Лори Хэндленд
      Темная луна
    

    

      

        Глава 1 
      

      Я всегда любила темную фазу луны, когда ночь тиха и спокойна, а на небе светят лишь звезды. 
      Некоторые называют темную луну новолунием, но в этом нет ничего нового. Луна существовала задолго до нас и будет существовать, когда все мы давно обратимся в прах. 
      Свои дни — и многие ночи — я проводила в каменной крепости в лесной глуши Монтаны. Я врач, хотя и не такой, который, прописав уколы с таблетками, дарит леденец на палочке. Нет, я беру немного того и немного другого и все это смешиваю. Снова и снова. 
      В моем дипломе значится: «вирусолог». Другими словами, я доктор наук в области изучения вирусов. Не бойтесь, мне не грозит умереть от кипучей деятельности. Скорее от скуки, если раньше меня не убьет одиночество. 
      Впрочем, я не совсем одинока. Есть охранник у двери, есть подопытные, но никто из этой компании не годится на роль собеседника. А недавно стало казаться, что за мной наблюдают. Это довольно забавно, учитывая, что камеры слежения находятся в моем единоличном ведении. 
      Паранойя — один из первых признаков слабоумия, с той лишь разницей, что я не чувствую себя ненормальной. А кто из психов чувствует? Я пришла к заключению, что мне следует чаще куда-нибудь выходить. Вопрос только куда? 
      Большую часть времени я не против сидеть под надежным замком в самом безопасном месте запада. Мир довольно страшный. Страшнее, чем думает большинство людей. 
      Считаете, что монстров не существует? Что они лишь плод детских фантазий или бред сумасшедших? Ошибаетесь. 
      По свету бродят такие существа, ужаснее которых нет даже в сказках братьев Гримм. Создателей программы «Нераскрытые тайны» хватил бы удар, загляни они в мои секретные файлы. Но так как ликантропия является вирусом, я специализируюсь на оборотнях. И посвятила жизнь поискам лекарства. 
      Я лично в нем заинтересована. Видите ли, я одна из них. 
      Философы утверждают, что жизнь определяют перемены: принятые решения, не пройденные дороги, люди, которых мы покинули. Я склонна согласиться. 
      В день, когда моя жизнь изменилась, — снова — одно «принятое решение», один «перекресток судьбы», давно оставленный позади, без предупреждения возник на пороге моего кабинета.
      Я сидела за рабочим столом, обновляя данные, когда шорох шагов по бетону заставил меня поднять глаза. При виде мужчины в дверном проеме сердце бешено заколотилось. Как всегда, когда дело касалось этого человека.
      — Ник, — прошептала я и услышала в собственном голосе нечто такое, что предпочла бы не слышать. 
      Прямой нос, полные губы и широкий лоб нежданного визитера совсем не изменились. Но появившиеся возле рта и глаз морщинки и загорелая кожа свидетельствовали о частом и долгом пребывании под открытым небом. Проблеск седины в коротких волосах удивил не меньше, чем само появление здесь гостя из прошлого. 
      Он не улыбнулся, не ответил на приветствие. И я его не винила. Я призналась в любви, а затем испарилась. С тех пор мы больше не разговаривали. 
      Семь лет. Как он меня нашел? И зачем?
