Кнофер хорохорился до последнего. Говорил, что у него есть влиятельные друзья, и стражники во главе с комендантом будут ползать перед ним на коленях, вымаливая прощение. Мол, выпустят, никуда не денутся, а нет, так он живо научит скотов вежливости.

Обычная болтовня маленького человека. Быть может, у него и были могущественные покровители, но за те два дня, что я здесь находился, никто не вытащил старину Кнофера. Однако малый по-прежнему отказывался верить, что влип так же крепко, как и остальные. Так продолжалось до той поры, пока не заскрипела, отворяясь, решетка и в полутемный подвал не вошли вооруженные стражники.

— Подъем, висельники! Тощая вдова заждалась! — крикнул один из них.

Кнофер тут же рухнул на пол, завопив, что это ошибка, он не виноват, у него есть друзья, которые вот-вот вытащат его отсюда. Он рыдал, кашлял, размазывал по лицу сопли и слезы, а затем пополз в самый дальний угол. Встреча с Тощей вдовой не самое радостное событие в жизни.

— Вот и пришло наше времечко, — вздохнул Старый Олл.

— Что-то рано, — сказал я. — Обычно они так с утреца развлекаются.

— Хрен их поймешь. По мне, так закат ничуть не хуже рассвета.

— Не скажи, — подал голос здоровенный парень, имени которого я так и не удосужился узнать. — Могли бы пожить чуть-чуть дольше.

— А ну, заткнулись там! На выход, покойнички!

Спорить и сопротивляться — себе дороже. Пятеро заключенных против двадцати хорошо вооруженных солдат не имеют шансов на успех.

Все, кроме Кнофера, вышли в тюремный коридор.

— Эй! — крикнул стражник. — Вылезай, крыса! Слышишь?!

Несчастный рыдал и выл, без остановки повторяя, что никто не имеет права так поступать с людьми, и они все очень-очень пожалеют. Командир отряда потерял терпение, и больше с упрямцем никто не церемонился. Его выволокли из камеры за ноги, врезав по ходу дела по зубам, чтоб перестал брыкаться.

Нам связали руки за спиной, стянув веревку так, что я поморщился.

— Двинулись! И без глупостей у меня!

— А как насчет последнего желания? — поинтересовался Старый Олл.

— Вот попадешь в Счастливые Сады, там хоть обжелайся. Двинулись, я сказал!

Кнофер совсем ошалел от страха, и его пришлось тащить. Это обстоятельство настроения стражи не улучшило.

Мы прошли длинным коридором, дождались пока отомкнут внешнюю решетку, затем поднялись по широкой лестнице на первый ярус тюрьмы. Еще один переход: мимо караулки, мрачных солдат с алебардами, множества чадящих факелов, и — вот она, последняя дверь.

Тюремщик зазвенел ключами, отомкнул замок, и нас, щурящихся c непривычки от дневного света, вывели в небольшой тюремный двор. Здесь находились помощник коменданта, чиновники из городского совета, лекарь, писец, служитель Мелота, ну и палач с двумя помощниками.

Стоящая в центре двора виселица, казалось, смотрела на нас. Впечатление она производила неприятное — два вкопанных в землю столба с перекладиной. И четыре петли. Четыре. Не пять. Кому-то из нас придется ожидать своей очереди.

Увидев Тощую вдову, Кнофер обделался, кто-то из солдат грязно выругался. Один из чиновников брезгливо поморщился.

— Пошевеливайтесь, покойнички. Вас уже заждались.

Стражник подтолкнул меня вперед. Вот и пожил, забери меня Бездна. Я, сплюнув, последовал за Старым Оллом.

— Ты! Светловолосый! Стой. Чуч, Март, вначале этого. Пусть на веревке брыкается.

Кнофер попытался сопротивляться, но бедолагу быстренько утихомирили. Я смотрел, как его вместо меня тащат на виселицу. Не могу сказать, что очень уж сожалел, что уступил свое место другому. Скорее, наоборот.

— Повезло тебе, парень, — один из стражников усмехнулся по-доброму.

Я пожал плечами.

— Неужели не рад?

— Чему радоваться? Я от нее все равно не убегу. Рано или поздно буду висеть со всеми.

— Что? Не боишься умирать? — спросил другой.

— Привык.

Я, и вправду, не боялся. Когда из года в год отправляешься на прогулку по Сандону^[1], да еще и четырежды встречаешься с рыжими Высокоублюдками из Дома Бабочки, то быстро привыкаешь к тому, что Смерть стоит за левым плечом. Умирать, конечно же, не хочется, но вот бояться… Разучился, наверное.

Сейчас учиться заново поздно. Хотя… можно умереть и не в петле. По крайней мере трое арбалетчиков не спускают с меня глаз. Бежать, а тем паче сопротивляться, бесполезно, но вот вынудить их стрелять можно запросто. Я прикинул варианты и отказался от этого поступка. Болт в животе гораздо неприятнее петли на шее.

Между тем, все было готово. Какой-то тип зачитал приговоры и обвинения, писец все прилежно занес в свитки, служитель Мелота^[2] прочитал короткую молитву. Стоящие рядом со мной солдаты стали делать ставки, кто протанцует с Тощей вдовой больше других. Все считали, что Кнофер, уж слишком крепко цепляется за жизнь — ему и выигрывать. Из рук в руки стали переходить сорены.

Помощник коменданта отдал приказ, и палач прошел вдоль виселицы, выбивая из-под ног приговоренных опору. К вящему разочарованию игроков, дольше всех за жизнь цеплялся Старый Олл. Я усмехнулся. Мысленно ставил именно на старика. Он был крепким малым, так что полностью оправдал возложенное на него доверие. Интересно, сколько мне отпустит петля до того момента, как придется умереть?

Казненные мирно покачивались на веревках, солдаты разговаривали между собой, помощник коменданта мило беседовал с жирдяем горожанином, и я стал подумывать, что обо мне забыли. Но нет:

— Эй! Снимите крайнего, — распорядился командир. — У нас тут еще один висельник.

Помощники палача засуетились, пытаясь избавить петлю от тощей шеи Кнофера.

— Двигай.

Я мрачно посмотрел на стражника. Торопыга.

— Не вынуждай тащить тебя.

Я прошел половину дороги, когда через внешние ворота вбежал толстый запыхавшийся мужчина. Все присутствующие с удивлением воззрились на коменданта. У этого красномордого пожилого человека не было привычки бегать, куда бы то ни было. Скорее наоборот.

— Слава Мелоту. Успел, — отдышавшись, сказал он и посмотрел на меня так, словно я был его самым лучшим другом.

До сегодняшнего дня я не верил в чудеса и благоволение богов. Тем сильнее было мое удивление, когда, раздосадованные отменой казни, стражники разрезали веревки у меня на руках и повели следом за спешащим комендантом. Я бросил последний взгляд на виселицу. Избежать знакомства с Тощей вдовой удалось самым счастливым образом. Весь вопрос — надолго ли?

Топая под конвоем, я не переставал думать о причинах отсрочки казни. Раньше ребята с расправой не слишком мешкали и в подробности преступлений не вдавались. Раз виновен, то вперед, в петлю. Или на рудники. В пограничных городках нет времени заниматься ерундой, вроде выяснения причин того или иного убийства. Когда у тебя под боком Сандон, не до глупостей…

Что им могло от меня понадобиться?

Мы пересекли внешний тюремный двор, подошли к невысокому зданию. Комендант спешил так, словно от этого зависела его жизнь. Наконец он остановился перед дубовой дверью, поспешно распахнул ее.

— Милорд, тот человек, которого вы искали, здесь. Вам оставить охрану? Хорошо, если что, мы будем за дверью. Заходи!

В комнате находились двое. Первый был уже немолод, с густыми неопрятными усами и глубоко посаженными маленькими глазками. Лицо грубое, нос большой, но обращение «милорд», которым воспользовался комендант, заслуживало внимания. На этот раз со мной собирались говорить не имперские дознаватели. Большая шишка. Незнакомец восседал за столом и с мрачным интересом изучал мою физиономию. От таких людей ничего хорошего не жди.

Второй, невысокий и всего лишь на несколько лет старше меня, сложив руки на груди, стоял у окна. Этого я знал. Как-никак пять лет провел под его началом. Эгрен Туа, командир «Стрелков Майбурга». Точнее, мой бывший командир. В тот момент, когда я оказался за решеткой, меня сочли паршивой черной овцой и продали городским со всеми потрохами. В одно мгновение я стал чужим, точно и не было тех лет, боев и невзгод, что мы пережили вместе.

Бойцы своих не бросают. Я рассмеюсь в лицо тому, кто скажет это в следующий раз. Быть может, в других местах как-то иначе, но среди «Стрелков Майбурга» и у их вшивого капитанчика иные порядки. На мой взгляд, Эгрена не оправдывает даже то, что я, действительно, был виновен. Нельзя выбрасывать тех, кто плечом к плечу отражал с тобой набег Дома Бабочки. Я вновь почувствовал злость на этого хорька. С радостью бы двинул ему в зубы, но не уверен, что сейчас это будет разумным поступком.

— Это он? — спросил у Эгрена незнакомец.

— Да, милорд Ожон.

Усатый хмуро посмотрел на меня.

— Нет времени ходить вокруг да около. Я рассказываю, ты слушаешь. Потом говоришь, согласен или нет. Понятно?

— Понятно.

— Сегодня мы должны были подписать мирный договор с Высокородными. В самый последний момент, когда все уже было готово, одному из остроухих пробили шею стрелой. Эту неприятность… — он всем видом показал, что смерть эльфа неприятностью не считает, и тут я был полностью на его стороне, — удалось кое-как сгладить. Мы не порубили друг друга в капусту, но все договоренности оказались под угрозой. Наместнику, а тем более — Императору, это не понравится. Эльфы в бешенстве, но у них нет прямых доказательств, что убийство совершили люди. По мне, так какой-то из Домов решил воспользоваться ситуацией и замутить воду. Не все лесное племя поддерживает идею мира с Империей. В общем, так. Стрелка не нашли. Ни мы, ни они. Судя по следам, он ушел на восток. В Сандон. Или взял южнее, к отрогам Самшитовых гор. Высокоблудные отправили в погоню несколько отрядов, но этого мало. Во-первых, мы опасаемся, что убийство все еще могут повесить на нас. Это значит — новый этап войны. Ты успеваешь за моими мыслями или говорить медленнее?

— Успеваю.

— Чудесно. Во-вторых, эльфы поставили условие, что мы должны проявить свои добрые намерения и помочь им в поимке преступника. Его следует взять живым и притащить назад, пред светлые очи Наместника и эльфийского дельбе. Теперь, что касается тебя. Эгрен говорит, ты отлично знаешь места, куда отправился стрелок.

— Я не единственный из гулявших по Сандону, — было понятно, что мне предложат.

— Все, кто был, уже ушли с поисковыми отрядами.

— Простите, милорд, тогда я не понимаю, для чего вам понадобились мои услуги.

— К вечеру несколько… — он помедлил, — лиц пожелали принять участие в этом деле. Им потребовался опытный проводник. Ты — лучшее из худшего, что у нас есть. Искать других — нет времени.

— Я не следопыт.

— Ты нужен как проводник. И только если беглец ушел в горы. Как я слышал, ты хорошо знаешь те места. Эльфы, хоть земля и принадлежит им, камней не любят.

Я насторожился.

— Только горы? Не Сандон?

— В своем лесу Высокородные в проводниках не нуждаются.

Все стало на свои места.

— Вы предлагаете мне стать проводником у этих ублюдков?!

— Я предлагаю тебе помочь нам или отправиться на встречу с Тощей вдовой. Уверяю, во второй раз она тебя так просто не отпустит.

Обратно в петлю мне не хотелось гораздо больше, чем в эльфийскую компанию. Все же остроухие не самая страшная цена за свободу.

— Если я соглашусь…

— Наместник собственноручно подпишет тебе освобождение с полным прощением. Вали на все четыре стороны. Хоть в Альсгару^[3], хоть еще куда. Ну, так как?

— Согласен.

— Я не сомневался.

— Могу я задать несколько вопросов?

— Спросишь, когда прискачем на место. У нас очень мало времени. А твои будущие спутники терпением не отличаются.

На место мы прибыли за два нара до рассвета. Оба берега неширокой реки оказались усыпаны огоньками костров. Здесь собралось несколько тысяч воинов. Несмотря на ночь, никто и не думал спать, эльфы в сотне ярдов от лагеря — плохое снотворное. Если им придет в голову напасть, узкая полоска воды вряд ли станет серьезным препятствием. Временное перемирие может закончиться точно так же, как и началось — в один момент. И это понимали даже самые непроходимые тупицы. Сон сейчас — недопустимая роскошь.

Мне оказали доверие и вернули лук, колчан с дюжиной стрел и метательный топорик. Но отчего-то «забыли» убрать пяток арбалетчиков, постоянно дышавших в затылок. Они отвязались только после того, как мы дошли до шатра, раскинутого недалеко от моста. Здесь я и встретился с остроухими. К моему удивлению, их оказалось всего лишь двое, а не три десятка, как я опасался. Видать, не слишком многие из семьи спешат отомстить за гибель соплеменника. Или все желающие давно отправились в погоню, а эти замешкались. И тем самым спасли мне жизнь.

Один из них был из Дома Искр — черноволосый, с глазами цвета голубого топаза, как и у всех в его клане. Высокородный оказался на полголовы выше меня и гораздо шире в плечах. Спесивая морда, острые уши со множеством золотых серег. На шее у него красовался страшный шрам. Внушительный парень, голыми руками такого не возьмешь. Увидев его одежду, я нахмурился — зеленая куртка с бахромой, торчащая из-под нее рубаха чуть более темного цвета, и точно такие же штаны. Форма Зеленого отряда. Я, по счастью, с этими ребятами никогда не сталкивался, но за годы службы наслушался о них предостаточно. Если такие друзья садились тебе на хвост где-нибудь в Сандоне, то уйти от них было практически невозможно. Это не говоря уже о том, что ублюдки никогда не считали нужным брать пленников.

Второй оказался невысоким и хрупким. Он был золотоволос и зеленоглаз. Гораздо старше, чем первый. Лицо изможденное, под глазами залегли тени, губы искусаны. Судя по всему, прошедшие сутки выдались для него нелегкими. В отличие от товарища, этот был одет неброско, так что я не смог понять, какой Дом он представляет.

Сейчас оба эльфа, не обращая внимания на присутствующих в шатре людей, тихо переговаривались между собой, а мои соплеменники подчеркнуто «не замечали» присутствия чужаков. Думаю, и для тех, и для других это было достаточно затруднительно. Когда столько лет ненавидишь, пускаешь кровь, а потом вот так — бок о бок — стоишь рядом с лютым врагом и не имеешь возможности схватиться за меч… Тяжело, непривычно и неуютно. Лично я встречал столь мирных остроухих только в виде покойников. Все остальные представители лесного народа, так или иначе, пытались отправить меня в Счастливые сады.

