Книга 1, басня 3
Лягушка, на лугу увидевши Вола,
Затеяла сама в дородстве с ним равняться:
Она завистлива была.
И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться.
«Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я с него?» —
Подруге говорит. «Нет, кумушка, далеко!» —
«Гляди же, как теперь раздуюсь я широко.
Ну, каково?
Пополнилась ли я?» – «Почти что ничего». —
«Ну, как теперь?» – «Все то ж». Пыхтела да пыхтела
И кончила моя затейница на том,
Что, не сравнявшися с Волом,
С натуги лопнула и – околела.
Пример такой на свете не один:
И диво ли, когда жить хочет мещанин,
Как именитый гражданин,
А сошка мелкая – как знатный дворянин.
Отпустив тело Жабы, который тут же опять плюхнулся головой в варево, Виравольта выхватил шпагу из ножен и бросился к выходу.
– Он был здесь! – вскричал Пьетро. – Бог знает, как ему это удалось, но он был здесь!
В глубине магазина все было тихо, и Пьетро рывком открыл дверь в главный зал. Констанция рыдала, забившись в угол. Баснописец оттолкнул ее, порвав ей платье; вокруг нее были разбросаны помятые букеты; на полу валялись флаконы и фиалковая пудра. Смертельно бледная, она указала на входную дверь, которая все еще оставалась полуоткрытой. Она задыхалась, губы ее тряслись, она не могла произнести ни единого слова.
Пьетро подбежал к двери, ведущей на улицу. Там продолжалось хаотичное движение слепого и анонимного механизма, коловращение людей, выполняющих свои обязанности. Буржуа в коляске. Группа студентов. Учитель танцев. Крики кучеров «сторонись!». Дети. Купцы, расхваливающие свой товар. Мясник с ножом.
Вот в сумерках проходит аббат.
Звонят тысячи колоколов.
Париж.
Пьетро взглянул на сутолоку, посмотрел налево… направо.
В одной руке у него была шпага, в другой треуголка. Он состроил гримасу.
– Miseria,[16] – проговорил он.
Он вернулся в магазин. Девушка постепенно приходила в себя. Она поднимала разбросанные букеты и флаконы.
– Вам лучше?
– Я… Я не слышала звонка… Он застал меня врасплох… Он был в капюшоне… Я ничего не видела…
Пьетро снова пересек зал, направляясь в заднюю часть помещения.
– Закройте магазин, – сказал он.
Он вернулся в лабораторию. Фаржон все еще был там, без толку размахивая руками. У него был ужасный вид. Он не отрываясь смотрел на труп Жабы, но не решался до него дотронуться, а тот продолжал плавать в месиве из парфюмерных средств и своих внутренностей.
Парфюмер, который выглядел так, как будто сам только что вернулся с того света, вдруг воскликнул:
– Болотный ирис!
– Простите? – спросил Виравольта.
– Аромат того цветка… который я никак не мог вспомнить. Это ирис, то есть… особая разновидность ириса… – Фаржон растерянно вытаращил глаза. – Болотный ирис. Это цветок… цветок шабаша ведьм!
Лицо Пьетро потемнело.