Глава 11

Марина согнулась над умывальником, и ее снова вырвало. Одной рукой она держалась за холодную раковину, другой придерживала падающие на лицо волосы.

— О боже… — Голос ее надломился, спазмы тошноты накатывались волнами, на глазах выступили слезы. — Я не могу… Я этого не вынесу…

Тяжело дыша, она стояла согнувшись и ждала, не возобновятся ли приступы рвоты. Глубокий вдох. Задержать дыхание, выдох. Повторить еще раз. Закрыв глаза, она вздохнула, прислушиваясь к своему телу. Все, почувствовала она. Больше не будет. Внутри уже не осталось ничего, что еще могло бы вырваться наружу.

Открыв глаза, она включила холодную воду и смыла выступившие слезы, после чего выпрямилась, пригладила рукой волосы и глянула на себя в зеркало. Глаза более запавшие, чем обычно. И более испуганные.

«И есть отчего», — подумала она.

Она попыталась успокоиться, контролируя дыхание, и руки ее при этом автоматически потянулись к животу.

«Вот так», — подумала она. Все-таки она относится к тем женщинам, которых тошнит. Причина ей тоже была известна: эти фотографии. Ей показали их в главном управлении полиции Колчестера на улице Саусуэй. Дежурный сержант доложил о ее приезде, и, чтобы встретить ее, сверху спустился старший инспектор Бен Фенвик. Он совсем не изменился. Изящный костюм, седеющие волосы аккуратно подстрижены. Черты лица приятные и симметричные, но, чтобы назвать этого мужчину красивым, все же чего-то не хватало. «Это потому что он какой-то слишком мягкий», — решила Марина.

Он подошел к ней с улыбкой на лице, с протянутой рукой, напоминая сверхактивного старосту, встречающего новичков в шестом классе. Она была почти уверена, что в свое время он им обязательно был.

— Марина, — сказал он, пожимая ей руку и пропуская ее вперед. — С возвращением. Проходите. Давайте пройдемся и поговорим.

Они прошли через двойные двери, и Фенвик торопливо зашагал по коридору.

— Знаете, — сказал он, — без вас мы никогда бы не раскрыли дело Джеммы Харди.

— Спасибо.

Фенвик как будто услышал ее мысли.

— Разумеется, никто из нас не мог предвидеть, что произойдет потом. И по этому поводу я глубочайшим образом сожалею. Я просто счастлив, что все закончилось хорошо.

«И что я не подала на управление полиции в суд», — про себя добавила она.

— Сейчас со мной все нормально.

Хорошо, что они разного роста, и он сейчас не может видеть ее глаза.

— Я рад это слышать. Очень рад. — Голос его изменился, стал более приглушенным. Они прошли через еще одни двойные двери. — Конечно же, в этот раз ничего такого не будет. Ничего. Даю вам слово.

Король избитых штампов… Ну конечно. Как она могла забыть?

— Спасибо. По дороге сюда я по радио слышала ваше сообщение, Бен, — сказала она. — Двойное убийство? Две женщины?

Фенвик кивнул и свернул за угол.

— Квартира в новом квартале. Парксайд Квотер. Обе сегодня не вышли на работу. Обе зарезаны. С особой жестокостью. Ужасно.

Марина кивала, обрабатывая получаемую информацию и делая первые умозаключения. Женщины, убиты ножом. Лезвие воплощает собой суррогатный половой орган. Поскольку она специализируется на психосексуальных отклонениях, теперь понятно, почему они пригласили именно ее.

— Хорошо, — сказала она. — Что еще у вас есть?

— В общем…

Фенвик остановился и посмотрел на нее. Она почему-то инстинктивно поплотнее запахнула пальто. Она специально купила пальто свободного кроя, чтобы скрыть беременность. Что-то подсказывало ей, что она должна скрывать это. Несмотря на многочисленные тренинги, она до сих пор считала, что полиции как организации изначально свойственна дискриминация не только по расовому, но и по половому признаку. И так будет всегда: кирпичный дом всегда будет кирпичным домом, и как ты не отделывай его снаружи деревом, внутри он все равно останется таким, как был. И ей просто нужно смириться с этим, если она собирается и в дальнейшем работать с полицией. Но она хотела, чтобы ни один из ее выводов не был отброшен просто как фантазии женщины в период гормональной перестройки организма.

Фенвик вздохнул. И она увидела за этим напускным радушием политика встревоженного и уставшего человека.