Не скажу, что я ненавидел Высокородных и воевал с ними за правое дело и Империю. Это не так. Поначалу мне, как и многим другим, платили, я выполнял свою работу и старался делать ее как можно лучше. Потом нам довелось увидеть деревню, в которую устроили молниеносный рейд мясники из Дома Бабочек. С тех пор кроме денег у меня появилась еще одна причина делать дело хорошо — осознание того, что если выпустить остроухих из лесов, то я нарвусь еще не на одну мертвую деревню, и следующие полгода мне снова будут сниться кошмары. Последние я не любил так же, как и эльфов. Поэтому старался уничтожать и одних, и других. Так что сейчас, как только увидел бывших врагов, рука сама собой потянулась к топорику. От Высокого не укрылся мой жест, и он соизволил насмешливо прищуриться. Впрочем, спустя уну, его лицо вновь превратилось в ничего не выражающую маску.

— Господа, — как видно, Ожону нелегко далось это слово, — я нашел для вас проводника.

Внимание обоих остроухих тут же оказалось направлено на меня. Золотоволосый едва заметно поморщился, словно ему предложили подгнивший фрукт. Черноволосый остался бесстрастен.

— Вы нам очень помогли, — сказал он. — Дельбе Васкэ будет вам благодарен.

— Я всего лишь исполняю приказ, — сухо ответил Ожон и, не попрощавшись, вышел из шатра.

Какое-то время они молчали. Маленький с явной враждебностью продолжал сверлить взглядом мою физиономию, затем заинтересовался расцветкой оперения стрел в колчане. Красные. Знающему Высокородному это говорило о многом. Поймай они меня в лесу с такими стрелами, и я бы вначале лишился больших пальцев на обеих руках, затем глаз, а потом кожи. Нашего брата в Сандоне любили разве что комары да пиявки.

— «Стрелки Майбурга».

Высокий не спрашивал. Утверждал.

— Уже нет, — коротко ответил я, и тут же почувствовал злость на Эгрена и самого себя.

Высокородный нахмурился.

— Мы встречались?

Я должен был задать этот вопрос.

— Возможно. Рашэ из Дома Искры.

Я дал понять Черноволосому, что это имя мне ничего не говорит.

— Я был с Хрустальными росинками. Подкова Маж.

А вот это уже говорило о многом. Два года назад мы успешно пробрались в Сандон, сделали свое дело и уже возвращались домой, когда нам на хвост упали жаждущие мести Высокородные. Тридцать стрелков и четыре десятка отчаянных рубак из пограничных гарнизонов против двух сотен остроухих. Справиться с ублюдками среди деревьев мы не смогли бы при всем желании. Нас бы вырезали поодиночке. Оставалось только бегство. Но ни уйти к горам, ни вырваться из проклятых лесов не получилось. Мы просто не успели это сделать. Мелот миловал, один из пограничников привел нас к небольшому мелкому озерцу, посреди которого красовался крохотный, поросший чахлыми осинами островок. Та самая Подкова Маж, в тот момент показавшаяся нам самым прекрасным местом в мире. За нар мы превратили его в голую пустыню, использовав все, что росло, для создания хоть какого-то подобия невысокого частокола. Остроухие жаждали крови и поперли на нас прямо с марша. То ли присутствие лучников они не восприняли всерьез, то ли просто о нас не знали, но в тот день стрелы с красным оперением собрали богатую жатву. Тридцать опытных стрелков при поддержке мечников не только отбили две атаки, в первой из которых не ожидавшие столь яростного отпора Высокоублюдки лишились почти сотни душ, но и пробились через заслоны, угробив еще пять десятков сынов леса. Сорок из семидесяти смогли вырваться из Сандона. Среди этих людей был и я.

Потом, где-то через год, мы узнали, что у Подковы Маж столкнулись с Хрустальными росинками из Дома Искр. Теми тварями, что в один из не самых радостных для Империи дней вышли из своих лесов на восемьдесят лиг и штурмом взяли летний императорский замок. По счастью, Императора в нем не было, но никто из тех, кто в этот момент находился в твердыне, теперь не может похвалиться своими ушами, по причине отсутствия оных.

Что же. Значит, Рашэ тоже воевал у Подковы. Я не знал, что с Росинками был кто-то из Зеленого отряда.

— Мы встречались, — подтвердил я, и он коротко кивнул, показывая, что учел этот факт.

— Как называть тебя?

— Нэсс.

— Прозвище есть? — спросил Золотоволосый.

Этот гад возненавидел меня с первой уны нашего знакомства. Я посмотрел в его зеленые глаза и нагло ухмыльнулся.

— Думаю, вам хватит и моего имени. Могу я узнать, кто ты?

Не собираюсь обращаться к Высокородному на «вы», пускай он будет даже из правящей семьи.

— Керэ из Дома Лотоса.

Вот ведь связала судьба с Высокоблудными! Не отвяжешься. Или иди с ними, рискуй шкурой, ожидай, что они в любой момент перережут тебе горло, или — бравым шагом в объятья Тощей вдовы. Я бы смылся, да далеко вряд ли убегу. Если и делать ноги, то не сейчас. Позже. Быть может, мне подвернется шанс выкрутиться.

— Когда вы желаете выступить?

— Иди за нами, — Керэ легко встал, взял лежащий на столе плащ и вышел из шатра.

На освещенной кострами поляне все еще топтались знакомые арбалетчики. В этот раз они не последовали за мной, а лишь проводили цепкими взглядами и, убедившись, что я прошел с эльфами через усиленный караул и ступил на мост, отправились восвояси.

На этом берегу караулы были ничуть не слабее, чем на том. Высокоблудные доверяли нам точно так же, как мы — им. Серьезные ребята: в травяного цвета одежке, со своими знаменитыми копьями. Зеленый отряд. Не удивлюсь, если еще и стрелков вдоль реки поставили, да во мраке каких-нибудь Алых слив и Лунных мотыльков спрятали.

Караульные пропустили нас без всяких вопросов. Видно, не только ждали, но и хорошо знали двух моих спутников. Теперь я старался держаться к ним поближе. Так спокойнее, а то чем Бездна не шутит, отойдешь в сторону, и какая-нибудь Ночная лилия всадит стрелу в печень. Конечно же, по ошибке.

Керэ остановился у раскидистого дуба, и Рашэ оказался у меня за спиной. Мне не понравилась подобная постановка вопроса, поэтому я отшагнул вбок и положил руку на рукоять топорика. Намек Черноволосый понял и больше попыток дышать в затылок не делал.

— Мне сказали, ты неплохо знаешь наши горы, — негромко сказал Керэ.

Насчет права остроухих владеть горами у меня было собственное мнение, но я не стал его высказывать. Коротышка мог серьезно обидеться, а ссориться с ним сейчас не резон.

— Верно.

— А вот мне, к сожалению, не удалось там побывать. Старики говорили, что места красивейшие. Особенно одно. Если повернуть к закату после Двухглавой гряды, то через день можно дойти до широкой долины, где есть озеро с целебным белым илом.

Распелся, как соловей.

— Боюсь, ваши старики ошиблись. В дне от Двухглавой гряды нет никаких долин. И озер тоже. Там только одна дорога — на перевал.

— Очень жаль, — вздохнул Керэ.

— Жаль чего? Что нет озер или что я вам подхожу? — не выдержал я. — Сколько еще ты будешь меня проверять?

— Теперь мы можем отправляться в дорогу, — проигнорировал мои вопросы Рашэ.

— Ночью?

— До рассвета ждать слишком долго. Мы и так потеряли много времени.

— Когда произошло убийство?

Мне сочли возможным ответить.

— Рано утром.

Плохо. Придется попотеть. Стрелок опережает нас едва ли не на сутки. Если он хорошо знает местность, то догнать его будет крайне сложно.

— Ты следопыт? — обратился я к Рашэ.

— Да.

— Нашли место, откуда стреляли?

— Да.

— Я хочу посмотреть.

— У нас нет времени, — процедил Керэ.

— Вы ничего не теряете.

— А что приобретаем?

— Я хочу знать, с кем предстоит столкнуться.

Золотоволосый эльф задумался, затем неохотно кивнул.

— Хорошо. Покажи ему.

Я пошел следом за Рашэ. По дороге к нам присоединились еще два эльфа с факелами. Пройдя по берегу, мы добрались до кромки леса. Здесь она ближе всего подступала к реке, выдаваясь вперед, словно огромный язык.

— Стрелок был в лесу?

— Нет. В тростнике.

Когда я оказался на месте засады, то невольно восхитился. Скрыться в роще после выстрела было очень легко. Днем мост отлично просматривался (сейчас были видны лишь горящие на нем шесты с факелами), а вот лучника в высоких зарослях — разглядеть практически невозможно. Отсюда идеально можно исчезнуть, пока жаждущие мести Высокоблудные пытаются понять, что произошло и откуда стреляли.

— Что говорят следы? — спросил я.

Эльфы переглянулись, но Рашэ все же ответил.

— Он был один. Выстрелил, а потом ушел в чащу.

— Он? — уточнил я.

— Да.

Я кожей чувствовал их презрение. Эльфы считают недостойным мужчины занятием браться за лук. Это оружие используют их женщины. Так что надо ли говорить, что наши стрелки на порядок превосходят эльфийских, хотя бы потому, что ни одна баба не способна нормально натянуть трехсотфунтовку? Легкие эльфийские луки, которые используют Черные лилии, не идут ни в какое сравнение с человеческими.

Словом «он» Рашэ дал мне понять не только то, что стрелял мужчина, но и то, что это сделал человек, а не Высокородный. Иначе была бы не стрела, а арбалетный болт. Отчего-то использовать это оружие остроухие не считали зазорным и с легкостью переняли его у нас.

— Пора идти. Ты узнал все, что хотел, человек?

— Не все, — я прищурился, на глаз оценивая расстояние до моста.

Ярдов двести сорок — двести пятьдесят. Прилично. Очень прилично. Лучник был опытным малым? Или была? Хотя не очень я верю в то, что из их слабеньких хворостинок можно послать стрелу на двести пятьдесят шагов. Да еще так точно.

— Какая с утра была погода?

— Если ты о ветре, то он дул от моста в нашу сторону.

— Сильный?

— Иногда.

— Кого убили?

Возникла долгая пауза.

— Не твое дело, — процедил Рашэ.

— Он стоял на мосту один? — Я продолжал задавать вопросы, как ни в чем не бывало.

— Нет. — Вновь молчание. Затем Высокородный снизошел до объяснения: — Там много кто был.

— Много? — насторожился я. — Двое? Пятеро? Десяток?

— Это так важно?! — его начало раздражать мое любопытство.

— Да, если Керэ хочет поймать убийцу.

— Там было больше сорока эльфов, включая и дельбе. Теперь мы можем идти?

— Да. — Я узнал о лучнике все, что хотел.

Как ни спешили остроухие, выступить в дорогу мы смогли не раньше рассвета.

В тот момент, когда небо уже достаточно посветлело, и по густой низкой траве пополз первый туман, Рашэ вручил мне один из трех лежавших на земле походных мешков.

— Этот твой.

Я взвесил груз в руке, затем, ничего не спрашивая, воспользовался тем, что Керэ разговаривает с неизвестным мне эльфом, и проверил содержимое подарка. В мешке было все необходимое для длительного похода по лесу и горам. При всей моей нелюбви к лесному племени, в скрупулезности им не откажешь.

В Сандоне я оказывался не впервые, но из раза в раз эти леса заставляли меня внутренне трепетать. Это был мир Высокородных, их страна, их дом. От него веяло молчаливой угрозой и ожиданием, когда ты допустишь ошибку. Входящий сюда человек не должен был забывать, что пока он под сенью дубов, за его шкуру не дадут и обрезанного сорена.

Несмотря на присутствие и покровительство эльфов, чувствовал я себя все равно неуютно. По старой привычке начал вслушиваться в звуки просыпающегося леса: пока еще робкие переклички утренних птах, шум ветра в кронах деревьев. Я ждал неприятностей в любой момент, и стоило огромного труда сдержаться и не взяться за лук. С ним я бы чувствовал себя куда более уверенно.

Высокородные сразу же взяли зверский темп, перли по знакомым им едва видимым тропинкам, и приходилось не отставать. Не скажу, что это было тяжело, мне здесь частенько приходилось бегать.

Впереди шел Рашэ, он оказался тем самым следопытом, о котором упоминал Ожон. Пока остроухий ни разу не остановился, словно прекрасно видел на нетронутом лиственном ковре чужие следы. Может, так оно и было, но я ничего особенного не замечал. Земля как земля.

Мне выпало идти вторым. Не буду утверждать, что это безумно радовало, но спорить с Керэ не имело смысла. Он сразу дал понять, что не оставит меня у себя за спиной. Сейчас недомерок шел в десяти шагах позади, казалось, не обращая на меня никакого внимания. Во всяком случае, такое могло создаться впечатление у тех, кто незнаком с эльфами. На мой взгляд, ошибочно надеяться, что остроухий о тебе забыл. Память у ребят длинная и хорошая. Точно такая же, как у людей — в этом мы с ними очень похожи. Есть еще несколько подобных сходств, например коварство и желание любой ценой достичь победы. Порой я начинаю думать, что мы не так уж чужды друг другу, как считаем.

Оба Высокоблудных вооружились излюбленным оружием своей расы — короткими копьями с широким листовидным клинком-наконечником. При должном умении подобное оружие ничуть не хуже людских мечей, а может, и лучше. Кроме того, за спиной Рашэ висел арбалет, а Керэ нес на поясе короткий массивный жезл. После недолгого изучения и обдумывания я решил, что эта штука никак не может быть оружием. Слишком красива и дорога. Небось, какой-нибудь изысканный наследный знак, позволяющий одному Дому отличить представителя правящей семьи другого. Отчего-то я ни на минку не сомневался, что возненавидевший меня с первого взгляда Керэ — Очень Большая Шишка.

Как я и предполагал, эльфов в приграничной части Сандона оказалось как тараканов на кухне грязного трактира. Едва ли не через каждые полнара мы натыкались на патрули остроухих. Зуб даю, что Высокородных в округе гораздо больше, просто половина из них не сочла нужным показаться мне на глаза. Лишь к ночи мы прошли через выставленные кордоны и остались в полном одиночестве.

Рашэ уверенно шел по следу. Судя по солнцу, он не менял направления и пер на юго-восток. Если так будет продолжаться и завтра, то к вечеру следующего дня мы выйдем к отрогам Самшитовых гор.

Кем бы ни был этот стрелок, он точно знал, куда ему надо. В скалах можно с легкостью спрятаться от мести разъяренных мстителей — эльфы среди камней чувствуют себя как выброшенные на берег рыбы. Вряд ли убийца рассчитывал на то, что гордое племя сможет договориться со своими извечными врагами — людьми, и действовать сообща.

За весь день спутники не сказали мне ни слова. Рашэ был занят только следами, Керэ мрачно хранил молчание. Правда, и я не спешил начинать разговор. Находиться рядом с ними для меня было столь же неприятно, как и для них — со мной. Мы, так сказать, заключили негласный договор — как можно дольше не обращать друг на друга внимания.

Трижды останавливались на краткий отдых, который, опять же, проходил в полном молчании. Когда окончательно стемнело, Рашэ и не подумал, что надо бы лечь спать. Скорость продвижения по Сандону снизилась, теперь мы шли лишь благодаря свету полной луны. Я даже забеспокоился, что нам придется шагать всю ночь, и под утро у меня попросту отвалятся ноги. Но, по счастью, опасение не оправдалось.

— Хватит на сегодня, — негромко сказал Керэ, и следопыт тут же остановился. — Встанем здесь.

— Костер можем разжечь? — спросил я.

— Разжигай, — неохотно кивнул золотоволосый.

