Книга: Никогда не лги



Никогда не лги

Холли Эфрон

«Никогда не лги»

Посвящается моей семье — Джерри, Молли и Наоми.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Холли Эфрон с детства была окружена атмосферой творчества. Поэтому неудивительно, что она выбрала профессию, которая позволила ей в полной мере реализовать твои способности. Работа обозревателя детективных романов в газете «Boston Glob» дала возможность отточить свое мастерство и создать первые произведения. Холли Эфрон не ошиблась с выбором жанра — проницательность, наблюдательность, стремление понять людей, умение тонко и точно описывать их чувства сделали ее детективы бестселлерами, которые номинировались на престижные премии Anthony Award и Edgar Award. Журналистка и писатель, она в любом, даже самом обычном событии видит тему для новой книги.

Роман «Никогда не лги» пользуется необычайным успехом у читателей всего мира. Еще бы — ведь события, описанные в нем, близки и понятны каждому, а такая история могла случиться где угодно и с кем угодно. Потрясающее умение превращать обыденную жизнь в опасное, но невероятное и незабываемое приключение — свидетельство бесспорного таланта автора. Образный и выразительный язык придает увлекательному сюжету особую глубину и убедительность.

От страницы к странице напряжение растет, события разворачиваются стремительно и неудержимо, а развязка поражает непредсказуемостью.

Айви делает страшное открытие — ее обожаемый муж Дэвид долгие годы скрывал от нее тайну, которая способна нарушить их счастье и угрожает жизни еще не рожденного малыша. Череда ужасных событий и подозрений обрушивается на Айви. Ей предстоит распутать клубок лжи, чтобы спасти то, что для нее дороже всего…

Только добрая и умная женщина способна так тонко прочувствовать все то, что пришлось пережить главной героине. Только писатель, одаренный незаурядными способностями, может столь ярко рассказать об ужасных событиях, в которые оказалась втянута Айви. Только человек, который умеет радоваться жизни и ценит каждое ее мгновение, может подарить людям такую захватывающую историю, где вера, самоотверженность и любовь в конце концов торжествуют над завистью, ложью и жестокостью.

Роман «Никогда не лги» напоминает лучшие фильмы Альфреда Хичкока: в размеренную светлую жизнь внезапно врываются страх и боль. Динамичный, полный неожиданных поворотов сюжет захватывает настолько, что оторваться от книги невозможно. Холли Эфрон мастерски раскрывает характеры героев и вновь убеждает читателей: даже та ложь, о которой вы забыли, становится проклятием.

Благодарности

Я чувствую себя в неоплатном долгу перед людьми, бескорыстно помогавшими мне в создании этой книги. Я бесконечно благодарна тем, кто посвящал меня в тонкости и нюансы знаний, которые понадобились мне при написании романа. Большое спасибо Скотту Джонсону, Ли Лофланду, Труперу Эдварду Стэнли, детективу отдела уголовного розыска лейтенанту полиции Чарльзу Ф. Пэрису, государственному обвинителю, барристеру высшего ранга Брайану П. Черри, Дугу Лайлу и почетному судье Кеннету Фриману. Я искренне признательна коллегам и собратьям по перу Лоррейн Боджер, Лоре Броуди, Яну Брогану, Дональду Давидоффу, Сюзанне Хаббард, Роберте Айслиб, Флойду Кемсейку, Джонатану Островски, Наоми Рэнд, Хэнку Филлиппи Райану, Барбаре Шапиро, Саре Смит и Джерри Тугеру. Хочу выразить благодарность неутомимой и остроумной Гейл Хохман. И в заключение должна сказать, что я преклоняюсь перед Кэтрин Нинтцель, Каролиной Марино, Венди Ли и другими сотрудниками издательского дома «Харпер Коллинз».

Вторник, 4 ноября

…В благополучном и мирном пригороде Браш-Хиллз исчезла беременная женщина…

Браш-Хиллз, Массачусетс. Полиция продолжает поиски свидетелей и улик, которые могли бы пролить свет на загадочное исчезновение Мелинды Уайт, молодой женщины тридцати трех лет. В последний раз ее видели в минувшую субботу. И вот вчера власти выступили с официальным уведомлением, в котором идет речь о «беременной женщине, возможно подвергающейся смертельной опасности или ставшей жертвой обмана и мошенничества».

Как сообщают официальные представители, миз[1] Уайт помощник администратора в компании «СоБо Риэлти», посетила распродажу домашних вещей в пригороде Браш-Хиллз в субботу утром, после чего ее больше никто не видел. Ее сестра Руфь Уайт, проживающая в г. Неаполь, Флорида, в понедельник обратилась в полицию с заявлением о ее пропаже.

«Она звонит мне каждый день, и когда вчера я не получила от нее никаких известий, то сразу же поняла, что с ней что-то случилось», — заявила Руфь Уайт. Она также добавила, что члены ее семьи «не теряют надежды на благоприятный исход и стараются не падать духом».

Сержант уголовной полиции Браш-Хиллз Альберт Бланчард сообщил нашему корреспонденту, что полиция пока воздерживается от поспешных выводов и арестов подозреваемых.

«Мы расспрашиваем всех, кто знал ее, а также тех, кто мог видеть ее в субботу, но до сих пор нам не удалось восстановить четкую и ясную картину событий», — заключил Бланчард.

Граждан, располагающих сведениями, касающимися данного расследования, просят обращаться в отдел уголовного розыска полицейского управления округа Браш-Хиллз.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Суббота, 1 ноября

«Распродажа домашних вещей состоится при любой погоде» — табличку с таким объявлением выставила у себя на передней лужайке Айви Роуз. И действительно, с утра над городком нависли серые, свинцовые тучи, а порывистый холодный ветер предвещал дождь. Удивляться, впрочем, было нечему: переменчивая и типичная для Новой Англии осенняя погода отнюдь не распугала желающих поживиться на дармовщинку, коих собралось несметное количество.

Дэвид отодвинул козлы для распилки дров, загораживавшие вход на подъездную дорожку, и покупатели толпой хлынули на территорию участка. Айви показалось, что их старый особняк в викторианском стиле подвергся нашествию варваров и стал вдруг похож на огромную белуху, решившую подняться на поверхность, чтобы птицы могли склевать у нее со спины паразитов.

Целых три года Айви не обращала никакого внимания на торы рухляди, оставшейся после прежнего владельца дома Поля Власковича, которого Дэвид именовал не иначе как Владом. Так что залежи старых и ненужных вещей, заполонившие чердак и подвал их жилища, с равным успехом могли бы существовать в параллельной Вселенной. Но внезапно, подобно весеннему грому среди ясного неба, ею овладело желание немедленно избавиться от вещей, которые им никогда не принадлежали и которые она никак не могла считать своими. Весь хлам — вон! Дэвиду хватило ума и такта — хотя, возможно, это сработал инстинкт самосохранения — не возражать ей и не винить во всем разбушевавшиеся гормоны.

Айви почувствовала, как в утробе недовольно зашевелилась и сильно толкнула ее ножкой малышка. Это были уже не прежние, едва заметные движения. «Привет, маленькая моя Тыковка, дорогая моя дочурка». Она прижала обе ладони к огромному животу, на мгновение показавшемуся ей неподвижным и надежным, как скала. Теперь, когда оставались всего три недели до того, как Айви должна была или благополучно разрешиться от бремени, или лопнуть, пора уже было начаться предродовым схваткам. Ложные схватки Брэкстона-Хикса.[2] Прогрев и увеличение оборотов двигателя, в котором недостает смазки для настоящего разгона.

Они с Дэвидом как раз достигли стадии утомительного выбора имени будущего ребенка, и Айви мельком подумала о том, сколько же, интересно, родителей отвергли мысль наречь свое чадо Брэкстоном.

«Я рожу, рожу, рожу, непременно рожу», — повторяла она про себя как заклинание. Айви вышла замуж в возрасте двадцати четырех лет, и ей понадобилось целых пять лет, чтобы забеременеть. Трижды у нее случались выкидыши. Последний раз это произошло, когда срок беременности составил уже двадцать недель, как раз тогда, когда она решила, что все в порядке и можно уже не плевать через плечо.

Подошел Дэвид, остановился рядом и обнял ее там, где раньше находилась талия. Живот у нее выпирал прямо-таки с бесцеремонной наглостью, и Айви казалось, что она носит в себе огромную тыкву, вполне заслуживающую регистрации в Книге рекордов Гиннесса.

— Послушай, Тянучка, — в последнее время старое ласковое прозвище обрело совершенно новый смысл, — похоже, старт получился удачным. Я имею в виду, первый блин не вышел комом. Ты только посмотри, какая собралась толпа, — сказал он.

Айви зажмурилась от удовольствия, когда Дэвид осторожно убрал ее волосы и потерся носом о шею. Айви обожала запах Дэвида, запах богатой, плодородной почвы, суглинка. Ей нравилось смотреть на его соломенно-желтые волосы, торчавшие в разные стороны и, казалось, не знавшие расчески, но у нее прямо-таки замирало сердце, когда он улыбался, отчего расцветало все его лицо, а в уголках глаз разбегались лучики морщинок. Нос, который ему сломали еще в те времена, когда он был членом футбольной команды колледжа, уже после того, как он вполне благополучно отыграл два сезона куортербеком[3] в школьной команде, придавал его в остальном мягким чертам лица выражение решительности и уверенности в себе.

Сама же Айви принадлежала к тому типу женщин, каких называют скорее интересными, нежели симпатичными или красивыми: темные выразительные глаза, чуточку длинноватый носик и большой рот, который никак нельзя было назвать сексуальным. Чаще всего, однако, она почти не обращала внимания на то, как выглядит. Вскочив с кровати, она мчалась в ванную, чистила зубы, поспешно проводила по густым каштановым волосам расческой — и все. Ее вполне устраивала собственная внешность.

— Они думают, раз у нас большой старый дом, то и рухлядь должна быть антикварной, — заметила Айви.

Дэвид покрутил в пальцах воображаемую сигару, затянулся и, нахмурив брови в манере знаменитого комика Граучо Маркса,[4] с презрением уставился на два древних черных телефонных аппарата с наборными дисками.

— Если бы только эти любители старины знали, как ошибаются…

Айви помахала рукой товарищу по несчастью, коллеге-старьевщику Ральфу, обладателю старенького «форда-пикапа», увлеченно рывшемуся в коробке с электрической фурнитурой. Рядом с ним посреди вселенского шума и суеты стояла, разинув рот, Коринна Биндель, их пожилая соседка. Ее пышный шиньон имел слишком яркий платиновый цвет, чтобы быть настоящим. Она с видом некоторого превосходства скрестила руки на груди, поверх коричневого твидового пальто. Выражение болезненного недоумения на ее лице показывало, что она не понимает, как может кто-то заплатить хоть медяк за всю эту ненужную рухлядь.

— Послушай, у меня есть одно предложение, — вновь заговорил Дэвид. — Как насчет того, чтобы начать обустраивать детскую комнату после того, как уляжется пыль и все разойдутся?

— Только не сегодня, — решительно заявила Айви. Она механически потерла темно-синий камешек, вставленный в серебряный талисман, висевший у нее на шее. Когда-то этот талисман принадлежал ее бабушке. Она понимала, что поддалась самому обычному суеверию, и тем не менее не собиралась вытаскивать детские вещички, благополучно хранившиеся в дальней комнате, до тех пор, пока ребенок не появится на свет и она не перецелует ему все пальчики на руках и ногах.

— Извините… — неуверенно произнесла дама со светло-каштановыми кудряшками, в которых посверкивали серебристые мелированные пряди-перья, пристально смотревшая на Айви из-под козырька бейсболки «Ред Сокс».[5] В руках она держала статуэтку времен Великой депрессии — лебедя из дымчатого зеленого стекла, доселе лежавшего в коробке с фруктами из воска и парафина, до которых добрались мыши.

— Могу уступить его вам всего за пятнадцать долларов, — сообщила Айви. — Лебедь чудесно сохранился, на стекле нет ни трещинки, даже царапин нет.

— Айви… — на лице дамы отразилось легкое недоумение. — Ты меня не узнаешь, верно?

— Я… — Айви заколебалась.

В облике этой женщины, носившей просторную блузку с аляповатым рисунком из небесно-голубых васильков и ромашек, и впрямь было что-то знакомое. Рука с тщательно накрашенными ногтями ярко-розового цвета покоилась на необъятном животе. Как и Айви, она явно пребывала на последнем месяце беременности.

— Минди Уайт, — представилась женщина. — Раньше меня звали Мелиндой.

Мелинда Уайт. Имя всколыхнуло в памяти Айви образ круглолицей и пухлощекой девочки, с которой она вместе училась в начальной школе. Туго завитые каштановые кудряшки, очки и нездоровый цвет одутловатого лица. Трудно, почти невозможно было поверить в то, что перед ней сейчас стоит та же самая особа.

— Конечно, я помню тебя. Bay, да ты выглядишь просто великолепно! Кстати, прими мои поздравления! Твой первенец? — полюбопытствовала Айви.

Мелинда кивнула и шагнула вперед, подходя ближе, а потом расплылась в улыбке. Зубы ее, некогда желтые и кривые, теперь стали безупречно белыми и ровными.

— У тебя ведь это тоже первый малыш, да?

Айви отвела глаза, избегая ее пронзительного и пытливого взгляда.

— Я должна родить на День благодарения, — продолжала Мелинда. — А ты?

— А я — в декабре, — ответила Айви.

Собственно, ее ребенок тоже должен был родиться на День благодарения. Но всем, даже своей лучшей подруге Джоди, Айви говорила, что ей рожать на две недели позже. Она руководствовалась теми соображениями, что по мере приближения знаменательной даты им с Дэвидом вполне хватит и собственных треволнений о том, когда же у нее начнутся настоящие родовые схватки и все ли идет нормально. Мелинда склонила голову к плечу и еще раз окинула Айви внимательным взглядом.

— Счастливое замужество. Вот-вот должен родиться ребеночек. Повезло вам, ребята. Я хочу сказать, чего еще тебе остается желать?

«Кинехора[6]», — ответила бы на это бабушка Фэй и трижды сплюнула бы через левое плечо. Айви же молча потерла амулет, висевший на шее.

Мелинда подняла голову и с любопытством оглядела дом.

— Ну конечно, роскошный старинный особняк в викторианском стиле. Если когда-нибудь надумаешь продавать его, дай мне знать. Я работаю в конторе по продаже недвижимости.

— Ты собираешь стекло времен Великой депрессии? — поинтересовалась Айви, кивая на лебедя, которого бывшая одноклассница держала в руках.

— Нет-нет, лебедей собирает моя мать… во всяком случае, собирала раньше. Она бы купила эту штуку не задумываясь. Но это было до того, — Мелинда выразительно постучала полупустой бутылочкой воды «Эвиан» по виску, — как у нее развилась болезнь Альцгеймера. Она продала свой дом здесь, в Браш-Хиллз, и переехала во Флориду, к моей сестре Руфь. Помнишь Руфь? Кстати, она тоже собирает лебедей. — Мелинда выстреливала слова короткими очередями, и у Айви вдруг возникло неприятное ощущение, что на нее надвигается пыхтящий локомотив, особенно когда Мелинда подступила еще ближе, находясь уже на расстоянии вытянутой руки.

— Пожалуй, эта штука ей очень понравится. — Мелинда откровенно любовалась лебедем. — Я его подарю ей на Рождество. Или на день рождения. — Она поудобнее пристроила висевшую на плече большую холщовую сумку-торбу. — Когда моя мать наконец отдаст концы, то Руфи, скорее всего, достанется вся коллекция. А у тебя ведь нет ни брата, ни сестры, верно?

Но она не стала дожидаться, пока Айви ответит.

— Если честно, то я совершенно не узнаю это место. А ведь я частенько приходила сюда. Мы жили практически за углом, а моя мать даже работала на мистера Власковича. Иногда. Я помню, как мы играли в камешки на чердаке и ели вишневый мусс «Джелло» прямо из стаканчика. — Она выразительно закатила глаза и недовольно скривилась. — Один сплошной сахар-рафинад. С таким же успехом они могли расфасовывать в них чистый яд. И чем мы только думали тогда? Зато теперь нам нужно беречься и быть очень осторожными. Есть за двоих, как говорится. Ты будешь кормить малыша грудью?

— Я… э-э… — Вопрос оказался столь неожиданным и бестактным, что Айви растерялась. Она поспешно взглянула на часы, надеясь, что Мелинда поймет намек и оставит ее в покое.

— Для ребеночка это очень полезно, — как ни в чем не бывало продолжала та. — О господи, ты, должно быть, думаешь, что я похожа на одну из этих полоумных дамочек из «Лиги Ла Лече»?[7]

За плечом Мелинды Айви заметила Дэвида. Он разговаривал с какой-то женщиной, державшей в руках два латунных канделябра. Его обступили еще четверо мужчин, явно ожидавших своей очереди, поскольку каждый из них был нагружен предметами, которые они, очевидно, непременно хотели приобрести. Какой-то молодой человек с черными, коротко стриженными волосами, ежиком торчавшими во все стороны, с задумчивым видом рассматривал четыре теплых пальто, которые они с Дэвидом повесили на бельевой веревке, протянутой между столбами крытых ворот на въезде во двор. Полы этих древних пальто, невесть сколько времени пролежавших в подвале, хлопали на ветру, словно крылья гигантских летучих мышей.



— Послушай-ка меня… — ничтоже сумняшеся продолжала меж тем Мелинда.

— Извини, ты что-то сказала?

— Оказывается, сейчас в детские смеси добавляют кукурузный сироп, — заявила Мелинда.

И вот теперь Айви вспомнила ее глазки — они всегда были такими же маленькими и пронзительными.

— По-моему, это не очень-то полезно, — машинально согласилась Айви. Молодой человек, которого она уже окрестила Ежиком из-за его своеобразной прически, решился надеть приглянувшееся ему пальто. — Подожди меня. Вон там один человек присматривается к нашим пальто, и я не хочу, чтобы он ушел с пустыми руками.

Айви поспешила к нему.

— Вам очень идет, — сообщила она молодому человеку. И действительно, пальто сидело на нем как влитое. А запах моли непременно исчезнет, если сдать его в хорошую химчистку. — Всего за пятьдесят долларов я отдам вам их все.

Ежик осмотрел остальные пальто. Она ожидала, что он начнет яростно торговаться и сбивать цену, но вместо этого он молча достал из кармана бумажник, вынул из него две двадцатки и десятку — Айви заметила толстую пачку банкнот — и протянул их ей. Затем, все так же не говоря ни слова, он перебросил пальто через руку и удалился.

«Получилось!» Айви торжествующе воздела кулак, а потом сунула деньги в кармашек своего передника.

— Думаешь, это старьевщик? — раздался голос Мелинды. Оказывается, она подошла к Айви и остановилась рядом с ней.

«Дыши глубоко. Успокойся». Теперь, когда ножки малышки упирались ей снизу в диафрагму, Айви обнаружила, что ей становится труднее переводить дыхание.

— Я всегда обожала этот дом, — разглагольствовала Мелинда. — Тут такие роскошные камины! А как здорово было в нем играть в прятки: здесь же полно всяких потайных уголков и закоулков. — Она сделала паузу, ожидая ответа. Ее вопросительный взгляд ощущался буквально физически. Во всяком случае, Айви казалось, что ее ощупывают холодные и липкие пальцы.

Она вспомнила, что раньше личико у Мелинды было пухлым и мягким, и создавалось впечатление, что, если ткнуть ей в щеку пальцем, на ней непременно останется вмятина.

— Должна тебе заметить, что краску для фасада ты подобрала очень удачно, — заявила Мелинда. — Хотя чему тут удивляться: у тебя всегда был отменный вкус. Я же помню, как ты первая в школе надела сапожки «Док Мартенз».[8]

От необходимости все время улыбаться у Айви начали болеть лицевые мускулы. «Док Мартенз»? Она вспомнила, что купила их в Швейном квартале[9] на распродаже, в буквальном смысле выкопав из груды обуви, сваленной прямо на полу. Они, кстати, так до сих пор и валялись где-то в чулане. Пожалуй, стоило вынести их сюда сегодня вместе с остальным хламом.

Мелинда вдруг уставилась куда-то в сторону, и во взоре ее появилась сентиментальная мечтательность.

— Леггинсы!

— О боже! — вздохнула Айви. — Неужели мы тоже когда-то носили их?

Но нет, Мелинда не носила леггинсы. Ее ежедневная униформа состояла из бесформенной юбки и безразмерного свитера. Свой завтрак она тихонько съедала в каком-нибудь укромном уголке шумной школьной столовой, а на занятия и обратно ее всегда сопровождала под конвоем мать. Да, она сильно изменилась с тех пор. Маникюр, стильная прическа, стройная фигурка — если бы не живот. Дружелюбная, общительная и уверенная в себе.

Над Айви склонился Дэвид.

— Ты не поверишь, — сказал он, — по-моему, вон та дама хочет купить у нас красные портьеры. — Всем своим видом он словно желал сказать: «Я же тебе говорил!» — Ты не хочешь подойти к ней и помочь определиться с выбором?

— Привет, Дэвид. Давненько мы с тобой не виделись, — прочирикала Мелинда. Она беззаботно помахала в воздухе бутылочкой с водой и уставилась на него из-под козырька бейсболки.

— Привет. Как поживаешь? — мгновенно отозвался Дэвид, явно не узнавая собеседницу.

Айви извинилась и поспешила прочь. Мужчина с обширной лысиной, бочкообразной грудью и глазами, утонувшими в серых кустистых бровях, перехватил ее на полпути.

— Вы хотите за него десять баксов?

В руках он держал черный металлический вентилятор, лопастями которого можно было запросто и в промышленных масштабах рубить болонские колбаски. Она намеревалась уступить его за тридцать долларов, поскольку знала, что подобные электрические безделушки шли на аукционах в Интернете по пятьдесят баксов за штуку.

— Двадцать пять, — сказала она.

Мужчина лишь пожал плечами и вручил ей деньги.

Понемногу начал накрапывать мелкий дождь. Айви оглянулась на Дэвида. Мелинда все еще стояла рядом с ним, не отпуская от себя, и что-то оживленно втолковывала ему. Он отступил на шаг, и на лице его отразилось невероятное изумление. Похоже, он все-таки узнал ее в конце концов.

Айви опустила взгляд на собственную руку. В кулаке она держала двадцатку и пятерку. Должно быть, это за вентилятор. Она поспешно спрятала купюры в кармашек фартука.

Так, а куда же она направлялась? Память отшибло начисто. Опять.

Где-то она вычитала, что женщины, вынашивающие ребенка женского пола, часто страдают от приступов кратковременной потери памяти. Что-то связанное с уровнем прогестерона. Если статья не врала, значит, у нее действительно родится девочка. В последнее время Айви дошла до того, что стала отправлять себе послания по электронной почте с напоминанием прочесть список неотложных дел на день. А неделю назад умудрилась где-то потерять собственную зубную щетку.

Пальто к этому времени благополучно исчезли. Их соседка миссис Биндель безмятежно читала газету «Бостон глоуб», которую они выписывали и которая, кстати, совсем не предназначалась для продажи. Дэвид по-прежнему разговаривал с Мелиндой и явно чувствовал себя так, словно попал в ловушку, как и она сама несколько минут назад. Какая-то женщина встряхивала и расправляла одну из тяжелых портьер красного шелка, висевших…

Ага, вот оно! Теперь Айви вспомнила, куда так торопилась. А ведь она презрительно и возмущенно фыркала, когда Дэвид уверял ее, что кто-нибудь непременно пожелает приобрести у них шесть портьер с бахромой, висевших на первом этаже и создававших ощущение того, что вы попали в бордель или в лучшем случае итальянский ресторан.

Она подошла к женщине, на безымянном пальце которой красовалось кольцо с огромным камнем размером с косточку от персика.

— Мы надеялись выручить за эти шторы семьдесят пять долларов. — В самом деле, какого черта? Почему она должна стесняться?

— Ну, не знаю… — Женщина с сомнением поджала губы. Она потерла тяжелую парчовую ткань, захватив ее большим и указательным пальцами, потом поднесла одну из кисточек к носу и понюхала ее.

Айви сжала руки в кулаки и уперлась ими себе в поясницу, чтобы хоть немного унять боль.

— Собственно говоря, мы согласны и на сорок долларов. Тем более что одна из портьер немного выцвела.

Покупательница ничего не ответила, лишь задумчиво потыкала пальцем в портьеру.

И тут кто-то осторожно похлопал ее по плечу.

— Айви? — Пальцы Мелинды сомкнулись на длинной и стройной шее лебедя из светло-зеленого стекла.

— Я дарю тебе его, — сказала Айви.

Слова могли показаться мягкими и даже дружескими, а вот в тоне, которым они были произнесены, однозначно прозвучала резкость.

Но Мелинда и ухом не повела. Она молча спрятала лебедя в свою холщовую торбу.

Айви расчистила место на ступеньках, ведущих к боковой двери, и тяжело опустилась на них. Ее мучила изжога, апельсиновый сок, выпитый утром, просился наружу, ей срочно нужно было в туалет, а лодыжки походили на переваренные сосиски, у которых вот-вот должна лопнуть целлофановая обертка.

Слава богу, к ней направлялся Дэвид.

— Ты не видела Тео? — поинтересовался он, и на лице его отразилось беспокойство. — Я обещал ему одно из этих пальто.

— Надо было сказать мне об этом раньше — я бы оставила одно специально для него. А что, он был здесь?

— Он пробыл у нас ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы оставить нам плакат с указанием его имени и избирательной кампании. Он хочет, чтобы мы установили этот плакат у себя на передней лужайке.

— Мне очень жаль, но я продала их все скопом… — Не договорив, Айви зажмурилась, когда внизу живота ее пронзила острая боль.

Дэвид поспешно присел рядом с ней на корточки.

— С тобой все в порядке? — с тревогой прошептал он.

Айви с трудом сдержала отрыжку.

— Ничего, я просто устала.

Дэвид подтащил к ней картонную коробку, заполненную старыми номерами журнала «Нэшнл джиогрэфик», и водрузил на нее ноги жены.

— Здесь есть один парень, интересующийся книгами, — уже нормальным голосом произнес он. — Мы с тобой случайно не забыли выставить еще какую-нибудь коробку?

— Если такая и осталась где-то, так только на чердаке.

Дэвид зашагал к дому, но на полпути остановился и вернулся к ней.

— Эй, Минди, хочешь посмотреть, как оно там, внутри?

Он уже называет ее Минди?

— А мне в самом деле можно? — Мелинда быстро повернулась к нему. Ее живот описал полукруг и врезался в карточный столик, отчего большое зеркало, прислоненное к его ножке, наклонилось и стало падать. — О господи! — только и успела выдохнуть она.

Айви подалась вперед и подхватила зеркало за мгновение до того, как оно ударилось о землю.

— Ради бога, простите меня, — Мелинда побледнела как полотно. Она закусила губу, и лицо ее жалобно сморщилось. — Я имею в виду, если бы оно разбилось…

— Все нормально, — перебила ее Айви. — Не волнуйся.

— Ты уверена?

— Видишь? — Айви вернула зеркало на место. — Ничего плохого не случилось.

— Слава богу, — прошептала Мелинда, которая, похоже, до сих пор не могла прийти в себя.

— Нет, правда, подумаешь, большое дело.

— Что значит «большое»?.. — Мелинда подошла к Айви, которая все еще сидела на ступеньках. Бросив на нее пытливый взгляд, она положила одну руку на живот Айви, а другой накрыла свой собственный. Сквозь ткань толстовки Айви ощутила прикосновение ее ладони и почувствовала, как длинные розовые ногти бывшей одноклассницы легонько царапнули ее кожу. — Ты, должно быть, шутишь? На нашу долю и так уже выпало достаточно несчастий, верно?

От изумления и неожиданности у Айви отвисла челюсть.

Мелинда выпрямилась и развернулась к Дэвиду.

— Ну, так вы сохранили, тисненые кожаные обои в переднем холле? И эту чудесную статую у подножия лестницы?

— Пойдем со мной, и ты сама все увидишь, — предложил Дэвид. — Ну, смелее. Я устрою тебе роскошный экскурсионный тур.

Мелинда со всей возможной скоростью устремилась вслед за ним мимо Айви и принялась взбираться по ступенькам к входной двери. Дэвид выразительно закатил глаза и последовал за ней.

Айви погладила живот ладонями, стараясь стереть прикосновение чужой руки.

— Эй! — окликнула ее Мелинда, остановившись в дверях.

Айви повернула голову.

Преувеличенно артикулируя, Мелинда произнесла:

— До скорой встречи, — после чего развернулась и вошла внутрь.

Проволочная сетка на двери с грохотом захлопнулась за ней.

Айви от всей души понадеялась, что этого не случится.

ГЛАВА ВТОРАЯ

К полудню от всего шума и суеты, равно как и от самой распродажи, в воздухе остался лишь резкий запах выхлопных газов грузовичка, нанятого Дэвидом для того, чтобы вывезти со двора остатки мусора. По мнению Айви, во всем мероприятии этот момент оказался самым приятным.

Прижав плечом к уху телефонную трубку, она принялась складывать чеки и квитанции в стопку на кухонном столе с белой пластиковой крышкой, доставшемся ей от бабушки.

— Одна тысяча двести двадцать три доллара и семьдесят пять центов, — сообщила она Джоди, которая только что позвонила ей, чтобы извиниться за то, что не пришла помочь с распродажей. Райкер, сынишка Джоди, подцепил где-то ангину, посему Джоди и ее супруг Зак всю прошлую ночь провели у его постели не смыкая глаз.

— Похоже, ты вполне обошлась и без моей помощи. Только не говори мне, что сумела продать те ужасные портьеры а-ля Скарлетт О'Хара!

— Можешь мне не верить, но именно так оно и было! Какая-то дама уплатила за них целых двадцать пять долларов.

— Она заметила, что они местами выцвели?

— Я предупредила ее об этом. Мне бы не хотелось, чтобы она явилась ко мне и потребовала свои деньги обратно.

— Первое правило приобретения Ференги[10] гласит: «Как только вы заполучили чужие деньги, никогда не отдавайте их обратно». — По обыкновению Джоди твердо стояла одной ногой на земле, а другой — на борту космического корабля «Энтерпрайз».[11]

— Ты сама его придумала, причем только что.

— Неправда, я нашла его в «Гугле».

— Ладно, но теперь, когда я избавилась от залежей этого барахла, у меня словно гора с плеч свалилась. Завтра я намерена провести генеральную уборку на нашем чердаке-мансарде. У меня прямо руки чешутся — так хочется затащить туда пылесос и навести порядок.

— Угу, — отозвалась Джоди.

— Ты, наверное, думаешь, что я спятила.

— Можешь в этом не сомневаться.

— Уж кто бы говорил, а? Помнится, когда ты сама была на девятом месяце беременности и вот-вот должен был родиться Райкер, ты взгромоздилась на лестницу и стала мыть окна. А это было уже не просто помешательство, а прямо-таки попытка самоубийства.

Джоди беззаботно рассмеялась.

— Ни до того, ни после подобные желания меня не посещали. Послушай, беременность — это состояние, подобное тому, когда в тебя вселяется киборг, так что сопротивление бесполезно.

Айви налила себе стакан молока.

— Ни за что не угадаешь, кто пришел сегодня на распродажу. Мелинда Уайт.

— Ты шутишь! Мелинда Уайт из нашей школы? И как она выглядит?

— На миллион долларов. Она выпрямила зубы, мелировала волосы и уложила их в дорогую прическу, да еще и похудела вдобавок. Ты бы ни за что не узнала ее при встрече. Теперь она называет себя Минди. И знаешь что? Она беременна.

— Беременна? В самом деле? — Пауза. Очевидно, Джоди переваривала услышанное. — Она замужем?

— Не знаю, я не спрашивала ее об этом. Но кольца на пальце у нее не было. — Айви покрутила собственное изящное обручальное колечко с тремя небольшими бриллиантами, ограненными розой. Они с Дэвидом отыскали его в антикварном магазинчике в Новом Орлеане. — Честно говоря, она меня чуть не перепутала до смерти. Такое впечатление, что ей известно о моих выкидышах. И не просто известно, а еще и во всех подробностях. Но откуда она может знать об этом?

— Да уж, на твоем месте я бы тоже испугалась, — согласилась Джоди. — Может быть, она слышала об этом от кого-нибудь, кто хорошо знает тебя. Она по-прежнему живет в Браш-Хиллз?

— Без понятия. Она обмолвилась, что ее мать переехала отсюда.

— А помнишь, как она пыталась вызвать у тебя чувство вины, чтобы ты относилась к ней получше, а потом, добившись своего, набрасывалась на тебя, подобно Фагу? — Фаг? Айви слишком хорошо и давно знала Джоди, чтобы спрашивать, кто такой Фаг. Вероятно, очередной разумный микроб из какого-нибудь эпизода «Звездного пути». — Да, однажды и я проявила к ней великодушие, после чего мне пришлось в буквальном смысле отскребать ее от дерева.

— Ты? Проявила великодушие? Не смеши меня.

— Я не стану отвечать на столь вызывающее замечание. Мы называли ее «пиявкой».

— Неправда.

— Правда-правда.

— Должно быть, мы были ужасными эгоистками.

— Да, мы были жестокими эгоцентричными чудовищами. Впрочем, как и большинство нормальных детей. Я уж точно была такой. Но не ты, можешь не переживать. Ты ведь была паинькой.

— Судя по твоему тону, это чудовищный недостаток.

— Айви, я знаю всего одного человека на свете, который милее и приветливее тебя, и то ты умудрилась выйти за него замуж. Тем не менее я искренне люблю вас обоих. Кроме того, я уверена, что Мелинда никак не заслуживала того презрения, которым мы все время обливали ее. Но согласись, девчонка вела себя так, словно ей нравилось быть жертвенным агнцем. Она была с приветом, вот что я тебе скажу.

— Она по-прежнему такая же, — заявила Айви. Она рассказала Джоди, как расстроилась Мелинда из-за того, что едва не разбила зеркало. — Она прямо-таки побелела как бумага.

— Суеверия. Впрочем, ты лучше на себя посмотри, — с апломбом продолжала Джоди. — Вечно теребишь в пальцах свой драгоценный амулет. И ты до сих пор не установила детскую кроватку. Я никогда не рассказывала тебе о своей двоюродной бабушке Доли? Собственно, ее звали Беатриса, но мы почему-то называли ее только и исключительно Дотти. Вот уж кто был суеверен сверх всякой меры! Дошло до того, что она не снимала резиновые перчатки и кипятила в кастрюле дверные ручки, чтобы не дать расплодиться микробам. И еще она считала, что президент Никсон подслушивает ее телефонные разговоры.

— А с головой у нее все было нормально? Или она рехнулась?

— Нет, не нормально. Просто тогда об этом никто не знал.

— Я не думаю, что Мелинда спятила. Она просто очень странная. Напряженная какая-то. И еще она нуждается в эмоциональной поддержке.



— Она довела себя до безысходности. Совсем как мой дядя Фред, — продолжала Джоди, круто меняя тему разговора. Уследить за ходом ее мыслей, как обычно, не было никакой возможности. — Он… Кстати, раз уж мы заговорили о странностях, помнишь мать Мелинды? Они с Мелиндой были прямо как сиамские близнецы. Ты еще не забыла, как она каждый день под конвоем гоняла Мелинду в школу и обратно? А ведь росточку она была невысокого, зато как быстро перебирала ногами! Куда там какому-нибудь стайеру!

Айви расхохоталась.

Джоди запела.

— Дум, да-дум, да-даааааа-дум… — Популярная мелодия, которую напевала ведьма из «Волшебника страны Оз».

— Прекрати, пожалуйста! Ты ведешь себя ужасно.

— Если Мелинда снова заявится к тебе, пригласи меня в гости, — посоветовала Джоди. — Ради тебя я избавлюсь от нее. Никаких проблем. Только не проси меня быть милой и приветливой. И кстати, я не стану помогать тебе пылесосить мансарду.


Этим вечером третий этаж благоухал розовыми ароматическими солями, запах которых распространялся из ванной комнаты, где стояла единственная ванна, способная вместить одновременно и Айви и Дэвида. Они лежали в разных ее концах, глядя друг на друга, и ее живот вздымался между ними, как какой-нибудь огромный, покрытый туманом остров. Время от времени ванну сотрясала дрожь, отчего вода с плеском ударялась в бортики.

Ванная комната располагалась в той части мансарды, которая, по словам их агента по недвижимости, подверглась грандиозной реконструкции несколько десятков лет назад, чтобы освободить место для поистине королевской спальни и ванны, предназначавшихся страдавшему умственным расстройством сыну. Иногда Айви представляла себе, как в ванне лежит молодой человек, завернутый в мокрые холодные простыни, — да, именно таким было лечение в те годы, когда лоботомию выполняли ножом для колки льда.

В свесах крыши у них над головой посвистывал ветер, швыряя в оконные стекла крупные капли дождя. Айви опустилась пониже, и горячая вода поднялась ей до подбородка.

— Ну что, на поле брани воцарился долгожданный мир? — полюбопытствовал Дэвид. — Тебе стало легче после того, как мы избавились от ненужного хлама?

— Почему у меня все болит? — вопросом на вопрос ответила Айви, — Я ведь ничего не делала. Только переваливалась с ноги на ногу, как утка, да подсчитывала барыши.

Дом внезапно содрогнулся и заскрипел. Временами особняк казался живым, он вздыхал и ворочался, как пожилой человек, пытающийся устроиться поудобнее в любимом кресле.

— Бедненькая моя… Где больно?

С чего же начать? Айви подвигала плечами, потом покрутила головой. Позвоночник громко хрустнул.

— Уф-ф. Шея. Лодыжки. Ноги.

— Ага, наши маленькие ножки. А у меня волшебные ловкие пальчики, — смешно коверкая слова, проговорил Дэвид и забавно пошевелил пальцами на обеих руках. Глядя ей в лицо, он улыбнулся своей знаменитой мальчишеской улыбкой. — Откинься на спину и устраивайся поудобнее.

Айви оперлась спиной о гладкую стенку ванны. Дэвид взял ее лодыжку, поднял ступню, намылил ее и принялся осторожно массировать. Айви пошевелила пальцами ноги. Напряжение и боль стали постепенно отпускать ее.

У Дэвида были сильные руки, а кожа на ладонях стала грубой и шершавой от постоянной физической работы: вместе со своими сотрудниками он рыл траншеи, выкапывал кусты и убирал валуны и камни. Несмотря на средства автоматизированного программирования, Дэвид клялся, что своими руками выполняет лучшую работу в трехмерном мире. Ландшафтный дизайн, по его словам, это всего лишь умелый выбор и корректировка — где посадить необычное растение и как подправить естественный вид земельного участка. «Нужно лишь суметь правильно взглянуть на окружающее тебя пространство, — утверждая Дэвид, — и оно само тебе подскажет, что и как следует сделать».

Ласково и бережно Дэвид намылил ее пальцы, пощекотал пятку и медленно двинулся вверх по ноге. Внизу живота у Айви стало вдруг горячо. Она закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями, которые были одновременно и успокаивающими, и возбуждающе чувственными.

— Как ты думаешь, ноги могут претендовать на звание эрогенной зоны? — не открывая глаз, поинтересовалась Айви.

— Разумеется. — Он принялся за другую ногу.

Айви полностью расслабилась, испытывая чистое и ничем не замутненное удовольствие.

— Спина, кстати, тоже годится, — добавил Дэвид, протягивая ей мыло.

Он приподнялся в ванне и развернулся на сто восемьдесят градусов, после чего вновь погрузился в воду. Теперь он сидел к ней спиной, между ее ног.

Айви выпрямилась и стала намыливать Дэвиду спину. У него были плечи игрока в американский футбол, но кожа, там и сям усеянная россыпями веснушек, оставалась по-детски гладкой и нежной.

— М-м-м… Ощущения восхитительные. — Дэвид ссутулился, подставляя ей плечи. — В своей следующей жизни я, пожалуй, стану кошкой.

— Если мне не изменяет память, раньше ты утверждал, что хочешь стать морской выдрой. И плавать на спине, и завтракать устрицами.

— Тоже звучит недурно. Может быть, стоит подумать об этом в моем не втором, а третьем воплощении.

Айви прижалась губами к гладкой коже между его лопаток, там, где выступали бугорки позвонков. Намылив мочалку, она продолжила круговыми движениями тереть ему спину, опускаясь все ниже и ниже, к самым ягодицам.

— Знаешь, так странно было вновь встретиться с Мелиндой Уайт, — сказала Айви. Странно и то, что она оказалась беременной, причем родить должна одновременно с ней. — Выходит, мы так и жили в одном городе, но при этом ни разу не встретились друг с другом. — Айви сполоснула мочалку и принялась смывать мыльную пену с плеч Дэвида. — А ты не…

Дэвид выпрямился и стал вылезать из ванны.

— Подожди. Ты же весь в мыле.

— Ничего, все нормально. — Муж перешагнул через край ванны и потянулся за банным полотенцем.

Айви вновь вытянула ноги и откинулась назад. Над водой теперь возвышались лишь ее голова и пупок, похожий на бездомного животного.

— А я даже и не знала, что у нее есть сестра. Вот ее мать я до сих пор помню и даже могу представить, как она сейчас выглядит. Помнишь, как она…

— Меня можешь не спрашивать, — отмахнулся Дэвид, энергично растираясь полотенцем. Обмотав его вокруг талии, он равнодушно заметил: — В сущности, я ведь с ней и знаком-то не был.

Айви резко выпрямилась, и вода выплеснулась на пол через край ванны.

— А мне показалось, что ты узнал ее.

— То же самое показалось и мне, только в отношении тебя.

— Но ты выглядел таким удивленным…

— Да уж, конечно. Еще бы мне не выглядеть удивленным. Я хочу спросить: как тебе ее история? Что она играла в этом доме, я имею в виду? С кем же это, хотел бы я знать? С Владом, что ли?

— Так зачем же ты пригласил ее в дом?

— Потому что у тебя было такое выражение лица, будто ты собираешься вышвырнуть ее на улицу.

— Неужели это было заметно?

— Для меня — да. Кроме того, мне все равно нужно было войти внутрь.

— Да, признаю, мне стало очень неуютно в ее обществе. Она все время вспоминала те злосчастные сапожки «Док Мартенз». И леггинсы тоже.

— Что?

— Ничего. Не обращай внимания.

Дэвид предложил Айви руку и помог ей встать на ноги. Ступив на влажный коврик, она бросила взгляд на собственное отражение в запотевшем зеркале, висевшем на стене в ванной комнате. Всего каких-то несколько месяцев назад у нее была стройная и мускулистая фигура бегуньи-стайера — длинные ноги и руки, развитая грудь, крепкие бедра.

А сейчас она превратилась в гигантский бобовый стручок, наполненный колышущимся желе. Впрочем, дело было не только в огромном розовом животе с темной линией, сбегавшей от пупка к паху. Остановиться и замереть перед зеркалом ее заставили собственные груди — они взялись буквально из ниоткуда, крупные, как арбузы! — которые, конечно же, уже не помещались в ее привычный бюстгальтер второго размера.

Приподняв их обеими руками, Айви с немым восхищением уставилась на свое отражение. Это же настоящее чудо природы! Какая жалость, что они так болезненно отзываются на любое прикосновение, — обзавестись такими роскошными грудями и не получать от них никакого удовольствия, подумать только! Она вновь свела их вместе, любуясь глубокой ложбинкой. Кто бы мог подумать, что у нее когда-нибудь появится нечто подобное?

Айви медленно вытерлась насухо, жалея о том, что не купила самые большие полотенца, какие только можно было найти в магазине, ограничившись обыкновенными. А тут еще, как назло, махровая ткань зацепилась за замочек ее ожерелья.

— Проклятье! — Она раздраженно рванула полотенце и раз и другой.

— Эй, подожди. Давай я помогу тебе, — предложил Дэвид. От прикосновения его пальцев по коже Айви побежали мурашки, пока он возился с замочком амулета, пытаясь расстегнуть его. — Ага. Похоже, застежка погнулась, — сообщил он, выкладывая цепочку с драгоценным амулетом на туалетный столик. — Пока что я оставлю его здесь, а замочек починю чуточку попозже.

Воздух в ванной комнате вдруг показался Айви сырым и прохладным. Откуда-то потянуло сквозняком. Она вздрогнула и плотнее запахнулась в теплый халат, а потом зашлепала босыми ногами по полу, выйдя из ванной и шагая через неосвещенную спальню. Помещение с высоким куполообразным потолком выглядело пугающе огромным, отчего тахта, исполнявшая роль супружеского ложа в их первой квартире, письменный стол кленового дерева и настольная лампа, принадлежавшие Айви, сколько она себя помнила, терялись в его просторах и казались несуразными и маленькими.

Зеленый в клеточку линолеум был прохладным и гладким на ощупь. Мелинда и здесь оказалась права — это место больше всего подходило для игры в камешки.

Айви уже прошла половину пути до освещенной лестницы, как вдруг стопу пронзила острая боль.

— Ой! — Она осторожно опустила ногу на пятку и вновь ощутила резкий укол.

Неловко, на одной ноге, она доковыляла до стены и оперлась на нее рукой. Легонько проведя пальцами по пятке, она нащупала торчащий из нее кусочек чего-то острого, от которого во все стороны шли волны боли.

— Что случилось? — окликнул ее Дэвид.

Айви попыталась подцепить занозу ногтями и вытащить ее.

— Ой! Черт возьми! Я наступила на что-то.

Она попыталась согнуть ногу и посмотреть, что там торчит из стопы, но оказалось, что сделать это не так-то просто. Кроме того, в комнате было настолько темно, что вряд ли можно было надеяться разглядеть хоть что-либо.

— Перестань ковыряться в ране! Хочешь загнать занозу еще глубже? Оставайся на месте, я сейчас принесу что-нибудь и вытащу ее.

Совершенно голый, если не считать полотенца, обмотанного вокруг талии, Дэвид пересек спальню, оставляя за собой цепочку темных следов, и спустился по ступенькам.

— У меня на столе лежит маникюрный набор. Там есть маленький пинцет. Возьми его! — крикнула ему вслед Айви. — Или он в моей косметичке, в шкафчике, в туалете. — Он что-то проворчал в ответ, но она не разобрала, что именно. — Да, и захвати медицинский спирт. По-моему, он стоит под раковиной в кухне. Или нет… — Когда же она в последний раз прижигала ранку медицинским спиртом? Айви не могла вспомнить, хоть убей.

Она опустилась на пол и привалилась спиной к стене. В ноге пульсировала боль. Айви скорее почувствовала, чем услышала шорох, доносившийся из-за стены, оттуда, где мансарда все еще оставалась неубранной. Мыши, наверное, никак не могут взять в толк, куда подевались горы старой мебели и залежи восхитительных фруктов из воска. Придется попросить Дэвида поставить еще несколько мышеловок. К счастью, не востребованные пока детские вещи хранились под надежным замком в свободной комнате.

За окнами зашумел настоящий ливень. Вода с клокотанием устремилась в водосточные трубы. Вниз по ступенькам лестницы торопливо сбежал Дэвид. Айви с облегчением вытянула ноги перед собой и положила руки на колени.

— Ты меня слышишь? — прозвучал голос Дэвида со стороны кухонного лифта в паре ярдов от нее.

Он коротко рассмеялся, и темнота призрачно усилила его смех. Просто удивительно, как легко распространяется звук по каналу шахты лифта.

Айви поднялась на ноги и с трудом доковыляла до гладкой скользящей панели, закрывавшей проем шахты. В темноте она могла разглядеть лишь витой металлический трос, убегавший куда-то вниз. Трос был все еще цел, хотя сам лифт уже давно и благополучно покоился где-то в недрах подвала.

— Слышу тебя ясно и отчетливо, — ответила она.

— Я же говорил, что технический прогресс — великая вещь, разве не так?

— Может, ты перестанешь упражняться в остроумии? Нога у меня болит просто ужасно.

— Тогда вспоминай быстренько, куда еще ты могла засунуть флакон со спиртом!

— Посмотри в туалете на первом этаже. Может, он стоит там в медицинском шкафчике. Или под раковиной. Если ты не можешь его найти — поищи хотя бы пузырек с перекисью водорода. Он должен быть где-то рядом.

Панели кухонного лифта открывались наподобие старинных двустворчатых дверей, и Айви практически в одиночку восстановила и отреставрировала их. А потом ей повезло, и на какой-то распродаже она отыскала роскошные хромированные потолочные светильники.

— Ба, какая прелесть! Настоящее ретро, — воскликнула Джоди, когда увидела их.

Айви надоело ждать, пока Дэвид снизойдет к ее просьбам и установит их, и в один прекрасный день, позаимствовав в библиотеке книгу о ремонте жилища собственными силами, она повесила их сама. О, это был настоящий момент ее триумфа, когда она щелкнула выключателем в кухне, и под потолком вспыхнул свет! Никаких тебе перегоревших пробок и запаха расплавившейся изоляции.

— Нашел! — Торжествующий вопль Дэвида на этот раз был едва слышен. За ним последовала пауза. — Держись. — И мгновением позже, уже громче: — Кавалерия спешит на помощь.

Айви расслышала шаги на лестнице, и вот в прямоугольнике света, падавшем из коридора на застеленный линолеумом пол, выросла его тень. За ней появился и сам Дэвид, прижимающий к подбородку карманный фонарик, отчего лицо его превратилось в нелепую и жутковатую маску, какие носят актеры в японском театре кабуки.

— Это я, Влад… Я пришел выпить твою кровь.

Несмотря на явную абсурдность ситуации, Айви почувствовала, что сердце сначала замерло у нее в груди, а потом застучало как бешеное, разгоняя адреналин по жилам.

— Может, ты все-таки прекратишь свои дурацкие шуточки и вытащишь эту чертову занозу у меня из ноги?

— Ага, леди хочет поиграть в доктора? Ну что ж, я согласен. — Дэвид присел рядом с ней на корточки и направил луч фонарика на ее ступню. — Ладно, Тянучка, мне нужна твоя помощь. Вот, держи. — Он протянул ей фонарик и вытащил из кармана пинцет.

Айви направила луч фонарика на больное место.

— Ага! Вижу. Ну-ка, чуть повыше. — Дэвид кивнул головой, показывая, как именно она должна держать фонарик. — А теперь сиди спокойно и не дергайся. — Быстрым и уверенным движением он поднес пинцет к пятке, захватил что-то кончиками дужек и сильно потянул на себя.

Айви почувствовала новый укол боли и поняла, что Дэвид нечаянно прищемил ей кожу. Она вытянула шею, стараясь разглядеть, что за занозу он вытащил. В луче фонаря было видно, как на пятке набухает ярко-рубиновая капелька крови. Айви промокнула ее полой халата, и кровь быстро впиталась в махровую ткань. Она надавила пальцами на больное место и вновь промокнула выступившую кровь.

— А вот здесь, — сообщил Дэвид, показывая ей пинцет, — у нас виновник происшествия.

В луче фонаря светло-зеленым блеском заиграл полудюймовый осколок стекла.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Еще даже не принесли воскресную газету, — ворчал на следующее утро Дэвид, с пыхтением и проклятиями волоча на третий этаж пылесос с фильтром и съемным мешком для пыли. Шланг болтался у него на шее, подобно вконец обнаглевшему и вялому боа-констриктору. Он до сих пор был в пижаме. — Ап-чхи? И солнце еще даже не позолотило нок-рей, что бы это ни означало, черт побери. Кстати, я не упоминал, что временами твоя одержимость меня просто пугает?

— Джоди тоже так говорит. — Айви поднялась вслед за ним в мансарду, безуспешно стараясь не наступать на больную ногу. — Но я почему-то уверена, что всего через несколько недель я и думать забуду о пылесосе.

— Но пока что ты твердо решила объявить войну пыли, — не унимался Дэвид. — Мало того, ты и меня вынудила потворствовать твоим желаниям.

Он опустил пылесос на верхнюю площадку лестницы и устало отсалютовал ей. Лицо его все еще оставалось помятым и припухшим после сна, а волосы на голове торчали в разные стороны сильнее обыкновенного.

— Ступай обратно в кровать и поспи еще немного, Аполлон ты наш, — сказала она.

Айви воткнула вилку в розетку и потащила пылесос на неприбранную половину мансарды. Включив свет, она огляделась по сторонам. Грубые доски пола, а над головой — голые балки перекрытия. В местах их соприкосновения со стеной виднелись кусочки розовой гидроизоляции.

Еще два дня назад все это пространство было завалено вещами, некогда принадлежавшими другим людям. А сейчас здесь осталась лишь одна-единственная коробка с книгами.

Айви нажала на кнопку, и машина с ревом пробудилась к жизни. Было что-то завораживающее в том, как раструб пылесоса втягивает пряди паутины, а в робком шорохе, с каким куски грязи и мусора устремлялись по шлангу в мешок, слышались созерцательные нотки самого настоящего дзен-буддизма. И лишь раздающийся время от времени звон осколков да резкая и мгновенная боль в ступне напоминали Айви о кусочке светло-зеленого стекла, вонзившемся ей в пятку. Объезжая комнату по периметру, заглядывая в углы и возвращаясь к центру комнаты, Айви напряженно размышляла о том, что же все-таки могло разбиться.

Выключив агрегат, она положила руки на пояс и большими пальцами принялась массировать ягодицы, чтобы унять боль. Затем она перетащила пылесос на чистую половину мансарды. Благодаря старым фотографиям она знала, что раньше здесь были окна с двумя подъемными створками. Но сейчас оконные проемы изнутри закрывали небрежно установленные древесно-стружечные плиты, а снаружи была прибита кровельная дранка. Быть может, прежние владельцы решились на такой шаг из опасения, что молодой человек, которого, по слухам, содержали именно здесь, может выброситься из окна. Когда-нибудь, если у Айви и Дэвида появятся лишние деньги, они попробуют вернуть мансарде первоначальный вид и восстановить окна.

Наклонившись к пылесосу, Айви вновь включила его. Несмотря на заколоченные окна, лучи света проникали в мансарду через арочное окошко под самой крышей. Орудуя шлангом пылесборника, она обратила внимание на вмятины и царапины на линолеуме, покрывавшем пол. Подобно следам от заносов и торможения на полотне автострады, они свидетельствовали о прошлом, которое помнили до сих пор. Шесть глубоких канавок у стены образовывали прямоугольник, — вероятно, здесь стояла кровать. Четыре полукруглых вмятины в центре комнаты. Что здесь было? Может, какой-нибудь тяжелый стол? На мгновение Айви представила себе стол красного дерева для игры в бильярд, по краям которого свисает зеленая бахрома… Он наверняка главенствовал в помещении, занимая центральное место, хотя она внутренне содрогнулась при мысли о том, каких трудов стоило втащить его сюда.

Закончив уборку, она сделала глубокий вдох, а потом медленно выпустила воздух через нос. Очищающие дыхательные упражнения. Так, во всяком случае, называла их Сара, инструктор из Центра по родовспоможению, когда они с Дэвидом тренировались и готовились к кошмарному переходному периоду, который должен наступить после интенсивных предродовых схваток и продлиться вплоть до самих родов.

Каждый рожает по-своему — гласит народная мудрость. «Интересно, как пройдут роды у меня?» — в очередной раз задалась вопросом Айви. Они будут долгими или, наоборот, быстрыми? И будет ли она страдать от острой боли, вроде той, которой сопровождались ее выкидыши? Или же она просто испытает «дискомфорт», как предпочитала нейтрально и завуалированно выражаться Сара? И поможет ли ей хотя бы одно из тех упражнений, что она так старательно разучивала? Собственно, Айви могла бы попросить сделать ей обезболивающий укол, но она предпочла бы обойтись без него, если это поможет ее ребенку появиться на свет более здоровым. Как это было с ее матерью…

Айви приказала себе не думать об этом и постаралась тут же отогнать непрошеную жалость. Будь ее мать жива, она принесла бы ей одни неприятности, и думать иначе — значит обманывать себя.

Айви было десять лет, когда мать ступила на скользкую дорожку и покаталась вниз. Это случилось в тот момент, когда врачи поставили ее отцу страшный диагноз — рак поджелудочной железы, после чего знакомые при встрече стали неловко и поспешно отводить глаза. Примерно девяносто шесть процентов заболевших им умирали в течение ближайших пяти лет. Отец сгорел за какие-то шесть месяцев.

Теперь, как, впрочем, и тогда, Айви понимала, что алкоголем мать старалась заглушить тоску и страх. Но то, что поначалу считалось защитной реакцией, постепенно превратилось в образ жизни. Мать стала пить постоянно, с редкими перерывами не больше чем на неделю или две, пока наконец десятью годами позже не вылетела на своей машине с дороги и не врезалась в дерево. Когда Айви позвонили из полиции, она уже училась на первом курсе университета Массачусетса. К тому времени ей исполнился двадцать один год.

За несколько лет до этого они с матерью переехали к бабушке Фэй. «Это ненадолго, всего лишь на первое время», — уверяла ее мать. Но на тот момент Айви уже перестала верить в несбыточные мечты о том, что они когда-нибудь вернутся в очаровательный особняк Викторианской, эпохи, который она помнила с детства, или в небольшой фермерский домик, куда им пришлось перебраться после смерти отца. Или хотя бы в многоквартирный дом, или пусть даже в крошечную квартирку с единственной спальней под самой крышей старого трехэтажного дома, откуда их выгнал владелец, почему-то полагавший, что они должны платить за жилье.

Айви стояла вместе с бабушкой в реанимации и смотрела, как тихо умирает мать. Она до сих пор чувствовала сладковатый запах антисептика и слышала бормотание, вздохи и металлическое чавканье оборудования, сконструированного для того, чтобы сохранить жизнь людям, пытавшимся умереть.

«Признайтесь себе, что вы не можете управлять алкоголиком», — шептала про себя Айви первое правило Общества анонимных алкоголиков в собственной интерпретации, за которым следовал вывод: «Тот факт, что она была твоей матерью, вовсе не означает, что и ты станешь такой же, как она».

Долгие дни, которые складывались в не менее долгие недели, они с бабушкой обреченно ждали, когда же мать перестанет дышать. Ощущение было сродни тому, какое испытываешь, глядя, как на спидометре исподволь накапливаются нули и вдруг оказывается, что вашей машине уже нужен капитальный ремонт. Айви боялась хоть на мгновение отвести глаза.

А потом совершенно неожиданно все закончилось. Мать умерла. И больше не было полубезумных звонков посреди ночи. Не было испорченных каникул, прерванных слезливыми извинениями, вполне искренними, как считала Айви, после чего следовали обещания, поверить которым она уговаривала себя вновь и вновь.

Ребенок пошевелился, упершись ножкой в ребра Айви, и заставил ее очнуться от воспоминаний. Она надеялась, что крохотной малышке, которую она носила в себе, никогда не доведется ощутить той пустоты в душе по отношению к ней, какую она испытывала к своей матери. Потому что к тому времени, как ее мать умерла, других чувств у Айви уже не осталось. Исполненные благих намерений друзья уверяли ее, что когда-нибудь она начнет жалеть мать, но этого так и не произошло.

Перед мысленным взором Айви возник образ бабушки Фэй, покачивающей костлявым указательным пальцем. «Сосредоточься на том, что ты в состоянии изменить, и забудь обо всем остальном». Должно быть, этим и объясняется ее безумная затея с уборкой. Откровенно говоря, Айви можно было назвать в лучшем случае посредственной хозяйкой, не склонной обращать внимание на разбросанные вещи и горы посуды в раковине. Хотя, когда ей вожжа попадала под хвост — или когда на нее снисходило вдохновение, поправила она себя, яростно орудуя шлангом под письменным столом, — она с легкостью наводила порядок в доме, ничуть не хуже образцовых чистюль. Настоящая Марта Стюарт.[12]

Покончив с уборкой, Айви удовлетворенно огляделась по сторонам. В общем, если учесть, что удалось обойтись без влажной уборки — а тогда Дэвид имел бы полное право вызвать крепких ребят в белых халатах, — она, пожалуй, сделала все, что могла.

Айви чихнула, и мгновением позже у нее в животе завозилась малышка. Бада-буум, бада-бинг. Иногда она ощущала себя партнером комика в комедийной пьесе на двоих.

Ладно, попозже, может быть сразу же после обеда, она займется подвалом.

И что потом? Айви крепко зажмурилась, стараясь справиться с нахлынувшей волной паники. Сегодня официально начался ее декретный отпуск. Символично, кстати, что она подсознательно уже настолько далеко отстранилась от работы, что даже не потрудилась перенести домой из машины свой портативный компьютер. Ярчайшим тому подтверждением служил ее КПК, где в списке неотложных дел значились лишь визиты к гинекологу, посиделки по случаю грядущего рождения Тыковки во вторник вечером в офисе «Роуз Гарденз» и обед с Джоди на следующий день. И все, точка.

Впрочем, нельзя сказать, что она уж очень будет скучать из-за того, что теперь не нужно вставать в шесть утра и мчаться в Кембридж. В конце концов, ее коллеги прекрасно справятся и без нее: в течение всего-навсего восьми недель они вполне добросовестно будут обновлять сайты во Всемирной паутине и выпускать пресс-релизы «Мордаунт Текнолоджиз», одной из немногих уцелевших компаний, все еще продающих свои услуги и товары через Интернет.

Айви снова чихнула, вытерла руки о джинсы и стала спускаться по лестнице, направляясь в их главную спальню. Когда она распахнула дверь, в лицо ей ударила волна теплого воздуха и она глубоко вдохнула терпкий мускусный аромат присутствия Дэвида. Его макушка едва виднелась из-под теплого стеганого одеяла.

Пожалуй, надо дать бедняге возможность передохнуть, ведь после того, как их ребенок появится на свет, вряд ли кто-нибудь из них сможет позволить себе понежиться утром в постели.

Оставив дверь открытой, Айви спустилась на нижний этаж. У самого подножия лестницы на декоративной стойке перил, украшенной изящной резьбой, стояла бронзовая статуэтка женщины высотой в полтора фута. В воздетой вверх руке женщина держала бейсболку Дэвида с солевыми разводами от пота и вышитой надписью: «Роуз Гарденз» — над козырьком. Айви провела пальцем по пыльным складкам платья, укутывавшего фигурку. Она уже давно собиралась снять отсюда Бесси, как прозвал статуэтку Дэвид, и помыть ее. Но не сейчас, а позже. Может быть.

Она вошла в кухню, достала из холодильника молоко и сделала большой глоток прямо из картонки. Просто изумления достойно, как человеческий организм настоятельно требует того, что ему необходимо. Айви подцепила из баночки горсть соленых орешков. Интересно, какие такие витамины или минералы содержатся в кешью, что теперь ее тошнит от некогда любимого темного шоколада?

Бело-зеленый плакат, который завез им Тео, так и стоял, прислоненный к невысокому кухонному шкафчику. Крупные буквы на нем кричали: «Поддержим Спиридиса и выберем его в Сенат штата!» В верхнем правом углу красовался портрет Тео, от которого буквально разило серьезной сдержанностью и решительным упрямством. На фотографии Тео отчаянно старался не выглядеть тем стопроцентным эгоистом, каковым являлся на самом деле. Тео, лишенный индивидуальности, растерявший все свои пороки и достоинства. Готовясь к длительной и утомительной предвыборной кампании, он даже остриг свой «конский хвост», которым так гордился раньше.

— Где ты выкопал этого самозванца, который позировал вместо тебя для фотоснимка? — обратилась к нему Айви, когда впервые увидела плакат.

— А ты разве не знаешь? У меня есть брат-близнец, олицетворяющий собой вселенское зло, — подмигнув, откликнулся Тео и расплылся в широкой улыбке.

Айви взяла плакат и понесла его к входной двери. Выйдя на крыльцо, она подняла голову. Небо было чистым и безоблачным, а в воздухе ощущалась прохладная и кристальная свежесть, какая бывает только осенью и только в Новой Англии.

Она воткнула древко плаката в траву на лужайке, прикрыла глаза ладонью от солнца и оглянулась на свой дом. Действительно, зрелище не для слабонервных. Когда агент по продаже недвижимости впервые показал им особняк, ей показалось, что с момента постройки его не касалось ничто, кроме превратностей погоды, и наружные стены выглядели так, словно их обработали пескоструйкой. Но свежая краска — целых три слоя — сотворила чудо. Наличники обрели розовато-лиловый оттенок. Чешуйчатая кровельная дранка между первым и вторым этажами стала темно-желтой, а обрешетка крыльца и конек крыши над великолепным арочным многостворчатым окном отливали благородным дымчато-зеленым колером.

Интерьер заслуживал отдельного описания. Как и обещало объявление в газете, его нельзя было охарактеризовать иначе как примитивно-нетронутый. Впрочем, объяснялось подобное состояние довольно просто. Дело в том, что много лет назад его прежний владелец мистер Власкович, как истинный отшельник, отгородился от всего мира в кухне. Там он поставил металлическую кровать и дровяную плиту, обходясь единственным источником света — лампочкой без абажура. Счет за электричество для огромного особняка упал до невероятно низкой суммы — 96 долларов в год перед тем, как он был выставлен на продажу. А счета за водопровод и канализацию оказались еще меньше.

Три года назад Айви и Дэвид вселились в особняк, даже не подозревая о том, чего им будет стоить обогреть старый и просторный дом. У них даже не было возможности смыть воду в туалете наверху или включить старинные чугунные радиаторы до тех пор, пока они не подписали договор купли-продажи. Должно быть, лишь небывалая вера в свои силы подвигла их совершить платеж, который начисто опустошил их банковский счет.

