Пролог

Квартира была небольшой, двухкомнатной, с крошечной кухней. Однако располагалась она в центре Москвы и была обставлена так, что с первого взгляда становилось понятным: ее владелец мало в чем нуждается! Евроремонт, смесь антиквариата с модерном, дорогие ковры и дешевые постеры на стенах. В общем, безвкусица. Но – дорогая безвкусица!

В квартире находились два парня и две девушки. Все четверо сидели в гостиной около стеклянного столика, уставленного шикарной закуской, дорогими винами и тропическими фруктами. Один из парней, крепкий невысокий брюнет, оккупировал глубокое кресло почти в углу комнаты. На вид ему было не больше двадцати пяти лет. Если не смотреть парню в глаза! В противном случае становилось жутко, поскольку вас встречал взгляд пустых глаз полоумного старца. Парень держал в одной руке бутылку вина, а другой небрежно обхватывал за талию черноволосую девушку, расположившуюся у него на коленях. Брюнет глуповато улыбался, глядя на то, что происходит в противоположном углу комнаты.

Напротив него, через стол с угощением, сидел высокий голубоглазый парень с длинными вьющимися белокурыми волосами. Он был ровесником брюнету, и хотя с его губ не исчезала легкая, презрительная усмешка, глядел он почти дружелюбно. Блондин, как и брюнет, расположился в глубоком антикварном кресле. Но, в отличие от последнего, держал в руке не бутылку вина, а папиросу, наполняющую комнату терпким запахом анаши. И еще: подружка блондина не сидела у него на коленях, а плавно извивалась в центре комнаты, безошибочно попадая в такт мягкому, тягучему и завораживающему ритму песни.

Каждое движение стройной танцовщицы, каждый жест, каждое покачивание бедер и любой поворот головы были насквозь пропитаны эротикой. От нее исходила такая мощная волна флюидов сексуального влечения, что казалось, будто в комнате скоро станет нечем дышать. Блондин внимательно наблюдал за девушкой. Его грудь тяжело вздымалась, однако это было единственным признаком охватившего его волнения. На губах парня застыла все та же ироничная улыбка, а папироса с анашой спокойно покачивалась в пальцах, размеренно следуя за музыкальными пассами.

Неожиданно в комнате все изменилось. Мелодия, лившаяся из CD-проигрывателя, неуловимо ускорила ритм. Вместе с ритмом преобразовались и движения танцовщицы. Она стала двигаться быстрей и резче, умудрившись не нарушить ничего в прежней сексуальной привлекательности танца. В какой-то момент она стала волной, набегавшей на песок, солнечным бликом, брызгами шампанского. Открыв рты, парни смотрели, как в этой феерии танца девушка теряла один предмет одежды за другим, оставшись под конец лишь в узеньких трусиках и чулках. Блондин не шевелился, а брюнет, бросив бутылку, схватил фотоаппарат и принялся снимать, отщелкивая кадр за кадром.

Затем музыка вновь вернулась к плавному, завораживающему ритму, и, повинуясь ей, танцовщица мягко опустилась на пол. Парни заулюлюкали и засвистели, восхищаясь блестящим стриптизом, но это был еще не конец! На секунду застыв на полу, девушка, изгибаясь совершенно невообразимым образом, подползла к блондину и, вскинув руки вверх, принялась тереться голым животом о его ногу. Глаза блондина заблестели, а грудь стала вздыматься еще чаще, но он остался недвижим, давая танцовщице закончить представление.

Призывно глядя ему в глаза и загадочно улыбаясь, девушка поползла выше, забираясь ладошками под кипенно-белую рубашку блондина. Брюнет коротко хохотнул, но тут же забыл о приятеле, почувствовав у себя на теле жадные ручки подруги. Теперь ему было не до фотоаппарата. Он откликнулся на ласку, перестав обращать внимание на то, что происходит в другой части комнаты. Его руки умелым движением сорвали с плеч подруги почти прозрачный топ. Еще секунда, и девушка должна была лишиться последних остатков наряда, но в этот момент зазвонил телефон. Брюнет вздрогнул и поднял глаза на приятеля. Тот тоже застыл, глядя на аппарат. В воздухе повисла гнетущая пауза.

– Возьми трубку, – наконец нарушив ее, сказал блондин.

Брюнет отрицательно покачал головой.

– Это твой дом, ты и отвечай на звонки, – коротко хмыкнул он. – И, вообще, пошли все на хрен! Мы свое сегодня уже отработали.

– Возьми, я сказал, – блондин не повышал тона, но что-то в его голосе говорило, что второй раз лучше не отказываться.

Брюнет фыркнул, несколько мгновений сверлил приятеля взглядом, а затем демонстративно небрежно ответил на звонок. Несколько секунд он вслушивался в то, что говорилось на том конце провода, потом обменялся с собеседником парой коротких, ничего не значащих фраз и, выдержав паузу, со злостью швырнул телефонную трубку на рычаг. Она не удержалась в пазах и соскользнула вниз, плавно закачавшись на витом амортизирующем шнуре.

– Твою мать!.. – выругался брюнет. – Это босс. Приказал срочно приехать. Псих, говорил я тебе…

– Помолчи, Масон, – отрезал блондин и поднялся с кресла, оттолкнув от себя танцовщицу, все еще стоявшую на коленях. – Вечеринка отменяется. Девушки, собирайтесь по домам. Да поживее!..

Подруги удивленно переглянулись и открыли рты, собираясь если не выразить возмущение столь бесцеремонным обращением с собой, то хотя бы потребовать объяснения от блондина. Танцовщица резко повернулась к нему и застыла, чувствуя, как холодок страха завязывает узлом мышцы живота: вполне миролюбивая физиономия блондина, названного приятелем Психом, преобразилась до неузнаваемости. Звериная злоба исказила черты его лица, а бездонные голубые глаза вдруг превратились в колючие осколки, хранившие в себе отражение выстуженного январского неба.

Несколько мгновений танцовщица стояла, словно кролик перед удавом, и не могла оторвать глаз от лица блондина, завороженная его ледяным взглядом, и лишь затем, с трудом проглотив комок, невесть откуда взявшийся в горле, резко развернулась и бросилась подбирать с пола разбросанные предметы своего туалета. Одевалась она уже на ходу, опрометью выскочив в коридор. Подруга проводила ее удивленным взглядом, но последовать примеру товарки явно не собиралась. Она была готова возмутиться, но ледяной взгляд Психа мгновенно проделал с упрямицей ту же метаморфозу. Девушка не решилась произнести ни звука и, пятясь, выскочила из комнаты. Блондин усмехнулся.

– Сучки. Все они продажные сучки! – зло сказал он, а затем повернулся к брюнету. – Пошли, Масон. Машину я поведу.

– Как хочешь, – равнодушно пожал плечами тот и без дальнейших слов направился к двери.

В машине оба друга и напарника преобразились. На лице у блондина вновь появилась мягкая, дружелюбная улыбка, и лишь лихорадочный, жгучий блеск опаленных яростью глаз говорил о том, что творится в его душе. А Масон, казалось, полностью погрузился в себя. Он достал из кармана пиджака упаковку мятной жевательной резинки и, забросив в рот сразу несколько подушечек, принялся меланхолично жевать, пытаясь хоть как-то перебить запах алкоголя. Со стороны могло показаться, что он абсолютно спокоен и безразличен ко всему, что происходит вокруг, но его, как и Психа, выдавали глаза. Впрочем, в них некому было смотреть.

Эту метаморфозу, происшедшую с друзьями, можно было легко объяснить. Оба служили телохранителями у взбалмошной жены бизнесмена Ширяева. И оба были в достаточной степени профессионалами, чтобы уметь не показывать своих эмоций в то время, когда они на работе.

Вот это и являлось главной причиной негодования напарников. С боссом сейчас парни были не на короткой ноге. Но до того, как тот женился в третий раз, часто выполняли его иногда весьма щекотливые поручения и были у него на хорошем счету. А вот теперь приходится целыми днями и ночами таскаться по Москве с высокомерной сучкой, выполнять все ее капризы и молчать в тряпочку.

Более того, назначая парней на эту должность, Ширяев обещал, что они в «шестерках» долго не задержатся и вскоре получат повышение. Но время шло. Пролетело уже четыре месяца, а ничего не менялось. И вдобавок ко всему последние три недели у напарников не было ни одного выходного. И даже этого твердо обещанного свободного вечера босс их лишил, потому что его поганой сучке, видите ли, приспичило посетить презентацию какого-то слащавого попсового певца!

– Убью я когда-нибудь эту тварь и Ширяева вместе с ней, – процедил Псих, не убирая с лица дружелюбной улыбочки, от чего фраза прозвучала жутковато. – Зажрался, козел. Забыл, как на зоне вместе баланду хлебали. Большим боссом себя чувствует.

– А он и есть босс, – ледяным голосом констатировал Масон и выбрался из «Мерседеса». – А ты слишком мелко плаваешь.

– Ничего. Будем и мы когда-нибудь конфеты трескать, – процедил блондин ему вслед. – Ненавижу всех этих зажравшихся сук с толстыми кошельками!

Они вышли через пять минут. Жена босса, молодая, большегрудая и длинноногая конфетка, едва завернутая в вызывающе короткое серебристое облегающее платье с глубоким декольте, и Масон с неизменным в таких случаях выражением безразличия на лице. По не известным никому причинам девушка никогда не представлялась собственным именем. Она просила звать ее Литой, а в отношении телохранителей это была не просьба, а приказ. Масон попытался пройти в дверь первым, как этого требовали обязанности телохранителя, но Лита, что-то резко сказав парню, дернула его за рукав и раньше его оказалась на улице. Псих тихо выругался и скрипнул зубами. Но когда Лита плавно втекла на переднее сиденье, на губах блондина уже вновь играла неизменная улыбка.

– Перестань щериться и заводи мотор, – в голосе женщины было столько презрения, что им, казалось, можно было спалить весь ближайший квартал. – Или ты здесь всю ночь сидеть собрался?

– Нет, мэм, – улыбнулся в ответ Псих, едва сдерживая рвущуюся наружу злость. – Куда прикажете?

– Похами мне еще, щенок, – процедила Лита сквозь зубы. – Распустил вас Виктор. Гнать давно пора весь ваш сброд и нормальных людей нанимать… – А затем снова повысила голос: – Долго еще стоять будем? Вези меня в «Арс», да поторапливайся. Если хоть на минуту опоздаю к началу, вы у меня зарплату хрен увидите!

Все с той же скользкой улыбкой на лице Псих плавно выжал педаль сцепления и, переключив передачу, вдавил газ до полика. «Мерседес» завизжал шинами и, оставив за собой след покрышек, рванул с места так, что Литу откинуло назад, и она ударилась затылком о подголовник. Женщина ойкнула и заорала:

– Ты что делаешь, скотина? А ну, сбавь скорость. – Не переставая улыбаться, блондин уменьшил обороты двигателя, а Лита, наклонившись к нему, прошипела в самое ухо, злобно кривя ярко накрашенные губы: – Я тебе этого так не оставлю, мальчик. Ты завтра же вылетишь на улицу да еще и туфли мне лизать станешь, чтобы тебя хоть кто-то на работу принял. Понял?

Блондин коротко кивнул. Ему пришлось на мгновение закрыть глаза, чтобы удержать злость внутри себя, но улыбку на губах он сохранил. Лита презрительно фыркнула, пару секунд испепеляюще сверлила глазами Психа, а затем отвернулась к окну, не замечая того, что Масон смотрит ей в затылок, почти не мигая и не отводя взгляда. Дальше все трое ехали молча. Ровно семь минут. Затем Лита нервно посмотрела на часы.

– Все, лапонька, опоздали, – голосом, полным сарказма и злости, произнесла она. – Это тебе тоже зачтется. Только завтра. Все-е завтра. А пока поворачивай-ка. Поедем в… – Женщина запнулась на полуслове и, подозрительно поведя носом, обернулась назад. – Это от тебя, что ли, винищем прет? Ты что, урод, пьяный на работу приезжаешь?.. Да, я посмотрю, вы вконец оборзели, мальчики, – Лита злорадно рассмеялась. – Попали вы. Оба попали.

– Так куда едем? – перебив ее, совершенно спокойным голосом поинтересовался Псих.

– Ты еще и глухой? – взвилась стерва. – Я тебе русским языком сказала, чтобы ты поворачивал обратно. Поедем в «Дели» на Красную Пресню. И пошевеливайся!

Псих снова кивнул головой, но ничего не сказал, пристраиваясь в крайний ряд, чтобы выбраться на Садовое кольцо. Под действием наркотика контролировать эмоции было крайне трудно, и он еле сдерживал себя, чтобы не влепить наглой стерве увесистую оплеуху. Четыре месяца блондин терпел подобное отношение от зарвавшейся шлюхи, но сейчас она переходила все границы, видимо, предварительно хорошенько повздорив с мужем. Псих просто кипел, совершенно не представляя, как удастся держать себя в рамках целую ночь. Но когда впереди показалась Триумфальная площадь, все изменилось.

– Разворачивайся. Поедем в «Пхеньян», – вновь подала голос Лита прямо посреди Садово-Триумфальной.

Блондин не пошевелился.

– Ты оглох, что ли? – взвилась женщина. – Поворачивай, я тебе сказала!

– Здесь нельзя, – коротко бросил блондин. – Знак висит…

– Че-е?! Кому нельзя? Мне нельзя? – Лита захлебнулась от возмущения. – Поворачивай, козел! Спорить со мной вздумал? Пидор тупорылый, чмо, петух, сосунок!..

В голове Психа словно взорвалась бомба. На мгновение все поплыло у него перед глазами, как бывало всегда, когда кто-то по отношению к нему переступал определенную черту. Ярость выплеснулась наружу буйным пламенем, сметая все на своем пути, а наркотики зашипели в крови, подхлестывая огонь безумства.

Совершенно не думая о том, что он делает, блондин оторвал правую руку от руля и почти без замаха ударил женщину по губам внешней стороной ладони, одновременно резко сворачивая в Воротниковский переулок. Псих теперь плевать хотел на правила дорожного движения. Он подрезал «десятку» и едва увернулся от несущейся навстречу «Ауди». Он уже не видел, не слышал и не чувствовал ничего, кроме безумной ярости, затмившей разум.

Лита после удара сначала на секунду замолкла, недоуменно глядя на своего телохранителя, а затем завизжала и попыталась выпрыгнуть из «Мерседеса» на ходу. Она уже распахнула дверцу, но в этот момент сильные руки Масона схватили ее сзади и вжали в кресло. Лита попробовала вырваться, но безуспешно. Она просто не могла разорвать железное кольцо его рук.

– Козлы, отпустите! – завопила она, пытаясь достать зубами до предплечья Масона. – Вы трупы! Муж прибьет вас.

Псих ударил ее еще раз, но уже сильнее. Лита захлебнулась криком и схватилась за лицо, размазывая текущую по подбородку кровь, а блондин, перегнувшись через нее, захлопнул свободной рукой дверку и свернул в ближайший двор. Женщина снова попыталась закричать, но новый удар мучителя заставил ее проглотить крик. Псих остановил машину.

– Ну что, сучка, допрыгалась? – зло поинтересовался он и, повернувшись к Лите, принялся наносить удар за ударом.

Женщина уже не пыталась кричать. Удерживаемая Масоном на месте, она лишь тихо стонала и всхлипывала, когда кулак Психа в очередной раз опускался на нее. Чтобы как-то защититься, Лита поджала к телу ноги. От этого движения и без того короткое платье задралось до пояса, выставив напоказ великолепные ноги. Псих рванул их вниз, чтобы открыть корпус для ударов, но тут же замер.

– Сейчас, шлюха, я тебе покажу, где твое место! – зашипел он и, резко дернув за резинку трусиков, сорвал их с женщины. Почти одновременно с этим Псих нажал кнопку на панели, автоматически раскладывая пассажирское сиденье. Масон отодвинулся назад и, поддернув к себе женщину, прижал ее, удерживая тело в неподвижности…

Когда Псих вошел в нее, Лита дернулась и попыталась помешать, но два чувствительных удара по печени окончательно сломили ее способность к сопротивлению. Женщина застыла, совершенно не противясь действиям насильника, и, когда он кончил, так же безропотно позволила Масону взять себя. Через пару минут он дернулся и, приподнявшись, спихнул Литу на пол между сиденьями. Распрямившись, он посмотрел прямо в глаза Психу и увидел в них тот же испуг, какой скрутил его самого.

– Все? Попали? – еле слышно поинтересовался он у друга, однако вместо него ответила Лита:

– Еще как попали, – разбитыми губами просипела она. – Конец вам. До завтра не доживете.

– Вот именно, – кивнул головой Псих и, встретившись взглядом с напарником, достал из заплечной кобуры пистолет, а затем трижды выстрелил женщине в голову…

Глава 1

Нельзя сказать, что старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник Лев Иванович Гуров не любил лето, но особых восторгов оно у него тоже не вызывало. В первую очередь, конечно, из-за жары. Может быть, где-нибудь на Кубани лето, особенно в июне, и было привлекательным, но в Москве, когда из-за испарений разогретого асфальта, смога и раскаленных бетонных стен улицы превращались в настоящую духовку, вести оперативные мероприятия становилось невыносимо. А отдохнуть от жары даже в кабинете было невозможно, поскольку старенький кондиционер постоянно тек и скорее нагревал воздух, чем охлаждал его.

Ну а второй причиной нелюбви Гурова к лету было появление на улицах невозможного количества старых разваливающихся легковушек с «чайниками» за рулем. «Копейки», «двойки» и «четыреста двенадцатые» «Москвичи», волшебным образом исчезавшие с московских улиц зимой, с наступлением дачного сезона вновь возрождались к жизни и забивали все дороги, делая любую поездку мукой и смертельно опасным мероприятием.

Как раз сегодня, когда Гуров на своем пусть и не новом, но вполне дееспособном «Пежо» ехал на работу, один из таких «чайников», торопясь черт знает куда, подрезал его машину прямо на светофоре, и только отличная реакция полковника спасла его от аварии. Гурова это выбило из колеи. А если учесть, что ему нужно было дописать месячный отчет и сдать его Орлову, то можно было понять, отчего полковник, больше всего на свете не любивший бумажную волокиту, сегодня был особенно раздражительным.

Все попытки Станислава Крячко поднять настроение другу и напарнику успехом не увенчались. Гуров если и реагировал на шутки, то лишь недовольным ворчанием, а большинство реплик Стаса и вовсе игнорировал. В итоге Крячко плюнул на душевные терзания полковника и постарался не обращать на него внимания. А когда позвонил Орлов и попросил кого-нибудь съездить по вызову, Станислав с радостью вызвался добровольцем. И не успел еще Гуров закончить объяснять генерал-лейтенанту, что они «не мальчики по вызову, чтобы каждую утопленницу обслуживать», и что лично его, полковника Гурова, «не волнует, что все другие оперативники с утра делами занимаются», как Станислав схватил со стола серую бейсболку, сунул в нагрудный карман цветастой рубашки солнцезащитные очки и пошел к двери.

– Ты куда? – резко повернулся к нему полковник.

– Съезжу, «утопленницу обслужу», как вы изволили выразиться, ваша светлость, – расшаркался Крячко. – Уж лучше я на ее синюшную физиономию полюбуюсь, чем твою недовольную морду буду весь день наблюдать.

Что-то добавлять к этой речи, как и выслушивать возможный ответ друга, Станислав не пожелал и вышел из кабинета, оставив Гурова наедине с плохим настроением, листами отчета и духотой. Полковник посмотрел ему вслед и хмыкнул. Крячко был прав! Своим брюзжанием Гуров проблем не решит, и отчет из-за этого быстрее не напишется. А вот окончательно испоганить день таким поведением сыщику вполне удастся.

«Видно, старый совсем становлюсь. На пенсию, что ли, уйти? А скоро докачусь до того, что буду, как ветеран Первой Конной, дни буйной молодости вспоминать и ворчать, что нынче молодежь мелкая пошла!» – мысленно поставил себе диагноз Гуров. Упоминание о пенсии еще больше испортило сыщику настроение, но уже через минуту он разозлился на себя и взялся за работу с утроенной энергией. А к тому времени, когда вернулся Крячко, и вовсе смог вернуть бодрое расположение духа, утраченное утром после лихого маневра «копеечного» «чайника».

– Ну как? Рассказывай, что нарыть удалось, – принялся теребить полковник Стаса, едва тот переступил через порог.

– Батюшки-светы! Вы только посмотрите, он улыбается, – театрально завопил Крячко, обращаясь, видимо, к парочке тараканов, живших за плинтусами. – Это же просто чудо! Улыбнитесь еще, ваша светлость, и я в благоговейном трепете на колени упаду.

– Охолони, – урезонил друга Гуров, но не улыбнуться не смог. – Я тебя серьезно спрашиваю, куда тебя Орлов гонял? Что там с утопленницей?

– Висяк, – ответил Крячко, садясь на край своего стола и доставая из кармана сигареты. – В Измайловском лесопарке бабу пацаны на удочку выловили. У одного мальчонки крючок за что-то зацепился недалеко от берега, он полез отцеплять да на труп и наткнулся. Только не утопленница это. Если, конечно, она не сама, после того как утонула, башку себе разнесла и весь ливер выпотрошила. Мерзкое зрелище, надо заметить.

Гуров хмыкнул. За долгие годы службы он навидался всякого, но с подобным ему еще не приходилось сталкиваться. И поражало сыщика не то, каким способом убили женщину, а как убийцы попытались скрыть труп. Судя по всему, убийца прекрасно знал, что у любого трупа в первую очередь начинают гнить внутренности. При гниении образуется газ, который заставляет тело всплывать. Конечно, проще всего в таких случаях привязывать к трупу тяжелый груз, но, видимо, у убийцы такой возможности не было. Вот и пришлось потрошить жертву, чтобы не дать ей слишком быстро всплыть. Вывод напрашивался сам собой – убийство вряд ли было запланировано. Скорее всего, произошло оно в результате случайной ссоры. Может быть, прямо на том же берегу, возле которого нашли труп… Хотя это вряд ли! Не так уж часто случается, что человек идет на свидание с пистолетом.

– Место, где труп потрошили, нашли? – поинтересовался сыщик у друга.

– Нет, – покачал головой Крячко. – Только следы машины. Думаю, убили женщину внутри, а уже потом пытались придумать, куда тело спрятать.

– Пытались? – переспросил Гуров.

– Ага, – кивнул Станислав. – Берег, конечно, здорово затоптали, но у самой воды нашлись-таки отпечатки двух пар обуви. Похоже на то, как будто двое мужчин тащили что-то тяжелое. И если этим тяжелым был не труп, то можете перевести меня в участковые, ваше высокоблагородие!

– Легкой жизни захотелось? – фыркнул Гуров. – Документы какие-нибудь у тела нашли?

– Нет, – вновь покачал головой Крячко. – Хитрые сволочи попались. Они с нее даже нижнее белье сняли и кожу с пальцев срезали. В общем, судя по всему, висяк! Но я все же попробую, покопаюсь.

– Копайся. Только ко мне с этой ерундой не приставай и отчет не мешай составлять, – буркнул в ответ сыщик и вновь уткнулся в бумаги.

Крячко на секунду оторопел. Все-таки не Станислав начал рассказывать Гурову о своей поездке в Измайловский парк, а совсем наоборот – полковник первым завел разговор об утопленнице. Поэтому последняя фраза Гурова была, по крайней мере, несправедлива. Крячко хмыкнул, хотел обидеться, но затем махнул на Гурова рукой. Все-таки знал полковника он уже не первый год и понимал, что обижаться на Гурова бессмысленно. Тот, даже если и заметит обиду друга, ничего предпринимать не станет. Причем исключительно из врожденного упрямства. Как говорится, горбатого могила исправит.

Переместившись наконец со стола на стул, Крячко погрузился в изучение протокола досмотра места происшествия, ожидая, когда эксперты пришлют ему свои отчеты. На многое он не рассчитывал. Эксперты главка хоть и были кудесниками своего дела, но далеко не богами, и вытащить многое из того, что удалось найти на берегу и, может быть, удастся найти под ногтями трупа, у экспертов вряд ли получится.

Крячко бросил мимолетный взгляд на Гурова, корпевшего над отчетом, и вновь собрался заняться анализом информации, но в этот момент на столе у Гурова зазвонил телефон. Старенький аппарат, бог весть сколько лет стоявший в кабинете, был единственным средством связи сыщиков с остальным миром. Обычно на звонки отвечал Гуров, но в этот раз он даже не пошевелился. Станислав удивленно посмотрел на сыщика.

– Трубочку будете снимать, ваше сиятельство? – ехидно поинтересовался у друга Станислав.

Гуров и бровью не повел. Крячко хмыкнул и демонстративно отвернулся к окну. Несколько секунд телефон продолжал звонить, взывая к совести сыщиков, которые эти звонки игнорировали, а затем Гуров не выдержал.

– Стас, может быть, поднимешь трубку? – сердито поинтересовался он, продолжая что-то писать в отчете. – Не видишь, я занят?!

– А я, по-твоему, совершенно свободен? – удивился Станислав. – Штаны тут просиживаю и тебе трудиться на благо Отечества не даю? Лева, тебе не кажется, что сегодня ты явно перебрал с барскими замашками?

Несколько мгновений Гуров недоумевающе смотрел на Станислава, не обращая внимания на трезвонящий телефон. Крячко выдержал строгий взгляд давнего друга, собираясь сказать в ответ какую-то гадость, но в этот момент полковник широко улыбнулся.

– Извини, Стас. Действительно, что-то я сегодня не в своей тарелке. Но что выросло, то выросло. Жара, наверное, доконала, – проговорил сыщик и поднял трубку. – Полковник Гуров. Слушаю вас…

Крячко машинально кивнул, зная, что дальнейших извинений от друга и напарника не дождется, а затем прислушался к телефонному разговору, пытаясь понять, кто звонит. На определение личности собеседника Станиславу потребовались считаные секунды. И хотя разобрать, что именно говорит звонивший, было невозможно, его голос Крячко спутать с другим просто не мог. Густой рокочущий бас, льющийся из трубки, принадлежал генерал-лейтенанту Орлову, начальнику главка. Ну а тот факт, что слышно генерала было даже с места Крячко, добавлял еще одну маленькую подробность – Орлов был жутко недоволен. Что, впрочем, вполне объяснимо! Поскольку на белом свете найдется очень мало начальников, спокойно относящихся к тому, что их подчиненные, находясь на рабочем месте, не желают отвечать на телефонные звонки.

Гуров что-то неразборчиво пробормотал в трубку в ответ на реплики генерала, затем послушал еще несколько секунд вопли начальника и положил трубку на аппарат. Станислав вопросительно посмотрел на друга, и Гуров пожал плечами.

– К себе требует. Срочно, – ответил сыщик на немой вопрос Станислава. – Обоих. Но что ему нужно, не спрашивай. Мне он ничего не объяснил. Только орал так, будто его бешеная вошь за причинное место укусила. Хотя пусть себе орет. Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся!

Крячко хмыкнул и поднялся со стула. Может быть, кому-то немного беспардонное обращение Гурова с непосредственным начальником и показалось бы странным, но и Станислав, и Гуров, и сам Орлов к этому давно привыкли. Крячко с Гуровым, еще будучи в МУРе, работали под началом Орлова, и тот, пойдя на повышение в главк, перетащил обоих сыщиков с собой. Все трое коллег по сыскному делу дружили давно и крепко, позволяя себе обращаться друг к другу на «ты». Если, конечно, поблизости не было посторонних. Сегодня случай был не такой.

– У Петра в кабинете, похоже, кто-то из прокурорских сидит, – предположил Гуров, поднимаясь со своего места.

– Почему именно «прокурорский»? – поинтересовался Станислав.

– Была бы обычная проверка, Петр от нас не требовал бы пулей в его кабинет лететь, – пожал плечами полковник. – Судя по всему, Стас, сейчас наш начальничек снова какую-нибудь гадость на наши головы вывалит.

Крячко криво усмехнулся. Слова полковника казались вполне достоверными. Им обоим уже не раз приходилось сталкиваться с так называемыми «срочными делами». В этих разных «делах» общим было то, что они сваливались на головы сыщиков сверху, от начальства, сидевшего выше Орлова. Генералу подобные задания нравились не больше, чем Гурову и Крячко, но если своевольный Лев Иванович Гуров мог и послать непосредственного начальника подальше, грозя уйти в отставку, то Орлов за свое кресло держался крепко, аргументируя свою позицию тем, что ему внуков поднимать на ноги нужно, и с вышестоящим руководством не спорил.

Верочка, очаровательная секретарша начальника главка, встретила сыщиков дружелюбной улыбкой. Ловелас и позер Крячко тут же бросился с театральной галантностью целовать девушке руку, Гуров сдержанно поздоровался и, вопросительно посмотрев на Верочку, кивнул головой на дверь.

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Злой, как сатана, а почему, понятия не имею. Как только пришел Соболев, так генерал места себе не находит…

Гуров невольно поморщился. Дмитрий Николаевич Соболев был одним из новых следователей Московской городской прокуратуры. Приняли его на работу едва ли не пару месяцев назад, но в главке уже не было человека, кто ничего не знал бы о Соболеве. Следователь слыл жутко дотошным и мелочным человеком. Те оперативники, которые уже успели поработать под его руководством, кляли Соболева на все лады, и каждый раз, когда узнавали, что от прокуратуры дело будет вести молодой «следак», старались сбежать с работы, не брезгуя даже такими грязными способами, как уведомления о внезапно умерших родственниках.

В общем, Соболева в главке не любили и старались как можно меньше с ним контактировать. Орлов, несомненно, об этом знал. Может быть, именно из-за репутации молодого следователя он и старался держать его подальше от вспыльчивого и своенравного Гурова. Так это или нет, сыщик не знал. Для себя он отметил, что следует как-нибудь спросить об этом у Петра, но тут же спрятал ненужную сейчас мысль подальше. Все-таки Гурову предстояло серьезное дело. Хотя бы потому, что Орлов по пустякам истерику не закатывает. Ну а присутствие в кабинете генерала «неудобоваримого» следователя обещало превратить неизвестное пока дело в сущий кошмар.

Первой мыслью Гурова было отказаться от того, что Орлов собрался навязать ему с Крячко. И без нового поручения работы у обоих сыщиков было невпроворот! Однако Гуров вдруг почувствовал, как где-то в глубине души заиграли его самолюбие и профессиональная гордость. Не годится ему, опытному оперативнику, повидавшему на своем веку всякого, бежать от дела только потому, что старшим над ним ставят мальчишку с амбициями! Гуров усмехнулся и, дождавшись, пока Верочка доложит Орлову о сыщиках и получит приказ впустить обоих, решительно взялся за ручку двери.

– Явились-таки! – загрохотал Орлов, едва завидя Гурова и Крячко, появившихся в дверях. – Где вас черти носят?

Грузный генерал-лейтенант, впрочем, еще не до конца потерявший выправку, восседал в своем кресле за массивным столом. К удивлению Гурова, на зеленом сукне стола не лежало никаких бумаг, свидетельствующих о том, что Орлов изучал дело, которое собирался всучить своим лучшим сыщикам. Зато справа от генерала лежала жестяная баночка монпансье. Несколько лет назад, по настоянию врачей, Орлов бросил курить, заменив сигареты леденцами. И то, что сейчас генерал грыз монпансье горстями, говорило о сильном нервном напряжении.

Впрочем, чтобы почувствовать накаленную атмосферу кабинета, Гурову не требовалось видеть, как генерал поглощает леденцы. Достаточно было только посмотреть на моложавого мужчину лет тридцати пяти на вид, сидевшего слева от Орлова за длинным столом, образующим ножку буквы «Т». Соболев выглядел так, словно только что проглотил лом. Посмотрев на него, Гуров слегка улыбнулся и отрапортовал, вытягиваясь в струнку:

– Господин генерал-лейтенант, старшие оперуполномоченные по особо важным делам Гуров и Крячко по вашему приказанию прибыли.

Орлов поперхнулся своими леденцами. Конечно, при посторонних они обращались друг к другу согласно правилам субординации, но обходились без столь формальных фраз. Генералу не составило труда понять, что полковник просто издевается, и первым желанием Орлова было наорать на сыщика. Но, секунду поразмыслив, Орлов, как и сам Гуров несколькими минутами ранее, понял, что ведет себя по отношению к старым соратникам слишком резко, и успокоился.

– Лев Иванович, давайте обойдемся без излишних формальностей, – недовольно проворчал он и кивнул головой на кресла, стоявшие с правой стороны стола. – Присаживайтесь. И знакомьтесь, – Орлов представил собравшихся друг другу. – Дмитрий Николаевич, доложите обстановку.

Соболев поднялся, умудрившись даже не пошевелить позвоночником. Возникшее у Гурова в самом начале впечатление, будто следователь лом проглотил, только усилилось. Крячко, для которого странная осанка Соболева тоже не осталась незамеченной, язвительно хмыкнул. Орлов недовольно покосился на него, но поскольку именно в этот момент Соболев начал говорить, оставил хмыканье сыщика без внимания.

Соболев говорил, совершенно не глядя на сидевших перед ним людей. Прокурорский следователь нашел глазами какую-то цель на стене и до окончания доклада не отводил от нее взгляда. Крячко, которого так и подмывало сказать по этому поводу что-нибудь язвительное, молчал лишь потому, что твердо рассчитывал позже наверстать упущенное. Орлов теребил кончик носа, то и дело бросая в сторону ехидно улыбающегося Станислава недовольные взгляды, и лишь Гуров слушал Соболева внимательно. Хотя ничего примечательного тот не сказал.

Дело, о котором поведал молодой следователь, ничем выдающимся не блистало. Более того, лично Гурову до конца не было ясно, совершено ли вообще преступление или все происходящее – лишь досужие выдумки чьего-то больного воображения. Впрочем, как всегда, полковник делать выводы не спешил, готовя Соболеву вопросы.

Ну а сам доклад прокурорского следователя был краток. Он рассказал, что не далее как сегодня утром обнаружилась пропажа человека. Этим человеком был довольно известный в московских финансовых кругах бизнесмен, владелец крупной консалтинговой компании и ряда предприятий поменьше рангом, Ширяев Виктор Эдуардович. Причем пропал он вместе с молодой женой и умудрился сделать это так, что никто толком не мог сказать, когда его в последний раз видел. Даже телохранители, которым полагалось находиться при Ширяеве неотлучно, дают самые противоречивые показания, впрочем, сходящиеся в одном – утром Ширяев из дома не выходил, на работу не ездил и вообще, вопреки установленной традиции, с телохранителями не связался.

В главном офисе Ширяева поначалу отсутствие босса, пусть и незапланированное, восприняли довольно спокойно. Вышколенная секретарша, конечно, немедленно позвонила Ширяеву сначала домой, а затем и на сотовый, пытаясь узнать, не заболел ли ненаглядный босс. Однако ни тот ни другой телефон не ответили, и секретарша принялась волноваться. Ну а когда в офис позвонил начальник охраны Ширяева и поинтересовался, отчего босс уехал на работу без телохранителей, секретарша поняла, что пришло время впадать в панику…

– Секундочку, – перебил следователя Гуров. – По-моему, вы говорили, телохранители были уверены в том, что Ширяев из дома не выходил и на работу не ездил? Почему они тогда интересовались у секретаря, отчего босс отправился на работу без охраны?

– Все так и есть, – коротко ответил Соболев, даже не посмотрев на сыщика. – До последнего момента телохранители были уверены, что Ширяев находится дома. Однако, когда тот в урочное время сам не связался с ними и не ответил на звонки, они решили, что тот, отпустив их домой, позже уехал к кому-то в гости и там заночевал.

– Значит, господин следователь, телохранители все-таки не были уверены в том, что босс не выходил из дома? – ехидно поинтересовался Крячко. – Или были? Не уточните ли формулировочку, Дмитрий Николаевич?

– Я как раз пытаюсь объяснить… – все тем же невозмутимым тоном начал говорить Соболев, но генерал его перебил.

– Господа полковники, может быть, дадите следователю доложить обстановку, а свои вопросы придержите на потом? – пророкотал он, грозно посмотрев на сыщиков.

Гуров пожал плечами, а Станислав согнулся в шутливом полупоклоне. Генерал поморщился, но, осознав, что большего от этой парочки не дождется, вынужден был довольствоваться и подобным выражением смирения. А следователь, дождавшись, пока Орлов кивком головы позволит ему продолжать, стал рассказывать дальше.

Собственно, история на этом практически закончилась. Секретарша Ширяева и начальник охраны принялись обзванивать тех людей, которых считали настолько близкими друзьями своего босса, что он вполне мог бы остаться у них ночевать. После часа безуспешных поисков обоим радетелям стало ясно, что Ширяев попросту исчез. Вот тогда они и забили тревогу, обратившись в милицию.

– Не вижу тут ничего криминального, – дождавшись, пока следователь вновь сядет на свое место, заявил Крячко. – Насколько я понимаю, требований о выкупе не было, трупов тоже не найдено, да и вообще не вижу состава преступления. В конце концов, этот самый Ширяев мог вместе с женой укатить куда-нибудь на природу, в какой-нибудь частный пансионат. Загулял, а теперь отсыпается. К вечеру вернется и секретарше с начальником охраны задницы надерет за излишнее рвение.

– По заявлениям подчиненных Ширяева, их босс никогда в жизни подобного себе не позволял, – по-прежнему невозмутимо ответил сыщику Соболев.

– Все когда-нибудь случается в первый раз, – хмыкнул Станислав. – Вы ж ведь тоже не всегда, наверное, Дмитрий Николаевич, могли похвастаться такой бравой выправкой и негнущейся спиной? Или она у вас не гнется только тогда, когда поблизости непосредственного начальника нет?..

Соболев даже не повернул головы.

– Крячко! – вместо следователя рявкнул на сыщика Орлов.

– Что «Крячко», господин генерал-лейтенант? – взвился со стула Станислав. – Вы сюда нас позвали только для того, чтобы мы подобную ерунду послушать могли? Или мы теперь детсадовские нянечки, обязанные рыскать по окрестностям в поисках загулявших великовозрастных имбецилов? Да если хотите знать, плевал я на этого бизнесмена! У нас по закону людей положено искать только на третьи сутки после предполагаемого исчезновения. Вот пусть, когда время придет, Ширяева и ищут те, кому за такую работу платят. У нас с Левой другой профиль. А вам, господин генерал-лейтенант, я напомню, что не далее как пару часов назад вы сами мне одно поручение дали. И я скажу, что зрелище было еще то! Девушку так располосовали, что ее родная мать не опознает. Мне убийц надо искать, а не с вашим гребаным бизнесменом валандаться.

– Все сказал? – холодно поинтересовался генерал, едва Стас сделал маленькую паузу в своей пространной речи. Крячко не ответил.

– Еще раз услышу что-нибудь подобное – заработаешь дисциплинарное взыскание, – пообещал Орлов и посмотрел на Соболева. – У вас есть еще что сказать, Дмитрий Николаевич?

– Если у господ полковников имеются ко мне вопросы, я готов на них ответить, – на удивление ровным тоном заявил следователь.

Гуров усмехнулся.

– Я так понимаю, с сотрудниками Ширяева вы не беседовали? – предположил он. Соболев отрицательно покачал головой. – Что ж, если вы готовы передать нам имеющиеся у вас материалы по этому делу, то пока вопросов не будет.

– Как скажете, – едва заметно пожал плечами следователь и, достав из-под стола плоский кожаный портфель, вынул из него небольшую папку для бумаг. – Вот все, что я имею на данный момент.

– Хорошо, Дмитрий Николаевич. Можете быть свободны, – торопливо заявил Орлов, видя, что Крячко снова готов взорваться. – Дальнейшее я расскажу оперативникам сам. А они, когда закончат анализ материалов и составят план действий, с вами свяжутся.

– Как прикажете, – согласился с ним Соболев и вышел из кабинета, так ни разу и не согнув спины.

– Лева, только не говори мне, что ты… – гневно начал высказываться Крячко, едва за следователем закрылась дверь.

– Подожди, Стас, – отрезал Гуров и в упор посмотрел на генерала. – Петр, я так понимаю, тут старая история? Паны дерутся, у холопов чубы трещат? И все-таки, что в этом деле такого, что браться за него должны именно мы? Объясни, если не затруднит!

Орлов ответил не сразу. Несколько секунд он выдерживал взгляд сыщика, а затем отвел глаза и принялся излишне сосредоточенно выискивать в жестяной банке монпансье какую-то особенную конфету. Гуров с легкой улыбкой на губах наблюдал за своим начальником. Сыщик давно знал все уловки генерала и сейчас понимал, что тому просто нужно выработать правильную формулировку. Такую, чтобы была убедительной, не дающей возможности Гурову с Крячко снова начать иронизировать по поводу излишнего, как казалось сыщикам, чинопочитания генерала. Однако в этот раз Гуров ошибся. Генерала угнетало нечто другое.

– Знаю, Лева, о чем ты думаешь, и отчасти ты прав. Но только отчасти! – проговорил наконец Орлов. – Со мной действительно говорил замминистра. Вот только в этот раз дело не в протекции, а в «оборотнях в погонах».

– Не понял? – встрял в разговор Крячко. – А при чем тут…

Орлов снова перебил его.

– А ты, Стас, потерпи, тогда все и поймешь! – рявкнул генерал, но уже через секунду заговорил своим обычным тоном: – Прокурорским ребятам как-то удалось установить, что этот Ширяев связан с «оборотнями». Они разрабатывали его и уже почти вышли на группу двуличных негодяев, прикрывавшихся милицейскими погонами, но тут Ширяев пропал. Естественно, искать его прокуратура собралась при нашей же помощи. Вот замминистра и попросил меня дать лучших людей. Чтобы обязательно нашли Ширяева и раньше прокурорского следователя вытянули из бизнесмена сведения об «оборотнях». Замминистра считает, что больше не нужно громких дел. Хватит трубить на всю страну о двурушничестве ментов. Вполне достаточно того позора, который уже есть.

– Вот, значит, как? – странным тоном поинтересовался Гуров. – Значит, ты предлагаешь нам заняться тем, что должен делать отдел внутренних расследований? На своих доносить?

