1
Наступало первое сентября – день крутых жизненных перемен и, как услышала вчера Ирина в толчее школьной ярмарки, великого переселения народов. Это что-то из истории, точнее она не помнила. Но народы действительно переселялись: вот уже вторую неделю в их опустевший за лето многоквартирный дом стремительно съезжались жильцы, возвращавшиеся из отпусков. Во дворе появилось много людей, которых прежде не было видно. Резвились подросшие за лето дети. В подъезде постоянно хлопала входная дверь, лифт без перерыва ходил вверх-вниз. С каждым днем поднимался градус человеческой активности, нарастал какой-то тревожно-упоительный ажиотаж, сопровождающий преддверие очередного этапа в жизни детей и взрослых – нового учебного года. Дети спешили погулять напоследок, родители тоже позволяли себе вздохнуть посвободнее перед тем, как осень вновь затянет их в ежегодную будничную колею. И все смаковали прошедший летний отдых, наперебой рассказывали друг другу, кто где побывал: на даче, в походе, на морском побережье… Показывали фотографии и сувениры, хвалились загаром и новыми впечатлениями.
Соседи Стайковы съездили аж в Египет. Их Славик, дружок и ровесник Ирининого Тимки, взахлеб расписывал во дворе свое путешествие в дальние края. Оказывается, мальчишку катали на настоящем верблюде. Тимка слушал упоенно, но, кажется, без зависти – ему самому выпало в этом году очень неплохое лето. Фирменная стоматология, где Ирина служила координатором («Достойное качество по доступным ценам» – смотря для кого, конечно, доступным) производила ремонт с установкой нового оборудования, и весь персонал отправили в долгосрочный отпуск. Так Ирина оказалась свободной на три летних месяца. Внешне она поддерживала охи-ахи своих коллег по поводу вынужденного отдыха без оплаты, но в глубине души не чувствовала себя несчастной. Надо же когда-то и отдохнуть как следует, уделить внимание сыну. Денег у них с Павлом было достаточно, так как сначала они собирались всей семьей на юг. Но потом выяснилось, что у Павла отпуска вообще не будет, его присутствие требуется на работе в течение всего лета. И тогда Ирина решила пожить с Тимкой в деревне, в деревянном домике, граничащем с лесом, так что даже малина у забора перепуталась: лесная, мелкая и душистая, с садовой – крупной, мясистой, но без аромата. И все три месяца рядом будет Иринина любимая бабуля, когда-то вырастившая ее в этом домике.
Ирина не помнила своих родителей: отца у нее вообще не было, а мать умерла вдали от дома, на молодежной стройке, куда поехала в поисках лучшей доли. Произошло это, когда Иринке еще не исполнилось года. В детстве она знала только свою бабулю, которая и вывела ее в жизнь: после школы отправила в районный техникум, потом в Москву – ищи, дитятко, свое счастье. И счастье действительно нашлось: в Москве Ирина встретила Павла, родила Тимку. Со временем они стали благополучной городской семьей: Павел работает в небедной фирме, Ирина секретарь-координатор в стоматологии. Простая работа, не требующая квалификации, только женского терпеливого внимания, – но Ирине она как раз подходит. Даже с жильем устроилось как нельзя лучше: Павел прежде обитал в трущобном рабочем бараке, который вскоре снесли, а им на троих дали двухкомнатную квартиру. Теперь они приезжают к бабуле, как дорогие и, увы, нечастые московские гости.
В это лето Ирина с Тимкой жили у бабули целое лето. Павел не навещал их в далеком уединении, но Ирина не огорчалась: должен же кто-то в семье работать, пока остальные на отдыхе! Тревожные мысли о мужской верности не смущали ее. Это был уже пройденный этап жизни: в первые годы после замужества Ирине случалось заполошно ревновать, но не потому, что на то были причины, а просто от пылкости чувств. Теперь же они с Павлом и вовсе как две ласточки над гнездом, из которого выглядывает птенец, – истинный координатор их жизни.
Перед отъездом в деревню случилось еще одно радостное событие: Павел купил сыну компьютер. Подарок приурочили к тому, что Тимка окончил начальную школу, осенью ему предстояло идти в пятый класс. А это вам не что-нибудь, с напускной серьезностью сказал Павел, в пятом классе надо шевелить мозгами на все сто процентов. Так вот тебе, сын, электронный друг и помощник, эдакий экскаватор-камнедробилка, чтобы не сломать зубы о гранит науки.
