Арина Холина
Хроники амбициозной брюнетки



Глава 1


– Это что, ловушка?! Почему, мать твою, эта адская машина стоит под дверью?! Есть разумное объяснение, или это небольшой экспромт с целью меня угробить?
«Адская машина» – сервировочный столик – получила хорошего пинка, но не разлетелась, как задумывалось, на части, а всего лишь докатилась до стены и обиженно звякнула чашками.
Даша осталась недовольна картиной бесчеловечной мести столику, схватила пачку салфеток и швырнула во врага. Поверженный стакан шмякнулся об пол и развалился на несколько частей.
– Ты могла бы не колотить ложкой о чашку с таким остервенением? – продолжала Даша. – Голова же раскалывается!
Скорчив гримасу, открыла холодильник, достала мокрое заледеневшее полотенце и приложила ко лбу.
Оксана привыкла. Вся эта истерика ровно ничего не значила. Но Дашин вид: роскошное японское кимоно, черное, расшитое розовыми цветами, тапочки на каблуках, кольцо с огромным цитрином на пальце (зачем оно ей? Она ведь только проснулась), всклокоченные волосы и эта мокрая тряпка на голове – отчего-то раздражал. Отчего? Ответ был. Не самый простой и даже несколько унизительный.
Развалившись на диване – белом, в красную полоску – Даша произнесла устало:
– Чаю мне сделаешь? Не в службу, а в дружбу.
Припадок бешенства прошел, сил у нее, видимо, не осталось.
– Доброе утро, – сказала Оксана и поставила чайник.
– Это у тебя оно доброе, а у меня просто кошмар, – сообщила Даша. – У нас есть какая-нибудь хрень от головы?
– От головной боли, – поправила Оксана.
– Это не боль, это божье наказание, – простонала Даша.
Оксана заварила чай с мятой в прозрачном чайнике, выжала лимон, размешала много-много ложек сахара, разбавила холодным «Эвианом» (подавив странное желание залить напиток водой из-под крана) и подала на стол вместе с высокой стеклянной кружкой и цитрамоном.
Дарья Аксенова, великая писательница. Франсуаза, блин, Саган.
В двадцать три года опубликовала первую книгу – триллер о побеге из дурдома. Краткое содержание: дочь политика, которого только что со скандалом сняли с должности, устроила дебош в ночном клубе, бросилась с ножом (ну и что, что со столовым?) на сына папашиного оппонента, в честь чего ее и отправили в Кащенко. Она ничего не помнит. И понимает – здесь она не просто так, это ловушка. Уже в дурдоме она узнает – родители разбились на машине. Фондами управляет «друг семьи», который, вместо того чтобы вызволить ее на свободу, советует «отлежаться». И так далее. И в том же духе. Триллер увлекательный, да. Есть еще младшая сестра, жизни которой угрожает опасность.
Ну не сходятся иногда концы с концами, развязка местами предсказуемая, любовная линия чересчур сентиментальная – такой вполне можно разжалобить аудиторию шоу «Поле чудес», – а так все прекрасно. Невиданный успех.
Теперь издается по три книги в год тиражом двести пятьдесят тысяч экземпляров. Неплохо для тридцати лет, ага?
Триста тысяч в год, не считая сценариев, – от шестидесяти тысяч за полный метр до десяти тысяч за серию сериала. Ну и по мелочи – торжества и церемонии (от пятерки), эссе в журналы (долларов пятьсот за полосу) и реклама. В прошлом месяце ювелирный дом отвалил Даше двести тысяч. Скоро ее лицо появится во всех глянцевых журналах.
Оксана фыркнула.
– Что?! – Даша не оставила это без внимания.
Да ничего!
В общем, она неплохая. Сочиняет, правда, полную чушь. Иногда не совсем чушь, но время от времени выдает такое, что компьютер зависает и дымится. От стыда.
– Слушай... – Даша отодрала ото лба полотенце и швырнула его на пол. – У меня там... мальчик.
– Что? – насторожилась Оксана.
Даша зачем-то перешла на драматический шепот:
– У меня. Там. Мальчик. В спальне. – Она сделала большие глаза.
– А что он там делает? – слегка понизив голос, поинтересовалась Оксана.
– Спит.
– И что? Ты хочешь, чтобы я его разбудила и выставила на улицу? – Оксана побледнела от злости.
– Хорошая мысль, – усмехнулась Даша, заметив ее негодование. – Но мой ответ «нет». Ты пока к этому не готова. Шутка! Просто я хотела, чтобы ты знала. Если он вдруг появится где-нибудь в трусах или без них.
– Может, натянуть на него штаны? – предложила Оксана. – Пока он спит.
– Ха-ха! – развеселилась писательница. – Они слишком узкие! Мы его разбудим.
– А кто он?
– Да!.. – отмахнулась Даша. – Просто мужчина.
Боже. Зачем она, Оксана, в это ввязалась?
Оксана уже две недели работала личной помощницей Дарьи Аксеновой и никак не могла привыкнуть к ритму жизни хозяйки. Потому как ритма никакого не было. Был сплошной бедлам.
Но если тебе двадцать семь, ты окончила журфак, у тебя квартира на Никитской, и все-таки твоего телефона нет в трубке у Яны Лепковой, главного редактора «ОК!», значит, в этом городе ты – никто. Огромный жирный ноль. Пустота. Дырка от бублика.
Нервная, закомплексованная дырка... от бублика, которая все никак не может найти свое место в жизни.
Пустота, живущая с мыслью, что ее родители – кульминация эволюционного развития семейства Меламед, а ты, пустота – путь назад, в мир животных и прочих инфузорий.
Не-не-не. Все не так ужасно. Просто кризис четверти жизни, если, конечно, такой существует.
Это нормально. Сейчас у всех кризис. Каждый год.
– Что за мужчина? – настаивала Оксана.
Даша покачала головой.
– Не знаю, – ответила она. – Ты же понимаешь, это не в моем стиле.
Ну да.
Любимый вопрос автору: все эти мужчины в ваших книгах – личный опыт? Ответ: такого опыта не бывает даже у самых востребованных порно-звезд.
У Даши не было мужчин на одну ночь. Даже ради того, чтобы через неделю расстаться, она месяц принимала ухаживания, присматривалась, изучала объект и, только преодолев ей одной очевидную границу недоверия, приглашала мужчину в постель. Все это Оксана узнала на собеседовании, которое заняло часов пять.
Ее Даша тоже изучала. На совместимость.
Но при этом Аксенова не верила в компромиссы. Не желала уступать. Людям рядом с ней было неудобно, потому что она никому не шла навстречу. Мужчины появлялись и уходили. Личные помощницы – тоже.
Наверное, Дарья была самой настоящей стервой.
Но Оксана знала – сейчас ей это нужно. Нужна эта работа. И не только из-за денег.
– А что, если он сюда придет? – прошипела Даша.
– И что? – расхохоталась Оксана. – Скажешь ему «привет».
Даша тяжело вздохнула.
– Мы только вчера познакомились. И я не помню, как его зовут.
– Не может быть! – воскликнула Оксана.
Даша развела руками.
– Как тебя угораздило?
– Алкоголь растормаживает низменные инстинкты, – пояснила писательница. – Слушай! Я пойду в ванную, а ты сиди здесь и жди, когда он появится. Познакомься, предложи ему кофе, а потом позвони мне, ладно? Я возьму телефон.
– Ладно, – произнесла Оксана, когда за ней закрылась дверь.
Не было в Даше природного обаяния. Ей не хотелось угодить, сделать так, чтобы она была счастлива. Но Аксенова опредленно была властной. И щедрой. Она могла истязать тебя неделю, доводить до слез, упрекать, обвинять в тупости и разгильдяйстве, а потом дарила дорогующую пудру от «Герлен» и приглашала в ресторан, где ухаживала за тобой как за лучшей подругой.
– Я клоун, Оксана! – заявила Даша, когда они сидели за аперитивом в пиццерии «Миа Пьяччи». – Во мне нет такого, знаешь... Ну как сказать? Вот ты молчишь, а когда заходит речь о том, что тебе интересно, ты открываешь рот, и все тебя слушают. Кажется, что ты никому ничего не хочешь доказать, ты не интересуешься чужим мнением, поэтому всем хочется тебе понравиться. Как это у тебя получается?
Оксана улыбнулась и пожала плечами.
Даша ничего не держала в себе. Она могла накричать, но могла и похвалить – искренне, от души.
– А я как цирк-шапито! – усмехнулась Даша. – Мне хочется произвести впечатление на всех и сразу.
– Ну пока тебе это удается, – сухо заметила Оксана.
Она не умела вот так откровенно признавать чужие достоинства и, уж конечно, не смогла бы ляпнуть нечто вроде: «Если ты не можешь договориться об интервью в „Космо“, за что я тебе плачу?!»
Оксана поставила чайник, прикурила сигарету и перелистнула страницы «ОК!».
Тут открылась дверь, и вошел незнакомец.
Оксана судорожно захлопнула журнал (она не готова была признать, что почитывает все эти глупости, светскую хронику и сплетни о знаменитостях), журнал соскользнул на пол, она подняла его, положила на стул и только после этого посмотрела незнакомцу в глаза.
Да-а... Ясно, почему Даша изменила своим принципам.
Джинсы действительно были узкие. О боже... Это не сон? Разве такие мужчины встречаются в обычной жизни? Это не «Фотошоп»?
Потрясающая фигура. Его обнаженный торс... ах!.. его правую руку от плеча до кисти украшает татуировка. На левой – рисунок от запястья до локтя.
– Я потерял майку, – улыбнулся он, и Оксана почувствовала боль от этой улыбки, как от разрывной пули. Он сразил ее наповал.
Ямочки на каждой щеке, белые зубы с выдающимися клыками, губы, которые хочется поцеловать, и сине-зеленые глаза... О-о...
Это бессовестно, нечестно быть таким красивым!
– Оксана, – проблеяла она.
– Захар.
– Захар?
– Ну да.
– Редкое имя.
– Мне повезло, – хмыкнул он.
– Ну да... Захар, хотите чаю? – спохватилась Оксана.
– А можно сока или просто воды? – поморщился он.
– Конечно! – засуетилась Оксана.
О боже, боже!.. Она же не ведет себя как идиотка? Ведет! Точно! И бороться с этим бессмысленно! Как еще можно вести себя с воплощением всех твоих грез и надежд?
И тут вернулась Даша.
– Привет, Захар! – бросила она и покрепче замотала голову полотенцем. – Как состояние?
– Не спрашивай, – он покачал головой. – Я одной ногой в могиле.
– Кса-ан... – Даша позвала помощницу. – Вы познакомились?
– Да, – кивнула Оксана, побледнев.
Она физически ощущала, как кровь отливает от лица.
– Хо-ро-шо... – по слогам произнесла Даша. – Захар, пойдем в сад, что ли?
И они ушли. Оставив Оксану сражаться с призраками.

Дашу осенило в ванной. Она вспомнила его имя.
А заодно восстановила ход мыслей, предшествующих сексу против правил – с первым встречным.
Дело, собственно, было не в том, что Даша за каждого встречного собиралась замуж или истово верила в Господа и смертный грех.
Просто у нее была своя теория.
Теория предвкушений, из которой следовало, что в жизни не имеет смысла ни слишком подолгу сомневаться, взвешивая все за и против, ни седлать волну чувственного порыва. В первом случае можно упустить свой шанс, во втором – ни за что лишить себя прелести ожидания.
Ведь перед каникулами, например, приятное томление щекочет нервы – сегодня ты лишь мечтаешь, назавтра покупаешь билет, неделю слоняешься по магазинам, прицениваясь к тому, как будешь выглядеть на пляже в хипповом парео, сбор вещей – неповторимый момент, когда ты телом здесь, а душой – уже там, и, наконец, особый вкус обретают последний утренний кофе, дорога в аэропорт, беспошлинный магазин... – все это так важно, что и представить невозможно, как без этого обойтись, если есть хоть шанс в секунду перенестись в другую реальность. Мир стал бы слишком фунциональным, в нем не осталось бы места для грез.
А если бы в жизни не осталось места мечте, никто бы не читал книги, и она, Даша, разорилась бы и пошла работать на стройку.
Захара она с утра хорошенько разглядела – спящего – и не пожалела о том, что повисла на нем вчера как обезьяна.
Невероятно красивый мужчина.
Даше нравились эти игры разума: и чувствовать, и понимать, и анализировать свои ощущения, не лишая себя удовольствия и не теряя рассудок.
Это как с чтением.
Многие ее друзья – музыканты, актеры – жаловались, будто слышат музыку не как все смертные, а замечают лишь количество аккордов и децибелов; видят не кино, а только монтаж, количество эпизодов и прочие технические примочки, но все это была сладкая ложь, самоупоение, скрытое бахвальство: вот какой я фанат своего дела, профи, мне доступно то, что непонятно вам.
И Даша читала книги не просто так: подмечала грамотную композицию, обороты речи, но все это лишь добавляло остроты, а не разрушало картину, ей нравилось одновременно быть и участником событий, и сторонним наблюдателем.
В саду они целовались. Он был сладкий и терпкий, как хороший кофе, она согревалась в его руках – хотелось секса и в то же время не хотелось, как в юности, когда душевный жар возбуждает больше, чем физическая близость.
Влюбиться она не готова. Но он милый.
– Захар, а ты работаешь? – спросила она, хоть спрашивать не собиралась.
Видимо, она все же решила прощупать его на предмет постоянных встреч. Ну и ладно.
– Нет, побираюсь, – усмехнулся он.
– Ну! – она шлепнула его по лбу.
– Я юрист.
– Юрист?! – удивилась она. – Это же прямо-таки противозаконно – быть таким красивым юристом!
– Быть юристом – это скучно, – признался Захар. – Но я оценил твой комплимент. Хочешь лимонаду?
– Ой! Мы его на кухне забыли! – огорчилась Даша.
– Я принесу, – он поднялся и пошел к дому.
Какая походочка... Р-рр!..
Может, все, что нужно женщине, – красивый молодой мужчина, а не всякие там интеллектуалы с отрицательным обаянием, которых любишь не за кубики на прессе, а за умные глаза?

Оксана все еще сидела на кухне. Выясняла отношения с «Космо».
– Ладно, я все поняла, перезвоню, – она резко оборвала разговор. – Тебе помочь? – обратилась она к Захару.
– Можно взять лимонад?
– Конечно!
Оксана рванула к холодильнику и на секунду их руки соприкоснулись. Вот он, электрошок! Разряд отбросил ее на метр.
Захар с удивлением взглянул на нее.
– Все в порядке?
– Н-да... кхе... – закашлялась Оксана. – Просто током ударило, знаешь, так бывает...
– Это статическое электричество. Не страшно.
Он открыл холодильник и достал графин с напитком.
Еще как страшно, мальчик! В особенности в контексте размышлений, удастся ли ей снять Захара мобильным телефоном, чтобы впоследствии целовать его фотографию...
Когда Захар вернулся, Даша дремала. Он просунул руку ей под голову, прижал к себе, поцеловал в макушку и заснул, вдыхая запах ее волос, от которых веяло медом, духами, но по большей части – сигаретами и ночным клубом.




Глава 2


– Просто объясни мне, что я здесь делаю? – шипела Даша, надвигаясь на Оксану.
«Уволюсь!» – думала та.
Она ведь ни при чем!
– Я не виновата, что программа задерживается, – произнесла она с трусливой хрипотцой в голосе.
– Не виновата, – согласилась Даша. – Но когда мы сидели в «Жан-Жаке» и я спросила, не хочешь ли ты уточнить чего у редактора, ты мне сообщила, что все уточнила, запись идет по плану, а мне нужно бросить на полпути чудесный суп и тащить свою задницу в эту обитель зла и ждать эту дуру!
В «обители зла» («Останкино») «эта дура» (ведущая шоу) ругалась с начальством – нормальная история, благодаря чему съемки все откладывались и откладывались, и ни дна не было видно, ни берегов, и в студии уже стало жарко, как в солярии, зрители выжимали рубашки, участники метались по гримерке, а Дарья Аксенова в туалете распекала свою помощницу, у которой фраза «Я увольняюсь!», как икринка, перекатывалась на языке и готова была вот-вот лопнуть.
– Оксана, я не хочу срывать на тебе зло, но больше не на ком, – объяснила Даша, закурив сигарету. – Я бы с радостью убила эту, как ее... – Даша не без труда вспомнила имя ведущей. – Но я не могу ее найти. Так что, прости, дорогая, сегодня ты – козел отпущения. И самое страшное состоит в том, что у меня есть этот никчемный придаток – совесть, и я не могу просто так подставить редактора по гостям – взять и уйти. Но запомни – сегодня во всем виновата ты.
Она тяжело выдохнула.
– Сколько нам еще здесь торчать? Реально?
– Надеюсь, не больше часа, – Оксана пожала плечами.
– ...здец! – выразилась Даша и потерла виски.
У нее зазвонил телефон, она вздрогнула и рявкнула в трубку:
– Алло! Кто? Захар? О, привет... Ничего не делаю, стою в туалете, пытаюсь никого не убить. Жду начала телешоу. Слушай, перезвони позже, а то я сейчас тебе нахамлю, а потом буду жалеть. Что? А ты где? И ты сюда приедешь? Ну... Давай! Ага! Я закажу пропуск. Сделай Захару пропуск, – обратилась она к Оксане.
– А-а... На какую фамилию? – растерялась та.
– Понятия не имею! – отрезала Даша, всучила ей трубку и ушла.
Ха! И что ей теперь делать?
– Захар? – пролепетала она через десять секунд. – Извини, это Оксана...
С Дашей всегда так. Едва Захар приехал, начались съемки.
– Ты подождешь? – спросила Даша без всяких сомнений в том, что услышит в ответ «да». – Это быстро, я побежала, извини...
Она ускользнула, а Оксана осталась.
– Ну давай я угощу тебя кофе, – предложил Захар.
Он был в тех же джинсах и белой рубашке – но ничего облегающего! Рукава подвернул, обнажив восхитительные кисти, татуировку и третичный мужской половой признак – вены на руках. Пальцы у него, кстати, были длинные, тонкие, не крестьянские.
Оксана ощутила себя голой – все девицы в кафе разглядывали ее с таким видом, словно хотели определить, сколько стоит ее нижнее белье.
Но Оксана знала: она – красивая. В отличие от Даши.
Пепельные волосы до плеч, карие глаза с поволокой, розовые губы и смуглая кожа – спасибо бабушке-турчанке, завещавшей ей яркие черты. В косметике не было необходимости.
Даша же была довольно обычной девицей со слегка вьющимися темными волосами, с тяжелыми скулами, не самой удачной верхней губой, и только глаза представляли интерес – зеленые, миндалевидные, зато с короткими ресницами.
И если у Оксаны был полный третий размер груди, то Даша с трудом дотягивала до первого с половиной. Лифчики носила только с поролоном. И у нее даже был целлюлит, с которым отчаянно боролась массажистка.
Но Даша, казалось, понятия не имела о том, что не выиграла бы конкурс красоты даже в женской зоне строгого режима. Считала себя неотразимой.
Наверное, Оксана была к ней несправедлива.
Но если есть Бог на свете, то как можно объяснить с позиции добра и зла тот факт, что Даше успех сам идет в руки, а она, Оксана, заблудилась в трех соснах?
Они знакомы с детства. Не то чтобы их родители дружили, просто года два они жили в одном доме.
Оксана таскалась со скрипкой в музыкальную школу, пока Даша прыгала с тарзанки. Оксана приносила домой пятерки, а Даша – ссадины на коленках и щенков с помойки.
Оксана помнила, что Даша всегда считалась оборванцем – когда другие девочки щеголяли в юбках с воланами и майках с котятами, Даша слонялась по двору в засаленных джинсах и стоптанных кроссовках, причем не потому, что ее родители не могли позволить большего, а потому, что она не признавала другой одежды.
У Оксаны тогда была роскошная коса, а Дашу стригли под Мирей Матье.
Оксана училась в шестом классе, увлекалась оригами и Шарлоттой Бронте, а Даша перешла в девятый, слушала «Кино» и «Алису», ездила с хулиганом Костей на мотоцикле «Урал» и курила травку.
На местном тотализаторе на Дашу не поставили бы и копейки, а вот Оксану считали «подающей надежды» – если она не станет моделью, звездой журналистики или женой миллионера, значит, мир перевернулся.
Но когда Оксана поступала на журфак, Даша уже писала в «Афишу», ездила на старом полосатом «Жуке» и считалась модной московской девицей.
Родители Даши переехали с метро «Аэропорт» на Остоженку, но связь осталась – Москва маленькая, все друг друга знают.
– Ну и что тебе даст образование? – поинтересовалась как-то Даша, встретив Оксану на показе Петлюры и пани Брони.
Даша была в узких черных джинсах, которым не изменила по сей день, в черной майке и в шляпе «котелок».
Оксана тогда собиралась работать в глянцевом журнале, наверное в «Космо», поэтому не могла точно сказать, зачем ей диплом. Иллюзии на предмет того, что придет она в журнал с дипломом на груди и ее, отличницу, написавшую в газету «Вестник студента» статью о вреде курения, тут же возьмут редактором (может, даже главным), развеялись. Она знала – в штат новоиспеченных выпускников вузов не берут, гонорары платят крошечные, заданий не дают. На предложение: «Вы скажите мне тему, а я вам напишу» – сотрудники изданий отвечают оглушительным смехом.
Но учиться ей нравилось. Нравилось жить с мамой и папой. Нравилась студенческая жизнь «понарошку».
Она даже побывала в гостях у Даши – в жуткой двушке на Рязанском проспекте, в доме без лифта, которую Аксенова снимала с какой-то «поэтессой».
Потом Даша вернулась на «Аэропорт» и квартиру снимала уже с моделью, позже забеременевшей от рок-звезды, но тогда Оксана просто ужаснулась бедности жилища, которое скорее напоминало муниципальную больницу, чем обитель двух молодых девушек.
Это была одна из тех квартир, что могли все рассказать о хозяевах: отчаянные лень и жадность мешали им даже поменять обои, забуревшие у потолка, а в сочетании с глупостью сделали их одними из тех рантье, которые после каждого скачка цен на недвижимость бегут повышать цену в три раза, с расчетом на то, что в их халупе возжелает поселиться нефтяной миллионер, а не какие-то там студенточки.
Она, Оксана, не променяет свою родную комнату с антикварной мебелью и подлинником Коровина на что-то в этом духе.
Бабушка умерла, Оксана переехала на Никитскую, а Даша купила квартиру на «Китай-городе» и построила дом на Ярославке.
– А ты давно работаешь у... с Дашей? – поинтересовался Захар.
– Работаю меньше месяца, но мы давно знакомы. Можно сказать, с детства, – объяснила Оксана.
– Тебе нравятся ее книги?
Он застал ее врасплох.
Признаться в том, что она читает Дашины книги? Нормальное признание для личной помощницы, но для человека ее круга...
Конечно, она прочитала все, что та написала, – пыталась узнать секрет успеха, но это не доставило ей ни малейшего удовольствия, ведь Оксана так и не решила загадку: почему она, Даша?
Почему она, с ее жалкими (будем честными) книжками, так популярна, почему ее знает в лицо вся страна, почему у нее столько денег?
– Ничего, – Оксана пожала плечами. – А тебе?
– Я всего одну прочел. Мне очень понравилось. Такой драйв!
– Драйв? – переспросила Оксана.
– И в жизни она точно такая же. Удивительно, да?
– Да, она такая... – промямлила Оксана.
Драйв? Ха! Что за драйв? Ну истеричка. Может, это и есть тот самый драйв?
– Ну а ты занимаешься пиаром, да?
Оксана растерялась.
Чем, собственно, она занимается?
Она работала в женском журнале, и в одно ужасное мгновение на нее обрушилось понимание, что жизнь ее льется сквозь пальцы.
Отличница? И что?! Красный диплом? Ей это надо?! Изящная фигура, хороший вкус, аристократические манеры? И что ей с этим делать?!
Где она сама? Где ее «я»?
Оксана уволилась.
Рассчитывала с месяц думать, искать себя, но ничего не вышло – она только поздно просыпалась, ела, таращилась в телевизор (даже увлеклась «Домом-2»), перестала стирать одежду, так как ходила в единственных спортивных штанах, и поругалась с домработницей, которая требовала, чтобы Оксана съездила в «Ашан» и купила там какие-то особенные тряпки для полирования мебели.
Она была не готова посвятить свою жизнь статьям о качестве наращенных ногтей. Иногда это было увлекательно, но стоило ей представить жизнь в перспективе, как бессмысленность сущего становилась настолько очевидной, что даже убирать улицу казалось более полезным.
Она пошла бы в корпус мира или в Гринпис, но Оксане хотелось признания.
– До поры до времени, – произнесла она. – Вообще-то я собираюсь написать книгу.
– О! – удивился Захар. – Здорово. Это для тебя хороший опыт – поработать с Дашей.
Оксана его возненавидела. Хороший опыт? Он это серьезно? И как он себе это представляет: Толстой, Чехов, Диккенс, Аксенова?
Чему можно научиться у графоманки?
Ладно, нет никаких сомнений в том, что она, Оксана, завидует, но как можно не завидовать Аксеновой, Донцовой, Робски, если они... Что такого есть в их книгах? Ну ладно, Устинова еще туда-сюда, хотя бы пишет человеческим языком, а успех Робски чем объяснишь? А популярность Аксеновой? Про Донцову и вспоминать страшно!
Оксана вспомнила, как чуть не опи?салась (покраснела-то уж точно) во время интервью с журналом «Эксперт». Дашу спросили, в чем она видит задачу искусства вообще и литературы в частности, и та ответила:
– Мы делаем мир лучше.
Мы. Делаем. Мир. Лучше.
Мы, Достоевский и Даша Аксенова, по матери Решетюк.
Все дело в том, что Оксане уже предложили написать книгу. Одно издательство. У нее была колонка в «Большом городе» – сейчас ее уже сняли, вот на нее и вышли через газету. Оксана согласилась, только пока не очень понимала, о чем будет книга.
Наверное, Захар тупой. Хоть и красивый. А тупые мужчины – не ее профиль.

Девицы за соседним столом зашушукались. Оксана обернулась и увидела ее. Дашу. Все те же черные рокерские джинсы в облипку. Черная шелковая рубашка. Тяжелые черные бусы с металлическими вставками. Готический макияж. То же мне, звезда танцпола!
Захар поглупел лицом.
– Уф! – Даша уселась за стол, схватила меню с десертами и принялась им обмахиваться. – Ну и жара! Я потная, липкая и мерзкая! Захар, возьми мне водички. Со льдом! – бросила она ему вдогонку.
Что за идиотская привычка?
Если домработница ехала в магазин, Даша могла ей раз сто позвонить: «Ой, я забыла – купи эклеров!», «Ой! Тампоны „мини“!», «Прости, совсем вылетело из головы – возьми соленых огурцов, бочковых!»... И так до бесконечности.
В музыкальный магазин Даша приходила со списком, но каждые пять минут названивала либо сотрудникам, либо знакомым:
– Помнишь тот диск, который мы слушали в прошлом году, когда ехали в Шереметьево? Ну когда улетали на Кипр! Третья с конца песня – там кто поет?
– Алло, Оксан, не могла бы ты зайти ко мне в комнату и посмотреть во второй слева или в первой кучке дисков на шестой полке – красная такая обложка с черепами?
– В Интернете посмотри хит-парад «М-радио», группа на букву «Z», в названии песни есть слово «faith»...
Конечно, это была ее, Оксаны, работа, но когда тобой крутит взбалмошная ровесница (почти ровесница), которая не хочет напрячься, чтобы хоть на минуту облегчить тебе жизнь...
– Спасибо! – Даша вырвала из рук Захара стакан с минералкой. – О-ооо... У меня все тело обезвожено... Слушайте! – воскликнула она, не отрывая стакан от губ. – Нам нужно показаться на одном мероприятии.
Оксана пролистала органайзер. Никаких вечеринок.
– Не! – отмахнулась Даша. – Меня только что Малахов позвал. День рождения одного журнала. В саду. Будет Баста Раймс. Пойдем?
Это приказ?
Она это назло?
Оксана была в черных брючках и бежевой майке – удобно носиться по городу, высунув язык, но уж никак не оттенять Дашу на вечеринке, где будет петь сам Баста Раймс.
– Отлично! – обрадовался Захар.
– А тебе нравится Баста Раймс? – прищурилась Даша.
Если вами не расшифрован какой-нибудь там Джонни Фармер, о котором никто не слышал, – ей не о чем с вами говорить. Детский сад.
– Мне нравится все, что нравится тебе, – усмехнулся Захар.
– Садись, два, – улыбнулась Даша. – Ну честно?
– Не все, – признался Захар. – Но некоторые песни даже очень.
– И мне! – обрадовалась Даша. – Обожаю, когда он с Эрикой Баду...
– ...с Эрикой Баду! – одновременно произнесли они и рассмеялись.
– Поехали? – Даша поднялась со стула, не обратив внимания, что Оксана еще недоела торт. – Извини! – Она вернулась на место, когда помощница отложила ложку. – Ну что ты, доешь сначала!
– О чем было шоу? – спросил Захар.
Даша посмотрела на него, ничем не показав понимания вопроса.
– А! – очнулась она. – Да!.. Бред какой-то. О чем? – спросила она Оксану. – О сериалах.
– И что ты сказала? – полюбопытствовал он.
– Ну слямзила у Михалкова цитату насчет того, что раньше актеры были кумирами, потому что кино было единственным развлечением, а сейчас сериальные звезды – почти члены семьи, ты видишь их каждый день в телевизоре. Этот... Астрахан очень обиделся.




Глава 3


На вечеринке Даша произвела сенсацию. Ее фотографировали с Захаром, который профессионально улыбался в камеру. Как выяснилось позже, в юности он подрабатывал манекенщиком.
Захар – в белой рубашке, Даша – в черной, отличный контраст, красивая пара, завтра их поженят.
А потом случилось нечто ужасное.
Они подоспели прямо к началу концерта. Даша выпила три коктейля «Куба либра». Держалась мило. Обнималась с Захаром.
Потом Даша встретила девицу, которая увела у нее друга. Не любовника – друга.
От друга ушла жена – причем к какому-то сантехнику, или электрику, или вообще дальнобойщику. Друг жил с женой двенадцать лет, нарожал троих детей – и все это вопреки всеобщему мнению, что его жена мерзкая, склочная мегера.
Чего можно ждать от женщины, которая двенадцать лет назад заявила: «Если мы завтра не подадим заявление в загс, я приму предложение Вадика!»?
Это и есть любовь?
В общем, жена выпила не меньше трех литров его еврейской крови, которая под конец их союза наполовину состояла из водки, прежде чем отняла у него ключи от квартиры.
И тут у друга, который вопреки не только здравому смыслу, но оптическим свойствам контактных линз видел в этой растолстевшей злыдне умницу и красавицу, произошел нервный срыв.
Он купил красный «Порше», квартиру-студию с черными стенами и где-то подобрал совершенно никчемную девицу, которую тут же объявил смыслом своей жизни.
Девица, достоинства которой были, наверное, очевидны разве что в постели (или где там они занимались сексом), но проверить это было сложно, оказалась гадким, плохо воспитанным существом с интеллектом кассового аппарата.
Однажды девица с кодовым названием Существо даже испортила Даше каникулы, а этого Аксенова простить не могла. Они с другом и его Новым Смыслом Жизни отправились в Марбелье, в его дом, куда он уже лет шесть приглашал Дашу, и вскоре выяснилось, что теперь там нельзя курить, смотреть кино на звуке после одиннадцати (Существо было жаворонком, то есть ложилось в десять, просыпалось в шесть), на море всем вменялось приходить в восемь... И вот тут-то Даша и сорвалась.
Неделю она поясняла Существу, что ни физически, ни морально не готова к подъему в семь, так как ложится в пять, иногда пьяная. Но Существо упорно скреблось в ее дверь, заявляя, что завтрак готов.
И однажды Даша, едва заслышав в коридоре царапанье, сорвалась с кровати, распахнула дверь, схватила Существо за грудки и закричала:
– Ты, ...дь, что, по-русски ни хрена не понимашь? Я сплю, и у меня нервный срыв, так что если я тебя убью – меня оправдают! Идиотка! Пошла вон!
Она схватила сумку и прямо в халате перебралась в гостиницу, куда ей позже прислали чемоданы.
Друг страдал. Пил и плакал. Но Существо, несмотря на заверения Даши в том, что она готова к перемирию и больше никого бить не будет, устроило любовнику скандал – лишь за то, что он виделся с Дашей, и на этом их дружба закончилась.
Для мира Существо было Юлей...

– Привет! – дерзко произнесла Юля.
– О! Пацаки! Чего без намордников? – выдала Даша.
Оксана, не ведающая тонкостей их отношений, чуть не упала в обморок.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Юля, до которой, видимо, тонкий юмор создателей «Кин-дза-дза» не доехал – не долетел.
– Ну пробралась через дыру в заборе, чтобы пожрать на халяву, – отрезала Даша. – А тебя, наверное, пригласил по меньшей мере главный редактор?
– Я здесь работаю.
– Официанткой? – усмехнулась Даша.
– В журнале, – Юля все-таки покраснела. – В отделе маркетинга.
– О-о! – восхитилась Аксенова. – Как Володя?
– Мы собираемся пожениться. – Глаза у Юли заблестели. – В октябре.
– Да ладно? – Даша расхохоталась. – Друг на друге? Я, конечно, не приглашена? – уточнила она на всякий случай.
Юля пожала плечами и злорадно улыбнулась.
– Минутку... – Аксенова подняла вверх указательный палец. – Никуда не уходи!
Она отошла к бару, взяла бутылку виски, налила полный стакан, вернулась к Юле, Оксане и Захару, залпом выпила, после чего размахнулась и швырнула стакан на землю. Не успели все удивиться, как Даша уже вцепилась Юле в волосы и стала макать ту головой в пруд.
Как нарочно для музыкального сопровождения драки включили Билли Айдола, что, казалось, Дашу еще больше завело. Захар очнулся раньше всех и отбил Юлю у писательницы, которую оказалось не так-то просто отцепить от жертвы.
– Не попадайся мне на пути! Сиди дома! – орала Даша, и все это снимали фотографы.
Ух ты! Завтра снимки точно будут на первых полосах!
Оксана так и стояла, открыв рот, пока Даша не дернула ее за руку и не сказала:
– Ну?! Идем!
И она поплелась за хозяйкой, которая выглядела так, словно не подралась в людном месте, а узнала, что получила Нобелевскую премию по литературе.
– Я сделала это! – гордо заявила Даша в машине. – Ура!
Захар неожиданно расхохотался, а Оксана решила, что лучше держаться от Даши на безопасном расстоянии.
Минут через пять зазвонил телефон. Даша взглянула на определитель и протянула трубку Оксане.
– Ответь, пожалуйста, – попросила она.
– Да, – сухо отозвалась Оксана.
– Даша! – завопила трубка.
– Это Оксана, ее помощница, – быстро представилась она.
– Дашу позовите! – волновался мужской голос.
– Кто ее спрашивает?
– Это Вова!
– Вова... – прошептала Оксана.
– Да я знаю, – хмыкнула Даша. – Орет?
Оксана кивнула.
– Не буду говорить, – заявила Аксенова.
– Простите, она сейчас не может...
– Дай мне Дашу, твою мать!
Оксана отключила телефон и вернула его хозяйке.
– Что?! – Даша уставилась на нее как на букашку.
– Я не могу вести такие разговоры, – отрезала Оксана.
– А я могу?!
– Это твое личное дело.
– А если бы я была твоей подругой? – завелась Даша. – Ты бы могла?
Оксана молчала.
Аксенова задумалась.
– Ну ладно, извини. Без обид?
Оксана вздохнула.
– И что, ты теперь будешь плевать мне в чай?! – рассердилась писательница.
– Даша, мне просто не хочется, чтобы наши отношения выходили за рамки рабочей этики...
– О боже! – возопила Даша. – Оксан! Я ничего не знаю о рабочей этике, рамках и отношениях! Но тебя я знаю с пятого класса! Какая-то жопа с ушами скоро выйдет замуж за хорошего несчастного человека, с которым я дружу пятнадцать лет, а тебе трудно двадцать секунд потрудиться буфером! Может, его жизнь от этого зависит, а ты ведешь себя так, будто я прошу тебя постирать мои трусы!
«Так оно и есть!» – подумала Оксана, но лишь вздохнула и пожала плечами.
Даша надулась, Оксана уставилась в окно, а Захар обнял буянку и погладил по голове.
– Я не права? – Даша вырвалась из объятий и посмотрела ему в глаза.
– Не спрашивай меня, – усмехнулся он.
– Почему это? – насупилась Даша.
– Ты избила человека, – пояснил Захар. – Думаешь, это правильно?
– Послушай, друг! – завелась Даша. – Мне не нужно, чтобы меня тут осуждали! Так что...
– Я же сказал: не надо меня спрашивать! – перебил ее Захар.
– Я просто хочу, чтобы между нами не было абсурдного недопонимания! – воскликнула она. – Я такая, какая есть, и меня это вполне устраивает!
– Даша, я не собираюсь с тобой ссориться... – Захар все еще надеялся, что удастся выйти из этой дискуссии без потерь.
– Ну и не надо ссориться! – взбеленилась Даша. – «Избила человека!» Да она не человек! Все! Захар! Извини, но ты лучше иди домой. Остановите машину! – прикрикнула она на водителя.
Тот спешно перестроился ближе к обочине и притормозил.
Даша уставилась на любовника.
– Что? – спросил он.
– Захар, прости, я понимаю, это хамство и все такое, но я хочу остаться одна. С ней. – Она кивнула на Оксану.
Оксана же старательно отводила глаза, так как участие в этом жалком фарсе ее угнетало. Сумасшедший дом какой-то, бред, безобразие!
Захар ничего не сказал, просто вышел.
Водитель тронулся с места.
– Стойте! – воскликнула Даша, едва они проехали несколько метров.
Она выскочила из машины и побежала к Захару, который прикуривал одновременно и ловил такси.
Водитель сдал назад. Захар с Дашей вернулись.
– Оксан, извини, ты не могла бы пересесть вперед? – распорядилась Аксенова.
Оксана пересела.
Вот это да! Она его вытолкала взашей, а он вернулся как ни в чем не бывало! У него что, гордости нет?
Кто же он такой, этот Захар? Жиголо?
– Захар, я сумасшедшая, мне так стыдно, это просто изуверство какое-то... – каялась Даша. – Ну, я вошла в раж, знаешь, «все вокруг враги», у меня это бывает, но ты не волнуйся – с ножом я еще ни на кого не бросалась, честное слово! Уф! Просто я теряю лучшего друга, и мне чертовски обидно! И больно! Ну почему я ее не утопила?!
– Слушай, а ты завтра не будешь раскаиваться в содеянном? – поинтересовался Захар.
– Я?! Что ты! – фыркнула она. – Вот ты думаешь, я психанула? Если ты о том, как я выгнала тебя на улицу, – это было ужасно, и я этого не переживу! Да, я буду раскаиваться – и делаю это прямо сейчас. Но что касается этого опарыша, Юленьки, – ни за что! Отвечаю за каждое свое слово! Я уже несколько месяцев мечтала это сделать! Нецивилизованный я человек, Захар, так и знай!
– Ну, я занимаюсь боксом, – усмехнулся он.
– Какой же ты милый! – невпопад заявила Даша.
До Оксаны донеслись звуки поцелуев.
Неужели ей так повезло – она работает на ненормальную?

– Даша, это ненормально! – возмутилась Оксана на следующий день.
– Я знаю, – согласилась та. – В этом весь смысл.
Оксана еле-еле уговорила «Космо» сделать с Дашей интервью. Не то чтобы масштаб Аксеновой был для журнала мелковат, просто они публиковали материал о ней полтора года назад, а для «Космополитена» это не срок.
А теперь Оксана должна была объяснить главному редактору – девушке довольно консервативной в том, что касалось стиля истинной «космо-герл», – что Даша хочет сняться обнаженной, с обнаженным же Захаром (который еще не знал об этом) в стиле Джона Леннона и Йоко Оно.
– Но почему не «Максим»? Не «FHM»? – отчаивалась Оксана.
Задача казалась ей невыполнимой.
– Потому что «Космо» – самый популярный женский журнал, – Даша посмотрела на нее как на устрицу, которая вдруг пискнула: «Не ешь меня!»
– Это невозможно. – Покачала головой Оксана.
– Да ну? – усмехнулась Даша. – А ты попробуй!
Оксана поплелась к телефону, обещая себе не звонить, не говорить, не позориться, а просто наврать хозяйке, будто ей дали от ворот поворот.
Но Даша чуяла вранье за версту. Видимо, потому, что сама врала каждый божий день.
– А что? – усмехнулась она после того, как наплела небылиц в интервью одному серьезному журналу. – Я же писательница. Ложь – моя профессия. Это ведь забавно.
Захар уехал рано утром. Оксана встретила его на кухне – он ломал кофемашину. Она показала, как ею пользоваться, стараясь не думать о том, что у него под полотенцем.
За полотенце Захар извинился – мол, не ожидал увидеть здесь людей в восемь утра.
Но это ничего.
До него у Даши был рокер, который плавал в бассейне голым. Рокер-нудист. Солист самой популярной хард-рок-группы.
Витя. Лет сорока пяти.
Красивый мужчина, только слегка потрепанный.
Даша клялась, что без головы он напоминает ей Билли Айдола – такой сухой, жилистый. Рокер действительно был без головы – после очередного рок-фестивала, то ли «Эммауса», то ли «Крыльев», он притащил в дом банду пьяных в лоскуты музыкантов, журналистов и даже фанаток, одна из которых была застигнута Дашей в тот момент, когда пыталась сделать рокеру под водой минет. Безумная затея.
– Было весело! – ответила Аксенова на сочувственные причитания Оксаны.
Это случилось через три дня после того, как Оксану приняли на работу.
– Тебя это не расстраивает? – поинтересовалась Оксана.
– Да ладно тебе! – отмахнулась та. – Он же псих! Но зато я переспала с кумиром моего детства. Помнишь, как все от него тащились?..
Оксана помнила, как от него тащилась Даша.
И ведь даже нельзя сказать, что Аксенова была классической «плохой девчонкой», а Оксана – «отличницей».
Даша, кстати, почти не пила. Ну, позавчера уделалась, но это случалось не чаще трех раз в год. Она берегла внешность и здоровье. Сходила с ума она «всухую».
А Оксана, наоборот, могла напиться и зависнуть где-нибудь в «Маккое», а раньше – в «Голодной утке».
Оксана всю жизнь считала себя революционеркой – после того как отказалась поступать в медицинский, несмотря на мольбы и угрозы родителей, и пошла на журналистику. Она слушала «Мерилин Менсон», носила рваные джинсы задолго до того, как те вошли в моду и мечтала писать прогрессивные эссе в «Эсквайр».
Но сейчас суть была в том, что полотенце оказалось не очень большим – Даша не любила махровые простыни, – крепко облегало бедра и не оставляло сомнений в том, что у Захара потрясающее тело.
– Я переоденусь, – он поставил на стол чашку кофе и подвинул ее к Оксане.
Та отмахнулась. С утра она кофе не пила. А пила зеленый чай, завтракала и лишь после полудня варила себе капучино.
Даша, наоборот, с утра (с двенадцати до часу) на еду смотреть не могла, зеленый чай вообще считала пойлом и где-то час растормаживалась, попивая кофе и покуривая сигареты.
А потом уже сразу обедала.
Захар так и не переоделся, благородно оставив возможность любоваться на его мускулистые икры.
– Захар, а ты правда юрист? – спросила Оксана.
– О да! – кивнул он. – Это трагедия моей жизни.
– Почему это? – удивилась она.
– Компромисс между желанием моих родителей видеть меня биологом или психиатором.
– Почему биологом? Или психиатором?
– Ну, когда мне было тринадцать, мама ударилась в православие и решила, что биолог – вполне богоугодное занятие, а отец как правоверный еврей мечтал, чтобы у сына была надежная профессия.
– А как твоя православная мать уживалась с иудеем?
– Прекрасно! – Он ухмыльнулся, обнажив замечательные белые клыки. – Отрывались они на мне.
Беседа только завязалась, но Захару уже надо было бежать. Оксана проводила его до ворот и с тоской смотрела вслед его «Ауди-4», поднимающей столбы пыли.
Достаточно было хотя бы говорить с ним.
Н-да...
Вранье.
Недостаточно.
Ей хотелось кинуться на него и изнасиловать, пока он не успел понять, в чем, собственно, дело.
Прямо как в юности. Плакат Элвиса – стройного и неотразимого. Девичьи слезы. Хорошо хоть бог миловал и она не зафанатела каким-нибудь Димой Маликовым или группой «Take That».




Глава 4


– Захар уехал? – спросила Даша, едва показавшись на кухне.
– Да.
– Ну, как он тебе? – Даша допила кофе из его кружки и намазала белый хлеб красной икрой.
– В смысле? – насторожилась Оксана.
– В смысле, что ты думаешь о Захаре как о человеке и сексуальном объекте?
Черт! Она что, дружит с ней или для Даши нет разницы, с кем обсуждать любовника – с лучшей подругой или охранником из супермаркета?
– Лицо сделай попроще! – приободрила ее Даша. – Можешь не отвечать.
– Да что уж там! Он классный. Красавец.
– Это тебе не старый похотливый козел в сапогах! – расхохоталась Даша.
«Козел в сапогах», звезда тяжелого рока, получил такую кличку за склонность к сексу с безымянными фанатками и за привычку носить ботинки на шнуровке до колен.
– Какой он крутой! – вздохнула Даша.
– Почему? – Оксана даже немного удивилась.
– Ну... – Даша пожала плечами. – Ты не замечаешь, сколько ему лет, потому что он весь внутри, и у него столько энергии, силы, что на это подсаживаешься, как на наркотик. Ты была на его концертах? Он так заводит малолеток, что они кончают в трусы, а ему, обрати пристальное внимание, уже почти сорок шесть. Хотя Мадонне сорок восемь...
– Ты о Викторе? – воскликнула Оксана.
– А ты о ком?
– Тьфу, я думала, ты о Захаре! – смутилась Оксана.
– Да ладно тебе! О Захаре я уже забыла! Хотя он, конечно, сексуальный бой-той. Игрушечка такая. Но, знаешь, он не в моем вкусе. Слишком яппи.
Уж конечно. Кому интересен красивый, милый, вежливый, успешный мужчина младше пятидесяти?
Н-да, в интересе к стабильным положительным связям Дашу было трудно обвинить. Один лишь раз она встречалась с бизнесменом. Правда, тому было тридцать два года и познакомились они в Куршавеле. Сергей привлек Дашу нежной любовью к черным трассам, рассказами о том, как он ездил в Австралию кататься на серфе, и дружбой с резидентами «Комеди Клаб» – в то время еще не раскрученными талантами.
Но в Москве он заехал за ней на представительском «Лексусе», отвез ее в «Марио» и поставил точку на их отношениях, подарив ей кольцо с шикарным аметистом.
– Это не мое, – сказала Даша, показав Оксане кольцо.
Милое такое колечко с огромным сиреневым камнем в белом золоте и с россыпью мелких бриллиантов.
– Осталось только накупить барахла в «Каррера и Каррера» и напялить платье «Оскар де Ла Рента», отделанное мехом. Это не для меня! Кольцо маме подарю на тридцать лет свадьбы.
Оксана не считала себя занудой и буржуазной клушей, пока не встретила Дашу.
У той не было ни малейших сомнений в том, что отношения, основанные на взаимопонимании, доверии, желании идти на компромисс, нежной, немного родственной любви, стабильности, – это ужас, кошмар, проклятие.
И вот такого человека Оксане предстояло сегодня везти на интервью с самым настоящим таблоидом. Что они о ней напишут?
– Сейчас вернусь, – пообещала Аксенова и пошла одеваться.
Вернулась в черных узких брючках, кожаной рокерской жилетке с высоким воротником и заклепками, туфлях с шипами «Дольче и Габбана» и с таким количеством напульсников, браслетов и колец, что, казалось, ей будет трудно даже сигарету поднять.
– Как? – Даша надула ярко-красные губы.
– Обалдеть, – честно призналась Оксана.
Да уж. Образ.
Панк, пишущий женские триллеры.
– Поедем на «Порше», – заявила Даша.
К счастью, она не считала себя лихим гонщиком – вела машину профессионально, но ровно.
Журналистка опоздала, но поразило Дашу не это, а внешность барышни. Черное платье с дерзким вырезом, платиновые волосы, серебристые сандалии на шпильке и огромная сумка с металлическим отливом.
– Здрасте! – выдохнула журналистка.
Даша протянула ей непочатый стакан с лимонадом.
– Извините! – Журналистка залпом осушила половину стакана. – Уф! Жарко!
– Начнем? – поинтересовалась Даша.
– Я приготовила вопросы, но сегодня появилась новость, что вы вчера подрались на вечеринке...
– Я не дралась. Я просто побила одного нехорошего человека.
– Говорят, она увела у вас любовника, – прищурилась журналистка.
– Это неправда. Я бы никогда не стала выяснять отношения с женщиной, которая увела у меня мужчину. Если виноват мужчина – с него и спрос.
– Вы не могли бы рассказать поподробнее? – настаивала девушка.
– Нет. Мне же придется рассказывать не только о себе, но и о других людях, так что я этого сделать не могу. Просто напишите, что если мне кто-то не нравится, я не стану скрывать свое отношение. Я не дипломат.
– Ну... – корреспондентка задумалась. – А если она подаст на вас в суд?
– Плевать, – Даша ухмыльнулась и пожала плечами. – Вы что, думаете, меня посадят?
– Вряд ли. А вы сейчас с кем-нибудь встречаетесь?
– О да! – улыбнулась Даша. – С самым красивым мужчиной на свете.
– Кто он? – оживилась журналистка.
– Право первой съемки принадлежит «Космополитену», так что извините.
Оксана позеленела.
Боже мой! Что она вытворяет?
А если кто-то из «Космо» прочитает, что Даша наплела отпетому таблоиду, тогда вообще никакого интервью не будет! Кого она из себя корчит? Анжелину Джоли?!
– Интересно! – воскликнула девица.
– Еще бы! Это будет эротическая фотосессия, – гнула свою линию Даша.
«Пристрелить суку...» – стенала про себя Оксана.
Ей же потом все это разгребать!
– Оксан, ну а ты чего хочешь от жизни? – поинтересовалась Даша, когда они ехали домой.
– В смысле?
– Ну ты же не собираешься работать у меня до пенсии! Это же временно, правильно я понимаю?
Ух ты! Какая догадливая!
– Наверное, нет, – согласилась Оксана. – Я думаю, может, книгу написать?
Она произнесла это небрежно, чтобы ее признание можно было принять за шутку.
Мол, ляпнула первое, что пришло в голову.
– О! – Даша оживилась. – Здорово! А о чем? Или ты пока не знаешь?
– Да я вообще не уверена... – Оксана сделала шаг назад, но Даша уже вцепилась в нее:
– Слушай! Но это же просто отлично! Давай пиши, а я тебе помогу с издательством!
Ага. Сейчас. Благими намерениями дорога в ад вымощена.
Собиралась она писать книгу?
Какой страшный, трудный вопрос!
Да. Ответ – «да». Конечно, собиралась. И конечно, хотела стать знаменитой. Но страх мешал ей не то чтобы начать, а даже думать об этом. Сколько глупых девушек хотят написать книгу, пишут, публикуют и становятся одной из тысяч авторов, романы которых покупают за пять минут до того, как сесть в поезд или самолет?
Эти книги потом находит стюардесса (что она с ними делает? Читает?), а ты не можешь вспомнить ни названия, ни имени.
Ой-ей-ей...
И судьба твоя – обсуждать в Интернете всяких там успешных Аксеновых и жаловаться на глупость издателей.
– Куда мы едем? – дернулась Оксана. – Даш, у нас же презентация!
Как она могла забыть? Сегодня они приглашены... Даша приглашена... на вечеринку в честь книги известного персонажа, владельца знаменитого ночного клуба.
Там будет горячо, а главное, обещают много фотографов.
– На полчаса заедем, – пообещала Даша. – Нет настроения. Какая же ты женственная и милая! – без перехода выпалила она.
– Прости? – уставилась на нее Оксана.
– Ну... – Аксенова покрутила рукой. – Не знаю, как это у тебя получается. В тебе столько женского... Вот ты юбки такие носишь...
На Оксане была легкая юбка из жеваного шелка и топ с драпировкой. Ничего особенного. Заурядный летний наряд.
– Ну, ты тоже можешь носить такие юбки. – Оксана усмехнулась, пряча смущение.
– Не-а! – Даша покачала головой. – Я в такой одежде чувствую себя как в костюме Красной Шапки. Не умею быть девочкой-девочкой.
– Понятно.
– Оксан, ну что ты такая нудная! – воскликнула Даша.
Оксана собиралась что-то сказать, но они уже приехали, Даша выскочила из машины и принялась позировать фотографу из «Коммерсанта».
А теперь сравним фотографии, которые завтра выйдут в газетах, – Даша в стиле «новой волны» восьмидесятых, и снимки, на которых теоретически могла бы оказаться Оксана – нечто усредненное, в пастельных тонах...
Откуда берется стиль? Оксана вздохнула. Она не любила наряжаться. То есть одеться чисто, красиво, в хорошую одежду – это пожалуйста, но вот сочетать двадцать тысяч аксессуаров, часами листать в Интернете модные страницы, с лупой разглядывать браслеты ранней Мадонны – этого она не понимала.
Даша же, как могла, кривлялась перед фотографами – то рокерскую козу покажет, то приспустит с плеч кожаный жилет, то губки надует...
Когда они наконец очутились в клубе, к Даше приклеился мужчина лет тридцати семи, очень даже милый, в очках, принес шампанского.
От шампанского она отказалась – отдала бокал Оксане, а мужчине улыбнулась дежурной улыбкой: мол, чертовски приятно, но кто вы такой, в конце-то концов?
– Вчера был вечер памяти Пригова...
– Это такой ужас! – перебила его Даша. – Как он мог умереть? Ему же шестидесяти не было! И Татарский! Кошмар...
– Ну, больное сердце... – мужик пожал плечами. – Поэты вообще долго не живут...
– Ну вот! – расстроилась Даша. – И вы туда же! Это все неправильно. Талант должен поддерживать человека, а не убивать. Грустно.
Минут через десять мужчина отошел, и Оксана решилась узнать, кто это такой.
– Да никто! – ответила Даша. – Просто чел.
«Да никто!»? Она с ним с четверть часа мило беседовала, а сейчас он – «никто»?!
Да уж... Этим Даша ее всегда раздражала – она была снобом, хоть и старалась это скрыть, правда, лишь из вежливости, которой ее, видимо, все-таки обучили мама и папа.
«Никто» – для Аксеновой были все, кроме творческих людей. В таком вот порядке: ученые, люди искусства, американская команда «Тачки на прокачку».
В обществе «просто людей» Даша откровенно скучала – говорила, что устала прислушиваться к заимствованным суждениям.
Она, Оксана, разумеется, была «никем», что вносило в их общение определенный напряг.
– Ну что, поехали? – одернула ее Даша.
– Э-э-э... – замялась Оксана.
– Хочешь остаться? – предположила хозяйка. – Я пришлю за тобой Валеру.
Валера – это водитель.
И Даша уехала.
Из толпы вынырнул шэф-редактор одного из московских издательств – пожилой мужчина со старомодными манерами.
– Оксаночка! – воскликнул он, схватил ее руку и лобызнул. – А где Дарья Викторовна?
– Только при ней не называйте ее Викторовной, о’кей? – хмыкнула Оксана. – Она на дороге к дому.
– У Дарьи... гм... не возникло желание что-нибудь для нас написать? – поинтересовался Виталий.
Смешно! В этом издательстве Даша опубликовала первую книгу, которую издали в мягкой обложке, а продавали, казалось, только в подземных переходах и метро. Даше предложили самые невыгодные условия, и как она ни молила хоть на один процент повысить ей гонорар, тот же самый Виталий уверял, что ей не следует бросать постоянную работу, так как на литературе Даша много не заработает – таких авторов, как она, пруд пруди, за десяток дают рубль в базарный день.
А теперь вот «ничего личного – только бизнес» – не будет ли Дарья Викторовна столь благолюбезна, чтобы опубликовать у нас хотя бы рассказ, хоть лично подписанный чек по кредитной карте...
Даша рассказывала Оксане, как этот Виталий вопрошал:
– Ну вы можете объяснить, чем ваш роман отличается от других? Что в нем такого особенного? Вы вообще уверены, что он будет продаваться?
И все это вдруг заинтересовало его уже тогда, когда контракт был подписан.
Оксана не могла сдержать некоторое злорадство – прав был Виталий в своих сомнениях (да кто же знал, что эта белиберда станет такой популярной?!), но при этом понимала, что на месте Даши мог быть кто угодно: Пелевин, Толстая, Улицкая, Быков... Если у человека один-единственный ориентир – Федор Михайлович Достоевский, вряд ли его заинтересуешь современной литературой.

