I

Из здания мэрии г. Сент-Вила, столицы острова Нью-Арленд, вышел немного грузный, седоволосый, но ещё отнюдь не старый и крепкий мужчина. Не успел он сделать и двух шагов, как на него набросились репортёры.

— Господин комиссар, всего два слова для прессы: вы кого-нибудь подозреваете?

— Господин комиссар, полиция что, умывает руки?

— Господин комиссар!..

Шеф столичной полиции Жак Крюшон, раздражённо отмахнувшись от насевших на него журналистов, скрылся в поджидавшем его «бьюике». Ему сейчас было не до прессы. Он и раньше-то не переносил этих писак, а теперь газетчики просто выводили его из себя. Комиссар только что имел неприятный разговор с мэром, и тот изрядно потрепал ему нервы. «Вы должны действовать и, наконец, разобраться в этом деле, — трещал этот выскочка. — А ваши парни, насколько мне известно, непонятно чем занимаются. Не надо возражать, дорогой мой Крюшон! Поймите, что газеты уже поднимают шумиху вокруг этой истории, скоро весь город потребует от вас объяснений. А некоторые лица — вы понимаете, кого я имею в виду? — попросили меня при случае напомнить вам, что вас здесь держат не для того, чтобы видеть, как вы беспомощно разводите руками…» Чёртов мэр, вечно он суёт нос не в свои дела, распалялся комиссар, поднимаясь к себе в кабинет. Здесь он мог сказать этому хорьку всё, что он о нём думает. Кретин! Корчит из себя неизвестно кого. Но в одном он, кажется, прав: дело и правда — дрянь. Сколько времени прошло, и ни одной зацепки!

Трогательная «нежность» к мэру имела свои причины.

Комиссар не первый день служил в полиции и начинал с низов. Удивить его чем-нибудь — пустой номер. Но в последнее время творилась какая-то чертовщина. Покойников стали находить одного за другим чуть ли не через день. Все трое — молодые, крепкие парни. Они лежали в постели, их лица искажала гримаса ужаса. Даже без медицинского заключения было ясно, что все они отправились на тот свет от сильного нервного потрясения. Вскрытие ничего не дало. Крюшон и его ребята так и не уяснили себе, в чём тут дело. Он сам выезжал на каждое из этих происшествий, но не смог изобрести более-менее приличную версию.

Самым неприятным было то, что в компанию покойников угодил отпрыск одного из отцов города, который имел влияние не только на мэра. Он знал кое-кого и повыше! Поэтому комиссар ожидал неприятностей со всех сторон. Газеты тоже старались заработать на покойниках и надоедали Крюшону своими дурацкими вопросами. А что он мог им сказать? Что в комнатах погибших обнаружены одни и те же отпечатки пальцев? Вот если бы удалось установить, чьи эти пальчики, тогда — другое дело.

С характерным зуммером замигала лампочка коммутатора. Комиссар нажал клавишу, и кабинет заполнялся голосом дежурного по управлению полиции, усиленным динамиком.

— Мне очень жаль, сэр, снова неприятные новости. Только что сообщили: ещё один труп, теперь на Двадцать четвёртой улице. Покойник снимал здесь квартиру на первом этаже. Парня звали Дитер Бруно, 30 лет. Если хотите знать моё мнение, сэр, то это — тот же случай. На его лице — совсем не радостное выражение.

— Когда обнаружили?

— В 11.40. Сообщил владелец дома.

Крюшон взглянул на часы — 11.50.

— Кто выехал на место?

— Капитан Джексон, а с ним — лейтенант Грин и новенький, сержант Фарелл, сэр. Эксперты тоже там.

Спустя 10 минут Крюшон вылез из своего «бьюика» и зашёл в подъезд. Его встретил дежуривший здесь полицейский.

Ребята уже работали вовсю. Фарелл осматривал квартиру, Грин составлял протокол, эксперты занимались трупом. Капитан Джексон беседовал с кем-то на кухне.

— Шеф, кино продолжается. Сюжет тот же, только герой другой, — сказал Грин и кивнул на покойника.

Бедняга лежал около кровати. Он был почти голый. Черты его лица исказил ужас: стеклянные глаза чуть ли не вылезли из орбит, рот перекосило, руки были неестественно раскинуты. Да, он не шутил, изображая труп. Дьявол, отчего же он наложил в штаны? Комиссар внимательно осмотрел комнату, и его взгляд остановился на журнальном столике. Там стояла почти пустая бутылка вина, конфеты, пара рюмок и переполненная пепельница.

Крюшон подошёл к столику и склонился над пепельницей.

— Могу угостить сигаретой, — неудачно пошутил Фарелл.

— Иди-ка лучше сюда, умник. Сейчас ты мне кое-что расскажешь о пользе курения. Смотри: здесь несколько окурков. Ну-ка, что об этом сказали бы твои олухи-преподаватели из полицейской школы?

Сержанту Фареллу не хотелось перед комиссаром ударить в грязь лицом — это было его первое серьёзное дело.

— По-моему, покойник хотел развлечься и привёл сюда девицу, — предположил он.

— У тебя в голове — только женские задницы. С чего ты это взял? — Это Грин продолжил экзамен.

Фарелл был снисходителен:

— Всё очень просто. Дело в том, что сигарету до фильтра докуривают, как правило, только мужчины. К тому же женщины курят реже, поэтому длинных окурков в пепельнице меньше. Выходит, здесь была женщина. Да и конфеты говорят о том же.

— Парень прав, — произнёс комиссар, подмигнув Грину, — шарики у него есть. Жаль только, что он не заметил на окурках губную помаду. Если здесь были не «голубые», то мазать губы могла только женщина.

Фареллу стало немного стыдно за свой промах. Он покраснел и теперь походил на краснокожего.

Вообще-то Крюшону повезло с подчинёнными.

Старший инспектор криминальной полиции Эл Грин был толковым работником. Он закончил полицейскую школу на материке и сам напросился в этот город. За несколько лет он заметно продвинулся по службе и стал лейтенантом. Эл специализировался по раскрытию убийств и весьма в этом преуспел. Сероглазый красавец с густой шевелюрой светлых волос, он был высок ростом, хорошо натренирован, и в нём чувствовалось нечто такое, что приводило девочек в восторг.

Инспектор Лу Фарелл выглядел тоже совсем неплохо, и в смысле женского пола мог бы посоперничать с Грином, хотя внешне он являлся его противоположностью. Чёрные волосы и дерзкий горящий взгляд выдавали в нём южанина, а мощная мускулатура говорила о выдающихся физических возможностях. Женщины его восхищали, и вряд ли хоть одна из них могла бы пожаловаться на дурное обращение. Кроме того, Фарелл был умён, рассудителен и обладал богатым воображением. Правда, он ещё находился под впечатлением детективов и учебников по криминалистике, но толк из него будет. Просто удача, что они с Грином работают в паре. Два таких красавца раскроют что угодно.

— Когда приблизительно наступила смерть? — Крюшон посмотрел на медицинского эксперта.

— Точно пока сказать не могу, но, наверное, позавчера вечером или ночью.

— А с кем там беседует Джексон?

— С владельцем дома, сэр, — ответил Фарелл. — Кстати, это он сообщил в полицию. Ему показалось, что с Бруно что-то случилось, когда он увидел его труп.

Комиссар закурил. Чутьё подсказывало ему, что, наконец-то дело сдвинется с мёртвой точки — есть за что уцепиться.

«Итак, что мы имеем? — подумал он. — Дитер Бруно был здесь не один. Это раз. И, скорее всего, с девицей, это два. Тут пока всё ясно: привёл к себе подружку, они выпили и занялись любовью. Потом произошло что-то ужасное, девица испугалась и убежала. Значит, у нас может появиться первый свидетель. Стоп! О свидетеле говорить пока рано. Бруно умер вечером или ночью, а девица могла уйти от него раньше. Тогда тот факт, что она здесь была, нам мало чем поможет. Но если девица никуда не уходила и осталась на ночь, то… Что же получается? Бред какой-то! Значит, подружка Бруно была с ним в момент его смерти, смерть наступила от какого-то ужаса. Но почему же тогда она тоже не испугалась? Но этого не произошло. Странно, что испугался один только Бруно. Может, эта девка его и напугала? И тех троих тоже? Вот это да! Ладно, подождём вскрытия и результатов экспертиз. Возможно, что-нибудь прояснится. Нужно хорошенько выяснить круг знакомых этого парня и опросить соседей. Кстати, надо послушать, что известно хозяину дома».

Комиссар вышел на кухню, где капитан Джексон брал показания у домовладельца.

Джексон был старый полицейский волк, прошедший все ступени службы и хорошо знавший её непривлекательную изнанку. Недавно ему перевалило на шестой десяток, но он мог бы дать фору и молодым. Среднего роста, поджарый, с «ёжиком» седеющих волос, он был настоящим трудягой, несмотря на свой довольно высокий полицейский чин. Обладая богатым профессиональным опытом, капитан нередко по собственной инициативе брал на себя львиную долю в расследовании особо серьёзных дел. Вот и сейчас он сам вёл допрос хозяина дома.

Поприветствовав Крюшона, Джексон сказал:

— Это мистер Колби, шеф. Он утверждает, что позавчера ночью ему кое-что показалось странным.

Мистер Колби был маленьким тщедушным человечком. При виде шефа полиции он суетливо задёргался, и его сморщенное личико приняло выражение глубочайшего внимания и почтения.

— Что же вам показалось странным, мистер Колби? И в какое время?

— Это было около двух ночи, сэр. Я не спал, вернее, проснулся. Я вообще сплю неважно, не молод уже. А тут слышу — в прихожей собачка моя рычит и дверь царапает, в комнату просится. Что это, думаю, с ней такое? На кого она рычит? Может, за дверью кто стоит или под окнами? Я ведь тоже на первом этаже живу. Впустил я её в комнату, а она рычать перестала и вдруг скулить начала. Я в окно выглянул, за дверью проверил — нет никого. Что же ты скулишь, спрашиваю, кого испугалась? А собачка хвост поджала и ко мне льнёт, вроде как истерика у неё. Заболела, думаю, что ли? Ну, погладил её, поуспокаивал, а она скулит и всё! И так — почти час. Я уж не знал, что с ней делать. А потом вдруг успокоилась и на место своё ушла.

— Что же было дальше?

— А ничего не было. Спать я лёг.

— Вы живёте один?

Колби вздохнул:

— Один, господин комиссар. Вот и завёл себе собаку.

— Вы считаете, что случай с собакой и несчастье вашего жильца как-то связаны?

— Что вы, сэр, как я могу связывать? Не моё это дело. Это мистер Джексон попросил меня вспомнить про тот вечер и ночь. Вы же об этом меня спрашивали, мистер Джексон? А вчера я вышел на улицу и заметил, что у Бруно окно приоткрыто. Но сначала мне ни к чему было — мало ли что. А уж сегодня я удивился. Обычно, когда Бруно на службу уходил, он всегда окно закрывал. И вдруг я вспомнил, что окно и вчера было открыто. Подошёл я поближе к окну, а там свет горит. Ночник. Это днём-то! Не случилось ли чего, думаю. Позвонил ему в дверь, но никто не открыл. Тут уж я встревожился: не дай бог какое-нибудь несчастье — жильцы в миг разбегутся. И новых уже ничем не заманишь. Кто же будет жить в доме с дурной репутацией, доходы у меня и так маленькие, одни расходы.

Крюшону надоело слушать это нытьё.

— Я очень рад, мистер Колби, что вы знаете, для чего существует полиция. Но, кажется, вы говорили об открытом окне, и в нём горел ночник.

— Да, да, конечно. Так вот, я сильно встревожился и правильно сделал, не так ли? Может, думаю, с ним что-то неладное, с этим Бруно. Взял я второй ключ, вставляю его в замок, а он не вставляется — дверь изнутри закрыта! Тогда я схватил стул и полез через окно. Открыл его пошире, заглянул, а там он, Бруно, на полу лежит. Раздетый. А лицо у него — ужас! Ну, я сразу вам звонить.

Комиссар достал сигарету.

— Вспомните, мистер Колби, в тот день — я имею в виду позавчера — никто к Бруно не приходил?

— Нет, не заметил. — Колби почувствовал себя виноватым.

— А кого из его знакомых вы знаете?

— Видел я его, конечно, с приятелями. И девицы к нему заходили. Но сказать, с кем он шлялся… — Колби развел руками.

— Я очень сожалею, господин комиссар.

— Если что-нибудь вспомните, сразу же сообщите в полицию.

II

Капитан Джексон особенно не удивился, узнав о результатах дактилоскопической экспертизы: на длинных окурках, на одной из рюмок и на журнальном столике были те же отпечатки пальцев, что и в других местах, где совершались таинственные убийства. «Значит, эта девица, которая была у Бруно, имеет прямое отношение к его смерти и смерти остальных, — подумал Джексон. — Неужели это она внушала им такой ужас?»

Вспыхнула клавиша прямой связи. На проводе был дежурный сержант.