– Не на своих, твою мать, а на предателей! – не сдержавшись, крикнул генерал, саданув кулаком по столу. – Пойми же ты, Лева, что, копаясь в грязи, нельзя не измазаться. И потом, сам знаешь, прокурорские парни любят сплеча рубить. Постригут всех под одну гребенку, а тем, кто в компанию случайно попадет, вовек потом не отмыться.

– А нам как отмываться? – поинтересовался полковник, поднимаясь со стула.

– А вам не от чего отмываться! Что ты тут мне за чистоплюйство развел? Ты с преступниками должен бороться. А кто страшней того бандита, что за милицейскими погонами прячется?

Гуров не ответил. Несколько долгих секунд сыщик смотрел на Орлова, а затем, круто развернувшись, пошел к двери. Крячко на мгновение задержался, и то только затем, чтобы одарить генерала укоризненным взглядом. Но уже через секунду он покинул свое место и догнал друга, оставив тоненькую папочку с делом Ширяева на столе.

– И не думайте, что сможете от этого задания увильнуть! – рявкнул им в спину Орлов. – Чтобы к шести вечера у меня на столе лежал план оперативных мероприятий! Поняли?..

Однако последний вопрос уперся в закрытую дверь. Гуров со Станиславом уже вышли из кабинета. Орлов, глядя туда, где только что были сыщики, сплюнул и смачно выругался. А затем сам взял папку с делом Ширяева и принялся читать листы протоколов. Как хороший начальник, Орлов всегда считал, что должен быть в курсе всех дел, которыми занимаются его подчиненные.

Глава 2

Шикарная квартира Ширяева располагалась почти в самом сердце Москвы – в Камергерском переулке, почти на стыке с Пушкинской улицей. Опечатана квартира не была. Видимо, потому, что и у оперативников, до появления Гурова приезжавших сюда по вызову, и у телохранителей бизнесмена все еще теплилась надежда на то, что хозяин вот-вот вернется и все беспокойства и хлопоты по его розыску окажутся напрасны. Вот только сыщик сомневался, что их надежды оправдаются.

Первые несколько минут, прошедших после неожиданного откровения генерала, Гуров находился в состоянии запредельной ярости. Полковник ловил себя на том, что руки тянутся к листу бумаги, намереваясь, пока сам Гуров окончательно не взбесился, написать прошение об отставке. Неизвестно как и, главное, неизвестно зачем сыщик каждый раз сдерживал их, не переставая слушать, как Станислав подливает масла и в без того полыхающий костер.

– Прав ты, Лева! Трижды прав! – вопил Крячко, меряя шагами небольшой кабинет, который они с Гуровым уже не первый год делили. – Не должно так быть. Вот хоть убей меня, но не должно. Сколько может продолжаться одно и то же? Значит, стоит какому-нибудь человеку, жизненно важному для начальства, затеряться на сутки, так оно всю плешь подчиненным проест, пока не заставит всю страну искать этого урода. А когда зверски убивают молодую и красивую девушку, всем на это плевать, если у нее нет богатенького папаши или какой-нибудь волосатой лапы в милицейских верхах…

– А что ты так к этой девчонке прицепился? – неожиданно успокоившись, поинтересовался Гуров.

Станислав удивленно посмотрел на него.

– Ты бы видел, что эти уроды с ней сделали! – буркнул Крячко, усаживаясь на край стола Гурова. – Они на девушке живого места не оставили. Ее ведь опознать не смогут, даже если кто-то в розыск и подавал! Да таких тварей четвертовать нужно. Без суда и следствия… И вообще, правильно ты Петра отшил. Пусть других идиотов ищет, чтобы начальству под хвостом вылизывать. Доделывай отчет, и давай этой девчонкой займемся.

– Нет, – тихо, но твердо проговорил Гуров.

Крячко застыл, даже забыв опустить правую руку, которой он только что усиленно жестикулировал.

– Не понял, – удивился Станислав.

– А чего тут непонятного? Все проще простого. Прав Петр. Работая с грязью, нельзя не измазаться, – ответил сыщик. – Мне мысль о том, что придется искать предателей среди своих, не больше, чем тебе, нравится. И все же, Стас, найти «оборотней» мы аккуратней, чем прокурорские, сможем. В противном случае, боюсь, у многих невиновных людей карьера и личная жизнь будут загублены.

– Вот как?! – удивлению Крячко не было предела. – Значит, решил все-таки на поводу у Петра пойти? Ну и флаг тебе в руки! Занимайся этим, но только без меня. Пусть меня уволят, но за такое дерьмо я не возьмусь. Я уж лучше тех тварей найду, что девчонку в Измайловских прудах утопили.

– Ну-ну. Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся! – усмехнулся Гуров. – Впрочем, Стас, ты прав. Тебе давно пора начать работать самостоятельно. Засиделся ты уже в помощничках.

– Даже так?! – Крячко соскочил со стола. – Вот уж не ожидал от вас такого, ваше сиятельство. Впрочем, вы правы. Холопу изредка нужно напоминать, где его место.

И, больше не сказав ни слова, Станислав выскочил из кабинета, в сердцах хлопнув дверью. Гуров задумчиво посмотрел ему вслед, а затем улыбнулся. Сыщик намеренно разозлил Крячко. Он уже не первый раз прибегал к этому методу, поскольку прекрасно знал особенности характера Станислава. Большинство людей, обидевшись на кого-то, замыкаются в себе, вынашивая в душе планы мести или попросту страшно переживая из-за оскорбления. Крячко был не таков. Обидевшись, он не замыкался и не опускал руки. Напротив, любое оскорбление только подхлестывало Станислава, сгоняя с него налет ерничества и клоунады, заставляя работать с максимальной отдачей.

Вот и сейчас Гуров надеялся, что, успокоившись, Станислав опять поймет, что верный друг и соратник не хотел ему зла. Перебесившись, Крячко осознает, насколько важно новое задание, полученное от Орлова, и с удвоенной силой возьмется за работу. И уж тогда помощь Станислава станет просто неоценимой. Вздохнув, Гуров поднял трубку и набрал номер приемной генерала.

– Верочка, забери у шефа папку с делом Ширяева, – попросил он секретаршу Орлова.

– Она уже у меня. – Гуров почувствовал, как Вера улыбнулась. – Господин генерал сказал, чтобы, как только вы позвоните, я вам эту папочку принесла.

– Вот старый лис! Все-то он наперед знает, – усмехнулся сыщик. – Ну что ж, неси, раз шеф приказал.

В тех материалах, что оставил в кабинете Орлова следователь, много нового Гуров для себя не нашел. Исключение составляла лишь та информация, которая касалась непосредственно личностей пропавших – возраст, образование, краткая биография. Ширяеву было сорок семь, а его жене – в девичестве Сотсковой Анне Владимировне – двадцать один. Конечно, чего-то подобного Гуров и ожидал. Но вот если с биографией Ширяева все было ясно – учился, работал, женился первый раз, развелся, открыл свою фирму, – то данных на супругу почти не было, только место рождения: Мариуполь, Украина. Недолго думая, Гуров набрал номер Соболева.

– Дмитрий Николаевич, а почему на Сотскову так мало данных? – без предисловий поинтересовался Гуров.

– Большего пока не успели получить, – тем же ровным, лишенным эмоций голосом ответил следователь. – Запрос мы, конечно, послали, но сейчас, сами знаете, какие между нашими странами отношения. Как только ответ придет, сразу предоставлю вам всю информацию. Еще чем могу помочь?

– Если вас не затруднит, узнайте, когда Сотскова приехала в Москву и чем тут собиралась заниматься, – попросил Гуров и попытался вызвать следователя на обмен соображениями. – А я пока поспрашиваю людей Ширяева, что они знают о его новой жене. Что-то уж больно Анна Владимировна на «темную лошадку» похожа.

– Я запрошу таможню и службу паспортного контроля. Данные сразу же отошлю к вам, – не попался на уловку сыщика Соболев. – Еще что-нибудь?

– Нет, спасибо. Пока большего от вас не требуется, – скрыть разочарование Гуров смог легко, но мысли о том, что стал понимать людей, недолюбливающих Соболева, выгнать из головы сыщику не удалось. – Спасибо, до свидания.

Собственно говоря, после всего услышанного про Соболева рассчитывать на безоговорочную поддержку следователя и полное с ним взаимопонимание было бы немного наивно, и все же Гуров надеялся, что сможет найти способ сделать Соболева максимально полезным следствию, а не этаким пятым колесом в телеге. Но это могло подождать, а пока сыщику нужно было поговорить с подчиненными пропавшего Ширяева. И начать Гуров собирался с телохранителей бизнесмена.

На дорогу от главка до дома Ширяева Гуров потратил не более получаса. Плотность потока машин на дорогах по сравнению с утренними пробками несколько уменьшилась, и это вкупе с исправно работавшим кондиционером «Пежо» сделало поездку вполне сносной. Даже приятной! Оставив машину у подъезда, Гуров поднялся на лифте на третий этаж и позвонил.

– Вам кого, гражданин? – недружелюбно рявкнул домофон.

Сыщик молча подставил под «глазок» видеокамеры свое удостоверение, и через пару секунд дверь открылась. Дверной проем закрывал широкоплечий детина в строгом черном костюме, а за спиной у него маячил молоденький сержант милиции с автоматом на плече.

– Я смотрю, вы тут от целого взвода спецназа собрались обороняться? – язвительно усмехнувшись, поинтересовался Гуров.

– О боссе что-то новое стало известно? – мрачно поинтересовался парень.

– Где мы можем поговорить? – вместо ответа спросил сыщик. – Или вы меня в дверях держать надумали?

– Проходите, – буркнул детина, отступая в сторону.

Ничего особенного из себя пятикомнатная квартира Ширяева не представляла. Если, конечно, считать обычными евроремонт, дорогие вещи, антиквариат и ковры ручной работы, но иного полковник от жилища процветающего бизнесмена не ожидал. Внимательно осмотревшись по сторонам, Гуров хмыкнул и подозвал к себе сержанта. Тот подлетел пулей, козырнул и представился.

– Я так понимаю, ты тут с момента вызова наряда? – поинтересовался сыщик.

– Так точно, господин полковник, – рявкнул тот.

Гуров поморщился.

– Давай обойдемся без излишнего официоза, – проговорил он. – Как я понимаю, обыск здесь не производился?

– Никак нет! – снова отрапортовал сержант и тут же замялся. – То есть следователь сказал, что пока в нем нет необходимости.

– Это как сказать, – хмыкнул сыщик и посмотрел на телохранителя пропавшего Ширяева. – Мне нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов. Кстати, представьтесь, пожалуйста.

– Николай Ливонов, – все тем же недовольным тоном проворчал детина и пожал плечами. – Спрашивайте. Всем, чем смогу, я вам помогу.

– Ну что же, тогда начнем, – улыбнулся сыщик, присаживаясь на диван. – Пока без протокола, а там посмотрим…

Многим Ливонов помочь Гурову не смог, но кое-какую полезную информацию все же сообщил. Во-первых, то, что телохранители были не только у самого Ширяева, но и у его жены. И в том и в другом случае секьюрити работали парами. Но если бизнесмена охраняли четверо человек, посменно подменяя друг друга, то у его супруги были лишь двое телохранителей, основной обязанностью которых было сопровождение Анны Владимировны по магазинам, парикмахерским и шейпинг-клубам в то время, когда супруг по тем или иным причинам сделать этого не мог.

Подробности знакомства супругов Ширяевых Николай не знал. Он лишь был наслышан, что его босс и Анна познакомились в каком-то ночном клубе. Зато сказал, что телохранители жены бизнесмена должны быть в курсе всех деталей знакомства, поскольку тогда работали непосредственно на босса и лишь после свадьбы были приставлены к его жене. Ну а про саму Анну Ливонов отзывался более чем сдержанно. Дескать, ничего особенного сказать о ней не могу, я с ней почти не общался. Как и о деловых партнерах пропавшего босса.

– Мое дело, господин полковник, тело начальства охранять, а не слушать, что они с партнерами на деловых встречах обсуждают, – сдержанно ответил Ливонов на вопрос сыщика. – Да вы и сами должны понимать, что нашего брата от этих обсуждений довольно далеко держат.

– У Ширяева были враги? – Вопрос был, конечно, не слишком оригинальным, но не задать его Гуров не мог.

– А у кого их нет? – хмыкнул телохранитель.

– И кто, например?

– Да любой из тех, кому деятельность Виктора Эдуардовича конкуренцию составляла, – пожал плечами Ливонов. – И еще пара десятков таких, кто просто его богатству завидовал.

– Что, и покушения были? – невинно поинтересовался полковник.

– При мне – нет. А что было до меня, вам лучше в отделе безопасности фирмы поинтересоваться, – телохранитель спокойно выдержал пристальный взгляд сыщика. Гуров пожал плечами.

Расспрашивать охранника дальше было не о чем. Гуров лишь попросил еще раз пересказать подробности вчерашнего вечера, когда Ширяевых видели в последний раз, и сегодняшнего утра, когда обнаружилась пропажа супругов. О вчерашнем вечере Ливонов рассказал только то, что услышал утром из разговоров сослуживцев. То есть, что бизнесмена с супругой привезли с какой-то презентации часов в девять вечера, после чего телохранители были отпущены и о чем-либо случившемся позже не имеют ни малейшего представления.

А вот утром случилось-таки нечто, о чем не упомянул в своем отчете Соболев. Ливонов с напарником (Александром Сальниковым) прибыли, как обычно, к подъезду босса в половине восьмого. Подождав у подъезда звонка Ширяева и не дождавшись оного, телохранители заволновались и принялись звонить боссу сами. Однако ни квартирный телефон, ни сотовый Ширяева, ни мобильный его жены не отвечали. Решив, что босс по каким-то причинам отключил сотовый и не ночевал дома, телохранители разделились. Сальников уехал в офис (на тот случай, если Ширяев приедет сразу туда), а Ливонов остался около дома дожидаться возможного появления бизнесмена в этом месте. Именно Сальников и сообщил начальнику охраны о том, что босса нет дома, а его напарник по собственной инициативе принялся расспрашивать соседей, не видел ли кто-нибудь из них, когда выезжал из дома босс. Вот тогда он и узнал, что поздно вечером, примерно в половине одиннадцатого, Ширяев уехал из дома с одним или двумя мужчинами, рассмотреть которых соседка не успела.

– Один? – удивленно поинтересовался Гуров.

– Соседка не могла точно сказать, – пожал плечами Ливонов. – Она только вошла во двор и видела, как Виктор Эдуардович выходил из подъезда и садился в машину. Дверцу ему придерживал какой-то мужчина. Он стоял спиной, поэтому она его и не рассмотрела. А едва Виктор Эдуардович сел внутрь, машина тронулась с места. Вот соседка и решила, что мужчин было двое.

– Что за машина? – мгновенно отреагировал сыщик.

– Говорит, что та же самая, на которой Виктор Эдуардович постоянно ездил, – спокойно ответил телохранитель.

– Почему она так уверена? – вскинул брови Гуров.

– Да номер, говорит, тот же. Три тройки, – Ливонов был сама невозмутимость.

– Какая наблюдательная у Ширяева соседка! Она раньше в милиции не работала? – поинтересовался сыщик, пытаясь хоть как-то растормошить телохранителя и, может быть, заставить сказать что-нибудь лишнее, но Ливонов вновь на шутку не среагировал. Он лишь пожал плечами и промолчал.

– Ладно. Соседку я сам допрошу, а вам спасибо за помощь, – Гуров поднялся с места. – Кстати, завтра вам все же придется явиться к нам в главк, дать письменные показания. Заодно, может быть, и еще какую-нибудь подробность вспомните. – Полковник повернулся к сержанту. – Пока никуда не отлучайся. Сейчас приедут эксперты, посмотрят, действительно ли здесь нет никаких следов борьбы, взлома или еще чего-нибудь подобного.

Взяв у Ливонова адрес наблюдательной соседки, Гуров вышел из квартиры. Соседка оказалась дома. Звали ее Марина Петровна, и была она вполне привлекательной для своих сорока с хвостиком лет женщиной. Излишне разговорчивой, одинокой, а оттого не в меру кокетливой. Гуров, однако, от ее расстрела глазками довольно легко уклонился, перевел разговор на вчерашнее происшествие, но большего, чем рассказал ему Ливонов, добиться не смог.

Избавившись наконец от нескольких излишне навязчивых предложений выпить «чашечку кофейку» и сумев таки откланяться, Гуров вышел на улицу и остановился на крыльце, обдумывая новую информацию. Согласно ей, получалось, что вчерашняя смена телохранителей Ширяева откровенно и нагло лгала как следствию, так и своему начальству. Они утверждали, что оставили босса на его собственной квартире в девять, однако его машину, самого Ширяева и одного или двух мужчин видели у подъезда в половине одиннадцатого. Получалось, что телохранителей следует срочно допросить. Несколько секунд Гуров колебался, решая, в какой именно обстановке это сделать, а затем подошел к машине, достал из бардачка сотовый телефон и связался с главком.

– Дежурный? Саша? Веселов? Это полковник Гуров. Мне нужно, чтобы в течение полутора часов ко мне в кабинет были доставлены два человека. Адреса и фамилии я сейчас продиктую, – проговорил сыщик и, дождавшись, пока дежурный все запишет и повторит, отключил связь. – Что же, голубчики, посмотрим, что вы у нас в главке расскажете.

Гуров всегда считал, что самая правильная из всех возможных версий в расследовании преступления – самая простая. Но вот сейчас все было уж совсем просто. Еще не возникло ни единой версии о том, кому и почему было выгодно исчезновение Ширяева, а подозреваемые в похищении уже найдены! И это настораживало Гурова. Сыщик не слишком верил в причастность двух телохранителей к пропаже их босса. Однако их показания расходятся с тем, что рассказала соседка бизнесмена. Следовало выяснить, что же произошло на самом деле, и Гуров еще раз уверился в том, что был прав, собираясь допросить «сладкую парочку» у себя в кабинете. Ну а пока Веселов доставляет двух подозреваемых в главк, сыщик собирался наведаться в офис Ширяева и поговорить там с главой охраны фирмы, формально являвшимся и начальником телохранителей Ширяева.

Фирма «Гранит» располагалась неподалеку от дома ее владельца – в Успенском переулке, – и Гуров добрался туда без труда и почти без потери времени. Вахтер указал ему, где находится кабинет начальника охраны, и, выписав временный пропуск, разблокировал «вертушку», закрывавшую проход в глубь коридора. Дойдя до нужной двери, Гуров постучал и, дождавшись приглашения, вошел. С поста охраны уже сообщили начальнику, кто именно к нему идет, и тот встретил старшего оперуполномоченного почти у дверей.

– Здравствуйте. Лев Иванович, если не ошибаюсь? – Гуров утвердительно кивнул. – Проходите, присаживайтесь. Чай? Кофе?

– Спасибо. Ни того ни другого, – отказался сыщик, усаживаясь в одно из кресел и внимательно рассматривая начальника охраны «Гранита». – Мне хотелось бы задать вам пару вопросов.

Тополев Леонид Семенович выглядел более чем внушительно. Под два метра ростом и ненамного меньше в плечах, он производил впечатление нерушимой глыбы, совсем под стать названию фирмы, за безопасность которой отвечал. Казалось бы, и двигаться Тополев должен был не быстрее гранитной горы, но, на удивление сыщика, в жестах начальника охраны была какая-то совершенно непостижимая для его комплекции почти кошачья грация. Тополев поймал удивленный взгляд сыщика.

– Спецназ военной разведки, – улыбнулся он. – Прослужил почти десять лет, пока не комиссовали после ранения… Так о ком вы хотели поговорить?

– Звягинцев и Рамишев, – назвал сыщик фамилии двух телохранителей Ширяева. – Мне нужны будут их досье, как, впрочем, и всех остальных телохранителей, работавших с Виктором Эдуардовичем и его женой, но это позже. Пока я хочу услышать ваше мнение о них.

– Звягинцев и Рамишев, – словно задумываясь над тем, кто это такие, повторил Тополев. – Ребята вполне надежные, насколько это возможно в наше время. К работе относятся серьезно, нареканий не имеют. Оба – бывшие спортсмены. Оба прошли курсы подготовки телохранителей при Главном управлении МВД.

– Вот даже как? – удивился Гуров. – И как они к вам попали?

– Около полугода назад, когда Виктор Эдуардович женился, он решил усилить меры безопасности и нанять еще нескольких телохранителей, – ответил Тополев. – Я лично подбирал ему людей, но ни одна из кандидатур шефа не устроила. Тогда он связался с кем-то из своих знакомых, и на следующий день явились Звягинцев и Рамишев.

– А с кем именно консультировался Виктор Эдуардович? – поинтересовался сыщик.

– Извините, не знаю, – развел руками начальник охраны «Гранита». – Просто шеф сказал, что этих людей прислал его хороший знакомый, и попросил меня проверить, так ли парни хороши, как о них говорили. И Звягинцев, и Рамишев тесты прошли успешно. Только тогда Виктор Эдуардович подписал приказ об их приеме на работу. Еще что-нибудь?

– Скажите, а не поступали ли какие-нибудь угрозы в адрес Виктора Эдуардовича? – поинтересовался Гуров, почти уверенный в том, что услышит в ответ.

– Не знаю, – пожал плечами Тополев почти так же, как полчаса назад это делал Ливонов. – Если какие-то угрозы и были, мне об этом ничего не известно. По крайней мере, после свадьбы все было тихо…

– А до свадьбы? – уцепился за фразу Гуров.

– Да как вам сказать, – протянул Тополев. – До Анны Владимировны была у Виктора Эдуардовича одна девушка. Просто знакомая. Так вот, когда она узнала, что шеф женится, звонила пару раз и обещала плеснуть невесте в лицо кислотой. Но потом успокоилась. То есть ничего не случилось.

– Вот как? – хмыкнул Гуров. Тополев как-то виновато посмотрел на него. – Ну что же, не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся.

– Что-что? – оторопел начальник охраны.

– Ничего. Это просто присказка, – улыбнулся сыщик. – Дайте мне адресочек этой несчастной брошенной любовницы.

– Пожалуйста, – пожал плечами Тополев и, что-то написав на листке бумаги, протянул его сыщику. – Но лично мне кажется, это все ерунда.

– Как сказать, – покачал головой Гуров и, поднявшись из-за стола, взял две папки с личными делами телохранителей. – Если позволите, я заберу эти документы с собой. Они мне могут понадобиться.

– Пожалуйста. Только потом верните, – улыбнулся Тополев. – Нам они еще тоже могут пригодиться.

Всю дорогу до главка Гуров проделал, пребывая в глубокой задумчивости. Насколько это, конечно, позволяло дорожное движение. Сыщик никак не мог избавиться от мысли, что его, словно нарочно, кто-то подталкивает в одном-единственном направлении, ведущем в дебри коридорных интриг. В очередной раз перебирая скоротечные события сегодняшнего утра, Гуров пытался привести мысли в порядок.

Итак, во-первых – неожиданно бесследно исчезает бизнесмен, которого и прокуратура, и служба внутренней безопасности МВД подозревают в сотрудничестве с так называемыми «оборотнями в погонах». Во-вторых – руководство МВД требует от генерала Орлова поставить на расследование исчезновения лучших сыщиков, что тот и делает, требуя, чтобы до бизнесмена или людей, похитивших его, Гуров и Крячко добрались раньше следователя прокуратуры. Что прежде совершенно не практиковалось в главке. В-третьих – Гуров неожиданно выясняет, что телохранители Ширяева, отвозившие его вечером домой, явно лгут. Их показания расходятся с показаниями соседки. О чем, кстати, до сих пор не знает прокурорский следователь! Ну, и в-четвертых – выясняется, что оба подозреваемых обучались на курсах в Главном управлении МВД и их на службу к Ширяеву порекомендовал какой-то неизвестный друг.

И из всего этого вместе взятого вывод получается более чем очевидный: «телохранителей» к Ширяеву приставили те самые «оборотни в погонах». Причем скорее всего – в качестве наблюдателей. Ну а когда запахло жареным, эти самые «телохранители» получили приказ убрать бизнесмена, что и не замедлили сделать. Вывод прост и очевиден. Вот только верен ли он? В последнем-то Гуров и сомневался. Уж слишком все просто. И в таком случае, если следовать логике, лжетелохранители либо должны были затеряться после операции, либо уже были мертвы. И вот тут есть неувязочка: зачем «телохранителям» нужно было утром приезжать по вызову на работу, чтобы дать показания по делу о пропаже Ширяева? И позволили бы Звягинцеву и Рамишеву их настоящие руководители дожить до утра, а уж тем более поехать в офис жертвы?

Именно из-за подобной нелогичности происходящего Гурову и казалось, что он упустил что-то. Вновь и вновь перебирая все события, случившиеся утром, сыщик не смог найти в своих действиях изъяна и раздраженно фыркнул: а не слишком ли торопится он с выводами? Почему он решил, что вечером Ширяева увозили из дома именно телохранители? Из-за того, что их было двое и они ехали на личной машине пропавшего бизнесмена? И все?.. Наивно! А тут еще и девушка, обещавшая изуродовать мадам Ширяеву. Но с ней можно разобраться позже. А пока на очереди Звягинцев и Рамишев. Чтоб им пусто было! Гуров тихо выругался и завернул машину к воротам, ведущим во внутренний двор главка.

Не успел Гуров переступить порог, как Саша Веселов доложил ему, что за двумя телохранителями Ширяева высланы наряды милиции и что их ожидают обратно с минуты на минуту. Сыщик поблагодарил дежурного и не спеша пошел наверх, к себе в кабинет, заранее готовясь вновь встретиться с удушающей жарой. Однако кроме жары, к удивлению Гурова, он встретился в кабинете еще и со Станиславом Крячко. Тот сидел на своем месте, как обычно, закинув ноги на стол, и задумчиво грыз карандаш. Гуров на секунду застыл в дверях, удивленно и иронично глядя на друга, а затем прошел к своему столу. Крячко, казалось, совершенно не заметил, что кто-то вошел в кабинет, но стоило сыщику опуститься в кресло, как Станислав заговорил:

– Слушай, Лева, ну не пойму я – почему смерть этой девушки меня так зацепила? – задумчиво произнес он. – Вроде и смертей мы с тобой повидали немало, и на зверства, почище этого, насмотрелись, а вот как вспомню, что эти твари с девчонкой сделали, так мороз по коже, и хочется немедленно кого-нибудь голыми руками на куски порвать.

– Ты списки заявлений о пропавших проверял? – вместо ответа спросил Гуров, заинтересованно глядя на друга.

– Проверял. Вот только зацепиться пока не за что. Кроме предположительного возраста убитой, ее группы крови, физических параметров и оттисков зубов, ничего у меня нет, – ответил Станислав. – Пока из тех, кто находится в розыске, стопроцентно ни одна не подходит, – Крячко опустил ноги на пол и наконец посмотрел на Гурова. – Ну да я не об этом. Я хотел извиниться перед тобой, Лева.

– Вот так новость! – Полковник распрямился в кресле и насмешливо посмотрел на друга. – И за что же? Стибрил у меня из заначки последнюю шоколадку?

– Ой, Лев Иванович, дорогуша ты наш, не умеешь шутить – лучше и не берись, – с деланым отчаянием закатил глаза к потолку Крячко, а затем грустно улыбнулся. – Я серьезно, Лева! Сегодня утром, когда я тебе сказал, что ни за какие коврижки не стану искать этого треклятого бизнесмена, я погорячился. Ведь получается, что я чистеньким из всего выйду, а тебя пусть в грязи валяют? Нет уж! Дудки! Мы с тобой и огонь, и воду, и медные трубы прошли, ты меня никогда в беде не бросал, и я этого делать не имею права.

– Да какая тут беда? – усмехнулся Гуров. – Обычная работа. Пусть и грязноватая…

– Вот и хорошо! – Крячко встал. – Значит, будем делать ее вместе, как всегда делали раньше.

Гуров расхохотался.

– Ты чего? – оторопел Станислав.

– Просто радостно, что не один я старею, – сказал сыщик. – Вот и ты, Стас, хоть и петушишься, а все равно моложе не делаешься. Послушал бы ты себя сейчас. Столько пафоса и сентиментальности, что у меня едва слезы на глаза не навернулись.

– Да иди ты! – обиделся Крячко. – Я серьезно, а ты…

– Не обижайся, Стас, – хмыкнув, перебил его сыщик. – Этим делу не поможешь и ситуацию не изменишь. Ну, стареем, ну и что? Что выросло, то выросло! Слушай, что мне сегодня удалось нарыть.

Нельзя сказать, что Гуров рассчитывал именно на такое развитие событий, но в том, что Станислав будет искать пропавшего Ширяева вместе с ним, сыщик был абсолютно уверен. Горячность Крячко не один раз приводила к тому, что он ругался со всеми. Но Станислав в первую очередь был профессионалом. И преданным другом… Хотя еще вопрос, какое из этих понятий поставить на первое место! В общем, Гуров знал, что Станислав ему поможет, когда возникнет в том необходимость. А сейчас она была. Не рассчитывая на то, что застанет Крячко в кабинете, сыщик собирался попросить кого-нибудь из коллег помочь ему, но сейчас все складывалось как нельзя лучше.

Гуров сжато рассказал все, что ему удалось узнать за сегодняшний день, оставляя, впрочем, все свои соображения при себе, как это обычно и делал. Станислав слушал его, почти не перебивая, лишь изредка задавая наводящие вопросы. Когда сыщик закончил свой рассказ, на несколько секунд воцарилась тишина. Крячко достал сигареты из кармана и собрался закурить, но Гуров опередил его. Он забрал пачку из рук друга и, достав сигарету, сунул ее себе в рот. Станислав хмыкнул.

– Слушай, Лева, давай я тебе эту пачку подарю, – предложил он. – Или куплю другую, если хочешь. Ну сколько можно сигареты у меня стрелять! Замучил ты меня!

– Ничего, не помрешь. От этого еще никто не помирал, – усмехнулся сыщик. – Знаешь же, что я курить бросаю.

– Ага. Уже лет пятнадцать, – кивнул Станислав и взял одну из папок с личными делами телохранителей. Это оказались бумаги на Рамишева. Гуров несколько секунд колебался, а затем поднял трубку и позвонил.

– Верочка, это снова я, – проговорил он и, услышав ответ, продолжил: – Извини, что отвлекаю, но ты не могла бы связаться с нашим архивом и попросить их поискать, что у них есть на некоего Ширяева Виктора Эдуардовича?.. Ну вот и спасибо! С меня шоколадка.

– И что это? Снова Великое Озарение гениального сыщика? – язвительно поинтересовался Крячко, когда полковник положил трубку.

– Нет. Простая формальность, – улыбнулся Гуров. – Мелочь, конечно, но ведь в нашем деле мелочей не бывает.

– Спасибо, ваше мудрейшество, что просветили меня, неразумного, – Станислав встал и театрально поклонился.

– Паяц, – со вздохом констатировал полковник и, не обращая больше внимания на друга, углубился в изучение тех материалов по Звягинцеву, что предоставил им начальник охраны «Гранита».

Сведений о Звягинцеве оказалось не так уж и много. Родился, учился, работал и так далее. Ничего особо ценного, пока Гуров не добрался до последней страницы. И тут стало очевидным, что Тополев в «Граните» не зря зарплату получает. На последнем листе были собраны сведения, которые вряд ли предоставили начальнику охраны сами телохранители. Там оказались адреса двух любовниц Звягинцева, имена, места работы и домашние адреса парочки закадычных друзей телохранителя, а также название ресторана, в который он предпочитает водить своих пассий, и адрес ночного клуба, где Звягинцев любит отдыхать от дел амурных. Гуров удивленно вскинул брови и собирался показать данные Станиславу, но тот опередил его.

– Ты посмотри, Лева, похоже, в «Граните» внимательно следят за своими сотрудниками, – удивленно проговорил он, показывая другу листок с точно такой же информацией, что была и в деле Звягинцева. – Прямо как ФСБ работают. А то и круче.

– Надо думать, старая выучка сказалась, – констатировал Гуров и, когда Станислав вопросительно посмотрел на него, пояснил: – Тополев очень долго служил в спецназе военной разведки. Там, видимо, и научился как следует информацию собирать.

– Что ж, впечатляет, – покачал головой Крячко. – Ты свои бумаги уже прочитал?

Гуров утвердительно кивнул, и они со Станиславом обменялись папками. Полковник взялся изучать личное дело Рамишева и понял, что оно практически не отличается от информации по Звягинцеву. Исключение было в том, что у этих парней любовницы были разные. Причем у Рамишева одна, а не две. Ну а в остальном все было настолько схоже, что можно было подумать, будто эти дела не на двух людей, а на одного.

– И что скажешь? – поинтересовался Гуров, когда Станислав закончил читать.

– Братья-близнецы, – констатировал Крячко.

Сыщик собрался что-то ответить, но в этот момент в дверь постучали.

– Войдите, – разрешил Гуров, и в дверях появился взъерошенный капитан Веселов.

– Лев Иванович, извините, но ни Звягинцева, ни Рамишева наряд не нашел. И никто из соседей не знает, были ли они дома сегодня, – виновато проговорил Веселов, словно совершил непростительную ошибку.

Гуров со Станиславом переглянулись.

– Похоже, у нас еще два трупа появились? – скорее констатировал, чем спросил Крячко.

– Не гони лошадей, – покачал головой сыщик и жестом подозвал к себе Веселова. – Сейчас я дам тебе еще несколько адресов, поищи эту парочку там. Ну а если не найдешь, сразу оформляй документы во всероссийский розыск.

– На каком основании? – поинтересовался капитан.

– По подозрению в похищении и убийстве Ширяева, – ответил Гуров и принялся переписывать адреса.

Глава 3

Поиски пропавших Звягинцева и Рамишева продолжались до позднего вечера, однако так и не дали результатов. Наряды милиции методично прочесывали все известные Гурову адреса, но ни по одному из них обнаружить телохранителей Ширяева не удалось. Перекрытые аэропорты и вокзалы тоже не выявили каких-либо признаков Звягинцева и Рамишева. В общем, телохранители исчезли, и у сыщиков создалось впечатление, что оба парня словно в воду канули. Впрочем, кто знает – может быть, так оно и было? Столица России хоть и не Чикаго времен сухого закона, но и в Москве-реке нередко вылавливали трупы.

Гуров не хотел верить, что эта гипотеза, высказанная кем-то из милиционеров, участвовавших в розыске телохранителей, была верна. Уж слишком тогда все банально и грубо получалось. Прямо как в Голливуде! А чутье сыщика, отточенное за много лет безупречной службы, подсказывало Гурову, что все может оказаться куда сложнее, чем кажется сейчас. Некоторое время полковник просидел в главке, ожидая известий от нарядов, разосланных по адресам, а затем, не выдержав безделья, для связи оставил в кабинете Крячко, а сам поехал к той самой девушке, которая грозилась изуродовать кислотой жену Ширяева.

Ехать пришлось довольно далеко – на Щелковское шоссе, почти в то место, где оно пересекается с МКАД, и пару раз по дороге сыщик связывался со Станиславом, узнавая, нет ли каких новостей по поводу розыска пропавших телохранителей. Оба раза ответ был неутешительным, и Гуров решил не мотать попусту нервы – найдут Звягинцева или Рамишева, сразу с ним сами свяжутся. Немного поплутав по улице Молодцова, отыскивая нужный дом, сыщик наконец нашел его и припарковал «Пежо» к обочине.

Брошенная перед самой свадьбой бывшая пассия Ширяева – Елена Инина – оказалась довольно привлекательной девицей лет двадцати четырех. То есть могла бы быть привлекательной, если бы сделала хоть какой-нибудь макияж или попросту причесалась. Еще Елене не помешало бы протрезветь, и Гуров едва не поморщился, когда девушка дыхнула ему в лицо смесью табачного дыма и перегара.

– Ты кто? – держа сигарету чуть на отлете, довольно бесцеремонно поинтересовалась Инина, открыв сыщику дверь.

– Я бы хотел с вами поговорить… – начал было Гуров, но девушка оборвала его.

– Поговорить? И только? – осклабясь, поинтересовалась она. – Я похожа на психоаналитика? Нет? Вот и вали отсюда, говорун ты мой ненаглядный!

Елена попыталась закрыть дверь перед носом у Гурова, но сыщик не позволил ей это сделать, вставив ботинок меж дверью и косяком. Инина, сразу не сообразив, что мешает двери захлопнуться, несколько раз вяло дернула ее, а затем, проведя взглядом вдоль косяка, увидела ботинок сыщика и с силой потянула дверь на себя. Гурову пришлось ухватиться за нее рукой.

– Тебе что надо?! – завопила девица. – Вали отсюда, сказала, а то мужа позову! Он у меня кандидат в мастера спорта по боксу.

– А я – китайский император, – оповестил девушку Гуров и рывком распахнул дверь. – Может, хватит дурака валять? – сказал он, показывая Ининой свое удостоверение. – Нет у тебя никакого мужа. Ни боксера, ни каратиста, ни шахматиста. Повторю еще раз – поговорить нужно.

Инина, увидев «корочки», вдруг сникла.

– Не брала я его. Христом-богом клянусь! – пролепетала она. – Это Танька, сволочь, сама его потеряла, а на меня стрелки переводит. Я…

– Стоп! – оборвал девушку Гуров. – Кого «его»? Почему не брала? И кто такая Танька?

– Подруга моя, – девушка недоумевающе уставилась на Гурова. – А вы разве не по поводу спортивного костюма?

– А ты еще и костюмы воруешь? – сделал круглые глаза сыщик.

– Говорю же, не брала я его! – возмутилась Инина. – Это Танька, стерва, сама… – Елена осеклась. – Подождите! Если вы не по поводу костюма, то зачем тогда пришли? Что-то я ничего не понимаю.

– Марш в ванную, приведи себя в божеский вид! – скомандовал Гуров, подталкивая девушку внутрь квартиры. – Сказал же, поговорить мне с тобой нужно. Пять минут даю! Если через пять минут в себя не придешь, будем разговаривать в другом месте. Все ясно?

– Ага, – растерянно кивнула головой Инина и отправилась в ванную. – Я сейчас! Пять минут, не больше…

Гуров слегка усмехнулся, глядя ей вслед. Если у него и были какие-то подозрения, что эта девушка может быть причастна к пропаже Ширяева с супругой, то теперь они развеялись – ну не ведут себя так похитители и убийцы при виде милиционера! Конечно, сыграть можно что угодно, особенно если есть желание и способности, но сыщик был уверен, что изумление Ининой не поддельное и она действительно не понимает, что потребовалось от нее милиционеру кроме улаживания проблемы со спортивным костюмом, видимо, пропавшим при загадочных обстоятельствах.

«Как, впрочем, и ее бывший любовник», – с усмешкой отметил для себя Гуров и принялся рассматривать жилище Ининой.

Судя по всему, Елена привыкла к безбедному существованию. Ее двухкомнатная квартира хоть и не блистала излишней роскошью, но была обставлена вполне добротно, со вкусом и без особых стеснений в средствах. Мебель была импортной и сравнительно новой, всевозможная бытовая техника – дорогой и качественной, а детали интерьера явно проработаны профессиональным дизайнером. Впрочем, все это выглядело бы чрезвычайно привлекательно и эстетично, если бы не жуткий бардак, царивший в каждой комнате, начиная с прихожей и кончая спальней. Все было настолько тщательно перевернуто вверх дном, что у Гурова сложилось впечатление, будто в квартире либо не убирались пару месяцев, бросая вещи где попало, либо ее совсем недавно и очень тщательно обыскали. Сыщик закончил обход жилища Ининой и остановился у дверей ванной комнаты.

– Пять минут прошло, – постучав в дверь, заявил он.

Несколько секунд в ответ лишь раздавался шум льющейся воды, а затем голос Ининой произнес:

– Сейчас выхожу. Подождите еще минуточку!

Сыщик пожал плечами и вернулся в гостиную. Несколько секунд он стоял, пытаясь найти хоть одно свободное от вещей место, куда можно было сесть. Такового не отыскалось, и Гурову ничего не осталось, как стоять посреди комнаты и ждать возвращения хозяйки квартиры.

Вместо предоставленных ей пяти минут и добавленной сверху еще минуты Елена затратила на приведение себя в порядок никак не меньше десяти. И все же, учитывая то, что получилось в итоге, это было рекордное время. Инина полностью преобразилась. От разбитной девицы, которую увидел сыщик всего несколько минут назад, не осталось и следа. Девушка не только успела принять душ, но еще и сделала легкий макияж, переоделась и накрасила лаком ногти. Гуров с усмешкой проводил ее глазами, подождал, пока она усядется на диван, небрежно отодвинув в сторону какие-то вещи, а затем проговорил:

– Вот теперь я вижу, что вы в состоянии отвечать на мои вопросы.

– А в чем, собственно говоря, дело? – Инина пыталась сказать это несколько вызывающе, но сыщику не составило большого труда рассмотреть за деланой агрессивностью явное недоумение и замешательство девушки.

– Скажите, где вы были в промежуток времени начиная с двадцати одного часа вчерашнего дня и кончая семью часами утра сегодняшнего? – задал встречный вопрос Гуров.

– А зачем вам это надо знать? – не сдалась Елена.

Гуров с улыбкой склонился над ней, заглядывая девушке прямо в глаза. Он прекрасно понимал: то, что он собирается сделать сейчас, – некрасиво, грубо и банально, но терять времени на пустые препирательства не собирался. Он уже и так жалел, что приехал сюда, потеряв драгоценное время на, судя по всему, бесперспективную линию следствия, и растрачивать дальше его впустую не собирался.

– Милая Елена Алексеевна, – вкрадчиво проговорил Гуров. – Если вы думаете, что полковник милиции приехал сюда только затем, чтобы отвечать на ваши нелепые и бессмысленные вопросы, то вы глубоко заблуждаетесь. Или вы перестанете паясничать и будете отвечать на мои вопросы, вместо того чтобы нести чушь, или проведете эту и две последующие ночи в «обезьяннике», в компании с наркоманками и рецидивистками. Что предпочтете?

– Да что вы сразу в бутылку лезете? – Инина явно испугалась. – Спрашивайте, я отвечу. Мне скрывать нечего!

– В бутылку лезу не я, а вы. И, судя по всему, довольно давно, – отрезал Гуров. – А вопрос свой я могу и повторить. Но это будет первый и последний раз. Итак, расскажите мне, где вы находились с двадцати одного часа вчерашнего дня до семи утра сегодняшнего?