Айви подняла газету, валявшуюся на лужайке, и вернулась на крыльцо. Перетащив кресло-качалку на солнце, она с усталым вздохом опустилась в нее, закрыла глаза и блаженно откинулась на спинку. На внутренней стороне век вспыхнули неяркие красные круги, а мышцы расслабились, согретые солнечным теплом.

Хотя жили они в деловом пригороде, воскресным утром шум изредка проезжавших мимо автомобилей не мог соперничать с какофонией птичьего пения. Вот залился длинной переливчатой трелью кардинал, которому спустя мгновение ответила самка, но их пересвист заглушило назойливое воронье карканье. В соседнем дворе звонко щебетали синицы, а откуда-то издалека доносился серебристый и протяжный, похожий на колокольный звон крик голубой сойки.

Айви нехотя приоткрыла глаза. Над усеянным белыми цветами кустом зверобоя, посаженным Дэвидом перед крыльцом, роились насекомые. Дэвид выкопал разросшиеся тисы и заменил их кустарником, который разводил вот уже несколько лет, после того как с изумлением обнаружил его дикорастущим вдоль русла пересохшего ручья в Нью-Гемпшире.

На другой стороне улицы какая-то женщина толкала перед собой большую коляску с двумя близнецами, похожими на розовых поросят, уютно устроившимися внутри. Айви узнала ее — она приходила к ним на распродажу. Женщина помахала ей рукой, и Айви ответила тем же. Собственно, ей следовало бы встать, сойти с крыльца, поздороваться и поболтать с этой молодой мамашей. Кроме пожилой миссис Биндель, жившей с ними по соседству, Айви не знала почти никого в своем квартале.

Так почему же вместо этого она поспешно развернула газету и укрылась за ней?

После того как у них родится Тыковка и они с Дэвидом придумают ей имя, она тоже будет выхаживать по улицам, толкая перед собой коляску, и вот тогда-то, уговаривала себя Айви, у нее будет масса времени, чтобы свести знакомство с местными мамашами, сидящими дома и ухаживающими за своими чадами. Пока что центром притяжения для нее оставались работа и коллеги, трудившиеся не разгибая спины за своими столами неделю за неделей, без выходных и праздников. Друзья, которых она слезно умоляла не звонить ей с дурацкими вопросами о том, родила она уже или нет. «Уже» или «еще», наставляла она всех и каждого, — это не те слова, которые сейчас следует произносить в ее присутствии. Они с Дэвидом разошлют всем заинтересованным лицам уведомления по электронной почте о том, что в мир пришла новая представительница клана Роуз.

Айви только-только начала читать газету, как до слуха ее донеслось протяжное скрипение и скрежет: скррр-тчижж, скррр-тчижжж. Пауза. И вновь тот же раздирающий уши звук и новая пауза.

Повернув голову, она заметила их соседку миссис Биндель, точнее, ее спину. Согнувшись и пыхтя от натуги, она волокла по подъездной дорожке сундук из плетеных ивовых прутьев. За ней по пятам плелась Феба, псина самых что ни на есть плебейских кровей, длинная и упитанная, как сосиска, с короткими тоненькими лапками и здоровенной пастью, которой позавидовал бы любой бульдог или мастиф. Короткую мордочку собачонки украшали седые усы, а шерстка была какой-то пегой и местами вытертой, как у любимой плюшевой игрушки.

Айви отложила газету в сторону.

— Добрый день, — окликнула она миссис Биндель. — Может быть, вам нужна помощь?

Не дожидаясь ответа, она вылезла из кресла-качалки. Собачонка накренилась на один бок и коротко, по обязанности, тявкнула, пока Айви пересекала лужайку и шла по подъездной дорожке к соседке. Феба отличалась хромотой, близорукостью и редкостным добродушием, и только челюсти, способные перемалывать кости, внушали Айви некоторое опасение. Пожалуй, ей придется не спускать с дочки глаз, когда она, если будет на то воля Господа, достигнет того возраста, в котором дети любят таскать животных за уши.

— Привет, маленькое чудовище, — Айви наклонилась и осторожно протянула руку, готовая и погладить псину, и отдернуть пальцы, если Феба не пожелает принять ласку, а захочет укусить ее. — Помнишь меня?

Феба обнюхала ее ладонь и завиляла коротким обрубком хвоста. К числу ее несомненных достоинств следовало отнести то, что она не тыкалась носом Айви в промежность. Очевидно, достигнув определенного возраста, некоторые животные переставали испытывать зуд в одном месте.

— Ваш… пример… меня… вдохновил, — пропыхтела миссис Биндель, не прекращая волочить сундук, отчего ее платиновый парик слегка перекосился и съехал набок.

Феба, переваливаясь на своих коротких лапках, отошла в сторону и принялась наблюдать, как Айви подталкивает сундук сзади, а миссис Биндель тащит его спереди. Общими усилиями они выволокли его на тротуар, оставляя белые царапины на заасфальтированной подъездной дорожке.

Миссис Биндель, запыхавшись, прижала руку к груди.

— Не… знаю… зачем, — с трудом выдохнула она, — я… хранила… эти… старые… ненужные… вещи. — Отдуваясь, ока вынула носовой платок из рукава своего свитера, — Мужчину, когда он нужен позарез, не найдешь днем с огнем, верно?

— Мой мужчина спит, — ответила Айви. — Но я уверена, что попозже он с радостью поможет вам вытащить из дома еще что-нибудь ненужное, если пожелаете.

— Нет, благодарю покорно. — Миссис Биндель сняла очки и протерла их платочком, а потом промокнула лоб. — Фу! Это последний хлам, больше ничего не осталось.

Феба тем временем принялась обнюхивать картонные коробки, аккуратным рядком выстроившиеся на лужайке, отделявшей тротуар от проезжей части перед домом миссис Биндель. Из одной коробки торчала ручка сковороды, в другой были свалены обрезки пластиковых труб и фарфоровой сантехнической арматуры. Третья коробка оказалась доверху забита несметным количеством пластмассовых контейнеров для продуктов, которых с лихвой хватило бы на целую жизнь.

Но ни одна из этих сокровищниц не выглядела столь интригующе, как старый плетеный сундук, крышка которого, кстати говоря, была выгнута в лучших традициях мореплавания. На передней стенке виднелись две металлические петли, которыми она крепилась к корпусу; на обороте красовалось проржавевшее ушко с петлей для навесного замка.

Айви наклонилась к петле замка, на которой болталась пожелтевшая выцветшая бирка с какой-то надписью, выведенной кириллицей.

— Похоже, сундучок очень старый, — заметила она.

— Он был старым уже в те времена, когда отец Пауля попросил нас подержать его в гараже, а ведь это было очень давно.

Пауль? Айви потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что миссис Биндель имеет в виду Пауля Власковича, прежнего владельца дома, в котором теперь жили они с Дэвидом.

Это было очень странно. В их старинном викторианском особняке было намного больше места, чем в аккуратном сельском домике миссис Биндель с его съемными окнами и бледно-голубым виниловым навесом, который хозяйка натягивала весной и вновь убирала осенью.

— И что же, мистер Власкович не пожелал забрать его с собой, когда съезжал отсюда? — спросила Айви.

— Тогда я позабыла напомнить ему о сундуке, а теперь уже слишком поздно, — невозмутимо ответствовала миссис Биндель и воткнула в землю перед коробками небольшую табличку, кое-как сделанную из куска картона. На табличке значилось: «Можно забирать без спросу и бесплатно». — Скорее всего, этот сундук привез с собой еще отец Пауля в двадцатых годах, когда эмигрировал сюда из Европы.

Семья матери Айви тоже перебралась в Америку из России в самом начале века. Айви даже записала на магнитофон рассказ своей бабушки о том, как они плыли по морю, каким нелегким выдалось путешествие, и о пяти чемоданах, которые они взяли с собой. Один их них был битком набит сухариками и галетами, потому что дед Айви знал, что на борту парохода никто не предложит им кошерной пищи. Когда они сошли на берег, у них оставалась только та одежда, что была на них, потому что к тому моменту, когда пароход причалил к острову Эллис-Айленд, прабабке Айви пришлось продать все, что у них было, включая те самые чемоданы, в обмен на питьевую воду. Еще неделя такого путешествия — и они бы умерли от жажды, подобно многим своим товарищам по несчастью.

Айви часто прокручивала ту запись, и сейчас она словно наяву опять услышала надтреснутый голос бабушки Фэй, рассказывавшей, как мужчины в темной форме и фуражках с длинными козырьками загоняли пассажиров по пандусу в какое-то большое здание. «Но моя мать осталась на месте и смотрела, как наши чемоданы сгружают с парохода. Они больше не принадлежали нам, так что нужно было иметь дырку в башке, чтобы торчать на морозе и следить за ними. „Пойдем же, мама“, — умоляла я ее. А мужчины лишь бросали на нее злобные взгляды и ругались на языке, которого я не понимала».

А вдруг в сундуке окажутся кружевные скатерти и постельное белье с вышитыми монограммами, похожее на то, которое вынуждена была продать ее собственная прабабушка, чтобы спасти свою семью от жажды? Когда же прабабка принималась причитать и рвать на себе волосы, убиваясь о том, чего они лишились, прадед Айви сурово отчитывал ее: «Не стоит переживать об этих шмотках. Это же Америка. Здесь у нас будет все новое».

— А что внутри? — поинтересовалась Айви у миссис Биндель.

— Не знаю. Он же заперт.

Странная логика: миссис Биндель намеревалась выбросить сундук, но не додумалась открыть его. А ведь это было совсем нетрудно. Замок и петли проржавели насквозь, так что сорвать их можно было безо всякого труда.

— Неужели вас не мучает любопытство?

— А что, он вам нужен? — с явной надеждой в голове спросила миссис Биндель.

— Э-э… пожалуй… — «Ты что, совсем спятила? — закричал внутренний голос. — Ты только-только избавилась от ненужного хлама, оставшегося после мистера Власковича, а уже торопишься обзавестись новым?» — Я всего лишь хотела…

— Значит, по рукам! — просияла миссис Биндель. — Вы забираете все себе.

И прежде чем Айви успела возразить, миссис Биндель выдернула маленькую табличку с объявлением из земли и швырнула ее в одну из коробок. Развернувшись на каблуках, она торжественно зашагала к своему игрушечному домику.

— Уговор дороже денег! — провозгласила она на ходу, торжествующе воздев палец к небесам.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Я заберу трубы и пустые банки из-под краски: им всегда можно найти применение, — сообщил ей тем же утром Дэвид, тыкая носком башмака в одну из коробок, которые теперь громоздились на их собственной лужайке. — Но скажи мне, ради всего святого, для чего нам понадобилась сгоревшая сковорода?

— Она не только сгорела, она еще вся во вмятинах, — уточнила Айви. — Мне захотелось взглянуть, что там, внутри сундука. А миссис Биндель заставила меня забрать все.

— Заставила тебя? Должно быть, эта женщина обладает недюжинным даром убеждения. — Дэвид наклонился к сундуку и многозначительно потянул носом воздух.

— Я знаю. От него воняет. Он много лет хранился в гараже миссис Биндель. Одному богу известно, какие паразиты в нем водятся. Он принадлежал Власковичу.

Дэвид уставился на сундук с нехорошим любопытством.

— Ага, значит, он принадлежал Владу. Одна из его коробок с землей?

— Он принадлежал его отцу. Кроме того, он совсем не такой тяжелый, — возразила Айви. Бесконечные шуточки о вампирах уже начали ей надоедать. — Как, по-твоему, ты сможешь открыть его?

Дэвид принес гвоздодер из набора инструментов, которые он возил с собой в грузовичке-пикапе. Для того чтобы сорвать легли с крышки сундука, понадобились пустяковое усилие и несколько секунд времени.

— Сезам, откройся! — шутливо вскричал он и сделал широкий жест, поднимая крышку.

Ивовые прутья затрещали. Из открытого чрева сундука хлынул одуряющий запах плесени. Айви зажала нос рукой и заглянула внутрь. Помимо воли она ощутила восторженное предвкушение чего-то необычного. Сундук был полон до краев.

— Ого, — пробормотала Айви, приподнимая некогда белую детскую курточку с отстроченными зубчатыми краями, вышивкой по обшлагам и узкой атласной лентой у ворота. Здесь же лежало и детское платьице с крошечными розовыми оборками на груди, кружевными вставками на рукавах и по подолу, а также шляпка в тон. — Ну, смотри, какая прелесть!

Она вынула платье из сундука. Ткань на ощупь казалась легкой, сухой и хрупкой. Из рукава выпала прядка темных волос, перевязанная бледно-голубой ленточкой. Детские кудри. Тот, кто укладывал этот сундук и столь бережно спрятал в детской одежде прядь волос, наверняка не предполагая, что его содержимое много лет спустя будут рассматривать совершенно посторонние любопытные люди.

Под слоем детской одежды оказалось дамское платье, сшитое из какого-то полупрозрачного материала. У него обнаружился высокий стоячий ворот, тщательно изукрашенный пеной примявшихся кружев, которые сбегали по плечам на грудь. Свадебное платье? Если так, то оставалось лишь сожалеть о том, что его сплошь покрывали небольшие пятна чайного цвета.

Айви осторожно пересмотрела остальное содержимое. В сундуке лежали еще несколько женских платьев, у одного из них, темно-синей шерсти, с фестончатым воротником, имелись маленькие перламутровые пуговки. Айви приподняла его на вытянутых руках. Талии у платья не было, лишь завязки на спине. В ткани зияли многочисленные дыры, прогрызенные молью.

— Как, по-твоему, что это такое? — полюбопытствовал Дэвид, вынимая из сундука какой-то пакет, завернутый в грубую холщовую материю, скорее всего парусину.

Развернув его, он обнаружил, что держит в руках рубашку, сужавшиеся к кистям рукава которой были сшиты вместе на запястьях. К одному из рукавов крепился толстый кожаный ремень, а на конце другого красовалась прочная металлическая застежка. Вместо пуговиц на груди — или то была спина? — висели ремешки поменьше с пряжками напротив. «Смирительная рубашка», — подумала потрясенная Айви.

— Помнишь байки о том, что здесь, на чердаке, они держали сына? — обратился к ней Дэвид. — Как знать, может быть, это правда.

Весь перед рубашки был покрыт пятнами, темно-коричневыми и желтыми. Айви поспешно отвела глаза, словно увидела нечто непристойное. Нечто слишком личное, чтобы демонстрировать его на публике.

— Положи ее на место, — попросила она.

— Подожди минутку, — сказал Дэвид. — По-моему, здесь есть кое-что интересное.

С этими словами он протянул ей сверток светло-бежевых кружев.

Он оказался на удивление тяжелым. Развернув пропахшие тленом слой материи, Айви обнаружила потемневшую от времени серебряную щетку для волос, а вместе с ней ручное зеркальце и коробочку из шлифованного стекла, несомненно составлявшие со щеткой комплект. Стеклянная коробочка легко поместилась у Айви на ладони, и в крышке она заметила отверстие.

Она открыла ее. Внутри лежало… что? Нитки, сберегаемые запасливой домохозяйкой? Айви коснулась ниток пальцем. Нет, это были не нитки. Волосы.

И еще в свертке оказалась записная книжка, точнее, тетрадь. Кусочки искрошившегося и высохшего кожаного переплета посыпались на ладонь Айви, когда она открыла ее. Она стала осторожно перелистывать шершавые линованные страницы, исписанные аккуратным почерком. Каждой записи соответствовала дата. Между страницами лежал лист сложенной пополам плотной бумаги. Айви развернула его и поняла, что держит в руках старинную фотографию коричневого цвета.

По одну сторону изгиба стояла молодая женщина с невыразительным вытянутым лицом и черными кругами под глазами. На нем было темное платье с белым воротничком — то самое, которое они нашли в сундуке. Ее длинные и тонкие пальцы, казалось, парили над широким и крепким плечом мужчины с суровым выражением лица и густыми усами, сидевшим перед ней. Одет он был в темный костюм и одной рукой неловко обнимал маленького мальчика с яркими и живыми глазами. На вид мальчугану никак нельзя было дать больше пяти лет от роду, но он уверенно восседал на коленях у отца, серьезный и напряженный, похожий на взрослого мужчину, но непонятной прихоти вырядившегося в короткие штанишки и курточку с галстуком.

Фотография разломилась пополам по линии сгиба, и в руках у Айви осталось изображение женщины. Глядя в ее пустые и ничего не выражающие глаза, она вдруг почувствовала, как ее охватывает глубокая печаль.


— Я уверена, что Власкович не собирался выбрасывать эти вещи, — заявила Айви, стоя тем же вечером у раковины в кухне в ожидании, пока льющаяся из крана вода не потеплеет настолько, что ею можно будет вымыть потемневшие серебряные безделушки. — Мне кажется, что мы не имеем права оставлять их у себя.

Дэвид недовольно фыркнул. Он сидел за столом со словарем под рукой, разгадывая кроссворд. Словарь стал последней навязчивой идеей Дэвида, призванной повысить уровень его самообразования. А причиной послужила язвительная реплика офис-менеджера компании «Роуз Гарденз» Лилиан Бейлисс, посоветовавшей ему справиться в словаре, что означает слово «филистимлянин».

Айви подавила зевок. Часы показывали половину десятого, так что ложиться спать было рановато даже для нее.

— Где-то у нас есть адрес мистера Власковича. Я позвоню ему и узнаю, не пожелает ли он забрать эти вещи.

На всякий случай Айви решила оставить себе тетрадь с записями, которую, пожалуй, следовало называть дневником, фотографию и прядь детских волос из сундука, хотя они вроде бы ничего для нее не значили. И вообще, решая, какие вещи сохранить на память, а какие — выбросить, люди руководствуются странной логикой. Без малейших угрызений совести Айви раздала одежду бабушки Фэй, ее книги и бижутерию. Зато она не смогла заставить себя расстаться — подумать только! — с ее очками для чтения и резиновым эластичным мячиком, которым старушка пользовалась, разминая кисти рук.

Из-под раковины Айви достала баночку с чистящей пастой для изделий из серебра. Перед тем как приступить к работе, она машинально выглянула в окно кухни. Поначалу она не увидела там ничего, кроме своего отражения в стекле. Причем из-за щек, раздувшихся, как у хомячка, — в чем виновата была беременность, прибавившая ей веса, — собственный нос показался ей восклицательным знаком, застрявшим на просторах некогда милого и худощавого лица.

Но вот глаза ее привыкли к темноте, и Айви разглядела сундук из сплетенных прутьев на лужайке. Они с Дэвидом, сложив все найденные вещи обратно, оставили его там в ожидании мусороуборочной машины, которая должна была приехать в среду. Сундук по-прежнему стоял на своем месте в рассеянном свете уличных фонарей и выглядел страшно одиноким и всеми забытым.

Дэвид экспроприировал у миссис Биндель табличку с объявлением: «Можно забирать без спросу и бесплатно». Очевидно, надпись пришлась по вкусу многим, потому как весь вечер рядом с импровизированной свалкой то и дело останавливались грузовички и фургоны любителей поживиться на дармовщину. Молоденькая блондинка, чем-то напомнившая Айви Бритни Спирс в ее лучшие дни, остановила, выбор на белом платье. Женщина, которая давеча приходила к ним на распродажу и которую Айви видела сегодня утром с коляской, оккупированной двумя близнецами, забрала детскую одежду. В сумерках Айви заметила фигуру высокого худощавого мужчины, внимательно перебиравшего остатки. Чуть позже она обнаружила, что коробка с сантехнической арматурой благополучно исчезла. Даже миссис Биндель не смогла удержаться и тоже пришла заглянуть в сундучок. Неужели и ее снедало запоздалое сожаление о собственной поспешной щедрости? Жаль, что днище сундука почти совсем сгнило, иначе кто-нибудь непременно забрал бы его себе и восстановил.

Айви подставила наружную сторону щетки для волос под струю теплой воды из крана.

— Repousse,[13] — медленно проговорила она.

Чудесное, емкое слово. Как раз такое, которое нужно, чтобы описать выпуклый изящный узор из переплетенных цветов и колибри.

— Оттеснять противника, — сказал Дэвид. — Восемь букв, половина из них гласные. — Он задумчиво куснул указательный палец, после чего нарисовал им в воздухе нечто замысловатое. — Ладно, тише, я думаю. Пытаюсь сосредоточиться.

Айви осторожно вынула из зубьев расчески последние, застрявшие в ней волосинки.

— Помнишь ту стеклянную коробочку с серебряной крышкой? — обратилась к нему Айви. Она сунула прядь светло-каштановых волос в отверстие на крышке коробочки. — Это ведь шкатулка для волос. Дамы Викторианской эпохи собирали свои волосы, которыми позже набивали подушечки для булавок. С их помощью даже делали ювелирные украшения. Если я не ошибаюсь, то совсем недавно такую вот штучку, очень похожую на нашу, продали на электронном сетевом аукционе «еВау» за целых сто долларов.

— Похоже, нам не помешает выигрыш в лотерее. Как насчет того, чтобы сорвать джекпот?

Влажной салфеткой Айви зачерпнула из баночки немного чистящей мази для изделий из серебра и начала оттирать ею обратную сторону расчески. На чистой ткани появились черные пятна, а с выпуклой поверхности, наоборот, исчез темный налет.

— Полный набор туалетных принадлежностей будет стоить намного больше, — продолжала она. — Правда, и состоять он должен из полудюжины предметов, не меньше. Представляешь, щетка для волос, крючок для перчаток…

Дэвид подхватил со стола свой кроссворд со словарем и торопливо вышел из комнаты.

Айви между тем вооружилась старой зубной щеткой и принялась удалять последние следы окислившегося темного налета. Покончив с расческой, она взялась за ручное зеркальце. Из глубины помутневшего стекла на нее взглянуло собственное отражение. Если не считать защечных мешков, делавших ее похожей на бурундука, она все еще напоминала Мортицию Аддамс,[14] с длинными прямыми волосами и челкой, особенно в конце утомительного рабочего дня.

Она принялась полировать заднюю стенку зеркальца. Затем пришла очередь крышки от шкатулки для волос. Айви тщательно промыла ее и насухо вытерла посудным полотенцем. Наконец, она выложила их в ряд на кухонном столе и полюбовалась на дело рук своих.

И тут Айви вспомнила о бронзовой статуэтке, стоящей у подножия лестницы. Вообще-то, можно почистить и ее, раз уж она занялась этим грязным делом. Айви вышла в прихожую и сняла Бесси с постамента. Фигурку удерживал на месте шестидюймовый болт, выступающий из ее основания и утопленный в стойку перил.

Прижимая статуэтку к груди, Айви направилась обратно в кухню и вдруг вспомнила, как они с Дэвидом впервые переступили порог своего нового дома. Тогда ей показалось, что Бесси, подняв руку, тепло приветствует новую хозяйку. В то мгновение Айви захлестнуло ощущение дежа вю — настолько старинный особняк напоминал ей несколько более скромный дом Викторианской эпохи, в котором жила ее семья до того, как умер отец. До того, как мать начала беспробудно пить.

Она опустила статуэтку на кухонный стол. Айви просмотрела достаточно много телепередач об антиквариате, чтобы понимать: старую бронзу можно запросто погубить бестолковой чисткой. Бедная женщина, которая приняла Бесси за подставку для лампы работы Тиффани, залилась слезами отчаяния, когда узнала, что стерла со статуэтки патины на десять тысяч долларов.

Айви осторожно протирала фигурку влажной тряпкой, убирая пыль изо всех ее впадин и канавок, когда внимание ее привлек какой-то звук, донесшийся снаружи. Точнее, сухой треск. Спустя мгновение он повторился. Такое впечатление, будто очередной покупатель остановился посмотреть, какими еще диковинками можно обзавестись задарма.

Айви бросила взгляд на часы: начало одиннадцатого. Она выключила свет в кухне, чтобы иметь возможность видеть то, что делается на улице. На тротуаре за пределами лужайки, на которой все еще торчал плакат избирательной кампании Тео, кто-то поднял крышку сундука. Но вот она слегка опустилась, и Айви сумела рассмотреть голову и плечи того, кто стоял рядом с сундуком. Мимо проехал автомобиль, и луни его фар осветили темную, неясную фигуру. Это оказалась женщина.

Крышка сундука опустилась еще ниже. Айви вздрогнула. Фигура выглядела до боли знакомой. Длинные темные волосы. Челка. Солнцезащитные очки. Ей показалось, что она смотрит на собственное отражение. Вдруг раздался громкий лязг — это статуэтка упала в раковину, и Айви потянулась к горлу. Рука ее судорожно нащупывала бабушкино ожерелье и амулет в форме ладони, который должен был висеть на шее… но его не оказалось на месте.

ГЛАВА ПЯТАЯ

«Прекрати гоняться за собственной тенью. Сядь и подумай хорошенько — так всегда говорила бабушка Фэй в тех случаях, когда Айви начинала бестолково носиться по дому в поисках неизвестно куда засунутой тетрадки с домашним заданием или ключей от входной двери. — Будь уверена, они лежат именно там, где ты их положила».

Ну и где же оно может быть? Вчера вечером ожерелье зацепилась за банное полотенце. Пытаясь расстегнуть и отцепить застежку, Дэвид сломал ее, а потом положил на раковину в ванной комнате на третьем этаже.

Но сейчас ожерелья там не было. Его не было ни на полочке под зеркальцем, ни на раковине, ни на полу, ни в мусорной корзине. Не завалилось оно случайно и за радиатор парового отопления. В общем, его не было нигде. Оно просто исчезло.

Может, она сама нечаянно захватила его пылесосом, когда убиралась здесь? Айви нашла пылесос, который все так же стоял в спальне на верхнем этаже, в мансарде. Она вынула мешок для мусора, разрезала его пополам и вывалила содержимое на подстеленную газету. Но, перебрав спрессованный мусор, цепочки с амулетом она так и не нашла.

Она принялась методично обыскивать весь дом, сверху донизу, все сильнее и сильнее злясь на себя. Часом позже она наткнулась на Дэвида, который преспокойно сидел в дальней комнате и смотрел телевизор. Он поднял голову и взглянул на нее.

— Тянучка?

Внезапно все происходящее показалось Айви верхом нелепости. Только из-за того, что она не может отыскать амулет своей бабушки… Она поднесла руку ко рту и тихонько заплакала.

В ту же секунду Дэвид вскочил на ноги и оказался рядом с ней.

— Что случилось? — Большим пальцем он вытер слезинку у нее со щеки. — Эй, из-за чего ты так расстроилась?

Айви рассказала ему обо всем.

— И только-то? Все дело в потерявшемся ожерелье?

— Нет, не только. Но мне неприятно, когда я кладу вещи на место, а потом не могу их найти. Или вижу то, чего нет.

— Что ты имеешь в виду?

Айви поведала ему о женщине, стоявшей на тротуаре возле сундука.

— Но мы же сами надеялись, что люди будут останавливаться и брать то, что им нужно, не так ли? — воскликнул Дэвид.

— Но она выглядела в точности как я.

Дэвид растерянно заморгал.

— Очевидно, ты всего лишь увидела в стекле собственное отражение…

— Я специально выключила свет. И на мне не было солнцезащитных очков.

— Она носила солнцезащитные очки?

— Именно это я и пытаюсь тебе втолковать.

Дэвид недоуменно приподнял брови.

— Ну, пойдем покажешь.

Она привела его в полутемную кухню, и они встали у окна, глядя на улицу. Снаружи, на тротуаре, стоял сундук. Крышка его была закрыта.

— У нее были большие солнечные очки-консервы на пол-лица.

— Но ведь там чертовски темно.

— Мимо проезжала машина с включенными фарами. Так что я видела то, что видела, и эта женщина мне не померещилась.

Дэвид повернулся к Айви.

— Ладно. Значит, женщина в солнцезащитных очках идет мимо и останавливается, чтобы заглянуть в сундук, стоящий на тротуаре. Может, она даже взяла оттуда кое-что. — Он обнял ее за плечи. — Подумаешь, большое дело.

Айви вздохнула.

— Ты прав, конечно. Просто это так… — Она зажала рот рукой, чтобы опять не расплакаться. — А тут еще и ожерелье бабушки Фэй пропало… — Последние слова застряли у Айви в горле. — Прости меня. Я не знаю, что на меня нашло.

Разумеется, она прекрасно понимала, в чем дело. В том, что ей давно пора лежать в постели, да еще в том, что она была на девятом месяце беременности.

— А ты смотрела в… — начал было Дэвид.

— Я искала везде! — Слова вырвались у Айви с громким всхлипом. Под натиском беременности рушились последние бастионы самообладания.

Дэвид тут же пошел на попятный.

— Эй, послушай, ожерелье сейчас наверняка пирует с моими осиротевшими непарными носками и твоей зубной щеткой.

Айви выхватила из пачки салфетку и яростно высморкалась в нее.

— Хочешь, поищем вместе? — предложил Дэвид. — Ты же знаешь поговорку насчет двух голов.

— Которые лучше, чем никакая.

Тем не менее она позволила Дэвиду вновь обыскать все места и укромные уголки, в которых она уже смотрела и в которые еще не заглядывала.

— Я же говорила, что оно как в воду кануло, — сказала она, когда ожерелье так и не нашлось.

Дэвид ласково обнял ее за талию.

— Серебро не поддается биохимическому разложению. Оно наверняка сейчас лежит себе преспокойно где-нибудь и ждет, когда мы его найдем. А пока тебе нужно лечь в постель, и я даже знаю одного человека, который подоткнет тебе одеяло. Ты ведь не присела с самого утра.

И он нежно, но твердо повел ее вверх по лестнице в спальню.

Но Айви чувствовала себя слишком усталой и возбужденной, чтобы заснуть сразу. Она села на постели и раскрыла небольшую тетрадку в кожаном переплете, которую нашла в плетеном сундучке, а потом осторожно провела пальцами по высохшей, хрупкой странице, по словам, написанным выцветшими чернилами и перьевой ручкой.

Эмилия В. 23 мая 1922 года.

Эмилия. Какое старомодное имя! А буква «В», должно быть, означает «Власкович». 1922 год. Краткий перерыв между войнами. Примерно в то же самое время бабушка и прабабушка Айви покинули Европу.

Новый дневник — новое начало. Сегодня мы переехали в этот очаровательный, очень красивый дом на Лорел-стрит. Уже давно пробило полночь, но я слишком взволнована, чтобы заснуть.

Сегодня после полудня я впервые стояла на крыльце, своем крыльце. На лугу напротив нашего дома уже распустились лютики.

Вот как? Значит, раньше на другой стороне улицы был луг? Удивления достойно. Айви стала читать дальше.

Пока я наблюдала за тем, как мужчина, нанятый Джозефом, заносит внутрь стол, подаренный нам родителями, я вдруг ощутила, как во мне зашевелился ребенок. Мне захотелось поделиться этой новостью с мамой и Матильдой, но письмо мое дойдет до Торонто только через неделю.

Ребенок оказался мальчиком — Айви почему-то была уверена в этом. Как ничуть не сомневалась она и в том, что Эмилия В. и есть та самая женщина с вытянутым лицом на фотографии и что именно ее руки повязали голубую атласную ленту вокруг той прядки детских волос, которую Айви обнаружила в сундуке.

Айви читала страницы, исписанные четким каллиграфическим почерком, с датами, проставленными на полях. Понемногу призрачный образ с фотографии стал обретать плоть и кровь, и перед мысленным взором Айви предстала женщина, чьи дни проходили в обустройстве нового дома, своего гнездышка, в ожидании рождения первенца и в тоске по друзьям и родным, которых она оставила в Канаде. К несчастью, подобного дневника, который бы запечатлел историю ее собственной семьи, у Айви никогда не было.

К июлю почерк изменился, став косым и неразборчивым. Айви живо представила себе беременную Эмилию, сидящую в гостиной за конторкой с откидной крышкой. Губы у нее плотно сжаты, брови нахмурены, а пальцы крепко сжимают пера Запись, датированную 20 августа, Айви перечитала дважды.

Вернувшись после прогулки, я долго разглядывала себя в зеркальце. Я увидела то, что и ожидала. Лицо у меня слишком худое и вытянутое, нос слишком большой, а кожа стала какой-то одутловатой и нездоровой. Волосы мои слишком короткие, чтобы их можно было назвать роскошными прядями, а цвет их чересчур неопределенный, не золотистый и не каштановый. Пальцы у меня короткие и толстые, и они не сужаются к ногтям. Чему тут удивляться, что Джозеф не желает даже смотреть на меня.

Бедняжка. Она оказалась одна в чужой стране, в дыре под названием Браш-Хиллз, в обществе этого Джозефа, о котором Айви ничего не знала, но который почему-то не вызывал у нее симпатии. Никаких курсов для будущих родителей, где она могла бы познакомиться с другими молодыми парами. Никаких тарифов «Друзья и родственники» у операторов мобильной связи. Никакой электронной, почты. Никаких тебе социальных сетей «В контакте» или «Одноклассники».

«Не гневи судьбу и радуйся тому, что имеешь», — Айви словно наяву услышала голос бабушки, повторяющей эти слова. И пусть на девятом месяце беременности Айви обладала грациозностью слона в посудной лавке, Дэвид заставлял ее чувствовать себя тем, что бабушка Фэй называла горячим помидором. У нее были друзья, коллеги и работа, к которой она собиралась вернуться.

Айви накрыла ладонями свой огромный живот. Совсем скоро у нее родится ребенок. Даже она сама понемногу начинала в это верить.

Зевнув, она закрыла тетрадь. Затем выключила свет, повернулась на бок и закрыла глаза.

Часом позже она по-прежнему не спала, хотя рядом с ней на кровати сладко и негромко сопел Дэвид. Ей самой казалось, что она буквально насквозь пропиталась запахом плесени и увядания. Мысли ее перескакивали с одного предмета на другой. Перед ее внутренним взором возникали то аккуратно выписанные строчки, то утомленное лицо на старой коричневой фотографии, то незнакомая женщина на лужайке, которую она видела сквозь окно своей кухни, — темные длинные волосы и челка обрамляли бледное лицо, закрытое большими солнцезащитными очками. Мортиция II.

Айви накрыла голову подушкой, словно надеясь заглушить звуки, которые в свою очередь сотрут из ее памяти образы, безостановочно кружившиеся перед глазами. Она представила себе очаровательный рисунок пером и тушью на первой странице книжки под названием «Мадлен» — старый домик в Париже, по передней стене которого карабкаются вверх виноградные плети, а из двух труб, торчащих над черепичной крышей, вьется кудрявый дымок. Отец так часто читал ей эту книжку в детстве, что она знала ее наизусть. Всякий раз, будучи не в состоянии заснуть, она отправлялась в странствие по ее страницам, полных забавных иллюстраций и ритмических строф, и успокаивалась.

Старый прием сработал и на этот раз. Айви заснула. Ей снилось, что она стоит на чердаке парижской школы Мадлен, заставленном заплесневелыми плетеными сундуками, доверху забитыми изъеденными молью перинами и простынями. И из одного сундука в самом дальнем углу доносится детский плач.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующий день после обеда Айви лежала на смотровом столе в кабинете доктора Шапиро, а доктор через стетоскоп слушала, как бьется сердечко ребенка. На животе у Айви в том месте, где доктор нанесла тонкий слой вазелинового масла, лежал небольшой, но тяжелый приборчик, соединенный с монитором для наблюдения за состоянием плода, притаившимся в углу.

Тук-так тук-так. Звуки были не очень отчетливыми, но впечатления они навевали совершенно однозначные. Айви ощутила, что на сердце у нее потеплело, а губы расплываются в неудержимой улыбке.

Дэвид тоже слушал, как стучит сердечко малышки, через второй стетоскоп. Глаза у него широко раскрылись в немом восторге.

— И это наш ребенок? Вы шутите. Это похоже на мотор тяжелого грузовика.

— Это и есть то, что мы, врачи, называем хорошим сердечным ритмом, — заявила в ответ доктор Шапиро, крепкая и жизнерадостная женщина, с коротко подстриженными волосами цвета соли с перцем, которая выглядела так, словно ей больше подошли бы туфли для игры в гольф и клюшка номер 9.

Доктор Шапиро взяла Айви за руку и легонько пожала ее. Она только что провела внутренний осмотр Айви, первый за много месяцев. И когда она объявила, что шейка матки у Айви понемногу сглаживается, а диаметр ее увеличился на два сантиметра, Дэвид побледнел как полотно.

— Совершенно нормальное явление, — поспешила успокоить она взволнованных родителей. — Это значит, что дело близится к завершению. Но ведь вы и без всяких электронных причиндалов знаете об этом.

Опытным взором доктор Шапиро осмотрела костяшки пальцев Айви и пропальпировала ее запястья. Ощупала лодыжки. Именно доктор Шапиро сообщила Айви о том, что ребенок, которого она потеряла чуть больше года назад, когда у нее случился выкидыш, был девочкой.

— Хочу предупредить вас, чтобы не вздумали волноваться, если малышка станет вести себя тише. Так всегда бывает перед самым концом. Ей там очень уютно и спокойно.

— Постойте-постойте, — перебила ее Айви. — Вы хотите сказать, что… Когда, кстати?

— Откровенно говоря, это может случиться и завтра, и через неделю, и через две, — отозвалась доктор Шапиро. — В этом деле математической точности ожидать не приходится.

В любой день? Мысль эта привела Айви в смятение. С другой стороны, еще несколько недель чувствовать себя гиппопотамом? Пожалуй, если бы мужчины могли забеременеть, то они уже давно бы придумали, как запустить ускоренную перемотку этого процесса и приблизить конец.

— Она занималась уборкой как одержимая, — заметил Дэвид, вынимая из ушей слуховые мембраны стетоскопа.

— И еще у нее галлюцинации, — добавила Айви.

— В самом деле? — поинтересовалась доктор Шапиро.

— В самом деле, — ответила Айви.

— Женщине в вашем положении полезно вести активный образ жизни, — заявила доктор Шапиро, быстро перемещаясь по своему кабинету. — Я не вижу в уборке ничего плохого, если вы не изнуряете себя, пьете много жидкости и не слишком усердно налегаете на соль. И мой вам совет: не тяните с выбором имени, потому что малышка вот-вот спляшет вам буги-вуги.


— Буги Роуз, — пробормотал Дэвид, когда они возвращались домой в машине Айви. Движение на автостраде постепенно замедлялось — наступал вечерний час пик. Он оглянулся через плечо и перестроился в другой ряд. — Что скажешь? По-моему, оно подойдет и для девочки, и для мальчика.

— Оно скорее подойдет какой-нибудь музыкальной группе, — вяло возразила Айви.

— Но ведь мы не можем и дальше называть ее Тыковка.

— Гвинет Пэлтроу назвала свою дочку Эппл.[15]

Дэвид задумчиво склонил голову к плечу и причмокнул губами, словно пробуя имя на вкус.

— А что, и впрямь неплохо. Но будет еще лучше, если мы назовем ее именем блюда, которое мне нравится больше всего.

— И думать забудь. Мы не станем называть своего ребенка Сэмом Адамсом.[16] Кроме того, у нас будет девочка.

— Ты говоришь так, как будто уверена в этом на сто процентов.

— Готова поспорить с тобой хоть на миллион долларов.

Дэвид лишь насмешливо фыркнул в ответ. Он свернул на пандус, уводящий с автострады, и вскоре затормозил в самом конце длинной вереницы автомобилей, выстроившейся у светофора.

— Биэр[17] Роуз. В этом есть что-то… необычное. Изысканное, я бы даже рискнул добавить.

— Имя не может оканчиваться на «р».

— Почему это?

— Потому что наша фамилия начинается на «р». Получается двойной согласный звук. Биэрроуз, — произнесла Айви, катая слово на языке. — Люди будут думать, что ее фамилия — «Оуз».

— Или что ее зовут Биэ.

— Односложное имя вообще исключается, — решительно заявила Айви.

— Ага, правило номер два, — съязвил Дэвид. — У тебя правила на все случаи жизни, никогда не замечала?

— Джейн Роуз. Джилл Роуз. Нет, односложное имя как-то не звучит в сочетании со столь же краткой фамилией.

— Колючка Роуз.

— Тук-так Роуз. Или Трам-та-там-там Роуз. Или…

— Лилия Роуз? Жимолость Роуз? — Дэвид включил сигнал поворота.

— Вообще-то, Лилия звучит очень неплохо. Но тебе не кажется, что два цветка в одном доме — это слишком? Айви[18] Роуз[19] — и так достаточно скверно.

Дэвид свернул на их улицу.

— Если честно, то и один цветок всегда казался мне перебором, но моего мнения никто не спрашивал. Кроме того… — Он оборвал себя на полуслове. У тротуара их дома стоял патрульный полицейский автомобиль. — Какого…

Первая мысль Айви была о том, что с миссис Биндель что-то случилось. Но что именно? Сердечный приступ? Удар? Но нет, вон она сама, живая и здоровая, выглядывает из-за проволочной сетки своей двери. Шерстяная кофта туго облегала ее мощные плечи, она прижимала руки ко рту, и костяшки ее пальцев побелели от напряжения.

Перед их домом у плетеного сундука сидел на корточках полицейский и что-то говорил в мобильный телефон. Крышка сундука была поднята. Полицейский повернул голову и уставился на Дэвида, когда тот прижал машину к бровке тротуара.

Полицейский закрыл телефон, опустил крышку сундука и выпрямился во весь рост, высокий и поджарый, чем-то неуловимо похожий на вышедшего на охоту богомола.

Дэвид неторопливо вылез из автомобиля. Айви последовала за ним.

— Это вы здесь живете? — полюбопытствовал полисмен, кивнув головой в сторону их дома. На лице у него появилось какое-то странное выражение, нечто среднее между улыбкой и гримасой недовольства. Взгляд его скользнул по выпирающему животу Айви.

— Да, мы, — коротко ответил Дэвид.

Полицейский щелчком пальцев по козырьку сбил свою фуражку на затылок. Из-под нее выглянули коротко стриженные волосы соломенного цвета.

— Офицер Фурнье, полиция округа Браш-Хиллз. — Он сунул им под нос свой значок, а затем предъявил фотографию. — Кто-нибудь из вас видел эту женщину?

Айви сразу же узнала на снимке прежнюю версию Мелинды Уайт — низкорослая и полная молодая женщина позирует на фоне нарисованных облаков и ярко-синего неба, улыбаясь прямо в объектив, не разжимая губ.

— Это Мелинда Уайт, — сказала она.

— Значит, вы знакомы с ней? — задал следующий вопрос офицер Фурнье.

— Немного, — отозвалась Айви. — Не слишком хорошо, правда. Мы вместе учились в школе.

— А когда вы видели ее в последний раз?

— Она была у нас на выходных. В субботу утром, — уточнила Айви и тут же заметила напряженный и выразительный взгляд, который метнул на нее Дэвид, Ничего не понимая, она продолжала: — Мы устроили распродажу ненужных вещей.

— А почему вы спрашиваете об этом, офицер? С ней что-нибудь случилось? — в свою очередь поинтересовался Дэвид.

Фурнье спрятал фотографию во внутренний карман и вытащил блокнот. Затем он щелкнул авторучкой, приготовившись делать записи.

— Именно это мы и пытаемся установить.

Он попросил, чтобы они назвали свои полные имена, и стал делать короткие пометки. А затем, прищурившись и глядя на заходящее солнце, спросил:

— Вы не разговаривали с ней? Или, быть может, кто-нибудь из вас видел, как она уходила?

Дэвид открыл было рот, но затем, после недолгого размышления предпочел промолчать.

— Я разговаривала с ней, — сообщила Айви. — Она купила у нас стеклянного лебедя… ну, знаете, из светло-зеленого стекла. Отлит прессовкой в годы Великой депрессии. Собственно, она не купила его. Правильнее будет сказать: я подарила его Мелинде. Она сказала, что ее мать — или сестра, я не уверена в точности — собирает лебедей к… — Айви вдруг поняла, что частит, захлебываясь словами. — Короче говоря, она была здесь. Да, мы разговаривали с ней. Теперь она предпочитает, чтобы ее называли Минди, и она здорово отличается от той, какой запечатлена на вашей фотографии.

— Отличается? Чем именно?

— Волосы у нее стали светлее, она их выпрямила и стала стричь короче. — Айви прижала ребро ладони к шее чуть пониже уха, чтобы показать насколько. Офицер Фурнье сделал еще несколько заметок. — И она уже не выглядит неопрятной и старомодной, если вы понимаете, о чем я.

Полицейский перестал писать, поднял голову и бросил на Айви ничего не выражающий взгляд.

— Мелированные волосы, маникюр, — добавила она.

— Вы не помните, как она была одета?

И вновь на его вопрос ответила Айви.

— Бейсболка. Темные брюки. Желто-синяя блуза большого размера, для беременных. Цветастая, очень пестрая.

Дэвид метнул на нее удивленный взгляд. Что она могла ему ответить? Было бы странно, если бы она не заметила, во что одета Мелинда.

— Блуза для беременных? Значит, она была в положении? — спросил Фурнье.

— Да, причем на последнем месяце. И еще на плече у нее была белая холщовая сумка, очень большая, размером с тележку для покупок, — добавила Айви.

— Вы точно уверены в том, что это именно та женщина, которую вы видели? — поинтересовался полицейский.

— Она представилась, — пояснила Айви.

— В противном случае никто из нас не узнал бы ее, — решил наконец вмешаться в разговор и Дэвид. — Мы не виделись с ней после окончания школы.

— Как я уже говорила, она очень изменилась, — сказала Айви.

— Откуда вы узнали, что она была здесь? — обратился Дэвид к патрульному.

— Ее сестра сообщила о том, что она пропала, а чуть позже мы обнаружили ее автомобиль. Он был припаркован на вашей улице, в одном квартале отсюда. На переднем сиденье лежал экземпляр газеты «Уикли шопиер», а в нем было ваше объявление о распродаже, обведенное кружком. — Фурнье немного помолчал. — Домой она не вернулась, а ее квартира выглядит так, словно покидать ее она не собиралась. Она даже оставила кофейник включенным.

И полицейский вновь умолк. Прошло несколько секунд, в течение которых он бесцеремонно разглядывал Айви и Дэвида.

— Она не вышла на работу и не позвонила, чтобы сообщить о том, что заболела. Ее сестра постоянно названивает ей, но все без толку. Она в отчаянии, что, впрочем, вполне понятно.

По спине у Айви пробежал холодок — полицейский по-прежнему не сводил с них пристального взгляда.

— Давайте-ка посмотрим, правильно ли я вас понял, — предложил Фурнье. — Ваша распродажа началась в девять утра. На нее пришла Мелинда Уайт. В котором часу это было?

— Рано, — ответила Айви. — Должно быть, в самом начале десятого. Мы только что открылись.

— Она представилась?

— Именно так, — сказала Айви.

— Вы не заметили, она больше ни с кем не разговаривала, кроме вас?

— Нет, ничего такого я не видел, — признался Дэвид, и Айви согласилась с ним.

Фурнье задумчиво поскреб в затылке.

— А сколько она вообще здесь пробыла — пять минут, десять?

— Скорее, минут двадцать или даже полчаса, — заметила Айви.

Теперь это казалось ей вечностью.

— Быть может, вы видели, как она уходила с кем-нибудь?

— Она… — Айви уже собралась было заявить, что Дэвид пригласил Мелинду в дом, когда что-то в выражении лица мужа заставило ее умолкнуть. — Нет, я не видела, когда и с кем она уходила, — закончила она, кусая губу.

— Никто за ней не следил?

— Послушайте, офицер, здесь было настоящее вавилонское столпотворение, — раздраженно ответил Дэвид. — Мы продавали кучу ненужного барахла, оставшегося от прежнего владельца, и людей собралось очень много.

— Быть может, вы знаете кого-нибудь из друзей миз Уайт?

— Увы, — развел руками Дэвид. — В сущности, мы ведь почти не были с ней знакомы. Мы всего лишь учились в одной школе, да и то было сто лет назад. Конечно, Браш-Хиллз — не такой уж большой пригород, но в нашем выпускном классе было довольно много народу. Я никогда не был с нею особенно дружен. И ты тоже — верно, Айви?

Айви лишь молча кивнула в ответ.

— Хм, — пробормотал Фурнье, закрывая свой блокнот. — А это принадлежит вам? — И он ткнул ручкой в сторону плетеного сундука.

— Нет… то есть да, — сказал Дэвид. — Полагаю, теперь он принадлежит нам. Наша соседка, — он кивнул головой на миссис Биндель, по-прежнему наблюдавшую за ними из-за проволочной двери, — отдала его нам. Что-то вроде того.

— Как вас понимать?

— Она собиралась выбросить его, — пояснила Айви.

— И теперь его собираетесь выбросить вы?

— Правильно, — согласился Дэвид. — Это долгая история.

Фурнье выразительно щелкнул авторучкой, изобразив на лице заинтересованное выражение, и принялся ждать объяснений.

— Видите ли, сундучок очень старый. Изящная вещица, — начала Айви, — и мне стало любопытно, что там может быть внутри. Я вдруг подумала, нет ли там чего-нибудь такого, что можно оставить себе на память.

— И что же? Вы нашли что-нибудь интересное?

— Кое-что. Сначала мне даже показалось, что сундук можно восстановить. Но дно у него совсем сгнило, и от него воняет.

— Понятно, — заключил офицер Фурнье. — И вы, значит, просто оставили его на тротуаре, чтобы все желающие могли взять из него то, что им понравится?

— Вы все правильно понимаете, — сказал Дэвид. — Но если вы считаете, что его нельзя оставлять здесь до завтра, мы можем перетащить его в гараж…

— Нет, я не вижу здесь никаких проблем, — отмахнулся Фурнье. — Во всяком случае, при обычных обстоятельствах. Однако… — Сунув блокнот в карман, он неожиданно наклонился и приподнял крышку сундука. Концом своей авторучки он приподнял что-то и вытащил наружу.

Айви мгновенно узнала пестрый узор из васильков и ромашек. Когда Мелинда носила эту блузку, она была чистой и свежей.

А сейчас, изрядно помятая, она была покрыта мелкими бурыми пятнами.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Айви показалось, что земля ушла у нее из-под ног. Во рту у нее появился неприятный металлический привкус, как будто она облизала жестянку из-под консервированного супа. Она с трудом подавила подступившую к горлу тошноту. А Фурнье по-прежнему держал на кончике ручки перепачканную блузку, внимательно рассматривая ее.

— Есть какие-нибудь идеи относительно того, как эта вещь попала сюда? — поинтересовался он.

— Что это такое, черт возьми? — воскликнул Дэвид. — Вчера этой штуки здесь не было, когда мы бросили сундук на тротуаре.

— Вы утверждаете, что этой блузки здесь не было? — невозмутимо и бесстрастно переспросил Фурнье.

— Да, утверждаю. Я сама складывала все вещи обратно, — подтвердила Айви, про себя удивляясь тому, как спокойно и уверенно звучит ее голос. — Многие останавливались, чтобы заглянуть в сундук. Должно быть, кто-то еще положил ее сюда, потому что мы точно этого не делали.

— Кто-то еще? Допустим. — Полицейский уронил блузку обратно в сундук, опустил его крышку и выпрямился во весь рост. — Что вы скажете насчет того, чтобы пройти внутрь? — Он окинул внимательным взглядом дом, потом посмотрел на Дэвида. — Я хотел бы задать вам еще несколько вопросов, да и осмотреться заодно, если вы не возражаете.

Дэвид скрестил руки на груди, и на скулах у него заиграли желваки.

— А если я возражаю? Это наш дом. И мы не сделали ничего предосудительного.

— Тогда в чем дело? — В вежливом тоне Фурнье проскользнули металлические нотки. — Я имею в виду, если вам нечего скрывать…

— Мне не нравятся ваши намеки! — вспылил Дэвид.

— Понимаю. В конце концов, это ваше право. Но вот в чем вся штука. Или вы пригласите меня войти, чтобы я мог осмотреться, или я получу ордер и привезу с собой целую бригаду экспертов, которые обыщут ваш дом. Очень тщательно, сверху донизу. Смею вас уверить, любой судья согласится, что этого, — он коленом приподнял крышку и с нехорошим интересом осмотрел блузку, — более чем достаточно для проведения необходимых следственных действий.


«Интересно, что бы произошло, — думала Айви, — если бы Дэвид согласился на предложение Фурнье и пригласил его войти в дом?» Но часом позже ей казалось, что перед ней вновь разворачивается некое сюрреалистическое воспроизведение давешней распродажи ненужных вещей с отключенным звуком. Вот только за окном стояло не утро, а вечер и на тротуаре толпились не покупатели, снедаемые желанием приобрести для себя что-нибудь полезное. Это были зеваки, старавшиеся держаться поодаль, но подгоняемые болезненной страстью оказаться как можно ближе к месту действия. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, и их движения выглядели гротескными и рваными в ослепительных сине-белых лучах полицейских мигалок.

Проезжая мимо, автомобили замедляли ход. На другой стороне улицы к окнам приникли любопытные. Какой-то велосипедист остановился и навел на их дом камеру мобильного телефона. Что он делает — передает изображение?

Айви не находила себе места. От одной только мысли о том, что она оказалась по другую сторону видоискателя, ее тошнило. Ей отчаянно хотелось вбежать в дом и закрыть за собой дверь, но путь ей преграждал полицейский в форме.

Несколько минут назад Дэвид позвонил своему другу Тео, адвокату. Тот отреагировал сухо и немногословно.

— Сотрудничайте с полицией, будьте вежливыми. Не спорьте. Но не отвечайте — повторяю, не отвечайте — на любые вопросы до тех пор, пока я не приеду к вам.

Создавалось впечатление, что толпа на противоположной стороне улицы с каждой минутой становится все больше; велосипедист теперь о чем-то оживленно говорил по мобильному телефону. К дому подкатила золотистая «краун виктория». Фары машины погасли, и из салона выбрался мужчина в темном костюме. Он огляделся по сторонам, окинув внимательным взглядом обсаженную деревьями улицу и дома, а потом перебросился несколькими словами с Фурнье. После чего неторопливо направился к Айви и Дэвиду.

Айви едва взглянула на значок, который он показал им, и пропустила мимо ушей его имя, когда он представился. Она как завороженная не сводила глаз с бумаг, которые он протянул Дэвиду.

Дэвид негромко выругался и скомкал документы в кулаке.

— Ордер на обыск, — сказал он, — Куда, черт возьми, провалился Тео? Его же контора находится прямо за углом, ради всего святого!

Недовольно поджав губы, Дэвид поднялся по ступенькам и отпер входную дверь.

Вновь прибывшие и остальные сотрудники полиции гурьбой потянулись в дом, оставив снаружи одного патрульного охранять вход.

Дэвид и Айви отступили под арку. Здесь, в темноте, они хота бы могли скрыться от любопытных глаз. Поднялся ветер, порывы которого пробирали до костей, но Айви дрожала не от холода. Дэвид обнял ее одной рукой за плечи, но мыслями он был где-то далеко, и от него исходило не столь желанное сейчас тепло, а лишь страшное напряжение, когда он провожал взглядом очередной автомобиль, приближавшийся к их дому и проезжавший мимо.

Наконец у тротуара замер черный «лексус», из которого вылез Тео, выглядевший очень чопорно и внушительно в своем темном костюме и длинном пальто. Он метнул недовольный взгляд на толпу, собравшуюся на противоположной стороне улицы.

— Слава богу! Самое время, — с облегчением пробормотал Дэвид и помахал ему рукой.

Тео подошел к ним и опустил на землю пухлый портфель из кордовской кожи.

— Я, конечно, слыхал о том, что полиция склонна к крайностям, но это просто нелепо, — прошипел он сквозь зубы. — Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через это. Особенно в твоем положении. — Он одарил Айви сочувственным и ободряющим взглядом, а потом обнял ее, окутав терпким запахом своего одеколона.

Айви испытала мгновенный прилив благодарности и облегчения.

Дэвид протянул Тео скомканный ордер на обыск. Разгладив его, Тео пробежал глазами содержимое и поднял голову.

— Вы ведь не отвечали на вопросы, как я вас просил?

— Мы понятия не имели о том, что «отвечаем на вопросы», — заявил Дэвид, взяв последние слова в кавычки. В его негромком голосе явственно сквозило напряжение. — Мы вернулись домой, а тут…

Тео выставил перед собой руку, прерывая его. Айви проследила за его взглядом, устремленным вдоль улицы. Перед их домом затормозил фургон службы новостей.

— Подождите минутку.

Тео подошел к патрульному, охранявшему вход, о чем-то коротко поговорил с ним и мгновением позже исчез внутри. Через несколько минут отворилась боковая дверь и он высунул голову наружу.

— Входите. В кухне они уже закончили.

Айви поднялась по ступенькам и вошла в собственным дом, ставший вдруг чужим. Миновав крохотную переднюю, в котором на крючках за дверью висели многочисленные плащи и форменные пальто, она вошла в кухню. Оглядевшись по сторонам, она быстро задернула занавески и принялась задвигать ящики и закрывать дверцы шкафов и стола, которые полицейские оставили открытыми. После чего устало прислонилась спиной к столу, плотнее закуталась в куртку и замерла, дрожа всем телом и обнимая обеими руками выступающий живот.

— У меня такое ощущение, будто мы попали в засаду, — прорычал Дэвид, ногой захлопывая дверцу холодильника.

Тео швырнул ордер на обыск на стол. Он плотно прикрыл дверь в столовую и уселся на стул. Дэвид принялся расхаживать взад и вперед.

— Какого черта здесь происходит? Они обращаются с нами как…

— Прекрати метаться и сядь, — оборвал его Тео. — Нам нужно поговорить.

Дэвид и Тео обменялись долгими взглядами. Потом Дэвид глубоко вздохнул и обеими руками взъерошил волосы. Сняв куртку, он повесил ее на спинку стула и сел.

— Ты тоже, — распорядился Тео, глядя на Айви.

Она послушно опустилась на стул.

И тут, совершенно не к месту, зазвучала мелодия из старого телесериала, исполняемая на игрушечном пианино. Тео моментально выудил из кармана свой сотовый телефон, раскрыл его и бросил быстрый взгляд на экран. Затем он поспешно выключил телефон и звук оборвался.

— Почему они ведут себя так? — пожаловался Дэвид. — Они обращаются с нами как с преступниками.

— В наши дни полиция никому не дает послаблений. Во всяком случае, после дела Джон-Бенет Рэмси. — И Тео в красках объяснил им, что, после того как полиция небольшого городка Боулдер в штате Колорадо приложила все усилия для того, чтобы блестяще завалить дело об убийстве маленькой девочки, по всем Соединенным Штатам расследования отныне проводятся в строгом соответствии с инструкциями. — Особенно когда дело касается пригорода, в котором живут преимущественно белые. Так что здесь нет ничего личного.

Тео вновь перечитал ордер на обыск, а затем достал из своего портфеля серебристую ручку и блокнот с желтой линованной бумагой.

— Ладно, начнем по порядку. Пропавшая женщина? — Тео наморщил лоб. Ослабив узел галстука, он бросил на Дэвида вопросительный взгляд. — Мы говорим о Мелинде Уайт — той самой Мелинде Уайт из средней школы?

— Правильно. — Дэвид объяснил, как полиция проследила ее до распродажи ненужных вещей, которую они давеча устроили.

— Хорошо. Значит, сестра сообщает о ее исчезновении, — продолжал Тео. — Они обнаруживают ее автомобиль. В нем лежит газета, по объявлению в которой полиция выходит на вас. Ну и как после этого они сумели получить ордер на обыск?

Дэвид рассказал ему о плетеном сундуке миссис Биндель, который они оставили на тротуаре, чтобы его забрала мусороуборочная машина. И о том, как офицер полиции обнаружил внутри блузку Мелинды.

— Они имеют на это право, Тео? То есть я хочу сказать, это же вмешательство в частную жизнь? — с тревогой спросил Дэвид.

— Все, что стоит без присмотра на уличном тротуаре, может считаться добычей полиции. Они не нарушили никаких законов, открыв его и заглянув внутрь.

— Но блузки там не было, когда мы в воскресенье вечером оставили сундук у обочины, — заявил Дэвид и бросил взгляд на Айви, словно ища у нее поддержки.

— Разумеется, ее там не было. И не могло быть, — сказала Айви.

— Меня в этом убеждать не нужно, — заметил Тео. — Я ваш адвокат. — И он долгим тяжелым взглядом посмотрел на Дэвида. — Кроме того, я еще и ваш друг.

Над головой у них заскрипели доски. Скорее всего, полицейские поднялись наверх и сейчас обыскивали их спальню, роясь в нижнем белье Айви и переворачивая простыни и одеяла на кровати.

— Айви видела, как многие останавливались рядом с сундуком и рылись в нем, — подчеркнул Дэвид. — И любой из этих прохожих мог положить в него блузку.

Тео делал быстрые пометки.

— Что это были за люди? Сколько именно их было?

— Наша соседка, — начала перечислять Айви. — Потом еще одна женщина — она живет поблизости. Какой-то высокий мужчина, но, к тому времени как он появился, стало уже слишком темно, так что рассмотреть его хорошенько я не могла. — Айви взяла со стола солонку, маленькую керамическую лягушку с дырочками на голове, которую она обнаружила в каком-то антикварном магазине. Она провела пальцем по ее гладкой спине и стиснула зубы, стараясь, чтобы они не лязгали на всю комнату. — Наверняка были и другие. Я же не могла присматривать за сундуком все время.

— Мы полагали, что они забирают понравившиеся им вещи, — добавил Дэвид. — Нас это вполне устраивало, потому что мы надеялись, что к утру в нем ничего не останется. Я хотел сказать, что мы надеялись на… — Дэвид запнулся и умолк.

— …барахольщиков, — пояснила Айви. — Пусть лучше кто-нибудь заберет ненужные нам вещи и найдет им достойное применение, чем мы попросту выбросим их.

Вот теперь Тео выглядел озадаченным. А Айви вдруг вспомнила квартиру адвоката: кругом один хром, стекло и белые берберские ковры на полу. Ему столь же трудно было представить, что кому-то может понадобиться гнилой плетеный сундук, как надеть дешевые электронные часы или пить вино из горлышка.

— Вообще-то, Айви здорово испугалась, когда поздно вечером увидела на тротуаре какую-то женщину, — понизив голос, сообщил Дэвид.

— И что же? — заинтересовался Тео. — Айви?

— Я услышала какой-то звук. А потом выглянула в окно в кухне и увидела ее.

— Эта женщина… Ты узнала ее? — продолжал расспрашивать Тео, одновременно делая какие-то пометки в блокноте.

Айви проглотила комок в горле.

— Она была очень похожа на меня.

Тео перестал писать.

— Во всяком случае, волосы и прическа у нее выглядели в точности как мои, — добавила Айви.

— И тоже беременная? — поинтересовался Тео.

Айви закрыла глаза и попыталась сосредоточиться и вспомнить.

— Я… нет, не знаю. Крышка сундука была поднята.

— Ты сообщила полиции о людях, которых видела у себя на лужайке?

— Они меня не спрашивали об этом и даже не дали мне возможности… — начала было оправдываться Айви.

— Хорошо, — прервал ее Тео. — Полагаю, ты легко можешь представить себе их реакцию, если скажешь, что видела кого-то как две капли воды похожего на тебя. Это будет выглядеть, как если бы ты сама бродила по своему двору, а теперь пытаешься придумать правдоподобное объяснение на тот случай, если вдруг объявится свидетель, видевший тебя ночью.

— Но это была не я!

— Разумеется, это была не ты. Я в этом не сомневаюсь, — властно прошептал Тео и прижал палец к губам, кивком головы указывая на дверь, ведущую в столовую. — Я просто хочу сказать…

— …что они решат, будто я или лгу, или окончательно спятила. Беременная безмозглая клуша.

— Ты не спятила, успокойся, — произнес Дэвид, но голос его предательски дрогнул. — Это Мелинда — самая настоящая безмозглая беременная клуша. Господи, как я жалею что… — Дэвид поперхнулся и умолк, когда Тео бросил на него разъяренный взгляд.

— Отлично. Вернемся к Мелинде. — Тео перевел взгляд с Дэвида на Айви. — Когда вы видели ее в последний раз?

Дэвид опустил глаза и уставился себе под ноги.

— Милый? — неуверенно проговорила Айви.

— Что такое? — переспросил Тео.

Дэвид побледнел и устало откинулся на спинку стула.

— Полагаю, я был последним, кто видел ее, — признал он. — Это я пригласил ее в дом на экскурсию.

— Он все равно собирался войти внутрь, — пояснила Айви, — чтобы вынести последнюю коробку с книгами. А Мелинда без конца интересовалась, что мы сделали с интерьером, вот он и пригласил ее зайти и посмотреть самой.

Дэвид по-прежнему не поднимал головы.

— Она уверяла, что в детстве часто играла здесь. То ли ее мать работала в этом доме, то ли еще что-то такое. Во всяком случае, мне стало понятно, что ее присутствие действует Айви на нервы.

— Ладно. Значит, ты пригласил ее на ознакомительную экскурсию по дому. И что дальше?

— А дальше ничего. Мы поднялись наверх, потом спустились вниз — и все, — ответил Дэвид.

— Ты видела, как она уходила? — Тео переадресовал свой вопрос Айви.

Та отрицательно покачала головой.

— Кто-нибудь еще видел, как она уходила от вас?

— Распродажа проходила на подъездной дорожке по ту сторону дома, — пояснил Дэвид. — Полагаю, кто-нибудь да видел ее. Но сам я торопился…

В двери негромко постучали.

Тео подался к ним через стол.