– Захар? – закричала Даша. – Ну что ты не берешь трубку!
– Я был в ванной, – пояснил он.
– Что делаешь?
– Жду твоего звонка, – усмехнулся он.
– Ну... Я заеду?
– Ты останешься у меня? – уточнил Захар.
– Знаешь... А хотя – да! Валера поедет за Оксаной и привезет мои вещи! Валер, едем на Кутузовский!
Это хорошо, что он живет на Кутузовском, не в каких-нибудь там Печатниках. Даша уже и не помнила, когда в последний раз была в настоящем спальном районе – кажется, лет десять назад, когда ездила к любовнику в Бескудниково-Паскудниково.
А Игорь из Выхино?! Ха-ха! Как это она его забыла?
Стильный парень в кожаном пиджаке, мачо-красавец, очей очарованье жил на краю Галактики – в Выхино, и попасть туда можно было только с помощью телепортации. Это был самый убогий район, который она видела за свою жизнь. И самое ужасное, что спустя некоторое время Даше пришлось снимать там квартиру – все что угодно, лишь бы не жить с родителями. Родители были отличные, но у них своя жизнь, а у нее – своя.
Игорь жил в такой страшной квартире, что Даша его быстро разлюбила, – низкие потолки, обои с золотистым отливом, ковры какие-то опасные для здоровья, закоптившиеся банки на кухне – под варенье... Ух!
Дима из Бескудниково устроился получше – нормальная квартира, но он ничего, кроме своего Паскудниково, знать не желал: там же учился (не совсем там же – на Дмитровке), работал и девушку потом тоже нашел местную – буквально из соседнего дома.
У Даши в сознании отпечатались эти грязные подъезды, разоренные лифты, хлипкие двери «брать нечего» – а все равно «брали»: магнитофон, серебряную ложечку, позолоченный кулон с фианитом, косметику...
Ах!
Даша все не могла понять – как эти люди умудрились смириться с таким убожеством? То есть можно, конечно, пережить, перетерпеть, но поверить в то, что это нормальная жизнь...
Отделившись от родителей, Даша точно знала – она должна всего добиться сама. Да, есть дедушка, а у дедушки квартира на Фрунзенской. Да, есть бабушка, а у бабушки и квартира в Сокольниках, и дача в Мамонтовке, но это все были чужие достижения – невозможно вечно копать один рудник, однажды он иссякнет.
И она добилась! Юху-у!
Ей тридцать лет, она звезда. Знает все свои недостатки. И научилась уживаться с тем, что многим она не нравится. Например, Оксане. Но это проб-лема Оксаны, а не ее.
Собственно, дело не в квартирах, успехе или зависти, а в том, что ее всегда привлекали красивые мужчины.
Но с Игорем было смертельно скучно. Дима предпочел ей это свое чудовищное Бескудниково со всеми втекающими и вытекающими.
Остальные тоже были не намного лучше.
И тогда Даша решила, что красота – понятие абстрактное.
Конечно, она не разделяет расхожее мнение: «Лишь бы человек был хороший» – то есть неизвестно, что у него там скрывается под костюмом ручной работы с Севил Роуд, возможно, жабры и чешуя, главное, что он «меня любит по текущему курсу фунта стерлинга».
Это уж чересчур.
Красивым она считала Кинчева. Эдварда Нортона. Роберта Нэппера. И не приветствовала, если красивый, как Джонни Депп или как Вент Миллер, мужчина оказывался недалеким самовлюбленным болваном.
И Даше уж точно не хотелось, чтобы ее оберегали и заботились о ней. С заботой все было схвачено – частная клиника, лучшие массажисты, домработница, водитель и личная помощница делали все, что могли, эквивалентно вознаграждению, чтобы Даша чувствовала себя как в колыбели.
Она никогда не была замужем. И не собиралась. Даже боялась слишком влюбиться – чтобы не захотеть разделить с человеком горести и радости, фамилию (об этом не могло быть и речи!), постель, бассейн и банковский счет.
Мысли о классической свадьбе, с платьем и всякими там рисовыми зернышками, наводили на нее ужас.
– Почему свадьба? – спрашивала она, стоило ей наткнуться на сюжет, где героиня готова была остановить поезд ради того, чтобы выйти замуж со всеми положенными атрибутами. – Почему не рождение ребенка? Не первый тираж в пятьсот тысяч экземпляров?
– У тебя был такой тираж? – сверкнула глазами Оксана.
– Нет. Но если будет, я куплю самое дорогое платье и устрою пир горой!
– Ты прямо какая-то феминистка! – хохотнула личная помощница.
– Я живу реальностью. А не фантазиями столетней давности. Людям кажется, что традиции – это связь времен, но в наши дни это уже не связь, а веревка на шее.
Оксана была с ней не согласна, но удивлялась тому, что Даша не фальшивит: вот именно так она и жила – и жила прекрасно, подтверждая самим фактом своего существования свою неоспоримую правоту.
И еще она заметила кое-что: Даша нравилась смазливым мальчикам. О том, что смазливые мальчики нравятся Даше, не знали разве что дикари с Папуа – Новая Гвинея, но Оксана никак не могла понять, отчего красивые, как глянцевые туристические проспекты, молодые люди не то что увлекаются Дашей – они смотрят на нее, открыв рот, и таскаются следом верной тенью. Даша и сама этого не понимала – говорила, что, возможно, работает тонкая схема взаимодействия сексуальных флюидов.




Глава 5


– Это твоя квартира? – спросила Даша, осмотревшись.
– Моя, – Захар развалился на диване. – А что, это важно?
Даша уселась на него верхом.
– Очень, очень важно...
Она стянула майку и легла ему на живот.
– Захар, я – сексуальный маньяк, – призналась она. – Твой голый торс приводит меня в исступление.
– Да ты горячая цыпа! – расхохотался он.
– Ну... Гм... Ладно, это уж совсем пошло... – Даша обняла его за шею и соскользнула на бок.
– Что пошло? – заинтересовался он.
– То, что пришло мне в голову, – Даша расстегнула ремень на джинсах и засучила ногами, пытаясь высвободиться из узких штанин. – В связи с цыпами и грилем...
Секс. Конечно, она читала в свое время любовные романы, героини которых если и «предавались страсти» до заключения брака, то считали себя падшими и опозоренными. К счастью, эта ерунда не отравила ей душу – Даша всю жизнь считала секс столь же необходимым, как еда, вода, воздух и... сигареты.
В то время как однокурсницы пожирали булочки с вареньем и мечтали о красивом миллионере лет двадцати пяти, Даша ужинала пакетом кефира и каждый день по часу плавала в бассейне. Все ради секса. Ради того, чтобы не зажиматься в постели от страха, что он нащупает – о, боже! – целлюлит, а получать удовольствие.
Ей нравилось ее тело. Стройное, мускулистое, золотистое, как ириска. Татуировка на плече, на крестце и на ноге. Плохая девочка.
И это ей нравилось. Она любила шокировать.
И конечно, ей нравилось влюбляться. В безумцев вроде Виктора. В сердцеедов и тех самых негодяев, которых избегают после первых ожогов знакомые девицы.
Любые отношения раньше или позже заканчиваются – даже если вы еще живете вместе, так зачем обрекать себя на рутину?
Может, лет в шестьдесят она и выйдет замуж, но не раньше.
«На свете есть только один мужчина, предназначенный тебе судьбой, и если ты его не встретишь – ты спасена».
Виктора пришлось бросить, потому что какая-то девица в бассейне стянула с него трусы.
А разве было бы лучше, если бы он развелся с ней потому, что она не умеет готовить и отобрал бы дом, который она присмотрела для себя в Хорватии?
Оксана считает ее пустышкой. Ну-ну. Она будет уволена. А может, не будет. Ей, Даше, наплевать на то, что происходит между ушами у ее помощницы.
Оксана с энтузиазмом приняла все существующие стереотипы, в том числе и понятие женственности – нечто воздушное, нежное, со всем согласное и «сильное в своей слабости». Фу-ууу!
Но это ее выбор...
Какой же Захар сексуальный! Особенно голый! Не мужчина – конфетка!
Он, правда, слишком уж сладкий, нет в нем ничего брутального, но это ничего. Сколько он продержится рядом с ней? Месяц? Два?
Это типичная гормональная влюбленность – куча секса, идеальное тело, симпатяга. Хочет ее, Дашу, беспрерывно. Что может быть лучше для лечения сердечных ран?
Да! Виктор... Это был удар. Она ведь его почти полюбила. Немного сукин сын, немного эрудит, гений, а сколько в нем энергии! Хватило вот даже на эту стерву, которая, возможно, перед тем как схватить его за мошонку, напи?сала в ее бассейн! Черт!
Зато Захар слишком уж положительный. Не злится. Не орет. Не ругается.
Но она пока еще дрожит, когда он прикасается к ней, и все внутри сжимается, когда они становятся «плотью единой», и много всего – жар, и истома, и желание покусать его от чувств, съесть...
Он такой гладенький, бархатистый, горячий – в прямом смысле слова горячий, как будто у него температура сорок. И он проходу ей не дает – жеребец, честное слово, а это Даша уважает: ей нравится много секса, больше, чем нужно, чтобы уже потом все саднило, и все равно – еще, еще, потому что невозможно контролировать чувства...
– Я люблю тебя... – пробормотал Захар, вцепившись ей в волосы.
– И я тебя люблю, – сказала Даша, глядя ему в глаза.
Она любит его. Разве можно не любить человека после такого секса?
– Пусти, я в душ, – улыбнулась она.
– Не могу.
– Ну уж как-нибудь, – Даша выскользнула из-под него и встала с кровати. – Дай сигарету.
Захар бросил в нее сигаретой, но та упала на пол. Даша подняла.
– Зажигалку, – попросила она.
Захар уже нарочно швырнул зажигалку на пол. Даша нагнулась, подобрала и поинтересовалась:
– Что с руками произошло?
– Ничего! – ухмыльнулся тот. – Просто нравится вид сзади.
– Похотливый самец! – притворно возмутилась Даша.
– Да-да! Это я! – обрадовался Захар.
В пять утра ей захотелось домой.
– Я поеду, – сообщила она.
– Зачем? – Он, казалось, обиделся.
Или расстроился.
– Не знаю, – Даша пожала плечами. – Хочу домой. В свою постель. Тебе же утром на работу, а я собираюсь выспаться.
– Да-а... – согласился Захар. – Везет тебе.
– Приедешь ко мне вечером?
– Обязательно.
Она его поцеловала, а подлый Захар схватил ее и затащил в постель.
– Я не могу! – сопротивлялась Даша. – У меня такси! Я одета!
– Это ничего... – утешал «похотливый самец». – Я осторожно...
Даша вышла от него совершенно очумевшая, с ощущением, что сексом она уже никогда не будет заниматься – ибо нечем, все убито, она теперь инвалид, открыла в машине окно и вдыхала особенный утренний воздух, в котором даже запах бензина кажется приятным. Воздух, который трепещет от собственной свежести и чистоты, воздух, наполненный птичьими трелями, жужжанием поливальных машин и солнечными лучами.

– Что за срань господня?! – заорала Даша и запустила в Оксану подушкой.
– Пора вставать, – твердо произнесла Оксана.
– Вставать?!
Даша задыхалась от ярости. О’кей, после такого припадка злости она уже не заснет, но идти на поводу у взбесившейся суки, которая разбудила ее ни свет ни заря?!
– Какого черта «пора вставать», если я легла три часа назад?! А? Ты в своем уме?! – Даша выскочила из постели и стояла перед Оксаной голая.
Наверное, это был очередной способ ее унизить. Или она просто хотела показать, что Оксана так же беспардонно вторглась в ее интимную зону – сон?
– Сегодня съемки у Малахова в одиннадцать! – Оксана неожиданно тоже заорала. – Забыла? Я тебя двадцать раз предупреждала! Не надо делать из меня дуру!
И Даша неожиданно успокоилась. Конечно, она еще долго ворчала: «Твою мать!.. Это какое-то гребаное дерьмо... Малахов! Зачем мне это нужно?! Садизм, изощренный садизм – будить людей в такую рань!», но на Оксане больше не срывалась.
Всего пару раз рявкнула водителю:
– Валер, ты что там, заснул? Почему мы уже два часа тащимся в правом ряду за сраной маршруткой?
– Валер, а тебе не кажется, что на скорости триста километров в час ты несколько рискуешь моим здоровьем, если твое тебя не слишком беспокоит?
Оксана догадывалась, но не хотела себе в этом признаться: Даша доводит людей не просто так – из любви к искусству. Нет. Она добивается определенных целей. Ей нравится, когда вокруг все кричат, размахивают руками, ссорятся, мирятся, спорят. Она органически не выносит нормальных отношений.
Ей нравится агрессия. Чувства напоказ. Ходить по острию. Может, валиум ей в чай подмешивать?
Ну и если честно, у нее классная фигура. Идеальная. Несмотря на целлюлит, который уничтожает массажистка.
А вот Оксана последний раз была в спортзале... гм... в прошлом году? Конечно, летом она много плавает, время от времени катается на велосипеде, но... Возможно, она уже созрела для поддерживающих формы трусов. Ужас. Как люди выдерживают эти сатанинские пляски с гантелями? Это же адовы муки!
Наверное, Дашу есть за что уважать. Если только она за успех не продала душу дьяволу.
А если и продала, то заключила чертовски выгодный контракт.
Чего ей, Оксане, не хватает?
Ну, может, всего хватает – просто у нее свой путь. В никуда, ха-ха.
– Оксан, давай откажемся от этих шоу, они меня бесят! – заявила Даша, зевая и прикрывая рот ладошкой.
– Вчера ко мне Герцовский подкатывал. По твою душу, – Оксана неожиданно вспомнила о Виталии из вражеского издательства.
– Да ну? – подпрыгнула Даша. – Чего хотел?
– Твою новую книгу.
– Обалдеть! А переспать со мной он не хочет?!
– Возможно. Я спрошу.
– Ты знаешь, что Тарантино отказывается работать с кем-либо, кроме «Мирамакса», потому что они первые взяли его «Бешенных псов»? – спросила Даша. – Я его понимаю. Верность – большое дело.
– Это ты говоришь? – хихикнула Оксана.
И тут же поняла, что это был промах.
– В смысле? – нахмурилась Даша.
– Ну, я имела в виду мужчин...
– А мужчинам я тоже храню верность, это они мне изменяют, – холодно пояснила Даша. – А уж в делах порядочность – первое правило.
– Даже если тебе завтра предложат миллион?
– Не предложат – это во-первых, а во-вторых, миллион просто так не предлагают: значит, чего-то за эти деньги я лишусь. Я и так хорошо зарабатываю.
По дороге в «Останкино» Даша становилась все более мрачной.
Она не любила телевидение. Суета, ажиотаж, надуманные сенсации, массовый психоз – так она это видела.
– Только не коричневые! – одернула Даша гримершу, которая собралась было разукрасить ее в шоколадные тона.
– По-моему, это ваш цвет, – настаивала гримерша.
– Дело в том, что я точно уверена: это не мой цвет! – отрезала Даша. – С коричневыми тенями я выгляжу как после воспаления легких! И не надо со мной спорить!
Гримерша взглянула на Оксану. Та пожала плечами.
– Я все вижу! – заявила Даша. – Используйте серо-голубую гамму, и будет вам счастье.
Минут через двадцать Даша отправилась в павильон, а Оксана получила очень хороший звонок.
– Оксана, привет, это Захар, – донеслось из трубки. – Можешь говорить? У меня весьма деликатное дело. Какой у Даши размер одежды?
Захар хотел купить Даше подарок. Но был не уверен. И Оксана (дура-дура-дура!) даже не предложила – о нет! – навязалась ему помочь. Хотя ее просто спросили о размере.
Зато у нее будет возможность поговорить с ним пару часов. Глупо? А кто же спорит?
С записи Даша отчего-то вернулась веселенькая, под ручку с Ромой Зверем, хихикая и кокетничая.
Впрочем, флирт она обычно сводила к выразительным взглядам, которые можно было трактовать однозначно: «Я тебя хочу! Прямо сейчас!»
Как это увязывалось с тем, что Даша никогда не ложилась в кровать на первом свидании, Оксана до сих пор не поняла.
– Мне нужно отъехать на пару часов, – сказала она.
– Хорошо, – кивнула Даша. – Мы пообедаем в «Твин Пикс», так что звони, когда освободишься. Валера тебя отвезет.
Оксана действительно была ей благодарна. Даша ведь могла не то что не предположить, а даже и отказать, если бы помощница попросила у нее водителя. Кто она такая? Доедет на такси! Но нет – она сама позаботилась.
Странная она.
Захар ждал Оксану у входа в ЦУМ. Курил. Одет был в черную рубашку с закатанными рукавами и черные джинсы, но выглядел при этом не так, как любит Даша – брутально, а очень по-среднеамерикански, рутинно.
Правда, такому красавчику нет необходимости разряжаться в пух и прах. Короткая стрижка привлекала взгляд к идеальному черепу. Рубашка подчеркивала крепкие руки. А уж про джинсы лучше всуе и не упоминать. Девицы на него заглядывались. И дело было даже не в идеальных пропорциях, а в том, что Захар обладал редкой сейчас особенностью – он пробуждал желание.
Ладно, это не ее идея.
Это на днях Даша заявила.
– Нас лишили секса, – сообщила она. Вообще-то Даша зашла спросить, как там дела с «Космо», но, видимо, по дороге ее осенило. – Секс стал чем-то вроде мармеладных мишек: вкусно, но не очень вписывается в мою новую фитнес-программу. Посмотри, как много красивых мужиков, но все они то ли геи, то ли роботы. Нет в них того, ради чего можно бросить все на свете и послать ему свои трусы в бандероли. Вот тебя кто последний раз поражал до глубины души?
Оксана задумалась.
– Бред Питт? – неуверенно предположила она.
– Ну, он еще туда-сюда, но вот такого, чтобы огонь внутри – этого нет. Последний раз это было со мной... гм... в тринадцать лет. Билли Айдл. Да. Ну, Джимми Моррисон, Мик Джаггер, и все, пожалуй. Ну, еще Титомир, ха-ха! Где секс? Нет больше в воздухе электричества! Я не понимаю, это что, как-то связано с глобальным потеплением? Что происходит?
Ну да. Оксана и по себе замечала – если в былые времена и фильмы (да хоть «Основной инстинкт»), и книги (Генри Миллер, «Сексус») бередили воображение, то сейчас самой сексуальной сценой можно смело считать обнаружение голого тела старенького профессора в «Коде Да Винчи».
А вот Захар был до неприличия сексуален. Какая-то девица подошла к нему, попросила зажигалку. О-о... Как он улыбается! И смотрит!.. Смотрит так, будто она одна для него в целом мире!..
У девицы, наверное, по ногам потекло.
Оксана чуть было на полном серьезе не рванула в ближайший мазагин купить что-нибудь неприхотливое, но сексуальное (на всю зарплату), так как на ней сегодня были черные брюки – не в облипочку, а широкие такие, спасибо что не спортивные, штаны и заурядный серый топ. Очень изысканно.
– Привет! – заявила о себе Оксана.
– Привет, – теперь он и ей улыбался. – Ты голодная?
– Немного, – сказала она, хотя вряд ли сейчас кусок полезет в горло. Можно заказать суп – с этим-то она справится. – А тебе не надо на работу?
– Все в порядке. – Он прищурился, отчего у Оксаны взмокли ладони. – Давай пообедаем, а то я умру с голоду.
И они пошли в «Елки-палки».
Оксана, конечно, хотела, чтобы он пригласил ее в какое-нибудь элегантное кафе, но Захар так жадно набросился на еду, что она успокоилась – он не жадничал, просто хотел быстро перекусить.
Оксана же ковыряла свой суп, не в силах проглотить ни кусочка. С ней что-то случилось. Затаив дыхание, она смотрела, как он ест, – и этот несложный обряд казался ей таинством. Он живой! Он существует!
Она попробовала посмеяться над собой, внести немного юмора в собственные рассуждения, но не смогла – ей хотелось просто смотреть на него, и плевать на предрассудки! Видимо, она все-таки не взрослый, зрелый человек, а глупая девчонка, которая рядом с сексуальным красавчиком превращается в беспомощную медузу.
– Спасибо, что приехала, хоть мне и неловко: я оторвал тебя от дел, – произнес Захар, проглотив кусок котлеты. Судя по выражению его лица, неловко ему не было.
– Я не просто приехала – я тебя от смерти спасаю, – усмехнулась Оксана. – Я ведь уже видела, что происходит, если Даша получает в подарок какую-нибудь муру.
– Ну, спасибо за «муру»! – хмыкнул Захар. – Ты же еще ничего не знаешь!
– Я знаю одно: если Даше не понравится цвет, размер или форма, нам всем настанет кабздец, – закивала для пущей убедительности Оксана.
– Ладно, не такая уж она баба-яга! – вспыхнул он.
– Но характер у нее... гм... несдержанный, – уточнила Оксана. – Кто предупрежден, тот вооружен.
– Да ладно, моя бывшая чуть меня не задушила!
– Что?! – Оксана не донесла ко рту ложку супа. – Как это?
– Ну, она много пила и очень ревновала, так что однажды я чуть было не умер во сне. – Захар пожал плечами. – Проснулся, а она меня душит: потом сказала, что всю ночь сидела, смотрела на меня и вдруг перестала себя контролировать.
– Это было... ну... просто так? На ровном месте? – опешила Оксана.
– Что-то ей там показалось... – Захар неопределенно махнул рукой.
– И сколько вы после этого встречались?
– Двадцать минут! – расхохотался он.




Глава 6


К большому сожалению Оксаны, рассиживаться в кафе они не стали. Захар пообедал, расплатился и потащил ее в магазин.
– Вот, – он ткнул пальцем в стеклянную витрину.
Оксана уставилась на потрясающий браслет – глазированный черный пластик, внутри которого запаяна золотая колючая проволока.
Это было красиво. Очень-очень.
– Э-э... – пробормотала Оксана. – Ну-у... Думаю, это ее размер.
Захар рассмеялся и потрепал ее по плечу.
– Тут все ясно! – воскликнул он. – Просто я хотел тебе показать. Нравится?
– Потрясающе.
– Тогда давай я сейчас расплачусь, а потом пойдем смотреть джинсы, хорошо?
Ему упаковали браслет (Оксана заметила, что у Захара есть тридцатипроцентная скидочная карта – где он ее заполучил?), и он отвел ее на этаж молодежной одежды.
– Ну как?
Оксана медлила. Он что, влюблен в Дашу?
Это же надо так угадать!.. Черные, вроде как слегка выцветшие, чуть расклешенные джинсы, с потрясающей, тоже черной, вышивкой от заднего кармана до колена – дракон в несколько старомодном стиле.
Аксенова будет в восторге.
– Какой размер нам нужен? – спросил Захар.
«Нам»?! Вот уж нет! Лично ей не нужен никакой размер, так как делать Дашу счастливой – не ее забота! Ее забота всего лишь не злить (о, Захар, прости, но ты ошибся!) эту бабу-ягу!
– Ну, сорок два – сорок четыре, но вообще-то размер у нас одинаковый, так что я могу померить.
– Валяй! – обрадовался он.
Они были великолепны... Даже на ее немного ватной заднице джинсы сидели так, словно Оксана сплошь состояла из литых мыщц. Попка – ягодка, длинные стройные ноги... Ух ты!
– Вот... – Оксана вышла из примерочной, и ею тут же овладела безумная надежда: а вдруг Захар сейчас лишится чувств от ее красоты и купит эти штаны ей?
Она ведь посмотрела на ценник. Одиннадцать тысяч. За джинсы. И еще восемь за браслет. Ни много ни мало – скромный дар, девятнадцать тысяч минус тридцать процентов.
Да никогда она не купит джинсы за такие деньги! Это же аморально! За какие-то куски парусины!
– Супер! – оценил Захар. – Берем!
Хорошо быть Дашей Аксеновой. Что ей, Оксане, подарил на день рождения кавалер? Духи «Ланвин», пятьдесят миллилитров, это где-то тысяча рублей, розочку (стольник?), маечку с надписью «СВОБОДУ ОЛИГАРХАМ!» – в сети шестьсот рублей.
Конечно, «кто же считает?», но все-таки быть известной писательницей – очень и очень приятно. И выгодно. И роскошно. Вот Ксении Собчак, если верить слухам, анонимный поклонник подарил кольцо в четыре карата от «Графф», а Оксане в лучшем случае подсовывают предложения на скидку в «Мир кожи и меха». В почтовый ящик. Равно как и всем жителям района.
Она чуть не заплакала. Она дура? Бездарь? Урод? Тупица? Клуша?
Да?
Почему другие живут полной жизнью, выбирают среди лучших яхт мира – на которой отдохнуть летом? – веселятся на промовечеринках «Баккарди» где-нибудь в Греции, живут в пятизвездочных отелях, знакомятся в Каннах с Вентвортом Миллером или там Джорджем Клуни, а она, Оксана, ездит на старом «Гольфе», работает на психопатку и мечтает оторвать болт от джинсов самого красивого парня на свете, которого эта психопатка считает не больше чем сексуальным животным, и спать с этим болтом под подушкой!
– Оксан, это тебе, – произнес где-то за спиной Захар.
Он протянул ей пакет, в котором она обнаружила потрясающее колье от «Джуси Кутюр» – толстые звенья позолоченной цепи перемежались с пластмассовыми, прозрачно-коричневыми, и все это украшал такой же коричневый кулон в виде пухлого сердечка с золотым логотипом фирмы. Очень красиво. И неожиданно. И так мило...
– Как красиво... – пробормотала Оксана. – Спасибо большое, не стоило...
Захар поднял руки вверх ладонями.
– Стоп! Я рад, что тебе нравится, и больше ничего не хочу слышать!
Наверное, если бы на ее месте была Даша, она бы уже бросилась дарителю на шею, а через пару секунд целовалась бы взасос – исключительно в виде благодарности и из-за переполняющих ее чувств. Но Оксана в отличие от Аксеновой боялась показаться... неловкой. Нелепой. Навязчивой.
Захар сам обнял ее, похлопал по спине. По-дружески.
По телу побежали мурашки. У него был «сексапил» – сексуальное обаяние, причем в таких масштабах, что он бы мог им торговать, как виагрой, только для женщин, лечить от фригидности прикосновением...
И пах он чем-то горьким и свежим – это был не заурядный мужской запах вроде «Босс» или «Келвин Кляйн», а нечто особенное, будто естественное.
На Петровке они распрощались, и Оксана еще какое-то время озиралась ему вслед.
Хотелось любить весь мир.
И это было ужасно. Она влюбилась.
Чудовищная ошибка. Глупая платоническая любовь, которой вроде не существует. Но она была счастлива, так как состояние влюбленности чудесно само по себе. А тем более такой наивной, идеализированной влюбленности в человека, которого придумала сама, который как бы не существует, так как ты ничего о нем не знаешь – ну, кроме того, что он принадлежит другой женщине.
Оксане было и хорошо, и плохо одновременно.
Она страдала от неразделенных чувств, но радовалась и тому, что способна на такие переживания – в чем давно сомневалась.
Ощущение детской, безнадежной, абстрактной влюбленности приятно волновало взрослую, рассудительную Оксану, которая научилась отказывать себе в том, что может причинить ей боль и страдания.
Чем больше сегодня наслаждений, тем горше будут последствия – это она давно уяснила. Сегодня – бутылка текилы, завтра – похмелье, лет через десять – цирроз.
Так?
А если мужчины и текила – это не совсем одно и то же? А если мужчины стоят того, чтобы из-за них умереть счастливой, а не здоровой и несчастной?
Вопрос: это все нужно для размножения или есть тут искра божья?
Оксана витала в облаках, пока не уперлась в стройку и не поняла, что идет неизвестно куда.
У нее появилась цель. Не Захар. Хотя может быть, но...
Она вдруг распахнула глаза и заметила прелесть окружающего мира. Мира, в котором ей хотелось быть бабочкой, а не молью. Мира, которому она могла бы представить свою собственную книгу. Свою душу. Это было озарение. Она знала, о чем писать. Как писать. Для и ради кого...
– Оксан, я тебя жду уже полчаса! – укорила ее Даша.
Рому Зверя сменила Маша Царева, писательница.
Писательниц Аксенова не любила. Но с некоторыми поддерживала приятельские отношения – чтобы быть в курсе событий.
Даша искренне думала, что она выше соперничества, так что с коллегами была мила – правда, считала их всех либо выдрами, либо клушами. Исключением были разве что Царева и Робски, которой Даша симпатизировала не как автору, а скорее как деловой женщине.
Оксана поняла за то недолгое время, что работала у Аксеновой: писательницы любят друг друга так же, как «Пепси-Кола» «Кока-Колу». Им ничего не оставалось, как приветливо отзываться о коллегах, но в душе они все друг друга ненавидели и искреннее радовались чужим неудачам.
Даша было проще – она никого не считала равным себе. Поэтому не ревновала к чужому успеху.
Но дружить с кем-либо она не то чтобы не любила – она просто не умела привязываться, не способна была заботиться о другом человеке.
– Хочу собаку! – заявила Даша.
– Собаку? – переспросила Оксана.
– Ну, мы тут с Машей обсуждали... В общем, она хочет тойтерьера, а я – ротвейлера.
– Ротвейлера? – ахнула Оксана.
– А что?!
– Ну, они злые...
– Сама ты злая! – отмахнулась Даша. – Отдам в школу, будет как шелковый.
Ротвейлер! А гулять с ним кто будет? Оксана?
Хорошо жить, осознавая, что есть люди, которые могут сделать что-то за тебя. Выбрать джинсы нужного размера. Послать к чертовой бабушке редакцию «Без комплексов». Погулять с собакой. Присмотреть за ребенком.
– Даш, а ты не боишься выдохнуться? В смысле книг? – поинтересовалась Оксана в машине.
– Да плевать! – отмахнулась та. – Лет через пять у меня будет столько денег, что я смогу заняться чем угодно. Открою хоть салон красоты. К тому же я всегда могу писать сценарии. Ты же понимаешь, я мало трачу. Всегда кто-то угощает, вот полгода назад я встретила в Италии одного поклонника, так он мне в Милане купил шмоток на тридцать тысяч евро. Тряпки, обувь, украшения. Я ведь жадная, Оксан. Никогда не упущу случая поживиться за чужой счет! – И она улыбнулась.
Широко, честно, простодушно.
Подкупающая улыбка.

– О боже мой! – кричала Даша, подпрыгивая и время от времени закрывая глаза руками. – Как круто, мать твою!
Браслет она нацепила тут же, расстегнула было ширинку на брюках, но огляделась, одумалась, выбежала в другую комнату, а вернулась уже в обновке – раскрасивых джинсах за одиннадцать тысяч.
– Я тебя обожаю! – воскликнула она и запрыгнула на Захара.
Оксана совершенно точно не была ханжой. Но вот именно сейчас ее вывела из себя эта демонстрация чувств.
Та-ак! Если она что-то с собой не сделает, то свихнется, глядя на любовные игрища Даши с Захаром.
– Захарчик, а пойдем сегодня в мир? – воодушевилась Даша.
– Ну-у... – Захар нахмурился. – Я не думал... Вообще-то я надеялся поплавать, поужинать и посмотреть кино. С тобой.
– А как же мои новые джинсы? – Даша расстроилась. – Мне же нужно вывести их в люди!
– Э-э-э... – мялся Захар.
Даша поникла.
– Ладно, только я окунусь в бассейн! – согласился он без особого энтузиазма.
– Ура! – Даша подпрыгнула. – Я с тобой! Купальник надену... – И она умчалась наверх.
За полночь Оксана курила на улице, в шезлонге, когда услышала шум подъезжающей машины. Приветствовать никого не хотелось – рабочее время закончилось. Она и так частенько жалела, что согласилась здесь жить, но, с другой стороны, сейчас лето и она за городом, а во-вторых, мотаться каждый день в Москву и обратно хотелось меньше всего на свете. Ничего, в сентябре они вернутся в город. Хотя собственная квартира вдруг показалась Оксане убогой – у Даши есть вкус, этого не отнять, и ее дом был красивым, уютным, изысканным. Гнездо. Убежище.
В гостиной послышались голоса.
– Не надо было ехать, если не хочется! – возмущалась Даша. – Я бы и сама справилась!
– Даша... – начал было Захар, но та его перебила:
– Захар, запомни: меня раздражает, когда кто-либо живет с таким лицом, словно его заставляют нюхать какашки! Не хотел на вечеринку – так бы и сказал, и не надо было портить мне настроение!
– Даша...
– Ну что, что «Даша»?! Меня это бесит! Я что, волокла тебя? Остался бы здесь, посмотрел кино, трахнул бы Оксану...
Оксана подскочила на шезлонге и выронила сигарету.
– Что ты несешь?! – расхохотался Захар.
– Да какая разница?! – Даша, кажется, уже топала ногами. – Никогда так больше не делай! Пожалуйста! Ненавижу лицемерие!
– Ну, так уж и лицемерие, – нежно укорил ее Захар. – Даш, сбавь обороты. Все хорошо...
Но он пока не знал, что на Аксенову всякие там увещевания действуют как кокаин – ей еще больше хотелось поругаться, а не успокоиться.
– Да ну на хрен! – воскликнула она и хлопнула дверью.
Оксана поспешно отползла подальше – чтобы никому и в голову не пришло, будто она могла подслушивать. Даже случайно.
Через окно пробралась к себе в спальню и сидела, страшась включить свет, пока не вздрогнула, испугавшись пронзительного сигнала – на телефон пришло сообщение.
«Спишь?» – интересовалась Даша.
«Да!!!» – ответила Оксана. «Хороший был бы вопрос, если бы я спала».
«Я зайду?»
Оксана поспешно запихнула одежду в шкаф. Конечно, Даша ее за беспорядок не отругает, но это привычка: раз гости – уборка.
Даша заявилась через пару минут. В черных трикотажных шортах и майке с символом «Роллинг Стоунз» – губы с языком.
– Поругалась с Захаром! – заявила она, села на подоконник и закурила сигарету. – Приехали, а он ходит по стеночке с таким видом, словно весь день разгружал пианино, с прямо-таки мученическим выражением лица! Там так весело было! Мы час потусовались, а он уже: «Не хочешь домой?» Черт! Ненавижу такие обломы!
– Ну ладно, Даш, он тебе такие штуки подарил, старался... – уговаривала Оксана, мысленно ругая себя за то, что делает.
Пусть, пусть они прямо сейчас разругаются! У нее ведь есть телефон Захара!
– По-моему, он ведет себя как самый настоящий зануда! – серчала Даша. – Это недопустимо!
– Даш, может, он всю ночь, чтобы сделать тебе подарок, подрабатывал в «Красной шапке», устал, а ты к нему цепляешься!
– Ха-ха! Может! – Даша прошла в ванную и бросила сигарету в унитаз. – Но в таком случае что-то он не слишком расщедрился – я бы на месте женщин закидывала его золотыми «Визами»! Он ведь хорош?
– Хорош! – подтвердила Оксана. – А он где?
– Дуется где-то на улице, – Даша пожала плечами. – Пойду поищу.
Спустя некоторое время Оксана сделала нечто ужасное. Отвратительное.
Заперла дверь, включила воду в душе – для конспирации – и вылезла из окна.
Они были в бассейне. Голые. Счастливые.
Даша умела мириться. С помощью секса, обаяния и тонкой иронии.
Она вроде не была мстительной. По крайней мере, Оксана на это уповала. Иначе ей несдобровать.




Глава 7


– Не понимаю! – орала Даша.
Оксана уже стерпелась с воплями – так житель Садового кольца привыкает к шуму.
Но сейчас, кажется, происходит нечто особенное. Два часа дня. Жаркий летний день. Книгу Даша позавчера сдала, получила свои деньги, всем сделала подарки.
Что на этот раз?
– Захар, ты понимаешь, что это идиотизм в цвете?! Нет, это хуже – это какая-то, мать твою, деревенская застенчивость, б. ь!
Она что, уговаривает его пойти в свинг-клуб?
Хотя вряд ли.
Своим парнем Даша делиться ни с кем не будет. А жаль!
То, что говорил Захар, если Даша его еще не убила, слышно не было.
– Я в бешенстве, ясно?! – доносились крики. – Просто не будь сейчас здесь, потому что ты меня выводишь из себя! Это свинство, настоящее свинство!
Захар вылетел из комнаты, в прихожей врезался в Оксану, буркнул «извини» и хлопнул дверью.
Вслед за ним появилась дрожащая от ярости Даша.
– Накрылась съемка в «Космо», – известила она.
Некоторое время Оксана молча смотрела на нее.
– Как? – прохрипела она наконец.
Это кошмар!
Только вчера Оксане позвонила редактор журнала и сообщила – заметьте, таким тоном, словно делает величайшее одолжение, – что они приняли решение взять интервью у Даши и ее бойфренда и сделать откровенную фотосессию. Даша месяц не вылезала из спортзала, месяц ее каждый день истязала массажистка – и это все ради того, чтобы позвонить в «Космо» и проблеять: «Извините, у нас форс-мажор, мы вынуждены отклонить ваше чрезвычайно любезное предложение»?..
Черт!
– Захар отказался. – Даша скрестила руки на груди. – Придурок!
– Отказался?.. Но почему? – Оксана первый раз по-настоящему возненавидела его.
– Потому что он не может сниматься без трусов! – заорала Даша. – Он, наверное, перепутал «Космо» с «Хастлером» – решил, что там всех интересует его член! Оксан, это же ведь само собой разумеется, что в «Космо» не может быть никаких членов, правда? Нормальный человек ведь не мог об этом и помыслить?!
– А ты ему об этом сказала? – осторожно поинтересовалась Оксана.
– Сказала?! Сказала ли я?! Ха-ха-ха! А как ты сама думаешь? Я даже орать не сразу начала! Просто Захар – тупой, ограниченный зануда, мещанин! И урод! Зачем я с ним связалась?!
– Ну... – Оксана пожала плечами. – Может, пригласить кого-то еще?
– Ага! – кивнула Даша. – Витю! Объект, б...ь, девичьей мечты! Пьяный, помятый наркоман!
– Ну... – Оксана не сдержала усмешку. – Он же кумир...
– Кумир?! Чей кумир? Уж точно не «девушек в стиле „Космо“! Так... Пойдем!
И Даша прошла в свой кабинет, представляющий собой комнату в тридцать метров, оформленную в готическом стиле. Темного дерева книжные шкафы, такой же стол, обтянутый красным сукном, тяжелые бархатные шторы, люстра, похожая на кельтский орнамент.
Даша плюхнулась в кресло.
– Я не могу его заменить, – сообщила она. – Можно нанять манекенщика, но это будет обман, во-первых, а во-вторых, я не хочу обнимать и целовать неизвестно кого. Но это полбеды – дело в том, ты же понимаешь, что модели – они слегка отмороженные, в них секса не больше, чем в стакане кефира, а Захар... Все бы только и думали: хочу такого парня! Оксан!
– Да? – отозвалась помощница.
– Сделай что-нибудь, а?
– Что?
– Ты понимаешь, я не могу с ним сейчас разговаривать! – призналась Даша. – Я его задушу! Не ожидала такой подставы!
– Ну... А как я буду с ним разговаривать?
– Минутку... – Даша нашла телефон. – Включи комп...
Спустя пять минут она сказала:
– Вот, он уже на Ярославке...
– Ты что, следишь за ним? – ужаснулась Оксана.
– Не в этом дело! – воскликнула Даша. – Меня научили этой штуке, а за кем же мне еще шпионить? Не за тобой же? Мне просто понравилось, я бы бросила это занятие уже завтра, но ты подумай, как прикольно – можно по сотовому выследить, где находится человек! Это же круто! Шпионские страсти-мордасти! И ты видишь – не зря я это сделала, пригодилось! Задницей, наверное, чувствовала... Мы через час еще поглядим, и если он будет дома, поедешь к нему, скажешь, что стоишь у подъезда, – и ему придется тебя впустить. Понимаешь?
Оксана понимала. Еще как! Поехать к Захару домой. Поговорить. Пожалеть. Убедить его... о-о-о!.. сниматься голым. Почти голым. Ха-ха!
– Даш, а ничего, что я буду посредником между вами? Все-таки это личные дела...
– Уже нет, – Даша покачала головой. – Сейчас это только работа. И я могу хорошенько нам всем нагадить, если возмусь мириться. Нужен дипломат. Ты.
Для приличия Оксана еще какое-то время кусала губы, стучала пальцами по ручке кресла, но Даше все это быстро надоело, она вызвала водителя и отправила помощницу на Кутузовский.
Сердечко Оксаны трепетало. Она. Окажется. У него. В квартире.
Ух ты!
А в квартирах происходит всякое. Там даже есть кровати. И диваны. И прочие места, где не очень зажатые люди отдаются порыву чувств!
О чем это она?..
Все равно, все равно! Фантазировать законом не запрещается! Она же... почти писательница, так?.. А как себя ведут писательницы? Если судить по Даше – как портовые шлюхи...
– Он дома! – торжественно провозгласила Даша, когда Оксана с Валерой проезжали Новый Арбат.
У Оксаны вспотели ладони. Боже... Можно ли возжелать женщину с мокрыми ладонями?
Ладно, ладно! Она в своем уме, спокойна и думает лишь о том, как бы ее не уволили.
– Приехали, – сказал Валера.
Оксана достала мобильный, уставилась на него, но не смогла придумать ничего такого, что звучало бы убедительно.
Стала бы Даша ему звонить?
Вот! Докатилась!
С чего это она принялась равняться на Дашу?
Ответ, правда, был очевиден.
Даша не ведала сомнений.
Она делала то, что хотела, с разумной толикой логики и ни разу не спросила себя: а стоит ли пытаться?
Конечно, Даша не была сумасшедшей и понимала, что может облажаться, но это ее не пугало – она верила в себя так, что можно было только обзавидоваться и умереть.
Оксана же каждый свой шаг подвергала жестокой критике, переживала, взвешивала...
Даша тоже переживала. Либо до, либо после. Перед тем как сесть за книгу, она недели две была мрачная, злая, отлеживалась в гамаке, перечитывала классику и бормотала, что не имело смысла и начинать, если понимаешь, кто ты есть в сравнении с Чеховым.
Отослав в издательство очередной роман, Даша даже могла разрыдаться – ей казалось, что вместо акта о сдаче/приемке она подписала признание в собственной несостоятельности: могла ведь лучше, увлекательнее, и герои могли бы получиться не такими картонными, и развязку затянула...
Но во время работы Даша превращалась в киборга – она делала свое дело с пунктуальностью бомбы с часовым механизмом, была весела, возбуждена, довольна и отказывалась прислушиваться к чужому мнению.
– Если уж ты в это ввязалась, нельзя оглядываться назад. Можно испугаться до усрачки – но только на пару минут, не больше, – говорила она Оксане.
И Оксана пошла. Долой телефоны! Настоящие женщины звонят прямо в дверь!
Уф-ф! А если он моется и она застигнет его в полотенце? Р-р-р...
Захар распахнул дверь и вытаращил глаза.
– Привет, – поздоровалась Оксана. – Можно войти?
Никакого полотенца. Зато без майки. Такой немного потный. Даже не потный, а влажный – ангелы не потеют, ха-ха-ха.
Он посторонился, и Оксана прошла в квартиру.
Хорошая квартира.
– Вот это да! – воскликнула она, очутившись на кухне.
Здоровенной плите было не меньше пятидесяти лет! Антиквариат!
– О боже! – восторгалась Оксана. – Она как новая! И красная!
– Ну, считай, она новая, – улыбнулся Захар. – По крайней мере, за эти деньги можно было купить пять новых, это точно. Мне ее перекрашивали в автосервисе, представляешь?
– Ничего себе, ты зарубаешься... – Оксана исследовала духовку.
– Я когда ее увидел, понял – мы с ней созданы друг для друга.
Интересно, с Дашей у него было то же самое?
– Оксан, тебя что, попросили доставить мои вещи? Или сказать, что они сожжены?
– Что? – Оксана резко выпрямилась. – Какие вещи?
– Ну те, что у Даши.
– Ты о чем? – Она села за стол и сложила руки, как примерная школьница.
– Ладно! – отмахнулся он. – Ты же здесь в качестве парламентера?
– Тебя это удивляет? – Оксана не удержалась от сарказма.
– Меня в Даше все удивляет. – Он встал, взял с плиты чайник и повернулся лицом к раковине, к Оксане – спиной.
И какой спиной! Красивые лопатки, желобок посредине, джинсы сидят ниже чем следует, обнажая поджарые ягодицы... М-м-м...
– По-моему, это неправильно, посылать ко мне тебя, – заявил он, включая конфорку.
Как же ей хотелось поощрить его желание обсудить Дашу – а точнее, ее дурной характер! Но тогда она превратится не только в сплетницу, но и в типичную бабу-дуру, которую, может, и трахнут ради мести, но это не будет ничего значить. Хотя... Это тоже вариант.
– Оксан, подожди две минуты, я быстро в душ, ладно?
И он ушел. Оксана же прогулялась по квартире. Большая гостиная, почти пустая – низкий широкий диван, кожаное кресло, телевизор, картина, плакат с Хэмфри Богартом, шторы и подушки на полу. В спальне кровать и ковер.
Коридоры заставлены книжными полками. В чулане – гардероб. Все так по-мужски, без излишеств, разумно.
– Оксана! – окликнул Захар. – Ты где?
– Здесь! – отозвалась она из гостиной.
– Тебе чай с сахаром?
Спустя минуту он принес чашки, поставил их на низкий столик, лег на диван и закинул руки за голову. На нем были рубашка, кое-где облепившая влажное тело, и штаны в спортивном стиле. Воображение Оксаны заработало со скоростью космического «Шаттла».
Он осознает, насколько хорош?!!
– Захар, я не очень поняла, в чем суть конфликта, – с деловыми нотками произнесла Оксана.
– Суть в том, что я не готов сниматься для женского журнала в качестве бойфренда Дарьи Аксеновой. Мужское эго, врубаешься?
– Неужели? – оскалилась Оксана.
– А что, не веришь?
– Звучит неправдоподобно, – усомнилась она.
Это был ее коронный номер – в кульминационной точке, после которой люди перестают друг друга понимать, она как бы сдавалась, делала шаг назад и становилась твоим другом.
– С самого начала мне не нравилась эта затея, – призналась Оксана. – Я думала, Даша свихнулась! Но! Послушай меня! Как ни странно, но все, что она сочиняет, превращается в золото. Я понимаю, это нужно ей. Но ты же... Надеюсь, ты хорошо к ней относишься. Дело ведь не в мужском эго, так?
– Ну да, – согласился он. – Дело в том, что Даша соизволила рассказать мне об этой затее чуть ли не в день съемок. И ты не забывай, что я все-таки юрист. Не самый успешный, но если меня увидят голым в женском журнале...
– Полуголым! – расхохоталась Оксана. – Все девушки толпой пойдут к тебе на юридическую консультацию! Клянусь!
– Ха-ха! Знаешь, что будет?
– Что?
Захар потянулся, рубашка задралась, обнажив живот.
– Меня вызовет босс, и я уволюсь. Меня уже тошнит от моей работы, так что мне нужен малейший повод, чтобы послать всех к черту!
– Захар, но это чушь...
– Не чушь!
Он прекрасен в гневе... Даша видела его таким?
– Даша – лучшее, что со мной случилось за последние пять лет...
Сука!
– Ты не поймешь...
Он считает ее тупой?!
– Ты ее любишь? – посочувствовала Оксана.
– Не в этом дело. – Он пожал плечами. – Просто... Есть жизнь, в которой я просыпаюсь в половине восьмого, еду на работу, делаю что-то автоматически, жду вечера пятницы, беру кредит, ну... Улавливаешь?
– Допустим.
– А есть Даша. Ну, понимаешь, когда ты читаешь о том, что Шон Пенн бил Мадонну, тебе хочется стать ими обоими, потому что это именно то, что отличает их от людей, у которых каждый новый день похож на следующий.
Что, простите?!
– Рядом с Дашей мне кажется, что где-то рядом кинокамера и я не живу настоящей, скучной жизнью, а играю роль. Компрене ву?
Ясно, секс ради мести ей не светит...
– Понимаю, – она развела руками. – Но это тяжко.
А что она могла еще сказать?
Что богемная Даша похожа на упаковку спичек – вспыхивает и сгорает – и за всеми ее страстями, переживаниями и приступами радости нет глубины? Нет любви, ненависти, сострадания – всего того, что делает нас «ответственными» и «скучными»?
Да, с Дашей весело. Потому что она легкомысленная и безмозглая. Иллюзия легкости бытия.
Оксана никогда бы не смогла это принять. Она была тяжеловесной, да, но зато она не считала, что «после нас – хоть потоп», она видела связь времен, понимала, что «сегодня мы закладываем наше завтра».
Звучит не так уж увлекательно?
– Ну вот тебе и прекрасная возможность переломить ход событий, – вовремя заметила Оксана.
– Я не знаю, моя ли это жизнь. – Захар покачал головой. – Честно? Я боюсь.
Ну что за мужик пошел! Он боится! С ума сойти!
Неожиданно изнутри поднялось презрение и даже брезгливость.
Это и есть идеальный любовник?
Да уж лучше найти кого-нибудь с пузиком, обгрызанными ногтями и волосатыми подмышками, зато рядом с таким будешь ощущать свою половую принадлежность.
Это Даша не понимает, женщина она или мужчина. А вот Оксана точно знает, что такое женственность и мужественность. Мужчина должен быть главным. Не потому, что дубинкой загоняет жену на кухню и раздает подзатыльники детям, а потому, что берет на себя груз принятия решений. Потому что показывает другим самцам – это моя женщина.
Оксана бредила тем, что у Даши вызывало отвращение, – схваткой двоих мужчин из-за нее. Даша была готова расстрелять обоих, так как считала, что решения здесь принимает она, а Оксана с замиранием сердца наблюдала бы за тем, кто окажется сильнее.
Она стремилась к тому, чтобы ее завоевывали. Даша же такого желания была лишена с рождения. Она не хотела становиться жертвой – даже в таком вот утонченном, романтическом смысле.
И ведь она даже не психопатка! Все, что делает Даша, – практично, продуманно!..
Она такая же мещанка, как Оксана, как самый страшный кошмар Захара!
Даша отнюдь не богемная девица, закрутившаяся в вихре чувств, – она все понимает и точно дозирует безумие!
Просчитывает каждый шаг с точки зрения коммерческой выгоды, с этой же позиции оценивает все свои пристрастия, оставляя лишь те, что можно выгодно продать.
Все это, конечно, отнюдь не преступление, но смотреть на нее снизу вверх... Это же всего лишь вопрос грамотной саморекламы!
И что остается в сухом остатке?
Богатая капризная женщина.
Оксане хотелось его ненавидеть! Очень!
Потому что если она его не возненавидит, ей придется... уволиться. Всем придется уволиться – Захару, Оксане...
Но он был прекрасен – даже тупой и слабый.
Ощущает ли Даша переполняющую Оксану нежность?
Желание отдать руку за возможность прикоснуться к нему?
Может, она и живет ради таких ощущений – будь что будет?
После нас хоть потоп, ха...
Это все гормоны. Просто гормоны.
Скоро, видимо, пойдут прыщи.
– Оксан... – Он как-то хитро упал вперед всем торсом (ленивое кошачье движение) и положил ладонь на ее руку. Между кистью и локтем.
Ладонь была горячей, и она уставилась на нее так, словно он расстегнул ширинку и вынул член.
Спокойствие!
– Ты не могла бы... – Он замолчал.
– Что? – Голос сорвался на писк. Даже на ультразвук.
– Ничего. – Он откинулся на стул. – Извини.
Послышался дверной звонок. Наверное, Валера. Телефон Оксана оставила в машине, чтобы ей не мешали.
Захар открыл дверь – Оксана топталась у него за спиной и ломала руки, словно их застигли за чем-то неприличным.
– Привет, – сказала Даша. – Оксан! – Она подошла поближе. – Ты не могла бы нас оставить? Извини, конечно...
Оксана схватила сумку и вылетела из квартиры. Вот сука!
– Э-э-э... – проблеял Валера, когда Оксана пролетела мимо него.
В помрачении рассудка она поймала машину, назвала свой адрес – с ошибками, перепутала номер дома, подожгла фильтр сигареты и поняла, что сейчас взвоет.
А Даша, которой и дела не было до переживаний помощницы, обнимала Захара, вместо того чтобы извиниться, и физически чувствовала – он ее любит.
О любви ведь необязательно говорить – любовь можно ощущать. Как ветер. Другое дело, если не веришь собственным чувствам, но Даша не только верила им – она их придумывала.