— Здесь одна особа, капитан. Она хочет, чтобы нашёлся её муж. Парень пропал при странных обстоятельствах. Вы с ней побеседуете?

Посетительница была молода и привлекательна, но её глаза промокли от слёз. Капитан предложил ей сесть.

— Моя фамилия Джексон, я заместитель комиссара.

— Бэлла Олден.

— Чем я могу быть вам полезен, миссис Олден?

— Мой муж пропал.

— Как это случилось?

— Позавчера, то есть в понедельник, Фил утром ушёл на работу, и с тех пор я его больше не видела. Вернее, видела, но…

— Вы должны быть откровенны.

— В тот день вечером я шла домой с работы и вдруг увидела Фила. Но он шёл не домой. — Бэлла Олден немного смутилась. — В общем, я решила незаметно проследить, куда он идёт. В последнее время мне казалось, что муж увлёкся какой-то юбкой. Вот я и решила это выяснить.

— Куда же он направился?

— Он зашёл в подъезд одного дома.

— Вы не запомнили адрес?

— Тридцать пятая улица, 17, второй подъезд. Я так хорошо запомнила, потому что очень долго ждала, когда Фил оттуда выйдет. Сначала я тоже зашла за ним в подъезд, но он поднялся на лифте, и мне пришлось вернуться на улицу. Я хотела тут же, на месте влепить ему пощечину. Потом стало темнеть и я пошла домой. Закатить скандал можно и дома. Но Фил так и не пришёл. И до сих пор его нет. — Губы миссии Олден снова задрожали. — А я ещё его подозревала!

Джексон налил ей стакан воды.

— Вы на работу ему звонили?

— Конечно, и вчера, и сегодня. Но мне ответили, что его нет. Я уверена, что произошло что-то ужасное.

— Доверьтесь нам, миссис Олден. Сейчас я вызову инспектора, и он займётся вашим делом.

Джексон снял трубку, и через пару минут в кабинет стремительно зашёл средних лет мужчина, худощавый и с острым лицом.

— Это сержант Броуди. Он опытный работник и примет все необходимые меры.

Спустя несколько часов Броуди под видом страхового агента входил в подъезд дома № 17 на Тридцать пятой улице. До этого он обзвонил все морги и больницы города, но ничего о Филе Олдене ему узнать не удалось. Оставалось только одно — самому пройтись по всем квартирам в надежде, что счастливый случай поможет узнать, в какую из них заходил пропавший.

Броуди решил начать с третьего этажа, ведь Олден поднимался на лифте. Этажей было семь, по две квартиры на каждый.

Итого — 14 квартир. Если не считать первый и второй этажи, то остаётся всего десять. Хорошо бы, жильцы были дома.

Сержант позвонил.

— Моя фамилия Броуди. Я из страховой конторы.

Так он обошёл несколько квартир, но пока безрезультатно.

На шестом этаже перед ним предстала немолодая женщина, весь вид которой говорил, что старухой себя она не считает.

Броуди представился. Хозяйка была рада с кем-нибудь поболтать. Почему бы и не со страховым агентом. Назвавшись миссис Мейсон, она отмахнулась от страховых дел и предложила поговорить о чём-нибудь другом. И с этого момента больше не умолкала. Сержанту пришлось выпить не одну чашку кофе, прежде чем разговор потёк в нужном ему русле. Оказалось, что жало язычка этой женщины готово впиться в любого из её соседей.

— Мне очень жаль, мадам, что вы вынуждены жить среди такого окружения. — Броуди был безутешен. — Но с кем же вы здесь общаетесь?

— К счастью, у меня появилась новая соседка. Эта Мари — просто чудо! И живёт, между прочим, одна. На её месте я бы знала, как проводить время. Правда, позавчера заходил к ней один молодой человек. Мне неудобно было расспрашивать. Вы у неё ещё не были? Она в квартире напротив живёт.

При первых же словах миссис Мейсон о Мари инспектор почувствовал лёгкую тахикардию. Интуиция подсказала ему: это то, что он ищет.

…Мари действительно была лакомым кусочком. Таких красоток он ещё не видел! Эта девочка должна уметь нечто особенное, Броуди не сомневался.

— Страховая компания.

— Я никого не приглашала.

— Иногда мы приходим без приглашения.

— Да? Что ж, заходите.

Войдя в квартиру, сержант огляделся. Гостиная была роскошно обставлена. Мари пригласила его присесть, и Броуди утонул в массивном, но элегантном кресле. Он волновался и лихорадочно думал, как начать разговор.

— Что-нибудь выпьете?

Сержант замялся, и Мери скрылась на кухне. От нечего делать он взял лежащий на столике иллюстрированный журнал и принялся его разглядывать. Там ему понравилась одна картинка. Броуди представил на ней Мари. Партнёром был, конечно, он сам. Волнение его заметно усилилось.

Сержант пролистал ещё несколько страниц, и вдруг его внимание привлекла записка, затерявшаяся между листами. «Мари! Звонил тебе целый день, но телефон не отвечал. Очень хочу увидеться! Зайду к тебе завтра вечером. Будь, пожалуйста, дома. Ф. O.» Броуди не поверил своим глазам: это же инициалы Фила Олдена! Вот это удача!

В комнату вошла Мари с подносом в руках. Увидев у гостя журнал, она хитро улыбнулась.

— Надеюсь, вы без меня не сильно скучали?

— Напротив, я обнаружил здесь очень много полезного.

— Это один мой знакомый забыл.

— А этот ваш знакомый случайно не Фил Олден? — выпалил сержант, и тут же прикусил язык. Надо же так проговориться! Таким идиотом он ещё не был. Но в глазах Мари мелькнула растерянность, и Броуди понял, что попал в точку. Однако и для Мари стало ясно, кто сидит в её кресле.

— Тебе-то что за дело, мистер Ищейка?

— Я из полиции. — К сержанту вернулось хладнокровие. — Два дня назад к вам зашёл Фил Олден. С тех пор его больше никто не видел. Может быть, вы объясните, где он?

Тут случилось нечто странное, и Броуди сначала не понял, что именно: вместо молодой соблазнительной женщины на него смотрела отвратительная старуха. Она улыбалась. Вернее, улыбался только её сморщенный беззубый рот, а глаза блестели неистовой злобой. Увидев на лице полицейского страх, старуха рассмеялась скрипучим рыдающим смехом и медленно двинулась к нему, хищно шевеля костлявыми пальцами. Броуди в ужасе попятился назад, чувствуя, как у него холодеют ноги, но беспомощно упёрся в стену.

Чудовище всё приближалось, и его жёлтые глаза сверкали радостью предстоящего убийства.

Вне себя сержант выхватил кольт и направил его в старуху. Но она, оскалившись, вдруг сделала огромный прыжок, и Броуди выстрелил в неё несколько раз.

К великому изумлению сержанта, пули не причинили ни малейшего вреда, а только вызвали новую бурю неудержимого веселья.

Старуха была совсем близко. Еще немного — и скрюченные пальцы схватят его за горло! Отчаявшись, Броуди рванулся вперёд, но ноги его подкосились, и он упал. И тут же почувствовал, как руки чудовища прижали его к полу.

III

Следующий день начался с того, что в кабинет комиссара буквально ворвался капитан Джексон.

— Шеф, исчез сержант Броуди!

— Что-то я сегодня не расположен шутить.

— Мне тоже не до шуток. Только что звонила его жена и сказала, что он не приходил ночевать. И на работе его нет.

— Чёртова жара! Это из-за неё у меня так раскалывается голова. — Комиссар встал и вплотную подошёл к Джексону. — Кто последний его видел?

— Наверное, я. Вчера к нам обратилась женщина с просьбой разыскать её мужа. В понедельник вечером она видела, как он скрылся в подъезде одного дома на Тридцать пятой, и с тех пор парень больше не появлялся. Я поручил это дело Броуди, и он поехал туда под видом страхового агента. Это всё, что мне известно, шеф.

Комиссар вызвал секретаршу.

— Мне нужен Грин.

Лейтенант появился через минуту.

— Что-то срочное, шеф?

— Пропал Броуди.

— Как пропал?

— Как люди пропадают? Исчез. Жена его сейчас звонила, сказала, что не приходил ночевать.

— На Броуди это непохоже. — Грин был не на шутку встревожен. — Да, новости…

— Вот что, Эл, — произнёс Крюшон. — Мы ещё подождём, и, если он не объявится, нужно будет заняться его поиском. Человек — не иголка, тем более сержант полиции.

— Вы знаете, комиссар, — задумчиво проговорил Грин, — я печёнкой чувствую, что все эти истории как-то связаны между собой.

— В том-то и дело, что, кроме чувств, мы больше ничем не располагаем. Какие у тебя планы на сегодня?

— Хотел с Фареллом опросить соседей Бруно. Этим займётся кто-нибудь другой. А ты бери с собой Фарелла и поезжай на Тридцать пятую. Джексон тебе объяснит, что надо сделать.

Броуди не объявился, и Грин с Фареллом отправились на Тридцать пятую улицу. Она сели на скамью около второго подъезда дома 17 и решили ещё раз обговорить свои действия.

Мимо прошла пожилая, но пикантная женщина с огромным свёртком в руках. Она остановилась у подъезда.

— Вы не откроете мне дверь?

Фарелл поднялся.

— Помочь вам донести? На какой этаж?

— Что-то я раньше вас тут не встречала, — сказала женщина и подозрительно взглянула сначала на Фарелла, потом на Грина. — Во всяком случае, вы не из этого подъезда.

— Не этого, но нам нужно именно сюда.

— А к кому вы, если не секрет? Я тут всех знаю.

— Никакого секрета. И, пожалуйста, успокойтесь. Мы не грабители. — Фарелл улыбнулся как можно дружелюбнее: ему нужно было завязать разговор. — Мы с приятелем из страховой компании. — Он указал на подошедшего Грина. — Так на какой вам этаж? Может, мы и к вам зайдём.

— А вчера уже был от вас один господин. Мистер Броуди, кажется?

— Правильно, Броуди. Он среднего роста, лет сорока пяти. Не успел он во всех квартирах побывать, нас попросил.

— Я живу на 6 этаже.

Лифт быстро поднял их наверх.

-Кажется, я знаю, почему ваш коллега не рассчитал время, — загадочно улыбнулась мадам, — и готова пари держать, что здесь виновата Мари.

— Какая Мари?

— Моя новая соседка. Напротив живёт. Мистер Броуди после меня сразу к ней пошёл, но что-то я не заметила, чтобы он поспешил от неё уйти.

— Вам об этом сам Броуди сказал? — ухмыльнулся Грин.

— Нет. Честно говоря, я всё время в «глазок» смотрела, но так и не дождалась, когда он выйдет — ушла ужин готовить.

Фарелл и Грин переглянулись. Миссис Мейсон открыла, наконец, входную дверь и пригласила их в гостиную.

— Если ваша соседка действительно красотка, то почему бы нам с ней не познакомиться, а, Эл? Надеюсь, она сейчас одна?

— Этого я не знаю. Но, по-моему, у неё есть приятель. Видела я его тут недавно, дня два-три назад.

— Наверное, высокий блондин с мощными бицепсами, как в лучших голливудских фильмах?

— Нет, он скорее шатен, чем блондин. А рост у него и правда высокий. Впрочем, я не приглядывалась: не моё это дело — шпионить за соседями. Да и бокс по телевизору показывали, а я обожаю этот спорт. Кофе хотите?

— Спасибо, в другой раз. Нам пора. Пойдём, Лу. — Полицейские стали прощаться: они узнали всё, что требовалось узнать.

— Вы что, уже уходите? А про квартиры забыли?

— Я думаю, Броуди сюда ещё вернется, — произнёс Грин. — Он терпеть не может шатенов.

Покинув озадаченную миссис Мейсон, Фарелл и Грин вернулись в полицейское управление.

Крюшон и Джексон внимательно выслушали доклад офицеров.

— Отлично сработано, парни! — похвалил их комиссар, — Какой же вы сделали из этого вывод?

— Вероятно, у этой Мари был не только Броуди, но и Фил Олден, — заключил Грин. — Ведь Олден — высокий шатен, и соседка тоже видела высокого шатена. С боксом тоже всё сходится: его показывали в понедельник вечером, то есть как раз тогда, когда Олден находился у Мари. Вряд ли это простое совпадение.

— Да, непохоже, — согласился Джексон, — и я почти уверен, что это из-за Мари четыре человека погибли и двое исчезли. Давайте рассуждать. — Капитан достал сигарету и щёлкнул зажигалкой. — Ведь везде, где совершались эти убийства, были найдены одни и те же отпечатки пальцев? Так? Так. Значит, везде участвовало одно и то же лицо, это ясно. Кроме того, на окурках в квартире Бруно мы обнаружили губную помаду. Из этого можно заключить, что убийца или соучастник убийства — женщина. Пойдём дальше. Фил Олден и сержант Броуди исчезли после посещения квартиры Мари. Правда, соседке ещё надо предъявить их фотографии для опознания, чтобы точно утверждать, что к Мари заходили именно они. Но я не сомневаюсь, что она их опознает. А раз так, то во всех этих случаях просматривается одна общая деталь: везде замешана женщина, а пострадавшими оказываются мужчины. Почему бы нам не предположить, что этой женщиной является Мари? Ну, чем не версия?