— Итак, слушайте меня внимательно, — негромко произнес он. — Все очень просто. Вы не отвечаете ни на какие вопросы, пока я вам не разрешу. Здесь нет ничего противозаконного. Отказ отвечать на вопросы полиции — это еще не преступление. Кроме того, это не означает, будто вам есть что скрывать. Это означает всего лишь, что вы следуете советам своего адвоката, который действует в ваших собственных интересах.

Тео встал.

— Все, я повторяю: все, в буквальном смысле, что вы скажете, может быть использовано против вас. То, что представляется вам вполне безобидным, может быть искажено, вывернуто наизнанку и представлено в качестве улики. Вам это понятно?

Он поправил галстук, пригладил ладонями волосы на висках и поддернул рукава пиджака.

— Вам это понятно? — повторил он.

Подняв воротник куртки и зябко кутаясь в нее, Айви кивнула. Ей было очень холодно.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Вы уже посовещались со своим адвокатом, верно? — В присутствии этого мужчины, приехавшего на «краун виктории» и привезшего с собой ордер на обыск, их кухонный стол и стулья казались игрушечными. В нем было по меньшей мере шесть футов и три дюйма роста. Он представился как детектив Бланчард, и вместе с ним вошел еще один полицейский в форме.

— Мы бы хотели взять у вас обоих образцы ДНК, — продолжал он хрипловатым голосом заядлого курильщика. — Таким образом, мы сможем исключить вероятность…

— Я советую своим клиентам не соглашаться на это, — перебил его Тео.

Детектив Бланчард напустил на себя скорбный вид, давая понять, что они сильно разочаровали его. Айви попыталась плотнее запахнуть куртку.

— Мы допросили кое-кого из ваших соседей, — продолжал Бланчард, — чтобы найти тех, кто видел, как миз Уайт выходила из вашего дома. До сих пор нам не удалось… — Он оборвал себя на полуслове. — Миссис Роуз? С вами все в порядке?

— Мне… мне очень холодно, — пробормотала Айви, стискивая зубы, чтобы они не стучали.

Дэвид взял ее руки в свои — и его ладони показались ей неожиданно горячими.

— Вы не могли бы включить термостат? — обратился Бланчард к сопровождавшему его полицейскому в форме.

— Термостат находится в гостиной, — подсказал Дэвид.

— Это нам известно, — с кривой улыбкой ответил Бланчард.

— Хотите приготовить себе что-нибудь горячее? — предложил детектив.

Обрадовавшись возможности хоть чем-то занять себя, Айви встала. От резкого движения голова у нее закружилась, и, чтобы не упасть, она оперлась рукой на стол. Придя в себя, она достала с полки кружку и ромашковый чай.

В подвале с ревом включилась топка котла парового отопления.

У Айви дрожали руки, когда она наливала воду в чайник и ставила его на плиту. Включив газ, она осталась стоять рядом, блаженно впитывая исходящее от пламени тепло.

Пожалуй, если она съест что-нибудь, ей станет лучше. Айви достала пачку крекеров с солью и надкусила один. По вкусу он походил на опилки. Она с трудом заставила себя проглотить его.

Когда чайник засвистел, Айви выключила газ. Бланчард, казалось, олицетворял собой бесконечное терпение, ожидая, пока она, взяв в руки кружку с дымящимся напитком, привалится спиной к чугунному радиатору парового отопления, который уже начал понемногу нагреваться.

— Как я уже говорил, мы пытаемся найти кого-нибудь, кто видел, как миз Уайт уходила из вашего дома. Мы знаем, что свою машину она не трогала. Кроме того, очень похоже на то, что до своей квартиры она так и не добралась. Должно быть, она направилась куда-то в другое место. Вы бы очень нам помогли, если бы назвали имена или хотя бы описали людей, пришедших к вам на распродажу одновременно с ней. — В это мгновение детектив Бланчард напомнил Айви ее дядю Билла, брата отца и единственного человека в мире, которому удавалось уговорить ее прибраться в своей комнате, когда ей исполнилось одиннадцать лет от роду.

Тео осторожно кивнул, и напряжение, повисшее в воздухе, казалось, понизилось на долю градуса.

— Пожалуй, на распродаже присутствовали человек двадцать, не меньше, когда здесь находилась Мелинда, — начал Дэвид. — С большинством из них мы не знакомы.

— Все, что вы расскажете мне, может помочь следствию.

Дэвид назвал соседей, пришедших на распродажу. Айви показала копии квитанций, выданных ею покупателям, и постаралась как можно подробнее описать всех людей, каких только смогла вспомнить, включая постоянных покупателей, которые неизменно посещали подобные мероприятия.

— Насколько я понимаю, вчера ближе к вечеру вы заметили нескольких человек, заглядывавших в сундук после того, как вы оставили его на тротуаре? — продолжал задавать вопросы Бланчард.

Айви описала всех, кого видела. Поднятый указательный палец Тео вовремя напомнил ей, что полиции совсем не обязательно знать о том, что женщина с длинными волосами и в солнцезащитных очках очень сильно походила на нее саму.

— Благодарю вас, — сказал Бланчард. Он с шумом захлопнул свой блокнот. — И еще один, последний вопрос. Мне хотелось бы знать, в какое время вчера вы оба поднимались к себе в мансарду.

Мягкий и обходительный дядя Билл исчез в мгновение ока. Тео мог бы и не покашливать, предупреждая Айви о том, что ей следует проявить благоразумие и быть очень осторожной.

— М-м, — задумчиво промычал Бланчард. — Собственно, я спрашиваю об этом потому, что наверху остался пылесос, на той половине мансарды, которая еще не прибрана. Миссис Роуз, вы, похоже, примерная хозяйка. Настоящая чистюля. Кстати, вам не кажется странным тот факт, что мешок для мусора из пылесоса вынут? Не могу понять почему, ведь он же не был полон. Мы нашли его в мусорной корзине во дворе. Кто-то разрезал его ножницами пополам.

Даже если бы Айви и захотела ответить на этот вопрос, то не знала бы, с чего начать.

Дэвид выглядел так, словно готов был вот-вот взорваться.

— Смысл распродажи состоял в том, чтобы избавиться от ненужного барахла и привести в порядок мансарду, подвал и другие части дома, в которых прежние его владельцы устроили сорочьи гнезда. — Он уперся ладонями в стол и приподнялся со стула. — Моя жена беременна — я говорю это на тот случай, если вы не заметили, — и в последнее время она усиленно занимается уборкой.

Тео успокаивающим жестом положил руку на плечо Дэвиду. Дэвид опустился обратно на стул, скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула так, что тот встал на задние ножки. На щеках у него заиграли желваки, а уголки губ нервно подергивались.

Детектив сочувственно улыбнулся.

— Эй, я прекрасно вас слышу. Я был там и все видел своими глазами. — Черты его лица вновь стали жесткими, а в голосе зазвенела сталь. — Откровенно говоря, я думал, что это вы орудовали пылесосом наверху, мистер Роуз. Впрочем, это не имеет значения, поскольку, несмотря на все ваши усилия, нам все-таки удалось обнаружить там кое-что интересное.

Бланчард уронил на стол небольшой пакетик для сбора улик. Он упал, подобно камню, брошенному в стоячий пруд, и вызвал круги на воде. Помимо воли Айви подалась вперед, стараясь понять, что же такое она видит. Сквозь прозрачный пластик проступал небольшой кусочек зеленого стекла.

— Миссис Роуз, вы сказали офицеру Фурнье, что подарили миз Уайт изделие из светло-зеленого стекла в форме лебедя, верно? — спросил Бланчард.

Кружка выскользнула у Айви из пальцев, и горячий чай брызнул во все стороны, когда она ударилась о пол.

— Все. На сегодня с вопросами покончено, — решительно заявил Тео.


Но полицейские задержались в доме еще на целый час. После того как они ушли, Айви, Дэвид и Тео остались в кухне. Айви переоделась, сменив брюки, но внутренняя поверхность голеней и лодыжек у нее горела по-прежнему — уж слишком болезненным оказалось прикосновение горячей жидкости.

Она потянулась к ордеру на обыск, который Тео небрежно швырнул на стол, подвинула его к себе и стала читать.

Улики, подлежащие изъятию: любые вещественные доказательства, которые могут указать на причину исчезновения Мелинды Джейн Уайт, дата рождения: 18 мая 1976 г.

Список возможных находок включает: кровь; ткань; волокна; волосы; жидкости организма; материал; одежда; лекарства; любое оружие, включая, но не ограничиваясь ими, любые режущие инструменты, нож или ножи; огнестрельное оружие; тупые предметы; провода и/или шнуры.

Голова стеклянного лебедя. Полиция забрала ее с собой. Они перерыли корзину с грязным бельем и изъяли оттуда полотенца и ту одежду, которая была на Дэвиде и Айви в день распродажи. Она мельком подумала о том, откуда они узнали, что именно забирать? Вероятнее всего, от миссис Биндель.

Полицейские увезли и плетеный сундук, и, вне всякого сомнения, банный халат Айви, обнаружив бурые пятна у него на подоле, которым она промокала собственную кровь после того, как Дэвид вытащил у нее из пятки кусочек стекла. Теперь-то она знала, откуда он взялся.

— Прости меня, — сказал Дэвид. Он взял ее за руки и встретился с ней взглядом в первый раз с того момента, как голова лебедя опустилась на крышку кухонного стола. — Мне следовало рассказать тебе обо всем с самого начала.

По спине у Айви побежали мурашки.

— Рассказать мне о чем?

— Вся штука в том, что я не видел, когда уходила Мелинда. — Дэвид провел по губам тыльной стороной ладони. — Когда мы поднялись в мансарду…

Тео встал и потянулся за своим портфелем.

— Пожалуй, мне лучше не слышать того, о чем вы будете говорить.

— Ты идиот! — Дэвид схватил его за руку. — Положи портфель на место. И не смотри на меня укоризненным взором. Все было совсем не так! Во всякой случае, не случилось ничего похожего на то, о чем ты, судя по всему, сейчас думаешь.

Тео вновь опустился на стул.

Дэвид глубоко вздохнул и начал рассказ.

— Когда мы поднялись в мансарду, она начала кружить по комнате, проводя рукой по стенам и чуть ли не лаская дверные ручки. Обойдя мансарду по кругу, она вдруг плюхнулась на пол посреди комнаты, подогнула ноги под себя, сложила ладони ковшиком и начала размахивать ими вверх и вниз, приговаривая: «И один, и два, и три, и четыре». А потом она сделала вид, будто бросает мячик и ловит камешки.

Тео слушал его, приоткрыв от удивления рот.

— Неужели ты полагаешь, что я мог выдумать такое? — горько усмехнулся Дэвид. — А она принялась рассказывать мне о том, как играла в этом доме, когда была еще совсем маленькой. А я стоял и слушал ее, как дурак. А потом она ударилась в воспоминания о своей матери, и о своей сестре, и о том, как нелегко ей давалась учеба в школе. Смотрю: она заводится все сильнее и сильнее. — Дэвид закрыл глаза и покрутил головой, отчего шейные позвонки у него громко хрустнули, — А потом она начала плакать. «Господи Иисусе, — подумал я, — помоги мне побыстрее избавиться от нее». — Он открыл глаза и посмотрел на Айви. — И вот тогда она швырнула его.

— Лебедя, — уточнила Айви.

Дэвид развел руками, демонстрируя полную беспомощность.

— Почему ты не рассказал мне об этом сразу? — спросила Айви.

— Да она просто чокнутая. Ну я и решил, что не стоит тебя тревожить лишний раз. — Дэвид подошел к ней сзади и обнял ее. — К чему расстраиваться нам обоим?

Айви отстранилась.

— Есть еще какие-нибудь подробности, о которых мне не нужно знать?

— Айви, я совсем не это имел в виду.

— Что было дальше? — поинтересовался Тео, возвращая их к теме разговора.

Дэвид сунул руки в карманы брюк. — Я принес ей стакан воды и несколько салфеток, а потом спустился вниз за щеткой и совком, чтобы подмести осколки стекла.

— И что же дальше? — настаивал Тео.

— А дальше ничего. Когда я вновь поднялся наверх, ее там уже не было.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На душе у Айви было неспокойно, и тревожное волнение грозило захлестнуть ее, когда она поднималась по лестнице, усталая и растерянная, оставив Дэвида и Тео в кухне.

«К чему расстраиваться нам обоим?» Объяснение выглядело вполне логичным и приемлемым. Но с каких это пор Айви превратилась в беспомощное создание, которое Дэвид вынужден оберегать от сложностей жизни? Разве они не были всегда честны друг с другом?

На пороге спальни она остановилась. С первого же взгляда стало ясно, что полиция обыскивала комнату. Постельное белье смяли и откинули с кровати. Дверцы шкафа были распахнуты настежь, а одежда, висевшая внутри на плечиках, оказалась сдвинута к одной стороне. Ее туалетные принадлежности, лежавшие на комоде, пребывали в беспорядке, и в воздухе висел тяжелый запах сандалового дерева и гвоздики. Аромат, который она некогда так любила, подсказал Айви, что полицейские откупоривали даже флакончик ее духов «Опиум», хотя зачем им это понадобилось, она не могла себе представить.

Средний ящик ее письменного стола был выдвинут почти до упора. Она заглянула в него. Кто-то небрежно перерыл ее ночные рубашки и сдвинул их к противоположной стороне, не то, у которой их складывала она. Айви вытащила одну рубашку, встряхнула ее и понюхала. Но она пахла лишь свежестью стирального порошка.

Айви взяла в руки серебряное зеркальце Викторианской эпохи, которое она обнаружила в плетеном сундуке и спасла от уничтожения. По потолку спальни весело запрыгал солнечный зайчик. Она взглянула на собственное отражение. В глазах у нее светилась невероятная усталость, а волосы свисали по обе стороны лица неопрятными прядями.

Айви потянулась за щеткой для волос из найденного комплекта. Начищенное серебро отливало теплым блеском. В щетине застряли несколько темных волосков.

Глубокий вдох, потом выдох. Айви опустила взгляд на свой живот. Она по-прежнему чувствовала себя чудовищно беременной, но что-то внутри нее изменилось. Сместилось к югу.

Она обхватила живот обеими руками и действительно ощутила полукружья нижних ребер. Малышка, должно быть, и в самом деле опустилась вниз. По идее, это должно было случиться в самом конце. Неудивительно, что ее мучила отрыжка и не покидало ощущение тяжести в животе. Теперь становилось понятно, почему ей казалось, будто Тыковка уселась сверху на ее мочевой пузырь.

Айви прошла в уборную и облегчилась. А затем, чего с ней не случалось уже давно, она направилась в кабинет, чтобы проверить свою электронную почту. И вдруг ее охватила паника, когда она увидела девственно-чистую поверхность своего письменного стола. Неужели полиция конфисковала ее компьютер?

А потом Айви вспомнила: компьютер до сих пор оставался в ее машине. Хвала Господу за маленькие чудеса!

Айви спустились вниз. Дэвид и Тео разом замолчали, когда она проходила через кухню. Она вышла в боковую дверь и забрала из багажника портфель с портативным компьютером.

Вернувшись в кабинет, она поставила машинку на стол, включила ее в сеть и запустила программу. Как обычно, ее приветствовало сообщение от адресата [email protected]. Камала была «безупречной подругой» в одной из самых любимых Джоди серий киноэпопеи «Звездный путь». Серия называлась «Новое поколение». Айви открыла сообщение.

Ну, как дела? Я знаю, ты не хочешь, чтобы я позвонила тебе и спросила открытым текстом, но обеспокоенная подруга умирает от желания узнать, как все прошло.

Целую.

Дж.

Айви понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что Джоди интересуется ее визитом к врачу. Ей казалось, что это случилось давным-давно, тогда как на самом деле она была у доктора Шапиро всего лишь несколько часов назад, лежала там на смотровом столе, вслушиваясь в биение сердца своего ребенка. Айви принялась печатать ответ.

Все прошло прекрасно. Получила подтверждение: рожаю водяного буйвола. Ожидаемое время прибытия — 1 апреля.

Она сделала паузу и задумалась. «Ни за что не угадаешь, что случилось. Мелинда Уайт исчезла, и ее окровавленная одежда обнаружилась у нас на лужайке».

Но при всем желании Айви не смогла бы набрать эти слова на экране. Все равно она завтра увидится с Джоди на импровизированном дне рождения Тыковки. Если им повезет, к тому времени тайна исчезновения Мелинды Уайт будет уже благополучно раскрыта.

Вскоре Айви лежала в постели, до подбородка укрывшись одеялом. Снизу, из кухни, до нее долетали приглушенные голоса Дэвида и Тео. Давние приятели не разлей вода, собутыльники, партнеры по футбольной команде — куортербек и принимающий… На счету этой парочки имелось невероятное количество приключений и авантюр, самые первые из которых восходили еще к поре беззаботного детства. Но сейчас, похоже, они спорили и ссорились.

Айви с трудом заставила себя смежить веки. Вокруг нее кружились и водили хоровод бесконечные знакомые и неизвестные звуки. Ровное бурление, хлопок, причмокивание, с каким открывается и вновь закрывается водопроводный кран. Невнятный скрип и легкое дребезжание — похоже на открывающуюся крышку плетеного сундука. Наверное, это клен, что растет у нее за окном, царапает стены и оконные стекла своими ветвями, раскачивающимися на ветру. Хриплые вдох-выдох, сопровождающиеся едва слышным тук-тук-тук. И вдруг от звуков, похожих на крадущиеся шаги, у Айви учащенно забилось сердце.

Мгновением позже она сообразила, что это такое. Текущая вода.

Она встала с постели, прошлепала босыми ногами в ванную и до отказа закрутила кран, а потом даже замотала его махровым полотенцем, чтобы заглушить случайные капли. Вернувшись в кровать, Айви повернулась на бок и накрыла голову подушкой. Перед ее мысленным взором вновь встал смотровой кабинет и ободряющий ровный стук сердца малышки. «Хороший сердечный ритм», — сказала доктор Шапиро.

Мыслями она вернулась в прошлое, к тому моменту когда, возвращаясь домой после визита к врачу, они обнаружили у себя на лужайке полицейского. Как он ловко обезоружил их и заманил в ловушку! Но тут она вновь как наяву увидела чью-то фигуру, стоящую у открытого сундука. Вот только сейчас Айви уже не взялась бы с уверенностью утверждать, что это не было игрой ее воображения и что она не увидела в темном стекле собственное отражение. Воспоминания рваным калейдоскопом мелькали перед ее внутренним взором, и сейчас перед ним возник велосипедист, целящийся в их дом камерой мобильного телефона.

Айви попыталась было читать по памяти сказочные строфы из «Мадлен», но образ мисс Кловелл в длинном монашеском одеянии и с крестом на груди живо напомнил ей о пропавшем амулете.

Она перевернулась на другой бок, ощущая щекой прохладу подушки. И все-таки куда могла подеваться Мелинда? Если бывшая одноклассница плакала и пребывала в расстроенных чувствах, покидая их дом, она вполне могла и не заметить, что за ней следят. И как быть с ее автомобилем? Он стоял на их улице с самого воскресенья или же кто-то перегнал его сюда позже? Допрашивала ли полиция друзей и сослуживцев Мелинды? И пытаются ли они установить личность отца ее ребенка, который вскоре должен появиться на свет?

Вопросы, вопросы… Они не давали Айви покоя, требуя ответа. Как, черт возьми, блузка Мелинды могла попасть в плетеный сундук? И сколько времени понадобится полиции, чтобы установить, действительно ли пятна на ней — это кровь самой Мелинды?

Мозг Айви решительно не желал отключаться. В конце концов она повернулась на спину, поправила подушки под головой, подложив их повыше, потянулась за пультом дистанционного управления и включила телевизор. Она торопливо переключала каналы, пропуская кулинарные шоу, от которых ее тошнило. Та же самая участь постигла и криминальные полицейские сериалы, которые в любое другое время она бы с удовольствием посмотрела. Убийство вдруг перестало быть для нее развлечением.

Второпях она проскочила и выпуск новостей, но потом спохватилась и вернулась к нему. Женщина-репортер, со строгим и торжественным выражением лица, в темно-синем облегающем костюме, похожем на униформу, стояла перед их домом. Айви приподнялась на локте; сон окончательно оставил ее.

— К этому часу молодая женщина в округе Браш-Хиллз по-прежнему считается пропавшей без вести. В последний раз Мелинду Уайт видели живой и здоровой в субботу утром, когда она посетила распродажу ненужных вещей в этом доме. — Камера отъехала в сторону и показала крупным планом их входную дверь, у которой на страже стоял полицейский. Айви села на постели, отбросив простыни. — Она беременна своим первым ребенком. — На экране появилась фотография пухленькой девушки с полными щеками, двойным подбородком и черными бровями. Это был тот самый снимок, который полиция показывала Айви и Дэвиду, — Мелинда в средней школе. — Всех, кто располагает какой-либо информацией об этой женщине или ее местонахождении, настоятельно просят позвонить по нижеследующему номеру. — В самом низу экрана высветился номер телефона.

Через мгновение ее сменил жизнерадостный синоптик.

— Уважаемые телезрители, нас ожидает неустойчивая погода.

«Да уж, хорошие новости, нечего сказать». Айви раздраженно выключила телевизор. Свесив ноги с кровати, она прижала пальцы к глазам. Затем встала, пересекла коридор верхнего этажа и вошла в свой кабинет. На верхней полке книжного шкафа, стоявшего у дальней стены, она нашла альбом выпускников средней школы Браш-Хиллз за 1993 год. Раскрыв его, она принялась быстро перелистывать страницы.

Вот она, одна из последних записей в алфавитном указателе: УАЙТ МЕЛИНДА. Рядом с фамилией значились несколько номеров страниц.

Айви стала вновь перелистывать альбом, теперь уже в обратном порядке, ища первую указанную страницу. На ней красовалась выпускная фотография Мелинды, та самая, которую предъявили им полицейские и которую только что показывали по телевизору. Она перевернула следующую страницу. Здесь, на развороте, поместились все выпускники, и среди них Мелинда, которую шутливо нарекли «доброй самаритянкой». Айви поморщилась, вспоминая злую шутку, которой не понимала одна только Мелинда.

Дэвид тоже был здесь, правда, на другой стороне. Лучший спортсмен. Он красовался перед объективом в позе завзятого культуриста, выставляя напоказ свою мускулатуру, и при этом умудрялся строить глазки Марле Уорд, самой богатой наследнице в их классе.

Где-то здесь затерялась и Айви. Она не представляла собой ничего особенного. Умная, но не гений. Неплохая бегунья на длинные дистанции, постоянный член группы поддержки футбольной команды, но далеко не звезда первой величины. Помимо всего прочего, Айви написала несколько статей для школьной газеты по поводу защиты прав человека, составила предисловие вот к этому самому альбому и даже добилась некоторых успехов в качестве автора сценариев для школьного драматического кружка.

Дэвида считали выдающимся атлетом, Айви — зубрилой отличницей, а Мелинда представляла касту неприкасаемых в единственном лице. В чашке Петри их средней школы, где группировки росли как ядовитые грибки, тот факт, что Айви и Дэвид в конце концов встретились и поженились, можно было счесть настоящим чудом. Или счастливой — и нелепой — случайностью.

Тогда стояла поздняя осень их последнего школьного года. Ребята разминались с мячом на поле, а девичья команда поддержки тренировалась на беговой дорожке, окружавшей стадион. Айви не видела, как Дэвид бросил мяч, пасуя кому-то из своих товарищей, не видела она и того, как принимающий игрок попятился назад, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Не слышала она и чьего-то пронзительного крика.

Футбольный мяч с силой ударил ее между лопаток, в буквальном смысле вышибив из нее дух.

Когда она пришла в себя, то обнаружила, что на губах у нее скрипит песок, а над нею склонился Дэвид, закрывая собой солнце, отчего вокруг головы у него светился яркий ореол.

— Ты в порядке? С тобой все в порядке? — без конца спрашивал он.

В тот вечер он впервые позвонил ей. Прошли три часа, а они все еще говорили и не могли наговориться. Айви тоскливо вздохнула, вспоминая те сладостные первые дни и удивленные взгляды, которыми их провожали одноклассники, когда они впервые прошлись, держась за руки, по школьному коридору.

На следующей фотографии Мелинда принимала участие в ежегодной ярмарке сыров, организуемой Французским клубом. Она сидела в первом ряду, прижав ладонь ко рту, чтобы скрыть свои кривые зубы, которые она потом все-таки ухитрилась выпрямить.

Айви пролистала еще несколько страниц. Марширующий оркестр. Здесь Мелинда вышагивала в самом последнем ряду, на ней были нелепая шляпка с перьями и курточка с латунными пуговицами и эполетами размером с блюдо для пиццы. Все, за что Мелинда ни бралась, у нее не получалось, а здесь она решит вооружиться трубой. Словом, как, смеясь, предположила Джоди, она всегда и с радостью готова была выставить себя на посмешище.

Айви вернулась к выпускной фотографии Мелинды. Под ней значилось ее «сокровенное желание». Оно начиналось со слов: «Я, Мелинда Уайт, очень рада тому, что могу наконец-то вырваться отсюда». В конце концов, похоже, Мелинда оказалась не такой уж невежей и недотепой.

Айви продолжила читать дальше: «Я выражаю искреннюю благодарность мистеру Боллу за то, что он стал для меня лучшим учителем, и миссис Маркович, которая всегда оказывалась рядом, когда я в ней нуждалась. Всем остальным — спасибо за воспоминания, которые останутся со мной».

«Интересно, кого она имела в виду под „всеми остальными“», — подумала Айви. Она провела пальцем по фотографии Мелинды. Ее душил гнев, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не разорвать страницу с этой самодовольной улыбкой, за которой не видно было зубов.

— Куда ты запропастилась, черт бы тебя подрал? — прошептала она. — Почему ты не могла исчезнуть после чьей-нибудь еще распродажи на другом дворе?

Айви с треском захлопнула альбом и выключила свет. Она вышла на площадку лестницы и переступила порог угловой комнаты, в которой они с Дэвидом планировали устроить детскую. Айви провела рукой по гладкой и прохладной стене, которую она собственноручно выкрасила в ярко-желтый цвет, и поняла, что не может нащупать огромную и глубокую трещину, зиявшую здесь раньше и заделанную затем штукатуркой. Она подняла голову, глядя на вереницу синих корабликов, плывущих по потолку, а потом подошла к окну, не отнимая рук от живота, пытаясь успокоиться и передать толику душевного равновесия своему ребенку.

Толпа исчезла, как и табличка с именем Тео, баллотирующегося в сенаторы штата. Может, кто-то прихватил ее на память в качестве сувенира, хотя с равным успехом можно было предположить, что Тео убрал ее сам, не горя желанием, чтобы его имя упоминалось в вечернем выпуске новостей в связи с пропажей беременной молодой женщины.

Айви перешла к боковому окну. На лужайку падал прямоугольник света из гостиной соседнего дома. Миссис Биндель, как бывало частенько, устроилась у окна в кресле с подголовником. На коленях у нее лежала сложенная газета, и пожилая женщина сидела совершенно неподвижно, наклонившись вперед. Голова ее свесилась набок, а рот приоткрылся.

— Я вполне могу заменить собой охранную сигнализацию, — похвасталась она как-то Айви.

Словно подслушав ее мысли, миссис Биндель заерзала в кресле и зевнула. А потом она подалась вперед, и Айви показалось, что соседка взглянула ей прямо в лицо.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда за окнами забрезжил рассвет, Айви чувствовала себя окончательно разбитой, физически и морально. Она лежала, закутавшись в теплое шерстяное одеяло, и сейчас ей меньше всего хотелось вставать с постели. Но, увы, приходилось подчиниться неизбежному. Ей срочно понадобилось в туалет. В который уже раз.

Закутавшись в одеяло, Айви заковыляла в ванную. Вернувшись в постель, она провалилась в глубокий сон, который так настойчиво бежал от нее всю ночь. Когда она проснулась вновь, часы показывали начало десятого утра.

Айви спустилась на первый этаж, подошла ко входной двери и выглянула наружу через застекленный проем рядом с ней. На лужайке и тротуаре никого не было. Улица тоже казалась пустынной.

На кухонном столе лежала их телефонная книга, которую Дэвид оставил раскрытой на странице с новым адресом и телефоном мистера Власковича. Кроме того, он прикрепил к ее любимой кофейной кружке самоклеящийся листочек, на котором размашисто написал: «Не забудь о сегодняшнем торжестве!»

Айви налила себе кофе, который Дэвид оставил для нее в кофейнике, и опустила ломтик пшеничного хлеба в тостер. Рядом, на кухонном столе, лежала утренняя газета. На первой странице в разделе «Городские новости», как раз над сгибом, красовалась большая фотография Мелинды с броской надписью: «В Браш-Хиллз исчезла беременная женщина!»

Айви пробежала глазами заметку. Было совершенно очевидно, что полиция не добилась каких-либо значительных успехов и розыске Мелинды. Но по крайней мере, имена Дэвида и Айви не упоминались в связи с проведением расследования.

Тостер щелкнул, выбрасывая поджаренный ломтик хлеба, и Айви налила себе стакан молока. Она села за стол и развернула газету, ища продолжение статьи. Если верить автору, Мелинда проживала в квартире в Браш-Хиллз. Около года назад она решила сменить карьеру. До этого она работала лаборанткой в клинике «Непонсет», а потом устроилась помощником администратора в агентство по продаже недвижимости в Южном Бостоне.

Айви нехотя откусила крохотный кусочек тоста и заставила себя проглотить его, а потом сделала глоток молока.

Клиника «Непонсет». Именно в этом учреждении они с Дэвидом посещали занятия для будущих родителей, и как раз туда ей предстоит отправиться, когда Тыковка даст ей знать, что готова прийти в этот мир. И в этой самой больнице у Айви случился последний выкидыш.

Летом, полтора года назад. На двадцатой неделе, в срок, когда согласно всем умным книгам ребенок уже вполне прижился в материнской утробе и ему ничто не грозит. Айви позволила себе расслабиться в надежде, что все страхи позади, и тут у нее начались судороги и кровотечение. Было очень много боли и крови. Дэвид все это время сидел рядом с ней, держа ее за руку, беспомощный и пепельно-серый от переживаний.

Айви оттолкнула от себя газету.

Тот крошечный ребеночек был совершенно здоров. Доктор Шапиро не смогла предложить разумного научного объяснения происшедшему и ограничилась тем, что пробормотала:

— Это одно из тех несчастий, которые случаются с хорошими людьми.

Айви понимала, что врач хотела утешить ее, и не обиделась на банальность.

Когда все кончилось, она вцепилась в Дэвида, заплакала и не могла остановиться. Несколько месяцев она была сама на себя не похожа, и ей казалось, что это тень ее ходит каждый день на работу и возвращается домой, совершая все необходимые манипуляции и телодвижения.

А потом она забеременела снова. И на протяжении последних девяти месяцев у Айви было такое чувство, будто она идет по краю пропасти и вот-вот сорвется и полетит в бездну. Они взяла с Дэвида и Джоди клятву, что они будут хранить молчание, и сама не говорила никому о том, что беременна, пока ее пальто не перестало сходиться на животе.

На этот раз все будет по-другому. Иначе и быть не может. Она опустила взгляд на свой живот и крепко обхватила его руками.

На этот раз она непременно родит девочку, доношенную и здоровенькую.


Уже миновал полдень, когда мистер Власкович наконец перезвонил Айви. Он сообщил, что будет рад встретиться с ней. Прямо сейчас ей удобно?

У Айви едва оставалось время, чтобы нанести ему визит, а потом успеть на вечеринку по случаю дня рождения Тыковки в офисе компании «Роуз Гарденз», принадлежащей Дэвиду.

Айви поехала по автостраде И-95 на юг, придерживаясь правой полосы. Вдоль обочины выстроились мрачные голые деревья, а немногочисленные оставшиеся листья сухо шелестели на ветках. Их тусклую коричневую монотонность изредка нарушали брызги красного и желтого.

Она бросила взгляд на сиденье пассажира рядом с собой, где лежал листок с адресом дома престарелых, который она нашла в Интернете, воспользовавшись программой «Мэп Квест». Въезд на территорию находился в нескольких милях впереди.

Айви включила радио и настроилась на канал новостей, надеясь услышать, как в последней сводке прозвучит нечто вроде того, что «пропавшая в городке Браш-Хиллз беременная женщина найдена живой и здоровой в Альбукерке». Вместо этого на нее обрушились сообщения об очередном взорванном автомобиле в Ираке и о том, что рынок недвижимости сохраняет тенденцию к падению. Когда комментатор принялся живописать, как исследования ДНК помогают выявить проблемы со здоровьем у новорожденных, она с раздражением выключила радио.

Айви снизила скорость, пристроившись за большим грузовиком с открытой платформой, на которой возвышался огромный ярко-желтый погрузчик. На таких же — или примерно таких — Дэвид перевозил валуны. На зубьях вилочного погрузчика сидел подъемник поменьше, но достаточно большой для того, чтобы перемещать пласты дерна.

Маленький подъемник опасно кренился и раскачивался, подпрыгивая всякий раз, когда колеса грузовика попадали в выбоину на дороге. Казалось, он в любой момент был готов спрыгнуть с вилочного захвата своего более крупного собрата и даже свалиться на дорогу.

Съезжая с автострады на боковую дорогу, Айви смеялась и плакала одновременно. Погрузчики, мама и сын? Похоже, беременность не лучшим образом сказалась на ее мыслительных способностях. «Во что ты превратилась? — спрашивала она себя, направляя машину по извилистой, обсаженной деревьями дороге. — В лунатика, в котором громким голосом говорят гормоны, заглушая все остальные инстинкты».

И тут же ощутила сильный толчок снизу, в диафрагму. Даже Тыковка была согласна с ней.

Айви повернула на подъездную аллею, украшенную большой деревянной вывеской с витиеватой надписью: «Дом престарелых Оук-Ридж». Мистер Власкович уже поджидал ее в фойе, ссутулившись в массивном кресле с подголовником. Он оказался единственным мужчиной в пределах видимости. Его окружала компания пожилых особ женского пола в пастельных брючных костюмах, которые подозрительно притихли при виде Айви, разглядывая ее с нескрываемым интересом.

Старик с некоторым трудом поднялся на ноги. Под прозрачной, усеянной старческими пятнами кожей руки, которую он протянул Айви, виднелись голубые прожилки вен. Его накрахмаленная белая рубашка от выходного костюма и брюки цвета хаки были отутюжены настолько тщательно, что о стрелки можно было порезаться.

— Рад вас видеть, дорогая, — церемонно произнес Власкович и крепко пожал ей руку. Судя по всему, когда-то он был высоким мужчиной. Теперь же, чтобы взглянуть Айви в лицо, ему приходилось задирать голову и смотреть на нее снизу вверх, отчего взгляд его поневоле приобретал вопросительное выражение.

— Прошу вас, — произнес он с поклоном и предложил ей руку. Айви приняла ее, и они неспешно двинулись внутрь. Оглянувшись на женщин, которые после их ухода принялись подталкивать друг друга локтями и яростно перешептываться, он лукаво подмигнул Айви.

Навстречу им шла женщина на костылях. Она с трудом переставляла ноги, не отрывая напряженного взгляда от побелевших костяшек пальцев, сжимавших подпорки. Проходя мимо, она подняла голову, и лицо ее осветилось улыбкой.

— С днем рождения, Пауль. У тебя сегодня юбилей.

Мистер Власкович улыбнулся в ответ и приветливо кивнул головой. Когда они удалились настолько, что женщина не могла их слышать, он проворчал:

— Какая несусветная глупость эти дни рождения! Она полагает, что сегодня мне исполнилось восемьдесят. Хотя на самом деле мне уже стукнуло восемьдесят шесть. Старею, да. — Он придержал для Айви дверь, пропуская ее на залитый солнечными лучами внутренний дворик.

С величайшей осторожностью пожилой мужчина опустился на скамью, чем живо напомнил Айви бабушку — точно так же та ставила свою драгоценную фарфоровую чашку на полку в застекленном шкафчике.

— Вижу, вы на сносях, — заметил он, подняв тонкие седые брови и глядя на ее выпирающий живот. — Судя до вашему виду, вы можете родить в любой день.

Айви присела на скамейку рядом с ним.

— Я рассчитываю, что это случится на День благодарения, — ответила она и несказанно удивилась тому, что назвала ему настоящую дату. Хотя почему бы и нет? Мистер Власкович наверняка не станет докучать ей по мере приближения этого знаменательного дня.

— Значит, остается всего три недели. — Поджав губы, старик покачал головой. — Итак? Чему я обязан удовольствием от вашего столь неожиданного для меня визита? Я помню совершенно точно, что продал вам дом «со всеми изъянами», как было написано в договоре, посему от всей души надеюсь, что вы пришли не за тем, чтобы потребовать свои деньги назад.

Айви рассмеялась.

— Нет, что вы, ничего подобного. Мы полюбили ваш дом всей душой. Просто в старом плетеном сундуке, который наша соседка хранила в своем гараже, я обнаружила несколько любопытных безделушек. По ее словам, они принадлежали вашей семье.

— Плетеный сундук, — задумчиво повторил Власкович, и морщины, пролегшие на его лбу, стали еще глубже, если только такое возможно. — Я действительно припоминаю, что был у нас старый сундук, который привезла с собой семья моего отца, но я понятия не имею, что там хранилось внутри. И что же теперь? Она хочет выставить мне счет за хранение? На мой взгляд, миссис Биндель замыслила нечто вовсе уж невероятное.

— Собственно, так оно и есть, — согласилась Айви. — Поначалу она намеревалась попросту выбросить его, но внутри оказалось несколько вещичек, — Айви раскрыла свою сумочку, — которые, как мне показалось, могут представлять некоторую сентиментальную ценность для вас или ваших родственников. — С этими словами она извлекла из сумочки серебряную расческу, зеркальце, шкатулку для волос и дневник в кожаном переплете, после чего положила их на скамейку между ними.

Дрожащие пальцы мистера Власковича бережно накрыли коробочку для волос.

Айви достала и фотографию. Она заново скрепила обе ее половинки клейкой лентой.

— О! — вырвалось у старика. Он немедленно завладел фотографией.

— Это вы?

— На коленях у моего отца? — Он посмотрел на Айви, а потом опустил взгляд на снимок. — Нет, это мой старший брат Стефан. А это, — он указал искривленным пальцем на женщину, — я могу только предполагать… Должно быть, это моя мать.

— Предполагать?

— У нас не осталось ее фотографий. Этот снимок сделан, пожалуй, перед самым моим рождением. То есть перед тем, как она… — Голос у него сорвался, и он замолчал.

Айви постаралась повнимательнее рассмотреть фотографию. Похожее платье она как раз и обнаружила в плетеном сундуке. Она вспомнила, что у него отсутствовала талия, была одна лишь завязка на спине. Так что женщина с серьезным выражением лица запросто могла быть беременной.

Мистер Власкович подтвердил ее догадки кивком головы. — На свет появился я, и моя мать… — Он откашлялся, прочищая горло.

Он взял в руки дневник, раскрыл его и вынул оттуда прядь волос, перевязанную голубой ленточкой. Затем он прочитал первую запись. А потом откинулся на спинку скамьи и задумался, устремив невидящий взор перед собой.

— Наверное, этот комплект принадлежал ей, — заметила Айви.

— Пожалуй, я склонен согласиться с вами, — машинально ответил он, по-прежнему погруженный в свои мысли.

— Я решила, что вы захотите оставить эти вещи себе. Фамильные ценности, история вашей семьи… Что-нибудь на память о ней.

— Ффух! — с шумом выдохнул мистер Власкович, стряхивая с себя задумчивость. — Память — человеческое свойство, достоинства которого, на мой взгляд, мы склонны переоценивать. Если когда-либо вам случится сколько-нибудь долго пробыть в таком месте, как это, вы поймете, что я имею в виду. Кроме того, фамильные ценности подразумевают наследников. Семью. У меня же не осталось никого. Я — последний в нашем роду. — Он коротко и невесело рассмеялся. — Скоро придет и мой черед.

Он вложил прядь волос и фотографию в дневник и закрыл его. Протянув ей тетрадь, он вдруг отдернул руку.

— Благодарю вас. Пожалуй, вы правы: я оставлю его себе. — Старик слабо улыбнулся ей. — А с остальным вы вольны поступить так, как вам заблагорассудится.

Айви спрятала щетку для волос, зеркальце и шкатулку в свою сумочку.

Мистер Власкович поднялся на ноги и предложил ей руку. Они вместе вернулись в фойе.

— Кстати, — вспомнила Айви, — несколько дней назад я встретила одну особу, которая уверяет, что знала вашу семью. Ее зовут Мелинда Уайт, и она говорит, что ее мать работала у вас.

— Уайт? — Власкович замедлил шаг, припоминая. — Не могу сказать, что это имя мне знакомо… Впрочем, нет, подождите… Да, действительно, некая миссис Уайт убирала у нас в доме. Но ведь это было очень давно, лет двадцать пять назад, никак не меньше.

— Да, получается примерно так, — сказала Айви.

— Двадцать пять лет. — Мистер Власкович пожевал губами. — Смешно, но сейчас мне кажется, что это было вчера.

Когда они вошли в фоне, он отпустил руку Айви и вытянул шею, стараясь заглянуть ей в лицо.

— С вашей стороны было очень любезно проделать столь долгий путь только ради того, чтобы навестить меня. С таким же успехом вы могли просто выбросить эти безделушки.

— Но мы действительно выбросили кое-какие вещи, которые, как мы решили, уже никому не понадобятся. Должна вам признаться, — Айви заколебалась, не будучи уверена в том, стоит ли продолжать, — в сундуке лежала смирительная рубашка.

— Ах да. Верно. — Глаза мистера Власковича увлажнились, — Этой темы мы тоже предпочитали не касаться, — прошептал он так тихо, что Айви наверняка не расслышала бы его, если бы не стояла так близко.

— Ваш брат? — сочувственно поинтересовалась она, вспомнив историю, которую поведал им агент по продаже недвижимости.

— Боже милостивый, нет, конечно. Откуда у вас такие странные идеи? Скорее всего, моя мать. Я помню совсем немного, но она была… инвалидом. Несчастлива. И страдала депрессией. Полагаю, именно такой диагноз поставили бы ей сегодня. Но тогда лечения еще не придумали. Лишь постоянный уход, который, к счастью, мой отец мог позволить. — Он горестно покачал головой. — Он делал все, что было в его силах. Нанимал сиделок. Пытался помешать ей причинить себе вред. А потом она просто исчезла. Вот так все и обстояло в те времена. Болезни, особенно душевные болезни. И смерть. Все решили, что лучше продолжать жить дальше, делая вид, что ничего не случилось, чтобы не застревать на таких неприятных вещах.

Мистер Власкович отвел глаза, будучи не в силах продолжать.

— Но вот в чем штука, это ведь очень плохо. Мой отец… Мальчишкой я боялся подниматься на чердак. Мне снились всякие страшные сны. Я думал, что она до сих пор живет там, выжидая удобного момента, чтобы схватить меня. Было бы намного лучше, если бы моему брату и мне объяснили, что же в действительности произошло.

Он бросил на Айви пронзительный взгляд.

— Секреты и тайны могут быть очень ядовитыми, — продолжал он. — Тогда как правда почти никогда не бывает столь страшной и разрушительной, как придуманные страхи.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

«Значит, агент по продаже недвижимости все перепутал», — думала Айви, возвращаясь по извилистой подъездной аллее обратно на шоссе. Спальня на чердаке была обставлена для матери Пауля Власковича, а вовсе не для его брата. Истории из прошлого, передаваемые из уст в уста, частенько перевирались и искажались подобным образом. Выходит, Эмилия Власкович сделала записи в своем дневнике, когда была беременна Стефаном, своим первенцем, в самом начале того, что обернулось депрессией, от которой она так никогда и не оправилась.

Быть может, ее увезли в какую-нибудь лечебницу для душевнобольных? Ей стало совсем плохо и она умерла? А может, она совершила самоубийство? Но что бы ни случилось, действительно ли такой конец был менее ужасающим и страшным, чем то, что воображал себе ее маленький сын Пауль?

Человек не может исчезнуть просто так. Или все-таки может? Айви коснулась впадинки на шее, где раньше висел серебряный амулет бабушки.

Вскоре она вырулила на автостраду. Телецентр с огромными спутниковыми тарелками на крыше, высившийся сбоку от дороги, напомнил ей об ушлой корреспондентке, которая бойко вела репортаж, стоя вчера вечером на лужайке перед их домом. Айви включила радио, надеясь услышать выпуск новостей.

Она уже въезжала в Браш-Хиллз, когда вдруг вспомнила о дне рождения своего будущего ребенка. Проклятье! Было уже почти три часа пополудни. Гости, наверное, уже начади собираться.

Айви придавила педаль газа, благоразумно снижая скорость в тех местах, где дорожная полиция устраивала ловушки для лихачей, стремившихся проскочить через город окольными путями, зато с ветерком. Свернув в переулок, она оказалась в тихом квартале, где испокон веку в старинных изящных особняках жили коннозаводчики и просто любители верховой езды.

Узенькая улочка спускалась вниз по склону холма, к широкому устью Непонсет-ривер. Еще ниже, там, где в незапамятные времена простирались болота, а несколько позже — пойменные луга, теперь высилось с десяток недостроенных помпезных особняков. Оказавшись не в силах привлечь покупателей, застройщик прекратил финансирование, и дома потихоньку разрушались, приходя в упадок.

Айви повернула под симпатичный указатель, на котором крупными золотыми буквами значилось: «Компания „Роуз Гарденз“ — ландшафтный дизайн к вашим услугам». Проехав по грязной проселочной дороге, обсаженной высокими деревьями, она очутилась на последних невозделанных акрах земли в округе. Официально Дэвид арендовал землю у своей матери, семья которой занималась здесь сельским хозяйством еще в конце XIX века.

Отца Дэвида едва не хватил апоплексический удар, когда после первого курса сын бросил учебу в Бостонском колледже и основал компанию «Роуз Гарденз». Он совершил неслыханный поступок — отказался от стипендии, которую ему выплачивали как одному из ведущих игроков футбольной команды. А для мистера Роуза спортивная команда колледжа была всем — смыслом жизни и всепоглощающей мечтой. Блестящее будущее, ожидавшее Дэвида, по его мнению, должно было непременно включать степень бакалавра по деловому администрированию и пост исполнительного директора. А Дэвиду ничего так не хотелось, как проводить все свое время на свежем воздухе и работать руками.

«Представители клана Роузов не косят траву на лужайках и не рыхлят землю граблями! — кипятился возмущенный до глубины души отец. — Для этого есть прислуга». Словом, выход на пенсию родителей Дэвида и их последующий переезд в Парк-сити в штате Юта стал облегчением и очень удобным выходом для всех, включая самого Дэвида и его почтенного папашу. Сейчас родители Дэвида пребывали в кругосветном круизе, отдыхая на теплоходе где-то у берегов Южной Америки.

Поначалу офис Дэвида представлял собой однокомнатный трейлер-прицеп, иначе говоря, улучшенный вариант консервной банки. Возглавляемая им компания специализировалась на создании экологически чистых садов с недорогими растениями, не требующими специального ухода, зрелищными скульптурами и украшениями из гранита, добываемого в местном карьере. Философия продаж, которую он исповедовал, заключалась в следующем: «Нечестно и невежливо продавать людям то, что им не нравится и что они не в состоянии содержать».

Впрочем, наличие принципов не помешало Дэвиду в полной мере продемонстрировать семейную деловую хватку. «Ваш супруг способен продать эскимосу холодильник», — заявила как-то Айви офис-менеджер компании «Роуз Гарденз» Лилиан Бейлисс. Если начинал он с одним помощником, то сейчас штат его компании вырос до четырех постоянных сотрудников и полудюжины временных, которых он обеспечивал работой девять месяцев в году.

Айви подъехала к сложенному из бревен большому строению, несколько лет назад заменившему трейлер. Теперь здесь размещались просторный демонстрационный зал с окнами из зеркального стекла и несколько рабочих кабинетов в задней части дома. Вдоль всей передней стены здания тянулась широкая уютная терраса с деревянными креслами-качалками.

Парковочная площадка, огражденная кованой решеткой, была сплошь заставлена автомобилями. Среди них Айви заметила черную «тойоту камри», принадлежавшую Нарешу Шарме, ее боссу, директору по маркетингу компании «Мордаунт Текнолоджиз». На красном внедорожнике ездила ее коллега Патти-Джо Линехан. Здесь же стоял и черный «лексус» Тео. Ядовито-зеленый «фольксваген» — это, несомненно, средство передвижения Джоди. Грузовичок самого Дэвида и машины его сотрудников, похоже, были припаркованы на специальной стоянке позади офиса.

Айви взглянула на себя в зеркальце заднего вида и поправила прическу. Дверь демонстрационного зала распахнулась, и на пороге появился Дэвид, разводя руки в стороны в красноречивом жесте, говорившем: «Где тебя носит, черт побери?»

Едва Айви вошла в комнату, как грянули аплодисменты. В зале собрались шесть или семь ее коллег, одетых в строгие деловые костюмы, и сотрудники Дэвида в джинсах и рабочих спецовках. Из дальнего угла комнаты ей радостно замахала рукой Джоди. На коленях у нее восседал луноликий Райкер, размахивающий леденцом на палочке с таким видом, будто он и дирижировал этим представлением. Тео, единственный мужчина в комнате, одетый в дорогой костюм в тонкую полоску, подпирал дальнюю стену.

Просторный, залитый светом выставочный зал наполняли запахи свежей глины и жирного чернозема, долетавшие из соседней теплицы. В углу грудой были свалены детские игрушки и подарки.

При виде друзей и коллег, пришедших сюда, чтобы пожелать им обоим всего наилучшего, у Айви потеплело на душе. Заодно ее охватила гордость за великолепное помещение, которое сумел буквально из ничего создать Дэвид. Одну стену занимали фотографии ландшафтных проектов «до и после», а другую было почти не видно под слоем дипломов, медалей и похвальных грамот от местных властей и благотворительных организаций, которым Дэвид оказывал щедрую поддержку.

В комнату вошла Лилиан Бейлисс, Она до сих пор сохранила стройную и подтянутую фигуру, хотя ей давно перевалило за шестьдесят. То, что Дэвиду удалось уговорить ее оставить мысли о пенсии и поступить к нему на работу, он считал своим самым удачным деловым решением в жизни. С тех пор уже она сумела создать порядок из хаоса и балансовые отчеты компании «Роуз Гарденз» неуклонно стремились к росту прибылей и сокращению убытков.

Глаза Лилиан искрились от удовольствия.

— Привет, милая. — Она погладила Айви по щеке прохладной рукой, и на ее лице появилось задумчивое выражение, когда она взглянула Айви в глаза. — Как ты, держишься? — спросила она, и Айви поняла, что имеется в виду не только беременность.

Айви с некоторым усилием, но все-таки кивнула головой в ответ.

К ним подошла улыбающаяся молодая женщина, которую Айви не узнала.

— Значит, вы и есть Айви, — прощебетала она. Ее курносый нос обгорел, а щеки цветом могли поспорить со спелым персиком. — Я так много слышала о вас. — Конский хвост у нее на затылке качнулся из стороны в сторону, когда она протянула Айви руку. — Меня зовут Синди Гудвин.

Пожатие у нее оказалось крепким, а ладонь загрубевшей от мозолей. Ногти на коротких и толстых пальцах были подстрижены. Из заднего кармана ее джинсов с низкой талией свисали рабочие перчатки.

— Синди — наш новый помощник управляющего, — представила ее Лилиан.

Айви постаралась скрыть удивление. Она знала, что Дэвид пытался нанять кого-нибудь в помощь Лилиан, и теперь вспомнила, что он даже рассказывал ей о том, что побеседовал с одной соискательницей.

— Ай-ииии! — Чей-то пронзительный крик привлек внимание Айви.

Она обернулась и увидела, как Райкер, по-прежнему сидя на коленях у Джоди, протягивает к ней свои пухлые ручонки.

— Привет, дружочек, — сказала она, подхватывая его на руки.

Райкеру исполнился всего годик, но он уже походил на толстенького херувимчика с очаровательными ямочками на розовых щечках, за которые его так и хотелось ущипнуть.

— Салют, дорогуша, — приветствовала ее Джоди.

Обладательница рыжевато-коричневых кудряшек и плавных изгибов полноватой фигуры, Джоди всегда казалась полной противоположностью Айви. Занимаясь в молодости бегом на короткие дистанции, Джоди сохранила спортивную живость и способность быстро перебирать коротковатыми, в общем-то, ножками. На один шаг Айви ей приходилось делать два своих, чтобы держаться рядом.

— Ну, и что это за птица? — Джоди кивнула головой в сторону Синди.

— Новый помощник управляющего «Роуз Гарденз», — машинально ответила Айви.

— Помощник управляющего? Я почему-то представляла себе какого-нибудь рубаху-парня в рабочем комбинезоне, а не куклу Барби. Живот у нее плоский и твердый, как гладильная доска, чтоб ее черти взяли, — едва слышно пробормотала Джоди, которой так и не удалось сбросить лишние двадцать пять фунтов, набранные во время беременности и после рождения Райкера.

— О чем это вы шепчетесь? — поинтересовался неслышно подошедший Дэвид, обнимая Айви одной рукой за талию. Улыбаясь во весь рот и подняв над головой бутылку шампанского, он провозгласил: — За мою красавицу жену!

Его голос заглушили жидкие аплодисменты.

Дэвид наклонился к уху Айви.

— Эй, Тянучка! Я люблю тебя. Тебя и того, кого ты до сих пор скрываешь от меня там, внутри.

Эмоции захлестнули Айви, и она заморгала, прогоняя непрошеные слезы. Протянув Райкера Джоди, она крепко обняла Дэвида.

Из соседнего кабинета вышла Синди, держа в руках связку пастельных воздушных шаров, надутых гелием, и большую корзину, завернутую в целлофан. К корзине была привязана детская бейсболка, над козырьком которой красовался логотип «Роуз Гарденз». Лилиан внесла в зал торт из кондитерской, посыпанный белой сахарной глазурью, с желтым кремом по краям, и пирожные.

Тео подкатил офисное кресло, и Айви опустилась в него, с благодарностью приняв из чьих-то рук стакан шипучки. Сделав крохотный глоток — яблочный сидр, — она откинулась на спинку. Расслабившись, она постаралась отогнать прочь тревожные мысли и полной грудью вдохнула запахи торфяного мха, мульчи и сахарной глазури.

Часом позже Айви поглотила невероятное количество сыра с крекерами, картофельных чипсов для гурманов и пирожных. Она принялась вскрывать подарки. Большущий пакет, который вручили ей коллеги из «Мордаунт Текнолоджиз», оказался итальянской детской коляской. Судя по хвастливой надписи на ярлыке она могла выдержать вес до 125 фунтов. Айви живо представила себе, как толкает коляску, в которой восседает — или возлежит — утенок Бэби Хью.[20]

— Будь осторожна, — предостерег ее Нареш. Хотя вот уже четыре года он оставался ее боссом, они на равных работали вместе над созданием веб-сайта «Мордаунта». — После того как ребенок вырастет из этой колесницы, он потребует себе как минимум «порше». — Сохранявший обычно чопорность и ледяную вежливость, сейчас Нареш тепло обнял Айви. Отстранившись, он посмотрел на Айви долгим взглядом, и глаза его затуманились. — Ну вот, — пробормотал он, и Айви вдруг обнаружила, что ей тоже трудно дышать.

— Коляска, — глотая слезы, прошептала она. — Подарок просто потрясающий. Она великолепна. Кто ее выбирая?

Нареш просиял, глядя на нее с ласковой укоризной, и легонько прижал ко лбу кончики пальцев.

Ах да! Чуть не забыл. У меня же есть кое-что и для новоиспеченного отца. — Порывшись в кармане, он выудил оттуда маленькую коробочку и протянул ее Дэвиду.

Дэвид поднес коробочку к уху и встряхнул. Что бы там находилось, оно гремело и перекатывалось, как сухая фасоль.

— Затычки для ушей?

— По-моему, я знаю. Это годовой запас амбиена,[21] — предположила Айви.

Судя по выражению лица Нареша она угадала верно.

Стены демонстрационного зала задрожали от смеха, и Дэвид поднял руки, призывая к тишине.

— Спасибо вам всем большое. Вы — самые лучшие друзья, каких… — начал он, но его прервал донесшийся снаружи скрежет шин по гравию. Хлопнула дверца автомобиля. — …мы могли только пожелать. — Хлопнула еще одна дверца, за ней еще и еще. Собравшиеся в комнате начали недоуменно переглядываться. — И я хочу сказать…

Тео подошел к окну, выглянул наружу и поспешил к двери как раз вовремя, чтобы перехватить на пороге детектива Бланчарда и трех офицеров полиции, сопровождавших его.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Кто-нибудь хочет еще пирожных, торта, шампанского? — Синди обвела взглядом собравшихся.

Голос ее неестественно весело и громко прозвучал в тишине, воцарившейся в демонстрационном зале после того, как Дэвид и Тео вышли наружу, чтобы поговорить с полицейскими. Джоди встала рядом с Айви, положив ей руку на локоть, а Райкер хныкал, ощутив разлитое в воздухе напряжение. Лилиан Бейлисс стояла у окна, глядя во двор. Остальные смущенно и поспешно отводили глаза, стараясь не встречаться взглядом с Айви.

Наконец вернулись Дэвид и Тео. Вслед за ними в комнату вошел детектив Бланчард. Он остановился в дверях, обводя внимательным взглядом воздушные шары, смятые яркие обертки от подарков и остатки торта и пирожных.

— Прошу минуточку внимания. Мне очень жаль, что все так вышло, — заявил Дэвид. Он улыбался, но улыбка не могла скрыть напряжения в его голосе и выражении лица. — Большое вам спасибо за то, что пришли. За все ваши добрые пожелания. И за чудесные подарки, конечно. И последнее. Если мои сотрудники смогут ненадолго задержаться после того, как все остальные уйдут, это будет просто замечательно.

Прошло всего несколько мгновений, и две трети гостей попросту растворились в воздухе, словно их и не было тут никогда. В углу в кресле сидела Синди, покусывая ноготь большого пальца. Она была очень похожа на маленькую девочку. Лилиан с треском оторвала от рулона черный мешок для мусора и расправила его, после чего приступила к уборке. Обходя комнату по кругу, она ловко смахивала в мешок оберточную бумагу и ленточки, тарелки с недоеденными тортом и пирожными и пластиковые стаканчики из-под шампанского. Мужчины, сотрудники Дэвида, работавшие у него в рассадниках и теплицах, молча стояли у стены и наблюдали за происходящим.

Дэвид откашлялся и поднял над головой лист бумаги.

— Это ордер на обыск, как вы уже, наверное, догадались. Полиция расследует исчезновение женщины, которую в последний раз видели на распродаже ненужных вещей у нас во дворе в минувший уик-энд.

Затем он отвернулся и долго смотрел в окно, а на виске у него яростно пульсировала жилка.

— Я не знаю, сколько это займет времени, поэтому объявляю остаток дня выходным для всех. — Он выставил перед собой ладони. — Так же как и все остальные, я хочу, чтобы они как можно быстрее выяснили, что случилось с этой женщиной. Мы не должны путаться у полиции под ногами и мешать ей. Эти ребята всего лишь делают свою работу.

Обступившие парковочную площадку сосны бросали на нее густую тень. Дэвид и Тео принялись перегружать подарки в багажник автомобиля Айви. Когда они выходили из демонстрационного зала, один из офицеров полиции рылся в ящиках письменного стола в кабинете Дэвида. Другой занимался тем же самым в офисе Лилиан. До слуха Айви доносились монотонные звуки: шшухх… шшух… шшушхх… Это лопата раз за разом погружалась в кучу мульчи у сарая позади дома.

— Нет, правда, я предпочла бы остаться, — повторила она.

— Будет лучше, если ты предоставишь нам уладить этот вопрос самостоятельно, — возразил Тео.

— Но ведь это и меня касается. — Айви взглядом попросила у Дэвида поддержки, но он смотрел себе под ноги, втаптывая в землю камешек каблуком башмака.

— Если тебя здесь не будет, — продолжал Тео, — они не смогут задать тебе вопросы, а тебе не придется отказываться отвечать на них. А вот Дэвид должен остаться здесь. Компания «Роуз Гарденз» принадлежит ему.

Вот как значит. Это его жизнь, а она, выходит, здесь ни при чем?

Дэвид поднял голову и встретился с ней взглядом. Положив Айви руки на плечи, он коснулся губами ее лба.

— Я знаю, тебе нелегко, но я смогу с чистой совестью заняться этим делом в одиночку, если буду знать, что ты в безопасности.

В безопасности. Интересно, где это она будет чувствовать себя в безопасности? Дом сейчас представлялся Айви аквариумом со стеклянными стенами.

— Как, по-твоему, сколько времени им понадобится… — начала было Айви, но голос у нее дрогнул и сорвался. В горле у нее пересохло, в нем застрял какой-то комок, и она не могла вытолкнуть слова наружу.

— Пока они не удовлетворятся, обнаружив, что искать им здесь нечего, — сказал Тео.

— Но…

— Никаких «но», — распорядился Тео, открывая для нее дверцу автомобиля. — Лучше всего ты сейчас поможешь нам тем, что уедешь отсюда.

С крайней неохотой Айви села за руль. Помахав мужчинам рукой, она задним ходом вырулила с парковочной площадки. Улицы оказались забиты медленно ползущими автомобилями. Все эти люди сейчас возвращаются домой после рабочего дня, и главная их забота заключается в том, поужинать ли им в кругу семьи или все-таки пойти в ресторан.

К тому времени как она свернула на Лорел-стрит, уже стемнело. Она остановила машину на подъездной дорожке под вычурной аркой и заглушила двигатель. Почему-то ей даже не пришло в голову включить фары или оставить свет на крыльце. И вот теперь она посмотрела сначала в зеркальце заднего вида, потом в боковые зеркала и завертела головой, настороженно вглядываясь в обступившую ее со всех сторон темноту. Айви не покидало ощущение тяжелого чужого взгляда в спину, хотя фургонов теле- и радиостанций нигде не было видно и на противоположной стороне улицы не толпились велосипедисты, нацеливаясь на их дом камерами мобильных телефонов. И все равно нервы у нее были натянуты как струны.

Нет, не следовало ей убегать из офиса «Роуз Гарденз». Она не хотела оставаться здесь одна, не хотела беспомощно сидеть и ждать возвращения Дэвида, гадая, что могло с ним случиться.

Айви вытащила из кармана мобильный телефон, дрожащими пальцами набрала номер Джоди и принялась считать гудки.

Внезапный стук по стеклу у нее над головой заставил Айви испуганно вздрогнуть. Ей показалось, что сердце замерло у нее в груди, а потом провалилось куда-то глубоко-глубоко.

Поначалу она смогла разглядеть лишь два тоненьких лучика света, которые подобно чьим-то колючим глазам уставились на нее. И лишь несколько секунд спустя она с облегчением сообразила, что это всего лишь миссис Биндель, надевшая очки с крошечными фонариками, вмонтированными в уголки оправы.

Айви вяло помахала ей рукой. Выключив телефон, она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце, а потом нажала кнопку, открывающую багажник, и вылезла из машины.

— Я подумала, что вам не помешает немного встряхнуться и отвлечься, — сообщила ей миссис Биндель, держа в руках накрытое фольгой блюдо. — Должно быть, вам сейчас нелегко. — Она взглянула на Айви, отчего лучики света впились той прямо в лицо. Айви поспешила прикрыть глаза рукой.

— Прошу прощения, — извинилась миссис Биндель. — Это свет для чтения. Остроумно, вы не находите? Я нашла и заказала эти очки в Интернете. — Она прикоснулась к уголкам оправы, и огоньки погасли, отчего вокруг стало еще темнее, чем прежде. — Замечательная штука этот Интернет.

— Да, это уж точно, — рассмеялась Айви. Вот и верь после этого прописным истинам, одна из которых утверждает, что с возрастом люди становятся настоящими ретроградами и консерваторами.

Поднявшись по ступенькам к двери, ведущей в кухню, она стала нащупывать в темноте замочную скважину. Немного повозившись, она открыла дверь, просунула внутрь руку и включила наружное освещение.

— Какой ужас! Пропала беременная женщина, — шелестящим, как сухие листья, голосом произнесла миссис Биндель. — Даже в мое время у таких историй редко бывал счастливый конец. Полиция показывала мне ее фотографию, но я сказала им, что не знаю ее.

Айви вернулась к своей машине и вытащила из багажника коробку с детской коляской. Она показалась ей неимоверно тяжелой, весом в целую тонну, не меньше. С трудом взгромоздив одну сторону коробки на закраину багажника, Айви потянула ее на себя, пока она не соскользнула на землю под действием силы тяжести.

Миссис Биндель поставила свою тарелку на ступеньку и помогла Айви подтащить коробку к стене дома.

— Пожалуй, вам лучше оставить ее здесь, и пусть уж ваш муж занесет ее внутрь, — посоветовала она.

Тем временем Айви извлекла из багажника корзину и пакеты с подарками. Миссис Биндель послушно засеменила вслед за ней к двери в кухню. Айви свалила корзину и остальные пакеты на пол в небольшой прихожей и повернулась к соседке.

— Вы очень добры, раз подумали обо мне. — Она взяла тарелку в руки и приподняла алюминиевую фольгу. В ноздри ей ударил запах бананов. — Пахнет изумительно. Но вы правы: нам сейчас действительно нелегко.

— Я с удовольствием задержусь, чтобы составить вам компанию, если хотите, — закудахтала миссис Биндель.

