тебя. У кого же ей еще быть?

Так вот и вышло, что мой друг Фуат ухитрился подарить мне книгу еще до нашего знакомства.

Мы вернулись, когда было совсем темно. Трамвай, похожий на светящийся рудничный фонарь, уехал в парк. Лязганье и свист рельсов сменились ледяной тишиной. Над коралловыми от мороза ветвями сухо потрескивали уральские звезды.