Книга: Цена славы



Цена славы

Друг!

Ты давно хотел знать, как у меня обстоят дела, и потому я пользуюсь представившейся оказией, чтобы передать тебе эту весточку.

Я вспоминаю те счастливые дни, когда мы были вместе, в деревне. Как беспечно мы, едва выйдя из детского возраста, бегали по полям среди высоких трав! В моей памяти эти дни навсегда останутся временем, когда жизнь казалась целостной, легкой, несерьезной и была наполнена ликованием.

Мы оба лелеяли надежды на блестящую карьеру, нам, таким, какими мы тогда были, не давал покоя страх перед тусклым, лишенным страсти существованием.

Мы говорили себе: «Мы родились ради какой-то цели, каждый из нас должен украсить эпоху своим талантом». Это были мысли, которые рождаются на заре жизни, слова, в которые облекаются туманные надежды.

Когда они пришли, то долго колебались, кого выбрать – тебя или меня.

Помнишь, они указывали на нас пальцем и никак не могли решить, на ком же остановиться. В конце концов взяли меня. Но выбор вполне мог пасть и на тебя.

От чего только порой зависит судьба...

Знаю, когда я уехал, ты и все остальные беспокоились обо мне. Вы наверняка задавались вопросом, готов ли я, обладаю ли достаточным хладнокровием, необходимым для управления собственной карьерой.

Некоторые из вас, должно быть, даже воображали, что мне угрожает опасность.

Однако это было не так. Меня представили очень элегантному мужчине в черном смокинге, украшенном атласными лентами, в белой рубашке с кружевным воротничком и галстуком-бабочкой. Его маленькая клиновидная бородка выглядела довольно странно. У него были необычайно чистые руки, а на мизинце красовался перстень с печаткой в виде поднявшегося на дыбы единорога. Полагаю, это был импресарио, но не тот, кто занимается актерской мелюзгой, нет – это был импресарио звезд. Он взглянул на меня, покачал головой и, улыбнувшись, забрал к себе домой.

Там он ни с того ни с сего запер меня в мрачном погребе, где пахло деревом и пылью.

В первые дни человек в смокинге приходил поговорить со мной через прутья решетки. Из его слов я понял немногое, но получалось, что он велел мне не сходить с ума, поскольку все будет в порядке и он верит в меня.

Сегодня я могу признаться тебе, что тогда меня одолевали дурные предчувствия. Мое будущее, оказавшись в незнакомых руках, представлялось мне весьма неопределенным.

Как-то вечером мужчина перевел меня в еще более тесное обиталище. И оставил там, как будто желая, чтобы я привыкал жить во все более мрачных и неудобных местах. Иногда он бил меня, чтобы я научился вести себя спокойнее. Он наносил мне удары по голове и спине. С помощью какой-то палки он пропускал через меня электрический ток до тех пор, пока я не понял, что он ждет от меня абсолютной покорности. Он хотел, чтобы я не двигался и не производил ни малейшего шума. Только тогда я получал немного пищи. И могу сказать тебе, что я хотел есть. Мне кажется, я навсегда сохраню память о первом знакомстве с этой невероятной едой, о том странном ощущении, которое испытывали мои зубы...

И вот наступил день, когда мужчина, судя по всему, решил, что я готов. Все происходило очень быстро. Он запер меня в настолько узком месте, что я вынужден был просто скорчиться. Головой я упирался в потолок, который как будто давил на меня всей своей массой.

Там были не решетки, а вогнутые стены, непрозрачные и мягкие на ощупь. Я не видел ничего из того, что происходило снаружи. Сначала меня долго трясло, а потом показалось, что неведомая сила поднимает, куда-то переносит и ставит в мою темницу.

Запах ошеломил меня. Он наводил на мысль о выдохшихся сладковатых духах. Стены словно пропитались им. Поверь мне, этот запах я никогда не забуду.

И вот моя круглая, лишенная окон тюрьма замерла. Ни малейшего движения. Я ждал. Снаружи что-то происходило. Вдруг стало жарко. Затем до меня донеслось многоголосое эхо, множество отзвуков раздавалось одновременно, как будто рядом гудела целая толпа. Я не знаю, какое чувство брало во мне верх: любопытство или паника. Я спрашивал себя, что же там происходит, и в то же время боялся это узнать.

Вместе с гулом толпы в мое сознание ворвался и другой шум: музыка, хлопки, отдельные голоса.

Все это время я оставался сплющенным как блин, со свернутой набок шеей и конечностями, прижатыми к животу. Потолок по-прежнему придавливал меня к полу, так что едва хватало воздуха, чтобы дышать. Но любопытство пересилило, и я забыл свой страх.

Я ждал. Я слушал.

Бесконечный миг одиночества и страшного неудобства.

Внезапно я узнал его голос.

Человек в смокинге говорил, и через равные промежутки времени его слова заглушались аплодисментами.