Всего несколько минут назад Айви обеими руками ухватилась бы за это предложение. Но сейчас ей больше всего на свете хотелось закрыть за собой дверь и остаться одной.

— Большое спасибо. Это очень любезно с вашей стороны, Но со мной все будет в порядке. Я просто немного устала.

— Ну смотрите, — заколебалась миссис Биндель.

— Нет, Правда. Все нормально.

Миссис Биндель уже поворачивалась, чтобы уйти, когда Айви вдруг решилась задать ей один вопрос.

— Вы совершенно уверены в том, что не видели женщину, которую они ищут? Она была здесь, во дворе, на распродаже одновременно с вами.

Миссис Биндель передумала уходить и вновь обернулась к Айви.

Айви продолжала:

— Она была на последнем месяце беременности. Разговаривала со мной. Держала в руках зеленого стеклянного лебедя и бутылку воды.

Такое впечатление, что, выслушав эти новости, миссис Биндель стала выше ростом. Ненамного, всего на пару дюймов, но все же.

— Значит, это и есть та самая женщина, которую они ищут?

— Фотография, которую вам показывали, сделана еще в средней школе. А с тех пор она сильно изменилась.

Миссис Биндель выразительно подняла брови, отчего парик съехал ей на лоб.

— Да, пожалуй, вы правы. В таком случае я действительно видела ее. — Она бросила на Айви столь пристальный взгляд, что та почувствовала себя устрицей, которую вдумчиво изучает привередливый гурман перед тем, как съесть, — Но разве ваш супруг не пригласил ее внутрь?

— Да, пригласил. Но потом она ушла. А вы случайно не видели, как она уходила?

— Полицию тоже заинтересовал этот момент, да. — Миссис Биндель ненадолго задумалась, и брови ее сошлись в линию над переносицей. — Разумеется, теперь, когда я понимаю, о чем идет речь… И все же я совершенно уверена, что не видела, как она уходила. — Она бросила на Айви взгляд, полный искреннего сожаления. — Простите меня, дорогая, но я была очень занята. Я думала о вещах, от которых решила избавиться.

— А помните, как на следующий день вы подарили нам плетеный сундук, который мы с Дэвидом оставили на тротуаре у обочины? Вы случайно не заметили кого-нибудь, кто открывал бы его и заглядывал внутрь?

— Полиция спрашивала меня и об этом. Я ответила им, что у меня сложилось впечатление, будто все кому не лень останавливались подле него в надежде найти невесть что… Неизвестную картину Ван Гога, наверное?

— Мне показалось, что вы и сами тоже подходили к нему в тот вечер, — заметила Айви.

— Я была поражена, признаюсь вам откровенно, и пошла взглянуть, не упустила ли чего-нибудь. — На лице у соседки появилось кислое выражение. — Но естественно, я ничего не забыла. Причем, думаю, что и вас я видела подле него, только несколько позже.

— Меня?!

— Да, именно вас. В то самое мгновение я подняла голову от газеты. Было уже темно, но мне показалось, что я отчетливо увидела вас на тротуаре. Вы что-то сворачивали и перекладывали вещи в сундуке.

Прежде чем Айви смогла сообразить, что ответить, миссис Биндель поднесла руку к оправе, и крошечные прожектора на ее очках вспыхнули вновь.

— Доброй ночи, дорогая, — простилась она и стала спускаться по подъездной дорожке.

Вскоре она исчезла в темноте и Айви видела лишь два тоненьких лучика света, парящих в воздухе. И вдруг огоньки развернулись и уперлись в Айви.

— Так, так. Не могу себе представить, что вы там делали, совершенно одна, в кромешной тьме, — донесся до нее голос миссис Биндель. — И зачем, ради всего святого, вам понадобилось надевать солнцезащитные очки посреди ночи?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Солнцезащитные очки! Значит, миссис Биндель видела ту же самую женщину, что и Айви. Но воодушевление схлынуло столь же быстро, как и появилось. К несчастью, миссис Биндель приняла ее за Айви и, что еще хуже, наверняка сообщила об этом полиции. Так что теперь у них есть свидетельница, которая может показать, что в тот вечер Айви выходила на тротуар и зачем-то рылась в содержимом сундука.

Айви заперла боковую дверь на замок и прицепила ключ от нее на кольцо с комплектом запасных ключей, висевшим у них на крючке в прихожей. Автоответчик, стоявший на кухонном столе, оживленно подмигивал ей красной лампочкой, — очевидно, сообщений поступило великое множество. С большой неохотой Айви нажала кнопку, чтобы прослушать первое из них.

— Говорит Стив Хамлин из газеты «Саут Шор Таймс»… — Она поспешно нажала кнопку «Пропуск».

Айви прослушала первые фразы еще трех сообщений. Сплошь газетчики и репортеры. Зазвучало четвертое сообщение.

— Здравствуйте. Айви? Это Франни Саймон. Я была в шоке, когда услышала о том, что случилось. — Женщина трещала без умолку. Айви вслушивалась в ее голос и не могла понять, кто это, до тех пор пока та не сказала: — Ну ладно, увидимся в фитнес-центре.

Айви остановила воспроизведение. До сих пор Франни Саймон никогда не звонила ей. Уходите все! Ступайте прочь! Убирайтесь! Айви быстро прокрутила оставшиеся сообщения. Опять репортеры. Парочка приятелей, позвонивших, чтобы утолить свою жажду любопытства. Семейство Роуз в один далеко не прекрасный день обрело скандальную известность, и отныне знакомство с ними, несомненно, сулило возможность привлечь внимание и к собственной персоне.

Не успела она в последний раз нажать кнопку «Пропуск», как телефон зазвонил снова. Айви едва не подпрыгнула от неожиданности.

Звонок повторился еще раз и еще. Наконец включился ее автоответчик.

— Приносим свои извинения за то, что сейчас никто из нас не может снять трубку, — сообщил абоненту записанный на пленку голос Айви. — Оставьте сообщение, и мы вам перезвоним. — Она съежилась от отвращения. Можно не сомневаться, что никому из тех, кто оставил свои сообщения, она перезванивать не станет.

Би-ип.

Айви ждала, что позвонивший вот-вот скажет что-нибудь. Но тут раздался негромкий щелчок, и автоответчик отключился.

Айви уставилась на телефон, мысленно приказывая ему зазвонить вновь. Когда он не подчинился ее внушениям, она стерла все поступившие сообщения и записала новое приветствие. Оно получилось коротким и сухим.

— На ваш звонок ответить некому. — Вот так, и нечего голову ломать.

Вполне довольная собой, она повесила трубку.

Айви вышла в столовую, а оттуда направилась в коридор первого этажа, повсюду включая за собой свет. Глядя на широкую лестницу, она вдруг поняла, что чувствует себя Алисой в Стране чудес, после того как та съела половинку уменьшающего гриба. Хотя не исключено, что это просто дом вырос и обступил ее со всех сторон.

— Куда ты смотришь? — обратилась она с вопросом к бронзовой статуэтке Бесси, которая, как ей показалось, с упреком взирала на нее со стойки перил на последней ступеньке лестницы.

Айви подняла с пола накопившуюся там кипу корреспонденции, которую почтальон забросил им в дверную щель. Не глядя, она выкинула все визитные карточки и записки, написанные от руки репортерами, а остальную почту отнесла в гостиную.

На кушетке лежала вчерашняя газета и кроссворд, который разгадывал Дэвид. Айви приподняла крышку деревянного дивана и швырнула их туда.

Ей опять стадо холодно. Задернув шторы, они закуталась в вязаное шерстяное одеяло и села возле окна, глядя на кучу нераскрытых конвертов у себя на коленях.

«Мне нужна звуковая завеса», — решила Айви, Встав с места, она включила стереосистему. Прибавив громкости, Айви погрузилась в нежные напевы клавишных, рваный ритм перкуссии и звонкие вскрики зуммеров, органично сочетавшихся в музыке группы «Радиохед».

Восемь вечера. Дэвида до сих пор нет дома. Она позвонила ему на мобильный телефон, но он не ответил. Вместо него включилась голосовая почта «Роуз Гарденз».

Айви прошла к себе в кабинет, чтобы просмотреть веб-сайты газет «Бостон Глоуб» и «Ченэл 7» в разделе «Местные новости». Увы, здесь ее ждала неудача: она ничего не нашла. Не зная, куда себя девать, Айви открыла свой электронный почтовый ящик. Одно сообщение от Джоди с вопросом, удачно ли она добралась до дому. Айви отстучала в ответ, что с ней все в порядке.

Спустившись в кухню, она подогрела себе ломоть вчерашней пиццы. Механически пережевывая куски, она старалась не думать о том, почему задерживается Дэвид.

В девять часов Айви попыталась дозвониться ему вновь.

Десять вечера. Она вдруг обнаружила, что сидит на самом краешке стула в кухне, закутавшись в вязаное шерстяное одеяло, и напряженно вслушивается в разнообразные звуки, которые окружали ее старый особняк. Шорох шин каждого автомобиля, проносившегося мимо, холодной дрожью отзывался у нее в сердце.

Малышка ткнула ее ножкой под ребра. Айви прижала к животу в том месте ладонь и тихонько надавила в ответ: «Привет, Тыковка. Оставайся пока там, где ты есть. И не волнуйся, пожалуйста, мы все устроим».

Наконец до слуха Айви донесся рокот мотора грузовичка Дэвида. Она вскочила на ноги. Через минуту в замке заскрежетал ключ. Боковая дверь отворилась, и в кухню вошел Дэвид. В руках у него была коробка с детской коляской. Он осторожно поставил ее в угол.

— Где ты был? Я не смогла тебе дозвониться, — бросилась к нему Айви и тут же пожалела о своих словах. Они прозвучали как обвинение.

Но Дэвид, похоже, не обратил на это внимания. Он расстегнул «молнию» на куртке, шевельнул плечами, сбрасывая ее, и повесил на спинку стула. Сняв рабочие башмаки, он пинком отправил их в угол, вынул из заднего кармана джинсов бумажник и швырнул его на стол.

От него пахло виски. Скорее всего, он приложился к бутылке «Джека Дэниелса», которую держал в тумбе письменного стола в своем кабинете. Но вряд ли Айви могла его винить. Открыв дверцу холодильника, Дэвид достал оттуда бутылку пива.

— Ты хочешь есть? — спросила его Айви. — У нас еще осталась пицца. Или можно заказать что-нибудь из китайского ресторанчика. Да, приходила миссис Биндель и принесла банановый кекс.

Дэвид устало опустился на табуретку. Свернув пробку, он поднес бутылку к губам, запрокинул голову и стал пить пиво жадными глотками. Он на мгновение прикрыл глаза, но тут же вновь распахнул их и уставился куда-то невидящим взглядом.

— Ну? — теребила его Айви. — Что случилось?

— Бумажные пакеты. — Дэвид со стуком опустил бутылку на столик. — Они обыскали все уголки и забрали то, что нашли в самых обыкновенных проклятых бумажных пакетах для покупок.

— А что они нашли?

— Они мне не показывали. Тео сказал, что сначала они сообщат ему, а уж он расскажет об этом мне.

— Когда?

— Позже.

— Когда это — позже?

— Откуда, черт возьми, мне знать?! — Дэвид ударил кулаком по раскрытой ладони. Наконец, он перевел взгляд на Айви. — Эй, прости. Меня, знаешь ли, первый раз в жизни подозревают в убийстве.

В убийстве? В глазах у Айви вскипели слезы, пока она стояла над мужем и смотрела на него сверху вниз.

Не говоря ни слова, Дэвид протянул к ней руки и прижал к себе, уткнувшись лицом ей в живот. Айви чувствовала, как его сотрясает крупная дрожь. Но он все-таки постарался взять себя в руки.

— Полиция подозревает. — Голос у него сорвался. Он хрипло откашлялся и вновь поднял на нее глаза. — Полиция подозревает, что я имею какое-то отношение к исчезновению Мелинды.

— Мы оба знаем, что это нелепо.

— А что, если они обнаружили какие-нибудь улики?

— Да что же они могли обнаружить, в конце-то концов?

— Проклятье, я не знаю, — ответил Дэвид. — Мы и подумать не могли, что они найдут что-нибудь в том старом сундуке, а они взяли и нашли. И еще мне кажется, что полиция не слишком-то усердно разыскивает тех людей, которых ты видела возле сундука и которые могли подложить в него окровавленную одежду.

— Дэвид, ты помнишь ту женщину, о которой я говорила тебе? Миссис Биндель тоже видела ее. Она думает, что это была я.

Дэвид отстранился от нее.

— Она уже сообщила об этом полиции?! — воскликнул он со стоном. — Отлично, теперь они решат, что у меня есть сообщница — моя собственная жена.

— Неужели они считают нас настолько тупыми? Способными сунуть окровавленную одежду в сундук, а потом выставить его на всеобщее обозрение на тротуаре, да еще в сопровождении таблички: «Угощайтесь на здоровье»? Блестящий план, нечего сказать. Если бы я действительно хотела избавиться от таких улик, то сожгла бы их, или закопала, или попросту выбросила бы в мусорный ящик на любой стоянке трассы И-95. Или еще проще: тщательно выстирала бы блузку, выгладила ее и сложила бы стопочкой вместе со своим бельем в ящике гардероба. А в сундук я положила бы ее только в том случае, если бы… — И тут в голову Айви пришла мысль, от которой она похолодела.

— Правильно, — сказал Дэвид. — Ты бы положила окровавленную блузку в сундук только в том случае, если бы хотела, чтобы полиция нашла ее.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

На следующее утро, после того как Дэвид уехал на работу, Айви вызвала слесаря. Она внимательно смотрела, как вежливый молодой человек, руки которого были похожи на полупрозрачные рукава из-за покрывавших их татуировок, сбегавших к самым запястьям, высверливает отверстия в столетней дубовой двери. Сверкающая латунная накладка вокруг нового замочного отверстия, несомненно, выглядела как очередное надругательство над почтенной седой стариной.

Дверные засовы, открываемые ключом, для входной и боковой дверей? Какая нелепость! Замки, которые они унаследовали от прежнего владельца, находились в прекрасном рабочем состоянии, Но, учитывая, что жизнь ее летела в тартарары, Айви срочно нужно было нечто осязаемое, чтобы укрепить свои оборонительные рубежи.

Слесарь оставил ей два ключа. Один она прицепила на кольцо с другими ключами, а второй повесила на крючок в прихожей, рядом с боковой дверью, — для Дэвида. Попозже она закажет еще один дубликат, запасной, на всякий случай.

«Займись чем-нибудь. Старайся не думать ни о чем». Этим, собственно, и исчерпывались ее планы на сегодняшний день. Запирая дом и слушая, как новые язычки и барабаны входят в пазы, а засовы с лязгом встают на место, Айви ощутила некоторое подобие спокойствия и уверенности.

Первым делом она отправилась в супермаркет за молоком, туалетной бумагой и кое-какими ингредиентами, которые понадобятся ей, чтобы приготовить цыпленка по-тайски под соусом «чили». Айви решила, что разделит его на порции и заморозит, чтобы потом, после того как у них родится ребенок, достать из холодильника готовый ужин.

В разгар рабочего дня в магазине было тихо и пусто. Здесь и в помине не было той давки и очередей, к которым она давно привыкла, заглядывая сюда после работы и в выходные. Она управилась с покупками за каких-нибудь полчаса. После этого Айви заскочила в библиотеку, чтобы вернуть аудио-книгу на компакт-диске — детективный роман Руфь Ренделя, который слушала по дороге на работу.

Возвращаясь домой, она остановилась на Браш-Хиллз-сквер, небольшом пятачке, сплошь застроенном приземистыми двухэтажными, облицованными гранитом деловыми знаниями. Она все-таки решила сделать дубликат нового ключа в лавке-мастерской под названием «У трех братьев». Заведение уже неоднократно меняло владельцев, сохранив, впрочем, прежнее название после того, как последний из «братьев» удалился на покой много лет тому назад. Айви не бывала здесь очень давно, с тех самых пор как рядом с их домом открылся универсам «Тысяча мелочей».

Припарковавшись у счетчика, Айви сунула в приемное отверстие четвертак и тут заметила патрульный полицейский автомобиль. Он поравнялся с ней и медленно проехал дальше. Айви почувствовала, как запылали у нее щеки. Неужели за ней установлено наблюдение? И теперь она не сможет даже зайти в магазин без того, чтобы не обнаружить слежку?

Она поспешно вошла в двери и спустилась в бывший кегельбан в подвале здания. Когда она переступила порог скобяной лавки, над головой у нее тоненько звякнул колокольчик.

Сквозь зеркальные витринные стекла мастерской Айви видела, что патрульная машина остановилась возле «островка безопасности» на углу. «Полиция постоянно регулирует оттуда дорожное движение, — сказала она себе, — ожидая, что кто-нибудь побежит через дорогу на запрещающий сигнал светофора».

Айви с усилием отвела глаза от витрины. В мастерской, пережитке прошлого и анахронизме тех времен, когда все скобяные лавки переквалифицировались в универсальные магазины, пахло древесными опилками, потом и скипидаром.

Все пространство помещения занимали стеллажи с предметами домашнего обихода — посудой для миксеров, кухонными принадлежностями и посудными полотенцами, — а совсем рядом через узкий проход чинно выстроились косилки и лакокрасочные материалы. В металлической бочке под стационарными весами-безменом виднелись кровельные гвозди, по-прежнему продаваемые на развес.

Откуда-то из задней части мастерской вышел седовласый толстяк и уселся на табуретку за прилавком, покрытым потертым линолеумом. Лицо у него было бледным и веснушчатым, как брюхо у речной камбалы. Взгляд его упал на живот Айви. Она протянула ему ключ.

— Мне нужен дубликат.

Мужчина принял ключ из ее рук и повертел в пальцах, рассматривая.

— А что случилось с… — Он поднял на нее глаза и растерянно заморгал. — Ох, извините. Я подумал… — Задумчиво потирая заросший седой щетиной подбородок, он покачал головой и пожал плечами. — Нет проблем. Подождите минутку, пожалуйста.

Выезжая с парковочной площадки пятнадцатью минутами позже, Айви все еще размышляла над явным смущением, в которое она повергла владельца мастерской. Патрульной машины нигде не было видно. Она уже подъезжала к дому, когда вдруг заметила в зеркале заднего вида большой седан с тонированным лобовым стеклом.

Айви свернула направо. Седан повторил ее маневр. Он по-прежнему следовал за ней по пятам. Когда она остановилась на подъездной дорожке у своего дома, он затормозил возле ее автомобиля. Хлопнула дверца. В зеркале заднего вида Айви разглядела, что к ней неторопливо направляется детектив Бланчард.

С бешено бьющимся сердцем Айви сидела и смотрела на него, сжимая побелевшими от напряжения руками рулевое колесо. Мысли ее путались, обгоняя друг друга, она чувствовала себя загнанной в ловушку. В деле появились новые обстоятельства? Или же он собирается арестовать ее?

Щелк. Айви включила автоматическую блокировку дверей и судорожно выхватила из сумочки свой сотовый телефон. Дрожащими пальцами она набрала номер конторы Дэвида.

На ее звонок ответила Лилиан Бейлисс.

— По-моему, его здесь нет, — сообщила она Айви после того, как заглянула в кабинет Дэвида и попыталась найти его по громкой связи. — Он уехал на ленч в одиннадцать тридцать. Хотя это на него не похоже, он никогда не отсутствовал больше часа, не предупредив меня, что задерживается. Мне очень жаль, но я не знаю, что тебе сказать. Ты не пробовала дозвониться ему по сотовому?

Детектив Бланчард уже стоял возле окна машины Айви со стороны водителя. Поза его говорила о спокойствии и расслабленности, на губах блуждала радушная и приветливая улыбка. Но он явно напрягся, заметив, что она разговаривает по телефону.

Айви вновь попыталась дозвониться Дэвиду на сотовый телефон. После первого же гудка ее вызов был переадресован на голосовую почту. Она оставила ему краткое сообщение, очень напоминавшее панический крик о помощи.

Бланчард тем временем прислонился к капоту ее машины. Он что-то беззаботно насвистывал и чистил ногти.

Айви позвонила Тео. На рабочем месте его тоже не оказалось. Куда, черт побери, они все запропастились?

Помощница Тео дала ей номер его сотового телефона. Тео поднял трубку после первого же гудка.

— Чего он хочет? Он угрожает тебе чем-нибудь или нет? — требовательно поинтересовался Тео.

— Он вообще еще ничего не сказал. Он просто стоит рядом и ждет, когда я выйду из машины. Я ничего не знаю. Сколько раз я должна повторять одно и то же. Мне ровным счетом ничего не известно! — От Айви не укрылись истерические нотки в собственном голосе.

Детектив Бланчард внимательно наблюдал за ней через лобовое стекло. Сердце у Айви готово было выскочить из груди, в ушах шумела кровь.

— Успокойся, прошу тебя. Ты меня слышишь? — спросил Тео.

— Я тебе слышу, — прошептала Айви, стиснув зубы, чтобы они не стучали.

— Сделай глубокий вдох, — сказал Тео. — Выходи из машины и выслушай, что он хочет тебе сказать. Только не выключай телефон, хорошо? Оставь меня на линии.

— Хорошо. — Сжимая в руке сотовый телефон, Айви открыла дверцу машины.

Бланчард моментально отбросил свою беззаботность и придержал для нее дверцу. Айви оторвала пропитанную потом куртку от спинки сиденья и вылезла наружу. Его протянутую руку она подчеркнуто проигнорировала.

— Миссис Роуз, я приехал, чтобы пригласить вас на допрос — сообщил ей Бланчард.

— Спроси его, арестована ли ты, — произнес ей в самое ухо Тео.

— Я арестована?

— Мы всего лишь хотим задать вам несколько вопросов. Вы ведь не возражаете против того, чтобы поехать со мной, а?

— Я слышал его, — сказал Тео. — Хорошо, поезжай с ним. Но не говори ему ничего, пока я не присоединюсь к тебе. Не отвечай ни на какие вопросы. Помни: ты не сделала ничего противозаконного. Встретимся в полицейском участке.

Детектив Бланчард позволил ей выгрузить покупки из машины и даже предложил свою помощь, а потом спокойно ждал, пока она вновь закроет дом на все замки и запоры.

К полицейскому участку Айви приехала на заднем сиденье золотистой «краун виктории», отгороженная от остального мира тонированными стеклами. Когда они миновали площадь и за окнами замелькали кварталы пригородных особняков, ее вдруг охватило странное чувство, будто машина стоит на месте и кто-то тянет мимо нее картины с нарисованными на них домами и деревьями, свисающими с бельевой веревки, как старые елочные флажки.

Автомобиль свернул на длинную подъездную дорожку, ведущую к полицейскому участку — приземистому зданию, обшитому тонкими белыми досками, очень похожему на загородный клуб. Айви часто проезжала мимо, но никогда не бывала внутри.

Бланчард проехал дальше, прямо под запрещающий знак, подкатил к многосекционному гаражу, приткнувшемуся сбоку, припарковал машину и вылез из-за руля. Айви потянулась к дверной ручке, чтобы выйти из салона, но не обнаружила таковой. Кнопка подъема и опускания стекла в дверце также отсутствовала.

Она заставила себя остаться на месте, когда дверь гаража распахнулась, обнажая ничем не примечательное нутро, которое, конечно, поражало внутренними размерами, но в остальном ничем не отличалось от обычного гаража. Бланчард пригнулся, так что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от нее, правда, по другую сторону стекла, и посмотрел на нее. На этот раз, открывая дверцу машины, он не предложил ей руку и вообще не проронил ни слова.

Айви вышла из автомобиля и позволила препроводить себя в гараж. Над дверью, ведущей внутрь здания, висела табличка, предупреждавшая: «Осторожно! Двери закрываются автоматически».

Бланчард нажал кнопку интеркома. Сверху донеслось какое-то жужжание. Айви подняла голову. В их сторону развернулись две видеокамеры, и мгновением позже дверь, сухо щелкнув, распахнулась. Бланчард жестом предложил ей идти первой. Дверь глухо чавкнула и закрылась у них за спиной с металлическим лязгом.

Первое, на что обратила внимание Айви, — это запах чистящего средства с ароматом хвои, пота и экскрементов. От неожиданности ее едва не стошнило, и она поднесла руку ко рту, чтобы проглотить желчь, подступившую к горлу. Она спиной ощущала присутствие сзади детектива Бланчарда. Он не торопил ее, не подталкивал, давая ей возможность оглядеться по сторонам.

Окон здесь не было. Они оказались в замкнутом пространстве, где господствовал один цвет — белые шлакоблочные стены и такой же бетонный пол. Из-под стола с серой столешницей свисали две пары наручников, прикрепленные цепью к стене. Очевидно, в них заковывали арестованных.

Окружающие предметы предстали перед Айви с невероятной четкостью, так что пара кроссовок в углу и перепачканные чем-то коричневым рабочие башмаки сразу же бросились ей в глаза, словно выделенные программой обработки изображений.

Бланчард обошел стол с другой стороны.

— Вы имеете право хранить молчание и не отвечать на вопросы.

Он поправил видеомонитор, возвышающийся рядом с ним на уровне локтя. На экране, под углом сверху, было видно лицо Айви. Она обнаружила камеру, вмонтированную в стену, как раз над плечом Бланчарда.

— Вам понятно то, что я сейчас сказал?

— По-моему, вы говорили, что не арестовываете меня.

— Это не арест.

— В таком случае для чего… — Но Бланчард продолжил монотонным голосом зачитывать Айви ее права, которые она миллион раз слышала по телевизору, ожидая от нее устного подтверждения после каждого абзаца.

«Помни; ты не совершила ничего противозаконного» — эти слова Тео и осознание того, что она не находится под арестом, служили Айви слабым утешением.

Ну наконец-то.

— Теперь, после того как я объяснил вам ваши права, которые вы отныне знаете и понимаете, готовы ли вы отвечать на вопросы в отсутствие вашего адвоката?

Айви покачала головой.

— Нет.

— Вы намерены ждать мистера Спиридиса?

Айви кивнула.

— Что ж, отлично. Он уже здесь. С вашим супругом.

— С моим су…

— Мы доставили вашего супруга на допрос несколько часов назад.

У Айви задрожали колени. Несколько часов назад? Почему же Дэвид не позвонил ей, чтобы сообщить об этом? И почему Тео не сказал, что находится вместе с Дэвидом в полицейском участке?

Айви взглянула на бесхозные рабочие башмаки. Они принадлежали Дэвиду. Она подошла к открытой двери и выглянула в коридор, по обеим сторонам которого, подобно сотам, тянулись камеры. Насколько ей удалось разглядеть, ближайшие две были пусты.

— Знаете, по собственному опыту могу сказать, — начал Бланчард своим увещевающим тоном «дяди Билла», — что мужу и жене не всегда следует пользоваться услугами одного и того же адвоката. Может возникнуть конфликт интересов, если вы понимаете, о чем я.

— Прошу вас передать мистеру Спиридису, что я уже здесь, — произнесла Айви, тщательно подбирая слова. Она изо всех сил старалась взять себя в руки и не показать, что происходящее перепугало ее до полусмерти. — Я бы хотела покончить со всеми формальностями как можно скорее.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Вслед за детективом Бланчардом Айви поднялась на один пролет вверх по лестнице, прошла по коридору и остановилась перед последней дверью. «Быть может, за какой-нибудь из этих закрытых дверей, которые мы миновали, сейчас находится Дэвид», — отстраненно подумала она.

Бланчард распахнул перед ней дверь и отступил в сторону, давая ей пройти.

Айви подсознательно ожидала, что он приведет ее в комнату для допросов, но это, похоже, оказался рабочий кабинет самого детектива, если предположить, что приятная женщина в годах, чья фотография в рамочке стояла на столе, была его женой, а молодой человек в военной форме на другом снимке — сыном.

Бланчард сел за стол. Айви опустилась на краешек деревянного стула с прямой спинкой напротив него. Он бросил взгляд на телефон, стоявший рядом с ним на столе. На нем горела красная лампочка.

Кабинет был обставлен удобной мебелью, отчего создавалось впечатление почти домашнего уюта, а на окне, выходившем на парковочную площадку, висели неуместные здесь шторы. Страницы раскрытой на столе книги для регистрации количества произведенных арестов и фамилий арестованных были чисты. Вдоль одной стены кабинета выстроились книжные полки, а на противоположной стороне висело большое зеркало. Рядом с ним в рамочке красовался диплом об окончании университета Саффолка, выданный в 1970 году. Ага, Альберт — вот как зовут Бланчарда.

На лбу и верхней губе Айви выступили капельки пота. Она сняла куртку и повесила ее на спинку ступа. Ей пришло в голову, что в комнате отнюдь не случайно стояла такая духота, — это могло быть устроено намеренно.

— Мне показалось, вы сказали, что мой адвокат уже находится здесь? — поинтересовалась она.

— Так и есть. Схожу взгляну, что его задержало.

Бланчард вышел, оставив дверь своего кабинета открытой.

Айви слышала, как удаляются его шаги по коридору. А потом откуда-то издалека донесся стук в дверь.

— Где она? — раздался голос Дэвида. — Я хочу видеть свою жену.

Айви подошла к двери как раз вовремя, чтобы заметить, как Бланчард исчезает в соседней комнате. Она услышала гул голосов, но слов разобрать было невозможно.

На мгновение она заколебалась. Но ведь детектив не приказывал ей оставаться на месте, в его кабинете, и поэтому она тихонько выскользнула в коридор. Дверь в комнату, в которую он вошел, оставалась распахнутой настежь, и Айви на цыпочках подкралась к ней.

— Вы — ублюдки! — вновь зазвучал голос Дэвида, сердитый и разгневанный. — И что, они действительно могут сделать это?

Айви услышала, как кто-то, скорее всего Тео, что-то негромко ответил ему. Затем в разговор вступил новый голос, на этот раз женский.

За распахнутой дверью Айви видела комнату примерно таких же размеров, как и та, из которой она только что сбежала. Освещение в ней было тусклым. Айви подошла ближе, обводя ее взглядом: голые стены, полдюжины стульев, стол, который был завален бумагами и на котором рядом с телефоном лежали толстый конверт манильской бумаги и большой магнитофон.

Женщина оказалась молодой, одетой в темный брючный костюм. Нет, это была не униформа, Дэвид и Тео сидели рядышком с одной стороны стола и о чем-то жарко спорили, не замечая застывшей в дверях Айви. К дальней стене небрежно привалился офицер Фурнье, тот самый высокий полицейский, который расспрашивал Айви и Дэвида о сундуке, выставленном на тротуар возле их дома.

Но поразило ее не это, а стеклянная панель на стене — она оказалась окном, и Айви увидела через нее стол и стул, на спинке которого висела ее куртка. Вот, значит, как: зеркало с односторонней проницаемостью.

Женщина заговорила:

— Детектив Бланчард намерен допросить вашу жену в присутствии ее адвоката. Вы можете остаться здесь и наблюдать за ходом беседы. Или, если хотите, мы можем отвести вас в камеру для задержанных. — Айви поняла, что молодая женщина, скорее всего, местный окружной прокурор.

Что же получается — они собирались следить за тем, как ее будут допрашивать, а она даже не подозревала бы об этом?

— Дэвид, — негромко произнес Тео, так что Айви с трудом расслышала его. — Я настоятельно — понимаешь, настоятельно — советую тебе не оставаться здесь. Это не в твоих интересах. Позволь мне самому разобраться с этим вопросом. Ты должен довериться мне еще раз.

— Дело не в том, что я тебе не доверяю. Я должен быть здесь ради Айви.

— Но тебя все равно не будет рядом. Ты останешься сидеть здесь, откуда ничем не сможешь ей помочь. А я не могу разорваться и одновременно быть с тобой, консультируя тебя, и находиться при ней, занимаясь тем же самым.

Айви заметила, как детектив Бланчард выразительно закатил глаза, глядя на молодую женщину.

Тео и Дэвид продолжали препираться, не подозревая о ее присутствии. Было заметно, что упрямство Дэвида все больше и больше выводит Тео из себя.

— Миссис Роуз, — вдруг громко произнес Бланчард. — Мне казалось, я просил вас подождать в моем кабинете.

Дэвид обернулся. Он увидел ее, и на его лице отразились испуг и смятение. Но когда он взглянул на детектива Бланчарда, в его глазах уже читалась холодная злоба.

— Ах ты сукин сын! — прошипел он.

Бланчард с молодой женщиной обменялись понимающими взглядами, и Айви вдруг с содроганием поняла, что полицейские разыграли перед ней целый спектакль. Они намеренно выманили ее из соседней комнаты, чтобы она услышала сама, перед каким трудным выбором оказался Дэвид. Они хотели, чтобы она узнала о том, что во время допроса за ней будут наблюдать. Они решили сполна воспользоваться преимуществом, которое давал им тот факт, что у них с Дэвидом был один и тот же адвокат, и Айви, сама о том не подозревая, сыграла им на руку.

Разделяй и властвуй, противопоставь жену мужу — вот в чем заключалась их проверенная временем стратегия.

Чувствуя себя безбилетной пассажиркой, которую поймал суровый проводник, Айви позволила Бланчарду препроводить себя обратно в кабинет по соседству. Она опустилась за стол, сцепила пальцы и приготовилась ждать.

Через несколько минут в комнату вошел Тео. Судя по его виду к нему уже вполне вернулись самообладание и присущий ему апломб.

— Микрофон с громкоговорителем, — сказал он, показывая на телефон для двусторонней связи, стоявший на столе. Он развернулся к Бланчарду. — Не могли бы вы его выключить, пока я беседую со своей клиенткой?

Бланчард, пожав плечами, ткнул в какую-то кнопку, и красный огонек погас.

— Пять минут, — предупредил детектив и вышел из комнаты.

Айви готова была расплакаться. К тому же ее тошнило. Она не могла поверить, что все это действительно происходит наяву.

— Дэвид? — еле слышным шепотом произнесла она.

Тео мотнул головой в сторону соседней комнаты.

— Он там. Наблюдает за нами. Я не смог убедить его уйти.

Айви встала и посмотрела на свое отражение в зеркале. Обойдя письменный стол Бланчарда, она подошла к стеклу вплотную и прижалась к нему носом и ладонями. Она надеялась, что Дэвид по другую сторону сделал то же самое.

— Айви, — голос Тео прозвучал негромко, но резко. — Нам нужно поговорить.

Он развернул ее стул спинкой к зеркалу. Она присела на него, и он придвинул еще один стул для себя.

Тео прикрыл рот ладонью.

— Ты обязательно должна следовать моим советам, поняла? — Айви заставила себя кивнуть. — Этим парням ровным счетом ничего не известно о том, что случилось с Мелиндой Уайт, — заговорил он хриплым шепотом. В данный момент у них есть лишь одежда и пятна крови на ней. Если бы они располагали вескими уликами, то уже давно предъявили бы обвинение. Но у них нет ничего. Они ловят рыбку в мутной воде.

— Ловят рыбку, — машинально повторила Айви.

— Тебя не арестовали, равно как и Дэвида. Но если они наткнутся хотя бы на маленькую щель в нашей защите, то начнут расширять и раскалывать ее, можешь мне поверить. Они будут манипулировать тобой, постараются подтасовать факты. Нам будет нелегко. Эти ребята — отнюдь не дураки. Они знают, как разворошить осиное гнездо, как воткнуть в рану нож и повернуть его, чтобы тебе стало еще больнее.

Айви ничего не чувствовала. В голове у нее царила совершеннейшая пустота. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы понять, что говорит ей Тео.

— Они станут задавать тебе вопросы. Они будут записывать твои ответы на магнитофон, а по другую сторону зеркала будет сидеть окружной прокурор, слушать и наблюдать за тобой и Дэвидом. Чтобы ни случилось, прежде чем что-нибудь сказать, посоветуйся со мной или хотя бы просто посмотри на меня. И придерживайся только фактов. Не высказывай домыслов и предположений. Не говори того, о чем тебя не спрашивают. Ты все поняла?

— Да, наверное.

— Я должен быть уверен, что ты в точности последуешь моим советам. — Он наклонился к Айви и крепко сжал ее руку. — Ты сможешь сделать так, как мы договорились?

Айви кивнула.

Через несколько секунд раздался стук в дверь и в кабинет вернулся Бланчард. Он опустился в кресло за столом и нажал кнопку на телефонном аппарате. Вновь загорелся красный огонек. Затем детектив выдвинул ящик стола и достал оттуда маленький магнитофон. Вставив чистую пленку, он включил его.

Бланчард заговорил:

— Сержант уголовной полиции Альберт Бланчард, управление Браш-Хиллз, среда, 5 ноября…

Первые вопросы оказались достаточно безобидными. Он попросил, чтобы Айви назвала свое полное имя. Сказала, сколько ей лет. Где она родилась и выросла? Сколько времени они женаты с Дэвидом? Как долго живут в этом доме? Отвечая на вопросы, Айви не могла отделаться от ощущения, что все это происходит с ней не наяву, что кабинет Бланчарда — это всего лишь сценическая постановка, а она сама читает строчки текста, который написал для нее Тео.

Не возникало ли у них проблем в браке? Тео утвердительно кивнул, разрешая ей ответить на вопрос. Айви ограничилась коротким и твердым «нет».

Далее Бланчард перешел к взаимоотношениям Айви и Дэвида с их соседями. И наконец, он пожелал узнать, насколько хорошо и близко она знала Мелинду Уайт.

Айви сказала ему, что они выросли в одном городе, даже вместе ходили в одну и ту же школу, но близкими подругами никогда не были.

— Когда вы видели ее в последний раз, не считая того дня на распродаже?

Тео взглядом дал Айви разрешение ответить.

— Откровенно говоря, я не припоминаю, чтобы мы вообще виделись с ней после окончания школы.

— Кстати, Мелинда Уайт школу не закончила, — заявил Бланчард. — Она бросила учебу в выпускном классе.

— Я этого не знала, — парировала Айви.

— Она проучилась последний семестр и получила диплом об общеобразовательной подготовке годом позже, — уточнил Бланчард с таким видом, словно речь шла о каких-то пустяках, не заслуживающих внимания.

Допрос продолжался.

— Миссис Роуз, прошу вас рассказать о том, что произошло в субботу, 1 ноября, и о своем разговоре в то утро с жертвой, то есть Мелиндой Уайт.

Тео заколебался, но потом кивнул Айви, давая ей знак, что она может ответить. И она во всех подробностях, какие только смогла вспомнить, рассказала о том, что произошло в тот день на распродаже ненужных вещей. Время от времени Бланчард делал какие-то пометки, но у Айви сложилось твердое убеждение, что он слушает ее вполуха.

— Мы допросили ваших соседей, а также кое-кого из тех, кто пришел к вам на распродажу. Так вот, мы беседовали с людьми, которые говорят, что видели, как миз Уайт вошла в дом с вашим мужем, но нам не удалось найти ни одного человека, который бы видел, как она оттуда выходила. Как вы это объясняете?

Айви уже открыла было рот, чтобы ответить, когда вдруг заметила, как Тео отрицательно покачал головой. «Не высказывай своих домыслов и предположений».

Бланчард тем временем продолжал:

— Если бы нам удалось разыскать хоть кого-нибудь, кто мог бы подтвердить ваше утверждение о том, что Мелинда вышла из вашего дома в то утро, то мы стали бы рассматривать другие версии. А пока, должен заметить, все упирается в ваши слова… против показаний всех остальных.

Айви больше не могла сдерживаться.

— Она пришла. Потом ушла. Больше мне ничего не известно.

Бланчард равнодушие пожал плечами и принялся задавать вопросы о сундуке. Айви объяснила ему, что вплоть до последнего времени он хранился в гараже миссис Биндель, а потом перечислила, что они обнаружили внутри.

— Перед тем как оставить сундук на тротуаре, вы или ваш супруг положили в него что-либо, чего там не было, когда вы открыли его в первый раз?

Айви не стала дожидаться утвердительного кивка Тео.

— Нет. Мы просто сложили все вещи обратно.

— После того как вы выставили сундук на тротуар, вы больше ничего не клали, в него?

— Нет!

Тео негромко откашлялся, выражая свое неодобрение. «Возьми себя в руки и успокойся».

Бланчард откинулся на спинку кресла и принялся лениво разглядывать Айви.

— Миссис Роуз, у нас имеется вполне надежный свидетель, который видел вас в тот же вечер, хотя и несколько позже, когда вы в гордом одиночестве положили что-то в сундук.

Бот оно. Айви знала, что этого вопроса не миновать, но все же растерялась.

— Это была не я. А вы ведете себя так, словно…

И только встревоженный и повелительный одновременно выкрик Тео: «Айви!» — заставил ее умолкнуть.

Бланчард невозмутимо продолжал, как будто ничего не произошло.

— Этот свидетель утверждает, что в воскресенье после полудня вы вместе с вашим супругом вытащили сундук на тротуар. Что вы оставили его там. И что в тот же вечер, около десяти часов, вы вновь вышли из дому открыли крышку и…

— Достаточно, — заявил Тео, решительно прерывая детектива. — Миссис Роуз ответила вам. Переходите к следующему вопросу.

Бланчард полез в ящик стола и достал оттуда большой конверт манильской бумаги.

— Собственно говоря, это уже не имеет значения. У нас и без того достаточно улик.

Из конверта он извлек фотографию и положил ее на стол перед Айви. На снимке были запечатлены сине-желтая блузка для беременных и джинсы.

— Эту блузку и эти брюки мы обнаружили в сундуке на тротуаре перед вашим домом. Вот эти пятна — кровь, и группа ее соответствует группе крови Мелинды Уайт.

И вновь Айви не нужно было смотреть на Тео, чтобы по его нахмуренному лицу угадать, как она должна ответить.

Бланчард между тем выложил на стол еще одну фотографию — на этот раз головы стеклянного лебедя.

— Вы знаете, что это такое. Мы обнаружили осколки стекла в мешке для мусора из вашего пылесоса, который вы держите в своем гараже. Интересно, что скажет жюри присяжных, когда узнает о том, что вы пропылесосили свою мансарду после исчезновения жертвы. Или что мы обнаружили мешок для мусора разрезанным пополам и что в его содержимом кто-то рылся.

Тео вел себя как ни в чем не бывало, он выглядел спокойным и расслабленным, как если бы эти косвенные улики ничего не доказывали. Но сердце у Айви учащенно забилось, когда Бланчард монотонным голосом принялся перечислять улики так, как это делает многоопытный прокурор перед лицом присяжных заседателей, рассчитывая убедить их в виновности подозреваемого. Она и сама прекрасно понимала, что доказательства его звучат весьма убедительно. Это был тот самый случай, когда количество переходит в качество.

— А вам известно, что нам удалось найти вчера во время обыска конторы нашего супруга? — Подобно фокуснику, извлекающему из рукава разные штуковины, Бланчард выложил перед Айви очередную фотографию. На ней была белая полотняная сумка, очень похожая на ту, которую носила на плече Мелинда Уайт в день распродажи. Поверх нее лежал нож с деревянной рукояткой, длинным лезвием и прямой кромкой, заканчивающейся хищным острием. Айви содрогнулась и поспешно отвела глаза.

— Вам знакомы эти предметы? Мы нашли их в мусорном контейнере позади сарая на территории головного офиса компании «Роуз Гарденз». Как вы отнесетесь к тому, что отпечатки пальцев, обнаруженные на рукояти ножа, принадлежат вам?

Айви не могла оторвать взгляда от фотографии. У нее в кухне в деревянной подставке стояли несколько ножей. И один из них очень походил на тот, что ей показали на фотографии. И если нож на фотографии принадлежал ей и был взят с ее кухни, то ее отпечатки пальцев вполне могли на нем оказаться. Как и Дэвида, кстати.

— Удивит ли вас тот факт, что мы обнаружили следы человеческой крови на ноже? — Губы Бланчарда сложились в мрачную, но явно удовлетворенную улыбку. — Кроме того, мы нашли следы крови и в грузовичке вашего супруга. Что вы скажете, когда узнаете, что ДНК этих образцов совпадает со следами ДНК с зубной щетки, которую мы изъяли из квартиры миз Уайт?

У них уже есть результаты анализа ДНК? Теперь Айви не сомневалась в том, что Бланчард лжет. Нож они нашли только вчера днем. У полиции просто не было времени, чтобы провести анализ ДНК. И если на нем действительно присутствует кровь Мелинды, значит, кто-то посторонний испачкал ею нож, а потом припрятал его в «Роуз Гарденз», поскольку точно знал, что полиция будет его искать там в первую очередь.

— А кто посоветовал вам провести обыск в конторе моего мужа? — поинтересовалась Айви. — По-моему, именно его вам и следует допросить. Потому что как раз он и подложил эти так называемые улики на самое видное место, чтобы вы непременно обнаружили их.

— Так называемые улики? — Бланчард бросил на нее полный сожаления взгляд. — Мы также обнаружили кое-что заслуживающее внимания, когда обыскивали квартиру миз Уайт. — Он небрежно швырнул на стол пластиковый пакетик для сбора вещественных доказательств. — Узнаете?

Сквозь пластиковую обертку был виден моментальный снимок Дэвида.

— Мы обнаружили его на дверце холодильника в квартире миз Уайт. Это та самая фотография, которую, по словам сотрудников больницы «Непонсет», Мелинда показывала им в прошлом году, перед тем как уволилась оттуда. Кстати, этот же снимок она показывала и своим коллегам по работе в агентстве по продаже недвижимости «СоБо Риэлти». И она говорила всем, что это — ее жених.

Нет. Это была всего лишь фотография. Айви с такой силой сжала кулаки, что ногти впились ей в ладони. Снимок мог сделать кто угодно. Здесь нет и не может быть никакой связи. Просто не может.

— Когда вы узнали о том, что у вашего мужа роман на стороне? — выстрелил вопросом Бланчард, впившись в Айви пронзительным взглядом.

Он подтолкнул к ней фотографию и заговорщически понизил голос.

— У Мелинды Уайт есть сестра. У нее есть мать. Можете себе представить, как им сейчас тяжело. Ведь они до сих пор не знают, что с ней случилось.

Как Айви ни сдерживалась, у нее вырвался всхлип, больше похожий на стон. Сердце у нее разрывалось.

— Только представьте, как бы вы чувствовали себя на их месте, если бы вдруг пропал без вести ваш ребенок, тот, которого вы сейчас носите в себе. Просто взял и растворился в воздухе, — неутомимо и безостановочно продолжал наносить удары Бланчард. — Если вам известно что-либо, что поможет им смириться с происшедшим, сейчас самое время рассказать об этом. Прошу вас.

Плечи Айви бессильно поникли, и она отвернулась от зеркала с односторонней проницаемостью. Она не хотела, чтобы Дэвид видел, как ей тяжело.

Бланчард постукивал кончиком карандаша по столу и терпеливо ждал.

— Кстати, у нас есть еще кое-что. — Он вновь полез в ящик стола и вынул оттуда еще один кассетный магнитофон, который поставил между ними. — Мы обнаружили это сообщение на автоответчике Мелинды Уайт в ее квартире. По-моему, вам будет интересно прослушать его. Нам, во всяком случае, оно показалось чрезвычайно занятным.

Он нажал клавишу. Неживой, механический голос произнес:

— Суббота, 1 ноября, 18:05. — Сигнал зуммера. Пауза. И затем: — Мелин… Минди? Ты дома? — Голос принадлежал Дэвиду. — Пожалуйста, если ты дома, возьми трубку. — Последовала долгая пауза. — Проклятье. Тебя нет. Нам нужно поговорить. Мне очень жаль, что все так получилось. Правда. Я не думал… Не помню… Я понимаю, тебе это должно было показаться безумием, но… Мы можем хотя бы поговорить? Мне бы не хотелось оставлять все как есть.

В это мгновение зазвонил телефон, стоявший на письменном столе детектива. Прозвучал один-единственный звонок, за которым наступила тишина. Так бьет гонг, возвещающий об окончании боксерского поединка за звание чемпиона мира в супертяжелой весовой категории.

Бланчард подождал, пока телефон не зазвонит вновь, и только потом снял трубку. Он выслушал то, что ему говорили, с непроницаемым лицом опытного игрока в покер, встал и вперил в Тео холодный взгляд.

— Полагаю, ваш второй клиент созрел для того, чтобы сделать признание.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Оцепенев от изумления и растерянности, Айви молча смотрела, как Тео вскочил на ноги и выбежал из комнаты, Бланчард устремился вслед за ним. Она с трудом встала со стула и последовала за обоими мужчинами, затем остановилась в дверях и смотрела, как они спорят и препираются в коридоре.

— Ни одно из ваших доказательств не выдержит рассмотрения в суде, — заявил Тео. — То, что вы сейчас проделали, называется оказанием давления. Вы не дали задержанному ни малейшей возможности получить юридический совет и консультацию. Этого нельзя оправдать ничем…

— Увольте меня от ваших разглагольствований, — огрызнулся Бланчард. — Мистер Роуз сам пожелал остаться и наблюдать за ходом допроса его супруги.

— Сам пожелал, говорите? Все то, что вам сказала Айви, суд попросту не примет во внимание. Любой судья согласится со мной. Моя работа заключается в том, чтобы защищать своих клиентов, а вы сделали это невозможным…

— Если бы вы хотели как можно лучше выполнить свою работу, советник, вы бы порекомендовали своим клиентам нанять двух разных адвокатов. Здесь присутствует неизбежный конфликт интересов, и вам прекрасно известно об этом.

Айви оттолкнула их в сторону и ворвалась в соседнее помещение. Дэвид сидел на стуле, понурив голову и обхватив ее руками. Она опустилась на колени рядом с ним.

— Что ты делаешь? — спросила она.

Он поднял голову и посмотрел на нее, усталый и опустошенный.

— Прости меня. Это была ошибка. Я…

— Дэвид! — Голос Тео от дверей прозвучал резко, как выстрел. — Замолчи немедленно.

— Я больше не могу молчать, — возразил Дэвид. — Если я стану молчать и дальше, они сделают из моей жены убийцу. Так что я намерен сказать правду, а потом пусть все идет ко всем чертям. Это все, что у меня есть. — Дэвид крепко стиснул руку Айви. — Прости меня, — вновь прошептал он.

Айви похолодела.

Дэвид выпрямился, обращаясь к детективу Бланчарду:

— Да, это я выбросил холщовую сумку и нож в мусорный контейнер. Я обнаружил их в кузове своего грузовичка, когда приехал вчера на работу. Клянусь, это не я положил их туда.

— В свой грузовичок, — сказал Бланчард.

— В кузов, под брезент.

Бланчард поднялся на ноги и обменялся несколькими словами с Фурнье. Тот немедленно вышел из комнаты.

— Я понимаю, это выглядит чистым безумием, — продолжал Дэвид, — но именно так все и было, я ничего не придумываю. Я узнал эту сумку и понял, что если ее у меня найдут, то получится, будто я имею какое-то отношение к исчезновению Мелинды. О том, что в ней лежит нож, я не знал, потому что не открывал ее, чтобы заглянуть внутрь. Мне всего лишь хотелось избавиться от нее.

— Дэвид, — настойчиво сказал Тео, горестно качая головой. Плечи его поникли, — похоже, он признал свое поражение.

— Знаю, знаю, мне следовало бы сразу же вызвать полицию. Но я запаниковал. Мне хотелось как можно быстрее избавиться от этих вещей. Кроме того, по правде говоря, я понятия не имею, когда Мелинда покинула наш дом, — невыразительным голосом добавил Дэвид. На лице его появилось отсутствующее выражение. — Потому что я не видел, как она уходила.

Женщина-прокурор метнула на Бланчарда удивленный взгляд.

— Я провел ее внутрь, — пояснил Дэвид, — показал ей дом, — словом, все было в точности так, как я и говорил. Но когда мы поднялись в мансарду, Мелинда вдруг ударилась в воспоминания о том, как несчастлива была в детстве. Сложилось такое впечатление, что, после того как она оказалась в нашем доме, в голове у нее сработал какой-то выключатель и она съехала с катушек. Мелинда разбила лебедя, швырнув его в стену… Я просто стоял и смотрел на нее, потому что сделать ничего не мог. Она попросила меня оставить ее одну, дать ей время и возможность успокоиться и прийти в себя. А когда я позже вернулся на чердак, ее там уже не было.

— Что значит «позже»? Насколько позже? — быстро вмешался Бланчард.

— Ну, может быть, минут через десять. Тогда я просто подумал, что Мелинда, должно быть, самостоятельно нашла дорогу обратно. И именно поэтому я и позвонил ей вечером. Мне хотелось убедиться в том, что с ней все в порядке.

— Значит, вы утверждаете, что Мелинда Уайт самостоятельно покинула ваш дом? — поинтересовался Бланчард, и голос его буквально сочился скептицизмом и сарказмом. — И что в последний раз вы видели ее у себя на чердаке живую и здоровую? Я правильно вас понимаю?

— Да, но при этом она пребывала в отчаянии. Живая и здоровая, но в расстроенных чувствах. Клянусь, это правда. Иначе зачем бы мне звонить ей и оставлять сообщение, если я знал, что она исчезла?

— Хороший вопрос, — согласился Бланчард. — Но вот что я думаю по этому поводу. Я полагаю, что вы позвонили Мелинде и оставили сообщение как раз для того, чтобы создать видимость, будто действительно верите в то, что она жива и здорова, тогда как на самом деле вам прекрасно известно, что это не так.


— Дэвид Роуз, вы арестованы за попытку утаить вещественные доказательства и воспрепятствовать следствию… — Слова эти все еще звучали у Айви в ушах, когда Тео вез ее домой. Они вышли из полицейского участка через заднюю дверь, благополучно проскользнув сквозь шеренгу фургонов радио- и телекомпаний, прибывших на спешно созванную пресс-конференцию.

Перед тем как увести Дэвида, полицейские позволили ему попрощаться с Айви. Он крепко поцеловал ее в губы.

— Не знаю, что бы я делал, если бы потерял тебя. — Он зарылся лицом ей в волосы. — Я не причинил ей никакого вреда. Я вообще не прикасался к ней. Я даже не знал ее толком. Айви, ты должна мне верить.

Верить тебе? С появлением все новых и новых версий случившегося вера Айви рушилась как карточный домик.

Тео вел машину очень быстро, обгоняя и подрезая медлительных водителей, проскакивая перекрестки на желтый свет и практически не притормаживая на знаках остановки. Шины душераздирающе визжали на поворотах, и перед глазами Айви хаотично раскачивался маленький серебряный крестик, свисавший на цепочке с зеркала заднего вида. На нем виднелась какая-то надпись греческими буквами — она узнала перечеркнутый круг, обозначавший литеру «фи».

— Завтра утром состоится слушание дела. Мы будем настаивать на освобождении под залог. Не волнуйся, завтра к обеду Дэвид будет дома. — Самоуверенный. Ободряющий. Но именно это Айви и хотела сейчас услышать.

Ее швырнуло вперед, и она едва успела выставить перед собой руки, упираясь ими в приборную доску, когда автомобиль резко затормозил на красный сигнал светофора.

— Я позвоню тебе, как только у меня появятся какие-нибудь новости, — пообещал Тео, а потом принялся убеждать ее в том, чтобы она ни в коем случае не вздумала общаться с репортерами, соседями или друзьями и не дай бог не разгласила бы подробности происходящего.

Айви кивнула в знак согласия, делая вид, что внимательно слушает его, но слова его падали в пустоту, ускользая от ее сознания.

На светофоре вспыхнул зеленый, и Тео рванул с места.

— В качестве твоего адвоката… — начал он и вновь принялся ее увещевать.

Айви наблюдала за ним. Обращаясь к ней, Тео для большей убедительности постукивал ладонью по рулевому колесу, лихо проскакивая повороты.

Быть может, она поторопилась, сходу отвергнув предложение детектива Бланчарда обзавестись личным адвокатом. Тео с Дэвидом связывала давняя дружба, скрепленная десятилетиями совместных приключений и авантюр. Впрочем, так ли уж хорошо, когда твой адвокат — твой же близкий друг? Пожалуй, именно Дэвиду требовался кто-нибудь еще. Кто-нибудь кто мог бы соблюдать некоторую эмоциональную отстраненность в общении с ним и кто обладал бы большим опытом в ведении уголовных дел.

Уже почти совсем стемнело, когда Тео повернул наконец на Лорел-стрит.

— Ух ты! — обреченно выдохнул он.

Айви почувствовала, что желудок подступает у нее к горлу, когда увидела, что вдоль обочины вытянулась длинная вереница автомобилей, исчезавшая за углом. На тротуаре рядом с их лужайкой суетились телевизионщики, настраивавшие осветительную аппаратуру и телекамеры.

— Не подъезжай прямо к дому, — попросила она Тео. — Они разорвут меня на части. Лучше я выйду здесь.

Тео остановил машину. Крестик на цепочке, подвешенный к зеркалу заднего вида, раскачивался, подобно метроному. Айви словно со стороны наблюдала, как ее рука потянулась к дверце.

— Погоди минутку. — Тео коснулся ее плеча. — Помни: у них нет жертвы предполагаемого убийства, нет трупа, нет свидетелей. И у тебя, и у Дэвида безупречная биография. Вы никогда не имели дела с Мелиндой Уайт. С ней могло случиться что угодно. Вариантов сотни.

Интересно, кого он пытается убедить — ее или себя?

А Тео тем временем продолжал:

— На самом деле жертвы — это вы. Все, что обнаружила полиция, можно объяснить. Мы безо всякого труда зароним разумные сомнения в умы присяжных.

Присяжные? Но ведь Дэвида арестовали всего лишь за попытку утаить вещественные доказательства!

— Это просто какое-то дьявольское невезение, что эту женщину перед исчезновением видели именно в вашем доме. Хотя, может статься, невезение тут ни при чем. Я хочу, чтобы ты подумала вот над чем: кто может иметь на вас зуб? Кто может желать зла тебе и Дэвиду. Потому что улики такого рода не появляются сами по себе в нужное время и в нужном месте. Но вот чего я не понимаю, хоть убей: если кто-то пытается подставить Дэвида, то к чему прятать труп? Почему не преподнести полиции то, что позволит им обвинить его в убийстве?

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

В сгущающихся сумерках Айви подошла к собственному дому с тыльной стороны. На девятом месяце беременности трудно остаться незамеченной, но ей удалось проскользнуть мимо дома миссис Биндель и через ее задний дворик пробраться к своему черному ходу. Похоже, ее никто не видел.

В густой тени от арки у входа она попала ключом в замочную скважину только с третьей или четвертой попытки. Но не успела она приоткрыть дверь, как вдруг вся сторона дома озарилась яркой, пронзительной вспышкой. Прожектора заливали все вокруг ослепительным светом. Айви зажмурилась и услышала, как кто-то бежит к ней по траве.

— Миссис Роуз, как вы отнеслись к тому, что вашего мужа арестовали по подозрению в убийстве? — выкрикнул чей-то голос.

К ней протянулись сразу несколько микрофонов.

— Что вы можете сообщить нам по поводу тех улик, которые следователи обнаружили в конторе компании «Роуз Гарденз»? — Этот вопрос задала какая-то женщина.

— Вы дружили с Мелиндой Уайт?

Айви все-таки умудрилась протиснуться в дверь и с грохотом захлопнуть ее за собой. Заперев ее на все засовы, она остановилась посреди полутемной крошечной прихожей, тяжело дыша и дрожа всем телом. Снаружи до нее все еще доносились голоса репортеров. Эти люди не унимались, они старались проникнуть сквозь стены ее дома, влезть ей в самую душу и их вопросы вонзались ей прямо в незащищенный мозг.

Но это же был ее дом, в котором, как предполагалось, она должна чувствовать себя в безопасности, ходить голышом, если таковая блажь придет ей в голову, или визжать во весь голос и бить тарелки о стену.

Вдруг раздался сильный стук в дверь, и входной звонок разразился заливистой трелью. Айви зажала уши обеими руками и устремилась в кухню. Выскочив оттуда, она со всей возможной скоростью пробежала по первому этажу, повсюду задергивая шторы, занавески и жалюзи на окнах.

Наконец она вернулась в кухню. Здесь, на столе, по-прежнему стояла кружка Дэвида, из которой он так любил пить кофе. Айви взяла ее и понесла в раковину, чтобы вымыть. И тут она вдруг заметила, что подставка с ножами сдвинута со своего обычного места возле крана. Она не помнила, когда в последний раз трогала ее.

Разделочного ножа — очень похожего на тот, который полиция обнаружила в белой холщовой сумке в мусорном контейнере за сараем в «Роуз Гарденз», — на подставке не оказалось.

С улицы до нее донесся женский голос:

— …до сих пор считается пропавшей без вести с прошлой субботы…

Айви неловко размахнулась и изо всех запустила кружку Дэвида в стену. Она разлетелась на мелкие куски, оставив на обоях медленно оплывающее коричневое пятно. Ноги не держали ее, и она мешком осела на пол, больно ударившись спиной.

Ребенок!

Зазвонил телефон. Ну и черт с ним.

Айви не могла позволить себе причинить вред своему ребенку. Только не сейчас. Она обняла живот обеими руками, стараясь не обращать внимания на боль, которая горячими толчками поднималась от крестца по позвоночнику. Воды у нее пока еще не отошли. И кровотечение тоже вроде бы не началось.

Вновь раздался телефонный звонок. Малышка сильно ударила ее ножкой снизу вверх, попав в нижнее ребро, «Ничего, это даже приятно», — подумала Айви. Значит, с ней все в порядке.

Телефон опять разразился требовательным звоном. Наверное, кто-то из этих хищников снаружи. Хотя это может быть и Тео, желающий убедиться, что она благополучно добралась домой.

Айви поднялась на колени. Включился автоответчик, и зазвучал ее собственный голос, советующий всему миру убираться к дьяволу. Звуковой сигнал. Би-ип.

— Фууу! Где тебя носит, черт возьми? — донесся из машинки голос Джоди.

Айви с трудом выпрямилась и схватила трубку.

— Джоди!

— Слава богу, ты жива, — ответила подруга. — Я весь день только и делаю, что оставляю тебе сообщения. Ты ведь должна была позвонить мне. Или ты забыла? Я заехала к тебе, но твоя соседка сообщила мне, что тебя арестовали. — До слуха Айви донесся плач Райкера, который наверняка сидел у Джоди на коленях.

— Нет, меня не арестовали, а доставили в полицию на допрос. Арестовали Дэвида.

— За что?

— За попытку скрыть вещественные доказательства.

— Ты дома одна?

— Одна? Если бы. Снаружи топчется целая свора репортеров.

— Хочешь погостить у меня? Разумеется, хочешь, можно не спрашивать. Я сейчас приеду за тобой.

Айви уже собралась было сказать, что с ней все в порядке, но Джоди не дала ей открыть рта.

— Собери сумку. Немедленно. Я буду у тебя максимум через пятнадцать минут. Позвоню тебе от угла.

Айви уставилась на телефонную трубку, которую по-прежнему сжимала в руках. Джоди — вот кто ей сейчас нужен больше всего. Хвала Небесам, что хоть один из них сохранил рассудок.

Айви позвонила Тео и оставила ему сообщение о том, что уезжает к Джоди, где и переночует, и что она берет мобильный телефон с собой. Десять минут спустя она уже сидела в кухне за столом, напряженная и взведенная, как пружина. Рядом стоял пакет для покупок, в который, она второпях швырнула зубную щетку, ночную сорочку и смену чистого белья.

Едва только зазвонил телефон, как Айви схватила трубку.

— Я только что проехала площадь, — сказала Джоди. — Сейчас я сворачиваю на улицу Вязов. — Последовала долгая пауза, — Я уже на Лорел-стрит. — Еще одна пауза. — Все, я сворачиваю к тебе за угол. О боже, откуда здесь столько народу?

— Не останавливайся перед домом. Иначе они возьмут тебя штурмом и…

Джоди не дала ей договорить.

— Разве я сказала, что собираюсь останавливаться? Слушай меня… Я хочу, чтобы ты сделала вот что. Ты меня слушаешь?

— Продолжай.

— Ты сейчас в кухне?

— Угу.

— Выключи свет и посмотри, стоит ли кто-нибудь возле боковой двери.

Айви повиновалась.

— Там никого нет.

— Отлично. Одевайся и будь готова выйти. Я досчитаю до двадцати и приторможу возле двери. Ты выскочишь из дому и запрыгнешь ко мне в машину.

Выскочишь? Запрыгнешь? С таким-то животом? Ладно, попробуем.

— Совсем как в добрые старые времена, — продолжала Джоди, — Девчонки зажигают! — Их старый боевой клич прозвучал сейчас совершенно не к месту, но когда-то разжимая объятия перед эстафетой, они и впрямь подбадривали себя этим возгласом.

— Ладно, начинай считать со мной вместе. Раз, два… — заговорила Джоди.

Пять, шесть… Айви опустила взгляд на свой живот. Нет, эта девочка ни в коем случае не должна стать обузой, ей тоже когда-нибудь предстоит зажигать. Восемь, девять… Она схватила свою сумочку и пакет для покупок, вышла черев боковую дверь наружу и заперла ее за собой, а потом подкралась к границе светового круга, начинающегося сразу же за аркой.

Судя по тому, что репортеры до сих пор толпились перед главным входом в особняк, ее никто пока не заметил. Чуть ниже по улице светились фары какого-то автомобиля, но Айви не сомневалась, что это «фольксваген» Джоди, притаившийся на углу с двигателем, работающим на холостом ходу.

Досчитав до двадцати, она подняла пакет перед собой, загораживая им лицо, и быстрым шагом устремилась по подъездной дорожке сначала к тротуару, а потом и на проезжую часть, удивляясь тому, что способна передвигаться столь стремительно.