Пока пламя весело пожирало ветки, я подготовил себе место для ночлега. Затем утолил голод лежавшей в вещевом мешке едой. Мои новые друзья также перекусили, а затем начали обсуждать что-то на своем языке. Говорили тихо, но могли бы и орать во весь голос — к сожалению, я эльфийского не понимаю.

— Ложись спать, человек, — Керэ наконец-то соизволил обратить на меня внимание.

— У меня есть имя.

Он с досадой поморщился, отвернулся и больше не предлагал отправиться на боковую. Парни продолжили разговор, я тупо хлопал глазами да между делом побрасывал огню новой пищи.

Наконец Рашэ встал, взял копье и скрылся в лесном мраке. Керэ принялся расстилать походное одеяло.

— Мы хоть немного его нагнали? — не выдержал я.

— Немного.

— Понимаю, что я тебе не симпатичен, эльф, но сейчас мы делаем одно дело. Хватит кривить нос!

— У меня есть имя, — эта сволочь ответила моими же словами.

— Я не люблю твой народ точно так же, как ты мой, Керэ. И я к вам в спутники не навязывался, вы сами попросили о проводнике. Так что, будь добр, отвечай хотя бы тогда, когда мои вопросы касаются наших общих интересов.

— Это не твой интерес. Это мой интерес. Ты всего лишь делаешь то, что тебе приказали. Хотя даже не так. Ты делаешь это, чтобы спасти свою жалкую шкуру. Поэтому впредь оставь свой тон для дружков-висельников.

Мое лицо не дрогнуло, хотя было бы интересно узнать, кто успел рассказать ему, что я едва не оказался в объятьях Тощей вдовы. Вот ведь судьба-злодейка! Скажи кто неделей раньше, что я окажусь в стране лесов наедине с остроухими, и я бы только покрутил пальцем у виска. Теперь же мне суждено терпеть присутствие двух паскуд, в любой момент ожидая, что они решат от меня избавиться. Я даже на краткое мгновенье пожалел, что ввязался в эту историю.

Керэ, между тем, вознамерился спать. Возвратился Рашэ после обхода. Он расстелил одеяло между корней могучего бука, положил рядом копье и улегся. Затем привстал на локте, посмотрел на меня:

— Спи.

— Кто будет стоять на часах?

Мой вопрос его удивил:

— Зачем? Кто нападет на Высокородного в его же лесу? Спи.

Но я еще долго не мог последовать его совету. Было слишком непривычно чувствовать себя в Сандоне в безопасности. Еще непривычнее — рядом с заклятыми врагами. Умом я понимал, что еще нужен им, и у них, в общем-то, пока нет причины отправлять меня в Счастливые сады. Но врожденная осторожность давала о себе знать, и я напряженно вслушивался в шум ночного леса и дыхание спящих. В отличие от меня, Высокородные не беспокоились ни о чем и дрыхли без задних ног. Однако не верилось, что они мне настолько доверяют. Я вот полагался на них не слишком и считал, что ребята искусно притворяются. Поэтому каждую уну ждал от остроухих какой-нибудь каверзы. Но минки сменялись минками, а ничего не происходило. Усталость брала свое, я уже не мог ей сопротивляться. В какой-то момент поймал себя на ободряющей мысли, что если «друзья» прикончат меня во сне, то эта смерть будет ничуть не хуже виселицы.

И уснул.

Открыв глаза, несколько минок я лежал, не шевелясь, сжимая рукоять топорика. Небо посветлело и заставило потускнеть проглядывающие сквозь древесные кроны звезды. Скоро рассвет. Костер давно угас, не прогоревшие угли едва мерцали. Керэ и Рашэ все еще спали, завернувшись в плащи.

Стараясь не шуметь, я сел, повертел головой, пытаясь ослабить боль в затекшей шее. Про себя усмехнулся. Удивительно. Пережить ночь в компании несвязанных эльфов — мало кто из моих дружков-приятелей мог этим похвастаться. Меня не только не прикончили, но даже оставили целыми уши и пальцы. До сих пор не верится, что продрых рядом с Высокородными и остался цел.

Мне понадобилось немного времени, чтобы собраться. Скатав одеяло, я убрал его в мешок, забросил колчан за спину, подхватил лук. Вновь посмотрел на укутанные фигуры остроухих. Сейчас они казались беззащитными. Все, что надо, это натянуть тетиву. Я был уверен, что прикончу обоих прежде, чем они выпутаются из плащей. Надо всего лишь решиться. Достав из кожаного мешочка новую тетиву, я уже наложил ее на один из рогов лука, бросил взгляд на эльфов и разочарованно вздохнул.

Убить-то их можно запросто, но что потом? Свобода станет не более чем призраком. Об обратной дороге придется забыть. Проскочить через заслоны остроухих сейчас вряд ли возможно. В связи с подписанием договора приграничные территории ими просто кишат. Да если мне и удастся проскользнуть незамеченным, на юге Империи делать нечего. Свои поймают, и все повторится по новой. Тюряга, затем веревка. Значит, дорога на север для меня закрыта. Идти на юг, к горам, а затем пытаться добраться до Врат Шести Башен? Безумие. Даже если никого не встречу по пути, идти больше сотни лиг через не самые приветливые земли — слишком опасно. Не уверен, что смогу осилить подобный переход. И если чудо все же случится — я дойду, нет никакой уверенности, что затем мне удастся добраться до Альсгары.

Я с сожалением снял тетиву с лука. Не время.

— Мудрый поступок, — прозвучал у меня за спиной насмешливый голос.

Я резко развернулся, выхватывая из-за пояса топорик и собираясь пустить его в дело. В пяти шагах от меня застыл Рашэ с арбалетом. Чуть дальше, прислонившись к древесному стволу и держа копье так, чтобы его в любой момент можно было бросить, хмурился Керэ.

— Очень умно, — сказал я, стараясь не спускать с них глаз.

Пока я видел сны, ребята завернули в свои плащи ветки и решили посмотреть, что предпримет человек, когда проснется. Думаю, как только одна из стрел угодила бы в подготовленные для меня обманки, я тут же схлопотал болт в шею или копье в спину.

Они смотрели на меня и молчали. Оставалось только гадать, какие выводы сделали Высокородные из моего поступка. Я отчаянно думал, каковы шансы выкрутиться из неприятной ситуации. Если остроухие решат меня прикончить, то они, скорее всего, это сделают. Зуб даю, что успею метнуть топорик в Керэ. Он стоит неудобно и не сможет уклониться. Но Рашэ меня прикончит. От болта я увернуться не смогу. Слишком маленькое расстояние между нами.

Золотоволосый эльф пошевелился, поменял хват на копье:

— Пора в дорогу. Собирайтесь.

Рашэ кивнул, с невозмутимым видом убрал арбалет. Керэ прошел мимо, едва не задев меня плечом. Я отшагнул вбок, повернувшись так, чтобы не получить болт в спину, если это была уловка. Но остроухие занялись сбором вещей и подчеркнуто не обращали на меня внимания. Поколебавшись, я убрал топорик и взялся за свой мешок. От пота спина была неприятно мокрой, и рубаха липла к телу.

Вновь началась погоня. Рашэ, точно императорская гончая, шел по только ему видимому следу. Керэ сверлил взглядом мой затылок. Ненавижу гордецов. Ненавижу эльфов. Ненавижу золотоволосого ублюдка. Ненавижу этот лес. Была бы моя воля, отправил бы их в Бездну. Всех до единого. Чтобы только отстали.

Местность, между тем, изменилась. На место дубов и буков пришли сосны, появилось множество балок, оврагов и прудов. К полудню мы только и делали, что взбирались на очередной, покрытый золотистым сосняком, холм, затем спускались, перебирались через ручьи, разлившиеся после дождей, прошедших в горах, и вновь штурмовали очередную вершину. Мы все дальше и дальше забирались на юго-восток. Казалось, что сам воздух изменился. Горы вот-вот должны были появиться на горизонте.

Откуда-то из-за кустов раздался крик неизвестной пичуги. Рашэ остановился, как вкопанный, и я едва в него не врезался. Следопыт поднес руки ко рту, и по роще разнесся еще один птичий крик. Тут же до нас долетел ответ, теперь уже гораздо ближе.

— Не дергайся, — предупредил меня Керэ.

Я кивнул, но тетиву на лук все же натянул, за что заработал полный презрения взгляд. Кустарник на противоположном конце рощицы заколыхался. Среди деревьев появилось десять Высокоблудных, облаченных в куртки Зеленого отряда и вооруженных копьями, а также четверо моих соплеменников. Я едва рот не открыл, затем вспомнил — Ожон говорил, что кроме нас в Сандон отправилось еще несколько поисковых отрядов.

Остроухие заговорили на своем языке, делясь новостями. Я подошел к людям. Те кивнули мне, как старому знакомому, кто-то протянул полупустую флягу с вином.

— Тоже решил поохотиться? — спросил меня парень без двух передних зубов.

— Нужда заставила, — сказал я, возвращая флягу.

Самый пожилой хохотнул, посчитав, что это шутка.

— Я тебя вроде среди «Стрелков Майбурга» видел, — продолжил словоохотливый паренек.

— Угу. Поймали?

— Куда там! — он выругался и сплюнул. — След через четверть лиги уходит прямехонько на восток, по самой границе леса. Там сплошные ручьи да речушки с гор. Потеряли. Весь день пролазили, да так ничего и не нашли. Два отряда пошли дальше, наш решили вернуть назад.

Я благодарно кивнул за новости. Убийца оказался не промах. Запутать ребят из Зеленого отряда — это не по шишкам стрелять. Это надо суметь.

— Дальше пойдете? — старик, стянув с левой ноги сапог, перематывал портянки.

— Я птичка подневольная. Если скажут, пойду.

Люди едва слышно заворчали.

— Была бы моя воля, всех бы прямо сейчас порубил, — очень тихо сказал усатый мужик. — Виданное ли дело, ходить с уродами рука об руку!

— Привыкай, — беззубый вновь сплюнул. — Теперь это наши лучшие друзья.

— Таких друзей надо вырезать целыми Домами. Мало мы, что ли, от них за века натерпелись?

— Заткнись, дурак! Неровен нар, услышат, — зашипел на него старик. — Я хочу из Сандона выбраться и внуков увидеть.

— Нэсс, идем, — окликнул меня Рашэ.

Мои спутники уже успели переговорить с сородичами.

— Ладно, бывайте, братцы.

— Удачи, парень. Гляди в оба, — за всех сказал беззубый.

— Только этим и занимаюсь, — буркнул я.

Встреченный нами отряд направился своей дорогой, а мы — своей.

Люди были правы. Спустя четверть мили, взобравшись на очередной, на этот раз свободный от деревьев холм, мы увидели, что лес тянется еще ярдов на двести, а затем сразу начинаются горы. У самых отрогов, возле широкого стремительного ручья, Рашэ потерял след. Я не спешил выступать и пока просто следовал за Высокородными, ожидая, когда им надоест заниматься ерундой.

— Слишком много отпечатков, — сказал черноволосый через нар. — Если здесь что-то и было, то охотники все затоптали.

Низкорослый эльф выругался, причем использовал для этого человеческие словечки. Наверное, чтобы мне было понятнее.

— Ищи, брат.

Весь вид Керэ говорил о том, что он не уйдет отсюда, пока не поймает стрелка. Маска невозмутимости мгновенно сползла с его лица, он плевался, точно рассерженный кот, проклиная убийцу, своих богов и меня заодно. Я на его злость лишь криво ухмылялся. Если он надеется выместить свое раздражение на мне, то зря старается.

До самого вечера мы шли вдоль лесной кромки в тщетной надежде обнаружить пропажу. Когда начало темнеть мне это порядком надоело.

— Есть! — неожиданно сказал Рашэ и ткнул пальцем в едва видимую ямку возле очередного ручейка. — Точно такой же каблук, как и в тростнике у реки! Он, должно быть, оступился и наследил.

Керэ жадно уставился на находку родича, словно надеялся взглядом дотянуться до убийцы.

— Куда отправился?

— На северо-восток. Решил не соваться в горы.

— Тем хуже для него. До ночи еще есть время, мы успеем пройти немного.

— Хватит валять дурака! — наконец не выдержал я. — Вы не видите, что вас водят за нос?!

Они уставились на меня, все еще не веря, что человек посмел раскрыть рот. Уже успели привыкнуть к моему молчанию.

— Объяснись, — холодно бросил Керэ.

— Это обманка. Ловушка. Ложный след. Если мы пойдем по нему, то никого не догоним.

— След говорит обратное. — Рашэ был смертельно оскорблен тем, что я усомнился в его способностях. Того и гляди, пустит в ход копье.

— И те, кто ему поверят, пойдут дальше. Я не удивляюсь, что остальные отряды так и поступили. Еще раз повторяю — это обманка, которую оставили специально. Для тех, кому лень думать.

— Люди думать, конечно же, умеют! — фыркнул Керэ.

— Вы слишком горды, чтобы признать мою правоту, не так ли? — Я едва сдерживался, чтобы не заорать на этих чванливых тупиц. — Если хотите отправиться в долгую прогулку по Сандону, я не против. Мне, в общем-то, все равно, поймаете вы стрелка или нет. Но, повторяю, решив идти дальше по следу, готовьтесь к тому, что убийца уйдет от вас. Мы потеряли его три с лишним нара назад. Он был столь осторожен и аккуратен, что опытный следопыт не смог ничего обнаружить! Думай, Рашэ! Думай! Парень словно по воздуху летел, а потом столь досадная ошибка! И он ее не исправил. Даже жабе понятно, что отпечаток оставлен специально, чтобы нас запутать, направить на неверный путь. Там, — я ткнул пальцем в сторону гор, — десятки долин, сотни пещер, множество тайных троп и перевалов. В этих горах можно спрятать целую армию, и сам Мелот ее там не найдет, даже если потратит на это целый век! Так какого, спрашивается, хрена ему лезть в леса, где полно эльфов, и его можно легко найти?!

— Люди любят совершать глупые поступки.

Я стиснул зубы и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы не прибить золотоволосую мразь. Кровавая пелена бешенства, упавшая на глаза, постепенно пропадала.

— А! Идите в Бездну! Делайте, что хотите. Но в полулиге отсюда начинается тропа в Красные ущелья, и я готов ручаться головой, что убийца, кем бы он ни был, эльфом или человеком, направился именно туда, предварительно посмеявшись над такими болванами, как вы!

Ноздри Рашэ гневно раздувались. Керэ, между тем, был удивительно спокоен. Он слушал меня с таким видом, словно на его глазах заговорила собака.

— Очень интересно. Если ты расстроился, что не стал проводником, то не волнуйся. Ты мне, конечно, противен, но я чту перемирие и не собираюсь от тебя избавляться. Мы идем по следу.

У меня больше не было сил им что-то объяснять, и я обречено махнул рукой. Пускай хоть с обрыва прыгают. Плакать не стану.

След исчез на следующее утро точно так же, как и появился. Все поиски оказались тщетными. Я открыто усмехался, наблюдая, как Рашэ разводит руками, и как бесится Керэ. Наконец, когда этим дуракам стало понятно, что их, действительно, обвели вокруг пальца, мессир Золотоволосая Надменность схватил копье и выместил зло на ближайшем кустарнике.

Я в это время расположился на травке и с аппетитом перекусил. Ужасно хотелось сказать какую-нибудь гадость, но было ясно, что лучше держать язык за зубами — сейчас настроение у моих спутников не самое лучшее.