Ирина тогда рассмеялась этой шутке. Почему бы не посмеяться, если все у тебя хорошо, и от новой вещи, внесенной в дом, ждешь только лучшего? Тем более такой значительной вещи, поднимающей семью на новую ступень социальной и культурной жизни?
Павел учил сына включать «экскаватор-камнедробилку», и сам заглядывал при этом в инструкцию. Так получилось, что до сих пор он не общался с электронным разумом напрямую. Вот Ирина – другое дело, она постоянно заглядывала в базу компьютерных данных, чтобы определить, какой клиент когда должен прийти, кто платит со скидкой, у кого какой врач и так далее. Она-то и научила своих мужиков самым простым операциям: как включить компьютер, как выключить, как вставлять в него игровую кассету.
Однако Тимка не успел насладиться «электронным другом»: на следующий день они с Ириной должны были уезжать. Родители утешали сыночка: вот подожди, вернешься осенью, а компьютер тебя ждет! Тогда и играй сколько хочешь – разве это не здорово?
И вот обещанное время действительно наступило. Уже третий день Ирина с Тимкой жили в Москве. Календарь показывал тридцать первое августа – завтра с утра предстояло проводить Тимку в школу, а самой выйти на работу. Не то чтобы это огорчало Ирину: после долгого отдыха ей самой хотелось возвращения спокойных, стабильных трудовых буден. Но что-то в их едва начавшейся московской жизни было не так, какой-то неопознанный червячок подсасывал внутри... Или это только казалось?
Ирина достала из шкатулки бусы, приложила к переливающемуся платью. Завтра парадная линейка в школьном дворе, и Светка Стайкова, мать Славика, наверняка явится в чем-нибудь сногсшибательном. Так что нельзя ударить перед ней в грязь лицом. День Знаний – праздник ностальгический, он будит в родителях давнюю жажду самоутверждения, зародившуюся еще тогда, когда они сами впервые пришли на школьный двор...
Никакие другие впечатления не заслонили в памяти Ирины солнечный осенний денек, когда первоклассники с трех окрестных деревень выстроились у крыльца деревянного двухэтажного дома с высоким крыльцом. Позади них умиленно вздыхали матери и бабки: отцов, у кого они были, не отпустила уборочная страда. А вокруг пестрело много цветов: от клумб во дворе до букетов в школьной линейке. Георгины, астры и попроще – ноготки, бархотки… Особенно много было золотых шаров, неприхотливо растущих во всех садах, – казалось, от них повсюду прыгают солнечные зайчики…
Таким было первое школьное утро Ирины, с которого и началось все, что продолжается по сей день. Школа – это не десять, теперь уже одиннадцать лет обучения, заканчивающиеся выдачей аттестата. Школа – это на всю жизнь: меняются лишь учебные предметы, а суть остается прежней. С тем же трудом, с теми же успехами, или отсутствием таковых, поколение Ирины штурмует сейчас вместо Литературы и Математики Доход, Карьеру, Семейные отношения. Вместо физкультуры – Здоровье, предмет, включающий в себя водные процедуры, диеты, прогулки, полноценный сон… если, конечно, все это получается делать. А вот Домоводство так и осталось Домоводством, только теперь уже не навскидку, а по-настоящему. И есть еще один трудно определимый предмет, который не преподавался в школе отдельно, но присутствовал и продолжает присутствовать в любой области жизни. У него даже нет конкретного названия, то есть его еще предстоит назвать… Он постоянно ощущается рядом – вот как порою трепещет перед глазами Иринин локон, выбившийся из прически… Самый главный предмет: попытка все, познаваемое со временем, все страданья, все достиженья, весь опыт свой уложить в одну общую мозаику. И тогда, может быть, с этого узора на тебя глянет Смысл жизни…
В квартире стояла глубокая тишина, что само по себе, при нахождении дома Тимки и Павла, казалось странным. Обычно эта пара устраивала тарарам, превращаясь то в лошадь и всадника, то в двух борцов, то еще в какой-нибудь достойный альянс. А сегодня? Принимая во внимание, что отец с сыном давно не виделись, тишина за стеной не имела объяснения. Пойти, что ли, посмотреть?
Когда Ирина выглянула из спальни, ей открылась весьма выразительная картина: в одном углу комнаты сидел за компьютером Павел, в другом забился на диван явно обиженный Тимка. Казалось, даже его затылок имеет горестное выражение: дескать, никому я не нужен, променяли сына на электронику. Действительно, у Павла был такой вид, словно ему нет дела до Тимки – как и вообще ни до чего на свете, кроме его занятия. В лице мужа отражалось то напряженное, зачарованное внимание, какое бывает у хирурга, подцепившего на крючок аппендикс, или у рыбака, осторожно выводящего из воды большую сопротивляющуюся рыбину.