Глава 8


– Поехали, – распорядилась Даша.
– Куда?! – нервно воскликнула Оксана. – Ты с ума сошла?
– Оксан, одевайся! – Даша отодвинула ее в сторону и зашла в квартиру.
– Это смешно... – бормотала помощница, робея от собственной убогости.
Посмотрите на нее!
Серебристые леггинсы, бордовая майка с логотипом издательства «Эксмо», да еще и желтый лакированный пояс! Вспомнив о нем, Оксана немедленно пояс сорвала и зашвырнула подальше. Дело в том, что она всего лишь приценивалась – как на ней будет смотреться ремень с длинной майкой, да так и забыла снять...
А теперь посмотрите на Дашу. Велюровые штаны от «Адидас», стильная маечка от «Персонаж», классные сандалии, модная джинсовка. Вот как должен выглядеть домашний наряд прирожденной городской модницы.
– Отличная квартира, – одобрила Даша. – Ты чего ждешь?
– Даш, я увольняюсь, – выпалила Оксана, плохо соображая, что творит.
– Отлично! – кивнула Даша. – Тогда я не приказываю, а прошу поехать с мной, но помни: работаешь ты на меня или нет, Валера все еще имеет диплом – или как там это называется – по рукопашному бою, так что сопротивление бесполезно. Я уже скупила все булки в «Елисеевском» – пути назад нет.
– Даш, куда мы едем? – растерялась Оксана.
– На пикник.
– В два часа ночи?
Конечно, она поехала. Даша явно затевала извинения с выходом, так что любопытство пересилило.
– И с чего это ты увольняешься? – поинтересовалась Даша, передавая ей бутылку текилы.
Оксана сделала небольшой глоток. Текила, которую они начали пить уже в лифте, сразу же ударила в мозг, так что лучше теперь с этим поосторожнее – чтобы не напиться раньше времени.
– Эта работа не для меня, – тактично заметила Оксана.
– Да ладно! – расхохоталась Даша. – Так и скажи: я тебя раздражаю!
О-о! Завидная честность.
– Оксана, поверь, не ты первая, – усмехнулась Даша. – Я знаю, что иногда бываю слишком... несдержанной, но ты пойми, здесь нет ничего личного. Я... такой человек. Я же не злюсь по-настоящему, это просто вопрос темперамента. Ты обиделась на то, что я вынудила тебя заниматься моими личными делами, но ты же могла отказаться. И я бы поняла.
– Да ладно? – хмыкнула Оксана.
– Да ладно, – повторила за ней Даша. – Если бы ты сказала: «Извини, это твое дело, разбирайся сама» – неужели ты думаешь, я бы тебя уволила?
– Конечно, – кивнула Оксана и хлебнула еще текилы.
Даша задумалась.
– Это не моя проблема, – заявила она. – А твоя. Я с самого начала предупреждала, что мы на равных. Что никакой субординации не существует. Я могу на тебя орать – ты можешь на меня орать. Можешь хлопать дверью, но всегда должна возвращаться.
– Это тебе подходит! – рассердилась Оксана. – А мне проще прийти на работу, сделать свое дело и уйти домой! Я не хочу быть частью твоей жизни!
Боже... Она только что поняла, в чем тут фокус. Даша привязывалась к людям. Для нее сотрудники были частью «семьи» – она втягивала их в свою жизнь, делала сообщниками, приятелями, в то время как Оксана не хотела дружить, было проще сохранять вежливые рабочие отношения, а не становиться доверенным лицом.
– Почему? – искренне удивилась Аксенова.
Почему? Н-да, действительно, почему?
– Дай! – воскликнула Оксана и вырвала у нее из рук бутылку. Текила заспешила по венам. – Потому что...
Потому что она не хотела быть «девушкой Дарьи Аксеновой».
– Ну знаете Оксану, она работает на Аксенову...
Она хотела спустя несколько лет говорить журналистам что-то вроде: «В свое время я работала на одну писательницу, Дарью Аксенову... Не слышали? Тогда она была довольно популярна. Неважно. В общем, это был хороший опыт, и ведь именно так я придумала свою первую книгу, ставшую бестселлером...»
Она не могла любить Дашу. Та была соперницей. Противником.
И не могла стать ее другом, так как такие, как Даша, начисто лишены страха остаться одной, они гордятся и упиваются своим одиночеством – возможно, именно поэтому им не хватает одной записной книжки для номеров всех своих знакомых. Легко дружить с человеком, который ничего не требует. Но для Оксаны эта тема была закрыта.
– Где мы? – спросила она, когда машина остановилась на берегу реки.
– Это Успенское, – пояснила Даша. – Река мелкая, зато есть вид.
Вид, если честно, был так себе – обыкновенный среднерусский пейзаж. Речка, вытекающая из-под моста и заворачивающая направо, широкий берег, на берегу ресторан, за ним поле. Правда, в лунном свете все это выглядело немного таинственно.
Даша вынула из багажника плед и настоящую корзину для пикника.
– Вот! – Она потрясла корзиной. – Нарочно купила! – С этими словами она протянула Оксане диванные подушки.
Валера остался в машине, а Даша с Оксаной устроились на берегу.
– И что? – произнесла Оксана, ощутив всю неуместность этого вопроса.
Она не ничтожество! Она не завистница. Просто с Дашей трудно быть рядом. Сразу ясно, кто тут главный.
Она, Оксана, вряд ли решилась бы осуществить такую безумную затею – собраться на пикник в два... уже три... часа ночи.
Но в этом что-то было.
Даша молча распаковывала еду – жареная курица, явно из палатки, сандвичи, определенно из ресторана, салаты, что-то сладкое.
Оксана неожиданно поняла, что голодна, и они молча ели, рассматривая луну.
– Искупаемся? – предложила Даша.
– Холодно? – то ли спросила, то ли заметила Оксана.
– Ерунда!
Даша скинула с себя одежду и бросилась в воду. Оксана тоже разделась, но осторожно, оглядываясь по сторонам, и бочком пробралась к реке.
Вода была холодной. Но не смертельно. К ней даже можно было привыкнуть. Немного поплескавшись, они выскочили на берег, и Даша протянула Оксане бумажные салфетки – достаточно большие: пачки хватило, чтобы вытереться. Кое-как натянув одежду на влажное тело, они завернулись в плед и уставились на звезды.
– Даш... – позвала Оксана.
Та не отвечала. Ждала.
– Объясни мне, – сказала Оксана в надежде, что та поймет.
– Ну-ну... – усмехнулась Даша. – Ненавижу недомолвки. Ты можешь уволиться. Твое право. Но какой в этом смысл? Ты же наверняка хочешь написать книгу...
– Что?! – подалась вперед помощница.
– Оксан... – протянула Даша. – Я не такая тупая, как кажется. И я тебя сто лет знаю. Я даже знаю, как ты боишься. И могу тебе помочь.
– Почему это?
– Потому это, – передразнила Даша, – что я просто не выношу, когда талант зарывают в землю. Когда даже не пытаются. И потому это, что в одном из кругов ада мучаются поэты, не написавшие ни одной строчки. Вот я хотела спросить: чем я тебя раздражаю? Что я такого делаю?
– Не знаю. Может, я просто тебе завидую, – призналась Оксана.
– И правильно делаешь! – хохотнула Даша. – А если серьезно, то любое безумие – лишь фарс. Есть глубоко несчастные люди, которые не могут по-другому, а есть клоуны вроде меня, которым нравится удивлять. Возмущать и раздражать. Это я. Меня всегда влекло искреннее безумие, но один раз я была сумасшедшей и больше не хочу.
– То есть?..
– После смерти мамы я рехнулась. В прямом смысле. Все было так плохо, что меня кормили литием. А после лития ты от депрессии переходишь к эйфории, когда тебе кажется, что ты всесильна, все можешь, но со стороны это выглядит так, словно переусердствовала с амфетаминами.
– Я не знала...
– Да никто не знал. На самом деле никому не интересно, что ты сходишь с ума. Это грустное зрелище.
Оксана была на похоронах ее матери. И даже умудрилась обидеться на Дашу, хотя это и было откровенно глупо. Даша словно никого не замечала, кивнула ей, кажется, а может, ее соседу, а Оксана уже воображала, как Даша рыдает у нее на груди... Наверное, она всегда хотела быть ее подругой. И это раздражало, потому что в таком желании было нечто от рабской покорности, слепое восхищение...
Кумиров необязательно придумывать – иногда они сами находят тебя, и ты ничего не можешь с этим поделать.
Наверное, даже в своем сумасшествии Даша была очень сильной. Не сдалась. Поднялась.
– Смотри, вон Сириус! – воскликнула Даша.
– Сириус? – удивилась Оксана.
– Звезда влюбленных и сумасшедших! – с нежностью провозгласила Даша. – Моя звезда. Знаешь, ведь... Ну, как это объяснить? Мы все думаем: есть судьба, нет судьбы, что будет – ад, рай, перегной... Жизнь – трудный маршрут. Нужен компас. Или путеводная звезда. Моя вот такая. Светит по ночам. Потому я и сова – надо же иметь возможность любоваться тем, во что ты веришь. У меня с ней контакт. Она напоминает мне о том, кто я есть. Я сумас– шедшая и всегда немного влюблена.
– В Захара? – уточнила Оксана.
– Я влюблена не в кого-то, просто влюблена, – улыбнулась Даша. – И это самый-самый кайф... Когда ты любишь конкретного мужчину, все твои помыслы сосредоточены на нем, но когда ты влюблена просто так, ни в кого, есть странное чувство, что ты занимаешься любовью со всем миром.
– А ты любила когда-нибудь? – не удержалась Оксана.
– Еще как! – хмыкнула Даша. – Это было здорово, но мы расстались. Он бросил меня, когда умерла мама, – понимаешь, ему тяжело было рядом с моим горем, – а потом, когда я вылечилась, вернулся, пожелал начать все сначала. Хороший был человек, тонкий... И понимаешь, я сделала выводы. Крылья вырастают лишь тогда, когда ты влюблена. Потом вы узнаете друг друга, сталкиваетесь с тем, что два человека пытаются выжить рядом. Это болезненно, но необходимо, если вы действительно хотите быть вместе. А я не хочу. У меня низкий болевой порог. И я не вижу в этом смысла.
– Но... – произнесла Оксана и задумалась.
Сейчас, когда у нее никого не было на примете, казалось, что Даша права.
Отношения мужчины и женщины – это сложно. Всегда сложно. А лет через двадцать, когда все сложности позади, – скучно. Стоит оно того?
Ответ Оксана получила уже на следующий день.
В ресторане праздновали публикацию мемуаров известного актера, который выпустил сборник рассказов о своих женщинах.
Не то чтобы событие года, но в некотором роде сенсация – в последнее время эти женщины, кроме самых известных, повадились откровенничать: кто желтой газете даст интервью, кто книжку напишет о том, какой актер жадный, старый, вредный, кто по телевизору признается, что у актера проблемы с потенцией и руки перед едой он не моет.
Даша, Захар и Оксана мирно пили виски с колой, как вдруг Аксенова оживилась и уставилась куда-то в пространство.
– Смотрите! – Она дернула Оксану за рукав. – Это же Гарик Успенский!
Все повернулись и уставились на Гарика – известного сатирика из популярного комедийного шоу.
– Он гений! – восторгалась Даша.
Светская дама Лиза, сидящая с ними за столом, пожала плечами. Дама была со спутником – знаменитым фигуристом, но при этом у дамы имелся муж, рядом с которым ее никто никогда не видел. То есть все знали, кто он и сколько он стоит – а стоил он миллиарды, – но вместе они никогда не показывались. У дамы был свой телеканал, набирающий обороты, Лиза называла себя деловой женщиной, поднявшейся с нуля, но все понимали, что без помощи мужа тут не обошлось, правда, вопросы не задавали – не было точной уверенности, что это безопасно для здоровья.
Дама претендовала на звание иконы стиля – носила «Кавальи», туфельки от «Лабутен» и старинные драгоценности, но притом, что ее трудно было упрекнуть в отсутствии вкуса, выглядела все равно дешево. Холеная, шикарная, она оставалась простушкой без чувства юмора – и это несколько портило стиль.
Оксана в обществе Лизы ощущала скованность, но Даша любила вот таких особ – надменных, немного опасных, несчастных и странных.
– Глупая передача! – презрительно заявила Лиза.
– Лиза, сама ты глупая! – расхохоталась Даша и чмокнула ее в щеку.
– У них все шутки ниже пояса! – аргументировала Лиза.
– Обожаю то, что ниже пояса! – веселилась Даша. – Пойду познакомлюсь!
Так как они паслись недалеко от бара, Аксенова освежила коктейль и отправилась на охоту.
Оксана с Захаром переглянулись. Тот выглядел растерянным.
А Даша уже оживленно болтала с Гариком.
Сегодня она была очень хороша. Серебристо-серое платье в сложных драпировках полностью открывало спину, украшенную татуировкой в виде черно-белого тигра. Ноги обвивали ремни босоножек – не элегантные тоненькие ремешочки, а настоящие ремни, подчеркивающие изящество узких щиколоток. Волосы она старательно растрепала, что, признаться, очень ей шло – мягкий вариант «только что с кровати» придавал Даше еще больше сексуальности.
Телефон у Оксаны зазвонил.
– Можешь подойти в туалет? – в трубке послышался возбужденный голос Даши.
Оксана извинилась и вышла в коридор. Даша затащила ее в кабинку.
– Что делать? – возбужденно прошептала она.
– В смысле? – поморщилась Оксана.
– Я его хочу!
– Прекрасно. А Захар?
– Вот я и спрашиваю, что делать?! Ты не могла бы его отвлечь?
– Как?! – истерически рассмеялась Оксана. – Даш, это уже не смешно!
– Р-рр! – Аксенова топнула ногой.
– А ты не могла бы дождаться более подходящего случая? – предложила Оксана.
Даша с упреком воззрилась на нее.
– Как?! Пригласить его на свидание? Пойми, сейчас все так захватывающе... Такой порыв!.. – Даша помахала руками, символизируя накал страстей. – Черт!
– Я тебя не понимаю. – Оксана покачала головой. – Должно же тебе быть неловко перед Захаром...
– А мне неловко! – подтвердила Даша. – Но я же не могу с ним спать, при том что хочу я Гарика!
– Даша! – послышался голос Захара.
Та сделала большие глаза и приложила палец к губам.
– Думаю, тебе будет легче, если ты узнаешь, что я поехал домой! – громко произнес Захар, заглянув в туалет, и хлопнул дверью.
На лице Даши растерянность сменилась обидой, обида – радостью.
– Ну вот, – она развела руками. – Все само собой разрулилось...
– Какая же ты... – Оксана покачала головой и вылетела из туалета вслед за Захаром.
Какая же она эгоистка! Никого не щадит! Страдания? А что это? А зачем это? Я же не просила в меня влюбляться! Влюбляться?! Ха-ха! Да как в нее можно влюбиться?
Не надо было бежать за Захаром! Но у нее, извините, тоже есть порывы! Оксана не могла иначе. Она хотела быть рядом с ним!
А ведь вчера она Даше почти поверила!
Они пили текилу, валялись на траве, купались, и Даша казалась богиней в свете луны, совершенством с мускулистым телом, покрытым татуировками. Она могла увлечь, могла очаровать, но она была русалкой, злой и хищной, правда, вчера Оксана об этом забыла, ей хотелось иметь такую подругу, как Даша, склонную к авантюрами и странным выходкам вроде встречи рассвета в селе Успенском.
Закат, рассвет – в чем тут фокус?
Но Даша трепетала. Говорила, что это чудо природы. Рассказывала, какие рассветы в Индии. В Африке. Во всех тех странах, где она побывала и где ни разу не была Оксана.
Есть люди оседлые, не выезжающие за переделы округа. А есть кочевники, стремящиеся укатить как можно дальше, даже если там плохо. Для Даши не было хорошо и плохо – было знакомое и неизведанное.
Оксана украла в баре бутылку виски и пообещала себе напиться до положения риз, даже если Захар сбежал. Но он не уехал.
– Какая же она сука! – заявил он, едва заметив Оксану.
– Мы все это знаем, – пошутила Оксана.
– Это невыносимо, – он покачал головой.
Оксана протянула ему бутылку. Через час они выплясывали в «Пропаганде», благо идти было недалеко, и Оксана понимала: она пьяна настолько, что, если прекратит пить, умрет на месте.
Как они очутились у нее в квартире?
Как так вышло, что они лежали голыми у нее на кровати?
Почему он целовал ее?
Она не может думать об этом сейчас!
Пусть завтра она пострижется в монашки, сожжет свои волосы и посыплет ими главу, но сегодня она с ним! Ясно?!
Это была не любовь и не страсть, это было нечто, что никак нельзя назвать, – исполнение желаний, мираж Фаты Морганы, карусель чувств, от которых кружится голова и даже тошнит.
Счастье.




Глава 9


– А-а-а... – застонала Оксана, еще даже не проснувшись.
Захар нервно дернулся, задел ее локтем.
Оксана отклеила от себя одеяло, пропитанное потом, сползла на пол и по стеночке доковыляла в ванную. Умываться стоя было сложно, поэтому она наполнила прохладную ванну, в которую и легла с головой. Облегчение длилось с минуту, но и это было просто шикарно – в ее теперешнем положении.
Кое-как намотав на голову полотенце и укутавшись в легкий шелковый халат, Оксана выпила много-много алказельтцера, цитрамон и вернулась в кровать, где лежал Захар и смотрел на нее почти ясным взглядом.
– Ты как? – Оксана осторожно присела на край кровати.
– Да у меня редко бывает похмелье, – сообщил он. – Главное, воды сейчас не пить, а то всколыхнет...
Он выкинул руку и стянул с Оксаны халат.
– Что ты на себя намотала...
Оксана зарделась. Она не умела быть голой. Не ощущала свободы. Одежда была границей, отделявшей ее от чужой пристрастной оценки.
Видимо, на ее лице что-то такое отразилось, так как Захар спросил:
– Все в порядке?
– Жуткая похмелюга, – призналась Оксана в том, в чем могла признаться, и пристроилась рядом.
Она глядела на потолок и видела на нем звезды. В том числе и Сириус – звезду Даши, звезду влюбленных. И сумасшедших.
Сегодня была сумасшедшей Оксана.
И влюбленной. Не вообще, а в определенного человека.
Она все сделала правильно. Мы влюбляемся не настолько часто, чтобы пренебрегать этим даже в угоду морали. Она рассуждает как Даша? Хорошо. Значит, общение с Аксеновой пошло ей на пользу.
Только вот разница в том, что влюбилась она по-настоящему. Оксана хотела сделать для Захара все. И хотела быть достойной его.
Кто сказал, что красота ничего не стоит?
Никто не сказал.
Жизнь прекрасна. Похмелье прекрасно. Прекрасно, что тебя обнимает красивый мужчина, нежный мужчина, грубый, как матросня, дорвавшаяся до портовых шлюх.
Это магия. И она делала Оксану сильной. Решительной. Лидером. Человеком, который готов не только отвечать за свои поступки, но и отстаивать их.
Ничего остального не существует. Все проблемы надуманные. Есть только мгновения, когда они рядом и когда внутри распускаются благоухающие цветы.
Даша? Ха! Чему завидовать?!
Эгоизм, конечно, хорошая религия, удобная, но это все равно что сидеть на овощной диете – фигура у тебя замечательная и витаминов вагон с тремя прицепами, но это не дает той радости, что приходит с сочным свежим гамбургером. Или с уткой по-пекински. Или с тарелкой охлажденных профитролей.
Счастливой хотелось быть неудержимо. Прямо сейчас и всегда.
Это был лучший день ее жизни. Когда они добились того, что могли не меньше пяти минут ровно стоять на ногах, Захар завел ее машину и они отправились в «Генацвале» на летнюю веранду. Ели всякую гадость: шашлыки, жирный супчик, сациви Оксана клевала уже неохотно, а потом еще и пришлось наесться лука – чтобы не чувствовать, как пахнет от Захара. Даша бы скорее умерла, чем наелась лука.
Впрочем, никакой Даши, кажется, не существует.
Вечер они встретили в Серебряном Бору, на частном пляже, о существовании которого Оксана и не догадывалась.
Интересно: он выкинул Дашу из головы или тоже не хочет ни о чем таком размышлять?
Захар выглядел счастливым. Он был доверчивый и открытый, как щенок, игривый, очаровательный... У него не было солнечных очков, и он забавно щурился на солнце, что делало его каким-то умильным, беззащитным. Зеленые глаза от солнца слезились, и Оксане хотелось плакать от сопереживания, так она чувствовала его, так ей хотелось о нем заботиться.
Даша бы сказала, что это все гормоны – стандартная реакция женщины, у которой случился секс века, но если Оксана еще раз вспомнит о Даше, придется самой себя выпороть ремнем!
Ночью пошли в кино, но Оксана так и не поняла, о чем была «Звездная пыль», – они целовались и занимались гадкими вещами!
Дома Захар открыл бутылку шампанского, купленную Оксаной – у него закончились деньги, но она запретила ему ехать домой, там была Даша. Не сейчас. В прошлом. Но у Аксеновой сильная аура – наверняка ее присутствие там еще чувствуется.
А Даша и так слишком часто появлялась в ее мыслях.
Может, к врачу сходить? Ведь это наверняка не совсем здорово – всю жизнь сравнивать себя с другим человеком.
Что-то произошло с ее сознанием, когда она первый раз попала к Даше в квартиру. Все началось с коридора. В просторной прихожей (планировка трехкомнатных квартир в их доме отличалась друг от друга) Оксана столкнулась с огромной горой обуви. Туфли «на каждый день» валялись кучей, коробки с дорогими шпильками и ботинками лежали нестройными рядами, разнообразные тапочки были раскиданы повсюду – отчего-то все на левую ногу.
У матери Оксаны было не меньше возможностей, но туфель у нее имелось всего пять-шесть пар, так как она не терпела спонтанности – покупала лишь то, что увязывалось с остальным гардеробом.
Своего отца Оксана каждый день встречала за завтраком – он мог бы просыпаться на полчаса позже, но считалось, что завтракать и ужинать семья должна вместе.
На завтрак мама пекла оладьи, подавала творог с фруктами. Когда отец соблюдал диету, оладьи заменяли печеные груши с орехами и медом.
По субботам ездили на обед к бабушке с маминой стороны, и, будьте уверены, суп там всегда подавали в супнице, молоко – в молочнике, а к каждому блюду выкладывали свою вилку.
Дедушку бабушка называла либо Иннокентий Константинович, либо, если выпивала облепиховой наливки, – Кеша, но на «вы».
На Рождество у бабушки наряжали елку до потолка – три с половиной метра, верхушку украшали старинной хрустальной звездой, а игрушки в семье хранили почти сто лет: остались даже совсем древние, прабабушкины.
Дети – Оксана, два ее двоюродных брата, кузина и приемная кузина – обязательно ставили этюд: бабушка преподавала сценическое мастерство и всегда лично руководила внуками.
За хорошую игру (впрочем, и за плохую) детей награждали особыми подарками – сладостями и какой-нибудь игрушкой.
Оксана точно знала – детство у нее было счастливое.
Зимой – каникулы на Домбае, горные лыжи, снежки, санки. Летом – Крым, Кавказ, знакомые хозяйки или дом отдыха литераторов, в зависимости от настроения родителей. Весной – Боржоми, где у мамы жила старинная подруга, а на выходные, когда уже тепло, но еще нельзя купаться, – чудесная дедушкина дача в Переделкино.
Осенью Оксану также увозили на дачу – с подругой или двумя, чтобы не было скучно, и там, в большом каменном доме с камином, они прятались в мансарде и сочиняли страшные истории.
А в квартире Даши Оксана столкнулась с другим миром. Параллельным.
Все ее, Оксаны, родственники были чиновниками. Бабушка преподавала, дедушка занимал большой пост в Союзе писателей, отец служил в Министерстве культуры, а мама работала на «Мосфильме».
Родственников Даши они величали богемой.
Дашин папа писал сценарии и для фильмов, и для телепередач, мама была художницей, рисовала театральные декорации, декорации для праздничных торжеств, расписывала шали и шила вечерние наряды для избранных клиенток.
– Тише! – рявкнула Даша, когда Оксана споткнулась об обувные коробки. – Папа спит!
Было два часа дня – Оксана только что пообедала.
– Обувь не снимай! – не понижая тона, распорядилась Даша и провела подружку в гостиную.
Гостиную, что было тогда в диковинку, объединили с кухней – получилась несколько несуразная, но большая комната. На диване лежала груда барахла – заготовки для нарядов, которые шила мама, а на самом верху красовался лифчик.
С точки зрения Оксаны, это было ужасно – ее учили убирать за собой, и уж точно ни в коем случае не показывать чужим такие интимные части гардероба, как бюстгальтер.
На столе в кухне с вечера осталась грязная посуда – Оксану даже передернуло, – Даша быстро сгребла все в раковину, но помыть не удосужилась.
– Помочь тебе помыть посуду? – предложила деловитая Оксана.
– Домработница в понедельник придет, не волнуйся! – отмахнулась Даша.
Была суббота.
– Как я понимаю, уже день, и надеюсь, он добрый! – послышался из коридора низкий женский голос.
Дашина мама Оксану ошарашила.
Несколько раз она видела ее издалека и знала, что ее собственная мать осуждает Дашину за слишком дорогие шубы.
Но сейчас, вблизи, та ее просто шокировала.
Ее мама никогда не появлялась при отце несобранной, неумытой. А Дашина явно не успела зайти в ванную – светлые волосы собраны в какое-то воронье гнездо, под глазами – остатки косметики, в руке – сигарета. Дашина мать куталась в красивое черное кимоно.
И Оксана даже не могла сказать, что та плохо выглядит – было в этой небрежности нечто притягательное.
– Даш, ты мне кофе сделаешь? – томно произнесла та.
– Мам, сделай сама, я же ребенок! – возмутилась Даша.
– Ты завтракала? – поинтересовалась мама.
– Как обычно. Шоколад и торт «Полет», – усмехнулась Даша.
Оксана чуть не подпрыгнула. На завтрак? Шоколад?! Такого просто быть не может!
Дашина мама сварила себе кофе, девочкам налила чаю с молоком, выставила на стол остатки торта, конфеты и мармелад.
– Я есть хочу, – заявила Даша.
Мать с неприязнью уставилась на нее.
– Какой жуткий ребенок! – пожаловалась она в никуда. – Хочет есть три раза в день. Куда это годится? Сейчас Андрей проснется, поедем в ресторан.
– Ура! – обрадовалась дочь.
В ресторан? У Оксаны кружилась голова. Просто так – «поедем в ресторан»? Средь бела дня?
Андрей проснулся спустя четверть часа.
Отца Даши Оксана вблизи не видела, но знала, что он «интересный мужчина».
Оксаниному папе было тридцать семь, Дашиному – тридцать девять, но ее собственный отец выглядел солидно, как положено – полнеющий мужчина в костюме, рубашке и галстуке, с короткой стрижкой, залысинами, небольшим животиком.
А Дашин... Высокий, поджарый, загорелый красавец, в которого вполне можно было влюбиться без памяти. Бритый налысо. Чем-то он ей напомнил Микки Рурка. Или Брюса Уиллиса. В нем определенно было нечто голливудское.
Дашина мама как-то плотоядно улыбнулась и приветствовала мужа продолжительным поцелуем.
Родители Оксаны не допускали даже намека на то, что у них есть секс. Сама мысль об этом была Оксане неприятна – будто она становилась третьей в их любовных утехах. Но вот то, что родители Даши занимаются сексом, не казалось ей отвратительным. А уж мысль о том, что Дашин отец мог бы ее обнять...
Обедали они в ресторане «Олимп» в Лужниках, на открытой террасе. Все официанты знали Андрея, усадили за лучший столик, сообщили, что сегодня самое свежее и вкусное.
Ближе к десерту к ним присоединились друзья Дашиных родителей: томная, немного унылая блондиночка с каре, темпераментный грузин – известный режиссер и его жена, актриса одной роли.
Андрей и грузинский режиссер выпили.
Мама Даши скучала в обществе заторможенной актриски.
На Дашину мать Оксана косилась с удивлением. Из растрепухи в мятом кимоно та превратилась в диву – пышные волосы падали на плечи, черные укороченные брючки с низкой талией обтягивали стройные ноги, а довольно пышную грудь облегала маечка с глубоким вырезом.
Ее мама никогда так не одевалась. На работу – костюмы, на праздники – платья, скромные, шелковые, цвета овсянки или бледно-зеленые, в быту – слаксы и рубашки.
И уж конечно, ее мама никогда не ходила на таких каблучищах – тоненьких, как спица, и высоких, как Эйфелева башня.
Она слышала, что другие женщины из их двора говорят о Дашиной маме. И о ее папе. О его предполагаемых любовницах. Но она своими глазами видела, как эти двое любят друг друга. Они держались за руки, украдкой, словно незаметно для самих себя, целовали друг друга то в шею, то в висок, Андрей прижимал к губам руку жены, а она отвечала ему чувственным взглядом...
В ресторан вызвали такси и заплатили водителю за то, что он отвез всех домой на их же машине.
Конечно, Оксана рассказала матери, что ужинала в ресторане. Та не без раздражения передернула плечами. Из разговора матери с отцом Оксана поняла – они осуждают Дашиных родителей за то, что те бездумно тратят деньги, шикуют, напропалую наслаждаются жизнью.
Но это было так соблазнительно!
И Оксана стала дружить с Дашей. Ей хотелось хоть одним пальцем прикоснуться к этой, может, и безалаберной, но красивой и притягательной жизни.
Мама этого не одобряла – боялась, что Даша дурно повлияет на ее дочь, – но и не запрещала.
Мама была права. Оксана, хоть сама и осуждала их, и сплетничала, и презирала, не могла оторваться от этих странных людей, с ни на что не похожим жизненным укладом.
Она не могла понять, каким образом эти успешные люди, родители, так и не повзрослели – сохранили совершенно детский эгоизм, наивную веру в то, что у них-то все будет хорошо, что жизнь создана для наслаждений...
Переезд Даши на Остоженку стал настоящим горем. Оксана знала – как прежде уже не будет.
С глаз долой – из сердца вон: Даша ее забыла. Оксана превратилась в «девочку, с которой я дружила, когда жила на „Аэропорте“.
Все бы ничего, но семена упали на благодатную почву и взошли – Оксана уже не хотела жить по правилам, за которые радели отец с матерью. Она боялась и новой, знакомой-незнакомой странной жизни, где не было никаких правил, кроме одного: «Получай удовольствие, пока можешь!», и той, к которой ее готовили, – пристойного буржуазного существования с супницами, молочниками и семейными традициями.
Она застряла посредине.
И сейчас вдруг ощутила, как выбирается из своего болотца, почувствовала себя, свою силу. Поняла, чего хочет.
Наверное, ее воспитали в строгости, а Дашу – в любви, и это жизнелюбие и делало Аксенову такой необыкновенной, а Оксану все эти «но»: «ты, конечно, вольна поступать, как хочешь, но...»; «мы отпустим тебя на всю ночь, но...»; «если ты уверена, что хочешь стать журналистом, – твое дело, но...» – превратили в какого-то зомби, который все присматривается, принюхивается, но никак не может начать жить.
И вот – любовь. Не к такому, как ее отец, – образцу нравственности и ответственности, а к такому, как Захар, – сладкому мальчику, с которым не хочется задумываться о будущем, потому что настоящее сияет и греет.




Глава 10


– Привет, – Даша облизала ложку и мило улыбнулась.
Что-то с ней не то...
Даша сидела в гостиной на разложенном для спанья диване – она часто так делает, чтобы можно было вытянуть ноги, – закутанная в черный махровый халат, в теплых махровых же тапочках, ела мороженое и смотрела «Счастливы вместе».
Приятная такая, домашняя девушка.
– Я такая дура! – Даша вонзила ложку в мороженое и отставила банку.
Оксана точно знала, что случится через пару минут, – Даша взмахнет рукой, банка опрокинется, ложка вылетит, оставляя на диване шоколадные следы, Даша завопит как раненая – и на ровном месте возникнет дурацкое несчастье.
Поэтому Оксана села на диван и переместила банку на столик.
– Оксан, что я натворила, а? – вздохнула Даша.
– Что? – спросила помощница.
– Ну-у... – Даша отвела глаза. – Короче, Гарик этот – просто ужас! Представляешь, я такая вся горячая, посылаю к чертовой матери все свои принципы, еду к нему... Я же его уже заранее люблю – за остроту ума и яркую индивидуальность, и вообще он мне как родной – я все шоу с ним смотрю... Практически кумир! И все в общем-то так мило, так славно – и поцелуи тебе в лифте, и на крышу мы вышли на звезды взглянуть, и Сириус мой коронный я ему показала... – Она запнулась.
– И?.. – подтолкнула ее Оксана.
– Ну и вот! – Даша всплеснула руками. – У него такой огромный, извините за выражение, фаллос – иначе не назовешь, – что у нас ничего не вышло! Ужас какой-то!
Оксана расхохоталась, зарывшись лицом в подушку.
– Не может такого быть! – стенала она.
Даша легонько ткнула ее кулаком.
– Тебе смешно! А ты ведь даже не представляешь, какой идиоткой я себя чувствовала! Ты понимаешь, вообще ничего! С такими данными секс противопоказан!
– Да ладно тебе! – Оксана оторвалась от подушки. – Ну как же так?
– Так! – воскликнула Даша. – У меня там вообще... не сады, а тут просто Дирк Диггер!
– И что?.. Дальше?
– Ни-че-го! Я быстро собралась и уехала, – Даша вернулась к мороженому. – Сижу вот теперь, стесняюсь.
– Ну, ты даешь... – протянула Оксана. – Жуткая история.
– Ага! Че там Захар?
Последним вопросом Даша ее огорошила. О каком Захаре идет речь? О ЕЕ, Оксаны, Захаре?
Или о том Захаре, который в незапамятные времена встречался с Дашей Аксеновой?
– Захар, возможно, до сих пор пьет с горя, – Оксана пожала плечами.
– А что он тебе тогда сказал? – настаивала Аксенова. – Ты ведь его догнала?
Откуда она знает? Догадалась?
Мурашками пробежала легкая паника.
– Ничего хорошего не сказал, – честно призналась Оксана. – Мы с ним напились в зюзю и еще, кажется, плясали в «Пробке».
– Ты его трахнула? – хищно оскалилась Даша.
Оксана подавилась воздухом. Не знала, что такое возможно, но вот поперхнулась.
– Даш, ты чего?
И тут Аксенова неожиданно полезла обниматься.
– Я знаю, какая ты у меня порядочная! – причитала она. – Оксана хорошая! Но если честно, лучше б ты его трахнула! Тогда ему нечего было бы мне предъявить. Как я его теперь верну, глупая я баба! – Даша откинулась на спину и положила руки на голову. – Зачем я бросилась на этого Гарика?! Оксан! Он ведь меня не простит?
– Захар? – уточнила Оксана.
– Захар, конечно! – разозлилась Даша.
– Ну откуда же я знаю, простит тебя Захар или нет?! – возопила Оксана в полном смущении.
Неужели все так вот благополучно для Аксеновой вышло? Захар с ней, Оксаной, переспал, и теперь дикая выходка Даши не выглядит очень уж безнравственно...
Вот черт! Она, Оксана, что, всерьез об этом размышляет?
Она что, поддалась всеобщему безумию?
Оксана вышла, а Даша так и осталась лежать, уставившись в потолок.
Она – ненормальная. Что с ней позавчера случилось? – мучилась Даша.
Очередное помутнение рассудка. Только вот отчего она не сочла нужным справиться с этим? Зачем нужно было причинять всем боль?
Она ведь не садистка. Точно-точно. Она даже во время секса не любит царапаться – в отличие от многих девиц, что оставляют на любовниках отметины.
Видимо, все дело в том, что она, Даша, – сноб. И это не хорошо.
И к Захару она относится как типичный сноб – мол, хорошенький мальчик и любовник неплохой, но вот вопрос: кто он такой?
Юрист. Что за юрист?
А вдруг счастье не в том, чтобы любить кого-то значительного... Как Витю... Даша сжала кулаки. Обида все еще трепыхалась в душе. Агонизировала, сука, покрывалась метастазами, но боролась за жизнь, не сдавалась!
Допустим, эта русалка, с которой Даша его застукала – в своем собственном бассейне! – не успела ничего сделать. Допустим, Даша сама – тот еще фрукт.
Но это было грандиозное унижение – у себя дома застать своего мужчину с какой-то пьяной фанаткой ничтожной внешности...
А Витю она любила. По-честному, с самого начала было ясно, что ничего не получится – ему черт знает сколько лет, он до сих пор рок-звезда класса А, гастроли эти вечные... Но если бы они продержались еще немного...
Первый раз в жизни Даша ощутила то, что называют мужской силой. Тестостерон, что ли... В Вите было столько этого «мужского», что даже на расстоянии километра девушки принимались пудрить носы и подкрашивать ресницы.
И Даша этой силе поддалась. Раскрыла в себе что-то нежное, податливое.
И ей хотелось смотреть на него снизу вверх. Может, поэтому у них и не вышло? Потому что она не чувствовала себя самой собой?
Ладно, Витя – это уже история.
Сегодня мы имеем Захара, глупую Дашу и Оксану, которая в Захара если не влюблена, то уж точно видит его во снах.
Такие вещи Даша определяла за доли секунды.
Тем более что в Захара невозможно не влюбиться. Он – прелесть.
Даша загрустила. Это была не тяжелая, противная природе хандра, когда ты все еще улыбаешься, движешься, делаешь вид, что все в порядке, но внутри душу разъедает тоска, а приятная, поэтическая грусть, окунающая тебя в мечтательность, ласкающая философскими настроениями, придающая обыденности привкус возвышенной печали.
Даша оделась и постучалась в комнату Оксаны.
– Я уезжаю, буду к вечеру, – сообщила она.
– Ты куда? – всполошилась Оксана.
– В салон, – наврала Даша.
Она выгнала из гаража свою любимицу, «БМВ Z3», – сегодня можно обойтись без водителя – и медленно выехала на шоссе.
Ей действительно хотелось помириться. Ну и не стоит забывать о съемке для «Космо».
Она знала, где работает Захар, – как-то они встречались неподалеку, и он показал ей современное офисное здание, почти не уродливое.
– Добрый день, – поздоровалась она с девушкой-администратором. – Где здесь юридическая контора?
Здание вроде небольшое, будем надеяться, юридическая контора тут одна.
– А вы к кому? – поинтересовалась девица.
«К любовнику!» – подумала Даша, но вместо ответа сняла очки.
Девица ее узнала – еще бы! Не зря же она тиражирует свое лицо в прессе! – расцвела и сообщила, что контора на третьем этаже, но она должна позвонить...
– А можно не звонить? – поинтересовалась Даша.
Девушка крепко задумалась, нахмурилась и жалобно сообщила, что ее за это могут уволить.
– Ладно. Тогда скажите, что к Захару Панову посетительница. Просто посетительница.
Захар спустился минут через десять.
В хороших брюках от костюма и чуть приталенной рубашке.
Огляделся, но Дашу узнал не сразу. Сегодня она надела белые брюки и простую белую майку – ничего лишнего, никаких отвлекающих деталей. Простой конский хвост, очки, красная сумка «Биркин» – подарок поклонницы.
Даша ни за что бы сама не купила такую сумку. Сумка за четыре тысячи долларов? Ха-ха-ха. За ними очередь? Бред.
То есть, если ты жена Абрамовича, может, это и не бред, надо же людям, которые могут заполучить все, чего-то хотеть.
Но, получив подарок, она искренне обрадовалась, так как это все же чертова статусная сумка – временный пропуск в мир безграничных возможностей.
Все это глупости, но некоторое время Даша была счастлива как дитя.
С сумкой, правда, обращалась подчеркнуто небрежно.
Даша и впрямь разволновалась. Слишком уж переживал Захар.
И он был такой... Наверное, самый красивый. И самый злой.
Он встал очень близко, глаза в глаза. Нахмурил брови. Зеленые глаза сощурились и потемнели.
Даша ощутила, как внутри что-то екнуло. Ей нравились разгневанные мужчины.
Захар ждал.
– Привет! – улыбнулась она.
Захар закатил глаза.
Конечно, суть дела в том, что она, Даша, хочет если не вернуть его, то хотя бы извиниться. В прошлый раз, когда они поругались из-за этой дурацкой съемки, она была уверена – он простит.
А сейчас... Это неожиданно превратилось в увлекательную игру – в результате Даша ни в чем не была уверена, уж слишком нервничал Захар. Что может быть приятнее завоевания мужчины, когда все подбирается внутри, все силы подтягиваются, все нервы наизнанку?..
– Даш... – он покачал головой и отвернулся.
– Захар, нам определенно надо поговорить, – твердо заявила Даша.
И тут он неожиданно завелся.
– Поговорить?! Хорошо! – Он схватил ее под локоток, не грубо, деликатно, но крепко, и повел за собой.
Вытащил из офиса, провел через подворотню во двор, где пасся толстый ребенок с бабушкой, поставил под дерево.
– Что ты мне хочешь сказать? – довольно сдержанно поинтересовался он.
– Не знаю, – ляпнула Даша.
О боже! Ей вдруг сделалось смешно и захотелось отмотать время назад.
Он же не Витя, в конце-то концов!
Ладно, надо довести его до съемок в журнале.
– Тогда я пойду, пожалуй, – зло ухмыльнулся Захар и действительно пошел.
– Захар! – одумалась Даша. – Ну ты что?! – Она догнала его, схватила за руку.
– Даша, ты меня сейчас крайне раздражаешь, так что давай лучше отложим...
– Крайне... – шутливо передразнила Даша. – Захар, я не хочу без тебя. Прости меня, пожалуйста! – Она вцепилась в него обеими руками. – Я знаю, я – сука! Но...
– Даш, ты кинула меня ради другого мужчины, – мягко заметил Захар. – Что еще можно сказать?
Ох, как бы красиво сюда вписались слова «Я люблю тебя!». Но она его не любила.
– Захар, но ты же знал, что я пи...нутая! От тебя эти сведения никто не скрывал! – Даша утянула его обратно под дерево. – Я была не права, я поступила как тварь, но, поверь, ничего не было! Я просто боюсь отношений! Да! – ответила она на недоверчивый взгляд Захара. – Боюсь! Боюсь и не люблю! Но мне с тобой хорошо, а если ты хотя бы немножечко меня простишь, я больше никогда так не буду!.. Клянусь тебе!
– Ты ведь понимаешь, что все это только слова? – поинтересовался Захар.
Даша кивнула. Мало того – глупые, дешевые слова. А что еще она могла придумать?
– Ой, не знаю... – Захар покачал головой.
Даша пожала плечами и привалилась к нему.
Он был горячий... во всех смыслах. Неожиданно Даше так его захотелось, что она перестала владеть собой – еще секунда, и она поволокла бы его в ближайший подъезд. Его руки гладили ее спину, прижимали к груди, пальцы запутывались в ее волосах...
А если это любовь?
Не может ведь она так отчаянно хотеть человека, если за этим ничего нет?
– Даш, сейчас надо сделать паузу, – донесся откуда-то сверху его голос.
– Что еще за паузу? – пробормотала она.
– Мне нужно на работу, – заявил он.
– На работу? – опешила Даша.
Какая к чертовой матери работа, если у них тут... такое?
Захар быстро поцеловал ее в лоб и ушел.
А Даша так и осталась под деревом с открытым ртом.
Ха!
Вот это романтика!
Поэтому она и не могла влюбиться в такого, как Захар, который работает на работе, ведь расписание – это не для нее. Если бы на его месте был... гм... Витя, они бы уже либо занимались любовью на ближайшем чердаке, либо неслись к нему домой. Даже если бы он в это время работал в студии. Даже если бы встречался с президентом.
Какой Захар рассудительный!
Работа!
Кретин!
Оскорбленная в лучших чувствах Даша села в машину, включила кондиционер, закурила.
Офисный... как говорят?.. планктон... Не надо связываться с людьми не своего круга – не поймут, осудят, возненавидят!
Что видел этот малек?
Секция фехтования, «вынь руки из-под одеяла», голые тетки на вкладышах в жвачке, институт, пиво, девки, в лучшем случае пара книжек Пелевина, чтобы прослыть интеллектуалом, народная мудрость от журнала «Максим» – вот и вся его жизнь!
Да и Оксана эта... Вот бы вышла парочка! На зависть клушам, которые в Турции трахаются с массажистами! И даже не с массажистами – с аниматорами!
Оксана, с кругозором как у зубной щетки и Захар, хрустальная мечта которого – «Хюндай Санта Фе» с беспроцентным кредитом.
Мрачная Даша приехала домой и позвонила в 911. Группа поддержки попала в пробку, но приехала довольно быстро – одни жили неподалеку, другим хотелось купаться.
Очень красивая Наташа – профессиональная содержанка. Даше она нравилась тем, что в голове у этой девицы не было ни одной пессимистичной мысли.
Не красивая, но яркая Оля – певица, надежда русского рока, брюнетка с крашеными черными волосами.
Друг Илья – молодой человек, владелец ресторана. Очень энергичный, похож на располневшего Винсента Галло.
Марат – архитектор, гомосексуалист. Мужчина с атлетической фигурой.
Вера – журналистка, немного нелепая девица в странных нарядах. Производит впечатление человека, который может заблудиться в лифте, но Даша уверена, что Вера отлично соображает, просто ее не волнует, какое впечатление она производит на окружающих.
Все они собрались у бассейна, капризная Наташа улеглась под тент – «Загорать в третьем тысячелетии немодно!». Даша принесла коктейли, Марат бросил на воду матрас, а Илья разлегся валетом с Верой.
Оксана тоже присоединилась – раз уж позвали, все лучше, чем сидеть в комнате и звонить на телеканалы.
– Дай сюда клубнику! – обратилась Наташа к Илье.
– Не дам! Ее и так мало, а у тебя диатез начнется! – отрезал Илья.
– Что может быть хуже жадных мужчин? – воскликнула Наташа, встала и отобрала у Ильи вазу с фруктами.
– Жадные женщины с целлюлитом на ягодицах! – подал голос Марат.
– У меня нет целлюлита! – обиделась Наташа и чуть не свернула шею, высматривая признаки апельсиновой корки на своих гладких бедрах.
– А это я не про тебя, я про Дашу! – выкрикнул зловредный Марат.
– Ах ты, наглый педик! – возмутилась Даша. – Да у тебя уже брюшко намечается!..
– Брюшко? Ха-ха! С моего ракурса виден даже второй подбородок! – вмешалась Оля, подплыв к Марату.
– Лучше уж два подбородка, чем один такой, как у тебя!
Но Оля уже расшатала матрас, и Марат перевернулся.
– Пошел вон! – лягалась вскарабкавшаяся на матрас Оля.
– Вредная жаба! – отфыркивался Марат.
– Девочки, не ссорьтесь! – прикрикнула на них Даша. – Пусть лучше Наташа нам расскажет, как разводит мужиков на деньги! А то я на нее давлю, но она не колется.
– Да, выкладывай! – поддержал Марат. – Я тоже хочу разводить мужиков на деньги!
– И я! – поддакивал Илья.
– Ну... – Наташа закатила глаза. – Все дело в психологии...
Все дружно засмеялись.
– Что вы ржете? – обиделась Наташа. – Не такая уж я тупая!
– Ты не тупая! – обняла ее Вера. – Просто мы все снобы с высшим образованием, понимаешь?
– У меня тоже высшее образование, – дулась Наташа. – Педагогическое, между прочим! А мужчины ничем не отличаются от школьников младших классов!
– Прекратите подкалывать Наташу! – закричала Даша. – Так мы ничего не узнаем!
– В общем, главное – понять, у кого какой комплекс, – продолжала Наташа. – И если мужчинка считает, например, что у него маленький член, нужно доказать ему, что для тебя он – самый большой. Не для всех большой, а именно для тебя. Ясно?
– А если правда маленький? – поинтересовалась Вера.
– Ну-у... В основном им всем кажется, что маленький, – Наташа пожала плечами. – Врубись, – разошлась она, ступив на знакомую стезю. – Вот если мужик шесть часов в день спит, четырнадцать работает, на все про все – помыться, пожрать, выйти в люди, поухаживать там за девушкой, спортом позаниматься, кино посмотреть – у него всего четыре часа. А у некоторых еще меньше. Времени размышлять о бренности бытия у него нет. Ему просто некогда задуматься: «А чего это я?» Так он и живет со всеми комплексами, которые приобрел в детстве. Ну и тут в игру вступаю я. Изучаю его проб– лемы и нахожу решение. Он меня за это любит и дарит квартиру.
– Все так просто? – оживилась Оля.
– Это тяжелый труд, – посмотрев на нее сверху вниз, заявила Наташа.
Все притихли.
– Да ты прямо-таки психоаналитик, – заявил наконец Илья.
– А ты думал! – довольная произведенным эффектом, Наташа лениво откинулась на спинку шезлонга.
«О чем они?» – удивлялась Оксана.
Взрослые, образованные люди на полном серьезе обсуждают, как содержанка раскручивает мужчин! То есть, конечно, это интересно, но интерес какой-то гнусный, низменный, неприличный!..
Наверное, она немного ханжа, но разудалая компания ее отпугивала. Был во всем этом... юмор ниже пояса, который, возможно, мог бы ее развеселить, если бы не отвращение. Поэтому Оксана и не любила разные там «Очень страшное кино». Не смотрела «Комеди Клаб». Ничего не могла с собой поделать – ее передергивало, когда она слышала пошлость, хоть все эти люди и называли пошлостью банальность.
Согласитесь, в мире так много вещей более интересных, чем гениталии!
Даже с любовниками Оксана ощущала эту скованность – для нее секс был апофеозом любви, в нем не было ничего порнографического, животного. Может, это проблема, но пока ведь она получает удовольствие? С теми, кого любит.
От этой мысли защемило сердце. Захар.
Он не звонил. А сама Оксана звонить не решалась. Не потому, что обычно девушки ждут звонка, а потому, что обстоятельства неоднозначные. Куда сегодня ездила Даша?
А та хоть и веселилась, но не могла выкинуть из головы сегодняшний бессмысленный разговор.
Было что-то в Захаре, было!
Ей хотелось, чтобы он был рядом. Хотелось встречаться взглядами. Время от времени ощущать его прикосновения.
Летний роман. С красивым бессмысленным мальчиком. Но роман не исчерпал себя.
Это как с коктейлем, который уносит официант, стоит лишь тебе отвернуться, – а там ведь был последний, самый желанный глоток! Мелочь, но между обменом призывными взглядами, между двумя сигаретными затяжками, между невольным касанием рук – так нужен был этот глоток, чтобы освежить и горло, и впечатления, и чувства!
Не хотелось ей сейчас поиска. Игры. Интриги. Нужен был санаторий, Захар.
Зачем она все испортила? Теперь нужно стараться, замаливать грехи... грех... А ей через две недели приступать к новой книге – и тогда уже не будет времени на всякие глупости.
Даша долго запрягала, но писала быстро – на одном дыхании. Она не умела отрываться, переосмысливать – теряла связь с книгой.
Всякие там нудные интеллектуалы считали ее ремесленницей, но разве эти угрюмые люди с плохими стрижками понимают что-то в чистом, детском восторге, который она испытывала, общаясь с собственным произведением. Разве их философские выкладки стоят той радости, восторга, предвкушения, практически плотского единения с воображением, которое она испытывала при этом общении?
Нет!
Она была уверена, что даже при том, что у всех этих бобриков имелось вдохновение, творчество было для них мукой, грузом пережитых чувств – и чувств нереализованных, а для нее в нем были задор, с которым серфингист взлетает на волну, оставляя позади алмазную пыль, ветер, ласкающий тело получше иного любовника, и упоение человека, влавствующего над стихией.
Раньше, когда Даша еще стояла одной ногой в предрассудках, она лазила по этим сборищам, но так ни разу и не поняла, о чем говорят люди, которые запросто могут пить отвратительную водку практически без закуски, эта закуска представляла собой либо жирную, с прожилками мяса, колбасу, либо заветренный сыр с тонким, как марля, кусочком хлеба.
Отчего-то интеллектуалов всегда окружала вот такая публика, начинающие гении представляли собой сборище юношей с немытыми волосами, в одежде, от которой отказались бомжи, и девушек в дешевых этнических тряпках – всякие там расписные платки, тюбетейки и прочая трехкопеечная сувенирка.
Бомонд тоже, если честно, Дашу не возбуждал. Были два-три человека, которых она уважала, но в основном писатели, а особенно писательницы представляли собой группу чудиков с обостренным самомнением.
Может, конечно, она тоже чудик, но не из разряда уродцев – это уж точно!
По крайней мере, она понимает, что, если в тебе росту метр с париком, а пузо у тебя, как у байкера на пенсии, не надо носить облегающие прозрачные вещи – это вредно для здоровья. И диадемы сейчас тоже никто не носит – особенно в связке с платьем а-ля Юдашкин эпохи 90-х.
Так сказать, конкурентки.
Нету у нее конкуренток. Есть либо те, кого она уважает, – а с такими лучше не соперничать, так как все соперничество сводится к примитивной грызне, либо те, кого она и в грош не ставит, – и какие бы у них ни были тиражи, это никого не волнует, так как у них там, в болоте, свои законы.




Глава 11


В окне показалась домработница.
– Даша, тебя к телефону! – властно произнесла она.
Домработницу Даша обожала.
Анастасия Владимировна, похоже, полагала, что делает Даше огромное одолжение тем, что получает хорошую зарплату, – и была совершенно права. Дашин дом она считала своим домом и следила за порядком с необыкновенным рвением. Она могла делать хозяйке замечания. Ругать ее. Выговаривать ей. Учить, как надо жить. Даша все терпела. Потому что Анастасия Владимировна была не только богиней домашнего очага, но и личностью.
А Даша повелевать не любила. Она предпочитала сотрудничать. Даже садовник, который приходил раз в неделю, и тот мог прикрикнуть на хозяйку, объяснив, что Даша, городская штучка, в газонах и клумбах ничего не смыслит, и ей бы лучше помолчать, пока сведущие люди занимаются своим делом.
Только у Оксаны не получалось покрикивать. Она откровенно побаивалась Дашу.
Не видела того, что замечали остальные, – простоты, дружелюбия, отзывчивости.
Конечно, Даша могла заявить Анастасии Владимировне, что суп – говно. Ну или почти в таких выражениях. Зато Анастасия Владимировна с внучкой отдыхали в Испании в особняке Дашиного друга каждый год. Бесплатно.
А водитель Валера летом с женой и сыном отправлялся на Валдай в санаторий «Ленгаза» за счет хозяйки.
Даша любила свою команду.
– Анастасивладимрна, меня нету! – прокричала она в ответ.
– Подойди к телефону! – рассердилась домработница, и Даша поднялась с газона.
Взяв трубку, она хищно улыбнулась. Захар.
– Что? – рявкнула она.
Пауза.
– Да-аш... – с укором протянул он. – Ты взяла неправильный тон.
– Ты меня сейчас будешь учить, правильный у меня тон или нет? – истерично расхохоталась Даша.
Стоп!
Это уже выяснение отношений. А выяснение отношений не подходит для развития летнего романа.
– Ладно, проехали, – смирилась Даша. – Ты что звонишь?
– Я хочу встретиться.
– Приезжай!
– А ты одна?
– У меня всегда толпа народу, ты же знаешь.
– Даша, у меня очень серьезный разговор...
– Прямо-таки серьезный-серьезный? – поддела его она.
Захар помолчал.
– Слушай, давай забудем весь этот бред, – выдал он. – Я приеду, и мы просто продолжим. Вот и весь разговор.
– Давай! – обрадовалась она. – Я соскучилась.
– И я.
Когда он вернулся, Оксана ощутила почти непреодолимое желание утопить Дашу, которая, как нарочно, плавала неподалеку.
Это был даже не удар, а ядерный взрыв.
Оксана судорожно добралась до бортика, вспрыгнула на него и схватила черные очки – чтобы никто не заметил ее вытаращенных от злости и обиды глаз.
Захар же, предатель, поздоровался и даже потрепал ее по плечу!
И, будто не замечая алчных взглядов, особенно со стороны Марата, нырнул в бассейн.
Из воды вышел Аполлоном – стройный, подтянутый, в мокрых боксерах, прилипших к ногам... Он просто светился – такой гладкой, блестящей была его кожа, такими яркими, сочными, как трава, глаза...
Он улыбался, и это была такая обаятельная, для всех и ни для кого, улыбка, что даже Наташа размякла.
Ну ничего... У нее, Оксаны, было два хороших дня. Хотя, возможно, когда он надоест Даше... Фу! Только не это! Она же не станет подбирать за ней объедки?
Хотя... Разве может живой человек считаться объедками?
Да и вообще... Ничего-то она об этом Захаре не знает.
Может, он жиголо или мошенник? Вор?