– Так у Таньки и была! – горячась, проговорила Инина. – Толкую же вам, что она мне потом про костюм говорить начала. Дескать, это я его забрала, а я и в глаза никакой костюм не видела. Я ведь и когда ваше удостоверение увидела, то подумала, что эта стерва на меня ментов… Ой, извините, милицию ко мне вызвала.

– Елена Алексеевна, – перебил ее сыщик. – Давайте начнем все сначала, и, пожалуйста, подробнее.

Дальше все было просто. Инина, видимо, смирившись с тем, что на вопросы грозного полковника придется отвечать, и отвечать откровенно, выложила все, что помнила о вчерашнем вечере, прошедшей ночи и сегодняшнем утре. Она рассказала, что некая Татьяна Снежина, работавшая продавцом на Измайловском рынке, давняя подруга Ининой, пригласила ее к себе домой на вечеринку. Поводом послужили необычайно большая выручка, полученная Снежиной за день, и предстоящий выходной Татьяны. Сама Елена сейчас нигде не работала и посему препятствий разделить застолье с подругой для себя не нашла.

К Снежиной Елена приехала около семи часов вечера. Остальные гости к тому времени уже собрались и ждали только Елену. Девушка сказала сыщику, что, кроме Снежиной с мужем Валерием, на вечеринке присутствовали приятель супруга Татьяны и ее сестра с кавалером. Гулянка продолжалась до двух ночи, и ничего необычного на этом спонтанном празднике не случилось, за исключением того, что Татьяна с супругом все время пытались «сосватать» Инину приятелю Валерия. Последний Елене совершенно не понравился, она отбивалась от предложений как могла, и именно потому, что приятель Валерия навязывался в провожатые, заказав такси, домой не поехала, оставшись ночевать у подруги. А утром, часов в восемь, когда Татьяна разбудила Инину и потребовала объяснить, куда мог деться спортивный костюм, Елена обиделась на Снежину и уехала домой.

– А почему именно вас она обвинила в пропаже костюма? – прервав словоизвержения обиженной Елены, поинтересовался сыщик.

– Да этот баран безмозглый, ну Колька, приятель Валерия, шампанским меня облил, вот мне и пришлось переодеться, – с горячностью пояснила Инина. – А Танька, лошадь, меня в два раза шире. Ее платья на мне – как на козе чехол от самолета. Вот я и надела спортивный костюм. В нем хоть не как пугало выглядела. Ну а потом, когда мое платье высохло, я снова переоделась, а костюм утром пропал. Мы весь дом перерыли, а его нигде найти не могли.

– Ну а вы тут при чем? – поинтересовался Гуров.

– Вот и я ей то же самое говорила! – взмахнула руками Елена. – А она мне твердит, что раз я его надевала, то и отвечать за этот костюм должна. А я ей говорю, что…

– Ну да бог с ним, с костюмом, – вновь прервал Инину сыщик. – Значит, кроме ваших друзей, никто подтвердить не может, что вы у них дома вчерашний вечер и всю ночь провели?

– Не-ет, – немного растерянно протянула Елена, а затем встрепенулась. – Хотя почему? К Таньке какой-то хмырь часов в двенадцать заходил. Я его не знаю, можете у Таньки спросить, как его зовут, но меня он точно запомнил. Я ему дверь открыла, а он давай наезжать. Дескать, кто такая и что тут делаешь? Я прямо офигела и уже хотела наорать на него, да тут Танька из кухни выскочила. Я ей говорю, что, мол…

– Хорошо! Этого вполне достаточно, – оборвал девушку Гуров.

Сыщик понял, что от болтовни Ининой можно свихнуться. Конечно, он мог выдержать и не такие словесные потопы, но только когда это нужно для дела, ну а в данной ситуации выслушивать подробности о конфликте двух подруг он не собирался. Гуров уже понимал, что к пропаже Ширяева Елена вряд ли может иметь хоть какое-то отношение. И хотя он отметил для себя, что следует кому-нибудь поручить проверить ее алиби (просто так, на всякий случай), заострять на нем внимание больше не собирался. А вот о личной жизни пропавшего бизнесмена, а следовательно, и о людях, которые, возможно, могли его похитить, Инина кое-что рассказать могла.

– Чем вы занимались последние четырнадцать часов, мне уже ясно, – чуть заметно усмехнулся Гуров. – Теперь ответьте мне на другой вопрос: что вы можете сказать мне о Ширяеве Викторе Эдуардовиче?

– О ком? – Инина изменилась в лице.

– О Ширяеве Викторе Эдуардовиче, – спокойно повторил Гуров, внимательно следя за реакцией Елены. – Что вы можете мне о нем сказать?

– А он тут при чем? – Инина словно закаменела.

– Елена Алексеевна, по-моему, мы договорились, что вопросы буду задавать я, – сухо напомнил ей сыщик. – Но, в порядке исключения, на этот раз я вам отвечу. Ширяев пропал. Вместе с супругой. Последний раз его видели, по разным данным, вчера вечером, в двадцать один или в двадцать три часа. Мне поручено найти его.

– А я тут при чем? – оторопела Елена.

– Вы угрожали Ширяеву, что плеснете кислотой в лицо его невесты? – вместо ответа спросил девушку сыщик.

– Дура была, – выдохнула Инина.

– Вот об этом давайте поговорим поподробнее, – приказным тоном предложил Гуров. – О вашем знакомстве с Ширяевым, о ваших отношениях и о том, что вы собирались сделать с его женой.

– И вы думаете, это я с ними что-то сделала? – скривилась Елена. – Умыкнула их из-под носа телохранителей, без которых эта сволочь и шагу на улице не ступала?

– Скажем так, я просто стараюсь хорошо сделать свою работу, – отрезал сыщик. – То, что я думаю или не думаю, значения не имеет. Мне нужно выяснить, что могло случиться с Ширяевым. Я надеюсь, вы сможете мне в этом помочь. Хотите вы того или нет, но поговорить о Ширяеве нам придется. Пока здесь, без протокола. А потом я решу, стоит ли вас вызывать на допрос. Вам все ясно?

– Куда уж яснее! – фыркнула Инина. – А что? Я все и скажу. Мне скрывать нечего. Только вот я уверена, что вы не там ищете.

– А это уж позвольте решать мне самому! – отрезал Гуров и посмотрел на девушку. – Ну, так начнем? Не разбегайтесь, прыгайте… То есть рассказывайте все и сразу.

Елену прорвало. Несколько секунд она молчала, глядя на сыщика каким-то странным оценивающим взглядом, а затем начала говорить. Гуров слушал ее, почти не перебивая. Лишь изредка он пытался уточнить какие-либо детали, но, в принципе, этого почти и не требовалось. Внутри Ининой словно прорвался какой-то гнойник, и она выплеснула на Гурова не только все, что знала о Ширяеве, но и почти всю историю своей жизни. И с каждым ее словом сыщик убеждался в том, что был прав, когда согласился взяться за розыски бизнесмена.

Собственно говоря, ничего особо выдающегося в истории, рассказанной Гурову Еленой, не было. Такое случалось. Пусть не на каждом шагу и не каждый день, но выдающейся историю жизни Ининой нельзя было назвать. А вот отвратительной и грязной – вполне. И сыщик хотел теперь найти Ширяева не ради выявления пока абстрактных «оборотней в погонах», а хотя бы для того, чтобы тот понес заслуженное наказание.

Елена познакомилась с бизнесменом совершенно случайно. Около года назад она приехала из небольшого провинциального городка в Тюменской области для того, чтобы поступить в МГУ. Девичьим мечтам не суждено было осуществиться. Круглая отличница в своей школе оказалась совершенно не готова к тому, чтобы выдержать жесткую конкуренцию при поступлении. Как не готова была Елена и к тому, чтобы противостоять соблазнам и очарованию российской столицы. Решив, что домой она ни за что не вернется, Инина стала искать работу в Москве. Лене повезло. Ее привлекательная внешность не привела девушку на панель, как это часто случается с провинциальными красавицами, мало что понимающими в столичной жизни. Инину приняли на работу барменшей. Правда, не в какой-нибудь тихий ресторан, а в стриптиз-бар. Вот там Елена и познакомилась с Ширяевым.

Бизнесмен начал заваливать девушку подарками, не проявляя, впрочем, никакого рвения, чтобы затащить Инину в постель. Поначалу Ширяев девушке не понравился, но сослуживицы и подруги прожужжали ей все уши, что она будет дурой, если упустит такой шанс устроиться в столице. И Инина согласилась на свидание. Просто так, чтобы посмотреть, что из этого получится. Елена была уверена, что Ширяев попытается ее соблазнить, а если она не уступит, то просто порвет с ней все отношения. Однако все оказалось далеко не так! Ширяев был галантен и внимателен. Даже изыскан! И Лена влюбилась в бизнесмена, который был почти на двадцать лет ее старше.

Ширяев снял девушке квартиру, в которой она сейчас и проживала, оплатив аренду на год вперед. Он заставил ее уйти с работы, обеспечивал всем необходимым и пообещал, что когда начнется новый прием в вузы, сделает все, чтобы она стала учиться именно там, где хотела. Счастливая Елена встречалась с Ширяевым примерно полгода, а затем бизнесмен взял и пропал. Не отвечал на звонки сам, а секретарша лишь постоянно твердила ей, что «босс уехал за границу в командировку». Поначалу Инина терпеливо ждала, но, когда узнала от подруг, что Ширяев собрался жениться, взбесилась. Вот тогда она и позвонила в офис, передав через секретаря Ширяеву, который вновь не пожелал с ней говорить, что сожжет кислотой лицо его невесты, если тот не одумается и не вернется к ней.

– Ну, и что произошло дальше? – поинтересовался Гуров, когда Елена на несколько секунд замолчала, погрузившись в себя.

– Он приехал сюда, – грустно усмехнувшись, ответила девушка.

– И что? – Гуров внимательно посмотрел на нее.

Когда приехал Ширяев, девушка, естественно, закатила ему истерику, но бизнесмен смог быть убедительным. Он сказал Елене, что слухи про его свадьбу – ложь, и пригласил девушку в ресторан, попросив одеться посексуальнее. Инина растаяла, но, как оказалось, напрасно. Ширяев и не собирался вести ее в ресторан. Вместо этого он приехал с ней в подпольный бордель и оставил девушку там, приказав никуда не выпускать Елену ровно месяц и подсовывать ей побольше клиентов. Дескать, в следующий раз будет знать, кому берется угрожать. Описывать дальнейшее не имеет смысла.

– А почему вы не заявили в милицию на Ширяева, как только вас выпустили из борделя? – поинтересовался сыщик.

– Как у вас все просто получается! – восхитилась Инина. – Кто он, а кто я? Я всего лишь «лимита проклятая», а он уважаемый бизнесмен. Я даже показать бы не смогла, где меня держали. Да если бы и смогла, что толку? Я сама не раз присутствовала на встречах Ширяева с какими-то крутыми ментами. Они бы его сразу отмазали, а кто меня слушать бы стал?

– Тогда почему сейчас вы мне об этом говорите? – Голос Гурова прозвучал немного более резко, чем он того хотел, но Елена, похоже, этого не заметила.

– А мне уже все равно, – пожала плечами она. – Заяву я на него подавать не собираюсь, живу тихо. Торгую на рынке рядом с Танькой, готовлюсь к поступлению в институт. Плевать мне на этого Ширяева! Пусть хоть сдохнет, как собака, я слезинки не уроню. Ну а если и в этом году поступить никуда не смогу, вернусь домой и забуду эту проклятую Москву.

– Уедете и оставите Ширяева безнаказанным? – полюбопытствовал сыщик.

– Уеду, – криво усмехнулась Елена. – Потому что на таких, как я, тут всем наплевать. Вон и Танька считает, что если я не местная, то, кроме меня, стибрить этот ее проклятый костюм было некому! Да и вы, наверное, думаете, мол, сама виновата, дура. Нужно было сидеть в своем захолустье и не лезть туда, куда не звали!..

– Будьте добры, Елена, оставьте мне самому право решать, о чем думать, а о чем нет, – отрезал Гуров. – И смею вас заверить, что не все менты продаются. Впрочем, сейчас я в этом вас убедить не смогу, поэтому давайте все-таки вернемся к Ширяеву. Что вы знаете о тех милиционерах, с которыми он встречался?

– А зачем мне это? – В голосе Ининой послышалась горечь.

– То есть? – не понял ее сыщик.

– Зачем мне рассказывать вам о тех людях? – спросила девушка.

– Я уже сказал вам, что мы разыскиваем Ширяева… – начал было Гуров, но Елена перебила его:

– Вот я и спрашиваю, зачем мне это? – резко, с вызовом проговорила она. – Раз этот урод моральный пропал, значит, туда ему и дорога! Бог его наказал за меня. И кто бы что с ним ни сделал, я этому человеку только спасибо скажу!

– Похоже, кое-чего вы не понимаете, – медленно произнес сыщик, пристально глядя на девушку. – Я бы мог завести старую песню и сказать вам, что, отказываясь отвечать на мои вопросы, вы чините препятствия следствию, что само по себе карается законом, но делать этого не буду. Я лишь скажу вам, что мы ищем Ширяева не только для того, чтобы спасти его из лап преступников, хотя и это тоже наша работа. Он нужен нам, чтобы понести наказание за свои грехи, а заодно и помочь наказать тех, кто стоит выше его. Возможно, и тех самых милиционеров, с которыми вы его видели. Ширяев сейчас может просто скрываться от закона, и если вы не поможете, то сильно усложните нашу задачу и, не исключено, поможете ему скрыться от ответственности!

– Вот как? – ехидно поинтересовалась Елена, вспомнив недавние слова Гурова. – Значит, вы и есть один из тех редких милиционеров, которые не продаются и не покупаются?

– Можете язвить сколько угодно, – спокойно ответил ей сыщик. – Да, я один из таких людей. И скажу вам откровенно, что бы ни писали в газетах, таких, как я, не так уж мало, – Гуров вздохнул. – Впрочем, нет у меня времени разводить с вами дискуссию на эту тему. Либо вы поможете мне, либо Ширяев уйдет от ответственности. Решать вам! Что вы выбираете?

Сыщик смотрел на девушку серьезно и сосредоточенно, не подгоняя ее, давая возможность принять собственное решение. Впрочем, Гуров ничуть не сомневался, каким именно оно будет. Конечно, он лукавил, когда говорил о своей уверенности в том, что Ширяев жив и бежит от закона. Наоборот, все, что ему удалось узнать к этому моменту, свидетельствовало об обратном. Но ведь Ининой не обязательно знать об этом! И, судя по тому, что Елена уже рассказала сыщику, ее дальнейшие показания могли здорово помочь в расследовании. Так почему же не позволить себе маленькую ложь? Причем даже не ложь, а полуправду. Гуров ждал. А когда ему наконец надоело играть с Ининой в игрушки, он встал и сделал вид, что собирается уходить.

– Ну что же, Елена Алексеевна, раз вы не собираетесь мне помогать… – нарочито медленно проговорил он.

– Подождите! – Инина встрепенулась. – Простите меня, пожалуйста, что вела себя с вами слишком грубо. Мне просто очень многое пришлось пережить в последнее время, и я… То есть у меня нервы… В общем…

– Не нужно извинений, – улыбнулся сыщик. – Просто скажите, будете ли вы отвечать на мои вопросы?

– Да. Конечно, да! – Инина преобразилась так, словно ее подменили. – Если вы действительно сможете наказать этого скота, я сделаю все, что вы скажете.

– Все? – загадочным тоном поинтересовался Гуров. Елена побледнела, решив, что поняла, куда клонит немолодой полковник. Гуров едва удержался от смеха. – Тогда приготовьте нам обоим кофе. Разговор может получиться долгим.

– Конечно. Через минуту! – На лице Ининой отразилось такое облегчение, что сыщик вновь с трудом удержался от смеха, глядя, как резво девушка бросилась на кухню.

Как выяснилось чуть позже, о жизни Ширяева Инина знала намного меньше, чем считала сама. И как ни старался Гуров помочь девушке вспомнить имена, звания или хотя бы какие-нибудь приметы тех милиционеров, с которыми встречался Ширяев, ничего такого, что могло бы подтолкнуть сыщика в нужном направлении, Елена рассказать не смогла.

– Самые обычные люди, – пожимая плечами, отвечала она на все вопросы Гурова о «высокопоставленных ментах». – Да и не присматривалась я к ним! Я тогда просто жизнью наслаждалась. Даже не думала, что мне эти люди когда-нибудь понадобиться смогут.

– Ну а почему вы вообще решили, что люди, с которыми несколько раз встречался Ширяев, были милицейскими чиновниками? – не унимался сыщик.

– Так он сам мне хвастался, – хмыкнула Елена. – Говорил, что у него, дескать, вся московская милиция в кармане и закона бояться у него нет причин.

О деловых партнерах ее бывшего любовника Инина высказалась примерно в той же манере, и почему-то после получаса бесполезного допроса Гурову упорно стали лезть в голову одни и те же слова: «Попрыгунья-стрекоза лето красное пропела…» Сыщик усмехнулся. Действительно, сейчас Елена именно такую стрекозу и напоминала. Окунулась в халявную роскошь, развлечения и беззаботную жизнь с головой, наслаждаясь ими и совершенно не думая о том, что в один миг все может перемениться. Вот за это теперь и расплачивалась! Впрочем, не только за это, а и за свою провинциальную доверчивость тоже.

Единственным сведением, которое хоть в какой-то степени оказалось полезным сыщику, был рассказ Ининой об одной из ее встреч с Ширяевым, случившейся незадолго перед их расставанием. По словам Елены, бизнесмен в тот вечер приехал к ней страшно злой и отказался ехать с девушкой в новый ночной клуб, в который уже неделю как обещал ее свозить. Ссылаясь на усталость, он предложил провести вечер дома, после чего Елена, уже приготовившаяся к новому развлечению, естественно, закатила Ширяеву истерику. Некоторое время бизнесмен пытался ее успокоить уговорами, а потом не выдержал:

– Или ты сейчас заткнешься, или я уеду отсюда и больше не вернусь! – рявкнул он на девушку. – Весь день меня сегодня менты доставали, а тут еще и ты с катушек слетела! Лучше заткнись, говорю.

– Какие менты? Ты же говорил, что у тебя в ментовке «крыша» хорошая? – Елена настолько оторопела от неожиданной вспыльчивости Ширяева, что даже забыла обидеться на него.

– Вот эта «крыша» меня и достала, – буркнул Ширяев. – Денег я им, видите ли, мало плачу. Можно подумать, я эти баксы печатаю или на деревьях в садах выращиваю.

– Ну так дай им больше, они и отстанут. Тебе что, денег жалко? – наивно предложила Инина.

– Ну, знаешь, если бы я так поступал, то сейчас работал бы дворником и последний хрен без соли доедал, – фыркнул бизнесмен. – Ты лучше не лезь куда не просят, а сходи за бокалами. Я с собой бутылочку «Мадам Клико» принес. И повторяю в последний раз, ни о каких поездках сегодня даже не заикайся. Я хочу спокойно отдохнуть и подумать.

На этом конфликт и был исчерпан. Елена смирилась с требованием своего бойфренда, а запомнила этот вроде бы незначительный эпизод исключительно по двум причинам. Во-первых, это был первый случай, когда Ширяев позволил себе повысить на нее голос. А во-вторых, после того, как Ширяев надолго пропал из ее жизни, Инина то и дело укоряла себя, вспоминая этот вечер и гадая, уж не послужила ли ее капризность причиной расставания. Ну а Гурова рассказ Елены о первой ссоре с Ширяевым укрепил в подозрении, что именно «оборотни в погонах» причастны к исчезновению бизнесмена. И если телохранителей Ширяева сегодня не найдут, то будет понятно, как им удалось «спрятать» бизнесмена.

– Ну что же, благодарю вас, – сказал Гуров, когда решил, что дальнейший разговор с Еленой не имеет смысла. – Спасибо за помощь. С удовольствием бы поговорил с вами еще, но мне пора ехать. – Уже стоя в дверях, сыщик обернулся, протянув Ининой свою визитную карточку. – Да, и еще. Наверное, Елена Алексеевна, вам все же придется к нам явиться для составления протокола. Это простая формальность и ничего более, но она необходима. Будьте добры, перезвоните мне через пару дней, я вам скажу, когда нужно будет прийти. Ну а если случится что-то непредвиденное, мы сами вас найдем.

– Подождите, – неожиданно остановила его девушка. – Не знаю почему, но я вам верю. Вот только… – Инина замялась, и сыщик ободряюще улыбнулся ей. – В общем, если ко мне приедет кто-нибудь другой, я никаких показаний ему давать не буду.

– Вот как?! – удивился Гуров и хмыкнул. – Это ваше право. А впрочем, уж такую маленькую проблему я как-нибудь уладить смогу. До встречи! – И сыщик, не оглядываясь, пошел вниз по лестнице.

Всю дорогу до главка Гуров размышлял над разговором с Ининой. Едва только взявшись за поиски Ширяева, сыщик уже знал, что бизнесмен, мягко говоря, несимпатичен ему, как, впрочем, и любой другой преступник. Но теперь образ бизнесмена и вовсе вызывал у Гурова предельное отвращение и брезгливость. Ширяев представлялся ему эдаким пресыщенным снобом, считавшим своей собственностью все, во что вложил деньги. Может быть, в другое время полковник и отказался бы от этого дела из-за нежелания участвовать в спасении такого негодяя, но не теперь. Над Ширяевым стоял еще кое-кто. И этот кое-кто был несравненно хуже. Хотя бы потому, что, прикрываясь своей властью, беззастенчиво манипулировал жизнями людей. И если для того, чтобы добраться до «оборотня», нужно было спасти негодяя, Гуров сделает все, чтобы поиски Ширяева оказались успешными.

По дороге сыщик несколько раз звонил в свой кабинет, пытаясь узнать у Станислава последние новости, но трубку никто не брал. Гуров прекрасно понимал, что Крячко просто так не мог «уйти с поста», бросив порученное ему задание. Что-то должно было случиться. Но, по крайней мере, Стас должен был бы позвонить Гурову и предупредить его о своей отлучке. Сыщик никак не мог понять, почему Крячко этого не сделал, и, лишь когда сотовый телефон зазвонил, он понял, почему раньше так и не дождался сообщений от Станислава – его мобильник, как всегда, лежал в бардачке в «Пежо»!

– Слушаю, – рявкнул Гуров, отвечая на звонок.

– Лева, тебя когда обратно ждать? – поинтересовался Станислав.

– Уже еду. Что-нибудь случилось? – В голосе сыщика отчетливо слышалось беспокойство.

– Ничего особенного, – Гуров почувствовал, что Крячко ухмыляется. – Просто я тут кое-что нарыл про нашего пропавшего без вести бизнесмена. И не только про него. Приезжай быстрей. Думаю, тебе это будет очень интересно.

– Жди. Буду через полчаса, – ответил сыщик и отключил связь. Похоже, этот день никогда не закончится.

Глава 4

Когда-то такие совещания были обычным явлением. По крайней мере, до перевода Гурова в главк они случались намного чаще, чем теперь. А в последние год-два и вовсе стали редкостью. Неким раритетом, оставшимся у старых друзей со времен их бурной и насыщенной событиями юности. Впрочем, происшествий и теперь хватало с лихвой, но в этот вечер все события последних лет по сравнению с тем, что происходило в их молодости, казались Гурову какими-то незначительными и блеклыми. «Измельчал нынче преступник. Нет у него уже такой фантазии, такого размаха», – отчего-то вспомнил сыщик слова из какой-то книги. Затем усмехнулся и посмотрел на Орлова, сидевшего напротив и уплетавшего за обе щеки пельмени – единственное блюдо, которое Гуров решался готовить, когда нужно было сделать ужин на скорую руку.

– Мне вот интересно, Лева, – проговорил генерал, с прищуром посмотрев на старого друга, – если бы ты не женился, так и питался бы одними пельменями?

– А что? – пожал плечами сыщик. – Нормальная еда. Ничуть не хуже любой другой.

– Ну-ну, – неопределенно пробурчал Орлов, осознав, что полковник сегодня шутить не настроен. Крячко фыркнул, явно собираясь что-то добавить к междометию генерала, но когда оба сослуживца вопросительно посмотрели на него, лишь развел руками. Дескать, а че? Я ниче!

Инициатива собраться на совещание в квартире Гурова в этот раз принадлежала генералу, чем Орлов немало удивил обоих оперативников. Уже как минимум год они не собирались вот так втроем, чтобы в спокойной и неформальной обстановке обсудить какую-либо проблему или просто пообщаться. Каждый раз то у одного, то у другого находились какие-то причины, мешавшие состояться встрече. И если раньше Крячко изредка подбивал друзей собраться вместе с бутылочкой хорошей водки, то в последнее время и он даже не заикался об этом – слишком много рутинной работы на всех навалилось! Но сегодня был другой случай, и все понимали, что говорить о пропаже Ширяева лучше дома у Гурова, чем в главке, где, как известно, и стены имеют уши (первая аксиома подковерной борьбы за выживание!).

То, что дело Ширяева было не совсем обычным, все трое понимали очень хорошо. Это было в некотором роде делом чести. И хотя никому из троих друзей не доставляло удовольствия копание в грязном белье своих сослуживцев, коллег и приятелей, они осознавали, что для всех будет лучше, если именно они найдут предателей в своем ведомстве. О том, что будет после этого, никто не хотел ни думать, ни говорить. Как никто из троих не желал, чтобы кто-нибудь в главке узнал, что они не просто ищут пропавшего бизнесмена, а занимаются чем-то гораздо более важным. Именно поэтому Гуров, Крячко и Орлов собрались на квартире полковника, а не в кабинете генерала.

Раньше на этих редких «посиделках» почти всегда присутствовала Мария Строева – очаровательная жена Гурова и, по совместительству, ведущая актриса одного из знаменитых московских театров. Но сегодня, увы, у Строевой была генеральная репетиция перед большой премьерой. Наверняка Мария вернется домой очень поздно и страшно уставшая и уж точно расстроится, узнав, что Орлов со Станиславом были у них в гостях и ушли, не дождавшись ее. Впрочем, Гуров сомневался, что их совещание закончится быстро – очень многое следовало обсудить, и вдобавок требовалось выработать общую стратегию, которая позволила бы им держать истинные цели расследования в секрете. Так что у Марии наверняка будет достаточно времени для того, чтобы пообщаться со всегда желанными гостями.

– Нет, Лева, зря ты отказался выпить по стопочке под пельмени, – горестно вздохнул Крячко. – Это же святое дело…

– Я тебе дам «святое дело»! – рявкнул на него Орлов. – Вот прямо сейчас возьму и объявлю сухой закон до тех пор, пока дело Ширяева не будет закрыто.

– Уж лучше сразу в монастырь отправьте, ваше высокопревосходительство! Лучше я каждое утро буду на постную рожу иеромонаха смотреть, чем вашей самодовольной физиономией любоваться, не имея даже возможности загладить водкой шок от такого незабываемо отвратительного зрелища, – взмолился Крячко.

Орлов побагровел, а Гуров усмехнулся.

– Хватит паясничать, Стас, – миролюбиво сказал он. – Я так понимаю, раз вы разговаривать взялись, то ужинать уже закончили? Может быть, перейдем к делу?

Гуров с Орловым почти одновременно взглянули на Станислава. Тот пожал плечами и, дотянувшись до подоконника, взял с него кожаную папку. Крячко давно привык к тому, что, несмотря на одинаковые с Гуровым звания, он считался самым младшим членом этой команды и должен был докладывать первым. Станислав ничуть не обижался на такое отношение к себе со стороны друзей, поскольку считал Гурова настоящим мастером сыска и не переставал учиться у него.

Сразу после того, как Станислав связался с Гуровым по сотовому телефону, ему в кабинет позвонил Орлов и приказал явиться к нему, как только Лев вернется в главк. У Крячко не было возможности до визита к Орлову поговорить с сыщиком, ну а из кабинета генерала они втроем отправились к Гурову домой. И того, что Станиславу удалось раскопать в архивах, не знали ни Гуров, ни генерал. И Крячко надеялся удивить обоих.

– Господа офицеры, – наигранно прокашлявшись, торжественно проговорил Станислав. – То, что я сейчас сообщу вам, является государственной тайной, а посему прошу вас дать клятвенное обещание не разглашать ничего из тех сведений, которые вы получите сегодня в этой комнате.

– Стас, может, хватит? – слегка поморщившись, предложил Гуров. – Мы все-таки не в бирюльки играем.

– Да ну вас обоих! – обиделся Крячко. – Я смотрю, вы уж слишком серьезно к этому делу относитесь. Точь-в-точь как Большой театр к лишнему весу Волочковой.

– А тебе, я смотрю, только шутки шутить! – рявкнул Орлов, еще не успевший забыть высказывание Станислава по поводу собственно его физиономии. – Серьезнее надо к работе подходить. Тут тебе не цирк шапито, а мы не блох в львиной гриве ловим!

– Интересно, а какое из двух зол меньше? – поинтересовался Гуров.

Орлов и Крячко, увлекшись словесной перепалкой, одновременно повернулись к нему, не понимая, о чем говорит сыщик. Несколько секунд оба смотрели на Гурова, словно на душевнобольного, решившего исполнить танец живота на съемках встречи президента с руководством МВД, а затем Крячко хмыкнул.

– Его высокоблагородие изволит шутить, – констатировал он.

– Лева, хоть ты не уподобляйся этому паяцу, – взмолился генерал, ткнув пальцем в сторону Станислава.

Оба выглядели недовольными, но напряжение, несколько минут назад возникшее на кухне, где вся троица ужинала, мгновенно улетучилось. Гуров именно этого и добивался, поэтому на реплики друзей не прореагировал. Не обращая внимания на генерала, сыщик посмотрел на Станислава, вопросительно вскинув брови. Тот понял его без слов.

– Все, все! – проговорил Крячко, разведя руки в стороны, словно показывая, что у него нет оружия. – Если вы готовы слушать, я готов говорить.

– Вот и ладушки, – буркнул генерал, доставая из кармана коробочку с монпансье и бросая конфетку в рот. – Докладывай.

Крячко снова хотел съязвить, но, поймав на себе тяжелый взгляд Гурова, сдержался. Он принялся рассказывать о том, что смог узнать в архиве, явно надеясь сорвать аплодисменты. Однако ни Орлова, ни тем более Гурова удивить ему не удалось. И в конце рассказа Станислав не мог сдержать своего разочарования, на которое, впрочем, оба его друга не обратили никакого внимания.

После того как все силы московской милиции были брошены на поиски внезапно пропавших телохранителей Ширяева, а Гуров помчался через всю столицу на встречу с бывшей любовницей бизнесмена, к Станиславу зашла очаровательная девушка Марина – работница архива главка – и принесла компьютерную распечатку с данными на Ширяева. Рассказывая об этом, Станислав, конечно, не мог не съязвить по поводу сверхъестественной проницательности Гурова, но не мог и не признать, что, попросив Верочку проверить пропавшего бизнесмена, сыщик как в воду глядел.

Данные на Ширяева в архиве московской милиции действительно имелись. Около трех лет назад было довольно громкое судебное разбирательство по поводу крупных валютных махинаций и подделки документов. Следователь, который вел это дело (а Крячко успел связаться с ним по телефону и поговорить об этом), был абсолютно уверен, что возглавлял все махинации Ширяев. Однако вину взял на себя совершенно другой человек, а следователю не хватило возможностей, чтобы найти неопровержимые доказательства вины ныне пропавшего бизнесмена. От большинства обвинений Ширяеву удалось отвертеться, и он получил лишь два года общего режима за соучастие. Ну а через год был выпущен из тюрьмы за хорошее поведение и очень быстро раскрутил новое дело в столице.

– Ну, я и предполагал, что нечто подобное могло быть, – кивнул головой Гуров.

– Это еще не все, – усмехнулся Станислав. – Прочитав данные на Ширяева, я решил, что неплохо бы проверить и тех людей, что сейчас с ним работают. Не всех, конечно, а только самых приближенных.

– Молодец, – похвалил его Орлов, забыв о недавней небольшой размолвке.

– Рад стараться, ваше высокопревосходительство! – рявкнул Крячко и расцвел такой улыбкой, что Гурову показалось, будто лицо Станислава готово треснуть. Орлов поморщился, но урезонивать подчиненного не стал.

Станислав тут же созвонился с начальником охраны «Гранита», получил от него по факсу нужные сведения, а затем отправился в архив. Не слишком ладивший с компьютером, Станислав насел на Марину, прося помочь ему отыскать нужную информацию. Девушка попыталась было отвертеться, сказав, что у нее самой работы по горло, и «если господину полковнику что-нибудь нужно найти, то специально для этих целей в архиве есть свободный компьютер».

– Рассказы о том, какой ты очаровашка и как отлично умеешь ладить с женщинами, господин закоренелый холостяк, можешь опустить, – усмехнувшись, посоветовал Гуров другу.

– Конечно-конечно! Я совсем забыл, что, слушая мои рассказы, вы тут же начинаете лопаться от зависти, господин неудачник, выдающий себя за однолюба, – парировал Станислав и, так и не дождавшись ответного выпада, продолжил свой рассказ.

Марина, естественно, уступила просьбам Крячко и взялась искать в базе данных информацию о примерно двух десятках приближенных Ширяева. В том числе и обо всех его телохранителях. Станислав рассчитывал найти что-нибудь о Звягинцеве и Рамишеве, бесследно исчезнувших несколько часов назад. Этим надеждам не суждено было сбыться.

Проверив двух телохранителей в первую очередь, Крячко был страшно разочарован, не найдя на них ничего, кроме информации об обучении в специальном центре подготовки. Долгое время проверка остальных членов команды Ширяева тоже ничего не давала, и лишь добравшись до управляющих Ширяева, Станислав обнаружил, что одним из магазинов бизнесмена руководит некто Трофимов Андрей Игнатьевич, именно тот человек, который, по словам следователя, взял на себя большую часть вины Ширяева.

– И что нам это дает? – поинтересовался Орлов. – Или ты решил, что открыл Америку? Да у нас в стране даже дети малые знают, что большая часть бизнесменов так или иначе причастны к криминальной деятельности.

– А ты, Петр, считаешь, что Ширяев просто из-за широты душевной взял к себе на службу этого уголовника? – ехидно поинтересовался Крячко.

– Стас, они проходили по одному делу? – вмешался в разговор Гуров, предотвращая начало очередной перепалки.

– А куда тут еще ближе? Я думаю, что вышеуказанный Трофимов вполне может быть причастен к пропаже Ширяева, – торжественно заявил Крячко.

– Значит, ты предполагаешь старую месть? – Теперь сыщик не стал скрывать иронии. – И какое отношение, скажи на милость, она может иметь к пропаже бизнесмена, напрямую связанного с продажными чиновниками МВД?

– Ну-у, может быть, и никакого, – смутившись, протянул Крячко. – Мы ведь еще ни в чем не уверены. Вполне может быть, что к похищению Ширяева причастны и те люди, с которыми он когда-то сидел в тюрьме.

– Блестящий образец дедукции, – фыркнул Гуров. – Значит, по-твоему, «оборотнями» в этом деле может и не пахнуть?

– Может быть, и нет! – предположил Станислав, с горячностью защищая свое открытие. – А может быть, организаторы похищения думают, что мы придем к тем же самым выводам, к каким пришел и ты. И потом, разве не ты сам всегда твердил, что нельзя, не проверив, отвергать какую-либо, даже самую бредовую, версию?

– А я и сейчас от своих слов не отказываюсь, – пожал плечами сыщик. – Проверяй! Только, Стас, твоя находка пока ни о чем конкретном не говорит. Если люди сидели в одной тюрьме, а затем один из них взял других к себе на работу, это еще не значит, что бывшие зэки горят желанием угробить своего босса. Скорее наоборот.

– А я ничего и не утверждаю, – обиженно буркнул Станислав. – Я просто рассказал вам о том, что выяснил, и все.

Гуров с легкой улыбкой посмотрел на него. Крячко, несомненно, был одним из лучших оперативников главка, цепким, хватким и решительным, но при этом еще и ужасно обидчивым. Что, впрочем, не мешало работе. Вот и сейчас сыщик был уверен, что это небольшое крушение надежд на признание и славы лишь подхлестнет Станислава, заставив его наконец сосредоточиться на деле и перестать играть в Шерлока Холмса.

Несколько секунд Гуров сидел молча, тщательно обдумывая ту информацию, что сумел откопать Станислав. Несмотря на то, что он сказал другу, сыщик отнюдь не считал эти сведения ничего не значащими. Маленький спектакль, минуту назад устроенный им, нужен был лишь для того, чтобы заставить Крячко собраться. А пока у них нет никаких данных, кроме того мизера, что по крохам удалось наскрести сегодня, нельзя было отбрасывать ни одну версию, какой бы глупой она ни казалась. Пусть даже кто-нибудь сообщит сыщикам, что Ширяева с женой забрал спустившийся с небес апостол Павел, и то эти данные придется проверять!

– Лева, а у тебя что интересного? – не дождавшись, пока Гуров выйдет из задумчивости, спросил генерал.

– Не больше, чем у Стаса, – пожал плечами сыщик. – Хотя мои находки выглядят несколько более перспективными… – Гуров хотел добавить к сказанному еще что-то, но в этот момент услышал, как в дверном замке поворачивается ключ. – А вот и Мария. Что-то рано она сегодня.

– Ого, у нас сегодня гости! – донеслось с порога.

Гуров встал и вышел навстречу жене, краем глаза заметив, что Крячко застегнул рубашку, из-за жары распахнутую почти до пояса, а генерал машинальным жестом пригладил изрядно поредевшие в последние годы волосы. Гуров усмехнулся. Он прекрасно знал, как друзья любят и уважают Марию за ее искренность, простоту и душевность, но все равно ему было приятно видеть это выражение приязни к его супруге.

«Да уж! Рядом с ней и щенок захочет выглядеть боевым псом», – подумал сыщик.

– Привет, милая, – поцеловав Марию, проговорил Гуров. – У нас сегодня Стас с Петром.

– Да уж вижу, – улыбнулась Строева, отвечая на поцелуй. – Водку пьете?

– Хуже. Работаем, – усмехнулся сыщик.

– Тяжелый случай, – вздохнула Мария. – Поужинать хоть догадались?

– Пельменями, – кивнул головой Гуров.

– Чего от тебя еще ждать, – констатировала Мария. – Едите всякую дрянь! Но ничего, сейчас я вам нормальной пищи приготовлю.

– Так мы наелись уже, – попытался отказаться Гуров.

Мария в ответ лишь усмехнулась.

– Ничего страшного, еще поедите, – возразила она и потянула мужа за собой. – Пошли, а то нас гости заждались. Еще подумают, что мы тут бог весть чем занимаемся.

Гуров послушно прошел вслед за Марией на кухню и терпеливо подождал, пока пройдет весь традиционный обряд приветствия. Крячко, как всегда, изображая из себя галантного кавалера, поцеловал Марии руку. А Орлов, в лучших традициях своей молодости, руку Строевой крепко пожал и довольно долго тряс ее, глядя на женщину глазами влюбленного папаши. После обмена общими, ничего не значащими фразами Строева критически осмотрела стол.

– Так, мальчики, мне потребуется ваша помощь, – строго проговорила она. – Стас, ты, как единственный из всех присутствующих здесь мужчин, кто хоть чуть-чуть разбирается в способах приготовления пищи, поможешь мне с салатами. А ты, Лева, собери всю посуду со стола и вымой. Приказ ясен?

– Мариш, мы вроде бы работаем, – попытался остудить пыл жены Гуров.

Та с усмешкой посмотрела на него.

– Вот-вот, вы и будете работать как заведенные, а потом женам с вашими инфарктами и язвами мучиться, – проговорила она. – Целый день никакой нормальной пищи не едите, да и сейчас какую-то гадость кушали, которую неизвестно кто, как и из чего лепил! В общем, пока нормально не поужинаете, я вам работать не дам!

Гуров горестно вздохнул, а Орлов радостно загоготал.

– Мария, что скажешь, если я тебя заместителем к себе в ведомство приглашу? – спросил он. – Я смотрю, у тебя Левкой здорово командовать получается, а меня он совсем слушать не хочет.

– Это потому, что вы начальник, а не жена, – улыбнулась Строева. – И именно поэтому я к вам не пойду. Не дай бог, Гуров решит, что я больше начальник, чем законная супруга, и взбунтуется! Вот тогда загнать его снова под каблук у меня не получится.

Орлов снова загоготал, а Крячко за его спиной жестами показал Гурову, мол, на старика обижаться не надо, поскольку оный представитель бесчисленного рода начальников совсем из ума выжил. Гуров улыбнулся и, решив не спорить с Марией, всерьез взявшейся хозяйствовать, собрал со стола тарелки. Подготовка «торжественного ужина» начала набирать обороты!

При помощи мужчин Мария накрыла на стол очень быстро.

Собственно говоря, если бы не врожденное нежелание Гурова возиться с приготовлением каких-либо блюд сложнее отварки пельменей, он и сам мог бы найти все, что предложила им Строева, в холодильнике. Ну а когда второй ужин был готов, Мария предложила мужчинам выпить. Крячко с надеждой посмотрел на друзей, но и Гуров, и генерал так яростно замотали головами, отказываясь от водки, что Станиславу ничего не осталось, как разочарованно вздохнуть и приступить к еде. Причем уплетал Станислав за обе щеки, да и Орлов от него не отстал. И лишь Гуров почти не притронулся к пище.

– Ладно, – проговорила Мария, отодвигая от себя тарелку. – Вы мне расскажете, что у вас тут за совещание в нерабочее время, или отправите меня в гостиную телевизор смотреть?

– Посиди, послушай. Может быть, хоть в этот раз женская логика принесет пользу обществу, – разрешил Гуров и, не дав Марии хоть как-то ответить на не очень лестное предположение, сжато рассказал все, что сам узнал за день.