И вдруг моя темница перевернулась... Да, ты правильно понял: перевернулась! Потолок превратился в пол и наоборот. Меня чуть не стошнило, но я сдержался. Я подождал еще, чувствуя, что человека охватывает некое воодушевление. И вот потолок моей тюрьмы приподнялся. Рука с перстнем схватила меня и подняла очень высоко.

Я моргал, голова кружилась. И неудивительно! Представившееся зрелище потрясло меня. Передо мной сидели сотни людей. И все они смотрели на меня и аплодировали – вероятно, для того, чтобы поблагодарить за проявленное упорство и терпение, за то, что я так долго ждал в столь тесном месте.

На меня это произвело оглушительный эффект.

Мой импресарио по-прежнему держал меня, и я висел над ним.

Я слегка подергал ногами, чтобы разогнать кровь, – это было чисто рефлекторным движением.

Первая боль в шее и ушах прошла, и мной овладело новое, странное чувство.

Люди принимали меня так, будто я был самым красивым и важным существом, которое они когда-либо видели.

Они смотрели на меня, и их глаза сияли.

Сначала я засомневался, но они аплодировали вовсе не человеку в черном смокинге, нет, они встречали меня, и именно от меня были в восторге.

Перенесенные неудобства и унижения разом стерлись из моей памяти.

Все подтверждало мое первое впечатление: это действительно был импресарио для звезд, он на самом деле умел придать блеск артистам, продвижением которых занимался. Этот импресарио вытаскивал вас на свет прожекторов так, что восторженная публика могла только восхищаться вами.

Наконец он поместил меня в более просторную камеру с сеткой, пропускавшей воздух, и мы вернулись домой. Он тут же дал мне поесть и что-то говорил на своем языке. Какие-то приятные вещи – вероятно, похвалы и поздравления.

Полагаю, он сам не ожидал, что я буду иметь такой успех у публики.

Назавтра этот странный ритуал повторился. Повторялся он и в последующие дни, всегда по вечерам. Человек в черном смокинге хватал меня, засовывал в круглую темницу со сладко пахнущими непрозрачными стенами. Расплющившись, я застывал в ожидании, не видя, что происходит снаружи, а затем внезапно появлялся в лучах света под крики и бешеные аплодисменты. Каждый день. Непостижимая слава доставалась мне одному! Мне, и больше никому!

Иногда зал оказывался более вместительным, а публика более многочисленной.

Не хочу хвастаться, но я думаю, что человек в смокинге по каким-то таинственным причинам сделал меня звездой первой величины.

Быть может, звезду мирового значения.

Но на ушах это сказалось плохо. Боль еще долго мучила меня.

Я еще не сказал тебе, но причина в следующем: вместо того чтобы брать меня под мышки или сажать на руки, человек в смокинге имел забавную привычку поднимать меня за уши.

Сначала я думал, что этот мужчина – настоящий сумасшедший. Однако публика вовсе не казалась удивленной. А удовольствие, которое получаешь, когда тебе аплодируют, восхищаются и так сильно любят – да, именно любят, позволь мне выразиться именно так, – с лихвой возмещает мелкие неприятности. Если бы ты только мог это видеть! Публика вставала и вопила от восторга! От восторга, можешь себе представить?! Только потому, что видят меня. Вот какой эффект я производил!

Иногда мне, конечно, приходилось ждать по нескольку часов, скрючившись в своей темнице. Но всякий раз наградой мне становились аплодисменты. И тот волшебный миг, когда я чувствовал, что мною восхищаются, заставлял меня забывать о некоторой загадочности происходящего. Тебе еще предстоит узнать, что все это никак нельзя было назвать обычным.

Что же касается еды, то тут дела постоянно улучшались. Кроме того, я сумел отыскать такую позу, которая позволяла переносить длительное пребывание в тесном пространстве без тяжелых последствий вроде ломоты во всем теле. В конечном итоге, приспособиться можно ко всему.

И это загадочное действо продолжалось годами.

Полагаю, со временем к этому приспособился даже мой скелет. Он приобрел своеобразную гибкость, необходимую для этого ежедневного упражнения, чем я был весьма горд.

Однако неожиданно возникла новая проблема.

Мой импресарио начал пить. Однажды, когда он держал меня за уши, его рука дрогнула, я выскользнул и упал. Я едва уцелел, совершив короткий прыжок рыбкой. Толпа на мгновение оцепенела, а потом принялась свистеть. Я хотел было убежать, но все-таки решил выждать и остался на месте. Человек в черном смокинге поднял меня. Он выглядел очень раздраженным. С этого времени мой импресарио принялся пить еще сильнее, его руки все время дрожали, и все меньше людей приходили в зрительный зал, чтобы аплодировать мне.

А однажды произошло то, чего я так боялся. Он перестал выступать. Мне больше никогда не изведать той непостижимой славы, которую ощущаешь, оказавшись на краткий миг под слепящими лучами прожекторов.

Я тоже состарился.