После ужина Захар утащил подвыпившую Дашу на прогулку.
– Ну куда мы идем? – ворчала Даша. – Там же комары!
– Везде комары, – Захар не обращал внимания на ее нытье.
Он принял решение.
Нельзя сказать, что он любил Дашу. Он восторгался ею. Она была сильной, умной, дерзкой.
Но дело не только в сексе или призрачных подростковых фантазиях.
Даша была источником силы. Она заряжала. Рядом с ней все казалось возможным.
А Захар... Ему не хватало мужества, которого у Даши было с избытком.
Он был любимым дитем, все только и говорили «Какой красивый мальчик!», а потом, лет в четырнадцать, он заметил, что подруги родителей смотрят на него не только как на сына своих знакомых. Ему не пришлось пройти через подростковый ад – прыщи, девочки в два раза крупнее мальчиков, затаенная ненависть к родителям, неудобство в новом, по-мужски развивающемся теле...
Он нормально, ровно, красиво взрослел. Родители не читали ему нотаций, не переключали каналы, когда на экране мелькали эротические сцены, даже разрешали сыну запираться с девочками в комнате.
Он всегда понимал, что хорош собой, что производит впечатление на женщин, да и на мужчин, впрочем, тоже. Захар занимался спортом – футбол, большой теннис, рафтинг, отец прививал ему мужские качества, но главной в их доме была мать.
Отец был психиатром – очень хорошим, практиковал как психотерапевт, а у матери был собственный бизнес.
Захар помнил, как она шила платья и футболки, которые потом продавала на рынке, – его красивая, элегантная мама, выпускница Текстильной академии, – и вид у нее тогда был очумевший, под глазами лежали черные тени.
Сейчас у нее две фабрики, линия «прет-а-порте», в ее платьях выступают известные певицы, появляются в свете женщины-политики.
Как только закончилась эта дикая история с рынком, мать начала молодеть.
Она расцвела. Высокая, почти как Захар, подтянутая, общительная – дома вечно бродила толпа народу, – властная, но справедливая...
Несмотря на мужественную внешность и твердый характер, Захар был маменькиным сынком и знал это.
Он знал, что, когда они появляются вместе, его принимают за ее любовника, и гордился тем, что его мать так хороша, что ей завидуют.
С отцом мать не жила уже несколько лет, хоть они и не разводились – остались друзьями, семьей, но, видимо, спать вместе уже не могли.
Детство Захара было настолько счастливым – разбогатевшая мама баловала их с отцом, возила по всему миру, покупала все, о чем они еще не успели размечтаться, – что Захар только недавно понял: он уже взрослый. Он жил в дымке этой любви, исполнившихся желаний, в приглушенном свете ночных развлечений и сизых облаках сигаретного дыма, сопровождавших веселые компании, и не задумывался над тем, что, пока мама рядом – а она всегда была рядом, так как тоже любила ночные клубы, сборища, веселье, – ему так и не удастся повзрослеть.
Он выучился на юриста незаметно, без усилий, устроился в хорошую фирму – все это прошло фоном – и вдруг понял, что своей жизни у него нет.
Юрист? Когда он успел стать юристом?
И тут появилась Даша. Его женщина. Мать была женщиной его жизни: Захар не замечал этого, но любил только ее – сыновьей, чистой любовью, и это чувство поглощало его целиком.
Даша представляла собой достойную ей замену.
Она даже не была сексуальной в принятом для всех смысле слова: в ней не ощущалось мягкости, слабости, того женского, что возбуждает мужские гормоны, радует глаз и очаровывает бессознательно, но почти каждый мужчина желал покорить ее – испробовать свои силы.
Даша сама завоевала его – не успел он оглянуться. И он был ей за это благодарен. Он бы, наверное, не рискнул.
В Захаре было слишком много лености, податливости человека, который ни разу не утыкался лбом в стену и мечтал бы ее разрушить. Он даже не обходил препятствия – ехал по ровной накатанной дороге из точки А в точку В, и все казалось так просто, покойно, пока в душе неожиданно не екнуло.
Екнуло – и зависло сердце, перестало биться, но смилостивилось, отпустило, правда, с небольшой поправкой: дальше так жить нельзя.
Даша же подкупила его не только энергией, жизнелюбием, какой-то совершенно молодецкой удалью, но и точным пониманием того, ради чего она живет. Пониманием и уверенностью, что ее жизнь имеет смысл, что она не только берет, но и отдает, и что это кому-то необходимо.
Дашу нужно было сохранить – она стала его пророком, его путеводной звездой.
Она была сильной, как религия. В нее хотелось верить. Ей хотелось поклоняться.
– Ты не шутишь? – У Даши отвалилась челюсть, когда он все это выразил ей более-менее простыми словами. – Ты обо мне или про Индиру Ганди?
– Даша, я только что открыл тебе душу, пойми, я очень раним и могу с горя утопиться, – пригрозил Захар.
Даша сидела, уставившись в воду, и переживала новые, странные, приятные, как прикосновение ветра к разгоряченному телу, чувства. Любовь – или не любовь, а что-то в этом роде – Захара была нежной, детской, доверчивой, с ароматом сахарной ваты, с убывающей силой сентябрьского солнца, с вечерней влажной дымкой над полями... Она не слепила, не жгла, не терзала душу.
Убаюкивала.
И Даше, бунтарке Даше, захотелось покоя.
Вот Витя... Черт! Ну опять этот Витя! В общем, Витя общался с теми, кто ему нравился, и это мог быть сантехник, президент, ученый, отказавшийся от Нобелевской премии, автор детских книжек... Кто угодно! Он просто не знал, что такое это чертово высокомерие, не понимал значения выражения «разница в социальном положении».
Но Даша не уверена, что Захар достоин чего-то большего, чем «летний роман», только потому, что он «всего лишь юрист»! Неужели она такая... противная заносчивая жаба?
Ей же с ним хорошо!
Ладно, можно попробовать, не развалится она.
Они вернулись в дом, когда все уже напились, Марат с Наташей вытанцовывали что-то вроде танго, и выглядело это настолько комично, что остальные стонали от смеха.
«Надо поговорить», – Оксане пришло сообщение от Захара.
Договорились побеседовать завтра, во время обеда. Надо будет у Даши отпроситься.
Назавтра Оксана не просто волновалась – она была на грани обморока.
– Захар, я все понимаю... – она замялась.
– Я знаю. – Он обнял ее, а ей захотелось его ударить. – Но ты ведь догадываешься, я не мог просто так появиться у вас в доме...
– У Даши в доме! – воскликнула она.
Ну все. Сейчас начнется истерика. Лучше помолчать.
– В доме, где ты живешь, и ходить мимо тебя, как будто ничего не было, – продолжил Захар.
– Почему не мог? Мог! Что это меняет?
– Оксан, это ужасно, что приходится делать выбор, и мне меньше всего хочется тебя обидеть...
Зачем он ее мучает? Зачем она согласилась на эту идиотскую встречу?!
Боже мой, как же больно, как плохо!.. Ей хотелось упасть, соскользнуть с лавки на асфальт и валяться, пока все само по себе не рассосется. Оксана физически ощущала тяжесть от каждого своего движения, вздоха, слова, но, самое ужасное, она желала, чтобы он был рядом хотя бы вот так – пусть жалеет, пусть видит, как ее сердце истекает кровью, пусть он хотя бы в этом унизительном сочувствии будет рядом с ней!
Это любовь? Эта пытка – любовь?!
Не может быть, ну не может быть так больно, когда любишь человека...
Захар отвез ее домой, откуда Оксану, бледную, с красными от слез глазами, забрал Валера.
Она возьмет себя в руки. Она – сильная.
Даша позвала ее ужинать. На ужин приготовили вкусненькое – рисовую лапшу с креветками, но во рту было так сухо, что каждый глоток Оксане приходилось запивать половиной стакана воды.
– Захар такой милый! – сообщила Даша.
– Да ты что? – с трудом поддержала беседу Оксана.
– Что-то в нем определенно есть! – подтвердила Даша. – Возможно, я в него даже немножко влюблюсь. Пока не подвернется кто-то еще.
А что, если взять тарелку и перевернуть Даше за шиворот? А потом разбить о ее голову? Удивится она?
Как же можно быть такой эгоистичной сукой, такой дрянью?
Она что, считает, что все люди – ее рабы? И у них нет чувств?
– Слушай, меня весь день мутит, что-то не то съела, пойду прилягу... – промямлила Оксана и выскочила из-за стола.
Заперлась у себя в комнате, поплакала, а потом решительно включила компьютер.
Это должно случиться сегодня. Сейчас. Или никогда.
Злость – отличное начало новой жизни.
Да скоро такие, как Захар...
Захар.
Нет таких, как Захар.
Он единственный.
Надо уже как-то с этим смириться и не делать хорошую мину при плохой игре...

Даша сидела в гостиной перед открытым французским окном и размышляла, отчего она наплела всю эту чепуху Оксане. «Немножко влюблюсь». Что значит эта поза?
Глупость какая-то.
Ладно, с ней такое бывает. Ляпнет не подумав. Впрочем, Оксана – отнюдь не представитель журнала «Тайм», цитировать ее не будет.

– Даша, у нас тут в некотором роде замораживаются продажи... – бубнил редактор.
– Что значит «в некотором роде» и «замораживаются»? – нахмурилась Даша.
Все ясно. Плановая встреча с редакцией обещает стать чем-то б?льшим.
– Ну-у... – Редактор Миша порылся в бумажках. – Мы продали сто двадцать тысяч экземпляров последней книги, и пока это все. То есть продажи есть, но хуже, чем ожидалось. И это уже тенденция.
– То есть? – помрачнела Даша.
Вот мерзость!
Вчера все было так хорошо – приехал Захар, они занимались любовью, пили вино, и Даша даже не предполагала, что сегодня ей придется работать головой, – она-то думала, что поставит роспись на акте сдачи-приемки, заберет деньги и уедет домой отсыпаться.
Уфф! Это засада!
– Ну в прошлый раз продажи остановились где-то на двухстах тысячах...
– Двести тысяч – тоже неплохо! – Даша заняла оборонительную позицию.
– Неплохо, но раньше мы продавали триста без особого напряжения, так что, как видишь, есть тенденции...
– Ок! – остановила его Даша. – Я все поняла.
Ха-ха. Она уже забыла те времена, когда цифра в пятьдесят тысяч казалось ей пределом мечтаний.
– У тебя есть идеи? – поинтересовалась она.
– По опросу, читатели меньше заинтересованы в твоей героине...
– Но она же каждый раз разная! – возмутилась Даша.
Тьфу! Что это с ней?
Все правильно – упали продажи, надо что-то делать, а не оправдывать это лунной активностью или глобальным потеплением.
– Ладно, – Даша покачала головой. – Все ясно. Нужен новый характер.
– Наверное, – кивнул редактор. – Ты подумай, а новую книгу не начинай пока.
Даша с гордо поднятой головой вышла из издательства и попросила Валеру отвезти ее на городскую квартиру.
Там ей никто не помешает насладиться своим позором.
Она... Расслабилась? Потеряла нюх?
Конечно, все ее героини имели кое-что общее – и это общее была она, Даша. Каждый раз она писала о том, как бы поступила сама. Она не развивалась.
Главное – не переборщить с самобичеванием.
Но страх уже подкрался и следил за ней, пусть издалека.
Столько молодых и наглых. Ладно, наглостью ее не напугаешь, но вот свежестью впечатлений, желанием выделиться...
Она не исписалась, нет. Просто... застряла.
Надо выбираться – и по возможности с малыми потерями.
Да, это удар по самолюбию. Но кто у нас лучше всех держит удар? Правильно, Даша Аксенова.
Хотя, конечно, форму она потеряла – уже давно ей не нужно было никому ничего доказывать. Так-так-так... Если «Космо» с ее фотографией выйдет через три-четыре месяца, хорошо бы к этому времени сдать книгу. Ошибочка! Не сдать – опубликовать. А это значит, что за пару месяцев нужно сочинить роман. Ха! Если бы у нее была идея. Но идеи-то нету.
Только бы не поддаться панике.
Лучшая идея, которая пришла Даше в голову в то мгновение, – отправиться за красной икрой, свежим хлебом и двумя килограммами тигровых креветок, купить фильмы «Красотка», «Дневники принцессы 1–2» и триллер «Ведьма из Блер 2» и пустить корни в диван.
Звонки она переадресовала на Оксану.
Но ни прохлада квартиры, ни спокойствие, ни обжорство не дали результата. Мозг отказывался работать.
Хотелось на дачу.
Даша попросила Анастасию Владимировну взять отпуск, отослала Оксану в город и отменила все встречи.
Она пыталась отделаться и от Захара, но тот не обращал на ее нытье ни малейшего внимания.
– Я буду вечером, – заявил он. – Что привезти?
– Вкусненького, – попросила Даша.
Она только что проснулась. Часы показывали половину четвертого. Наверное, у кого-то уже кончается рабочий день.
Даша налила кофе, наслаждаясь тишиной и возможностью ходить по дому в трусах. Влезла в Интернет и провела там пару часов.
Бросила в бассейн матрас и устроилась на нем.
Ни одной мысли. Даже о сексе. Даже о еде.
Правда, состояние нервное, но, если долго лежать на солнце, время от времени окунаясь в бассейн, это пройдет.
Но стоило ей расслабиться и задремать, послышались гудки. Даша отказывалась верить, что сигналят ей.
С неохотой открыла глаза, подплыла к бортику, вылезла из бассейна и тяжело потопала по газону. Это был Захар.
– Ты что? – опешила она.
– Даш, мы же договаривались, – удивился он.
– Договоривались, но ты не сказал, что окажешься здесь через два часа!
– Уже семь. Это вечер. – Он пожал плечами. – А в чем дело?
В чем дело? Дело в том, что она не готова сейчас развлекать Захара. Вечер – это после десяти. Через три часа.
И вот так всего за неделю Захар превратился в «супруга». Возращался в семь. Готовил ужин. Они смотрели кино. Занимались сексом. Захар ложился спать. А Даша бродила по дому, непонятно чем занималась в сети, хандрила и все никак не могла покрасить ногти на руках.
Когда вместо кино они стали смотреть телевизор, Даша взбунтовалась.
– Захар, ты так себя ведешь, как будто все это нормально! – воскликнула она и выключила телик.
Захар отставил миску с попкорном и уставился на Дашу.
– Ладно, объясню! – не сдавалась она. – Ты думаешь, это моя жизнь? – Она ткнула пальцем в телевизор, в миску с попкорном.
– Даш, я вообще не понимаю, о чем ты, – произнес Захар.
– Вот именно! В этом все дело! Я не живу по расписанию, ты понимаешь? Я не могу вот так встречать тебя в девятнадцать, блин, ноль-ноль, ужинать, если не хочу, смотреть этот проклятый Богом и людьми ящик, ложиться в постель, заниматься любовью... Это ужасно!
– Ну ты можешь не есть, не спать и не заниматься любовью, – тихо сказал Захар. – Посмотрим, что получится.
– Ты не догоняешь? Ау! – разошлась Даша. – Это все мираж! У меня депрессуха, я хочу спать до четырех, ничего не делать – и уж точно не обедать тогда, когда готов обед!
– Ну и не обедай, – мягко посоветовал Захар.
– Но ты же так расстроился, когда я вчера отказалась от этого дурацкого борща! – возопила Даша. – Захар! – Она села рядом с ним и взяла его за руку. – На меня давит твой образ жизни. Прости. Я не могу так. Я хотела быть хорошей. Попробовала этот... компромисс. Но у меня не получается.
Как ему объяснить, что при этом она не имеет ничего против него, Захара. Просто...
Сейчас она просто бесится. Но когда Даша придет в себя и займется делами, что будет?
В любом случае она редко просыпается раньше одиннадцати. С часа до пяти работает. Делает перерыв, а с восьми опять садится за книгу. Ей так удобно. Она привыкла. И что делать, если Захар поднимается в восемь, ложится в два и хочет любви и ласки с восьми до двенадцати?
С любовником надо дружить, а как ей дружить с Захаром, если у них не сходится график? Если у нее вообще нет графика?
Все это было обречено с самого начала...
Захар ушел в спальню. Класс! Он что, оглох? Подавив желание подняться наверх и устроить всем скандалам скандал, Даша открыла холодильник, достала булку и намазала ее джемом. При таких темпах она скоро превратится в мисс Пигги.
Будет толстой, сальной бабищей в татуировках и в слишком узких черных джинсах, скрипящих на квадратной заднице. Вот. С черными, как бедро вороного мустанга, спутанными волосищами.
Это была уже не хандра, а тот редкий случай настоящей, всепоглощающей депрессии, в которую Даша проваливалась время от времени.
Потом, когда все было позади, она даже благодарила небеса за эти жесточайшие приступы уныния – из них она выбиралась обновленной, со свежими идеями, но, пока это длилось, Даша ощущала себя самым несчастным человеком на свете.
И ничто не помогало.
Ни массаж, ни шоколад, ни дурацкие жизнерадостные фильмы, ни секс. От секса вообще тошнило.




Глава 12


Страшное зрелище. Даша в заляпанном соком халате сидит перед телевизором – смотрит, прости господи, «Культ наличности» и с пальца ест шоколадное масло.
– Да-аш... – прошептал Захар, присаживаясь рядом. – Ты чего?
– Пр-рр... – Даша издала губами звук, символизирующий полнейшую деградацию.
«Чего он приперся?» – подумала она.
Вчера она все-таки устроила скандал. В лучших традициях – на ровном месте.
Захар долго ворочался, а потом набрался наглости и попросил ее выключить свет. Настольную лампу. Даша читала сто раз перечитанную книгу «Журнал», об убийстве красавицы – главного редактора издания типа «ОК!»: в период депрессии ей не хотелось ничего, даже спать.
Это был отличный повод. Ведь это ее лампа. Ее кровать. Ее спальня. Ее дом. Ее жизнь.
– Иди поспи в гостевой комнате, – небрежно заявила Даша, даже не повернувшись к нему.
Звучало это как «Пошел вон!».
Но Захар не уехал. Он честно перебрался в гостевую. Что за дьявол?!
Да любой бы уже разозлился как тысяча чертей!
А он покорно спустился вниз!
– Ты что, не понимаешь? – рявкнула Даша, догнав его внизу.
– Даш, ну что ты от меня хочешь? – простонал Захар, только устроившись на новом месте.
– Я ничего от тебя не хочу – в этом-то все дело. – Даша уперла руки в бока. – Я просто хочу остаться одна.
– Ты и осталась! – возмутился Захар. – Или ты желаешь, чтобы я прямо сейчас убрался из твоего дома?
Даша промолчала, окинув его пристальным взглядом, и вышла из комнаты.
Она ведет себя как дура?
Хорошо. Возможно.
Но это ее дело. И если Захар ее раздражает, она имеет на это полное право.
Она ошиблась. Они «не сошлись характерами». У них «непримиримые разногласия». Да, она привыкла выпускать пар! Кричать. Скандалить. Устраивать безобразные сцены. И это тест – если человек поддерживает ее, значит, они друг друга понимают.
А что Захар? Он ведет себя как овечка.
И что ей теперь делать? Стать «нормальным» человеком?
Она по определению ненормальная. И имеет на это полное право.
А Захар остался спать в гостевой спальне!
Дашу это страшно раздражало, но не гнать же его, в конце концов, посреди ночи из дому веником!
Это было бы слишком даже для нее. Это вульгарно.
И вот он вернулся. Как Терминатор. Ладно хотя бы в одиннадцать вечера, а не в семь.
Захар никак не отреагировал на ее «пр-рр...», вышел из гостиной и вернулся где-то через полчаса.
– Пойдем, – он потянул ее за руку.
– Куда? – с упреком произнесла Даша.
– Тебе понравится.
Что еще? Он приготовил «Наполеон»? Чем он может ее поразить?
Но в ванной она все-таки весело засмеялась. Это было... Забавно. П?шло, да, но приятно.
В ее просторной ванне плавали розовые лепестки, на всех полках и на полу горели свечи, от пены шел аромат жасмина, а на бортике стояла чашка с горячим шоколадом, украшенным взбитыми сливками.
Все так... сладко!
Даша разделась и опустилась в воду.
Она сколько не мылась? Два дня?
Видок у нее, наверное...
Захар даже додумался включить «Милашку» с Камерон Диас – фильм идиотский, но вот как раз для такого настроения... банного.
Какой предупредительный молодой человек!
Закутавшись в новый красный халат, Даша спустилась вниз. И замерла на пороге гостиной с открытым ртом. Во-первых, Захар тут все проветрил. Во-вторых, в гостиной тоже горели свечи. Где он их набрал в таком количестве?! Ограбил «ИКЕА»?
Маленький столик перед диваном был накрыт для ужина – что-то очень вкусное, ароматное...
– Заказал в «Монкафе», – пояснил Захар.
Словно во сне Даша села на диван и уставилась на тарелку.
Это же прямо-таки Рождество...
Подобного у нее еще не было. Возможно, потому, что она никогда ни к чему такому не стремилась. Но... Это было мило. Неожиданно. Настоящий романтический вечер. Если бы Захар вздумал удивить ее эдакими фортелями с самого начала, она бы уже занесла его телефонный номер в черный список, но сейчас эта лирика пришлась как нельзя кстати.
– Знаю, все это не твой стиль, но я подумал, раз уж ты все равно слаба духом, почему бы этим не воспользоваться? – сказал Захар.
Даша с недоумением воззрилась на него. Он что, все-таки ее понимает?
И только когда она поела, выпила белого вина и, счастливая, откинулась на подушки, Захар сообщил:
– Я уволился.
– Э-э... Как это? – растерялась Даша.
– Написал заявление и отнес его начальнику. – Захар пожал плечами. – Как люди увольняются?
– Как люди увольняются? – повторила за ним Даша и развела руками. – Понятия не имею! А почему?
– Надоело.
Даша прикусила губу.
– Захар! – воскликнула она. – Я заранее согласна, что самомнение у меня завышенное и все такое, но это ведь не из-за того, что я тебе вчера сказала?
– Даш, я знаю, что не устраиваю тебя. – Захар окинул ее не самым добрым взглядом. – Но дело в том, что я и себя не устраиваю.
Только не это... Она просто не готова вытерпеть постороннее нытье! Она и сама не в лучшей форме, а тут еще Захар со своим кризисом середины молодости!
– Ага! – с поддельной живостью поддержала его Даша. – Ну а на что ты будешь жить?
Захар смутился.
– У меня есть кредитка для экстренных случаев. Подключенная к маминому счету.
Вот здорово! Хорошо быть подключенным к чьему-то счету!
То есть плохо. Не наш это метод.
Даша вспомнила того парня, что одаривал ее в Милане.
Во-первых, это, конечно же, банально – везти кого-то в Милан, чтобы произвести впечатление: вот какой я щедрый!
Но дело не в Милане. Это все уже придирки.
Они познакомились на скачках в Подмосковье. Даша была в цилиндре. В смешном таком низком цилиндре из фетра, купленном на Портобелло. Между прочим, за сто десять фунтов – цилиндр был козырный.
Цилиндр, волосы уложены локонами, короткие черные шорты, свободная серая рубашка и сапоги с открытой пяткой.
«Бизнесмен Антон», как его обозначили на фотографии, казался ей привлекательным – майка, джинсы, кулон в форме рыбки, модная замена крестика.
Но уже через неделю она поняла, что все это фальшивка – он просто где-то прочитал, что так вот модно, что так носят, а в душе оставался заурядным бизнесменом в униформе – в костюме, с психологией боевого слона.
Антон жаждал взять от жизни все, что причитается за его деньги, и это было бы прекрасно, если бы не превратилось в манию. Даша так и не поняла, получал ли он удовольствие или просто шел по списку затаенных желаний, но ей уже не хотелось ничего понимать, так как эта его гонка за всем и сразу совершенно ее вымотала.
Они просто обязаны были поселиться в лучшей гостинице. Антон придирался ко всему: заставлял персонал отрабатывать каждую копейку, вложенную в предприятие под кодовым названием «Отдых». И не то чтобы он склочничал или хамил. Однако, если завтрак в номер задерживали на минуту, Антон отчитывал официанта так, словно тот занял у него сто тысяч долларов и не вернул в срок.
В ресторанах, клубах и магазинах Даша ощущала себя ревизором, а не гостем – Антон не мог расслабиться ни на секунду. Блюдо слишком горячее. Слишком холодное... Вы уверены, что это 100 % кашемир? Покажите козу! Он не хочет «Дон Периньон», ему нужен «Кристалл», и вот они теперь сидят и ждут «Кристалл», который некий басс-бой ищет по всему Милану...
Сервис, конечно, не такой ужасный, как во Франции, но...
Да все уже давно привыкли к тому, что во Франции ужасный сервис, а в Италии в кафе – перерыв на обед! Ну сколько можно!
В конце концов, не за сервисом они сюда приехали!
Ну и отношение...
Вроде Антон Дашей восхищался. Звезда, красавица, лидер светской хроники.
Но она все равно была женщиной, а для таких, как Антон, женщина – это трофей. Даже если у нее в сто раз больше денег, власти и славы, чем у него.
Мужчина все равно попробует доказать, что он сильнее – хотя бы физически. Поэтому и нужны восточные единоборства – чтобы ни один придурок не мог одержать над тобой верх.
Антон не очевидно, но все же тщился доказать, что он тут за старшего – он может сделать все для своей женщины. А Даше это претило. Зачем доказывать? Он самоутверждается за ее счет, а она за это имеет кучу дорогих тряпок, несколько скучных обедов и ужинов и ощущение неловкости перед официантами и портье.
Хорошая сделка.
Ну и даже в сексе он не давал ей пошевелиться – все сам, все сам... В такой бездеятельности была своя прелесть, но в определенный момент Даше захотелось просто жить, а не сражаться в «камень – ножницы – бумагу», и она рассталась с Антоном.
Ну почему нельзя встретить человека, чьи недостатки будут похожи на твои и ты будешь воспринимать только его достоинства, а?
Мамина кредитка! Докатилась!
Что она, Даша, может сказать Захару?
А с другой стороны... Захар такой... очаровательный. Вон как старается! Между прочим, от всего сердца.

– Нет, ну зачем женщинам столько обуви? Тридцать пар туфель?! – удивлялся Сергей.
И это был ее лучший любовник!
В смысле обуви Сергей не осуждал ее. Действительно не мог осознать, с какой целью человек приобретает тридцать пар сапог и туфель.
Но при чем тут Оксана? У нее нет тридцати. Десять – в лучшем случае.
С Сергеем они познакомились полтора года назад, а расстались совсем недавно.
Полтора года назад Оксана считала, что такой вот Сережа – великое счастье.
Не красавчик, но симпатичный – настолько, насколько может быть симпатичным человек, занимающийся ипотечным кредитованием. Небольшая залысина. Типичный для мужика, десять часов сидящего под кондиционером, цвет лица. Рубашка «поло». Слаксы.
Обычный мужчина, мечтающий жениться ради порядка в доме и запаха домашней еды.
Ну почему, скажите, живут на свете люди, зарабатывают неплохие деньги, ходят в кино и театр, но при этом им не приходит в голову, что можно просто нанять домработницу? И ради того, чтобы в пыли под кроватью не гибли носки, вовсе не обязательно жениться, рожать троих детей и помогать теще таскать навоз ведрами?
Как вообще это называется? Стереотипы?
С горя Оксана даже заскучала по Даше – она знала, что та бы ее поддержала.
Оксана вытащила Сергея в люди ради того, чтобы не погибнуть от тоски. Захар пропал. Даша победила. Все плохо.
Хотелось отвлечься, но симпатяга Сережа только подлил масла в огонь.
Это ее судьба?
Такие вот – в лучшем случае! – Сережи?!
Она не может без Захара жить!
Она его любит...
И если придется быть грубой, жестокой и даже подлой – ладно! В конце концов, Даша сама – грубая, жестокая и подлая.
Как они жили с Сергеем?
Если честно – не так уж плохо.
И Оксана даже ощущала странное удовлетворение, появляющееся иногда, когда смотришь «Дом-2» или эту программу на «Муз ТВ» с Сергеем Зверевым.
Простота.
Простые желания, простые чувства. Главное – закинуть в живот еду, прикрыть тело, продолжить род, завести человека, который принесет тебе растворимый аспирин, если ты болен. Все.
Мама у Сергея потрясающая. Они ездили к нему в Екатеринбург, и там их с утра до ночи кормили сибирскими пельменями, крошечными, как наперсток; домашними котлетами, нежными, как суфле; обалденной жареной картошкой с луком, а через день его мама пекла то пирог с капустой, то домашний торт.
Оксана поправилась на пять кило, и все были счастливы. Представив себе Дашу в доме родителей Сергея, Оксана едва не расхохоталась. Вставали там в половине девятого. Ложились в одиннадцать. Каждый день происходило одно и то же, и в этом был великий смысл. Оксана обрела уверенность в будущем. В себе. Угомонилась.
Она больше не мечтала о том, что вот появится расписной миллионер с глазами Бреда Питта, скулами Джонни Деппа и губами Мика Джаггера и увезет ее на Багамы.
Мечтать после сибирских пельменей невозможно.
И ее вдруг озарило – это жизнь! Настоящая, а не иллюзорная. И в этой жизни можно быть счастливой.
Как выяснилось позже, это была лишь очередная иллюзия. В данной так называемой реальности можно было лишь отдыхать, зализывать раны, но каждый день ложиться в кровать с ощущением, что завтра будет все то же самое и Сережа точно так же спросит: «Как дела? Что на работе?» – и отправится мыть руки, не услышав ответ... А потом поинтересуется: «Что у нас на ужин?» – и сравнит ее котлеты с котлетами своей мамы... А самое страшное, что лет через десять его мать признает, что котлеты Оксаны годятся, а через двадцать девушка их сына будет отъедаться сибирскими пельменями...
Только не это.
Лучше раскаиваться и сожалеть, чем вот так.
А значит, Даше – конец.




Глава 13


Угрюмая Даша рухнула в кресло и уставилась на себя в зеркало.
– Капец! – произнесла она и закрыла глаза. Но только гримерша занесла кисть, Даша очнулась и рявкнула: – Никакой подводки! Забудьте!
Девушка отложила кисть.
– Не надо мне челку на левую сторону укладывать! – возмущалась Даша, когда гримерша взялась за прическу. – Послушайте! – оборвала она робкие возражения гримерши. – Это уже сто первая съемка или двести первая, так что, поверьте, я точно знаю, что мне идет, а что – нет!
Захара тем временем обхаживали координатор из журнала – надменная девица, ассистентка фотографа и, собственно, сам фотограф, который раскручивал молодого человека на один из своих высокохудожественных проектов.
– Начнем? – поинтересовалась Даша, отодвинув гримершу и смерив собственное изображение недовольным взглядом.
Есть люди, которые на публике становятся милыми и вежливыми, а дома по пустякам срываются на близких. Даша принадлежала к противоположному типу – в узком кругу она была довольно интеллигентна, но вот на публике делалась брутальной. У нее это называлось «давать звезду» и считалось атрибутом образа.
– Кому интересна тихая, вежливая знаменитость? – вопрошала она. – Что обо мне скажут: ой, она такая приятная... И все!
Не то чтобы она хамила. Нет. Скорее держалась слишком уж... непосредственно. Что на уме, то и на языке.

Когда началась съемка, Оксана замерла. С самого начала она отошла подальше – и от Захара, и от Даши.
Прячется в углу тихое такое существо, никому не нужное.
О-о-о... Вчера она даже пыталась целоваться с Сергеем. Как она проделывала это целый год с хвостиком?! Бр-р... Технически целовался Сергей вполне прилично. И с губ у него слюна не капала. По крайней мере, подбородок он ей не облизывал. Но... Он показался Оксане таким убогим... В этой своей рубашке и слаксах. И от него несло мужчиной. Взрослый такой, немного тяжелый, с легким привкусом пота, настоящего самцового пота, запах человека, который неудержимо матерел и нес на себе тяжкий груз ответственности за свою взрослую жизнь. А от грузчиков, знаете ли, пахнет... черт-те чем.
Захар же пах чем-то неуловимо южным – жарой, когда просоленное тело источает исключительно приятности: от него веет морем, тонким ароматом крема от загара, перегоревшими духами, свежестью ветра, принесенного из-за гор, и немного вином...
У всего есть свой запах. У грусти, радости, ненависти, любви... Почему в квартирах у одних стариков стоит тяжелая дымка из валерианы, корвалола, нафталина, затхлости какой-то, а у других – обычный запах человеческого жилища? Может, именно так и пахнет смерть? Или человек, которому надоело жить?
Как могут одни жить с тремя кошками, которые, судя по жуткому амбре, гадят на диваны, шторы, ковры – повсюду, и люди как-то снюхиваются, не замечают?
Как можно к этому привыкнуть?
Не так давно они с Дашей заехали к одной важной даме, критикессе, которой Аксенова притащила свой роман, и едва они переступили порог, Даша зажала нос и воскликнула:
– Мать моя! Как же вы живете в такой вонище?
Критикесса обиделась.
– А ты не боишься, что она тебя заругает после этого? – поинтересовалась Оксана, когда они спускались на первый этаж.
Даша ухмыльнулась:
– Она и так заругает. Я же пишу коммерческую литературу. Будет плохо себя вести – опишу ее в романе.
Знала бы Оксана, как переживала Даша свое падение – падение тиражей, – преисполнилась бы злорадства.
Даша всю жизнь боялась, что в одно ужасное мгновение вдруг потеряет хватку и с ней произойдет то самое, что происходит с большинством, – она начнет работать на голой технике, на мастерстве без души.
Это случилось, и читатель все понял.
Когда она так расслабилась? Когда решила, что она под защитой неких высших сил?
Но Оксана об этом не знала, потому, насупившись, сидела в своем углу. И завидовала.
Даша и Захар снимались голыми. Никаких трусов. Странно было предложить это именно «Космо» – «Максим» бы оторвал такую съемку с руками и ногами, но Даша, видимо, понимала, что делает.
Студия просто трещала от переполнявшего ее секса. Казалось, Даша и Захар не замечают никого вокруг.
А Аксенова, оказывается, профи. Едва очутившись перед объективом, перестала кукситься, расцвела...
Она бы, Оксана, так не смогла. Ее пугала даже обычная «мыльница» – Оксана напрягалась, лицо принимало выражение «без комментариев», на лбу сами собой образовывались грубые складки.
И вот посмотрите теперь на Дашу: сияет, глаза блестят – перед камерой стала еще красивее.
Хотя красоткой ее не назовешь. Если честно, она, Оксана, лучше. И это не зависит от самомнения – как раз самомнение у Даши такое, что все считают ее Афродитой, а вот Оксана шныряет серой мышкой, несмотря на то что ее лицо почти идеально.
Надо с этим что-то делать. Сходить в салон. Правда, она никогда не красила волосы, но готова к переменам.
– Даш! – Оксана окликнула Аксенову в перерыве. – Я тебе нужна?
Она была не нужна, и повезло ей дважды. Мастер Даши в салоне оказался не занят – и тут надо принять во внимание, что даже Аксенова записывалась к нему за неделю.
– Мне нужен стиль и класс, – объявила Оксана и смутилась.
Где она этого набралась? Стиль и класс! Ха!
Но мастер все понял. С оттенком неодобрения ощупал ее пепельные волосы ниже плеч, кивнул, оценив черты лица, состояние кожи, и принялся что-то смешивать в мисочках.
– Я же не стану радикальной блондинкой? – с нервным смешком поинтересовалась Оксана.
Мастер был занят и не услышал ее.
Спустя три часа Оксана очнулась от громких возмущенных гудков. Она стояла на светофоре, уставившись на себя в зеркало.
Ничего не изменилось. И за это «ничего» Оксана отдала почти шесть тысяч.
Он даже не покрасил ей волосы – так, сделал что-то вроде мелирования, после которого ее пепельные кудри приобрели теплый ржаной оттенок, а лицо выбралось из тени и засияло. Он всего несколько раз чиркнул ножницами – все осталось как было, но появилась чудесная небрежность, которой не добиться ни феном, ни пеной для волос, ни тремя часами колдовства с расческами разного калибра.
Наверное, он гений.
Когда Оксана вернулась, съемки только закончились.
– О боже! – воскликнула Даша и метнулась к ней. – Что ты с собой сделала?
– Да ничего... – краснела Оксана, которая и смущалась, и торжествовала.
– Слушай – слушай – слушай! – носилась вокруг нее Даша. – Тряпки! Надо что-то с этим делать!
Оксана насторожилась. А что такого в ее... «тряпках»?
Нормальная майка, нормальные штаны с карманами. Майка – розовая, брюки – хаки...
Но Даша уже оттащила ее в сторону.
– Ты во всем этом выглядишь как туристка!
– Но это нормальная одежда! Все так носят! – уверяла ее Оксана.
– Как американская туристка из Омахи! Ладно! – с шумом выдохнула Даша. – Это нормальная одежда для женщин, которые добровольно отказались от секса в пользу книг Татьяны Устиновой!
– Тебе же нравится Устинова.
– Оксан, не прикидывайся тупой! Сколько времени? – закричала она.
– Семь! – отозвался фотограф.
– Мы успеваем! – отозвалась Даша. – Захар! Одевайся! Оль, будь другом, собери мои вещи! – попросила она сотрудницу редакции, которая, конечно же, отнюдь не была девушкой на подхвате, а занимала важную должность. – Саша, я потом заеду заберу, ладно?
Все это Даша говорила, вытирая влажной салфеткой макияж, натягивая джинсы и запихивая в сумку телефон, сигареты и солнечные очки.
Минут через двадцать они парковались рядом с ЦУМом.
– Здесь пока еще отличные скидки! – возвестила Даша, схватила Оксану с Захаром под локотки и поволокла в магазин.

– Ты выйдешь или нет?! – заорала Даша с той стороны примерочной. – У тебя паралич, что ли?
Пока Оксана блуждала по этажу – она действительно не любила делать покупки, магазины ее утомляли, – Даша ветром пронеслась по рядам и приволокла какой-то странной одежды.
Вот, к примеру, майка. Вроде обычная футболка, но так сидит, что талия – самая тонкая, в декольте – хотя какое декольте у спортивной одежки? – грудь стала выше и больше, а рукава устроены так, что руки кажутся и тоньше, и мускулистее.
– Вот! – Оксана наконец отодвинула штору.
У Захара отвисла челюсть.
– На! – произнес он, протянув ей юбку мини.
– Ну нет! – замахала руками Оксана. – Это я не надену!
– Если ты это не наденешь, я тебя поколочу! – заявил Захар.
Взбудораженная реконструкцией Оксаны, Даша не заметила в его тоне ничего особенного. А Оксана заметила.
Поэтому покорно взяла юбку, задернула штору и переоделась.
Даша бесцеремонно влезла в кабинку.
– Обалдеть! – воскликнула она. – Ты создана для мини!
Внутри оказалась голова Захара.
– У тебя отличные ноги! – одобрил он.
Оксана с изумлением уставилась на девушку в зеркале. Ух ты! И еще раз: «Ух ты!»
Непонятно, как во всем этом себя вести, но это... удивительно. Она просто королева. И даже не жалко потратить большую часть зарплаты.
– Ну что, пойдем за обувью? – торопила Даша. – Не переодевайся. На кассе срежем ярлыки.
Как и после салона, вроде бы ничего не изменилось. Просто-напросто проступила Оксана. Настоящая Оксана. Девушка, пусть и не с такими накачанными, как у Даши, но чудесными ногами. Красивой грудью. Привлекательной внешностью.
Туфельки они нашли замечательные. На среднем каблуке, со спортивным уклоном, но просто шикарные.
– Я не могу себе это позволить! – заявила Оксана.
– И не надо! – поддержала ее Даша. – Это подарок!
– Даша, я не могу... – бормотала Оксана, но все же смогла.
Когда они вышли из магазина – Даша заставила ее купить еще несколько маечек и джинсы, Оксана чувствовала: на нее смотрят. Но главное – Захар вел себя как-то особенно. Более предупредительно. Внимательно.
– Черт! – выругалась Даша. – Я уже жалею! Ты стала такой красоткой, что на меня теперь перестанут обращать внимание!
Захар с Оксаной рассмеялись. Не потому, что смешно, а потому, что правда.
Оксана приоткрыла окно и раскинулась на заднем сиденье – насколько это позволяла новая юбка.
Раньше она приходила в магазин лишь тогда, когда старые джинсы трещали по швам. Она не любила магазины, и они отвечали ей взаимностью. Она не могла найти джинсы по фигуре, и нужного цвета, и в итоге покупала какие-нибудь штаны в спортивном отделе, потому что они хотя бы не так отвратительно сидели, как джинсы, которые в паху собирались жуткими складками, превращали задницу в пчелиные соты, да еще и шлейфом болтались по полу.
Ей встречались только тети-Мотины кофточки, которые Оксана, сдавшись в конце концов, покупала, туфли с длинными, как Транссибирская магистраль, мысами и бесформенные пуховики.
Сегодня выяснилось, что в магазинах полным-полно добра, которое ей подходит больше, чем кому бы то ни было, так как у нее, оказывается, хорошая фигура.
Даша была экспертом. Она могла бы зарабатывать этим деньги. Аксенова шла мимо кучи шмоток, смотрела в другую сторону и вдруг выхватывала из этой самой кучи нечто потрясающее.
– Опыт, подруга! – пояснила Даша. – Долгожданное дитя многолетних ошибок и разочарований.
Они провели чудесный вечер втроем – обмывали новый облик Оксаны, но Даша рано ушла спать – настроение у нее опять стало не очень, а Захар поплелся за ней.
«Останься! – гипнотизировала его Оксана. – Назад!» Но он ничего не почувствовал.
А на следующий день произошла катастрофа.
– А ты не мог меня заранее предупредить?! – возмущалась Даша.
– Что бы это изменило? – спокойно поинтересовался Захар. – Ну прости, я забыл...
– Черт! – Даша топнула ногой и отодвинула дверцу шкафа.
Она смотрела на его содержимое минут пять, прежде чем вытянула из гардероба белые шорты с лямками и карабинами, ярко-голубую рубашку и коричневые сандалии на низком каблуке, украшенные маленькими жемчужинами.
Даша готовилась не меньше часа – причесывалась, красила ресницы, мазалась кремом с мерцающими частицами.
Не то чтобы на нее произвела впечатление перспектива поездки к маме молодого человека, скорее то, что эта мама – дизайнер одежды.
А едва вернувшись, Даша упала на диван и выдохнула:
– ...здец!
Для начала ее удивил сам дом. О том, что до сих пор существуют дачи с сортиром на улице, в который, если тебе приспичит ночью, нужно бежать сломя голову со второго этажа, через двор, а дальше морщиться от запаха, отмахиваться от мух и подставлять задницу комарам, Даша уже забыла.
Впрочем, она, наверное, и не была на таких дачах – ее родители не имели загородного дома, так как никто не хотел заниматься строительством, ремонтом, а потом еще и срываться туда среди недели только потому, что местные гопники выломали дверь и украли банку тушенки.
Родители возили Дашу в дома отдыха писателей, отправляли на курорты или же отдавали дочь друзьям, у которых были просторные современные дома с нормальными ванной и туалетом.
Так что Даша привыкла к тому, что летом все ходят в белом, перечитывают в гамаке Льва Толстого, пока наемные рабочие окучивают клумбы, вечером сидят в антикварных креслах перед камином и лакомятся фаршированной уткой – коронное блюдо поварихи.
Она не могла оценить преображение «дачного домика» в каменный особняк. Не оценила драпированные шторы с цветочками, велюровые кресла и классическую стенку, перебравшуюся за город из Москвы.
Обстановка показалась ей глупой, мещанской и неуютной. Бумажные бордюры на обоях. Пластмассовые люстры. Линолеум на кухне.
Ну и, собственно, мама. Да, она хорошо выглядит. Да, стройная и ухоженная. И обед закатила ого-го! – котлеты по-киевски, картошка фри, домашняя выпечка и даже домашние чебуреки!
– То есть вы сами делаете чебуреки? – с недоверием переспросила ее Даша.
– Это очень легко! – улыбнулась Лена. – Я вас научу!
– Только не это! – Даша замахала руками и даже засучила ногами. – Я готовить не люблю!
– Ну, это приходит... – Лена метнула тревожный взгляд на Захара. – Ресторанная еда, в конце концов, надоедает.
– Не могу представить себя у плиты, – сопротивлялась Даша. – Готовка наводит на меня уныние. Тем более что у меня готовит Анастасия Владимировна. Прекрасную домашнюю еду.
– Женщина должна сама готовить, – твердо заявила Елена.
Даша растерялась.
– В смысле?
– Это не сразу понимаешь, – вещала Лена. – Но потом чувствуешь, что в своем доме надо кое-что делать своими руками. Кормить родных едой, которую готовишь сама. Поверь: это приносит радость.
– Да у меня и родных-то особенно нету, – Даша пожала плечами.
Разговор ее утомлял.
– Ну будут! – засмеялась Лена. – Выйдешь замуж, появятся дети...
– Не уверена, что собираюсь выйти замуж, – Даша опять пожала плечами. – Зачем?
Мать Захара уставилась на нее так, словно Даша призналась в том, что убила человека ради того, чтобы получить его кроссовки.
– А дети? – настаивала Лена.
– Насчет детей не знаю, пока не задумывалась, но ради них в наше время никто не выходит замуж, – резко ответила Даша.
– Захар, хочешь еще чебурек? – нервно обратилась к сыну Елена.
На следующий день их разбудили в десять утра. Обалдевшая Даша, которая до пяти смотрела кино, выползла из комнаты с закрытыми глазами, кое-как умылась, завернулась в махровый халат и вышла на улицу – завтрак накрыли в беседке.
Мать Захара удивленно воззрилась на нее. Она с утра пораньше уделила время укладке, легкому гриму и нарядилась в бледно-розовый брючный костюм.
Даша почувствовала себя голой, но решила не церемониться.
– Доброе утро! – поприветствовала всех она и плюхнулась на стул. – Можно кофе?
– Кофе на кухне, – ответила мама Захара.
Даша удивилась, но вернулась в дом, захватила кофе, смешала его с молоком и прикурила сигарету.
Елена уставилась на нее так, словно Даша достала ужа и съела его живьем.
Слава богу, лекции на тему «Никотин – медленный убийца» не последовало, но Елена все-таки заметила, что курить натощак очень вредно.
– А у меня с утра нет аппетита, – заявила Даша.
– Надо завтракать, – дрожащим голосом произнесла Елена.
И тут Даша оценила стол. Творог. Бутерброды. Яичница. Оладьи.
Елена все это приготовила с утра?!
Ладно. Можно и слопать пару оладушков. Утро все равно безнадежно испорчено.
Да, она курит! И догадывается, что никотин – это яд! Но не надо вот только ля-ля про пассивное курение! Пассивное... пассивный просмотр телевизора намного хуже!
И не стоит делать «кхе-кхе» – они на свежем воздухе. Она, Даша, привыкла пить кофе и при этом курить, а если кто-то привык жрать как борец сумо в такую рань, то ей лично на это наплевать – она же не таращит глаза на каждый кусок, исчезающий во рту у Лены, и не делает вид, что ее тошнит!
– Какие планы? – поинтересовалась мамаша – ненасытная обжора.
– Хотим съездить искупаться, – ответил Захар.
– Хорошо, – одобрила она. – Но только после обеда.
У Даши отвисла челюсть. Почему это «после обеда»? Она хочет купаться сейчас! Жара! Надо купаться и загорать!
– Съездите на рынок, купите мяса, курицу и рыбу, овощей, зелень... – перечисляла мамаша.
Вот тебе на! Они же гости! И вместо того, чтобы весело проводить время на пляже, они попрутся за едой на рынок!
– Вечером будут гости, – пояснила Елена.
Ладно, они потеряют час на этот дурацкий рынок. Сейчас только половина одиннадцатого. Вернутся за полчаса до полудня, а в двенадцать уже будут на озере.
Но вернулись они к двум. Рынок с приличным мясом оказался в пятидесяти километрах от дома – Елена настаивала, чтобы они отправились именно туда, а по дороге еще и попали в пробку в каком-то уездном городке.
– Почему она сама не поехала на рынок? – возмутилась Даша.
– Хотела навести в доме порядок, – пояснил Захар.
Порядок?! А то, что было, – это не порядок?
Лена решила, что Даше пятнадцать лет? Она могла бы отдыхать с друзьями на Пирогово – плавать на чьей-то яхте, загорать у бассейна, могла бы вообще улететь на юг! А вместо этого трясется по жаре ради того, чтобы гости этой тупой Лены обожрались каким-то там мясом, о котором в такую погоду даже думать страшно! Она, Даша, вообще не ест мясо!
Еще с полчаса они разгружали сумки, а потом Елена заявила, что оттравится с ними. Вот класс!
В итоге на пляж они притащились к трем.
– В половине пятого поедем обратно, – сообщила Елена.
Пообещав себе ее утопить, Даша с разбегу бросилась в воду.
– Собираемся! – распорядилась Елена ровно в шестнадцать тридцать.
– Я остаюсь, – заявила Даша. – Захар, приедешь за мной часов в семь?
Елена уставилась на нее как на помешанную.
– А кто будет мне помогать? – капризным тоном поинтересовалась она.
– Захар, – ответила Даша.
Елена фыркнула, собрала вещи и укатила с сыном.
Это были лучшие два часа за все выходные. Никто не говорил, что нельзя пить в жару холодную воду, никто не вынуждал мазаться кремом – солнце, мол, опасное, никто не смотрел на каждую сигарету как на шприц с героином...
Захар прислал сообщение: «Буду в восемь. Встречаю гостей на вокзале».
«Отлично», – ответила Даша.
Но все самое страшное было впереди.
– А вот феттучини – это что? – вопрошала полная брюнетка с вороньим гнездом на голове.
– Феттучини – это плоская широкая лапша, – Захар перебил желающего высказаться мужчину с военной выправкой, за что был награжден убийственным взглядом.
– А мы недавно ели эти... – Женщина с круглым лицом пощелкала пальцами и обратилась за помощью к мужу: – Как их?
– Тальялини, – буркнул он.
– А, ну это тоже плоская лапша, – встрял знаток с военной выправкой.
– А паппарделле? – поинтересовалась Елена и смущенно хихикнула.
Военный задумался.
– Яичная лапша! – торжественно заявил он. – А каппелини – совсем тонкая, тонкая и круглая! – объявил он, чем заслужил восторженные взгляды гостей.
– А мы тут такое тирамису попробовали! – напомнила о себе брюнетка. – Обалдеть!
– Как его подавали? – строго обратился к ней военный.
Брюнетка растерялась.
– Ну, в вазочке...
– Что в корне неверно! – Военный поднял указательный палец. – Тирамису готовится в поддоне и подается на тарелке кусками!
И так два часа! Даша уже два раза объелась с горя, даже напилась, но ничто не спасло от ужасной, невыносимой скуки. Это была самая настоящая пытка – терпеть столь идиотские разговоры о еде!
Но дальше было еще хуже.
– Ой! – взвизгнула брюнетка. – Это у вас татуировка?
Даша ушла так далеко в свои мысли, что не сразу поняла, что обращаются к ней.
– А? – очнулась она.
– Это настоящая? – допытывалась дама с вороньим гнездом.
– Конечно! – Даша даже обиделась.
– Да уж, она у нас такая! – не без ехидства заметила Елена. – Вот посмотрите, здесь у нее татуировка и на плече... Покажи, Даш! И на ноге! И вот... – Благо, сидели они рядом, Елена схватила Дашу за руку и показала всем ноготь, покрытый черным лаком, на котором был изображен белый череп с глазами-стразинами.
Черт! Она им что, собачка? Сидят, обсуждают ее татуировки, как будто ее самой здесь нет, да еще и хихикают!
Апогей наступил после замечания жены знатока итальянской кухни на тему того, что как же это, мол, кожа того, старость не за горами...
Даша могла бы сказать, у кого старость не за горами. И у кого уже член обвис еще лет двадцать назад. И кому куда надо пойти. Но она оборвала дискуссию дипломатично:
– А еще у меня кольцо в клиторе! – объявила Даша.
Елена немедленно перевела беседу на проблемы взращивания пионов, которые все никак не хотят приживаться.
– Что за бред про клитор? – спросил Захар, когда они ехали обратно.
– Бред? Бред?! – взвилась Даша. – Да они меня обсуждали как стиральную машину, а ты даже не вякнул ничего!
– Ну какая стиральная машина! – отмахнулся Захар. – Ты всем очень понравилась!
– Ага! Я им нравлюсь как исламские оппортунисты! Б. дь! Они все читают мои книги, и никто даже не сказал: о, вы писательница!.. Все они...
– Вот в чем дело! – рассмеялся Захар. – Пострадало твое самолюбие! Да они отнюдь не последние люди...
– Да! Потому это и неправильно! Потому что когда я встретила Маркина на этой передаче... без разницы... в общем, я ему сказала: «Ух ты! Я выросла на вашей музыке!» Мне этот Маркин по барабану, я его сто лет не слушала и сто лет не буду, но это правда – когда я росла, везде звучала его музыка, и это тупо дань уважения тому, что его опусы были не самые худшие!
Даша была в бешенстве. Она – известный человек. И она сказала Елене: «О, мне нравится одежда вашей фирмы!» Почему? Да потому что для творческого человека важно одобрение. Все знают, что она, Дарья Аксенова – известная писательница. Этого невозможно не знать. Она – везде. Все знают ее в лицо.
Да она, когда познакомилась с чуваком из «БМВ», сказала, что у них в салоне офигительный сервис – и тот расцвел. Это приятно. И необходимо. А собрать компанию самодовольных мещан, которые воспользовались случаем, чтобы обсудить ее, Дашу, как лошадь, приобретенную по случаю, – это низко!
– Не знаю, что я делаю с этим человеком! – жаловалась Даша. – «Захар, принеси мне чаю! Захар, сгоняй в Ригу, купи рижский бальзам! Захар, пока не покушаешь, не поедешь купаться!» – передразнивала она для Оксаны мамашу любовника. – И теперь все это ради ее кредитной карты? ...ядь! А ты видела, видела, какую она выпускает одежду?
Оксана видела. Милая такая девичья одежда с бантами, кружевами и пышными юбками. Немного романтики, немного шестидесятых.
– Да мне теперь стыдно за то, что я ее похвалила! У нее там стопка каталогов валялась – я посмотрела и в осадок выпала! Это просто страх и отстой! Кстати, завтра я улетаю в Коктебель.
– В Коктебель? – удивилась Оксана.
– Мне нужно восстановиться после этого визита, – сообщила Даша. – Они меня прямо высосали, как вампиры. Возможно, я теперь наполовину такая же, как они, так что мне нужно чудо. Ты поживешь здесь?
– Э-э... А Захар?
– Захар вряд ли появится в ближайшее время, – с наигранным равнодушием произнесла Даша.
Да, этот тип вывел ее из себя! Он не хотел признавать, что его матушка вела себя как сука! Ладно, она его родила, поила, кормила, вернее, поит и кормит. Но неужели он не понимает?.. А если не понимает, зачем он тогда ей, Даше, нужен, такой же, как друзья его маменьки?!
Как же они поругались! Точнее, как обычно, ругалась она, а Захар мычал и кусал губы.
И в Коктебель ей надо было не затем, чтобы выветрить последние впечатления, а чтобы приобрести новые. Нужно посмотреть на людей. Найти свою героиню.
Какое коварство! На днях Даша копалась в сети и обнаружила массу нелестных отзывов на свою книгу. «Исписалась» – было ключевое слово. Одни огорчались, другие злорадствовали, были и умники с замечаниями вроде «у всех бывают периоды спадов и подъемов», но вывод из этого можно сделать один – читатели недовольны.
Она чуть было не ответила некоему особенно рьяному критику – анонимно: «Да что ты понимаешь, придурок? Где вообще ты работаешь и сколько зарабатываешь, чтобы судить обо мне?», но сдержалась.
Плохая книжка – как паленая водка. Двух мнений быть не можешь. Ты доставляешь людям удовольствие, развлекаешь их, и тебя возносят, ты – звезда. Но стоит облажаться – и с тем же воодушевлением публика топчет тебя. Публика хочет радости за свои деньги. Они мстят за то, что обожествляли тебя. Ты – богиня, а богиня не имеет права хандрить, болеть и разочаровывать.
В общем и целом Дашу это устраивало. Все эти «критики» сделали ее богатой и знаменитой, а значит, имеют право высказать свое «фи».
Просто надо написать что-то значительное.