– Очень хорошо, – проворчал Орлов тоном, подразумевающим прямо противоположное значение этой фразы, как только сыщик закончил свой рассказ. – Давайте подведем, так сказать, краткие итоги сегодняшнего дня и восстановим порядок событий. Итак, Звягинцев с Рамишевым заявляли, что доставили Ширяева домой в двадцать ноль-ноль и с тех пор его не видели. Соседка пропавшего бизнесмена опровергает эту информацию, заявляя, что примерно в двадцать три часа видела, как Ширяев садился в свою машину в сопровождении одного или двух мужчин. Причем опознать их она не берется. Так я понимаю? – Гуров кивнул, и генерал продолжил: – Вполне логично было бы предположить, что этими двумя людьми были телохранители Ширяева, работавшие в тот день. Ты, Лева, вознамерился с ними побеседовать, поехал к начальнику охраны «Гранита» за дополнительной информацией и, прочитав их досье, подумал, что оба парня могут быть связаны с «оборотнями в погонах»? И когда их не смогли доставить в главк для допроса, решил, что именно они принимали непосредственное участие в организации исчезновения Ширяева? Я это тоже правильно понял?

– Не совсем, – покачал головой сыщик. – Ничего окончательно я не решил и финальных выводов не сделал. Ты же знаешь, Петр, это не мой стиль. Просто их внезапное исчезновение выглядит крайне подозрительно. Не обязательно Звягинцев и Рамишев причастны к пропаже Ширяева. Их могли подставить, дабы запутать нас. И единственное, за что я могу поручиться с вероятностью в девяносто процентов: кто бы и по каким бы причинам ни организовал пропажу двух телохранителей, к делу Ширяева это имеет непосредственное отношение.

– А ты не исключаешь того, что оба парня просто могли свалить куда-нибудь отдохнуть, расслабиться? – предположил Станислав.

– Исключаю! – отрезал сыщик. – Во-первых, чтобы иметь возможность куда-то «свалить и расслабиться», как ты выразился, оба телохранителя должны были известить начальника охраны о своих намерениях. Во-вторых, Тополев вел самое тщательное наблюдение за теми, кто постоянно находился рядом с Ширяевым и нес непосредственную ответственность за его жизнь. В тех данных, что он мне дал, ясно указываются места, где могут находиться Рамишев и Звягинцев в любое время суток. Ну а уж если они вдруг резко изменили своим привычкам, это, как минимум, выглядит подозрительно. Ну и, в-третьих, одновременное исчезновение двух человек, пока считающихся главными подозреваемыми по делу Ширяева, не может быть простым совпадением.

– Значит, ты считаешь, что телохранители причастны к пропаже бизнесмена? – поинтересовался Орлов.

Гуров едва удержался от горестного вздоха и спокойно проговорил:

– Да. Так же, как и верю в то, что настоящие похитители Ширяева могли устранить телохранителей, дабы пустить нас по ложному следу. И могу назвать еще с десяток фактов, кажущихся страшно подозрительными. Да, зацепиться нам пока не за что. И только если Звягинцев и Рамишев вскоре отыщутся живыми и смогут внятно объяснить нам, чем они занимались в последние сутки, я думаю, одну из ныне существующих версий мы сможем отбросить. Реальный шанс зацепиться хоть за что-то мы получим лишь в том случае, если наблюдательная соседка Ширяева сможет опознать в одном из телохранителей мужчину, который в двадцать три часа выводил Ширяева из подъезда.

– Ну, это все понятно, – хмыкнул Орлов. – А вот зачем тебя к этой девчонке понесло? Неужели ты и вправду думал, что она могла что-то сделать Ширяеву и его жене из-за того, что тот ее бросил?

– Нет, Петр, не думал. Как уже сегодня говорил Стас, я ему страшно завидовал и решил организовать себе амурное похождение с целью сексуального утешения несчастной брошенной невесты, – язвительно пояснил Гуров.

Строева захихикала, а Крячко, хмыкнув, покачал головой.

– Ты гляди-ка, а моя фраза его все-таки задела, – восхитился Станислав.

Орлов сердито стрельнул глазами в его сторону, а затем повернулся к Гурову.

– Лева, ты мне мозги не компостируй, – потребовал он. – Я понимаю, когда Стас у тебя чему-то учится, но когда ты его манеру перенимаешь, это уже того… Не того получается!

– Петр, ты, похоже, с кабинетной работой совсем хватку терять начал, – вздохнул Гуров. – Посуди сам, что нам известно о Ширяеве? Только сухие статистические факты да еще расплывчатые предположения о его возможных связях. Его подчиненные, по крайней мере те, с которыми мне сегодня довелось поговорить, картины не улучшили. Ничего такого, что могло бы хоть как-то повлиять на исход дела, услышать от них не удалось. Вот я и искал иной, альтернативный источник информации. К тому же, если у Ширяева действительно существуют связи с коррумпированными чиновниками, зародились они не вчера. Инина могла знать о них. Что она и подтвердила.

– Так вот, значит, почему вы здесь совещание устроили? – встряла в разговор Строева. – Боитесь, что среди ваших коллег завелась крыса?

– Фи, мадам! Откуда в лексиконе актрисы такие жаргонные словечки? – поморщился Гуров. – А в целом ты права. Мы действительно опасаемся, что в главке есть предатель. Может быть, и не один.

– Так это даже к лучшему! – воскликнула Мария, и все трое мужчин с удивлением уставились на нее.

– Не понял? – Гуров посмотрел на нее. – Что ты имеешь в виду?

– Ох уж эти мне мужчины! Сами глупы, как пробки, а еще рассуждают о недостатках женской логики. – Строева просто не могла не отпустить такую шпильку в адрес мужа. – Если у вас в главке действительно есть предатель, так устройте ему ловушку, и все проблемы будут решены.

– А ведь она права! Умница ты, Мария! – мгновенно отреагировал Станислав. – Нам нужно не скрывать от всех, что именно мы ищем, а наоборот, трубить об этом на каждом перекрестке. Причем так, чтобы каждый в главке поверил, что мы вот-вот выйдем на «оборотней». Когда эта информация дойдет до нужных людей, кто-то прикажет найти все документы по делу Ширяева, которые у нас есть. Тогда останется только поймать того, кто захочет их выкрасть, а дальше – дело техники.

– А это не лишено смысла, – хмыкнул Орлов.

– Вопрос в том, как мы это сделаем, – усмехнулся Гуров. – Каждому в главке известно, что расследуемые дела хранятся в сейфах, когда над ними непосредственно не работают. Думаете, кто-нибудь решится забраться в кабинет и взломать сейф? Или попытается тюкнуть нас по башке, когда мы с папкой дела Ширяева будем проходить по коридору?

Спор о том, как именно можно расставить ловушку на «оборотня», разгорелся нешуточный. Все трое мужчин выдвигали одно за другим различные предложения, чтобы тут же отвергнуть их, и лишь Мария, подавшая ценную идею, в обсуждении участия не принимала. Поднявшись со своего места, она с легкой улыбкой на губах принялась убирать со стола остатки ужина.

Затем Мария включила электрический чайник и принялась мыть посуду, рассеянно слушая то, о чем говорили мужчины. Возникший в начале разговора интерес к тому, чем сейчас занимается ее муж, постепенно угас под гнетом профессиональных терминов, не очень понятных актрисе. К тому моменту, когда посуда была перемыта, закипел чайник. Мария разлила чай и, захватив свою чашку, вышла из кухни.

– Милая, ты куда? – с запозданием обратил на нее внимание Гуров.

– Устала, – улыбнулась Строева. – Пойду в гостиную. Отдохну немного. Вы уже и без меня неплохо справляетесь.

– Ты, если хочешь, ложись спать, – предложил ей Гуров. – Мы еще немного посидим, а потом я к тебе приду.

Мария кивнула и вышла из кухни. Трое мужчин еще некоторое время спорили о том, как лучше расставить ловушку предполагаемому «оборотню», но, так и не найдя приемлемого решения, отложили эту проблему до лучших времен.

– Не знаю. Конечно, стоит что-нибудь придумать, но вряд ли наша ловушка сработает, – со вздохом констатировал Крячко. – Маловероятно, чтобы, не имея веских доказательств того, что мы подобрались к ним вплотную, «оборотни» решились на такой рискованный шаг, как изъятие документов. И потом, судя по тому, что мы знаем, у них есть возможность получить всю необходимую информацию из тех отчетов, что Петр будет посылать наверх.

– А вот это – вряд ли, – перебил генерал.

– Ты хочешь сказать, что будешь фабриковать отчеты? – с хитрым прищуром поинтересовался Гуров. – За это по головке не погладят. Не боишься, что тебя уволят, а ты так и не сможешь внуков на ноги поставить? – напомнил генералу сыщик его извечное оправдание, когда Орлов вынуждал оперативников влезать в самые неприятные ситуации.

– Сейчас совсем другое дело, – хмуро ответил Орлов, а потом вдруг широко улыбнулся. – И потом, вы же все равно этих ублюдков поймаете, а победителей не судят.

– Да, – согласился с ним Крячко. – Зато нас могут засудить до того, как мы узнаем, что победили.

– Типун тебе на язык, – пожелал другу Орлов и поднялся с места. – Ладно, пошли по домам, Стас. Леве тоже отдыхать надо.

Крячко тут же поднялся со стула и пошел вслед за генералом к двери. Гуров подождал, пока оба соберутся, а затем попрощался с друзьями до завтра, пожелав им спокойной ночи. Выслушав ответные слова прощания, сыщик уже собрался закрывать дверь, но Орлов слегка придержал ее.

– Да, и не забудьте завтра утром явиться ко мне в кабинет с планом мероприятий на день, – проговорил он.

– Не понял? – оторопел Крячко. – Мы же решили, что не будем обсуждать это дело в главке.

– А кто сказал, что вы будете обязаны делать то, о чем напишете в плане? – вопросительно поднял брови генерал. – И вообще, зачем мне знать, чем вы на самом деле будете заниматься, разыскивая Ширяева?

– Понятно, – хмыкнул Гуров. – Паны дерутся, а у холопов чубы трещат.

– Что поделаешь? Такова жизнь, – усмехнулся Орлов и шагнул в подъехавший лифт. – Мне все-таки внуков на ноги поставить нужно!

Глава 5

Утром Гуров в первую очередь посетил экспертов, чтобы узнать, не смогли ли они отыскать что-либо интересное во время осмотра квартиры Ширяева. На многое сыщик не рассчитывал, но все же надеялся, что удалось обнаружить хоть что-то, дающее возможность понять, отчего Ширяев с женой пропали так внезапно и почему никому не смогли – или не пожелали – сообщить о своем отъезде. Остатки уничтоженных документов, в спешке собираемые вещи, следы обыска или борьбы – все это могло бы помочь в поисках пропавшего бизнесмена.

Однако у экспертов Гурова ждало разочарование. Ничего, что говорило бы о спешном отъезде, в квартире Ширяева обнаружить не удалось. Все там выглядело так, будто хозяева отлучились ненадолго и собирались вернуться назад. Даже такие простые, но необходимые в любой долгой поездке вещи, как зубная щетка, бритвенный станок или косметический набор, лежали на привычных местах. Что оставляло сыщику два возможных варианта толкования произошедшего вечером в квартире Ширяева. Либо бизнесмен с женой совершенно спокойно поехали на какую-то встречу и лишь там были похищены или убиты, либо кто-то, кого Ширяев прекрасно знал, вошел в квартиру и, угрожая оружием, заставил бизнесмена с супругой уехать. Но и в том, и в другом случае искать похитителя (или убийцу) Ширяева следовало в кругу его ближайших знакомых. С этого Гуров и решил сегодня начать.

Поднявшись к себе, сыщик тут же набрал номер начальника охраны «Гранита» и попросил его отправить по факсу список всех тех людей, кого, по его мнению, Ширяев мог бы пригласить к себе в гости или просто вызвать домой, чтобы дать какие-либо инструкции. Тополев даже не стал спрашивать, зачем этот список понадобился сыщику. Он лишь кратко, по-армейски, ответил, что вышлет список через десять-пятнадцать минут, и отключил телефон.

Крячко на рабочем месте еще не было, чему Гуров не особенно удивился. Станислав никогда не отличался особой пунктуальностью. Ему доводилось и еще бессовестнее опаздывать на работу, но уж к тому времени, на какое было назначено совещание у Орлова, Крячко появиться был должен. Ну а раз отсутствовал, Гурову нужно было в одиночку составить «липовый» оперативный план для доклада генералу. Сыщик вдруг жутко захотел курить. Поскольку Гуров сигарет с собой не носил, а Станислава не было, то и взять курева было негде. На всякий случай порывшись в столе Крячко и не найдя там сигарет, полковник вздохнул и, вернувшись на свое место, принялся набрасывать на чистом листе план оперативных мероприятий.

Станислав ввалился в кабинет именно в тот момент, когда зазвонил телефон. Кивнув Гурову, поднявшему трубку, Крячко бухнулся на свой стул и вывалил из папки целую кучу бумаг. Гуров удивленно посмотрел на это изобилие, но спрашивать ничего не стал. Звонил, естественно, генерал Орлов и официальным тоном требовал явиться к нему в кабинет с докладом, из чего Гуров заключил, что Соболев уже там и, видимо, с нетерпением ждет от оперативников объяснений, почему за весь вчерашний день они не удосужились с ним связаться.

Согласно букве закона, официально любое расследование возглавлял прокурорский следователь, и оперативники, ведущие дело, поступали ему в подчинение. На самом деле – по крайней мере, в главке – эти правила соблюдались редко. В лучшем случае прокурорский следователь и оперативники работали как одна команда, по возможности помогая друг другу. В худшем – только сухо обменивались той информацией, предоставление которой считали необходимым для дальнейшего ведения дела.

И лишь Гуров мог позволить себе исключение из всех этих писаных и неписаных правил. Если следователь по каким-то причинам не устраивал полковника, он мог просто игнорировать его и вести дело самостоятельно. Конечно, Орлову за такое самовольство подчиненного часто попадало от начальства, но, поскольку Гуров практически всегда доводил до конца те дела, за которые брался, особенно крупных взысканий ни он, ни Крячко, ни Орлов не получали. Вот и теперь сыщик решил, что, если Соболев начнет качать права, он просто максимально ограничит свои контакты со следователем.

– Лева, посмотри, от чего может быть такое повреждение на подошве? – вырвал полковника из задумчивости голос Крячко.

– Ты о чем? – Гуров удивленно посмотрел на друга.

– Да вот, – Станислав подошел к сыщику с фотографией в руках. – Сейчас был у экспертов, взял отчеты по убийству на Измайловских прудах. Единственное, что они нашли интересного, вот этот дефект на ботинке одного из предполагаемых преступников.

Гуров внимательно посмотрел на фотографию, протянутую ему Станиславом. На ней был слепок с отпечатка подошвы, сделанный на берегу озера рядом с тем местом, где выловили труп. Дефект на подошве был действительно примечательный – в форме стилизованной молнии, которую обычно рисуют на приборах с высоким напряжением. Странное повреждение вырисовывалось очень четко, наискось пересекая ровные ряды протекторов в форме елочки.

– А черт его знает, – разглядывая снимок, пожал плечами Гуров. – Очень уж аккуратно эта молния выглядит. Будто ее специально вырезали. Но скорее всего, думаю, это фабричный дефект. Я, конечно, не эксперт, но, судя по степени износа протекторов, молния была на ботинке с самого начала, с того момента, как эти башмаки поступили в продажу.

– Угу, – задумчиво произнес Крячко. – Вот и эксперты так же говорят.

– А что тогда у меня спрашиваешь? – удивился Гуров и поднялся с кресла. – Ладно, потом этим делом займешься. Пошли, нас Орлов уже ждет.

Совещание прошло в такой сухой и деловой обстановке, что даже Соболеву стало ясно – коллеги по расследованию дела об исчезновении Ширяева стараются закончить его как можно быстрее. Следователь морщился, заслушивая план мероприятий, составленный Гуровым, но никаких замечаний не делал. Ну а когда Соболев принялся отчитываться о своей работе, у Крячко возникло столь острое желание как-нибудь поддеть следователя, что Гурову, вовремя распознавшему намерения друга, пришлось наступить ему на ногу. Станислав хмыкнул и, покачав головой, дал понять сыщику, что никаких провокационных действий совершать не будет.

– Ну что же, господа, – официальным тоном произнес Орлов, едва следователь закончил говорить. – Думаю, план работ на сегодня всем ясен. О всех изменениях в ходе следствия прошу докладывать мне немедленно, а пока все могут быть свободны. Господин Соболев, вас попрошу задержаться.

Последняя фраза Орлова также была оговорена друзьями накануне. Сыщики хотели как можно быстрее отвязаться от зануды-следователя и еще вчера вечером просили генерала задержать того на пару минут. Сухо попрощавшись, Крячко с Гуровым поспешили уйти из кабинета и сразу же расстались друг с другом. Станислав вернулся в кабинет, а Гуров, забрав у Верочки факс, присланный Тополевым, спустился вниз, к своей машине.

Список друзей, знакомых и официальных партнеров Ширяева, кого, по мнению начальника охраны, тот мог беспрепятственно пустить к себе в дом, был не слишком велик, и среди них не было ни одного человека, когда-либо работавшего в органах милиции. Это немного удивило сыщика, и он с мобильного телефона позвонил Тополеву, прося разъяснений.

– Ничего не могу сказать по этому поводу, – спокойно ответил экс-разведчик. – То есть я, конечно, знаю, что у Виктора Эдуардовича были какие-то контакты с людьми из вашего ведомства, но он в самой категоричной форме запретил мне наводить о них справки. Может быть, кого-то из них я и мог бы знать в лицо, но, к сожалению, не присутствовал ни на одной встрече Ширяева с милиционерами, поэтому сказать вам о них ничего не могу. Что-нибудь еще?

– Нет, этого пока достаточно, – ответил Гуров и, попрощавшись с Тополевым, отключил телефон.

Конечно, сыщику казалось странным, что скрупулезно следивший за всем начальник охраны ничего не знал о контактах Ширяева с милицейскими чиновниками, но, в конце концов, запрет начальства мог быть более чем достаточным основанием для такого неведения. Так или иначе, но Гуров решил, что обязательно побеседует с Тополевым по этому поводу, а пока следовало проверить, чем занимались близкие Ширяеву люди в то время, когда он бесследно растворился в воздухе.

На проверку алиби тех людей, которые были в списке Тополева, у Гурова ушло больше половины дня. Он, конечно, не рассчитывал, что будет встречен этими господами с радушием и сердечной теплотой, но столь откровенной враждебности, с какой его принимали близкие Ширяеву люди, совершенно не ожидал. И к концу опроса у сыщика сложилось ощущение, что в нем и только в нем видят причину всех мировых бед те люди, которых он опрашивал. Ну а когда Гуров пытался выяснить причину этой враждебности по отношению к себе, вразумительных ответов от знакомых пропавшего бизнесмена так и не дождался. Исключением стал лишь один человек из списка – Василий Немов, немолодой бизнесмен средней руки, с детства друживший с пропавшим Ширяевым.

– А чего вы от меня ждете? Чтобы я вам в ножки кланялся и пыль под вашими ботинками целовал? – сердито поинтересовался он в ответ на просьбу сыщика объяснить столь недружелюбное отношение к нему. – Все вы только и умеете, что людям жизнь портить да еще за это и денежки брать. Вот и сейчас вам наверняка плевать на то, найдется Ширяев или нет, главное, чтобы ваши деньги медным тазом не накрылись.

– Вы меня, наверное, с кем-то путаете, – сухо отрезал Гуров. – Я милиционер, а не налоговый инспектор. Деньги Ширяева меня меньше всего интересуют.

– Ой, да перестаньте вы ваньку валять, – отмахнулся Немов. – Все прекрасно знают, что у Витьки с вашей братией какие-то дела были. Вот он и смотался подальше, чтобы ваши ненасытные животы не кормить. А может быть, вы его сами ликвидировали, а теперь пытаетесь сделать вид, что пропавшего мужика ищете?

– А с кем именно из «нашей братии» у Ширяева контакты были? – решил не поддаваться на провокацию Гуров.

– Это вы лучше меня знать должны, – усмехнулся Немов. – Вы ведь только вид делаете, что все чистые и неподкупные, а на самом деле у каждого руки по локоть в чужие карманы засунуты. Конечно, я согласен с тем, что Витька далеко не идеальным мужиком был, но он, в отличие от вас, хоть никогда показухой не занимался. А вы выдадите на расправу парочку своих бывших сообщников и кричите на всю страну, что с коррупцией боретесь.

– А это-то тут при чем? – Гуров с трудом сдерживал желание как следует осадить бизнесмена. – Какое отношение к Ширяеву имеет борьба с коррупцией в рядах милиции?

– Ой, да не стройте из себя дурачка, – поморщился Немов. – Я же вам только что объяснял, что коррупция в милиции и пропажа Ширяева напрямую связаны между собой. Не тяни вы из него деньги, не свяжись он с ментами, сейчас бы работал как обычно.

– А что за причины были у Ширяева, чтобы связаться, как вы говорите, с ментами? – совершенно спокойно спросил Гуров.

– Не знаю. О своих делах он мне не докладывал. У вас все? Или еще какие-то вопросы есть? – поинтересовался Немов, и Гурову, как он ни старался, большего вытянуть из бизнесмена не удалось. Немов либо действительно ничего не знал, либо не хотел говорить.

С остальными опрошенными столь откровенного разговора не получилось, но сути дела это не меняло. У всех друзей и знакомых Ширяева, кого бы он мог пустить к себе в дом, было достаточно хорошее алиби. Конечно, их показания следовало еще раз проверить, но Гуров решил пока не заниматься этим. После разговора с Немовым у сыщика родилась одна идея, и он решил ее осуществить. Прямо сегодня.

Как ни неприятны были Гурову слова престарелого бизнесмена, но не согласиться с тем, что они недалеки от истины, сыщик не мог. Все-таки первопричиной того, что поиски Ширяева были поручены ему, было именно наличие в рядах милиции «оборотней в погонах». Еще вчера вечером он, Крячко и Орлов сошлись на том, что и главк не застрахован от наличия этих «перевертышей». И после разговора с Немовым Гуров понял, как проще всего заставить их показать свое истинное лицо.

Нужно просто подкинуть им приманку, от которой «оборотни» не смогут отказаться, а затем уже можно будет брать их тепленькими. Вчерашняя мысль о ловушке уже не казалась сыщику столь привлекательной, но прежде, чем осуществить свою новую задумку, следовало реализовать то, что они с Крячко и генералом планировали. И уже потом можно будет действовать по-иному. Решив оставить проверку алиби знакомых Ширяева на следующий день, Гуров собирался вернуться в главк.

Но перед этим сыщику предстояло одно маленькое дело. Несмотря на вчерашние насмешки над Станиславом, сыщик решил-таки побеседовать с Андреем Игнатьевичем Трофимовым, тем самым человеком, что якобы отсидел за Ширяева. В первую очередь Гуров шел на это потому, что давным-давно взял себе за правило не зацикливаться на одной-единственной версии, какой бы заманчивой и перспективной она ни казалась.

Все-таки не раз в его практике случалось так, что далеко не самые очевидные причины, способные толкнуть человека на преступление, на самом деле оказывались истинными. Сыщик просто не имел права отметать в сторону все предположения помимо того, что в пропаже бизнесмена замешаны «оборотни в погонах». Все могло быть и совсем иначе! Ну и кроме того, беседа с Трофимовым могла дать ему ту маленькую зацепку, которой до сих пор не хватало для того, чтобы начать распутывать этот жутко перекрученный клубок в деле Ширяева.

Трофимов жил в районе станции метро «Пушкинская». Там же, неподалеку, располагался и магазин, управление которым ему совсем недавно доверил Ширяев. Как и предполагал Гуров, Трофимов оказался на работе, и молоденькая продавщица, даже не спрашивая, кто такой Гуров, мгновенно позвала управляющего. У сыщика не было времени взять на просмотр личное дело Трофимова, и он очень удивился, увидев перед собой не перекачанного «братка», а хрупкого пожилого человека с роскошной седой шевелюрой. Широко улыбаясь, Трофимов вышел к сыщику, и Гурову показалось, что управляющий готов заключить его в объятия.

– Чем могу быть полезен? – спросил Трофимов, глядя сыщику прямо в глаза.

Гуров, решив не выяснять, так ли относятся в этом магазине ко всем клиентам или его самого просто приняли за кого-то другого, достал из кармана удостоверение.

– Мне нужно с вами побеседовать, – проговорил он. – Конфиденциально.

– Конечно, конечно. Прошу в мой кабинет.

Трофимов в лице не изменился, но в глазах промелькнула какая-то странная растерянность, смешанная с досадой. Гуров попытался понять, почему именно эти чувства вызвал его визит у управляющего. Не знать о том, что Ширяев пропал, Трофимов не мог, как и должен был понять, что рано или поздно милиционеры к нему явятся. И уж если и должен был испытывать досаду от того, что это наконец случилось, то вот растерянности здесь явно было не место. Впрочем, гадать на кофейной гуще Гуров не стал. И, едва оказавшись в кабинете Трофимова, поинтересовался:

– Я вижу, Андрей Игнатьевич, вы моего визита не ожидали?

– Отчего же? – пожал плечами управляющий. – Я догадывался, что у меня милиционеры побывают.

– Тогда почему растерялись, увидев мое удостоверение? – Гуров пристально посмотрел на Трофимова. Тот усмехнулся.

– Да просто не ожидал, что ко мне столь высокий чин приедет, – пожал плечами управляющий. – Вот и не знаю, как на сей факт реагировать.

– И что именно в этой ситуации вас смущает? – как бы рассеянно поинтересовался сыщик, делая вид, что рассматривает кабинет Трофимова.

Конечно, личные апартаменты управляющего выглядели довольно изысканными – добротная, качественная мебель, не холодившая глаз льдом металла, как это принято во многих фирмах, окно с портьерами, а не с жалюзи, несколько со вкусом подобранных картин на стенах, мягкие тона обоев – но не интерьер сейчас интересовал Гурова. Сыщик краем глаза следил за Трофимовым, пытаясь понять, что за чувства движут им сейчас. Гуров смог разобрать лишь тень страха, промелькнувшую на лице управляющего, когда тот думал, что сыщик не смотрит на него. И эта тень могла означать что угодно.

– Видите ли, я, как вам уже наверняка известно, имел в некотором роде контакты с милицией, но ни разу не слышал о таком, чтобы полковники лично ездили к тем или иным фигурантам дела, – наконец решил ответить на вопрос сыщика Трофимов. – Обычно людей к полковникам привозят. И уж если случилось обратное, значит, дело весьма серьезно. Вот только не знаю, что это за дело, которое вас могло сюда привести.

– А вы предположите, – посоветовал сыщик, поворачиваясь к Трофимову. – Может быть, и не ошибетесь.

Гуров, собираясь поговорить с управляющим, отнюдь не планировал придерживаться именно такой линии поведения. Однако те сомнения, что зародились в голове Трофимова, заставили сыщика несколько изменить свои планы. Поняв, что управляющий может знать о контактах Ширяева с «оборотнями» куда больше, чем все люди бизнесмена, опрошенные сыщиком до сих пор, Гуров решил подыграть его сомнениям и заставить Трофимова как можно дольше оставаться в неведении относительно того, действительно ли полковник ведет следствие по делу Ширяева или приехал сюда в качестве его «крыши». А в том, что Трофимову известно об исчезновении босса, сыщик ничуть не сомневался?

– Ну, я так полагаю, ваш визит сюда в той или иной степени связан с исчезновением Виктора Эдуардовича, – подтвердил его предположения Трофимов.

– В той или иной степени? – удивленно переспросил Гуров. – Как вас прикажете понимать?

– Либо вы приехали ко мне как к одному из тех людей, кто имеет определенный вес в структуре Виктора Эдуардовича, либо подняли старые дела и явились сюда, дабы допросить меня как человека, некогда проходившего по одному делу с господином Ширяевым, – пожал плечами старик.

«Вот осторожный сукин сын! Ни о чем не говорит напрямую!» – невольно восхитился сыщик, а вслух произнес:

– А иных причин вы для объяснения моего визита придумать не можете?

– Понятия не имею, – с детской наивностью на лице развел руками Трофимов. – Но я думаю, если они есть, вы сами мне о них скажете… Может быть, чаю? Или кофе? А может быть, чего-нибудь покрепче?

Гуров вновь не мог не удивиться простоте и изяществу этой уловки. Казалось бы, обычное, хоть и запоздалое проявление гостеприимства, оказанное ему управляющим, но ответ сыщика мог помочь Трофимову понять, с кем он имеет дело. Если «важняк» явился к нему действительно для расследования исчезновения Ширяева, пить алкогольные напитки он откажется. В противном случае – согласится на что-то более крепкое, чем чай или кофе. Просто, как все гениальное! Но Гуров тоже был не лыком шит.

– Спасибо, ни то, ни другое, ни третье, – отказался он, самовольно усаживаясь в кресло. Трофимов опустился на краешек стула напротив него.

Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга. Причем, если Гуров теперь ничуть не скрывал, что откровенно изучает управляющего, во взгляде того читалась просьба – «ну подскажи мне, как себя с тобой вести!». И сыщик понимал, что, пока он не предпримет каких-либо конкретных действий, Трофимов так и будет юлить и уклоняться от прямых ответов. Как, видимо, и было в том деле, по которому они проходили вместе с Ширяевым. И просто так сломать его не удастся.

– Хорошо, – наконец решил нарушить молчание сыщик. – Думаю, вам, Андрей Игнатьевич, получше, чем прочим сотрудникам фирмы Ширяева, должно быть известно, куда он мог исчезнуть.

– И почему вы так решили? – снова наивно поинтересовался управляющий.

– Хватит играть со мной в кошки-мышки! – рявкнул на Трофимова Гуров, заставив того вздрогнуть. – Вы прекрасно понимаете, почему я именно вам задаю подобный вопрос, знаете на него ответ и юлите, как уж на сковородке. Вы что-то скрываете, а лгать грешно, смею вас заверить!

– Да упаси бог! – воскликнул в ответ Трофимов, и Гурову показалось, что он сейчас перекрестится. – Что мне скрывать? Я практически ничего не знаю о Викторе Эдуардовиче. Вам же должно быть известно, что я освободился не очень давно, и если честно, господин Ширяев предпочитал со мной не встречаться. Чтобы не ворошить прошлое, как вы понимаете.

– Тогда почему он взял вас на работу? – перебил его сыщик.

– А тут нет никакого секрета, – усмехнулся управляющий, и Гуров понял, что последнего вопроса задавать не стоило. Вероятно, предполагаемой «крыше» Ширяева было прекрасно известно об их с Трофимовым взаимоотношениях, и не знать о них мог только человек, никак не связанный с их теперешней жизнью.

– Видите ли, Виктор Эдуардович с давних времен остался мне должен солидную сумму, – теперь абсолютно спокойно улыбаясь, продолжил Трофимов. – Конечно, всякие дефолты эти деньги серьезно обесценили, но Виктор Эдуардович оказался вполне деловым и честным человеком. Зная о моих деловых качествах и многочисленных связях в прошлом, вместо того, чтобы выплатить мне деньги, он предложил мне работу управляющего с долей от прибыли. Магазин процветает, и довольны все. И Виктор Эдуардович, и я. Как видите, ничего криминального тут нет!

Гурову стало абсолютно ясно, что теперь правды, в какой бы мере ей ни владел управляющий, добиться от него невозможно. Одна маленькая оплошность стоила сыщику многого. Если Трофимов и мог вывести его на след «оборотней», то теперь он не сделает этого до тех пор, пока Гурову не удастся прижать его к стенке. Сыщик, конечно, не прекратил допрашивать Трофимова тут же, как только пришел к такому выводу, но большего, чем «не знаю», «никогда не слышал» и «о чем-то я, конечно, подозревал», добиться от управляющего не смог.

– Андрей Игнатьевич, вы понимаете, в какие игры играете? – под конец разговора спросил у Трофимова сыщик.

– Да о чем вы говорите? – изумился тот. – Я давно не играю ни в какие игры. Просто пытаюсь заработать себе на безбедную старость, и ничего больше.

– Может быть, – кивнул Гуров, поднимаясь с кресла. – И все же советую вам подумать над моими вопросами. Если вы вспомните что-нибудь существенное по поводу исчезновения Ширяева или о его криминальных связях, думаю, для вас же будет лучше, если вы сразу сообщите мне об этом.

– Я вам сказал абсолютно все, что знал, – также вставая, ответил Трофимов. – А если Виктор Эдуардович и имел какие-то контакты с криминальными элементами, мне о них ничего не известно.

– Ну что же, не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся, – усмехнулся сыщик. – Вот вам на всякий случай моя визитка. Вспомните что-нибудь интересное, звоните! – И Гуров, не простившись с хозяином, вышел из кабинета.

По дороге в главк сыщик немало раздумывал над своим разговором с бывшим подельником Ширяева. Гуров почти был уверен, что тому что-то известно о контактах пропавшего бизнесмена с «оборотнями в погонах», но отчего-то сыщик сомневался, что этой информации будет достаточно для того, чтобы ухватить удачу за хвост. Уж слишком очевидной могла быть связь между Трофимовым, Ширяевым и преступниками, чтобы бизнесмен решил многое открыть своему управляющему. Если только, конечно, Трофимов не имел над ним какой-либо власти!

Скорее всего, управляющий знает о том, кто является «крышей» Ширяева. Может быть, случайно видел его в обществе каких-либо милицейских чинов, но вряд ли он знает что-либо еще. Гуров не думал, что в интересах бизнесмена было посвящать его во все тонкости своих отношений с «оборотнями». Слишком велик был риск, что Трофимов подставит его, отыгрываясь за то, что в прошлый раз вынужден был взять большую часть вины на себя.

И все же Трофимова следовало прощупать более тщательно. Узнать о всех его связях, проверить ближайшее окружение и те контакты, которые могли остаться у управляющего после отсидки. Может быть, даже установить слежку за Трофимовым! Но этим может заняться и любой другой сыщик. Например, капитан Веселов или Станислав. Для себя Гуров оставил задачу посложней и, подъезжая к главку, уже знал, что будет делать в ближайшие сутки.

В первую очередь сыщик принялся распространять в главке слухи о том, что он вот-вот наберет достаточно доказательств, чтобы найти коррупционеров, связанных с пропажей Ширяева. Причем действовать Гурову пришлось крайне осторожно и изощренно, поскольку в главке прекрасно знали о его нелюдимости и очень бы удивились тому, что сыщик на всех углах рассказывает о ходе дела, которое он ведет. Поэтому сыщик наметил круг людей, к которым он мог бы обратиться с какой-нибудь просьбой и которые не умели держать язык за зубами, а затем уже начал действовать. Несколько оброненных словно невзначай фраз к исходу дня сделали свое дело, и по главку пошли гулять слухи о том, что в скором времени в рядах милиции пройдет еще одна чистка, после которой освободится немало рабочих мест. Подобные разговоры Гурова вполне устраивали, и он, удовлетворенно кивнув, отправился в технический отдел.

Техники уже закончили работу, и те, кто не был на объектах, разошлись домой. В кабинете находился лишь Слава Морозов, который, казалось, вообще никогда из технического отдела не уходил. Морозов постоянно ремонтировал рассыпающуюся электронику главка и сейчас чинил какой-то аппарат, показавшийся далекому от технических новинок Гурову помесью чемодана с тестером. Морозов совершенно не обратил внимания на визит Гурова и поднял голову лишь тогда, когда сыщик постучал его по плечу.

– Лев Иванович, вы бы господину генералу сказали, что у нас всю матчасть обновлять нужно, – словно продолжая недавно начатый разговор, проговорил техник. – Что он, дополнительных фондов в министерстве выбить не может?

– Значит, не может, раз до сих пор не выбил, – усмехнулся сыщик и сменил тему: – Ты сам видеокамеру в моем кабинете устанавливал?

– Ага, – кивнул головой Морозов. – Как только Петр Николаевич позвонил, сразу пошел ставить. Всунул ее под плафон лампы. Проверил, свет ей работать не мешает. Сделал все в лучшем виде. Правда, с проводкой пришлось повозиться, замучился в приемную Орлова кабель тянуть. Кстати, скажите, зачем вам понадобилось именно там видеомагнитофон ставить? Почему не в дежурке? Туда бы проще было видеокамеру подключить.

– А вот нам понадобилось поставить видеомагнитофон в приемной Орлова, – усмехнувшись, уклонился от прямого ответа сыщик.

– Понял, не дурак, – хмыкнул техник. – Повышенные меры секретности. А кого ловим?

– А ты, Слава, когда-нибудь слышал о том, что тайны следствия не разглашаются? – в ответ поинтересовался Гуров. – Кстати, ты никому не говорил, что видеокамеру в нашем кабинете поставил?

– Обижаете, гражданин начальник, – скорчил гримасу Морозов. – Конечно, не говорил. Да меня никто и не спрашивал. Димка Семшов только подходил, когда я в коридоре возился, так я ему сказал, что проводку собираюсь менять, новые кабели тяну.

– Ну и молодец, – похвалил его сыщик. – А камера как работает? Постоянно включена?

– Зачем? – удивился техник. – Эдак вам десяток видеокассет за день тратить придется. На камере датчик движения есть. Она включается только тогда, когда по кабинету кто-нибудь ходит.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно кивнул головой сыщик. – Сейф в нее видно?

– Лучше не придумаешь! – отозвался техник. – Да вы сами проверьте. Походите по кабинету, а потом у Верочки посмотрите, что камера снимет.

– Так я и сделаю, – ответил Гуров и, попрощавшись с Морозовым, вышел из технического отдела.

Сколько сыщик ни рассматривал плафон лампы дневного света, обнаружить там хоть какие-либо признаки работающей видеокамеры не смог. Это означало то, что и преступнику, вздумай он вломиться в кабинет, обнаружить камеру не удастся. Побродив по кабинету, Гуров хотел было пойти в приемную генерала и проверить, как ведется запись, но передумал. Все-таки Морозов считался мастером своего дела, и не доверять ему оснований у Гурова не было. Поэтому сыщик просто позвонил Верочке и попросил ее перед уходом стереть с видеокассеты все записи и оставить видеомагнитофон включенным на ночь.

Больше оснований задерживаться на работе у Гурова не было. Конечно, не мешало бы дождаться Станислава и узнать, чем он занимался целый день, но без этого можно было обойтись. В конце концов, Крячко должен был прийти вечером к сыщику домой, вот тогда они и могли поделиться находками, сделанными за день. Гуров уже собрался уходить, но внезапно ему в голову пришла совершенно сумасшедшая мысль. Вырвав из головы волосок, сыщик аккуратно приклеил его на сейф так, чтобы в случае взлома волосок порвался, давая Гурову знать, что ловушка все-таки сработала.

Сыщик планировал прийти на работу завтра ранним утром. Поскольку было более чем вероятно, что «оборотни» попытаются взломать сейф, а экспертов в такую рань на работе может не быть, Гуров сразу отправился в экспертный отдел и взял у пожилого эксперта Василия Сергеевича Шилова набор орудий для снятия отпечатков пальцев. Шилов, конечно, поворчал, что растаскивают казенное имущество все, кому не лень, а потом экспертам работать нечем, но дактилоскопический набор дал, язвительно поинтересовавшись, знает ли Гуров, как им пользоваться. Гуров отшутился и, простившись со старым экспертом, вернулся в свой кабинет. Спрятав набор в ящик стола, Гуров еще раз критически осмотрел волосок и, посчитав все первостепенной важности дела сделанными, отправился домой.

Глава 6

Старая, как мир, банальная уловка сработала. Волоска на месте не было. Гуров даже хмыкнул от удивления. Он совершенно не рассчитывал на то, что есть еще на белом свете хоть один человек, которому неизвестны такие простые способы получения информации о том, что кто-то любит совать нос не в свое дело. Сыщик и волосок прикрепил лишь для собственного успокоения, поскольку считал, что никакая перестраховка лишней не бывает. Гуров усмехнулся, полез в ящик стола, намереваясь достать оттуда набор для снятия отпечатков пальцев, и лишь затем вспомнил о видеокамере, поставленной вчера в кабинете техниками. Усевшись в кресло, сыщик пододвинул к себе телефон и снял трубку.

– Доброе утро, Верочка, – поздоровался Гуров, услышав знакомый голос. – Посмотри, пожалуйста, что там у нас записалось на кассете.

– Минуточку, Лев Иванович, – ответила секретарша Орлова. – Сейчас посмотрю.

Радость, удивление и азарт, вызванные недавней находкой, мгновенно куда-то улетучились. Гуров вдруг понял, что сейчас все должно закончиться. Камера, настроенная так, чтобы реагировать на движение в кабинете, конечно же, засняла вчерашнего визитера. Теперь дело за малым – допросить его, и можно закрывать дело. По крайней мере, о треклятых «оборотнях в погонах» Гурову беспокоиться уже не придется. Да и о поисках Ширяева тоже. Если, конечно, они с Крячко были правы и эти два преступления связаны между собой. Бездумно глядя в окно, сыщик ждал немного дольше, чем обещала Вера, а затем услышал в трубке голос секретарши.

– Ничего, Лев Иванович, – проговорила девушка.

– Не понял? – оторопел сыщик. – То есть как ничего?

– На пленке ничего нет, – голос Верочки звучал так, будто она чувствовала себя виноватой в случившемся. – Совершенно чистая пленка. А там что-то должно быть записано? Может быть, техников позвать?

– Не торопись пока с техниками, – остановил ее Гуров. – Лучше скажи – видеомагнитофон точно всю ночь работал?

– Да. Я его сама, как и просили, пять минут назад отключила, – уверенно ответила Вера. – Если только еще кто-нибудь вчера его не выключал на время, что принципиально невозможно. Ключи от приемной есть только у господина генерала. Дубликат висит в дежурке, и его никому, кроме меня и Валентины Васильевны, не дают, а тетя Валя к аппаратуре никогда не прикасается. Уберется только, пыль сотрет и уходит. Но если хотите, я сейчас ей позвоню и узнаю. Может быть, она случайно выключила видеомагнитофон, а потом опять…

– Подожди, Верочка, – прервал девушку сыщик. – Не будем размахивать шашкой. Я сам сначала кое-что выясню, а если понадобится твоя помощь, тогда сообщу. Спасибо. Отбой.

Гуров повесил трубку и задумчиво уставился в потолок. Все получалось очень даже не просто. Царившая минуту назад в душе уверенность в том, что дело по выявлению «оборотней в погонах» можно будет закрывать, мгновенно улетучилась, оставив после себя неприятный осадок и кучу вопросов. В том, что волосок на дверце сейфа был оторван, а не отвалился по собственной прихоти, Гуров был уверен на все сто процентов. В кабинете кто-то был, и этот кто-то копался в документах полковника. Вот только камера почему-то не засняла его. Что это, неисправность аппаратуры? Или камеру отключали намеренно? Но кто мог это сделать и как?..