— Миссис Роуз! — раздался у нее за спиной чей-то крик.

Но рядом с Айви уже остановилась машина Джоди пронзительного ядовито-зеленого цвета, и подруга, перегнувшись из-за руля, распахнула дверцу. Айви поспешно влезла в теплое нутро автомобиля. Шины протестующе завизжали, когда Джоди вдавила педаль газа в пол, и дверца захлопнулась.

— Уррааа! Пристегнись! — скомандовала Джоди, чуть ли не на двух колесах сворачивая за угол.

Восторг длился секунд десять, не больше.


— Значит, Дэвиду официально предъявят обвинение утром? — поинтересовалась Джоди, когда спустя некоторое время они устроились за кухонным столом их дома в стиле ранчо пятидесятых годов прошлого века. На коленях у нее восседал Райкер. Перед ними на столе в беспорядке валялись пустые бумажные пакеты с остатками ужина, который им доставили из китайского ресторанчика: креветки в винном соусе, цыпленок по-тайски и свинина в собственном соку.

«Дэвиду предъявят обвинение…» — прозвучали слова, которые Айви не рассчитывала услышать и в страшном сне. Сунув руку в карман, она нащупала свой сотовый телефон и проверила его. Новых сообщений не поступало.

Джоди забрала с подноса, стоявшего перед высоким детским стульчиком Райкера, его чашку-непроливайку и скомканную салфетку и отнесла их в раковину. Спереди ее домашний свободный свитер усеивали какие-то крошки и брызги; похоже, перед этим они с сыном ели овсяную кашу.

Как здорово вновь оказаться в этом уютном, пусть и не слишком ухоженном доме, где в раковине громоздятся грязные тарелки, под ногами на полу валяются детские игрушки и хрустят ломтики чипсов. Райкер сердито тер ухо и хныкал.

В комнату вошел Зак, супруг Джоди. На нем были запыленные джинсы и темно-бордовая толстовка с обтрепанными обшлагами. От него исходил запах древесной стружки, лака и сигарет. Он был столяром-краснодеревщиком, занимался главным образом отделочными работами, что давало Джоди повод шутливо жаловаться на то, что на собственное жилье времени у него не хватает. В кабинете высились незаконченные книжные полки, а в кухне на полу зияла широкая прореха в том месте, где некогда стояла стена, отгораживающая ее от кладовки. Зак затеял частичную реконструкцию семейного гнездышка, когда его перестали приглашать подрядчики, но потом строительная отрасль несколько оживилась, и ему пришлось забросить начатое. Учитывая, что Джоди, работавшая учительницей в средней школе, все еще находилась в отпуске по уходу за ребенком, им приходилось экономить каждый цент.

— Привет, Айви. — Лицо у него было встревоженное и серьезное. — Джоди рассказала мне о том, что у вас стряслось. Какой кошмар! Но ты же знаешь: мы всегда рады тебя видеть, так что можешь оставаться у нас столько, сколько пожелаешь. И ты, и Дэвид. Имей это в виду.

Райкер протянул к Заку пухленькие ручонки.

— Ну, иди ко мне, грязнуля, — сказал Зак и подхватил сынишку с коленей Джоди. Он поднял малыша высоко над головой, к самому потолку, отчего Райкер восторженно завизжал. — Тебе уже пора баиньки, приятель.

Сунув Райкера под мышку, хотя тот шумно протестовал, болтая руками и ногами, Зак вышел из комнаты.

— Знаешь, что я вспомнила? — сказала Джоди, выбирая кусочки креветок из длинной лапши и ловко отправляя их в рот. — Как Мелинда с ума сходила по тебе. По тебе и Дэвиду. Она ведь неровно дышала к вам обоим.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что у нее развилась настоящая мания. Она и вела себя как одержимая.

— Ты все это выдумала, причем только что.

— Ничего подобного. Так оно и было на самом деле.

— Полиция обнаружила у нее дома фотографию Дэвида, прикрепленную к дверце холодильника. Судя по всему, она показывала ее своим друзьям и знакомым на протяжении последнего года, рассказывая, что Дэвид — ее парень и даже жених.

— Отлично. А я регулярно появляюсь в свете под ручку с Брэдом Питом. — Джоди вытерла руки о посудное полотенце. — Подожди минутку, я сейчас.

Она вышла из комнаты, но вскоре вернулась, держа в руках свой экземпляр выпускного школьного альбома. Начав перелистывать страницы, она негромко выругалась себе под нос:

— Черт возьми, где же она? — Наконец Джоди нашла то, что искала. — Ага, вот!

Она положила раскрытый альбом на стол и ткнула пальцем в фотографию, запечатлевшую какую-то спортивную тусовку. Игроки школьной футбольной команды весело улыбались в объектив, держа под мышками свои защитные шлемы. Был среди них и Дэвид. На груди у него красовалась семерка — тот же самый номер носил Дуг Флютье,[22] его кумир, из-за которого Дэвид для продолжения учебы выбрал именно Бостонский колледж.

— А вот это ты, правильно? — Джоди указала на девочку, стоявшую спиной к фотоаппарату. Она радостно махала рукой команде. — Я помню эту дурацкую куртку, которую ты таскала все время, не снимая.

Действительно, это была она, Айви, в красной шерстяной футбольной куртке Дэвида. Рукава у нее были сшиты из белой кожи, и на снимке они еще не успели приобрести грязно-желтый оттенок.

— Ты права. Эта куртка мне очень нравилась, — согласилась Айви.

— Тогда ты была влюблена, поэтому в мозгах у тебя царила полная каша. Но ты лучше посмотри сюда. Кто это, по-твоему? — Джоди показала на другую девочку, в одиночестве стоявшую в стороне от шумной толпы сверстников. Длинные вьющиеся волосы закрывали ей лицо, но было заметно, что она носит очки. — Теперь видишь, кто не сводит с тебя глаз?

Айви повнимательнее пригляделась к фотографии. Девочка и впрямь оказалась Мелиндой. На ней были мешковатый свитер и брюки — хотя это могли быть гетры или вязаные гамаши. И она действительно смотрела на Айви.

— Господи Иисусе, и где она только откопала такие тряпки? — выразительно закатила глаза Джоди, — Она выглядит так, словно афганские беженцы прислали ей гуманитарный груз одежды.

— Прекрати, — посоветовала подруге Айви. — В конце концов, мы уже давно стали взрослыми.

— А ты помнишь ее дом? По-моему, он стоял в одном из переулков в районе площади. Ну-ка, подожди минутку…

Джоди, не вставая со стула, передвинулась вместе с ним к импровизированному письменному столу — белая пластиковая крышка лежала на козлах для пилки дров — и принялась стучать по клавишам портативного компьютера. Заглянув ей через плечо, Айви увидела, что подруга вызвала на экран интерактивный адресный справочник и набрала в строке поиска несколько слов: «Уайт, Браш-Хиллз, Массачусетс».

— Мелинда. Ганнет-стрит, — сообщила Джоди. — Это же черт знает где, на другой стороне города.

— Пожалуй, это и есть ее квартира, в которой она сейчас живет, — заметила Айви.

Джоди прокрутила экран, на который компьютер вывел список адресов.

— Ты ничего не найдешь, — сказала Айви. — Мелинда говорила, что ее мать продала дом и переехала во Флориду.

Но Джоди упрямо продолжала орудовать мышкой.

— Ты права, ничего не выйдет, — огорченно выдохнула она через несколько секунд, сдаваясь. Закрыв навигатор, она откинулась на спинку стула и ненадолго задумалась. — А если попробовать по-другому… — Она вскочила на ноги, подошла к кухонному шкафу и выдвинула нижний ящик, в котором лежали несколько старых телефонных справочников. — Вот то, что нам нужно! — Она вытащила толстый том, датированный 2004 годом. — Зак никогда ничего не выбрасывает, так что время от времени мне приходится… — Она перевернула две трети страниц зараз, ища в самом конце фамилии, начинающиеся на букву «У». — Уайт, Уайт, Уайт… Белчер-стрит. Похоже, это то, что мы ищем. Гереда Уайт. Наверное, это ее мать. — Джоди, недолго думая, вырвала страничку и протянула ее Айви.

Да, в справочнике черным по белому значилось; «Гереда Уайт, Белчер-стрит, 6». Дом находился по другую сторону площади.

— Послушай, мне только что пришло в голову, что Мелинда могла припарковаться у вашего особняка, а потом просто перейти через площадь к дому, в котором выросла! — воскликнула Джоди.

— И что потом?

— Не знаю. Может, ее сбил автобус? Упала в канализационный колодец и сломала обе ноги? Или с ней произошло самопроизвольное возгорание? — Джоди бросила на Айви задумчивый взгляд. — Знаешь, а ведь мы можем подъехать туда и посмотреть…

— Уймись, девочка, — поспешила остудить пыл подруги Айви. — И думать забудь об этом.

— Эй, куда подевался твой дух искательницы приключений?

— Джоди, Дэвид в тюрьме. И мы с тобой не в игрушки играем.

Оживление в глазах Джоди потухло.

— Извини, я ляпнула, не подумав.

— Кроме того, все это может оказаться пустышкой. Ты в самом деле уверена, что они жили на Белчер-стрит? Зная тебя, я готова в этом усомниться. Помнишь, как в тот раз, когда…

Джоди залилась краской до корней волос. Еще учась в школе, они разукрасили туалетной бумагой дом, который, как уверяла Джоди, принадлежал тренеру школьной команды по легкой атлетике Рейнеру. Вскоре выяснилось, что в нем проживала корейская семья, недавно переехавшая в Браш-Хиллз. Полиция даже возбудила дело о разжигании расовой вражды, которое, впрочем, благополучно закрыла после того, как девочки сами во всем признались.

— На этот раз никакой ошибки быть не может, — уверенно заявила Джоди и хитро прищурилась. — Белчер-стрит. По-моему, я даже была там однажды. На дне рождения у Мелинды, классе в четвертом, наверное. Смотри-ка, какие странные фокусы иногда выкидывает память. В гостиной у них висели темно-зеленые шторы, и одна еще была порвана. В доме стоял жуткий запах, как будто они никогда не открывали окон. А спальня Мелинды находилась на утепленной веранде. Помнится, стены там были розовыми. Чудовищно, подчеркнуто розовыми. И еще у нее была настольная лампа на подставке, похожая на Кейт Уинслет в платье Золушки. Она бы тебе понравилась.

— Она бы понравилась мне сейчас. А в детстве я, пожалуй, возненавидела бы ее.

— Живая изгородь перед домом была высокой и страшной.

Белчер-стрит? Большая и страшная живая изгородь?

— Если я ничего не перепутала, то мы собирали там подношения на Хэллоуин. Точно, в шестом классе. Пожалуй, уже тогда мы были слишком взрослыми для таких забав. Ян Зилстра подначивал нас, что мы побоимся нажать кнопку дверного звонка. А потом Рэнди… Помнишь его?

— Конечно. Он вечно подбивал нас на всякие глупости.

— Так вот, Рэнди подобрался к звонку и нажал на него, а потом кинулся наутек. На порог вышла какая-то женщина. Должно быть, мать Мелинды. В руках она держала вазу с конфетами. А Рэнди принялся обстреливать входную дверь яйцами. Миссис Уайт уронила вазу и стала кричать на нас. — Айви закрыла глаза, содрогнувшись при воспоминании о том, как яичный желток стекал по лицу несчастной женщины. — О чем мы только думали?

— Дети — это жестокие чудовища, — глубокомысленно заметила Джоди. — Нам еще повезло, что родители не пороли нас с утра до вечера. Может быть, и зря.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Ложась в постель в комнате для гостей, Айви сунула свой сотовый телефон под подушку, но заснуть все равно не смогла, как ни старалась. Она вертелась с боку на бок, и в голове у нее звучали голоса репортеров. «Вы дружили с Мелиндой Уайт? Как вы отнеслись к тому, что вашего мужа арестовали по подозрению в убийстве?»

Дэвида арестовали совсем не по подозрению в убийстве, будьте вы прокляты! И как, черт возьми, она может к этому относиться?

Айви уткнулась лицом в подушку. Дэвид совершил несусветную глупость, заявив полиции, что видел, как Мелинда ушла из дома, тогда как на самом деле этого не случилось. Почему он так поступил? В довершение ко всему он еще и позвонил Мелинде и оставил сообщение у нее на автоответчике. Его объяснение выглядело вполне невинным, но полиция, кажется, ему не поверила. Он сам еще больше усложнил и запутал дело, попытавшись избавиться от ножа и холщовой сумки, которые нашел у себя в грузовичке.

Перед глазами у нее вдруг возникла фотография ножа и окровавленной сумки, и Айви ощутила на губах солоноватый привкус крови. В ушах у нее как наяву зазвучал уверенный и самодовольный голос детектива Бланчарда:

— Мы собрали достаточное количество улик и вещественных доказательств.

Поначалу полиция манипулировала фактами, чтобы запутать и сбить с толку ее, а потом они проделали то же самое с Дэвидом.

В животе у Айви возникла легкая дрожь. Ей отчаянно хотелось перевести часы назад и заставить время повернуть вспять. Ах, если бы можно было все переиграть! Новый толчок, резкий и сильный. Она прижала ладонь к животу и через мгновение уловила шевеление внутри. Интересно, дети в утробе матери могут страдать икотой? Эта нелепая мысль заставила ее улыбнуться.

В старом-старом доме… Она принялась декламировать про себя начальные строки «Мадлен», пропуская их сквозь свой мозг, как шелк сквозь пальцы, пытаясь погасить снедавшее ее беспокойство рифмующимися и ритмичными звуками. Настанет такой день, когда она посадит свою дочку на колени и они вместе станут читать веселую и смешную историю о девочке в сарафане и шляпке, о маленькой храброй Мадлен, которая не боялась ничего на свете.

Айви еще не спала, когда часа в три утра проснулся и начал хныкать Райкер. Она слышала, как что-то недовольно бормочет себе под нос Зак, когда, спотыкаясь и шаркая ногами, он поплелся в спальню сына. А потом, похоже, она все-таки провалилась в сон, потому что разбудил ее громкий стук входной двери, запах кофе и жареных сосисок. Было уже семь часов утра. Подушка у нее намокла от пота — или слез? — и была сырой и влажной.

Айви вспомнила, где находится, И почему. Тупая боль внизу спины, огненной волной прокатившаяся вверх по позвоночнику, когда она свесилась с кровати, чтобы взять свой сотовый телефон, напомнила ей о том, что вчера она крайне неудачно приземлилась на пятую точку. Сообщений не было.

Невыспавшаяся, с тяжелой головой и дрожащими руками, она с трудом поднялась с кровати и оделась. Ей хотелось быть готовой выехать немедленно, как только позвонит Тео и скажет, где и когда состоится первое слушание дела.

Айви отправилась в кухню. Джоди сидела за столом и читала газету. Она подняла голову, перегнула пополам страницу и водрузила поверх нее свою чашку с кофе.

— Привет! Доброе утро! Как спалось? — Улыбка подруги выглядела слишком радостной. — Что тебе предложить? Кофе? Яйца? Сосиски? Английскую булочку? Или, быть может, все вместе и сразу? — Джоди поднялась из-за стола и подошла к плите.

Айви переставила чашку Джоди. Но прежде чем она успела развернуть газету, Джоди метнулась к ней и выхватила газету у нее из рук.

— Я только что читала одну занятную статью о том, почему беременные женщины не опрокидываются на спину, — оживленно затарахтела она. — Исследования проводила какая-то женщина, естественно. Выяснилось, что все дело в кривизне вашего позвоночника и низком расположении центра тяжести…

Айви спокойно выдернула сложенную газету из пальцев Джоди и разложила ее на кухонном столе. На первой же странице красовалась большая фотография Айви и Дэвида. Молодые и счастливые, они смущенно смотрели прямо в объектив. Этот самый снимок они досылали в газеты много лет назад вместе с объявлением о своей помолвке. Айви вспомнила, как весело смеялись они от радостного волнения в тот день, устанавливая фотоаппарат на треноге. И как потом, нажав клавишу замедленного спуска, бегом бросились к дивану и уселись на него, обнявшись. Дэвид надел рубашку от костюма и галстук, уступив настойчивым просьбам своей матери, а рваные голубые джинсы, снять которые он не пожелал, разумеется, на снимке видны не были.

В глаза Айви бросился кричащий заголовок:

ПОЛИЦИЯ ПОЛАГАЕТ, ЧТО ЖЕНЩИНА, ПРОПАВШАЯ В БРАШ-ХИЛЛЗ, УБИТА

Ниже шрифтом помельче было набрано убийственное уточнение: «Местный ландшафтный дизайнер из Браш-Хиллз Дэвид Роуз задержан по подозрению в причастности к исчезновению Мелинды Уайт».

Обессиленная, Айви опустилась на стул. Пробежала глазами статью: «Как сообщил нашему корреспонденту источник в правоохранительных органах, Роуз считается подозреваемым в деле, которое вскоре может быть переквалифицировано в убийство…»

— Довольно, — сказала Джоди, осторожно забирая у нее газету. — Можешь мне поверить: тебе совершенно ни к чему читать все, что они там напечатали. Полнейшая чушь и ерунда.

Зазвонил сотовый телефон Айви. Она судорожно выхватила его из кармана.

— Удалось поспать хоть немного? — поинтересовался Тео.

— Чуть-чуть, — ответила Айви. — Когда состоится слушание?

— Ты не могла бы привезти Дэвиду смену чистого белья? — вместо ответа спросил Тео.

— Конечно, но… ты же говорил, что сегодня должно состояться первое слушание, на котором будет рассмотрен вопрос о возможности выпустить Дэвида под залог.

На другом конце линии воцарилось долгое молчание.

— Возникла непредвиденная задержка.

К горлу Айви подкатил комок.

— Задержка? — Она затылком чувствовала, что Джоди не спускает с нее глаз.

— Ничего страшного. Зато у нас будет целых два выходных дня, чтобы утрясти…

— Два выходных дня? — Айви прикрыла трубку ладонью. — Но ведь сегодня только четверг.

Джоди подошла к раковине, включила воду и стала мыть посуду.

— Нам как раз нужно уладить некоторые вопросы, — пояснил Тео.

— Какие еще вопросы?

— Те самые, в которых все дело, — ответил он и надолго замолчал.

Айви вышла из кухни в гостиную.

— Тео, что, черт возьми, происходит!

— Ничего не происходит. Не знаю, должен ли я…

— Ради бога, перестань напускать на себя таинственность и скажи мне правду! Я всего лишь забеременела, а не превратилась в инвалида, которого надо оберегать от превратностей бытия!

— Видишь ли, вся проблема с освобождением под залог состоит в том, решит ли судья, что в данном случае существует опасность того, что подозреваемый скроется от правосудия.

— И они что же, думают, что Дэвид решит сбежать? Это же нелепо. Наш ребенок вот-вот появится на свет — это может случиться в любой день. Куда он, черт возьми, захочет скрыться?

— Все не так просто. Ты уверена, что…

— Да, пропади оно все пропадом! Говори смело. — Но едва эти громкие слова успели сорваться у нее с языка, Айви вдруг поняла, что объяснение ей очень не понравится. Лучше бы она его не слышала вовсе.

— Офис окружного прокурора отслеживает перемещение денег по вашим кредитным карточкам. Во вторник на имя Дэвида был заказан один билет на Каймановы острова.

Один билет? Всего один? И в один конец? Ни за что и никогда Дэвид не бросил бы ее. Оставить ее и их ребенка? Нет, это какое-то безумие.

— Билет был заказан на самолет, вылетевший вчера ночью, — продолжал Тео. — Естественно, Дэвид не смог им воспользоваться.

— То есть ты хочешь мне сказать, что позавчера Дэвид заказал для себя один билет на Каймановы острова?

— Нет, ничего подобного я сказать тебе не хочу. Дэвида этот факт удивил так же, как и всех остальных.

— В таком случае кто…

— Не знаю. Мне известно лишь, что билет заказали по Интернету и тот, кто сделал это, воспользовался твоей кредитной карточкой «Мастеркард».

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

— С тобой точно все в порядке? — в который уже раз настойчиво поинтересовалась Джоди, останавливая свою машину перед домом Айви.

Репортеров пока нигде не было видно.

Айви до смерти надоело отвечать на один и тот же вопрос. И она вовсе не чувствовала, что с ней все в порядке.

— Ну хорошо, хорошо. Я больше не буду надоедать тебе своими приставаниями, — поспешно проговорила Джоди. — Но знаешь, я ведь могу побыть с тобой хотя бы немного. Зак остался дома с Райкером.

На лобовом стекле распластался пожелтевший и высохший шальной листок, отправившийся в последнее путешествие.

— Не понимаю, почему вдруг тебе приспичило сию же минуту отправиться домой, — продолжала Джоди. — Ты хотя бы могла позволить угостить тебя еще чем-нибудь на завтрак, кроме гренок. Откровенно говоря, мне бы хотелось, чтобы ты осталась у нас до тех пор, пока вся эта история не закончится.

Айви рассказала Джоди о том, что слушание об освобождении под залог откладывается и что ей нужно отвезти Дэвиду в тюрьму смену чистого белья, но она не смогла заставить себя признаться лучшей подруге в том, что Дэвид заказал для себя билет в один конец на Каймановы острова. Она бы не вынесла жалости во взгляде Джоди, если бы та узнала еще и об этом.

Айви с трудом выдавила улыбку.

— Ты — моя самая лучшая подруга, и другой мне не надо. Ты же знаешь, что я тебя люблю. И мне очень приятно сознавать, что я всегда могу обратиться к тебе и что ты поможешь и поддержишь меня в случае чего. Но сейчас мне нужно побыть одной. Я хочу вернуться к себе домой. В другой раз я обязательно приму твое приглашение, договорились?

— В другой раз? — Джоди скривилась, словно от этого предложения дурно пахло. — Хорошо, только выслушай меня внимательно. Ты не станешь для нас обузой. Выбрось мысли об этом из головы. Так что, если передумаешь, просто позвони.

— Хорошо. — Айви подхватила свою сумочку и пакет и вылезла из машины. — Обещаю. — Захлопнув за собой дверцу, она направилась к дому. Где-то лаяла собака.

Джоди опустила стекло со стороны пассажира.

— А если у тебя начнутся схватки… — крикнула она Айви вслед.

Айви обернулась и улыбнулась подруге.

— Нет у меня никаких схваток! Я должна родить только через несколько недель.

— Я не хочу, чтобы ты рожала в одиночестве! — воскликнула Джоди. — Ты меня понимаешь? Когда ты почувствуешь, что у тебя начинаются схватки…

— Да, да, да. Когда я почувствую, что у меня начинаются схватки, ты будешь первой, кто узнает об этом. Но моя малышка получила четкие инструкции оставаться там, где она сейчас находится, пока…

— Правильно, и мы все прекрасно знаем, что послушные маленькие детки всегда делают то, что говорят им многоопытные родители, — язвительно перебила ее Джоди. — Как бы то ни было, но я подожду здесь, пока ты не войдешь внутрь. На тот случай, если у тебя вдруг отойдут воды.

Остановившись у входной двери, Айви принялась рыться в своей сумочке в поисках кольца с ключами. Она сунула ключ в замочную скважину, но он вошел ровно наполовину и застрял. Выругавшись себе под нос, она попыталась повернуть его, но у нее ничего не вышло. Айви в бессильном отчаянии опустила взгляд на свои руки и только тут сообразила, что пыталась отпереть новый замок старым ключом. Рядом с ним на кольце висел сверкающий новенький ключ. Наглядная демонстрация того, что новую жизнь нельзя начинать со старыми привычками и долгами.

Второй ключ легко и свободно скользнул в замочную скважину. Айви вошла внутрь, переступив через груду корреспонденции, скопившейся на пороге за время ее отсутствия. Помахав Джоди, она плотно затворила за собой дверь, бросила сумочку и пакет на столик в коридоре и решительным шагом направилась к лестнице, твердо вознамерившись выяснить, с их ли компьютера был заказан билет на Каймановы острова.

Какой-то шорох и глухой удар, раздавшийся у нее за спиной, заставили Айви замереть на полпути. Она резко обернулась, ожидая увидеть, что у подножия лестницы кто-то стоит. Но там никого не было.

Айви привалилась плечом к стене и обхватила обеими руками свой огромный живот. Она закрыла глаза, заставляя себя дышать медленно и размеренно. Сердце у нее билось так, что готово было проломить грудную клетку.

«Успокойся. Приди в себя». Она совсем недавно сменила замки. Новые ключи, оригиналы и дубликаты, были только у нее. Если ей предстоит в одиночку провернуть нелегкое предприятие, самое время укрепиться духом и взять себя в руки. Судьи, конечно, могут переносить слушание дела об освобождении под залог, но никто не в состоянии отложить появление на свет нового человечка. И когда ее малышка устремится по родовому каналу, криком оповещая окружающих, что она пришла в этот мир, ей понадобится нормальная и вменяемая мать, которая не станет прятаться в темном углу, боясь собственной тени.

Айви открыла глаза. Бесси, бронзовая статуэтка, стоявшая на перилах лестницы в самом низу, развернулась на сто восемьдесят градусов, глядя на нее.

И тут Айви обратила внимание на запах. Сандаловое дерево и пряная гвоздика. Духи «Опиум». Айви поднесла руку ко рту, подавляя рвотный позыв, когда запах превратился в отвратительную вонь сахарной сладкой ваты и пачули, и почувствовала, что ее охватывает неудержимая паника.

Она стремглав бросилась вниз по лестнице и полетела по коридору, не чуя под собой ног. Ей казалось, будто чья-то невидимая рука подталкивает ее в спину. Добежав до двери, она распахнула ее настежь.

«Фольксваген» Джоди все еще стоял у тротуара, двигатель его работал на холостом ходу. Слава богу! Мгновением позже Джоди выскочила из машины и что было сил побежала к подруге.

— Что случилось? — требовательно спросила она. — У тебя такой вид, будто за тобой черти гонятся. Так я и знала, что нельзя было оставлять тебя одну.

— Ничего не случилось, — задыхаясь, пробормотала Айви. — Просто… просто мне что-то почудилось. Мне вдруг показалось, что я услышала какой-то шум. А тут еще этот запах.

— Какой запах?

— Запах духов. И статуэтка у подножия лестницы повернута в другую сторону.

— Ты сейчас же поедешь со мной. — И Джоди крепко взяла Айви за руку.

— Нет!

— Хорошо, в таком случае я войду с тобой внутрь. — Джоди протиснулась мимо Айви и решительно поднялась по ступенькам крыльца. Перед входной дверью она остановилась, скрестив руки на груди и нетерпеливо притопывая ногой. — Ну, пойдем же. — Видя, что Айви колеблется, она добавила: — Я никуда не уеду, и тебе не удастся так легко отделаться от меня.

Джоди спустилась по ступенькам и остановилась рядом с Айви.

— Пожалуйста, пойдем, Айви. Так ты хоть развеселишь меня. Мы с тобой проверим все углы и обшарим весь дом сверху донизу. А потом, быть может, я позволю тебе уговорить меня отправиться домой.

Когда они с Джоди переступили порог, дом, доселе такой милый и уютный, казалось, угрожающе надвинулся на них и обступил со всех сторон. Арочное окно уставилось на них из-под козырька крыши, как чей-то гигантский злобный глаз.

— Чувствуешь запах? — обратилась к подруге Айви.

Джоди запрокинула голову и потянула воздух носом.

— Нет. — Она старательно понюхала. — Может быть. Но я не уверена.

Джоди распахнула дверцы шкафа в коридоре.

— Собственно говоря, можем начать и отсюда. — Она решительно сдвинула пальто и куртки в сторону и принялась один за другим вытаскивать чемоданы, сложенные у дальней стенки. — Nada.[23]

Айви вслед за ней вошла в гостиную. Шторы на окнах были раздвинуты. Айви взяла с кофейного столика газету с незаконченным кроссвордом, который решал Дэвид.

— Мне показалось… — начала она.

— Что тебе показалось? — подхватила Джоди.

— Ничего, — ответила Айви. Джоди метнула на нее сердитый взгляд. — Я почему-то уверена, что задернула здесь все шторы. А газету опустила в ящик под диваном у окна.

— Когда?

— Вчера.

— Может быть, Дэвид опять достал ее, — предположила Джоди.

— Может быть, — согласилась Айви, но особой уверенности в ее голосе не чувствовалось. Она проследила за взглядом Джоди, устремленным на диван у окна. Он выглядел достаточно вместительным, чтобы в нем мог спрятаться кто-нибудь. — Пожалуй, ты права. Именно так все и было.

— Угу. — Джоди придвинулась к дивану поближе. — Нисколько в этом не сомневаюсь. — Они с Айви обменялись понимающими взглядами.

Теперь они стояли на расстоянии вытянутой руки от сиденья. Джоди резко выбросила руку и откинула крышку. Обе заглянули внутрь. Пусто.

Айви швырнула газету в ящик, и Джоди опустила крышку. Затем они заглянули в кабинет и столовую, после чего наступила очередь кухни и прихожей. Чтобы убедиться, что никто не затаился среди пальто и курток, висящих на крючках у боковой двери, подруги осмотрели и их.

— В этом крыле никого нет, — заметила Джоди. Возвращаясь обратно, Джоди выдвинула ящики кухонных шкафов и даже подняла нижнюю панель кухонного лифта. При виде Джоди, беззаботно сунувшей голову в шахтный проем и осмотревшей его сверху донизу, у Айви желудок подступил к горлу.

Она заставила и себя проинспектировать подъемник. В шахте не оказалось ничего, кроме кабеля. Снизу, от топки в подвале, долетал запах масла. Айви задвинула панель на место и тыльной стороной ладони вытерла крупные капли пота, выступившие у нее на лбу.

— Вперед, в подвал, — скомандовала Джоди.

Она включила свет на верхней площадке лестницы и решительно двинулась вниз. Айви с содроганием последовала за ней.

Пол в подвале был неровный и грязный. Из маленьких окошек, прорубленных под самым потолком, в помещение сочился тусклый, серый свет. Над головой скрещивались и разбегались в разных направлениях трубы и электрические кабели, а с потолка на черных шнурах свисали голые лампочки.

Проходя мимо, Джоди потянула за шнур выключателя, и впереди одна за другой, подобно елочной гирлянде, вспыхнули лампы без абажуров. Под потолком провисали листы стекловолоконной изоляции, которые Дэвид подсунул под балки, чтобы не дать сырости и влаге из подвала проникнуть в дом. Круглые стальные колонны, залитые изнутри бетоном, отмечали положение несущих стен в комнатах наверху.

Джоди обошла помещение по периметру, и у Айви, послушно следовавшей за ней, заныла от напряжения спина. Сначала они шагали вдоль одной стены, мимо масляного резервуара, представлявшего собой металлический барабан на подпорках, размерами не уступивший «фольксвагену» Джоди. Потом к задней стене, мимо металлического шкафчика с инструментами, сверкающего красной краской, с пятью выдвижными ящиками и броской надписью: «Слесарные принадлежности», выполненной серебрянкой под верхней кромкой. Учитывая, сколько хлама они вынесли наружу для продажи, здесь, внизу, осталось не так-то много мест, где можно было спрятаться.

Остановившись у противоположной стены, Джоди отодвинула в сторону листы старой обшивки, прислоненные к бетонной поверхности и загораживавшие вход в шахту кухонного лифта. Перед ними открылись прямоугольный проем, уходивший вертикально вверх, и собственно подъемник, оказавшийся всего лишь небольшой открытой платформой. Он мирно стоял на постаменте и, судя по всему, оставался в таком положении уже несколько десятилетий.

Передняя стена дома, несущая на себе основную нагрузку, представляла собой железобетонную махину, и если бы в ней были прорублены окна, то они выходили бы как раз под главное крыльцо.

Подруги поднялись обратно. В коридоре первого этажа Айви развернула Бесси таким образом, чтобы статуэтка вновь смотрела на входную дверь, а затем последовала за Джоди на второй этаж.

Они осмотрели детскую комнату и крошечную кладовую. Маленькие двухмачтовые кораблики, которые Айви нарисовала на выкрашенной в желтый цвет стене, казалось, с безмятежным спокойствием взирали на происходящее.

Айви выглянула в окно. Кресло с подголовником, стоявшее у окна гостиной миссис Биндель, пустовало. До нее донеслись жизнерадостное щебетание птиц, притушенный рев чьей-то пневматической машинки для удаления опавших листьев и собачий лай.

Айви зашагала вслед за Джоди по площадке второго этажа к спальне для гостей. Здесь все осталось по-прежнему. Спальный гарнитур красного дерева, подаренный им родителями, и желто-розовое стеганое покрывало в стиле тридцатых годов прошлого века, которое Айви приобрела на какой-то распродаже ненужных вещей, приветствовали ее как старые знакомые, и Айви ощутила прилив уверенности. Во второй, пока еще пустой спальне не было вообще ничего, если не считать разобранной детской кроватки, пеленального столика, нескольких упаковок памперсов и коробок с детской одеждой и игрушками. Зато этого добра хватило бы и на тройняшек.

Раковина в ванной оказалась сухой на ощупь, одно полотенце было аккуратно сложено, а другое, смятое, валялось на крышке корзины для грязного белья, куда его бросил Дэвид.

Айви остановилась рядом с Джоди на пороге главной спальни и заглянула внутрь. Подушки в живописном беспорядке лежали в изголовье кровати — неужели она сама так изящно расположила их? Но в этой комнате хотя бы портьеры были задернуты.

— Вот теперь и я его чувствую, — произнесла Джоди, сморщив нос. — Запах духов.

Айви включила верхний свет и смотрела, как Джоди вошла в спальню, взяла с комода флакончик духов «Опиум» и сняла с него крышку.

— Так и есть, — сказала Джоди, помахав колпачком в сторону Айви. — Это они, ошибки быть не может.

До Айви долетела волна пряного аромата.

Джоди закрыла флакончик колпачком. Она заглянула под кровать, открыла дверцы шкафов и даже порылась внутри.

Когда они вернулись на площадку второго этажа, в доме царила тишина. «Подозрительная тишина», — думала Айви, поднимаясь вслед за Джоди по лестнице, ведущей в мансарду.

— Идет бычок, качается, вздыхает на ходу… — тихонько запела Айви.

Джоди, шагавшая впереди, веселее затопала ногами и подхватила незатейливый ритм детского стишка. Поднявшись на чердак, она включила свет и заглянула под кровать, заполнив пустое помещение своим присутствием.

— Ой-ой, доска кончается, сейчас я упаду…

— Уронили мишку на пол… — во весь голос заорала Айви.

Когда они наконец перешли на неприбранную половину мансарды, Айви уже вовсю горланила:

— Все равно его не брошу, потому что он хороший!

Здесь все выглядело совершенно так, как помнила Айви, когда орудовала тут пылесосом.

— Вот и все, — заключила Джоди. Повернувшись к Айви, она положила руки на талию. — По-моему, мы осмотрели все, что можно. Никаких больших и страшных чудовищ.

У Айви даже слегка закружилась голова от облегчения, когда Джоди с размаху хлопнула по ее подставленной ладони. Перед тем как направиться к лестнице, она в последний раз огляделась по сторонам. И тут взгляд ее упал на коробку с книгами, стоявшую на лестничной площадке.

Разве Дэвид не сказал ей, что покупатель на распродаже заинтересовался именно этой последней коробкой с книгами? Разве не этим предлогом он воспользовался, чтобы войти в дом и устроить Мелинде короткую экскурсию по их владениям?

Тогда почему же коробка с книгами до сих пор преспокойно стоит здесь?

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Механически переставляя ноги, Айви, ничего не видя перед собой, сошла вниз.

Дэвид сказал ей, что отнес коробку с книгами покупателю, но, как теперь выяснилось, он этого не сделал. Он сказал, что видел, как Мелинда уходила из их дома, но и это оказалось ложью. Он сказал, что не заказывал билет на свое имя до Каймановых островов…

— Что такое? Ты выглядишь так, будто у тебя все болит, — заявила встревоженная Джоди, поджидавшая ее у подножия лестницы.

Айви положила руку на живот.

— Нет, ничего, все в порядке. Очередные ложные схватки. Несколько неожиданно они начались, вот и все.

— Ты уверена, что схватки именно ложные?

— Абсолютно.

— В таком случае как насчет обеда или… — начала было Джоди.

Айви прервала ее.

— Послушай, ты мне здорово помогла. Спасибо тебе большое. Серьезно, я очень тебе благодарна. Теперь мне намного лучше. Я чувствую себя в безопасности, и у меня совершенно точно преждевременные роды еще не начались. Со мной все будет в порядке.

— В порядке? — Джоди вопросительно приподняла свои темные брови.

— По крайней мере, настолько хорошо, насколько это вообще возможно в моем положении.

— И ты хочешь, чтобы я ушла и оставила тебя в покое.

— Да, я хочу, чтобы ты оставила меня в покое. Я тебя люблю, но…

— Ну ладно, я тебе это припомню, — шутливо пригрозила Джоди. Подойдя к двери, она распахнула ее и обернулась, остановившись на пороге.

Айви показала ей поднятый вверх большой палец.

— Ступай.

— Напиши мне письмо по электронной почте. И не забудь что-нибудь съесть, — напутствовала ее Джоди, после чего быстро зашагала к своему автомобильчику.

Айви стояла в дверном проеме и смотрела, как отъезжает «фольксваген» Джоди. Та же самая женщина, которую Айви видела в воскресенье утром, вышагивала по тротуару на другой стороне улицы, толкая перед собой коляску с близнецами. Она выглядела совершенно нормально и даже обыденно в джинсах, мешковатой белой футболке и красной бандане, повязанной низко над глазами, но вдруг остановилась и метнула на Айви любопытный и отнюдь не дружелюбный взгляд. Айви вздрогнула и поспешила закрыть за собой дверь, заперев ее на два оборота.

На полу в коридоре первого этажа по-прежнему в беспорядке валялись чемоданы, которые Джоди выволокла из стенного шкафа. Среди них виднелся и туристический рюкзак Дэвида. Айви отложила его в сторону, а остальные чемоданы принялась запихивать обратно в шкаф.

Последним оказался ее небольшой саквояж, в который Айви еще несколько недель назад сложила самое необходимое. Она неукоснительно выполнила все указания инструктора по родовспоможению: внутри лежали ночная рубашка на пуговицах, зубная щетка, несколько красных леденцов на палочке, чтобы сосать в перерывах между схватками, и бюстгальтер для кормления грудью. Разработанный ими план заключался в следующем: в ту минуту, когда у нее отойдут воды или начнутся регулярные схватки, она позвонит Дэвиду. Она рассчитывала, что он будет рядом с ней, будет следить за ее схватками, вызовет врача, отвезет в больницу и станет держать за руку во время последующего сурового испытания, помогая ей расслабиться, сосредоточиться на чем-либо постороннем и правильно дышать. Рассчитывала на то, что Дэвид сумеет сыграть роль отца для матери их маленькой дочурки.

Она и Дэвид…

Тыльной стороной ладони Айви смахнула со щеки непрошеную слезу. Швырнув саквояж обратно в шкаф, она рывком поправила пальто, висевшие там на плечиках, и уже собралась было в сердцах захлопнуть дверцу, как вдруг заметила с краю старую футбольную куртку Дэвида, которую он носил еще в школьной команде. Некогда сверкающая и прочная кожа на рукавах потрескалась и висела лохмотьями, а шелковая подкладка рассыпалась в пыль, но Айви упрямо не позволяла мужу выбросить ее.

Она сняла куртку с плечиков и прижала ее к груди, полной грудью вдыхая запах, до сих пор ассоциирующийся у нее с мужчиной, которого она полюбила так давно. Она носила эту куртку на многих футбольных матчах. Закуталась в нее, накинув на голые плечи, после того как они в первый раз занимались любовью.

Айви вдруг представила себя полгода спустя. Вот она держит на руках малышку, яростно сосущую пустышку, и бережно укутывает ее в эту красно-белую куртку, ставшую для нее символом надежности и безопасности.

Она повесила куртку обратно в шкаф, подхватила с пола рюкзак Дэвида и отнесла его наверх, где и бросила на площадке лестницы. Войдя в свой кабинет, Айви присела к столу и пошевелила мышкой компьютера. Экран монитора мигнул и проснулся.

Айви открыла браузер и щелкнула мышью на кнопке «История просмотров». Сбоку открылось дополнительное окно, в котором отображался список последних посещений веб-страниц. Она щелкнула по кнопке «вторник» и вывела на экран список посещений. Так, поисковая система «Гугл», электронная почта, газета «Бостон Глоуб», сервер погоды — то есть все те сайты, которые она сама посещала почти ежедневно. А вот и виртуальная карта «Мэп Квест» — с ее помощью она искала адрес дома престарелых, в который поместили мистера Власковича.

И вдруг она нашла то, что боялась найти. У Айви перехватило дыхание. Она сидела перед монитором, пытаясь смириться с явной и недвусмысленной уликой, смотревшей на нее с экрана компьютера. Вот здесь, в самой середине, находилось доказательство того, что она всей душой надеялась не найти, — сайт caymanislands.com.[24] А потом, сразу после него, сайт «Тревелосити», известного агентства по онлайи-заказам билетов через Интернет.

Айви закрыла окно навигатора и оттолкнулась от стола. Значит, с этого самого компьютера Дэвид заказал себе билет, который позволил бы ему улизнуть прочь из этого кошмара. И он даже не потрудился замести за собой следы.

Если бы на его месте вдруг оказалась она, то заказала бы два билета.

Глаза Айви застилали слезы. Ничего не видя перед собой, она поплелась обратно в спальню, уже не обращая внимания на стойкий запах духов. Она швырнула рюкзак Дэвида на кровать, расстегнула застежки и принялась запихивать в него чистое белье, носки и пуловер. Затем она пошла в ванную комнату за зубной щеткой.

Глотая слезы, Айви прижала ладонь ко рту. Что это за человек, которого она беззаветно полюбила еще в школе? Кто же он такой на самом деле? Она попыталась найти ответ на этот вопрос в прошлом и не смогла. «Этот мальчик — хранитель и защитник» — вот так отозвалась о Дэвиде ее бабушка Фэй.

Неужели они обе жестоко ошиблись в нем?

Будь он проклят! Что он себе думает? Что может преспокойно бросить ребенка и оставить ее одну расхлебывать всю эту кашу, которую он же и заварил? Отчаяние, растерянность и злость комком подступили к горлу и сжали ей сердце, когда она не глядя сунула бритву и зубную щетку Дэвида в рюкзак и застегнула его на «молнию».

Покончив со сборами, Айви быстро переоделась, умылась и принялась яростно расчесывать волосы, пока у нее не заболела кожа на голове. На лице, смотревшем на нее из зеркала, отражались решимость и внутреннее напряжение.

Она подхватила рюкзак с кровати, вынесла его на лестничную площадку и швырнула вниз через перила. Он приземлился с глухим стуком на пол в коридоре первого этажа.

«И не забудь съесть что-нибудь», — вспомнила она напутственные слова Джоди при расставании. Ей понадобятся все силы, чтобы пережить этот день и то, что он еще принесет ей.

Айви вернулась в кухню и залпом выпила стакан апельсинового сока. Как после приема лекарства, во рту у нее сразу же появился горьковатый привкус. Она заела его горстью соленых орешков.

Затем, проверив, надежно ли заперта передняя дверь — надежно, на два оборота и засов! — Айви выскользнула из дому через боковой выход. Она швырнула рюкзак на заднее сиденье и уже собралась сесть за руль, как вдруг ее внимание привлек протестующий визг шин.

Раздался громкий и заливистый собачий лай, сменившийся жутким воем. Рассерженно рявкнул клаксон автомобиля.

Случись подобное неделей раньше, Айви выскочила бы на улицу, чтобы посмотреть, что там происходит. Сейчас же она с трудом подавила паническое желание броситься в дом и укрыться в своей крепости. И поэтому она осторожно подкралась к краю въездной арки и выглянула наружу.

Посередине улицы к земле припала собака миссис Биндель Феба, злобно рыча и оскалив зубы. Шерсть у нее на загривке стояла дыбом, и она, прижав уши, не сводила налитых кровью глаз с черного внедорожника «рейндж ровер». Стекло со стороны водителя поползло вниз, и разгневанное выражение лица мужчины, сидевшего за рулем, а также его бейсболка с надписью: «Янки» — что на территории болельщиков другой команды, «Ред Сокс», служило достаточным основанием для драки — говорили о том, что он не собирается вылезать из своего танка, чтобы почесать псину за ушами и угостить ее конфетой.

Едва мужчина завидел Айви, как тут же разразился пронзительными воплями:

— Эта ваша ненормальная собака ищет смерти под колесами! Я чуть не задавил ее! Что тут, черт побери, со всеми вами происходит?

— Это не моя собака. И совсем необязательно так орать, — заявила Айви.

Она осторожно подошла к Фебе. Оказавшись в нескольких футах от собаки, она наклонилась — приседание в ее положении исключалось — и протянула к ней руку.

— Тише, тише, все нормально. Я — друг, и я не причиню тебе вреда. Помнишь меня?

Айви понятия не имела, можно ли вести себя так с перепуганным животным, но, похоже, чутье ее не подвело. Феба слегка приподняла уши — хотя, быть может, псина попросту растерялась, поскольку вместо одного врага перед ней теперь оказались сразу двое.

— Хорошая собачка, славный маленький щеночек, — проворковала Айви, медленно подбираясь ближе.

Собака заскулила и попятилась, поджав хвост.

Айви вновь протянула к ней руку.

— Пойдем, Феба, — позвала она. Услышав собственное имя, собака слабо вильнула хвостом, а уши ее приподнялись еще больше. — Молодец, хорошая девочка.

Феба, все еще припадая к земле, бочком подобралась к Айви, обнюхала и робко лизнула ее руку. И вдруг лапы у бедного животного подогнулись, и она повалилась на асфальт.

Айви схватила Фебу за ошейник и потащила ее с проезжей части улицы на тротуар.

Феба скулила и повизгивала. Весила она фунтов сорок, никак не меньше, да еще и дрожала всем телом. Прядки взъерошенной шерсти на морде закрывали выразительные коричные глазки, и она жарко дышала Айви прямо в лицо.

— Идиотка! — вновь заорал мужчина, впрочем благоразумно не вылезая из-за руля своего черного внедорожника. — Купи ей поводок! — Завизжали шины, когда его механический монстр рванулся с места.

— Лучше купи себе намордник, — пробормотала ему вслед Айви. — А еще лучше — клетку, и не вылезай оттуда.

Она погладила собаку по голове, стараясь успокоить дрожащее животное. Раньше она никогда не видела, чтобы Феба одна гуляла по улице. Интересно, куда смотрит миссис Биндель?

Айви подтащила Фебу к передней двери соседки, нажала кнопку звонка и принялась ждать. Никакого ответа. Она постучала. По-прежнему ничего.

Может быть, миссис Биндель возится у себя на заднем дворе? Айви повела собаку за собой по передней лужайке, в обход дома. Они уже поворачивали за угол, когда Феба вдруг громко залаяла, вырвалась из рук Айви и помчалась вперед.

Айви последовала за ней. За домом ее взору открылись цветочные угодья миссис Биндель, на которых росли кусты форзиции, айвы и рододендронов, подстриженные вкруг. Айви пригнулась, проходя под старомодной бельевой веревкой, протянутой над ухоженной лужайкой, на которой не рискнул поднять пушистую головку ни один одуванчик.

Пофыркивая, Феба деловито обнюхала бетонные ступеньки, ведущие к задней двери, а потом легла в траву и жалобно засопела. Там, на собственной лужайке, ничком лежала миссис Биндель, выглядевшая издалека хрупкой и маленькой. Голова ее покоилась на нижней ступеньке крыльца.

Айви подбежала к простертой на земле фигуре. У нее внезапно закружилась голова, когда она заметила, под каким неестественным углом изогнулась шея миссис Биндель. Как у куклы, голову которой развернули задом наперед.

Она заставила себя наклониться и прижала пальцы к шее соседки. Шершавая, как пергаментная бумага, кожа была прохладной на ощупь, но отнюдь не ледяной. Лицо миссис Биндель усеивали крохотные капельки влаги, хотя нудный моросящий дождь давно прекратился. Под кончиками пальцев у Айви определенно билась слабая, но отчетливая ниточка пульса.

Невероятное облегчение охватило Айви, она покачнулась и едва не упала, когда сообразила, что шея миссис Биндель, похоже, вовсе не сломана. Просто парик пожилой женщины съехал набок, закрывая ей лицо.

Айви осторожно приподняла парик. Под ним обнаружилась совершенно лысая голова с кожей ярко-пурпурного оттенка, из которой торчали несколько жалких седых волосков. Бледное лицо соседки сморщилось и стало маленьким и спокойным, почти что кукольным.

Айви поправила парик. Миссис Биндель, несомненно, пришла бы в ужас, если бы какие-либо незнакомцы, пусть даже ими окажутся санитары «скорой помощи», увидели бы ее без него.

Кстати, она должна вызвать «скорую помощь». Ее сотовый телефон остался в машине. Когда Айви выпрямилась, Феба заскулила и тоже поднялась на лапы.

— Феба, сидеть! — К ее невероятному удивлению, собака выполнила команду. — Вот молодец, хорошая девочка. Жди меня здесь.

Феба обиженно фыркнула и вновь легла рядом со своей хозяйкой, положив морду на вытянутые лапы.

И только сейчас Айви обратила внимание на запах. Опять. Сандаловое дерево и гвоздика.

Она наклонилась и приподняла безвольную руку миссис Биндель. Кажется, аромат исходил от безжизненных пальцев соседки.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Буквально через несколько минут после того, как Айви позвонила по номеру 911, к дому соседки подкатили карета «скорой помощи» и патрульный полицейский автомобиль. Медики быстро осмотрели миссис Биндель и надели ей на лицо кислородную маску. Она выглядела такой маленькой и беззащитной, что, казалось, дунь ветер посильнее, и он запросто унес бы ее.

— Она поправится? — спросила Айви у одного из санитаров в зеленом халате.

— Вы ей кто, родственница? — вопросом на вопрос ответил тот.

— Нет, соседка. Я обнаружила ее в таком состоянии и вызвала вас.

— Пульс у нее ровный, наполнение хорошее. — Но выглядел он при этом так, словно не верил своим же словам, — Правда, возраст у нее весьма солидный.

«Зато характер прирожденного бойца», — хотелось Айви крикнуть ему в лицо.

Санитар и его напарник уложили миссис Биндель на носилки и вынесли со двора.

Айви, поджав ноги по-турецки, опустилась на траву рядом с Фебой, глядя, как миссис Биндель осторожно помещают через задние дверцы в карету «скорой помощи». Собака подняла голову и взглянула на Айви, в ее темных глазах сквозило тревожное ожидание. Она вздохнула и положила лапу Айви на колено. Та ласково почесала Фебу за ухом.

Санитары как раз собирались захлопнуть дверцы, за которыми скрылись носилки с миссис Биндель, когда к тротуару причалила золотистая «краун виктория» с детективом Бланчардом за рулем. Он вылез наружу, рассеянно кивнул Айви и обменялся несколькими словами с одним из медиков. Тот махнул рукой в сторону ступенек у заднего крыльца, затем коснулся собственного затылка, в том месте, где на голове миссис Биндель красовалась неприятная рана.

Бланчард направился к Айви, на ходу доставая из кармана блокнот и ручку.

— Начнем по порядку. Что привело вас сюда?

— Я живу по соседству, помните? — Айви явственно расслышала враждебные нотки в собственном голосе, но сейчас это заботило ее меньше всего. — Я уже садилась в свою машину, когда…

— Куда вы собирались? — перебил ее Бланчард.

«Не твое собачье дело».

— На свидание с собственным супругом. Насколько мне известно, законом это не запрещено.

— Понятно, — отозвался детектив, с непроницаемым лицом встречая воинственную грубость Айви. — Похоже, ваша соседка получила серьезные увечья.

— Я знаю. Это я ее нашла. — Айви смотрела вслед удаляющейся «скорой помощи», которая под вой сирен повернула за угол.

Бланчард терпеливо ждал, держа руку наготове, пока Айви вернется к прерванному разговору.

— Я услышала непонятный шум на улице, — сказала она. — Какой-то мужчина на черном внедорожнике давил на клаксон, а Феба — собака — облаивала его. Феба никогда не выходит на улицу без миссис Биндель, поэтому я сразу догадалась, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

Феба, словно подслушав ее слова, вздохнула и положила морду на колени Айви.

— Кто-нибудь еще видел его?

— Не знаю. Скорее всего, нет.

— Вы больше не заметили никого или ничего необычного? В тот момент? Или, быть может, чуть раньше?

Айви добросовестно попыталась вспомнить. Когда Джоди высадила ее у дома, улица была пустынной. Она рассказала Бланчарду о женщине, которая шла с коляской по другой стороне улицы.

— Она — единственная, кого я заметила, и я часто встречаю ее на улице.

Бланчард поинтересовался у нее, как зовут эту женщину, и Айви вынуждена была признаться, что не знает. Не знала она и того, где эта женщина живет.

— Но она не видела мужчину в «рейндж ровере», — заметил детектив.

— На нем была бейсболка «Янки», — вспомнила Айви.

— Да он смельчак. — Бланчард сделал какую-то пометку в блокноте и, прищурившись, взглянул на нее. — Полагаю, номера машины вы не разглядели?

— С чего бы это мне запоминать номер его машины? И вообще, с чего бы это он…

Айви уже собралась язвительно поинтересоваться, зачем человек, напавший на миссис Биндель, станет вертеться поблизости и давить на клаксон, привлекая к себе ненужное внимание. Но тут она сообразила, что детектив Бланчард не верит ей. Он полагает, что она только что выдумала и черный «рейндж ровер», и его водителя, точно так же, как был уверен и в том, что никакой женщины с коляской и близнецами тоже не существует в природе.

— Неужели вы думаете, что я… — начала Айви, — напала на миссис Биндель? Здесь действительно был мужчина. Я не выдумала его.

— Следы торможения от шин на проезжей части достаточно красноречиво говорят сами за себя, — заметил Бланчард. — И они шире, чем у вашего автомобиля. Может быть, этот мужчина заметил нечто такое, что поможет нам установить истинную причину происшествия с вашей соседкой.

Что ж, разумное и вполне логичное объяснение.

— В общем, номера внедорожника я не заметила. Я как-то не подумала об этом, потому что хотела утащить Фебу с середины улицы. — При звуках своего имени собака подняла голову. — Я просто решила, что миссис Биндель осталась у себя дома или вышла во двор.

— Итак, вы утверждаете, что ваша соседка обычно не отпускает собаку одну на улицу?

— Никогда.

Морщинки в уголках глаз Бланчарда стали глубже, когда он кончиком ручки указал на место, на котором лежала миссис Биндель.

— Когда вы в первый раз услышали собачий лай?

— Когда садилась в свою машину, как раз перед тем как… — Айви оборвала себя на полуслове. — Нет, в первый раз я обратила внимание на то, что где-то лает собака, минут за двадцать до этого. — Она снова замолчала. — Собственно говоря, собака могла лаять и тогда, когда я возвращалась домой. Пожалуй, так оно и было. Теперь я совершенно уверена в этом.

Бланчард недовольно поморщился.

— Так все-таки сколько времени прошло с того момента, как вы услышали лай собаки, и до того, как обнаружили свою соседку без сознания? — даже не пытаясь скрыть раздражения, поинтересовался он.

— Час, может быть, полтора. Со мной была подруга. Она тоже могла слышать лай.

— Ваша подруга?

— Поначалу она припарковалась прямо перед моим домом и некоторое время просидела в машине. Потом вошла внутрь.

Бланчард, похоже, окончательно вышел из себя.

— И на чем ездит ваша подруга?

— На «фольксвагене». Можете сами спросить у нее, что она видела.

Детектив Бланчард записал полное имя Джоди и номер ее телефона.

— Вы не могли бы показать мне, где именно нашли свою соседку? — спросил он.

Айви показала ему точное место и описала положение, в котором нашла миссис Биндель. Бланчард подошел к ступенькам и присел возле них на корточки, а потом провел рукой по траве. Выпрямившись, он принялся ходить по кругу, постепенно расширяя радиус поисков. Оказавшись примерно в восьми футах от воображаемого центра, он вдруг остановился. Сунув руку в карман, он извлек оттуда носовой платок, обернул им руку и поднял с земли камень величиной с кулак. На лице у него появилось задумчивое выражение.

— Вы ведь не думаете, что это был несчастный случаи, верно? — обратилась к нему Айви.

— Вы имеете в виду, не поскользнулась ли ваша соседка на ступеньках, да так неудачно, что ударилась головой? А что вы сами думаете по этому поводу? — Он склонил голову к плечу и провел ладонью по губам, ожидая ответа.

Миссис Биндель лежала на боку, а голова ее покоилась на нижней ступеньке.

— Не знаю. Но мне кажется маловероятным, что она могла оказаться в таком положении, если бы поскользнулась на ступеньке.

— Не могу с вами не согласиться. — Губы Бланчарда сложились в жесткую линию. — Я думаю, вашей соседке очень повезло. Парик спас ее от намного более крупных неприятностей.

Айви прижалась щекой к голове Фебы. Она не могла себе представить, что кто-то пожелал причинить миссис Биндель зло.

— Быть может, вы вспомнили еще что-нибудь? — спросил Бланчард.

Что он подумает, если она расскажет ему о том, что кто-то повернул Бесси в другую сторону или что в ее доме ощущается стойкий запах духов? Он наверняка спишет все на чудачества беременной женщины.

— Скорее всего, это не имеет никакого значения… — начала она.

— Предоставьте мне самому судить об этом.

И тогда Айви рассказала ему все.

— Я уже давно, наверное несколько месяцев, не пользуюсь этими духами, — добавим она. — А когда я обнаружила миссис Биндель, мне показалось, что от ее рук исходит тот же самый аромат.

Она ждала, что вот сейчас он пренебрежительно отмахнется от ее домыслов, но вместо этого на лице Бланчарда появилось суровое и даже жесткое выражение.

— Уходя из дома, вы запираете двери?

— Всегда.

— И сегодня утром вы поступили так же?

— Да.

Детектив Бланчард устремил задумчивый взгляд на ее дом.

— Быть может, вы дали соседке экземпляр своего ключа? Просто так, на всякий случай? Или предыдущий владелец оставил ей ключ? — Айви отрицательно покачала головой. — Или вы прячете запасной комплект где-нибудь снаружи? Так поступают многие.

— Я только что сменила замки, и дубликатов ключей нет им у кого, кроме нас.

Бланчард сделал в своем блокноте последнюю запись, захлопнул его и сунул в карман.

— Вот что я вам скажу, — начал он. — Браш-Хиллз — спокойное место, здесь совершается совсем мало преступлений. Как правило, это управление автомобилем в нетрезвом состоянии и кражи со взломом. Время от времени случаются акты вандализма. Но исчезновение женщины? Это очень необычно. В соседнем дворе женщину бьют по голове? Это еще более необычно. Сложите их вместе и получите совпадение. Интуиция подсказывает мне, что эти два случая связаны друг с другом. Вот почему я ищу нечто общее между ними.

— Общее… — От негодования и изумления у Айви приоткрылся рот. — Вы намекаете на то, что я…

— Ну так помогите же мне. — Детектив Бланчард уставился на нее с ласковым благодушием, как посмотрел бы на его месте дядя Билл. — Дайте мне другую зацепку, за которую я мог бы ухватиться.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

После ухода Бланчарда Айви разозлилась на себя за то, что не смогла дать ему должный отпор. К несчастью, его мотивы были ей вполне понятны. Предположение о том, что между исчезновением Мелинды и нападением на миссис Биндель существует некая связь, напрашивалось само собой.

По спине у Айви пробежал зловещий холодок. Миссис Биндель ударили по голове камнем размером с теннисный мяч. Но видела ли она нападавшего? И сможет ли она описать и опознать этого человека, когда придет в себя? Если придет в себя. Айви оставалось утешать себя словами детектива Бланчарда о том, что рана могла оказаться намного серьезнее.

Айви отыскала подходящий обрывок бечевки и привязала Фебу к бельевому шнуру, на котором миссис Биндель развесила белье для просушки. Собака подчинились, но в глазах у нее поселилась такая тоска, что Айви стало жалко бедное животное. Она налила воду в пластмассовую миску и принесла ее Фебе. Попозже она купит какого-нибудь корма для собак.

Она вернулась к своей машине и села за руль. На сиденье пассажира валялся рюкзак Дэвида. Включив автоматическую блокировку дверей, она задним ходом вырулила с подъездной дорожки. Тронувшись с места, Айви стала репетировать, что скажет мужу. Ему придется дать ей прямые ответы на несколько неприятных вопросов.

К тому времени когда Айви наконец подъехала к полицейскому участку, у нее болели мышцы лица и челюсть — так сильно она стискивала зубы. Припарковавшись на стоянке для посетителей, она вылезла из машины.

Забирая с соседнего сиденья туристический рюкзак, Айви вдруг ощутила сосущую пустоту внизу живота. Нет, это была пока еще не боль, даже не ощущение дискомфорта. Но зато ее начало подташнивать. Айви прижала ладонь к животу и закрыла глаза.

Раз, два, три… Когда она досчитала до десяти, сосущая пустота исчезла, растворилась. Опять эти ложные схватки. Полицейский офицер, которого Айви никогда не видела прежде, проводил ее в подвал, в неприветливую голую комнату со шлакоблочными стенами, выкрашенными в тусклый серый цвет. Ноздри забивал всепроникающий запах сырости и плесени. В помещении стояли несколько карточных столиков и неуклюжих пластиковых стульев для пикника. За одним из столов уже сидела молодая женщина, а рядом с ней — мужчина в костюме, вероятно ее адвокат. Часы на стене, из тех, что вешают в школах, показывали десять минут второго.

Айви опустилась на ближайший стул и принялась ждать, сложив руки на коленях и нервно постукивая по полу носком туфли. Через несколько минут полицейский вернулся, на этот раз вместе с Дэвидом.

— Привет, Тянучка, — поздоровался Дэвид.

Он выглядел бледным и усталым. Нет, он не превратился в злодея и преступника, а остался самим собой, но лишился жизненной силы и бодрости.

Айви судорожно вцепилась в подлокотники, пытаясь взять себя в руки. Глаза ее наполнились слезами, а в груди поднималась волна гнева, грозя задушить ее. Все отрепетированные речи напрочь вылетели у нее из головы. Ей хотелось наброситься на него, колотить его кулаками в грудь и кричать, требуя, чтобы он объяснил, как, черт возьми, могло получиться, что он впутал их в эту грязную историю. Неужели он не понимал, что их будущее, сама жизнь поставлена на карту?

— Как ты, держишься? — пробормотал Дэвид, избегая смотреть ей в глаза. — Ты нормально себя чувствуешь? — Он мешком повалился на стул, подался вперед и положил руку ей на живот. — Эй, Тыковка, это папа. Ты скучала по мне?

Айви молчала, боясь ооткрыть рот. Она пришла сюда, чтобы взглянуть ему в лицо и заставить его объяснить ей, какого черта здесь происходит. Но он выглядел таким опустошенным, что у нее появилось ощущение, будто она собирается ударить беззащитного ребенка.

Дэвид поднял голову и встретился с ней взглядом.

— Что?

Айви почувствовала, что у нее задрожали губы. С чего же начать? Она жестом отчаяния развела руки в стороны.

— Сообщение на автоответчике, нож, билет на самолет…

— Айви, пожалуйста… Не думаешь же ты, что я…

— Билет на самолет был заказан с нашего компьютера.

— Что? — Не успело это восклицание слететь с губ Дэвида, как глаза его засверкали, а лицо залилось краской гнева.

— История просмотров показывает посещение веб-сайта Каймановых островов, а потом визит в агентство «Тревелосити».

— Этого… не может… быть… — запинаясь, пробормотал он, сникая на глазах. Так выходит воздух из проколотой шины. Взгляд его бесцельно шарил по комнате, не задерживаясь подолгу ни на одном предмете. — Это невозможно. Когда?

— Во вторник. А на чердаке, — продолжала Айви, понизив голос до еле слышного шепота, — я нашла коробку с книгами, за которой ты якобы поднимался наверх в тот день.

На лицо Дэвида набежала тучка, и глаза его затуманились.

— С какими книгами?

— Хороший вопрос. Ведь на распродаже на самом деле не было покупателя, которому вдруг понадобились эти старые книги, верно? — Не успели эти слова слететь с губ Айви, как она уже пожалела о них. — Ты ведь воспользовался первым попавшимся предлогом, чтобы пригласить Мелинду внутрь, так?

В главах Дэвида вспыхнуло бешенство.

— Пригласить Мелинду внутрь? Пригласить ее внутрь, и что дальше?

— И… — Голос у Айви сорвался.

— Послушай меня. — Дэвид подался вперед и крепко взял ее за руку.

— Прекрати, ты делаешь мне больно, — взмолилась она.

Он ослабил хватку.

— Я не покупал никакого билета на Каймановы острова, — негромким и напряженным голосом произнес он. — Я даже не знаю, где эти чертовы острова находятся. До тех пор пока копы не рассказали мне о билете на самолет, я никогда не слышал о них, разве что в кроссвордах. Я не прикасался к Мелинде Уайт ни до, ни после распродажи у нас во дворе, и у меня просто в голове не укладывается, что я должен убеждать тебя в этом. Предположим, только предположим, что я действительно собирался сбежать от всей этой истории. Разве тебе не кажется, что я взял бы тебя с собой… — Голос у него сорвался, и он умолк, не договорив.