      На смену любопытству пришло беспокойство, и рука потянулась к ящику, в котором хранился пистолет. Охранник не сообщил о посетителе, поэтому вполне можно воспользоваться принципом «сначала стреляй, потом спрашивай». В моем мире под любой личиной может таиться враг. Но мне всегда было трудно выстрелить в человека. Шеф заточил меня в лесу в том числе и поэтому. 
      Я давно научилась различать под костюмом наплечную кобуру. У Ника такая имелась. Тревожная перемена в бывшем зубриле и мечтателе, влюбленном в закон и меня — не обязательно в этой последовательности. Зачем ему пушка?
      Раз Ник не вытащил пистолет, я наставила на него свой. С серебряными пулями в обойме я готова ко всему. Кроме взгляда пронзительно-голубых глаз и знакомого тембра. 
      — Привет, солнышко. 
      В колледже, заслышав это ласковое прозвище, я превращалась в млеющую от страсти дурочку. Обещала то, чего не имела права обещать. Теперь же от этого слова, произнесенного с холодным сарказмом, меня разобрала злость.
      Я ушла от Ника для его же блага. Впрочем, сам Ник об этом не знал. 
      Я встала, обогнула стол и подошла, пожалуй, слишком близко. 
      — Что ты здесь делаешь? 
      — Не рассчитывал, что ты придешь в восторг, но такого приема уж точно не ожидал. 
      Он покосился на сталь в моих руках, и меня привлек его запах. Свежий снег, горный воздух, мое прошлое.
      Ник ухватился за ствол, выкрутил пистолет из моих рук и крепко прижал меня к себе, сдавив локтем горло. Я не спец в обращении с огнестрельным оружием. И никогда им не была. 
      Я закашлялась, и Ник ослабил хватку на шее, но меня не выпустил. Краем глаза я заметила сталь, блеснувшую на столе. Он отложил пистолет в сторону. Одной заботой меньше. 
      — Что тебе нужно? — выдавила я. 
      Вместо ответа он уткнулся лицом в мои волосы, и я ощутила его дыхание. Колени задрожали, глаза защипало. Его близость вызвала воспоминания, которые я годами пыталась забыть. А воспоминания причиняют боль. Черт, я все еще любила этого человека.
      От непривычного волнения все мышцы напряглись, а желудок сжался в комок. Как правило, я не испытывала каких-либо чувств. Гордилась своей холодностью, утонченностью, своим ответственным положением: доктор Элиза Хановер, неприступная Снежная королева. Когда мною овладевал гнев, случались страшные вещи. 
      Впрочем, никто и никогда не волновал меня так, как Ник. Никто и никогда не делал такой счастливой или несчастной. Никто и никогда так сильно меня не злил.
      Вонзив острый каблук в блестящий черный ботинок Ника, я что есть силы надавила. Незваный гость дернулся, и я тут же заехала ему локтем в живот, забыв рассчитать силу удара. Ник отлетел прямиком в стену. Резко обернувшись, я увидела, как он с закрытыми глазами сползает на пол.
      Вот черт.
      Я не поддалась порыву броситься к нему, дотронуться до его лица, коснуться губами лба. Для нашей же общей пользы лучше не вспоминать былое.
      Но вот веки дрогнули, и Ник пробормотал ругательство. Я наконец-то перевела дыхание.
      Жить будет. 
      Вряд ли Нику часто доводилось проигрывать в драках. С нашей последней встречи он изрядно прибавил в объемах — сочетание возраста и нескольких тысяч часов на силовом тренажере. 