Гуров резко встал с кресла. Сидя здесь, в кабинете, и гадая на кофейной гуще, много не выяснишь. Ответы на вопросы не появятся сами по себе. Их нужно искать. И начинать следовало с технического отдела. Покосившись на пустующее место регулярно опаздывавшего Крячко, сыщик покачал головой и вышел из кабинета. Помощь Станислава сейчас бы не помешала, но на нет, как говорится, и суда нет. Закрыв за собой дверь, Гуров отправился в технический отдел.

Как всегда взъерошенный и растрепанный Слава Морозов сосредоточенно копался во внутренностях раскуроченного системного блока какого-то компьютера. Глядя на него, любой бы подумал, что Слава вообще не уходил из главка домой, трудился минимум сутки напролет и напрочь забыл о том, что в мире существует что-то иное, кроме электроприборов, которые постоянно нужно чинить. Он был так поглощен своим делом, что и на Гурова обратил внимание только тогда, когда тот с ним поздоровался.

– Нет, Лев Иванович, я еще могу понять, когда в каком-нибудь Козлопупенске пользуются техникой каменного века, но уж московскую милицию могли бы снабдить нормальной аппаратурой! – горячась, проговорил Вячеслав, словно продолжая неоконченный спор. – Вы только посмотрите сюда! Процессор всего на шестьсот мегагерц. Я бы еще понял, если бы на нем следователи и опера протоколы печатали, но этот гроб стоит в архиве! Вы представляете, сколько времени пройдет, пока он хотя бы текстовую базу данных пролистает? Я уж не говорю о том, чтобы графические файлы смотреть или видеоматериалы обрабатывать.

– Ну, с этим, Славик, обращаться нужно не ко мне, – улыбнулся сыщик. – Во-первых, не в моей компетенции. Во-вторых, я и половины из того, что ты сказал, не понял. Ну а в-третьих, и Москва не сразу строилась. Подожди, придет время, и у нас отличная техника будет. Даже «в каком-нибудь Козлопупенске». Вон уже видеокамеры какие на вооружении есть. Кстати, я к тебе именно по этому поводу. Мне кажется, камера не работает. Ты не посмотришь, в чем дело?

– А почему вы решили, что камера не работает? – Морозов удивленно посмотрел на сыщика.

– Она должна была заснять один момент, но на пленке его нет, – спокойно пояснил сыщик.

– Такого быть не может, – категорично отрезал техник. – Может быть, что-то с видеомагнитофоном не в порядке?

– И этого я не знаю. Потому к тебе и пришел, – терпеливо проговорил Гуров. – Слава, тебе нужно сходить и посмотреть.

– Срочно? – с какой-то обреченностью в голосе спросил Морозов. Сыщик кивнул. – Ладно, пойдемте. Девчонки из архива подождут.

До кабинета Гурова они добрались почти бегом. Вячеслав торопился быстрее проверить камеру и, покончив с этим рутинным и, как считал техник, бессмысленным занятием, приступить к решению более серьезных проблем. Крячко уже был на своем месте. Удивленно вскинув брови, он явно собирался спросить, что происходит, но сыщик, предупреждая вопрос, покачал головой. Станислав пожал плечами и с наигранным равнодушием посмотрел на техника. Морозов поздоровался с ним и метнулся к почти незаметной камере. Вытащив ее из гнезда, Слава осмотрел проводку, проверил датчики и вставил камеру на место.

– Тут вроде бы все в порядке, – констатировал он. – Пойдемте, Лев Иванович, проверим, как ведется запись.

Темп их движения во время пути к кабинету Орлова ничуть не снизился. Морозов буквально летел по коридору, рассеянно отвечая на приветствия и совершенно не реагируя на шутки типа «где горит?» и «Слава, если ты ищешь туалет, он в другой стороне!». В приемную Морозов ворвался как вихрь и, кивнув оторопевшей Верочке, сразу бросился к видеомагнитофону.

– Так я и думал. Он выключен! – с видом Архимеда, открывшего закон вытеснения жидкости, заявил он, тыча пальцем в мертвый индикатор сетевого напряжения.

– Слава, не считай нас за идиотов, – спокойно посоветовал Гуров. – Видеомагнитофон выключили только сегодня утром. Вчера он работал, но записи нет.

– Сейчас посмотрим, – кивнул Морозов и включил видеомагнитофон вместе с телевизором. На экране тут же появился Крячко, что-то черкающий на листе бумаги. – Ну?!

– Я вижу. Значит, с аппаратурой все в порядке? – Это прозвучало не вопросом, а констатацией факта. – Слава, а ты никому не говорил о камере в моем кабинете?

– А зачем? – удивился Морозов. – Да меня никто и не спрашивал. Как обычно, занес в журнал, куда и кому выдал камеру, и все.

– А после того, как ты зарегистрировал выдачу, к тебе кто-нибудь приходил? – поинтересовался Гуров.

– Да, ко мне всегда кто-нибудь приходит, – техник выглядел удивленным. – Сами же знаете, в главке все время что-то ломается.

– Кто-нибудь мог видеть, что у тебя записано в журнале? – не отставал сыщик.

– Любой. Я же журнал не прячу, – хмыкнул Морозов и замер. – Подождите. Вы хотите сказать, что кто-то отключал видеокамеру намеренно? То есть в главке завелась «крыса»?

– Ничего подобного я не говорил, – Гурову вполне реалистично удалось изобразить удивление. – Это, видимо, кто-то из наших доморощенных шутников постарался. Найду – голову оторву. Слав, ты уж постарайся вспомнить, кто к тебе приходил, а я и сам разберусь, кому в голову пришла дурацкая мысль пошутить во время следственного эксперимента.

– А что, все так серьезно? – подала голос Верочка.

– Нет, – повернулся к ней Гуров. – Просто придется все повторять заново, а там уже получиться может бог знает что! Кстати, Верочка, а ты уверена, что, когда уходила, видеомагнитофон был включен?

– Обижаете, Лев Иванович! – надула губки секретарша. – Разве было когда-нибудь такое, чтобы я свои обязанности недобросовестно выполняла?

– Не было, – согласился с ней сыщик. – Иначе Петр бы тебя уже уволил. Извини, если обидел.

– Так я пойду, Лев Иванович? – напомнил о себе Морозов.

– Иди, Слава, – разрешил Гуров. – И не забудь о моей просьбе.

Секунду Морозов удивленно смотрел на сыщика, а затем торопливо кивнул головой и выскочил из приемной. «Забудет, – тут же решил Гуров. – Но ничего. Я ему напомню». Взяв у Верочки адрес уборщицы, сыщик хотел было отправиться следом, но секретарша остановила его. Она сказала, что генерал уже вызывал его к себе. Гуров лишь покачал головой и, попросив Верочку сказать шефу, что полковник Гуров умер, все-таки покинул приемную. Орлов, конечно, рассердится, но сыщика сейчас это не волновало. Ему нужно было еще многое сделать, по крайней мере, до того, как ночной дежурный покинет главк, а времени на это оставалось чуть-чуть. Орлов сможет подождать, а вот преступник ждать не будет!

В то, что Валентина Васильевна могла случайно выключить видеомагнитофон, а затем опять включить его, Гуров не верил совершенно. Тетя Валя работала в главке не первый год и все существующие тут порядки знала прекрасно. Она бы и пыль с прибора не вытерла, если бы боялась, что может как-то навредить работе. А уж о том, что выключала какой-то аппарат, сообщила бы непременно. И все же с уборщицей следовало поговорить. Если она и не притрагивалась к видеомагнитофону, то могла заметить что-нибудь необычное. А сейчас, когда тщательно продуманный и отлично подготовленный план трещал по швам, любая мелочь могла бы исправить положение.

Разговор с тетей Валей Гуров решил поручить Станиславу, а сам собирался пообщаться с дежурным. Из всех возможных вариантов того, почему ночной визитер не был записан на видеопленку, оставался только один – кто-то самовольно взял из дежурки ключи от приемной Орлова и кабинета Гурова и, пока не работал видеомагнитофон, поковырялся в сейфе полковника. Конечно, дежурный мог и не заметить пропажи, но тех, кто заходил к нему после официального окончания рабочего дня, помнить он должен. Вот с них и следовало начинать поиски. Ну и, конечно, самого дежурного из списка подозреваемых исключать не следовало.

Прежде чем спуститься вниз и приступить к разговору с дежурным, Гуров на минуту заскочил в кабинет. Крячко, чертивший какие-то диаграммы на листе бумаги, встрепенулся и собрался засыпать сыщика вопросами, но Гуров пресек эту попытку.

– Стас, нет времени подробно все объяснять, – с порога заявил он. – Ночью или поздно вечером кто-то рылся в моем сейфе. Камера его не засняла. Есть вероятность того, что тетя Валя выключала видеомагнитофон. Мне нужно, чтобы ты съездил к ней и поговорил. Заодно узнай, не видела ли она чего-нибудь подозрительного. Например, как кто-то из посторонних шлялся по этажу. В общем, расспроси ее обо всем. И езжай быстрее. Через пару минут мне понадобится кабинет.

– Чего еще изволите, ваше сиятельство? – ехидно поинтересовался Крячко. – Жаркое из рябчиков? Трюфеля в сметане и белом вине? Бутылочку «Мадам Клико»?

– Стас, я не шучу, – отрезал Гуров. – Мне нужно, чтобы ты срочно занялся делом…

– А я тут баклуши бью! – восхитился Станислав, но Гуров уже не слушал его. Круто развернувшись, сыщик вышел из кабинета, и Крячко ничего другого не оставалось, как коротко выругаться и последовать за ним.

Стареющий майор Корчагин, дежуривший в главке этой ночью, смену уже сдал и о чем-то разговаривал с коллегой, явно не очень торопясь домой. Гуров не слишком хорошо знал майора, хотя работали в одной конторе они лет пять, а то и больше. Полковник не стремился заводить себе друзей, и не только среди коллег. И те отвечали ему взаимностью, считая сыщика сухарем, нудным и некомпанейским человеком. Считаные единицы думали иначе, но дежурный в их число не входил.

Корчагин даже не скрыл своего удивления от того, что Гуров подошел к нему и заговорил. Несколько секунд он оторопело таращился на сыщика, словно археолог на ожившую мумию фараона, а затем вяло попытался отказаться от разговора. Дескать, устал после ночи, жена дома ждет, теща на дачу просит отвезти и еще миллион прочих дел не сделано, но сопротивлялся майор больше для проформы, прекрасно понимая, что Гуров от него так просто не отстанет. Да и не стал бы полковник о чем-то просить дежурного, если бы дело было несерьезным.

– Слушай, Андрей Семенович, мне твоя помощь нужна, – проговорил Гуров, когда они с майором поднялись в кабинет и расселись по разные стороны стола. – Дело очень важное, и я надеюсь, что ты молчать умеешь.

– Лев Иванович, если мне не веришь, лучше ничего и не говори, – сухо отрезал Корчагин, поднимаясь со стула. – Будем считать, что я сюда приходил, чтобы тебе лампочку помочь в патрон ввернуть.

– Что же ты обидчивый какой? – Сыщик поймал его за рукав. – Я тебя просто попросить хотел, чтобы этот разговор остался между нами.

– Так бы сразу и сказал, – буркнул дежурный, опускаясь обратно на стул. – Что стряслось-то?

– В общем, дело такое, – медленно ответил Гуров, словно все еще сомневаясь, а стоит ли сообщать детали майору. – Мы со Стасом сейчас, расследуя одно дело, совершенно случайно наткнулись на двурушников. Есть в нашей конторе такие! Причем не мелочовкой довольствуются, а серьезными делами ворочают. Мы уже почти собрали материал на них, загремят на всю катушку, но тут одна накладочка случилась. Вчера вечером у меня сейф вскрыли. Кое-что пропало, и я хотел бы знать, кто был в главке после нашего со Стасом отъезда. Кто мог у тебя ключи взять от моего кабинета и от приемной Орлова?

– Никто, – тут же ответил Корчагин и лишь затем спросил: – А при чем тут приемная Орлова?

– Видишь? – Сыщик показал майору на видеокамеру. – Мы боялись, что кто-то может попытаться завладеть компроматом, и установили видеокамеру наблюдения. Этот кто-то сделал то, чего мы опасались, но камера не сработала. А отключить ее можно только из приемной Орлова.

– Не обязательно, – перебил его майор. Гуров едва не поперхнулся от удивления. – Можно свет во всем здании вырубить, а потом уже к вам лезть, что вчера, возможно, и случилось.

– Не понял? – Полковник внимательно посмотрел на Корчагина.

Тот усмехнулся.

– Вчера вечером в двести четвертом кабинете олухи оставили свой старый чайник включенным, – пояснил дежурный. – Вода выкипела, спираль накрылась и закоротила. Весь главк, гады, обесточили. Минут пять, наверное, света не было, только «аварийка», Мутько до предохранителей не добрался. В этот момент, под шумок, кто-нибудь и мог к вам влезть.

– Вот как? – хмыкнул Гуров. – А я и не знал.

– Ну не все же тебе знать, – фыркнул Корчагин. – И насчет ключей ты брось. Если уж ваш сейф вскрыли, хотя он и не шедевр безопасных технологий, то уж дверь и подавно вскрыть могли. Кстати, много пропало-то?

– Нет, – задумчиво ответил Гуров. – Почти весь материал я с собой всегда ношу. Ну а то, что пропало, конечно, важно, но почти все материалы можно восстановить. Ты мне не составишь список, кто был в главке в момент аварии?

– А что его составлять? – пожал плечами майор. – Сходи в дежурку да журнал возьми. Там все записано. Только нужно, чтобы сам Орлов об этом приказ дал. Нельзя журнал из дежурки выносить.

– Ну, это мы как-нибудь уладим, – улыбнулся сыщик. – Спасибо за помощь, больше задерживать тебя не буду. Кстати, а в котором часу авария произошла?

– В двадцать пятьдесят семь, – ответил Корчагин и, сухо попрощавшись, вышел из кабинета. Гуров несколько секунд смотрел ему вслед, а затем поднял трубку.

Орлов дал разрешение на изъятие журнала из дежурки сразу и не спрашивая, зачем это сыщику понадобилось. Голос генерала после утренней неявки Гурова в его кабинет звучал несколько раздраженно, но все же Орлов (честь ему и хвала!) требовать объяснения такого поведения от полковника не стал. Как не стал и расспрашивать о проблемах с камерой и видеомагнитофоном, о которых ему, несомненно, доложила Верочка. Генерал лишь пробурчал, что ждет отчета о работе вечером, и повесил трубку.

Гуров, получив разрешение от Орлова, далеко не сразу бросился в дежурку за журналом. Из разговора с Корчагиным узнав об аварии в главке, он действовал по наитию, мгновенно подгоняя разработанный план под изменившуюся ситуацию. Но теперь следовало все тщательно обдумать еще раз и учесть любые нюансы, которые могут возникнуть в дальнейшем.

Во-первых, сыщик попытался понять, было ли замыкание в двести четвертом кабинете спланировано или вечерний визитер действовал спонтанно, подстроившись под выигрышную для себя ситуацию? Если верно второе, то ценитель чужих секретов мог и не знать о видеокамере. Просто темнота в главке была идеальным шансом незаметно попасть в чужой кабинет, которым грех не воспользоваться. Вот только выглядела эта ситуация маловероятной. Преступнику нужно было мгновенно сориентироваться, найти отмычки, со скоростью пули домчаться до кабинета Гурова и, не сбавляя темпа, провести взлом. А на такое, как полагал сыщик, даже не все матерые медвежатники способны.

Оставалось иное – узнав днем о том, что Гуров напал на след, «оборотни» тут же спланировали операцию по изъятию документов и провели ее. От двести четвертой комнаты до кабинета Гурова можно добраться за несколько секунд. Времени на все остальное было вполне достаточно, учитывая примитивность дверного и сейфового замков. Но это значило, что визитер не только знал о видеокамере, он еще и имел доступ в ту комнату, где произошло короткое замыкание. Корчагин обмолвился, что «олухи» из двести четвертой – Семшов и Дерюгин – ушли, оставив чайник включенным. Так ли это? Или кто-то из них мог вернуться, чтобы выскользнуть обратно уже в темноте? Визитер стащил ключи от их комнаты из дежурки? А может быть, кто-то заходил к ним перед окончанием работы и, заранее все продумав, включил чайник незаметно для хозяев кабинета? Но где тогда он сам ждал аварии?.. Вопросы. Море вопросов без ответов, и от того, как их задавать подозреваемым, может зависеть очень многое.

Во-вторых, Гурову предстояло решить, стоит ли сверять тот список, что составит Морозов, с журналом из дежурки. То есть сверять их все равно придется, а вот стоит ли полагаться на возможное совпадение фамилий? Совсем не факт, что визитер именно из рук Морозова получил информацию о камере наблюдения. Об этом мог проболтаться кто угодно. Начиная от самого техника и кончая Верочкой. Просто кто-то что-то сказал, не подумав, и информация попала в нужные руки. Как сейчас проверить это, когда половина главка только и говорит о поисках «оборотня» и будет молчать о том, что где-то могли допустить промашку, способную повлиять на ход следствия?

И, наконец, последнее. Верно ли Гуров забросил удочку, решив ловить «оборотня» на живца? Ведь информация о том, что сыщик постоянно носит материалы дела с собой, может вызвать большую волну. Самым логичным в этом случае было то, что двурушники попытаются довести дело до конца и, подкараулив сыщика, забрать документы с его трупа, например. Вот только пойти на это, не зная, блефует Гуров или нет, было бы крайне рискованно. Все равно что заранее расписаться в собственном поражении. Тем более сейчас, когда Ширяев, скорее всего, у «оборотней» в руках.

Гуров хлопнул ладонью по столу и встал с кресла. Бессмысленно! Все рассуждения бессмысленны, пока на руках у сыщиков нет хоть каких-нибудь мало-мальски ценных фактов кроме того, что сейф кто-то вскрывал. Нужно действовать. И чем быстрее, тем лучше. А начать следует с сейфа. Хоть и слишком мало шансов на то, что преступник оставил там отпечатки пальцев, но проверить это следует. Достав из ящика стола дактилоскопический набор, сыщик принялся за работу.

Он уже и забыл, когда в последний раз выполнял эту работу. Однако руки помнили ее и делали почти без вмешательства разума. Конечно, со снятием отпечатков пальцев сыщику пришлось повозиться немного дольше, чем профессиональным экспертам, но так или иначе, а работа была сделана. Гуров отнес полученные оттиски в экспертный отдел, а затем прошел в комнату к техникам.

Морозов, как и предполагал сыщик, напрочь позабыл о его просьбе. Однако стоило Гурову напомнить о ней, как Слава быстренько набросал список с десятком фамилий тех, кто заходил к нему после того, как видеокамера была установлена в кабинете Гурова. Ни Семшова, ни Дерюгина из двести четвертой среди них не было, но это еще ни о чем не говорило.

Закончив разговаривать с техником, Гуров спустился вниз, в дежурку. Журнал ему отдали безропотно, но по направленным в его сторону взглядам сыщик понял, что косточки ему будут перемывать еще долго. Совсем как тогда, много лет назад, когда Гуров в первый раз проводил внутреннее расследование. С тех пор он старался не заниматься подобными делами, но от судьбы, как говорится, не уйдешь. И сыщик прекрасно понимал, что это еще цветочки. Ягодки начнутся тогда, когда он станет вызывать к себе в кабинет подозреваемых и проводить дознание. Вот уж тогда эти «чистюли» пошипят на него и истратят годовой запас слюны на плевки ему в спину.

Впрочем, Гурова это не слишком волновало. Он давно привык к тому, что большинство коллег его недолюбливает, и не обращал на это внимания. Больше всего его волновало, чтобы переданное ему дело было доведено до логического завершения. То есть – до ареста преступника. И то, что при этом скажут про него коллеги, сыщика заботило меньше всего. Вот и сейчас, раздумывая о том, кто бы мог проникнуть к нему в кабинет, сыщик не замечал ничего вокруг и едва не столкнулся с Александром Веселовым, одним из немногих сотрудников главка, кто относился к Гурову с искренним уважением.

– Задумались, Лев Иванович? – с улыбкой поинтересовался капитан Веселов, здороваясь с сыщиком.

– Задумался, Саша, – кивнул Гуров.

– Говорят, вы опять за что-то громкое взялись? – поинтересовался капитан.

– У нас в главке много чего говорят, – усмехнулся сыщик, довольный тем, что распущенные им слухи так хорошо распространяются. – Кстати, ты не мог бы мне помочь? Работы невпроворот, а Стас куда-то запропастился.

– А в чем дело, Лев Иванович? – явно заинтересовавшись, спросил Веселов.

– Да вот алиби одного человека проверить нужно, – проговорил Гуров, увлекая капитана за собой. – Зовут его Трофимов Андрей Игнатьевич. Данные на него я тебе сейчас дам. А ты, будь добр, проверь, в тех ли он местах был три дня назад, которые указал. И постарайся проверить это до вечера…

* * *

Валентина Васильевна Матвейчук, или попросту тетя Валя, уборщица, проработавшая в главке около пяти лет, жила на Петровке, неподалеку от известного на всю страну здания МУРа. Станислав припарковал свою старенькую, обшарпанную «Ауди» около ее подъезда и поднялся на лифте на четвертый этаж. Тетя Валя оказалась дома и, открыв дверь, удивленно уставилась на Станислава.

– Тебе чего, касатик? – поинтересовалась она. – Случилось что?

– Тетя Валя, почему это вы так решили? – задал встречный вопрос Крячко.

Матвейчук улыбнулась.

– Ох уж эти мне милиционеры, – хмыкнула она. – Стасик, ты вообще когда-нибудь нормально с людьми разговариваешь или только допрашиваешь? Вам, милиционерам, один вопрос задаешь, а вы в ответ десяток.

– Так это вы мне сразу два вопроса задали, а я только защититься от них попытался, – улыбнулся Крячко. – И все-таки, тетя Валя, с чего вы взяли, будто что-то случилось?

– Да я не припомню, чтобы полковники ко мне домой просто так приходили, – фыркнула старушка. – Ну не затем же ты пришел, чтобы мне премию дать или сообщить, что меня срочно президент вызывает, чтобы звание Героя России присвоить. Если уж ты ко мне заявился, значит, что-то случилось.

– Вам бы следователем работать, тетя Валя, – рассмеялся Станислав. – С полуслова суть улавливаете.

– А ты мне не льсти, охальник, – покачала головой Матвейчук. – Стара я, чтобы на такие уловки покупаться. Проходи в квартиру, сейчас я тебе чаю налью, а потом расскажешь, что у вас произошло и чего тебе от меня надо. Можешь не разуваться.

Пропустив вперед Крячко и закрыв за ним дверь, старушка кивнула, приглашая сыщика пройти в гостиную, а сама шмыгнула на кухню и загремела там посудой. Пока тетя Валя заваривала чай, Станислав осмотрел двухкомнатную квартиру Матвейчук. Жила тетя Валя скромно. Никаких излишеств и роскоши. Большая часть мебели, видимо, досталась ей еще от родителей. Старый буфет, трельяж, стол и комод явно были сделаны вручную и наверняка прожили не меньше ста лет, но выглядели вполне прилично. Из относительно новых предметов обстановки в гостиной тети Вали были только телевизор на тумбочке в углу, журнальный столик, два кресла и широкий диван. На него Станислав и уселся, поджидая хозяйку. Минуты через три старушка вошла в комнату с подносом и расставила чайные приборы на журнальном столике.

– Ну, так что случилось?

– Теть Валь, вы вчера, когда в приемной Орлова убирались, ничего там не трогали? – осторожно спросил Станислав.

– Ты меня, касатик, за кого принимаешь? – мгновенно взъярилась старушка. – Ко мне за пять лет, что я у вас работаю, когда-нибудь нарекания были? Пропадало что-нибудь у вас за пять лет, когда я в кабинетах убиралась?

– Да не о том я, тетя Валя, – Крячко растерялся перед напором уборщицы. – Ничего из приемной не пропало. Просто сбой с аппаратурой вышел. Вот и спрашиваю, может быть, вы случайно кнопки какие-нибудь трогали или провода задевали? Может быть, вилку из розетки нечаянно ногой или щеткой выдернули?

– И не притрагивалась я к этой вашей аппаратуре, – все еще сердито буркнула старуха. – У нас с Верочкой договор есть. После того случая, когда я то ли принтер, то ли сканер – или что там у вас? – с мылом помыла, мы с Верочкой договорились, что все эти приборы в порядке она сама будет содержать. А насчет проводов – что я, дура, по-твоему? Я щеток и пылесосов в руках не держала? Или я тебе такой неуклюжей кажусь, что куда ни ткнусь, все ломаю?

– Да что вы, теть Валь… – попытался было оправдаться Крячко, но уборщица его и не слушала.

– А насчет приборов своих, так это с Семшовым и Дерюгиным разбирайтесь, – безапелляционным тоном заявила она. – Это по их вине свет вчера выключился, вот, может, и испортилось что-нибудь в вашей аппаратуре.

– Что вы сказали? – оторопел Станислав. – Как это свет выключился? А почему мне никто не сказал?

– Свет выключился потому, что эти два дурака с работы ушли, а чайник включенным оставили, – не обратив внимания на град вопросов, объяснила старушка. – Если бы я с начала коридора уборку начала, а не с конца, то чайник бы заметила и выключила. А так сгорел чайник и замыкание в сети приключилось. Ну, а почему тебе об этом никто не сказал, не знаю. Может быть, потому, что ты ни за электричество в главке, ни за Семшова с Дерюгиным ответственности не несешь.

– А когда это случилось? – спросил Станислав.

– Что случилось? Что тебя над электричеством начальником не сделали или что ты за Дерюгина ответственности не несешь? – съязвила старушка. – Вот уж не знаю, когда и как это случиться могло.

– Теть Валь, я серьезно, – Крячко покачал головой. – В котором часу электричество вырубилось?

– Около девяти вечера, – буркнула Матвейчук. – Я на часы не смотрела, поэтому точно сказать не могу. Но раз я на втором этаже убираться стала, значит, точно к девяти время подходило.

– Значит, вы на нашем этаже были, когда свет вырубился? – скорее констатировал, чем спросил Станислав. – Ничего подозрительного там не видели?

– Видела, – фыркнула тетя Валя. – Два домовых ящик водки из вещдоков уперли.

– Да ну вас, теть Валь! – обиделся Крячко. – Мы же не в игрушки играем. Серьезней можете быть?

– Могу, касатик, – беззлобно улыбнулась старушка. – Стасик, ну что может быть подозрительнее, чем отключение света в главке? Ну, бегал кто-то по коридорам. Ну, вопил кто-то, что у него с компьютером что-то случилось, и всех болванами обзывал. Что еще я тебе могу сказать?

– Может быть, у дверей нашего кабинета кого-нибудь видели? – спросил Станислав.

– Не знаю. Ничего сказать не могу, – покачала головой Матвейчук. – Я же фонарик с собой не ношу и не кошка, чтобы в темноте как днем видеть. Что кто-то по коридорам носился, знаю. А большего я тебе, касатик, сказать не могу.

– Ну что же, и на этом спасибо, – поблагодарил старушку Крячко, поднимаясь с дивана. – И за чай тоже. Вкусный он у вас, душистый.

– А то я без тебя не знаю, – буркнула тетя Валя, вставая вместе с ним, и, опережая просьбу Станислава, добавила: – Если что еще вспомню, непременно сообщу.

– Да вы прямо экстрасенс, – делано восхитился Крячко.

– А ты, Стасик, болтун, – парировала старушка. – Ладно, иди уж, а то тебя Левка, наверное, уже заждался.

Выйдя от Матвейчук, Крячко спустился вниз, остановился около машины и закурил. Поначалу, узнав от старушки о том, что в главке была авария, Станислав рассердился на Гурова за то, что тот ему об этом не сказал. Но, успокоившись, понял, что Лев и сам не знал о коротком замыкании. Забыть упомянуть о нем он не мог, поскольку никогда и ничего не забывал. По крайней мере, в тех случаях, когда это касалось работы. Да и намеренно умалчивать бы не стал. Поэтому обижаться на Гурова было бессмысленно. Впрочем, как и всегда!

Станислав вдруг подумал, что Гуров до сих пор может не знать о вчерашнем ЧП. Достав из кармана сотовый телефон, Крячко уже собрался набрать номер Гурова, но в этот момент телефон зазвонил сам. Удивленно посмотрев на аппарат, Станислав уже решил, что телепатия и вправду существует и что Лев, почувствовав намерения Крячко, сам решил позвонить ему, но оказалось, что он ошибался. Звонил не Гуров, а знакомый майор из Северо-Западного округа. Тот самый, на чьем участке был найден труп женщины в Измайловском лесопарке.

– Стас, ты просил сообщить тебе, если вдруг наткнемся на что-нибудь необычное, – после обмена приветствиями проговорил майор. – Тебя бомжи в дорогих спортивных костюмах интересуют?

– Ничуть, – отрезал Станислав. – Спер, наверное, где-нибудь.

– А то, что на этом костюме следы крови, совпадающей по группе с кровью пропавшего Ширяева, и черный волос, также из его головы, может представлять интерес? – самодовольно полюбопытствовал майор.

– Откуда ты о Ширяеве знаешь? – насторожился Крячко.

– Так нам ориентировки на него прислали, где указано, что в случае чего нужно связаться с Гуровым. После того, как бомжа задержали, группу крови на костюме, естественно, проверили. Это ни о чем не говорило, но я, по своей инициативе, послал волосок к вашим спецам на экспертизу. Они и сообщили, что волос, несомненно, с головы Ширяева. Молодец я? С тебя литр.

– Будет тебе литр, – буркнул Крячко, не зная, радоваться тому, что о находке стало известно экспертам, или печалиться. – Жди. Максимум через час подъеду.

Глава 7

Несколько часов Гуров провел в кабинете, пытаясь найти какую-либо взаимосвязь между списком, составленным Морозовым, и выписками из журнала, взятого из дежурки. К двум часам пополудни сыщик вынужден был признать свое поражение. Из всех тех диаграмм и чертежей сопоставлений, что он выстроил к этому времени, получалось то, что половина главка и как минимум несколько человек из МУРа подходили под выбранную Гуровым категорию. То есть могли знать о камере слежения и находились в главке в тот момент, когда произошло короткое замыкание. Почти все спокойно могли достать набор профессиональных отмычек (хотя бы взять из вещдоков под благовидным предлогом), и наверняка многие достаточно хорошо владели этим воровским инструментом, чтобы суметь вскрыть несложные замки.

При этом нельзя было исключить и того, что преступник заранее не планировал короткое замыкание. Он мог просто использовать этот момент для своих целей. Гуров понимал, как легко взять со щитка ключи от чужого кабинета, вешая туда свои. Вообще-то, согласно приказу Орлова, в помещение, где находится дежурный, не имеет права входить никто, кроме самого дежурного, наряда и руководителей главка, но это правило соблюдалось не часто. Разве что только тогда, когда в главк приезжала какая-нибудь комиссия из министерства. В остальных случаях, особенно в те моменты, когда дежурный был занят, например, говорил по телефону, каждый просто заходил в дежурку, вешал свои ключи сам и расписывался в журнале.

Преступник мог приготовить отмычки для взлома сейфа, а ключи от кабинета просто взять со щитка. Он мог и не знать о камере наблюдения, а случившуюся темноту просто использовать для того, чтобы остаться незамеченным. По крайней мере, когда начнет вламываться в кабинет. При таком варианте развития событий сотрудников МУРа, конечно, можно из списка спокойно вычеркивать, но на их место тут же придется вписать не менее половины от оставшихся служащих главка. И еще неизвестно, в каком из этих случаев отыскать преступника будет легче!

Некоторую ясность могли бы внести разговоры с Семшовым и Дерюгиным, но, как назло, оба оперативника находились на выезде, и никто толком не мог объяснить, где их следует искать. У обоих, конечно, были сотовые телефоны, но звонить операм Гуров не стал. Во-первых, обсуждать ситуацию следовало не по телефону. А во-вторых, если кто-то из этих двух был причастен к взлому сейфа Гурова, своим звонком сыщик только насторожит их и даст возможность подготовиться к предстоящему очному разговору. Поэтому оставалось сидеть и ждать. К вечеру оба оперативника обязательно появятся в главке, вот тогда ситуация со взломом может немного проясниться. Или наоборот – совсем запутаться! Ну а пока сыщику следовало приступить к третьей части своего плана – распространить среди сослуживцев информацию о том, что документы по делу «оборотней» он носит с собой. Тем более после сегодняшнего случая. Гуров уже собрался встать и выйти из кабинета, как зазвонил телефон. Недовольно покосившись на него, сыщик снял трубку.

– Полковник Гуров слушает, – тоном очень занятого человека заявил он.

– Лева, что-то я не понял, у тебя пропадают документы, а я узнаю это не из твоего доклада, а от совершенно посторонних людей, – раздался в трубке громовой голос Орлова. – Что, мать твою, ты себе позволяешь? Тут тебе что, милиция или частная лавочка?

– Петр, у тебя в кабинете кто-то из начальства сидит? – полюбопытствовал сыщик, стараясь догадаться, отчего генерал так орет по поводу пропажи несуществующих документов, хотя еще вчера все было заранее оговорено.

– При чем тут начальство? – оторопел генерал.

– Значит, не начальство? Соболев? – выдвинул новое предположение Гуров.

– Ты чего мне зубы заговариваешь? – снова взревел Орлов. – У тебя произошло ЧП, а ты ерунду какую-то городить начал! Или ты уже пропажу документов за ЧП не считаешь? У тебя это норма?

Тут уже взбесился Гуров. Сыщик понял, что генерал говорит с ним совершенно серьезно. Вот только причину того, что Орлов поверил в байку о пропаже документов, никак представить себе не мог. То ли у Петра начался старческий маразм и он совершенно забыл об их вчерашнем разговоре и планах не обсуждать в стенах главка истинный ход следствия, то ли генерал заработался напрочь и решил, что Гуров даже от него может скрывать факты, подозревая и генерала в коррупции. Конечно, бывало такое, что сыщик не раскрывал Орлову всей информации, которую удавалось собирать в ходе следствия, но он никогда не опускался настолько, чтобы начинать откровенно лгать, глядя в глаза друзей. Подозревай Гуров генерала в том, что тот мог иметь хоть какие-нибудь контакты с «оборотнями», он бы сказал ему это прямо в лицо и заявил, что генералу незачем знать о ходе следствия. И никак иначе!

– Ты что за чушь несешь? – заорал он в трубку, приведя генерала в полное замешательство. – Совсем о вчерашнем разговоре забыл или опять из меня козла отпущения хочешь сделать? Паны дерутся, у холопов чубы трещат? Начальство опять голову за что-то намылило, и ты соображать совсем перестал? Тогда сунь голову под кондиционер и включи охлаждение на полную. Если тебя и не проветрит, так, может быть, хоть чего-нибудь в голову надует, если у тебя там мозгов нет!

Не желая больше говорить с генералом, выслушивать оправдания или давать объяснения, Гуров бросил трубку на аппарат. Причем с такой силой, что едва не расколотил телефон вдребезги. И сыщику пришлось собрать всю силу воли в кулак, чтобы окончательно не сорваться и не разбить телефон о стену. Дело абсолютно не ладилось, и сейчас ему меньше всего хотелось, чтобы в кризисной ситуации возникли еще и проблемы с Орловым, вдруг решившим повести себя подобно капризному ребенку.

Откинувшись на спинку кресла, Гуров попытался успокоиться. Действительно, давно он не пытался раскрыть преступление, не имея ни единой зацепки. Несколько дней работы не дали совершенно ничего, кроме фактов, не имеющих отношения ни к пропавшему Ширяеву, ни к поиску «оборотней» среди сотрудников милиции. Да и с чего они, в конце концов, взяли, что Ширяев похищен или убит? Узнав о том, что прокуратура вплотную подобралась к нему, пытаясь выйти на коррупционеров в МВД, бизнесмен вполне мог скрыться куда-нибудь. Например, по поддельным документам пересечь границу. Или просто поменять место жительства. Вкупе с фамилией, разумеется. Вот и гадай теперь, а был ли мальчик.

Через пару минут сыщик почти успокоился. Осталась только злость, которую иногда называют «спортивной». Гуров считал, что это запутанное дело напрямую затрагивает его профессиональную честь, и почти был готов не есть и не спать, пока не найдет хоть какую-нибудь зацепку. В первую очередь следовало еще раз поговорить с телохранителями пропавшего Ширяева. Гурову и так казалось, что парни что-то недоговаривают, а теперь, когда в голову сыщика пришла мысль о том, что бизнесмен мог исчезнуть сам, эта догадка почти превратилась в уверенность. Гуров надеялся, что сможет почувствовать фальшь в словах телохранителей Ширяева, и уж теперь приложит все усилия для того, чтобы вывести их на чистую воду.

Но это – чуть позже. А пока следовало распространить слух о местонахождении мнимых документов, дававших ниточку к «оборотням» среди сотрудников главка. И если раньше Гуров собирался сделать это при помощи тех, кто окажется под подозрением после взлома сейфа, то сейчас сыщик решил поступить по-другому. Теперь он не сомневался, что стать «живцом» для преступников – похоже, единственная возможность выйти на след «оборотней». И Гуров знал, кто сможет помочь ему в этом.

Кабинет начальника хозяйственной части полковника Мельникова находился на первом этаже, в самой глубине здания главка. Гуров постучался в его дверь и, не дожидаясь ответа, вошел. Толстяк Мельников, аппетитно обедавший в это время, видимо, собирался крикнуть, что он занят, но, увидев Гурова, поперхнулся и закашлялся. Сыщик услужливо похлопал его ладонью по спине.

– Куда ж торопишься, Митрофаныч? Так и подавиться недолго. А затем и в клиенты к нашим патологоанатомам попасть, – усмехнулся Гуров.

– Типун тебе на язык, Лев Иванович, – откашлявшись, прохрипел Мельников. – Вламываешься в кабинет, как будто пожар в главке, а затем удивляешься, отчего человеку кусок в горло не лезет.

– Да уж тебе не полезет! – хмыкнул сыщик, наклоняясь над столом. – Ничего себе! Вы только посмотрите, люди добрые, начальник хозчасти главка в обед черную икру ест. Где это видано? – Гуров пристально посмотрел в глаза Мельникова. – Слушай, Митрофаныч, а ты у нас, случаем, не коррупционер? Откуда у тебя деньги на такой деликатес? Причем не в праздник, а во время обычного обеда?

– Ты мне это прекрати, Лев Иванович! – обиделся Мельников. – Сестра из Астрахани икру прислала. У нее муж на рыболовецком траулере работает. У них этой икры хоть задницей ешь. Так что меня к «оборотням» не приписывай. Знаю я твои штучки, возьмешься за такое дело, так весь белый свет бог весть в чем подозревать начнешь. А я икру в подарок получил. Могу и квитанцию от посылки показать. Вот жена бутерброды сделала. Говорит, черная икра для потенции полезна. А ты говоришь – коррупционер.

– Ну-ну, не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся, – криво усмехнулся Гуров.

– Да ты что, Лев Иванович, совсем озверел, что ли? – взмолился начальник хозчасти. – Я же тебе русским языком говорю…

– Да ладно, Митрофаныч, пошутил я, – рассмеялся Гуров. – Никто тебя в коррупции не подозревает. Пока.

– Злой ты, Лев Иванович, – буркнул Мельников, с какой-то опаской рассматривая бутерброд, будто он мог броситься на начальника хозчасти или дать на него показания в суде. – Все бы тебе людей пугать.

– Ну, что выросло, то выросло, – усмехнулся сыщик. – Кстати, о коррупции. Митрофаныч, ты слышал, что у меня вчера случилось?

– Так, краем уха, – пожал плечами Мельников. – А что, все так серьезно?

– Не знаю, что ты там слышал, но, по счастью, катастрофы не произошло. – Гуров присел на стул и без спроса взял со стола один из бутербродов.

– Угощайся, Лев Иванович, – ехидно предложил Мельников.

– Спасибо, спасибо. Действительно очень вкусно, – буркнул сыщик. – Так я и говорю, что ничего особо страшного не произошло. Пропала пара важных бумажек по поводу этого дела об «оборотнях», но, к счастью, основной материал я с собой ношу, – Гуров похлопал по толстой кожаной папке, которую предварительно набил старыми газетами. – Вот если бы я ее в сейфе оставил, пропала бы папочка. А теперь, слава богу, все в порядке, и скоро дело закрывать буду. Ты не поверишь, сколько дерьма на поверхность всплывет. Кстати, я к тебе именно по этому поводу.

– По какому? – прикинулся дурачком Мельников.

– Сейф у меня в кабинете поменять следует. Замок там никуда не годится, можно и шпилькой открыть, а сейчас времена, сам видишь, какие, – пояснил Гуров. – Так что ты напрягись и роди мне какой-нибудь железный ящик поприличнее моего. Вон как твой, например. А кстати, может, махнемся не глядя сейфами?

– Ага, щаз! – Мельников так возмутился, будто сыщик у него последний кусок хлеба отбирал. – Значит, хочешь, чтобы меня без всей документации по хозчасти оставили? Да ты представляешь, что случится, если мои бумаги к посторонним людям попадут?

– А ты представляешь, что случится, если у меня документы по делу «оборотней» исчезнут? – взвился Гуров. – Меня-то, конечно, разжалуют, но ты не думай, что я один из органов вылечу. Уж я-то постараюсь объяснить, по чьей вине мне не удалось сохранить документы. Кстати, я тебе заявленьице тут накатал, – сыщик вынул из папки и выложил на стол исписанный лист бумаги. – Так что ты мне прямо на этой бумажке и поставь резолюцию, по каким причинам ты отказываешься заменить сейф устаревшей конструкции в моем кабинете.