Глава 14


В Коктебеле жила ее подруга. То есть две подруги. Первая, Алина, – так называемая деловая женщина, которая на деньги мужа открыла туристическое бюро и каждые пять минут звонила ему: «Ой, у меня тут проблема!» Дом у нее был восхитительный, но Алина действовала на Дашу как озверин – она трепалась без остановки, и глупо, и скучно, все о каких-то силиконовых сиськах, о том, сколько тратит ее подруга, жена настоящего олигарха, и с кем еще живет этот самый олигарх...
В малых дозах принимать Алину, щедро запивая общение виски, было даже полезно – все эти глупости пригождались Даше для книг, но вот чтобы отдыхать в такой напряженной обстановке...
Поэтому, несмотря на прелести особняка с тремя ванными и преогромной террасой с бассейном, Даша направилась к Марине – девушке, которую она знала с детства. Они жили в одном доме, кстати, вместе с Оксаной, но родители Марины переехали на Чистые пруды. Дом в Коктебеле принадлежал их семье уже лет семьдесят. Марина была наследницей известной художницы, чьи плакаты времен советской пропаганды до сих пор продавались огромными тиражами. С тиражей семья не имела ничего – все права принадлежали государству, но вот картины художницы, которые много лет невозможно было продать, возросли в цене настолько, что Марина на вырученные от их продажи деньги купила квартиру и отремонтировала дачу.
На первый вгляд ничего не изменилось – только несколько обновилось, посвежело. Но внутри перемены оказались очевидными: из унылой старой дачи, пахнущей загнивающим от дождя и снега деревом, дом превратился в милое жилище с лакированным полом из бука, кожаными диванами и массивной мебелью сороковых годов – хорошо отреставрированной. Конечно, здесь не было шика, ванная скромная – ни джакузи тебе, ни сауны, книги, журналы, одежда валялись повсюду, но зато никто не покушался на ее, Дашину, психику.
Есть ведь такие люди, которые умудряются появляться не вовремя, когда ты занимаешься сексом, сидишь в туалете, моешься, раздается звонок, и не один, и ты раскидываешь пену по всей квартире, поскальзываешься, покрываешься инеем – и все ради того, чтобы услышать: «Ты смотришь „Побег из тюрьмы“? Правда, Скофилд – лапочка?»
А бывают и такие, что дожидаются мгновения, когда ты уже выкуриваешь сигарету, а твой парень уходит в ванную – и тогда автоответчик орет голосом друга: «Эй, у меня офигенная температура, и, возможно, я скоро умру, так что если хочешь, чтобы я упомянул тебя в завещании, оторви задницу и купи мне антибиотиков. Кстати, можешь сделать это завтра – сегодня я лучше посплю».
Марина с Дашей неслись на одной волне. С утра они досыпали на пляже, расходились и встречались только вечером, после одиннадцати, чтобы выпить вина в ресторане, поужинать и прогуляться.
Жизнь была так хороша, что Даша не ожидала от нее никакого подвоха.
И она даже представить не могла, что в это время Захар, стоя на коленях, прижимает к себе Оксану – и им плевать на пот и жару, и на то, что кондиционер сломан, и на то, что они находятся в доме у Даши. Им было лучше, чем хорошо.
Захар приехал вечером, когда Оксана думала, что шансов на спасение уже нет.
Жара стояла неимоверная – солнечными лучами, как лазером, выжигало все живое. Из окна, скрываясь в душной, пропахшей потом тени, Оксана смотрела, как корчатся опаленные зноем травинки и листочки, и ей было до того жалко всех и вся, что она даже расплакалась горячими, а оттого еще более противными слезами.
Она была одна в большом Дашином доме – и природа словно наказывала ее.
Даже в душ лень было ходить: Оксана ополаскивалась лишь тогда, когда понимала, что еще чуть-чуть – и ее хватит тепловой удар.
Весь день она валялась на кровати, ожидая вечера, но ни в десять, ни в одиннадцать, ни ближе к полуночи блаженная прохлада не соизволила явиться.
Зато в начале первого у ворот заголосила машина. Первая мысль была дурная: «Даша вернулась!» Оксана, едва переводя дыхание, бросилась к воротам, и ноги у нее подкосились. Он.
– Привет, Оксан, – произнес усталый Захар, снимая мокрую рубашку. – Представляешь, по дороге фрион закончился. Капец! Ты откроешь?
Что сделала Оксана?
Судорожно сглотнула, обнаружив, что глотать вообще-то нечего – в горле пересохло, и сказала:
– А Даши нет дома.
– А она велела тебе никого не впускать? – Захар, кажется, готов был перелезть через забор и убить ее. – Попить мне ты хотя бы дашь? Можно через забор!
Оксана спохватилась и побежала за пультом – ну и молодец, оставила его в доме!
Вернулась уже к совершенно распсиховавшемуся Захару, который поклялся: если бы она провозилась еще минуту, он бы выпил тосол.
Вместо того чтобы пройти в ванную, Захар прямо в джинсах рухнул в бассейн.
Некоторое время он фыркал, стонал, вопил на все окрестности, что это кайф, а потом прямо в воде стянул джинсы и поплыл. Голый. Трусов он не носил. Оксана в ужасе сбежала, а вернулась с полотенцем и бутылкой запотевшей минералки.
– Иди сюда! – пригласил Захар. – Ты чего?
Он с ума сошел? Что он имеет в виду?
Увы, ничего.
Хоть они и плавали голые – идею надеть купальник Захар отверг как безумную, – ничего такого не произошло.
– Я отсюда не уйду! – пригрозил он. – А Даша-то где?
Оксана объяснила.
– Я ведь останусь на ночь? – спросил он.
Она кивнула.
До трех они смотрели кино под вентилятором, поужинали – некоторый аппетит все же прорезался, хоть они и потеряли надежду, а потом...
Захар заснул в спальне Даши.
А в пять утра Оксана вспомнила, что у Даши есть спрей для лица с термальной водичкой, – если лечь под вентилятор и время от времени обрызгиваться, возможно, удастся охладиться настолько, что она сумеет заснуть.
Оксана прокралась в спальню, стараясь не смотреть на Захара, к которому прилипла простыня, пошарила в ванной, заглянула в гардеробную и, наконец, присела перед тумбочкой.
И тут-то она почувствовала у себя на плече его руку.
– Держи вора, – пробормотал Захар.
– Все дело в том, что именно здесь Даша хранит свои миллионы, – смущенно улыбнулась Оксана. – Я не могла не воспользоваться моментом... – И она вынула спрей, который Захар немедленно отнял.
– Это средство самообороны? – поинтересовался он, разглядывая флакон и тут же брызнул ей в лицо.
Оксана попыталась отобрать тубус, позабыв, что трусов под халатом нет, вспомнила, засмущалась, застыла в нелепой позе, но Захар уже повалил ее и подмял под себя.
– Что мы делаем? – промямлила совершенно счастливая Оксана.
– Да хрен его знает! – ухмыльнулся Захар. – Жара!
Вот что, наверное, чувствуют жулики, унося задницу из ограбленной ими квартиры. Адреналин. Острое желание жить на полную катушку. После нас – хоть потоп.
Ворованное счастье было даже лучше законного: ощущение, что все это в последний раз, добавляло перца, и не было ни сожалений, ни угрызений совести – только амок, только желание.
Почему он делает это с ней? Что происходит?
Она ему нужна? А Даша?
Все эти вопросы всплыли чуть позже, когда Захар курил, а Оксана жадно пила воду из-под крана. Спускаться за бутылированной не было никакого смысла. Последний день Помпеи. Мир скоро рухнет.
Она вернулась из ванной и встретила его пристальный взгляд.
– Не знаю. – Он покачал головой. – Наверное, нужно выбрать, да?
Оксана швырнула в него пепельницей. За пепельницу она перед Дашей оправдается. За Захара – никогда.
Он затащил ее в кровать, обнял и долго говорил. О том, как все странно. О себе. О том, что Даша никогда не будет его женщиной. Она пребывает в королевстве зеркал, существует, пока может любоваться своим отражением, она – человек шоу и живет в той, другой реальности.
Они разговаривали как друзья и, как ни странно, это было хорошо.
Оксана понимала его. Понимала себя. И знала, что виноват не только Захар. Но и она. И Даша. Они все вместе бегут к финишу – глупо ненавидеть соперников, главное – добежать первой.
Поднимался рассвет, и Оксане довольно было уже того, что солнце, казалось, сегодня вставало нарочно для нее.
Но она ошибалась.

Даша точно знала – заспанное солнце в наряде из сизой дымки вытягивает лучи и лениво зевает только для того, чтобы она, Даша, вкусила прелести начинающегося дня.
Ей не спалось от восторга. От прелести дня без встреч, обязательств и нервных звонков отовсюду.
И Даша пошла на пляж. Растянулась на камушках, положила руки за голову.
И вспомнила. Когда Витя лежал вот так же, она любила усесться верхом и провести ладонями от его кистей по плечам, по подмышкам, по ребрам... Она с ума сходила от его тела.
Она была влюблена в него. На самом деле. И эта влюбленность ее пугала.
Приключения, авантюры – это пожалуйста, в любом количестве.
Но любовь...
Чтобы оценить прелести любви, надо пройти через такую мясорубку сомнений, терзаний, мучений, что она просто не могла себе этого позволить. Тем более рядом с Витей, которого на концертах девушки только что лифчиками не закидывали. И это вам не какой-нибудь сопливый секс-символ, а лидер, герой, кумир. Если бы он захотел, его фанаты взяли бы штурмом Кремль.
Она бы никогда из этого не выбралась. Неизвестно, что там в бассейне делала его фанатка, Даше нужен был повод, чтобы уничтожить зло в зародыше.
К тому же возраст. Сорок шесть – не предел для бурного романа, но смогла бы она любить его через десять лет?
Ей отчаянно его хотелось.
Нежные, как щенячьи лапы, лучи солнца щекотали кожу, от прозрачного гладкого моря веяло спокойствием, нежный ветерок нашептывал романтические глупости, и Даше даже нравилось вот так умиротворенно страдать.
Позвонить ему? А если он за это время женился на какой-нибудь бабище весом в сто пудов?
Тело вытянулось в струну. Его пальцы. Плечи. Мускулистые ноги. Глаза! Сколько жизни, сколько души в этих глазах!
И никаких безумных мамаш с приступами религиозной ярости на всех, кто не ест по утрам целого барана!
Захарчик... Утя-кутя, муся-куся. Что-то в нем было, но это не ее типаж.
Конечно, трудно – любить такого мужчину, как Витя. В нем нужно раствориться. Или отдать ему не меньше половины жизни.
А как? У нее столько дел! Силы ей нужны на себя. Но вдруг она сглупила и просрала свое счастье?
С Витей – мурашки по коже. Всегда.
Что она там гнала Оксане?
Влюбленность ни в кого?
Все так.
Но только когда был Витя, Даше казалось, что в следующий раз ее нога не ступит на землю – коснется воздуха, оттолкнется и тело устремится к Луне.
К верному спутнику всех мечтателей и тех, кто не видит себя под солнцем в мире таких приятных, но заурядных ценностей – семья, машина, яхта, счастливая старость...
А рядом с Захаром Даша пускала корни – глубоко в почву. А она ведь не дерево. Она – пыль одинокой звезды.
Какая у нее будет старость? «Моя бабушка курит трубку, в кошельке у нее три рубля»...
Когда она держала Витю за руку, у нее душа трепетала. Душа покрывалась теми самыми мурашками, которые секундой позже выступали на коже, вихрем неслись от макушки до пят.
Хотя, конечно, такого красивого мужчины, как Захар, у нее никогда не было.
Жизнь учит нас тому, что красота – не более чем товар. И не самый ценный, так как плюгавенькая Кейт Мосс пока все еще супермодель. Хотя на Синди Кроуфорд, безусловно, приятнее смотреть. Но с красотой, с ней как с творогом. Вот что такого в твороге интересного? Не кислый, не сладкий, в меру отвратительный. В детстве мы его ненавидим, а потом вдруг набрасываемся – чего-то не хватает.
Так и с внешностью – сегодня годятся Линда и Наоми, завтра – Кейт и Стелла, а послезавтра выведут бородатую женщину, и все побегут наращивать волосы на подбородке.
Если бы Даше лет двадцать назад было тридцать, она бы восторгалась каким-нибудь Хулио Иглесиасом... Ой нет! Только не это!
Ну Шоном Коннери. Хотя Де Ниро уже тогда был в расцвете славы. И несомненно, она бы уступила Коннери восторженным домохозяйкам, которым не хватает огня, и увлеклась бы Бобби. Бобби с ирокезом из «Таксиста» – одного из самых нудных и практически бессмысленных фильмов всех времен и народов.
Она всегда любила негодяев. Таких, рядом с которыми тебя не покидает ощущение, что вот ты откинешь одеяло, а там – змея подколодная. Хотя бы в виде фанатки.
Когда они только познакомились с Витей на шашлыках в честь чего-то там на студии звукозаписи, подлый жирный Амур как раз сидел в ветвях, трясся от холода и проклинал тот миг, когда появился на свет. Наверное, он запустил стрелу, чтобы побыстрее отмучиться и свильнуть пораньше с работы – иначе с чего бы у Даши, которая уже наметила подходящую цель в виде вполне себе молодого и во всех отношениях привлекательного солиста поп-рок-группы, вдруг помутился рассудок?
Они просто оказались рядом.
– Я была на вашем концерте, – сказала Даша. – На «Крыльях».
Могла наврать. Запросто. Для поддержания разговора. Даша вообще врала легко – все равно ведь каждый день для книг истории сочиняет, так почему бы не внести немного искусства прямо в жизнь?
Но она действительно была. Ее туда коварно заманили.
– Безумно понравилось, – добавила она.
Витя посмотрел на нее... так, как он умеет. Ничего особенного – просто взгляд: тяжелый, с оттенком пренебрежения, но Даша пропала.
– Я вообще-то не люблю толпу, у меня практически фобия, но было так здорово! – неслась она вперед.
– А почему вы не любите толпу? – заинтересовался он.
– С одной стороны, в толпе весело: все на подъеме, общий кураж, да и вообще мне нравится такое вот единение масс, когда вместе горе или радость, и ты знаешь, о чем думают все люди на улице, но иногда мне кажется... Ну вот если бы вы сказали на выступлении: «Убей ближнего своего! Кровь! Смерть! Сатана – друг!», то этот кураж превратился бы в резню. Или если бы вы сказали: «Бомба! Бежать!», то люди давили бы друг друга, и самое страшное, что ведь и не придерешься – инстинкт самосохранения. И я бы первая бежала по трупам. Поэтому и не люблю толпу.
Он смотрел и смотрел. Сукин сын! У нее уже лифчик задымился!
Первый раз в жизни она поняла чувства фанаток – ей хотелось упасть на колени и сделать ему минет! От таких мыслей и от вина Даша раскраснелась и совсем потерялась.
Они еще выпили. То есть пила она – Виктор был за рулем. Даша проглотила куриный шашлык, не ощущая вкуса – просто не хотела напиваться на голодный желудок.
Он предложил прогуляться.
Даша, как зомби, поплелась за ним.
Чтобы пройти на пляж, надо было спуститься с крутого обрыва, и, разумеется, Витя подставил ей руки, а уж Даша изловчилась – спрыгнула, скользнув животом по его ногам.
Это было и пошло, и волнительно.
А потом они целовались. Нельзя было терять такое мгновение. Амур, видимо, стрелу для верности намазал ядом, так как все словно сговорились – и Луна, и деревья, шелестевшие листвой, и прохладный летний вечер, и вино, подталкивающее к глупостям и легкомыслию...
Спустя неделю, зажав ее в коридоре, он спросил:
– В чем дело?
И Даша изложила ему свою теорию.
– То есть ты, получается, девушка с принципами?
Трудно рассуждать о принципах, когда ты чувствуешь сквозь джинсы: и у тебя, и у него все горит, пылает, и еще ты уверена, что без секса люди помирают, но Даша все-таки кивнула.
За кивком последовал секс – не было никаких сил сдерживаться, она и так наслаждалась любовной лихорадкой семь дней, ворочалась ночами, воображала, как это будет, и все хотела сорваться и побежать к нему среди ночи...

Оксана не могла заснуть. Смотрела на Захара и думала, что когда человек счастлив, ему ничего не нужно. Мирские мысли о хлебе насущном, одежде, карьере – все это было так далеко и здесь, на небосклоне, называлось другими словами.
Карьера, говорите вы? Вдохновение – говорила Оксана.
Она спустилась вниз, сделала то, чего ранее и представить себе не могла – налила бокал вина и отправилась в свою комнату. Включила компьютер, вдохнула – выдохнула и ударила первую клавишу.
Это будет сенсация. Главное – продать себя издателю.
Даша, наверное, будет в ярости. И это хорошо. Скандальчик ей не помешает. Бесплатное приложение к рекламному пакету.

А Даша хоть и сожалела о том, что любимое крымское солнце не помогает ей сосредоточиться на главном – на книге, работе, наплевала на все и отдалась страстям, и высоким – любви, и низким – вожделению, сиюминутному, капризному, но оттого не менее нужному.
Словно нечаянно вытащила из сумки телефон, повертела в руках.
– Привет, это Даша, – произнесла она через минуту. – Ты не спишь?




Глава 15


Их всюду узнавали, и Дашу возбуждало это пусть смешное, неумелое, простенькое, но преклонение. Она была тщеславна и знала об этом, но в своем честолюбии не видела большого греха – она ведь всю себя наизнанку выворачивает, бисером мечет душу перед толпой, и если один оценит, то другой разотрет ее и плюнет.
Они были удивительно красивой парой. Даша даже не думала, что они ТАК выглядят со стороны. Ну и пусть разница в возрасте.
Здесь это почему-то не имело никакого значения. Эти берега видели и не такое. Эти пейзажи приучены к экстравагантным выходкам богемы.
А главное заключается в том, как золотит вечернее солнце их загорелую кожу. Как ветер ворошит жесткие от морской соли волосы. И как Виктор, лежа с прикрытыми глазами, кладет руку, угадав, ей прямо на живот. Его рука – горячая, сухая, в песке. Ее живот – прохладный, мокрый, с прилипшим камушком. Он находит этот камушек, выкидывает, после чего проводит пальцем от пупка до трусиков, и по ее телу пробегает дрожь. То ли место чувствительное, то ли все дело в Нем. А может, и то и другое.
И все это небрежно, спокойным жестом человека, который ни на что не намекает, просто делает то, что может сделать, потому что ты – его.
Она распадалась от любви, как картонная коробка, в которой уже не помещаются вещи.
Не было между ними суетливых объятий, спешки – словно кто-то собирается отнять у них эти мгновения, и в этой замедленности, которую не всегда выдерживала торопливая Даша, было что-то настолько притягательное, властное, взрослое, мудрое, что она разве что не плакала от того, как любит его, хочет его, растворяется в нем...
Вечером они ужинали в кафе с другом Виктора, каким-то там, как Даша его про себя обозвала, хренописателем, хотя на самом деле этот самый Олень был поэтом. И как поэта Витя его уважал. Олень притащился на бровях, голова у него была немыта, а на майке сияло радугой древнее пятно. Дашу едва не стошнило, но она искренне попыталась привыкнуть к поэту, пока этот мерзавец не приволок к ним за стол трех пьянючих девиц – и все, не придерешься, хорошенькие! Загорелые, крепкие – две блондинки, одна шатенка. Даша почувствовала себя воспитательницей в детском саду – захотелось надеть на этих прелестниц слюнявчики, чтобы... не залили кровью одежду, когда она оторвет им головы и выковыряет глазенки, которые они таращат на ЕЕ мужчину, суки!
Даша наплевала на все и ушла танцевать.
А плевала она, собственно, на то, что глаза у Вити сияли, как маяки, на которые взяли курс три утлых суднышка – эти вот местные одалиски в туфлях из «Ж»!
Если честно, у нее тоже есть туфли из «Ж». Даша как-то зашла туда и купила сразу штук двадцать разных шлепок. Но это ничего не значит! У девиц были самые безвкусные и позорные босоножки из «Ж»!
Даша танцевала. Ее угощали тем, чего она пожелает – душа желала коньяку. Вскоре Даша уже плясала у шеста – не зря же она ходила в спортклубе на аэробику с элементами стриптиза.

– Завтра пойду учиться стриптизу, – заявила Даша Вере.
Они тогда сидели у Даши за городом и разудало надирались молочными коктейлями.
– Что, макулатура твоя совсем не продается? – с сочувствием произнесла Вера. – Меняешь профессию?
Даша расхохоталась.
– Надо же чем-то мужчин прельщать! – воскликнула она. – Вот он мне: «Давай, сука, щи готовь!», а я ему: «А давай-ка я лучше стриптиз сбацаю!»
– Ну и че там надевать на стриптиз? – полюбопытствовала Вера.
– Да хрен его знает! Босоножки на каблуках и наряд женщины-кошки!
– А представляешь, если и правда, припереться туда в этих туфлях на платформе и начать раздеваться? – Вера даже разыкалась от радости.
Даша бросила на нее подозрительный вгляд.
На следующее утро они метнулись в Сокольники, купили в «Шоколадной Лилии» все, что требовалось, – костюмчик стюардессы и униформу Красной Шапки, огромные туфли, чулки – и отправились в спортклуб. Хуже всего им пришлось в раздевалке. На них так таращились, что Вера чудом не рассмеялась. Когда они вошли в зал, тренер едва чувств не лишился. А уж когда Вера, похабно виляя бедрами, принялась стаскивать кружевную блузочку, разразился скандал. Тренер бегал вокруг них с воплями: «Женщины! Вы понимаете?!», одни девицы катались по полу от смеха, другие возмущались тем, что две идиотки сорвали тренировку, а одна припадочная не обратила на них никакого внимания – продолжала танцевать, но с нее станется: она торчала в зале по шесть часов подряд.
Как школьниц, их вывели из класса и притащили к администратору – сексапильному юноше с модной стрижкой и не менее модной бородкой. Вера к тому моменту разошлась – облизывала губы, выпячивала грудь (и ведь было что выпячивать – хороший третий размер при росте сто семьдесят и весе пятьдесят четыре килограмма) и все норовила поставить ножку на стул.

В Коктебеле стриптиз имел не меньший успех – выгнувшись мостиком, Даша кружилась у шеста, пока Витя ее не оттащил, не пообещал ей еще коньяку (обманул) и не поволок домой. Даша, правда, вырвалась и потребовала купаний голышом под луной – и не просто так, а затащила его на дальний пляж, где, по ее расчетам, им бы никто не помешал, попыталась утонуть, чему несказанно обрадовалась: видимо, в ее понимании, тонуть было весело до жути.
– Что ты на меня так смотришь?! – возмутилась она, когда Витя, сидя на пляже, глядел, как она старается запихнуть мокрые ноги в узкие джинсы.
Он не ответил.
– Ты на меня смотришь так, как на сиськи этих лохушек! – добавила неугомонная Даша.
– Каких лохушек? – удивился Витя или сделал вид. – Которых Олень притащил?
– А что, были и другие? – Даша отбросила упрямые джинсы.
– Даш, ты опять?
– Что опять? – Она выхватила у него сигарету. – Просто сделай мне одолжение – в следующий раз... если он когда-нибудь наступит... так вот, когда твой милый друг с грязными рогами приведет трех сисястых мокрощелок, не надо изображать, что ты не со мной!
– Даш, б...дь, да ты че, о...ела? – Витя вскочил и уставился на нее.
– Ты мне говоришь, что я о...ела? – возмутилась Даша и опять схватилась за джинсы. – Да это ты о...ел! Ты вообще, понимаешь, что мы разговариваем как в фильме «Пьянь»? Это по-буковски, чтоб ты понимал!
Витя схватился за голову и затопал ногами.
– Я, б...дь, убью тебя сейчас! – заорал он.
– Это я тебя убью! Ты понимаешь, что делаешь? Да у тебя член, как компас – всегда показывает на какую-нибудь фригидную суку!
Витя вырвал у нее из рук джинсы и швырнул в море.
Даша бросилась на него с кулаками.
Он схватил ее в охапку и бросил вслед за джинсами.
И ушел.
Пока она отфыркивалась, вылавливала джинсы и одевалась (мокрые портки почему-то надевались лучше сухих), он исчез.
В одном кафе Даша нашла знакомых, выпила двухлитровую бутылку минеральной воды, ее стошнило, она пошла к кому-то чистить зубы, после чего бросила приятелей и плавала, пока не успокоилась, подружилась с гопниками на пляже, которые угощали ее травой, вернулась на набережную и нашла Витю. Он сидел в обществе двух хорошо одетых, а главное, чистых, мужчин, но зато с одной из сегодняшних мокрощелок и еще с тремя девицами не пойми какого розлива.
Даша была прекрасна. Майка к тому моменту тоже была мокрая (Даша так и не поняла, отчего – и только с утра вспомнила, что, пока дружила с гопниками, пролила на майку томатный сок, которым они разбавляли водку, и пыталась ее отстирать), с волос текла вода, глаза горели болезненным блеском, тушь размазалась – как пить дать, хрестоматийная утопленница.
– Я ведь люблю тебя, – нежно произнесла Даша, приблизившись к столику.
Камарилья устроилась в хорошем ресторане, обстановку которого с некоторой натяжкой даже можно было назвать интерьером.
– Кхм... – закашлялся один из мужчин.
Даша окинула девиц равнодушным взглядом, заметила, что у одного из кавалеров хорошая рубашка, после чего как следует размахнулась и ногой пнула стол.
Ничего, что она испортила им ужин, – это надолго запомнится, будет что обсудить. Деньги у Виктора с собой были – расплатится, ничего с ним не случится.
Минут через пять он догнал ее в парке.
– Ты с ума сошла! – Виктор загибался от смеха. – Ты, Аксенова, пи...тая!
Он схватил ее, прижал к себе и поцеловал в висок. Его рука привычно забралась за пояс джинсов и нащупала Дашины холодные бедра.
– Фу-у... Кикимора... – с нежностью произнес он. – Идем домой?
И они пошли домой – там их ждали чай, сухая одежда и секс.
Вот такая жизнь для нее.

Оксана перевернулась на спину и уставилась в потолок. Как же здорово время от времени разрешать себе такое счастье – с полчаса таращиться в потолок, размышляя лишь о том, стоит ли сделать лазерную эпиляцию линии бикини.
Наверное, в душе у нее живет примерная домохозяйка, которая так бы и валялась целый день на диване, лакомилась абрикосами в шоколаде и бросалась вечером навстречу мужу, чтобы обсудить последние драматические события в сериале «Счастливы вместе».
Оксана ведь даже умела готовить.
В отличие от Даши, которая могла разве что омлет исполнить и то под настроение.
Несколько дней Оксана с Захаром провели вместе. И дни, и ночи.
Они говорили о себе, о родителях, о страхах, планах, мечтах.
Это были жаркие ленивые дни и томные вечера с запахом шампанского.
Она заметила, что Захар по-другому смотрит на нее: не с той отработанной нежностью, предназначенной для продавщиц в магазинах и для стюардесс, а особым – лично для нее – взглядом. Наверное, она стала ему интересна.
Это была победа с привкусом обиды – неужели, чтобы обворожить мужчину, ей нужно из кожи вон вылезти?
Что в ней не так?
Она ведь даже красивая!
Но Захар, кажется, это заметил.
Это был упоительный роман, прямо как курортный. Оксана боялась загадывать, что произойдет, когда вернется Даша, и готова была сохранить эти отношения, как сухой осенний лист, – в книге наивных девичьих воспоминаний.
Даша всегда говорила, что память – одна из тех подруг, что говорят: «Хорошо выглядишь! Поправилась, животик появился – это так секси! А целлюлит, кстати, сейчас в тренде! Я видела тут фотографию Джей Ло на пляже...»
Даша не любила вспоминать. Предпочитала сочинять, обыгрывать то, чтобы было, украшать вымышленными подробностями.
Поэтому ей и не нравились обычные бытовые фотографии – она считала их слишком достоверными.
– Зачем мне знать, что в 2001-м у меня обгорел нос, а в 1998-м я носила жуткую прическу? – Она пожимала плечами. – В голове я представляю это по-другому. Тем более снимают всегда какие-то идиоты, которые или макушку отрежут, или ботинки!
А вот Оксана любила и воспоминания, и снимки. Пусть с обгорелым носом, дебильной прической и без макушки. Ее все устраивало.
Вдоволь насмотревшись на потолок, Оксана поплелась на кухню за лимонадом. За настоящим домашним лимонадом, который сделала сама!
А еще она приготовила ленивые голубцы. А еще и блины.
Для Захара. Не то чтобы она пыталась таким образом его удивить. Нет! Просто ей хотелось сделать что-то для него своими руками.
Он ведь так устает в последние дни!
Отчего Захар устает, Оксана не понимала – он не хотел говорить, считал, что пока еще рано, да и ее это (как настоящую домохозяйку) не особенно волновало – главное, что он рядом.

– О боже! Как круто! С ума сойти! – орала Даша.
– Ты глаза-то открой! – расхохотался Витя.
– Ни за что! – Даша с еще большей силой вцепилась ему в руку. – Я что, похожа на идиотку?!
Надо же было так вчера напиться и так бездарно сегодня с утра опохмелиться ненавистным ей пивом, чтобы поддаться на уговоры и залезть на эту машину смерти – чертов параплан! Лучше бы она на батуте спину сломала – остался хотя бы шанс выжить!
– Как ты мог? Как ты мог? – срывающимся от ужаса голосом упрекала она Виктора.
– Даш, если ты не откроешь глаза, я отстегну ремень безопасности, – пригрозил тот.
– Не отстегнешь!
Но он отстегнул.
– Застегни! – заорала Даша. – Я открою все, что захочешь, только застегни этот сраный ремень!
Он застегнул, и Даша открыла глаза.
Эффекта: «Ох, какая красотища! Теперь мне совсем не страшно!» – не получилось.
Но... Пока живет призрачная надежда, что эта штуковина не сверзнется в морскую пучину в ближайшие секунды, можно одним глазом заценить, что вид и правда красивый.
– Ты что, совсем не боишься? – поинтересовалась Даша и медленно, словно от движения параплан мог перевернуться, обернулась к нему.
– Совсем! – улыбнулся Витя.
Какой же он душечка! Ему так идут темные очки!
Она отпустила его руку, встряхнула свою, сбрасывая напряжение, и снова взяла его ладонь – нежно.
Было уже почти не страшно – в основном потому, что они подлетали к берегу и на катере закручивали веревку.
Еще чуть-чуть, ее освободят – и можно будет спокойно наслаждаться впечатлениями.
Они вернулись на пляж, Даша бросилась в воду, и в голову ей пришла спасительная мысль – к черту работу! Все это такие мелочи по сравнению с тем кайфом, который есть здесь и сейчас!
Но она тут же укорила себя. Работа – это ее жизнь. Не вся жизнь, конечно, но очень и очень важная ее часть.
Работа – ее половина, муж, ее деточка.
Даша вышла на берег, легла на живот, расстегнула лифчик, уткнулась носом в полотенце – и тут-то ей вдруг и сочинилась история. Так всегда было. Тебя посещают идеи, ты их записываешь, развиваешь, а потом – ба-бах! – понимаешь, что все это пустое, а настоящее выскакивает из-за угла с громким дурацким воплем: «Сюрприз!»
Пальцы покалывало – руки соскучились по клавиатуре.
Даша вернулась к Виктору, легла рядом и с чувством, близким к вожделению, вспомнила, как изменилась ее жизнь.
С восемнадцати лет ей стало стыдно брать деньги у родителей. Она батрачила – по-другому и не скажешь – на газеты, одна другой хуже, и прекрасно знала, как это звучит:
– Здравствуйте, вас беспокоит газета «Бердищенский менестрель», мы бы хотели взять у вас эксклюзивное интервью...
Но!
Она общалась с интересными людьми. Гребенщиков, Кинчев, Агузарова, Земфира – тогда она только появилась...
Правда, рядом с ними она чувствовала себя мелкой козявкой. Ей тоже хотелось стать великой. Не милой девицей Дашенькой Аксеновой, которую можно рассматривать как потенциальную подругу или веселого собутыльника, а Знаменитостью с большой буквы – чтобы зависть сталкивалась с обожанием и от этого столкновения сыпались бы искры...
Даша никогда не понимала женщин, что живут мечтой выпросить у мужа заветную шубку.
Ее мама все делала сама. В трудные времена, когда отец пил/страдал депрессией/ссорился с крупным заказчиком, семья и не заметила, что один родитель работает, а другой валяется на диване с холодным компрессом на лбу и в двухтысячный раз перечитывает Жапризо.
Мир таких женщин представлялся ей иной планетой, населенной существами с двумя головами.
Она не то чтобы их презирала или осуждала, она просто не понимала, как можно так жить. И если бы все эти домохозяйки растили прекрасных детей – умных, развитых, талантливых, доброжелательных, но нет!
У них вырастали наглые, глупые, неухоженные монстры, которых нельзя было выпускать в люди без поводка и намордника.
Даша не могла забыть сцену в ресторане японской кухни, куда она пришла с друзьями отметить Женский день.
Ресторан – битком, все пьют, курят, стараются как можно веселее провести время. Они заявились внушительной толпой – человек пятнадцать, заказали все самое вкусное и дорогое, хорошее вино, и вот только успели приступить к закускам, как из угла задымленного, прокуренного зала, где они и находились, послышался истошный детский вопль.
Внимание публики привлекла одна пара – симпатичный молодой человек и девица с виду лет двадцати пяти, наверное, эту четверть века она прожила с совершенно безразличным лицом, вся какая-то бледная, унылая, одета как богомолка, хоть и в модную одежду.
Рядом с заторможенной мамашей, которую Даша заподозрила в употреблении крепких транквилизаторов, стояла люлька с дитем, и это грудное дите орало так, словно к нему заползла змея. Мамаша же не обращала на младшего отпрыска никакого внимания (может, глухая?). Второе чудовище лет трех, то ли надышавшись табаком, то ли хлебнув из бокала нерасторопной родительницы вина, воодушевилось криками младенца, выскочило в зал, забегало, сбивая стулья, хватая со столов еду, телефоны, зажигалки, и тоже орало, но радостно. Спустя полчаса, поняв, что родители, похоже, не догадываются, что это их ребенок, Даша подозвала официанта и в ультимативном порядке попросила прекратить безобразие. Официант смутился и ответил, что это же, мол, дети.
– Вы пока подумайте над тем, что в данном случае дело не в детях, а в родителях, а я вам прозрачно намекаю, что, если заору я, будет намного хуже! – отрезала Даша. – И еще: передайте руковод-ству, что мы немедленно уходим и платить не будем. Милицией нас можете не пугать – я уже звоню своему адвокату, если вы слышали, конечно, о Павле Астахове.
Официант рысью помчался к молодым родителям, ор прекратился, но буквально на пару минут.
Чета все так же сидела и с перевернутыми лицами поглощала суши.
– Я ее придушу! – сказала Даша и ринулась к столику. – Это ваш ребенок? – поинтересовалась она у мамаши.
Сил у той хватило лишь на то, чтобы поднять глаза. Пустые глаза существа без души.
– Ваш?! – рявкнула Даша на счастливого отца.
– Д-да... – испуганно ответил тот.
– Почему он кричит?
В ответ раздалось тихое блеяние.
– Либо вы его успокаиваете, либо оплачиваете наш счет!
И тут мамаша очнулась!
– А что я могу сделать? – огрызнулась она.
– В крайнем случае вы можете отсюда уйти! – Кровь у Даши закипела. – Это не моя проблема! Спока почитайте, а потом уже рожайте! Короче, если ваш ребенок не прекратит орать, я вам этот кувшин... – она ткнула пальцем в узкий графин, – на голову натяну, понятно?!
Когда Даша возвращалась к своему столу, ее трясло от ярости. Ресторан, а уж тем более зал для курящих, это вам не детский сад для тех, у кого родители без мозгов!
Ребенок, как ни странно, замолк. Может, эта сука его задушила?!
Они еще долго сидели, и вторая девочка совершенно измаялась – она и на полу валялась, и замучилась дружить с соседями, но хотя бы не вопила!
И вот ради этого стоит сидеть дома и ждать мужа с работы? Ха. Ха. Ха.
Даша покосилась на Витю, у которого было трое детей от разных женщин – и все его обожали. Еще бы – не обожать такого папочку...
Н-да, хорошо хоть у него два мальчика и одна девочка, но нелегко, наверное, ей приходится, когда по квартире разгуливает секс-символ. Правда, он с ними не живет, а забирает их только на каникулы и выходные.
Да-а... Сегодня ему сорок пять, а завтра уже пятьдесят. Шестьдесят.
Что там сказала Кароль Буке о Депардье? «Вы смотрите на его живот, а я – ему в глаза»? Хорошо сказано. Но не для Даши. Как Кэтрин Зета Джонс живет с Майклом Дугласом? Ему бы больше подошла Дайана Китон, а то у него скоро от пластических операций глаза перестанут закрываться.
Даша вспомнила, как приятель отца, большой человек, скульптор, любимец властей – здоровенный лысый гоблин, походивший на глыбу мрамора, впрочем, красивый, фактурный, – женился на юном создании. У создания были глаза чуть навыкате с длиннейшими ресницами, пышные светлые волосы и белая тонкая, словно шифон, кожа. А монументальному скульптору в то время стукнуло пятьдесят семь. Прошло несколько лет, скульптор в свои шестьдесят пять все еще был прекрасен, и в него даже влюблялись юные женщины, а вот его Танечка, одуванчик, как-то усохла, постарела, веки затейливыми виньетками покрыли морщинки, в пышных волосах появилась седина, на руках, под тончайшей, как гарднеровский фарфор, кожей проступили некрасивые вены.
Казалось, любимец властей высасывает из нее жизнь, а так и было, потому что для человека в возрасте молодой спутник жизни – жертва, таблетка от старости, автономный генератор энергии.
И что бы там все о великой любви ни говорили, так оно и есть.
И вот это знание, секрет о конце романа, доставляло Даше ни с чем не сравнимое удовольствие. Есть завязка, развязка, должен быть и конец. Она так привыкла. Она так живет.
Но лет пять у них с Витей есть – и она готова отдать их этому человеку.
Даша не понимала знакомых, которые рыдают и вопят:
– Столько-то лет – коту под хвост! Зачем? Почему я?
Какой смысл расстраиваться лишь потому, что чудесные, увлекательные отношения закончились?
Неужели весь смысл в том, чтобы прожить с кем-то до гробовой доски?

А Оксана в это же время гладила разомлевшего от жары Захара и думала: «Это навсегда. Что бы ни случилось, я буду его любить. Любовь – это то, что живет в твоем сердце, и никогда уже не вырвать цепкие корни. Я хочу держать его за руку, когда нам стукнет восемьдесят, и смотреть в его выцветшие глаза. Это мой мужчина».




Глава 16


Гром ревел, как левиафан. Тысячи папарацци, затаившись в небесах, щелкали затворами, рассекая тьму, что накрыла землю.
Дождь не шел – он стоял, отрезав город водяной стеной.
Даша сдала вещи в камеру хранения, пробралась сквозь толпу, собравшуюся у дверей, вышла на улицу и раскинула руки.
Природа, казалось, удивилась. Ливень стих, мелкие капли забарабанили по крышам автомобилей, но вот еще раскат, опять сверкнула вспышка – и снова хлынуло, разливая реки, превращая лужи в озера!
Даша обожала грозу. Бушующая стихия наполняла ее восторгом.
Она уже стояла по щиколотку в воде, одежда насквозь промокла, но ведь вода – это жизнь, это все, это счастье...
Оставляя за собой ручей, Даша прошла обратно, в здание аэропорта. Люди глазели на нее как на помешанную, но она не обращала внимания – привыкла.
Телефон, оставленный в сумке, конечно же, разрывался – Валера, наверное, объехал пробку и сейчас ждал на выходе...
В машине Даша завернулась в дежурный плед и прикрыла глаза.
Кажется, она совершенно обезумела. Влюбленность в Витю превратилась в манию – и она уже начала страдать.
Это было очень и очень глупо – полюбить рок-музыканта, человека, по своей генной структуре предрасположенного к самолюбованию.
Его можно понять. Он выходит на сцену, а в зале десять тысяч пар глаз смотрят на него, как на Бога. Он и был их Богом, Витя. Не просто певцом. Что-то в нем присутствовало такое, почему все эти люди поклонялись ему. Его фанаты считались самыми отчаянными. Они бы носили его на руках – если бы не был придуман автомобиль.
И ведь не то чтобы у него был самый лучший голос или самые талантливые песни.
Все дело в его личности. Харизма, твою мать.
И рядом с ним Даша ловила себя на желании слушать, открыв рот, – он был поэт, говорил цитатами, мысли текли вином и медом, и так трудно противиться искушению стать придатком этого человека, остаться без своего «Я»...
Родной дом...
Даша видела, как за дождем светятся в кромешной мгле окна ее дачки, и умилялась. Она любила все, что имела. Она всегда сражалась за каждую пуговицу, выбирала лишь то, к чему испытывала чувства, а не просто стол с четырьмя ногами. Облюбовывала каждую отдельную плитку.
Это все ее! Она сама! Со своими руками, мозгами, душой сотворила это!.. Неувядающие ощущения.
Человек в плащ-палатке размахивал руками. Оксана?
Это действительно была Оксана, напялившая дождевик.
Захар, прослушав сообщение о том, что Даша завтра прилетает, промямлил нечто невразумительное и съехал. Оксана так ничего и не поняла.
Звонила ему днем, но он был занят.
Она даже поплакала.
Вечером зарядили дожди. Истерика, навеянная знойным ветром, остыла.
Все просто. Это ее мужчина. И он это знает.
И наконец-то это ее жизнь.
Физически мы рождаемся тогда, когда наша мать разрешается от бремени. Мы знаем эту дату, помним ее, бережем, обижаемся, если близкие забывают о дне нашего рождения. И не обращаем внимания на то, что как личности появляемся точно так же – в муках, боли, один раз – и навсегда. И то, если повезет.
С некоторыми это происходит рано – уже в детстве душа обрастает мясом и мускулатурой. Другие раскрываются в юности. У каждого свой возраст расцвета.
Некоторые ведь с пятнадцати лет выглядят на тридцать пять, а в те самые тридцать пять неожиданно молодеют, и не просто так – в их жизни происходит Событие. Если хватает сил поймать свою удачу – цепляются за нее обеими руками, и тут-то и начинают жить, нет – стареют, не успев насладиться юностью.
Иногда кажется – годы пролетели, ты и не заметил, но ты просто ждал своего часа, рождения своего «Эго».
У Оксаны была знакомая из одного глянцевого журнала – женщина как женщина, мать двоих детей, служила ответственным редактором. Должность красивая, но только на словах – ответсек был чем-то вроде хорошо оплачиваемого курьера: следил, чтобы материал отправился в верстку, чтобы фотограф не перепутал снимки, чтобы верстка вовремя получила цветопробы...
Скука и нервотрепка.
Женщина следила за собой, хорошо одевалась, но за спиной у нее были дети и муж-простофиля, который давным-давно пытался написать диссертацию, но не смог и теперь парился на службе, которая приносила ему тринадцать тысяч рублей без вычета налогов.
Муж не умел мыть посуду, не умел ходить в «Мосэнерго», считал пылесос родным братом орбитальной станции – словом, уверовал, что готовить, убирать, воспитывать детей и зарабатывать деньги во славу ему, мученику, должна женщина.
Так эта женщина и жила, пока вдруг в курилке не призналась Оксане, что разводится.
Она встретила Человека. Красивого. Женатого, с дитем, но он тоже разводится. Мужчину, которого она любит. И который любит ее. Не простой бытовой любовью – ну встретились, стали жить вместе, а той любовью, перед которой склоняются деревья и расступаются моря, любовью такой значительной, что по сравнению с ней все достижения человечества кажутся жалкой ловкостью рук, трюками уездного фокусника.
И у женщины вдруг все стало хорошо. Она ушла в рекламный отдел. Возглавила его. За пару лет побывала в Марокко, Лондоне, Иордании, Арабских Эмиратах, Кении, Амстердаме и Таиланде – а ранее каждый год, каждый отпуск она проводила на огороде у свекрови под Смоленском. Ничего вроде не изменилось: работа – дом – работа, завтрак – обед – ужин, родительское собрание – «Ашан» – мама/папа, но она стала совершенно счастливым человеком. Она нашла себя – неожиданно, случайно: «Ой, смотрите, вон она я, завалилась за диван!»
Оксане и самой уже было смешно, как она носится со своими переживаниями: бедненькая я, несчастненькая, никому-то не нужна, никто меня не любит...
Страх, который ведет нас по жизни, страх смерти, тлена, небытия – одних подстегивает, других пугает.
Но ведь те, кто прожигает жизнь – или живет полной жизнью, как это ни назови, – они ведь тоже не всегда счастливы. Стимуляторы, алкоголь, душевное истощение, опустошенность – разве все это не призраки «жизни на полную катушку»?
Ну сидела она, Оксана, на печи, как Емеля, – зато сейчас она возьмет все и сразу. Хорошо, пусть не все и не сразу, но ведь у каждого есть шанс?
Уж все лучше, чем как Микки Рурк – сегодня ты ярчайшая звезда, самый желанный мужчина, идол, а завтра – человек с классическими признаками распада личности...
Оксана не удержалась от злорадства.
Вчера она побывала в Дашином издательстве – нужно было срочно забрать рекламные материалы, слишком большие для электронной почты снимки, и ей там нашептали, будто позиции Аксеновой пошатнулись.
Конечно, она все еще в рейтингах и ее все еще читают, но мы же знаем – большой успех, тем более молодой, красивой (это, кстати, под вопросом) женщины вызывает не только умиление. Оксана не поленилась – прочитала рецензии в сетевой библиотеке: последней книгой Аксеновой недовольны.
Она если не исписалась, то близка к этому.
И Оксане даже не стыдно было за свою недобрую радость: что поделать, теперь Даша – ее конкурентка. Оксана задумала гениальную книгу. Ну, может, не гениальную – но это будет сенсация.
Девушка из отдела по связям с общественностью – своя девочка – не без наслаждения пересказала встречу редактора, бренд-менеджера и начальницы пиар-отдела, на которой обсуждали «проблему Аксеновой».
В издательстве Даша всех достала.
Может, и правда, это не тщеславие, а продуманная стратегия, но когда автор устраивает скандал, потому что Донцова, к примеру, на ярмарке – в субботу, а Даша – в пятницу, в будний день, это не может не утомлять.
Даша ругалась со всеми: с художниками, фотографами, редакторами – ее вечно все не устраивало, она утверждала, что все, кроме нее, – тупые, у них нет ни вкуса, ни чутья...
Не то чтобы ее считали истеричкой, но вот стервой – сто процентов, причем не просто стервой, а стервой, которая знает свою силу, понимает собственное влияние.
«Это образ», – утверждала Даша, но ведь она сама его выбрала, и, скорее всего, в этом образе больше настоящего, чем вымышленного.
Даше нравилось быть сукой – за что ее и не любили.
Оксана заглянула в гостиную – и Даша тут же заныла:
– Оксанчик, сделай мне чаю, я вся холодная как лягуха...
Она сделала Даше чай и только собралась уйти к себе, как зазвонил телефон.
– Оксан, привет, это Захар!
Что это он звонит на домашний? У нее что, мобильный разрядился?
– Ну ты как? – полюбопытствовал он.
– Нормал, – ответила она. – Куда ты пропал?
– О-о... – простонал Захар. – Была чудовищная встреча, и не одна. Я просто труп. Слушай... Даша уже приехала?
Вот так люди и умирают. В последнее мгновение перед ними открывается истина: ты и твое тело – две большие разницы, ты – еще жива, а твое тело – уже нет, и ты понимаешь, что сердце тук-тук-тук... тук-тук... тук... замирает, и кричишь ему: «Постой!», но оно уже смолкло...
Он. Позвонил. Даше.
Не ей.
– Приехала, – выдавила из себя Оксана и не поняла, что это ее голос.
То ли уши заложило, то ли она чревовещатель.
– А ты можешь ее позвать? – не очень уверенно попросил Захар. – У нее телефон вне зоны действия...
Ага. Сейчас она пойдет и засунет Даше в задницу чертов аппарат – вот пусть Захар потом с ее задницей и разговаривает. Только этого он и достоин.
Что ему сказать?
Зачем тебе нужна Даша? Ты хочешь к ней вернуться? Ты рад, что она снова с нами?
Она могла бы спросить – если бы была Дашей, но Оксана – не Даша, а значит, любезно позовет Аксенову к телефону, чтобы не быть навязчивой, не отягощать их хрупкие отношения своими претензиями, а потом пойдет и удавится.
– Оксан, приезжай ко мне! – неожиданно предложил Захар.
– Что?! – Голос сорвался на визг.
– Оксан, послушай, мне Даша нужна по делу. По очень важному делу. Я же, блин, не доктор Курпатов, я не знаю, как лучше, – позвонить и сказать: «Оксан, я люблю тебя, но мне надо поговорить с Аксеновой», или рассчитывать, что к телефону подойдет она, или...
– Ты что, серьезно считаешь, что она сама подходит к телефону? – съязвила Оксана, еще не до конца осознав значение слов «я люблю тебя». – Встает, идет и говорит «Але»?
Когда вы уже долго вместе, слова любви все еще имеют значение, ты можешь повторять «я люблю тебя, люблю тебя, люблю» сколько угодно и забываешь первые дни, когда стараешься вообще ни о какой любви не думать, чтобы не разбить себе сердце, а потом никак не можешь признаться, потому что тебе кажется, что для него это просто секс, а потом говоришь эти слова, и он говорит, и фокус Моисея с водами Красного моря сразу кажется жалкой дешевкой, так как тебя вдруг постигает прозрение: жизнь – величайший дар, а без любви жизнь – говно. Хотя не каждому дано разглядеть в избитых сентенциях истину.
– Оксан... – он словно укорял ее за мнительность и сварливость. – Ты приедешь?
– Да, – тихо ответила она. – Сейчас ее позову. Даш, тебя Захар, – сообщила она, прикрыв трубку рукой.
Даша выпучила глаза и крест-накрест замахала руками.
– Нет! – кричала она одними губами.
Оксана закатила глаза.
– Я уже сказала ему, что ты дома, – пригрозила она.
Даша сложила руки, как для молитвы, и положила их под голову – мол, сплю.
Но Оксане было наплевать. Она всучила трубу хозяйке и вышла из комнаты.
– Привет, – пропищала Даша, которая больше всего не любила оправдываться перед поклонниками в отставке.
– Как отдохнула? – бодро начал Захар.
– Офигенно! Я даже каталась на этой штуке... дельта... параплане! Представляешь?
– Не очень. Я боюсь высоты.
– И я боюсь! – Даша искренне обрадовалась тому, что разговор ушел в сторону от выяснения отношений. – Меня до сих пор подташнивает, когда я эту пытку вспоминаю! Меня развели как ребенка, воспользовались моим беспомощным состоянием, ведь у меня с похмелья одна фобия другой погоняет, зато как было бы красиво – известная писательница умерла от страха на высоте двести метров над землей...
– Даш, я хочу с тобой поговорить, – серьезно произнес он.
– Н-да?.. – Она выразила так мало энтузиазма, как только могла.
– По делу, – добавил Захар.
Он что, хочет денег одолжить?
– Ну! – поощрила его Даша.
– Завтра. Тебе удобно в «Квартире 44»?
Даше было удобно, хоть и странно. Что за таинственность? Но ей нравилась эта невзрачная, но все-таки интрига, и она не стала настаивать на том, чтобы Захар немедленно, без околичностей, раскрыл секрет.
Она постучалась в комнату Оксаны.
– Минуту! – послышался возбужденный голос. – Погоди!
И правда, через минуту дверь распахнула растрепанная Оксана – если бы та была мужчиной, Даша подумала бы, что она переодевалась в женское белье с кружевами.
Компьютер был включен.
– Ты что, порнушку смотришь? – хохотнула Даша.
– Все намного хуже, – хмыкнула Оксана.
И не наврала. Она писала книгу.
– Захар мудрит... – Аксенова пожала плечами и рассказала о странном разговоре.
– Даш, я на ночь уеду, – предупредила помощница.
– То есть девичник в пижамах отменяется? – расстроилась Даша.
– Какой девичник? – удивилась Оксана.
Еще одна неприятная черта Аксеновой – она иногда прямо-таки вынуждала людей веселиться. Были у нее приятели, которым позвонишь среди ночи с радостным воплем: «У меня гениальная идея! Давайте будем пить пинаколаду в готических костюмах!» – и те согласны, но Оксана с трудом пережила последнюю вылазку в Успенское – не то чтобы было плохо, но приказной порядок вечеринки не мог не ущемлять ее и без того больное самомнение.
– Завтра переезжаем, – сказала Даша. – Осень.
– Да-а? – протянула Оксана и поняла, что действительно расстроилась.
Она привыкла к этому дому. К заросшим шиповником дорожкам, что тянулись между участками. К тишине и покою. К тому, что по ночам слышишь, как растут волосы. К удобствам и простору большого дома – все для одной маленькой Даши и ее... прислуги.
– А я уже соскучилась по городу! – возвестила Даша. – По квартире! Моя дорогая любимая квартирка-а! – пропела она. – Не хочешь глинтвейна, а то холодно?
– Мне же за руль, – укорила ее Оксана.
– Ах, ну да, ну да! – спохватилась Даша и ушла, не попрощавшись.
Она действительно соскучилась по городу – так, как скучают только непостоянные творческие особы с нервными расстройствами. Пять минут назад она любила одно – взахлеб, жадно, и вдруг – пресыщение!
Городскую квартиру проветрят, впустив воздух с Садового кольца, который всегда пахнет так, словно неподалеку горят торфяники, уничтожат пыль, освежат полы, и ее любимое гнездышко, предназначенное только для нее, с видом на магистраль, с огнями, со скоростью несущихся под окнами машин, с аппетитными вывесками ресторанов, откроет перед ней двери активной городской жизни.
Сентябрь. Она любит этот месяц. Все возвращаются с каникул – загорелые, улыбающиеся, у всех в голове еще летние приключения, романы, и работать неохота, но город зовет – и тысячи отпускников летят на его зов.
Даша стояла у окна – протянула руку и погладила деревянную раму, словно благодаря дом за верную службу.
У нее была идея. Была книга. Но сомнения одолевали ее. Нужно что-то... Из ряда вон. Не просто набрать прежнюю скорость, а выйти на новый уровень. Необходима сенсация. Скандал. Пощечина общественному вкусу.




Глава 17


Поцелуй определенно был дружеский. Горячие губы Захара прикоснулись к ее щеке, рука легла на спину, губы задержались на пару секунд – и все.
Какой же он хорошенький! Можно снимать без грима при любом освещении.
Они устроились за столом.
– Что происходит в жизни? – поинтересовалась Даша, подперев голову ладонями.
– Я начинаю свое дело! – торжественно объявил Захар и улыбнулся так, что она сползла под стол.
Красавец...
Он смотрел на нее горящими глазами, его переполняла энергия, и это заводило – без сексуального подтекста. Даша вдруг поняла, что хочет с ним дружить. Приятельствовать.
Говорят, мужчина и женщина никогда не станут друзьями, но это бред, придуманный либо теми, для кого дружба – тяжкий груз, либо теми, кого жестко кинула какая-нибудь подруга детства.
Даже если ты не готова переспать со своим другом, а у него есть девушка, как же приятно, когда тебя утешает – гладит по голове, треплет по плечу – друг-мужчина, особенно красивый мужчина! Есть тут влечение? Есть! Но это чувство сродни тому, какое бывает, когда тебе шестнадцать, а твой отец все еще красивый сорокалетний кавалер – и он тебя обнимает, а твоя душа переполняется гордостью и радостью за то, что у тебя такой папа.
Это не инцест. Не страшные, порочные мысли. Ничего близкого.
Это просто та часть отношений, когда прикосновения и поцелуи ведут лишь к повышению жизненного тонуса.
И вовсе не обязательно, испытав волнительное возбуждение, прилив бодрости и кокетства, тут же лезть другу в штаны – у тех, кто контролирует свою сексуальную жизнь, нет в этом потребности.
Но ты чувствуешь мужчину. Мужчину вообще. Получаешь сексуальный посыл, который каждый мужчина передает каждой женщине. И тебе хорошо.
– Ух ты! – Даша подняла стакан с морковным соком. – За тебя! А что за дело-то?
– Даша... – Захар покачал головой. – Я уже неделю хожу в памперсах, и назад пути нет. Баблосы я одолжил у матушки, извини за интимные семейные подробности, но оказалось, что мамаша хуже любого незнакомого банкира. Короче! Я подцепил идею в Лондоне. Это кафе. Даже не кафе, а нечто среднее между кафе, пабом и трактиром. Фишка в том, что у меня будет сцена, и каждый вечер мы будем приглашать туда молодых артистов – комиков, актеров, музыкантов... Алло, типа, мы ищем таланты. Каждый вечер человек пять-десять, кто хочет – слушает, не хочет – отдыхает, ночью – танцы. Такой, знаешь, клуб.
– Круто... – удивилась Даша. – А где?
– В этом вся фишка! – Захар щелкнул пальцами. – Есть офигенное помещение на Пятницкой. Причем там был ресторан! Так что все оборудовано – кухня, холодильники...
– Офигеть!
– Даш, хочешь в долю? – спросил Захар.
– В долю? – удивилась она. – С какого это перепуга такая щедрость?
– Ну об особенной щедрости речь не идет, но долю я тебе дам, если ты поможешь мне с рекламой. Ты же звезда. Ну, типа, Дарья Аксенова завтракает, обедает и ужинает, а также проводит презентации в модном заведении... тыры-пыры...
Эти «тыры-пыры» он от нее подцепил. Ее выражение.
– Захар, ты смешной... – Она потрепала его по руке. – Не надо мне доли, будешь бесплатно кормить меня и всех моих друзей. А рекламу я тебе сделаю.
Это был очень важный для Даши момент. Она обожала быть посредником в делах. Степень влияния. Больше всего ей нравилось помогать таким образом друзьям, но сама идея, что ее появление в рекламе обращает внимание людей на то, что хотят продать какие-то там бизнесмены, приводила Дашу в экстаз – ей верят!
Даша никогда не рекламировала дешевые кремы от морщин, подозрительные шампуни и всякие там странные продукты, состоящие из намека на курицу и кучи канцерогенов.
Жадность вопила: «Ты что? Больная, да?! Деньги! Мое! Мне! Дай!», но Даша держалась и частенько напоминала в прессе о своей избирательности, в результате чего получила безлимитный кредит доверия. Ну в разумных пределах.
И за появление в рекламном видео она обдирала производителей как липку.
– А может, лучше долю? – настаивал Захар. – Я же тебя замучаю. Мне ведь хочется, чтобы ты ночевала в моем кабаке.
– А я-то думала, ты хочешь, чтобы я ночевала в твоей постели, – усмехнулась Даша.
Сорвалось с языка, извините. Так идеально к слову пришлось, что не было сил удержаться.
Повисла пауза. Кислая такая, с душком.
Что делать, никто из них не знал.
И Даша расхохоталась. Скорее от неловкости. Бабу, что ли, Захар завел – вон как покраснел! Щеки горят!
Какую-нибудь пусечку, типа Оксаны. Может, и саму Оксану.
Смешно.
Хотя забавная получилась бы ситуация.
Оксана ведь теперь женщина серьезная, писательница.
Даша улыбнулась. Вчера, когда Оксана сорвалась как подорванная, Аксенова устроилась за компьютером и ни с того ни с сего, от нечего делать, решила написать одной дружественной журналистке, от которой в ближайшее время могла понадобиться рецензия.
Даша знала эту свою особенность – она дружила с нужными людьми, кокетничала, веселилась, а потом забывала о человеке, надобность в котором исчезала. И чтобы не выглядеть конченой стервой, время от времени звонила, встречалась, писала – пусть у людей складывается впечатление, будто она помнит о них.
Но адреса журналистки в почте не оказалось. И Даша вломилась в компьютер Оксаны – и обнаружила на рабочем столе файл с названием «Книга».
Файл Даша открыла, заинтересовавшись, что же это за книга такая с большой буквы, и увидела шапку:
«Оксана Меламед
Рабочее название: Подружки

Мальчики пинали, толкали и щипали друг друга, рассчитывая, что это привлечет внимание девочек. То есть делали все наоборот. Девочки же громко и визгливо смеялись, будто показывая мальчикам, что им нет никакого дела до их глупых, грубых выходок. Наташа все это понимала и презирала, но отчего-то ей было тоскливо. Она разговаривала с местной неудачницей – девочкой по имени Света, у которой был широкий, как у Смерти с косой, курносый нос и сальные волосы неопределенного цвета. Но Света ее не интересовала. Один изгой презирает другого. А интересовала ее девочка в черных колготках, черном свитере и необычной школьной форме, которую, наверное, шили на заказ...»