Усмехнувшись, Ирина вернулась в спальню. Сейчас она закончит приготовления к завтрашнему дню, а потом поменяет своих мужиков местами: сына посадит за компьютер, благо он для него и куплен, а мужа водворит на диван… И сама сядет рядом; надо же им, в конце концов, поговорить после долгой разлуки. До сих пор они только обменялись поверхностными «здравствуй» и «как доехали?» и т.п. Ирина вдруг поняла, чего ей не хватало последние три дня, – общения с мужем, не стесненного временем и всякими побочными обстоятельствами.
Сейчас время как раз было, и обстоятельств, могущих отвлечь их внимание друг от друга, не предвиделось. Тимку займет компьютер, а его родители побеседуют рядышком на диване, смогут хоть в глаза друг другу взглянуть. Вот и получится мирный семейный вечер, подумала Ирина, торопясь закончить сборы на завтрашний день. Такие вечера и есть самые счастливые, несмотря на то, что протекают без помпы. Зато в них присутствует единение близких людей. Сейчас Ирина уберет платье в шкаф, и в ее семье начнется тихий вечерний праздник единения с близкими людьми…
Но человек предполагает, а Бог располагает. «Тили-бом, тили-бом», – прокатился в тишине квартиры дверной звонок.
Было слышно, как Тимка спрашивает, кто там, и в ответ ему зазвучал еще один мальчишеский голос – Славки Стайкова. А потом самоуверенный женский – это, конечно, Светка, мать Славика. Значит, соседи пожаловали в гости. Пришлось оставить платье неубранным и поспешить в столовую.
Конечно, это были Стайковы: худенький, но крепкий светловолосый Славик, на полголовы выше Тимки, и жизнерадостная Светлана, никогда не сомневавшаяся в том, что пришла вовремя и ее рады видеть.
- Здравствуй, Ириша, а мы к вам. Скажи моему сыну, куда положить эту громадину, не то он сам сейчас упадет! – (Славик еле удерживал половину огромного арбуза). – Вот купили сегодня на базаре, а чтобы съесть, нужна ваша помощь.
- Ну что ты, Света, зачем, – слабо протестовала Ирина, принимая из рук Славика плоскую зеленую чашу, снизу твердую и холодную, а сверху красную в черных крапинках. От нее мимолетно пахнуло в лицо ароматом нежной пьянящей зрелости.
- Как жизнь, Ириша? Давно из деревни приехали?
- Позавчера. А вы, я знаю, были в Египте…
- Ну да. Я решила зайти с тобой поболтать. Заодно и про пирамиды расскажу, и о всяких там природных явлениях... про луну в пустыне!
- Как интересно...
Эти слова не отражали истинных мыслей Ирины. На самом деле ей хотелось сейчас побыть наедине со своей семьей – но ведь не скажешь гостям, чтобы, не успев прийти, убирались восвояси? Да и Тимке, наверное, приятно видеть Славика…
- Мальчишки, а вы что встали столбом? – весело прикрикнула Светка. – Взрослые разговоры охота слушать? Нет уж, лапушки, подождите, пока у вас усы вырастут… Павел, привет! – крикнула она в глубину комнаты.
- Привет, – не поворачивая головы, отозвался Павел.
Это вскользь брошенное словцо прозвучало на редкость небрежно, в нем даже слышалось явное неудовольствие. Похоже, муж испытывал то же, что и Ирина, только не давал себе труда держаться в рамках приличия. Не очень любезно с его стороны. Конечно, Светка была особой болтливой и подчас утомительной, но все же она их соседка, к тому же Тимка дружит со Славиком. Ирине пришлось замазывать несветское поведение мужа:
- Что же вы встали у дверей? Проходите в комнату, сейчас я принесу чай…
- Можно. Будем чаевничать, пацаны? – обратилась Светка к мальчишкам. – Ириша, не хлопочи, дорогая. Раз уж мы с тобой дорастили сыновей до пятого класса, теперь имеем право расслабиться!
- А неизвестно, кто у них будет классным руководителем? – спросила Ирина, ставя на стол чашки и вазочку с печеньем.