У Рашэ был такой вид, как будто он только что проглотил кинжал. Горе-следопыт все никак не мог поверить, что так опростоволосился. Парень подвел влиятельного спутника и тем самым уронил честь и выставил свою семью не в самом выгодном свете. Говорят, раньше в подобных случаях эльфы бросались на собственное копье. Я был бы не прочь увидеть подобное сумасшествие. Хоть какая-то потеха. Быть может, подсказать Рашэ, как ему следует поступить? Надо чтить законы предков. Буду только рад, если кто-то из этой парочки отправится к праотцам.

Наконец, Керэ вырубил ни в чем неповинные кусты под корень и, отшвырнув копье в сторону, сел на землю. Уставившись в одну точку, он стал напряженно думать, как выбраться из той ямы, в которую угодил, благодаря собственному упрямству и непомерной гордыне. На мой взгляд, выход был только один, и не надо быть умником, чтобы понять какой.

Керэ, конечно же, знал, как следует поступить, но ему было ужасно тяжело признать, что я оказался прав, а он — нет. Чванливый заносчивый ублюдок. Рашэ не выдержал, обратился к нему на эльфийском, тот с неохотой ответил и ненавидяще посмотрел на меня:

— Мы возвращаемся.

Я пожал плечами. Нашел, чем удивить. В отличие от него, знал, что придется возвращаться, еще с прошлого вечера.

— Мы потеряли много времени. Убийца далеко ушел.

— Значит, мы должны поторопиться, — отрезал он. — В горах тебе придется показать, на что ты способен.

— Скажи «пожалуйста», — мерзко улыбнулся я.

— Что?! — ему показалось, что он ослышался.

— «Пожалуйста». Это такое слово. Вежливое. Хочу тебя ему научить, если ты и дальше намерен общаться с людьми. Нужна моя помощь? Попроси об этом.

— Не зарывайся, человек.

— Учись быть вежливым с тем, кто помогает тебе, эльф.

— Ты помогаешь не мне, а себе, — фыркнул он. — Не собираюсь тебя ни о чем просить и, тем более, говорить «пожалуйста». Понял?

Я вновь усмехнулся, а затем послал его далеко и надолго. Рашэ зашипел, словно змея, на которую ненароком наступили, и схватился за копье. В два прыжка он оказался рядом со мной, а я был готов бросить топорик.

— Прекратить! Оба! — громогласно рявкнул Керэ.

Мы с Рашэ прожигали друг друга взглядами. С радостью бы пробил выкормышу Зеленого отряда черепушку, да, думаю, и он не отказался бы от того, чтобы проткнуть мой живот.

— Воин! Я приказал!

Черноволосый заворчал, как собака, у которой отбирают ее законную кость, но отошел. У меня руки чесались ударить его промеж лопаток.

— Бездна с тобой, эльф, — сдался я. — Идем.

Узкая тропа виляла, словно перепившая змея. Она то подползала к самому берегу гремящей горной реки, то прижималась к красным скалам. Заходящее солнце окрасило горы, и казалось, что ущелье утопает в крови. Не самое приветливое место.

Эльфам оно не нравилось гораздо больше, чем мне. Ребята вообще не любили эти земли, хотя те принадлежали им с зари времен. Проклятые упрямцы! Столько лет воевать за то, что тебе совершенно не нужно, и в итоге все равно уступить людям. Сколько крови и жизней потеряно, и все из-за их тупого упрямства и гордости.

— Ущелье подходит к концу, — Рашэ нарушил долгое молчание.

— Да, скоро выберемся в долину.

— До сих пор никаких следов.

Я счел нужным пожать плечами. Ничего удивительного. Мы идем по горам всего лишь два дня, дорога здесь одна, и если убийца столь осторожен, как я думаю, он не будет пачкать землю еще сутки, на тот случай, если кто-то все же догадается проверить окрестные долины. Так что, если Рашэ и найдет след, то не раньше завтрашнего дня.

— Мы идем правильной дорогой? — спросил золотоволосый.

— Она здесь единственная. По скалам может забраться только мангуст. Он шел здесь.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

— Я бы поступил именно так.

— Не слишком обнадеживающий ответ.

— Если ты считаешь, что мы тратим время впустую, почему тогда пошел за мной? — Керэ начинал меня раздражать.

— У меня нет выбора.

— У вас всегда нет выбора, — тихонько буркнул я, но он услышал.

— Ты о чем, человек?

— У твоего народа никогда нет выбора, Керэ. При любых обстоятельствах и условиях вы не делаете другим никаких уступок. Никакой жалости, никаких договоров, никаких послаблений, никаких слабостей. Даже, если не правы. Даже, если знаете, что так более выгодно. Упрямая гордость Высокородных, считающих, что они лучше всех. Уверен, если бы на пути нам встретился секач, вы никогда бы не отошли в сторону и не дали ему спокойно пройти.

— А ты бы, конечно, отступил, — в его голосе мне послышалась издевка.

Рашэ пока стоически молчал.

— Отступил. Я не такой дурак, чтобы зря рисковать своей жизнью из-за такой глупости, как дорога.

— О, да! Но вот только я отчего-то уверен, что потом ты бы ударил кабану в спину. Коварство людей — точно такое же, как коварство эльфов. Вы бьете в спину не меньше нашего.

— На Гемской дуге мы сражались честно, и если бы не ваша подлая атака…

— Много честности привести с собой озверевший лес! Вы получили то, что заслуживали! — Я повернулся к нему.

— Заслуживали? Почему? Потому что вы никак не можете признать, что Высокородные лучше вас!

— Лучше? Чем лучше, эльф?! Ну, чем?

Он стоял в опасной близости от меня, но не пытался отойти. Рашэ, повинуясь его гневному жесту, остановился в пяти ярдах и теперь мрачно наблюдал за перепалкой.

— Почему вы столько лет не можете признаться даже не нам, самим себе, что вы точно такие же, как мы? Ничуть не хуже и ничуть не лучше. Самые что ни на есть обычные! Почему вы несколько веков с презрением отвергали протянутую вам руку мира, и решили пойти на уступки только когда до вас, наконец-то, дошло, что у вас нет шансов победить?! Но даже теперь вы кичитесь своим ложным превосходством и пытаетесь обставить все так, словно делаете нам большое одолжение, хотя первыми приползли просить мира! Неужели ты думаешь, что людям нужны подачки, Керэ из Дома Лотоса!

— Думаю, да. Вам всегда что-нибудь нужно, и, будь я дельбе, вы никогда бы не получили этих гор!

— Что проку держаться за то, что не нужно?! Что проку сидеть запертыми в своих лесах?! Что проку терять собственных детей из-за того, что у вас нет самых простых лекарств?! Это глупая гордость!

— Это не гордость, человек. Это достоинство. Тебе не понять.

— Забери меня Бездна! Вы не готовы слушать никого, кроме себя! Забились в свои леса и отчего-то считаете, что другие должны падать перед вами ниц!

— Не понимаю, как мой народ может быть на равных с теми, кто заведомо ниже?! С теми, кто приходит в наш дом с огнем и мечом, уничтожая всех, включая детей! С теми, кто так жесток?!

Я оглушительно расхохотался.

— Скажи это своим братьям! Напомнить тебе, как рыжеволосые скоты вырезают наши деревни и города?! Напомнить, как вы выпускали пленным кишки, выкалывали глаза, вспарывали животы беременным женщинам и живьем сдирали с них кожу, Высокородные?! Или, быть может, ты про это не знаешь? Или предпочитаешь не вспоминать, стыдливо прикрываясь сраной честью говенного Дома?!

Его уставшее лицо исказилось от гнева, и не успел я опомниться, как он отвесил мне звонкую оплеуху, да такую, что в голове загудело. Рыча от бешенства, я в ответ врезал ему по зубам. Костяшки пальцев обожгло болью, а эльф отлетел назад и, не устояв, рухнул на камни. Я бросился на него, краем глаза заметив, что все еще повинующийся приказу Рашэ остается на месте. Тем лучше. Значит, у меня есть прекрасная возможность поговорить с золотоволосым по душам, и никто нас не прервет.

Я прыгнул вперед, рухнул на остроухого, заехав коленом ему в живот так, что тот вскрикнул от неожиданности, а затем заработал кулаками. Прежде чем он опомнился, мне удалось попасть ему в скулу и в глаз, но тут в мою грудь точно цепом саданули. В глазах потемнело, на краткий миг я потерял сознание. В чувство меня привел удар спиной о землю — ребра болели так, что невозможно было нормально дышать, рот наполнился кровью, из носа хлестало.

Я ошеломленно потряс головой, пытаясь понять, что же произошло. Перед глазами все плыло. Попытался встать, но что-то навалилось на грудь с такой силой, что я не мог пошевелиться. Еще немного, и меня просто раздавит. Я перестал бороться, и давление тут же ослабло. Зрение прояснилось настолько, что я смог увидеть ухмыляющегося Рашэ. Он находился на том же месте, где ему приказал оставаться Керэ. Странно, я думал, что это именно следопыт меня так крепко приложил.

Я скосил глаза на свои руки и с отстраненным интересом заключил, что ситуация еще хуже, чем казалось минкой раньше. Бледно-зеленое, цвета молодой листвы, сияние наподобие кандалов охватывало мои запястья и растекалось по груди.

Вся морда Керэ в крови, губы разбиты, по подбородку течет кровь, глаз начал заплывать. Жаль, что не получилось сломать его заносчивый нос!

Один краткий миг он смотрел на меня, затем отвернулся и принял помощь Рашэ, протянувшего ему чистую тряпку. Сияние погасло, и тяжесть мгновенно исчезла. Удивляясь, что все еще жив, я осторожно сел.

— Еще раз посмеешь меня ударить — умрешь, — сплюнув кровь, процедил Керэ.

Судьба преподнесла очередной сюрприз. Мой золотоволосый «друг» оказался магом.

Красные ущелья давно остались позади, но мы продолжали двигаться вдоль безымянной реки, все дальше и дальше забираясь на юг. Горы здесь были выше, лес исчез с их вершин, уступив место зеленым проплешинам залитых солнечным светом лугов. К следующему вечеру, преодолев легкий перевал, я привел эльфов в очередную долину. Нам пришлось потратить большую часть светлого времени суток, чтобы пересечь ее. Я знал, что дальше она разделяется на два ущелья, одно из которых уходит точно на юг, к подпирающим небо ледяным пикам, другое — поворачивает на северо-восток. Река также раздваивалась. Точнее, мы оказались возле двух ее притоков, стремительно несущихся из разных ущелий и сливающихся друг с другом в бурлящем котле водоворотов. Южный приток, начинавший свой путь с ледников, был похож на зеленовато-голубую змею. Северный — на грязного земляного червяка. Судя по коричневому цвету воды, в горах шли дожди.

— Ты знал об этом распутье?

— Да.

— И какую дорогу мы должны выбрать? — Керэ смотрел не на меня, а на белые вершины, что и понятно. Высокородные редко выбираются в горы.

Под глазом у мага красовался здоровый синяк, еще один появился под правой скулой. Губы все так и не зажили. Когда он пытался ехидно улыбаться, они кровоточили. Что ни говори, а я его хорошо отделал. Впрочем, и самому досталось — ребра все еще ныли.

— Северо-восток, — подумав, ответил я.

— Почему не юг? Ты ведь сам говорил, что там можно спрятаться и затеряться. А предложенный тобой путь вновь приведет к Сандону.

— Да. Только лигах в сорока от того места, где сейчас ищут стрелка.

— Объяснись, — нахмурился Рашэ.

— Да тут нечего объяснять. Если он пойдет в том направлении, — я махнул рукой в сторону Белых клыков, — то вряд ли выиграет хоть что-то. Там цепь перевалов. Один за другим. Их больше тридцати. Места опасные, дороги плохие, холод на высоте, к тому же — риск столкнуться с ледяными демонами или горными племенами довольно высок. Знающий в такое место не полезет.

— А он знающий?

— Не сомневаюсь. Стрелок уже не раз показал, что отлично знаком с этими землями и прекрасно заметает следы. Он не тупица. Не будет подставлять шею под топор, когда есть более простой выход. Может добраться по ущельям до Сандона. В той части леса его никто не будет искать. Слишком далеко от мест, где потеряли след. Или же попробует достичь Восточных земель, рискнув и потратив на это четыре месяца. В любом случае, сейчас его дорога — на северо-восток.

Это было самое доходчивое из объяснений. Второе, которое пришло мне в голову, как только мне показали место, с которого стреляли, я решил не высказывать, а то Керэ точно захочет переть на юг. Просто из-за своего упрямства и желания доказать мою неправоту.

На этот раз они не стали пренебрежительно фыркать и задумались. То ли стали мне больше доверять, то ли и сами понимали, сколь опасно гулять у Белых клыков. Остроухие заговорили на своем языке, так что мне оставалось лишь ждать их окончательного решения. Разговор затягивался. Ребята не спорили, как видно, они просто взвешивали все варианты «за» и «против».

— Хорошо, — наконец обратился ко мне маг. — Идем на северо-восток.

— Тогда надо спуститься вниз по течению, чтобы не пересекать сразу две реки.

Как только мы сделали это и прошли совсем немного, случилось то, что должно было случиться.

— Есть! — Рашэ рухнул на четвереньки и расправил примятую траву. Рожа у него была счастливая до невозможности, что и понятно. Высокородные уже и не надеялись обнаружить следы нашего неизвестного. Но, судя по тому, как запрыгал воин Зеленого отряда, я оказался прав и выбрал верную дорогу.

— Это он! Его отпечатки. Здесь еще следы! — удивленно воскликнул Рашэ. — Трое! Нет, четверо!

Мы с Керэ наблюдали, как следопыт изучает находку.

— Да. Все верно. Он пришел так же, как и мы, из-за реки. А здесь его уже ждали. Дальше они отправились вместе.

Маг выглядел озадаченным:

— Выходит, ему помогали. Чему ты улыбаешься?

Последние слова были обращены ко мне.

— Ничему. — У меня были причины для ухмылок, но я в ближайшее время не собирался их озвучивать. Мне вряд ли поверят.

Я заработал подозрительный взгляд, но Керэ сейчас был слишком взволнован, чтобы разбираться со мной.

— Как давно они были здесь?

— Сутки, в самом худшем случае — двое, — как следует изучив землю, сказал воин Зеленого отряда.

— Тяжело будет нагнать, — влез я.

— Нагоним. Раз он показался, значит, не ждет, что за ним будет погоня. Здесь есть дорога?

— Нет. Только звериные тропы. Пойдем вдоль берега. Будет тяжело.

Они кивнули. Я видел, как у Керэ горят глаза и раздуваются ноздри. Мысленно он уже выдавливал убийце глаза.

Прыть и выносливость, которую показала эта парочка, заслуживали уважения. Высокородные, до этого ни разу не ходившие по горам, перли, словно по любимому Сандону, а не по забытыми всеми богами плато и ущельям. Сил у них оказалось достаточно, чтобы одним махом миновать не самый легкий участок пути. Я дивился упорству остроухих, пробиравшихся через пенные валы узких притоков или непролазные колючие заросли ежевики. Но они, к моему удивлению, плевать хотели на преграды и порой даже не шли, а бежали, и я едва за ними поспевал.

След, единожды обнаруженный, больше не пытался исчезнуть и с каждым наром становился все свежее и свежее. С утра мы наткнулись на стоянку. Пепел костра давно остыл, но остроухих это обстоятельство лишь вдохновило на дальнейшее преследование.