— Версия, по-моему, неплохая, — проговорил комиссар. — Во всяком случае, другой всё равно нет.

— Надо бы снять её «пальчики» с ручки входной двери её квартиры, — предложил Фарелл. — Если они совпадут с теми, которые мы уже имеем, то все дела можно смело объединять.

— Этот парень прав, — сказал Крюшон. — Я всегда знал, что из него выйдет что-то путное. Не хочешь ли хлебнуть бренди, мой мальчик?

На следующее утро Джексону показалось, что у сержанта Фарелла уж слишком радостный вид.

— Тебя произвели в лейтенанты? Ты что так сияешь?

— Сегодня ночью мы снова были на Тридцать пятой, так вот, я сейчас ходил в лабораторию и узнал результаты дактилоскопической экспертизы.

Фагелла распирало от гордости.

— Ну и?..

— Доказано, что отпечатки пальцев, которые были обнаружены в квартире Бруно, идентичны отпечаткам на ручке входной двери квартиры Мари. Вот заключение эксперта.

Джексон взял протянутый документ и углубился в чтение.

— Это уже кое-что!

— Капитан, я думаю, Мари заждалась решётка. То, что она совершила, попахивает виселицей или газовой камерой.

Джексон задумался.

— Нет, малыш. Брать Мари ещё рано. Отпечатки пальцев — улика, конечно, серьёзная, но это — пока не доказательство, что именно она убийца. Мари просто скажет, что все четверо — её знакомые, и она была у них в гостях.

— А как она объяснит, что после её визитов эти парни стали трупами?

— Зачем ей это объяснять? Вы, скажет, полиция, вы и объясняйте. А доказать-то мы пока ничего не можем, тем более в случаях с Олденом и Броуди. Ну, были, скажет, они у меня и ушли. Куда — не знаю, ищите. Разве запрещено принимать гостей?

— Да, вы правы, капитан. Но как же теперь быть? Ведь она ещё кого-нибудь ухлопает. Надо, по крайней мере, установить за ней наблюдение.

— Вот с этим я согласен.

IV

После того как стемнело и на улицах зажглись весёлые огни реклам, Мари вышла на прогулку и не спеша направилась вдоль бульвара. Ей и в голову не приходило, что следом за ней, шагах в десяти, идут два сотрудника полиции.

Фарелл и Грин ничем не отличались от остальных прохожих и, растворившись среди них, были неуязвимы для глаз Мари. Но зато она ни на миг не исчезала из их поля зрения. Впрочем, эта слежка не особенно утомляла молодых инспекторов: приглядывать за красоткой было одно удовольствие. Её восхитительные бёдра соблазнительно покачивались при ходьбе, и это обстоятельство лишь усиливало любовь полицейских в своей профессии.

Для Мари не было секрета в том, что она привлекает внимание проходящих мимо мужчин. Их горячие взоры буквально прилипали к заманчивым формам её юного тела. А некоторых она ещё и поддразнивала, даря многообещающие улыбки.

— Эй, крошка, как дела? — Какой-то пижон с широченными плечами взял Мари за локоть. — У меня сегодня свободный вечер, не хочешь ли провести его со мной?

— Разве мы с тобой знакомы, птенчик?

— Нет, конечно, но стоит ли тратить время на пустяки? Мой дед был итальянцем, это тебе о чём-нибудь говорит? Во мне течёт горячая кровь. Если хочешь, поехали ко мне.

— Смотри-ка, Эл, по-моему, они решили поймать такси. — Лу озабоченно взглянул на Грина.

— Вот дьявол, верно! Теперь мы их упустим.

Через секунду слова Эла сбылись: Мари со своим новым приятелем села в остановившееся такси, и автомобиль тронулся с места.

Полицейские бросились на дорогу, но, как назло, все машины проносились мимо.

— Угораздило же нас дежурить сегодня без колёс! Ты номер-то хоть запомнил?

— Запомнил. — Лу назвал цифры и с тоской посмотрел в направлении исчезающей Мари. — Боюсь, что с парнем может произойти несчастье.

— Нужно срочно установить, какой компании принадлежит такси и через диспетчерскую связаться с водителем. Позвони дежурному и попроси его выяснить, где эта парочка вышла.

— О'кей. А ты, пока я звоню, лови машину. Ведь мы сначала к себе?

Когда они прибыли в управление, их ждало разочарование. Такси принадлежало небольшой частной компании, и автомобили не были оборудованы радиотелефонами. Поэтому с водителем связаться не удалось, а его возвращения нужно было ждать не раньше пяти утра.

Грин взглянул на часы: 22.50.

— Когда водитель вернётся, уже может быть поздно, — устало произнёс он. — Нужно дать указание всем постам дорожной полиции о задержании этого такси — тогда мы быстрее встретимся с водителем. Пойду посоветуюсь с Джексоном.

Несмотря на поздний час, капитан был на службе. Он внимательно выслушал Грина и тут же сделал необходимые распоряжения. Не прошло и часа, как сержант дорожной полиции ввёл таксиста к нему в кабинет.

Это был пышущий здоровьем мужчина лет сорока. На его лице отражалось недоумение, немного разбавленное любопытством.

Капитан предложил ему сесть.

— Мы просим извинить нас за некоторое самоуправство, но вы сейчас сами убедитесь, что другого выхода не было.

Не вдаваясь в подробности, Джексон рассказал водителю о событиях сегодняшнего вечера, а затем попросил вспомнить, где он высадил Мари и её знакомого.

— Я эту парочку не забыл, сэр, уж больно девочка была хороша. А вышли они около отеля «Континенталь». Парень живёт там несколько дней, я сам слышал, как он сказал об этом куколке.

Полицейские не стали терять время. Отель находился в отдалённом от центра районе, и следовало поторопиться.

Была уже глубокая ночь, город почти опустел, и патрульный автомобиль мчался, не сбавляя скорости. Минут через двадцать Джексон, Грин и Фарелл были на месте.

Выйдя из машины, они вдруг заметили, как из отеля выскользнула какая-то женщина. Бросив быстрый взгляд на полицейских, она стала поспешно удаляться.

— По-моему, это Мари, — тихо сказал Грин.

— Ты уверен? — спросил Джексон.

— Не совсем — темно.

— Мне тоже кажется, что это она, — произнёс Фарелл.

— Надо задержать, — приказал капитан. — В случае чего — извинимся. Скорее, ребята!

Грин и Фарелл бросились за женщиной, опасаясь, что она исчезнет, прежде чем они успеют её догнать.

«Конечно же, это Мари, — пронеслось в голове лейтенанта. Точно, она!»

— Одну минутку, мисс!

Но не тут-то было. Мари продолжала идти, не обращая на его окрик никакого внимания. Тогда полицейские прибавили шаг и, обогнав её, преградили дорогу.

И тут же вздрогнули от неожиданности: на них смотрела омерзительная старуха!

— Пустите, — прошипела она и, оттолкнув Фарелла, быстро, точно привидение, растворилась в ночной тьме.

— Как же так? — сдавленным голосом произнёс Лу. – Я был уверен, что это Мари.

— Сам ничего не понимаю. — Эл был поражён не меньше.

— Чертовщина какая-то!

И они растерянно поплелись назад, к машине.

— Ну что, кто это был? — Голос Джексона выражал нетерпение.

— Обознались: это не она — старуха какая-то.

— Старуха? Странно. А похожа на девочку в самом соку. Ладно, чёрт с ней. Надо двигать в отель.

Портье был сама любезность, особенно после того, как увидел жетон полицейского. Грин предъявил ему фото Мари.

— Взгляните-ка на эту особу. Некоторое время назад она появлялась здесь со своим приятелем.

— Если я вас правильно понял, мистер, то вы имеете в виду высокого брюнета в светлом костюме?

— Да, они ещё здесь?

— Его подружка только что ушла. Неужели вы с ней не встретились? А парень здесь остался. Во всяком случае, ключи он мне не сдавал.

— Где его номер?

— Одну секунду. — Портье взглянул в свои записи. — На третьем этаже. Фрэнк Манчини, номер 312. Я могу быть чем-нибудь полезен?

Дверь с табличкой 312 была закрыта. На стук никто не ответил. Джексон заглянул в замочную скважину и обнаружил, что с той стороны торчит ключ. Значит, Манчини должен быть в номере. Но почему же он не открывает?

Капитан постучал ещё раз, уже сильнее, но безрезультатно. Из номера не доносилось ни звука. Было ясно, что случилось что-то страшное.

— Вызовите слесаря, — приказал Джексон, — будем ломать замок.

Когда дверь открыли, Джексон первым шагнул в номер. За ним, приготовившись к самому худшему, последовали лейтенант Грин и сержант Фарелл.

Номер предназначался для гостей не особенно богатых, хотя обставлен был со вкусом и некоторым намёком на роскошь. Комнат было две, и в обеих горел свет. Джексон заглянул в гостиную, затем в спальню, но с удивлением обнаружил, что Фрэнка Манчини нигде нет. В ванной тоже никого не было.

— Куда же он делся? — озадаченно произнёс Грин. — Ведь всё говорит за то, что здесь только что кто-то был.

Действительно, на столике в гостиной стоял поднос с напитками, в пепельнице лежали недокуренные сигареты, их запах был ещё довольно свежий. В спальне на спинке кровати висела наспех брошенная одежда. Безусловно, она принадлежала Манчини. Ситуация сильно смахивала на недавние печальные события — вино, рюмки, сигареты, только жертвы почему-то не видно.

Вдруг голос Фарелла заставил всех вздрогнуть.

— Посмотрите, палас-то весь в крови! Как же мы сразу не заметили?

Грин и Джексон склонились над пёстрым паласом.

— Да, это кровь, — произнёс капитан. — И даже похоже, что кто-то раненый бродил по комнате — везде его следы. И зеркало разбито…

Он осторожно взял острый осколок и стал внимательно разглядывать. На некоторое время повисло тягостное молчание.

— Куда же всё-таки делся Манчини? — нарушил тишину Грин. — Одежда его здесь. Нет сомнений, что он уже разделся. Непонятно…

— Ну, то, что он разделся, это положим, понятно, — Джексон невесело усмехнулся, намекая на недавнее присутствие здесь Мари. — Непонятно, куда он исчез, ведь номер заперт изнутри. Остаётся только одно… — Капитан решительно направился к открытому окну. Оно выходило на противоположную сторону отеля.

— Неужели с третьего этажа выпрыгнул? — разгадал Фарелл мысль шефа. — Ну и ну! Что же тут творилось?!

— А вот и Манчини, — сказал Джексон. — Я думаю, что это он.

Человек, лежащий под окнами, был жив, хотя и находился без сознания. Опознать его было трудно: вводили в заблуждение совершенно седые волосы и искажённые черты лица. Но несомненно, это был Манчини.

Осмотрев его, прибывший врач тут же обнаружил несколько переломов и определил шок от сильного нервного потрясения.

— Теперь мне понятно, почему номер был заперт изнутри. — Фарелл снова проявил сообразительность. — Когда Манчини выпрыгнул из окна, Мари здесь больше нечего было делать, и она ушла, захлопнув за собой дверь. А ключ остался в замке.

— Да, досталось парню, — тяжело вздохнул Грин, невольно чувствуя перед ним свою вину. — Он уже пятый по счёту. Плюс двое пропавших без вести. Скоро в полицию будут швырять тухлыми яйцами. — Лейтенант угрюмо посмотрел на начальника. — Что будем делать?

— Придётся будить комиссара, — решил Джексон.

V

В то время, пока Грин и Фарелл занимались розыском таксиста, Фрэнк Манчини не терял времени даром: он совращал Мари в уютном номере отеля «Континенталь».

В комнате горел только торшер, и его неяркий свет располагал к непринуждённости. Вообще-то у Фрэнка на сегодня уже была запланирована одна малышка, однако случайная встреча с Мари вытеснила эту девочку из его мыслей.

Фрэнк сделал заказ, и через пару минут в номере появился вышколенный негр с подносом в руках. Он сказал, что сегодня прекрасный вечер, поставил поднос на столик и бесшумно исчез.

Манчини решил, что пора начинать…

Надо признать, что Фрэнк был красивым парнем, и покорение женщин считал своим хобби. В этом плане проблем у него не было: его коллекция то и дело пополнялась. Вряд ли он упустил хоть одну юбку, и такая жизнь ему нравилась. Она текла как по маслу, если не считать одного неприятного случая, который иногда омрачал его воспоминания…

…Девочка по имени Патриция сразу же сразила Фрэнка. Она стояла на трассе и ловила проходящие мимо автомобили. Манчини остановил машину и открыл дверцу.

Путь был неблизкий, но он подвёз её до самого дома и поэтому счёл себя вправе надеяться на определённую благодарность. Малышка подумала, что его интересуют деньги! Фрэнк попытался объяснить, в чём заключается её наивность, но из этого ничего не вышло. Оказывается, дурёха недавно выскочила замуж и считала, что этого для неё вполне достаточно.