      Чем еще он занимался все эти годы, что жил без меня? Он хотел стать юристом, вот только знакомые мне законники выглядели иначе. Костюм, да, но отутюженная темно-серая ткань скрывала большее, нежели канцелярскую крысу с хорошо подвешенным языком. Словно солдат приоделся для выхода. 
      Внимательно оглядев Ника, я заметила у него в кармане солнечные очки. 
      Костюм. Мускулы. Очки а-ля «люди в черном». Все ясно. 
      — ФБР. 
      Вот теперь я по-настоящему разозлилась.
      Ник распахнул глаза и, поблуждав рассеянным взглядом, сосредоточился на моем лице.
      — Ты всегда была умнее, чем кажешься. 
      Адресованных мне шуток о тупых блондинках хватило бы на несколько жизней. Идиотские подколки и нападки донимали меня до тех пор, пока я не сообразила, что могу извлечь выгоду из такого отношения. Если люди считали меня глупой, то ничего кроме глупости и не ждали.
      Поэтому я не поддалась на уловку Ника. Его прислали сюда солидные парни, не предупредив о визите. Похоже, грядут неприятности. 
      — Ты, наверное, ждешь, что я отдам свой пистолет? — пробурчал он. 
      — Можешь не отдавать, — пожала плечами я. 
      Заряженное свинцом оружие беспокоило меня меньше всего. 
      Ник с трудом поднялся, и я даже чуть-чуть испугалась, когда он покачнулся. Крепко же ему от меня досталось.
      — Позволь поделиться наблюдением, — сказал он. — Я убедился, что стреляет всегда именно тот, от кого меньше всего ожидаешь пули.
      Забавно, но тут наши мнения сходятся.
      — Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила я.
      Он приподнял брови.
      — Ни объятий, ни поцелуев? Разве ты не рада встрече? Если я ничего не путаю, злиться полагается именно мне. — Не дожидаясь приглашения, он опустился на стул и посмотрел мне в глаза. — Хотя, постой-ка... Да, я и вправду зол.
      Ник имел полное право негодовать. Я растворилась в ночи, словно что-то скрывала. Хотя, постойте-ка... Ведь и правда скрывала.
      Тем не менее мне было больно находиться рядом с Ником. Я не могла рассказать, почему ушла. Не могла извиниться, потому что не сожалела. Не могла прикоснуться к нему так, как мне бы хотелось. Я вообще ни к кому больше не могла прикоснуться таким образом.
      — Ты явился сюда не затем, чтобы ворошить наше прошлое, — огрызнулась я. — Что нужно ФБР от ягер-зухеров?
      С монстрами я сражаюсь не в одиночку. Я просто помешанный на науке член элитного подразделения охотников-следопытов (для тех, кто не силен в немецком). 
      Несмотря на государственное финансирование, ягер-зухеры — секретная организация, и знают о ней только те, кому положено знать. Если станет известно, что повсюду шныряют монстры, может начаться паника.
      Да что там паника, полетят головы. Неограниченные денежные вливания в специальное подразделение охотников на монстров? Кое-кто точно лишился бы кресла, а мы — своего финансирования. Поэтому мы притворяемся теми, кем не являемся. 
      Я, например, числюсь научным сотрудником, изучающим новую форму бешенства у животных. Большинство наших оперативников проходят по документам как инспекторы различных департаментов природных ресурсов. 
      До сегодняшнего дня эта мера предосторожности действовала. Прежде никто не являлся сюда что-то вынюхивать. Теперь вопрос: почему сейчас? И почему именно Ник?
      