Айви с трудом проглотила подступивший к горлу комок. В мертвой тишине она слышала, как тихонько жужжат над головой лампы дневного света.

— Я хочу верить тебе, — медленно проговорила она наконец, — Но так уж получается, что одна ложь влечет за собой новую и они громоздятся друг на друга без конца. Я чувствую себя преданной. А сейчас…

— Случилось что-то еще? — быстро спросил Дэвид. — Что?

Когда Айви рассказала ему о том, как нашла миссис Биндель без сознания на заднем дворе, на лице его отразились растущее беспокойство и тревога.

— Исчезла Мелинда. Теперь нападению подверглась миссис Биндель. Что, черт возьми, происходит?

Айви обхватила себя обеими руками и сказала:

— Надо найти связующее звено. Так, во всяком случае, заявил мне детектив Бланчард. Вот только он полагает, что это связующее звено и есть я.

— Этот малый — полный идиот. — Дэвид откинулся на спинку стула. — Должен быть какой-то другой ответ, какое-то другое рациональное объяснение тому безумию, что творится вокруг нас. Ладно, что нам известно наверняка? — Он стал загибать пальцы на руке. — Мелинда пришла к нам во двор на распродажу ненужных вещей. Я оставил ее в мансарде — в слезах и отчаянии, но живую и здоровую. — Он загнул второй палец. — К сожалению, никто не видел, как она уходила. Но это же не значит, что она не ушла. Она напугала меня до полусмерти. Да, я забыл об этих чертовых книгах.

— Блузка в пятнах крови, — подсказала Айви.

— И брюки. — Дэвид загнул третий палец. — Которые никто из нас в плетеный сундук не клал. Далее, у нас есть холщовая сумка с ножом. — Дэвид загнул четвертый палец. — Должно быть, кто-то подбросил их ко мне в кузов грузовичка в понедельник вечером, когда я вернулся домой с работы.

— Билет на Каймановы острова — заказанный с нашего домашнего компьютера, — добавила Айви.

Дэвид сжал руку в кулак.

— Попытайся выяснить, как это можно было сделать. Единственное, в чем я не сомневаюсь, так это в том, что кто-то решил избавиться от Мелинды Уайт и подставить меня, сделать так, чтобы подозрение пало на меня, будто это я убил ее. А теперь, помимо всего прочего, наша соседка получает по голове. Хотелось бы мне посмотреть, как полиция попытается и это дело повесить на меня.

— Кто тут получил по голове? — прозвучал за спиной у Айви голос Тео.

Дэвид поднял голову. Айви обернулась. Позади них стоял Тео, насупленный и мрачный.

— Наша соседка, — ответила Айви, — Сегодня после полудня кто-то набросился на нее на заднем дворе. Ударил ее камнем по голове. Полиция считает, что это нападение каким-то образом связано с исчезновением Мелинды.

Ножки пластикового стула заскрежетали по бетонному полу, когда Тео подтащил его к себе. Он сел, подался вперед и положил локти на стол, после чего негромко заговорил:

— У полиции есть предварительные анализы следов крови на блузке для беременных и холщовой сумке — кровь той же группы, что и у Мелинды Уайт. — У него вытянулось лицо, когда он добавил: — Они обнаружили следы ткани плода.

От страшного известия у Айви перехватило дыхание. Она почувствовала, как чья-то холодная рука стиснула ей сердце, и крепко зажмурилась. Но тут перед ее внутренним взором пронеслись кошмарные картины того, что могло случиться с Мелиндой и ее ребенком, и она тут же открыла глаза.

— Судебно-медицинским экспертам еще предстоит закончить свои анализы, — продолжал тем временем Тео. — У них есть образцы ДНК Мелинды, и полиция получила разрешение суда на то, чтобы взять такой же образец у тебя, Дэвид.

— Чем скорее, тем лучше, — откликнулся тот. — Тогда наконец они начнут искать отца ее ребенка. Давно пора, должен заметить.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

— Миссис Роуз, — сказал детектив Бланчард, сопровождавший ее обратно в фойе после окончания свидания. — У вас есть сестра?

— У меня… — Айви споткнулась на ровном месте и сбилась с шага.

Бланчард подхватил ее под локоть и не дал упасть.

— Сестра Мелинды Руфь звонит мне каждый день, чтобы узнать, как продвигается расследование. И каждый день я вынужден отвечать ей, что ничего нового мы пока что не обнаружили. Вы знаете, например, что они с Мелиндой были лучшими подругами? Что они разговаривали по телефону каждый день? И рассказывали друг другу в мельчайших подробностях, что с ними происходит? Поверяли все свои секреты и тайны?

Они подошли к выходу из здания.

— Сейчас самое трудное для нее — просто ждать, — произнес детектив, не давая Айви открыть дверь, — терзаясь догадками и не имея возможности узнать, что сталось с ее сестрой.

Айви надвинулась на него вплотную, тесня его своим животом.

— Я нисколько не сомневаюсь в том, что она очень хочет, чтобы вы нашли ее сестру. Как и я, кстати. Но почему бы вам не оставить меня в покое, перестать зря тратить свое драгоценное время и не поискать другие ниточки, которые действительно позволят вам узнать, что с ней приключилось?

— Думаю, что мы с вами знаем, что с ней сталось. Вскоре мы предъявим обвинительное заключение.

Айви распахнула дверь и протиснулась мимо него.

— У нас есть множество улик, и все они указывают на вашего супруга. Что же еще должно произойти, чтобы вы передали покрывать его? — окликнул он ее.

Ничего не видя перед собой, Айви, спотыкаясь, бросилась к своей машине. Глаза ее застилали слезы. Каблуки туфель звонко цокали по бетонному покрытию. Небо затянули тяжелые тучи, отчего казалось, что уже наступили сумерки, и в воздухе остро пахло приближающимися холодами.

Айви села за руль, захлопнула за собой дверцу и с такой силой стиснула рулевое колесо, что у нее побелели костяшки пальцев. Посидев несколько секунд, она со злостью вогнала ключ в замок зажигания и завела мотор. Автоматически включилось радио, и она тут же вырубила его.

Она вырулила на улицу под пронзительный визг шин. Заметив, что за окном протянулось футбольное поле, а она гонит машину со скоростью свыше пятидесяти миль в час, Айви затормозила у тротуара. Откинувшись на спинку сиденья, она постаралась взять себя в руки и успокоиться.

Наглый ублюдок… Но, увы, Бланчард был прав хотя бы в том, что улики против Дэвида множились, а вероятность того, что Мелинда попросту заблудилась или уехала куда-нибудь, уменьшилась практически до нуля.

Ткань плода… В животе у Айви образовался холодный комок, и она быстро опустила стекло в дверце со своей стороны, жадно хватая раскрытым ртом влажный холодный воздух. Представить то, что могло случиться, было свыше ее сил. Но Дэвид был прав. Тест на отцовство, по крайней мере, заставит полицию начать поиски в другом направлении.

Айви заставила себя встряхнуться. Она должна действовать. Включив первую передачу, она тронулась с места. Действуя как автомат, она заехала в супермаркет и купила собачий корм. К тому времени когда она наконец направилась домой, начался час пик, и она пожалела о том, что не сунула десятифунтовый пакет с гранулированным кормом в багажник. Ее тошнило все сильнее, и от неприятного запаха ее недомогание только усиливалось.

Айви оставила окно открытым, застряв в пробке всего в нескольких кварталах от дома. Перед ней остановился автобус, и всякий раз, продвигаясь вперед на несколько футов, он плевался в нее клубами едких выхлопных газов. Поперек заднего стекла у него тянулась кричащая реклама какой-то авиакомпании: «Отныне вы обрели свободу передвижения по всей стране». Можно подумать.

В салон проник грохот отбойного молотка — впереди рабочие ремонтировали дорожное полотно. Сзади рявкнул клаксон, и Айви нажала на газ, сокращая пятифутовое пространство, возникшее перед капотом ее автомобиля.

Вереница автомобилей проползла вперед еще на несколько футов, когда она поравнялась с какой-то боковой улочкой. На указателе значилось: «Белчер-стрит». Это оказалась та самая улица, на которой когда-то жила мать Мелинды и где выросла сама Мелинда. Скорее всего, она пешком приходила на площадь, покупала здесь пирожные, играла в боулинг в заведении «Счастливые дорожки Керси», которого больше не существовало.

Мелинда мертва. Но почему ей так трудно смириться с этим фактом?

Айви приложила руку к животу в том месте, где его касалась Мелинда. Тогда она отшатнулась от отвращения, которое вызвала в ней эта непрошеная близость. Впрочем, Мелинда всегда отличалась странностями и ее поведение иначе как неуместным или неадекватным и назвать-то было нельзя. Айви вспомнила, как одноклассницы выразительно закатывали глаза, завидев миссис Уайт, сопровождающую Мелинду в школу.

Айви состояла в совете, который занимался составлением альбома выпускников, но это не ей пришла в голову идея наречь Мелинду «самой дружелюбной». Скорее это была злая и неудачная шутка над девочкой, заслужившей у сверстников неблагозвучное прозвище «пиявка». Пожалуй, Айви тогда и должна была предпринять что-либо, но она не пошевелила и пальцем, чтобы помочь Мелинде. По правде говоря, чувства и мысли Мелинды не занимали ее ни в малейшей степени. В этом смысле она ничуть не отличалась от своих одноклассников, зеленых и злых юнцов, не имеющих жизненного опыта и зачастую попросту не ведающих, что творят.

И все-таки Мелинда выжила. Она даже закончила среднюю школу. Работала в клинике и в агентстве по продаже недвижимости. Преобразилась, внешне во всяком случае. Айви вдруг вспомнила, как Мелинда стояла на подъездной дорожке, сжимая в руке шейку зеленого стеклянного лебедя. Рассказывала о своей матери, работавшей на мистера Власковича. Рассуждала о том, как важно для «нас» есть только здоровую пищу. Ностальгировала о леггинсах и сапожках «Док Мартенз», которых у нее никогда не было.

Автомобиль, застрявший в пробке позади нее, разразился требовательным пронзительным гудком. «Козел!» Пешеход, стоявший рядом на тротуаре, уставился на Айви тяжелым взглядом. Она съежилась, сообразив, что выругалась вслух.

Повинуясь внезапному порыву, она свернула на Белчер-стрит.

…И оказалась на тихой, смутно знакомой улочке. Вдоль дороги по обеим сторонам выстроились скромные бунгало, отстоявшие всего на несколько шагов от тротуара и тесно жавшиеся друг к другу. Их силуэты почему-то показались Айви вырезанными из картона. Один домик был выкрашен в ярко-желтый цвет, другой — в болотно-зеленый, третий удручал темно-коричневыми тонами с бутылочно-зеленой окантовкой. У большинства на передних лужайках размером с носовой платок росли чахлые тисовые деревья или неказистые рододендроны.

Ни один домик не мог похвастаться буйно разросшейся живой изгородью, которая бы отгораживала его от тротуара и проезжей части. В голове у Айви всплыли воспоминания о том, как давным-давно, вечером, она оказалась на этой улочке. Тогда они собирали подношения на Хэллоуин. И перед ее внутренним взором вдруг как живая встала миссис Уайт, по лицу которой стекал яичный желток. Воспоминание вызвали всплеск стыда и ужаса — пусть даже сама Айви не бросила в пожилую женщину ни одного яйца, но она покупала их вместе с друзьями и пришла сюда с ними, а потом каталась от хохота по тротуару, благо было темно.

Она притормозила перед серым домом, стоящим примерно посередине квартала. Вход в него располагался прямо по центру, и он очень походил на тот, что сохранился у нее в воспоминаниях. Рядом с входной дверью была прибита табличка с номером 15. Айви не взяла с собой страницу, которую Джоди вырвала из старого телефонного справочника и отдала ей, но она вроде бы помнила, что Гереда Уайт значилась под номером 6 — или 9? Но во всяком случае, точно не 15.

Она покатила дальше. Номера домов уменьшались. У дома под номером 9 по Белчер-стрит оказался боковой вход. Значит, это не то бунгало, которое она ищет.

А вот у особняка под номером 6 на другой стороне улицы вход располагался там, где нужно, — по центру. На передней лужайке двумя шпалерами росла аккуратно подстриженная изгородь высотой примерно по пояс взрослому человеку. По обеим сторонам раскинулись запущенные заросли тисовых кустов, и их спутанные ветви тянулись к самой двери, которая имела такой вид, будто ею не пользовались вот уже несколько лет. Перед домом на тротуаре стоял мусорный контейнер с намалеванной на нем белой краской цифрой б.

Айви медленно проехала мимо и остановилась у соседнего дома, а потом поправила боковое зеркальце.

Сбоку к домику под номером 6 по Белчер-стрит было пристроено нечто вроде утепленной веранды. А Джоди как раз и говорила, что спальня Мелинды располагалась именно в такой пристройке.

Айви машинально вцепилась в рулевое колесо, и двигатель ее машины ответил обиженным ревом. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что она по-прежнему давит на педаль газа. Опомнившись, она убрала ногу и заглушила двигатель.

Прежде чем Айви успела понять, что, оказывается, уже приняла решение, она обнаружила, что вылезает из машины и медленно идет по тротуару к дому под номером 6.

Она приподняла крышку мусорного контейнера, стоявшего перед домом. Он был пуст. Странно. Особенно если учесть, что перед другими домами громоздились переполненные металлические бочки и корзины для мусора.

Чем дольше она смотрела на скромный коттедж, тем больше убеждалась, что это и есть тот самый дом, дом, в котором выроста Мелинда. Солнце уже клонилось к горизонту, и завитки шелушащейся краски отбрасывали черные тени, отчего казалось, что стены сплошь покрыты глубокими кровоточащими ранами. В водосточных желобах раскачивались сухие стебли бурьяна. Интересно, когда Мелинда жила здесь, дом производил на нее такое же впечатление, как сейчас на Айви, или нет? Какие чувства она испытывала, было ей страшно или просто грустно и тоскливо?

Порыв ветра бросил ей прядь волос в лицо, и Айви плотнее запахнула куртку. Она заметила, что штора на окне в той комнате, где, как она решила, находилась спальня Мелинды, приподнята на несколько дюймов и внутри горит свет.

Айви осторожно огляделась по сторонам. Она уже и так зашла слишком далеко. И если она теперь тихонько заглянет в щелочку, кому от этого станет хуже?

Она быстро пересекла лужайку, протиснулась сквозь колючие заросли айвы, наклонилась и заглянула внутрь.

У Айви перехватило дыхание. Цвет стен. Подчеркнуто розовый, как выразилась Джоди. Под самым окном, в нескольких дюймах от того места, где притаилась Айви, стояла узкая девичья кровать с изголовьем кленового дерева, аккуратно застеленная пледом в бело-розовую клетку. Свет шел от настольной лампы, расположенной на маленьком столике у противоположной стены. Подставка ее была выполнена в виде женской фигурки в желтом бальном платье — Кейт Уинслет в костюме Золушки.

Все-таки это комната Мелинды, и выглядит она именно так, как ее описывала Джоди. Но разве миссис Уайт не продала дом и не переехала отсюда?

Крышку старого письменного стола усеивали огарки свечей. Айви вздрогнула и смахнула с шеи какого-то нахального жучка.

Стена над свечами представляла собой один сплошной коллаж, составленный из фотографий и газетных вырезок. Они находились слишком далеко, и их было слишком много, к тому же они наезжали друг на друга, так что рассмотреть их во всех подробностях не представлялось возможным, но все-таки один снимок бросился ей в глаза. На нем был запечатлен игрок в американский футбол, очевидно, он пятился назад, подняв над головой руку, готовясь то ли отдать пас, то ли, наоборот, принять мяч. На спине у него красовалась белая цифра 7.

Семерка. Когда-то под этим номером играл Дэвид.

— Сука. — Голос, раздавшийся словно бы из ниоткуда, принадлежал ей самой.

Айви почувствовала, как ее охватывает неудержимое желание протянуть руку сквозь стекло и сорвать со стены фотографию Дэвида. Обыскать комнату на предмет других его снимков и бог знает чего еще, что оставила себе на память Мелинда, — новых улик, которые, как неизбежно заявит полиция, связывают Дэвида и Мелинду. Она легко могла представить себе ход их мыслей. Как правило, женщин убивали любовники, а не случайные знакомые.

Вот если бы она сумела проникнуть в дом и пробыть в нем достаточно долго, чтобы уничтожить то, что со всей очевидностью свидетельствовало об одержимости, о навязчивой идее, а вовсе не о любовных отношениях… Айви вдруг ощутила рядом с собой присутствие Джоди. Подобно эльфу из старинных сказок, подруга уселась ей на плечо, подталкивая и уговаривая влезть в дом.

Айви подергала оконную раму, но оказалось, что она заперта изнутри. Собственно, это даже неплохо, учитывая, что перелезть через подоконник в своем нынешнем состоянии она бы не смогла ни за что. Почему бы просто не войти через дверь, как делают все нормальные люди? При условии, разумеется, что в доме никого нет.

Айви вновь зашагала через переднюю лужайку, осторожно ступая по неровной земле, на которой вперемешку росли ползучие сорняки и бурьян. Все остальные окна в доме были наглухо закрыты плотными шторами. На подъездной дорожке не было видно ни одного автомобиля.

Она обвела взглядом улицу. Мертвая тишина. Никаких признаков движения. Никаких соседей, которые выглядывали бы из окон соседних домов.

Айви поднялась по осыпающимся бетонным ступенькам. За густыми ветвями тисовых кустов скрывалась входная дверь, покрытая несколькими слоями белой краски, уже порыжевшей от времени. «Белый дом» — так, помнится, мальчишки называли этот коттедж. Щель для почты была заклеена скотчем, как, впрочем, и дверной звонок. Она прижалась лицом к небольшой стеклянной панели в двери и попыталась заглянуть внутрь. Она с трудом рассмотрела полутемную прихожую и еще одну дверь, уводившую куда-то в соседнюю комнату. Интересно, кто здесь живет и почему все вещи Мелинды остались на своих местах, сохраненные, словно в капсуле времени?

Айви постучала. Секунды тянулись невыносимо медленно, пока она, дрожа всем телом, стояла на крыльце в окружении враждебных сумерек. Внутри так и не загорелся свет. И не раздались чьи-либо шаги. Она постучала еще раз, на этот раз сильнее. Подождала немного. А потом, натянув на руку полу куртки, взялась за дверную ручку. Повернув ее, она толкнула дверь. Та не поддалась. Заперто.

Здесь наверняка должен быть боковой или задний вход, а может быть, и то и другое.

Айви в который уже раз пересекла лужайку перед домом и ступила на подъездную дорожку. За углом, позади клумбы, заросшей самыми разными растениями — мятой, шнитт-луком, даже хризантемами с крошечными головками, — виднелась дверь.

Айви поднялась по двум бетонным ступенькам. В щели между наружными створками двойной двери торчали несколько конвертов и большой картонный пакет, одна сторона которого уже начала расползаться от сырости. Добрый знак. Если бы кто-нибудь недавно возвратился домой, он непременно забрал бы всю почту.

Айви наклонилась. В тусклом свете она едва смогла разобрать адрес. «Элейн Галлахер». Если эта самая Элейн Галлахер купила домик у миссис Уайт, то почему маленькая спальня выглядит так, словно в ней до сих пор обитает Мелинда Уайт?

Айви вновь обернула руку полой куртки и потянула на себя наружное полотно двойной двери. Конверты с шорохом посыпались вниз, на ступеньки. Сквозь небольшой застекленный проем она видела внутри темную кухню.

Айви взялась за ручку, подсознательно ожидая, что дверь будет заперта. Ничуть не бывало. Но когда дверь отворилась, Айви испуганно охнула и тут же закрыла ее, отдернув ладонь, словно обжегшись. Грохот, с каким захлопнулась внутренняя дверь, казалось, сотряс весь дом до самой крыши и прокатился по улице. За ней с треском закрылись и наружные створки.

Попятившись, Айви споткнулась о штабель пластиковых труб, которые были аккуратно сложены сбоку от двери, а теперь раскатились по траве.

Она не могла определить, откуда донеслись шаги, так напугавшие ее. Изнутри? С бешено бьющимся сердцем Айви ожидала, что в доме вот-вот вспыхнет свет и поднимется тревога.

По стенам домов скользнули две полосы света от лобовых фар, и мимо промчался седан темного цвета. Слава богу, хоть не золотистая «краун виктория». Но о чем, ради всего святого, она только думает? Она ведь знает, что полиция старается не выпускать ее из виду. И ее присутствие лишь неизбежно привлечет внимание правоохранительных органов к этому дому.

Айви наклонилась и принялась собирать рассыпавшиеся пластиковые трубки. Они оказались пустыми пятигаллоновыми канистрами из-под антигололедного реагента, — пожалуй, учитывая скромные размеры подъездной дорожки, и тропинки, ведущей к дверям, здесь этого добра хватило бы на десять лет, не меньше.

Она стала подбирать упавшие конверты. Дыра в картонном пакете стала еще больше, и оттуда высунулись края других конвертов. Что за ерунда, конверты в конвертах? Хотя, наверное, это всего лишь почта, которую Элейн Галлахер пересылают с ее прежнего места жительства.

Банковская выписка. Распечатка счетов, оплаченных кредитной карточкой. Какой-то чек от Администрации социального обеспечения. Айви стала запихивать бумаги обратно, и вдруг взгляд ее зацепился за имя адресата — Гереда Уайт, почтовое отделение номер 519, Неаполь, Флорида.

Если миссис Уайт проживает сейчас во Флориде вместе с сестрой Мелинды Руфью, то почему же распечатка платежей по ее кредитной карточке, выписка с ее банковского счета и ее пенсионный чек присланы сюда, на ее старый адрес?

Айви покрутила в руках картонный пакет. Интересно, кто такая эта загадочная Элейн Галлахер?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Айви заставила себя успокоиться и вновь осторожно приоткрыла дверь. В лицо ей ударил кисловатый, какой-то прогорклый запах. Стараясь дышать ртом, она переступила порог темной кухни. Занавески на окнах были задернуты, и странный дом замер, погрузившись в холодное мертвое молчание. Ее приветствовали пустые столешницы и закрытые ящики буфета. Сквозь полуоткрытую дверь виднелась темная спальня в задней части дома.

Она подавила внезапный порыв броситься бегом отсюда, убраться ко всем чертям, и как можно быстрее. «Чего ты боишься, ведь дома же явно никого нет», — принялась она подбадривать себя. Шум, с которым захлопнулась дверь, получился столь оглушительным, что мог бы разбудить и мертвого. А ей понадобится всего лишь пара минут, чтобы сорвать со стены фото Дэвида и другие улики, имеющие к нему отношение.

Пройдя через кухню, Айви оказалось в крошечной столовой, откуда попала в коридор, ведущий к передней двери. Она поспешно двинулась дальше и вошла в гостиную. Перед диваном, обитым черным в белую клеточку штофом, стоял столик для коктейлей кленового дерева, на столешнице которого в беспорядке расположились керамические фигурки. Нет, обстановка решительно не соответствовала дому, который кто-то купил год назад и переехал в него. Скорее возникало стойкое ощущение, что здесь никто не живет вот уже много лет.

Она остановилась на пороге веранды, ставшей для Мелинды спальней. Справа от нее высился узкий книжный шкаф. Рядом приткнулся письменный стол, который она видела с улицы через окно.

Айви вошла в комнату. У нее отчаянно зачесалась кожа на голове, а по спине побежали мурашки, когда она огляделась по сторонам и подошла к стене над письменным столом. Здесь висела та самая фотография, которую она заметила снаружи. Вокруг нее расположились моментальные снимки Мелинды и ее матери, сделанные еще в то время, когда Мелинда не сбросила лишний вес и не преобразилась. Среди них затесались и другие фотографии Дэвида.

Айви увидела его выпускной снимок, тот самый, который впоследствии перепечатала и газета «Браш-Хиллз Таймс», публиковавшая ежегодные фотографии выпускников местной средней школы. Рядом висел моментальный снимок Дэвида, горделиво позирующего под новеньким указателем его компании «Роуз Гарденз». Впрочем, снимков было множество. Дэвид перед их домом, Дэвид вылезает из грузовичка, проданного им два года назад, Дэвид сидит у них на крыльце в толстовке, которую Айви подарила ему на прошлое Рождество. И на каждой фотографии Дэвид вел себя так, словно не подозревал о том, что его фотографируют.

Обессиленная Айви присела на край письменного стола, чувствуя, как отвращение и тошнота захлестывают ее изнутри, подобно грозовой туче, расползающейся по горизонту. Нащупав стул, она опустилась на него и обхватила голову руками. Дышать, нужно правильно дышать, так, как ее учили! Под черепом у нее грохотал кузнечный молот, а комната раскачивалась из стороны в сторону, как на качелях. Она поспешно выхватила из-под стола корзину для мусора, не сомневаясь, что ее вот-вот стошнит.

К ее невероятному облегчению, головокружение прошло. Айви запрокинула голову, еще несколько секунд старательно дышала полной грудью и встала на ноги.

Она уже протянула руку к снимку, на котором Дэвид готовился принять мяч, и вдруг замерла. Отпечатки пальцев! Натянув на руки рукава куртки, как муфту, она протерла ими край письменного стола, за который держалась несколькими минутами ранее. Затем Айви сорвала со стены газетные вырезки и фотографии и сунула их в карман брюк.

Перед двумя полосками фотографий крупным планом, сделанных автоматической камерой в кабинке, она замерла. Затем осторожно сняла их со стены. На одной пленке была изображена Мелинда, похоже, еще в те времена, когда она училась в средней школе. На снимках ей было лет пятнадцать-шестнадцать, волосы нимбом вились вокруг головы и она носила очки. На другой полоске в ряд выстроились фотографии, сделанные совсем недавно. Мелинда на распродаже ненужных вещей. Она выглядела на них старше и стройнее, но глаза остались теми же, что и на старых фотографиях, как и широкий лоб, и круглое личико.

«Будь ты проклята!» Айви скомкала две полоски снимков и отправила их к себе в карман.

Под слоем фотографий показался обрывок бумажного листа. Таблица подсчета очков из кегельбана. Датирована она была 9 марта 1992 года, а сверху красовалась печать: «Счастливые дорожки Керси». Тот самый клуб, находившийся некогда в подвале скобяной лавки на Браш-Хиллз-сквер.

Айви уже собралась оставить листок на доске объявлений, как вдруг заметила, что на нем указаны имена игроков. Они были написаны с левой стороны в столбик, детским почерком, печатными буквами: «Эдди, Дэвид, Джейк, Тео».

Эдди Уолт и Джейк О’Коннор. Члены футбольной команды, в которой играли Дэвид и Тео. Должно быть, листок сохранили в качестве сувенира после одного из многочисленных вечеров, которые они провели за боулингом у Керси.

Листок с подсчетом очков последовал за фотографиями и очутился в кармане брюк Айви.

Она принялась открывать один за другим ящики письменного стола и рыться в их содержимом, надеясь и страшась найти что-нибудь еще, что могло бы указывать на связь Мелинды и Дэвида. За письменным столом настал черед книжного шкафа, где она искала записные книжки и дневники. На верхней полке были свалены учебники. «Методика проведения исследований в лаборатории», «Основы анализа мочи и других жидкостей в организме». Сборник задач для подготовки к сдаче экзамена по работе с недвижимостью в штате Массачусетс и еще какое-то руководство, озаглавленное «Как правильно и быстро покупать и продавать дома».

Три средние полки шкафа занимали женские романы в мягких обложках. На нижней полке лежали видеокассеты с надписанными от руки ярлычками — «Секс и город», «Полное преображение», «Лебедь». Последнее название напомнило Айви о стеклянных безделушках, которые, по словам Мелинды, собирала ее мать. Но пока что ни одного лебедя в этом доме Айви не попалось.

Она мимоходом заглянула в небольшой гардероб, в котором лежало женское белье и стоял отчетливый запах моли. На дне последнего, самого нижнего ящика Айви обнаружила еще одну газетную вырезку. Она уже пожелтела и сморщилась от времени. Это было объявление о помолвке Айви и Дэвида с той же самой фотографией, которую газета напечатала сегодня утром. Вот только здесь у Айви, стоявшей рядом с Дэвидом, была отрезана голова и вместо нее зияла дыра с неровными краями.

«Она неровно дышала к тебе. К тебе и Дэвиду. К вам обоим».

Джоди ошиблась. Мелинда избрала объектом своей навязчивой страсти одного Дэвида, а не их обоих. Не зря же она вырезала голову Айви с фотографии.

Скомкав, Айви сунула изуродованную вырезку себе в карман, А потом смахнула со стола на пол огарки свечей, установленных для исполнения нелепого ритуала.

Она как раз собиралась заглянуть в шкаф для одежды, когда расслышала шаркающие шаги у себя над головой. Сердце у нее оборвалось, и она инстинктивно пригнулась. Сверху донесся негромкий глухой удар.

Айви больше не могла оставаться на месте. Охваченная паникой, она бросилась бежать прочь из спальни, через гостиную, прочь, прочь отсюда.

Она говорила себе, что наверху не может быть никого: над спальней Мелинды находилась крыша и просвет между потолочными балками и кровлей был настолько мал, что там даже нельзя было выпрямиться во весь рост. Но доводы разума не оказывали своего действия. Айви уже неслась по коридору.

Звуки, которые она расслышала, могли издавать воробьи, или другие птицы, или ветер, гоняющий по крыше кучи мусора. Но она не собиралась останавливаться. Она должна была как можно быстрее выбежать наружу, в холодный, свежий ночной воздух, и очутиться как можно дальше от этого жуткого обиталища призраков с его отвратительными запахами и влажной атмосферой страха.

Когда Айви подбежала к кухонной двери, ее скрутили рвотные позывы. Она отчаянно хватала воздух широко раскрытым ртом и не могла надышаться. Тошнота разрасталась у нее в груди, подобно воронке в океанских глубинах, затягивающей в свой водоворот все живое. От болей в животе она согнулась пополам. На лбу и над верхней губой у нее выступили капельки пота. Ей надо было срочно попасть в туалет. Немедленно!

Нетвердой походкой, шатаясь как пьяная, Айви ввалилась в полутемную спальню. Прошла мимо кровати и окна с двойным переплетом, выходившего на задний двор.

Дверь в ванную комнату была приоткрыта, и за ней виднелся выложенный кафелем пол. Три коротких шага, и Айви оказалась внутри. Еще никогда в жизни она так не радовалась при виде туалетного сиденья с потертой меховой накладкой. Но нельзя было терять ни секунды.

Ей не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться физиологическим требованиям собственного тела. Она повалилась на унитаз, согнувшись пополам от боли. Неужели она съела что-нибудь? Но ведь за весь день она выпила лишь стакан апельсинового сока и заела его горстью соленых орешков. От сосисок, яиц и кофе, которые ей предлагала на завтрак Джоди, она отказалась, и теперь при одной мысли о них ее вновь затошнило.

Только этого ей сейчас и не хватало — начать извергаться с обоих концов.

Айви крепко зажмурилась. Последний раз так плохо ей было в аэропорту Мехико-сити. И тогда ей ничего так не хотелось, как оказаться в собственной спальне в окружении пахнущих чистотой и свежестью полотенец и забраться в постель, с головой накрывшись хрустящими простынями.

А теперь ее не покидало ощущение, будто это самое безопасное место на земле перестало существовать.

Айви ждала. Ждала. Ждала. Наконец извержение прекратилось. К счастью, на кольце в стене висел рулон туалетной бумаги.

Чувствуя, как от пота блузка прилипла к спине, она встала со стульчака, подошла к раковине и стала мыть руки высохшим куском мыла. Глядя на себя в покрытое пылью зеркало, она ужаснулась. Кожа на лице была серой, челка прилипла ко лбу. Айви осторожно умылась, смывая пот.

С краю над ванной висело полотенце для рук. Она коснулась его и брезгливо отпрянула. На ощупь оно оказалось жестким и твердым, как картон. Пришлось вытирать лицо тыльной стороной ладони.

В животе у нее опять заурчало. «Пожалуйста, только не сейчас». Она согнулась над ванной, вцепившись в ее края обеими руками, когда ее настигла новая волна тошноты. Прошло несколько невыносимо долгих минут, и наконец слабость медленно отступила.

И только сейчас, заглянув в щель между стеной и светло-зеленой занавеской для душа, Айви заметила, что ванна до краев заполнена чем-то. Но чем? Морским песком? Поверхность была ровной и гладкой.

Айви потянулась к пластиковой занавеске. Та затрещала, когда она отодвинула ее в сторону. Вещество, заполнявшее ванну, было белым и кристаллическим. С краю из него что-то торчало.

Она щелкнула выключателем. Трубка дневного света над зеркалом затрещала и зажглась. Айви зажмурилась от ослепительно яркого мертвенного света, но даже после того, как ее глаза привыкли к нему, ей понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, на что она смотрит.

Из белого кристаллического песка, заполнившего ванну, торчали пальцы ног с накрашенными ярко-розовым лаком ногтями.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Айви закричала. А потом она просто стояла, не в силах пошевелиться или отвести глаза от страшного зрелища, прижав руки ко рту. Сил кричать у нее больше не было.

Она попятилась к выходу из ванной комнаты. Прочь, прочь отсюда!

Выскочив из ванной, она промчалась через кухню. Наружные створки задней двери грохнули, со скрежетом захлопываясь у нее за спиной. Конверты, оставленные ею на ступеньках, и пустые канистры из-под антигололедного реагента, которые она заново сложила у стены, разлетелись в стороны.

Пробежав по подъездной дорожке, Айви пересекла переднюю лужайку и сломя голову помчалась к своей машине. Повалившись на сиденье водителя, она вставила дрожащими руками ключ в замок зажигания.

Это был не песок. Ванна была наполнена до краев отнюдь не песком. Белые кристаллы — это антигололедный реагент. «Поглотитель влаги, — вспомнила она разрозненные знания из школьного курса химии, — какая-то разновидность соли крупного помола; используется для обработки мяса и приготовления ветчины». Желудок опять подкатил к ее горлу, и она крепче ухватилась за руль.

Розовые ногти на ногах. Перед глазами у нее упрямо стояла жуткая картина. А тело — оно может принадлежать той самой Элейн Галлахер, женщине, чью почту доставили по этому адресу. Но цвет ногтей настойчиво предполагал нечто совершенно иное. Ведь в этот перламутровый цвет любила красить ногти Мелинда Уайт.

Нужно вызвать полицию. Айви взяла с пассажирского сиденья сотовый телефон и со щелчком раскрыла его. При этом она вполне отдавала себе отчет в том, что полиции не составит особого труда проследить звонок. И они приедут за ней и начнут расспрашивать ее о том, что привело ее сюда и что она делала в этом доме.

Айви нерешительно закрыла телефон.

Но и не позвонить она не могла. Если там, в ванне, действительно лежит Мелинда, тогда тайна ее исчезновения будет раскрыта и полиция сможет приступить к выяснению того, что же произошло на самом деле. А это значит, что им придется освободить Дэвида, разве не так?

Но она не могла заставить себя вернуться в дом и позвонить оттуда. Нужно придумать какой-нибудь другой способ. Может быть, она сумеет воспользоваться телефоном соседей. В доме напротив светилось окно гостиной. Нет, это тоже не годится. Ее слишком легко будет опознать впоследствии.

В нескольких кварталах отсюда находилась бензозаправочная станция. А на заправках всегда есть платные телефоны. Она позвонит оттуда, и звонок ее будет кратким, анонимным и нейтральным: «Хочу сообщить о трупе».

Айви повернула в замке ключ зажигания, и спина отозвалась мгновенной болью, которая огненной рекой перетекла в низ живота. «Пожалуйста, только не сейчас». Она проглотила комок в горле, когда на нее вновь накатила тошнота.

Айви закрыла глаза и откинулась на подголовник сиденья. Живот вдруг обрел твердость камня. «Дыши. Думай о чем-нибудь хорошем. Раз, два, три… — Айви стала считать про себя, пытаясь сохранить самообладание и взять себя в руки, — …семь, восемь…»

Она успела досчитать до двадцати, прежде чем боль начала отступать. Когда она прошла окончательно, Айви глубоко вздохнула и открыла глаза.

Тошнота Расстройство желудка. Судороги. Они накатывали на нее волнами. Между тем о пищевом отравлении не могло быть и речи. И простуды у нее тоже не было. И хотя предыдущие выкидыши не могли обогатить ее нужным опытом, она нисколько не сомневалась в том, что у нее начались схватки.

Сколько времени… Айви постаралась собраться с мыслями. Приступы слабости продолжались у нее вот уже три часа, с тех самых пор как она уехала из дому.

Она вспомнила, что говорила ей доктор Шапиро: «Если схватки становятся регулярными и продолжаются дольше тридцати секунд, хватай Дэвида за шкирку и отправляйся в больницу». Пожалуй, это время пришло.

«Только не паникуйте и не теряйте головы». Сара, инструктор, снова и снова, как заклинание, повторяла им эти слова на занятиях по родовспоможению. Первые схватки длятся от шести до двадцати часов. В самом худшем случае она опаздывает всего на три часа.

Айви запустила двигатель. Она не подвергнет своего ребенка ни малейшей опасности. До больницы было максимум двадцать минут езды.

Вцепившись в руль обеими руками так, словно это был спасательный круг, она покатила обратно к главной улице. Дорожная пробка, образовавшаяся на Браш-Хиллз-сквер, успела рассосаться. И вот после недолгого ожидания на светофоре, она уже ехала к больнице.

Позади осталась первая миля, за ней еще одна и еще. Айви мысленно представила, как неоновая вывеска отделения реанимации клиники «Непонсет» становится ближе и ближе с каждой секундой.

Когда во рту у нее вновь появилась горечь от очередного приступа, она свернула к тротуару и остановилась. Боль уже становилась знакомой, похожей на ту, что бывает при менструации, и опять сопровождалась тошнотой. Айви застонала, когда мышцы внизу живота у нее судорожно сжались.

«Сосредоточься на чем-либо, что поможет тебе расслабиться». Она коснулась рукой шеи. Бабушкин амулет — вот что ей сейчас было нужно. Тем более что она упражнялась с ним. Она терла его подушечками большого и указательного пальцев, одновременно делая вдох через нос и выдыхая через рот, а Дэвид считал вслух и держал ее за руку. Как легко ей дышалось тогда, когда схватки были воображаемыми, а не настоящими!

Но вот сейчас, когда железная хватка судороги вдруг ослабела, Айви почувствовала, как из уголка глаза у нее по щеке скользнула слеза. Как, черт возьми, она переживет этот кошмар без Дэвида?

Она вновь взяла в руки телефон и набрала номер Джоди. «Пожалуйста, будь дома, ну пожалуйста!»

Джоди сняла трубку после первого же звонка.

— Наконец-то! — выпалила подруга, не давая Айви возможности сказать хоть что-нибудь. — Здесь была полиция. Они задавали вопросы о твоей соседке. Я пыталась…

— Джоди.

— …дозвониться тебе и сказать…

— Джоди! Помолчи минутку!

На другом конце линии воцарилось долгожданное молчание.

— Послушай, я еду в больницу. У меня начались схватки.

— У тебя… — Секунды падали в тишину, и Айви услышала, как у Джоди перехватило дыхание. — Кто ведет машину?

— Я сама.

— Айви, ты спятила. Остановись и жди меня, я сейчас же выезжаю к тебе. Где ты находишься?

— Я уже совсем рядом с клиникой. Со мной все будет в порядке. Давай лучше встретимся прямо там. Но сначала я должна сказать тебе кое-что очень важное.

— Айви, тебе нельзя вести машину.

— Замолчи и выслушай меня. — Айви без труда уловила нотки паники в собственном голосе. — Найди платный телефон, например на бензозаправочной станции или еще где-нибудь. Позвони в полицию Браш-Хиллз. Скажи им, что в ванной комнате дома номер 6 по Белчер-стрит лежит труп.

— Разве это не…

— И сразу же повесь трубку.

— Откуда ты…

— Не говори им, кто ты такая, и ни в коем случае не называй своего имени. Просто скажи полиции, где они найдут труп. Пожалуйста, Джоди, я все объясню тебе, когда мы встретимся в клинике. — Айви прервала разговор и даже выключила телефон.

Через несколько минут она свернула на аллею, ведущую ко входу в отделение реанимации больницы «Непонсет».

— У меня начались схватки, — сообщила она мужчине в униформе, который вышел из скользящих раздвижных дверей и подошел к ее машине. Нет, у нее не открылось кровотечение и воды еще не отошли. Она кратко описала ему свои симптомы с холодным равнодушием, как если бы зачитывала сводку погоды.

Айви наконец отлепила пальцы от рулевого колеса. Санитар выкатил кресло и помог ей пересесть в нее из автомобиля. Ее повезли через ярко освещенное приемное отделение и доставили к столу для осмотров в небольшой комнатке, отгороженной от шума и суеты реанимационного отделения. Пожилая женщина с оранжевыми волосами и значком на халате, на котором значилось: «Спросите меня», улыбнулась Айви и начала заполнять бумаги. Накатил и схлынул еще один приступ. Удостоверение личности на лацкане женщины утверждало, что ее зовут Патриция Кеннеди, и на фото она была брюнеткой.

Наверняка было что-то успокаивающее в процедуре приема и поступления на конвейер больничных процедур, рассчитанных как раз на таких, как она. Но Айви ощущала что угодно, только не спокойствие, когда ее повезли по коридору и вкатили в лифт. Она вспомнила, когда была здесь в последний раз и чем все тогда закончилось.

Полтора года назад стояла душная июльская ночь. Айви была на двадцатой неделе беременности и наконец-то позволила себе надеяться на то, что беременность сохранится, когда у нее начались судороги и небольшие кровяные выделении. К тому времени когда они с Дэвидом подъехали к приемному покою отделения реанимации, кровь уже струилась у нее по ногам. Ее моментально переложили на каталку, воткнули в вену капельницу и подключили к фетальному монитору.

Врачи сделали все, что могли, чтобы остановить схватки, но ночь превратилась в утро, и болезненные судороги все продолжались и продолжались.

Айви вспомнила, как на лбу доктора Шапиро прорезались многочисленные морщинки, когда она прижала стетоскоп к ее животу. Прямая линия на экране фетального монитора подсказала ей все остальное.

Ее так и не вывезли из отделения реанимации. Тело Айви сотрясала крупная дрожь, когда одна из медицинских сестер собрала то, что осталось от ее мертвого ребенка. Та же самая сестра, в чьих глазах светились доброта и сочувствие, пояснила ей, что «плод» — какое уродливое слово! — будет передан патологоанатому.

Дэвид все время оставался рядом, держа ее за руку. Мелинда тогда наверняка еще работала в больнице санитаркой; быть может, она даже дежурила в ту ночь, когда мертвого ребенка Айви увезли в лабораторию клиники.

«Сегодня все по-другому», — думала Айви, когда двери лифта распахнулись на этаже родильного отделения. В этот раз она сумела продержаться практически до конца и срок ее беременности составил тридцать семь недель.

С амулетом или без него, в присутствии Дэвида иди без оного, но она намеревалась родить здоровую доношенную девочку.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Айви лежала в кровати, нижняя часть которой была приподнята на шарнирах, и собиралась с силами. На ней был больничный халат, и ее уже подключили к фетальному монитору. Медицинская сестра ослабила и оставила у нее на предплечье манжету для измерения артериального давления.

Айви неподвижно лежала на кровати, сложив руки на животе, и ждала начала очередного приступа. На экране монитора плясали и подрагивали две ярко-зеленые линии. Из-за двери соседней комнаты до нее доносились стоны и причитания какой-то роженицы.

В дверь легонько постучали, и на пороге появилась Джоди. Она подбежала к кровати и крепко обняла Айви.

— Ну, как ты? — Джоди наконец отстранилась от Айви, держа ее руку в своих. — С тобой все в порядке? — В глазах у Джоди стояли слезы.

Айви с трудом кивнула головой.

— Мы обе ждем не дождемся, когда же это случится.

— Значит, пришло время малышке появиться на свет, — с напряженной улыбкой произнесла Джоди. — Ты добросовестно стараешься дышать так, как тебя учили? Будь хорошей девочкой!

— Я стараюсь.

— Когда у тебя были последние схватки?

— Да уже довольно давно, — ответила Айви, — Минут двадцать. Может, даже чуть дольше.

— А перед этим?

— Каждые десять минут — такое у меня было ощущение. На меня накатывало три раза, пока я ехала сюда.

— Помнишь, как меня два раза отправляли из больницы домой, когда мне казалось, что у меня начинались схватки, и я все никак не могла родить Райкера?

— Ты думаешь, меня тоже отправят домой?

— Не слушай меня. Откуда мне знать? Как говорила моя бабушка, наступает День Дорис,[25] Que sera sera.[26]

Джоди подтащила кресло поближе к кровати и уселась в него.

— Ты звонила? — поинтересовалась Айви.

Джоди кивнула.

— И что они сказали?

Джоди огляделась по сторонам словно для того, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.

— Я не дала им ни единого шанса сказать что-либо. Я сообщила оператору, что в наличии имеется труп, назвала адрес и повесила трубку.

Айви представила себе, как полиция прибывает по указанному адресу. Они стучат. Обнаруживают, что боковая дверь не заперта, как Айви до них. Входят внутрь. Извлекают тело Мелинды из кристаллов соли в ванне. Наконец-то начинают искать улики и доказательства, которые им следовало найти много дней назад. Улики и доказательства, которые или оправдают Дэвида, или же со всей очевидностью докажут — даже для нее, — что он был и остается убийцей.

— Ты думаешь, это Мелинда? — шепотом спросила Джоди.

— Очень похоже.

— Расскажи мне, что там стряслось, — взмолилась подруга.

Айви объяснила, как поддалась минутному порыву и свернула в переулок, в котором когда-то жила Мелинда.

— На площади образовалась огромная пробка. В противном случае я никогда не поехала бы туда.

Она рассказала Джоди о большом плотном конверте, адресованном Элейн Галлахер, в котором, однако, оказались счета и документы для матери Мелинды. Рассказала, как побывала в спальне Мелинды.

— Джоди, она до сих пор выглядит именно так, как ты ее описывала. Розовые стены. Эта идиотская настольная лампа. В гардеробе лежит ее белье, на полках стоят ее книги — словом, создается полная иллюзия того, будто она до сих пор живет там. И еще у нее была куча фотографий Дэвида. Я нашла у нее даже нашу свадебную фотографию, которую мы посылали в газету, вот только… — Голос у Айви сорвался, и она всхлипнула. — Она вырезала из нее мое лицо.

Из коридора донеслись шорох обуви на мягкой подошве и лязг металлической каталки. Джоди встала и закрыла дверь в палату.

— Мне хотелось лишь одного — уничтожить все фотографии Дэвида и сбежать оттуда как можно скорее. — Айви рассказала подруге, как сорвала со стены снимки и как ей стало плохо после этого. И как она еле успела добежать до ванной комнаты.

— И вот там-то я ее и обнаружила, — сказала Айви.

Она описала Джоди наполненную солью ванну и накрашенные ногти на ногах.

Несколько мгновений подруги молчали.

— Ненавижу розовый, — вырвалось наконец у Джоди.

— Полиция, наверное, уже там.

— Когда я ехала сюда, мне встретились несколько полицейских машин с включенными сиренами и мигалками, — спохватилась Джоди. — Что ты сделала с теми фотографиями?

— Они, — не успела Айви открыть рот, как почувствовала, что живот у нее вновь обретает каменную твердость, — в карманах моих брюк.

Наконец-то очередные схватки!

Джоди встала с кресла и подошла к узкому платяному шкафу. Открыв дверцу, она достала с полки аккуратно сложенные брюки Айви и вытащила из одного кармана смятые фотографии.

— Я же говорила тебе, что она помешалась на вас обоих. Теперь ты мне веришь?

— Я тебе верю, — Айви скрипнула зубами, пережидая очередной приступ боли, — теперь. — Ей едва удалось выговорить последнее слово.

Джоди выпустила брюки и подбежала к Айви.

— Все будет хорошо. — Она погладила Айви по голове и вытерла у нее пот со лба. — Расслабься. Дыши. Пусть твои мышцы сами сделают все, что нужно. Не сопротивляйся им.

Айви сосредоточилась на ласковых прикосновениях рук Джоди. На звуках ее голоса, потому что боль стала невыносимой.

— Хорошо, хорошо. Ты все делаешь правильно. Осталось совсем немного.

На этот раз приступ оказался не таким болезненным — хотя не исключено, что она перенесла его легче, потому что рядом находилась Джоди. Схватки уже начали ослабевать.

— Пятнадцать секунд как минимум, — сказала Джоди.

Айви сделала глубокий вдох и шумно выдохнула.

Дверь отворилась, и в комнату вошла медсестра. Она была молоденькой, с длинными прямыми волосами, еще темнее, чем у Айви, небрежно перехваченными резинкой на затылке. Несколько секунд она внимательно всматривалась в экран монитора, а потом измерила Айви давление.

Перед тем как выйти, она обернула шнур экстренного вызова персонала вокруг поручней кровати.

— Если вам что-нибудь понадобится, просто нажмите вот здесь.

Джоди подняла брюки Айви и фотографии, которые все еще валялись на полу там, где она выронила их. Вытащив из карманов оставшиеся снимки, она разложила их на кровати в ногах Айви.

— Похоже, вот этот сделан совсем недавно, — заметила Джоди, разглаживая снимок Дэвида, на котором он стоял под указателем его компании «Роуз Гарденз». — Она фотографировала его. Буквально преследовала по пятам. И Дэвид ничего не подозревал? Или ты просто не знаешь об этом?

— Понятия не имею.

— Какой кошмар! — Джоди взяла в руки листок с подсчетом очков из кегельбана. — Заведение Керси. Боже правый! Ты помнишь это местечко? Стоит только произнести вслух его название, и я сразу же вспоминаю запах. Грязные носки, — она сморщила носик, — восковые карандаши и затхлый табачный дух. А помнишь самого старика Керси?

Айви помнила. Клубом управлял пожилой мужчина с сальными седыми волосами, который требовал документы у всех подростков, приходивших к нему без сопровождения взрослых. Любой, у кого не было при себе водительских прав, удостоверявших, что их обладателю уже исполнилось восемнадцать, должен был платить доллар сверху за возможность поиграть в боулинг. И все же заведение Керси оставалось единственным местом в округе, где подростки могли развлечься и куда можно было добраться без машины.

— Мелинда работала у Керси, — продолжала Джоди. — Я помню, что часто видела ее там после школы. И… кошмар, помяни черта — он и появится. — Она взяла в руки одну из полосок с фотографиями.

— Там есть еще одна полоска, только снимки другие, — подсказала Айви.

Джоди нашла вторую полоску и выложила их рядышком.

— И что ты думаешь по этому поводу? Может быть, это и есть сестра Мелинды, та самая Руфь?

— Ее сестра? — задумчиво протянула Айви. Да, такая возможность до сих пор не приходила ей в голову. Здесь было над чем поразмыслить.

Джоди взяла с покрывала свадебную фотографию, на которой у Айви было вырезано лицо.

— Она больная. Ненормальная. У меня мурашки бегут по коже.

— Ты мне это говоришь?

— И что ты намерена с ними делать? — Джоди сгребла все вырезки и фотографии в кучу в ногах кровати.

— Сожгу их.

— Недурная идея. — Джоди откинулась на спинку кресла. — Значит, Мелинда действительно мертва. А я, честно тебе признаюсь, до последней минуты ждала, что она вот-вот возьмет и объявится, живая и здоровая. Интересно, в новостях передадут что-нибудь или нет? — Она взяла с подоконника пульт дистанционного управления и направила его на телевизор, висевший в углу под потолком. — Не возражаешь?

— Валяй, — откликнулась Айви.

Джоди включила телевизор и принялась переключать каналы, пока не наткнулась на последний выпуск новостей. Сообщалось о пожаре в трехэтажном доме в пригороде Саути. Попытка угона автомобиля в Пайке. Волейбольный мяч, забытый кем-то в бумажном пакете, вызвал панику в бостонском аэропорту Логана и на несколько часов блокировал терминал авиакомпании «Дельта».

И ни слова о теле пропавшей женщины, обнаруженном в заброшенном доме в Браш-Хиллз.

Айви чувствовала себя измученной и усталой. Она едва могла оторвать голову от подушки. По телевизору пустили рекламный ролик: под звуки арфы на экране порхала белая бабочка. Айви закрыла глаза и стала впитывать легкую музыку. Потом сплела пальцы рук, лежавших на животе, и спросила себя, сколько пройдет времени, прежде чем приступ начнется снова.

Айви даже не заметила, как заснула. Открыв глаза, она увидела, что над ней склонилась доктор Шапиро. Джоди, которая, судя по ее виду, тоже прикорнула в своем кресле, зевнула и потянулась. Телевизор был выключен. Часы показывали полночь.

Доктор Шапиро задернула занавески вокруг кровати и осмотрела Айви, после чего подкатила столик с фетальным монитором поближе к ее кровати.

— Вот эта линия отслеживает ваши схватки, — сказала она, показывая на верхнюю линию, которая сейчас лениво змеилась по экрану. — А вот эта, — она кивнула на нижнюю линию, ритмично вздымавшуюся и опадавшую, — обозначает вашу малышку. Видите? С вашим ребенком все хорошо, просто она еще не готова выйти оттуда и приветствовать наш мир.

— Значит, роды у меня еще не начались?

— Такое бывает сплошь и рядом, особенно в случае с первенцем.

— Боль, расстройство желудка — я думала, это верные признаки…

— Когда вас привезли сюда, у вас начались хорошие, сильные схватки. Но в течение последнего часа мы ничего не наблюдаем. Если к утру они не возобновятся, мы вас выпишем. Вам будет спокойнее и комфортнее у себя дома. Дети всегда следуют собственному расписанию. Но рано или поздно все они неизбежно выходят на свет.

— Тебе незачем оставаться здесь, — заявила Айви подруге после того, как доктор Шапиро вышла из палаты. — Похоже, ложная тревога.

— Не волнуйся, я скоро уеду. Но утром я вернусь и отвезу тебя домой.

— Но моя машина…

— Ох, я совсем забыла. Твоя машина здесь, — спохватилась Джоди.

— Я спокойно могу доехать домой и сама.

— Может быть, ты уймешься наконец? И думать забудь об этом. Я попрошу кого-нибудь отвезти меня, а потом кто-то из нас отгонит домой твою машину. Словом, я обо всем позабочусь. — Джоди скрестила руки на груди и с вызовом уставилась на Айви. — А ты спи, спи. Тебе нужно отдохнуть.

«В самом деле, — подумала Айви, — день выдался на редкость долгим, а ведь только сегодня утром я проснулась в спальне у Джоди; вернулась домой и обнаружила проклятый запах». Джоди осталась, чтобы вместе с ней обыскать особняк. Они не нашли ничего — если не считать коробки с книгами, присутствие которой неопровержимо свидетельствовало о том, что Дэвид солгал в очередной раз. Ее компьютер с зарегистрированными посещениями сайта Каймановых островов и заказом билетов через Интернет — еще одна ложь.

А потом она обнаружила миссис Биндель без сознания. Вероятнее всего, карета «скорой помощи» отвезла соседку в ближайшую больницу. Утром, если у нее вновь не начнутся схватки, Айви постарается разыскать ее. Быть может, миссис Биндель вспомнит, что случилось, когда она со своей собакой…

Собака! Бедная Феба. Она ведь так и сидит до сих пор, привязанная к бельевой веревке, всеми забытая и голодная, ожидая возвращения Айви.

— Джоди, ты должна сделать еще одну вещь… — прошептала Айви.

Но Джоди калачиком свернулась в кресле, сладко посапывая.

Снаружи донесся вой сирены. Он становился все ближе и ближе, пока не стих, когда карета «скорой помощи» подкатила к дверям отделения неотложной помощи. Она представила себе, как желтая полицейская лента опоясывает жалкое бунгало на Белчер-стрит. Фургоны теле- и радиокомпаний, совсем недавно окружавшие ее собственный дом, теперь наверняка припаркованы там вдоль тротуара на протяжении нескольких кварталов. Внутри работают полицейские эксперты, собирая улики и снимая отпечатки пальцев.

Айви оставалось только надеяться, что она вела себя достаточно аккуратно и осторожно, чтобы не оставить следов своего присутствия на месте преступления. Находясь в спальне Мелинды, она натянула рукава куртки на руки. Но вот сообразила ли она сделать то же самое в ванной комнате? Прикасалась ли она к краю ванны? Как бы там ни было, сейчас уже слишком поздно волноваться и переживать из-за этого. Она содрогнулась, вспомнив об этих жутких розовых ногтях. Сколько прошло времени после распродажи ненужных вещей у них во дворе, прежде чем Мелинду убили? Где это случилось и когда ее тело перенесли в ванну? Пожалуй, именно эти вопросы направят полицейское расследование в другое русло.

Айви повернулась набок и посмотрела на фатальный монитор. Линия, показывающая ее схватки, превратилась в непрерывную прямую, зато сердце ее малышки билось ровно и гулко. Блип. Блип. Блип. Блип… Под убаюкивающий электронный писк прибора она вновь смежила веки и заснула.


Айви испуганно вздрогнула и проснулась. Сквозь сон она еще успела заметить, как из ее палаты поспешно выходит медсестра в пурпурном халате. Ее «конский хвост» качнулся на прощание в дверях, и она исчезла в коридоре. Она чем-то напомнила Айви Синтию Гудвин, новую помощницу Дэвида по административной работе, куклу Барби, как прозвала ее Джоди. Кресло, в котором спала подруга, опустело, и свет в палате был включен.

Нижняя линия на фетальном мониторе — сердце ее малышки — все так же пульсировала в ровном успокаивающем ритме. Экран прибора отбрасывал неяркие зеленоватые тени на стены и потолок. Айви закрыла глаза и представила себе, как она входит в черно-белые рисунки своей любимой детской книжки «Мадлен», декламируя про себя такие легкие и приятные строчки.

Она не знала, сколько прошло времени, когда ее разбудило прикосновение чужой руки к животу. В ногах ее кровати стояла чья-то неясная фигура.

— Мы знаем, что вы там были.

Айви сразу же узнала хрипловатый голос детектива Бланчарда.

Что он делает здесь, в больнице, посреди ночи? И почему она не видит его лица? Как он смог дотянуться до нее с того места, где стоит? Тем не менее она отчетливо чувствовала его руку. Айви попыталась отодвинуться, стряхнуть ее, но оказалось, что она парализована и не может пошевелиться.

«Это мне снится», — сказала она себе.

Она заставила себя проснуться, задыхаясь и хватая воздух широко открытым ртом, как если бы поднималась на поверхность после того, как слишком много времени провела на глубине. Рядом с ее кроватью стояла женщина в униформе медицинской сестры. На лице у нее была хирургическая маска. Рука покоилась на животе Айви, а сама она при этом смотрела на фетальный монитор. Это был не детектив Бланчард.

Голова Айви бессильно упала обратно на подушку. Это всего лишь медсестра. Значок-пропуск с фотографией, свисавший с нагрудного кармана ее халата, искрился зеленоватыми отблесками света от фетального монитора.

— Все в порядке. Все в полном порядке. Расслабьтесь, — проговорила медсестра. — Я всего лишь пришла проверить состояние вашего ребенка.

А потом она повернулась и, не говоря более ни слова, вышла из палаты. Единственным доказательством ее присутствия стал запах латексной резины и легкий, едва уловимый аромат духов «Опиум».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Айви так и не смогла отогнать от себя воспоминания о навязчивом запахе, посему остаток ночи спала плохо, урывками. Ей казалось, что каждые полчаса к ней заходила новая медсестра, чтобы взглянуть на нее и ребенка у нее в утробе. В половине восьмого на следующее утро пришла доктор Шапиро, отсоединила ее от фетального монитора и объявила, что ее выписывают.

— Но далеко не уезжайте, — предостерегла она Айви.

Никаких возражений. Первое, что она сделает, добравшись до дому, — это заберется в постель и заснет.

Позвонила Джоди. К десяти часам за ней заедет Тео и отвезет ее домой. Айви просмотрела утренние выпуски новостей. Ни в одном из них не сообщалось о трупе, обнаруженном в пригороде Браш-Хиллз.

Айви приняла обжигающий горячий душ, подставив больную спину под струи воды. Она вновь надела вещи, которые носила вчера. Фотографии и вырезки, которые она забрала из спальни Мелинды, куда-то исчезли. Айви надеялась, что Джоди все-таки сожгла их.

Она вновь включила телевизор на очередном выпуске новостей. По-прежнему ничего.

Не находя себе места от беспокойства, Айви сняла трубку больничного телефона.

— Коринна Биндель, Б-И-Н-Д-Е-Л-Ь. — Она по буквам повторила фамилию для дежурной сестры.

Да, миссис Биндель значилась в списках пациентов этой больницы. Ее состояние улучшилось с тяжелого до средней тяжести. Это все, что смогла сообщить ей дежурная.

Айви повесила трубку и принялась отщипывать кусочки от гренка, оставшегося на подносе после ее завтрака. Ей приходилось сдерживаться, чтобы вновь не включить телевизор.

Волосы ее все еще были влажными после душа, когда она вышла из палаты. На стене рядом с лифтами висели план этажа и адресный указатель. Айви не знала, где именно находится миссис Биндель, но клиника не отличалась большими размерами, не то что эти новомодные медицинские комплексы в нижней части города, которые смело можно было назвать «городом в городе».

Айви пробежала глазами список отделений. На первом этаже располагались администрация и приемное отделение. Интенсивная терапия — третий этаж, восточное крыло. Родильное отделение — второй этаж, западное крыло. Так, здесь сейчас лежит на сохранении она сама. Хирургическое отделение находилось на втором этаже, в восточном крыле, — скорее всего, миссис Биндель поместили туда.

Айви двинулась по стрелке, указывавшей мимо лифтов в сторону восточного крыла. Она прошла по длинному коридору, миновала ряд двойных дверей и подошла к большому посту медицинской сестры. Здесь, спиной к ней, облокотившись на стойку, стоял какой-то врач и разговаривал по телефону. Айви поспешно проскользнула мимо, усиленно делая вид, будто идет по неотложным делам.

В этом отделении на дверях палат висели карточки, на которых черным маркером были написаны фамилии пациентов. Айви пришлось пройти вдоль всего коридора по одной стороне и вернуться до половины по обратной, прежде чем она нашла то, что искала.

В открытую дверь Айви увидела миссис Биндель. Она лежала на ближайшей ко входу кровати, и Айви перешагнула порог. Женщина на соседней кровати бросила на нее равнодушный взгляд и отвернулась к окну.

Миссис Биндель лежала на спине, голова у нее была забинтована, а глаза закрыты. Губы у нее пересохли и потрескались. Айви подвинула к кровати стул и села. Потом взяла соседку за руку. В сгибе локтя у нее торчала игла капельницы, и пластиковая трубка убегала куда-то в изголовье кровати. Грудь миссис Биндель равномерно вздымалась и опадала. Состояние средней тяжести. Интересно, что это означает?

Сидя здесь, Айви вдруг вспомнила, как в последний раз навещала свою бабушку Фэй. Это случилось через несколько месяцев после того, как они с Дэвидом поженились. В тот день она приехала к ней после обеда и обнаружила бабушку, безвольно поникшую в кресле. Утренняя газета все еще лежала у нее на коленях. Утратив свойственную ей живость, бабушка в смерти словно бы стала меньше ростом. Она походила на обтянутый сухой кожей мешок хрупких птичьих костей.

Айви исполняла обязанности официального бабушкиного попечителя, но по своему обыкновению старушка сама решила, как и когда ей уйти из жизни. Еще утром она бодро шествовала в супермаркет с ручной тележкой, раскланиваясь со знакомыми, а потом у нее случилось несварение желудка, в области груди возникла легкая боль, и через несколько часов ее не стало. Это была прекрасная и легкая смерть для того, кто, подобно ей, все время повторял, что «не хочет быть обузой».

— Было бы замечательно, если бы у людей наличествовала кнопочка «ВЫКЛ», — сказала как-то бабушка Айви. — Вот только в моем случае на ней будет написано: «Хватит, довольно уже».

Айви вздрогнула и очнулась от воспоминаний, когда миссис Биндель пошевелила рукой. Веки у нее дрогнули и приподнялись, и она обвела палату затуманенным взором. Наконец взгляд ее остановился на Айви. И тут же узнавание в ее глазах сменилось растерянностью. Она поднесла руку к забинтованной голове.

— Да, — сказала Айви, — вы ушибли голову. Помните, как это случилось?

— Я… — В глазах у миссис Биндель появился яркий, осмысленный блеск. — Вы…

— Да, это я нашла вас. А потом вызвала «скорую помощь».

— Феба?

— С ней все в порядке. — Айви ощутила легкий укол вины. Как только она окажется дома, то сразу же заберет бедную псину к себе и накормит до отвала. По крайней мере, миску с водой она собаке все-таки оставила. — Миссис Биндель, вы помните, что с вами случилось?

— Я была в саду, — пробормотала соседка. Взгляд ее растерянно заметался по сторонам. — Лилейник…

— Да, в этом году ваши лилейники цвели просто великолепно, — согласилась Айви. — Очевидно, вы подрезали и прореживали их?

Миссис Биндель непонимающе уставилась на Айви.

— Я обнаружила вас на заднем дворе, рядом с клумбой. Вы лежали на ступеньках. Вы никого не видели? — спросила Айви. — Вас кто-то ударил?

Миссис Биндель перевела взгляд за плечо Айви. Глаза ее расширились, и с силой, неожиданной для женщины в ее состоянии, она вдруг вырвала у Айви свою руку.