Манчини никогда не останавливался на полпути. Патриция должна принадлежать ему, он в этом не сомневался. Адрес был известен, опытом по женской части Фрэнк обладал богатым, так что зря девочка поначалу строила из себя недотрогу. Короче, не прошло и двух недель, как рыбка угодила в умело расставленные сети. Она по уши влюбилась.

Их роман мог бы продолжаться и подольше (Пат по наивности думала, что так и будет), но беда была в том, что у Манчини быстро исчезал интерес к женщинам, над которыми он одерживал победу. Патриция не стала исключением: она его больше не привлекала, и Фрэнк всё реже снисходил до свиданий с ней. Муж, узнав об измене, подал на развод, и Пат осталась совсем одна.

Бедняжка пришла в отчаяние. Она была готова делить Фрэнка с другими женщинами, лишь бы он её не бросал. Девочка мучилась, умоляла, проклинала, но всё было напрасно. В её душе боролись два противоположных чувства. Да, она любила и ненавидела Фрэнка. Этот человек совратил её, разрушил семью, а потом выбросил из своей жизни, как ненужную вещь.

И Пат решилась на последнее средство: она или вернёт его, или отомстит так, что он век будет помнить об этом. Нужно только заманить Фрэнка к себе домой, пустить в ход все женские хитрости и окончательно расставить точки над ї. Манчини нехотя согласился на встречу. «Но это в последний раз, имей в виду!» — предупредил он.

Патриция превзошла себя. Она выглядела так заманчиво, её готовность на всё была так красноречива, что любой другой решил бы, что с такой малюткой ещё рано расставаться. Но Фрэнк не клюнул на эту приманку. Он погасил сигарету и сказал, что ему пора. Тогда, поняв, что последняя надежда рухнула, Пат в отчаянии пригрозила: «Если ты поступишь со мной, как с последней шлюхой, и бросишь меня, я покончу с собой!» Она подошла к окну и вскочила на подоконник.

Фрэнк только усмехнулся — этот шантаж позабавил его: сколько подобных угроз он уже слышал! «Ты хочешь сказать, что прыгнешь с 6-го этажа?» Патрицию спасти не удалось, через полчаса она умерла в больнице. Но Манчини сумел избежать неприятностей. Потом он перебрался в столицу, где его никто не знал, и пытался забыть эту историю, но она вспоминалась ему всё чаще.

…Фрэнк отпил немного из рюмки, подвинулся ближе к Мари, слегка обнял её за плечи и замер, привычно ожидая реакции. Но девушка даже и бровью не повела. Тогда он уверенным и быстрым движением прогулялся ладонью по её бёдрам. Мари не сопротивлялась. Манчини прижал её к себе и с наслаждением вдохнул запах, исходящий от её волос. Сердце его бешено заколотилось. Он поцеловал Мари в губы и понял, что теряет самообладание.

— Что ты там возишься около моего лица? — спросила Мари.

Фрэнк немного растерялся от такого вопроса, правда, ненадолго.

— По-моему, на тебе слишком много надето.

— Думаешь, раздетая я тебе больше понравлюсь?

— Больше понравиться ты мне можешь только в постели.

Мари рассмеялась:

— Ты ведь меня ещё не знаешь, птенчик! И, тем более, ты не знаешь, какая я в постели. Но можешь узнать, если захочешь.

С этими словами она ловко выскользнула из объятий Фрэнка и пересела на кровать, соблазнительно обнажив ноги.

— Все сюрпризы ещё впереди. Ты меня сам разденешь?

…Шёл уже первый час ночи. Манчини отдыхал после бурного штурма тела Мари и копил силы для очередной атаки: крошка доставила ему много приятных ощущений.

Фрэнк сладко потянулся и, повернувшись к девушке, привлек её к себе. Но вдруг он почувствовал, что вместо бархатистой женской кожи его пальцы коснулись чего-то тёплого и липкого!

Манчини включил бра и осмотрел руку; вся его ладонь была в крови! От неожиданности он даже подскочил в постели.

— Вот чёрт! Что с тобой?! Откуда… — Но договорить Фрэнк не смог. Бросив взгляд на Мари, он онемел от ужаса. Рядом с ним лежала совсем другая женщина! Её тело было изувечено страшными ранами, из которых сочилась кровь.

Манчини сразу узнал её: это была Патриция!

Патриция открыла глаза и тихим голосом прошептала:

— Ну вот, Фрэнк, мы с тобой снова вместе. Наконец-то тебя выследила. Как дела? Ты не рад меня видеть? А я страшно соскучилась. Если б ты знал, как я любила тебя, когда была жива.

Каждое слово Патриции громом раздавалось в ушах Манчини. Внутри у него всё похолодело. Не помня себя, он сполз с кровати и попятился от этого кошмара, чувствуя, как дикий животный страх сковывает всё его тело.

Тем временем Пат, опираясь на свои изуродованные члены, с трудом встала на ноги и медленно направилась к Фрэнку. Она подходила всё ближе и ближе, и каждый её шаг оставлял кровавый след на устилавшем пол паласе.

— Я ненавижу тебя! — оскалив зубы, вдруг прошептала девушка. — Ненавижу! Ты — мой убийца! Но я благодарна тебе за несколько приятных минут, которые ты подарил Мари. — Патриция захохотала. — Ведь это была я! Я!!! Мне даже вспомнились дни, когда я была счастлива.

Пат остановилась, на секунду умчавшись мыслями в прошлое, но потом её глаза снова сверкнули гневом и ненавистью.

— И это счастье отобрал у меня ты! Из-за тебя я покончила с собой, и теперь настало время с тобой расквитаться.

Но этих слов Фрэнк уже не слышал: он потерял сознание.

Когда Манчини очнулся, в комнате было темно и тихо. Рядом лежала Мари и мирно посапывала. Всё было спокойно и ничто не говорило о том, что некоторое время назад здесь разыгралась страшная сцена.

«Уж не приснилось ли мне всё это?» — подумал Фрэнк и негромко позвал девушку.

— А? — спросонья ответила та.

— Ты спишь? — негромко спросил Фрэнк.

Мари открыла глаза и словно кошка потянулась всем телом.

— Ты хочешь предложить что-нибудь более интересное?

— Скажи, что это было?

— Ты о чём?

— Сам не знаю. — Фрэнк помолчал. — Мне страшно.

— Давай, я спою тебе колыбельную.

— Включи свет, пожалуйста… Нет, подожди! — Манчини схватил её за руку.

— Да в чём дело?

— Мари, а это ты?

— Послушай, птенчик, тебе, по-моему, больше не следует заниматься любовью. Ты плохо переносишь. — Мари встала с постели и включила свет. — Ну что, убедился, что это — я? Прекрасно. Теперь, может быть, мне будет позволено снова лечь спать? Всё равно от тебя проку сегодня не будет. — В её голосе звучала издёвка.

Фрэнк ощутил неловкость за свой страх.

— Понимаешь, мне такая чушь привиделась. Я думал, что сойду с ума. — Манчини попытался улыбнуться. Вдруг, поймав на себе её пристальный взгляд, он испуганно спросил: — Ты что на меня так смотришь?

— Что с твоими волосами?

— А что с моими волосами?!

— Да ты, кажется, поседел.

— Как поседел? Мари, как поседел?! Да что же сегодня такое? Ты смеёшься надо мной, да? Скажи, ведь ты шутишь?

— Нет, не шучу. Ты можешь убедиться в этом сам. Иди, посмотрись в зеркало.

— Нет! Я не могу. Я… боюсь.

Но Мари уже рылась в своей сумочке. Достав кругленькое зеркальце, она протянула его Фрэнку. Он нерешительно взял его и после долгих колебаний всё же заставил себя в него посмотреть. Но тут же застыл от ужаса! Из глубины зеркала на него смотрела Пат и, скаля зубы, улыбалась страшной, нечеловеческой улыбкой.

Манчини вскрикнул и, вскочив с кровати, швырнул зеркало подальше от себя. Оно упало и разбилось.

— Это плохая примета. Очень плохая, — прозвучал за его спиной голос Патриции. — Ты разбил свою душу!

Фрэнк резко обернулся и увидел, что девушка быстро приближается к нему, вытянув вперёд переломанные руки.

— Не подходи ко мне! Прочь! Ведьма! Господи, спаси меня!!! — закричал Манчини. — Пат, дорогая, прости! Пожалуйста! Я умоляю тебя. Ты же видишь, как я раскаиваюсь.

Но Патриция была неумолима. Тогда он кинулся к двери, надеясь выскочить в коридор, но девушка ловко преградила ему дорогу и оказалась лицом к лицу с обезумевшим от ужаса парнем.

— Куда же ты, птенчик? — прохрипела она и вцепилась ему в шею холодными пальцами.

Собрав последние силы, Фрэнк вырвался, бросился в соседнюю комнату и, распахнув окно, выпрыгнул в ночную тьму.

VI

Чуть свет комиссар Крюшон отправился в управление. Не заходя к себе, он сразу же заглянул к своему заместителю.

— Как самочувствие Манчини? Когда с ним можно будет побеседовать?

Всю ночь не спавший, Джексон устало ответил:

— Врачи говорят, что не раньше, чем через неделю. Они опасаются за его рассудок. Он всё время бредит: зовёт Бога, гонит какую-то ведьму. В общем, парень сейчас в тяжёлом состоянии. Кстати, часто выкрикивает женские имена.

— Что за имена?

— Мари, Пат. С Мари ещё понятно, а вот кто такая Пат?

— М-да, — произнёс комиссар. Он задумчиво посмотрел на капитана и спросил: — А что там с этой чёртовой Мари? Где она сейчас, дома?

— Да, приехала на такси несколько часов назад. Спит, наверное, а наши парни её караулят около подъезда. Предлагаю с арестом больше не тянуть. Я уж хотел сам распорядиться, но решил дождаться вас. Думаю, прокурор санкцию даст. Зря я тогда не послушался Фарелла.

В квартире Мари раздался звонок в дверь.

— Откройте, полиция!

— Минутку, только накину халат.

Через некоторое время щёлкнул замок.

— Входите!

Грин и Фарелл, переглянувшись, зашли в прихожую. Из комнаты послышалась музыка. Грин толкнул дверь и обомлел: в кресле, положив ногу на ногу, сидел сержант Броуди и, как ни в чём не бывало, просматривал магнитофонные кассеты.

— Броуди?! Какого чёрта ты здесь ошиваешься?

Лейтенант был поражён. Из-за его плеча выглянул Фарелл и тоже замер от удивления.

— Хэлло, парни! Рад вас видеть. А неплохое здесь гнёздышко, а? И птичка тут летает тоже ничего.

В комнате повисло напряжённое молчание.

— По-моему, он рехнулся. Как ты считаешь, Лу? — наконец вымолвил Грин и покрутил пальцем около своего виска. Затем, давая волю гневу, он заорал: — Ты что, решил поиздеваться? Мы с ног сбились — тебя ищем! Жена каждый день звонит, спрашивает, что с мужем. А ты, ублюдок, музыку слушаешь?!

Но Броуди только махнул рукой. Потом, поразмыслив немного, он произнёс:

— Вот что, парни. Шли бы вы отсюда, пока не поздно. По-хорошему прошу.

Грин рассвирепел. Не помня себя от ярости, он выхватил пистолет, направил его на сержанта и тихим, но страшным голосом сказал:

— Если ты произнесёшь ещё хоть одно слово, я пристрелю тебя, как собаку.

Но Броуди, казалось, не обратил на его угрозу никакого внимания. Он только криво усмехнулся и, глядя на оружие, спросил:

— Ты не наложишь в штаны, если я переверну кассету?

Чувствуя, что лейтенант может не сдержаться, Фарелл решил немного разрядить обстановку. К тому же он вдруг вспомнил, для чего они сюда пришли.

— Говори, где Мари?

— Посмотри в ванной.

Фарелл взял Грина за локоть и силой вывел его из комнаты. Но в ванной никого не было.

— Он что, шутить с нами вздумал?! — снова взорвался лейтенант. — Нет, я сейчас продырявлю эту скотину.

Взбешенные полицейские бросились в гостиную. Броуди преспокойно лежал на диване, уткнувшись лицом в пуфик.

— Это уж слишком! — прошипел Эл Грин. Он прыжками приблизился к нему и, схватив за плечо, попытался стащить с дивана.

Но Броуди и не думал шевелиться. Более того, его тело показалось лейтенанту каким-то неестественно неподвижным. Это было странным, хотя Грин ещё не понял, в чём дело. Но интуиция подсказывала ему, что здесь не всё чисто.

Вдвоём с Фареллом они повернули Броуди лицом вверх и озадаченно посмотрели друг на друга.

— Что это с ним?

Тут было чему удивиться: лицо Броуди казалось осунувшимся, каким-то застывшим, с неправдоподобным жёлто-голубым оттенком.

— Да он же мёртв! — вскричал Грин.

— Как — мертв? Не может быть! Он только что разговаривал!