    

    

      

        Глава 2 
      

      — Я работаю в ОКР.
      «Отдел криминальных расследований», — расшифровала я про себя, а Ник тем временем, порывшись в кармане, достал удостоверение и раскрыл его с ловкостью, отточенной длительной практикой. 
      Я не потрудилась заглянуть в документ. Я знала этого человека. Меня не заботил его значок. Я хотела услышать, почему он снова явился из прошлого в мою жизнь. Хотела узнать, куда исчез юноша, которого я любила, и когда его место занял этот мужчина.
      Семь лет назад Ник был веселым неунывающим пареньком. Я смеялась с ним больше, чем с любым другим из знакомых.
      В нем сочеталось множество противоположностей. Ник отлично считал, здраво рассуждал, ловко орудовал руками, задумчиво улыбался и великолепно целовался. 
      Мы оба были одиноки в этом мире и искали что-то, а может, кого-то. И нашли друг друга. С появлением Доминика Франклина моя жизнь навсегда разделилась на «до» и «после». 
      До сих пор не знаю, верю ли в любовь с первого взгляда. До того, как влюбиться в Ника, я видела его много раз. Но в истинную, глубокую, вечную любовь? Да, в такое чувство я верю. 
      — Почему ты?
      Я не подозревала, что произнесла эти слова вслух, пока не раздался ответ: 
      — Потому что я лучший в своем деле. 
      — В каком деле? 
      — Розыске пропавших без вести. 
      — Какое это имеет отношение к нам? 
      — Это ты мне скажи. Чем ты вообще занимаешься? 
      Получится ли у меня его отшить, скормив обычную, сто раз говоренную ложь? Попытка не пытка. 
      — Изучаю новый штамм бешенства в популяции волков. 
      — Не слышал о таком. 
      — Власти не хотят обнародовать, что вирус становится устойчив к вакцине. 
      — А это так? 
      — Нет, я все выдумала. 
      Я так резко захлопнула рот, что щелкнули зубы. Почему бы просто не помолчать? 
      Губы Ника изогнулись в неком подобии улыбки. Но эта гримаса исчезла с его лица так же быстро, как луна исчезает с рассветом. 
      — Ты всегда хотела стать доктором. 
      — Я и стала. 
      — Доктор наук — это не врач. 
      Я распрощалась с надеждой лечить людей, когда впервые обросла мехом. Довольно трудно вести врачебную практику без уверенности в том, что не проснешься однажды утром после полнолуния с ног до головы в крови. 
      Должна признаться, меня всегда завораживали вирусы. Откуда они берутся? Как переносятся? И как, скажите на милость, их побороть? Одной из немногих радостей жизни в последние семь лет стала работа. Я получила карт-бланш на исследование некой темы, о которой никто даже не слышал. А какой бы ученый не соблазнился? 
      Ник не сводил с меня глаз, несомненно, ожидая услышать, почему из меня не вышло акушера-гинеколога или нейрохирурга. Что ж, ждать ему придется очень долго. 
      — А ты хотел стать юристом, — вместо объяснений парировала я. Когда не знаешь, что делать — смело переводи стрелки.
      — Я и стал. У большинства наших агентов есть экономическое или юридическое образование. 
      Ха! Каждый новый день приносит новые открытия. 
      — Огромное помещение, — заметил он. — Сколько у вас сотрудников?
      Мы исчерпали весь запас моей лжи и терпения.
      — За дополнительной информацией обращайся к шефу, Эдварду Манденауэру. 
      Один звонок Эдварда в Вашингтон, и Ник вылетит с работы. 
      — Прекрасно. Где он? 
      — В Висконсине. Это к западу отсюда, в общих чертах. 
      Ник недобро прищурил глаза: 
      — Где в Висконсине? 
      — Засекречено. — Я пожала плечами. — Прости. 
      — Элиза, ты начинаешь меня раздражать. 
      — Всего лишь начинаю? 
      Он опять почти улыбнулся, и не успела я подумать: «Вот и попался!», как он, спохватившись, нахмурился. 
      Этот новый Ник меня смущал. Он был таким серьезным и печальным. Я стала тому виной или работа? Ни тот, ни другой вариант мне не нравился. 
      Откинувшись на спинку стула, Ник сомкнул руки в замок и заложил за голову.
      — Я подожду его возвращения. 
      Открыв было рот, я удивленно его закрыла. Нельзя допустить, чтобы Ник тут слонялся. Я и так отставала от графика. И к тому же, как прикажете объяснять, что здесь нет ни единой живой души кроме меня, охранника и оборотней в подвале? 