— Вы… — Айви не успела договорить. Ее прервал резкий стук в дверь.

Она обернулась и оказалась лицом к лицу с детективом Бланчардом.

— Миссис Роуз, что вы здесь делаете? — Он вошел в палату, не потрудившись хотя бы поздороваться.

Айви едва сдержала готовую сорваться с языка грубость. «Не твое собачье дело».

— Вчера вечером у меня начались схватки, и я приехала в больницу.

Его взгляд скользнул по ее животу.

— Они прекратились, — добавила Айви.

— Вы провели здесь ночь?

— Меня выписывают утром.

— Следовательно, вы еще ничего не знаете?

Сердце у Айви сбилось с ритма и провалилось куда-то вниз.

— Не знаю чего?

Бланчард знаком предложил ей выйти в коридор.

— В деле наметились кое-какие сдвиги, — сообщил он.

Айви чувствовала, что, разговаривая с ней, он внимательно следит за ее реакцией.

Она честно попыталась изобразить на лице удивление. Айви уже предвкушала, как обольет его презрением, когда детектив скажет ей о том, что Мелинда Уайт, розыски которой наделали столько шума, все это время пролежала мертвая в доме, в котором родилась и выросла.

— Мы обнаружили тело Гереды Уайт. Матери Мелинды, — сообщил ей Бланчард.

Матери Мелинды? Айви была слишком потрясена, чтобы сказать что-либо.

— В доме, который когда-то принадлежал ей. Похоже, миссис Уайт умерла довольно давно.

— Я… я не знаю, что сказать. Как…

— Мы узнаем причину смерти только после того, как будет произведено вскрытие.

— Но… — Айви растерянно умолкла. Как сформулировать вопрос и при этом не выдать себя? — Я полагала, что миссис Уайт живет во Флориде вместе с сестрой Мелинды Руфью.

На лице Бланчарда отразилось должное огорчение.

— Мы тоже так полагали. Очевидно, все мы ошибались. Полиция Неаполя нанесла визит в квартиру Руфь Уайт и обнаружила, что там никто не живет. Соседи вот уже несколько недель не видели, чтобы кто-нибудь входил или выходил оттуда. — Он опустил взгляд на носки своих туфель. — Сейчас мы изучаем записи звонков с мобильного телефона Руфь Уайт, чтобы попытаться установить ее местонахождение в то время, когда она нам звонила. У нее флоридский номер, но звонить она могла откуда угодно.

— Но у Мелинды действительно есть сестра, которую зовут Руфь? — язвительно поинтересовалась Айви.

— Разумеется. Это мы проверили в первую очередь. — Огорчение на его лице сменилось раздражением. — Расследование продолжается. Все прочие факты и обстоятельства, установленные нами, остаются неизменными.

— Но…

Бланчард выставил перед собой руку.

— Я уже и так сообщил вам больше, чем следовало. Доверьтесь мне, расследование идет полным ходом.

— Довериться вам? — переспросила Айви, не веря своим ушам. — Ну и когда же в таком случае вы намерены освободить моего мужа?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

— Должен признать, что эти парни в чем-то правы, — проворчал Тео. Он вез Айви домой из больницы. В салоне его «лексуса» пахло кожей и дорогими сигарами. — Обнаружение трупа миссис Уайт ничуть не опровергает того факта, что исчезнувшую женщину в последний раз видели живой и здоровой, когда она входила в ваш дом. Они с Дэвидом повздорили. Полиция обнаружила следы крови и нож, а Дэвид имел глупость признать, что пытался избавиться от него. Кроме того, не следует забывать об этом билете в один конец на Каймановы острова. Так что они имеют все основания и дальше держать Дэвида под арестом, как минимум — за попытку избавиться от вещественных доказательств и создание препятствий следствию.

Слова его долетали до Айви словно издалека. На ветровом стекле мелкими капельками влаги оседал туман, тусклое небо нависло над головой, гася краски и звуки, отчего казалось, что уже наступили сумерки, хотя на самом деле время только приближалось к полудню.

— Ну а ты как? — вяло полюбопытствовал Тео, избегая смотреть на живот Айви.

— Физически? — Она аккуратно застегнула ремень безопасности, сдвинув его в самый низ. — Нормально.

Тео включил «дворники» и медленно покатил к выезду с территории клиники. В боковое зеркальце Айви видела Джоди. Та шла по парковочной площадке, высматривая ее машину.

— Я просто вне себя от злости, — заявил Тео и бросил взгляд сначала направо, а потом налево, прежде чем выехать на дорогу. — Полиция наотрез отказывается сообщить нам, как они обнаружили тело миссис Уайт и при каких обстоятельствах она умерла.

По лобовому стеклу ерзали «дворники», смахивая капли дождя и тумана.

— Детектив сказал мне, что миссис Уайт мертва уже довольно долгое время, — обронила Айви.

— Довольно долгое время? — Тео метнул на нее удивленный взгляд.

— Да, именно так. Я и сама удивилась. Что это значит? И где та женщина, которой полагается жить в этом доме? Разве миссис Уайт не продала его кому-то постороннему?

— Дом был продан, — заявил Тео. — Около восьми месяцев назад. Мы обнаружили запись о продаже в городском архиве. Новой его владелицей стала какая-то женщина, некая Элейн Галлахер. Я нанял частного детектива, который должен выяснить, кто она такая и где сейчас находится. Но мне интересно: с чего бы вдруг полиция решила обыскать ее дом? Должно быть, они получили от кого-то наводку.

— Скорее всего, — согласилась Айви.

Она смотрела в окно, избегая его взгляда. Айви не собиралась рассказывать Тео о том, что побывала в доме на Белчер-стрит и обнаружила ванну, которая была наполнена кристаллами соли и в которой лежала миссис Уайт, и что в полицию звонила Джоди. И уж, конечно, она ни за что не скажет ему о фотографиях Дэвида, которыми была оклеена стена в комнате, некогда служившей Мелинде спальней. Сейчас она про себя радовалась тому, что их там больше нет.

Тео раздраженно стукнул по рулевому колесу раскрытой ладонью.

— Так где же, черт побери, эта женщина по имени Руфь Уайт, которая, как предполагалось, заботилась об умственно неполноценной, а на самом деле — давно мертвой миссис Уайт?

— Для меня совершенно очевидно, что Дэвид не имеет ни какого отношения к убийству их матери, — заявила Айви.

— Согласен с тобой целиком и полностью. Пока мы даже не знаем, была она убита или нет. Кроме того, Дэвид арестован не по подозрению в убийстве. — Айви явственно расслышала невысказанное «пока еще». — Сейчас мы должны сидеть тихо, не высовываться и готовиться к слушанию об освобождении под залог, которое назначено на понедельник. — Перед глазами Айви взад и вперед раскачивался серебряный крестик, свисавший с зеркальца заднего вида. — Нам еще предстоит найти объяснение этому злосчастному билету на Каймановы острова. Поскольку Дэвид его не заказывал, это сделал кто-то еще.

— А что, если окажется, что билет был заказан с нашего компьютера? — поинтересовалась Айви.

От неожиданности Тео убрал ногу с педали газа.

— Это действительно так?

— Не знаю. Но вдруг?

Тео мастерски вписал тяжелую машину в поворот и остановился на светофоре.

— Если это так, значит, у кого-то еще есть доступ в ваш дом и к вашему компьютеру, — предположил он. — У кого? И как мы тогда сможем доказать, что билет заказала не ты или не Дэвид? Вряд ли можно рассчитывать на то, что в доме установлены камеры наружного наблюдения.

— Может быть, у нас появится свидетель, видевший, как кто-то пытался проникнуть в наш дом.

— Которого до сих пор не допросили?

— Да, которого до сих пор не допросили, потому что его состояние здоровья не позволяет этого. Это моя соседка. Не исключено, что миссис Биндель видела, как кто-то пытается открыть нашу дверь старым ключом после того, как я сменила замки. Быть может, именно поэтому ее и ударили по голове. Сейчас она ничего не помнит. Но память может и вернуться к ней.

Айви вспомнила выражение лица миссис Биндель, когда та пришла в себя в больнице и увидела, что у ее кровати сидит Айви. Первоначальные смущение и растерянность быстро сменились чем-то еще. Но что это было, страх? Спросить об этом соседку Айви не успела, потому что в этот самый неподходящий момент появился детектив Бланчард.

— Полиция проводила обыск в нашем доме, — заметила она. — Может, они сделали дубликат ключей. Может быть кто-то из них вернулся позже, когда дома никого не было. Среди тех людей, которые, как я видела, рылись в плетеном сундуке, был и мужчина. — Айви попыталась вспомнить, как он выглядел, но в памяти у нее сохранился лишь его силуэт, высокий и худощавый.

— Полицейский сговор? Если мы заикнемся о том, что копы подбросили вам улики, судья рассмеется нам в лицо. И нам остается только надеяться, что это не так, иначе доказать это будет практически невозможно.

На светофоре загорелся зеленый. Шины взвизгнули и провернулись вхолостую, прежде чем нащупали сцепление с дорожным полотном. Тео покатил через площадь, мимо скобяной лавки «У трех братьев» и бывших «Счастливых дорожек Керси». Листок с подсчетом очков, который она нашла в спальне Мелинды, попал к ней именно отсюда.

— Помнишь старый кегельбан? — спросила Айви.

— Конечно. — Тео оглянулся на лавку. — Интересно, они когда-нибудь снимут эту вывеску или нет?

— Вы, парни, частенько там торчали. После ваших футбольных тренировок. Ты тоже бывал там с Дэвидом?

Тео молча кивнул, поворачивая на главную улицу.

— А Эдди и Джейк?

Тео бросил на нее удивленный взгляд.

— Ну да. Вся наша команда бывала там. — Он выехал на Лорел-стрит.

— Мелинда Уайт работала там после занятий, — продолжала Айви.

Автомобиль подкатил к тротуару перед их домом и остановился. На несколько долгих мгновений в салоне повисла напряженная тишина, прежде чем Тео заговорил.

— Все может быть. Я уже и не помню — давно это было.

— Ты сам только что сказал: вся ваша команда любила собираться там.

Руки Тео, небрежно лежавшие на рулевом колесе, дрогнули и стиснули его так, что побелели костяшки пальцев.

— Айви, ты говорила об этом полиции?

— О чем?

Он развернулся к ней лицом.

— О Керси. О боулинге.

— А я должна?

Тео впился в нее взглядом.

— Хороший вопрос. Почему это ты должна упоминать об этом?

Айви не ответила.

— Словом, не нужно говорить об этом. Никому. Пожалуйста.

В животе у Айви похолодело от дурного предчувствия.

— Что случилось?

— Это старая история. Даже не история, а археология.

Очевидно, все-таки недостаточно старая, раз он хочет, чтобы она никому не заикалась о кегельбане.

Тео потянул на себя рычаг ручного тормоза.

— Говорю тебе, Айви, — он резко развернулся к ней на сиденье, — там не случилось ничего.

Айви выдержала его взгляд.

— Тео, ты чего-то не договариваешь. Что-то там у вас произошло.

— Айви…

— Что именно?

Тео застонал от отчаяния.

— Сейчас это не имеет никакого значения.

— Тео!

— Ну хорошо, хорошо. Она… Мелинда… она думала, что Дэвид… — Он на мгновение умолк, словно не зная, как продолжать, и тщательно подбирая слова. — Однажды мы заглянули туда после тренировки, и она решила, что Дэвид пришел ради нее.

Айви не отрывала взгляда от серебряного крестика, по-прежнему раскачивающегося на зеркале заднего вида. Пришел туда ради нее. И что это должно означать?

— Я уверен, что именно так она тогда и подумала, — продолжал Тео. — Что он неравнодушен к ней. Но разумеется, это полная ерунда.

— А ты откуда знаешь?

— Откуда я знаю… Потому что я тоже был там.

Остывающий двигатель негромко потрескивал.

— Я не это имею в виду. Откуда ты знаешь, что подумала Мелинда? — требовательно спросила Айви.

— Я… Вот же дерьмо какое. — Тео отвернулся. Он стиснул зубы, и на щеках у него заиграли желваки. — Мне рассказывал Дэвид. Вот почему он пригласил Мелинду в дом во время распродажи ненужных вещей у вас во дворе. Потому что она ударилась в воспоминания о том, что произошло тогда в кегельбане, но в своей интерпретации. Проклятье, сколько лет прошло! Оказывается, она ничего не забыла. И он решил, что будет лучше поговорить с ней об этом… без помехи.

Тео вытащил ключ из замка зажигания.

— Говорю тебе, она все это выдумала. Приняла желаемое за действительное.

— И насколько плоха ее интерпретация того, что там случилось? — затаив дыхание, спросила Айви.

— Он… она… — Тео в замешательстве облизал губы. — Черт, неужели тебе действительно нужно знать об этом? Уверяю тебя, не случилось ничего серьезного.

Айви протянула руку, чтобы остановить серебряный крестик. Она не собиралась выходить из машины, не получив ответа, и Тео понял это.

— Это случилось после тренировки. Осенью, когда мы учились в выпускном классе, — начал он. — Мы пошли туда. Поиграть в боулинг. В клубе никого не было. Мистер Керси вышел, и кто-то из ребят притащил ящик пива; мы стали пить, и играть, и… Ну ты понимаешь, дурачиться.

— Дурачиться?

— Мы набрались. Заблевали там все. — Он глупо ухмыльнулся. — Признаю, ситуация вышла из-под контроля. Немного.

— Немного?

— Ну, пожалуй, изрядно. Так будет точнее.

— А что Мелинда?

— Она тоже пила с нами. Веселилась и отрывалась, как могла. Потом… — Тео вновь замялся и облизнул губы.

— Так что было потом? — Айви не намеревалась отступать.

— Ты имеешь в виду, не трогали ли мы… Что мы могли… Нет, конечно. Но не потому, что она не хотела. Можешь мне поверить: она прямо-таки напрашивалась на это.

Айви поморщилась. От его самодовольного тона и улыбки ее воротило. Скорее всего, Мелинда до этого никогда не напивалась допьяна. А мальчишки обратили на нее внимание, пожалуй, в первый раз в ее жизни. Для банды крутых и развязных футболистов подобное поведение, может статься, действительно было ерундой, но только не для Мелинды. Для нее эти знаки внимания значили очень много.

Тео резко выдохнул.

— Было очевидно, что Мелинда неровно дышала к Дэвиду. А он вел себя с нею мило и вежливо, чтоб мне провалиться, И это было большой ошибкой с его стороны.

— Итак, ты хочешь мне сказать, что у нас на распродаже Дэвид пригласил Мелинду внутрь, потому что она хотела поговорить с ним о том, что случилось много лет назад в школе?

— Именно. Как иначе это можно назвать, если не безумием или чем похуже? Вот только… тогда ничего не было.

Тео подался вперед и взглянул на себя в зеркало заднего вида. Пригладив характерным жестом волосы на виске, он оглянулся через плечо. Там Джоди загоняла машину Айви на подъездную дорожку.

Он обернулся к Айви.

— Послушай, Айви, Дэвид говорил мне, что Мелинда вела себя как полоумная. Она рехнулась окончательно. Он же и тебе рассказывал, как она стала изображать из себя маленькую девочку. Расколотила стеклянную игрушку. Она пришла в ярость, когда он заявил ей, что она… ошибается относительно того, что случилось много лет назад. Вся ирония заключается в том, что он так напился, что попросту вырубился. Мне пришлось чуть ли не на себе тащить его домой. Да и она была настолько не в себе, что… — Тео коротко рассмеялся. — Откровенно говоря, я удивлен, что они помнят о том вечере что-то еще, помимо жуткого похмелья, с которым наверняка проснулись на следующее утро.

Тео вылез из машины. Айви подождала, пока он подойдет к дверце со стороны пассажира. У нее было такое чувство, будто ее вываляли в грязи, а потом ударили под ложечку. Да, действительно, Дэвид рассказал ей о том, как Мелинду развезло на чердаке, но, как выяснилось, рассказал он ей далеко не все. Он обошел молчанием обвинения Мелинды, и Тео сейчас вел себя точно так же.

Тео распахнул для нее дверцу. Дождь наконец прекратился.

— Знаешь, о чем я подумал, когда узнал, что полиция обнаружила труп? — спросил он. Айви закусила губу, подавляя внезапное отвращение, охватившее ее, когда она оперлась на руку Тео и с трудом выбралась из салона. — Что это Мелинда и что она совершила самоубийство. И я должен сказать тебе кое-что еще. Я очень надеюсь, что она мертва. Потому что она слетела с катушек, и если она еще жива, то может принести немало проблем.

Кому? А что, если Мелинда вдруг объявится, живая и здоровая, горя желанием рассказать полиции о том, что случилось у Керси много лет назад? Свою версию событий, естественно. Даже если срок давности истек и выдвинуть конкретные обвинения против кого-либо не удастся, история эта наверняка станет достоянием гласности. И Дэвид окажется в самом центре шумного скандала. Тео тоже начнут задавать неприятные и неудобные вопросы о том, какую роль он сыграл в случившемся. Недомолвки, домыслы и инсинуации запросто могут погубить репутацию будущего сенатора штата. Причем так, что он не отмоется до конца жизни. А на его политической карьере можно будет поставить жирный крест.

По подъездной дорожке к Айви шагала Джоди.

— Я отперла боковую дверь. Твои ключи я оставила в кухне. Как ты, нормально? Схваток и болей больше не было?

— Ничего особенного, — ответила Айви. — Со мной все в порядке.

— А по твоему виду никак не скажешь, что у тебя все нормально. Хочешь, чтобы мы вошли в дом и побыли с тобой немного, прежде чем Тео отвезет меня домой?

Айви выставила перед собой руки, умоляя избавить ее от предложений подобного рода.

— Нет. Благодарю покорно. — Быть может, против присутствия Джоди она бы и не возражала, но меньше всего на свете ей сейчас хотелось провести хоть одну лишнюю минуту в обществе Тео. — Нет, правда. Все, что мне сейчас нужно, — крепкий и долгий освежающий сон.

И, повернувшись спиной к друзьям, она зашагала по подъездной дорожке к дому.

— Я не буду выключать сотовый телефон, — окликнула ее Джоди.

Айви уже занесла ногу на ступеньку, чтобы подняться к боковой двери, как вдруг собачий лай, донесшийся со двора позади дома миссис Биндель, заставил ее замереть на месте. Проклятье! Она совсем позабыла об этой чертовой собаке.

— Джоди! — воскликнула она, оборачиваясь.

Джоди легкой рысцой устремилась к ней по подъездной дорожке.

— Что, все-таки хочешь, чтобы я прочитала тебе сказку на ночь и подоткнула тебе одеяло?

— Ты можешь сделать мне одолжение и занести внутрь тот большой пакет с собачьим кормом, который лежит в моей машине? Оставь его в кухне, если тебе не трудно. Я обещала присмотреть за Фебой. Это собака миссис Биндель.

Айви прошла по лужайке на соседний участок. Завидев ее, Феба перестала лаять и жалобно заскулила. Бедная псина запуталась в веревке, которой она была привязана к бельевому шнуру, и даже не могла дотянуться до миски с водой, оставленной Айви для нее.

Айви отвязала веревку от бельевого шнура, а потом опустилась, поджав ноги по-турецки, прямо на влажную траву рядом с миской и стала ждать, пока собака подойдет поближе.

Феба столь яростно махала хвостом, что вся ее задняя часть подпрыгивала и содрогалась в такт. Она лизнула Айви в нос, подбежала к миске, стала лакать воду, вновь подскочила к Айви и опять принялась облизывать ее. Айви распутала веревку и обняла собаку за шею, зарывшись лицом в ее теплую, влажную шерстяную шубу. Да, вот это и называется — смех сквозь слезы. Бедная Феба помогла ей сбросить внутреннее напряжение.

Айви встала на колени, а потом поднялась на ноги. Феба попыталась было увлечь ее в сторону дома миссис Биндель. Но после недолгого перетягивания каната, собака сдалась и позволила Айви отвести себя в новый дом. Войдя внутрь и отцепив веревку от ошейника, Айви повесила ее на ручку с обратной стороны двери в крошечной прихожей. Она устало бросила сумочку на кухонный стол, рядом с ключами, оставленными Джоди. Пакет с собачьим кормом стоял на полу.

Пока Феба обнюхивала новую территорию и осваивалась в кухне, Айви вскрыла пакет и насыпала немного корма в миску. Она не знала, можно ли добавлять в корм воду, но после некоторого размышления решила добавить, после чего поставила миску на пол.

Феба осторожно приблизилась к угощению, а потом начала жадно есть. Спустя несколько секунд она оторвалась от миски, подняла морду и бросила на Айви тревожный взгляд, но тут же спохватилась и вновь уткнулась в лакомство.

Айви вышла в прихожую. Цок, цок, цок. Когти застучали по полу, когда собака последовала за ней. Она заперла боковую дверь на два оборота, опустилась на корточки и ласково почесала Фебу за ушами.

Откровенно говоря, она была рада тому, что не осталась в одиночестве. Но еще больше ее радовал тот факт, что компаньонке не требовалось общение.

Пока Феба угощалась кормом, Айви налила себе стакан апельсинового сока. Отпив половину, она вдруг ощутила непривычную горечь во рту. Выплеснув остатки сока в раковину, она сполоснула стакан и поставила его в сушилку.

В обществе Фебы, следовавшей за ней по пятам, она отправилась в обход по помещениям нижнего этажа. В коридоре стояла Бесси и смотрела, как ей и положено, на входную дверь, запертую на два замка. Шторы в гостиной были задернуты, да и в самой комнате царил образцовый порядок. По дивану в художественном и строго заданном беспорядке были разбросаны подушки. Ни на полу, ни на кофейном столике не валялись забытые газеты и журналы.

Айви зевнула во весь рот. Она действительно смертельно устала.

Поднявшись наверх, она мимоходом заглянула в каждую из спален. Сбросив с себя грязную одежду, которую она носила со вчерашнего дня, Айви надела чистое белье и спортивный костюм. После этого она отправилась в ванную, где тщательно почистила зубы, чтобы избиться от горьковатого привкуса во рту, оставшегося после апельсинового сока.

Кровать неудержимо манила ее к себе. Но она знала, что заснуть не сможет. Сразу, во всяком случае. Из головы у нее не шли слова Тео: «Ничего не случилось». Правда заключалась в том, что она ему не поверила. Тео был прирожденным лгуном и тонким политиком, даже когда не баллотировался в сенат, — а такие, как он, всегда имеют склонность ненавязчиво подправлять острые углы и нелицеприятные стороны повседневной суровой реальности.

Как бы то ни было, но она поймала Дэвида на очередных недомолвках, если не сказать — лжи. «Что еще должно случиться, чтобы вы перестали защищать его?» Не исключено что детектив Бланчард был прав. Да, конечно, улики легко мог подбросить тот, кто хотел подставить Дэвида, но почему тогда ее супруг лгал снова и снова? В конце концов, он признался даже в том, что спрятал холщовую сумку с ножом внутри. А фетальная ткань? Айви начинало тошнить от одной только мысли об этом.

Что будет, если анализ ДНК покажет, что отцом ребенка Мелинды является Дэвид? Дэвид и Мелинда? «Решительно невозможно» — так ответила бы Айви еще несколько дней назад. И даже сейчас, вопреки доводам разума, вопреки растущему грузу вещественных доказательств, в глубине души она была убеждена в том, что Дэвид — не убийца. Стоит обнаружить слабое звено в логической цепи улик — и все обвинения рухнут и рассыплются как карточный домик.

Взять хотя бы тот злополучный билет на Каймановы острова — она собственными глазами убедилась в том, что он был заказан с их компьютера. Впрочем, так ли это на самом деле? Посещение парочки веб-сайтов, посвященных туризму, вряд ли можно счесть исчерпывающим доказательством вины.

Айви вошла в свой кабинет и уселась за письменный стол. Пошевелила мышкой, и экран монитора ожил. В комнату незаметно просочилась Феба и тихонько улеглась под столом, у ног Айви. Айви зевнула и открыла окно браузера.

Сначала она щелкнула по иконке «История просмотров», затем нажала кнопку «Вторник». И вновь перед ней в обратном хронологическом порядке высветился список веб-страниц, которые они посетили в последнее время. За сайтом caymanislands.com следовал сайт travelocity.com. С обеих сторон они оказались зажаты между страницами «Мэп Квест» до и новостным сайтом «Чэнел 7» после них.

Итак, это было три дня назад. Айви попыталась восстановить в памяти прошедшие события. Она спала допоздна и проснулась только после того, как Дэвид уже ушел на работу. На страницу «Мэп Квест» она заходила для того, чтобы узнать, как проехать к дому престарелых, в который переселился мистер Власкович. И она была почти уверена в том, что сайт новостей «Чэнел 7» она просматривала только после того, как вернулась домой с импровизированного дня рождения Тыковки в офисе у Дэвида.

Чтобы унять возбуждение, она даже приложила пальцы к экрану монитора. Итак, посещение сайтов caymanislands.com и travelocity.com состоялось во вторник, когда Дэвид был на работе. В тот самый день, когда в его конторе полным ходом шли приготовления к дню рождения их будущего ребенка. Следовательно, его сотрудники вполне могут обеспечить ему алиби и доказать, что он никуда не отлучался.

Испытывая прилив душевных сил, Айви ткнула пальцем в клавишу «Печать экрана». Мгновением позже негромко зажужжал принтер. Айви ухватилась за страницу и потянула ее на себя, не дожидаясь, пока она полностью выползет из приемного отверстия. Она отдаст распечатку Тео, который предъявит ее судье в понедельник, на слушаниях по поводу освобождения под залог. Или еще лучше: он может попытаться созвать внеочередное заседание суда.

Наконец-то у нее появились доказательства того, что Дэвид не намеревался уклоняться от правосудия. Доказательства того, что во вторник кто-то проник в этот самый кабинет и воспользовался ее портативным компьютером, чтобы заказать билет на самолет на имя Дэвида. Доказательства того, что кто-то побывал в их доме, причем так, что ни она, ни Дэвид этого не заметили.

Слава богу, что на следующий день она поменяла замки в дверях.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Айви немедленно позвонила Тео, чтобы сообщить ему хорошие новости. Когда он не ответил, она оставила ему сообщение. Положив трубку, она вдруг ощутила, что на нее навалилась неимоверная усталость. Ей нужно было отдохнуть и выспаться. Но сначала она хотела проверить, о чем говорят в новостях.

Колонку местных новостей предварял кроваво-красный баннер: «СРОЧНОЕ СООБЩЕНИЕ!» И ниже, шрифтом помельче: «Ужасающая находка в пригороде Браш-Хиллз».

С левой стороны экрана большую фотографию унылого серого бунгало частично закрывал снимок Мелинды Уайт крупным планом. Возбуждение сменилось отвращением, когда Айви вспомнила мерзкий затхлый запах в доме и наполненную кристаллами соли ванну.

Она стала читать дальше: «Прошлой ночью полиция обнаружила труп Гереды Уайт, пожилой жительницы Браш-Хиллз… — Айви пропустила несколько строк. — Полиция сообщает, что на дом, в котором ранее проживала миссис Уайт, их навел анонимный телефонный звонок…»

Отдельная вставка на странице кричала: «Загадочное исчезновение беременной дочери миссис Уайт, тридцатитрехлетней Мелинды Уайт, по-прежнему окутано покровом тайны».

Газетчики оказались правы. Айви с ненавистью всматривалась в фотографию Мелинды. Она походила на женщину с одной из полосок черно-белых моментальных снимков, которые Айви нашла в ее бывшей спальне. Помнится, Джоди предположила, что на последних, относительно недавних фотографиях запечатлена вовсе не Мелинда, а ее сестра Руфь, якобы снимавшая квартиру во Флориде, в которой она не была уже несколько недель, и явно не заботившаяся об их матери.

В таком случае, может быть, это как раз Руфь приходила к ним на распродажу ненужных вещей, представившись Мелиндой? И это она затем вынудила Дэвида пригласить ее внутрь и оставить одну? А что, если к тому времени Мелинда, как и ее мать, уже давно была мертва?

От таких мыслей у Айви разболелась голова. Она закрыла портативный компьютер, вернулась к себе в спальню и улеглась в постель. Рядом остановилась Феба, положив морду на кровать и уткнувшись носом ей в колени. Собака жалобно заскулила, а потом коротко тявкнула. Эти звуки прекрасно соответствовали настроению самой Айви.

Какого, собственно, черта? Феба, в конце концов, не ее домашняя любимица, чтобы она переживала из-за дурных привычек, которыми может обзавестись псина. Поэтому Айви опустила руку и втащила собаку на кровать рядом с собой. Феба добросовестно обошла постель по кругу, прежде чем улечься.

Закрыв глаза, Айви представила себе хорошие новости, которыми она скоро поделится с Дэвидом. Она надеялась, что обнаруженные ею факты дадут репортерш новую пищу для размышлений и эти стервятники обратят свое внимание на что-либо другое. Вот, кстати, чуть не забыла. Она протянула руку и выключила подачу звукового сигнала у телефона, стоявшего на прикроватной тумбочке.

Проваливаясь в сон, она ощущала тепло, идущее от Фебы, прижавшейся к ней сбоку, и ровное дыхание собаки.


Айви вздрогнула и открыла глаза. За окном равнодушно шумел дождь. Приподнявшись на локте, она посмотрела на часы: почти три часа дня. Несмотря на то, что она проспала довольно долго, больше всего ей хотелось повернуться набок и вновь заснуть. К несчастью, у Фебы возникла другая идея. Собака стоят в дверях спальни и жалобно поскуливала. Что ж, по крайней мере, ее приучили к порядку.

Айви перекатилась на бок и слезла с постели, нащупав босыми ногами старые кроссовки, стоявшие под кроватью. Феба первой устремилась вниз по лестнице, показывая дорогу. Шелестящий снаружи дождь и задернутые занавески создавали в доме полумрак и уют. Еще не проснувшись окончательно, Айви на ощупь сняла веревку с ручки двери и привязала ее к ошейнику Фебы. Набросив дождевик, висевший за дверью в прихожей, она сняла с кольца запасной ключ и вышла из дому.

Мрачное небо пронзила ослепительная вспышка. Айви досчитала до двадцати, прежде чем до нее докатился оглушительный раскат грома. Низко нависающее над головой небо укрывало их со всех сторон, и они с Фебой неспешно шагали по дорожке, отделяющей их задний дворик от соседского. Мелкие капли дождя секли ей лицо, как иголками, и она, ежась от холода, переступала с ноги на ногу в ожидании, пока Феба не сделает все свои собачьи дела.

Возвращаясь обратно, Айви ненадолго приостановилась на том месте, где она обнаружила бездыханное тело миссис Биндель. Почему-то ей вдруг вспомнились воспаленный ярко-красный шрам на бледно-розовой коже головы соседки и крупный камень, размером с кулак, который обнаружил поблизости детектив Бланчард. Она вздрогнула и ускорила шаг.

Айви завела собаку в прихожую, тщательно заперла дверь на замок и повесила запасной ключ на крючок. Она уже прошла половину темной кухни, как вдруг замерла на месте. Резко обернулась.

Чего-то не хватало.

Она щелкнула выключателем, и светильники над головой залили комнату ярким светом. Ее сумочка. Она больше не лежала на столе, где она оставила ее, вернувшись домой из больницы. Ключи тоже исчезли.

Вместо них на столе стояла красная десертная тарелочка из сервиза ее бабушки. А на ней лежала вырезка из газеты с фотографией Айви и Дэвида и объявлением об их помолвке.

В голове у Айви завыла сирена. Опасность! В доме кто-то есть! Ей нужно как можно скорее уходить отсюда. Но она стояла как завороженная и не могла оторвать глаз от газетной вырезки. Пожелтевшая и потрескавшаяся от времени, она в точности походила на ту, что она нашла в спальне Мелинды в доме ее матери.

Но как такое может быть? Разве Джоди не забрала с собой все бумаги и снимки, которые они вместе разглядывали в больнице, разложив их на кровати Айви, и не сожгла их?

Айви сделала шаг к столу. Там, где на месте ее отрезанной головы красовалась дырка, теперь виднелось другое лицо. Она перевернула газетную вырезку и оторвала фотографию, прикрепленную скотчем к обратной стороне.

Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, на что она смотрит. Это лицо в кадре она уже видела на одной из полосок фотографий, сделанных в фотопавильоне, которые она обнаружила в спальне Мелинды.

Низкое, глухое рычание заставило ее оцепенеть. По спине Айви скользнул предательский холодок. На пороге прихожей стояла Феба. Оскалив зубы и пригнув голову, собака смотрела куда-то мимо Айви, в столовую.

Айви обернулась. Из темноты возникла чья-то неясная фигура. Женщина, приходившая к ним на распродажу ненужных вещей, теперь стояла и смотрела на Айви. Кто это? Мелинда или Руфь?

Панический ужас схватил Айви за горло цепкими холодными пальцами.

— Немедленно убирайтесь из моего дома!

Женщина вошла в ярко освещенную кухню. Она не была беременна.

— Не подходите ко мне!

Мелинда — Мелинда? — сделала шаг по направлению к Айви.

— Зачем вы пришли сюда?

Взгляд женщины замер на животе Айви.

— Потому что это мой ребенок.

Айви попятилась назад и натолкнулась спиной на раковину. Схватив одни из ножей, торчавших рядом из деревянного блока, она развернулась и выставила нож перед собой. Кончик острого лезвия зловеще сверкнул отраженным светом.

— Не подходите ко мне! — выкрикнула Айви.

Краешкам сознания она отметила, что на женщине розовые халат и брюки — в точности такие же, как и на той медсестре, что заходила к ней ночью в хирургической маске, оставив после себя слабый запах латекса и духов «Опиум». Значит, она приходила не для того, чтобы справиться о здоровье самой Айви. Она искала ее ребенка.

Женщина взяла посудное полотенце, висевшее на стене у плиты.

Феба вновь зарычала и попятилась обратно в прихожую. Лапы ее разъезжались на скользкой плитке. Прежде чем Айви успела сообразить, что происходит, женщина взмахнула полотенцем и сделала выпад в ее сторону. Рука Айви отозвалась острой и резкой болью, а нож выпал из пальцев и покатился по полу. Айви бросилась за ним.

Женщина схватила Айви сзади за волосы и толкнула нож ногой, отчего тот улетел в дальний конец комнаты.

Айви брыкалась и сопротивлялась изо всех сил, но женщина крепко держала ее. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Казалось, липкий и тяжелый запах духов «Опиум» сочится из женщины, волнами накатываясь на Айви.

Ее едва не стошнило. К горлу подступила желчь.

Внезапно телефон разразился пронзительной трелью. И еще раз. И еще.

— Это моя подруга, — каким-то невероятным образом сумела выдавить Айви. — Проверяет, как у меня дела. Если я не отвечу… — Телефон зазвонил в четвертый раз. Женщина лишь усилила свою хватку. — Она поймет, что со мной что-то случилось.

Телефон зазвенел опять, и на этот раз включился автоответчик. Зазвучало короткое и отрывистое послание Айви, которое она надиктовала несколькими днями ранее.

— На ваш звонок ответить некому. — Раздался электронный писк, приглашающий абонента оставить сообщение.

— Миссис Роуз? — Прозвучавший женский голос был Айви незнаком. — Это Филлис Стоун из криминалистической лаборатории округа Норфолк. Насколько я понимаю, вы согласились приехать к нам и сдать образец ткани на анализ ДНК. Детектив из полицейского управления Браш-Хиллз попросил меня позвонить вам и договориться о встрече.

Опять этот ублюдок Бланчард — неужели это его очередная идея? Новый способ доставить ей неприятности и вывести из себя?

Голос продолжал:

— Позвоните мне, пожалуйста, чтобы сообщить, когда вы сможете подъехать к нам. Вся процедура займет лишь несколько минут. Мы работаем до 17:00. Не забудьте, пожалуйста, взять с собой какой-либо документ с фотографией, удостоверяющий вашу личность.

Если бы Айви могла добраться до телефона, сбросить его на пол. Закричать.

Она попыталась ударить свою противницу ногой, почти не слыша, как лаборантка диктует на автоответчик адрес и номер телефона. Айви удалось нанести резкий удар женщине локтем в живот и освободиться. Женщина пронзительно вскрикнула и отскочила в сторону.

Айви схватила телефонную трубку, но было уже слишком поздно. В ухо ей ударили короткие гудки отбоя. Она начала было набирать 911, но женщина успела вырвать телефонный шнур из розетки на стене.

Айви выпустила из рук трубку, схватила с плиты чайник и с размаху опустила его на голову соперницы, а потом со всей возможной скоростью бросилась в прихожую. Там на крючке возле двери висел запасной ключ.

Она услышала, как за спиной у нее эта ненормальная поднимается на ноги. Быстрее!

Айви судорожно вогнала ключ в замочную скважину и повернула его. Но не успела она приоткрыть дверь хотя бы на дюйм, как женщина обхватила ее сзади локтем за шею. Прежде чем Айви успела сообразить, что делать дальше, Мелинда с размаху ударила ее лбом в дверь. Та захлопнулась с громким стуком, а голова Айви взорвалась вспышкой ослепительной боли.

Что-то кольнуло ее в бок. «Острие ножа», — поняла Айви. Оно проткнуло куртку тренировочного костюма и вонзилось ей в тело. Айви попыталась вырваться. Тяжело дыша, прижавшись к ней всем телом, женщина в ответ лишь сильнее сдавила ей горло, с силой вонзая нож под ребра.

Голова у Айви раскалывалась от боли. Перед глазами у нее плясали разноцветные круги, и она крепко зажмурилась.

— Запри дверь и дай мне ключ, — прорычала ей на ухо Мелинда.

Айви выгнулась назад, стараясь отодвинуть живот от стены и уберечь свою малышку от ударов. Она пронзительно закричала, когда нож вошел ей в тело, и вновь подставила спину, чтобы ребенок не оказался раздавленным, одновременно рванувшись в сторону, уходя от ножа. Феба испуганно забилась в угол комнаты и жалобно поскуливала оттуда.

— Ты делаешь мне больно! — отчаянно вскрикнула Айви.

— Запри дверь!

— Я не могу пошевелиться, когда ты так сильно давишь мне в спину.

Мелинда отодвинулись от нее.

— Что ты собираешься делать дальше? — С этими словами Айви повернула ключ вправо, а потом влево. — Убить меня, как ты убила собственную мать? — Она вытащила ключ из замка.

Женщина оцепенела у нее за спиной.

— Я… не убивала… свою мать, — раздельно произнесла она, выплевывая слова.

— Полиция тебе не поверит.

Женщина выхватит ключ из рук Айви.

— Ты думаешь, меня это волнует? Они все равно считают меня мертвой.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

— Значит, ты убила и свою сестру Руфь? — окончательно уверившись, что к ней в дом ворвалась Мелинда, спросила Айви, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

— Заткнись, — рявкнула Мелинда. — И пошевеливайся.

Переваливаясь, как утка, со ступеньки на ступеньку, Айви чувствовала, как нож упирается ей в спину, готовый в любой миг вонзиться глубже. А Мелинда так крепко держала ее за волосы, что кожа головы у нее уже ныла и чесалась, отзываясь тупой болью при каждом шаге.

— Мои друзья не оставят меня одну, — предупредила ее Айви. — Если я не отвечу на их звонок…

— Они не станут беспокоиться.

— А в понедельник состоится слушание по поводу освобождения под залог. Если я не буду присутствовать на нем…

— В понедельник? — Мелинда расхохоталась. — К тому времени все давно закончится.

Закончится?

— Давай, шевели ногами. — И Мелинда злобно рванула ее за волосы.

Очередной лестничный пролет. Кроссовки Айви ступили в пыль, усеивающую площадку лестницы, ведущей в мансарду. Дверь оказалась распахнута настежь — в нее был вделан металлический засов, а в косяке прорезано аккуратное отверстие под его язычок. Мелинда отпустила ее волосы, втолкнула в спальню и повалила на кровать.

Айви окинула комнату отчаянным взглядом. Настольная лампа исчезла. С кровати было снято постельное белье. Даже корзину, стоявшую в углу, и ту кто-то благоразумно прибрал. На полу валялась какая-то кучка грязной желтой полотняной материи. Сердце у Айви сбилось с ритма, когда она поняла, что это такое — смирительная рубашка, которую они с Дэвидом обнаружили в плетеном сундуке.

Мелинда подняла и встряхнула ее, держа на вытянутых руках перед собой.

— Нет, ты посмотри, какая прелесть! Подумать только, какие чудесные вещи еще можно отыскать в старых сундуках! Пожалуй, это и впрямь знак свыше. Вроде того лебедя, что я нашла на распродаже у тебя во дворе. Моя мать всегда говорила, что я должна правильно распорядиться деньгами после ее смерти и превратиться из гадкого утенка в прекрасного лебедя.

По-прежнему не выпуская из рук смирительной рубашки, Мелинда приподняла один рукав. Он сужался от плеча к запястью, заканчиваясь широким ремнем.

— Смотри, придется мне ею воспользоваться или нет, зависит только от тебя.

Айви невольно вздрогнула всем телом, Она стояла совершенно неподвижно, зато мозг ее работал с бешеной скоростью, взвешивая и отбрасывая варианты поведения. Она должна выбраться отсюда, и как можно быстрее. Дверь спальни все еще была распахнута настежь, и Айви стала перемещаться к ней по кровати, пока не оказалась на самой краешке.

Мелинда выпустила из рук смирительную рубашку и попятилась, спиной захлопнув дверь, а потом небрежно привалилась к ней.

— Ты не выйдешь отсюда. — Она повелительно указала подбородком в сторону кровати. — Сядь. Отодвинься от края и расслабься.

Айви отодвинулась к стене.

— Почему ты так поступаешь со мной! Что тебе нужно?

— Я уже говорила тебе, — В глазах Мелинды сверкала маниакальная одержимость. — Мне нужен ребенок, которого должен был дать мне Дэвид.

— Должен был дать тебе? Должен был?! — Айви сорвалась на крик. — Да ты вообще…

— Спятила, хочешь сказать? — Мелинда одарила Айни долгим взглядом. — Значит, Дэвид никогда не рассказывал тебе о нас?

О нас? Среди великого множества фотографий, которые Айви видела в спальне Мелинды, не нашлось ни одной, на которой бы та была запечатлена вместе с Дэвидом. Так что это «о нас» существовало только в вымышленном, безумном мире Мелинды. Но от этого для нее самой он не становился менее реальным.

— Ты нравилась Дэвиду, — пустила пробный шар Айви.

— Ага, это он тебе сказал? — Глаза Мелинды расширились, в них заблестела надежда. На мгновение нынешняя версия Мелинды с исправленными зубами и длинными прямыми волосами исчезла, и из нее выглянула прежняя пухленькая девочка с одутловатым лицом, еще косившая гольфы с рюшами до колен в четвертом классе.

Однако очень быстро ее взгляд вновь стал твердым и жестким.

— Ты лжешь. — Мелинда поудобнее перехватила нож и выставила его перед собой. — Ты напрасно считаешь меня полной дурой. Дэвид даже не вспомнил, кто я такая, когда увидел меня на распродаже у вас во дворе. Поначалу не вспомнил, во всяком случае. — Она улыбнулась. — До тех пор пока я не напомнила ему о том, что случилось тогда.

— А что случилось тогда? — Не успели эти слова сорваться с губ Айви, как она уже пожалела о них.

— Можно подумать, ты не знаешь. Как будто это не ты смеялась до упаду — вместе с остальными твоими популярными и всеми любимыми друзьями и подругами.

Популярными и всеми любимыми друзьями и подругами? Айви никогда не питала иллюзий о том, что она принадлежит к заводилам класса, к мнению которых прислушиваются остальные. Но у зависти, как известно, глаза велики, особенно учитывая то, что Мелинда всегда была чужой в любой компании.

— Уже на следующий день после того, как все произошло, все в школе только и говорили об этом. Даже не перешептывались, а говорили в полный голос. Не считая нужным скрывать свои издевательские взгляды и насмешливое хихиканье у меня за спиной. — Мелинда злобно оскалилась. — «Ха, толстая глупая Мелинда Уайт влюбилась во всю футбольную команду сразу». Хотя все было совсем не так. Но это не имело уже никакого значения, потому что все хотели верить тому, о чем говорили. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду, верно?

— Я… — Айви растерялась и не знала, что сказать.

Она и вправду помнила какие-то разговоры, но при этом понятия не имела, что Мелинда была той самой девочкой или что кто-то из ее знакомых ребят отметился в этой истории. Это случилось еще до того, как они с Дэвидом стали встречаться, в те давние времена, когда ее скорее похитили бы инопланетяне, чем на нее обратила бы внимание восходящая звезда школьной футбольной команды — куортербек по имени Дэвид Роуз.

— А помнишь, как в том же году они прозвали меня «самой дружелюбной»? — злобно ощерилась Мелинда. — Думали, наверное, что я не пойму, в чем здесь юмор.

Айви помнила, как веселились и перемигивались одноклассники, когда состоялось тайное голосование по этому и впрямь двусмысленному титулу.

— Они думали, если ты одинока, значит, ты вдобавок и непроходимо глупа. — В уголках глаз Мелинды показались слезы, и она опустила нож. Но мгновенная слабость тут же миновала. — Просто никто на них не знал того, что случилось на самом деле.

— И правда так никогда и не выплыла наружу, верно? — заметила Айви. Ее слова жалко прозвучали во враждебной и горькой тишине, вдруг воцарившейся в спальне. — Ты единственная, кто знает все.

Она вдруг поняла, что Мелинда хочет выговориться, ей обязательно нужно рассказать кому-нибудь о том, что случилось, найти слушателя, пусть даже неблагодарного, и Айви вновь стала продвигаться вперед, дюйм за дюймом, пока подошвы ее ног не коснулись пола.

— Ты хочешь знать, что именно твой драгоценный супруг и его дружки сотворили со мной? — Мелинда подняла нож и погрозила им Айви. — Я думаю об этом каждый день каждой недели каждого года. С тех самых пор, понятно тебе? Когда я просыпаюсь по ночам. А мне часто снятся кошмары. Я помню все до мельчайших подробностей. Я до сих пор слышу их, как они спускаются по лестнице, горланя непристойности и улюлюкая. — Мелинда замерла на месте, в глазах у нее появилось отсутствующее выражение, мыслями она наверняка унеслась в прошлое. — Как они важничали и пижонили в своих футбольных куртках! И пришли все сразу, как они всегда делали.

Айви хотелось зажать уши ладонями, воздвигнуть непреодолимый звуковой барьер между собой и этой ненормальной, которая уверовала в собственные фантазии. Это все ложь, ложь, ложь. Иначе и быть не может.

Мелинда устремила блуждающий и рассеянный взор в потолок.

— Арета.[27] Именно ее песню передавала та радиостанция, которую любил слушать мистер Керси. Дэвид взялся подпевать, но не попадал в ноты и ужасно фальшивил. А потом он стал изображать «лунную походку» Майкла Джексона. — Мелинда улыбнулась своим воспоминаниям. — Вот он подходит ко мне и облокачивается о стойку: «Эй, красавица, что заскучала?» — Мелинда смущенно зарделась. — Представляешь, он назвал меня красавицей! И он хочет знать, куда подевались все остальные. Потому что те, кто еще оставался, уже собираются уходить. Он подходит ко мне и спрашивает: «Ну и куда же запропал наш нацист из кегельбана?» Я понимаю, что он просто шутит, но делаю вид, что принимаю его всерьез. Я снимаю трубку телефона и спрашиваю, не хочет ли он позвонить мистеру Керси. А он отвечает, — Мелинда подалась вперед и поднесла руку ко рту, — «Не-а». Как будто он такой крутой, что ему никто не нужен. Я разрешаю им занять пару дорожек. А потом Дэвид возвращается ко мне со своим дружком. Волосы, уложенные пенкой. Темные глаза. Считает себя неотразимым. Даром Божьим. И я вижу, что они уже откупорили бутылки с пивом. Если бы сейчас вошел Керси, его бы хватил апоплексический удар. Его дружок, тот самый писаный красавчик альфонс, проводит языком по губам, что, наверное, должно меня завести не знаю как, и говорит: «Мне нужна… пара. Одиннадцатого размера».[28]

Мелинда подняла руку и пригладила волосы на виске характерным жестом Тео. «А сходство-то поразительное», — машинально отметила про себя Айви.

— И тут я вспоминаю, кто он такой. Это парень — придурок, каких свет не видел. Он из тех кретинов, что садятся за столик у входа в кафе и рассматривают девчонок, ставя им оценки в баллах. Составляют рейтинги, представляешь? Они даже записывают набранные очки на карточки. Но когда иду я, на меня никто не смотрит, как будто меня нет. Вот я им и говорю: «Вы не должны были приносить сюда пиво. Это не разрешается». Его дружок подходит ко мне вплотную, то есть чуть ли не прижимается ко мне, и проводит донышком своей бутылки по моей руке. А потом говорит что-то вроде: «Но ведь ты никому не расскажешь об этом, верно? Ты ведь своя девчонка, нет?» И он предлагает мне выпить. И тут, сама не знаю почему — Мелинда протянула руку и взяла воображаемую бутылку, а глаза ее опять затуманились воспоминаниями, — я беру ее. Пью. А что, неплохо. Мне нравится. Во всяком случае, вкус у пива не настолько плохой, как я ожидала. Я отпиваю еще глоток и отдаю ему бутылку. А потом вдруг замечаю, что остальные ребята почему-то не играют в боулинг. Они смотрят на меня и отпускают сальные шуточки. Один из них поднимает руки вверх и кричит: «СЧЕТ!»

По лицу Мелинды потекли слезы.

— Я чувствую себя полной дурой. А Дэвид мне и говорит: «Не обращай внимания на этих засранцев». Он протягивает мне свое пиво, берет меня за руку и подводит к стулу, на котором обычно сидит судья и записывает набранные очки. Я допиваю сначала его пиво, потом еще одну бутылку. А они играют в боулинг. Сбивают кегли двойным броском. У кого-то шар попросту вылетает с дорожки. Потом полное попадание. И еще одно. — Мелинда говорила мелодичным речитативом, нараспев, и Айви словно наяву видела, как шары для боулинга с грохотом несутся по дорожкам, слышала, как с сухим стуком валятся сбитые кегли. — И они все хлопают меня по плечу или по моей раскрытой ладони. А потом дружок Дэвида приподнимает меня со стула и сует мне в руки шар. Я говорю ему, что не умею играть в боулинг. Ему кажется, что это ужасно смешно: я работаю в кегельбане и не умею играть в боулинг! Он кладет руки мне на бедра, ну будто собирается учить меня. Расстегивает мне рубашку у ворота. А я знаю, что должна велеть ему перестать, но мне нравится, как он прикасается ко мне. Мне становится хорошо. А тут еще по радио Синди Лаупер поет свой знаменитый хит «Девчонки хотят повеселиться». — Мелинда сделала движение, словно собираясь потанцевать под слышную ей одной музыку. — Так оно и есть. Я замечательно развлекаюсь. Прекрасно провожу время. Мне весело и хорошо. И вдруг, прежде чем я успеваю сообразить, что происходит, отовсюду льется пиво. Прямо на меня. Прямо на этого писаного красавчика. А Дэвид стоит вместе с остальными, и они прямо умирают со смеху, а в руках у них пустые бутылки из-под пива. Дружок Дэвида хватает новую бутылку, откупоривает ее и дает мне. Он говорит: «Теперь твоя очередь. Отплати им той же монетой». И я думаю: «Какого черта, почему бы и нет?» Я затыкаю горлышко большим пальцем и встряхиваю бутылку. Несколько раз. Сильно. А потом убираю палец. И пиво ударяет струей. — Мелинда делает широкий жест, обводя комнату рукой с зажатым в ней ножом. — На лице Дэвида написано невероятное изумление, он стоит с таким видом, как будто лягушку проглотил.

Мелинда затряслась от смеха и шагнула в сторону, чтобы не упасть. Она даже выронила нож, но тут же подхватила его, а потом вновь прислонилась к стене, стараясь восстановить дыхание.

— После этого начинается настоящее веселье. Все против всех. Мои волосы липкие от пива, оно капает у меня с ушей, и носа. На сиденьях оранжевых пластиковых стульев стоят маленькие лужицы пива, А потом…

Мелинда оборвала себя на полуслове. Лицо ее превратилось в ничего не выражающую маску. Она глубоко вздохнула и скрестила руки на груди.

— А потом становится тихо. Воцаряется прямо-таки мертвая тишина. Они все смотрят на меня. На мою грудь. Дурацкая желтая нейлоновая сорочка, которую заставляет меня носить мистер Керси, промокла насквозь. Я чувствую, что ко мне сзади подходит Дэвид. Он шепчет мне на ухо, что я выгляжу очень сексуально. Он протягивает руки из-за моей спины и расстегивает верхние пуговицы на сорочке. Его жаркое дыхание щекочет мне шею. Прекрати! — внезапно выкрикнула Мелинда, и эхо ее голоса испуганно заметалось по мансарде. — Он заводит мне руки за спину, и пуговицы сами расстегиваются одна за другой. Парни окружают меня. — Теперь слова хлынули потоком, Мелинда буквально захлебывалась ими. — Лица у них раскраснелись. Они смотрят на меня. Я знаю, что должна прикрыться. Я должна бежать домой, а мистер Керси вместе со своим боулингом может убираться к дьяволу.

Мелинда высунула язык и провела им по губам, словно пробуя пиво на вкус. Сладкое. Горькое.

— Теперь по радио передают Джеймса Брауна, и музыка пульсирует и грохочет так, как будто она звучит внутри меня. Поднимает и несет куда-то. А парни по-прежнему стоят вокруг меня и смотрят. Все до единого. Как если бы я наконец превратилась в кого-то, кто заслуживает очков в рейтинге. — Мелинда выразительно помахала ножом, и пальцы ее побелели от напряжения, когда она пронзила Айви убийственным взором. — И тогда Дэвид увлек меня в тот чулан. Он закрыл за нами дверь, и там стало темно хоть глаз выколи. Он обнимает меня. Трогает в разных местах. На его губах вкус соли и пива, и я помню, что на шее у него висит цепочка. А потом… потом… — По лицу Мелинды промелькнула тень смущения, но тут же исчезла. — А потом он занимался со мной любовью, и мы любили друг друга.

Любили друг друга? Эти слова повисли в воздухе, и Айви растерялась от неожиданности. Растерялась, пожалуй, еще сильнее, чем если бы Мелинда призналась, что ее изнасиловали.

— Потом, уже много позже, я просыпаюсь и обнаруживаю, что лежу одна на полу в чулане. Я открываю дверь. Игровой зал пуст. Все пуговицы у меня на рубашке расстегнуты, а застежка на бюстгальтере сломана. Трусиков на мне нет вообще. Я бегу в дамскую комнату, и меня тошнит. Я смотрю на себя в зеркало. — Мелинда касается пальцами головы. — Волосы у меня слиплись от пива и торчат в разные стороны, как пакля. На груди засохла рвота. Я пытаюсь привести себя в порядок. А потом начинаю мыть полы, добавив в ведро моющее средство с ароматом сосны. Но даже после уборки в игровом зале ужасно воняет пивом и блевотиной. И все время, пока я ползаю по полу на коленях с тряпкой и стараюсь оттереть грязь и рвоту, я плачу. Слезы текут у меня по лицу, я ничего не вижу перед собой и вдобавок ужасно боюсь, что в любую минуту может вернуться мистер Керси. Стоит только ему взглянуть на меня, как он сразу же поймет, что случилось. — Лицо Мелинды исказилось, и из глаз у нее ручьем хлынули слезы. — И тогда все узнают, что я наделала. — Она с вызовом взглянула на Айви, явно ожидая ее реакции.

— Мне очень жаль, — пробормотала Айви. Собственные слова показались ей никчемными и жалкими.

Мелинда презрительно фыркнула.

— Еще бы тебе не было жаль. Но это сейчас. А тогда никто не пожалел меня. Никто! Ни одна живая душа не позвонила мне, чтобы узнать, как я себя чувствую. — Мелинда шмыгнула носом и вытерла слезы тыльной стороной ладони. — А потом оказалось, что я беременна. Но когда я потеряла ребенка, мама сказала, что это Господь покарал меня. Тем временем вы с Дэвидом ходите и воркуете как голубки. Заканчиваете школу. Поступаете в колледж. Прекрасная пара. И дом у вас тоже прекрасный. — Мелинда в бешенстве поджала губы и вперила в Айви яростный взгляд. — Безупречная, прекрасная жизнь, о которой можно только мечтать.

— Почему ты никому не рассказала о том, что случилось? — спросила Айви. — Ты заявила в полицию?

— Мне бы никто не поверил, — упрямо заявила Мелинда. Она вздрогнула всем телом, и взгляд ее вновь стал холодным и жестким. — Точно так же, как сейчас не веришь мне ты. Или бы они сказали мне, что все это ерунда. Хотя не исключено, что для них это действительно была ничего не значащая ерунда.

Но Айви поверила ей сразу же. Она ни минуты не сомневалась в том, что в той оргии участвовал Тео. Особенно если вспомнить его слова о том, что это «старая история», «археология», и уверения, что «не случилось ничего страшного». И это при том, что ему ужасно не хотелось, чтобы кто-то ворошил прошлое.

— Видишь ли, — сказала Айви, — подростки способны на самые глупые и идиотские поступки, особенно когда они пьяны. Они делают вещи, о которых сожалеют впоследствии, быть может, сожалеют всю жизнь.

— Нет, это была не ошибка. Они знали, что делают. Они все спланировали заранее. Наверное, они знали о том, что мистера Керси не будет в кегельбане. Иначе они не стали бы приносить с собой пиво. А куда подевались все остальные завсегдатаи? По вечерам во вторник там всегда было полно народу. Когда я уходила, на дверях висела табличка «Закрыто». Я знаю, что это Дэвид повернул ее той стороной. — Она вновь бросила на Айви вызывающий взгляд, предлагая ей выступить с оправданием.

Но Айви понимала, что сейчас никакие объяснения и опровержения не заставят Мелинду отказаться от того, во что она упрямо верит.

— Я пойду с тобой в полицию, — заявила Айви. — Еще не поздно рассказать им о том, что с тобой сделал Дэвид. Ты не виновата в том, что случилось. И никто не посмеет обвинить тебя в чем-либо.

На лице Мелинды отразилось невероятное изумление.

— Неужели ты полагаешь, что мне не все равно, что обо мне думают другие? Я уже давно перестала волноваться об этом. Для меня это пройденный этап. Теперь мне нужен лишь мой ребенок.

— Пожалуйста, не надо. Прошу тебя. После этого пути назад уже не будет. Тебе придется бежать прочь. И все время оглядываться через плечо.

— И кто же будет меня преследовать? Дэвид? Он сядет в тюрьму за то, что убил меня. Ты? Извини. — Мелинда сделала вид, что испугалась. — Полиция? Если на то пошло, они будут преследовать тебя, а не меня. Потому что все будет выглядеть так, будто это ты сбежала со своим ребенком, не в силах вынести правду. А она заключается в том, что твой муж — убийца.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

За Мелиндой с грохотом захлопнулась дверь спальни. Мгновением позже Айви вскочила с постели и подбежала к ней, ухватившись за дверную ручку, она принялась вращать ее из стороны в сторону, тянуть и дергать. Все было напрасно, дверь не поддалась ни на миллиметр. Она была заперта наглухо.

Айви не намеревалась сдаваться и вновь потянула ручку на себя. Она уперлась ногой в дверной косяк и рванула ее что было сил. И тут же обнаружила, что стремительно пятится назад, а в руке по-прежнему сжимает латунную ручку. Она едва сумела удержаться на ногах и не упасть.

— Миссис Роуз? — При звуках женского голоса Айви вздрогнула и резко развернулась. Голос долетал до нее из шахты кухонного подъемника. — Это Филлис Стоун из криминалистической лаборатории округа Норфолк… — Очевидно, Мелинда спустилась в кухню и теперь вновь проигрывала сообщение на автоответчике.

Айви подошла к проему лифтового подъемника и тихонько отодвинула нижнюю панель, чтобы лучше слышать. Запись внизу прокрутилась до конца, и женщина назвала номер своего рабочего телефона и адрес. Оказывается, криминалистическая лаборатория находилась буквально за углом.

Прошло несколько минут, и Айви расслышала голос Мелинды.

— Алло? Простите, что беспокою вас, но я по поводу анализа ДНК. Некоторое время назад мне позвонила Филипс Стоун из вашей лаборатории… Да, это Айви Роуз.

Айви стояла и слушала. Она настолько растерялась и опешила, что не могла пошевелиться.

— М-м… Хорошо, договорились. Большое вам спасибо. — Долгая пауза. — Да, я могу подъехать к вам сегодня. — Еще одна пауза. — Нет возражений. Да, запомню. Значит, до встречи. Увидимся около половины пятого.

А потом остался лишь шорох дождя, капли которого стучали по крыше и потоками срывались в водосточные трубы. Айви молча смотрела в темный провал шахты.

Происходящее казалось ей полной бессмыслицей. Полиции не был нужен образец ДНК Мелинды. Он у них уже был. Детектив Бланчард сам говорил ей, что они изъяли зубную щетку в квартире Мелинды, с которой и получили нужный образец.

Зубная щетка… И Айви пронзила холодная ясность: она поняла, что происходит, в чем состоит фокус, который провернула Мелинда. Зубная щетка, которую полиция обнаружила при обыске в квартире Мелинды, принадлежала Айви. Это была та самая щетка, исчезнувшая столь загадочно несколько недель назад. Каким-то образом бывшая одноклассница сумела проникнуть к ним домой и украсть ее, после чего преспокойно оставила ее в собственной ванной, словно сама пользовалась ею.

Так что образец ДНК, который полицейские пометили как «Мелинда Уайт», на самом деле принадлежал Айви. А образец ткани, который настоящая Мелинда собиралась сегодня оставить в полицейской лаборатории, будет промаркирован как «Айви Роуз». И тогда все, конец, ловушка захлопнется. Небольшое затруднение представляла лишь фотография на удостоверении личности. Мелинде оставалось уповать на то, что лаборантка не станет слишком уж пристально рассматривать фото Айви на водительском удостоверении, удостоив его лишь мимолетным взглядом.

Но к чему все эти хлопоты и желание подменить ДНК Айви своей собственной?

И тут на Айви снизошло озарение. Фетальная ткань. Ткань плода. Результаты анализа ДНК еще не пришли, но скоро они будут готовы. И Дэвид несомненно будет признан отцом ребенка. А ДНК матери окажется идентичной той, что была взята с зубной щетки в квартире Мелинды. И полиция решит, что у нее есть все доказательства для того, чтобы объявить Дэвида отцом нерожденного ребенка Мелинды. Присяжным останется лишь вынести обвинительный приговор.

Но каким образом… Впрочем, Айви уже стал ясен ответ и на этот вопрос.

14 июля. Полтора года назад. Айви до сих пор помнила то жаркое и душное летнее утро, которое она провела на столе в реанимационном отделении клиники «Непонсет», откуда потом смотрела, как медсестра уносит плаценту и крошечное тельце, бывшее ее и Дэвида первенцем. Трупик передали на анализ в лабораторию больницы — лабораторию, в которой работала Мелинда.

Айви почувствовала, как в ней поднимается волна ослепляющего и беспощадного гнева. Значит, Мелинда не избавилось от тех останков. Она украла в доме Айви и Дэвида кухонный нож и испачкала его кровью и плотью мертворожденного ребенка Айви, а потом подбросила нож и сумку в кузов грузовичка Дэвида. Быть может, даже позвонила в полицию и навела их на эти улики.

Фрагменты головоломки один за другим вставали на места по мере того, как чудовищный план Мелинды обретал очертания. Дэвид сидит в тюрьме. Анализ ДНК покажет, что он состоял с Мелиндой в интимных отношениях. А потом, если Айви вдруг исчезнет, уже ни у кого не останется сомнений в том, что она попросту сбежала вместе со своим ребенком, будучи не в силах вынести позора и предательства собственного мужа.

А ребенок, ее маленькая девочка, что будет с ней? Айви положила обе ладони на живот. Ее маленькую Тыковку украдет и будет воспитывать безумная женщина. Ей предстоит жить в доме, пропитанном паранойей, испытать на себе разрушительные последствия всепоглощающей любви и такой же ненависти, как в свое время Мелинде. Она вырастет дочерью женщины, пожертвовавшей всем, включая собственную личность, для того чтобы стать ее матерью. Если только она, Айви, не остановит ее. Времени, чтобы ждать, пока ее не спасут Джоди или Тео, не остается. И полиция не прискачет ей на помощь на белом коне. В памяти у Айви всплыла одна из любимых поговорок бабушки Фэй: «Если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сама».

Но как же сбежать отсюда? До Айви доносился шум проезжавших мимо автомобилей, но в спальне не было окна, из которого она могла бы подать сигнал бедствия и позвать на помощь. Окошко же в ванной комнате было слишком маленьким, чтобы в него можно было пролезть; кроме того, вид из него загораживали крыша дома и дымовая труба.

«Было бы желание, а способ найдется всегда», — еще один из афоризмов бабушки Фэй.

Айви долго смотрела на шахту кухонного лифта. На расстоянии вытянутой руки от нее находился трос, по которому некогда вверх и вниз передвигался подъемник. Выглядел он целым и вполне надежным, убегая вниз, в темную бездну неизвестности, наподобие той, в которую намеревалась сейчас ринуться Айви очертя голову.