— Мы считаем, что это как-то связано с двумя предыдущими убийствами, — сказал он, и Марина заметила, что от напряжения морщины на его лице стали глубже. — Дело скандальное. Очень скандальное. На нас со всех сторон давят, сильно давят. И нам обязательно нужно получить результат, причем в кратчайшие сроки. — Он снова вздохнул, устало потер глаза, но, вспомнив, что она смотрит на него, взял себя в руки. — Идемте. Я уже взял эти дела, и они ждут вас. Как и ваш письменный стол в придачу. Сюда, пожалуйста.

Они опять шли по коридорам. Она пыталась вспомнить расположение кабинетов по прошлому разу, но сейчас ее вели куда-то в другое место. Фенвик открыл дверь в бар. Войдя за ним, она нахмурилась. Столы для бильярда были накрыты и превратились в письменные столы со стоящими на них компьютерами и телефонами; точно также были переоборудованы столики, кабинки и сиденья вдоль стен. Шкафы картотек стояли в один ряд с игровыми автоматами. И здесь работало очень много людей. Гораздо больше, чем она видела в прошлый раз.

— У нас тут несколько необычно, — сказал Фенвик. — Бригада по расследованию особо опасных преступлений обычно базируется в Стенвее, но у них там сейчас ремонт, сняли асбоцементные перегородки в комнатах для допросов. А для этого дела нам нужно много места. Очень много.

Барная стойка была закрыта шторами, а перед ней стояли большие классные доски, доминировавшие во всем этом зале. Они не давали команде расслабляться, напоминая всем главную цель их работы. Письменные столы, столики и стулья из бара служили только дополнением к ним.

Она взглянула на одну из досок и увидела там фотографии четырех женщин. Все они улыбались, никто из них тогда и допустить не мог, что однажды эти фото окажутся здесь; другие люди на снимках были отрезаны, чтобы оставить в центре внимания только эти лица. Здесь же стояли их имена: Лиза Кинг, Сюзи Эванс, Клэр Филдинг, Джулия Симпсон. Обычные имена и такая необычная смерть. Все они были соединены между собой линиями, нарисованными маркерами, как в какой-то зловещей головоломке типа «соедини точки». Под ними были записаны другие имена, даты, адреса. Пока еще этих женщин ничего не объединяло. А должно объединять, и Марина знала это. Если бы это было не так, ее бы здесь не было.

Фенвик жестом позвал ее к письменному столу у стены. Она подошла к нему.

— Вот мы и на месте, — сказал он. — Боюсь, негусто для начала, но компьютер и телефон здесь есть. И еще вот это. — Он похлопал по пачке папок, лежавших рядом с клавиатурой. — Это все ваше. Фотокопии, сделанные сегодня утром. Мы были бы очень признательны, если бы вы не выносили их из этого помещения. Но если так все-таки не получится, будьте с ними очень осмотрительны.

— Благодарю вас.

— Может быть, еще что-нибудь? — сказал Фенвик, с улыбкой кивая в сторону закрытой барной стойки. — Джин с тоником? Вино? Пиво?

Марина улыбнулась.

— Спасибо. Чашечку кофе, если можно.

Фенвик распорядился, чтобы младший полицейский принес кофе. Марина села за свой стол и, вынув из сумочки блокнот и ручку, приготовилась читать.

— Ну вот. А сейчас я оставлю вас, чтобы не мешать заниматься тем… в общем, чем бы вы ни занимались, — сказал он, взглянув на часы. — Но должен предупредить. Эти фотографии… они просто жуткие. И если это говорю я, то можете мне поверить. Так что я вас предупредил.

Она кивнула, и он ушел. Она открыла первую папку с надписью «Лиза Кинг» и начала читать. Но как только она дошла до фотографий, ее тут же начало мутить. Полицейский поставил ее кофе на стол, и она сразу отпила большой глоток. Кофе был горьким. Она почувствовала, как из желудка подступает тошнота. И продолжила читать.

Голова начала кружиться. Она тяжело сглотнула и часто заморгала. Взяла следующую папку: «Сюзи Эванс». Почитала немного. Дышать стало еще тяжелее. Несмотря на то что комната была большой и просторной, Марине стало душно и жарко. Ей не хватало воздуха. Желудок гудел и, казалось, поднимался куда-то вверх, к груди. Она прикрыла ладонью губы, стараясь удержать появившуюся во рту кислоту и желчь. И снова посмотрела на снимки.

Она понимала, что ее сейчас вырвет.