Лу быстро схватил его за запястье, нащупал место, где должен биться пульс, но кроме холода мёртвого тела, ничего не почувствовал.

— Холодный уже…

— Холодный? Когда он успел остыть? — изумился Эл и тоже взялся за пульс. Кисть руки была окоченевшей и явно неживой. — Ну и ну…

Полицейские были так поражены скоропостижной смертью своего коллеги, что и думать забыли о Мари.

— Надо позвонить Джексону, — произнёс после долгого молчания Грин.

— Да, сейчас позвоню, — машинально отозвался Фарелл и рассеянно поплёлся к телефону.

Через полчаса в квартиру Мари уже входили комиссар, Джексон, врач и эксперты.

— Смерть наступила примерно сутки назад, — сделал заключение врач. — Более точное время и причины смерти покажет вскрытие.

— О чём это вы тут толкуете? Какие сутки?! — Фарелл вытаращил глаза. — Вы, наверное, сговорились: полчаса назад покойник слушал музыку и позволял себе над нами издеваться.

— Не знаю, кто тут над вами издевался, — раздражённо ответил врач, — но только смерть наступила около суток назад! Если бы он умер только что, тело не успело бы остыть. Здесь же я ясно вижу окоченевший труп.

— Вот что, мистер Гиппократ, или как вас там! — зло проговорил Грин. — Сначала вам следовало бы научиться отличать градусник от простуды, а уж потом общаться с покойниками, в которых вы ни черта не смыслите! Господин комиссар! Кого это нам сюда прислали? Сдаётся мне, что этот аптекарь принимает нас с Фареллом за сумасшедших. Как тебе это нравится, а, Лу?

— Сэр, действительно, тут нужно разобраться. Ведь не рехнулись же мы в самом деле с Грином! Броуди был жив полчаса назад и мало походил на мертвеца. Во всяком случае, он не говорил, что собирается на тот свет. Когда мы сюда пришли, чтобы накинуть наручники на Мари… — Фарелл вдруг осёкся. Затем, взглянув на Грина, растерянно спросил: — Послушай, Эл, а где Мари?

Но в квартире её не было.

Утро следующего дня началось у комиссара с телефонного звонка.

— Это дежурный, сэр. Капитан Джексон до вас не дозвонился?

— Нет. А где он?

— В морге, — ответил дежурный.

— Что?!! — Комиссар вскочил.

— То есть я хотел сказать, что он поехал в морг за результатами вскрытия Броуди и просил передать, что скоро будет.

Крюшон выругался и швырнул трубку. Он тяжело задумался. Новый звонок заставил его вздрогнуть. На этот раз звонила жена.

— Ты не забыл, что у тебя есть семья? Третий день не появляешься! Чем ты там хоть питаешься?

— Мертвецами! — рявкнул Крюшон. — Я намазываю их на хлеб и пожираю всухомятку.

— Ты в своём уме? Ты что несёшь?

— Я занят по горло, и мне не до твоих дурацких вопросов! Всё, пока, вечером позвоню.

Наконец-то появился Джексон, у комиссара упало сердце: вид у капитана был такой, что Крюшон не сомневался — опять что-то случилось.

— Ну, выкладывай.

— Исчезло тело Броуди. Прямо из морга.

— Нет, я всё-таки уволю к чёртовой матери эту секретаршу! Опять кабинет не проветрила! Чувствуешь, какая духота?

Комиссар встал из-за стола, сорвал с себя галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Затем он открыл бар, достал бутылку виски и сделал глоток прямо из горлышка.

— Так что, говоришь, из морга исчезло?

Капитан сочувственно посмотрел на шефа.

— Броуди. То есть его тело. Труп, одним словом.

— Та-ак, — протянул Крюшон. Некоторое время он молчал, пытаясь осмыслить случившееся, потом подошёл к окну и долго смотрел на оживлённую улицу. — Тебе не кажется, что во всей этой истории нет ни одного более-менее ясного эпизода? Сначала от нервного потрясения погибают четыре здоровых молодых парня, затем бесследно пропадают ещё двое, в том числе сержант полиции. Спустя некоторое время от нервного шока чуть не протягивает ноги Манчини. Мы выходим на Мари, хотим её арестовать, как вдруг в её квартире объявляется живой и невредимый Броуди. Сама Мари исчезает, а Броуди неожиданно умирает. Причём через несколько минут после его смерти врач, осмотрев труп, утверждает, что смерть наступила сутки назад. Тело увозят в морг, но оно таинственным образом пропадает. Что ты на всё это скажешь?

Комиссар пристально посмотрел на Джексона.

— У самого голова пухнет. Больно уж всё неправдоподобно. Если честно, то я очень надеюсь на показания Манчини.

— Кстати, как у него дела?

— Врачи пока к нему не пускают.

Крюшон вздохнул и вытащил из пачки сигарету.

— Дело врачей — не пускать, а наше дело — ловить преступников. Ждать выздоровления Манчини мы не можем. — Комиссар щёлкнул зажигалкой. — Ты Мари уже в розыск объявил? Хорошо, действуй, а к 15.00 приходи ко мне со своими предложениями, захвати всех своих ребят. Помозгуем, что делать дальше.

В назначенное время вся группа собралась в кабинете комиссара.

— Я позвал вас, парни, чтобы обсудить наши дальнейшие планы. Необычность дела, которое мы расследуем, требует от нас высокого профессионализма. Иначе нам не справиться. Я не буду перечислять все то, что произошло за последнее время — вам это известно. Давайте-ка лучше обсудим, как изолировать жителей столицы, а может быть, и всего острова от этой Мари, которая нам пока что не по зубам. Ну, у кого что на уме? Выкладывайте. Капитан Джексон, наверное, начнёт первым?

Джексон поднялся из-за стола.

— Уж не с этими ли молокососами вы собираетесь ловить Мари, сэр? — спросил он, презрительно обведя всех взглядом.

Собравшиеся возмущённо переглянулись. Такого тона от капитана никто не ожидал.

— Эту девочку вам не видать, как своих ушей! Поэтому предлагаю разойтись и заняться чем-нибудь другим. Лично я именно так и сделаю.

Джексон сел на место и как-то странно улыбнулся.

Комиссар не сразу нашёлся, что на это ответить. Но едва он собрался открыть рот, как в кабинет влетел дежурный сержант.

— Прошу прощения, сэр! Меня послал Джексон. Он просит быстрее зайти к нему. У него сердечный приступ. Врача я уже вызвал.

— Парень, ты, часом, не нанюхался какой-нибудь дряни? А это, по-твоему, кто?

Крюшон кивнул на сидящего рядом капитана.

— Как, вы уже здесь? Но ведь вы… — Дежурный растерялся. — Как вы здесь оказались?

— У вас, сержант, по всей видимости, галлюцинации.

Джексон казался невозмутимым.

— Да какие галлюцинации? Я готов поклясться, что…

— Ну, в чём вы готовы поклясться? Вы же видите, что я здесь.

Действительно, капитан был здесь. Но слова дежурного произвели сильное впечатление: необъяснимые события, которые имели место в последние дни, вынуждали полицейских с вниманием относиться ко всему происходящему.

— Шеф, разрешите, я посмотрю, что там случилось? — вызвался Грин и скрылся за дверью.

— Я, пожалуй, тоже схожу, — сказал Джексон и быстро вышел из кабинета.

Все молчали, нетерпеливо ожидая их возвращения. Но никто не возвращался. Комиссар уже начал терять терпение, как раздался телефонный звонок.

— Комиссар, это я, Грин.

— Ну, что там стряслось?

— Даже не знаю, как сказать… Джексон и правда здесь. Я своим глазам не верю.

— Не может быть!

— Я сейчас передам ему трубку.

— Комиссар, — послышался голос капитана. — Прошу вас быстрее зайти ко мне. Сам я пока двигаться не в состоянии. А моего двойника никуда не отпускайте!

— Двойника?! Что, в конце концов, происходит?

— Потом всё объясню. Арестуйте сначала двойника!

— Но он к тебе пошёл!

— А, чёрт! Неужели опять удрала? Шеф, этого нельзя допустить! Найдите её и арестуйте!

— Да кого — её?! Нич-чего не понимаю!

— Мари, конечно! Неужели не ясно? Это была Мари! Надо её немедленно задержать. Слышите? Немедленно!

Комиссар в сердцах бросил трубку.

— Ну что? — не вытерпел Фарелл. — Это правда?

— Что правда?! Что правда? Поменьше вопросов задавай! — Крюшон не знал, что ответить. — В общем, так. Фарелл и вы все тоже! — Он посмотрел на остальных. — Бегом за Джексоном! То есть не за Джексоном, а… а за тем, кто здесь был. Его надо арестовать. Только быстрее!

Но никто не двинулся с места: ошарашенные словами шефа полицейские не сразу поняли, что от них требуется.

— Вам ясно, что нужно сделать?! — рявкнул комиссар.

Как только за ними закрылась дверь, Крюшон, нервно вздохнув, тоже поднялся из-за стола и с тяжёлым сердцем направился к своему заместителю. В кабинете капитана он устало опустился на стул.

— Как это понять, а, Джексон?

В этот момент из-за двери выглянули Фарелл и другие полицейские. Крюшон вопросительно взглянул на подчинённых.

Косясь на капитана, Фарелл доложил, что, по словам постового, «Джексон только что вышел из управления».

— Это был не я, Лу, — досадливо поморщился капитан.

— А кто, кто это был?! Да расскажите же, наконец, что произошло!

Все посмотрели на капитана. Он немного помолчал, собираясь с мыслями, потом начал так:

— То, что случилось, не укладывается ни в какие рамки. Я сидел вот за этим столом и готовился к совещанию. В начале третьего в дверь постучали, и вошла… Кто бы вы думали? Мари! Вот уж кого я не ожидал здесь увидеть, так это её. «Как вам пришло в голову сюда заявиться?» — спросил я. Она усмехнулась: «А что здесь особенного?» — затем уселась напротив меня и довольно наглым образом предложила оставить её в покое. По её словам, мы напрасно вмешиваемся в её дела, всё равно нам её не поймать.

Тут уж усмехнулся я. Ну, думаю, даёт! Сидит у меня в кабинете и отмачивает такие штучки. Но Мари, видимо, догадалась о моих мыслях и сказала: «Зря смеётесь. Хотите, я докажу, что вам со мной не справиться?» Интересно, интересно, говорю, докажите. «А вы не боитесь? — спрашивает. — Вы, кажется, уже немного догадываетесь о моих способностях». Мари, говорю я ей, вас ждёт решётка, которой наплевать на ваши способности. А сейчас вы можете считать себя арестованной. Однако мои слова её только позабавили. «Видно, вы ещё не поняли, с кем имеете дело, — сказала она. — Предупреждаю в последний раз! Я могла бы вас (то есть меня) уничтожить прямо здесь, но пока делать этого не буду, потому что хочу, чтобы вы передали своему начальству, чтобы меня оставили в покое. Вы меня раскусили, но это — самое большее, на что можете рассчитывать. И чтобы вы поняли, что я не шучу, смотрите…» Она на секунду от меня отвернулась, а когда повернулась снова, это была не она.

— Как это? — воскликнул Фарелл.

— А вот так. Вместо неё сидела какая-то мерзкая старуха. Я был так потрясён, что не мог вымолвить ни слова… Потом старуха засмеялась и опять превратилась в Мари. Всё произошло очень быстро и, может быть, именно поэтому я не успел сойти с ума.

«Ну как? — спросила Мари. — Теперь убедились, что вы меня никогда не найдёте? Ведь я могу принять чей угодно облик. Хотите, я для большей убедительности продемонстрирую кое-что ещё?» Честно говоря, мне этого не особенно хотелось. Но не успел я возразить, как увидел, что напротив меня сидит уже не Мари, а… я сам! Она превратилась в меня! Можете себе представить, что я испытал?! В общем, чувствую — с сердцем плохо. Оно у меня и так в последнее время стало пошаливать, а, тут… Одним словом, меня так прихватило, что я даже вздохнуть не мог.

Капитан замолчал и стал машинально растирать грудь с левой стороны.

— Что было потом? — нетерпеливо спросил Фарелл.

— Потом? Я плохо помню, что было потом. Кажется, я всё-таки потерял сознание. Правда, ненадолго. А когда пришёл в себя, Мари уже исчезла.

Джексон кисло улыбнулся.

— Значит, говоришь, превратилась в тебя, а потом пошла на совещание? — Комиссар тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на капитана. В его глазах затаилось сочувствие и даже беспокойство за здоровье своего заместителя.

— Да, только сначала в старуху, а затем в меня.

Джексон произнёс это с равнодушием и усталостью в голосе. Потом он вдруг обвёл всех подозрительным взглядом.

— Да вы что, не верите мне, что ли?

— Успокойся, Джексон, — сказал комиссар. — Я думаю, кое-что может проясниться после беседы с Фрэнком Манчини.

VII

— …И прошу не забывать, сэр, что нервная система у него ещё не совсем в порядке, — предупредил комиссара врач. — Дело идёт на поправку, но всякое может быть. Кроме того, у него два перелома — всё-таки он свалился с третьего этажа…

Манчини лежал в отдельной палате. Глаза его были открыты и настороженно смотрели на вошедшего.