Оксана пишет книгу! Даша расхохоталась! Вот это да!
Манера изложения немного напоминала ее, аксеновскую, но... К черту «но» – это было хорошо! Не ах-ах-ах, но для первой книги...
Надо будет почитать. Без всяких сомнений Даша скинула книгу себе на почту.
А Оксана-то... Шустрая какая!
Ладно, если что – Даша ей поможет. Наверняка Оксане неудобно заводить об этом речь – она девушка нервная, пугливая, значит, нужно втянуть ее в разговор о планах на жизнь...
Конечно, глупо взращивать конкуренток, но она же, Даша, не превратится в одну из этих сумасшедших, которые втайне мечтают о законе, позволяющем отстреливать молодых авторов? Широта души – это не только слова, это способность заглядывать за горизонт. В конце концов, соперничество – это весело. Не с Собчак ведь ей конкурировать на ниве литературы?
Даша вспомнила, какой была Оксана. Она ничем не отличалась от своей матери – высокой дамы, ни в коем случае не женщины и не девушки, именно дамы, с прической, то есть не просто расчесанными волосами, а с укладкой, в строгом бежевом костюме, в лодочках на прочном каблуке, с сумкой непременно в тон туфель.
Оксана тоже всегда носила что-то серое или бежевое, и все втроем, вместе с отцом, который надевал очки в золотой оправе и «профессорский» пиджак с кожаными заплатками на локтях (Оксанина мама считала это верхом легкомыслия), они были похожи на семейство из рекламы ипотечного кредита.
Оксана ходила за Дашей и постоянно бубнила: «Куда мы идем? Там грязно. Зачем ты это делаешь? Это вредно. Сколько времени? Мне нужно вернуться к ужину».
Вернуться. К ужину. Ха-ха-ха.
В Дашиной семье ужин начинался тогда, когда кто-либо хотел есть.
Лет до двенадцати, правда, домработница тире няня Светлана Борисовна строго следила за тем, чтобы Даша на завтрак ела творог, на обед – щи, на ужин – сосиски с пюре, но уж в четырнадцать никто бы не заставил ее притащиться к обеду только потому, что так положено.
Семейные трапезы заменяли застолья, когда к родителям набивалась толпа народу, стол ломился от деликатесов, директор винзавода Геги приносил канистру коньяку, а Даша засыпала под песни группы «Кино» – разумеется, в живом звуке.
Конечно, когда она впервые увидела настоящего Цоя, у нее подкосились ноги, и она потом еще неделю не могла прийти в себя, но скоро привыкла – и ни Саша Липницкий, ни Гребенщиков, ни Артемий Троицкий, ни даже Кинчев, который пел под гитару на улице для поклонников, ходивших за ним хвостом, уже не ошеломляли ее. Но это было здорово. Даша раз и навсегда усвоила, как нужно жить.
А вот родители Оксаны были из тех, кто если и не звонил в милицию, то уж точно мечтал об этом, когда толпа пьяных Костиных фанатов подпевала хором под окнами.
Сначала Оксана казалась Даше безнадежной. Но вскоре она поняла, что влияние родителей не переехало соседку как поезд – осталось в ней что-то от живого человека.
Оксана любила и «Кино», и «Алису» и «Аукцион». И даже отпросилась у матери на вечеринку к родителям Даши, где Гаркуша с Федоровым читали стихи. Делала ставку на то, что присутствие Евтушенко спасет ее от домашнего ареста. На этой вечеринке Оксана первый раз в жизни попробовала виски, украденное у предков Дашиным другом, мальчиком по имени Артем, сыном какой-то шишки из Министерства культуры, и они потом, наверное, часа полтора чистили Оксане зубы, отпаивали ее кофе – после четырех кружек она всю ночь не могла заснуть – и закармливали черемшой, уничтожив надежду на поцелуи с Артемом, который проводил ее до соседнего подъезда.
Даша прекрасно помнила шок, который испытала Оксана, когда обнаружила, что подруга черным маркером нарисовала на своих белых трусах череп и кости.
После этого она зачем-то призналась, что целовалась в лагере с одной девочкой, видимо, хотела показаться крутой, и ей удалось – целоваться с девочками уже было круто, в том смысле что это были не «тренировочные» поцелуи, а настоящие, лесбийские.
Оксана по примеру Даши нарисовала Веселого Роджера на белой футболке, когда они ездили в город. Правда, приходилось переодеваться в подъезде.
Она нравилась Даше из-за того, что была умной. Занудой, ханжой – да! Но у нее было чувство юмора и светлая голова. Это Даша уважала. Она таскала Оксану на чердаки к художникам, в подвалы, где жили какие-то непризнанные молодые дарования, знакомила с поэтами, о которых никто не знал.
Они ездили в какое-то Орехово-Борисово на концерты Умки, пробивались в ДК Горбунова на выступления «Ва Банка» – и это было упоительно, пока они не поняли, что у них нет почти ничего общего, кроме адреса.
Вот Оксану, кстати, мама Захара точно бы удочерила.
А ей, Даше, нужен старый пердун Витя.
Даша предложила Захару повесить на ее сайте объявление «Таланты! К нам!», и они неожиданно затрепались обо всем на свете. Прошел час, второй, а они никак не могли наговориться, причем темы пошли...
– Как это Джонни Депп не сексуальный? – Захар аж подскочил на стуле. – Кто же тогда сексуальный?!
– Слушай, ты – мальчик, ты этого не понимаешь...
– О’кей, считай, что я латентный педик! – возмущался Захар.
– О боже... – Даша ударилась лбом о стол. – Не надо меня перебивать! Джонни Депп – красавчик, но он как бы...
– Ну что, писательница, исчерпала свой скудный лексикон? – подстегивал ее разгоряченный Захар.
– Короче, когда человек гей, он может играть хоть, б...дь, Дон Жуана, и все равно он не будет сексуальным, потому что он не о том думает, когда смотрит на женщину! – на весь ресторан закричала Даша. – И Джонни Депп, у него вся сексуальность внутри, у него жена, дети, и ощущение такое, что он думает только о них, он не отдает свой секс вовне! Ты понял?!
– Я понял, что Деппу ты бы не дала, – ухмыльнулся Захар.
– Ха! Еще как бы дала – хотя бы из уважения к его заслугам!
– Дарья! – возопил вдруг Захар. – А давай наквасимся!
– А давай! – поддержала Даша.
Пожар в душе необходимо было затушить, и, хоть Даша и божилась не напиваться два-три месяца, пока идет работа, это был неправильный момент для обнаружения своих принципов.
И они нажрались.
Даша пришла в себя на даче, куда они, кажется, добрались на такси. Вроде вместе с Захаром.
– Ок-са-ноч-ка! – закричала она, разглядев неподалеку помощницу. – Слушай! – испугалась Даша. – Мне дурно! Я ничего не вижу!
– Не видишь потому, что ты одну линзу вынула и зачем-то размазала об стол, – сурово ответила Оксана. – Вторую вынь – полегчает. А вообще, я сплю, пришла посмотреть – вдруг ты тут помираешь.
Даша огляделась и поняла, что она в гостиной. Вынула линзу и бросила на пол.
– Кшмар какой! – Она опрокинула голову на колени. – Как же я так уделалась?! А?.. Это! – Она вскинула голову, и та немедленно закружилась. – А я одна прр-ехала? – Слова давались ей с трудом.
– С Захаром, – довольно мрачно ответила Оксана.
– А он это... где?
– В ванной. Его тошнит.
– Пнятно... – Даша покачала головой. – Давно?
– Давно.
– Я счас сдохну, – пообещала Даша.
– Что-то подсказывает мне – это твои проблемы, – сообщила Оксана и вышла из комнаты.
– Оксан, ну ты куда... – запищала Даша. – Мне п...ц... Помогите...
Ой, что будет завтра! Страшно представить. Хорошо хоть, она Захара не забыла прихватить – вдвоем легче переживать отходняк.
А Оксана гордо прошествовала мимо ванной, в которой Захар прятался уже больше часа, прислушалась к душераздирающим звукам и почувствовала себя заведующей учебной частью школы для несовершеннолетних преступников.
Это даже не ревность. Не совсем ревность. Просто подло так нажираться, а потом еще и ехать в дом к бывшей любовнице, где находится любовница теперешняя.
О боже...
Захар выпал из такси. Дашу оттуда пришлось выковыривать – она спала, намертво вцепившись в ручку двери. Захара вырвало прямо на газон. Очнувшись, Даша заорала: «Где моя сумка?»
Может, для кого-то это и нормально, но Оксану саму чуть не стошнило – ведут себя как матерые забулдыги...
Она заперлась в своей комнате, включила музыку и поклялась никогда не допускать, чтобы ее мужчина выделывал такие трюки.
У нее хватит на это терпения.




Глава 18


– Здрасте.
– Здрасте.
– Привет!
– Привет!
– Знакомьтесь, это Витя, это Захар, – произнесла Даша, когда все друг друга поприветствовали.
Витя, как всегда, был в образе Господина президента, беседующего с лесорубами, – само дружелюбие, но на расстоянии.
Захар же выглядел несколько замотанным, но веселеньким.
Кажется, немного разъелся, но ему это шло – он возмужал, в хорошем смысле слова.
Не так, как мужают мужчины, которые вдруг понимают, что они больше не мальчики (происходит это в любом возрасте), и натягивают на себя роль эдакого главы семейства. Никаких больше рваных джинсов, работы по скользящему графику, отношений с безалаберными девицами, которые хлещут шампанское и забывают трусы на телевизоре.
Все серьезно, все солидно – новые друзья, которые ходят в баню и ездят на рыбалку, долг, честь и совесть, ритуальные жертвенные обеды у родителей жены, кредиты как непременный атрибут новой стабильной жизни, зона для некурящих, непьющих, не флиртующих с хорошенькими женщинами и подозрительное, извращенное удовлетворение от того, что жизнь вошла в колею.
Даша не уставала расстраиваться, когда вчерашний король вечеринок, талант, властитель женских дум всего за год превращался в плотненького мужчинку с нелепой прической и жутковатыми ботинками, позади которого маячил домовой эльф на пятом месяце беременности.
Может, это чары? Колдовство?..
Вечеринка удалась. Даша была в восторге – она давно так не веселилась.
Официально отмечали Рождество. Захар сэкономил на ремонте, и на оставшиеся деньги решили устроить открытие.
Они не виделись, наверное, пару месяцев – общались по телефону. Даша писала, Захар строил, но это не помешало ей пригласить всех-всех-всех своих знакомых.
Открыли вечер парни из «Пятницы» – и понеслось: Дашины знакомые актеры, у которых в крови любовь к капустникам, рассказывали со сцены анекдоты; Витя не выдержал, прихватил Галанина, и они спели несколько песен; три альтернативные певицы экспромтом пародировали группу «Виагра»; подъехавший позже Паша Воля бродил по залу с микрофоном и глумился над гостями...
И Даша не могла понять – отчего же так весело? Ну, знаменитости. Ну, спиртное...
Может, Захар – гениальный ресторатор? Откуда он взял эту атмосферу? Такое можно купить за деньги?
Оксана тоже веселилась, но не уставала следить за тем, чтобы всякие пьяные девки не очень вешались на Захара, а главное – чтобы он не вешался на Дашу.
Их отношения плавно сошли на нет. У Захара была Оксана. У Даши – Витя.
Тишь да гладь, но Оксана, во-первых, скрывала от Даши то, что встречается с Захаром, а во-вторых, недолюбливала Витю.
Она часто задумывалась – а если бы Даша не вернулась к нему, удержала бы она, Оксана, Захара?
Ведь каждой девушке хочется стать Его Великой Любовью, а не утешительным призом.
Что-то мучило ее, склоняло к мрачным размышлениям...
Была ли ее мама Великой Любовью ее папы? Вряд ли. Мама в приказном порядке женила его на себе, а ему удобно было подчиняться – ради того, чтобы не задумываться о всякой бытовой ерундистике.
Можно ли стать этой самой Великой Любовью, если ты – просто человек?
Оксана часто задумывалась над мифами и легендами больших городов. Вот есть Девушка – обычная девушка, просыпается в семь, засыпает в час ночи, работает, делает маникюр, прочитала две книги о Гарри Поттере и всю русскую классику. И вдруг в нее влюбляется миллионер. Навсегда – до самого гроба, дураки оба.
Зачем она миллионеру? Что такого в человеке, который тайно смотрит «Фабрику звезд», умеет делать макароны по-флотски и отказывается верить, что существуют платья за сорок тысяч долларов?
Это ведь только в сказках по велению злой волшебницы никто не может разглядеть в Девушке ум и талант, а в жизни-то – ни ума, ни таланта, ни особенной привлекательности нет.
Вариант, увы, один-единственный: миллионер – закомплексованный псих. И как он видит свое счастье с «простым человеком», так тебе с ним и жить – по сценарию.
И чтобы стать Великой Любовью, надо либо найти такого вот невротика, либо самой отличаться несдержанным нравом. Как Лиля Брик. Как Елена Щапова. Как мадам Помпадур, в конце концов.
Захар ее любит?
Любит, наверное, но с ума не сходит.
Обидно. Чертовски обидно.
Витя казался Оксане символом всего, чего ей не хватает в жизни. На что она никогда не решилась бы.
Она даже в мыслях не допускала, что такой человек может звонить Даше и спрашивать:
– Чего купить на ужин?
Когда Даша поехала с ним на гастроли в Ростов-на-Дону, они подрались – фотографы запечатлели, как Аксенова бежит из гостиницы, а ей на рубашку капает кровь из носа. Вскоре появился и расцарапанный Витя – в бешенстве выхватил у одного из фотографов камеру и разбил об асфальт. Даша же в это время бросалась к охранникам и просила спасти ее. Вечер они провели в милиции, распевая песни Вити и заедая их виски, за которым послали молоденького опера.
А знаете, из-за чего они поссорились?
Из-за высказывания Иоанна Златоуста насчет того, что шутки все от лукавого!
Витя поддерживал точку зрения Златоуста, и Даша впала в берсерк.
Позже выяснилось, что Златоуст ничего такого не говорил.
Спустя пару дней они уже весело и красноречиво пересказывали эту историю журналу «ОК!» и «Комсомольской правде».
Все это абсолютно бы ее не трогало, если бы Оксане не казалось, что Захар немножко завидует этим двум.
А может, это паранойя.
Как бы то ни было, надо продержаться еще три-четыре месяца до выхода книги.
Это был ее секрет.
Месяц назад она была в Дашином издательстве и осторожно спросила, не интересуют ли их новые авторы. Авторы интересовали. Оксана знала – идеи давно никто не ворует, а уж тем более издатели, но все же поостереглась выдавать свою тайну: вдруг слухи раньше времени дойдут до Даши?
Она сначала напишет книгу, подпишет контракт, а уж потом – хоть потоп. Пообещав себе немедленно уволиться после получения аванса, Оксана ушла в подполье.

– Черт! Вот черт! – завопила Даша. – Вы что?! – набросилась она на пожилого мужчину, который был пьян сверх всякой меры.
Мужчина выплясывал напротив хорошенькой юной блондинки и, видимо, так возбудился, что взмахом руки выбил стакан с «Кровавой Мэри» у Даши из руки. Коктейль залил платье – от груди до колен.
Даша хотела вцепиться ему в волосы и лишить последней надежды спрятать намечающуюся лысину.
Но тот был так безнадежно нетрезв, что даже и не понял, что произошло.
Даша выплеснула ему в лицо остатки напитка и бросилась искать туалет.
– Даша! – окликнули ее.
– Что?! – рявкнула она, обернулась и столкнулась с Захаром. – Где здесь сортир?
– Что у тебя с платьем? – спросил он.
– Что-что! – вспылила Даша. – Не видишь?!
– Пойдем! – Он схватил ее за руку и потащил к двери с табличкой «Не входить. Злая собака».
За дверью скрывались коридор и комнаты для персонала. Захар заманил Дашу в гримерку – довольно просторное помещение с трюмо, гладильной доской и умывальником.
Даша стянула платье, застирала, а Захар включил фен.
– Хочешь выпить? – спросил он.
– Ужасно!
Он ушел, чтобы вернуться с початой бутылкой виски и запотевшей бадьей кока-колы.
– Захар, ты гений! – похвалила Даша. – Это лучшая вечеринка за последние пять лет!
– Главное – держать фасон, – кивнул он.
– Справишься, – заверила Даша.
Она выключила фен, взяла бокал, чокнулась с Захаром, выпила, взглянула ему в глаза – и вот тут-то произошло замыкание.
Они бросились друг на друга – без слов, будто слова могли разрушить магию, переломить мгновение, а дальше все случилось, как в порно. Широким жестом он скинул с трюмо все, что там находилось, усадил на стол Дашу, красивым жестом сорвал с нее колготки, и они сплелись, как две обезьяны, не дав себе ни малейшей возможности задуматься над тем, что происходит.
Когда все закончилось, Даша попыталась сдержаться, но не выдержала и расхохоталась.
Захар ее поддержал.
– О боже... – произнесла она, вытирая слезы. – Ты что мне в виски подмешал?
– Лед, – признался он.
– Ничего себе лед! – Даша подняла с пола рваные колготы и окинула их брезгливым взглядом.
– Слушай, а почему мы расстались? – полюбопытствовал Захар.
– Почему-почему... – проворчала она. – Не знаю. Так получилось. Ты с кем-то встречаешься?
Захар прикусил губу.
– Ты мне можешь поклясться, что никому не скажешь? – спросил он.
– С Волочковой? – ахнула она.
– Даш! – прикрикнул он.
– Захарчик, клянусь, честно-честно, я умею держать слово! – Даша решила все-таки натянуть рваные колготки и сейчас озаботилась тем, чтобы не попасть пальцами в дыру.
– С Оксаной.
– Робски?
– С твоей Оксаной.
Даша бросила на половине пути колготки, уставилась на него, после чего медленно улеглась спиной на трюмо и застонала.
– Офигеть... – похрюкивала она.
Захар встал со стула, поцеловал ее в живот и сказал:
– Да не то слово.
– И что делать-то? – взмахнула ногой Даша.
– А что ты предлагаешь?
– Лучше расскажи, что у тебя с Оксаной?
– С Оксаной... – Захар освежил напитки и задумался. – Даш, тебе честно признаться?
– Валяй!
– С Оксаной все хорошо. Она умная, классная... спокойная.
– Понятно, – кивнула Даша. – Это любовь?
– Возможно. Я, знаешь ли, не то чтобы поклонник любви.
– То есть? – изумилась Даша.
– Ну, я не уверен, что понимаю, о чем говорят люди, когда влюбляются. У меня это как-то не получается.
– А как же я? – надулась Даша.
– Ты... – Захар пожал плечами. – Ты – лучшая. Но я не знаю, что это было – любовь, не любовь... У меня в голове другие категории. Я сосредоточен на себе, но это не эгоизм, просто я как бы понимаю, что для меня на первом месте моя жизнь и нет такого человека, с которым бы я готов был слиться, пустить его себе под кожу... Я внятно излагаю? Даш, ты чего?
А Даша даже рот открыла. Она никогда не могла себе в этом признаться. Сто тысяч раз повторяла «я эгоистка», но в последний момент трусила и стеснялась этого, считала, что плохо думать только о себе. Ей все казалось, что она должна любить людей, сострадать им.
Но не было в ней глубины. Она была создана для легкой, необременительной, развеселой жизни с поверхностными страстями, нелепыми трудностями и скандальными авантюрами.
И вот какой-то Захар спокойно так рассуждает о том, чего она хотела и боялась, и ему, судя по всему, ничуть не стыдно!
– То есть по поводу измены Оксане ты переживать не будешь?
Захар ухмыльнулся и покачал головой.
– Но и сообщать ей я тоже не собираюсь. Я же не сука.
– Захар, давай дружить, а? – предложила она единомышленнику.
– С сексом? – Он посмотрел на нее так, что трусики взмокли.
Кстати, о трусиках. Надо было сначала их надеть, а потом уже натягивать колготки.
Он подошел к ней и навалился на стол, его лицо – прямо перед ней.
– Я бы не изменял тебе. Мне бы не захотелось, – произнес он.
– Захар, что за шоу? – смутилась Даша. – Прямо какой-то совратитель...
– Ну что ты херней какой-то страдаешь? – Глядя ей в глаза, Захар содрал с Даши измученные колготки.
Из гримерной она выползла в сыром платье и с полнейшим беспорядком в голове.
Захар раскрылся с неожиданной стороны, но пока лучше оставить все как есть. Правда, ей нужно будет как-то смотреть в глаза Вите, но, если сейчас выпить еще немного виски, это станет хорошей анестезией для угрызений совести.
Витя, когда она появилась, сверху вниз оглядывал табуретку-брюнетку, которая только что не подпрыгивала от возбуждения. У табуретки была огромная задница и, судя по блеску в глазах Вити, огромная же грудь.
Мешать им Даша не стала. Нашла Оксану.
Тихая девочка, скромная, а вот иди ж ты – и при Захаре, и книгу пишет. Доверенное лицо из издательства, Дашина приятельница Верочка, донесла, что Оксана разговаривала с шеф-редактором и, судя по всему, хочет что-то там опубликовать.
Даша вспомнила о файле с несколькими главами. Так ведь и не прочитала! Где она теперь его найдет?
Та-ак... Компьютер у нее дома.
Это знак.
На даче у Оксаны был свой кабинет в одной из гостевых комнат, но в городе она работала из дома и лишь два-три раза в неделю приезжала к Даше, чтобы обсудить насущные вопросы. И вот сегодня был именно такой день, но вечером они поехали на вечеринку, и ноутбук Оксана оставила у нее в квартире. Ха-ха!
Супершпион – Дарья Аксенова снова в деле!
– Ну как тебе? – спросила Даша.
– Да вроде здорово. – Оксана обвела глазами зал, словно только что поняла, где находится.
Она не очень любила шумные вечеринки и душные клубы. А пьяному веселью предпочитала интересные беседы за бокалом вина в хорошо проветренном помещении с официантами, которым не надо орать во всю глотку. То, что происходило здесь, у Захара, она называла кабаком, но все же была рада, что у него все образовалось. С помощью Даши, н-да.
– Что у тебя с платьем? – Оксана уставилась на мокрое пятно.
– Какой-то урод пролил томатный сок! – отмахнулась Даша. – Проехали. Я поеду, – заявила она. – Валера отвезет меня, и я отправлю его за тобой.
– Не надо, спасибо, – ответила Оксана. – На такси доберусь.
Конечно, не надо. Наверное, они поедут к Захару. Дашу в бок по-панибратски пнула ревность. Ну почему Оксана?
Что в ней особенного?
Сколько раз такое случалось – от нее уходили к эдаким Ухти-Тухти! С ней что, трудно? А с этими, которые «Дорогой, извини, я пока несла, закапала слюной твои тапки», – легко?
Это же классика, ребята! Укрощение строптивой! Кроткая Бьянка становится нормальной такой сукой-женой, а припадочная Катарина любит мужа больше всего на свете.
Ведь почему люди разводятся? Да потому, что один превращается в заключенного, а другой – в надзирателя!
Ты должен вернуться в восемь.
Ты должен вынести мусор.
Ты должен отвезти маму, рассаду и азиатскую овчарку Фунтика на дачу. Ты должен поехать со мной на день рождения моей подруги Лены, которая тебя ненавидит.
Ты не должен пить пиво.
Ты не должен покупать мотоцикл.
Ты не должен смотреть футбол.
...
Где здесь компромисс?
Компромисс – это когда он хочет посидеть с друзьями в автосервисе их приятеля, напиться, вернуться в шесть утра и упасть в коридоре.
И он имеет на это право.
А ты можешь поехать с подругой на неделю в Анталию – и никто не потребует от тебя полный видеоотчет, как ты спишь, чтобы убедиться – ты спишь одна.
Даже если двое – пара, они все равно принадлежат каждый самому себе, а не неопределенному понятию семья: у них у каждого есть своя жизнь, свои привычки, друзья и желания, а попытка все это разрушить и на месте руин выстроить нелепое здание под названием «Мы» ведет лишь к отчаянию и разочарованиям.
Так думала Даша. Но Оксана как раз так не считала.
Она все еще помнила, как Захар спал в ванной на коврике – слава богу, дверь он не запер и Оксана вдоволь налюбовалась на его бездыханное тело, распластанное по полу. Он лежал на животе, раскинув руки и ноги, как морская звезда щупальца или что там у нее, и Оксана вытащила его из ванной, переместила в спальню, включила кондиционер и поставила рядом бутылку воды.
Оксана помнила, как они с Дашей полдня стенали, кряхтели, похмелялись, жрали какую-то гадость вроде жирного бульона – Даша запихнула в кастрюлю сразу три куриных ноги, – а потом отвисали в маленьком надувном бассейне вдвоем...
Не так Оксане виделись Отношения.
Она точно знала – Дашу Захар не любит. Это было и хорошо, и невыносимо. Как когда-то в школе. В любом классе есть девочка, которую хотят все мальчики. Кто думает в пятнадцать лет о серьезных отношениях? В пятнадцать вообще ни о чем не думают – властвуют инстинкты.
Понятно, что потом эта девочка, возможно, забеременеет от физрука и в двадцать превратится в толстую уродину с целлюлитом, а мальчики, скорее всего, усвоят, что красота – «это еще не все», но сейчас, на квартире у Даши, чьи родители уехали в Сочи, десять тупых мальчишек сгруппировались вокруг кресла, в котором восседала она – Настя Туренская, а остальные девчонки как дуры либо злословили по углам, либо делали вид, что все нормально, никто их не игнорирует – они сами кого хочешь проигнорируют. И только Даша трепалась по телефону со студентом, который слушал тяжелый рок и носил сережку в ухе.
А Оксана, между прочим, любила Дениса, с которым у нее вроде бы складывалось и сложилось впоследствии, но она до конца так и не была уверена, что случится, если Настя подойдет к нему и скажет: «Я твоя!» И даже если бы он взял себя в руки – кто знает, жалел бы об упущенных возможностях?




Глава 19


Она не злилась. Не бесновалась. Не обиделась. Скорее... разочаровалась. Ну как если бы застала возлюбленного с горничной. Это выше любых чувств – расстраиваться из-за идиота, который трахает... горничную. Это диагноз.
Даша все еще смотрела в монитор – не могла прийти в себя. Возможно, это забавно.
Ирония судьбы прямо-таки.
Вернувшись домой, она достала компьютер, но на рабочем столе не обнаружила нужный файл. Даша перетряхнула весь жесткий диск, открыла все текстовые документы – и ничего. Но самураи не сдаются – Даша порылась в портфеле и обнаружила флешку, на которой и оказалась искомая книга. Ура!
Сто пятьдесят страниц. Окончание еще не придумано.
Но все равно понятно – книга-то про нее, Дашу. О том, какая она сука.
Местами довольно едко и остроумно.
И книга ведь хорошая!
Живая. Язык бледноват, но большинство новичков пишут либо чрезмерно просто, либо слишком витиевато – и второе много хуже.
И злость такая нормальная... Автор должен быть злым. Она сама злая.
Но... Это все равно что подслушать мысли человека. О себе. И не самые лестные мысли.
Конечно, книга не документальная. Но все равно не очень-то и приятно, когда приближенный к тебе человек так откровенно и беспристрастно тебя осуждает.
Даша поняла – она не нравится Оксане.
Не то чтобы Даша стремилась угодить всем и каждому, но зачем находиться рядом, работать, если тебе неприятно?.. Оксане так нужны деньги? Связи?
Первым порывом было немедленно позвонить Оксане, заорать: «Ты уволена, тварь!», стереть книгу с лица земли и...
Но Даша была не так импульсивна, как могло показаться. И она сегодня занималась сексом с парнем Оксаны. Правда, тогда она не знала, что он ее парень. Так что это не считается.
Да уж... Интрига.
По первому пункту все ясно. Оксаночка хочет стать знаменитой и в качестве бонуса утереть Даше нос. Только вот Оксаночка не понимает, сколько сил придется положить на то, чтобы хотя бы полстраны знало тебя в лицо.
Ну а что касается Захара... Что ей, Даше, с ним делать? Он вообще кто – любовник? У нее есть настоящий драматический любовник? Хорошая шутка.
И Витя.
Витя, правда, ее заморочил совсем, но, с другой стороны, у него все время гастроли, так что видятся они не каждый день. И это удобно.
Можно, собственно, встречаться с Витей, а когда Вити нет – с Захаром... а в свободное от любовников время продавать тело олигархам, а если олигархи не возьмут – по дешевке в «Распутине»!
Бр-р...
Можно, конечно, и без Захара обойтись. Но как-то не хочется.
Захар... Ар-арр... Горячий мальчик.
Вот он – сюжет: одна Даша, двое мужчин, да еще и Оксана с боку припека.
Такой бы сюжет да в порноиндустрию.
Послушать, что ли, «Киллерсов», вдруг полегчает? И торт доесть невкусный, который Витя вчера за внешность приобрел. Внешность в виде фруктов, навороченной шоколадной композиции и желе подъели, остался гнусный сухой бисквит с кремом, подозрительно похожим на дешевые взбитые сливки.
Нехорошо, конечно, что она бросила Витю на вечеринке, предварительно изменив ему с Захаром, но...
Витя – счастье. Но он утомляет.
Приходит она домой, а там сидит Петя, сосед, и разглагольствует о внешней политике США. Где Витя этого Петю подцепил? В лифте? В пивной? Петя – неудачник и пьяница, и то, что Вите хочется слиться с народом, еще не повод тащить этого Петю на ее хорошенькую кухню.
Ну и друзья его. Даша, разумеется, всех их очень уважает – и электриков, и Костю Кинчева, и Шевчука, и даже муфтия, который раньше был православным священником, а еще раньше – наркоманом, который фактически этим самым наркоманом работал на полную ставку: разнюхивался с рок-звездами.
Но... Суть даже не в том, что муфтий-священник... еще он, кажется, между делом боксировал... личность не особенно приятная и чистоплотная, а в том, что они как соберутся, так только и слышишь:
– Даш, поставь чайник!
– Даш, принеси пепельницу!
– Даш, сделаешь бутерброды?!
После таких вечеринок ей казалось, что вот сейчас уйдет последний гость, и Витя запихнет ее в чулан – между пылесосом и моющими средствами.
Потому что все эти мужчины, хоть ты им смертью угрожай, хоть чип в череп вживляй, все равно будут считать, что женщина – это такая штука, которая красит волосы и переворачивает дорожную карту вверх ногами.
Их не переделаешь. Они... старые.
Даша, конечно, строго запретила собираться у нее. У Вити дома она вроде была гостем. Правда, после того, как ее попытались послать в магазин за пивом, она устроила скандал прямо у всех на глазах и даже выкинула стул из окна, но Витя курса не сменил.
Он даже набрался наглости и произнес сакраментальную фразу «Принимай меня таким, какой я есть», на что Даша погнала его из дома.
Вернулся он, конечно, не сразу, но все-таки вернулся.
Возможно, это та самая разница в поколениях. Разрыв.
Ну и еще... В общем, он не брил лобок. Не то чтобы для Даши это было делом принципа, просто ей давно не попадались такие мужчины, и в первый раз она начала громко и нервно смеяться. Замяли. Вскоре Даша стала намекать, что не грех прибегнуть к элементарным процедурам, но Витя уперся, как будто она просила его не волосы отрезать, а палец.
Тогда Даша отрастила волосы под мышками. Это было трудно, но стоило того – Витя неуверенно взял в руки триммер и удалился в ванную, где часа два кряхтел, сопел, не пускал ее в туалет, но вышел с таким лицом, словно ожидал, что вот сейчас его поразит кара божья – но нет, не дождался.
Правда, неделю он вел себя так, словно его вынудили совокупляться с собачкой, а потом отправили видео в Интернет, но самое ужасное случилось, когда он понял, что это надо делать регулярно.
Была ссора. С битьем вазы.
Витя грохнул вазу на пол, а потом еще и сплясал на останках.
Даша обещала отпустить кудри не только под мышками, но и на ногах, забросить маникюр и мыться не чаще раза в неделю.
Вите все это показалось неубедительным.
Тогда Даша и задумалась впервые, что у них никогда ничего не получится.
Это ведь основа основ – бритый лобок. И подмышки. Это вам не шуточки.
Она же не будет всю жизнь спать с орангутаном, который считает, что лучший мастер маникюра – собственные зубы?!
Как бы вот найти нечто среднее между Захаром и Витей?
Чтобы и не метро – извините – сексуал, но и не брутальный пахан?
Ха-ха.
Был у нее... Мирон.
Совершенно еврейский мужчина, внешности которого позавидовал бы Бениссио Дель Торо.
Мужественный красавец, который так за собой ухаживал, что и Мадонне не снилось, но он никогда об этом не говорил. Никаких вот этих, между мальчиком и девочкой: «Ой, Шисейдо – да-а... Биотерм – не-ет...»
Но Мирон женился на другой. И даже не на правоверной, что можно было бы проглотить, запив коктейлем «Ну, тут все понятно – традиции и прочая чушь». Женился на восемнадцатилетней барышне с Украины, которая уже через три года превратилась в сорокапятилетнюю тумбу с двумя детьми и замашками отставного прапорщика.
Но дело не в этом. Дело в Оксане.
Которая изобразила эту свою «популярную писательницу» стопроцентной сукой. Взбесившейся стервой, одержимой тщеславием и алчностью. Смешной образ, если не думать о том, что это она, Даша.
Ладно, пусть девочка повеселится.
Черт! Сколько раз Даша обещала себе не переживать из-за всех этих бумагомарак из желтой прессы, которые разве что только не пишут, что сами видели – у Дарьи Аксеновой член; из-за злобных пользователей ЖЖ, которые ничего о ней не знают, но на всякий случай сообщают, что, по их скромному мнению, Аксенова – дряблая, прыщавая и у нее дислексия?!
И после того, как проходит первая обида и рассасывается злость, понимаешь, что все эти уродцы делают на тебе деньги! Зарабатывают на том, что говорят о тебе мерзости – и получают за это зарплату! Пиндык!
Но Оксану-то она знала с детства... Вот что... противно.

А Оксана тем временем разошлась и представлялась всем как писательница. Она же пишет? Значит – писательница. Писательница, писательница, писательница... Это слово согревало, его можно было прижать к сердцу!
Она будет знаменитой. Честное слово. Кто, если не она?
У нее будет Захар, слава, деньги, она тоже построит дом и будет печатать на печатной машинке, а за домом будет озеро, и вечером над ним поднимется туман...

Захар с трудом запихнул Оксану в машину – она требовала ехать в Сергиев Посад, слушать колокольный звон, но Захар понимал – по дороге ее развезет и они только зря проездят сто километров.
Он валился с ног.
Но дома Оксана не успокоилась – ей хотелось любви. Захар спрятался в ванной, где сначала оттирал от себя Дашу, а потом ждал, когда же Оксана заснет.
Она не спала.
– Ты меня не хочешь? – спросила она и уставилась на него прозрачными от спиртного глазами.
Она была ему неприятна. Пьяная, потная, взлохмаченная.
Некоторые люди не умеют пить. Или же им это не дано. Ни куража, ни веселья – просто пьяные, слишком откровенные, слишком фамильярные...
– Оксан, у меня сил нет, – признался он. – Я вымотался.
– Давай я все сделаю сама, – Оксана села на кровати.
– Нет-нет! – отшатнулся Захар. – Не сегодня.
– Я поняла! – воскликнула Оксана. – Я тебе противна!
О’кей, это была пьяная истерика, но она ведь попала в точку, и Захар устыдился.
Это его любимая девушка.
И она хорошая. Красивая. Умница.
Она его очень любит – так, как никогда не полюбит никакая Даша.
Но вот вопрос: нужна ли ему ее любовь?
– Я... – Оксана встала и покачнулась. – В душ пойду...
Из ванной она вышла совсем сонная, рухнула рядом, и на Захара пахнуло гелем для душа. Ее запах. Он повернулся, обнял, всмотрелся в ее лицо. Она открыла глаза. Влажные от воды ресницы. Алые губы. Бархатистая кожа...
Они ведь вместе загорали, вместе смотрели, как появляются белые следы от трусов. От воспоминаний пахнуло летним зноем – и Захар едва не задохнулся, дыхание перехватило от неожиданной нежности, близости...
Может, это и есть взросление, когда ты внезапно понимаешь – то, чего ты жаждешь больше всего на свете, не всегда для тебя хорошо.
Захар прижал девушку к себе, уткнулся носом в ее влажные волосы, и Оксана заснула у него на плече. Спустя четверть часа он перевернул ее на другой бок, лег на живот, отвернулся и представил, как приезжает в Лос-Анджелес и встречает там Вайнону Райдер.

– А позвонить ты не мог?! – возмущалась Даша.
– Я же говорил – не люблю звонить с гастролей, – Витя явно старался побыстрее от нее отделаться.
– Ты меня, право слово, удивляешь! – негодовала Даша. – Это от жадности? Что, роуминг слишком дорогой? Ты только скажи – я положу тебе денег!
– Что за черт! – рявкнул Витя и бросил трубку.
Она перезвонила, но телефон был выключен, или «находился вне зоны действия сети».
Не стоило с ним ругаться.
Но иногда так хочется услышать одно, а слышишь совсем иное.
Ей хотелось, чтобы о ней позаботились. Приласкали. Понежили. А вместо этого: «Что за черт!»
Неужели есть человек, который мечтает в ответ на жалобы: «Ой, у меня такое плохое настроение... Хандрю я и расклеиваюсь...» услышать «Да ты че! Все путем! Не вешай нос!» – да еще и получить дружеский тычок в бок?
Даша точно не была таким человеком. Она ждала, что кто-нибудь скажет: «Дашенька, бедненькая девочка моя, солнышко, утя-кутя... Ты у нас самая красивая, самая хорошая...»
Но некому.
Может, кого-нибудь нанять?
Все считают, что она железная. Железная, наглая, самонадеянная.
Так оно и есть. Но не всегда.
Запищал домофон.
– Кто? – грубо отозвалась Даша, уверенная, что сейчас начнется «это почта, пустите, хотим загадить ваш подъезд рекламой белорусских носков».
– Захар.
– Заха-ар? А что это ты тут делаешь? – любезно поинтересовалась она.
– Даш, поссать негде! – не менее вежливо отозвался он.
– Класс.
– Проходил мимо, решил напроситься в гости, – пояснил Захар. – Ты что в самом деле?
– Ну заходи, – смилостивилась она, решив, что компания ее расшевелит.
Послезавтра Новый год. А настроения нет.
Захар пришел с подарком.
– Ух ты! – обрадовалась Даша. – Что там? Что?
Коробка была большая. Даша поспешно разодрала ленточки, открыла и перво-наперво уставилась на большой набор косметики «Мак». Здоровенная прозрачная косметичка, под завязку набитая помадами, блесками, тенями, пудрой.
– О-о-о... – простонала она. – Ты чудо!
Настроение повышалось на глазах.
За косметикой последовал комплексный уход для лица от «Ля Мер» – не очень-то и хотелось, но все равно приятно, длинная кофта на поясе крупной вязки – очень, очень модно, шикарные черные брюки со штанинами под морячка, джинсы, несколько стильных футболок и ларчик с бижутерией.
Новый год.
– Ты чего это? – Даша подняла на Захара глаза.
– Хотел тебя отблагодарить за открытие клуба.
Ну да, ну да.
В этом была отнюдь не вся правда. Он поехал закупать подарки, да. Пальто маме. Роскошный пояс и духи Оксане.
А Дашу Захару вдруг захотелось побаловать – и тому не было ни одной нормальной причины. Просто ее хотелось баловать. Она вызывала именно эти чувства.
Даша поднялась с пола, влезла в кофту и прижалась к нему. А он гладил ее по голове.
– Спасибо, друг! – сказала она. – Ты сделал то, чего я ждала от этого мира.
У них был секс. Смешной, дружеский, «секс по-пацански». Без сантиментов. Без объяснений.
А потом они заявились в «Азбуку вкуса», притащили в дом кучу сладостей и долго пили чай, посматривая новый сериал, который знакомые Даши выкачали из Сети, «Потерянная комната».
– А тебе домой-то не надо? – удивилась Даша. – Или на работу?
– Надо, – кивнул Захар. – Поеду в клуб.
– Как там дела?
Захар свел колечком указательный и большой пальцы. О’кей.
– Только благодаря вам, – добавил он.
– Может, я у тебя Новый год отмечу? – задумалась Даша.
– Я закажу тебе стол, – обрадовался Захар. – Все за счет заведения.
Он уехал, а Даша позвонила знакомой журналистке и сообщила, где будет отмечать праздник. Завтра это появится во всех изданиях. В интернете уж точно. Для верности она сделала запись в своем блоге.
А утром, в пять, приехал Витя.
– Какая же ты сука! – заявил он, бросая свои здоровенные гриндерсы на коврик. – Я в семь лечу в Омск.
– В семь утра? – ахнула Даша.
– С ума сошла, вечером! – отозвался он по дороге в ванную. – Разбуди меня в полдень, – попросил Витя, обнимая ее. – Я мертв.
В полдень он проснулся и занялся с ней любовью.
А Даше хотелось плакать от собственной глупости. Она чувствовала себя шалавой и подозревала, что такой и была.
Что она вытворяет?
Зачем ей Захар, секс с ним – вся эта канитель, если есть человек, который после выступления покупает билет на самолет и летит к ней в Москву сказать, что она сука?
Надо прекращать эти метания. С Нового года – новая жизнь.
Ага, ага. В который раз.




Глава 20


Оксана вышла на улицу и потрогала рукой снег. Как и следовало ожидать – холодный. Ничего нового.
Зато она нравится маме Захара!
Что в этом хорошего, Оксана и сама не понимала, но она точно знала – если ты нравишься матери своего молодого человека... это ничего не значит. Нет! Это Даша могла бы так думать. Она, Оксана, считает, что если ты нравишься матери своего молодого человека, значит, ты – почти член семьи.
Это очень важно. Встреча с родителями.
Они с Захаром решили отмечать Новый год у его мамы, но предварительно Оксана познакомила его со своей. То есть с родителями, но отец тут был ни при чем – если бы она привела человека-бутерброд с рекламой «Снежной королевы», он бы и этого не заметил.
Мама же сканировала Захара как новейший томограф и, кажется, осталась довольна. Захар надел рубашку и джинсы, а после ожесточенной борьбы даже согласился заправить рубашку в штаны.
Мать Захара ей тоже понравилась.
Неужели Даша ожидала, что все люди будут похожи на нее и на ее родителей?
Она описала Лену как исчадие ада, а та оказалась симпатичной дамой, отличной хозяйкой, настоящей леди.
Друзья Елены приехали с детьми, ровесниками Захара, и это были замечательные, интересные личности, успешные и целеустремленные.
Наташа с мужем, финансист в банке.
Иван, пиар-менеджер футбольного клуба.
Дима, логист.
– Не обижайся, но мы думали, что Захар встречается с этой... Аксеновой! – Наташа передернула плечами.
Они курили на кухне – в честь праздника Елена разрешила подымить с включенной на полную мощность вытяжкой.
– Встречался, – кивнула Оксана. – А я все еще на нее работаю.
– Ого! – глаза у Наташи заблестели. – И как она? Так страшен черт, как его малюют?
Оксана засмеялась.
– В определенном смысле, – ответила она.
– Да ладно тебе! – укорила ее Наташа. – Выкладывай давай! Она же бывшая пассия твоего хахаля! Хочу все знать! У нее есть целлюлит? Она правда встречается с этим рокером?
Оксана вздохнула и начала рассказывать.
– Ух ты... – выдала Наташа после третьей сигареты. – Вот сука!
– Сука, – кивнула Оксана. – А что делать?
– Не знаю. – Наташа пожала плечами. – Я такую чушь не читаю, но кто-то же ее покупает? Кто ее покупает?
– Я-то откуда знаю? – рассмеялась Оксана. – Кто-то покупает.
– Вы что тут делаете? – полюбопытствовал Захар, заглянув на кухню.
– У нас свои секреты! – закричала Наташа. – Иди отсюда! Ваня тебя сто лет не видел!
Захар ушел, а Оксана продолжала рассказывать о Даше. Это было легко и приятно.

– Ну как тебе здесь? – спросил Захар, выходя на улицу.
Он сделал то же самое, что и Оксана – потрогал снег.
– Отлично! – искренне ответила она. – У тебя суперские друзья!
– Вообще-то они не совсем друзья. Мы видимся раза три в год.
– Держи меня! – закричала Оксана и упала на Захара.
Тот не сообразил вовремя, потерял равновесие, и они рухнули в снег.
– У тебя замечательная семья! – говорила Оксана, вытряхивая снег из-за шиворота. Они все еще лежали в сугробе. Захар изображал ангела. – Я себя здесь чувствую такой... уверенной. А почему ты мало общаешься с друзьями? Ты же знаешь их с детства!
– Наверное, поэтому и мало общаюсь. Мне все время кажется, что я их не понимаю. А они не понимают меня.
Он смотрел на Оксану и думал о том, что, если бы это не было подло и гадко, он бы сейчас прокрался в гараж, сел в машину и уехал бы к Даше. Украл бы ее у Вити и увез. Может, далеко, а может, близко. Они купили бы билет на самолет и оказались бы в Испании, где зеленые зимы и где нет снега. Купили бы бутылку вина и пошли к серому неприветливому морю.
Он перевел взгляд на небо и увидел звезду – любимую звезду Даши. Она светила не ему.
От себя не сбежишь. Он не рокер, не сумасшедший и не влюбленный.
Ему хорошо. Здесь. Сейчас. С Оксаной.

– Видели ночь, гуляли всю ночь до утра-аа... – пела группа.
Даша самозабвенно танцевала. Только что она прыгала под хит «Смысловых галлюцинаций» – «Вечно молодой, вечно пьяный»...
Пока они сидели за столом, Даша краем глаза присматривалась к публике – никаких бедных студентов, сплошная богема, все красивые, стильные, свеженькие... Попадаются люди, похожие на менеджеров, но и те выглядят очень мило. Когда били куранты, Витя выхватил микрофон и спел гимн. Было круто. Казалось, они попали на семейный праздник в одну большую дружную семью – скоро почти все знали друг друга по именам, а после часа в клуб неожиданно стали пускать местных жителей: если показываешь паспорт, не нужно платить за входной билет. Это Даше рассказала Эля, менеджер, которой Захар велел следить за тем, чтобы писательнице было хорошо.
Они с Витей даже побывали в квартире у какого-то продюсера, который жил рядом и умолял Витю спеть у него на празднике – типа он давний его фанат. Петь не пришлось – все и так были счастливы видеть рок-звезду, да еще и с Дашей, а потом они вместе с продюсером переместились в мастеркую знаменитого художника, тоже неподалеку, и, как всегда, когда такое происходит, Даше почудилось, что вырастают крылья, что мир ее любит и что все просто, очень просто: если тебе хорошо, и всем хорошо, и ты встречаешь только таких людей, которым хорошо, и нет никаких замороченных матерей Захара, никаких Оксан – все выдумки, миф...
Из квартиры художника человек десять отправились с ними в клуб, и это уже был совсем дурдом – все вдруг бросились плясать под песню «Овощное танго» группы «Несчастный случай», а потом ну совсем непонятно как в клубе оказался Боря Моисеев, и его принялись качать, а потом чуть не уронили...
Утро они и встретили у Моисеева, который обнимался с Витей и обещал его изнасиловать...
– Как я тебя люблю! – вопила Даша, прижимаясь к Вите в лифте. – Ты самый-самый!
Витя ее отпихивал, но ему было приятно.
Они долго не могли заснуть – лежали, смотрели друг на друга, а потом резко оделись и поехали в «Мариотт» на завтрак. Пили шампанское и ели торты.
А потом... Витя отодрал ее прямо в туалете, и это было очень весело, хоть и бездарно – в смысле удовлетворения, потому что Витя изображал порнозвезду, а Даша во время процесса хохотала.
Заснули они на даче. Такси обошлось в бешеные деньги, но оно того стоило. Дом был теплый – за этим следила соседка, чистый и уютный, а засыпать в новогоднее утро среди сугробов и природы намного приятнее, чем в городской квартире.