      Я могла бы вышвырнуть Ника отсюда собственноручно или поручить это охраннику, однако такая манера общения только породит новые вопросы и, безусловно, обеспечит нам удовольствие принимать новых посланников ФБР. Лучше убедить Ника уйти добровольно, — если получится.
      — Эдвард в ближайшие дни тут не появится, — сказала я. — Он на задании. Можешь с тем же успехом рассказать о сути дела мне. 
      Ненадолго задержав на мне внимательный взгляд, Ник наклонился вперед и опустил руки на стол. 
      — Вот уже несколько лет я работаю над одним делом. Очень многие люди отсутствуют там, где предположительно должны находиться, и в других местах они тоже не объявлялись. 
      — С каких это пор пропавшие люди подпадают под юрисдикцию ФБР? 
      — С тех самых, как появилась веская причина подозревать, что мы имеем дело не с обычными исчезновениями. 
      Я услышала скрытый подтекст. В ФБР считали, что столкнулись с серийным похитителем, если не серийным убийцей. Черт, они недалеки от истины. Чего в ФБР не знали, так это того, что искомый преступник лишь отчасти был человеком.
      — Никто и понятия не имеет, сколько людей в этом мире исчезает бесследно, — пробормотала я. 
      Ник выгнул бровь. Наверное, мне не стоило озвучивать свои мысли. Он занимается розыском пропавших без вести. И тем самым представляет угрозу тому, чем я занимаюсь. 
      Для сохранения спокойствия среди населения ягер-зухерам вменялось в обязанность придумывать объяснения, сглаживать углы и следить за тем, чтобы жертв злобных тварей не искали власти или родственники. 
      — Я все еще не понимаю, чем мы можем тебе помочь? Кто-то из пропавших родом из этих мест? 
      — Нет. 
      — Ты кого-то здесь выследил?
      — Нет. 
      Я подняла руки. 
      — Что же тогда? 
      — Мы получили анонимный совет. 
      Я с трудом подавила желание фыркнуть или закатить глаза. Плохие парни вечно пытаются натравить на нас разные ведомства. Ввязываясь в бюрократическую волокиту, мы перестаем охотиться и выслеживать монстров. 
      До сегодняшнего дня все такие попытки пресекались наверху. В Вашингтоне полагали, что авторитет Эдварда Манденауэра непререкаем. Этого человека не стоило беспокоить по пустякам, как и его сотрудников. Очевидно Ник не получил секретную директиву. 
      Я взглянула на него, подумав о другой вероятности. Пусть ягер-зухеры и тайная организация с тщательно охраняемой базой, но недавно произошла серьезная утечка информации. В наших рядах завелся предатель, и теперь неизвестно, когда кто-нибудь из нас мог умереть.
      — И что же это было? 
      — Письмо по электронной почте. В нем говорится, что я найду искомое в этой глухомани. 
      Я фыркнула: 
      — Не густо для совета. 
      — Представь же мое удивление, когда я обнаружил в списке ягер-зухеров твое имя. 
      Так вот почему Ник так много знал обо мне и при встрече остался таким спокойным, тогда как я буквально оцепенела. Оказывается, он уже предполагал встретить меня здесь. 
      — Кстати, личные дела персонала весьма скудны, учитывая, что у вас тут государственное учреждение. 
      Так как некоторые наши агенты время от времени оказывались по ту сторону закона — иногда нужно быть чудовищем, чтобы поймать чудовище, — не в наших интересах было представлять доступ к досье любому интересующемуся. Личные дела ягер-зухеров тщательно редактировались и содержали лишь самое необходимое, а в некоторых случаях вообще ничего. 
      — Я думал, что ты мертва, — проронил Ник. — А ты все это время работала здесь.
      Удивительно, но зачастую бывает достаточно какой-нибудь мелочи, чтобы приоткрыть завесу тайны. Люди и не подозревают, как часто убийц находят благодаря обычной случайности, совпадению, всего лишь зоркому глазу человека, который, просматривая не связанный с делом отчет, увидел какую-то связь.
      «Нет, не мертва, но это вовсе не значит, что рада быть в живых». 
      Словно поняв, что подошел слишком близко к опасной черте, которую никто из нас не хотел переступать, Ник достал из кармана листок. 
      — Можешь спросить у сотрудников и у Манденауэра, знакомо ли им любое из имен в этом перечне исчезнувших людей? 
      Лицо Ника стало сосредоточенным, а голубые глаза сковал холод — снова к делу. Я жива, я больше не пропавшая без вести. Он словно наяву вычеркнул мое имя из списка у себя в голове. Задумается ли он когда-нибудь обо мне снова, выйдя из этой комнаты? Вряд ли. И это замечательно. 
      Тогда почему же мне так плохо? 