Керэ решил остановиться на привал, когда минуло чуть больше трех наров после полудня. Речной берег избавился от растительности, на ее место пришло множество обтесанных за столетия круглых камней самого разного размера и цвета. Полежав на солнце, они источали тепло.

— Давайте пройдем вперед, там и передохнем, — предложил я. — Минках в двадцати отсюда есть целебный источник, к тому же в тени деревьев лучше, чем на солнцепеке.

И не встретив никаких возражений, провел их вдоль берега до приметной еловой рощи, одним краем заползавшей на гору. В тени деревьев, ярдах в ста сорока от воды, находился один из множества целебных источников долины.

Он выбивался из земли и ручейком устремлялся в сторону реки. Вода на поверхности постоянно бурлила от рвущихся из недр пузырьков. Чаша, в которой накапливалась вода, как и дно ручья, была огненно-рыжей.

— Ты уверен, что это можно пить? — В голосе Рашэ мне послышалась опаска.

Я едва не рассмеялся.

— Вы что, никогда не видели ключей здоровья? В Сандоне такого нет?

Керэ покачал головой и опустился на корточки перед странной водой. Втянул носом воздух, поморщился.

— Воняет протухшими яйцами.

— Ты не нюхай, а пей, — посоветовал я и показал пример, черпанув ладонями. Вкус был необычный, но приятный. Пузырьки щекотали язык и небо.

Маг на меня даже не посмотрел, все его внимание было приковано к Рашэ. Тот не сводил взгляда с мрачной стены елей. И когда только Высокородный успел взвести арбалет?

Я встал с колен, уйдя эльфу за спину. Уперев нижний рог лука в землю, надавил на верхний и, задержав дыхание, с усилием натянул тетиву. Сотворить такое на двухсотфунтовке не так просто, как кажется. Из этого чудовища можно было без труда пробить дубовую доску, находящуюся на расстоянии двухсот пятидесяти ярдов.

— Не стоит! — бросил Рашэ, когда я потянулся за стрелой.

Забавно, он даже не счел нужным обернуться, чтобы посмотреть, что я делаю. И так знал. Может, и правду говорит молва, что у эльфов глаза на затылке?

Следопыт свистнул, подражая малиновке. В ответ из-за елей донесся точно такой же свист, и я вздрогнул. Этого просто не могло быть, забери их Бездна! Еще одна трель лесной птички, теперь гораздо ближе, и из-за деревьев появились облаченные в серое фигуры. Пять, десять, двенадцать. И все как один с огненно-рыжими волосами! Я зашипел сквозь стиснутые зубы и вцепился в лук так, словно он был моим последним спасением. Керэ, опасаясь неприятностей, предусмотрительно встал между мной и рыжеволосыми. То ли защищая меня, что вряд ли, то ли их.

Высокородные взяли нас в неполное кольцо и медленно приближались. Они не выказывали агрессии, но все равно спина в одно мгновение стала мокрой.

Рыжий цвет волос говорил о многом. Ребята принадлежали к Дому Бабочки, самому ненавистному для людей за страшную жестокость и нежелание вступать ни в какие переговоры с человеческим племенем. Нас рыжие ублюдки не считали даже животными, и главным их желанием было вырезать всех людей под корень. Любыми возможными способами. Мы старались отвечать им тем же. Если представителей других Домов убивали сразу или брали в плен, то рыжий был обречен на долгую мучительную смерть в назидание своим собратьям. Некоторые ребята из пограничных полков становились настоящими мастерами в подобных «разговорах».

Я понимал, что все еще жив только потому, что пришел вместе с Керэ и Рашэ. Именно поэтому «бабочки» не спешили пустить в ход копья. Поначалу решили разобраться, что к чему, и только Мелот знает, что случится потом. Скажу честно, несмотря на то, что я был проводником, на удачный поворот дела рассчитывать не приходилось.

Рыжие остановились. Вперед вышел невысокий эльф с густой гривой распущенных волос. Кивнув Керэ, словно старому знакомому, он заговорил на своем языке. Маг выслушал, коротко ответил. Завязалась беседа, в которой я, к своему глубочайшему разочарованию, ничего не понял. Пока они говорили, я сто раз успел пожалеть, что в свое время не стал учить напевную речь.

Сыпались вопросы, давались ответы, некоторые рыжие с ненавистью поглядывали в мою сторону. Надеюсь, Керэ не придет в голову светлая мысль продать меня со всеми потрохами этим мясникам.

В какой-то момент я понял, что эльфы начали спорить. Маг, все такой же спокойный, как и раньше, пытался в чем-то убедить своего собеседника, а тот каждый раз вежливо выслушивал и, отрицательно качая головой, говорил «эмпаста». Это было одно из немногих известных мне слов и означало оно «невозможно». Пререкания затягивались, в них вступил еще и Рашэ.

Глава отряда внезапно посмотрел на меня и сказал практически без акцента:

— Как твое имя?

— Нэсс.

— А дальше?

— Просто Нэсс.

Рыжий усмехнулся, приблизился, обошел вокруг меня, внимательно рассматривая, словно я был диковинным, но в то же время очень опасным зверем, а потом вновь обратился к Керэ. Теперь уже по-человечески, чтобы я слышал:

— Я думаю, что он лжет, брат. Ты же должен помнить. Высокий, светловолосый, молодой, серые глаза. Стрелы с красным оперением. Это Серый.

— Всего лишь совпадение, брат. Он похож, но не более того. — Керэ говорил спокойно, но я видел, как он напрягся. — Мы проверили его перед тем как взять.

— Прости, но я все равно сомневаюсь, Керэ из Дома Лотоса.

— Сомнение вещь простительная, Галэ из Дома Бабочки. Но я ручаюсь за человека. К тому же, он наш проводник.

— Очень жаль, но он останется с нами. Я выдам вам другого проводника. Из моих людей. Прости, это все, что я могу для вас сделать.

— Ты посмеешь препятствовать делам Дома Лотоса?

— Это земли моей семьи. Ты гость и неприкосновенен. Но человек дальше не пойдет. Не стоит тебе так его защищать.

За мирно сказанной фразой скрывалась угроза, и Керэ сдался. Я увидел, как у него опустились плечи, и как он отрицательно покачал головой на вопросительный взгляд Рашэ. Ну что же, вот и все. Пора читать по себе погребальную молитву.

— Хорошо, — ответил маг. — Не будем спорить из-за подобного пустяка, брат.

Двое рыжих тут же наставили на меня арбалеты. Зато все остальные явно расслабились, больше не ожидая от строптивого сына Дома Лотоса никаких неприятностей.

— Я рад, что мы смогли понять друг друга, и, поверь, скорблю о твоей потере, — склонил голову Галэ. — Я немедленно дам тебе одного из своих…

Стоявший дальше всех Высокородный внезапно взвыл и, упав на колени, вцепился руками в собственной лицо, безжалостно раздирая его пальцами.

С громким хлопком лопнула ель, обдав каменистый берег дождем иголок, щепок и веток. Одна из ветвей, точно брошенное великаном гигантское копье, угодила командиру «бабочек» в спину и, пробив насквозь, выскочила из груди на добрых три ярда, превратив эльфа в страшное подобие пронзенного иглой насекомого. Спустя еще уну, двух ближайших к Керэ эльфов растерла в лепешку неведомая мне сила.

Рашэ, не собираясь ждать, что будет дальше, с боевым кличем бросился на отвернувшегося от него рыжеволосого. До меня, наконец-то, дошло, что происходит. Мой топорик превратился в размытый круг и спустя уну угодил в лоб одному из растерянных арбалетчиков. Его товарищ выстрелил в меня, но промахнулся.

Стрелок бросился на меня с кинжалом. Мы сцепились и покатились по камням. Я, оказавшись внизу, лягнул выродка коленом в живот, но это не помогло. Тогда, удерживая его руку с оружием, я без зазрения совести впился зубами в мерзкую рожу, резко дернул головой, стараясь причинить как можно большую боль. Рот тут же наполнился чужой кровью. Он взвыл почище, чем Кнофер у виселицы, ослабил хватку, и я без труда спихнул его с себя, водрузился сверху, прижав коленом запястье той руки, в которой до сих пор еще находился кинжал.

С наслаждением выплюнул в лицо эльфа все, что находилось у меня во рту. Залив ему глаза его же кровью, подхватил с земли круглый камень и с размаху опустил на висок противника.

Левое предплечье саднило, я провел по нему рукой и увидел кровь. Проклятая сволочь все же меня зацепила! Слава Мелоту, что это всего лишь царапина.

Трое Бабочек насели на Керэ, а последний эльф направлялся ко мне. Прежде чем броситься к луку, краем глаза увидел, что Рашэ без движения лежит на камнях.

Я с огромным удовольствием, практически в упор, всадил стрелу в кинувшегося на меня остроухого. Он зашатался, попытался метнуть копье, но я живо пресек эту попытку, успокоив его вторым выстрелом.

Керэ в этот момент прикончил одного из своих противников, но я все же решил помочь ему. Вскинул лук, натянул его «на разрыв»^[4], почувствовал на мгновение нежное прикосновение оперения к щеке.

«Транг!» — звонко щелкнуло о перчатку.

С двадцати ярдов спины остроухих представляли для меня соблазнительную мишень. И никто не собирался этим пренебрегать.

«Транг!»

Последний рыжий, поняв, что попал между молотом и наковальней, бросился к лесу. Стрела ударила его в спину. Он пытался ползти, но подоспевший Керэ добил его, а затем бросился к своему товарищу.

Я тоже подошел к телу Рашэ. Эльф, раскинув руки, лежал на камнях в окружении мертвых противников. Две страшные раны были на его груди и одна на лице.

— Не повезло, — нарушил я молчание.

— Он был хорошим воином. Жаль, — негромко произнес Керэ.

Мне жаль не было. Просто подох еще один Высокородный. Любой солдат из нашего полка сказал бы, что туда ему и дорога.

— Сын дома Искры умер, спасая тебя, человек.

И вновь я промолчал. Он умер потому, что был нерасторопен. Потому что сражался не с одним противником. Потому что его проткнули копьями, в конце концов! Если маг собирается переложить смерть воина Зеленого отряда на мою совесть, то у него ничего не выйдет.

— Помоги, надо вырыть могилу.

— Мы провозимся до вечера, — предупредил я. — Если хочешь его похоронить, завали камнями.

Так мы и поступили. Работа заняла больше нара. Я оставил Керэ стоять над невысоким, сложенным из камней холмиком, а сам направился к источнику. Очистил чашу от плавающих в ней щепок и вдоволь напился целебной воды. Затем промыл рану на предплечье.

— Надо торопиться, эльф! — крикнул я. — До темноты осталось немного.

Он посмотрел на небо.

— Солнце еще высоко.

— В горах темнеет быстро. Ведь ты хочешь их догнать?

Остроухий задумчиво кивнул.

— Мы отстаем больше чем на сутки. Если не нагоним в ближайшую неделю, они уйдут в Сандон.

— Я найду их и там. — Керэ подошел к чаше и тоже напился.

— Не найдешь, — усмехнулся я.

— Отчего же? — золотые брови поползли вверх. — Человеку тяжело скрыться в нашем лесу.

— Во-первых, не говори за всех людей. Многие из моего племени прекрасно прятались под вашим носом не один раз. Тебе это известно.

— А во-вторых? — с вызовом спросил он.

— А во-вторых, Керэ из Дома Лотоса, если человек скроется, пусть и с трудом, то эльф это сделает легко.

— Объяснись, — холодно потребовал Высокородный.

— Ты все прекрасно понял. Эльф, оказавшийся в Сандоне, запросто затеряется. У своих. Как ты найдешь убийцу среди тысяч своих соплеменников? Согласись, это сложнее, чем найти человека.

Он долго-долго смотрел на меня, затем порывисто встал.

— Ты, кажется, спешил, а теперь решил рассказать мне глупую сказку.

Я рассмеялся.

— Жаль, что ты не любишь сказок, Керэ. Нет, правда, жаль. Я бы многое тебе рассказал.

— Не сомневаюсь. — Он подхватил копье и бросил прощальный взгляд на могилу Рашэ. Затем на тела не погребенных Бабочек. Керэ всем видом показывал, что не поверил моим словам, но глаза его выдавали. Маг выглядел взволнованным.

Ливень накрыл нас, когда мы спешили по высокогорному плато, стремясь как можно быстрее достигнуть перевала. В мгновение ока мы вымокли до нитки, не помогли даже плащи. Дождевые тучи висели так низко, что до них, при желании, можно было дотронуться кончиками пальцев. Было холодно и противно, я кутался в бесполезный плащ, надвинув капюшон на самый нос, но пронизывающие порывы ветра без труда забирались под него, и становилось еще холоднее.

Несмотря на неудобства, мы не остановились и продолжали упорно двигаться на восток, желая нагнать нашу цель. Когда тропа устремилась вниз, погода, наконец-то, начала улучшаться. Дождь сменился мелкой моросью, потеплело.

— Ненавижу горы, — процедил Керэ.

Он, не переставая, кашлял и сморкался. Простуженный эльф — забавное зрелище.

— Они этого не любят, — ответил я ему из-под капюшона.

— Не любят чего?

— Когда их ненавидят.

— Это всего лишь камни.

— А твой лес всего лишь дрова. Но ты ведь веришь, что он живой и вполне может отомстить, если к нему плохо относиться?

Этот аргумент заставил его задуматься.

— И все-таки, — не унимался я. — Почему ты решил не менять проводника? Ведь мог спокойно уйти.

Высокородный очень долго молчал, я даже подумал, что он не собирается отвечать.

— Я дал слово, что тебе не причинят вреда.

Мне оставалось только изумленно хмыкнуть.

— Не знал, что ты столь серьезно относишься к своим обещаниям.

— Любой Высокородный относится к ним серьезно.

— М-м-м… прости, но я, отчего-то, тебе не верю. Вы все время пытались нас обдурить.

Он рассмеялся:

— При чем тут слово, данное человеку?

— И то, правда, — пробормотал я. — Не поведаешь, кто из твоего племени столь сильно печется о моем здоровье?

— Дельбе. — В это слово Керэ вложил все свое презрение и отвращение.

— Спешу тебя разочаровать, мы с ним не только не друзья, но даже не виделись.

Он опять расхохотался.

— Готов спорить, он о тебе и не слышал до того момента, пока мне не потребовалось броситься в погоню! Васкэ хороший политик и не желает инцидентов, когда все еще возможно подписание мирного договора. Он обязал братьев дать слово, что никто из людей, отправившихся с Высокородным в погоню, не пострадает без веских причин. Так что мне пришлось сберечь твою голову, хотя я и не жалую дельбе.

— То есть, я без труда могу тебя подстрелить, и ты даже не пикнешь?

— Столь далеко мое слово не распространяется.

Скажу честно, я искренне огорчился этому факту.

Вязкие как патока сумерки пахли сырой землей, мокрой хвоей и туманом. Теплый, словно парное молоко, ветер гулял в развалинах древнего города. Впрочем, развалин как таковых не было. Густой лес подгреб под себя строения, оплел их плющом, покрыл мхом, окутал лишайником. Осталось немногое. Несколько колонн, глядящих в небо — две из них, не выдержав проверки временем, упали на землю. Низкое приземистое здание, из проваленного купола которого росла огромная ель. Едва угадываемые очертания оплывшей стены.