Она ничего не знает!
Оксана поглядывала на Дашу и молила Господа дать ей силы не разболтать Великую Тайну.
Ничего ни о чем! Ни слова! Ни намека, ни вздоха!
Правда, редакторы скоро, наверное, порвут Оксану в клочья – вместе с контрактом, но она не может сдать в производство сырую книгу! Это ведь должна быть Книга – с большой буквы.
А не блинчики фастфуд, которые лепит Даша: «круглый стол овальной формы».
Каждая запятая на своем месте.
Захар... Йо-хо!
– Оксан, ну я не понимаю, что там с «Комсомольской правдой»? – одернула ее Даша.
– «Комсомолка» говорит: они ждут выхода твоей новой книги. – Оксана обратила взор к монитору и прочитала ответ Юли из газеты.
Даша нахмурилась. Ей что, мало статей в желтой прессе? Да весь январь все только и делали, что публиковали снимки с новогодней вечеринки!
Оксана откинулась на спинку кожаного кресла. Вот и она... Вот и у нее... Нет, у нее будет не так. Пелевин, например, на интервью не разбрасывается, и что, он менее популярен?
И она не станет. Она не публичный человек.
Книга будет сенсационной. Все захотят ее прочитать.
Конечно, это не совсем порядочно, но ведь в романе нет фактов – только впечатления, характеры. Ладно, Дашин характер.
Ну и что? Она же не пишет документальные хроники! А сейчас такие времена – любая бы уже наваяла «Грязные трусы Дарьи Аксеновой» и переходила бы из одного шоу в другое.
Это сатира. А сатира – всегда благородно.
Так что Даша всего лишь станет еще более популярной. А с ней и Оксана.
– Все понятно. Я превращаюсь в звезду светской хроники. Скоро все забудут, что я писательница, – изрекла Даша.
Оксана подумала, что это было бы здорово, но тут же усовестилась – злорадство не поможет ей стать знаменитой. Возможно, ее даже накажет за это Бог.
А Божья кара ей сейчас совершенно ни к чему.
Она ведь чувствует – все у нее впереди! Это такое восхитительное ощущение, когда ты понимаешь свою силу и веришь в свои возможности.
Она даже благодарна Даше. Тут что-то Оксану ужалило, но она не обратила на совесть внимания – совесть есть продукт взаимоотношений разума и чувств, так что если ее чувства говорят: «Даша – стерва!», разум после серии упражнений вполне способен ее подавить.
Даша познакомила ее с Захаром. У Даши в доме Оксана стала... та-да-дам! – писательницей.
Сделала новую прическу, в конце концов!
Она даже посвятит ей книгу. Хотя это, наверное, чересчур. Чересчур.
Какая у нее была жизнь?
Бр-р...
Она вспоминала ту, другую Оксану, как чужого человека.
Когда-то собиралась она замуж за Митю. Ой-ей-ей... Ей было двадцать четыре, Мите – тридцать. Бывший спортсмен, ныне бизнесмен, владеет типографией.
Очень спортивный. Овсянка на воде на завтрак. Суп из свежих овощей на обед. Педант. Все у него на своих местах, уголок к уголку.
Все было бы прекрасно, если бы она знала, о чем с ним разговаривать.
Книг он не читал. Фильмы не смотрел. В последнее Оксана поначалу не могла поверить, но это было так – кино его не интересовало. Журналы он просматривал – про машины.
Ни одной точки соприкосновения в духовном плане.
Конечно, он был красивый и щедрый, он первый дал ей почувствовать, что Оксана достойна лучшей жизни. Что ради нее человек может в лепешку разбиться.
И у них с утра до вечера был секс. Все-таки Митя не пил, не курил.
Он любил смотреть «Последний герой».
Оксана – «Клиент всегда мертв».
Пока он листал «За рулем», Оксана вчитывалась в Ремизова и ей не с кем было поделиться восторгом.
Была у нее подруга Ира – но когда она слишком долго трепалась с той по телефону, хоть о Ремизове, Митя ревновал. Приставал. Щекотал.
Через год они решили пожениться, и Оксана сбежала.
Вся эта история с замужеством казалась ей поражением. Плохим таким, нездоровым компромиссом.
Она часами стояла перед зеркалом и не видела себя. Не отражалась. Ее просто не существовало – была некая телесная оболочка. А в глазах – пусто.
Допустим, в Дашу она вцепилась как вампир, напилась ее крови и теперь вот собралась паразитировать на чужой славе, но если бы все было столь плохо, она бы не чувствовала себя такой счастливой, такой цельной!
– Ладно, я поеду? – для проформы спросила Оксана.
Она-то знала – больше ей тут делать нечего.
– А ты куда?
– В «Поп механику», – ответила Оксана и, не удержалась, глупая башка, добавила: – Мы там с друзьями Захара встречаемся.
С гордостью сказала – хорошо, что не с вызовом.
– Ой, а возьмите меня с собой! – взвыла Даша.
Единственное, что Оксану радовало, – Даша приняла это самое «мы». Сейчас Оксана-то одна, но в общем – она с Захаром, отсюда «мы», и если бы Даше не втемяшилось ехать с ней, она бы к этому «мы» обязательно привязалась.
Отказать Аксеновой невозможно. Как? Ой, извини, в клубе перебои со стульями – лишний не поставишь?
– Я быстро! – не дожидаясь ответа, Даша умчалась в ванную.
Они опоздали на час.
И, уж конечно, Даша всех убила одним выстрелом. Черные кожаные шорты. Рваная майка. На руках – бандана, сто пятьдесят кожаных напульсников и миллиард браслетов. И еще Даше захотелось беспредела – как она это называла, в результате чего на голове возник сумасшедший начес в стиле безумных восьмидесятых. Темно-вишневая помада завершала образ.
Оксана в серых брюках спортивного покроя и кенгурушке в сердечках смотрелась какой-то моделью для сборки. А что уж говорить о Наташе в простом зеленом платье с зап?хом, об Иване и Диме в костюмах, и о муже Наташи, который успел переодеться в джинсы и свитер в ромбиках.
– Привет! – поздоровалась Даша, оценив силы противника.
А то, что противника – так это и без слов было ясно. Наташа уставилась на рваную майку так, словно та кусалась.
Захар усмехался.
Оксана представила его знакомых.
– То есть это вы писательница? – Наташа первой обратилась к Аксеновой.
– А вы меня разве не узнали? – с интонациями капризной звезды спросила Даша.
Наташа не сразу поняла, в шутку ли обижается Даша.
– Ну, я мало читаю.
– А меня часто показывают по телевизору, – ерничала та.
– И телевизор я не смотрю! – отбивалась Наташа.
– Меня постоянно фотографируют для журналов! – настаивала Аксенова.
– О боже... – вздохнула Наташа и взглядом попросила Оксану о помощи.
– Ладно, Даш, перестань паясничать! – усмехнулась та.
– Как скажешь! – В улыбке Даша показала все свои тридцать два зуба.
Ну вот. Вечер испорчен. Не расслабишься.
– А я читал три ваших романа, – подал голос Ваня.
– Спасибо, – кивнула Даша.
Наташа зыркнула на Ваню. Тот ответил ей виноватым взглядом.
– Как же есть хочется, – с чувством произнесла Даша. – Селедки, дайте мне селедки! Вы что? – Она с упреком посмотрела на друзей Захара. – Это же из Тэффи! Ну про роковую женщину! Захар, а что тут у тебя самое превкусное?
К счастью, больше она не выпендривалась. Оксана ошиблась – настроение у Даши было мирное, и она почти без надрыва пояснила Диме, что редактор ей ничего не заказывает – она сначала пишет книгу, а уже потом продает ее издательству.
Не совсем так – редактор поначалу читает краткое содержание, утверждает и лишь потом подписывает контракт. Но это детали.
Звереть Даша начала позже.
– Ну не может муж зарабатывать меньше жены! – почти кричала Наташа.
– Не может, потому что это невозможно физически или потому, что это не вариант лично для тебя? – вмешалась Даша.
– Да это просто ерунда какая-то! – отмахнулась Наташа.
– Но вот живет же Гай Ритчи с Мадонной, – пожала плечами Даша. – И наверняка зарабатывает в сотни раз меньше, чем она. И ничего – все хорошо.
Наташа задумалась. Ритчи и Мадонна – это все-таки не Тыркин-Пупкин с супругой своей Тыркин-Пупкиной Светланой.
– Ну что мы о них говорим? – нашлась она. – Это же исключение.
– Мой парень зарабатывает меньше меня, – призналась Даша. – Хоть он и суперстар. И что? Он умнее, он, если честно, популярнее, у него другой статус. Просто он хуже разбирается в коммерции.
– Твой парень это... – Наташа вроде смутилась. – Виктор Кибиров?
– Ага, – кивнула Даша.
– И он зарабатывает меньше тебя?
– Уж поверь мне.
– А сколько ему лет? – Наташа осторожно намекнула на разницу в возрасте.
– Сорок пять.
– Ну десять лет – это не разница в возрасте.
Даша нехорошо усмехнулась. То есть посторонний наблюдатель не заметил бы в этой усмешке предвестие беды, но Оксана уже немного знала свою начальницу.
– Ну да, – согласилась Даша. – Не такая уж.
Оправдываться она, видимо, не собиралась.
– Вообще-то на пятнадцать, – произнес Захар. – Я понимаю, Наташ, ты хотела уесть Дашу, но все-таки, чтобы не оставлять вопрос открытым, на пятнадцать лет.
Наташа таращилась на Захара.
Даша таращилась на него же.
И Оксана тоже.
Что он делает? Защищает Дашу? Ну ладно – это даже красиво, но он же, черт побери, ссорится с Наташей!
А ссориться с ней нельзя!
Наташа – часть той жизни, в которую Оксана так старательно его заманивала!
Сука – Даша! Надо же! Пришла просто пожрать – и все испортила!
– Я не хотела никого уесть, – сказала Наташа.
– Да ладно? – усмехнулся Захар. – Даша выглядит на двадцать пять. Или может, я чего-то не понимаю и ее старит помада? Лет на десять? Чисто с женской точки зрения.
Наташа встала.
– Пока! – бросила она и ушла.
Толя с тоской взглянул на приятелей, но все-таки поднялся и поплелся за женой.
– Наташа, конечно, не права... – Это посвящалось Даше. – Но зачем ты с ней так... грубо? – возмутилась Оксана.
– Пойди догони ее! – неожиданно вскипел Захар. – Да Наташа первая сплетница, она о маме родной все, что угодно, расскажет, лишь бы была сенсация! Ты что, так и не поняла?
Поняла. Только когда это касается Даши, общаться с заядлой сплетницей очень даже приятно.
– Дим, Вань, ну вы же ее знаете – при ней пукнуть нельзя!
– Да-да-да... – эхом отозвались друзья.
Остаток вечера прошел мило. Они пили, ели, обсуждали кино.
А потом Оксана вспомнила, что ей нужно покормить мамину собаку, которая на время отпуска осталась одна, и сорвалась с места.
Она немного волновалась насчет Захара и Даши, но та вдруг увлеклась флиртом с Ваней, так что сомнения не рвали душу.
– Ну ты как? – спросила она Захара, когда смогла наконец дозвониться.
– Отлично! Народу битком, очередь на улице, прикинь? Дима уехал, Ваня отвалил с Дашей, – хохотнул он.
– Вот это да! – совершенно искренне обрадовалась Оксана.
Захар отключился, и тут же раздался новый звонок.
– Это я! – представилась Даша. – Отделалась от твоего пылкого друга. Зря я уехала. Может, вернуться?
– Возвращайся, конечно!
Даша пила, но только мохито без спиртного. Танцевала. Разрешила кому-то дорвать на ней майку – под ней была еще одна.
А потом они целовались с Захаром. Совершенно случайно. В кабинете директора. На улице. Целовались и целовались.
Потому что поцелуи – это как бы понарошку. Не считается.
И еще они смотрели кино. В машине Захара, на DVD-плеере. И купили еды в «Макдоналдсе».
И оба понимали – они делают что-то странное и неизвестно чего добиваются.
– Даш, я тебе должен сказать одну страшную вещь, – вздохнул Захар.
– А может, не стоит? – испугалась она.
– Поверь мне, стоит. Только ты обещай... не делать ничего, к чему тебя может подтолкнуть то, что я скажу.
– Захар, ты бредишь? – разозлилась Даша.
– Обещаешь?
– Обещаю, блин!
– Готова?
– О-о-о... – Даша сползла с сиденья.
– Я женюсь.
Даша уставилась на него.
– На Оксане? – ахнула она.
– Н-да.
– Да ты псих! – Она расхохоталась.
Захар выдохнул с облегчением. Смех – это хорошо.
– Самый настоящий псих! – уверяла Даша. – Зачем?
Захар пожал плечами.
– Хочу посмотреть, что получится.
– Мне уже почти жаль Оксану, – сказала Даша. – Ты уверен, что это хорошая причина для свадьбы?
– А почему нет? – Он передернул плечами.
– Да-аа... – задумалась Даша. – Почему нет?




Глава 21


– Оксан, я просто хочу понять – это диверсия или итог целой череды случайностей, вызванных твоим разгильдяйством и безразличием? – Даша только что слюной не брызгала.
«Спокойствие, – думала Оксана. – Это не первый раз, и, возможно, я бы тоже расстроилась, если бы мне принесли калифорнийские роллы без икры».
«Спокойствие, – уговаривала себя Даша. – Меня просто бесит, что эта корова напялит идиотское белое платьишко и пообещает Захару разделять с ним горести и радости. Я не должна срываться!»
– Ладно! – Даша махнула рукой. – Прости.
Оксана нахмурила брови. Она что, просит прощения? Извиняется?
Может, «Скорую» вызвать?
Конечно, Даша доставала Оксану. Она всегда ее доставала. Но после того, как узнала, что Оксана пишет о ней книгу, выходит замуж за ее парня... ну, бывшего парня...
Но не совсем бывшего любовника.
Они просто ничего не могли с этим поделать.
Даша не хотела с ним жить, не хотела его любить, но они встречались – и начиналась химическая реакция.
Она не верила, что так бывает. По крайней мере, с умными просвещенными людьми. Была убеждена, что разум и чувства всегда могут договориться.
А может, нет тут ничего такого?
Красивый мальчик, прямо-таки созданный для секса. В конце концов, у нее же никогда не было любовников.
Всегда был парень, а если ей нравился кто-то еще – она с парнем расставалась.
Каждый раз Даша раскаивалась: они с Захаром живут во лжи. Совокупляются по углам, как животные.
Но запах его тела, вкус, ощущения – отказаться от этого было выше ее сил.
– Оксан, ты не могла бы написать за меня интервью? – капризно произнесла Даша. – Ерундовый интернет-журнал, там стандартные вопросы.
Оксана могла написать анонс. Рецензию. Биографию автора. Но интервью Даша всегда занималась сама.
Стараясь не думать о том, что ее босс – гадина, Оксана пристроилась перед ноутбуком.
Голова не работала. Хотелось убить Дашу и побыстрее выйти замуж. Какое у нее будет красивое платье!
Шила ее подруга на заказ, и это было настоящее платье мечты, принцесскин наряд – шифон, органза, вышивка бисером...
Свадьба нарастала как снежный ком.
Хотели скромно отметить в небольшом ресторанчике, но помогать вызвалась мама Захара и заказала банкетный зал. Оксанина мать заявила, что оплатит шикарные лимузины.
Захар, правда, оказал решительное сопротивление, но силы союзников разгромили его в первой же схватке.
– Оксан, зачем все это? – с мольбой вопрошал он. – За фигом тебе это дурацкое платье?
Оксана обиделась.
– Ничего оно не дурацкое! – На глазах у нее даже выступили слезы. – Это мое свадебное платье! Я хочу быть красивой!
– Ты что? – удивился Захар и прижал ее к себе. – Перестань... Если для тебя это так важно...
– Я думала, это для нас важно! – пробурчала Оксана.
– Ксан, прости, я дурак! Для меня все это просто атрибутика, но если ты придаешь такое значение наряду, будет как ты захочешь. Платит все равно мама! – усмехнулся он.
Мама действительно платила. Заявила, что это свадебный подарок.
Захар сомневался насчет «будет – как ты захочешь».
Оксана в предвкушении свадьбы словно ополоумела. Если честно, он не ожидал от нее такой прыти. Она перезнакомила его со всеми подругами, родственниками, обижалась, если у него не было времени (то есть желания) смотреть лимузины, рестораны, еще какую-то чушь...
Иногда ему хотелось от всего отказаться. Но тогда он ничего не узнает. Не поймет – надо ему это или не надо.
Захар понимал, что он – золотой мальчик, капризный и самовлюбленный.
Из породы людей, которые до седых волос относятся к себе как к ребенку.
Он решил жениться. Зачем? Чтобы ответить на вопрос – его ли это жизнь?
Попробовал с клубом – получилось. Вдруг и это получится? Был юристом – стал бизнесменом. Удачливым. Может, он вовсе и не герой-любовник, а верный семьянин.
Верный.
Он не думал о Даше, пока не видел ее.
Работать юристом, каждый день просыпаться в семь, торчать на этих собраниях и выслушивать наставления босса было ниже его достоинства. Скучно. Бессмысленно.
Встречаться с Дашей, понимая, что она им пренебрегает, ждет, когда подвернется кто-нибудь получше, – невыносимо.

– Да я тебя своими руками задушу, сука, б. дь, зараза такая! – с порога заорала Даша и хлестнула Оксану по лицу сложенным вдоль листом. – Как, б. дь, ты могла, тварь?!
Оксана в ужасе прикрывалась руками, пока не поняла, что она ведь не немощная, не ребенок. Но сопротивляться Даше оказалось трудно – она была сильной, ловкой и злой.
Черт!
Что же она наделала?
Как она могла?..
Это был аффект. Амок. Самое настоящее помрачение рассудка.
Сидела она, сидела перед экраном – то размышляла о свадьбе, то вспоминала, как Даша встречалась с ее женихом, то злилась на нее за то, что та – стерва, и вдруг дошла до того, что вместо банальных ответов на банальные вопросы: «Ваши творческие планы?» – «В марте выйдет моя новая книга об отношениях...» – написала, что Даша собирается опубликовать скандальный порнографический роман с элементами садо-мазо и некрофилии, а на вопрос о личной жизни призналась, что сменила ориентацию (Даша) – превратилась в лесбиянку и собирается искусственно оплодотворить свою подругу.
– Ты что делаешь? – Захар ворвался вовремя и оттащил (с большим трудом) Дашу от Оксаны.
– Что я? Что я?! – Даша смотрела на него бешеными глазами. – Да ты почитай! – Она швырнула ему листочки.
– Спокойно! – прикрикнул Захар, загораживая невесту.
Но тут Даша со всего духа врезала ему между ног, отпихнула и вцепилась Оксане в волосы.
Захару потребовалось все мужество, чтобы отцепить Дашу от невесты так, чтобы та не сорвала у нее скальп. Он отволок Дашу по коридору, запихнул в лифт, где Аксенова вывернулась и умудрилась нажать на все кнопки и они мучительно останавливались на каждом этаже, а в парадном, когда Даша попыталась его укусить, он наградил ее доброй затрещиной, швырнул об стену (Даша была так зла, что не ощутила боли) и кулаком ударил в стену в миллиметре от ее головы. С кулака текла кровь.
– Твоя будущая жена – сука и тварь, – заявила Даша.
Захар открыл было рот, но передумал – развернулся и побежал вверх по лестнице.
Прихрамывая, Даша вышла на улицу. Надо сказать, Захар ее впечатлил. Никогда она не видела его таким злым.
Она даже перестала ненавидеть Оксану. Конечно, когда из издательства прислали ссылку на так называемое интервью, Даша впала в бешенство, но сейчас все самое страшное было позади, и она даже развеселилась. Оксана показала характер. Опытным путем выяснилось, что не такая уж она зануда.
Даша вполне могла бы извиниться и повысить Оксане зарплату, но та никогда на это не согласится. Может, она нарочно сделала так, чтобы ее уволили. Может, ей не хватало смелости признаться: «Я выхожу замуж, мне плевать на работу»?
Люди ведь не так просты, как видится.
Но Захар... В гневе он был прекрасен.
С таким мужчиной Даша могла бы... могла бы сказать ему: и в горе, и в радости. Без необходимости напяливать фату и наступать каблуками на шлейф платья.
Вечером он приехал за вещами Оксаны.
– Ты больная... – шептал он, обнимая Дашу и целуя в щеки, в уголок рта, жадно хватая сухими губами ее губы, расстегивая молнию на джинсах.
Это был их лучший секс.
И Даша знала, что так и будет. В его глазах, там, в подъезде, она увидела все.
Ему не стоит жениться.
Захар вернулся домой. К Оксане. Та все еще ходила с компрессом на щеке, и почему-то это вывело его из себя.
– Как все прошло? – голосом закоренелой страдалицы поинтересовалась Оксана.
– Да никак! – рявкнул Захар, вошел в комнату и хлопнул дверью.
Но дверь распахнулась.
– Между прочим, это моя квартира! – пропищала Оксана.
Она не умела кричать.
– Отлично! – Захар вскочил с дивана и всплеснул руками.
Он вышел из квартиры, не захлопнув дверь, и спустился бегом по лестнице, оставив Оксану стоять с отвисшей челюстью. Хорошо хоть, не сломанной челюстью, подумала она и разревелась.

– Я к тебе! – Захар пожал плечами.
– Навсегда? – усмехнулась Даша.
– Как пойдет, – вздохнул он и переступил порог.
А Оксана рыдала в ванной. Почему-то она считала, что для слез это лучшее место – если конечно, не зажигать свет, но оставить дверь открытой.
Зазвонил телефон.
– К черту! – вслух, сквозь сопли и слезы, послала всех Оксана.
Но все-таки рванула к трубе – вдруг Захар?
Но это была Аня, журналистка.
– Ксюш, это Аня, привет, че там с Аксеновой? – выпалила она.
– Аксенова – тварь! – неожиданно вырвалось у Оксаны. – И я подаю на нее в суд!
Через полчаса всполошившаяся Аня стояла на пороге с бутылкой рома и вытаращенными глазами.
Они подружились на журфаке. Крошечная Аня – метр пятьдесят четыре, словно выточенная из мрамора статуэтка, красавица и душечка, очень любила Энди Уорхола, Чехова и Энни Ленокс, но еще на третьем курсе неожиданно стала писать для главной эротически желтой газеты.
– Почему? – удивлялась Оксана.
– А ты знаешь, сколько там платят? – Аня делала большие глаза. – Восемьсот долларов за статью!
Публиковалась Аня под псевдонимом Марианна Ушлая, что казалось Оксане апофеозом дурного вкуса, но Аня уверяла, что надо быть проще, а объективной информации не существует.
Но Оксана после первой же попытки заработать вожделенные восемьсот долларов в рублях по курсу ЦБ РФ поняла, что ее представления о профессии журналиста слишком консервативны для такого рода занятий.
Редактор Ани скинул ей текст о приключениях двух русских девушек в Турции – как они там познакомились с турками, а те их увезли в деревню и чуть не изнасиловали.
История была немного страшная, но веселая – девкам жутко повезло, и то лишь благодаря их глупости. В общем, несмотря на двадцать семь страниц текста, историю можно было вытянуть.
Оксана вытянула. И даже осталась чертовски довольна собой. Но редактор перезвонила и сказала, что надо обострить. Оксана нагнала ужасу. Редактор намекнула, что надо бы еще маленько усилить драматизм.
Оксана переписывала статью еще раза три, но все же взорвалась и бросила это безнадежное дело. А потом увидела текст. Опубликованный. Другого автора, разумеется. Аня ей притащила. И в этом тексте были реки крови. Массовое насилие. Заключение в подвале сарая.
Оксана смогла прочитать лишь несколько абзацев. Но самое чудовищное, конечно, не то, что все так красочно описали, если бы это было правдой. Но нет – кто-то придумал всю историю от начала до конца.
Но с Ани все было как с гуся вода. И она Оксане нравилась. Аня оказалась жизнерадостным циником, работающим на вечном двигателе. Иногда Оксана сомневалась, с нашей ли она планеты – Аня все успевала, везде бывала, у нее не случалось плохого настроения и упадка сил. И она умела дружить, любить, а еще никогда никому не завидовала.
Недавно Аня учредила сайт со сплетнями о звездах, наняла пару фотографов и писала статьи в такой манере, что все, кто спешил узнать, что у знаменитостей тоже есть целлюлит, прыщи и венерические заболевания, были счастливы.
На сайте Аня зарабатывала неплохие деньги – по пятьдесят тысяч рублей с рекламного баннера.
– Ой, бл..., у тебя же синяк под глазом! – расхохоталась Аня.
– Это меня Даша побила.
– Да ладно тебе? Да ты что? – раскудахталась Аня. – Давай вызовем милицию и подадим на нее в суд!
– На милицию? – усмехнулась Оксана.
– Что на милицию? – не поняла Аня.
– В суд! Вызовем и подадим!
– Какая ты тупая! – воскликнула Аня. – На Дашу!
– Не надо милицию, – отмахнулась Оксана. – Хорошо, если Даша на меня в суд не подаст.
– А что такое? – всполошилась журналистка.
Оксана рассказала.
– Вот это да... – прошептала Аня. – Давай материал сделаем...
– Стоп! – перебила ее Оксана. – Не надо вот этого журналистского дерьма!
– Сама ты дерьмо! – закричала Аня. – Она тебя бьет, ты рассорилась с женихом – и хочешь, чтобы ей это сошло с рук! Мы – пресса! Инструмент...
– Мести! – закончила за нее Оксана. – А теперь подумай, хочу ли я быть Той Самой Девушкой, Которую Побила Аксенова?! А? Давай напишем, что она тебя побила?
– Я все поняла, – сникла Аня. – Но это... Мы что, так это и оставим? Тут же сенсация!
– Ты даже не представляешь, какая она сука! – с чувством произнесла Оксана. – Порвала бы ее в клочья!
– Есть вариант, – с загадочным видом произнесла Аня и закурила.
Вид у нее был настолько самодовольный, что Оксана рассмеялась.
– Забудь! – посоветовала она.
– Нет уж! Ты меня послушай! – отрезала Аня и налила еще текилы.
На следующий день Оксана получила от Даши сумку «Джуси Кутюр». Огромную, велюровую, бело-голубую, доверху набитую косметикой и всякой милой девичьей чепухой.
Это была не просто сумка.
Даша заказала ее на «Амазоне», ждала с замиранием сердца – все-таки первая и последняя сумка в магазине!
Оксана знала, как Даша ее хотела.
– Ань! – Оксана спешно набрала номер. – Все отменяется. Да! Ну извини! Слушай... Нет, ты послушай! Черт! Ты можешь не перебивать меня?!
Конечно, Даша как была змеей, так ею и осталась. Но она умела просить прощения. Оксана немного ощущала себя обманутой женой, которая всю ночь стояла у окна, ожидая любимого, а тот вернулся утром, хмельной и дурной, за гитарой.
Но шикарная сумка от «Джуси», нагруженная дарами, – это подкупало.
Удалые планы роскошной мести, которые они вчера лелеяли с Аней, поутру, на тяжелую похмельную голову, представлялись несусветной ерундой. Гадостью, если уж честно.
На следующее утро от Даши привезли потрясающий букет и коробку деликатесов – икра, шоколад, дорогие фрукты, всякая вкуснятина из «Хедьярда»... Оксана уже не знала – плакать или смеяться: Даша обхаживала ее, как преданный поклонник.
Вечером Аксенова прислала письмо на е-мейл: «Поговорим?»
Оксана долго кокетничала, но сдалась – Даша пригласила ее в «Сирену», а от «Сирены» ни один человек в здравом уме и трезвой памяти не в силах отказаться.
Даже несмотря на синяк под глазом.
– А руки-то зачем распускать? – ворчала Оксана, уминая блины с черной икрой.
– Это ты мне говоришь! – расхохоталась Даша. – А кто вот этими самыми руками... – Даша схватила ее кисть и потрясла, – написал, что я лесбиянка, вампир с окраины Галактики?!
– О-о... – виновная смутилась и отвела взгляд.
– Оксана, без тебя мой мир рушится! – призналась Даша. – Вернись хоть бы на время!
Конечно, Даша могла выжить пару недель без пресс-секретаря. Конечно, ее жизнь превратилась бы в ад, но все это можно было пережить, если бы не два основополагающих момента: во-первых, Даша не любила, исключительно из практических соображений, плохо расставаться с людьми, а во-вторых, считала, что именно сейчас имеет смысл держать Оксану при себе.
Даша не собралась пускаться в размышления, почему именно ей так хочется. Она верила чувствам и знала – для этого есть основания.
Захар жил у нее сутки, пока Даша не произнесла томно:
– Завтра Витя приедет.
– То есть мне надо уносить отсюда свою задницу? – нахмурился Захар.
– Ну типа того, любовничек! – развязно произнесла Даша.
– Понятно! – Захар быстро вышел в коридор.
– Эй! – всполошилась она. – Я пошутила! Ну ты чего?
– Даш... – интимно прошептал он ей в ухо, прижав ее к стене. – Тебе не кажется, что со всем этим надо что-то делать? Что глупость получается?
– О нет... – в тон ему простонала Даша. – Не кажется. А если тебе кажется, тогда, наверное, ты должен быстро уйти.
Захар в который раз осерчал и ушел.
У Даши тряслись руки. Что?! Что, мать твою?! «Получается глупость!»
Сволочь!
Сволочь и тормоз!
Хотя в общем-то тормоз – это она. Но женится-то Захар.
Да кто такой?
Красавчик. Маменькин сынок. Владелец модного ресторана. Бывший ее парень. Человек, который женится, чтобы «попробовать».
Псих? Псих!
А псих – это хорошо.
Есть ведь такие, «совершенно нормальные люди», которые с первого взгляда кажутся душевно здоровыми, совершенно счастливыми, благополучными и жизнерадостными, но потом ты узнаешь, что муж заказывает жене проститутку-лесбиянку, они ходят в свинг-клубы и ездят на секс-курорты.
Такая вот семейная идиллия.
Все эти секс-прибабахи Даша на дух не выносила. Что должно происходить в голове у человека, который смотрит, как его жену имеет незнакомый мужчина – и между прочим без справки об отсутствии СПИДа?
А он сам в это время развлекается с женой этого секс-террориста...
Как можно, не будучи самым настоящим сумасшедшим, не отдающий себе отчета в том, что он – псих, рассуждать о том, что измена, которую он жене разрешил и которая произошла у него на глазах, – вовсе даже не измена?
Все эти «надежные браки», построенные на вранье, самообмане и грязи, казались Даше мерзостью – лучше уж ни с кем не спать, чем в один прекрасный вечер обнаружить у себя в постели подругу, которую вы уговорили заняться любовью втроем.
Даша не могла взять в толк, отчего не нагуляться заранее, чтобы потом не придумывать всякие тупоумные и пошлые до тошноты оправдания заурядному разврату.
И зачем вообще жениться в восемнадцать лет?
Она, Даша, конечно, в восемнадцать была стопроцентной блаженной идиоткой, но выходить замуж, а уж тем более за первого мужчину... Даже в голову не приходило! Любить, страдать – это пожалуйста, и днем и ночью, но чтобы брачные узы, свадьба... Бред какой-то.
Ладно, Захару, конечно, не пятнадцать, но разве он любит Оксану? Он ведь женится на ней, а спит с Дашей, и все это было бы смешно, если бы хоть кто-то из них понимал, что творит.
Возможно, это понимает Оксана. Ура, они спасены!




Глава 22


– Даш, и все-таки мне хотелось бы понять, когда ты сдашь книгу, – настаивал редактор. – Ты же знаешь, надо все распланировать...
– Слушай, я уже семь лет сдаю книги тютелька в тютельку, но стоит один раз не успеть – и ты говоришь со мной в таком тоне? – закричала Даша.
В конце-то концов! Имеет она право один раз в жизни опоздать, нахамить, закатить сцену?! Она же писательница! Творческая личность!
– Ладно, перезвоню позже, – редактор легко отделался от нее.
Даша бросила трубку на диван и упала туда же, с размаха ударившись копчиком о злосчастный телефон.
Книга. У Даши имелись сомнения на ее счет, и это ее убивало.
То, что она написала, – хорошо. Интересно. Но сейчас создались новые условия. Рынок развивается. Семь лет назад она была одной из... трех? Четырех? И все они были не похожи друг на друга. А теперь свои мыслишки публикует каждый третий пользователь интернета, и среди этого сора ой как легко затеряться. У нее есть аудитория. То есть поклонники. Но их число застопорилось на определенной цифре, и выше уже никак не забраться – старыми методами.
Любовных романов, а также остросюжетных любовных романов – как пыли. Политическими триллерами никого уже не удивишь – да и не ее это дело, политические триллеры писать. К детективам душа не лежит. Миллиардеров уже разоблачили: даже самая распоследняя доярка в курсе, что олигарх – отнюдь не прекрасный принц.
Нужна сенсация – и на этой сенсации можно будет еще лет десять удерживать полумиллионную аудиторию. А это лучше, чем сейчас. Сейчас у нее есть верных двести пятьдесят тысяч. Скорее неверных. Считающих, что она исписалась.
Жуть!
А тут еще и помощница выходит замуж за твоего любовника и пишет книгу о том, какое ты дерьмо. Грех не впасть в уныние при таком-то раскладе.
– Даш, ты о...ела?! – Витя вдруг стал орать.
А орал он профессионально – уж ему-то не надо объяснять что такое «драть глотку».
– Нет, Витя, я не о...ела, – спокойно ответила Даша и всхлипнула для достоверности.
Витя сгреб ее в охапку, усадил на колени, прижал к себе, и Даша вдруг оценила, какой же он огромный – просто гоблин, гоблин-секси, с потрясающей фигурой, загорелый.
Лишнего жира у него не было, он просто здоровый мужик, и в его объятиях было очень уютно, надежно.
Даша обняла его одной рукой, склонила голову на грудь и произнесла, грустно и жалостливо, как Настенька в сказке «Морозко»:
– Никому-то я не нужна. Всем-то на меня наплевать. Я неудачница.
– Даш, а ты помнишь, что ты – самая успешная писательница в стране?
– Самые успешные – Донцова и Робски, а я так – сбоку припека, – вздохнула она. – И вот еще Оксана наша.
– Эта твоя... на побегушках? – уточнил Витя.
– Побегушки побегушками, но книгу-то она написала!
Витя расхохотался.
– Да что она могла написать? – спросил он. – Эта амеба?
– Не такая уж она и амеба! – надулась она.
– Даш, вернись, я все прощу! – возмутился Витя. – Ты вот эту училку записываешь в писательницы?
– Почему училку-то? – Даша и радовалась, и сопротивлялась.
– Может, у тебя просто температура и ты не соображаешь? – Витя был зол. – Да ты посмотри на нее! Инфузория!
– Я на нее смотрю каждый день! – взвилась Даша. – Вот ты хорошо так говоришь, а что, интересно, твои друзья думают обо мне? Я же пишу коммерческие книги, на потребу дня, так сказать, для народа! Наверное, они меня тоже называют... инфузорией!
– Даш, у тебя классные книги. Я их читаю.
– Ну конечно! Прочитал аннотацию один раз!
– Да читаю я! – расхохотался Витя. – А где то, что Оксана твоя написала? Дай мне!
– Ты прочитаешь? – не поверила Даша.
– Ради тебя, моя королевна! Только с тебя за это минет и суши!
Даша открыла файл и понеслась заказывать японскую еду.
Часа через два Витя вернулся в гостиную.
– Это про тебя? – спросил он нехорошим голосом.
– Про меня, – кивнула Даша.
– Ты ее сильно отп...ила?
– Нормально.
– Молодец! – похвалил Витя. – Такие слов не понимают.
– Вить, прекращай высказываться намеками! – прикрикнула на него Даша.
– Ну сюжет интересный. Это же про тебя. А как про тебя может быть не интересно! Я и себя узнал. Написано паршиво. И я бы на твоем месте заставил эту Оксану сожрать эту макулатуру.
– То есть тебе не понравилось?
– Я же все объяснил!
Даша вздохнула.
Опять! Опять этот подлый комплекс вины перед всем миром!
После того как умерла мама, Даше стало мерещиться, что это такое ей наказание – намек, что все хорошо быть не может, что за удачу, успех, признание надо платить, и очень-очень дорого.
Даша всегда знала, что любит маму.
Та была удивительной – одной из тех женщин, которых не забывают никогда.
Отец не просто обожал ее – он ее боготворил, признавал, что без нее бы спился, сторчался, малевал бы вывески в каком-нибудь подвале и не было бы ни Даши, ни квартиры, ничего.
Мама умела зажечь в человеке свет: замечала в нем лучшие качества, умела их подчеркнуть, развить и продать.
Она была самой настоящей музой – к ним в гости ходили ради нее, ей показывали новые песни, картины, стихи, первый монтаж.
Такого человека трудно любить. Возникает зависимость.
Первое время после ее смерти Даша жила с отцом и старалась его поддерживать, а потом вдруг слегла сама: все лежала и лежала, а дни летели, часы становились короче, за минутами следить не было никакого смысла – в году было триста шестьдесят пять часов, пятнадцать дней.
Ее семья. Самое важное в жизни. Они были и родственники, и друзья, и любимые, и Даша даже пыталась сопротивляться, доказывала, что нельзя так любить родителей, но их все любили, а ей и повезло и не повезло – она была с ними одной крови.
Некоторое время Даша боялась писать. Казалось, будто все ее мысли о том, что она готова душу продать за успех, готова на любые жертвы... что все случилось из-за нее. Глупо. Она свихнулась от горя. Ее мир разрушился.
Конечно, она была слишком изнеженной, впечатлительной, слишком эмоциональной, все это ей потом объяснили, разжевали и в рот положили, но заноза осталась – и Даша все хотела кого-то любить, быть к кому-то доброй, понимать, как понимала мама, когда отец топал ногами, скрежетал зубами и говорил, что дочка соседки его двоюродной бабушки из села Нагорное поживет у них пару месяцев, а может, и полгода.
Соседка или дочь соседки почему-то не спускала за собой в туалете.
Мама выставила ее вместе с отцом уже на третий день. Сказала, что они могут вдвоем ехать к двоюродной бабушке, тем более что Андрей, отец Даши, ни разу в жизни ее не видел – вот и познакомится.
Дочь соседки говорила: «Ну ладно, тогда я к брату поеду – он близко живет, в Люберцах, и квартира у него большая, однокомнатная». Отец скрежетал зубами, но все-таки вез эту седьмую воду на киселе по адресу.
После смерти мамы образовалась пустота – некого было любить. Так любить, как ее. И Даша пробовала полюбить всех по чуть-чуть. Домработницу. Оксану. Витю. Захара.
Что ей там вчера сказал Захар?
– Я знаю, что Оксана меня любит. А ты все прицениваешься.
Это уже после того, как Даша напомнила, что скоро приедет Витя.
Она и сама не любит таких женщин. Собака на сене.
Но...
Это все равно что стоять у пропасти и размышлять: перепрыгну – не перепрыгну?
Что-то должно случиться. Она обязана понять, кто ей нужен. Чего она хочет.
Надо съездить к отцу. Это поможет. Он ее друг.
На следующий день они с Витей поехали в Королев. После маминой смерти отец прожил в квартире только год – он сдал ее богатым немцам, а сам переехал в Подмосковье. Дом он загородным не считал – для летнего отдыха была дача, самая настоящая, летний домик, хоть и современный, рядом с Плещеевым озером.
Отец жил с женщиной, которая Даше нравилась, – смуглая брюнетка с прямыми черными волосами и глазами, как у антилопы. Звали ее Ая. Ая была деловой женщиной – ей принадлежали три автозаправки и сеть магазинов нижнего белья.
Она поздно возвращалась с работы, ворчала, что жизнь в Королеве – все равно что жизнь на Марсе, время от времени увольняла очередную домработницу, такой уж у нее был характер, но Ая очень любила отца. И Дашу – она действительно ею гордилась, хоть и понимала, что никогда не станет единственной, она всегда будет той, кто заменяет им маму.
Но отец был широкий человек – даже остатков его чувства с лихвой хватило бы на пятерых.
– Ну что вы там ковыряетесь? – прикрикнула на отца Даша.
Они с Витей ждали у ворот минут десять, не меньше.
– Я тоже рад тебя видеть, – пробурчал отец и пожал Вите руку.
Смешно. Тот всего на пятнадцать лет младше ее отца.
Но папу этим, уж конечно, не проймешь.
Он ведь даже слушал Витину музыку и вспоминал, что когда-то давно, в лохматые годы, они были знакомы. Познакомились в мастерской у одного гостеприимного художника, а Витя тогда очень много ел – впрок.
Камин. Шкуры. Кожаная мебель. Уют с запахом сигар и виски.
Даша радовалась, что отец и Виктор понимают друг друга. Что им хорошо вместе.
Она оставила мужчин и закрылась с Аей на кухне.
– Ну... – Ая смешно закатила глаза, выслушав Дашу. – А у тебя что, чаша весов ни туда ни сюда?
– Угадала, – кивнула та.
– Сложный выбор. Все равно что решать – а что лучше: лакированные шпильки или мокасины на шипованной подошве?
– Шпильки. Мокасины. Шипы, – улыбнулась Даша. – А кто у нас мокасин, а кто шпилька? Если бы можно было оставить все как есть... – вздохнула она.
– Это не от тебя зависит.
– Увы.
Вечером Даше удалось заманить отца в кабинет.
– Па, ну что мне делать?
Отец задумался. Почему-то в их семье именно он был главным специалистом по трудностям личного свойства. Маму всегда больше интересовали деньги. И Аю.
– Я бы на твоем месте выбрал этого, второго. – Отец потер морщинку на лбу.
– Здрасте! – Даша всплеснула руками. – Ты просто фарисей какой-то! А как же Витя?
– Витю я оставлю себе, – усмехнулся отец. – Я всегда считал, что он – гопник, а вот оказывается, интеллектуал. Образованный человек.
– Мы с тобой прямо Гитлер и Геббельс, – хмыкнула Даша.
– Геббельс занимался онанизмом, за что его чуть не посадили, – ввернул Андрей.
– Откуда ты это взял? – расхохоталась Даша.
– Из книги. А привози-ка этого Захара на смотрины! – предложил папа. – Сравним.
– Ты же не будешь проводить на мне евгенические эксперименты? – с угрозой в голосе поинтересовалась Даша.
– Евгенические? – задумался он. – А так можно произносить?
– Пап, я тебя сейчас укушу!
– А отчего вообще тебе это взбрело в голову? – воскликнул он. – Тебе что, одной плохо живется?
– Любви охота, – с подчеркнуто мечтательным видом произнесла Даша.
– Люби своего пожилого отца, и будет тебе счастье, – посоветовал он.
– Пап, ну ты меня мучаешь своими дурацкостями! Мне это нужно. Я чувствую. Ты же знаешь, я тебе говорила – бывает, когда не надо ничего выражать словами. Я потом, когда книгу писать буду, все переведу в буквы и запятые! А сейчас это лишнее. Не могу пояснить, почему это важно!
Заманить к отцу Захара оказалось не так-то просто. У Захара было мало времени. И не так уж много желания.
В последнее время он был каким-то вялым, раздражительным.
По дороге к отцу они поругались – на предмет свадебной кутерьмы.
– Даш, может, бросить все это, пока не поздно? – жаловался Захар. – Они заставляют меня танец разучивать.
– Не вешай нос, чувак! – с преувеличенным воодушевлением воскликнула Даша и ткнула его кулачком в плечо. – Станцуешь, облапаешь подружку невесты, в первую брачную ночь лишишь девственности унитаз – и пойдет по накатанной: работа – дом – работа, семейные праздники в «Макдоналдсе», семейный же отдых с тещей и племяшами...
Захар сделал вид, что его тошнит.
– Я сейчас врежусь! – предупредил он.
Но Дашу понесло:
– И уж поверь мне: я знаю Оксанину маму, пока из тебя не сделают человека, ты спокойно спать не будешь...
– Б. дь! – выругался он, резко притормозил, машину повело, вышел на шоссе и пошел назад.
Даша немедленно побежала за ним.
– Захар! – кричала она, пока тот не обернулся.
Даша рухнула на колени и воздела руки. Он засмеялся – и вернулся.

– Я была в вашем ресторане, – Ая покачала головой. – Очень хорошо. Вкусно и уютно.
– У меня все-таки не совсем ресторан, – мило улыбнулся Захар.
Отец уже с четверть часа щелкал своей зажигалкой «Зиппо».
Даша пнула его под столом.
– Скажите, а почему именно ресторан? – Отец уставился на Захара так, словно телепатически спорил с ним уже минут двадцать.
– В каком смысле? – спросил тот.
– Вы были юристом и вдруг стали ресторатором, – пока еще вполне доброжелательно пояснил Андрей. – Я знаю, Даша меня не поддержит, но у вас же высшее образование, хотя, безусловно, профессия юриста – спорная, неоднозначная, но все-таки это пестует разум, а вот ресторан – это скорее сфера обслуживания, дело скучное, почти физический труд.
– Н-да... – Ая пожала плечами. – Андрей, я тебя, кажется, тоже не поддержу. Ты уверен, что это вежливо, задавать такие вопросы?
И началось.
– Конечно, вежливо, почему невежливо! – возмущался отец. – Я спросил Захара как друга нашей дочери без всякой задней мысли! Должен ведь я каким-то образом удовлетворить свое любопытство!
– Да что вы в самом деле... – переживал Захар.
– Папа, ты ведешь себя как фашист! – голосила Даша.
– Меня обвиняет в бестактности человек, который заявил недавно замечательному поэту, Пете Лиснянскому, что белый стих – дешевка!
– А зачем он сказал, что коммерческая литература – плесень на теле искусства? – орала Даша.
– Да Петя Лиснянский – алкоголик! – отчаянно жестикулировала Ая.
– Врача... – стонал Захар.
– Кто будет горячее? – пророкотала Ая.
И все вдруг замолчали.
– Добро пожаловать в мой мир! – расхохоталась Даша.
– Я согласен, Петя – м...ак, – изможденно, словно из последних сил, произнес отец.
– Так я отвечу, – подал голос Захар. – Для меня главное – свобода выбора. Будучи юристом, я такой свободы не имел. За меня все решали другие люди. Сейчас же у меня есть некое подобие независимости. И предупреждая возможные вопросы, скажу, что для меня главное – жить и наслаждаться, я – гедонист. Я определенно не творческий человек. Но и не клерк.
– И кто тогда? – спросил Андрей, цепляя вилкой рыбу под польским соусом.
– Прожигатель жизни, – улыбнулся Захар. – Дальше видно будет.
В ванной Даша прислонилась к двери и спросила отца:
– Ну что?
– Даш, разбирайся сама! – не без недовольства ответил он, рассеянно вытирая руки о махровый халат.
– А Захар тебе как? – настаивала Даша.
– Как-как... Откуда я знаю? Я не имею права давать советы в такой деликатной области!
– С каких это пор? – подбоченилась Даша.
– Отстань от меня! Пора бы уже повзрослеть!
– Это ты мне говоришь? – хохотнула дочь.
– Даша... – Отец прикрыл глаза. – Взросление – это не когда ты принимаешь решение, которое устраивает всех, а когда ты точно знаешь, что нужно тебе.
Отец отодвинул ее вместе с дверью и вышел.
Что все это может значить? Да то, что у него не сложилось определенного мнения и он – в прямом смысле! – умыл руки.
Следовательно, Даше придется ждать, когда ситуация разрешится сама собой. Это как игра в гляделки – кто-то не выдерживает и моргает.

Предчувствия были самые нехорошие. Королев, Королев... Что-то знакомое...
Укол в сердце. Длинной, тонкой иглой.
Даша. Андрей Евгеньевич.
Но Захар-то почему в Королеве?!
Не надо было никого слушать. Это гнусно. Зачем она прикасалась к телефону Захара?
Две недели назад это было смешно – следить за своим кавалером. Женихом.
Даже не следить. Так, развлекаться...
Оксана схватила трубку.
– Даша, привет! – закричала она. – Можешь говорить?
– Подожди... – пробормотала та, поставила на «удерживать» и, видимо, отошла подальше. Подальше от голосов, которые услышала Оксана.
– Даш, у тебя остался мой свитер, Захар его не привез, можно, я заеду, я рядом с тобой, в «Курвуазье»? – спешно выдала Оксана.
– Свитер... – задумалась Даша. – Наверное, он был в чистке. Зеленый? Да, он у меня. Но только я не дома, я у папаши в Королеве...
Все ясно. Контрольный звонок – чтобы убедиться на сто двадцать процентов.
– Мить! Слушай, у меня телефон разрядился, а я номер Захара не помню, продиктуй мне, а? – попросила Оксана менеджера ресторана, с которым Захар прямо сейчас якобы закупал алкоголь.
Митя продиктовал.
– Слушай, а он когда приедет? – спросила Оксана.
– Куда приедет? – устало откликнулся Митя. – Оксан, я сейчас на рынке, у меня в руках коробка с текилой... Я не знаю, когда Захар будет, его весь день нет...
– Ладно, пока! – Оксана резко захлопнула крышку телефона.
Вот так!
– Ну ты же не можешь быть уверена, что он с ней? – С интонациями опытной наставницы говорила Аня.
– А с кем? – ерепенилась Оксана.
– Да с кем угодно! – воскликнула Аня. – Вот что я предлагаю...
– Ни за что! – выслушав подругу, Оксана замахала руками. – С ума сошла?
– А как ты узнаешь, изменяет он тебе или нет?
– Да почему он вообще должен мне изменять?! Все это чушь и паранойя.
– А если нет? Если не паранойя?
Оксана схватилась за голову.
– У меня будет нервный срыв... – простонала она. – Возможно, прямо сейчас.
– Я тебе помогу. Но не безвозмездно. – Аня погладила ее по голове. – Ты же понимаешь. Это дорого.
– А если ты зря потратишь деньги? Если ты ошибаешься?
– Не ошибаюсь. Есть такая штука – чутье, и оно подсказывает мне, что тебя обманывают.
– Ну ладно, – кивнула Оксана. – Я согласна.
Главное – выяснить, что там у Даши с Захаром. Ничего – и хорошо. Но о том, что будет, если... размышлять не было сил. Будь что будет. Она не позволит морочить себе голову.




Глава 23


Пиндык. Пиндык и хана.
Вот и нашелся человек, который моргнул.
Оксаночка.
Даша лежала на диване и дула на супчик, который ее уговаривала поесть Анастасия Владимировна.
Доев, поставила тарелку на табуретку. Стол недавно разрушил Витя, а желания ехать за новым не появилось.
Конечно, доказательств, что все это – дело рук Оксаны, не было, но Даша помнила и об Ане – шустрой проныре, склеила появление статьи в «КП» с материалом на сайте «pogovorim», который эта самая Аня и вела, и вот так и вышло, что дважды два, четыре.
Отличный иллюстрированный текст на разворот с фотографиями Даши и Захара, Даши и Вити и пафосными тезисами о нравах «высшего света». Было там и про Оксану – осторожно, без размусоливаний.
Оксану определили как «начинающую писательницу». Говнописательница!
Как ни странно, первым увидел текст Витя. Ему друг позвонил. Или поклонник.
Даша его не ждала, когда Витя позвонил снизу, она даже обрадовалась.
Но стоило открыть дверь, и Даша уже пятилась назад, а черный от злости Витя сметал все на своем пути.
Анастасия Владимировна пришла на следующий день и в ужасе позвонила Даше:
– Деточка... – бормотала она. – Кажется, нас ограбили...
Даша ночевала в гостинице. Она даже не надела пальто – схватила сумку и выбежала на улицу. Пальто ей привезли наутро из магазина – хорошо быть знаменитостью!
Это просто невозможно было вынести!
Витя орал, обзывал ее бл...ю, ногой проломил стол... А когда она спряталась в ванной, он сначала каким-то ломом пробил дверь, а потом уже руками отрывал куски дерева – и это было прямо как в фильме «Сияние», когда Джек Николсон пытается убить жену и сына...
И в общем-то это даже было не смешно. К счастью, как только Витя ворвался в ванную, она включила ледяной душ – это его остановило на пару секунд – и смылась, по старой детской привычке съезжая по перилам, причем с такой прытью, что внизу оказалась меньше чем за минуту.
Судя по всему, дверь он все-таки захлопнул.
Захар не объявлялся.
Домой Даша вернулась через неделю. Мусор вынесли, проем в ванную закрывала штора.
За неделю скандал поутих – по крайней мере, телефон звонил не чаще восьмидесяти раз в день.
И Даша решилась выйти на улицу. Развеяться. Потому что нельзя больше заниматься самоедством – все это закончится клиникой неврозов.
Даше не было стыдно за то, что она использовала жениха своей помощницы – так об этом писали самые дружественные издания.
Ей было наплевать на мнение общества.
Беспокоило ее другое.
Конечно, если бы она не была популярной писательницей, то ничего бы и не случилось.
Но, к сожалению, интерес к ее личной жизни сейчас был намного больше, чем к ее творчеству. Редактор, правда, позвонил страшно довольный – продажи выросли не на шутку, но... Это же, черт побери, ничего не значит.
Она никогда не чуралась публичности. Любила эпатировать. Но все ее выходки несли хоть какую-то смысловую нагрузку – вот сказала же она в прямом эфире Сергею Звереву, что его так называемые песни могут заинтересовать только исследователей творчества шизофреников.
А что она сделала на этот раз? Трахнула мужчину? И что? Вся страна, замерев, следит за хрониками «Дарья Аксенова показалась в окне». «Дарья Аксенова, как сказал один из близких друзей, отказалась от манной каши»... Бред! Она не готова превратиться в одну из этих it – girls, «это – девушек», которые занимают место в светской хронике и не существуют за пределами своих фотографий.
Папарацци дежурят у подъезда. Желтые газеты сочиняют ее якобы ответы. Во всех «разговорных» шоу обсуждают ее личную жизнь.
Она – звезда. Суперзвезда. Пятнадцать минут.
И она – дешевка.
Нужна, черт побери, книга!
Она должна развеяться, преодолеть психологический барьер, дописать роман и опубликовать его.

Даша собиралась на концерт. Покричит, потопает ногами, снимет стресс.
Захар Май здорово выступил. Даша была счастлива. И все было бы хорошо, если бы она сразу же поехала домой, но – нет! Встретила приятельницу, которая представила ее знакомому рокеру – русому блондину с фигурой гладиатора. Очень сексуальному. Звали его Егор, он играл очень тяжелый металл – Даша этого не понимала, но замлела и решила остаться.
Странная была вечеринка. Ее знакомая, Наташа, устраивала рок-концерты и была известна в этой среде, даже пользовалась авторитетом и выглядела как бывалая группи – кожаные штаны, безразмерный свитер, не совсем чистые волосы, мешки под глазами.
Еще имелась пара фанаток, которые то и дело хихикали, но не произнесли ни слова. Впрочем, у них были просто огромные буфера.
Дашу все это несколько смущало. Но она устала думать о Вите. О Захаре. О проблемах. Хотелось отвлечься, ощутить жизнь, взбодриться с помощью мужчины, который ее хочет, а Егор хотел, и она была уверена – стоит ей подмигнуть, он немедленно отдерет ее прямо в туалете, но это было не нужно, Даша наслаждалась флиртом без слов, внезапным касанием рук, сексуальным напряжением, которое возникло между ними.
Как будто случайно Егор положил руку ей на шею, запустил пальцы в волосы. Дашу повело, но она мужественно откинулась на спинку стула, так что его рука ударилась о деревяшку. Егор руку убрал, но скоро нашел ей лучшее применение – положил Даше на ногу.
Ей очень его хотелось! Это был один из приступов сексуального безумия, когда все тело зудело, в голове шумело, и казалось – без секса ей не жить.
Но если она отдастся этому нахалу сейчас, то все испортит.
– Поехали ко мне? – нашептал он ей на ухо.
Даша покачала головой.
– Уверена? – Его губы были так близко, что Даша не выдержала – прикоснулась.
– Уверена, – кивнула она.
И тут произошло то, чего не могло и привидеться даже в самом жутком кошмаре.
К ним присоединился Витя.
Хорошо хоть Егор, нагло усмехнувшись, успел от нее отстраниться!
Может, Витя и переспал за последнюю неделю с сотней женщин, но он все еще был зол – вон как посмотрел, будто на змею!
– Я пойду, ага, извините... – пробормотала Даша.
Поспешно вскочила, вцепилась в сумку и рысью побежала из клуба.
– Я провожу, – донеслось ей вслед.
Егор шел за ней, а ей хотелось развернуться и заорать: «Отойди от меня!»
– Послушай... – Он нагнал ее и взял под локоток. – Может, передумаешь?
Нет, вы посмотрите на него! У него такой вид, словно он предлагает ей «Бентли» с пятидесятипроцентной скидкой! Он что, искренне считает себя неотразимым?!
Ладно. Он неотразим.
Егор положил руки ей на талию. Горячие сухие ладони.
– Ну что ты убежала... – бормотал он. – Я не кусаюсь...
Ужас! Почему он обращается с ней так, словно ей пятнадцать?
– Ты что, избегаешь меня? – Даша услышала знакомый голос и поняла, что сейчас разрыдается.
О’кей – ей пятнадцать, она – идиотка. Но что здесь делает Витя? В туалет пошел?
Егор взглянул на Витю, но руки не убрал.
Даша же стояла как дерево и не могла пошевелиться: если она сейчас начнет отрывать от себя ладони Егора – это будет глупо, глупо и наивно.
– Не совсем, – все же ответила она. – Просто не хотелось оказаться на месте стола.
– Вы о чем? – поинтересовался Егор.
– Если собираешься ее трахнуть – учти, это дело неблагодарное, – посоветовал добрый дядюшка Витя. – Одного мужчины ей мало...
Но договорить он не успел – Даша ударила его сумкой по голове и выбежала на улицу, на ходу надевая пальто.
Витя догнал ее и схватил за руку.
– Пошел к черту! – орала Даша, вырываясь. – Ненавижу тебя!
Толпа на входе с интересом следила за потасовкой. Мелькала вспышка.
– Ты меня ненавидишь?! – кричал Витя. – Да ты просто сволочь после этого!
Он толкнул ее, и Даша упала в сугроб, откуда метнула в него снежок. Егор, последовавший за ними, старался утащить Витю обратно в клуб, но тот не сдавался.
Даша выбралась из сугроба и попыталась ударить Витю, но тот перехватил ее руку. Все это, наверное, можно смело назвать безобразной сценой, публичной безобразной сценой, но Даша плевала на мнения окружающих. Она, казалось, никогда не была так зла.
– Что, будешь теперь ходить за мной и рассказывать, как я трахаюсь? – вопила Даша. – Кто еще не знает, что я не занимаюсь анальным сексом?!
Она царапнула Витю по лицу, за что тот схватил ее в охапку и опять швырнул в снег – на этот раз с головой.
Когда Даша обрела способность дышать и видеть, то поняла, что Витю уже разнимают с Егором, решила, что не может больше все это выносить, и сбежала.
Таксист с подозрением косился на нее, пока она не закричала:
– Я с парнем своим поссорилась, ясно?! Только что!
Дома она разрыдалась. Не было ни малейшей надежды, что жизнь наладится.

Распорядок дня Оксаны трудно было бы назвать разнообразным. Неделю она лежала под одеялом, заказывала на дом пиццу и суши, подозревая, что скоро на этом разорится, но не могла заставить себя выбраться из квартиры.
Конечно, ее не ждали папарацци. Не домогались журналисты.
Но она поругалась с Захаром. И что стоит за этим «поругалась» – разрыв, ссора, – она не знала.
Он обещал вырвать у Ани руки и засунуть их ей в задницу. «В тощую хитрую задницу», – так он выразился. Стучал себя по лбу костяшками пальцев и удивлялся, как это Оксана не понимает, что ее использовали, как бумажный платок при насморке.
Обещал стать либо геем, либо монахом.
– Одно другого не исключает! – сострила Оксана, за что получила самый злобный в мире взгляд.
– У меня такое чувство, словно я попал в ад, – с грустью признался Захар и вскоре ушел.
И ничего. Тишина.
Может, он правда стал геем?
Могла бы она выйти замуж за гея? Легко! Но только за гея – Захара.
Он появился поздно ночью. «Спишь?» – пришло сообщение.
Оксана немедленно перезвонила.
– Могу я заехать? – спросил он.
Уж, наверное, она ему не отказала!
– Есть хочешь?
Через час Захар притащил пакет с контейнерами – видимо, взял у себя в ресторане.
Оксана ела, несмотря на то что аппетита не было. Надо же было чем-то заняться. А Захар смотрел на нее.
Неожиданно она разозлилась. Он ей изменил! Он! А она почему-то чувствует себя виноватой!
Оксана отложила вилку.
– Ты мне что хотел сказать? – произнесла она, сдвинув брови.
Захар развел руками.
– Нам определенно надо поговорить, – заявил он. – Только я не знаю, о чем.
– Например, о свадьбе, – напомнила Оксана.
– Ну да. – Он кивнул. – О нашей свадьбе с плясками и песнями.
– А тебя что не устраивает? – завелась Оксана. – Ты, вообще, зачем пришел? Напомнить, что я просто сентиментальная дура, в отличие от Даши, которой нужен только твой член?!
Захар выставил руки ладонями вперед.
– Спокойствие...
– Спокойствие?! У-уу! – взвыла Оксана. – Ты болен? Или притворяешься? Какое, к чертовой матери, спокойствие, если ты все это время трахался с другой женщиной?! Ты собирался жениться на мне, эгоистичная сволочь! Ты ненормальный!
Слезы подступали. Вот сейчас она из разъяренной амазонки превратится в ничем не примечательную обманутую дурынду!
Черт!
– Да, я м...ак, – согласился Захар. – И «фамилие» мое Говнов. Что делать?
– Не знаю... – Оксана устало опустилась на диван. – Иди домой, а?
– Оксана, я не знаю, что делать. И я понимаю, что не прав. Не могу просить прощения, потому что не заслуживаю его. Но ты мне не безразлична. Я не хочу сейчас сыпать соль на раны, не хочу даже случайно на тебя давить...
– Боже мой... – Оксана запустила руки в волосы. – Как же это унизительно... Ты говоришь с позиции человека, который меня никогда не любил, не любит и любить не будет, а я за неделю облазила все стены в квартире, потому что мне было без тебя плохо... Это гадко, Захар. Гадко.
– Мы ничего не можем поделать с тем, что уже случилось... – Он склонился к ней и протянул руку, но Оксана завизжала:
– Не трогай меня!
– Извини... – испугался Захар. – Не знаю, что происходит у меня в голове, но я не хочу тебя терять. Это все. Давай переждем. Подумаем.
– Давай, – вздохнула Оксана.