– Ага, щаз! – повторился начальник хозчасти. – Я тебе не говорил, что сейфа не дам. Я только сказал, что на мой не поменяю. Твой давно пора в утиль сдать, что мы и сделаем… – Гуров выразительно хмыкнул, всем своим видом показывая, насколько он верит словам Мельникова. Тот и бровью не повел. – …А тебе добудем новый. Кстати, а ты не думаешь, что таскать такие документы с собой опаснее, чем даже в твоем сейфе держать? Пропажу из сейфа ты действительно на кого-нибудь списать сможешь, я тебя знаю. А если тебя по темечку тюкнут и папочку заберут? Что тогда?

– Вот тогда и думать будем. А пока что сейф ограбили, а не меня, – усмехнулся Гуров. – Ну так что, когда мне новый сейф ждать?

– Через пару дней, – буркнул Мельников.

– Долго!

– Раньше не могу.

– Постарайся! Или мне к Орлову идти?

– Ну и гад ты, Лев Иванович! – возмутился начальник хозчасти. – Без ножа ведь режешь.

– Ты не пыли, Митрофаныч. Меня не разжалобишь, – усмехнулся Гуров. – Так когда будет сейф?

– Завтра. Вечером, – выдавил из себя Мельников.

– Завтра утром, или я иду к Орлову, – отрезал сыщик и, не попрощавшись с полковником, вышел из его кабинета.

Выйдя от Мельникова, Гуров едва смог сдержать смех. Что ж, спектакль удался на славу! Теперь начальник хозяйственной части, который и без того заслуженно пользовался в главке славой жуткого сплетника, точно обежит всю контору, рассказывая каждому встречному и поперечному о том, что Гуров окончательно сошел с ума. Дескать, то, что он в связи с новым делом даже Мельникова в коррупции подозревать начал, – это еще полбеды, а вот то, что сыщик секретные документы с собой таскает, тут уж диагноз ясен – маразм, пора на пенсию.

Теперь Гуров мог быть уверен, что нужная информация дойдет до тех людей, кто вчера пытался украсть из сейфа несуществующие документы. Более того, надавив на Мельникова с требованием срочно заменить сейф, Гуров просто не оставил преступникам выбора. Они будут знать, что завтра утром у Гурова будет новый сейф, а это может означать полный крах их попыток добыть документы. Они должны будут действовать. И немедленно! Добыть компрометирующие их материалы попытаются до того, как у Гурова появится новый сейф. В крайнем случае сделают это завтра утром. Перед отъездом сыщика на работу. Гуров попытался придумать, что бы он сам сделал на их месте. Расстреливать его машину на ходу, конечно, не станут. Может вспыхнуть пожар, и тогда не останется никакого шанса заполучить в руки интересующие их бумаги. Конечно, плюсом будет то, что во время пожара документы могут сгореть. Но, во-первых, уверенности в этом у преступников не будет. А во-вторых, если Гуров сделал уже копии «материалов», что вполне возможно, даже пожар не спасет «оборотней» от наказания.

Преступники, конечно, могут попытаться оглушить его и просто забрать документы, инсценировав ограбление (и это, вероятно, случится в то время, когда сыщик выйдет из машины и начнет подниматься к себе домой), но и тут уверенности в полном успехе у преступников не будет. А вдруг документов у Гурова не окажется? Или он, как и в первом случае, успеет сделать копии? Второе, конечно, не слишком страшно, если «оборотни» будут знать содержимое папки с их делом. Но вот если документов там не будет, сыщика придется убить. А это, в свою очередь, покажет всем, что Гуров шел по правильному пути. И тогда, раньше или позже, итог будет тем же – скамья подсудимых. Поэтому, скорее всего, Гурова попытаются взять живым. И для этого, опять же, лучше всего подходит промежуток времени, который уйдет у сыщика на то, чтобы выйти из машины и подняться в свою квартиру. Вот именно там этих ребят и нужно будет встретить, взять и расколоть.

Только и всего!

Вернувшись к себе, Гуров первым делом обзвонил телохранителей пропавшего Ширяева и попросил каждого приехать в главк для дачи свидетельских показаний. Он немного опасался, что кто-нибудь из телохранителей начнет юлить, придумывая разные поводы для того, чтобы не идти в главк, тем самым усложняя работу сыщика, но этого не произошло. Ему никто не отказал! Ни один из телохранителей не стал юлить, и все, как пионеры на линейке, с готовностью согласились прибыть в главк к назначенному Гуровым времени. Теперь ему до прибытия первого из телохранителей оставалось только одно – позвонить Соболеву, что Гуров и сделал.

– Лев Иванович, я, вообще-то, рассчитывал на более тесное сотрудничество, – сухо заявил следователь, едва услышав голос сыщика.

– Я тоже, – мгновенно отреагировал Гуров, не дав Соболеву закончить фразу. – Я до сих пор жду информацию о Ширяевой Анне Владимировне, урожденной Сотсковой, жене того самого теневого дельца, которого мы с вами вроде бы разыскиваем. Вы вспомнили, о ком я говорю?

– Лев Иванович, я на память никогда не жаловался. Так что можете обойтись без язвительных ноток, – ответил следователь. – Именно по поводу Анны Ширяевой я звонил вам сегодня. Дважды. Никто не брал трубку. А вот вы…

– Извините, Дмитрий Николаевич, но операм нечасто удается подолгу сидеть в кабинете, – отрезал сыщик, но Соболев его, казалось, не слушал.

– …Лев Иванович, как мне кажется, делиться информацией не собираетесь, – продолжил Соболев так, будто Гуров ничего и не говорил. – По крайней мере, до сего момента ничего, кроме пустых формальностей, я в ваших отчетах не нашел. Мне бы хотелось видеть больше каких-то заметных сдвигов в поисках Ширяева.

– Бедностью попрекать грешно, Дмитрий Николаевич, – усмехнулся сыщик. – То, что в данный момент у нас слишком мало данных, объясняется очень просто – я не волшебник и даже не учусь. За двое полноценных суток с начала следствия найти пропавшего человека можно только в том случае, если он ни от кого не прячется и кардинальным образом не меняет свой образ жизни. Согласитесь, ситуация с Ширяевым совершенно иная.

– Понятно. Значит, будем считать, что просто ваша репутация несколько преувеличена, – констатировал Соболев. – Впрочем, давайте оставим словесную пикировку и перейдем к делу. Я надеюсь, вы звоните мне не только для того, чтобы получить информацию, но и готовы чем-нибудь поделиться? Все-таки следствие возглавляю я, если вы помните российские законы. И мне бы хотелось от вас больше действия.

– Да уж, Дмитрий Николаевич, я вижу, что с вашей репутацией все в порядке. Она на должном уровне, – парировал Гуров. – И вам как руководителю следственной группы я должен заявить, что ведутся оперативные мероприятия по розыску пропавшего Ширяева. Отчет о сегодняшней работе вы получите вечером. А пока могу только сказать, что вчера была совершена попытка выкрасть из моего служебного сейфа документы, касающиеся расследуемого нами дела.

– Вот как? – Гурову удалось удивить следователя. – А нельзя ли поподробнее?

– Нельзя, – отрезал сыщик. – Видите ли, Дмитрий Николаевич, вполне вероятно, что, пока мы с вами треплемся, я упускаю возможность схватить подлеца за шиворот. Вечером получите отчет, а сейчас, будьте любезны, передайте мне информацию о Ширяевой-Сотсковой. Если она у вас есть, конечно.

– Есть, но не слишком много, – ответил Соболев. – Ничего особо примечательного с Украины мне не передали, поэтому перешлю данные на факс в приемной господина генерала. Кстати, а как связана Сотскова со вчерашней попыткой ограбления?

– А бог ее знает, – спокойно ответил Гуров. – Просто, извините, я привык работать так, чтобы прежде, чем делать какие-либо выводы и предположения, собирать максимум информации обо всех лицах, фигурирующих в деле. И пока лишь на жену Ширяева у меня ничего нет. Я только и знаю, что она увела бизнесмена у его прошлой невесты.

– Ну что же, работайте ПОКА так, как привыкли, – разрешил Соболев, и сыщика от этого акцентированного «пока» передернуло. – Через пару минут факс будет у вас. Надеюсь вечером получить от вас что-либо более существенное, чем вы мне выдавали до сих пор.

– Надейтесь, – фыркнул Гуров и положил трубку.

Похоже, от следователя помощи не будет. Главное, чтобы не ставил палки в колеса. Впрочем, Гуров и этого не боялся. И не такие зубры пытались помешать сыщику в его работе, да ничего у них не получалось. Гуров знал, как ставить таких людей на место. Ну а если привычные и простые методы не срабатывали, всегда оставалась крайняя возможность – устав от давления, сыщик мог просто сбежать от всевозможного начальства и закончить дело самостоятельно.

Закончив разговор с Соболевым, Гуров позвонил в экспертный отдел, чтобы узнать, что удалось найти среди тех отпечатков пальцев, которые он сам утром снимал со своего сейфа. Сыщик понимал – крайне мало шансов на то, что среди десятка более-менее пригодных к обработке оттисков найдется след пальцев постороннего человека, но все же надеялся, что хоть в этот раз ему повезет. Однако эксперты его разочаровали. Отпечатки пальцев на двери сейфа принадлежали только ему и Крячко. Чужих там не было.

– Вот уж на ровном месте да мордой об асфальт! Но что выросло, то выросло, – закончив разговор с экспертами, приободрил себя Гуров и, подхватив со стола папку, набитую старыми газетами, вышел из кабинета, раздумывая, куда это мог запропаститься Крячко. Что-то долго он с Валентиной Васильевной беседует.

* * *

После кабинетов главка, хоть и далеко не блиставших шиком и комфортом, помещение, которое занимал майор Тугаев, сообщивший Станиславу о бомже в спортивном костюме, показалось Крячко настоящим убожеством. Он уже забыл о том, как сам некогда ютился в маленьком кабинетике, где между двумя стенками едва могли уместиться стол, опер и допрашиваемый им человек. Причем последнему приходилось сидеть боком к столу, а грузному человеку и вовсе было трудно поместиться.

Майор с нетерпением ждал Крячко и, едва поздоровавшись с ним, начал обшаривать полковника жадным взглядом, отыскивая обещанный литр. Станислав усмехнулся и, достав из кармана две бутылки «Смирновской», поставил их на обшарпанный стол. Тугаев, увидев такое расточительство, удивленно присвистнул. Станислав непонимающе посмотрел на него.

– Шикарно вы в главке живете, – пояснил майор. – Я такую водку пью только в тех случаях, когда потерпевшие решают поблагодарить меня за хорошую работу.

– Значит, плохо работаешь, – усмехнулся Крячко. – Ладно мне в жилетку плакаться. Где этот бомжара? Костюм, надеюсь, с него сняли?

– Ты нас за кого принимаешь? – возмутился Тугаев.

– За тех, кто не работает в главке, – пожал плечами Станислав. – Второй сорт. Не брак, конечно, но никогда не знаешь, чего от вас ждать можно.

– Тоже мне элита, мать вашу! – расхохотался майор. – Ну что, по рюмочке – и пойдем бомжа допрашивать?

– Ну я же говорю – второй сорт! – возвел очи к небу Крячко. – Кто же такую водку пьет в обед и без закуски? Тем более на работе. Успеешь еще выпить. У меня дел прорва. Вызывай сюда своего бомжа.

Тугаев позвонил дежурному и попросил привести задержанного. А пока того поднимали наверх из «трюма», рассказал Станиславу, как был задержан невезучий бомж. То есть до момента задержания бомжара, наверное, считал себя просто счастливцем. Но когда сержант из патрульной машины заметил небритого и обрюзгшего мужика со старыми сумками через плечо, расхаживающего по городу в шикарном спортивном костюме, все его везение разом кончилось. Бдительный сержант тут же сцапал мужика, потребовав признания, где и как бомж умудрился стащить такой костюм. Объяснения, что костюм был найден в мусорном баке, милиционера не убедили, и бомж вместе со своими вонючими сумками поехал в участок к майору Тугаеву. Тот сразу заметил пятна крови на костюме, ну а дальнейшее Станиславу уже было известно.

К тому моменту, когда бомжа привели в кабинет, майор не только успел закончить свой рассказ, но и получить от Станислава инструкции, как ему вести себя на допросе. Поэтому первым, что увидел бомж, войдя в кабинет, был Тугаев с резиновой дубинкой в руках, и лишь затем арестованный уткнулся затравленным взглядом в спокойное и добродушное лицо Крячко. Станислав улыбнулся мужичку и предложил присаживаться. Тот опасливо протиснулся мимо Тугаева и бочком уселся на стул.

– Гражданин начальник, честное слово, не крал я этого костюма, – сразу же заговорил бомж. – Хлебом клянусь, в мусорном баке нашел.

– Так, давайте по порядку, – остановил его Крячко. – Фамилия, имя, отчество.

– Чья фамилия? – Покосившись на Тугаева, бомж уставился на Станислава полубезумным от страха взглядом.

– Моя, наверное, придурок! – заорал на бомжа майор, наклоняясь к самому уху. Тот вздрогнул.

– Не знаю я вашей фамилии, – прохныкал бомж. – Вы же мне ее не говорили.

– Ты хочешь господину полковнику сказать, что я инструкции нарушил и тебе не представился, когда в прошлый раз допрашивал? – зловещим тоном поинтересовался майор.

Бомж сжался.

– Подожди, Ренат Тагирович, – остановил его Станислав. Бомж посмотрел на него, как апостол Андрей на Спасителя, идущего по воде. – Пусть он сначала назовет мне свою фамилию.

– Мышкин Константин Петрович, – торопливо выдавил из себя бомж, боясь снова разгневать грозного майора.

– Отлично. Адрес места жительства у вас спрашивать не буду, и так все понятно, – добродушно констатировал Станислав. – Давайте не будем отнимать друг у друга время. Просто расскажите мне, как этот костюм попал к вам. И подробнее, пожалуйста.

Бомж затараторил. Говорил Мышкин взахлеб, словно от того, как быстро он расскажет свою историю, зависела его жизнь. Крячко слушал, изредка сверяясь с протоколом прошлого допроса бомжа и не находя почти никаких разногласий. Наоборот, бомж немного добавил сверх того, что ранее рассказал Тугаеву. С его слов (а Крячко бомжу верил) выходило, что Мышкин в это лето в качестве постоянного места жительства выбрал одну нешумную улицу на окраине Измайловского лесопарка, а заодно, по договоренности с коллегами по промыслу, потрошил мусорные баки вдоль этой улицы, отыскивая в них те вещи, за которые можно было выручить хоть несколько монет.

Этим утром он, как обычно, стал прочесывать мусорки, начиная прямо от той, рядом с которой ночевал. И надо же случиться такой удаче – в первом же баке, на самом верху, лежал совершенно хороший спортивный костюм. Правда, измазанный в чем-то, но вполне годный для продажи. От переполнившего его восторга бомж даже сплясал около мусорки, комкая костюм в руках и прижимая его к лицу. И так Мышкину понравилась ткань, из которой спортивный костюм был сделан, что он решил примерить его.

– Понимаете, гражданин начальник, – взахлеб рассказывал Мышкин, – обычно я такие вещи прячу поглубже в сумку, отстирываю в Измайловских прудах и сдаю бригадиру. Он очень хорошо наградить за такие находки может. А тут на меня словно что-то нашло. Думаю, грязнее этот костюм все равно не станет, а я, может быть, больше никогда в жизни такую вещь надеть на себя не смогу. Ну, и это… В общем, решил надеть его и прогуляться до прудов, чтобы сразу отстирать и отнести бригадиру. Думаю, денег даст столько, что пару дней «Трою» спокойно пить смогу и не работать. Выходной себе устрою, блин… А тут этот сержант… Я, блин, понимаю, что у него такая работа… служба, блин, но я хлебом клянусь, вот вам истинный крест, – бомж истово перекрестился, – все было именно так, как я рассказывал.

– Это мы уже слышали, – осклабился Тугаев. – А теперь говори правду. Где костюм взял, скотина?!

– Да почему вы мне, блин, не верите? – взмолился Мышкин.

– А потому, касатик, – улыбнулся Крячко, отчего-то вспомнив тетю Валю, – что на этом костюмчике труп висит. И мне кажется, что ты об этом знаешь.

– Да хлебом клянусь я… – завопил бомж и осекся. – Что вы сказали? Труп?! Вы же не хотите сказать… Да я!.. Да ни в жисть… Так вот, значит, оно как!..

– Что «оно»? Что «как»? – заорал на Мышкина Крячко, заставив того вздрогнуть. – Рассказывай, скотина, что ты знаешь?

Резкая перемена, происшедшая с вежливым и добрым «гражданином начальником», ошарашила бомжа так, как не смог бы, наверное, это сделать и Тугаев со своей дубинкой и весь его отдел милиции со взводом ОМОНа в придачу. Мышкин дернулся, как от удара, и, раскрыв рот, сидел так несколько секунд, а затем торопливо заговорил:

– Я тут ни при чем, гражданин начальник. Я ведь тогда, блин, даже не подумал, хотя утром у меня мысля была. Но кто же знал, что там труп. Я бы никогда к этому костюму не прикоснулся, блин, но я же не знал ничего. А когда они говорили, я даже про труп и не подумал. Так, думаю, старая вещь…

– Молчать! – заорал на Мышкина майор, тот мгновенно заткнулся. – Или ты, сукин сын, сейчас связно все расскажешь, или я лично позабочусь о том, чтобы в следующий раз ты разговаривал только с воронами на городской свалке, когда они у твоего трупа станут глаза выклевывать.

Крячко, едва не поперхнувшись от смеха, покосился на майора, выдавшего эдакий шедевр русской разговорной речи. Теперь Станиславу стало ясно, что дубинка Тугаеву была просто ни к чему. Если он таким образом и прошлый раз с бомжом разговаривал, то большего запугивания и не требовалось. Если от таких оборотов речи кто-то и может не сойти с ума, то уж майора точно испугается, посчитав его самого окончательно спятившим садистом.

– Так я и так говорю! – завопил бомж. – Мы ночью, после рабочего дня, с Горшком на бутылочку «Трои» скинулись, ну и сели у меня отдыхать…

– Кто такой Горшок? – перебил Мышкина Крячко.

– Бомж, как и я, – удивленно ответил задержанный.

– Это я понял. Как его зовут?

– А я откуда знаю? Горшок, и все. Потому что у него голова на ночной горшок похожа, – ответил бомж и немного успокоился, почувствовав, что, по крайней мере, сейчас его бить не будут. – Так вот, времени уже много было. Полночь, а может быть, позже. Тут машина из проулка выворачивает. Мы ее из-за гаражей не видели, но, судя по звуку, иномарка. Уж очень мягко она шла. Тачка, значит, блин, остановилась, дверки хлопнули, и мы слышим, что двое из машины выбрались. Один, значит, судя по звуку шагов, к мусорке пошел, а второй стоять у машины остался, только багажник зачем-то открыл. Тот, который остался, и говорит, дескать, заканчивай быстрей, а то мы до утра от этого мусора не избавимся. А этот ему, типа, типун тебе на язык, ты еще «мусоров» на нас накличь. Первый заржал, а второй велел ему заткнуться. Ну а потом первый вернулся к машине и снова что-то к мусорке отнес. А затем они уехали. Вот и все.

– И при чем тут труп, урод? – ехидно поинтересовался Тугаев.

– Так вы же сами говорите, что на костюме труп висит, – растерялся бомж. – А я так думаю, что костюмчик этот только мужики из иномарки выкинуть могли. Он же сверху лежал. А из дома никто после двенадцати мусор обычно выносить не ходит.

– Ну, это мы проверим, – пообещал Крячко и посмотрел на майора. – Ренат, вызывай машину, сейчас этого чудика повезем туда, где он костюмчик нашел. Я там осмотрюсь, а потом по делам уеду. А ты этого Мышкина пока никуда не отпускай.

– Да как же так, блин, гражданин начальник?! – тут же завопил бомж. – Я же вам все рассказал, я же не виноват, блин! Отпустите меня, мне работать нужно.

– Ага, прямо так возьму и отпущу! А потом тебя ищи-свищи, как ветра в поле, – ухмыльнулся Станислав и вновь посмотрел на Тугаева. – Все, поехали. Кстати, кого-нибудь из своих экспертов прихвати. Может быть, что-то найти получится. Ну там, слепки протекторов, или отпечатки подошв, или еще что-нибудь.

– С тебя еще литр, – хитро прищурился Тугаев.

– Личико не треснет? – полюбопытствовал Станислав. – А впрочем, если дело выгорит, еще пузырь я тебе, так и быть, накину сверх этих двух.

Майор тут же связался со своим отделом, но все предпринятые им усилия найти свободных экспертов оказались тщетны. Как только люди узнавали, что Тугаеву эксперты нужны не для расследования ведомого им дела, а для помощи офицеру из главка, тут же находили сотни причин, чтобы не выехать на объект. Хотя подоплека у них была одна и та же. Дескать, в главке зажрались и хотят на чужом горбу выезжать. Пусть своих присылают, а у наших экспертов и без них работы навалом.

– Вот потому ты и не в главке, – ухмыльнулся Станислав, когда Тугаев доложил ему о неудаче.

– Это почему? – удивился майор.

– Туго соображаешь, – пояснил Крячко. – Сказал бы, что эксперты тебе лично нужны, не лишился бы обещанной добавки. А так придется тебе ограничиться тем, что есть. Впрочем, пузырь еще поставлю, если постоишь здесь и ни единую рожу к мусорным бакам не подпустишь, пока наши эксперты не приедут.

Майор, что-то обиженно пробормотав себе под нос, помогать Станиславу все-таки взялся. Причем принялся с таким усердием отгонять зевак от места происшествия, что вызвал улыбку на лице Крячко, пока тот звонил в главк и связывался с экспертным отделом. Ребят ему обещали прислать немедленно, однако когда те приехали, покрыли Станислава матом.

– Стас, ты совсем с ума сошел? – вопил на него старший группы, совсем молодой майор Щеголев. – Что, по-твоему, мы в этой помойке найти должны?

– Все, что угодно, – отрезал Крячко. – Я, конечно, не прошу вас о снятии отпечатков пальцев, но следы подошв и протекторы проезжавших здесь машин мне позарез нужны.

– Так тут работы на весь день! – возмутился кто-то из экспертов.

Станислав обернулся.

– Вот и трудитесь! – безапелляционно заявил он. – А если вам здешние ароматы мешают, можете респираторы надеть. Их вы, кажется, всегда с собой таскаете?

Осознав, что дальнейшие споры бесполезны, эксперты смирились. Им не хотелось копаться в мусорной куче, но, говоря откровенно, работать спецам приходилось и в гораздо более отвратительных условиях. Повытаскивав из машины все необходимые инструменты, троица экспертов взялась за выполнение своих прямых обязанностей. То есть за поиск вещественных доказательств.

Что именно Станислав рассчитывал найти здесь с помощью специалистов, он не знал и сам. Просто понимал, что любой незначительный факт может иметь решающее значение в деле, которое вели они с Гуровым. Следы крови Ширяева на спортивном костюме, брошенном в урну, свидетельствовали о том, что парочка, побывавшая здесь ночью, отлично знала, что случилось с бизнесменом и где его можно найти. И поймать эту парочку было первостепенной задачей сыщика. Ну, и чтобы самому не стоять без дела, Станислав решил, хоть и без большой надежды, поспрашивать жильцов окрестных домов, не видели ли они что-нибудь подозрительное прошлой ночью. В частности, шикарную машину, останавливающуюся у мусорной кучи.

Начал свои опросы Крячко с подъезда, окна которого располагались прямо над мусорными баками. Довольно долго ничего существенного ему услышать не удавалось. Те жители дома, что были в своих квартирах в этот час, по большей части просто жаловались на эти проклятые мусорные бачки и требовали, чтобы Станислав лично перенес их в другое место. Причем утверждения Крячко, что милиция и коммунальные службы – две разные организации и что он лично нести ответственность за эти бачки не может, абсолютно не помогали. Жильцы дома просто бесились из-за этой проблемы и вопросы Станислава почти не слушали.

Так было до тех пор, пока Крячко не добрался до последнего, девятого этажа. В двух квартирах на его звонки не ответил никто, а вот дверь третьей открыл пожилой грузный мужчина в майке и трико с отвисшими коленками.

– Чего надо? – хриплым, явно насмерть прокуренным голосом проговорил он.

– Полковник Крячко, – сунул ему под нос удостоверение Станислав. – Скажите, вы вчера в котором часу спать легли?

– А в чем, собственно, дело? – задал новый вопрос толстяк.

– Меня интересует, не видели ли вы вчера вечером иномарку, останавливающуюся у мусорных баков? – сохраняя остатки терпения, спросил Крячко, заранее готовясь к новым воплям по поводу «мусорной проблемы».

– С этого и надо было начинать, – к удивлению Станислава, ответил мужчина. – А то – во сколько спать ложусь. Да как темнеет, так и ложусь…

– Значит, машину вы не видели? – безнадежно поинтересовался Крячко.

– Кто тебе сказал? Видел, – заявил толстяк.

– Так как же? Вы же сказали, что с темнотой спать ложитесь, – оторопел Станислав.

– И что? Да я после того, как ложусь, раз десять за ночь просыпаюсь и курить на балкон хожу. В квартире-то смолить жена мне уже лет пять как запретила.

– И что вы видели? – оживился Станислав.

Оказалось, что не так и много. Модель машины мужчина сверху не различил, поскольку в иномарках почти не разбирался. О чем говорили двое парней, вышедших из машины, тоже не слышал. Но зато, в отличие от бомжа, кое-какие приметы этой парочки рассмотрел. Например, что у одного из них были довольно длинные, до плеч, русые волосы. Он его еще сначала за девку принял, пока походку не рассмотрел. А второй был «темненький и коротко стриженный». Вот и все.

– Опознать их сможете? – на всякий случай спросил Станислав.

– Нет, не смогу, – ответил толстяк. – А что случилось?

– Неважно, – ответил Крячко и заспешил вниз узнать, не обнаружили ли эксперты что-нибудь.

Глава 8

Гуров заканчивал просмотр факса с информацией по Анне Ширяевой, когда в дверь его кабинета постучался Леонид Семенович Тополев, начальник охраны «Гранита», которого сыщик вызвал к себе вместе с четырьмя телохранителями, оставшимися от некогда бравой шестерки. Звягинцева и Рамишева, пропавших на следующий день после исчезновения их босса, пока найти не удавалось, и, как предполагал Гуров, теперь живыми вряд ли кто-нибудь сможет их увидеть. Предложив Тополеву присесть на стул, сыщик закончил чтение факса и вздохнул, готовясь к разговору.

Поначалу он планировал начать разговор с телохранителями с попытки вытянуть из них все, что тем известно об обстоятельствах знакомства их босса с Анной Сотсковой, но теперь острая необходимость в этом отпала. Соболев прислал крайне скудную информацию об этой девице, но и ее было достаточно, чтобы, сделав небольшие уточнения, узнать всю подноготную московской жизни гражданки Украины, и Гурову было непонятно, отчего следователь не сделал этого сам. То ли он строго следовал букве закона и считал, что все розыскные мероприятия и работу по сбору данных ведут оперативники, то ли решил ни в чем не помогать строптивым сыщикам и посмотреть, как они выкрутятся из этого дела самостоятельно.

Где родилась Сотскова, где училась и чем занималась на Украине, Гурова интересовало мало. Но вот информация с таможни была очень полезной. Согласно этим данным, целью приезда Сотсковой на территорию России было поступление на работу в один из крупнейших московских ночных клубов. И спросить, действительно ли Сотскова попала в этот клуб после пересечения российско-украинской границы, Гуров решил именно у Тополева, уже создавшего себе репутацию всезнайки.

– Леонид Семенович, а вы не знаете, работала ли Анна Ширяева в «Бригантине» до знакомства с будущим мужем? – поинтересовался сыщик.

– Так точно, – отрапортовал начальник службы охраны. – Именно там Виктор Эдуардович с ней и познакомился.

– И чем девушка в клубе занималась? – спросил Гуров.

– Была исполнительницей экзотических танцев, – спокойно ответил Тополев и, предвидя новый вопрос сыщика, пояснил: – Стриптизершей, проще говоря.

– Понятно, – кивнул головой Гуров. – Я так понимаю, что данные о ней вы тоже тщательно собирали?

– Именно так, – кивнул головой бывший разведчик. – Виктор Эдуардович хоть и страшно увлекся этой девушкой, но все же проявил благоразумие и лично просил меня навести об Анне самые тщательные справки.

– И что?

– Ничего интересного, – пожал плечами Тополев. – Как бы сказали в одном крайне популярном фильме – «связей, порочащих ее, не имеет». Не ангел небесный, конечно, но вполне нормальный человек. Хотя и взбалмошная.

– Ну что же, пока поверю вам на слово, – усмехнулся сыщик. – А теперь оставим Анну в покое. Звягинцев с Рамишевым не объявлялись?

– Если бы у меня была о них хоть какая-либо информация, я бы с вами ею поделился, – сказал Тополев.

– Ой ли? – прищурился Гуров, и начальник охраны лишь пожал плечами. Дескать, думайте что хотите.

– Ну что же, не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся, – усмехнулся сыщик. – А теперь, Леонид Семенович, я должен вам заявить, что этот допрос будет протоколироваться, поэтому постарайтесь быть со мной предельно откровенны, ибо любая ложь и недомолвки будут уголовно наказуемы. Если же вы считаете, что у вас есть что скрывать по служебным или личным причинам, можете потребовать, чтобы я вас допрашивал в присутствии адвоката.

– Я в чем-то подозреваюсь? – спокойно полюбопытствовал Тополев.

– Под подозрением пока находятся все люди, контактировавшие с Ширяевым, – ответил сыщик. – Но сейчас вы мне нужны лишь для дачи свидетельских показаний. Вы готовы к разговору?

– Конечно, мне скрывать нечего, – проговорил начальник службы охраны «Гранита» и удобней устроился на стуле, словно давая Гурову понять, что готов к длительному разговору.

Вообще-то, допрос Тополева можно было назвать пустой формальностью. Судя по всему, в прошлых беседах с Гуровым начальник охраны «Гранита» был вполне откровенен и не скрывал ничего, что могло бы помочь сыщику в поисках пропавшего Ширяева. И все же, задавая Тополеву вопросы, Гуров надеялся, что могут всплыть какие-нибудь незначительные факты или мелкие детали, способные помочь сыщику выйти на нужных ему людей. Однако надежды не оправдались. Судя по всему, свои контакты с коррумпированными милицейскими чинами Ширяев так тщательно скрывал, что о них не знал даже начальник его службы безопасности. И это насторожило Гурова.

– Слушайте, Леонид Семенович, как могло случиться так, что бывшая невеста вашего босса знала о том, что у него есть какие-то контакты в МВД, а вам об этом ничего не известно? – спросил сыщик у Тополева.

– Вы не правы, господин полковник, – усмехнувшись, ответил тот. – Я никогда не говорил, что не знаю об этих связях. Я лишь не знаю конкретных лиц, с которыми Виктор Эдуардович вступал в контакт. Видите ли, шеф категорически запретил мне даже пытаться наводить о них хоть какие-нибудь справки. Может быть, имей он дело с другими людьми, я бы и пренебрег его приказом ради обеспечения его же безопасности, что является моей главной обязанностью, но я, в отличие от большинства российских граждан, не питаю иллюзий относительно возможностей нашей милиции. От вас довольно трудно скрыть что-либо, что вы страшно хотите знать. И если бы я попытался навести хоть какие-нибудь справки о тех милиционерах, с которыми встречается мой шеф, он бы об этом узнал от них мгновенно. А я не хочу ломать себе карьеру.

– Значит, вы карьерист? – усмехнулся Гуров.

– Лев Иванович, я уже достаточно много послужил нашей Родине честью и правдой, не думая о благах и наградах, – Тополев говорил спокойно, но сыщик почувствовал, что на этот раз сумел задеть его за больную жилку. – Взамен я получил мизерную пенсию по инвалидности и отсутствие шансов устроить нормальную жизнь. Я хочу вкусно есть, моя супруга любит красивые вещи, а дети хотят учиться, чтобы суметь чего-нибудь добиться в этой жизни. Поэтому я не вижу ничего оскорбительного в слове «карьерист» и портить свою репутацию тем, что отказываюсь выполнять непосредственные приказы начальства, я не собираюсь. В поисках нового места работы такая характеристика могла бы оказаться губительной.

– Значит, вы считаете, что вам скоро придется искать новое место работы? – наивно поинтересовался Гуров.

– Лев Иванович, не передергивайте мои слова, – рассмеялся Тополев, очень быстро сумев взять себя в руки. – Я знал, что могу начать искать новое место работы, еще тогда, когда устраивался в «Гранит». В нашей стране в среде бизнесменов долго живут только те, у кого слишком много денег, или те, чьи доходы настолько малы, что они не интересуют ни налоговую инспекцию, ни криминальные структуры. Остальным долгий век не отпущен.

– В общем-то, вполне справедливое наблюдение, – кивнул сыщик. – Ну что же, Леонид Семенович, расписывайтесь в протоколе и можете быть свободны. И на всякий случай попрошу вас не покидать столицу в ближайшее время. Вы можете нам понадобиться.

После ухода Тополева Гуров по очереди вызвал сначала Сальникова, а затем и Ливонова – тех телохранителей, которые обнаружили пропажу Ширяева с супругой. Обоих сыщик допрашивал гораздо более тщательно, чем начальника службы охраны, но и они ничего нового не сказали. Оба парня отвечали сдержанно, и Гуров сразу почувствовал в этом тополевскую руку. Бывший разведчик намертво вбил в головы своих подчиненных, что в любой ситуации они должны держать язык за зубами. Оба телохранителя излагали только сухие факты и уклонялись от ответа, когда речь заходила о каких-то предположениях или мыслях, которые могли возникнуть у них в отношении Ширяева за время их работы телохранителями.

– Господин полковник, – прямо ответил ему на один из подобных вопросов Ливонов. – Нам платят не за то, чтобы мы составляли личное мнение о своем начальстве или тех, с кем оно встречается. Мы должны обеспечивать безопасность шефа, а на все остальное нужно закрывать глаза. В противном случае легко лишиться работы.

– В таком случае, господин Ливонов, замечу вам, что в данной ситуации, отказываясь давать конкретные ответы на мои вопросы, вы как раз усугубляете опасность, нависшую над вашим шефом, – так миндальничать, как с Тополевым, Гуров сейчас не собирался. – К тому же ваши ответы наводят меня на мысль, что вам есть что скрывать по поводу пропажи Ширяева. А это, знаете ли, уголовно наказуемое преступление.

– Вы можете думать все, что хотите, – спокойно ответил Ливонов. – Суть дела от этого не меняется. Пока вы не докажете обратного, вам придется считать меня невиновным. И повторю вам, что уже я все сказал по поводу этого происшествия. Мне добавить нечего.

– Ну что же, пока можете быть свободны, – проговорил Гуров, поняв, что большего от Ливонова он не дождется. – Но предупреждаю, что, если узнаю об укрытии информации от следствия, я лично позабочусь о том, чтобы вы понесли максимальное наказание.

Ливонов пожал плечами, показывая, что ему это безразлично, и вышел, позвав следующего. Беседа с телохранителями супруги пропавшего бизнесмена, освободившимися задолго до того, как Ширяев вернулся домой, прежде чем окончательно исчезнуть, не была в списке первостепенных задач Гурова. Поэтому он до сих пор не общался с ними и внимательно осмотрел первого из вошедших.

Владимир Мыльников (как, впрочем, и Сергей Родин), один из двух телохранителей жены Ширяева, сразу поразил сыщика своим отличием от остальных бодигардов «Гранита». Даже если бы Тополев не упоминал ранее, что эти два парня работали на Ширяева до его прихода в фирму, Гуров бы мгновенно понял, что телохранители бизнесмена и охрана его жены прошли разную школу. Если в Ливонове и Сальникове чувствовались те же сдержанность, скрытая мощь и ледяное хладнокровие, что были в начальнике службы охраны, то из Мыльникова и Родина просто перли развязность, вседозволенность и уверенность в том, что именно они являются хозяевами жизни.

Несколько секунд сыщик внимательно присматривался к Мыльникову, пытаясь понять, что он из себя представляет, и вскоре пришел к выводу, что именно такие парни создают телохранителям репутацию тупых, безмозглых людей, способных только к агрессии. Если исходить из того, что пастух и овца подобны с лица, что подтверждалось схожестью Тополева с теми ребятами, которых он сам нанимал на службу, Мыльников и его напарник должны были походить на Ширяева. И Гуров понял, что такой человек ему понравился бы куда меньше бешеной собаки. А затем возникла та же мысль, что посетила сыщика после общения с Ининой: «А может быть, и не стоит наказывать людей, которые помогли «исчезнуть» такому животному?» Но сыщик тут же одернул себя. С такими думами недолго дойти и до суда Линча!

Но, по крайней мере, один положительный факт в общении с Мыльниковым сыщик все-таки нашел. Гуров по своему богатому опыту знал, что из таких людей, каким показался ему телохранитель Ширяевой, можно вытащить куда больше информации, чем из спокойных и уравновешенных мужчин типа Тополева и нанятых им охранников.

– Присаживайтесь, – Гуров жестом указал на стул, стоявший напротив его стола. Мыльников презрительно покосился на обшарпанное сиденье и осторожно опустился на него, поддернув отутюженные до остроты бритвы брюки. – Сначала расскажите о том, чем вы занимались в тот день, когда пропал ваш начальник, а потом…

– Начальница, – перебил его Мыльников.

– Что? – Гуров удивленно посмотрел на него.

– Я говорю – начальница, – осклабился бодигард. – Виктор Эдуардович перевел нас на охрану своей жены, и мы никому, кроме нее, не подчинялись.

– Даже Ширяеву? – скептически поинтересовался сыщик.

– Точно, – кивнул Мыльников. – Он сам сказал, что теперь нам не указ. Типа, мы должны делать только то, что скажет Анна Владимировна, а приказы остальных нас совершенно не касаются.

– Интересный случай, – хмыкнул Гуров. – Впрочем, работа телохранителей – не мой курятник. Так что вы делали в тот день, когда пропали Ширяев и ваша начальница?

Мыльников отвечал уверенно, совершенно не задумываясь над тем, что говорит. С одной стороны, это настораживало, поскольку походило на заученный урок, а с другой – казалось сыщику вполне нормальным. Все-таки жизнь жены богатого бизнесмена не отличается большим разнообразием, поскольку никаких обязанностей, кроме поддержания себя в идеальной форме, у большинства из таких женщин попросту не бывает. Мыльников на самом деле мог до мельчайших подробностей заучить весь распорядок дня, которому приходилось следовать не один десяток раз: салон красоты – выставка или презентация – фитнес-клуб – поездка по магазинам – снова салон красоты – концерт, клуб или банкет. Именно так, по крайней мере, со слов телохранителя, протекала жизнь жены бизнесмена.

– А что-нибудь необычное в тот день вы заметили? – спросил Гуров, едва телохранитель закончил перечисление всех мест, в которых они с Ширяевой побывали. – Может быть, Анна Владимировна нервничала? Или говорила о каких-нибудь неприятностях?

– Да не было ничего такого, – усмехнувшись, пожал плечами Мыльников. – Все прошло как обычно. Только вот Анна Владимировна с господином Ширяевым поссорилась, но это их семейное дело. Так ведь?

– Может быть, – насторожился Гуров. – А Анна Владимировна часто ссорилась с мужем?

– Да не очень, – ответил Мыльников. – Может, по вечерам и ссорились, но ведь наша работа после того, как Виктор Эдуардович с женой встречались, сразу и заканчивалась. Ну а днем, бывало, ругались. Но в основном так, влегкую. Обычно ссорились немного из-за того, что Анна Владимировна купить что-нибудь хочет, а муж не разрешает. Правда, его надолго никогда не хватало. Она всегда могла из Ширяева выжать все, что хотела.

– Я смотрю, вы не очень-то любите свою начальницу, – предположил Гуров.

– А за что ее любить, гражданин начальник? – Это обращение, которого не употреблял ни один из прошлых допрашиваемых, насторожило Гурова. Мыльников не обратил на это внимания. – Вам бы приятно было, если бы над вами бабу поставили?

– Мне все равно – мужчина начальник или женщина. Лишь бы человек хороший был, – усмехнулся сыщик. – А впрочем, у каждого в таких случаях есть собственное мнение. Господин Мыльников, подайте мне графин. Душно у нас тут. Целый день воду пью.

– А вы зеленый чай попробуйте, – посоветовал телохранитель. Беря графин со стола Станислава, Мыльников неловко задел рукой кипу бумаг, и несколько листов упали на пол, но телохранитель, даже не заметив этого, просто прошел по бумагам и поставил графин перед сыщиком. – Узбеки говорят, что этот чай от жажды помогает.

– Мне уже ничего не помогает, – хмыкнул Гуров, решив не сбивать ход разговора замечанием по поводу рассыпанных бумаг. Он взял графин почти за донышко и налил в стакан воды. – Но это не важно. А из-за чего в тот день поссорились Анна Владимировна и Виктор Эдуардович? Тоже из-за покупок?

– Я точно сказать не могу, не прислушивался, – пожал плечами Мыльников. – В тот день у Ширяева была какая-то деловая встреча в обед, и мы привезли туда Анну Владимировну. Ну, они, типа, совместить приятное с полезным хотели. А вечером оба собирались куда-то развлекаться ехать. Так вот, Анна Владимировна спросила, какое платье ей надеть, а Виктор Эдуардович ответил, что развлечения отменяются. Типа, у него важная встреча на это время назначена. Анна Владимировна начала капризничать, но Ширяев довольно резко оборвал ее. Типа, у него возникли серьезные проблемы и ему не до развлечений. Ну а если она хочет, то может и одна съездить.

– А что за проблемы, Ширяев не говорил? – как можно беспечнее спросил Гуров.

– Да какие у него проблемы могут быть? Либо с «крышей», либо с налоговой, вот и все.

– А что за «крыша» была у Ширяева? – Сыщик внимательно посмотрел на Мыльникова.

– А вы разве не знаете, гражданин начальник? – удивился тот. – Так у него «крыша» из ваших же, из милицейских. Я думал, что вы тоже от нее работаете, иначе зачем целого полковника на розыски Ширяева ставить?

– Работать «крышей» – не мой курятник. А мысли свои можете оставить при себе. Просто отвечайте на мои вопросы, – отрезал Гуров. – Так вы говорите, что у Ширяева были проблемы с «крышей»?