Крюшон взял стул и сел поближе к кровати. Он постарался придать своему голосу побольше бодрости.

— Хелло, Фрэнк! Ты неплохо выглядишь.

Манчини промолчал, он не знал, кто к нему пришёл.

— Я из полиции, комиссар Крюшон. Если ты прилично себя чувствуешь, то я поболтал бы с тобой пару минут.

— Валяйте.

— Эта девочка… Мари, кажется? Как ты с ней познакомился?

Губы Фрэнка дрогнули, но он взял себя в руки.

— Я подцепил её на улице.

— Мы её разыскиваем.

Манчини усмехнулся:

— Желаю успеха. Только это — дохлый номер.

— Почему ты так считаешь?

— Она такая же Мари, как я — губернатор острова Нью-Арленд.

— Тебе что-нибудь о ней известно?

— Это Патриция Монссон. Во всяком случае, так её звали раньше…

И комиссар услышал сбивчивый, с частыми паузами рассказ Фрэнка о той кошмарной ночи, которую он провёл вместе с Мари.

Крюшон был ошеломлён. «Этого не может быть! Это же уму непостижимо! — думал он с отчаянием. — Но если всё правда, как мы можем с этим бороться? Мы, простые смертные, что можем противопоставить этой потусторонней силе?!»

Комиссар долго сидел задумавшись, забыв о том, что он находится не у себя в кабинете, а в больничной палате.

— Неужели вы на самом деле надеетесь поймать эту ведьму? — прервал его мысли Манчини. — Я вам точно говорю: это ведьма! Понимаете вы — ведьма! Может быть, сам дьявол! О, вам никогда не пережить того, что пережил я. Даже во сне вы такого не увидите. Память об этих ужасах когда-нибудь сведёт меня с ума. Зачем вы пришли ко мне? Хотите меня доконать? Что вам от меня нужно? Уходите! Убирайтесь!!!

У Фрэнка началась истерика. Он кричал, гнал комиссара прочь, пока прибежавшая в палату сестра не сделала ему укол…

Вернувшись из больницы, Крюшон сразу же вызвал к себе Джексона и остальных сотрудников, которые были подключены к делу Мари.

— У палаты Манчини нужно срочно выставить пост. Кто-то под видом санитара должен постоянно там крутиться. Не исключено, что Мари решит покончить с Фрэнком и заодно убрать единственного свидетеля. Кстати, в этом случае у нас появится возможность её задержать. — Подумав немного, он добавил: — И будет совсем неплохо, если мы ещё раз тщательно обследуем её квартиру.

Поздно вечером, как обычно, в палату Манчини заглянула медсестра.

— Как дела, Фрэнк?

— О'кей, малышка.

Он улыбнулся, и в его глазах блеснул огонёк. Присутствие женщины всегда его вдохновляло.

Девочка была так себе, но для больницы — вполне сойдёт, тем более, что она никогда особенно не возмущалась, если Френку удавалось ущипнуть её за ягодицу. Кажется, крошка способна выдержать и большее. Нужно это проверить.

— Новый санитар всё ещё торчит у моей палаты?

— Это ты про того парня, от которого за версту несёт копом? Торчит.

— Чёрт с ним! Садись поближе. Сейчас я чувствую себя гораздо лучше. Жаль, мешает гипс. — Фрэнк обнял медсестру здоровой рукой. Его пальцы скрылись где-то под складками её халата. Медсестра незлобливо оттолкнула его.

— Подожди, Фрэнк. Сейчас не время заниматься глупостями.

— А что нам может помешать?

— Я пришла с тобой проститься.

— Проститься? Ты что, уходишь?

— Нет, уходишь ты.

— Малышка, ты о чём? Куда это я должен уйти?

— На тот свет.

Глаза медсестры угрюмо сверкнули, и сейчас она мало походила на дурочку, которую можно прижать в любом углу, не опасаясь, что тебе расцарапают морду.

— Птенчик, ты опять не узнал меня! — Она зловеще рассмеялась. — Теперь уж я тебя не упущу!

Лоб Фрэнка в миг покрылся холодным потом. Он в ужасе отшатнулся от девушки, но его пронзила боль в сломанной руке.

Манчини застонал и без сил упал на подушку. Он понял всё: Патриция под видом медсестры проникла к нему в палату и жаждет его смерти! Фрэнк хотел закричать, но из пересохшего горла вырвались только слабые звуки. Он увидел, как Пат приближается к нему, но не в силах был что-либо сделать для своей защиты.

Тем временем ведьма вытянула вперёд руки и сдавила ему горло. Фрэнк захрипел и, широко раскрыв обезумевшие глава, вдруг увидел перед собой безобразную старуху! В ужасе он сделал отчаянный рывок, но скрюченные пальцы чудовища с хрустом сомкнулись на его шее. Тело Манчини дёрнулось в конвульсиях и обмякло.

Убедившись, что с Фрэнком покончено, старуха снова превратилась в медсестру. Она отошла от кровати и направилась к двери. Но в этом момент в комнату ворвался дежуривший здесь полицейский. Что-то его насторожило, хотя из палаты не доносилось ни звука.

Быстро оценив обстановку, полицейский сразу понял, что с Фрэнком произошло несчастье, и медсестра имеет к этому несчастью самое непосредственное отношение.

— Что ты с ним сделала! — в ярости заорал он и крепко схватил её за запястье.

Но вдруг он увидел, что держит не девушку, а здоровенного детину с перекошенным от злости лицом. Выкрикивая ругательства, детина легко освободил свою руку и бросился на блюстителя закона.

К счастью, полицейский не успел понять, что произошло. Поэтому он не растерялся, а молниеносно отскочил в сторону и выбежал в коридор, одновременно выхватывая пистолет.

Пули пронзили детину насквозь, но не причинили ему ни малейшего вреда. «Дело плохо!» — сообразил полисмен и поднял такой шум, что взбудоражил всё здание. Именно это его и спасло, потому что детина, не желая встречаться с персоналом больницы, быстро вышел на лестницу и спустился вниз по ступенькам.

VIII

На следующее утро комиссар получил приглашение мэра посетить его резиденцию в любое удобное для него время. Это приглашение не сулило ничего хорошего, тем более, что последние слова мэр произнёс особенно «любезным» тоном.

Когда Крюшон вошёл к нему в кабинет, тот просматривал прессу.

— Я был бы счастлив, дорогой комиссар, услышать от вас то, что ещё не попало в газеты, — не здороваясь, сказал мэр. — Может быть, журналисты плохо осведомлены о ходе расследования, и им пока неизвестно, что преступница уже за решёткой? Тогда сообщите об этом мне.

Крюшон угрюмо молчал. Мэр встал из-за стола.

— В чём дело, комиссар? Чем вы занимаетесь, чёрт вас возьми!

— Сэр, газеты не знают и сотой доли правды обо всей этой истории. Мы вынуждены скрывать от них истину. Иначе в городе началась бы паника, или нас просто сочли бы за сумасшедших. Одно из двух.

— Выражайтесь яснее, Крюшон! Что это за истина, и почему мэр города не в курсе? Кстати, должен вас предупредить, что сам губернатор следит за вашими действиями.

— Прежде чем что-то сообщать вам, я должен был сам во всём убедиться. И сегодня как раз тот самый случай, когда я могу выложить всё, как на исповеди. Только прошу выслушать меня со всей серьёзностью и не перебивать, если что-то вам покажется странным.

Когда комиссар закончил рассказ, в кабинете мэра уже сидело несколько полицейских: их вызывали по мере того, как возникала необходимость подтвердить тот или иной факт, сообщённый Крюшоном. Но мэр всё никак не мог поверить тому, о чём шла речь. Ему казалось, что из него хотят сделать дурака.

Наконец он объявил, что все свободны. Удручённые полицейские вернулись в управление. Крюшон и Джексон засели в кабинете.

— Зря мы распинались перед этим недоноском! — раздражённо сказал комиссар. — Он не поверил ни одному нашему слову. Видел, как он смотрел на нас?

— Да пошёл он… — Капитан от души выругался.

— Ладно, давай лучше подумаем, что мы ещё можем предпринять для ареста Мари. Свалилась же она нам на шею!

Джексон почесал затылок.

— Задачка не из лёгких, что и говорить.

В кабинет заглянула секретарша.

— Шеф, лейтенант Грин хочет сообщить вам нечто важное.

— Пускай зайдёт.

Эл Грин вошёл в кабинет и положил на стол бумажный конверт, в котором что-то было.

— Сэр, здесь записная книжка Мари с телефонами её знакомых. Мы обнаружили её во время повторного обыска квартиры. На обложке отпечатки её пальцев. Эта вещица хранилась в книжном шкафу между книгами, поэтому она не сразу бросилась нам в глаза.

Комиссар тут же оценил важность находки. Вместе с Джексоном они внимательно пролистали все страницы и увидели несколько знакомых фамилий. Это были уже известные жертвы Мари. Остальные фамилии пока ничего не говорили полицейским.

Все они принадлежали мужчинам, и их личности нужно было срочно установить: преступница, вероятно, имела, на них вполне определённые виды, раз записала телефоны. Это дело поручили Фареллу.

Через некоторое время комиссар уже держал в руках список адресов будущих жертв Мари. Он передал его Джексону.

— С этими людьми нужно как можно быстрее встретиться и предупредить об опасности.

Капитан взял список и пробежал его глазами.

— У меня есть одна мысль, сэр, но не знаю, как вы к ней отнесётесь.

Крюшон вопросительно взглянул на Джексона.

— Если я правильно понял Мари, то она должна с ними встретиться. — Капитан кивнул на список. — Но сначала она им позвонит, чтобы договориться о свидании. Сами они вряд ли знают её координаты. Так вот, мы попросим их сразу же сообщить нам о её звонке, а также времени и месте встречи. Но тот, кому Мари позвонит первому, должен аккуратно, чтобы её не насторожить, настоять на том, чтобы местом их встречи было какое-нибудь кафе, парк, дискотека или что-то в этом духе. То есть обычное многолюдное место, где мы могли бы, не вызывая подозрений, находиться рядом.

— Ты что, надеешься её арестовать, когда она явится на свидание? — спросил комиссар. — Забыл, что произошло в больнице? Да эта ведьма тут же обведёт нас вокруг пальца, тем более, что наши пушки пугают её не больше, чем объятия любовников. Или она превратится в какую-нибудь бабочку и скроется, и тогда мы вообще потеряем её из виду.

— Да нет, — поморщился Джексон. — Я предлагаю совсем другое. Тот, кому Мари позвонит, придёт на свидание, но потом под любым предлогом отвалит от неё куда-нибудь подальше. Сошлётся, например, на срочные дела, извинится и уйдёт. Это её наверняка разозлит: ведь жертва ускользнула! И тогда в игру вступит кто-то из наших парней. Только этот парень должен быть — что надо! И его основной задачей будет не накидывать на неё наручники, а завязать знакомство. Думаю, это вполне возможно: почему бы ей не заменить одну жертву другой?

— Постой, постой! — перебил Джексона Крюшон. — Ты случайно не перегрелся? Какая ещё тебе жертва нужна?

— Я не закончил, шеф. До жертв, надеюсь, дело не дойдёт. Этот парень, которого мы подсунем Мари, просто познакомится с ней, постарается узнать её поближе. Ведь нам даже не ясны мотивы её преступлений! Риск, конечно, есть, но не думаю, что большой. Судя по «почерку», Мари уничтожает своих любовников, внушая им смертельный ужас и тем самым лишая их способности сопротивляться. И здесь большую роль играет фактор неожиданности. Возьмите, например, мой случай. Если бы я был психологически подготовлен к фокусам этой ведьмы и знал, что от неё можно ожидать, разве я потерял бы сознание? Уверен, что нет. А парня, которого мы подберём для этой роли, нужно просто хорошенько проинструктировать, рассказать ему всё, что нам известно об твари, и строго-настрого запретить оставаться с ней наедине. Пусть шляется по ресторанам и другим местам, где много народу, пусть лапает её где-нибудь на дискотеке — на здоровье! Лишь бы всё это происходило на наших глазах.

— Но рано или поздно дело дойдёт до постели. И что тогда?

— Главное, чтобы эта постель находилась в квартире, которую мы подберём сами. Детали можно обговорить и позже.

— Ну хорошо. А дальше-то что? Для чего всё это?

— Чтобы узнать о её намерениях. А если повезёт, то нащупать её слабые места. Должны же они у неё быть. И тогда нам легче будет обезвредить её.

— Не знаю… — покачал головой комиссар. — Сомнительно всё это.

— Другого выхода я всё равно не вижу. В крайнем случае, от этой затеи всегда можно отказаться. Но почему бы не попробовать?

— Где же мы найдём такого героя? Наши ребята не подходят. Мари всех их видела и знает каждого в лицо.

— Есть у меня на примете один экземпляр.

В кабинете Джексона собралось несколько мужчин.