— Что это за место? — спросил Керэ, озираясь по сторонам.

— Тебе лучше знать, — я пожал плечами. — Оно когда-то принадлежало вам.

— Ошибаешься.

— Тогда скажи, кто мог здесь строить, кроме вас? Город слишком стар. В то время на Самшитовые горы люди не смотрели.

— Ни в одной нашей хронике нет упоминания ни о чем подобном. — Он не сводил глаз со здания, из которого росла ель.

— Значит, ты читал не те хроники, эльф.

Он зло сверкнул глазами, но в спор вступать не стал.

— Заночуем здесь, — между тем продолжал я. — Хорошо бы развести костер.

— Надеюсь, ты не ждешь, что я буду собирать хворост?

— Было бы неплохо. Никогда такого не видел.

— И не увидишь.

Мы вошли в дом с проваленным куполом. Толстый ковер еловых игл покрывал весь пол.

— Это один из наших храмов, — прошептал Керэ, рассматривая рисунки на стенах.

— Очень рад, — сказал я, сбрасывая с плеч вещмешок. — Помолись своим богам. Быть может, они пришлют нам немного еды. Нашей осталось не больше, чем на день.

— Не уверен, что здесь можно ночевать.

— Ради Мелота, не говори ерунды. Впрочем, если хочешь дрыхнуть в лесу, возражать не буду.

Я подошел к высокому выступу, постелил на него одеяло.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь спать.

— На жертвеннике?

— Это жертвенник эльфийских богов, а не Мелота. Так что мне без разницы. Или ты настолько религиозен?

— Поступай, как знаешь. Мое дело тебя предупредить.

— Ну, если ты прав, то меня покарают. А если нет, я высплюсь.

Он не нашелся, что ответить, и стал сгребать в кучу иглы, готовя постель. Я следил за его действиями и сам не заметил, как заснул.

— Дельбе Васкэ, быть может, вы передумаете?

Только глухой не расслышал бы в голосе Первого Защитника тревогу. Дельбе приоткрыл веки и бросил на телохранителя быстрый взгляд. Cохраняя на лице маску спокойной скуки, выругался про себя. За этот месяц Шанэ слишком устал. Позволил эмоциям взять верх. Для Высокородного подобное недопустимо. Хорошо, что они одни и нет свидетелей позора Защитника.

Звезда Хары^[5]! Если Шанэ не может контролировать свое лицо сейчас, что будет, когда они выйдут на мост? Любое проявление слабости расценят не в пользу Высокородных. Младшие братья не должны видеть их сомнений. Подобные чувства привлекают внимание хищников не хуже свежей крови.

Заменить телохранителя? Нельзя. Как там говорят люди? «Коней на переправе не меняют»? Очень… образно. Замена Первого Защитника, да еще и выходца из правящей семьи Высокого Дома без веской причины — плевок в лицо уважаемому роду. Вряд ли Роса проглотит подобное оскорбление. Слишком горды. Среди его народа и так хватает внутренних дрязг. Не стоит их множить поспешными и необдуманными действиями. В свете последних событий некоторые Дома могут решить, что на месте Васкэ лучше бы смотрелся другой Высокородный. К примеру, Рэкэ из Дома Лотоса.

Нет. Пусть будет все так, как есть. Шанэ придется оставить. По крайней мере, пока. Правитель эльфов не только обладал способностью маневрировать в безумном течении политики Высоких Домов, но и умел увидеть положительные стороны в любом плетении событий. Чего у Первого Защитника не отнять, так это опыта. Сейчас он искренне волнуется за жизнь дельбе, а значит, от него не следует ожидать удара в спину. Во всяком случае, до тех пор, пока политика Васкэ не идет вразрез с интересами Дома Росы.

— Нет, мой друг, — закрыв глаза, певуче произнес Васкэ. — Прийти на встречу в кольчуге — значит показать Наместнику, что я ему не доверяю.

— А вы ему доверяете?

— Ты знаешь ответ. Полагаться на людей — по меньшей мере неосмотрительно. Но эта встреча крайне важна для моего народа, и не хотелось бы, чтобы наши противники сочли, что я их оскорбляю. Наместник дал слово, и мне нечего опасаться.

— Люди коварны.

— Как и эльфы. В этом мы похожи. Но им, как и нам, нужен мир. И выгода. Он сдержит слово. Я уверен. Если грязные и решатся напасть, в чем я глубоко сомневаюсь, то не сталью, а магией.

— Керэ готов отразить любое нападение.

Васкэ кивнул, соглашаясь с Первым Защитником, хотя думал совершенно иначе. Старший брат Керэ — Рэкэ — давно поглядывает на Зеленый трон. Самое неприятное — у сына Дома Лотоса имеются все права, чтобы властвовать, есть поддержка Искр, и лишь нынешний дельбе является для него досадной помехой.

Душу мага сложно понять. Васкэ ему не доверял. Старался держать Керэ от себя подальше и надеялся не на магическую поддержку волшебника, а на защитные амулеты, коих у правителя был целый ворох. Они, в отличие от тщеславных братьев, всегда были верны.

В шатер вошел темноволосый эльф из Дома Искры. Коротко и не слишком вежливо поклонился. Топазовые глаза не выражали ничего.

— Верховные собрались.

— Дельбе, возьмите с собой братьев из Зеленого отряда.

Голос Шанэ не выражал никаких эмоций, но Правитель умел понимать намеки. Он задумчиво провел изящными тонкими пальцами по древку своего копья. Небрежно, стараясь не показывать заинтересованности, пожал плечами.

— Да. Распорядись.

Зеленый отряд не подчиняется ни одному из Домов. Воины леса защищают границы и не занимаются политикой. В данной ситуации это замечательно. Доверять воинам Ашэ можно куда больше, чем всем этим Высокородным идиотам, только и мечтающим возвысить свой Дом и раздавить соперника. Звезда Хары! Да он меньше опасается людей, чем своих родственников!

Васкэ вышел из шатра и вежливо, хоть это и стоило усилий, поздоровался с каждым представителем Высокого Дома. Как он и ожидал, пришли лишь четверо. Рэкэ из Лотоса, Шальвэ из Ивы, Надрэ из Искры и Гафэ из Росы. Нет Лалэ из Дома Тумана и, конечно же, Ольвэ из Дома Бабочки. Итого — пять Домов (если считать, что он, Васкэ, представляет Дом Земляники) из семи возможных.

Дельбе быстро просчитал расстановку сил. Земляника и Роса — на одной чаше весов, и Искра с Лотосом — на другой. Ива, как всегда, пытается усидеть на двух ветвях разом. У этого Дома слишком много родственных связей с Лотосом, но официально они поддерживают политику дельбе. Весь вопрос в том, как долго это будет продолжаться, и не встанет ли Ива на сторону противников Васкэ, в открытую объявив о притязаниях на Зеленый трон. Сейчас расстановка — два к трем, если только Шальвэ в последний момент не поменяет решения. Плохо, что не смог прибыть Лалэ из Дома Тумана. Васкэ рассчитывал на поддержку отца своей жены. Ходят слухи, что с тех пор, как Лалэ одобрил идею мира между двумя расами, он заболел и слег в постель.

Очень странная болезнь… Похоже, кто-то из правящей семьи Дома не одобряет политики своего главы. Яд? Магия? Или же хитрец всего лишь умело притворяется и выжидает? Но чего?

А вот отсутствие Бабочки в сегодняшних переговорах объяснить можно. Ольвэ потерял в пограничных стычках с людьми всех своих сыновей. Он против заключения союза с Наместником и подписания грядущего договора. Как самый старший из Верховных старик прекрасно помнит годы кровавых войн с человеческим племенем, а потому и слышать не желает ни о каких соглашениях. Вот уж кто ненавидит людское племя яростно и фанатично!

Эти глупцы готовы передохнуть в своих рощах от людских болезней, но не просить помощи у младших братьев. Ольвэ показательно проигнорировал приглашение Васкэ и не явился. Лазутчики говорят, что гвардия Бабочки находится в полной готовности и выступит против дельбе по малейшему сигналу главы Дома. Отчего тот медлит — неизвестно. Ждет сигнала от Лотоса? Или нет? Забери его звезда Хары!

Лотос и Искра также не в восторге от всего происходящего. Если первые всегда все делали назло Землянике, то вторые просто не понимали, для чего Высокородным держаться людей. Правитель считал иначе и знал, что если он хочет сохранить трон за собой и своим Домом, ему придется рискнуть. Найти поддержку на стороне. У другой расы.

После череды войн с людьми, эльфы три века были заперты в своих лесах. Расцвет королевства сменился его медленным, но верным угасанием. Проклятые человеческие болезни нанесли Высокородным куда более страшный урон, чем все кровопролитные битвы. Народ дельбе оказался не готов к заболеваниям, о которых никогда раньше не слышали. Привычные лекарства не помогали, и лишь магия худо-бедно справлялась с заразой. Но все равно, вымирали целые семьи. Еще немного, и от былого величия лесов Сандона не останется и следа. Нельзя все время жить в изоляции, нельзя терять сыновей в бесконечной борьбе за кусок гористой земли.

Он, Васкэ, подпишет договор и передаст восточную часть Самшитовых гор в вечное владение Империи. Высокородные проливают кровь за горы, которые всегда были их землей, но никогда не были им нужны. Зачем эльфу скалы, когда есть леса? А людям горы нужны. Империя уже давно стремится прорваться на юг, построить быструю дорогу для торговых караванов в обход Набатора^[6] и Сдиса, разрабатывать недра в поисках металлов и минералов, и лишь Высокородные мешают ей сделать это.

Теперь люди получат то, чего хотят, и в обмен вернут народу Выскородных отнятые за время войны северные леса. Получить Страну Дубов и клятву вечного мира взамен нагромождения камней! Прервать вынужденную изоляцию, начать торговать с другими расами за обещание спокойной жизни. Получить лекарства и навсегда забыть об ужасах человеческой заразы! Цена свободы народа заключалась в том, чтобы признать превосходство грязных младших братьев. Цена свободы — эльфийская гордость, о которой на этот раз следовало забыть. Цена свободы — пойти на уступки. Выжить. Восстановить силы, власть, опыт. Через столетие, быть может, два, появится шанс вернуть горы. Но не раньше. Сейчас Высокородным нужен мир, пускай половина из его народа так не считает. Он дельбе. Он знает.

— Все готово? — спросил Васкэ.

— Да. Я позволил себе позаботиться о безопасности, — уверенно ответил Гафэ из Росы. — В лесу ждут Алые сливы, Лунные мотыльки и триста стрелков Ночной Лилии. Воины Зеленого отряда будут прикрывать наш отход.

— Маги?

— Мы готовы, дельбе, — поклонился Керэ.

— Люди на мосту, — сухо бросил невысокий, золотоволосый Рэкэ.

Он покосился на окруживших их воинов Зеленого отряда, но ничего не сказал.

— Что ж, не будем заставлять их ждать больше, чем требуется, — произнес дельбе и, кивнув Первому Защитнику, направился к мосту.

— Как скажете. Вы Наместник и вам лучше знать. Но, я так думаю — остроухие коварный народ. Того и жди, устроят какую-нибудь каверзу, — волновался Ожон.

— Когда заходит вопрос о предательстве, мы ничуть не хуже эльфов, — произнес кряжистый, заросший густой черной бородой мужчина. — У тебя все готово?

— Не волнуйтесь. Если Высокоблудные решатся отомстить нам за Гемскую дугу, мы устоим. Ребята на подхвате, только свистните. Тридцать второй пехотный копейщиков, Двенадцатый кавалерийский и Сорок пятый имперский тяжелый за холмиком. «Арбалетчики Найджа» и «Стрелки Майбурга» прямо за нами. Вырвемся, коли что.

Наместник кивнул. От Высокородных можно ожидать внезапных сюрпризов. Лично он никогда им не доверял. Но сегодня пришлось явиться без кольчуги, хоть и при оружии.

— Простите мои слова, но ходят слухи, будто не все остроухие были счастливы от того, что хочет сделать их король. По мне, так лучше бы уж они друг друга перерезали, нам бы работы меньше осталось.

— Общий совет Домов проголосовал за мирный договор большинством голосов. Если они перебьют друг друга, то не по этому поводу.

— Прутся, чтоб им пусто было, — пробурчал Ожон и, сплюнув в реку, поправил пояс с мечом. — По мне, так перещелкать их, как куропаток, и гора с плеч. Арбалетчики под рукой. Так и просятся.

— Не озвучивай свои мечты, капитан. У наших любезных гостей прекрасный слух.

Наместник понимал, что если делегация эльфов окажется на дне реки, это не решит проблемы. Империи давно тесно в своих границах. С востока и запада — моря, земли севера — сплошной лед. Остается лишь лежащий за Самшитовыми горами плодородный и пока не занятый Сдисом юг. Но горы и окрестные леса издавна принадлежат старшей расе, которая слишком горда, чтобы отойти в сторону и пропустить человечество. Война длится долгих три века и конца ей не видно. Никто не может взять верх. Победы чередуются поражениями и вновь сменяются победами. Противостояние вылилось в череду схваток, перемежающихся недолгими перемириями…

Императору надоело тушить негасимые угли мечом. После победы на Гемской дуге появился шанс заставить Высокородных принять условия человечества. Дельбе, который, по слухам разведчиков, пытался объединить разрозненные, вечно враждующие друг с другом Дома под своей властью, оказался дальновидным политиком. Понял, что с поддержкой людей у него гораздо больше шансов усидеть на троне, чем в одиночку. Как только будет подписан мир, даже скептики из старых семей перейдут на сторону правящего Дома Земляники. Все, кроме Бабочек.

Эти чудовища беспокоили Наместника. Выродки Ольвэ давно превратились в имя нарицательное. Их кровавые рейды в Империю невозможно забыть. Ольвэ никогда не пойдет на мир, и даже если переговоры завершатся успехом, всегда придется помнить о рыжеволосых.

Наместник помолился Мелоту, чтобы Высокородные в последний момент не выкинули никакого фортеля. Тогда всем будет хорошо. Можно двигаться дальше. Вперед. В новые земли. Не опасаясь удара в спину. Брошенного из кустов копья. Выпущенного из древесной кроны болта. Вылетевшего из пущ Сандона карательного отряда Черных светлячков. Да что тут говорить! Если ценой свободы людей является признание номинального суверенитета Высокородных и Улорон в придачу, то остроухие без проблем получат и то, и другое. Лишь бы угомонились и дали проход через горы в новые, пока еще ничейные земли.

Делегацию возглавлял высокий эльф. Короткие темные волосы украшал изящный нефритовый венец — знак высшей власти Высокородных. Дельбе Васкэ собственной персоной. Отчего-то этот остроухий сразу понравился Наместнику. Хотя красивое породистое лицо повелителя Сандона ничего не выражало, в его глазах не было даже намека на привычную для этой расы спесь.

Сразу за королем шел его Первый Защитник. Он тоже был темноволосым, но куда более широкоплечим, чем дельбе. Телохранитель не спускал глаз с Наместника, явно подозревая его во всех смертных грехах. Далее важно шествовал целый табун Высокородных гордецов.

— Ожон, — едва разжимая губы, произнес возглавлявший людей человек. — Смотри в оба.

Шанэ дышал в затылок, и Васкэ чувствовал себя неуютно. Он вообще не любил, когда кто-то стоял за его спиной, но приходилось мириться с неизбежным. От Первого Защитника деваться некуда. Участь любого дельбе — постоянно ощущать присутствие личного телохранителя.