– Как скажете, гражданин начальник, – отреагировал на первые фразы Мыльников, а затем ответил на вопрос: – Ну а с кем еще у него могли быть проблемы? Люди же из налоговой в конторе не появлялись, значит, только с «крышей» что-то не срослось. Да и с налоговиками поздно вечером не встречаются.

– А встреча должна была состояться поздно вечером? – Гуров был само внимание.

– Да. Часов в одиннадцать или двенадцать. Виктор Эдуардович еще говорил, что Звягинцеву и Рамишеву задержаться придется, – ответил телохранитель. – Впрочем, меня это не касается. Мы с Серегой Родиным свою работу в восемь закончили и домой отдыхать поехали.

Гуров задумался. Похоже, все выходило именно так, как они и предполагали с самого начала. «Оборотни», на которых работал Ширяев, действительно узнали о том, как близко к ним подобрались, и решили устранить свидетелей. Вот только сыщику до сих пор было непонятно, почему же Звягинцев и Рамишев все-таки появились утром в офисе? Получили приказ проверить, развиваются ли события по плану? Зачем? Глупо и нелогично все это выглядело. Как-то непрофессионально.

Сыщику больше не о чем было говорить с телохранителями. Все факты сходились на первоначальной версии, и ничего нового, судя по всему, ни Мыльников, ни Родин сообщить Гурову не смогут. Оставалось только, следуя букве закона, узнать, где оба телохранителя Ширяевой провели тот вечер, в который она вместе с мужем пропала. Мыльников ответил, что, получив первый выходной за последние две недели, они с Родиным всю ночь отдыхали в обществе своих подруг. Гуров записал имена этих девушек и, дав Мыльникову указание не выезжать из Москвы, отпустил его, попросив позвать Родина.

Разговор со вторым телохранителем Анны Ширяевой получился в точности похожим на допрос Мыльникова. Родин полностью подтвердил показания коллеги. Вот только о ссоре Ширяева с женой он знал не так много. Родин сказал, что стоял немного в отдалении, когда они разговаривали, и большинство фактов знает только со слов Мыльникова. Никаких других различий в показаниях этих двух телохранителей не было, и Гурову не оставалось ничего другого, как отпустить Родина домой. Предварительно проделав тот же трюк с графином. А едва оставшись в одиночестве, сыщик набрал номер экспертного отдела.

– Василий Сергеевич, – проговорил Гуров, услышав ответ на звонок. – Тут у меня графинчик есть с интересными отпечатками пальцев. Пришли кого-нибудь, пусть оттиски снимут, а я пока приготовлю весь материал, который имею на этих людей. Мне нужно их проверить через нашу базу данных.

Собственно говоря, на какие-то особо выдающиеся результаты проверки Гуров не рассчитывал. Если его не обманывала интуиция, а такое случалось редко, оба телохранителя Ширяевой уже имели когда-то контакты с милицией. Может быть, даже проводили время в местах не столь отдаленных. По крайней мере, Мыльников. Но это пока ничем не могло помочь ходу следствия. Разве только в качестве познавательного материала – было бы любопытно узнать, как бывшие зэки попадают в телохранители жен крупных бизнесменов.

Впрочем, как раз Мыльников и Родин сейчас заботили Гурова меньше всего. Сыщик чувствовал, что в деле Ширяева что-то не срастается, но никак не мог понять, что именно, и злился на себя за это. Вроде бы все получалось просто, логично и легко объяснимо, но что-то, словно кнопка на стуле, мешало Гурову чувствовать себя комфортно. Может быть, именно эта простота и настораживала? Но почему? Из-за поспешности, с какой «оборотни» расправились с Ширяевым, даже рискуя, что такими импульсивными действиями выдадут себя? Значит, к ним подобрались ближе, чем Гуров рассчитывал? Но почему он тогда никак не чувствует этой близости, запаха свежего следа и приближающейся развязки?

Ни на один из этих вопросов сыщик не мог дать себе четкого ответа, и это его нервировало. Вновь и вновь анализируя информацию по делу Ширяева, он убеждался в том, что все выводы сделаны правильно, но уверенности, что они являются единственно верным объяснением исчезновения бизнесмена с женой, у него все равно не было. Где-то в глубине сознания теплилось ощущение, что все могло быть и по-другому, вот только конкретизировать его сыщик не мог. Из раздумий Гурова вырвал стук в дверь.

– Войдите, – разрешил сыщик, и в кабинет заглянул пожилой эксперт Шилов.

– Где графин? – немного недовольно спросил он.

– А ты что, Василий Сергеевич, сам пришел? – удивился сыщик. – Прислал бы какого-нибудь стажера. Работа-то простенькая.

– Взял бы да сам ее и сделал, – буркнул Шилов. – Дактилоскопический набор-то ты мне так и не вернул.

Гуров хлопнул себя по лбу и полез в ящик стола.

– Стажера ему пришли, – продолжал ворчать эксперт, осторожно беря графин двумя пальцами за горлышко. – Где мне этих стажеров взять? Сегодня все словно с ума посходили. Туда на экспертизу поезжай, сюда поезжай. Всех по объектам разогнал, а тут еще и вы с Крячко…

– А что Крячко? – удивился сыщик.

– А то ты не знаешь! – фыркнул Шилов. – Что-то в районе Измайловского лесопарка откопал и вопит, чтобы лучших экспертов прислали. Меня уговаривал поехать, будто у меня в лаборатории дел мало.

– Странно, – задумчиво проговорил Гуров. – Он вроде бы на Петровке должен был быть. Как в Измайловском лесопарке оказался?

– Вот у него и спроси, – проворчал эксперт. – Ты дашь мне этот набор, или мне графин до утра держать? Да открой его, олух царя небесного! Не видишь, у меня руки заняты…

Гуров с усмешкой выполнил приказ Шилова, а затем задумался над странным поведением Крячко. Конечно, не раз бывало, что, найдя какую-то ниточку, и он сам, и Станислав хватались за нее, забывая оповестить друг друга, но вот почему Станислав ничего не сказал о разговоре с тетей Валей и уехал в Измайловский лесопарк, Гуров понять не мог. Хотя у всего этого могло быть только одно объяснение: тетя Валя ничего интересного Крячко не сообщила, и тот решил заняться расследованием убийства безвестной девушки. А не сказал Гурову ничего об этом из-за того, что утром просто обиделся на то, с какой поспешностью сыщик выгнал его, ничего не сообщив о сути чрезвычайного происшествия.

– Ну да бог с ним, – проворчал Гуров себе под нос. – Своей принципиальностью песню он мне не испортит, а на тетю Валю я особо и не рассчитывал.

– Что ты там бормочешь? – сердито посмотрел на него Шилов. – Тебе результаты срочно нужны?

– Не очень. Если завтра утром будут, скажу спасибо, – улыбнулся сыщик.

– Засунь свое «спасибо» сам знаешь куда, – фыркнул эксперт. – Через часок сделаю снимки оттисков и отправлю их в архив. Пусть девчонки поищут что-нибудь. Дальше уже с них будешь спрашивать.

– Спасибо тебе, Василий Сергеевич, – с ехидной усмешкой проговорил Гуров.

– Я уже тебе сказал, что со своим «спасибом» можешь сделать, – проворчал Шилов. – Ты лучше домой езжай, потому как, если сегодня еще что-нибудь с Крячко найдете, будете на весь отдел проставляться.

– Я у Орлова попрошу, чтобы он на это дело вам премиальные выделил, – с широкой улыбкой пообещал Гуров, и эксперт, сердито сплюнув, махнул на него рукой. Дескать, от вас, неотесанных оперов, человеческого отношения к интеллигентным труженикам экспертного отдела и ждать не следует. А затем вышел из кабинета.

Гуров встал из-за стола, намереваясь отнести девушкам в архивный отдел те данные, что имел на Мыльникова и Родина, и тут заметил те листы, которые уронил со стола Крячко телохранитель Ширяевой. Покачав головой, сыщик аккуратно сложил их, вернул на привычное место и только затем пошел в архивный отдел. Оставив информацию девушкам, Гуров немного поболтал с ними, а затем вернулся в кабинет и принялся выдумывать отчет для Соболева.

Особо много изгаляться над фактами Гурову не пришлось. За исключением того, что именно послужило причиной попытки кражи документов из сейфа сыщика да намерений Гурова сыграть сегодня вечером или завтра утром роль «живца», Соболеву можно было сообщить практически все. Гуров страшно не любил писать всякие отчеты, рапорты и прочие документы, существующие лишь для ублажения милицейской бюрократии, но в данном случае по-другому поступить было нельзя. Если, конечно, сыщик не хотел устроить полноценное обсуждение расследования по делу Ширяева прямо в кабинете Орлова в присутствии прокурорского следователя.

Был и еще один вариант: Гуров мог послать следователя куда подальше и вообще не отчитываться перед ним. Сыщику было тоже не привыкать поступать подобным образом. Однако сейчас, когда речь шла о предателях прямо в сердце родного ведомства, подобная тактика Гурова вылилась бы в неприятности у генерала, которые могли привести к отстранению от следствия. Это тоже не входило в планы Гурова, поэтому он и писал отчет, тихо ругаясь сквозь зубы.

К тому времени, когда он закончил составление отчета, Крячко в главке так и не появился. Несколько секунд Гуров раздумывал, не позвонить ли ему на мобильный телефон, но затем махнул рукой. Конечно, было бы хорошо, если бы в тот момент, когда сыщик начнет изображать из себя «живца», Станислав крутился поблизости, но можно обойтись и без него. Что, может быть, даже к лучшему. Все-таки те люди, которые пытались украсть документы, наверняка знают об отношениях между Гуровым и Крячко. Заметив, что тот вертится поблизости от дома сыщика, но не подходит к другу, они могут догадаться о засаде и отменить нападение. Уж лучше взять с собой пару оперов в штатском, которых мало кто знает. Гуров посмотрел на часы и, решив, что Соболев уже должен находиться в кабинете генерала, больше ждать Крячко не стал.

Орлов, видимо, осознав нелепость своей утренней выходки, выглядел немного виноватым и от волнения постоянно грыз монпансье. Соболев был сух и зануден, впрочем, как обычно. Едва Гуров вошел в кабинет к генералу, как следователь во всеуслышанье заявил, что недоволен тем, как продвигается следствие, и вынужден будет отразить это в отчете своему начальству. Гуров только хмыкнул и пожал плечами, а Орлов посчитал своим долгом заступиться за подчиненных.

– Дмитрий Николаевич, вы должны понимать, что нет на свете всемогущих людей, – сухим тоном проговорил он. – У моих людей по горло работы, и они разрываются, ведя по шесть-семь дел одновременно. Причем по большинству из них начальство также требует скорейших результатов! Дайте им немного времени, и результаты будут. В этом я уверен.

– Вот именно времени-то у нас и нет, господин генерал-лейтенант, – точно таким же тоном проговорил Соболев. – Я прекрасно понимаю все трудности ваших людей, но и это дело неординарное. Вы не хуже меня знаете, что каждый новый день, когда «оборотни» остаются на свободе и пользуются доверием многих людей, приносит все новые и новые беды.

– Сомневаюсь, – фыркнул Орлов. – Вы тоже не хуже меня должны понимать, что сейчас «оборотни» залягут на дно и прекратят свою противозаконную деятельность.

– Да пусть он указывает в отчетах все, что сочтет нужным, – вмешался в разговор Гуров. – В конце концов, важен конечный результат, а не то, что подумает о нас начальство. Давайте приступим к совещанию, а то у меня на сегодня намечена еще пара мероприятий.

– Что-то я не вижу полковника Крячко, – поморщился следователь, демонстративно осматривая кабинет.

– Господин Соболев, вы забываете, где находитесь, – не выдержав, наконец, рявкнул на следователя Орлов. – Мои подчиненные в своих действиях обязаны отчитываться только передо иной. И если вы формально являетесь руководителем следствия по делу Ширяева, это еще не дает вам права распоряжаться в этом кабинете, как в своем собственном! Вам все ясно?

– Так точно. Прошу прощения, господин генерал, – склонил голову Соболев.

В дальнейшем совещание прошло абсолютно гладко, хотя какое-то внутреннее напряжение все же чувствовалось. Орлов, не расположенный в таком настроении поддерживать весь этот фарс совершенно ненужного собрания, довольно быстро прекратил его, тем более что практически ничего нового друг другу никто из троих не сказал. А когда Соболев, сухо попрощавшись с остальными, вышел из кабинета, генерал вопросительно посмотрел на Гурова.

– Так где все-таки Стас? – поинтересовался он.

– Понятия не имею, – пожал плечами сыщик. – Утром я его попросил кабинет освободить на время, Стас убежал, и больше я его не видел. Правда, слышал. Шилов из экспертного отдела говорил, что Крячко в Измайловском парке работает.

– Ну, я ему поработаю! – пообещал Орлов. – Дел больше нету, как с этим безымянным трупом возиться!

– Вот ты ему вечером сам и скажи, – усмехнулся Гуров. – Только сегодня подъезжайте ко мне не раньше десяти. Мне нужно будет еще кое-что сделать.

– По этому делу? – предположил генерал, намекая на их план поимки «оборотней».

– Да. Все вечером расскажу, – кивнул Гуров и направился к двери.

– Лева, подожди, – остановил его Орлов. Сыщик удивленно обернулся. – Ты, это, прости меня за утреннюю выходку. Заработался…

– Да ладно! Не бери все к сердцу, будь проще и чаще сплевывай, – усмехнулся Гуров. – Давай с извинениями подождем до тех пор, пока друг другу головы не порасшибаем, а все остальное – мелочи жизни.

Ободряюще улыбнувшись генералу, который не умел и не любил извиняться, сыщик вышел в приемную. Попрощавшись с Верочкой, Гуров вышел в коридор, торопясь спуститься вниз, чтобы успеть перехватить капитана Веселова и его ребят до того, как опера сбегут из главка домой, и, к своему удивлению, увидел поджидавшего его Соболева. Причем выражение, застывшее на лице следователя, удивительно напоминало то, какое минуту назад было у генерала Орлова.

– Лев Иванович, можно вас задержать на минуточку? – осторожно поинтересовался Соболев.

– Извините, Дмитрий Николаевич, я очень спешу, – ответил сыщик. – Впрочем, если вам нужна всего минута, я готов вас выслушать, пока будем спускаться к дежурке.

– Лев Иванович, я понимаю, что у вас есть все основания не питать ко мне добрых чувств… – начал было Соболев, но сыщик перебил его:

– Не разбегайтесь, прыгайте. В смысле, не надо предисловий, – проговорил Гуров. – Вам что-то от меня нужно?

– Нет, – было видно, что следователь пытается пересилить себя. – Просто я хотел бы извиниться перед вами за то, что сегодня был излишне резок.

– Вы не обязаны этого делать, – вновь перебил Соболева Гуров. – Вы просто выполняете свою работу, и над вами тоже, а может быть, и в первую очередь, довлеет результат.

– Вот именно, результат, – следователь схватился за эту фразу, словно утопающий за соломинку. – Как часто мы от него зависим! Вот вы все, я знаю, считаете меня сухарем и буквоедом, но я просто пытаюсь выжить. Вы не представляете, какие волки сидят в прокурорских кабинетах!

– Представляю. Может быть, даже лучше, чем вы, – отрезал сыщик, останавливаясь посреди коридора. – Вот только выживать можно разными способами. И последнее. Ваши извинения принимаются, хотя в них и не было необходимости, но избавьте меня, пожалуйста, от исповедей. Это не мой курятник! И если у вас все, позвольте мне откланяться.

Резко развернувшись, сыщик пошел прочь от Соболева, чувствуя, что тот как-то униженно смотрит ему вслед. На секунду Гурову стало жалко молодого следователя, не сумевшего еще найти тот шаткий баланс между панибратством и полным отчуждением, который (и только он один!) дает возможность нормально работать в органах, но испытывал он это чувство недолго. Гуров просто не мог позволить себе утешать всех, кому вздумается плакаться ему в жилетку. Если он займется этим, то превратится из опера в мать Терезу и поставит на себе крест как на милиционере.

Выбросив из головы мысли о Соболеве, Гуров спустился вниз и дождался около кабинета дежурного, пока появится капитан Веселов. Оттащив Александра в сторону, сыщик спросил, сделал ли капитан то, о чем он просил его утром. Веселов кивнул и сказал, что, не застав Гурова в кабинете, оставил отчет на столе у Верочки. Сыщик также кивнул и, поблагодарив Александра, снова попросил о помощи и сжато объяснил тому, что от него требуется.

Уговаривать Веселова не пришлось. Капитан с первых дней своей службы в главке смотрел на Гурова как на господа бога, разве что не молился, и любую совместную работу считал бесплатным уроком, даваемым лучшим в Москве оперативником. Поэтому, заверив Гурова, что сам найдет двоих-троих надежных ребят, Веселов отказался от намерения уехать домой и помчался наверх исполнять свое обещание. А сам Гуров вернулся в приемную генерала.

– Верочка, капитан Веселов мне тут документы оставил? – поинтересовался он. Секретарша Орлова, уже собиравшаяся уходить, обернулась.

– Ой, Лев Иванович, а я думала, что вы уже домой уехали, – удивленно проговорила она. – Вам какой-то мужчина звонил, а я сказала, что вас уже нет.

– Он представился? – насторожился сыщик.

– Да, – кивнула головой секретарша и оторвала от записной книжки листок, протянула его Гурову. – Владимир Мыльников. Он и телефон свой оставил. Просил вас позвонить, как только сможете. Говорил, что кое-что вспомнил. Это важно?

– Может быть, – кивнул головой сыщик, рассматривая номер телефона телохранителя Анны Ширяевой. – Спасибо за информацию, Верочка. Так где то, что Веселов мне оставил?

Секретарша генерала протянула Гурову картонную папку с несколькими листами бумаги.

– Вот. Больше ничего. Саша просил вам передать ее, как только я вас увижу.

– Спасибо, – еще раз поблагодарил девушку Гуров и, простившись, вышел из приемной.

По дороге в кабинет сыщик раздумывал над странным звонком Мыльникова. Даже несмотря на излишнюю разговорчивость этого телохранителя, Гуров никак не рассчитывал на то, что он выкажет такое горячее желание сотрудничать с милицией и начнет звонить Гурову по любому поводу. И все же поговорить с Мыльниковым следовало. Что сыщик и сделал, придя к себе в кабинет.

– Это полковник Гуров, – представился он, едва услышав в трубке голос Мыльникова. – Вы что-то хотели мне сообщить?

– Да. Только ваша секретарша сказала, что вас уже нет на работе, – ответил телохранитель.

– Ну, во-первых, секретарша не моя. Если меня нет в кабинете, на Верочку вас переключают только потому, что мой непосредственный начальник позволил ей принимать для меня информацию. А во-вторых, давайте перейдем к делу, – сухо ответил сыщик, не испытывавший особых симпатий к Мыльникову. – Что у вас есть для меня?

– Я о той ссоре, что произошла между Ширяевыми в день их пропажи, – ответил телохранитель. Видимо, он ожидал какой-то реакции Гурова на эти слова, потому и замолчал. Не дождавшись, продолжил: – Я еще раз перебрал в уме все, о чем они говорили, и вспомнил, что в связи с той встречей, из-за которой поменялись планы, упоминался Трофимов, управляющий одного из…

– Я знаю, кто это, – перебил телохранителя Гуров. – Что про него говорили?

– Ну-у, – несколько разочарованно протянул Мыльников. – Виктор Эдуардович сказал, что ему еще нужно будет заехать за Трофимовым, а Анна Владимировна спросила, что еще этому «старому пердуну» от ее мужа нужно. Или что-то в этом роде.

– Понятно. Это все? – Услышав о Трофимове, сыщик почти не удивился, поэтому скрывать свои эмоции от телохранителя ему и не потребовалось.

– Да. Вроде все, – ответил Мыльников.

– Спасибо за информацию. Вспомните что-нибудь еще, звоните, – и Гуров повесил трубку, взявшись за отчет Веселова.

Хотя сыщик и не верил в то, что Трофимов был причастен к пропаже Ширяева, такую возможность он никогда не отвергал. Поэтому и не особо удивился тому, что сообщил ему Мыльников. Хоть это и казалось маловероятным, но Трофимов мог быть связан с «крышей» своего босса, и как следствие этого, Гуров ожидал увидеть в отчете Веселова железное, непробиваемое алиби управляющего магазином на то время, когда пропал Ширяев.

Вчитываясь в отчет Веселова, Гуров скрупулезно сверял его с той информацией, что имелась у него самого. Весь день был в магазине… Перед закрытием встречался с Анной Ширяевой и что-то ей передавал… Затем ужинал в ресторане с несколькими известными в деловом мире столицы людьми… К десяти вернулся домой… И вот тут сыщик удивился по-настоящему. Трофимов утверждал, что больше из дома не выходил. Его сожительница эту информацию подтверждала, но сразу несколько соседей управляющего видели, как он спускался вниз из своей квартиры примерно около одиннадцати часов. Соседи как раз сцепились друг с другом на лестничной площадке из-за того, что одни затопили квартиру других, и оба, увидев Трофимова, обратились к нему за помощью как к члену жилищного комитета.

– Интересное совпадение, – хмыкнул сыщик. – И Мыльников, и Веселов почти одновременно доставляют мне информацию о том, что Трофимов лжет. Или я был слеп, как пень, или кто-то пытается водить меня за нос.

Несмотря на возникшие в душе подозрения, поверить в то, что Мыльников и Веселов могут быть связаны друг с другом и, как следствие, оказаться замешанными в деле об «оборотнях», Гуров не мог. Слишком давно и слишком хорошо он знал Веселова!

И все же полностью отогнать прочь сомнения он не мог. Весь главк знал, что Саша часто помогает сыщику и имеет чуть ли не прямой доступ в его кабинет. То есть, если бы он взял ключи от кабинета в тот день, когда погасло электричество, на это могли бы просто не обратить внимания. А если так, то, попросив Веселова подстраховать его, Гуров сам себя загнал в ловушку…

– Дьявольщина какая-то! – одернул себя сыщик. – Так ты, Лев Иваныч, скоро дойдешь до того, что и Стаса с Петром подозревать будешь!

Другим вариантом одновременного поступления информации о вранье Трофимова сразу из двух источников могло быть только то, что Гуров, увлекшись версией о причастности «оборотней» к похищению Ширяева, слишком мало внимания обращал на другие факты. Так это или нет, подтвердить мог только сам Трофимов, и сыщик, посмотрев на часы, решил ехать к управляющему. Благо тот еще должен был находиться на работе.

Гуров прекрасно понимал, какому риску себя подвергает. Сейчас, когда охота за ним и несуществующими документами уже должна была начаться, поездка к Трофимову могла обернуться трагически. Однако уже сегодня вечером соседи могли сообщить управляющему о том, что милиция подвергла сомнению его алиби, и до завтрашнего дня у Трофимова было бы вполне достаточно времени, чтобы суметь выкрутиться. Прижать его к стенке можно было только сейчас!

Конечно, Гуров, отправляясь в магазин Трофимова, мог бы взять с собой наряд, но такие действия крайне отрицательно сказались бы на продуманной операции ловли «на живца». Тех, кто должен был напасть на Гурова, наряд мог просто спугнуть или подтолкнуть к опрометчивым действиям. Например, они бы решились на расстрел машины и всех, кто в ней находится. Гуров никого такому риску подвергать не хотел, поэтому и отправился к Трофимову в одиночку. И в этот раз, что бывало крайне редко, сыщик взял с собой оружие.

Поездка до Пушкинской площади прошла без происшествий. Впрочем, того, что нападение будет совершено именно в это время, Гуров не особенно опасался. Во-первых, слишком людно вокруг, а во-вторых, если Трофимов действительно связан с «оборотнями», те не станут предпринимать каких-либо действий, пока не узнают, что именно хотел от управляющего Гуров. А вот дальше нужно будет держать ухо востро.

Трофимов встретил Гурова с откровенным удивлением. То ли он был уверен в своей безнаказанности, то ли настолько искренне считал себя чистым перед законом. Ошарашенным выражением лица он слегка озадачил сыщика. Гуров даже не стал заходить в кабинет к управляющему.

– Андрей Игнатьевич, вам придется проехать со мной, – сухо заявил он, даже не поздоровавшись с Трофимовым.

– Вы меня арестовываете? – удивился тот. – За что?

– Вы видите здесь наряд милиции или ордер у меня в руках? – поинтересовался Гуров. – Тогда о каком аресте может идти речь? Мне просто необходимо официально допросить вас, чтобы убедиться, что все изложенные вами факты соответствуют действительности. Как вы помните, вчера мы говорили с вами без протокола.

– А до завтрашнего дня это не подождет? – немного растерянно спросил Трофимов.

– Увы, нет, – отрезал сыщик, и управляющему, чтобы не потерять своего достоинства перед подчиненными, пришлось спокойно пройти в машину, по пути дав указания, что нужно будет сделать при закрытии магазина.

Всю дорогу до главка Гуров был в крайнем напряжении. Он опасался, что «оборотни» посчитают задержание Трофимова решающим шагом в раскрытии дела о пропаже Ширяева и пожелают принять экстренные меры, дабы не дать управляющему открыть ему какие-нибудь секреты. Однако либо слежка еще не началась, либо Трофимов к «оборотням» никакого отношения не имел, но Гуров до главка добрался так же спокойно, как и до Пушкинской площади.

– Итак, Андрей Игнатьевич, значит, в тот вечер, когда исчез Ширяев, после десяти из дома вы никуда не отлучались? – полюбопытствовал Гуров, заведя Трофимова к себе в кабинет.

– Нет, – ответил тот. – Я вам уже говорил, что слишком стар, чтобы по вечерам искать развлечения.

– А для деловых встреч по вечерам еще не слишком стары? – поинтересовался сыщик.

– О чем вы? – удивился Трофимов.

Гуров некоторое время не отвечал, изучая реакцию управляющего на то, что его допрашивают в новой обстановке.

Впрочем, ничего сверхъестественного сыщик не увидел.

Трофимов держал себя подчеркнуто спокойно и официально, словно на обычном рабочем совещании у себя в магазине, и Гуров не мог понять, то ли управляющий так ведет себя оттого, что давно готов к визиту в милицию, то ли потому, что чувствовал себя ни в чем не виновным.

– У нас есть информация, что вас видели вне пределов дома около одиннадцати часов вечера. И более того, есть данные, что примерно в это время вы планировали встретиться с Ширяевым, – наконец нарушив молчание, проговорил сыщик. – Что вы можете на это сказать?

– Что это абсолютная чушь! – спокойная сосредоточенность Трофимова сменилась откровенным удивлением. – Кто вам мог такую ерунду наговорить? То есть мы действительно собирались кое-что обсудить с Виктором Эдуардовичем, но не в двадцать три часа, а в двадцать ноль-ноль. Однако он встречу отменил, и я после возвращения домой больше никуда не выходил.

– А что вы скажете насчет показаний этих людей? – Гуров протянул управляющему листок протокола, составленного Веселовым со слов соседей Трофимова.

– Ах, это?! – рассмеялся управляющий. – Совсем про них забыл. Да, я действительно спускался к своей машине около одиннадцати. Забрал оставленную там записную книжку и тут же вернулся. На лестнице уже никого не было.

– И зачем вам в такое время понадобилась записная книжка, если вы уже не интересуетесь поздними развлечениями? – язвительно поинтересовался сыщик.

– А при чем тут развлечения? – снова удивился Трофимов. – Я, видите ли, веду свои собственные подсчеты объемов продаж, дабы избежать недоразумений. Каждый вечер снимаю показания с касс, записываю их в блокнот и сверяюсь с остатком. Конечно, это создает дополнительные объемы работ и неудобства не только для меня, но и для работников, но так я себя чувствую уверенней. В тот вечер я книжку забыл в машине, вот и спустился ее забрать, чтобы закончить все подсчеты.

– Да, веский довод и хорошее объяснение, – усмехнулся Гуров. – Но я вам не верю, Андрей Игнатьевич! Одни люди видели, как вы выходили из своего дома около одиннадцати вечера. Другие утверждают, что именно в это время вы должны были встретиться с Ширяевым, и, как назло, именно в двадцать три часа ваш босс бесследно пропал. Не слишком ли много совпадений, чтобы объяснить их мог такой маленький предмет вашей забывчивости, как записная книжка?

– Но я говорю правду! – возмутился Трофимов. – Я не знаю, кто вам наплел про встречу с Виктором Эдуардовичем, но я никуда не ездил.

– Со временем вы все узнаете, а пока вам лучше придумать что-нибудь поубедительней, чем забытая записная книжка, – предложил Трофимову сыщик. – Говорите, я слушаю.

Однако дальнейший допрос управляющего ни к чему не привел.

Трофимов стоял на своем, и Гурову, при всем его профессионализме, не удалось ни разу поймать его на несоответствиях в показаниях. Трофимов раз за разом повторял одно и то же прямо-таки с маниакальной настырностью. И к концу допроса Гуров понял, что ничего иного, кроме как отпустить управляющего домой, взяв с него подписку о невыезде, он сделать не может.

Но что-то подсказывало сыщику, что сейчас лучше этого не делать. Трофимова следовало задержать – по крайней мере, до завтра. Тем более что еще неизвестно, как завершится задуманная сыщиком ловля «на живца». Ведь если Трофимов все-таки связан с «оборотнями» и те знают, что Гуров привозил его в главк, до утра управляющий может и не дожить. Исчезнет по дороге домой точно так же, как и Ширяев!

– Ну что же, спасибо за откровенные ответы, – усмехнулся Гуров, заканчивая допрос. – Завтра мы снова проверим ваши показания, а вам ночью лучше тщательно подумать над тем, что вы мне сегодня говорили. И, чтобы вам никто не мешал, я вам предоставлю отдельное и абсолютно изолированное от внешнего мира помещение.

– Вы не имеете права! – испуганно завопил Трофимов, но Гуров лишь усмехнулся в ответ.

– Кто знает, может быть, завтра вы мне за это помещение еще спасибо скажете. А впрочем, можете и пожаловаться на меня. Как вам будет угодно, – пожал плечами Гуров и вызвал дежурного, чтобы проводил Трофимова в камеру. Теперь сыщик мог со спокойной душой закончить свой рабочий день в главке.

Станислав объявился около девяти часов вечера, когда Гуров уже заводил машину, чтобы отправиться домой, скрытно оглядываясь по сторонам в поисках человека, готового сообщить «оборотням» о том, что Гуров выехал из главка. Никого подозрительного сыщик так и не заметил и осторожно вывел машину из двора главка на заполненную транспортом улицу. Как раз в этот момент зазвонил сотовый. Гуров тихо выругался, а затем решил все-таки ответить.

– Слушаю, – проговорил он. – Говорите, только быстро. Я за рулем.

– Лева, у меня для тебя потрясающие новости, – услышал он в ответ голос Крячко. – Весь день сегодня рылся в районе Измайловского лесопарка…

– Стас, ты собираешься об этом по телефону говорить? – перебил друга сыщик.

– Нет, конечно, но… – начал было Крячко, но закончить не успел.

– Вот тогда поговорим об этом у меня дома, – перебил его Гуров, чувствуя, что это превращается в дурную привычку. – В десять. Отбой!

Отключив телефон, сыщик посмотрел в зеркальце заднего вида, надеясь увидеть «хвост», но ни одна из машин, прижатых к обочине неподалеку от входа в главк, не тронулась с места. Гуров хмыкнул. Отсутствие «хвоста» могло означать три вещи: либо «оборотни» не клюнули на его наживку, либо решили отложить операцию по изъятию документов до утра, либо держали несколько машин на перпендикулярных улицах, чтобы, не засвечиваясь, перехватить Гурова, куда бы он ни поехал.

Каждый раз, проезжая перекресток, сыщик внимательно смотрел по сторонам, стараясь запомнить застывшие на проезжей части машины, чтобы потом вычислить, какая именно из них его «пасет». Однако то ли преследователи действовали куда более профессионально, часто меняя машины, то ли не собирались нападать на Гурова. По крайней мере, сегодня. А когда сыщик въезжал во двор своего дома и ясно видел, что позади него не идет ни одной машины, он успокоился – похоже, сегодня все пройдет без приключений – и тут же почувствовал жгучий укол разочарования. Все-таки сыщик хотел покончить с этим делом как можно скорее, и растянутое до утра ожидание наступления развязки не могло радовать его.

Однако Гуров ошибся. Едва он захлопнул дверцу машины и поднял руку с брелком, чтобы поставить «Пежо» на сигнализацию, как из ближайшего подъезда вылетела черная тень. Нечто гибкое, молниеносное и убийственное, как дикая пантера, прыгнуло сзади на Гурова, стремясь нанести удар дубинкой по темени. Нападавший действовал очень профессионально, но ошибся в том, что не смог увидеть в немолодом поджаром мужчине серьезного противника.

Периферийным зрением Гуров увидел метнувшуюся тень и мгновенно шагнул в сторону, пытаясь уйти из-под удара. Сделать этого не удалось, но и нападавший не достиг цели: вместо того чтобы разбить голову, дубинка опустилась на плечо, мгновенно превратив руку в бесполезный отросток. Здоровой рукой сыщик тут же нанес удар, метя в челюсть нападавшего, но чуть не рассчитал траекторию, и удар пришелся вскользь по виску бандита. Тот отпрянул в сторону, готовясь повторить атаку, а ему на помощь сразу с трех сторон бросились еще трое сообщников.

Ни секунды для того, чтобы попытаться отыскать, где находятся Веселов и его люди, у Гурова не было. Он прыгнул прямо в ноги первого из нападавших, свалил его в сторону и откатился к стене, уходя из-под града ударов. Пару раз его зацепили, но больнее всего был удар поврежденным плечом о землю во время падения. От него потемнело в глазах, и сыщик, едва не потеряв сознание, подумал, что рука, скорее всего, сломана.

Не давая себе ни мгновения передышки, Гуров вновь откатился в сторону и попытался встать на ноги, одновременно стараясь здоровой рукой достать пистолет из заплечной кобуры. И в этот момент наконец-то подоспел Веселов с двумя оперативниками. В планы нападавших, видимо, не входило устраивать во дворе массовую потасовку со стрельбой. Едва увидев, что к сыщику спешит помощь, вся четверка рванулась врассыпную. Бандит, которого удалось сбить с ног Гурову, чуть замешкался, поднимаясь с асфальта, и сыщик догнал его, от души наградив ударом рукоятки пистолета по затылку. Тот бесшумно рухнул.

– Лев Иванович, вы в порядке? – взволнованно закричал капитан, подбегая к сыщику.

– Жить буду, если не помру, – отмахнулся Гуров. – Оставь меня, догоняй этих уродов.

Коротко кивнув, Александр бросился на помощь своим коллегам, пытавшимся схватить еще кого-нибудь из нападавших. Пару раз рявкнул «макаров», но Гуров не понял – стреляли беглецы или преследователи. Топот ног и крики оперов постепенно отдалились, а затем и стихли вдалеке. Гуров поморщился от боли и, достав из бардачка «Пежо» наручники, скрепил за спиной руки того бандита, которого он сумел обезвредить. Прислонившись к машине, сыщик закрыл глаза, пытаясь не думать о боли, а через минуту к нему подбежал разгоряченный Веселов.

– Ушли, Лев Иванович. Их две машины на разных улицах ждали, – отдуваясь, проговорил капитан. – Я уже ориентировку по рации передал. Гаишники план «Перехват» начали.

– Бесполезно, – отмахнулся сыщик и невольно поморщился от боли в плече. – Машины, скорее всего, краденые. Через пару кварталов их бросят и уйдут на других. Но все равно ты молодец, Саша.

– Я и «Скорую» вызвал, – доложил Веселов.

– А за это отдельное спасибо, – усмехнулся сыщик. – В общем, так, запихивайте этого урода в машину и везите в главк. Запрешь его где-нибудь в отдельном помещении. Поставишь охрану, никого к нему не пускай и сам допрашивать не смей. Пусть помаринуется. Я со «Скорой» закончу и сам его допрошу.

– Может быть, он до утра посидит, а вы пока в себя придете? – заботливо предложил капитан.

– Не учи отца шнурки завязывать, – хмыкнул Гуров. – Делай, что велю, и еще раз спасибо за помощь.

– Рад стараться, господин полковник, – козырнул Веселов и, позвав одного из оперативников, потащил задержанного в машину, а Гуров, глядя им вслед, остался ждать приезда врачей.

Глава 9

– Да что ты себе позволяешь, в конце концов?! – вопил Орлов, расхаживая перед Гуровым. – Почему никого не предупредил о том, что делать собирался?

– Почему никого? – наивно поинтересовался сыщик, поглаживая загипсованную ключицу. – Веселов знал.

– При чем тут Веселов? – еще громче взревел генерал, хотя, казалось бы, громче уже некуда. – Ты мне тут ваньку не валяй, ты меня предупредить должен был!

– И ты бы мне разрешил такую операцию провести? – полюбопытствовал Гуров.

– Ты меня совсем за идиота принимаешь? Нет, конечно, – отрезал Орлов. – Слишком рискованно. Тебя могли убить…

– Так не убили же, – парировал сыщик.

– А жаль, – сказал свое веское слово Крячко.

– Стас, ты хоть на него не наседай! – встряла в разговор Мария и, подойдя к мужу, осторожно обняла его. – Лева делал то, что считал нужным. Иначе поступить он просто не мог.

– Спасибо, милая, – улыбнулся ей Гуров.

– Вот это ни фига себе! – возмутился Станислав. – Уж от кого-кого, но от вас, госпожа Строева, я такого предательства не ожидал.

Гуров рассмеялся, глядя на то, с каким удивлением Орлов и Крячко смотрят на его жену, еще минуту назад отчитывавшую супруга за излишне рискованную операцию. Все четверо сидели в гостиной Гурова, удобно расположившись в мягких креслах. Точнее, сидели все, кроме Орлова. Генерал же расхаживал по комнате. По крайней мере, так было, пока Мария не решила вступиться за мужа. После чего генерал превратился в памятник, безмерно удивленный, хотя до этого олицетворял собой праведный гнев. С того самого момента, как узнал о том, что случилось у подъезда дома Гурова.

Откуда Орлов узнал о произошедшем, генерал никому так и не рассказал, но к месту происшествия он примчался почти одновременно с машиной «Скорой помощи». В больницу он поехал вместе с Гуровым, неотлучно присутствовал во время всего процесса наложения гипса, а затем на своей машине отвез домой, где обоих уже ждали Строева со Станиславом. Узнав, что случилось у подъезда, Мария поначалу устроила мужу хорошую головомойку, полностью поддерживая нападки Крячко и генерала, – и вдруг, совершенно неожиданно для них, приняла сторону мужа.

– Ну и чего вы на меня так смотрите? – спросила Мария, переводя взгляд с Орлова на Крячко и обратно. – Удивляетесь, почему ругать мужа вам не позволяю? Да потому, что пилить его больше пяти минут лишь я имею право. Кто хочет получить такую же привилегию, записывайтесь к нему в очередь на должность жены. Только предупреждаю, свое место вам без боя не отдам!

Представив себе Гурова и Орлова в качестве влюбленной семейной пары, Станислав дико захохотал. Да и Орлов улыбнулся, наверное, из-за того, что в той же роли представил себе Станислава. Даже Гуров усмехнулся, осознав, как быстро разрядила обстановку простенькая шутка Марии. Нервозность с Крячко и Орлова словно рукой сняло, и оба теперь были готовы к конструктивному диалогу.

Сыщик подробно рассказал друзьям о том, как пришел к выводу о необходимости выступить в роли «живца», а Крячко поведал о найденном в окрестностях Измайловского лесопарка спортивном костюме. Гуров внимательно слушал его, и, пока Крячко рассказывал о безуспешных попытках найти каких-либо свидетелей кроме бомжа, видевших, как двое мужчин останавливались около мусорных баков, и о безнадежных поисках следов протекторов, отпечатков подошв или чего-нибудь столь же существенного, не проронил ни слова. И лишь когда Крячко закончил свой рассказ, сказал:

– Не думаю, что Ширяева прячут где-то в том районе, если он жив, конечно.

– Вот то-то и оно, – согласился с ним Станислав.

– Хрен с ним, с Ширяевым. А вот ты, Лева, не должен был так рисковать. Предупреждаю, чтобы это было в последний раз. Иначе объявлю тебе выговор, – пригрозил генерал и тут же сам понял, какую глупость сморозил. – В общем, ты меня понял. У тебя жена молодая все-таки.

– А я и не знал, – усмехнулся Гуров и поднялся с кресла. – Давайте-ка прекратим без толку сотрясать воздух и займемся делом. Нам еще нужно этого придурка допросить.

– Стоп, стоп, стоп! Ты никуда не поедешь. У тебя перелом, и с сегодняшнего дня ты на больничном, – отрезал Орлов. – Без тебя справимся. Есть и кроме тебя профессионалы в главке!

Но спорить с Гуровым было бесполезно. Генерал знал, что сыщика, взявшего след, было уже не остановить. Гуров сам разработал план выхода на «оборотней», сам реализовал его и уж теперь, когда дело приближалось к развязке, не желал оставаться в стороне. И тут ни приказы, ни угрозы взысканий Орлову помочь не могли. Сыщик понимал, что еще неизвестно, расколется ли задержанный бандит и что именно удастся вытянуть из него, даже если он заговорит. Гуров не считал дело завершенным и не желал выходить из игры в тот момент, когда для поимки преступников могли понадобиться все имеющиеся в распоряжении ресурсы. Умственные в первую очередь!

Спор, хоть и продолжался недолго, был яростным. Никто из мужчин не хотел уступать, и, засыпая друг друга аргументами, никто и не заметил, что Мария смотрит на мужа, едва сдерживая слезы. Строева пыталась улыбаться и делать вид, что ничуть не переживает за Гурова, но на сердце у нее была такая тревога, что Марии просто хотелось закричать в голос, чтобы прекратить этот спор, остановить мужчин и вцепиться в мужа, не отпуская его от себя ни на шаг. Однако Строева сдержалась, и никто из мужчин не знал, каких усилий ей это стоило.

– Милая, через пару часов я вернусь, – пообещал Гуров, когда Орлов наконец подписал полную и безоговорочную капитуляцию. – Просто все нужно сделать сейчас, иначе завтра будет поздно.