Она свесилась через край лифта и осторожно заглянула в шахту. На мгновение ей показалось, что кто-то яростно толкает ее в спину. Она живо представила, как соскальзывает в угольно-черную темноту и падает на бетонный пол тридцатью футами ниже с нелепо вывернутыми конечностями и сломанной шеей.

Айви испуганно отдернула голову и ударилась затылком о верхнюю закраину проема. Шахта обиженно загудела, а она, вцепившись обеими руками в бортик, постаралась взять себя в руки, надеясь, что Мелинда ничего не слышала. Звуки хорошо распространяются не только снизу вверх, но и наоборот.

Стараясь не обращать внимания на сосущее ощущение в животе — сейчас в ней говорит страх, а не родовые схватки, убеждала себя Айви, — она ухватилась за трос и легонько потянула его на себя. Наверху раздался протяжный скрип, трос подался к ней на несколько дюймов и остановился. Айви потянула сильнее, чувствуя, как немеют от напряжения руки. Трос выдержал. Отпустив его, Айви взглянула на свои ладони. Они были покрыты хлопьями ржавчины, а посередине, там, где трос впился в ее плоть, осталась ярко-красная полоса.

Айви постаралась трезво оценить свои шансы. Трос Шахта. Если ей удастся благополучно спуститься вниз, она сможет вылезти из шахты через раздвижные двери, за которыми открывался выход на площадку второго этажа. Пожалуй, это была реальная возможность спастись, если только ей хватит мужества рискнуть и победить. Пожалуй, отчаяние придаст ей сил.

В конце концов, ей предстояло лишь в очередной раз выполнить любимое упражнение тренера Рейнера, каковое он полагал наиболее подходящим для достижения оптимальной формы у своих подопечных. Лучший способ воспитать выносливость и концентрацию.

Но Айви предпочла бы лишние тридцать раз отжаться от пола с тридцатифунтовой нагрузкой на спине, чем один раз подняться по канату. Собственно, ее страшил не сам подъем — с этим-то как раз никаких проблем не возникало. Она вполне сносно подтягивалась на руках, обернув канат вокруг ступни одной ноги и страхуя себя другой. Спуск же, по идее, вообще представлялся легкой прогулкой — знай себе притормаживай ногами потихоньку, предоставив силе тяжести довершить остальное.

Увы, на деле все было далеко не так просто. Сколько бы ни повторял ей тренер: «Не смотри вниз!», стоило ей переключиться на обратный ход, как она забывала о своих благих намерениях. Во рту у Айви становилось сухо, по телу ручьями струился пот, ладони увлажнялись и начинали скользить, и у нее мгновенно возникало тошнотворное ощущение, что земля устремляется ей навстречу, чтобы сильно ударить в лицо. До чего же унизительно было видеть, как тренер поднимается вслед за ней и начинает уговаривать разжать окостеневшие пальцы, опуская ее задницу в страховочную петлю!

Но диаметр этого троса был раза в четыре меньше толщины каната, по которому она карабкалась в юности. Из него торчали острые края составляющей его проволоки. Чтобы соскользнуть по нему вниз, ей понадобится что-нибудь для защиты рук и обеспечения надежного захвата. Кроме того, трос не отличался гибкостью каната — его не обмотаешь вокруг ступни, чтобы тормозить трением. Помимо всего прочего, ей понадобится еще и петля, на которую она могла бы перенести свой вес, вроде той, с помощью которой тренер Рейнер опускал ее вниз. Но сначала нужно чем-то защитить руки от порезов. Вот только чем?

Айви внимательно огляделась по сторонам. Постельное белье с кровати снято. Ванная комната лишилась полотенец и занавески для душа. В спальне оставалась одна-единственная вещь — ее взгляд переместился на смирительную рубашку, небрежно брошенную на пол.

Она подошла к ней и подняла ее, держа за рукава. Толстая материя выглядела достаточно прочной. Айви растянула ее перед собой на вытянутых руках. «Для пугала подойдет в самый раз», — промелькнула у нее в голове крамольная мысль. Она с силой дернула за кожаный ремень, которым заканчивалось запястье. Он был пришит, что называется, насмерть.

И тут Айви услышала звуки, донесшиеся до нее снизу, из кухни. Хлопнула дверца шкафа. Вот опять. Скрежет выдвигаемого ящика. И еще одного. И еще. Мелинда явно что-то искала.

«Мысленно представь себе то, что собираешься сделать», — не уставал повторять своим воспитанницам тренер Рейнер. Айви видела, как можно сделать то, что она задумала. У нее все получится. Должно было получиться.

Айви скатала нижнюю часть смирительной рубашки так, что у нее в руках оказался толстый валик ткани, которым можно было обмотать трос, чтобы обеспечить опору для рук. А рукава с длинными кожаными ремнями, свисавшие по бокам, как раз и образуют дополнительную страховочную петлю.

Айви вернулась к шахте подъемника, перегнулась через бортик и попыталась достать противоположную стену. Длины ее рук как раз хватило, чтобы коснуться другой стороны уходящего вниз проема. Она провела по ней рукой, чувствуя под пальцами старую, потрескавшуюся штукатурку и острые края дранки размером два на четыре фута, поверх которой та была нанесена. Пожалуй, их можно использовать, как и деревянные обвязки проемов на каждом этаже, в качестве опоры для ног.

Снизу до нее донесся звук открываемой дверцы холодильника. Легкий стук, с которым она вновь закрылась. Послышались удаляющиеся шаги, которые постепенно затихли.

Мелинда возвращается.

Айви опустила крышку так, чтобы она полностью закрыла шахту. Она поспешно бросила смирительную рубашку на пол там, где ее оставила Мелинда. С трудом воткнула на место оторванную дверную ручку. На полу рядом валялся погнутый шуруп, вырванный ею из двери. Она постаралась засунуть его в отверстие, из которого он выпал. Получилось! Во всяком случае, внешне ручка выглядела вполне благопристойно, и даже не пыталась отваливаться.

За дверью, на лестнице, ведущей наверх, раздались тяжелые шаги. Айви поспешно бросилась обратно к кровати и едва успела опуститься на нее, как заскрежетал замок и дверь отворилась.

Айви изумленно ахнула. Мелинда надела парик с длинными темными волосами и челкой. Она переоделась в блузку для беременных, которую носила Айви, и даже подложила что-то мягкое себе на талию, чтобы создать видимость беременности. В дополнение ко всему она где-то отыскала и натянула тяжелые шнурованные сапожки «Док Мартенз» на толстой каучуковой подошве.

Сходство, на взгляд Айви, получилось жалкое. Любой, кто знал ее, сразу же заподозрил бы неладное. Но этот маскарад вполне мог ввести в заблуждение человека постороннего, который лишь мельком взглянет на фотографию Айви на водительском удостоверении, ожидая увидеть беременную женщину. В конце концов, даже миссис Биндель приняла Мелинду за Айви, заметив ее в воскресенье вечером в темноте, в парике и солнцезащитных очках, когда та подкладывала в плетеный сундук окровавленную одежду. Да и сама Айви, глядя тогда на Мелинду сквозь окно кухни, поразилась внешнему сходству.

— Я хочу, чтобы ты выпила это, — заявила Мелинда. В одной руке она держала высокий стакан, наполненный апельсиновым соком, из которого торчала соломинка, а в другой сжимала кухонный нож. — Не бойся. Оно не причинит вреда ни тебе, ни ребенку. Это всего лишь пижма.

Айви видела пижму в каталоге дикорастущей флоры: мелкие желтые цветки, похожие на хризантемы. Совсем как те, что росли на неухоженной лужайке рядом с кухонной дверью у дома матери Мелинды.

— Природный питоцин, — добавила Мелинда.

Желудок у Айви судорожно сжался, и она испуганно отшатнулась. Врачи использовали питоцин для стимуляции родов.

Мелинда пересекла комнату и подошла к ней вплотную.

— Знаешь, есть и другие способы, с помощью которых я могу заполучить этого ребенка, — зловеще сообщила она, даже не пытаясь скрыть угрозу в голосе. — Но можешь мне поверить: то, что я тебе предлагаю, намного приятнее и безопаснее.

Она поднесла соломинку к губам Айви.

— Пей.

Рот Айви мгновенно ощутил сладость цитруса, смешанную с едкой горечью. И только блеск ножа, остающегося в опасной близости от ее живота, удерживал Айви от того, чтобы выбить стакан у Мелинды из рук.

Мелинда сунула соломинку Айви в губы.

— Я сказала: пей.

Айви сделала глоток и закашлялась. Сок имел тот же самый медицинский привкус, который смутил ее несколькими часами раньше.

— Разумеется, лучше всего стимулировать роды с помощью акупунктуры, — продолжала Мелинда, как жизнерадостная дикторша из рекламного ролика натуральных пищевых добавок. — То есть если не ждать, пока они начнутся сами. Но, увы, сейчас для этого уже слишком поздно. — И она снова воткнула Айви в губы соломинку.

Айви услышала, как за дверью кухни стучат по полу когти Фебы. Звуки донеслись до нее из шахты подъемника. Собака начала поскуливать. Айви заставила себя сделать еще несколько глотков, громко причмокивая и надеясь отвлечь внимание Мелинды от постороннего шума, раздающегося из кухни.

— Питоцин не причинит вреда ребенку. Это самое главное.

Айви проглотила последние капли отвратительной жидкости.

— Прекрасно. А теперь подождем. — Мелинда бросила взгляд на часы. — От трех до пяти часов. По крайней мере, так утверждают эксперты.

Вчерашние схватки — ложные, как выяснилось, — стартовали примерно через четыре часа после того, как Айви выпила апельсинового сока из картонной упаковки, стоявшей в холодильнике. Апельсинового сока, имевшего тот же самый горьковатый привкус. Но Мелинда не знала о том, что сегодня Айви выпила еще полстакана адского снадобья сразу же после того, как вернулась домой из больницы, а это было уже три часа назад, как минимум. Так что новые схватки могли начаться у нее в любую минуту.

— Питоцин — природный компонент, но зато очень сильный, — продолжала Мелинда. — Рискованный к тому же. Слишком мало? У вас начинается неудержимое расстройство желудка, — сообщила она. Мысли ее как-то странно выстреливали, торопясь и обгоняя друг друга. — Слишком много? Что ж, от этого запросто можно отдать концы.

Айви не знала, от чего ее подташнивает — от лекарства или от страха. Сколько это — «слишком много»? Она не могла быть уверена, что не превысила этот весьма расплывчатый порог. Поэтому она прилегла на постель и отвернулась к стене, надеясь, что Мелинда поймет намек и оставит ее в покое. А как только бывшая одноклассница отправится в криминалистическую лабораторию, она сбежит отсюда. Во всяком случае, постарается. Айви буквально кожей чувствовала, как уменьшаемся отпущенный ей запас времени.

— Устала? — поинтересовалась Мелинда. — Подожди, тебе еще рано ложиться спать.

Сквозь прикрытые ресницы Айви смотрела, как Мелинда достает из кармана небольшой кассетный магнитофон.

— Это сообщение, которое ты надиктовала на свой автоответчик… Ты не находишь, что оно слишком грубое и враждебное? Пожалуй, нам нужно записать что-нибудь более… успокаивающее. Садись.

Айви заставила себя приподняться на кровати. У нее кружилась голова, в животе появилась неприятная тяжесть. Во рту чувствовался резкий привкус железа и горечи.

Мелинда развернула несколько листков сложенной пополам желтой линованной бумаги и протянула их ей. Они были исписаны детским почерком, округлым и неуверенным. Вместо точек стояли маленькие кружочки.

Привет. Извини, но сейчас ответить на твой звонок я не могу. Да, я все еще жду, если это то, что ты хотела узнать.

Мелинда поднесла магнитофон к самому лицу Айви. В другой руке она по-прежнему сжимала нож, лезвие которого холодило обнаженную шею Айви. Та вздрогнула.

— Расслабься. Твой голос должен звучать естественно, — приказала Мелинда.

Притворяясь, что неохотно уступает грубой силе, Айви стала читать текст. На самом же деле ей хотелось покончить с диктовкой как можно скорее, чтобы Мелинда наконец уехала в криминалистическую лабораторию.

Она прочитала первый абзац и перешла ко второму.

Прошу прощения, я не слышала твоего звонка. Спасибо за предложение. Ты ведь ничего не имеешь против, а? Просто сейчас мне хочется побыть одной. Я напишу тебе по электронной почте.

Айви продолжала читать. Каждый следующий кусок текста представлял собой вариацию на тему того, что она нормально себя чувствует и что сейчас ей хочется побыть одной. Айви получала некоторое удовлетворение от мысли о том, что ни одно сообщение не введет Джоди в заблуждение, надолго во всяком случае.

Когда она в конце концов дочитала все, Мелинда выключила магнитофон и сунула его обратно в карман.

— О своей электронной почте можешь не беспокоиться, — сообщила она Айви. — Я позаботилась и об этом. Ты отвечаешь на все полученные письма. Пишешь, что чувствуешь себя нормально. Собственно говоря, пока ты спала, я ответила на письмо Камалы. Это ведь твоя подруга Джоди, верно? Я написала, что ты все еще ждешь, пока «не упадет водяной буйвол», — злорадно ухмыльнулась Мелинда, изобразив в воздухе кавычки. — Просто смешно. Нет ничего легче, чем подделываться под кого-нибудь, если у тебя под рукой находится вся их прежняя переписка. Джоди ответила сразу же и судя по ее письму ничуть не обеспокоилась.

— Пока что, — ответила Айви.

А что еще она могла сказать?

— Правильно. Долго это продолжаться не может. — На мгновение взгляды их встретились, и холодная решимость в глазах Мелинды повергла Айви в трепет.

Мелинда вновь взглянула на часы.

— Время пошло. От трех до пяти часов.

Она сунула руку за вырез блузки и вытащила оттуда серебряную цепочку, висевшую у нее на шее. С нее свисала серебряная рука. Мелинда потерла ярко-синий камешек, вделанный в ладонь.

Это был пропавший амулет Айви.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Мелинда подхватила с пола пустой стакан и вышла из спальни, с грохотом захлопнув за собой дверь. Засов скользнул на место, и шаги ее, удаляясь, зазвучали на лестнице.

Не теряя ни секунды, Айви бросилась через всю комнату к подъемнику. Снизу до нее донесся лай Фебы, сменившийся громким испуганным воем.

Сколько времени потребуется Мелинде, чтобы доехать до лаборатории? Десять минут? Потом еще она должна будет поставить машину на стоянку, получить пропуск у стойки дежурного. Вне всякого сомнения, ей придется заполнить и подписать какие-нибудь анкеты и бумаги. Затем собственно анализ и дорога обратно.

В худшем случае Мелинда будет отсутствовать двадцать пять минут. В лучшем — сорок пять. И подействует ли до этого времени пижма?

«Сосредоточься на том, что в твоей власти, и забудь обо всем остальном». — Голос бабушки Фэй, зазвучавший вдруг в ушах Айви, успокоил ее.

Ей придется подождать, пока Мелинда не уедет. Она не могла рисковать, поднимая шум, который бы выдал ее с головой. Секунды тянулись невыносимо медленно, слагаясь в минуты, пока Айви лежала на кровати и ждала, когда же наконец останется одна. Черт бы побрал Мелинду — чем она там занимается?

И вдруг из шахты кухонного подъемника до Айви донесся ее собственный голос.

— Привет. Извини, но сейчас ответить на твой звонок я не могу… — зазвучало одно из сообщений, которые Мелинда заставила ее надиктовать. Наверное, бывшая одноклассница переписывала его на автоответчик.

И вот воздух в доме легонько вздрогнул — закрылась передняя дверь. Мелинда ушла. Через несколько секунд захлопнулась дверца ее автомобиля. Взревел мотор.

Итак, у Айви появился шанс — один-единственный. Она должна им воспользоваться и победить.

Айви подхватила с пола смирительную рубашку, прижала ее к себе и скатала валиком, как и раньше, оставив рукава свободно болтаться по сторонам. Подбежав к панели шахты подъемника, она отодвинула ее в сторону и положила скатанную смирительную рубашку на бортик.

Она уселась рядом на деревянную закраину и перебросила ноги внутрь шахты. Глядя прямо перед собой, она уперлась ногами в боковые стенки лифтового проема.

Может, она все-таки сошла с ума? Ей тридцать три года, она находится на последнем месяце беременности, и тут такие трюки. Тем не менее руки и ноги ее сохранили прежнюю силу. Кроме того, другого выхода у нее попросту не было.

Малышка завозилась у нее в животе, я Айви ощутила мгновенную режущую боль, полоснувшую ее поперек спины, подобно падающей звезде. У нее все может получиться. Должно получиться. Она сделает все возможное и невозможное, чтобы ее ребенок не пострадал.

«Не думай больше ни о чем. Просто делай то, что должна!»

Айви взяла с бортика смирительную рубашку и подалась вперед, отчаянно стараясь справиться с внезапным приступом головокружения и сосредотачиваясь на ровном шуме дождя снаружи.

«Не смотри вниз».

Она обернула скатанную смирительную рубашку вокруг троса лифтового подъемника — один раз, два, три, — а потом потянула рукава на себя. Теперь ей осталось соединить ременные застежки на запястьях, и у нее получится страховочная петля.

На этот раз рядом не будет ни тренера, ни подруг по команде, так что вскарабкаться к ней и помочь спуститься будет некому. Внизу также нет и спортивных матов, способных смягчить падение с тридцатифутовой высоты в угольно-черной шахте на утрамбованный пол подвала.

«Зримо представь себе то, что собираешься сделать». Айви взялась обеими руками за трос, обернутый плотной холщовой тканью смирительной рубашки, и перенесла вес тела на ноги, расставив их и упершись в полоски дранки по обеим сторонам шахты.

«Это всего лишь высокий бордюр тротуара», — сказала она себе, поочередно поднимая ноги, продевая их в импровизированную петлю и опять упираясь ими в стены. Затем она осторожно уселась в петлю, согнув колени и перебирая руками. Она опустилась вниз, чувствуя, как постепенно натягивается материя рубашки.

Пока что все идет нормально. Айви старалась не обращать внимания на страх, который, подобно языкам пламени, жадно лизал ее рассудок, грозя захлестнуть ее с головой.

Она перенесла вес тела на петлю, нащупывая ногами очередные прямоугольники дранки, расположенные ниже, на тот случай, если скатанная валиком смирительная рубашка не сможет удержать ее на тросе. А тот раскачивался, скрипел и стонал, но держался, и обмотанная вокруг него внахлест смирительная рубашка тоже не скользила.

У нее получается, получается! Теперь надо спускаться. Айви перенесла вес тела на ноги, уменьшая давление на страховочную петлю. Спиральная стяжка смирительной рубашки вокруг троса ослабела. Она потянула ее вниз.

Интересно, доехала ли уже Мелинда до полицейской лаборатории? Поставила машину на стоянку? Сколько футов осталось ей самой, прежде чем она достигает проема на площадке второго этажа? Девять? Восемь? Если она будет передвигаться на три дюйма за один раз, ей потребуется… Да, результат ее не обрадовал. Айви оставалось только надеяться на то, что времени ей хватит. Нащупав опору для ног, Айви потянула вниз перекрученный валик смирительной рубашки. Она едва видела свои ладони в темноте. Над головой у нее постепенно уменьшался в размерах и тускнел прямоугольник света там, где осталась распахнутой настежь панель подъемника на чердаке.

Она вновь повторила всю последовательность действий — и еще раз, и еще. Упереться ногами в стенки шахты, ослабить натяжение валика смирительной рубашки вокруг троса, передвинуть его вниз, перенести вес на страховочную петлю, нащупать ногами следующие прямоугольники дранки и встать на них, давая отдых рукам… Айви изо всех сил старалась не думать о том, что вокруг нее все плотнее смыкается темнота глубокого провала. Каждое ее движение отдавалось в шахте подъемника зловещим эхом.

Перистальтика. Тринадцать букв. Айви произнесла это слово вслух, а затем повторила его по слогам, медленно сползая вниз по тросу. Она перебирала руками и ногами исключительно на ощупь, ничего не видя вокруг и представляя себе, что шахта — это змея, а она сама — проглоченная жертва, медленно продвигающаяся по пищеварительному тракту земноводного.

Очень быстро мышцы рук и ног у нее заныли от усталости, но Айви упрямо продолжала спуск. И вдруг, когда она медленно опускалась на страховочную петлю в сотый, как ей казалось, раз, зазвонил телефон. Отражаясь от стен, по шахте прокатилось звонкое эхо.

Айви попыталась не обращать внимания на досадную помеху. Она вытянула ноги, нащупывая опору. Нашла ее. Телефон зазвонил снова.

Айви перенесла вес тела на ноги.

После секундной паузы включился автоответчик.

Холщовая петля распустилась, и Айви потянула ее вниз, опустив еще на несколько дюймов. Нащупала ногами очередную опору. В шахте приглушенно зазвучало новое сообщение, уверяя весь мир в том, что она чувствует себя нормально и все еще ожидает начала схваток.

— Айви, черт тебя подери, куда ты подевалась? — Это Джоди орет на ни в чем не повинный автоответчик. — Ты прекрасно знаешь, что это сводит меня с ума. Ты меня слышишь? — Долгая пауза. — Чтоб ты провалилась!

До Айви донесся еле слышный плач Райкера.

— Дай!

Должно быть, он опять сидит у матери на коленях и требует что-нибудь.

— Если мой сын вырастет малолетним преступником, в этом будешь виновата ты. Ты возьмешь эту чертову трубку или нет?

«Я здесь! Я тебя слышу!» — хотелось крикнуть Айви во весь голос.

— Честное слово, иногда ты бываешь просто невыносима! — вспылила Джоди и бросила трубку.

«Сосредоточься и делай то, что можешь и должна».

Ладони у Айви вспотели и начали скользить, совсем как в те времена, когда она лазила по канату, выполняя любимое упражнение тренера Рейнера, особенно когда оказывалась на самом верху и смотрела вниз.

Она представила себе Мелинду, беззаботно болтающую с дежурным и размахивающую водительским удостоверением Айви. Сделавшую беспроигрышную ставку на невнимательность лаборантки.

Вскоре Айви должна оказаться на уровне проема, выходящего на лестничную площадку второго этажа. Сколько еще осталось до него? Она вдруг обнаружила, что смотрит вниз, себе под ноги, в чернильную темноту. Айви вскрикнула и содрогнулась, и внутри у нее поднялась воина всепоглощающей паники. И вдруг одна нога соскользнула с опоры! Тут же сорвалась с дранки и вторая. Мгновением позже она уже беспомощно болталась в петле, крепко обхватившей ее под мышками. Ноги ее бессильно елозили по оштукатуренной стене, а в ушах глохли собственные истерические вопли. Грубые ремни больно впились в кожу предплечий.

Но холщовая спираль натянулась и удержала ее от падения. Бестолково размахивая ногами, Айви судорожно пыталась нащупать опору. Наконец выступающая дранка с одной стороны и какой-то кронштейн с другой сделали свое дело — она встала на них ступнями. Несколько мгновений она отдыхала, хватая воздух широко открытым ртом.

Айви перевела дух и опустилась еще чуть-чуть. Внимание ее привлек сочившийся откуда-то сбоку серый свет, — должно быть, именно там в шахте был прорублен проем.

Айви остановилась, ожидая, пока сердце перестанет выпрыгивать из груди. Пот заливал ей глаза, ноги дрожали. Теперь ей осталось лишь приподнять крышку лифта и выбраться наружу. Она представила, как разжимает сведенные судорогой пальцы, протягивает руку и отодвигает деревянную панель.

Три, два, один… пошла! Оттолкнувшись ногой от стены, Айви качнулась в ту сторону, где, как она предполагала, находилась панель, закрывающая проем, и изо всех сил толкнула ее, а потом как одержимая вцепилась в обмотанный холстом смирительной рубашки трос.

Тот затрясся и жутко заскрипел, а проклятая панель не поддалась ни на миллиметр. Или… Неужели ей показалось, что щель стала чуточку шире, а падающий на нее лучик света — ярче?

И вдруг свет на мгновение померк, когда его заслонила чья-то тень. У Айви оборвалось сердце. А потом она расслышала за панелью стук когтей Фебы по деревянному полу.

Она вновь оттолкнулась от стены и опять пнула панель. Луч света стал шире еще на четверть дюйма. Айви просунула в щель носок кроссовки, расширив ее еще немножко.

А по другую сторону уже вовсю повизгивала и радостно скулила Феба. Собака поставила лапы на закраину проема, обнюхала носок Айви и звонко залаяла.

— Ш-ш, тише, тише! — зашипела Айви, орудуя ногой и отодвигая панель. Та открылась уже наполовину.

В проеме виднелась морда Фебы.

— Уходи! Отойди в сторону! — Истосковавшаяся по ласке собака в экстазе лупила себя хвостом по бокам. — Феба, сидеть!

К невероятному удивлению Айви, бедное животное повиновалось без колебаний.

— Лежать!

Феба опустила морду на лапы и шумно задышала. Просто поразительно.

Понемногу Айви сумела отодвинуть панель на всю длину. Когда ей стало ясно, что шире она уже не откроется, Айви уперлась обеими ногами в прямоугольники дранки, ухватилась за выступающие края деревянной обшивки проема и повисла на руках.

Петля смирительной рубашки распустилась. Айви затаила дыхание, глядя, как она проваливается в темноту внизу.

Медленно и осторожно, не обращая внимания на боль в дрожащих от напряжения ногах, Айви уперлась коленом в край проема. Она боком протиснулась в отверстие и, выставив перед собой руки, чтобы уберечь живот от ушибов, вывалилась наружу, к вящей радости Фебы.

Собака принялась жадно облизывать лицо Айви, а она, не шевелясь, лежала на деревянном полу, смеясь и плача одновременно. Она осталась целой и невредимой, мелкие царапины и синяки не в счет. Ей удалось задуманное!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Айви с трудом поднялась на ноги и бегом, насколько позволял ее огромный живот, устремилась к лестнице. «Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы боковая дверь осталась открытой». Она едва успела спуститься на несколько ступенек и добежать до поворота лестницы, как услышала внизу знакомый скрип — это открывались наружные створки двойной двери. Айви присела на корточки, стараясь стать как можно незаметнее.

Раздался скрежет ключа, который чья-то рука вставила в замочную скважину, и щелканье замка. Во рту у Айви пересохло. Прячась за вычурными деревянными перилами лестницы, она смотрела, как внизу открывается дверь.

Через порог перешагнула Мелинда. Прозрачный дождевик Айви едва прикрывал ее фальшивый выпирающий живот. Она заперла дверь, опустила ключ в карман и уронила свою сумочку — то есть сумочку Айви — на пол.

Затем Мелинда откинула капюшон дождевика. Она надела очки-консервы на пол-лица и парик с длинными волосами. Женщина что-то насвистывала себе под нос, — очевидно, визит в лабораторию прошел вполне успешно.

Айви расслышала, как у нее над головой, на площадке второго этажа, завозилась и вновь заскулила Феба. Мелинда замерла на месте, а потом резко развернулась к лестнице. Она сняла очки, и взгляд ее устремился вверх.

Айви отпрянула от перил, стараясь забиться поглубже в тень.

Мелинда склонила голову к плечу и прислушалась. Потом она подошла к подножию лестницы. Обхватила пальцами постамент бронзовой статуэтки Бесси, стоявшей на перилах, и сняла ее со штыря, которым та крепилась к месту. Подняв статуэтку над головой наподобие дубинки — учитывая шестидюймовую толщину подставки, оружие получилось внушительное, — она осторожно поставила ногу на первую ступеньку лестницы.

— Гр-р-р… — За спиной у Айви раздалось злобное рычание Фебы.

Мелинда поднялась на следующую ступеньку.

Собака громко залаяла и устремилась вниз по лестнице, выскочив на площадку, на которой пряталась Айви. Пригнув голову и злобно рыча, Феба уставилась на незваную гостью налитыми кровью глазами.

Мелинда опустила руку с зажатой в ней статуэткой.

— Замолчи, глупое животное. Тобой я займусь позже. — С этими словами она опустила бронзовую статуэтку обратно на перила, развернулась и направилась в гостиную.

Айви едва не всхлипнула от облегчения. До ее слуха донесся звук, который она тут же узнала, — Мелинда приподняла крышку сиденья деревянного дивана у окна. За ним последовал глухой удар. Потом раздались тяжелые шаги, под которыми заскрипели половицы. Что там происходит? Айви приподняла голову в надежде услышать знакомый стук, с которым закрывается сиденье дивана. Улавливала шумы и шорохи, которые должны были доноситься из гостиной. Ожидала, что эта ненормальная включит свет или опять выйдет в коридор.

Но Айви не услышала вообще ничего. Из гостиной до нее не доносилось ни звука — там стояла мертвая тишина.

Вместе с тупой болью в спине нарастало и головокружение. «Пожалуйста, только не сейчас. Еще не время».

Айви поднялась на ноги и стала спускаться по лестнице так быстро, как только могла. Живот наливался знакомой тяжестью. Направляясь в прихожую, она вновь услышала скрип половиц под чьей-то тяжелой поступью. Звук становился все громче. Сквозь дверной проем, ведущий в гостиную, ей было видно, что крышка дивана у окна все еще поднята.

Поворачивать назад было уже слишком поздно. Айви подхватила свою сумочку, которую Мелинда небрежно швырнула на пол, и бросилась через столовую к выходу.

— Стой! — Вот и кончилось везение. Мелинда увидела ее.

Айви пробежала через кухню и выскочила в прихожую. Еще мгновение, и она оказалась у боковой двери. Слава богу, она оставалась открытой. Но едва она успела распахнуть ее, как начавшиеся схватки пригвоздили ее к месту. Бежать она не могла. И пошевелиться тоже.

С огромным трудом, напрягая последние силы, она толкнула наружные створки двойной двери. Когда они с гулким грохотом захлопнулись, Айви спряталась между зимними куртками и парками, висевшими на крючках за дверью. Внутренние створки она распахнула настежь, чтобы скрыть свое присутствие.

Мгновением позже она услышала приближение Мелинды. Почувствовала, как открытая дверь сильнее надавила на куртки, за которыми она пряталась.

Схватки следовали одна за другой, поднимаясь по нарастающей. На лбу Айви выступили крупные капли пота. Она вцепилась в рукав ближайшей куртки, чтобы не упасть. И не закричать от боли.

Мелинда уже должна была стоять по другую сторону открытой двери, вглядываясь в окружающие сумерки в надежде увидеть спину убегающей Айви.

Айви перестала дышать. Схватки достигли крещендо, и она не смогла бы пошевелиться, даже если бы захотела.

Тягучий скрип. Это открылись наружные створки двойной двери. Айви почувствовала, как по ногам потянуло влажным сквозняком. Она словно наяву видела Мелинду, стоящую на крыльце и раздумывающую, преследовать Айви или нет. «Выходи же на улицу! Выходи немедленно!»

Давление открытой двери на одежду, в которой она пряталась, ослабело. Наружные створки противно взвизгнули и закрылись. Айви досчитала до трех и упала вперед, захлопывая входную дверь. Дрожащими руками она принялась рыться в сумочке, вывернула ее наизнанку и вывалила содержимое на пол. Найдя наконец ключ, она заперла дверь.

Обессиленная Айви привалилась к стене, тяжело дыша. Схватки длились намного дольше, чем раньше. Она прикоснулась к животу и почувствовала, как медленно расслабляются напряженные мышцы.

Мелинде понадобится всего несколько минут, чтобы сообразить, как легко и ловко ее провели. Но она сможет запросто попасть в дом: Айви своими глазами видела, как она опустила ключ в карман, когда вернулась из лаборатории.

Она должна забаррикадировать дверь и вызвать полицию. Сейчас же!

Айви вбежала в кухню, воткнула телефонный шнур в розетку и набрала 911. Прижимая трубку плечом к уху, она схватила кухонный стул и подтащила его к боковой двери, подперев им ручку.

— Служба 911 слушает. Говорите, — услышала Айви спокойный голос диспетчера.

— Пожалуйста, пожалуйста, пришлите полицию! Меня хотят убить! — выкрикнула Айви.

Она назвала свое имя и адрес, а потом бросилась обратно в кухню, схватила еще один стул и поволокла его в коридор первого этажа, отшвырнув на ходу коврик, попавшийся ей под ноги.

— Алло? Вы меня слышите? — заговорила диспетчер.

Айви вновь прокричала ей адрес и едва успела подпереть спинкой стула ручку входной двери, как услышала, что проволочная сетка со скрипом отворяется и в замке поворачивается ключ.

Айви выронила трубку.

— Убирайся! Я вызвала полицию! — закричала она, глядя на дверь.

В ответ раздался глухой сильный удар — это Мелинда всем телом навалилась на преграду.

— Ты опоздала! — пронзительно выкрикнула Айви и попятилась назад. — Они все еще остаются на линии. Полиция может появиться здесь в любую минуту…

Мелинда вновь с разбегу ударила в дверь. И еще раз. И еще. Стул заскользил по полу. Айви сорвала статуэтку Бесси с перил лестницы. Последовал еще один мощный удар, когда Мелинда всей тяжестью тела навалилась на дверь. Ножки стула со скрежетом проехали по полу очередную пару дюймов. Еще одно такое усилие — и эта ненормальная ворвется в дом.

Айви нырнула в стенной шкаф для одежды. Она уже закрывала за собой дверцы, когда стул, подпиравший входную дверь, с грохотом упал на пол. Путь был свободен, и Мелинда беспрепятственно вошла в дом. Айви села на пол и постаралась забиться в самый темный и дальний угол.

Мелинда расхаживала по дому.

Айви ждала, выглядывая в щелочку между сваленными друг на друга чемоданами и саквояжами. Дверца стенного шкафа оставалась приоткрытой, и Айви боялась, что вот сейчас она распахнется, внутрь шагнет Мелинда и вытащит за волосы из ее жалкого укрытия.

А потом снаружи завыли сирены.

На мгновение в приоткрытую дверь Айви увидела Мелинду, поспешно направлявшуюся в гостиную. Сирены ревели все громче и громче, они приближались с каждой секундой, пока Айви не стало казаться, что визгливый вой рождается у нее под черепной коробкой. До ее слуха донесся глухой чавкающий удар.

Приближающиеся шаги, тяжелая поступь. Все ближе и ближе.

Дверь шкафа распахнулась. Айви съежилась и в страхе закрыла голову руками. Пиджаки и костюмы раздвинулись. На пороге стоял полицейский, целясь в Айви из пистолета. Коридор заливали мертвенные вспышки красно-синих мигалок полицейских машин, останавливающихся на лужайке и подъездной дорожке. Весь дом за спиной полисмена заполнили фигуры в форме и штатском.

— Слава богу, — прошептала Айви, на четвереньках вылезая из шкафа. В дверях появился детектив Бланчард, держа в опущенной руке пистолет. Заметив Айви, он устремился к ней.

Живот у нее вдруг стремительно начал наливаться болью и твердеть.

— Она здесь, — еще успела прошептать Айви. — Мелинда Уайт.

Детектив Бланчард протянул ей руку и помог подняться на ноги.

Айви споткнулась и скорчилась от боли. На этот раз схватки обрушились на нее безо всякой преамбулы. Ей показалось, что ее тело скрутили толстые стальные пальцы, выворачивая ее наизнанку и выжимая все соки. С глухим стуком статуэтка Бесси полетела на пол.

— Здесь чисто! — донесся сверху чей-то звонкий голос.

— Здесь тоже. — Реплика последовала с первого этажа.

— Где она? — спросил Бланчард.

— Мне показалось, что она вошла…

Очередные схватки заставили Айви поперхнуться словами. Она слабо махнула рукой в сторону гостиной.

Подняв пистолет и держа его перед собой обеими руками, Бланчард подошел к двери и заглянул внутрь.

Айви осталась стоять на месте, привалившись спиной к стене, считая про себя и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать. Наконец, с трудом переставляя ноги, она перешагнула порог гостиной. Бланчард обошел комнату по кругу, заглянув под диван и отодвинув в сторону кресло с подголовником. Поднял крышку деревянного дивана у окна, бросил взгляд внутрь и тут же опустил ее. Он повернулся к Айви, уронив руку с пистолетом вдоль тела.

— Здесь никого нет.

Выходит, она ошиблась. Быть может, Мелинде все-таки удалось улизнуть в том шуме и суматохе, которыми сопровождалось появление полиции.

Айви оттолкнула его в сторону и вошла в комнату. На кофейном столике валялась сложенная вчетверо газета. На верхней странице виднелся наполовину разгаданный Дэвидом кроссворд, тот самый, над которым он трудился в свой последний вечер, проведенный дома. Айви взяла газету в руки, вспомнив, как сама швырнула ее под деревянное сиденье у окна.

Тот глухой стук, с которым детектив Бланчард закрыл крышку дивана под окном, — она ведь услышала тот же самый звук через несколько секунд после того, как Мелинда мелькнула перед ней в приоткрытом дверном проеме, направляясь в гостиную.

Айви подошла к сиденью под окном. На разрисованной крышке блестели капельки влаги. С бешено бьющимся сердцем она осторожно приподняла ее. Внутри было пусто — четыре голые стенки и пол. Но на дне и здесь виднелись темные пятна в том месте, где влага впиталась в дерево.

Айви наклонилась и провела рукой по внутреннему шву. Кончики ее пальцев нащупали полукруглый вырез в панели, прикрывающей дно. Она сунула в отверстие палец и потянула на себя.

Бланчард схватил ее за руку. Знаком показав ей, чтобы она отошла в сторону, он поднял пистолет. Перегнувшись через край сиденья, он приподнял дно, которое откинулось на петлях, как потайная дверь в склепе из какого-нибудь фильма ужасов.

Айви вздрогнула. Ей вдруг показалось, что в лицо ей ударил порыв холодного и промозглого ветра. Под днищем обнаружились узкие ступеньки, круто уходившие вниз, в темноту. Лестница. Откуда-то из глубины пробивался слабый свет.

— Полиция! — крикнул Бланчард. — Мы знаем, что вы там! Выходите с поднятыми руками!

Он кивнул головой полицейскому в форме, который тут же подошел к ним, держа в руке пистолет.

Бланчард не стал ждать ответа.

— Я иду к вам, — вновь крикнул он и перешагнул через переднюю стенку деревянного диванчика.

Встав на верхнюю ступеньку лестницы, он начал осторожно спускаться вниз. Айви моментально узнала характерный скрип деревянных половиц.

Снизу долетели приглушенные голоса и шарканье ног, а потом наступила тишина. Через несколько секунд показалась Мелинда, руки ее были скованы за спиной наручниками. Парик и подкладка на талии, изображавшая огромный живот, куда-то исчезли. За нею по пятам следовая детектив Бланчард, поддерживая ее под локоть.

Айви медленно попятилась от окна и остановилась только тогда, когда забилась в самый дальний угол гостиной, откуда отступать дальше было уже некуда. Сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

Мелинда перешагнула через стенку сиденья и вышла в комнату. Вспышки света от полицейских мигалок, как в чудовищном калейдоскопе, пробегали по ее мертвенно-бледному лицу. Она равнодушно огляделась по сторонам. Взгляд ее остановился на Айви.

— Ее муж изнасиловал меня, — ровным невыразительным голосом заявила она.

Детектив Бланчард шагнул вперед, загораживая Айви, и подтолкнул Мелинду к выходу из комнаты.

Мелинда сделала несколько шагов и вдруг развернулась, глядя на Айви.

— Знаешь, что сказал мне твой драгоценный супруг, когда мы занимались любовью? Он сказал мне, что я — не такая, как все. Он сказал, что я — особенная и что таких, как я, больше нет.

ГЛАВА ТРИДЦАТЪ ЧЕТВЕРТАЯ

Айви сидела на нижней ступеньке лестницы в ожидании кареты «скорой помощи», которая должна была отвезти ее в больницу. К ее ногам прижималась Феба, согревая их теплом своего тела, укрытого мохнатой шубой. Кто-то из полицейских позвонил доктору Шапиро и Джоди.

Очередной приступ боли только что миновал, но Айви понимала, что пройдет совсем немного времени, и он повторится вновь, быть может, с еще большей силой, чем прежде. Тыльной стороной ладони она смахнула со лба крупные капли пота.

Из гостиной вышел детектив Бланчард, держа в руках сумочку Айви.

— Полагаю, она вам понадобится, — проговорил он и опустил ее рядом с Айви на ступеньку.

— Спасибо, — пробормотала она, отметив про себя, что он сложил в сумочку все, что она в спешке вывалила на пол в прихожей, когда судорожно искала ключ.

— С вами все в порядке? — поинтересовался Бланчард.

— Скоро будет, — ответила Айви.

— Я нашел их на полу, — сообщил он и продемонстрировал ей три водительских удостоверения, держа их веером, словно игральные жарты, а потом протянул их ей одно за другим.

Мелинда Уайт, Руфь Уайт, Элейн Галлахер. На каждом удостоверении красовалось фото Мелинды.

До слуха Айви донесся вой приближающейся сирены.

Она вернула документы детективу Бланчарду.

— Кажется, она считала, что в парике и очках и так достаточно похожа на меня, поэтому и не стала подделывать мое водительское удостоверение. Сегодня днем она ездила в вашу криминалистическую лабораторию и представилась моим именем. Сдала у вас образец ткани на анализ ДНК. Она не совпадет с той ДНК, которую вы взяли с зубной щетки в ее квартире, потому что та щетка — моя. Она украла ее у меня несколько недель назад.

Бланчард растерянно заморгал, и на лбу у него прорезались глубокие морщины.

— Вы хотите сказать, что образец ДНК, взятый нами в ее квартире, на самом деле принадлежит лам?

— Правильно. И вот еще что. Помните образец ДНК останков плода, обнаруженный вами на ноже, который так глупо пытался спрятать Дэвид? Он совпадет с образцом ДНК с том же самой зубной щетки. Потому что это моя ДНК! — И Айви горько заплакала, давая волю слезам. — Моя и Дэвида. Просто Мелинда работала в больничной лаборатории в то время, когда у меня случился последний выкидыш.

Душераздирающий вой сирены внезапно смолк. Бланчард помог Айви подняться на ноги и проводил ее до двери, а потом помог спуститься по ступенькам.

Перед тем как сесть в карету «скорой помощи», Айви обернулась к нему.

— Мой муж?

— Мы постараемся привезти его в клинику как можно быстрее, — с готовностью откликнулся Бланчард.

Дежурный санитар помог Айви подняться в салон «скорой помощи», уложил ее на топчан и пристегнул ремнями безопасности.

Детектив Бланчард приготовился закрыть двустворчатые дверцы в задней части автомобиля.

— Мелинда носит на шее мое ожерелье, — окликнула его Айви. — Оно принадлежало моей бабушке.

Но его ответа она уже не расслышала. Последовали очередные схватки, такие сильные и продолжительные, что Айви испугалась, что не успеет доехать до больницы.


Тужься! Толкай!

Боль, которая до этого поселилась у Айви в нижней части спины, охватила теперь все ее тело, проникая в каждую клеточку, и давление внутри нарастало, как в паровом котле, грозя сорвать предохранительный клапан. Яркий и беспощадный свет, заливающий родильную палату клиники, казалось, пульсировал в такт волнам боли, прокатывающимся по ее телу. И вдруг с ослепительной ясностью Айви поняла, что кульминационный момент ее мучений наступил.

Дэвид сидел рядом и держал ее за руку все время, пока Айви по крупинкам собирала все свои силы и внутренние резервы, чтобы выполнить одну-единственную, зато самую главную задачу и предназначение. Он вбежал в палату несколькими минутами ранее, на ходу застегивая хирургический халат. Джоди поспешно встала, уступая ему место подле Айви.

— Я привез тебе вот это, — прошептал он, вкладывая в ладонь Айви бабушкин амулет.

На этот раз родовые схватки начались стремительно и развивались чрезвычайно эффективно. Врачи обошлись без неспешной процедуры регистрации в приемном отделении. Не успела Айви выйти из кареты «скорой помощи», как ее уложили на каталку и помчали в родильную палату, где без промедления подключили к фетальному монитору и воткнули в вену капельницу.

«Всему виной пижма», — сообщила ей доктор Шапиро, и врачи очень серьезно отнеслись к возможным последствиям ее воздействия.

— Хорошо. Очень хорошо, — сказал Дэвид, и хирургическая маска, закрывающая ему нос и рот, смешно съежилась, когда он глубоко вздохнул.

Боль стала невыносимой, она сжигала и выворачивала внутренности Айви наизнанку. В глазах Дэвида плескались тревога и напряжение, как будто он тужился и толкал вместе с ней.

— Вот так, правильно. Отлично, Ты просто молодец, — без конца повторял он.

Наконец приступ миновал, Айви едва успела перевести дух, как на нее накатила новая волна боли, которая быстро усиливалась и стала невыносимой. По лицу Айви ручьями струился пот, а она тужилась и толкала снова и снова, пока ей не стало казаться, что в голове раздается оглушительные рев локомотива, разогнавшегося по рельсам до невозможной скорости.

— Прорезалась головка ребенка, — сообщила доктор Шапиро, и голос ее прозвучал на удивление спокойно и уверенно. — Поднатужьтесь еще разок.

Айви поднатужилась и напряглась еще раз, и еще раз, и еще. А доктор Шапиро приговаривала, что осталось еще немножко, что надо потерпеть и что следующий раз обязательно станет последним.

— Все, стоп! — скомандовала доктор Шапиро. — Отдохнете чуточку.

Айви с трудом подчинилась. Стремление тужиться и толкать казалось непреодолимым.

— Дыши, дыши, дыши! — запричитал Дэвид, обняв ее рукой за плечи.

В комнате стало тихо. Айви усиленно задышала, а пот попадал ей в уши и стекал по шее.

— Хорошо, хорошо, очень хорошо, — сказала доктор Шапиро. — Ну, а теперь самый последний раз. Тужьтесь! Толкайте! — выкрикнула она, и эхо ее голоса пошло гулять по комнате, отражаясь от стен.

Айви поднатужилась, собрав последние остатки сил, а потом испуганно охнула, когда давление вдруг вырвалось наружу и ослабло, как пробка, выскочившая из горлышка бутылки шампанского. Воцарилась мертвая тишина, которая показалась ей невыносимо долгой. И вдруг ее нарушил тоненький плач.

— Девочка, — прошептал ей на ухо Дэвид. — Как ты и говорила. — И он ласково сжал ей руку.

Айви с трудом приподняла голову и прищурилась, надеясь разглядеть медсестру, державшую на руках ее ребенка. Вот она обтирает ее малышку. Обмывает ее маленькую девочку. Тыковка напряглась изо всех своих силенок, личико у нее было красным и сморщенным. Она крепко зажмурила глазенки, стиснутые крошечные кулачки подрагивали, а ротик широко открылся. Глядя на дочку, Айви чувствовала, что сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди.

И кричала новорожденная совсем не так, как того ожидала Айви: издавала быстрые всхлипы, перемежавшиеся тоненьким писком, вместо громогласного гулкого рева.

— Я так боялся, что не успею, — пожаловался Дэвид.

— А я боялась, что ты вообще не приедешь, — едва слышно ответила Айви.

Медсестра поднесла им малышку. Девочка была завернута в розовое одеяльце, и высохшие волосики у нее на голове уже завивались мягкими колечками и кудрями.

Айви приняла на руки толстенький маленький сверток. Коснулась головки ребенка губами. Какая мягкая и бархатная кожа! Глазенки девочки медленно открылись, и она взглянула на мать с выражением такой бесконечной мудрости, что от нахлынувшей нежности у Айви перехватило дыхание. Она даже испугалась, что от счастья у нее сейчас разорвется сердце.

— Привет, Тыковка, — прошептала она. — Моя дорогая маленькая дочурка. — Ресницы у девочки оказались просто потрясающими.

Дэвид осторожно провел по щечке малышки согнутым указательным пальцем.

— Она очаровательна.

Айви развернула одеяло и нащупала ножку. Кожа, сморщенная и розовая, живо напомнила Айви костлявую цыплячью ножку в мешковатых леггинсах телесного цвета. Крошечные пальчики торчали врастопырку — все пять.

Дэвид поцеловал малышку в пятку, и по его щеке скатилась слеза.

Сейчас у Айви было все, чего она едва не лишилась навсегда: Дэвид, их ребенок, их совместная жизнь, все их мечты и надежды на будущее.

Очертания комнаты вдруг расплылись у нее перед глазами, и Айви поняла, что плачет — горько и безудержно, громко всхлипывая и захлебываясь слезами. Казалось, где-то внутри нее поток эмоций наконец-то прорвал плотину сдержанности.

Она схватила Дэвида за руку и уткнулась ему носом в плечо. Медсестра подбежала к ней и забрала ребенка. Дэвид обнял ее и крепко прижал к себе, баюкая и укачивая.

— Все уже закончилось. Все хорошо, все хорошо, — жарко зашептал он ей на ухо и еще крепче прижал к себе. — Прости меня.

Айви вздрогнула и спрятала лицо у него на груди. Хирургический больничный халат, который выдали Дэвиду на входе в родильное отделение, промок от ее слез.

— Ты имеешь полное право сердиться на меня. Я… — Голос у него прервался. Он погладил ее по голове и поцеловал в шею. — Я ничего не знал. А потом мне стало казаться, что я больше никогда не увижу тебя. Не увижу нашего ребенка. — Айви чувствовала, как отчаянно колотится у него сердце. — Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

От избытка переполнявших ее чувств Айви не ответила и лишь молча смотрела на мужа.

— Айви… — Лицо Дэвида исказилось от боли, глаза наполнились слезами.

— Столько лжи… На каждом шагу ложь, ложь, ложь, — прошептала она.

— Я думал, что защищаю и оберегаю…

— Кого?

— Тебя. Нашего ребенка. Себя. — Он понурил голову. — Я думал, что поступаю правильно.


Ночью Айви перевели в обычную палату. Дэвид отправился домой, чтобы прибраться и хоть немного поспать.

Ранним утром, она приняла душ и долго стояла под горячими струями воды, подставляя их ласковым объятиям ноющую спину и бока. Огромный лиловый синяк на правом бедре и опухшее правое же плечо были единственным напоминанием об отчаянном спуске по тросу лифтового подъемника. Небольшой порез на боку, оставленный ножом Мелинды, тоже немного саднил, когда она намыливалась.

Айви переоделась в ночную рубашку мягкого шелка — шикарный подарок, который сделала ей Джоди, — и вернулась обратно в постель. А потом она заснула — долгим и крепким сном без сновидений — впервые за много дней и ночей.

Разбудили ее яркие солнечные лучи, заливающие палату ослепительным светом. Рядом в кресле сидел Дэвид и баюкал на руках малышку, радостно улыбаясь ей.

Девочка широко распахнутыми глазенками внимательно рассматривала его, приоткрыв ротик. Губки ее сложились буквой «о».

Айви потянулась, зевнула и тут же скривилась от боли. Мышцы ее запротестовали даже против такого безобидного движения. Она повернулась на бок и протянула руку Дэвиду.

Тот улыбнулся ей в ответ.

— Знаешь, наша малышка — просто чудо. Настоящая красавица. — Он подставил дочурке указательный палец, и она немедленно завладела им, обхватив его своими розовыми ручонками. — Тебе не кажется, что самое время дать ей имя?

— Согласна. Оно должно быть звучным и сильным. Может, пусть начинается на букву «Ф», в честь бабушки Фэй? — размышляя вслух, заявила Айви.

— Фанни? — предложил Дэвид.

— А что, мне нравится. Немного старомодно, зато очень мило, — заметила Айви.

— Флора?

— Флора Роуз? — Айви недовольно поморщилась.

— О, прошу прощения. Я совсем забыл. Правило четыре точка один точка три. — Дэвид поцеловал крошечный кулачок девочки. — Приношу свои извинения, но клиенту полагается лишь один красивый цветок.

Айви потерла бабушкин амулет, зажав его между большим и указательным пальцами. Наконец-то он вернулся на свое законное место, туда, где ему и полагалось быть, — свисал на цепочке с ее шеи.

— Право, не знаю, что и сказать. Флора — очень красивое имя, — прозвучал с порога чей-то голос. Айви повернула голову и увидела миссис Биндель, сидевшую в кресле-каталке. За ее спиной возвышался детектив Бланчард. — Когда-то у меня была подруга, которую тоже звали Флора.

— Миссис Биндель! — радостно воскликнула Айви. Она нажала кнопку, чтобы приподнять изголовье кровати. — Вы уже на ногах и разъезжаете повсюду.

— Разъезжаю — это уж точно. Что касается «на ногах», то здесь вы несколько преувеличиваете, — заявила миссис Биндель. — Можно войти, точнее, въехать? Мы ненадолго.

— Конечно, — ответила Айви.

Бланчард перевез коляску с миссис Биндель черев порог и вкатил ее в палату.

— Я не смогла больше ждать, — жизнерадостно сообщила им соседка. — Я должна извиниться перед вами. Сегодня утром меня навестил Аль. Когда он рассказал мне обо всем, я потребовала, чтобы он немедленно отвез меня сюда.

Аль? Детектив Бланчард даже покраснел от смущения.

— Я ведь думала, что это вы огрели меня по голове, — заявила миссис Биндель. — Но разумеется, это были не вы. Это оказалась та, другая женщина, которая исчезла. Впрочем, насколько я понимаю, она не исчезла, а просто пряталась где-то. Подумать только, какой из-за этого поднялся шум! Ужасная особа, — Она перевела взгляд на детектива Бланчарда, выразительно приподняв брови.

— Верно, — поддакнул тот. — Мелинда Уайт шла через задний двор миссис Биндель, возвращаясь к вашему дому после того, как побывала в бунгало своей матери, и тут миссис Биндель буквально застала ее врасплох. И Мелинда испугалась, что миссис Биндель догадается, что она — это все-таки не вы. По ее словам, она всего лишь хотела оглушить миссис Биндель.

— Это она вам так сказала? — поинтересовалась Айви.

Бланчард кивнул в знак согласия.

— Ее обвиняют в вооруженном нападении, краже со взломом, похищении с целью выкупа…

— Убийстве? — подсказала Айви.

— Вы имеете в виду ее мать? — уточнил Бланчард. — Нет. Она умерла естественной смертью. Рак. Но Мелинда не сообщила о ее смерти, продолжая получать вместо матери социальное пособие и пенсию. Так что ко всему вышеперечисленному добавится еще и обвинение в мошенничестве. И хищение личных данных. Ее сестра Руфь замужем и благополучно проживает в Торонто. Она вот уже много лет не виделась ни с Мелиндой, ни с матерью. Мелинда сняла во Флориде квартиру на имя Руфи и наняла кого-то, чтобы почту матери пересылали в дом на Белчер-стрит.

— Для Элейн Галлахер? — спросила Айви.

Бланчард озабоченно нахмурился, отчего на лбу между бровей у него пролегла вертикальная складка.

— Откуда вы…

Айви буквально слышала, как щелкают колесики в его голове, прикидывая варианты. Она бросила на него невинный взгляд, не имея ни малейшего желания признаваться в том, что это она проникла в тот дом и обнаружила тело миссис Уайт.

— Элейн Галлахер умерла пять лет назад, — сообщил Бланчард. — Собственно говоря, это случилось здесь, в клинике «Непонсет». В то время Мелинда еще работала в лаборатории. Должно быть, она воспользовалась личной информацией несчастной женщины, чтобы открыть фиктивный банковский счет и счета по кредитным карточкам на ее имя. Послала запрос на получение нового водительского удостоверения, приложив к нему собственную фотографию. А потом подделала документы о том, что Элейн Галлахер якобы купила дом на улице Белчер-стрит. К тому времени она уже работала в агентстве по продаже недвижимости. Мы почти разобрались во всей этой истории, когда… Приношу свои извинения за то, что мы едва не опоздали.

— У нее были свои ключи, — сказала Айви. — Даже после того, как я сменила замки на дверях.

Айви вспомнила, как растерялся продавец в скобяной лавке, когда она пришла к нему, чтобы заказать дубликат для себя. Очевидно, незадолго перед тем у него побывала Мелинда в парике и с фальшивым животом, тоже потребовавшая сделать копию, лишний экземпляр с запасного комплекта ключей, которые Айви оставила висеть за задней дверью.

— Да, похоже на то, что она могла входить и выходить из вашего дома в любое время, когда ей заблагорассудится, — согласился Бланчард. — И еще она следила за вами и вашим супругом, так что все ваши привычки были ей известны.

— Ей нужен был наш ребенок, — заметила Айви.

— Я знаю. Теперь. — Пристыженный взгляд, который он на нее бросил, вероятно, следовало счесть искренним извинением.

«Очевидно, большего от детектива не дождешься», — поняла Айви.

Миссис Биндель подъехала поближе к креслу, в котором, сидел Дэвид.

— Ох! — сказала она, глядя на девочку, которая преспокойно заснула у него на руках. — Она — просто прелесть. Само очарование, должна вам сказать, — Согнутым указательным пальцем миссис Биндель утерла слезу, выкатившуюся из уголка ее глаза. — Вашему дому, пожалуй, нужны детские голоса. Но должна попросить вас об одном одолжении. Пожалуйста, больше никаких распродаж ненужных вещей.


— Когда Мелинда пришла к нам на распродажу, ты узнал ее? — обратилась Айви к Дэвиду после того, как детектив Бланчард и миссис Биндель оставили их одних.

Дэвид выпрямился и бережно уложил малышку в больничную детскую кроватку на колесиках, а потом пересел на край кровати Айви.

— Нет. Во всяком случае, поначалу.

В неловком молчании между ними повисли невысказанные вопросы. Айви вдруг вспомнила слова мистера Власковича: «Секреты и тайны могут быть очень ядовитыми. Тогда как правда почти никогда не бывает столь страшной и разрушительной, как придуманные страхи».

— Мелинда сказала мне, что ты изнасиловал ее, — заговорила наконец Айви.

В глазах Дэвида вспыхнул гнев.

— И ты этому веришь?

— А я должна?

— Я не тронул ее и пальцем. Когда я сказал ей об этом, она слетела с катушек. Мы как раз были на чердаке. Она расколошматила стеклянного лебедя о стену, а потом как будто впала в транс. Она начала вспоминать обо всем, что случилось в ту ночь в заведении Керси, причем в мельчайших подробностях. Слушать ее было больно и неприятно, а она выглядела такой уверенной в себе. Я был потрясен, когда она сказала, что я затащил ее в чулан и сделал… то, что сделал, по ее словам. — Дэвид поднял на Айви глаза. Взгляд его был спокойным и строгим. — Хотя не могу сказать, что удивился бы, если бы нечто подобное произошло на самом деле. Дюжина парней и девчонка. Семнадцатилетние оболтусы. Пьяные в стельку. Совершенно одни в кегельбане.

— Она сказала мне, что забеременела и потом у нее случился выкидыш, — продолжала Айви. — И украденный ребенок должен был компенсировать ей эту утрату.

— Я не насиловал ее, вообще не прикасался к ней. — Дэвид бросил на нее взгляд, полный боли и отчаяния. — Тебе не кажется, что если бы я действительно так поступил с ней, то, но крайней мере, помнил бы об этом?

— Я хочу верить тебе, — сказала Айви. — Она рассказала мне, что чувствовала, как касалась ее цепочка, висевшая у тебя на шее, когда ты был с ней.

— Вот именно. Ты когда-нибудь видела, чтобы я носил, что-то вроде цепочки на шее? Это был не я. Это был… — Дэвид замер с открытым ртом, сообразив, в чем только что хотел признаться.

— Тео, — закончила вместо него Айви, вспомнив серебряный крестик, болтавшийся на зеркальце заднего вида в машине Тео. — Тео говорит, что ты вырубился. И еще он уверяет, что ничего не случилось. Ровным счетом ничего.

— Да, действительно. — Дэвид, не дрогнув, выдержал ее взгляд. — Тео сказал мне, что отказался баллотироваться в Сенат штата. Он говорит, что, как только Мелинда начнет излагать полиции свою версию того, что случилось в кегельбане Керси, замаранными окажутся всё, кто был там в ту ночь. Причем вне зависимости от того, что произошло на самом деле. Теперь, по прошествии стольких лет, никто не сможет доказать, как там было и что.

Он взял ее за руку.

— Айви, если бы я и вправду сделал то, что, по утверждению Мелинды, сделал, смогла бы ты когда-нибудь простить меня?

— Я…

— Смогла бы? — настойчиво спросил Дэвид. — Ведь, что бы там ни случилось, я был частью этого. Даже если я не насиловал ее, то все равно был там. Я ничего не сделал, чтобы защитить ее. Хотя мог и должен был. Ребята бы послушали меня. А потом, позже, я не стал опровергать слухи, которые пошли гулять по школе. Спустя некоторое время я вообще забыл об этом случае. Как будто бы ничего никогда не было.

Айви молча смотрела в осунувшееся лицо мужчины, который вот уже добрую половину ее жизни оставался ее лучшим другом и возлюбленным. Она вспомнила, как он был первым, кого она увидела, придя в сознание, как его озабоченное лицо склонилось над ней на гаревой дорожке стадиона. Она вспомнила, как обменялась с ним брачными обетами на склоне горы на острове Пикс-Айленд в заливе Каско-Бэй у побережья штата Мэн. Она вспомнила, как они с Дэвидом впервые перешагнули порог своего нового дома в качестве его полноправных владельцев и как она перебегала из комнаты в комнату, охваченная восторгом пополам с ужасом от сознания того, во что они вляпались. И как потом она вернулась к Дэвиду, обняла его и поняла, что все будет хорошо. Никогда, ни на мгновение она не усомнилась в его человеческих качествах, в его честности, любви и благородстве.

Она нисколько не сомневалась, что Тео приукрасил события и преуменьшил последствия того, что случилось в далекую уже ночь в кегельбане Керси. Она с легкостью готова была поверить в то, что он воспользовался беззащитностью и беспомощностью Мелинды. Она даже сомневалась в том, что Мелинда вообще была беременна, — разве она обращалась к врачу? И откуда она могла знать, что отцом ребенка, которого она якобы потеряла, был именно Дэвид?

Но в ушах у Айви продолжал звучать голос Мелинды: «Он сказал мне, что я — не такая, как все. Он сказал, что я — особенная и что таких, как я, больше нет». Тео никогда не сказал бы подобных слов. А что, если семнадцатилетний Дэвид действительно напился допьяна и занимался сексом с эмоционально неуравновешенной девочкой, которая была влюблена в него по уши и которая сделала бы все на свете, чтобы он обратил на нее внимание?

Айви не могла повернуть время вспять, как не могла и установить в кегельбане скрытую камеру. Равным образом она не могла влезть Мелинде в голову и отделить ее мечты и фантазии от реальности. Даже Мелинда вынуждена была признать, что и сама толком не помнит, что именно произошло в ту ночь.

Поэтому Айви оставалось лишь надеяться на лучшее, гнать от себя мысли о прошлом и верить тому, что подсказывало ей сердце о мужчине, которого она любила. Другого выхода у нее не было.

Примечания

1

Слово «миз» ставится перед фамилией женщины, как замужней, так и не замужней. Употребляется с 1970 г. по инициативе движения за освобождение женщин. (Здесь и далее примеч. пер.)

2

Слабые сокращения матки, продолжающиеся в течение всей беременности.

3

Куортербек — ведущий игрок в американском футболе, занимающий позицию на бэкфилде, за линией схватки за мяч.

4

Граучо Маркс (1890–1977) — один из братьев Маркс, известных американских артистов кино и эстрады.

5

Бейсболка легендарного бейсбольного клуба «MLB Boston Red Sox» с плоским козырьком.

6

Кинехора — присловье от дурного глаза; тьфу-тьфу, чтоб не сглазить (идиш).

7

Международная некоммерческая организация, распространяющая информацию о пользе кормления новорожденных грудью.

8

Сапоги или туфли с высокой шнуровкой на толстой «надувной» подошве.

9

Швейный квартал — название района г. Нью-Йорка в центре Манхэттена, известного как центр пошива модной женской одежды.

10

Раса инопланетян, исповедующих ультра-капитализм, из популярной телевизионной космической саги «Звездный путь».

11

Звездолет из сериала «Звездный путь».

12

Марта Стюарт в США является воплощением американской мечты в ее женском варианте. Она зарабатывает на жизнь тем, что дает советы по домоводству. Входит в десятку самых влиятельных деловых женщин США.

13

Барельеф на металле (фр.).

14

Мортиция Аддамс — супруга Гомеса Аддамса. О приключениях семейства Аддамс были сняты телесериал и многосерийный мультфильм, а в 1990 гг. — несколько художественных фильмов.

15

От англ. apple — яблоко.

16

Коньячное пиво «Сэм Адамс» считается самым крепким в мире.

17

От англ. beer — пиво.

18

От англ. ivy — плющ.

19

От англ. rose — роза.

20

Герой одноименного мультфильма, толстый и невежественный утенок, родившийся на свет в одежде.

21

Очень популярное в Соединенных Штатах снотворное.

22

Дуг Флютье — знаменитый куортербек, начавший свою карьеру в Бостонском колледже. Входит в первую пятерку лучших игроков в американский футбол всех времен и народов.

23

Ничего; пусто (исп.).

24

Сайт, посвященный Каймановым островам.

25

Дорис, или Тетушка Тэбби — пренебрежительное (в устах феминисток) прозвище женщины, не поддерживающей феминистское движение.

26

Будь что будет; чему быть, того не миновать (исп.).

27

Имеется в виду Арета Луиза Франклин, знаменитая американская певица, композитор и пианистка.

28

Игра слов. Речь идет о размерах шаров для боулинга и женской груди (сленг).


на главную | моя полка | | Никогда не лги |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 27
Средний рейтинг 4.5 из 5



Оцените эту книгу