— Господа, я пригласил вас, чтобы обсудить один важный вопрос. Но сначала прошу объяснить, каким образом номера ваших телефонов оказались в записной книжке этой особы?

Он протянул несколько фотографий Мари. По реакции присутствующих было ясно, что они её вспомнили.

— Извините, капитан, но это нам хотелось бы знать, с каких пор полиция стала рыться в чужом белье?

Вопрос задал человек лет двадцати пяти с довольно наглой физиономией. Джексон заглянул в свой список.

— Если не ошибаюсь, ваше имя Клайд Лемье?

— Не ошибаетесь, но к моему вопросу это не относится. Мне казалось, что у полиции есть более важные дела. Во всяком случае, все газеты только и пишут, что в нашем городе завёлся какой-то маньяк-убийца, но я пока не слышал, чтобы он уже сидел за решёткой. Почему бы, сэр, вам не заняться этим типом?

— Именно по этому поводу я и попросил вас всех заглянуть ко мне. Дело в том, что маньяк, о котором вы нам любезно напомнили, и женщина, чьё фото вы держите в руках, — одно и то же лицо.

После некоторого замешательства все вдруг заговорили в один голос, и Джексону даже пришлось приложить некоторые усилия, чтобы навести порядок.

— Понимаю, господа, у вас возникли вопросы. Но пока не время на них отвечать. Ваша жизнь в опасности — это всё, что я могу сообщить. Но причин для паники я не вижу, хотя эту Мари — или как она вам представлялась? — мы ещё не поймали. Скажу откровенно: она оказалась крепким орешком, без вашей помощи нам не обойтись. В чём эта помощь будет заключаться, я сейчас поясню, но сначала повторю свой вопрос: при каких обстоятельствах номера ваших телефонов оказались в её записной книжке?

— Я познакомился с ней в баре недели две назад и дал свой телефон, — начал Лемье. — С тех пор я больше не видел эту красотку и ничего о ней не знаю, кроме того, что её зовут Мари. Она обещала позвонить, но пока не звонила…

Остальные высказались в том же духе. После этого Джексон объяснил, какую помощь ждёт от них полиция.

IX

Кандидата на роль «любовника» Мари капитан Джексон сам привёл к комиссару. Им оказался лейтенант муниципальной полиции Макс Тариэлл, по прозвищу «Верзила».

При росте шесть с половиной футов Макс имел широченные плечи и мощную мускулатуру. Фигурой он смахивал на Атланта, внешностью — на Нарцисса. При этом в его глазах светились живой острый ум и решительность. С женщинами Верзила особенно не церемонился, но это приводило их в восторг.

Крюшон был доволен. Он похлопал Макса по плечу.

— Именно такой парень нам и нужен. Джексон тебе уже рассказал, зачем ты нам понадобился?

— Да, сэр, я в курсе.

— Ну и как, поджилки не трясутся?

В трусости Тариэлла ещё никто не мог обвинить. Наоборот, ему всегда поручали самые рискованные дела. Здесь же случай особый. Верзила не боялся за свою жизнь, он вообще ничего не боялся. Но сейчас на душе у него было неспокойно, и Макс постарался это скрыть.

— Задача непростая, но я бы взялся за это дело. А поджилки пусть у Мари трясутся. Жаль, что мне нельзя будет с ней переспать: интересно было бы попробовать ведьму!

Но комиссар не принял шутки.

— Всё гораздо серьёзнее, чем кажется на первый взгляд, лейтенант. Самодеятельность нам не нужна: и задание не выполнишь, и сам можешь погибнуть. Запомни это, парень.

Мари объявилась через три дня. Так уж случилось, что первым, кому она позвонила, оказался Клайд Лемье.

— Хэлло, птенчик! Это Мари. Не забыл ещё?

Лемье почувствовал, как нервы его напряглись, но он взял себя в руки.

— Такие, как ты, незабываемы! Я уж и надеяться перестал, что ты позвонишь.

— Какие у тебя планы?

— К чёрту все планы! Горю желанием встретиться. Ты как?

— Вечер у меня свободен.

— До вечера я не дотерплю. Может быть, пораньше?

— Что мы будем делать в такую жару?

— Давай пойдём на пляж. Океан, я думаю, сейчас великолепен. Представляю, какая ты в купальнике! Кстати, я заодно посмотрю, как он расстёгивается: вечером это может пригодиться.

Мари рассмеялась:

— Ладно, на пляж — так на пляж. Почему бы и нет? Кажется, там есть приличный летний ресторанчик? Часа через полтора я туда загляну. Надеюсь, мне ждать тебя не придётся?

В трубке послышались гудки. Лемье облегчённо вздохнул и закурил сигарету. Затем он набрал номер полиции.

К ресторану на пляже Клайд Лемье подошёл одновременно с Мари, но вид у него был почему-то виноватый.

— Я должен извиниться перед тобой, — кислым голосом пробормотал Клайд. — Изменились обстоятельства, и наша встреча, к сожалению, отменяется. Я страшно расстроен.

— Это шутка?

— В том-то и дело, что нет. Понимаешь, всё произошло неожиданно: я уж собрался было бежать к тебе, как зазвонил телефон. Короче, через час у меня самолёт, и сюда я пришёл, чтобы ты напрасно не ждала. Может, позвонишь мне через пару дней?

В глазах Мари сверкнула ярость: так с ней ещё никто не поступал. Но она сдержалась и ровным голосом сказала:

— Запомни, птенчик, я не люблю таких сюрпризов.

Она резко повернулась и пошла прочь, но не сделала и десяти шагов, как на её пути вырос Верзила.

— Эй, крошка, тебя кто-нибудь обидел?

— Не твоё дело.

— Точно, кто-то обидел. Уж не тот ли остолоп, что болтал с тобой у ресторана? Хочешь, я прочищу ему мозги?

— Прочищай, кому желаешь. Мне-то что?

— Ясно, — Тариэлл ухмыльнулся и быстро подошёл к Лемье.

Сообщив, что с девушками нужно быть вежливым, он врезал ему в челюсть. Видно, Верзила основательно вошёл в роль, потому что Лемье рухнул, как подкошенный, не успев сообразить, что произошло. Верзила взял его за ногу и волоком притащил к Мари.

— Этот, я не ошибся?

Она с любопытством взглянула на непрошеного защитника.

— А если бы ошибся?

— Тогда я таскал бы к тебе этих кретинов до тех пор, пока бы не попал в точку. Кстати, меня зовут Макс. Почему бы нам не выпить по коктейлю?

Они зашли в ресторан, а потом решили поваляться на пляже. Когда Верзила скинул рубашку и брюки, Мари невольно им залюбовалась: великолепная мощная фигура, твёрдый подбородок и стального цвета глаза говорили о его внутренней силе и уверенности в себе.

«С таким придётся повозиться», — решила Мари. На лейтенанта девушка тоже произвела впечатление. Он даже на время забыл, с кем имеет дело.

Весь день Тариэлл не сводил с неё глаз — так она ему нравилась. «Как бы мне не влюбиться в эту красотку, — думал он. — Хорош я буду, если влюблюсь в ведьму!» Макс понимал, что стоит ему расслабиться и потерять контроль над собой, как он тут же окажется во власти этой необычайно красивой и соблазнительной женщины.

С Мари же происходило что-то непонятное, но она вряд ли смогла бы ответить на вопрос, что именно. «Неужели я увлечена им? — спрашивала себя Мари. — Этого не может и не должно быть!»

Но ей почему-то было приятно, когда Макс украдкой и с немым восторгом поглядывал на неё. Она сознавала, что что-то начинает изменяться помимо её воли. А когда случайное прикосновение его руки вызвало в ней целую бурю давно забытых ощущений, Мари не на шутку встревожилась: «Только этого мне не хватало! Но ничего, он тоже своё получит. И, может быть, побольше, чем другие».

…Время летело незаметно, дневная жара сменилась вечерней прохладой. Стало темнеть. Лейтенант забыл обо всём на свете. Ему хотелось уединиться со своей спутницей, и он размышлял о том, как бы это получше устроить. Он взял её за руку, но вдруг…

«Дьявол! Ведь я совсем забыл, что она ведьма! — Макс, подумав об этом, даже растерялся. — Да, ловко она меня окрутила… Прав был комиссар, с ней нужно держать ухо востро».

— Если хочешь, мы можем поехать ко мне, птенчик, — неожиданно предложила Мари. — Я недавно сняла за городом дом, это не очень далеко. Там превосходное место, рядом океан. Поехали?

У Макса упало сердце, но ему пришлось радостно согласиться.

Он незаметно посмотрел по сторонам в надежде увидеть людей Джексона, но никого не заметил. Это его немного насторожило, но, нащупав украдкой миниатюрный передатчик, вшитый в пояс брюк, Макс успокоился: с помощью специальных сигналов этот мини-прибор постоянно сообщал о его местонахождении. «В любом случае в её дом я ни ногой, — решил лейтенант. — Только провожу и всё».

Он пристально посмотрел на девушку, но её глаза сияли такой чистотой и искренностью, что беспокойство полицейского немного улеглось. «Да ведьма ли она? Может, комиссар и Джексон что-то перепутали?»

Мари поймала такси и назвала адрес. Они ехали молча, думая каждый о своём. Минут через тридцать машина остановилась.

Местность была незнакомой и по-ночному неприветливой. Впереди виднелись неясные силуэты загородных вилл, и Мари пошла по направлению к ним. Макс двинулся следом.

X

— А вот и мой дом, заходи.

Лейтенант замялся в нерешительности: людей Джексона поблизости не было, а инструкция запрещала ему оставаться с преступницей один на один.

— Ну что же ты, птенчик? Или боишься?

Тариэлла эти слова задели.

— Чего мне бояться? — пробурчал он и, ещё раз нащупав передатчик, шагнул в тёмную прихожую.

Мари зажгла свет.

— Проходи в комнату, а я приготовлю что-нибудь перекусить.

Пока она возилась на кухне, Макс решил осмотреть дом. Он был небольшой, из двух комнат, в которых стояла кое-какая мебель. Всё здесь выглядело негостеприимно, отдавало казёнщиной и вызывало мрачные мысли. Окна выходили на океан, и его глухой шум отчётливо раздавался во всём доме. «Здесь хоть обкричись — всё равно никто не услышит, — неожиданно подумал Верзила, но тут же устыдился своих мыслей. — Да что это я на самом деле? Неужели нервы сдают?»

— Эй, птенчик, — донеслось из кухни, — ты ещё не умер с голоду? Ужин готов.

Лейтенант вдруг понял, что страшно хочет есть, и уговаривать его не пришлось.

Перекусив, они пошли любоваться ночным океаном — благо, он был рядом — и некоторое время бродили по его побережью. Макс готов был провести здесь хоть всю ночь, лишь бы не возвращаться в этот зловещий дом, где он чувствовал себя брошенным на произвол судьбы. В его памяти невольно всплывали рассказы Джексона о преступлениях Мари, и под покровом ночи эта рассказы казались ему ещё более жуткими.

«Неужели она — ведьма? — мучился полицейский всё тем же вопросом. — И что она может со мной сделать? Да, трудно придумать ситуацию глупее: ведь я, кажется, по уши в неё влюбился…» Макс тяжело вздохнул и покосился на Мари.

— Пойдём-ка спать, птенчик, — сказала она.

Тариэлл вздрогнул и с тяжёлым сердцем вернулся в дом. Оказалось, что они будут спать в разных комнатах. Лейтенант не знал, как расценить эту новость, но ломать себе голову не стал, он был слишком измучен. «Будь что будет!» — решил он, устраиваясь на диване.

…Время шло, но Максу было не до сна. Он долго ворочался, с волнением и страхом ожидая кошмарных снов. «Почему же она медлит? — размышлял он. — Скорее бы уж. Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас». Но всё было по-прежнему спокойно. Так прошло около часа.

Вдруг в комнате раздался резкий шум. Тариэлл вскочил и с бьющимся сердцем вгляделся в темноту.

Настенные часы пробили ещё несколько раз и смолкли. У Верзилы вырвался вздох облегчения. Он вытер выступивший на лбу холодный пот: «Чёртовы часы! Надо же, чуть в штаны не наложил! Нет, так больше невозможно, надо пойти перекурить».

Макс, стараясь не шуметь, вышел на кухню. Он выкурил подряд несколько сигарет, но успокоить взвинченные нервы не смог.

Из глубины дома послышался шорох шагов. «Это она, — с ужасом подумал лейтенант. — Кажется, начинается…»

…Несмотря на поздний час, в управлении полиции никто даже и не помышлял об отдыхе. Все сотрудники, подключенные к делу Мари, собрались в кабинете комиссара, а сам шеф полиции время от времени связывался с офицером службы связи в надежде, что тому всё-таки удастся уловить сигналы передатчика Макса. Дело в том, что действие передатчика прекратилось сразу после встречи лейтенанта с Мари, а люди Джексона, которые следовали за ними по пятам, неожиданно потеряли их из виду. И с тех пор Джексон да и все остальные ничего не знали о судьбе Макса. Принятые меры розыска оказались безуспешными. «Это дело рук чёртовой ведьмы, — думал капитан. — Это из-за неё не работает передатчик». Джексон понимал, что жизни Тариэлла угрожает опасность, но вряд ли он смог бы ему чем-нибудь помочь. Разве что устроить разнос подчинённым за то, что они его упустили?