Иногда я начинаю дрожать. Мои кости утратили былую гибкость, я даже слегка набрал вес.

Мой импресарио задумал избавиться от меня. К нему пришел какой-то толстый человек в белом фартуке, заляпанном чем-то красным, – вероятно, независимый продюсер. Они говорили между собой, разглядывая меня. Я знал, что моя карьера вот-вот совершит крутой поворот.

Мое любопытство все время оставалось неудовлетворенным, и это привело к тому, что у меня необыкновенно сильно развилась интуиция. И у меня возникло плохое предчувствие, а затем и полная уверенность, которые положили конец как моей карьере, так и жизни. Дело в том, что мне захотелось понять смысл моей миссии, не имеющей аналогов в мире шоу-бизнеса.

Зачем меня запирали в круглую темницу, пропахшую духами? Зачем сдавливали со всех сторон? Зачем вытаскивали за уши и демонстрировали публике, которая взрывалась аплодисментами? Зачем?

Полагаю, потребность организма приводит к возникновению органа, способного ее удовлетворить, и желание получить ответ на все эти вопросы в десятки раз усилило мои умственные способности.

Воспользовавшись последними секундами, остававшимися до того момента, как человек в смокинге передаст меня в руки человека в белом фартуке, я развил до невероятных пределов свое зрение, слух и обоняние.

Мне нужно было понять причину как моей славы, так и грядущего падения. Признаюсь тебе, мой друг: мне пришлось совершить весьма значительные усилия, чтобы подняться на такой уровень сознания, какой ты даже не можешь себе представить. И вот я заметил вдали цветную афишу. На ней человек в черном смокинге держал за уши кого-то вроде меня над высокой шляпой из черного фетра.

Теперь я знаю. Представь себе: я был частью представления с демонстрацией фокусов, а человек в черном смокинге был вовсе не импресарио, а иллюзионистом. Суть трюка состояла в том, чтобы неожиданно для всех вытащить меня из цилиндра. Зрители не знали, что я с самого начала находился в нем, поэтому у них возникало впечатление, будто я появляюсь ниоткуда, и они думали, что я обладаю способностью появляться и исчезать по собственному желанию.

Это был просто фокус!

Да, я был молод и делал первые шаги на тяжелом поприще международного шоу-бизнеса, но как я мог быть таким наивным!

Поверь мне, друг, это открытие стало жестоким ударом как по моему эго, так и по моему самолюбию. Оказывается, звездой был вовсе не я, а он, иллюзионист! Я же был просто реквизитом, как его шляпа или смокинг.

Я был всего лишь неожиданным трюком в его представлении.

Однако, когда нахлынувшая было досада отступила, я вспомнил, что, как бы там ни было, тысячи, да что я говорю – десятки, сотни тысяч зрителей смотрели на меня! Восхищались мной! Аплодировали мне. Мне, а не его шляпе!

Они награждали меня овациями и действительно любили, по-своему.

Все остальное не имеет ни малейшего значения.

Вот так.

Теперь эти славные времена подошли к концу. Я знаю, что меня ждет. Тучный человек в фартуке с красными пятнами смотрит на меня совершенно безразлично.

Боюсь, что это не импресарио, не продюсер и даже не фокусник.

Хуже того, судя по его виду, ему нет никакого дела до превратностей моей карьеры или хотя бы до того очевидного факта, что я остаюсь звездой международного уровня. Он глядит на меня как на простого статиста!

И даже, быть может... Хочешь, я скажу тебе? Полагаю, он рассматривает меня как кусок мяса.

Нет, не смейся! Благодаря обострившемуся восприятию я распознал его подлинные намерения в отношении меня. Помнишь, когда мы вместе жили в деревне, ты как-то сказал: «Все равно нас всех принесут в жертву, и чем раньше это произойдет, тем лучше, ибо это сократит наши страдания».

Что ж, я примирился со своей участью. Вместо того чтобы трястись от страха перед будущим, я с грустью вспоминаю свое удивительное прошлое.

Вот что я хотел сообщить тебе через комара, который, насколько мне известно, вскоре доставит тебе мое послание. Впрочем, если верить последнему из присланных тобой насекомых, тебе жизнь также не представляется неприятной. Ведь, если я правильно понял, ты священнодействуешь в новом современном крольчатнике в качестве «официального производителя», имея под своим началом полсотни особ женского пола. Конечно, эта работа не так престижна, как моя, зато у тебя наверняка происходит множество сентиментальных встреч высокого качества.

Всем сердцем надеюсь, что однажды ты также вкусишь славы, сопоставимой с той, которую судьба даровала мне.

Верю, что все мы имеем право на свою долю известности, пусть и ненадолго.

Мне кажется, никто из нас не мог бы пожелать ничего лучшего. О, слава!..

А иначе зачем тогда вообще жить?




на главную | моя полка | | Цена славы |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 3
Средний рейтинг 2.3 из 5



Оцените эту книгу