Люди ждали. Впереди всех стоял грузный немолодой мужчина, в котором Васкэ узнал Наместника. Надрэ тихо помянул глупость Земляники.

— Не сейчас, брат, — услышал дельбе тихий голос Рэкэ и испытал благодарность к своему сопернику. Еще не хватало, чтобы Верховные затеяли свару на глазах у врагов.

Шаг. Еще шаг. И вот Васкэ уже стоит напротив человека.

— Добрый день, мессир.

Наместник удивленно приподнял брови. Небывалое дело. Высокородный поздоровался первым.

— Добрый, дельбе. Надеюсь, вы готовы?

В воздухе прогудел шмель, и напускное спокойствие обеих сторон лопнуло, точно мыльный пузырь. Рэкэ, в шею которого попала стрела, еще не упал, а эльфы и люди уже схватились за оружие.

Шанэ сгреб короля в охапку и отбросил назад, под прикрытие воинов Зеленого отряда и подальше от человеческих мечей. Один из эльфов попытался ударить Наместника копьем, но тот, несмотря на свои внушительные размеры, легко уклонился. Двое его телохранителей, вооруженных секирами, выскочили вперед, собираясь раскроить отчаянному Высокородному голову.

— Стоять! — что есть сил заорал Наместник. — Стоять, Ожон! Не убивать!

— Остановитесь! — крикнул дельбе, прорываясь через надежный заслон воинов Ашэ. — Немедленно!

Им обоим удалось сотворить невозможное — люди и эльфы, тяжело дыша и судорожно сжимая в руках оружие, замерли, сжигая друг друга полными ненависти взглядами. Дельбе знал, что хрупкое затишье в любой момент может разразиться бурей. Неправильно истолкованный жест, любое неосторожное слово — и все, что он пытался сделать, пойдет прахом. Разбитое зеркало нельзя собрать вновь.

Высокородный встал рядом с Наместником, в опасной близости от людских копий. Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, затем человек скомандовал:

— Ожон, пошли следопытов по нашему берегу. Пускай перевернут каждый листик, но найдут мне стрелка. Живым.

— Ашэ. Пусть твои братья и Алые сливы проверят тростник вдоль берега и лес. Найдите стрелявшего.

— Да, дельбе, — кивнул командир Зеленого отряда.

Люди и эльфы бросились исполнять приказания владык.

— Его убила человеческая стрела, — прокаркал Надрэ из Дома Искры, и Васкэ нахмурился. Этот не собирался успокаиваться. Его так и подмывало ввязаться в драку.

— Но прилетела она с нашей стороны, — негромко сказал Гафэ из Дома Росы. — Дельбе прав. Не стоит спешить. Тебя едва не убили, брат, — обратился он к Васкэ.

— Глупости. Стрелок попал в того, в кого должен был попасть.

Все, не сговариваясь, посмотрели на мертвеца и Керэ, застывшего возле него на коленях…

— Эй, человек! Пора в дорогу! — разбудил меня Высокородный.

Я открыл глаза и сел. Побери меня Бездна! Увиденное мной оказалось всего лишь сном. Спина противно ныла. Толком не проснувшись, спрыгнул с алтаря, стянул с него одеяло, скрутил в валик и убрал в мешок.

Небо едва посветлело, а Керэ уже был на ногах, собирая свои вещи. Если бы не он, я бы точно проспал еще целую вечность. Он почувствовал мой взгляд, обернулся, высокомерно приподнял бровь, интересуясь моим любопытством.

— Не знал, что стрелок убил твоего брата, — неожиданно для себя произнес я.

Зеленые глаза опасно прищурились.

— А я не думал, что ты знаешь о моем брате.

— Не знал. До сегодняшней ночи.

— Объяснись.

Остроухий слушал, не перебивая, лишь хмурился и недоверчиво качал головой.

— Сложно поверить.

— Ты хочешь сказать, что это всего лишь сон?

Он пожевал губами и неохотно покачал головой:

— Если и сон, то вещий.

— Хочешь отомстить убийце за гибель брата?

— Нет. Хочу взять твоего сородича за шкирку и целым и невредимым доставить к дельбе.

— А если это будет не человек?

— Ты опять… — Он досадливо поморщился.

— Ну, если?..

— Я поступлю точно так же, — подумав, ответил он.

— Очень на это надеюсь, потому что не сегодня, так завтра тебе предстоит иметь дело со своими родственничками.

— Да почему ты так уверен, что стрелял Высокородный?! — вспылил он.

— А отчего ты решил свалить все на человека?

— Стрела была ваша.

— Ее можно подменить, — отмахнулся я. — Стрелял эльф. Я до сих пор удивляюсь, почему ты этого не понял. Представляю, что ты на это скажешь. Стрела наша, но отправили ее с вашего берега, чтобы запутать след. Ни один из Высокородных не возьмет лука, а ни одна эльфийка не способна попасть на таком расстоянии. Сил не хватит натянуть тетиву. Но поверь, не все Высокородные держат слово и не все не пользуются луками.

— Да как ты сме… — задохнулся он.

— Смею. Я вот этими руками прострелил шею эльфу-лучнику. Почему бы не найтись еще одному?

— Я в это не верю!

— Не жду, что ты мне поверишь. Но, судя по отпечаткам сапог, которые мне показали в тростнике, стойка для лучника довольно странная. Никто из людей никогда не поворачивает так стопу, чтобы сделать точный выстрел на дальней дистанции.

— Вот ведь странно! — возмутился он. — Никто из моего народа не пользуется презренным оружием, но ты говоришь — это чушь! А когда какой-то человек неправильно поставил ногу, ты сразу же отметаешь мысль, что это был твой сородич.

— После выстрела он ушел в Сандон. Человек, Керэ! Человек! У него под боком земли Империи, а парень лезет в ваш лес! Подумай, как он мог пройти через такое количество ваших секретов и патрулей? Стал невидимым? Пробрался мимо сотни Высокородных, и никто его не заметил, не остановил, не спросил, что ему здесь надо, и не выпустил кишки?! Ни за что не поверю. Такое могло пройти, если бы из-за подписания договора вы не наводнили приграничье воинами и не посадили их под каждым кустом. А так — проскользнуть мог только эльф. Кто из ваших остановит собрата? На него не только не обратят внимания, но даже потом не вспомнят, что он проходил мимо!

— Ну, хорошо! — фыркнул он. — Но лук-то он куда дел?

— После выстрела ему ничего не стоило бросить его в реку. Я бы поступил так. Он знал, что рано или поздно встанут на его след. Попытался сбить охотников, увести в Сандон. А сам вернулся и прошел горами, чтобы выйти в восточной части леса, где его никто не станет искать. Он затеряется среди сотен соплеменников. Думаешь, почему я не пошел к Белым клыкам? Эльф никогда туда не сунется.

— Почему он не мог пойти на юг?

— Потому что дальше дорога только в Империю. До Сандона не добраться. А, как ты знаешь, каждая собака стремится вернуться в родную конуру. Здесь прямая цепь перевалов, никаких отклонений в стороны. Все дороги после того, как минуешь перекресток к Белым клыкам, ведут только в Сандон. Теперь они опережают нас не более чем на полдня. Если пойдем по другому пути, то выиграем время и подождем наших «друзей».

— Ты уверен, что они не знают об этой дороге?

— Уверен.

— Пришли, — сказал я.

Он посмотрел на меня, как на ненормального.

— Если это одна из человеческих шуток…

Мы стояли в двух шагах от пропасти.

— Никакая это не шутка. Нам именно туда.

— Ты научился летать?

— Я просто умею смотреть.

Керэ подошел к пропасти. Тут же возник соблазн спихнуть его вниз. Остроухий лег на живот и перегнулся через край.

— Здесь в скале выемки! Ступени!

— В точку! — ухмыльнулся я. — Правда, назвать это ступенями у меня язык не повернется. Но места, чтобы поставить руки и ноги, вполне хватит.

— Думаешь, что я захочу рискнуть собственной шеей?..

— Ну… если ты жаждешь поймать убийцу брата…

Он недовольно поджал губы:

— Как ты вообще такое нашел?

— Жизнь заставила, — на этот раз я уже не улыбался. — Ну что? Выбор за тобой.

— Ты уверен, что нагоним их?

— Не только нагоним, но и перегоним. Дорога, по которой они идут, за перевалом начинает спускаться и проходит по дну вон того ущелья. Это суточный переход. При должной удаче мы окажемся внизу за несколько наров…

— Если не сорвемся.

— Совершенно верно. Если не сорвемся. Но в прошлый раз мне удалось спуститься. Решил, эльф?

— Решил, человек. Рискнем.

Я так и думал. Керэ пойдет до конца. Не завидую стрелку, угодившему в лапы мага. В чем Высокородным не откажешь, так это в мстительности. Порой я начинаю думать, что в ней они превосходят даже людей.

— У тебя в мешке есть что-нибудь ценное? — спросил я.

— Нет. Только еда и одеяло. — Кажется, мой вопрос его удивил.

— Отлично.

Я подхватил оба вещмешка и бросил их в пропасть.

— Не думаю, что сухому мясу и мотку ткани повредит удар о землю. А вот нас лишний груз утянет. Мне хватит и лука. Советую отправить в полет еще и копье.

Керэ с презрением посмотрел на меня и с помощью ременной петли закрепил короткое древко за спиной.

Ну, пусть. Авось, свалится вместе с оружием.

— Надеюсь, мы подберем упавшее, когда спустимся, — процедил он.

— Надейся.

Что еще я ему мог ответить?

— В выемках-ступеньках могут быть пауки и скорпионы.

— Тогда ты умрешь.

Больше он не произнес ни слова.

Лицо щипало от пота и налипшей пыли. Руки болели, спина ныла.

«Опустить правую ногу. Нащупать выемку. Укрепиться. Опустить правую руку. Нащупать выемку. Вцепиться в край пальцами. Опустить левую ногу. Нащупать ступеньку. Укрепиться. Опустить левую руку. Нащупать выемку. Укрепиться. Плотнее прижаться к стене. Перевести дух. Не смотреть вниз. Опустить правую ногу…»

Монотонное, скучное и опасное путешествие. С прошлого раза я успел позабыть насколько это тяжело, и теперь время стало моим палачом. Керэ двигался справа от меня и чуть выше. Моя душа была спокойна — если он гробанется, то я не пострадаю.

Я рискнул бросить быстрый взгляд вниз. Мы уже преодолели большую часть пути. Очередная остановка.

— Теперь-то я точно убедился, что твое племя безумно, — выдохнул остроухий. — Только бешеный пойдет такой дорогой.

— Безумие и бешенство — разные вещи, — не согласился я. — Осталось совсем немного.

— То же самое ты говорил во время прошлой остановки.

— Нам еще повезло. Дождя не было. И ветра. В прошлый раз меня едва не сдуло.

— Ты, и вправду, безумен. Кто построил эту дорогу?

— Уж точно не природа. Ты сам говорил, что это похоже на ступеньки. Смелый и ловкий вполне может пройти.

Он задумался, затем неожиданно спросил совсем о другом:

— Скажи, ты, действительно, считаешь, что стрелял эльф?

— Да.

— От смерти Рэкэ более всего выигрывал дельбе. Мой брат — был первым претендентом на Зеленый трон. По праву. К тому же, он не поддерживал идею мира с людьми. Но не думаю, что стрелок действовал по приказу Васкэ или кого-нибудь из Земляники. Убить в тот момент, когда нежно лелеемый тобой договор будет вот-вот подписан… Дельбе не такой дурак.

— Думаю, что твой брат погиб случайно.

Сказав это, я продолжил спуск.

— Эй! — вся выдержка мигом его покинула. — А ну, стой! Ты это о чем?!

— Потом! — гаркнул я в ответ.

— Подожди!

Я проигнорировал его вопли. Керэ пытался меня нагнать, но тут я его обставил, и он не стал продолжать гонку.

Ярдах в ста сорока от земли по скале проходил карниз шириной в полторы стопы. Я как раз ощутил под ногами опору, когда сверху раздался вопль. Керэ все же сорвался, а ведь никто уж и не надеялся на такое счастье. Прежде чем я сообразил, что к чему, ловкому остроухому удалось зацепиться за край площадки.

Он пытался найти выемки для ног, но ниже стена была гладкой. Керэ попробовал вылезти на карниз, но удар по рукам, слабость в уставших пальцах да еще тяжелое копье за спиной — не самые хорошие помощники в этом деле. Лицо эльфа покраснело от напряжения, из-под ногтей сочилась кровь, но он не сдавался. На меня остроухий бросил всего лишь один взгляд. Никаких просьб о помощи.

Умная тварь. Понимает, что проще у богов допроситься винного дождя, чем руки у человека. С интересом наблюдал за безуспешными потугами. Первый порыв был — подойти и сбросить гаденыша вниз. Многие ребята из нашего полка нашли бы забавным отрезать эльфу пальцы, чтобы он отправился в полет. Я остался на месте. Не хотелось мараться. Высокородный сам брякнется.

Керэ был похож на кота — держался крепко и явно не желал падать. Затянувшаяся агония мне порядком надоела. Видать, Мелот сегодня на стороне золотоволосого. Я выругался и подал магу руку. Тот уставился на нее, явно не поверив собственным глазам.

— Ну? Тебе помочь или как? — раздраженно спросил я.

Керэ, прижавшись спиной к стене, долго сидел с закрытыми глазами. То ли молился, то ли все еще никак не мог поверить в свое спасение. Дышал он тяжело, из разбитых рук сочилась кровь. Живучий гаденыш.

— Ничего себе не сломал? — поинтересовался я.

Он покачал головой. Затем подумал и ответил:

— Всего лишь ушибы. Ты что-то говорил, о том, что Рэкэ погиб случайно.

— Я много всего говорю. Но ты мне не веришь.

— И все же хотелось бы услышать…

— Хоти, — перебил я его. — Пока не поймаем стрелка, впустую воздух сотрясать не буду.

— Там. Ниже. Ступени кончились, — выдал он.

— Знаю.

— Тогда — как?

— До входа в пещеру надо пройти по карнизу ярдов двадцать. Выход у подножия. Отдохнул? Тогда вставай. Скоро солнце сядет, а нам еще мешки найти надо.

Эльф безропотно поднялся, пошел за мной, стараясь держаться как можно ближе к стене. Я чувствовал, как его взгляд жжет мне спину. Наконец он не выдержал:

— Почему ты меня спас?

Я пожал плечами:

— Считай, что это мой мимолетный каприз.

На самом деле, я и сам не знал, почему.

— Ты уверен, что они пройдут именно здесь?

Керэ задавал мне этот вопрос уже в третий раз. Очень хотелось послать его в Бездну, но я сдержался.

— С перевала ведет только одна дорога. Не дергайся, эльф. Стрелок придет. Жди.

Мы находились на невысоком, поросшем соснами холмике. Внизу, ярдах в тридцати под нами, проходила тропинка. Я приготовил лук, воткнул в землю четыре стрелы и, сунув в зубы травинку, решил немного полежать на солнышке. Высокородный отдыхать отказывался наотрез. Был напряжен и не спускал глаз с тропки, явно опасаясь, что как только он отвернется, мимо него проскочат все кому не лень.

— Галэ был прав? — неожиданно спросил он.

— Ты о чем?