«Неужели прав был комиссар, что не стоило затевать такую игру с Мари?» — страдал Джексон. Ведь это он являлся автором операции. Руководил её провалом тоже он. Капитан взглянул на Крюшона, но тут же отвёл взгляд: шеф, казалось, постарел на десяток лет.

Стояла уже глубокая ночь. Полицейские остро ощущали своё бессилие. Им оставалось только одно — надеяться, что Макс сам как-нибудь выкрутится из этой истории…

…Дверь резко отворилась, и лейтенант увидел Мари. Бледный лунный свет мягко освещал её фигуру.

— Почему ты здесь? — спросила она.

— Не спится что-то. — Голос Тариэлла дрожал от волнения.

— Что с тобой, птенчик?

— Ничего… Решил покурить. А ты почему… встала?

— Пошла тебя разыскивать. Дай мне сигаретку. — Мари глубоко тянулась. — Это плохо, что я курю?

— Что плохо? — Верзила никак не мог собраться с мыслями. Он был очень далёк от этого разговора и мучительно ждал, что будет дальше.

— О чём ты всё время думаешь?

— О тебе, — после некоторой паузы произнёс лейтенант и посмотрел на девушку, ожидая, что она на это скажет.

Но Мари молчала. Стало необычно тихо.

— Почему ты молчишь? — не выдержал он.

— Потому что и я думала о тебе. Знаешь, Макс, ведь я тоже не спала. Всё голову ломала: на счастье или на беду мы с тобой повстречались?

— Почему же на беду?

— Потому что мне очень хорошо с тобой, а я давно забыла, что это такое.

— Так это же счастье, а не беда.

— Как сказать, — задумчиво проговорила Мари. — Но давай больше не будем об этом, договорились? Пойдём лучше спать.

— Нет, подожди! — Верзиле нужно было поставить точки над ї. — Именно об этом мы и будем с тобой говорить. Сядь.

Девушка покорно села, удивлённо глядя на Тариэлла.

— Я работаю в полиции.

— Что?! — не сразу поняла она. — Ты полицейский?!! Ты?!!

— Да. И мне всё про тебя известно. Так что хватит нам с тобой ломать комедию! — Макс в упор посмотрел на Мари. — Ну, что же ты? Давай, пугай! У тебя ведь хорошо получаются эти штучки! Только я тебя не боюсь, слышишь? Не боюсь!

Верзила говорил громко, почти кричал, потому что на самом деле он её боялся и этим криком хотел заглушить перед ней свой страх.

— Ты убийца! Но не простая убийца, а изощрённая, жестокая. Тебе доставляет удовольствие смотреть, как люди сходят с ума от ужаса и отправляются на тот свет. Ты и меня хочешь угробить. Но это тебе не удастся! Я пришёл сюда, чтобы покончить с тобой!

— Поздно, Макс, — тихо произнесла Мари, подавленная его словами. — Ни с чем уже кончать не надо: всё кончилось само собой.

— Что кончилось? — не понял лейтенант.

— Всё. И я уже не та, что была вчера. Да, я хотела тебя убить. Но не смогла. Понимаешь? Не смогла! Потому что… потому что влюбилась в тебя.

— Влюбилась? В меня?! — Макс нервно захохотал. Он был похож на сумасшедшего. — И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? Да я не верю ни одному твоему слову. Ты всё врёшь. Ведьма!

— Заткнись! И прекрати истерику! — Мари вскочила со стула и с размаху влепила ему пощёчину. Верзила оторопел. — Да, я преступница, ты прав, во многом прав. Но в одном ты всё-таки ошибаешься: я действительно полюбила тебя.

Она снова опустилась на стул и взяла сигарету. Её внезапное возбуждение немного улеглось.

— Если б ты знал, какая мне выпала судьба! — Устало проговорила Мари. — Если б ты мог пережить то, что пережила я, ты понял бы меня.

— Так расскажи мне о себе.

— Это долгая история.

— А я никуда не тороплюсь.

— Хорошо, слушай. И знай: всё, что ты услышишь, — правда.

XI

— Меня зовут Патриция Монссон, а не Мари, как все привыкли меня называть. Я поменяла имя, чтобы оно ни у кого не вызывало воспоминаний.

Когда-то я была обыкновенной девчонкой, такой же, как все: бегала по утрам в колледж, мечтала о любви…

Потом я действительно встретила человека, который стал моим мужем. Это было лучшее время моей жизни. Но счастье длилось недолго.

Однажды я очень спешила домой, но, как назло, на дороге не было ни одного такси. Меня подвёз красавчик, который назвался Фрэнком.

Мари надолго замолчала, заново переживая всё, что с ней когда-то случилось. Затем она вытащила из пачки новую сигарету и продолжила рассказ. Закончила с глубоким вздохом:

— Да, я умерла, и врачи напрасно ковырялись в моём теле. Спасти меня им не удалось, и я провалилась в пустоту…

…Очнувшись, я никак не когда понять, где нахожусь. И только через некоторое время узнала, что попала в ад. Да, да, в настоящий ад! Ведь самоубийство — тяжкий грех.

Мне и сейчас трудно об этом вспоминать. Я не буду рассказывать тебе о «прелестях» ада. Они точь-в-точь похожа на те, которыми пугают церковники и древние старухи. И их я испытала на собственной шкуре.

Что ты так смотришь? Не веришь? Понимаю, в это трудно поверить. Но ад существует, и я — тому свидетель. Но даже там, в царстве Дьявола, я не могла забыть Франка.

Я посылала ему проклятия — ведь именно из-за него я угодила в ад. И когда я, сгорая в геенне огненной, корчилась от боли и проклинала свою судьбу, я проклинала также и его, а заодно и всех других мужчин, потому что именно в них видела источник женских несчастий. Я невзвидела их даже больше, чем свои страдания.

А ещё я мечтала. Мечтала о том, как могла бы отомстить, окажись я снова на Земле.

Вероятно, мои воспалённые мечты заинтересовали самого Дьявола, потому что вскоре он снизошёл до встречи со мной и предложил, если я желаю, вернуться на Землю.

Я не сразу поверила его словам, такое счастье мне казалось несбыточным, а слова Дьявола — жестокой шуткой, вернее — ещё одним наказанием за мои грехи. Однако слабая надежда выбраться оттуда всё же появилась в моём сердце.

«Я смогу вернуться на Землю?! Это правда?» — спросила я, чувствуя, как от волнения у меня перехватывает дыхание.

«Да, но за одну небольшую услугу», — ответил Дьявол и пристально посмотрел на меня.

«Что я должна сделать, чтобы попасть на Землю?!» — воскликнула я, готовая на всё. Я действительно была готова на всё, потому что вряд ли владела собой.

«Здесь в твоих услугах нет нужды, ты нужна мне там, среди людей, — сказал Дьявол. — Ты будешь мстить. Ведь ты об этом мечтала? — Он снова посмотрел на меня. — Но нужно научиться, иначе не получишь удовлетворения. Запомни: самая лучшая месть та, от которой твоя жертва погибает не сразу. И не столько от боли, сколько от страха».

И Дьявол объяснил мне, как он себе представляет. Я должна была соблазнять мужчин и во время занятий любовью неожиданно поражать их смертельным ужасом.

Когда я поняла, что от меня требуется, то пришла в отчаяние. Мне трудно было на это решиться, хотя и мечтала свести кое с кем счёты. Но Дьявол не стал меня уговаривать, он просто спросил, не хочу ли я узнать, как живёт Фрэнк.

Разумеется, я хотела: ведь, выбрасываясь из окна, я надеялась, что моё самоубийство станет для него ударом, и он будет мучиться от того, что так жестоко со мной поступил.

Но, как выяснилось, Фрэнк и не думал убиваться. Скорее, наоборот, моя смерть развязала ему руки, и он продолжал развлекаться с такими же, как и я, смазливыми дурочками.

И тогда жажда мести вспыхнула во мне с новой силой. Я буквально рвалась на Землю. Но перед тем как отправиться сюда, я получила несколько уроков перевоплощения. Моим учителем был сам Дьявол. Напоследок он сказал мне: «Знай: своё искусство ты должна использовать только для зла. Но если кто-то сможет побороть свой страх перед тобой, ты перед ним бессильна».

И ещё он предупредил меня, что если во мне проснётся с кому-то любовь, она погасит ненависть к людям. А это значит, на Земле мне делать больше нечего, и я снова вернусь в ад…

Мари грустно улыбнулась после этих слов. Она посмотрела на Макса, и в её взгляде застыла тоска.

— Что было потом? — спросил лейтенант, поражённый её рассказом.

— Потом я оказалась на Земле, приняла другой облик, который ты видишь сейчас, и принялась выполнять волю Дьявола.

Макс долго молчал, пытаясь осознать услышанное, Мари ему не мешала. Наконец он произнёс:

— Поверить во всё это невозможно, хотя я тебе почему-то верю. Но ты ничего не сказала о Филе Олдене и сержанте Броуди, которые исчезли, побывав у тебя в гостях. Для нас это до сих пор загадка.

— Загадки тут никакой нет. С Филом было то же, что и со всеми: его не пришлось уговаривать лечь со мной в постель. Наоборот, этот парень сам затащил меня туда и через некоторое время он был уже мёртв. А дня через два ко мне пришёл этот ваш Броуди. Сначала он изображал из себя страхового агента, а потом стал требовать, чтобы я ему сказала, где Фил. Сам понимаешь, живым я его не могла выпустить.

— Но где же их трупы?

— Вряд ли вы сможете их найти. Да и кому это сейчас нужно?

Макс промолчал. Слова Мари приводили его в отчаяние, ведь он полюбил эту женщину!

— Но всё-таки что за чертовщина творилась с Броуди? Ведь его встретили через несколько дней у тебя в квартире. Потом он неожиданно умер, а его тело исчезло из морга.

— Это был не Броуди, а я. Когда за мной пришли копы, мне захотелось поморочить им голову. И я превратилась сначала в вашего сержанта, а потом в его труп.

— Но почему никто не слышал криков твоих жертв? Или все они погибали сразу, даже не успев закричать?

— Кричали, конечно. А Броуди даже стрелял в меня. Но дело в том, что везде, где бы я ни находилась, рядом был Дьявол. Взрыв бомбы — и тот остался бы незамеченным.

…Макс ещё долго задавал вопросы. А когда они иссякли, он вдруг понял, что не знает, что делать дальше. Перед ним сидела женщина, к которой он испытывал такую жгучую страсть, что был не в силах справиться со своими чувствами. Эта женщина была хладнокровной убийцей, и её ждала смертная казнь. Тариэлл обязан был передать её в руки закона. Но Мари не принадлежала к миру людей, она пришла из загробного мира.

— Как же мне поступить с тобой? — Сердце лейтенанта разрывалось на части.

Мари безучастно махнула рукой.

— Делай, что хочешь. Мне всё равно.

— Тебе грозит газовая камера. Или виселица.

— Ну что ты, птенчик! Подумай, что может мне грозить? Я мёртвая. Зомби. Слышал о них?

Макс поёжился.

— Мёртвая! — Он с ужасом посмотрел на Мари. — Разве я мог когда-нибудь подумать, что влюблюсь в покойницу?!

— Ты меня любишь? Правда?!

— Да.

— Я тоже люблю тебя. Веришь?

Тариэлл кивнул, но радости на его лице не было.

— Как же нам быть? Ведь я… Ведь я принадлежу аду, и Сатана скоро заберёт меня.

— Нет! Никогда! Я буду его просить, умолять, чтобы он тебя оставил. Мы уедем в другой город, в другую страну…

— Что ты говоришь, Макс? Опомнись! Это невозможно.

Верзила схватился за голову и без сил опустился на стул.

— Когда ты должна уйти… туда?

— На рассвете.

— Но ведь уже рассвет!!!

— Значит, ждать осталось недолго. Я проиграла, ты победил.

— Да не нужна мне эта победа! Неужели ничего нельзя сделать?!

Мари покачала головой:

— Нет, птенчик. Но ты на время забудешь меня после того, как я исчезну. И это поможет тебе пережить нашу разлуку.

— Я не смогу тебя забыть!

— Сможешь. Дьявол позаботится об этом. Сейчас ты в его руках: ведь ты находишься в его доме, где каждая вещь — его пальцы и уши.

— Но что я скажу комиссару, Джексону, остальным, если всё забуду?

— Здесь я ничем не могу тебе помочь. Да и нужно ли сейчас говорить об этом? Давай лучше прощаться, пока я на Земле.

— Нет! Ты никуда не уйдёшь! Я не отпущу тебя! Я уйду с тобой!

Тариэлл бросился к Мари, но в тот же миг она исчезла. В отчаянии он опустился на колени и, глухо зарыдав, припал лицом к её невидимому следу.