- Слухом земля полнится, но полной ясности нет. Кто говорит – такая страшная по литературе, кто – старуха по математике… Ну, помнишь, она в вестибюле дежурила? Еще бросалась на всех, как цепной пес…
Тимка и Славик с интересом внимали Светкиному красноречию. Ирина повела на них глазами, напоминая соседке ее недавнюю озабоченность тем, чтобы мальчики не слушали разговоры взрослых. Светка засмеялась:
- Разве от них убережешься! Пошли бы пока на компике поиграли, а то вон отец совсем уже забалдел, – кивнула Светка в сторону компьютера, – Нет, серьезно, Ирина, родитель просто обязан быть в школе значимой фигурой. Сейчас об этом везде говорят и пишут. Мы должны действовать по принципу «Доверяй, да проверяй». А то мало ли чего они там напридумают…
- Например? – спросила Ирина.
- Ой, да полный набор! Новые предметы какие-нибудь, типа сексуального воспитания. Говорят, жуть что такое! Или будут учить какой-нибудь мути, типа там парапсихологии… Или вот в соседней школе был случай: училка собрала с родителей кучу денег на кабинет – и шторы ей новые, и коврик перед доской, и специальные такие настилочки на подоконниках… теперь, говорят, уволилась, а кабинет весь ободранный стоит!
Светкина болтовня одновременно и развлекала и утомляла – Ирина словно покачивалась на приятных, но исподволь, в самой своей глубине, раздражающих волнах. Что-то было не совсем так – может быть, вовсе и не Светка… Но в таком случае вопрос заходил в тупик. Вообще вечер выдался пестрый, с застольем и разговорами, с легкой усталостью, подчеркивающей насыщенность жизни. Пришлось достать из духовки приготовленный на завтра пирог, так как мальчишки прикончили все поданное к столу печенье. Краснел нарезанный широкими дольками арбуз, вздрагивали в кувшине пышные игольчатые астры, белые и лиловые, купленные для того, чтобы Тимка отнес их завтра в школу. Надо сказать, сын не комплексовал по поводу окончания каникул и с радостным, чуть тревожным любопытством ждал завтрашнего дня…
Ребенок в порядке, муж дома, соседи набиваются с дружбой – что еще нужно женщине, чтобы чувствовать себя счастливой?
Поздно вечером, когда, перемыв посуду и выбросив в мусоропровод арбузные корки, Ирина скользнула под бок к уже уснувшему Павлу, в ней опять шевельнулось чувство какого-то тайного неблагополучия. С чем оно связывалось: с чьим-то словом, жестом, выражением лица? Прокручивая в уме минувший вечер, Ирина не могла понять, что же в нем было такого неприятного или, точнее, настораживающего. Светкина болтовня о школе, где подчас допускается лишнее и опасное? Но ведь Светка не такой человек, чтобы все ее слова принимать за чистую монету. Да и вообще – как гласит современная мудрость, проблемы надо решать по мере их поступления. Не станет же Ирина, как «глупая Эльза» из одноименной сказки братьев Гримм, плакать о том, что когда-нибудь на сыночка упадет колода! И все-таки теперь она понимала эту Эльзу лучше, чем прежде: бывают в жизни минуты, когда действительно хочется плакать без всякой причины… вот как Ирине сейчас… кажется, уголок подушки уже стал влажным?..
В конце концов ей оставалось лишь усмехнуться над собой – дескать, закрутилась ты, девушка, со всякими дурацкими мыслями и предчувствиями! Вон даже к мужу вовремя не поспела, пока еще не заснул. И то сказать – эта Светка Стайкова кого хочешь вымотает, ум за разум зайдет с ее болтовней. Наверное, Павел был прав, выказывая ей нежелание общаться – так и сидел весь вечер, уткнувшись в свой стакан с чаем, а при первой возможности сбежал опять за компьютер.
Вот оно! Ирина наконец вычленила момент, который ей не понравился в сегодняшнем вечере: поведение Павла. Тут было «горячо», как кричали сегодня друг другу Тимка и Славик, отыскивая нарочно спрятанный в комнате кубик-рубик. Хорошо хоть им было весело… А вот Ирина вдруг ощутила себя обворованной, словно у ней украли счастливый семейный вечер и чуть ли не семейное счастье вообще. Хотя на самом деле это было смешно: Светка украла ее семейное счастье! Да она раздражала Павла еще больше, чем Ирину, – не зря он вел себя с нею, прямо сказать, невежливо. И сама уже не зная, успокаивает ее это или огорчает, Ирина закончила вечер по принципу «глупой Эльзы» – уткнулась в подушку и расплакалась. Она старалась не разбудить при этом мужа, хотя в глубине души ей хотелось, чтобы он проснулся и успокоил ее. Но Павел не проснулся.