— Он назвал тебя Серым. Сын Дома Бабочки прав?

— А как ты думаешь?

— Ты попадаешь под то описание, что у нас есть. Молод и светловолос.

— Таких людей масса.

— Сероглаз.

— Еще больше.

— Отряд «Стрелки Майбурга». Ведь Серый из этого полка?

— Быть может.

Он усмехнулся:

— Я, как только тебя увидел, все понял.

— Тогда еще более удивительно, что ты вытащил меня из лап рыжих братьев или не прирезал под первой осиной.

— Зачем? Дому Лотоса ты ничего плохого не сделал. Но Туман и Бабочки, попади ты им в руки, так просто тебя бы не отпустили. Сколько на твоем счету голов отпрысков из их семей?

— Не знаю. Я не Серый.

Керэ тихо рассмеялся.

— Какое-то время я думал, что ты — не более чем легенда. Что тебя не существует, и вся эта сказка лишь прикрытие для одного из Домов. Какая-нибудь Высокородная делает всю работу, а затем умники сваливают преступление на человеческого убийцу, бродящего по Сандону, как у себя дома, и охотящегося за головами наших полководцев и Высших. Из-за тебя Ольвэ из Дома Бабочки потерял последнего сына. Многие жаждут поймать Серого. Ты слишком всех напугал.

Я перекинул травинку из одного угла рта в другой. Прозвище, которым остроухие наградили убийцу, на самом деле принадлежало нескольким стрелкам. Если говорить точнее, четверым. Мне, Клету, Лоссу и Тегу. Мы хорошо знали лес и были готовы рискнуть шкурой за приличное вознаграждение. Работали в разных местах и в разное время, по возможности отстреливая влиятельных остроухих гаденышей. Моих однополчан Сандон «сожрал». Последним из тех, кому не повезло, оказался Лосс. Бабочки взяли его в оборот и с радостью раструбили на весь лес, что наконец-то поймали ублюдка, убивавшего Высокородных.

Впрочем, их радость была недолгой. Я снял одну из буйных рыжих голов и ушел до того момента, как меня зажали в клещи. Потом только узнал, что попал в глаз последнему из отпрысков главы Дома Бабочки. Ну, а остроухие, соответственно, поняли, что убили не того. После этого им каким-то образом удалось раздобыть мое описание, но я так ни разу и не попался.

— За что тебя отправили на виселицу? — Керэ никак не унимался.

— За убийство.

— Оно того стоило? Я о деньгах.

— Да.

— Значит, в свободное от войны с Высокородными время подрабатываешь наемным убийцей?

— Иногда стреляю за деньги.

— Но на этот раз тебе не повезло.

— Везение штука капризная. Вначале не повезло. Затем тебе захотелось отправиться в горы, и мне улыбнулась удача.

Он тихонько рассмеялся.

— Неужели за убийство моих братьев платят гораздо меньше, чем за твоих соплеменников?

— Когда как.

— Выходит, я дважды спас тебя от смерти?

— Выходит, что так, — неохотно сказал я.

Керэ приподнялся на локте, посмотрел на тропку и обмер. По ней быстрым шагом шли пятеро Высокородных.

— Ни у одного из них нет лука, человек.

— Я говорил, что он избавился от него при первой возможности. Для твоего народа это слишком заметное оружие.

— Они из Дома Тумана. Понимаешь, что будет, если ты ошибся?

Я выругался про себя. Понимаю. Скорее всего, Туман перегрызется с Лотосом. Мне на это плевать. А если Керэ не хочет осложнений, пусть избавится от всей пятерки.

— Стрелок четвертый. Тот, у которого арбалет.

Маг впился глазами в высокого пепельноволосого эльфа.

— Почему?

— Его одежда не такая, как у других. Сизые стрекозы были в приграничье, когда вы готовились подписать договор?

— Да.

— Значит, именно в их форме он проскользнул через ваши патрули.

— Недоказуемо.

— Делай что хочешь, — сдался я. — Можешь даже вылизать им сапоги. Но именно по их следу мы шли все это время.

Высокородный размышлял не больше уны.

Трое остроухих умерли оттого, что ближайшая сосенка превратилась в гибкий хлыст и крепко по ним вмазала. Предполагаемый стрелок шарахнулся в сторону, едва не сбив с ног идущего последним эльфа. Тот не растерялся, увернулся и что-то выкрикнул, резко хлопнув в ладоши, а затем нырнул в лес, уйдя с тропки вправо. «Стрекоза» бросился влево.

Воздух замерцал, уплотнился, и похожая на жабу-переростка тварь бросилась в нашу сторону.

— Прибей его! Я займусь магом! — гаркнул Керэ.

Прежде, чем я успел опомниться, его и след простыл.

Тран-г-г! — щелкнула тетива о перчатку.

Стрела по низкой дуге прошла под ветвями сосен и угодила в глаз чудовищу. Никакого результата, оно лишь прибавило прыти.

Тран-г-г!

Шкура создания могла поспорить с броней Императорской пехоты. Чудовище добралось до склона холма. Я вдохнул. Выдохнул. Обратил все внимание на оставшийся глаз «жабы».

Тран-г-г!

Тварь тяжело рухнула на землю и забилась в конвульсиях, подминая под себя кустарник и ломая молодые деревья. Мне все же удалось достать ее.

Времени наслаждаться успехом не было. Облаченный в форму Сизых стрекоз остроухий уходил от меня с каждой минкой все дальше и дальше. Я добежал до того места, где он сошел с тропы в лес и, держа наготове очередную стрелу, пошел вперед, ни на миг не забывая, что у беглеца арбалет.

Река гремела все ближе, поэтому я взял левее, надеясь выйти к ее излучине, с которой хорошо просматривался целый участок каменистого берега. У воды никого не было, пришлось вернуться назад к соснам и продвигаться через бор к скалам.

Мое внимание привлекло движение на противоположном конце поляны, аккурат напротив того места, где я находился. Оказалось, что это Керэ. Маг был цел и невредим, разве что его одежонка немного пострадала и прокоптилась. Выходит, ему удалось пристукнуть своего соперника. Высокородный медленно крался от сосны к сосне и не видел, что пепельноволосый эльф целится в него из арбалета.

Я оказался быстрее, чем он. Остроухий, схватившись за пробитое стрелой бедро, с воплем рухнул на землю.

— Хороший выстрел, — похвалил меня Керэ, поднимая арбалет.

— Ты мага пристукнул или связал?

— Пристукнул, — буркнул он. — Этому придется отвечать за всех.

— Твое племя отличается завидным упрямством. Даже наши умельцы не всегда могут развязать вам языки.

— Мне он скажет все.

— Ты в этом уверен?

Пленник, связанный заклятьем по рукам и ногам, бросал на нас испуганные взгляды. Взрослые остроухие куда лучше умеют владеть своим лицом и… очень неохотно учатся стрельбе из лука. А этот еще слишком молод, чтобы быть щепетильным.

— Уверен. Он младший в семье. Скрыть правду от главы Дома и мага… Ты ведь знаешь, что я тогда сделаю с твоим родом, мальчик?

Тот явно знал и сказал что-то на своем языке.

— Пусть говорит по-человечески! — возмутился я.

Керэ с неохотой снизошел до моей просьбы:

— Делай, как просит человек.

— Я не виноват!

— Это я уже слышал. Еще раз соврешь, выжгу тебе глаза.

— Ты не посмеешь! Я такой же, как и…

— Ты убил моего брата, мальчик. Твоя семья — мои кровники. А теперь посмотри мне в глаза. Посмею или нет? Вижу, ты понял. Кто стрелял из лука у реки?

Раненому ужасно не хотелось говорить, но, видно, за угрозами Керэ стояло нечто большее, чем слова, поэтому ответ, хоть и с задержкой, последовал:

— Я.

Маг гадливо сморщился:

— Ты же Высокородный! Мужчина! Как можно было прикасаться к презренному оружию?! Кто тебя учил?

— Пленный. Один из людей. — Эльф совсем по-человечески шмыгнул носом.

— Зачем понадобилось убивать моего брата? Ну?! Отвечай, звезда Хары! — на руках золотоволосого полыхнуло лиловое пламя.

— Это вышло случайно! — забился в путах остроухий. — Мне сказали убить другого!

Лицо Керэ окаменело. Я расхохотался.

— Ты ведь знал. Знал с самого начала. — Керэ посмотрел на меня взглядом, полным ненависти. — Как?!

— Как я понял, что это Высокородный, я уже тебе рассказывал. Чем ты слушал?

— Как ты понял, что Рэкэ умер по ошибке?!

Он, и вправду, не понимал.

— Стрелки из луков вы неважные. Можно предположить, что среди эльфов нашелся тот, у кого руки растут из нужного места, но опытный мастер-человек все равно заткнет его за пояс. Не глядя. Прости, но я понял, что это кто-то из вас, еще до того, как уверился, что только эльф спокойно мог проскользнуть через разбушевавшееся приграничье. Готов уверовать, что вы — великие воины, но никогда не поверю, что такой как он, — я кивнул на связанного, — способен послать стрелу на двести пятьдесят шагов при сильном встречном ветре и попасть. Быть такого не может! Не забывай, что твой брат на мосту стоял не в одиночестве. Рашэ сказал, что в посольстве было больше сорока ваших. Сорока! На узком мосту. И все они в постоянном движении, а не замерли на месте, словно мишени во время состязаний. В такой толпе, при таком ветре, на таком расстоянии… даже у меня попасть получится в двух случаях из трех. Про ваше племя и говорить нечего. Думаю, ставка была на удачу и человеческую стрелу. И она полностью оправдалась. Вы заглотили наживку вместе с крючком.

— Человек говорит правду? — ровным голосом спросил Керэ.

Раненый кивнул, и у мага дернулась щека.

— Кого ты должен был убить?

— Дельбе.

— Кто приказал?

— Лалэ из Дома Тумана.

— Кто?! — Спокойствие и невозмутимость разом покинули моего спутника.

— Лалэ из Дома Тумана, — послушно повторил эльф.

— Зачем ему убивать собственного родича?

— Он не одобрял идеи мира, но не мог открыто выступить против.

— Эй! — я пнул его в бок. — Закрой пасть! Если бы ваш Васкэ умер на переговорах, якобы от руки человека, то никто бы еще долго не думал о мире.

Забери меня Бездна! Остроухие все-таки перемудрили сами себя! Вместо того чтобы шлепнуть миротворца, по ошибке в Бездну отправили того, кто мог сплотить недовольных. Лучшего повода для смеха у меня давно не было.

— Эй! Что ты делаешь?! — заорал я, увидев, как Керэ направляет арбалет на съежившегося от ужаса стрелка.

— Собираюсь его убить.

— Ты еще утром хотел привести преступника к дельбе!

— Я передумал.

— С чего бы это?

— Эта грязь убила моего брата! Кровь требует отмщения.

— А, может, дело в том, что парень оказался эльфом? Ты не можешь предъявить убийцу. Эльф хотел убить дельбе, чтобы все подумали на людей и не подписывали договор. Сейчас мира нет только по одной причине — Высокородные считают, что убийство главы Дома дело рук человека. Но у них не будет причин отказаться подписать бумаги, если стрелком был один из эльфов.

— Бред!

— Возможно. Но я знаю одно: твой Дом, Керэ, против мира. Тебе гораздо выгоднее все свалить на людей. Отсюда и это желание — убить.

— Нет, — улыбнулся он. — Это сделаешь ты.

— С чего бы у меня возникло такое желание?

— Я заплачу.

— Купить хочешь? — прищурился я.

— Да, человек. Хочу. Ты ведь наемник. Почему я не могу нанять тебя?

Он явно не шутил.

— Сколько?

— Назови свою цену.

— Смогу ли я воспользоваться деньгами?

— Я не собираюсь тебя убивать. И проведу через Сандон туда, где тебя никто не будет искать. Даю слово. Подумай, с большими деньгами ты можешь начать новую жизнь.

— Ты предлагаешь мне предать собственный народ.

— Я предлагаю тебе деньги и свободу. Думаешь, после того, как ты вернешься в Майбург, тебя не казнят? Или надеешься вымолить прощение? Какое тебе дело до того, что здесь будет происходить дальше, если сам уже будешь далеко? Ну, так как?

— Твое предложение не лишено привлекательности, — осторожно ответил я, покосившись на его арбалет.

— Это означает «да»?

— Пожалуй…

Какое-то время остроухий испытующе смотрел на меня, затем расслабился. Улыбнулся:

— Не сомневался, что ты умнее многих из твоего племени.

Я ответил на его улыбку и, прежде чем он опомнился, метнул в него топорик.

Керэ успел воспользоваться арбалетом. Я не знаю, как можно было промахнуться в меня с расстояния в шесть шагов, но Высокородному это удалось. Болт прошел мимо.

Сын Лотоса упал на колени, рассмеялся чему-то, подавился кровью и стал заваливаться назад. Все было кончено, но я слишком опасался его магии, поэтому всадил еще одну стрелу в незащищенное горло. Из разорванной шеи во все стороны брызнули горячие капли. Керэ умер прежде, чем упал на землю.

Иного выбора у меня просто не было. Либо убить его быстро и без всякой жалости, либо самому стать покойником. С ним я бы никогда не обрел свободы. Он просто не выпустил бы меня живым из Сандона, я слишком много знаю. Для эльфа слово, данное человеку, ничего не значит, маг сам говорил об этом.

В последний раз я взглянул на лежавшего в крови Керэ, на его усталое лицо, остекленевшие глаза. Сплюнул. Если бы эльф не промахнулся, все могло кончиться по-другому. Лежать на поляне остался бы Серый.

Я обернулся к пленнику. Пепельноволосый был мертв. Арбалетный болт торчал у него из груди. Керэ не промазал, просто целился не в меня. Посчитал более правильным забрать с собой сородича, хотя его самого лишил жизни человек.

Убив меня, эльф проиграл бы — месть убийце брата не состоялась. А так… так сын Лотоса не только отплатил за смерть родича, но и до самого конца сохранил верность интересам Дома. Значит, решил, что я потащу единственного свидетеля назад, пред светлые очи дельбе и Наместника? И лишил меня этой возможности.

Дурак! Какой же ты дурак, Керэ из Дома Лотоса! Неужели не понял, что без тебя мне не пройти через растревоженное пограничье Сандона? Любой Высокородный посчитает человека законной добычей. И я не смогу протащить раненого столько лиг на своем хребте. Ты, сам того не зная, оказал мне услугу, убив его. К тому же, надо быть большим глупцом, чтобы вернуться назад под Майбург в надежде, что меня простят. Люди не простят. Мы, как и вы, слишком злопамятны и слишком плохо держим слово.

Обратной дороги у меня нет. Да я, с самого начала, и не собирался возвращаться. Больше не задерживаясь, я забросил лук за спину и направился к Белым клыкам.

Предстоял долгий путь на юг.

1

Сандон — лес Высокородных.

2

Мелот — божество, в которое верят люди Хары.

3

Альсгара — крупнейший южный город Империи.

4

Выстрел «на разрыв» — выстрел из мощных луков в большинстве случаев исключает долгое прицеливание и удержание натянутой тетивы. Из-за большой силы натяжения стрельба идет на так называемый «разрыв» (используется противоположно направленный рывок обеих рук).

5

Звезда Хары — восклицание, у эльфов означающее примерно то же самое, что «Спаси Мелот» у людей!

6

Набатор — южный сосед и главный враг Империи.