– Я все понимаю, поезжай, – кивнула головой Мария, и в этот миг ей показалось, что она больше никогда не увидит мужа. – Только будь поосторожнее, пожалуйста.

– Не волнуйся, я теперь только мыслительный центр, – усмехнулся сыщик и легко похлопал по гипсу. – Сама понимаешь, опер из меня сейчас никудышный. – И, поцеловав жену, Гуров вышел из дома. Мария закрыла за ним дверь и неожиданно для себя разревелась.

* * *

Задержанный Гуровым бандит оказался довольно молодым человеком с бесцветными глазами и крайне невыразительным лицом. Разбитую сыщиком голову парню перебинтовали, но наручники снимать никто не стал. Напротив, их застегнули за спинкой стула так, что бандит не мог пошевелить руками и морщился от боли, когда хоть чуть-чуть пытался переменить позу. Увидев вошедшего Гурова, парень перекосился, как от зубной боли, и презрительно фыркнул.

– Да-а, недооценил я тебя, дед, – проговорил он. – Знал бы, что ты такой шустрый, лежать бы тебе сейчас рядом со своим сраным «Пежо» и думать, где бы найти запасную голову.

– А тебе разве не говорили, что он очень опасен? – прищурившись, поинтересовался Крячко.

– Говорили. Да я как увидел его… – и тут парень оборвал себя на полуслове. – Никто мне ничего не говорил! Мне на водку не хватало. А тут как увидел, что во двор старый баран на крутой тачке въезжает, решил его бомбануть.

– А еще три придурка откуда взялись? – ехидно спросил Станислав.

– Какие еще три придурка? – делано удивился задержанный. – Я там один был.

– А остальные, значит, просто мимо проходили и старику решили помочь? – полюбопытствовал Станислав.

– А я откуда знаю? – пожал плечами «бесцветный». – Я как увидел, что к месту нашей драки толпа стекается, сразу сбежать попытался. А этот ненормальный, – бандит ткнул пальцем в Гурова, – меня чуть-чуть не убил.

– Гляди-ка, как у него все складно получается, – восхитился Крячко, поворачиваясь к Гурову. – Он тебя, значит, просто ограбить хотел, проломив башку обрезком трубы, а ты как ненормальный пистолетом махать начал. Чуть не убил паренька. А тут еще толпа идиотов прибежала, будто ждали, когда он, бедняжечка, тебя грабить начнет.

– Во-во, все так и было, – обрадовался задержанный. – Хорошо хоть ты, командир, это понимаешь, – и не успел он договорить, как Станислав схватил со стола свою толстенную папку и ударил ею прямо по израненному темечку бандита. Тот взвыл. – Это произвол! Вы права не имеете! Я жаловаться буду, – заорал он, извиваясь всем телом.

– Лев Иванович, – полуобернулся Крячко к Гурову. – Вы защищались, когда этот человек напал на вас?

Гуров кивнул.

– Значит, вот этот след остался у него на лице после того, как вы ударили его в порядке самообороны? – И Станислав со всего маху влепил задержанному оплеуху. Тот снова взвыл, а Крячко склонился над ним. – Я понимаю, что ты не собирался ломать руку господину полковнику, ты просто хотел размозжить ему голову. Обычно это не возбраняется, но сегодня тебе не повезло. Сегодня у нас день защиты милиционера, и любое посягательство на жизнь и здоровье сотрудника милиции жестоко наказывается, – и Станислав отвесил оплеуху по другой щеке задержанного. Тот заскрипел зубами и с ненавистью посмотрел на сыщика.

– Ты еще окрысься на меня, – посоветовал ему Крячко. – Надоест мне на твою рожу смотреть, я тебе еще пару сине-фиолетовых украшений на морде поставлю. Для того, чтобы она привлекательнее немного стала.

– Ладно, Стас, хватит, – остановил друга Гуров и посмотрел на задержанного. – Я думаю, молодой человек, нам нужно откровенно поговорить. Бить мы вас больше не будем…

– Ой, только оставьте эти штучки с игрой в доброго и злого следователя, – скривился «бесцветный». – Ничего у вас не выйдет!

– …бить мы вас больше не будем, – не обратив внимания на его слова, продолжил сыщик, – но поверьте, способов заставить вас говорить у нас вполне достаточно. Ночь длинная.

И все же «бесцветный» оказался парнем не робкого десятка, вызвав своей стойкостью невольное уважение у Гурова. Похоже, он был не понаслышке знаком с процедурами допроса и заставил сыщиков попотеть. Сначала парень отказался назвать свои анкетные данные, затем, когда его личность при помощи отпечатков пальцев удалось установить, упорно держался за версию, что ему просто не хватало денег на водку, потому и он напал на Гурова. Наличие сообщников нагло отрицал, а когда понял, что милиционерам так и не удалось задержать никого, кроме него, и вовсе начал откровенно изгаляться над сыщиками. Чем довел Станислава до такого состояния, что тот, утратив выдержку, едва не избил задержанного до полусмерти. Вмешался Гуров и, отправив Крячко отдохнуть, сел напротив ухмыляющегося бандита и вчитался в его досье, принесенное капитаном Веселовым из архива.

История Гурылева Андрея Геннадьевича (а именно так звали задержанного) была до ужаса банальна. Парень с детских лет начал заниматься модным тогда кикбоксингом, мечтая стать мировой знаменитостью. После пары значительных побед зазнался, попал в плохую компанию, стал пить, дебоширить, участвовать в массовых драках и из спорта был выгнан. Новые «друзья» помогли «наладить» жизнь, пристроив в одну из преступных группировок Москвы. Пару раз Гурылев привлекался к ответственности за мелкие правонарушения, но отделывался условными сроками. В данный момент был чист, как агнец божий, но в этом сыщик сильно сомневался, предполагая, что за парнем числятся грешки, неизвестные пока милиции.

– Ну и что мы с вами, господин Гурылев, делать будем? – спросил Гуров, поднимая глаза от бумаг. – Могу гарантировать, что за покушение на убийство офицера милиции пять лет в местах не столь отдаленных вам будет обеспечено.

– Это я уже слышал, – криво усмехнулся «бесцветный». – А я и не отказываюсь. Вот только групповуху вы на меня не повесите. Доказать ничего не сможете.

– Я бы на вашем месте не был столь уверен, – улыбнулся сыщик. – Думаете, зная ваши данные, будет очень трудно вычислить ваших дружков?

– Никого со мной не было! – отрезал парень, но сыщик почувствовал, что он чего-то испугался. Видимо, был среди его приятелей кто-то, кто не отличался такой твердостью характера, как сам Гурылев.

– Мы это проверим, – пообещал Гуров и открыл дверь. – Саша, – обратился он к Веселову, составлявшему в коридоре компанию Станиславу. – Проверь, пожалуйста, связи Гурылева. Найди его друзей, сослуживцев, бывших подельников и тех из них, у кого не окажется хорошего алиби или, наоборот, алиби будет уж слишком хорошим, тащи сюда. Возьми наряд с автоматами и будь поосторожнее. Кое-кто из них может быть вооружен.

– Все равно у вас ничего не получится, – выкрикнул Гурылев.

Сыщик лишь улыбнулся.

– Ну вот мы и посмотрим, кто из нас был прав, – пожал он плечами.

Однако, отдав приказ Веселову, Гуров не тешил себя надеждами на немедленное его выполнение. Это Гурылеву он мог пообещать все, что угодно, но сам-то знал, что найти в окружении «бесцветного» нужного человека будет непросто. И совсем маловероятно, что это удастся сделать в течение ближайших нескольких часов. Однако дожать парня следовало именно сейчас, а это почти наверняка означало, что допрос придется вести всю ночь, а не пару часов, как Гуров обещал Марии. Вспомнив о жене, сыщик почувствовал, как сердце захлестнула волна нежной грусти. Почему-то это придало ему новых сил, и, забыв о боли в сломанной ключице, сыщик с удвоенной энергией приступил к допросу. А через полчаса он вышел в коридор, где Крячко ждал его распоряжений, листая какой-то журнал.

– Еще десять тысяч ведер, и золотой ключик у нас в кармане, – усмехнулся сыщик, присаживаясь рядом с другом.

– Никак колоться начал? – недоверчиво покосился на сыщика Станислав.

– Нет, но, похоже, парень боится, что мы найдем какого-то конкретного человека из его окружения, – ответил Гуров. – Наверное, нам с тобой придется всю ночь его мурыжить. Сделаем так – ты допрашиваешь, я отдыхаю. И наоборот.

– Так это же незаконно, ваше высокоблагородие, – осклабился Крячко.

– Плевать я на все хотел, – хмыкнул полковник. – Если мы его до утра не расколем, на всей операции можно будет ставить крест. Поймаем только мелкую рыбешку, все матерые щуки уйдут.

– Никуда они не денутся, – уверенно заявил Крячко и встал со стула. – Благословите, отче, на благое дело иду, ради отчизны жизнью и потенцией рискую.

– Да пошел ты, паяц, – беззлобно выругался сыщик и, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза: боль в плече все же дала о себе знать!

Беспрерывный допрос Гурылева продолжался почти четыре часа. Гуров и Крячко с завидной настырностью задавали задержанному одни и те же вопросы, пытались ловить на противоречиях, давили на оговорки и использовали все прочие уловки, что были в их богатом арсенале. К тому же трижды за эти четыре часа сыщики устраивали Гурылеву очные ставки с людьми, которых привозил Веселов.

Многого они не дали, но с каждым новым человеком заставляли «бесцветного» нервничать все сильней и сильней. Ну, и если у Гурова еще была возможность пить обезболивающие таблетки, то Гурылев этой возможности был лишен. А когда к непрекращающимся головным болям добавилось страшное желание закрыть глаза и уснуть, «бесцветный» сдался под интенсивными допросами сыщиков и рассказал все, что знает.

Как и предполагал Гуров, никто из «оборотней в погонах» непосредственно с исполнителями покушения не общался. Приказы им отдавал некий Гвоздь (в миру – Гвоздев Иван Матвеевич). Гуров слышал о нем как о довольно влиятельном человеке преступного мира Москвы (по слухам, полностью завязавшем с преступной деятельностью) и поначалу удивился тому, что сам Гвоздь связался с простыми исполнителями, но, задумавшись, понял, что «оборотни» просто хотели свести к минимуму возможность утечки информации, пусть даже с риском, что операция может провалиться и милиционерам станет известно имя заказчика покушения.

Гурылев сдал также и прочих участников нападения на Гурова. К ним домой тут же отправились наряды милиции, но большого значения эта информация уже не имела. Нужно было брать Гвоздя, если еще не поздно это сделать. Как вытащить информацию из такого матерого преступника, Гуров пока не представлял, но, кроме ареста Гвоздева, выхода никакого не было, и вместе с Крячко и группой ОМОНа сыщик выехал к нему домой, отправив Гурылева в «трюм», на отдых.

Вламываться в квартиру Гвоздя без ордера оперативники не решились. Конечно, для получения оного документа могло потребоваться довольно много времени, но рисковать в сложившейся ситуации сыщики не хотели. Одно то, что адвокат на суде упомянет о незаконности вторжения, может сделать недействительными все улики и признания арестованного, которые сыщикам еще предстоит попытаться получить.

Вот и пришлось вытаскивать из дома Соболева с требованием любыми путями добыть ордер на арест и обыск и лишь затем мчаться домой к бывшему криминальному авторитету, взявшемуся за старое. Соболев настоял на том, чтобы его взяли с собой, и сыщики были вынуждены уступить его просьбе, по дороге сжато рассказав обо всем, что случилось за последние несколько часов.

Как ни опасался Гуров, услуги ОМОНа не понадобились. Гуров был почти уверен, что квартиру Гвоздя придется брать штурмом, но едва Станислав позвонил в дверь и представился, как хозяин, худой старик в шикарном халате, открыл все замки и пропустил милиционеров в квартиру. При этом он выглядел почти счастливым, чего Гуров не ожидал. Удивленно уставившись на Гвоздева, он спросил, чему тот улыбается.

– А надоело мне все. Дурак я старый, учит меня жизнь, учит, а я умнее от этого не становлюсь, – усмехнулся Гвоздев.

– Что-то я вас не пойму, – покачал головой сыщик, краем глаза глядя, как Станислав и Соболев проводят обыск.

– А что тут понимать? Все проще некуда, – ответил старик. – Да вы присаживайтесь, гражданин начальник. Это мои орлы постарались? – кивнул он на загипсованную руку Гурова.

– Хорошо, что не отпираетесь, – сыщик удивился, но не подал вида.

– А чего мне отпираться? В мои семьдесят лет бояться тюрьмы грех. Простите, Христа ради, бес попутал, – усмехнулся Гвоздев и с удивительной легкостью подвинул сыщику кресло. – Да вы присаживайтесь. Сейчас я все по порядку расскажу, а потом, если захотите, можете протокол составить.

История, рассказанная Гвоздевым, была предельно проста и банальна. Несколько лет назад он вышел из преступного бизнеса на почетную пенсию, добровольно передав все свои дела преемнику. Однако полностью с преступниками старик не порвал. Иногда к нему приходили за советом, иногда просили свести с нужным человеком, но в подробности всевозможных махинаций Гвоздев уже не вникал. Просто тихо доживал свой век, пока любимый внучек не оказался по самые уши в дерьме, обвиненный в участии в групповом изнасиловании, приведшем к особо тяжким последствиям.

Безмозглому юнцу грозили минимум семь лет тюрьмы, и старик бросился его выручать. Как назло, родители девушки оказались крайне принципиальными и напрочь отказались от денег, желая во что бы то ни стало увидеть насильников за решеткой. Пришлось поднимать старые связи, налаживать новые контакты и изворачиваться изо всех сил. Вот тут-то на него и вышел один из руководящих чинов МУРа. Он сказал, что поможет спасти внука от тюрьмы, но ему нужно, чтобы старые связи Гвоздя начали работать на него. У старика не было выбора, и он согласился, пообещав «одноразовые» услуги. Однако затем начался банальный шантаж, и Гвоздеву вновь пришлось с головой окунуться в преступную деятельность.

– Впрочем, до убийств пока дело не доходило. Так, мелкие поручения вроде рэкета, – закончил старик свой немудреный рассказ. – А когда сегодня от меня потребовали найти боевиков, причем сделать это нужно было самому, а не через посредников, я понял, что пришла пора завязывать со всем этим дерьмом. Меня предупредили, что операция провалилась, и велели держать язык за зубами, но я послал все к дьяволу и решил, что, если вы сегодня за мной не приедете, завтра пойду в милицию сам. Стыдно мне стало за свою жизнь, да и негоже пристало мне в мои-то годы тюрьмы бояться, – вновь повторился старик, и на секунду в комнате наступила тишина. – Я ведь, когда Ширяев пропал, понял, что его собственные же подельники порешили. А как узнал, что вас на это дело поставили, понял, что выкрутиться им все равно не удастся. Да и мне отвечать придется. Вот так-то!..

– Лева, твоя слава впереди тебя бежит, – встрял в разговор Станислав, но Гуров не обратил на него внимания.

Гуров сострадания к непутевой жизни Гвоздева, решившего раскаяться на старости лет, не испытывал. Как не испытывал и удовлетворения от того, что дело наконец-то можно будет закрыть. На сыщика навалилась усталость, и пульсирующая боль в руке заставила поморщиться.

– Мне нужно, чтобы вы назвали фамилии тех людей, с кем работали в последнее время, – устало потребовал он от Гвоздева. – А также факты всех преступлений, в которых принимали участие.

– Записывайте, – предложил Гурову старик. – Только поймите, что мое дело в этой организации было маленьким. Я всего лишь за прикрытие отвечал. Финансами и незаконными операциями ведали другие.

– Кто? – резко задал вопрос сыщик.

– Ширяев. Но не сам, – ответил Гвоздев. – Меня, конечно, в такие детали не посвящали, но у меня есть свои способы добычи информации. Я знаю, что непосредственно дела с продажными ментами вел его управляющий, Трофимов. Он у них, как тот подставной директор в «Золотом теленке». Даже если арестуете, всю вину на себя возьмет, но подручных не выдаст. Еще тот кент!

– Ну, это мы еще посмотрим, – усмехнулся сыщик, поняв, что его догадка относительно Трофимова была верна. – Так кто непосредственно с вами связывался?

– Только один человек. Но я знаю почти всех. Своя собственная служба безопасности, если вы понимаете, – усмехнулся старик. – Я вам скажу, что знаю, но обещайте мне одно. Дело моего внука давно закрыто. Не пересматривайте его. А с девушкой я сам договорился. Мы с ней потом, после окончания дела, встретились и без ее родителей поговорили. Я ей столько заплатил, что она на всю жизнь обеспечена. Она не возражала. Так вы обещаете мне, Лев Иванович, дела снова не поднимать?

– Я ничего обещать не могу, – после некоторого раздумья ответил Гуров. – Могу только сказать, что, если родители на апелляцию не подали, я ничего предпринимать не стану. В конце концов, это их дело.

– Вот и хорошо. На большее я и не рассчитывал, – обрадовался Гвоздев. – А теперь записывайте. – И когда Гуров подозвал Соболева, Гвоздев начал диктовать…

В это раннее утро было произведено около десятка арестов. Не церемонясь ни с кем, ОМОН вламывался в квартиры тех людей, которых еще совсем недавно коллеги из МВД считали своими соратниками и друзьями. Неожиданно арестованные «оборотни», шокированные таким внезапным концом своей противозаконной деятельности, совершенно не оказывали сопротивления, а привезенные в главк и прижатые уликами, коих Гвоздев и развязавший язык Трофимов предоставили вполне достаточно, мгновенно начинали говорить.

«Запели» и Семшов с Дерюгиным – единственные люди из главка, уличенные в коррупции. Предположение Гурова относительно подготовленного короткого замыкания оказалось абсолютно верным, как и то, что один из этих «оборотней», Семшов, под покровом темноты вернулся в главк и забрался в кабинет Гурова. Однако как ни старались сыщики выяснить судьбу Ширяева, с исчезновения которого и началось это дело, так и не удалось.

Семшов с Дерюгиным были слишком мелкими сошками в иерархии «оборотней», чтобы знать о связях бизнесмена с коррумпированным руководством МВД. Они ничего не могли сказать Гурову по поводу исчезновения Ширяева, но и от остальных толку было не больше. Руководители этой стаи «оборотней» не отрицали своей связи с Ширяевым, но клялись и божились, что его исчезновение для них такая же загадка, как и для сыщиков. Зато Гуров с Крячко наконец-то узнали, куда делись пропавшие телохранители бизнесмена.

Подозревая, что именно они помогли Ширяеву скрыться, руководство «оборотней» приказало схватить их. Звягинцева и Рамишева зверски пытали, стараясь выяснить, куда запропал Ширяев вместе с деньгами коррупционеров, но узнать так ничего и не смогли. То, что обоих телохранителей до сих пор не ликвидировали, объяснялось только тем, как Гуров заставил «оборотней» попотеть, когда распустил слух, что подобрался к ним вплотную.

Никто из руководства преступной группировки не решился отдать приказ об их ликвидации, не желая вешать на свою шею еще два убийства. Да и некогда было «оборотням» такой мелочью заниматься, когда их собственная судьба висела на волоске. Вот и получилось так, что только благодаря блефу Гурова Звягинцев и Рамишев остались живы, а когда омоновцы вытаскивали их из одной подмосковной дачи, парни готовы были молиться на своих спасителей.

– Ну, Лева, застращал ты преступный мир столицы, – усмехнулся Крячко, услышав о судьбе пропавших телохранителей. – Одно упоминание твоего имени заставляет бандитов дрожать. Скоро разгонишь их всех к чертовой матери и нас без работы оставишь.

– Твоими бы устами да мед пить, – усмехнулся сыщик, бездумно глядя красными от бессонной ночи глазами на разгорающееся за окном утро. – А мне все-таки интересно, куда мог деться Ширяев?

– Отправился в Швейцарию, Турцию или Объединенные Арабские Эмираты, – фыркнул Станислав. – Какая теперь разница, куда он делся? Мы свое дело сделали.

– А вот тут ты, дружок, ошибаешься, – покачал головой сыщик и, поймав на себе удивленный взгляд Крячко, пояснил: – Мы начинали это дело как поиски пропавшего Ширяева. Он не найден, значит, и дело не закрыто.

– Ну ты и зануда! – возмутился Станислав. – Какой Ширяев? Какие поиски? Ты на себя посмотри, на тебе же лица нет! Наш патологоанатом тебя бы сейчас от трупа не отличил, а ты снова о поисках! Нам было поручено найти и обезвредить группу «оборотней», а не гоняться за скрывающимся от закона бизнесменом.

– Если бы все было так просто, – хмыкнул Гуров. – Но в одном ты прав, на сегодня хватит. Давай закончим с протоколами и отправимся домой отдыхать.

– Хоть одна здравая мысль за последние сутки, – буркнул себе под нос Крячко и потянулся к стопке бумаг, лежавших у него на столе. – Эй, а кто это по моему столу в башмаках ходил? Лева, если ты сюда в мое отсутствие мужской стриптиз приглашал… – и, уставившись на отпечаток подошвы прямо посреди девственно-белого листа, Крячко запнулся. – Лева, а ну-ка иди сюда! Ничего не замечаешь?

Несколько секунд Гуров бессмысленным взглядом всматривался в довольно четкий отпечаток подошвы на листе бумаги, пытаясь отогнать сонливость, забыть о боли в руке и сосредоточиться.

Поначалу ничего определенного сыщику увидеть не удавалось, а затем Гуров заметил дефект в виде молнии.

– Подожди, – проговорил сыщик, растирая виски. – Сейчас вспомню, где я это видел… Точно! Тот самый отпечаток подошвы, что ты нашел на берегу пруда в Измайловском лесопарке.

– Откуда он взялся на моем листе? – Крячко прямо олицетворял собой суровое негодование.

– Мыльников. Владимир Мыльников и Сергей Родин, – раздельно произнес Гуров. – Твою мать! – внезапно заорал он и выскочил из кабинета. Ничего не понимающий Крячко выбежал вслед за ним.

К счастью, девушки из архивного отдела уже пришли на работу. Более того, запрос Гурова относительно личностей Мыльникова и Родина был сделан еще вчера. Девушки собирались передать документы Гурову сегодня утром, но он опередил их, явившись в отдел прямо к началу рабочего дня. Схватив листы бумаги, сыщик бегло пробежал их глазами и понял, что по крайней мере его предположение о возможных конфликтах с законом двух телохранителей Ширяевой полностью оправдалось. И у Мыльникова, и у Родина были судимости. Причем отбывали они свое наказание в одной зоне.

– Лева, может быть, объяснишь, что происходит? – категоричным тоном потребовал Крячко, едва они с Гуровым вышли из архива.

– А чего тут объяснять? Отпечаток ботинка на твоем листе принадлежит Мыльникову, одному из телохранителей Ширяевой, – ответил Гуров.

– То есть ты хочешь сказать, что девушка, которую выловили из Измайловского пруда, – Анна Ширяева? – оторопел Станислав.

– Скорее всего, хотя и необязательно, – ответил Гуров, направляясь к экспертному отделу. – Сейчас попросим кого-нибудь из спецов съездить на квартиру Ширяева и взять образцы волос с расчески девушки для генетической экспертизы. Потом пусть сверят с твоим трупом. Скорее всего окажется, что в пруду выловили именно Ширяеву. Но в любом случае Мыльникова и Родина нужно брать. Причем на получение санкции прокурора времени уже нет.

– Без проблем. Возьмем с собой Соболева, пусть он и отдувается перед начальством, – предложил Крячко.

Гуров, не привыкший прятаться от ответственности за чужими спинами, хотел возразить, но лишь махнул рукой. За прошедшие сутки он так устал, что боялся просто не выдержать, когда прокурорские шишки накинутся на него с требованием объяснений незаконных арестов. Да и действительно, ничего плохого в подключении к задержанию Соболева не будет. В конце концов, посмотрит на работу оперативников своими глазами и, может быть, научится элементарному уважению.

Пока Гуров разбирался с экспертами, инструктируя их насчет того, что нужно сделать, Станислав нашел Соболева, которому на время отдали кабинет Веселова. Увлекшийся работой следователь хоть и выглядел уставшим, но был доволен. А когда Крячко заявил ему, что найдены люди, причастные к похищению Ширяева, то и вовсе едва не заплясал от радости – еще бы, самое серьезное дело в его недолгой карьере так быстро и легко раскрывается.

– Господин Крячко, я вчера говорил с Львом Ивановичем, теперь хочу сказать и вам, – произнес Соболев, выходя из кабинета следом за Станиславом. – Признаюсь, я вел себя хамски по отношению к вам обоим и хочу перед вами извиниться.

– Притащишь ящик хорошего пива, тогда и поговорим об извинениях, – усмехнулся Станислав. – А пока иди вниз и жди нас около дежурки. Посмотришь, как настоящие опера работают.

– ОМОН возьмем? – поинтересовался Соболев.

– Некогда. Обойдемся простым нарядом, – отмахнулся Крячко и помчался к экспертам.

Гуров уже закончил инструктаж и выходил из кабинета, когда Станислав вошел в коридор. Сыщик сразу же сунул ему адрес Родина и сказал, что сам поедет к Мыльникову. Крячко, почему-то считавший Мыльникова более опасным, попробовал возразить, но Гуров даже разговаривать с ним не стал. И единственное, чего Станислав смог добиться, так это чтобы Соболев поехал с Гуровым.

– Пусть едет. Так всем спокойней будет, – согласился сыщик. – По крайней мере, со мной он ни в какую заварушку не попадет.

До квартиры, где жил Мыльников, наряд милиции с Гуровым и Соболевым добрался за сорок минут. Оставив милиционеров одним лестничным пролетом ниже, сыщик позвонил в дверь квартиры бодигарда, однако, несмотря на ранний час, никто на звонок не ответил.

– Что будем делать? – почему-то шепотом поинтересовался Соболев.

– Дверь ломать, – спокойно отозвался Гуров и перегнулся через перила. – Мужики, задача ясна?

Пока наряд пытался выставить толстую дверь мыльниковской квартиры, на лестничной площадке собралось немало зевак, в основном – старухи. Бабушки вполголоса переговаривались, и лишь одна из них во весь голос заявляла, что «давно пора всех этих жирующих паразитов к ногтю прижать». Наконец Гурову надоело это слушать и он приказал Соболеву очистить от зевак лестницу.

Квартира Мыльникова была пуста. Часть вещей в беспорядке валялась по комнатам, и сыщику стало ясно, что хозяин жилища попросту сбежал. Что послужило причиной столь поспешной ретирады, Гурову выяснять было некогда. Связавшись с дежурным по сотовому телефону, он передал указания закрыть аэропорты и вокзалы, объявив Мыльникова в розыск, а лишь затем позвонил Крячко. Как и предполагал сыщик, на квартире Родина картина была той же. Второй бодигард Ширяевой так же поспешно покинул место жительства и скрылся в неизвестном направлении.

Гуров отключил связь и, отдав Соболеву приказ расспросить жильцов, в изнеможении уселся прямо на широкую кровать Мыльникова. Сыщик почему-то сомневался, что оба телохранителя уже покинули пределы Москвы. Для них было бы слишком рискованным оставлять за собой такой свежий и четкий след, как регистрация фамилий в билетных кассах. Скорее всего, оба преступника залегли на дно где-нибудь в пределах столицы. Вот только где? Пытаясь найти ответ на свой вопрос, Гуров начал перелистывать и те данные, что получил сегодня из архива, и информацию, в самом начале следствия предоставленную ему Тополевым.

Буквы сливались в слова, те тянулись друг за другом, образуя строчки, но общий смысл написанного ускользал от Гурова. От усталости и боли в сломанной ключице перед глазами сыщика все плыло, и, как он ни пытался сосредоточиться, получалось это плохо. Впрочем, до тех пор, пока на глаза Гурову не попалась знакомая фамилия – Татьяна Снежина, родная сестра Мыльникова. Несколько секунд сыщик непонимающе смотрел на нее, а затем все встало на свои места: Инина – Татьяна Снежина – пропавший спортивный костюм и костюм с кровью Ширяева на бомже.

– Дмитрий Николаевич, прекращайте это занятие, выезжаем, – сказал Гуров, выскакивая на лестницу и прерывая разговор следователя с предполагаемой свидетельницей, а затем обернулся к тем двум милиционерам, что взламывали дверь. – Водителя мы забираем, а вы остаетесь здесь. Ничего не трогайте и ждите. Приедут эксперты, поступите в их распоряжение. Все ясно? – оба милиционера дружно кивнули.

– Мы куда? – поинтересовался у сыщика Соболев, почти вприпрыжку спускаясь вслед за ним по лестнице.

– Кажется, я знаю, где могут быть убийцы, – ответил Гуров и больше ничего не сказал.

Пока милицейская машина с включенной мигалкой неслась к дому Снежиной, он связался по телефону с Крячко и кратко высказал свои предположения. Станислав, которому добираться до квартиры Снежиной было намного дольше, начал было требовать, чтобы Гуров ничего не предпринимал до его появления, но сыщик уже обрубил связь, а затем и вовсе выключил телефон.

– Оставайся здесь и смотри, чтобы вот эти люди не вышли из подъезда, – приказал Гуров водителю, протягивая ему фотографии из личных дел Мыльникова и Родина. – Постарайся их задержать, если увидишь, но станут оказывать сопротивление – в драку не лезь. Сразу вызывай подкрепление. Впрочем, подкрепление можешь вызвать уже сейчас.

– Лев Иванович, а мы разве одни наверх пойдем? – В голосе Соболева не было испуга. Только обеспокоенность.

– Некогда ждать, Дима, – Гуров впервые назвал следователя просто по имени. – Из этого дома, кроме как через подъезд, можно уйти чердаками и по пожарной лестнице с другой стороны. Если нас заметят, преступники успеют скрыться, и ищи их потом по всей стране.

– И что мы будем делать? – поинтересовался Соболев.

– В двух соснах заблудился? Ты же умница, – рассмеялся сыщик и пояснил: – Импровизировать будем, Дима.

Впрочем, едва Снежина открыла дверь, Гуров понял, что импровизация не понадобится. Из-за спины женщины прямо ему в лицо смотрел Мыльников. Несколько мгновений, показавшихся вечностью, убийца и сыщик, застыв, глядели друг на друга, а затем Гуров, увидев движение руки Мыльникова, резко оттолкнул в сторону Снежину, так и не закончившую вопрос, кто Гуров такой и что ему в ее квартире нужно. А в следующее мгновение сыщик и сам падал на пол, сбитый с ног мощным толчком Соболева.

Словно в рапидной съемке Гуров увидел, как метнулся через него следователь, бросаясь грудью прямо на пистолет в руке преступника. Не осознавая, что кричит, он совершенно механически выхватил из заплечной кобуры табельный «макаров». Звук выстрела пистолета Мыльникова прогремел, словно гром, и Соболева отбросило назад, будто он в полете всей грудью ударился о стену. Гуров упал на сломанное плечо, и боль, казалось, пронзила его от пальцев ног до корней волос, но он не обратил на нее внимания. Он дважды выстрелил и, увидев, как Мыльников бесформенным трупом падает обратно в туалет, откуда только что вышел, усилием воли вскочил на ноги: где-то здесь мог быть еще и Родин.

Перепрыгнув через визжащую Снежину, Гуров ворвался в квартиру и увидел второго бодигарда, что-то лихорадочно ищущего в спортивной сумке. Всадив пулю в стену над его головой, Гуров заставил Родина повернуться к себе лицом. Тот был белее мела.

– Не убивайте меня! – завопил он, падая на колени. – Это Масон, Мыльников то есть, всех убил. И Ширяева, и его жену.

– На пол, сука! – рявкнул сыщик и, не выпуская из виду Родина, попятился к Соболеву. Он не дошел до следователя буквально полшага, когда услышал топот ног по лестнице. Поняв, что это спешит подмога, Гуров потерял сознание.

Эпилог

Вечер тихо опускался на замученную дневной духотой Москву. Закат затухал, отбрасывая последние багряные отблески на чернеющее прямо на глазах небо. Гуров задумчиво стоял у открытого окна кухни, выпуская дым на улицу и пытаясь рассмотреть за светом уличных фонарей первые звезды. Сломанная рука противно ныла, но сыщик старался не обращать на боль внимания. На кухне было тихо, а за окном только-только начинала разгораться ночная жизнь столицы, где кому-то суждено было познать прелести первой любви, а кого-то ждал последний в жизни вздох. Так было всегда, так будет вечно. Так было и с Соболевым, не успевшим до конца понять, в чем разница между крепкой мужской дружбой и откровенным карьеризмом.

Вспомнив погибшего следователя, Гуров вновь мысленно вернулся к законченному делу, пытаясь понять, как много в жизни значат случайности и не от них ли зависит исход всей жизни человека.

Сергей Родин, единственный из оставшихся в живых убийц четы Ширяевых, наверное, мог бы сказать, что только случайность подвела их с Мыльниковым. Ведь не вызови их Ширяев на работу в срочном порядке из-за своей ссоры с женой, они бы спокойно отдохнули, а не отправились на службу взвинченные, под действием наркотиков и алкоголя. И не поссорься Анна-Лита с мужем, вряд ли стала бы столь откровенно придираться к своим телохранителям. Ничем больше, кроме как роковым стечением случайных обстоятельств, ее смерть нельзя было назвать. А вот когда дело уже было сделано, случайности следовало исключить.

Именно так и родился план по ликвидации Ширяева. Как говорил Родин, придумал и осуществил его Мыльников. Поначалу они хотели просто сбежать и продумывали различные варианты объяснения пропажи Анны, но когда они разделали ее, словно коровью тушу, и утопили в Измайловских прудах, времени для особого выбора не осталось: зазвонил сотовый телефон Анны. Мыльников вынужден был ответить и тут же сказал мужу, что очень сожалеет, но молчать больше не может. Дескать, его супруга находится в спортивном клубе «Искра», что рядом с Измайловским лесопарком, и развлекается с одним из инструкторов, пока они ее охраняют и делают вид, что занимаются на тренажерах.

Взбешенный Ширяев тут же заявил, что выезжает лично, и велел телохранителям встретить его. Мыльников ему возразил, сказав, что пришлет Родина, чтобы тот быстрее доставил бизнесмена по нужному адресу, ну а сам, дабы не вызвать подозрений в откровенной лжи, помчался искать спортивный костюм. Мыльников сказал Родину, что рядом с Измайловским парком живет его сестра и костюм можно взять у нее. Парочка убийц быстро съездила туда и, добыв костюм, приехала в «Искру». И лишь затем Родин умчался за Ширяевым.

Бизнесмен, естественно, разозлился из-за задержки, с которой явился к нему Родин, и этим подлил масла в огонь. Но, по утверждению преступника, не это послужило причиной убийства бизнесмена. Они боялись, что тот не посчитает их объяснения пропажи Анны достаточно убедительными и ликвидирует обоих, заподозрив в убийстве. Тем более что все следы расправы из машины вывести не удалось, поэтому и саму машину позже пришлось утопить.

Ну а когда Ширяев приехал к спортклубу, сделать остальное, по словам Родина, было просто. Мыльников встретил машину у входа в спортклуб и, не давая бизнесмену возможности вылезти на тротуар, ударил пистолетом в висок. Затем запихал тело Ширяева в салон и велел Родину везти его в тот же Измайловский лесопарк, где Мыльников и пристрелил Ширяева в упор. Там тех причин для спешного захоронения тела, что были в случае убийства Анны, уже не оказалось. Двое преступников вполне спокойно могли спрятать тело и вернуться домой, избавившись по дороге от перемазанного кровью спортивного костюма.

Дальше все было проще. Ширяев никогда и ни от кого особо не скрывал своих связей с милицией. Мыльников и Родин тоже знали о них, хотя и не были в курсе всех тонкостей взаимоотношений своего босса с «оборотнями». Именно Мыльников предложил Родину свалить пропажу Ширяева с женой на продажных ментов и даже задумал, как этот план осуществить. Поначалу предполагалось лишь намекнуть следователю, что вечером Ширяев собирался встретиться со своей «крышей», но, когда пропали Звягинцев и Рамишев, Мыльников придумал, как и их сделать соучастниками.

Оставаясь в тени, оба убийцы внимательно следили за тем, как идет следствие, узнавая подробности от тех, с кем разговаривали Гуров и Крячко. А когда в службу охраны «Гранита» заявился Веселов с проверкой показаний Трофимова, двум убийцам пришло в голову и его сделать подозреваемым. Тем более что о бывшей преступной связи управляющего и Ширяева они знали. Мыльников позвонил Гурову и оставил сообщение, а Родин в это время следил за офисом Трофимова. И, увидев, что Гуров забирает с собой управляющего, страшно перепугался. Ведь именно Трофимов мог вывести их на чистую воду, доказав, что никакой встречи Ширяев в день своей пропажи не планировал.

Родин запаниковал и сказал Мыльникову, что им обоим нужно бежать из Москвы, пока не поздно. Но тот убедил подельника, что если после разговора с Трофимовым сыщика устранить физически, то все подозрения вернутся к продажным ментам, а о двух телохранителях никто и не вспомнит. Родин с Мыльниковым поехали к дому Гурова, собираясь расстрелять его, как только тот выйдет из машины. Но тут, к их удивлению, кто-то за них попытался совершить убийство. И лишь когда из-за вмешательства группы Веселова покушение провалилось, оба убийцы решили бежать.

Впрочем, не сразу. Они опасались, что искать их станут в этот же вечер. И, зная о том, что Тополеву известны все места, где они могут находиться, а милиция знает об их прошлых связях в преступном мире, решили найти безопасное укрытие. Вот тут Мыльников и ошибся. Он утверждал, что сестра переехала в Москву лишь после того, как его осудили, и у ментов нет ее адреса. В первом он был прав, а вот во втором – ошибся. Снежина писала ему на зону, и ее новый адрес на всякий случай был занесен в личное дело Мыльникова каким-то особо бдительным служащим исправительно-трудовых учреждений.

По словам Родина, лишь стечение совершенно случайных обстоятельств привело к тому, что он вновь оказался за решеткой. Но Гуров не был в этом уверен. Конечно, от случайностей зависит многое, и случайностью можно было считать то, что неуклюжий Мыльников оставил отпечаток своей подошвы на бумаге Крячко, но многого это не меняло. Рано или поздно сыщики вышли бы на настоящих убийц и узнали истинную причину пропажи Ширяева. Они были на правильном пути, хотя Крячко и Гуров подходили к решению загадки различными способами. Повторная встреча с Мыльниковым и Родиным была неизбежна. А то, что ее вызвала случайность, весьма спорное утверждение. Вот только смерть Соболева действительно была случайностью.

Не будь этого отпечатка подошвы на бумаге, поиск убийц немного затянулся бы. Но тогда на квартиру к Снежиной поехали бы не раненый сыщик, неопытный следователь и обычный водитель, а натасканные бойцы ОМОНа. Мыльникова с Родиным брали бы профессионалы, и скорее всего, обошлось бы без жертв. А теперь Гуров чувствовал за собой вину в смерти Соболева. Ведь именно он потащил следователя с собой, опрометчиво пообещав, что с тем ничего не случится…

Затушив сигарету в пепельнице, сыщик отошел от окна и сел за стол, потянувшись за недопитой чашкой крепкого кофе. Откинувшись на спинку стула, Гуров вдруг подумал о том, что он уже не молод и его последний вздох может наступить в любую минуту.

«Интересно, о чем я подумаю в такой момент? И успею ли хоть что-нибудь подумать?» – Сыщик задал себе вопросы, на которые не было ответов, а затем грустно усмехнулся и глотнул почти остывшего кофе из фарфоровой чашки. «Может быть, действительно на пенсию пора, раз такие дурацкие мысли в голову лезут?» – задал себе Гуров еще один риторический вопрос, и в этот момент раздался звонок в дверь. Гуров удивленно вскинул брови. Для Марии было слишком рано. У нее шел спектакль, а больше никого сыщик сегодня не ждал. Удивившись, кто бы это мог быть, он пошел открывать дверь.

– Ну еще бы! Кого еще могла принести нелегкая, – усмехнулся сыщик.

На пороге стоял Станислав с бутылкой шампанского, а позади него возвышался грузный Орлов с охапкой цветов.

– Хандришь? – полюбопытствовал Крячко и, не дожидаясь приглашения, вошел в квартиру. – А зря. Тебе радоваться надо.

– Это с какого перепугу? – спросил Гуров, отходя к дверям кухни и давая возможность Орлову также перебраться с лестничной площадки внутрь квартиры.

– Есть целых два повода, – заявил Станислав, стаскивая с ног сверкающие ботинки. – Во-первых, можно сказать, ты у нас заново родился…

– Зато какой ценой! – хмыкнул сыщик.

– Не перебивай. У каждой медали две стороны, и мы пока не будем говорить о грустном. Помянем Соболева в свое время, – жестом остановил друга Станислав. – Так вот, и ты родился заново, и Марию твою можно поздравить, так сказать, с днем рождения.

– А она тут при чем? – опешил Гуров.

– Ваше высокопревосходительство, вам слово, – Крячко отступил в сторону.

Орлов шагнул вперед.

– А Марии еще нет? – полюбопытствовал он. Гуров покачал головой. – Вот и хорошо. Значит, мы успеем подготовиться.

– К чему? – почти взревел сыщик.

Крячко рассмеялся.

– К празднику, Лева. К празднику, – проговорил он и, увидев, что сыщик окончательно теряет терпение, пояснил: – Сегодня твоей прекрасной супруге присвоено звание народной артистки России.

– Что?! А вы откуда узнали? – оторопел Гуров.

– У нас свои каналы есть, – самодовольно улыбнулся генерал. – Ну так мы будем готовиться к встрече народной артистки или нет?

– Да-а, – протянул Гуров. – Кто-то влюбляется, а кто-то делает последний вздох.

– Ты о чем? – Станислав озабоченно потрогал лоб друга. – Температуры вроде бы нет, а похоже, бредит парень.

– Наверное, брежу. Но жизнь продолжается. Так ведь? – Гуров улыбнулся и пошел на кухню. – Что ж, давайте устроим Марии достойную встречу. Она это заслужила.

– А потом отправимся в ресторан! – безапелляционно заявил Крячко, и сыщик вдруг понял, что ему еще рано отправляться на покой. Жизнь продолжается!..