Что он здесь делает?!! Хорошо, что она хотя бы отлично выглядит...
Свободный топ, завязывающийся на шее, с совершенно открытой спиной, а под ним еще один, в виде ленты, обвивающей грудь, малиновый с блеском, потертые джинсовые шорты, колготки в сеточку телесного цвета и роскошные лакированные полусапожки.
А еще конский хвост на макушке – настоящие восьмидесятые.
Это же клуб, где играет электронная музыка!
Диско!
Не его формат.
Наверное, это рок. Злой и угрюмый такой рок вкупе с божьим наказанием. Оценив косой взгляд Вити, Даша поспешно отошла от приятеля, с которым обсуждала творчество Тима Бертона, и попыталась скрыться – с глаз долой!
Но Витя не отставал.
– Что? – не выдержала она, когда он подошел.
– Даш, ты делаешь вид, что это не ты? – Он расхохотался.
– Представь себе! – с вызовом произнесла Даша. – Я не понимаю, чего тебе надо? Ты еще не всем рассказал в деталях, как я делаю минет?
– У нас уже был разговор на эту тему, – ухмыльнулся он.
– Я вышла на второй круг, – подтвердила Даша. – А почему? Да потому, что нам не о чем говорить!
– Даш, я не понял, это все из-за того альбиноса?
– Какого еще альбиноса? – растерялась она. – Ты про Егора, что ли? Нет, конечно, не из-за него. Из-за того, друг мой, что ты ведешь себя как конченый м...ак!
– Да я ничего такого и не сказал! – воскликнул Витя. – Но, кстати, раз уж зашла об этом речь, минет – не твой козырь.
– Пошел ты на хрен, засранец! – Даша оттолкнула его. – Напиши об этом в газету! Всем об этом расскажи!
– Договорились! – донеслось ей вслед.
Не сильна в минетах? Ха! Но в общем, да. Она не фанат. Хоть это и гнусная ложь. Она сильна. И Вите, между прочим, все очень даже нравилось!
Часа два она его не видела. Наверное, уехал домой спать. Старость не радость.
С горя Даша взяла на грудь пару-тройку «Б52», заглушив голос разума, напомнивший, что, когда она в прошлый раз пила этот так называемый коктейль, ничем хорошим это не закончилось.
Даша тогда поссорилась с молодым человеком и решила широко отметить ссору на один из первых гонораров. Они с подругой выпили дома немного мартини, хлопнули в баре по рюмке текилы, после чего достаточно расхрабрились для экспериментов с напитками – бармен красиво поджигал кому-то «Б52», и девицам захотелось того же.
Даша хохотала, танцевала и флиртовала с двумя геями (это выяснилось позже), а потом вдруг помрачнела и засобиралась к своему молодому человеку. Причем мириться она не хотела – ей почудилось, что он о чем-то там сказал с особенной, пренебрежительной интонацией, и вот именно сейчас стоило разрешить все сомнения.
На такси Даша добралась до Солнцево, но водитель что-то напутал и привез ее к стройке, которую можно было либо обойти по тропинке, либо еще часа два ездить вокруг на машине – у таксиста наметилась склонность все время поворачивать не туда.
И Даша пошла. Завидев то ли бомжей, то ли еще черт-те кого, она проломилась сквозь кусты, вляпалась в лужу и вышла на свет божий злая и на первый взгляд трезвая.
Даша знала код. Но дверь в квартиру долго не открывали, пока наконец не заскрежетали замки и на пороге не показалась разъяренная женщина лет пятидесяти. Мама.
Это было прозрение. Он живет с мамой?!
А строил из себя супермена! Видимо, в это время мать была на даче.
Она сказала, что Антона нет дома.
Денег у Даши не было.
Соображений, как добраться до дома, тоже.
Ни кафе. Ни ресторана. Ни клуба. Тишина.
До центра города Даша шла три часа, напевая: «Если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день»...
На «Алексеевской» сигареты закончились. Даша ловила машину в надежде, что уж от «Проспекта Мира» до «Аэропорта» ее довезут, а там она как-нибудь выкрутится.
Но город умер. Ни одного человека. Пара грузовиков.
И вдруг к ней подкатил сверкающий новенький «Мерседес» с тонированными стеклами. От неожиданности – она уже собиралась умереть здесь – Даша испугалась. Мало ли что за ряха прячется за стеклом?
Но в машине сидел ее друг Андрей.
Он купил ей сигарет. Бросил машину у себя на Маросейке, и они пошли пить в «Пробку». «Пробка» была закрыта, так что они напились, сидя у него на балконе. Антон был стерт с жесткого диска.
Начался идиотский роман с Андреем, который потом окажется наркоманом и украдет у нее последние пятьдесят долларов, но сегодня это не имело значения – сегодня он был богатеньким мажором на папином «Мерседесе», с квартирой в центре и бутылкой текилы.

«Может, это и есть старость, когда замечаешь, что ошибки совершаешь по кругу?» – думала Даша, глядя на то, как пьяный в лоскуты Витя приближается к ее компании. К милой компании обычных людей – менеджеров, рекламистов, редакторов.
Она встретила Олю, знакомую из издательства, и прибилась к ее друзьям – надоели горячие творческие парни.
– Привет! – обрадовал всех Витя своим нежданным появлением. – Ну, мне стоит упомянуть, что ты не умеешь делать минет или все уже сами убедились в этом?
И тут Даша сорвалась. Она отвесила Вите такую оплеуху, что у него на лице остались багровые следы от ее пальцев, после чего схватила бутылку шампанского, разбила о барную стойку и заорала:
– Пошел вон!
Далее – немая сцена.
Менеджеры, рекламисты и редактор смотрели на нее, как на тигра, вкусившего человеческой крови.
Даша не знала, сколько времени прошло, она лишь смотрела, как к ним устремляются взявшиеся ниоткуда охранники, как пятятся назад ее новые знакомые, и вдруг увидела «розочку» в своей руке.
Осторожно положила «розочку» на стойку.
Откашлялась. Извинилась. И ушла в туалет, где горько рыдала, пока не пришла Оля, редактор.
– Даша! – позвала она. – Я знаю, ты здесь. Открой!
– Принеси мне выпить! – взвыла та. – Виски!
Оля принесла, и Даша впустила ее в кабинку.
– Я бездарная и тупая... – завывала Даша, растирая по лицу слезы и запивая горе виски. – Я останусь здесь жить!
Но Оля кое-как умыла ее, вывела на свежий воздух, посадила в такси.
– Спасибо тебе огромное! – Даша обняла девушку. – Преогромное! Оль! – окликнула она ее уже из машины. – А иди ко мне работать!
– Завтра поговорим, – усмехнулась Оля.
– Послушай, я пьяная, конечно, но все соображаю! Ты хотела бы или это значит «нет»?
– Надо подумать, но я не против, – сообщила Оля.
– Ты сделала меня счастливой! – Даша помахала рукой. – Пока-пока!
У нее был план. Лучший в мире. Вот так вот неожиданно явился – прямо сию секунду. А так всегда и бывает.
Даша дала таксисту на чай, поднялась к себе на этаж и обнаружила там Витю, который пил что-то темное из большого пивного стакана.
– Вот это да! – усмехнулась она.
– Приютишь? – спросил он.
– А что такое? Соскучился по паршивым минетам? – поддела его Даша. – Как ты вообще сюда попал?
– Петю помнишь? Соседа с пятого? Он пустил. Это кофе, – объяснил Витя, перехватив ее взгляд и взмахнув стаканом. – Купил в «Курвуазье».
– Заходи, подонок, – хмыкнула Даша.




Глава 24


Это был не мираж.
Даша видела собственную совесть – строгую дамочку вроде Алены Долецкой, только победнее одетую, в очках, разумеется, которая рвалась к ней сквозь толпу, подпрыгивала, беззвучно кричала – услышать что-либо в этом Вавилоне было просто невозможно, – потом махнула рукой, пожала плечами и отправилась к барной стойке – типа, если вас насилуют, расслабьтесь и получите удовольствие.
Совесть выпила, охнула и смирилась.
Победителей, конечно, судят – но потом, не сегодня.
А началось все с нелепого ток-шоу.
Жизнь наладилась.
Витя был под рукой и даже не очень много пил. Захар занимался своими делами и, кажется, снова женился на Оксане.
Они тихо-мирно перестали встречаться. Без предуведомлений, объяснительных записок и справок о состоянии здоровья.
И вот как-то раз Даша положила в тарелку спагетти с продуктами моря, включила телевизор, рассчитывая уставиться в какую-нибудь развлекательную передачу, и обнаружила в телевизоре Оксану.
Оксана неплохо выглядела – ей идет красный цвет – и только-только собиралась ответить на вопрос ведущей:
– Вы можете простить измену?
– Каждый решает за себя, – произнесла, выставив вперед подбородок, Оксана. – Но лично я думаю, что обидеться и уйти может каждая. Это легко. Но если человек тебе дорог, неужели ты отдашь его той, которая ничего не сделала для отношений – просто соблазнила его? Это поражение, а я лично не люблю сдаваться.
Тут появилась врезка – корреспондентка взволнованно рассказывала, как чуть меньше месяца назад разразился скандал: Дарья Аксенова... тыры – пыры...
Появилась Аня – подружка Оксаны, уже месяца три таранившая Дашу на предмет интервью, – и заявила, что многие знаменитости суть капризные детки, которые так и не могут повзрослеть: они застревают на этапе гормонального формирования личности (боже, что это значит?!) и не способны отвечать за свои поступки.
Твою мать!
Это она, Даша, не отвечает за свои поступки?! Они там что, с ума посходили? Кто такая, на хрен, эта Аня?!
Оксана выглядела весьма самодовольной!
– Скоро выходит моя первая книга... – донеслось до Даши.
Что?! Так... Передачу записывали не сегодня. В лучшем случае – месяц назад. И если Оксана тогда сказала, что книга выходит, значит, роман уже в деле...
Даша схватила телефон.
– Когда выходит книга Оксаны? – без предис-ловий спросила она редактора.
Тот что-то промямлил.
– Если ты все еще хочешь со мной работать – выкладывай! – потребовала Даша.
– Я ее читаю, – сказал редактор. – Контракт мы не заключали. Пока.
– Почему это? – удивилась Даша.
– Ну, Оксана не хотела, чтобы кто-нибудь знал о содержании книги заранее.
– Надо поговорить, – зловещим тоном произнесла Даша.
В то мгновение она и сама не знала, о чем будет говорить и что это ей даст.
То есть знала, но не готова была сама себе признаться.
Потому что... Потому что она – добрая. И готова дать этой шмаре еще один шанс.
Но Оксана шанс отвергла.
На звонки не отвечала. Даша раза три наговорила в автоответчик, пока ей наконец не перезвонила Аня.
– Даша, я представляю интересы Оксаны и думаю, ты можешь обсудить все вопросы со мной, – сообщила она.
Что?! В какие игры они играют?
Подавив желание обозвать Аню, а с ней и Оксану самыми непристойными словами, Даша согласилась встретиться с первой.
Ладно. Допустим, Оксана все еще в своем уме – и она просто боится.
Но зря она думает, что Даша выясняет отношения только на кулаках. Эта глупая мямля ничего не понимает в бизнесе. А это уже не шуточки – вопрос упирается в деньги. Это не уличная драка. Это конкуренция. И зря она встала ей поперек дороги – Даша безжалостна.
Аня «назначила встречу» на завтра, на пять часов, в кафе рядом с ее офисом. Хорошо. Даша все проглотила.
Нарочно надела ничем не примечательную одежду – джинсики, джемпер, кроссовки. Пусть они думают, что она в растерянности и печали.
– Это все часть промоушена, – вещала Аня. Даше было неинтересно, но она понимала: Аня понтуется и, если ее не перебивать, подумает, что противник раскис. – У нас будет пресс-конференция в ресторане «Виваче»: собираем журналистов ведущих изданий, потом презентация у Новикова в GQ-баре... Неплохо для первой книги, да?
Даша пожала плечами.
– Неплохо, – согласилась она. – А издаваться будете там же, где и я?
– Пока не решили, – Аня делала вид, что она – опытный агент. – Оксана, конечно, собиралась пойти к знакомым, но я ее отговорила – мы разослали рукопись и ждем теперь, кто больше предложит. Стартовая цена – полтинник, в валюте США.
– Стартовая цена? – поморщилась Даша.
Да начинащие авторы рады до потери сознания, если им тысяч пять предложат, а тут нате – сразу пятьдесят! Ха-ха.
– Понимаешь, времена меняются. Главное – чтобы у тебя был хороший агент. Ты же знаешь, как обманывают авторов.
Даша знала. Ее, правда, давно уже никто не обманывал, но, понятное дело, издатели зарабатывали на ней хорошие деньги. Те, что она могла бы заработать сама.
– Сейчас, если у книги есть потенциал, надо говорить о стартовом тираже в сто тысяч экземпляров... – вещала Аня, а Даша с трудом удерживалась, чтобы не расхохотаться.
Потенциал... Витя был прав – книга-то написана скучно и неумело. Не писательница Оксана. Боится листа. Все хочет быть умной, острой, образованной – и все это так, у нее не отнимешь, но для книги это не главное. Самое важное: кто ты есть как человек, а как человек Оксана – середнячок, нет в ней истерики, такой привлекательной для таких же, как она, среднестатистических – хороших, кто же спорит, людей, но не героев – не тех, кто бросается грудью на врага.
У Даши враги были. Пошлость. Косность. Рутина.
У Оксаны же был только один враг – она, Даша, а другими словами – зависть, но высмеять эту зависть Оксана не могла, могла – только Дашу, и выходило так, что она пряталась сама от себя: не было в ее книге откровения, отчаяния, была лишь убогая попытка оправдаться.
Все-таки она, Даша – гений. Пусть злой. Пусть ее потом на Страшном суде спросят за это. Она все равно сделает по-своему.
– Ань, я в восторге и не нарадуюсь успехам Оксаны... – Даша перебила зарвавшуюся и завравшуюся «представительницу». – Но вопрос не в том. Я просто хотела узнать – долго еще вы будете выезжать на мне? Просто передай этот вопрос Оксане, ладно?
Она поднялась и ушла.
Даша догадывалась: все эти шоу, интервью и прочее паразитирование на ее имени – заслуга Ани. Она могла даже не видеть человека – уже знала, что он собой представляет – по одной лишь пересказанной другими фразе. Это опыт.
И, если честно, ей было жаль Оксану. Глупышка.
Она и не представляет, какой путь прошла Даша от наглой, отчаянной, но все-таки наивной девицы с единственным романом в портфеле до успешной писательницы, деловой женщины.
Она думает, что Даша просто так все отдаст – славу, гонорары, образ жизни? В определенный момент ты понимаешь, что успех – это не только талант, но и деловая хватка, умение оценить себя как товар – хорошо/плохо, красиво/безвкусно, практично/не для всех. Нужно не просто писать, подчинившись вдохновению, но и выстраивать маркетинг, лично заниматься рекламой, создавать образ и менять его, едва почувствовав перемену ветра.
У нее ничего не было, кроме работы. Оксана готова к этому?
Только отвлеклась, и на тебе – падают тиражи. Но это ничего. Она совсем на другом уровне. И с этого уровня вырваться вперед много легче, чем с линии старта.
Она вырвется и уладит личные проблемы. Так как вся ее личная жизнь – одна большая проблема. А ей хочется быть счастливой с кем-то рядом.

– Как она могла? – Редактор совершенно раскис. – Хорошо хоть мы не успели контракт подписать. Как ты узнала?
– Да я давно знала, – Даша пожала плечами.
Редактор Миша уставился на нее.
– Миш, я когда увидела свою книгу, просто офигела! – призналась Даша. – Ты понимаешь, я же сказала Оксане, что пишу вроде как в стол – не знаю, что буду с этим делать. Я ведь с ней дружила. А она вот решила подсуетиться. Причем переписала все, так сказать, своими словами. И это счастье, что я перед тем, как уволить ее, обшмонала ее портфель. Может, это и не хорошо, но я была в бешенстве. Так что мне, считай, повезло.
– А мы можем это доказать? – осторожно поинтересовался редактор.
– Конечно! – ухмыльнулась Даша. – Я в самом начале, до того, как отдать свой старый комп Оксане, отослала себе по почте файл.
И это была удача. Невиданная. Миллион – ноль в пользу Даши.
Две недели она без остановки переписывала Оксанину книгу. Идея, и правда, была отличная. Дарья Аксенова как она есть. Только теперь строчки задышали, ожили. Это была самоирония. Легкий фарс. Откровение. Скандал. Даша ждала этого скандала, как бультерьер – драки. Пусть делают все, что угодно, – экспертизу, суд, – она отбрехается. Кто поверит Оксане? Скоро выйдет Дашина вторая книга – вторая после этой, и все убедятся – она на высоте.
Ее хотели обставить. Обидеть. Унизить.
Сейчаз-з!
Она ведь правда дружила с Оксаной. Пыталась.
Не первый раз она сталкивается с ревностью, затаенной ненавистью, завистью неудачника к успеху. И ей надоело с этим мириться.
Книгу она Оксане выслала заранее. Чтобы та не облажалась и не пришла на вечеринку, которую, уж конечно, устроили в клубе Захара.
– Что это? – кричала Оксана.
Она уже понимала – это конец, но не могла поверить! Ее книга! Переписанная Дашей!
Крик не шел. Он застрял где-то в горле.
Наверное, у нее сердечный приступ. Сердце колотилось, хотелось пить, в глазах плясали искры.
Захар взял в одну руку книгу Аксеновой, в другую – распечатку с компьютера. Читал он долго – Оксана даже накричала на него.
Отложил в сторону, скрестил руки на груди и сказал каким-то севшим голосом:
– Ну у Даши стиль лучше.
– Что?! – Она, кажется, только и могла что кричать «что?».
– Оксан, а зачем ты все это затеяла? – как-то сухо и жестко произнес Захар.
– Что?!
– Ладно, поговорим, когда ты успокоишься, – отмахнулся тот.
– Ну уж нет! – раскричалась наконец Оксана. – Что ты хочешь сказать? Она украла мою книгу!
– А ты хотела, как рыба-прилипала, выехать на ее славе, да? – спросил Захар. – Это... как-то неправильно.
Оксана принялась обмахиваться руками. Жест чисто символический – проку от этих обмахиваний не было никакого.
– Мне нужно остаться одной, – просипела она.
– Не-ет... – протянула Захар. – Тебе надо успокоиться...
– Захар! – Оксана выставила вперед ладони. – Я не умру, обещаю. Мне правда надо остаться одной.
Захар еще немного поволновался, но все-таки ушел – она настояла.
Оксана налила в стакан воды из-под крана – чего уж там, помирать, так с гепатитом В – и устроилась в кресле.
Ладно. Она хотела выехать на ее славе. Все верно.
Конечно, Даша – сука.
Но и Оксана – отнюдь не цветочек.
Все глупо. И гадко.
Аня кричала в автоответчик что-то про суд и скандал и про «мало не покажется», но Оксана просто выдернула телефон из розетки.
К черту всех! Надо как-то замаливать грехи.
Ей нужен компас – чтобы знать, куда идти. Как там говорила Даша – путеводная звезда?

Презентация была в разгаре. Для плакатов ее друг-фотограф сделал очень-очень откровенные снимки. Прямо как для журнала. Искусство, мать его!
Повсюду была Даша – на каждой стене штук пять.
Играла группа, то есть «трэш шапито КАЧ». Даша стремилась шокировать публику – и у нее это получилось. «Ленинград» отдыхает.
По крайней мере, «КАЧ» жгли так, что публика стояла на ушах.
Уходить никто не собирался – не зря же текила лилась рекой.
Байкеры, которых Даша пригласила для колорита и для шумовой атаки, отрывались по полной программе.
Никто уже не помнил, ради чего пришел, – всем было просто хорошо. Ура! Давно она не видела такого веселья. И это ее праздник! Жизнь удалась!
Захар, правда, бродит с опрокинутым лицом, но кого это волнует? Потом – завтра она с ним поговорит, сгладит углы, но сейчас ей не до того.
– Слушайте! – к ней прорвалась журналистка из влиятельной газеты. Глаза у журналистки уже немного косили, а взгляд не совсем фокусировался, но язык пока не заплетался. – Я тут пролистала пару страниц...
– Когда вы успели? – рассмеялась Даша.
– Вначале, – улыбнулась журналистка. – Это вы про себя? Честно?
– Абсолютно! – кивнула Даша.
– Молодец! – журналистка разухабилась и потрепала ее по плечу. – Это сенсация!
Даша с ней расцеловалась.
Сегодня она была добра. Очаровательна. И совершенно искренна – это ее день!
Почему-то вскоре все выплясывали под песню «Мумий Тролля» «Медведица». А Даша прыгала выше всех. И народу вопреки здравому смыслу набивалось все больше и больше. Вечер уже давно перешел в ночь, ночь – в раннее, темное, но все-таки утро, а Даша все еще принимала поздравления и похвалы.
И тут она увидела ее. Даша смутилась. Что сейчас будет? Истерика? Драка?
Ей этого не хотелось. Она была счастлива.
– Привет, – сказала Оксана.
– Привет, – Даша развела руками.
– Хорошая книга.
– Спасибо.
Оксана замялась.
– Я только хотела сказать – ты молодец.
– Оксан! – предупредила ее Даша.
– Я в порядке, – пояснила та. – Просто хотела лично тебе покаяться, что была не права. Не уверена, что тебе хочется это услышать, но, извини, это нужно мне.
– Ладно, – кивнула Даша. – Хорошо. Я оценила. Честно. Ты тоже молодец. Правда.
– В общем, я пойду.
– Если хочешь, оставайся, – предложила Даша и тут же об этом пожалела.
Оксана вяло улыбнулась.
– Ну уж нет.
– Тогда пока.
– Пока.

Это был обряд очищения. Прощение самой себя через унижение. Не унижение, нет! Ей хватило мужества принести извинения. Посмотреть в глаза. Это действительно было жизненно необходимо!
Когда эта мысль только пришла ей в голову, Оксана возмутилась: извинения? За что?
Да за то, что она завидовала. Зависть сделала с ней нечто ужасное – превратила в существо наподобие Анечки, которую Оксана сейчас ненавидела. В жадное, вульгарное существо, пожирающее мелких паразитов, живущих на теле рыбы-хищника.
Она имела право заблуждаться. И сейчас главное – не выдать никому этот секрет. Никакого скандала. Суда. Шумихи. Оксана еще напишет свою книгу. И станет знаменитой. У нее все впереди. Ведь главное не только в том, чтобы побеждать, но и в том, чтобы не сдаваться.

Даша нашла Захара. Он был пьян! Ха!
– Спасибо тебе огроменное! – набросилась она на него. – Вечеринка на десятку!
Захар отмахнулся.
– Тебе спасибо! – улыбнулся он.
– Захар! – вдруг осенило Дашу. – Есть идея! Давай отойдем в сторонку!
Они вышли на улицу.
– Уфф! Холодно! – поежилась Даша. – Слушай... – Она покосилась на него. – Я через пару недель еду в Австралию. Поехали со мной!
Захар вытаращил глаза, но ничего не сказал. Даша ждала.
– Нет, – он покачал головой. – Не могу.
Она ждала.
– Я устал, Даш, – горестно вздохнул он. – Это не мое. Ты из тех женщин, которые могут простить все, кроме скуки. А я скучный парень.
– И что будешь делать? – поинтересовалась Даша. – Женишься на Оксане?
– А черт его знает! – Он задрал голову и уставился на небо. – Зачем тебе Австралия? Клад будешь искать?
Даша усмехнулась.
– Хочу, знаешь ли, лечь на травку и уставиться в небо, на звезды посмотреть.
– В Австралии же нет наших звезд? И этого твоего Сириуса?
– Может, найду для себя новую звезду. Сейчас самое время. Принеси мне пальто, а, будь другом? – Даша протянула ему номерок.
Захар принес пальто, посадил Дашу в такси, а та попросила водителя привезти ее сначала на Воробьевы горы, где поднялся и тут же спрятался за тучи очень красивый, золотой, с бордовыми переливами рассвет.
Ведь если ты получаешь удовольствие от простых вещей, от событий, которые повторяются из года в год, значит, ты все еще не устала, не потеряла вкус к жизни?




Глава 25


– Ты меня просто убиваешь! – Издатель судорожно дернул галстук, расстегнул, почти оторвав, верхнюю пуговицу, вскочил со стула и принялся нарезать круги вокруг стола.
Отличный этюд.
– Игорь! – окликнула его Даша. – Я искренне восхищаюсь твоим драматическим талантом, но не забывай, что ты все равно будешь зарабатывать на мне порядка пятисот тысяч долларов с книги. Неплохо, да?
– Пятисот?! – возопил Игорь и воздел руки.
– Ладно, даже если это будет сто тысяч, давай рассчитывать по минимуму, триста тысяч долларов в год чистой прибыли до уплаты налогов – не так уж плохо!
Игорь покачал головой.
– Послушай! – Даша перешла в наступление. – Я не ухожу в чужое издательство. У меня теперь есть свое. Издавать я хочу только себя. У вас имеется отличная сеть распространения, причем своя, и вот этой твоей сети по большой дружбе и не меньшей симпатии к тебе лично я предлагаю зарабатывать на мне минимум триста тысяч в год! Только тебе! На одном чертовом распространении!
– Это ты сейчас хочешь издавать только себя, – пробурчал Игорь.
– Просто верь мне.
Даша смотрела на него в упор. Это был очень важный разговор – с бывшим издателем и, возможно, бывшим другом. Если все пойдет как надо, издатель станет не очень-то бывшим и даже скорее не другом, а партнером, а вот если он упрется (хотя с чего ему упираться? из вредности?), то вынудит ее идти на сделку с не самыми симпатичными людьми.
– Корова ты, – выдохнул Игорь. – Не жалеешь меня ничуть.
Уфф!
– А что тебя жалеть? – рассмеялась Даша. – Красивый, здоровый, упитанный! Это ты меня жалеть должен!
– Ладно, – кивнул Игорь. – Вернемся к предмету переговоров?
– Да ты смерти моей жаждешь? – орала Даша спустя четверть часа. – А может, мне тебе еще и ребенка родить – бонусом? Куда я буду понижать оптовую цену – она и так понижена до критического минимума!
– А кто будет платить за рекламу? – напирал Игорь.
– Кто-кто?! Я это, между прочим, заложила в стоимость! Завышай свой процент, а мою оптовую цену не трогай!
Она будет богатой! Ура-ура! Главное сейчас – не согласиться на все, что предлагает Игорь, потому что, даже если пойти на любые уступки, она все равно будет... миллионершей! Не сейчас, но через пару лет точно!
Офигеть!
Она это заслужила. Столько нервов за последние месяцы. Она едва не свихнулась – издательство это, поиски офиса... Зато теперь у нее есть отличное крошечное помещение на «Семеновской» в современном торговом центре, маленький штат: литературный редактор – она же корректор, Галя Ильина, дизайнер Петя на полставки, секретарша и менеджер по продажам – все это окупается за счет тех семи рублей с каждой книги, что заложены в расходы на производство, и даже немного остается – на премиальные и корпоративные вечеринки в хороших ресторанах.
Пока они работают вхолостую, но сейчас издадут первую книгу – и, судя по всему, тиражи возрастут.
Кажется, она всю жизнь об этом мечтала.
О чем, кстати, она мечтала?
Сначала хотела прославиться. Мечтала переспать с Кинчевым – увы...
Потом – разбогатеть. Потом – чтобы Бог ее спас и она не покрыла все тело татуировками. Хотела построить дом своей мечты. Прыгнуть с парашютом – не сложилось, страшно. Стремилась ни от кого не зависеть.
Но в сказочной стране, Австралии, где такие просторы, что душа поет, Дашу озарило: зависимость – признак мудрости. Мы ведь все зависим от кого-то. В детстве – от родителей, которых вдруг начинаем за это ненавидеть, желая свободы и не понимая, что значит это слово, что за свобода такая и можно ли ею напиться так, чтобы не заработать белую горячку. Страх, что придет некто и свободу отнимет, что без костылей не выживешь – не на кого будет опереться. Этот страх иногда такой едкий, что разъедает душу, и мы так и остаемся на всю жизнь несчастными великовозрастными подростками.
Даша, правда, была счастливым великовозрастным подростком. Но там, под чужими звездами, ей показалось, будто она упускает нечто важное, какую-то значительную часть жизни, которая бывает не всегда, а зависит от того, сколько тебе лет, – ну это как в семнадцать не целоваться, не пить лихо мартини, а сидеть в душной комнате и читать «Общество потребления» Бодрийара под шум и ярость вагнеровских «Валькирий».
Зависимости хотелось до дрожи. То есть любви.
Она ехала в машине с Витей, посматривала на его профиль, слушала новый альбом и представляла себя с ним... не навсегда, и не до первой ссоры, и не до той границы, когда становится лень заниматься чужой жизнью, а за чертой своего эгоизма, где-то там, где ты сливаешься с человеком и не можешь без него жить, какой бы он ни был.
У нее не получалось. И от этого было грустно. Она любила его. Но только сейчас – когда не надо было думать о будущем. Пока было весело. Пока все это было игрой.
Он просто замечательный. Такой талантливый... Но у них никогда ничего не выйдет, потому что Витя – в образе. И панцирь прирос к телу – отодрать его можно только с мясом. Витя уже не изменится. Это и хорошо – цельная личность и все такое, и плохо – ничего нового не произойдет.
Никаких открытий чудных.
Нужен кто-то другой.
Ни в коем случае не каменная стена. Она не выдержит, если ею будет кто-либо управлять. Или хотя бы попытается.
Поэтому ей и нравились творческие личности – вроде и крутые, и независимые, но в любом художнике была эта подкупающая ранимость, нежность, незащищенность.
А вот в Даше всего этого не было. С годами она превратилась в настоящую стерву и беспрекословного лидера.
Но в то же время ей самой управлять не хотелось. Милый муж в углу, украшение интерьера, подай-принеси, как Захар, – не для нее. И что остается? То, чего нет на свете...

В Москве Даша была уже неделю. Встретила недавно Оксану – та, кажется, возглавила какой-то новый журнал.
Оксана немного испугалась, когда увидела Дашу, но взяла себя в руки – все-таки она теперь не девочка на побегушках, а заместитель главного редактора! За машину, правда, поблагодарила несколько униженно, чем сама себя огорчила.
После решительного провала всех Оксаниных надежд к ней приехал Валера и отдал ей коробочку в красивой упаковке, в которой лежали ключи от нового красного мини-«Купера» и бумажка с извинениями. Щедро. По слухам, новая книга Даши – та, которую написала Оксана, продавалась как сумки от «Марк Джейкобс» с девяностопроцентной скидкой.
– Ну как дела? – спросила Даша. – Замуж выходишь?
– Скорее нет, чем да, – не очень радостно улыбнулась Оксана.
Разговор с Захаром состоялся на следующий вечер после презентации Дашиной книги.
– Захар... – выдохнула она в трубку.
Девять вечера – а он даже сообщение не послал.
– Что?! – с недовольством рявкнул тот.
– Ты в порядке? – прошелестела Оксана, в ужасе представив, как он орет: «Да пошла ты на хрен, дура! Видеть тебя не желаю!»
Но в ответ послышалось бормотание, из которого Оксана разобрала только «похмелюга» и «пить».
Через час она была у него – с таном, четырьмя литрами минеральной воды, супом харчо из пакетика и упаковкой алказельтцера.
– Пива... – промямлил Захар.
И Оксана пошла за пивом.
К полуночи он пришел в сознание.
– Оксан, ну ты даешь! – Захар покачал головой.
– Это она украла мою книгу! – Глаза у нее сузились от злости.
– Да?
– Да!
– Да все равно! – отмахнулся он. – Зачем ты писала про нее все эти гадости?
– Наверное, затем, чтобы Даша на этих гадостях сделала большие деньги! – отрезала Оксана.
– Не знаю, не знаю...
– Захар! Ты на чьей стороне?! – возмутилась она.
– А что, я должен быть на чьей-то стороне? – удивился он.
Оксана одеревенела.
– Я думала, ты меня любишь, – промямлила она.
– Оксана... – взмолился Захар.
– Ты меня любишь?! – завопила Оксана. – Просто скажи!
Он молча уставился на нее.
– Ты хотел на мне жениться! – понесло ее. – Что ты за человек такой?! Я простила тебе Дашу, я... – Она вдруг стала задыхаться. – Зачем ты меня мучаешь?!
Очень хотелось плакать, но она еще не все сказала, голос срывался, из глаз текли слезы, а Оксана издавала судорожные всхлипы – нечто вроде карканья. Наверное, все это выглядит ужасно! Она побежала в ванную, чтобы не дать ему возможности насладиться этим убогим зрелищем.
Тук-тук-тук.
– Оксана... – Захар просился внутрь.
– Подожди! – рявкнула она и включила воду.
Умывшись, отперла дверь и вышла в коридор, где и остановилась, засмотревшись на свою сумку. Надо уехать. Но сил не было – хотелось привалиться к мягкой спинке кресла и часов семьдесят смотреть телевизор.
Захар отвел ее в комнату, выдал спортивные штаны, налил чаю.
– Оксан, поверь, я очень хорошо к тебе отношусь, – сказал он. – Наверное, это не любовь, но мне было хорошо с тобой.
– Было?.. – прошептала она, отвернувшись.
– Ты же видишь, у нас ничего не получается. – Он взял ее за руку. – Мы не подходим друг другу.
– У тебя ни с кем не получается! – мстительно заметила Оксана.
– Увы, – усмехнулся он.
– Но в чем дело? – воскликнула она.
– Дело в том... – Захар отпустил ее, лег на диван и подложил руки под голову. – В том, что я не знаю...
– Чего хочешь, – подытожила Оксана. – Здорово. А можно было не вмешивать меня в твои духовные искания?
– Вообще-то, ты была не так уж против. – Он зыркнул глазами.
Это правда.
– Ладно, давай не будем ссориться, – решила она. – Хочешь еще чаю?
Они очень мило посмотрели два-три фильма, заснули на одной кровати, обнявшись, но без секса, а на следующий день после обеда, который Захар заказал в пиццерии (Оксана со щемлением в груди подумала, что хотела бы готовить ему домашнюю еду, но нет – не суждено), она уехала домой. Было грустно. Но не больно.

– То есть вы расстались? – уточнила Даша.
– Вроде того. Созваниваемся время от времени.
– Понятно, – Даша кивнула. – А что за журнал?
– Ну это такой аналог «Космо», только для другой возрастной аудитории и для более взыскательных читательниц, – поясняла Оксана. – С высшим образованием, с интеллектом выше...
Она еще что-то говорила, а Даша уже обо всем догадалась – очередная попытка сделать женский журнал «для умных», что означает скучные тексты, статьи мелким шрифтом и конфликт с рекламодателями. Журнал либо закроют, либо решат переделать для женщин той же возрастной категории – двадцать пять/сорок пять, которые сидят дома с детьми, смотрят шоу Лолиты «Без комплексов» и до сих пор не могут поверить, что Джордж Майкл – гомосексуалист.
Дома ее ждал Витя, он смотрел «Страну приливов».
– Давай начнем сначала... – канючила Даша.
– Я уже половину посмотрел! – возмущался он.
– Ну пожалуйста... Пожалуйста!
Начали сначала. Витя, которому было скучно, положил ей руку между ног.
– Не щекоти меня! – взвилась Даша.
– А я и не щекочу! – рассердился Витя и передвинул руку ей на грудь.
– Я ведь просила – не щипай меня за соски! – Даша села на кровати и злобно на него воззрилась.
– У тебя что, ПМС?!
– Это у тебя ПМС!
Витя схватил плед, выдрал из DVD диск и ушел в гостиную.
А Даша с удивлением поняла, что не хочет заниматься сексом. Только вот в чем вопрос – не хочет «вообще» или с Витей?
Дня через два позвонил Захар и пригласил ее на день рождения.
Отмечать собирался на нижнем этаже ресторана «Квартира 44».
Даша решила, что не пойдет. Тем более там будет Оксана, а зачем ей общаться в непринужденной обстановке со всеми этим людьми?
Кто они такие? Всего лишь прошлое.
Даша никогда не скучала по одноклассникам, однокурсникам, бывшим любовниками или бывшим подругам. Что было – прошло, и если они расстались, значит, на то была веская причина. Обычное любопытство – узнать, не спился ли самый красивый мальчик в классе, который ее игнорировал, или же не вышла ли самая сексуальная девушка группы за сантехника и не родила ли ему пятерых детей, – не пересиливало скуку, которая появлялась заранее, стоило представить всех этих чужих неинтересных ей людей.
Ну что ей делать на дне рождения Захара?

– С днем рождения! – воскликнула Даша, чмокнула новорожденного и протянула ему большую коробку.
Она все-таки пришла.
Не просто так.
Три часа назад от нее ушел Витя.
Сам!
Не то чтобы она этого не хотела. Но как только за ним захлопнулась дверь, в доме стало пусто. И в душе.
Она покупала Захару подарок. Выбрала потрясающую дубленку.
С самого начала ей чертовски не хотелось таскаться по магазинам, размышлять, что ему подойдет, хотелось отмазаться букетом и открыткой, но это было бы подло. И когда она увидела ее – прямо как из фильма «ХХХ», где в ней щеголял Винс Дизель, то сразу поняла – это будет счастье. Настоящий подарок от всего сердца.
Дома Даша бросила коробку на обтянутую кожей скамейку, зашла в гостиную и сразу догадалась – что-то не так. Сначала заметила, что в квартире непривычно чисто. Прямо-таки идеальный порядок. И Витя – собранный, мрачный, без интереса смотрит свой любимый «Дискавери».
– У нас что-то случилось? – спросила она.
– Я переезжаю, – сообщил Витя и выбрался из кресла.
Точно! Нет его вещей! Дисков, футболок скомканных, лежащих под столом, гитары...
– А... – Даша растерялась. – Куда?
Витя решительно взял ее под локоток, усадил на диван и сообщил, что им нужно расстаться.
– Витя... – Даша никак не могла понять, о чем он говорит. – Что... А, ладно! – Она махнула рукой.
Надо так надо!
– Даш, я бы не хотел, чтобы ты думала, что это из-за тебя, – сказал он. – У меня есть другая женщина. Уже некоторое время.
– А!.. – кивнула Даша.
Точно! Она заметила, что он стал каким-то зажатым, и в постели у них черт его знает что происходит – то ей щекотно, то он на всякую ерунду обижается...
Ха! Даша-то думала – она его не любит, а оказывается, это Витя завел себе любовницу!
– Что же ты мне сразу не сказал? – надулась она.
– Она замужем. Была.
– Ушла от мужа? – ахнула Даша.
– Ну да, – подтвердил Витя. – Ко мне. Ей сорок лет.
– Это все объясняет! Ладно-ладно! Я пошутила! – опомнилась Даша.
– Я просто считаю, что нечего размусоливать, – словно оправдывался он. – Решил тебе сразу сказать, как обстоят дела.
Даша потрепала его по плечу.
– Все хорошо.
И он ушел. С гитарой и спортивной сумкой.
А Даша так и не успела прийти в себя. Все-таки лучше было бы с размусоливаниями. Может, поплакали бы вместе.
Все произошло со скоростью разрушительного действия бомбы: упала – началась война, вот уже надо куда-то бежать, спасаться. Кто-то умер, кто-то покалечен, а ты несешься – то ли подальше, то ли навстречу врагу.
Ладно, она пойдет на этот дурацкий день рождения. Ведь встречи с подругами противопоказаны – они будут обсуждать уход Вити, и это только все усугубит.
Хочется чего-то... Чего-то такого...
Например, черного платья от «Персонаж» с декольте в стиле шестидесятых, с широкой юбкой по колено и маленькими драпированными рукавами. Красную помаду – и пусть она ее старит, а еще чулки, туфельки «Мэри Джейн» и прическу военных лет. С прической могут возникнуть проблемы, но что-то в этом духе она соорудит – времени навалом. Стиль Диты фон Тиз.
Толпа народу... Откуда у Захара столько друзей? Даже вон репортерша из светской хроники с фотоаппаратом. И пусть из «Буржуазного журнала», но все-таки.
Захар был великолепен. Черная обтягивающая рубашка с закатанными по локоть рукавами, черные брюки. Даша обняла его, но ничего не почувствовала.
– Давно хотел с вами познакомиться! – услышала она приятный мужской голос.
Обернулась и сцепилась глазами с довольно крупным молодым мужчиной. Не толстым – высоким и крепким. Не атлет, конечно, но такой... притягательный.
Дмитрий Маслов. Писатель. Прославился года полтора назад – с первой же книги. Написал еще две – и, по слухам, зарабатывал просто нереальные деньги. Издательства за него дрались. Даша немного Маслову завидовала – во-первых, из-за денег, а во-вторых, его считали серьезным автором. Одну книгу Даша прочитала – и ей вопреки желанию понравилось: роман был злой и дерзкий, а вторую не одолела – совсем уж заумная социалка, она этого не любила.
– С какой-то определенной целью или вас просто влекла моя безудержная сексуальность? – ляпнула Даша.
– Конечно, влекла сексуальность, я же не читаю глупые женские романы!
– Опа! – Даша покачала головой и отвернулась.
– Я пошутил! – рассмеялся Дмитрий. – Ну как вы могли подумать...
– Что-то подсказывает мне, что это была не шутка, – мрачно ответила она.
– Пойдемте... э-э... можно на ты? – Даша кивнула. – Пойдем познакомлю тебя с друзьями. – И он увлек ее за свой столик.
Друзьями оказались: питерский музыкант с другом – питерским диджеем, еще один популярный писатель-фантаст, из новых, с девушкой модельного типа и телеведущая с СТС.
Хотелось надеяться, что Маслов хочет дружить. Или враждовать. Но уж точно не ухаживать. Потому что встречаться с писателем... Ну...
Хотя, если он умный, а они пишут в разных жанрах, может, это вариант?
Друзья обсуждали творчество Дэмиена Херста.
– Заспиртованная корова? – ужасалась телеведущая Саша. – И вы мне говорите – это искусство?
– А что искусство? – мягко парировал Дима. – «Девочка с персиками»?
– А почему нет? И почему сразу девочка с персиками? Какой смысл держать у себя дома заспиртованную корову?
– У нас в лаборатории уже лет пятьдесят стоят всякие там трупы младенцев с патологиями, хочешь, продам задорого? – усмехалась девица писателя.
– Лиза учится в медицинском, – пояснил писатель.
– А ты что думаешь? – спросил Маслов у Даши.
– Тема смерти мне не близка, – пожала она плечами. – К тому же я не понимаю, что делать с этой коровой, когда она стухнет. Новая мертвая корова тоже будет считаться произведением Херста? Но я вот что скажу – дороже всего ценится то, что само по себе ценности как произведение искусства не представляет: точка Малевича, то есть черный квадрат, начала эры поп-арта – супы Уорхола, а вот мертвые коровы... Мне кажется, люди покупают как бы диплом о том, что они в теме, они понимают значимость этих событий... А может, так оно и есть.
– А я считаю, что черный квадрат... – начала было Лиза, но Даша ее перебила:
– Умоляю, давайте только вот о черном квадрате не будем спорить! Я этого больше не вынесу! Если есть желание обсудить Малевича, поговорим, что ли, о «Яблоне в цвету» – замечательная картина, или вот «Отдых» у него совершенно гениальное полотно, я просто тащусь от него...
Возле туалета Даша встретила виновника торжества.
– Веселишься? – усмехнулся Захар.
– Вроде как, – Даша ответила улыбкой.
– Завела ухажера? – Захар прищурился.
– А я тебя видела с о-оочень грудастой блондинкой! – поддела его она.
– Это моя двоюродная сестра из провинции, – Захар потупил глаза.
Она расхохоталась.
– За столь наглое вранье я пойду в туалет вместо тебя! – заявила она и внедрилась без очереди.
Дима проводил ее домой.
– Ну пока, – сказала Даша и поднесла было ключ к домофону.
– И что, мы даже не будем целоваться? – ужаснулся Маслов.
– О боже... – простонала Даша. – Кто тебе сказал, что я целуюсь с писателями?
– Ну я еще и сплит-системы продаю, – убеждал Дима. – Так что...
– Все, спокойной ночи! – оборвала его Даша.
– Я тебе не нравлюсь? – его настойчивость выходила за все рамки.
– Нравишься, – призналась Даша. – Но я не буду сейчас с тобой целоваться, потому что я несколько часов назад навеки рассталась с любовником и мне надо прийти в себя.
– Ладно! Ты как-нибудь со мной поужинаешь?
– Позвони!
Это начало романа? Или просто секс – в перспективе, разумеется? Или не стоит загадывать?




Глава 26


– Послушай, тебе тридцать пять лет, а у тебя звездная болезнь, как будто ты, на хрен, Бритни Спирс! – Даша, не жалея сил, орала на Диму. – Сколько ты еще будешь популярен? Год? Два? А что потом? У тебя будет косная аудитория тысяч в сто – и это я еще тебе льщу, на самом деле тысяч пятьдесят...
– Все! – Дима сломал диск. – До свидания!
Но Даша предполагала, что именно так все и будет, – она метнулась к двери и перегородила вход.
– Стоять! – страшно закричала она.
Маслов, конечно, сам с усами, но это было ее преимущество – она умела орать по-настоящему, громко и дико, так, что жертва обмирала и теряла дар речи.
– Дима, – спокойно произнесла она. – Я не прошу тебя писать всякие там попсовые глянцевые романчики. Я просто хочу, чтобы ты вернулся к истокам. К тому, что у тебя лучше всего получается.
Они встречались уже три месяца. Первые двадцать дней – без секса.
Расставшись с ним после дня рождения Захара, Даша влезла на блог Маслова и загляделась на снимки с Пхукета – обнаженный Дима был очень даже ничего. Она ждала звонка, но это его «как-нибудь» растянулось на две недели.
Он тоже любил предварительные игры.
Даша давно уже не переживала, если новый знакомый не звонил три дня, неделю, – она продолжала жить, зная, что не этот, так следующий. Могла и сама позвонить – если мужчине удавалось ее заинтересовать.
Насчет Димы она не была уверена.
Писатель. Издается в разных издательствах, он любит всякие там посиделки на кухнях и умные разговоры, она – тусовки, людей и пустой бессмысленный светский треп.
Он стесняется публичности, болезненно реагирует на критику, она не может без показухи и рада любому упоминанию о себе в прессе.
Но секс решил все проблемы. К тому же Дима был действительно умным. Он читал. Много и разное. Запоем. В отличие от Вити, с которым Даша могла обсудить разве что журнал «Роллинг Стоунз».
Они встречались-встречались, а потом Даша неожиданно поняла, что счастлива. Дима мог хлопнуть дверью только потому, что она издевалась над его любимым Прустом. И это было так... невинно. Никаких пьяных ссор, но в то же время – пиршество эмоций.
А теперь она еще и его издатель. Дима слушал-слушал, сколько она зарабатывает на книгах, а потом вдруг попросил:
– Возьми меня к себе.
– А ты открой свое издательство, – посоветовала Даша.
– Да в лом мне, – отмахнулся он. – А эти... – «Эти» были его издателями, обещавшими ему невиданный успех и феноменальные гонорары. – Кажется, уже начинают грызть мозг.
Так Даша его и заполучила. И теперь пыталась доказать, что всякие там разлюли о действительном положении общества интересны узкому кругу специалистов, которые купят его книгу, чтобы высмеять, так как Маслов все-таки не социолог. А широкий читатель ждет от него совсем иного.
– Ты говоришь как типичный редактор! – ворчал Дима.
– Я тебя предупреждала! – напомнила Даша. – Это бизнес.
Порешили на том, что книгу Даша опубликует, но следующую Дима напишет в соответствии с ее замечаниями.
Вечером они поехали на выступление «Пятницы». Посмотрев на их общих друзей, Даша усмехнулась про себя: ну сразу видно – богема. И одеты все мило, и лица ухоженные, и в голове много интересных мыслей, но...
А что «но»?
Даше не хотелось задумываться, чтобы не разрушить этот новый, хрупкий мир, и все же было «но» – неудовлетворенность, тоска в груди...
– Меня с ума сводит эта мода на мемуары! – воскликнула одна не очень симпатичная журналистка, гордившаяся тем, что у нее в ЖЖ больше пяти тысяч «друзей».
Журналистка строила из себя не пойми кого – с печалью в голосе упоминала о том, что ее уже достали эти телевизионщики, все зовут и зовут разговаривать в телевизоре и все не понимают – не хочет она!
Дешевые понты Дашу утомили – ей хотелось нагрубить журналистке, но она уже привыкла, что в компании Димы не реагируют на хамство.
– И ладно бы мемуары о творческом пути, так нет, все про трусы и секс! – поддержала ее девица с красными волосами.
– А я люблю про секс и трусы, – заявила Даша.
– Я тоже люблю, но пусть про это пишет «ОК!», – заявила журналистка. – Зачем какой-нибудь Маше Малиновской писать книгу?
– А почему нет? – Даша пожала плечами. – Ее же необязательно покупать.
– Это не вопрос личного выбора, а социальный срез, тенденции развития... – возмущалась журналистка, которой очень хотелось быть злой, дерзкой и значительной, но вот усики над верхней губой она почему-то не удаляла.
Даше вдруг стало дурно. Душно.
Она выскочила из-за стола и побежала на воздух.
На дворе стояла середина апреля, и ночи были холодные. Но Даше хотелось замерзнуть – лицо горело, дыхание сперло... Что с ней такое?
У нее ведь все хорошо!
Черт!
У кого бы стрельнуть сигарету?
– Захар! – обрадовалась она.
Захар вел в клуб брюнетку невиданной красоты с длинными блестящими волосами.
– У тебя сигареты нет? – спросила Даша.
– Кажется... – Он похлопал по карманам. – Даша, Агния, – представил он девушек.
– Агния? – ахнула Даша. – Вот красивое имя!
– Даш, ты чего? – забеспокоился Захар, присмотревшись к ней.
– Ничего, – она помотала головой.
– Агния, слушай, я покурю и приду, ладно? Ты ведь там наших найдешь? – Захар заботливо обнял подружку. – Ну? – Он протянул наконец Даше сигареты.
– Зажигалка у тебя есть? – психанула она.
– Сейчас! – Захар бросился к охраннику, притащил зажигалку, и Даша наконец прикурила.
Прикурила и кинула сигарету в лужу.
– Надо бросать! – сказала она.
– Эй! – Захар приподнял ей подбородок. – Что случилось?
– Ни-че-го, – по слогам произнесла Даша. – У меня все хорошо, но я – больная на голову, меня, наверное, это не устраивает... – На глаза навернулись слезы. – А может, у меня ПМС...
Захар снял куртку, набросил ей на плечи и увел за угол.
– Что? – не спросил, потребовал он.
Даша вздохнула, развела руками – и куртка упала в грязь.
Захар провел рукой по ее волосам – и вот они уже целуются так, словно только друг о друге и мечтали.
Оглушительно пахло весной. Грязной, мокрой, противной весной, но было в этом нечто извращенно прекрасное, как при родах, когда ты готова наизнанку вывернуться, но тут же обо всем забываешь, стихает боль, оставляя лишь изумление и радость от появления новой жизни.
Все было ясно.
– Я не переживу, если ты опять разобьешь мне сердце, – сказал Захар, прижав ее к себе. – Я уже два раза чуть не умер...
– Какая же я дура! – искренне сокрушалась Даша. – Я ведь, кажется, не могу без тебя жить – и это не преувеличение! Чем я думала?
– Даш, а у нас получится... снова? – Глаза у него были темные, беспокойные.
Захар любил ее всегда. И когда у него была Оксана – от тоски, отчаяния, ощущения своей незначительности. И когда у Даши был Виктор, к которому он ревновал так, что ему хотелось делать себе больно физически, просто чтобы отвлечься.
Она была любовью всей его жизни. Почему? Нет ответа. Потому. Нельзя и не надо что-то объяснять словами – теряется магия.
А Дашу съедала вина – за то, что она такой позорный сноб. За предубеждения. За «а кто он такой»? Ей хотелось собрать все свои глупые мыслишки и сжечь к чертовой бабушке – чтобы ни следа, – и пепел развеять.
Ее мальчик. Лучший. Он любит ее так, как и не снилось.
И ведь это уже не тот Захар, с которым она случайно переспала... сто лет назад. Он изменился – ради нее. Не только – и ради себя, но в этом повинна она. Он стал сильным. Он тот, о ком она мечтала.
Не надо ничего жечь, пожалуй. И стыдиться, и виниться.
Год назад это был другой человек.
Ну почти другой.
– Надо пойти и сказать им прямо сейчас, – твердо произнесла Даша.
– Ага, – кивнул он.
Ждать не было никакой возможности. Да, они в очередной раз испортят кому-то... Не жизнь. Всего лишь праздник.
Легкое, необременительное разочарование, укол самолюбия – вот и все.
Даша трепетала. Точно знала – ее счастье здесь. Дрожит от холода. Отряхивает куртку.
Она его просто любит. Видимо, первый раз. Так. Он вдруг – всего-то пару минут назад – стал смыслом ее жизни.
Даша усмехнулась. Может, переключиться на любовные романы – его трепещущая плоть и все в таком духе? Ну необязательно, конечно, про плоть – можно писать хорошие умные книги об отношениях мужчины и женщины, о поиске своего единственного... Это же интересно во все времена.
– Пойдем? – предложил Захар.
Он остался писать сообщение Агнии, а Даша вернулась к столу, сказала, что ей надо срочно ехать к отцу, – не хватило мужества признаться прямо сейчас, забрала вещи, пока Дима соображал, в чем дело, и вылетела на улицу.
– По-моему, мы просто подонки! – хмыкнул Захар.
– А кто же еще? – Даша пожала плечами. – Поздно раскаиваться, друг мой, места в аду уже оплачены – в первом ряду.
Они сели в машину – к счастью, Захар не успел напиться – и поехали на Плещеево озеро.
По дороге перекусили в безумном придорожном мотеле, где царствовала странная дама с короной из волос.
– Даша, мне страшно, Даша! – бубнил Захар. – Ты найдешь себе какого-нибудь придурка в кожаных штанах и опять меня бросишь!
– Заткнись, пожалуйста! – взмолилась она. – А то я прямо здесь отдамся первому попавшемуся дальнобойщику и уеду с ним в Сызрань.
– А я женюсь на этой... – Захар незаметно кивнул на официантку или кем там она была.
– Очень достойный выбор, – одобрила Даша. – Захарчик! Давай больше не будем об этом говорить, пожалуйста... Не могу, честное слово. Ты ковыряешься в моих болячках, а я делаю вид, что мне это приятно. Глупо, да?
– Да, – согласился Захар. – А давай трахнемся в мотеле?
Даша загорелась его идеей, они сняли номер, но психологический барьер не преодолели – уж больно убогой оказалась обстановка.
Даше хотелось подумать о будущем, все рассчитать, но она себе это запретила – настоящее было слишком волнующим.
Они притащились на Плещеево озеро, встретив долгожданный рассвет в дороге, погуляли, промерзли до костей и вернулись в Москву – бешеной собаке семь верст не крюк: сто двадцать километров туда и столько же обратно.
Плевать.
Им хотелось быть вместе и не хотелось заниматься сексом – они боялись, потому что именно в связи с сексом пробуждались не самые приятные воспоминания.
Дома приняли ванну – по очереди, легли в постель и решили: не сегодня.
Но среди ночи, то есть дня, Даша проснулась от возбуждения, нащупала Захара, и все произошло помимо их воли.
Захар повернулся к ней спиной, Даша закинула на него ногу и руку, уткнулась носом в его плечо и думала, что все это и прозаично, и романтично и что любовь – это то, о чем она никогда не будет писать, потому что ни с кем не хочет делиться.





          See more books in http://e-reading.club