      Ник все еще стоял со списком в руке. Я взяла листок и, не заглянув в него, положила в карман. 
      — Мой номер указан сверху. 
      Гость поднялся, но тут его взгляд зацепился за что-то на столе. У меня перехватило дыхание, когда Ник увидел маленького плюшевого ворона, которого давным-давно выиграл для меня на ярмарке. 
      Впрочем, «выиграл» — это слишком громко сказано. Пытаясь забросить мяч в корзину, он истратил в пять раз больше денег, чем стоила эта птичка. Но в то время Ник скорее был книжным червем, нежели мускулистым атлетом.
      Я скользнула взглядом по широким плечам, скрытым под темной тканью костюма. Наверное, сейчас Ник легко справился бы с броском или зашвырнул мяч в кольцо одной лишь силой воли. 
      Я не знала, что сказать. То, что все прошедшие годы я хранила эту вещицу, казалось слишком сентиментальным для холодной, сдержанной женщины, которой я хотела быть. 
      — Мне нравятся в 
      ороны.
      Голос прозвучал на удивление ровно, словно игрушка и в самом деле ничего для меня не значила, а глаза между тем снова защипало. Мне пришлось отвернуться, чтобы избежать неловкости. 
      Несколько раз моргнув, я сглотнула и повернулась удостовериться, поверил ли Ник в мою ложь, но обнаружила его на полпути к двери. Удивленная, я поспешила следом, дошла до холла и остановилась. 
      Ник уходил, не требуя дальнейших разъяснений о ягер-зухерах. Мне следовало радоваться. Люди, досаждавшие Эдварду Манденауэру, часто оказывались по ту сторону смерти. 
      Я бросила Ника, чтобы он не узнал правды, чтобы он не страдал. На этот раз я позволю ему уйти из тех же соображений. 
      Продолжив путь, я вышла к главному входу посмотреть, как Ник навсегда покидает мою жизнь. Он может вернуться, но внутрь его не пропустят. Я оставила охраннику четкие указания на этот счет.
      Пожалуй, следовало связаться с шефом и рассказать о визите ФБР, — но лучше попозже. Эдвард, наверное, еще отсыпается после ночной охоты. Успею ему позвонить, как только проверю последний эксперимент. 
      Спуститься в подвальную лабораторию можно было только на лифте, расположенном за пределами моего кабинета. Замаскированная под настенную панель дверь отъехала в сторону, реагируя на нажатие ладони на защитный экран. 
      — Доброе утро, доктор Хановер.
      Роботизированный голос по неведомой причине всегда вызывал у меня раздражение. Сверхвысокий уровень безопасности был неотъемлемой частью моей жизни. Я занималась важным делом, но все равно находились те, кто не остановился бы ни перед чем, чтобы помешать этой работе. 
      Когда лифт спустился в подвал, тот же механический голос сказал: «Сканирование сетчатки глаза, пожалуйста». 
      Я повернула лицо к камере. Без соответствующей сетчатки любой, кто проберется так далеко, окажется заперт в кабине. Разумеется, всегда есть возможность того, что ради проникновения в подвал злоумышленник отрежет мне руку и выковыряет глаз. К счастью, — а может, и нет, — большинство индивидуумов, способных на такое безумие, уже томились по ту сторону двери. 
      Лифт открылся. Вдоль стен тянулось множество боксов за пуленепробиваемым стеклом. Все палаты — черт, не будем лукавить: тюремные камеры — были заняты. 
      Я не шутила об оборотнях в нашем подвале.
      

    

    

      

        Глава 3
      

      Оборотни активны в ночные часы, как и волки, в которых они превращаются. Даже под землей, при свете люминесцентных ламп, эти существа сохраняли повадки животных, которыми, в сущности, и являлись. Следовательно, в это время дня почти все мои подопечные спали. 
      Я быстро прошла по коридору. В то время как в большинстве комнат поддерживалась иллюзия рассеянного солнечного света, в последней царила кромешная тьма. 
      Такая же черная, как душа Билли Бэйли, имейся она у него. 
      Возле каждой камеры стоял стол с оборудованием, предназначенным для определенного испытуемого. 
      Я проверила взятые у Билли мазки крови. Не знаю, что хотела найти. Надеялась лишь на то, что когда это увижу, на меня снизойдет озарение. После стольких лет поисков я не была уверена в том, что вообще сумею найти ответ. 
      Тело врезалось в стену с такой силой, что защитный барьер содрогнулся. Я неспешно подняла глаза от микроскопа на голого мужчину, распластанного по прозрачной стене камеры. 
      — Билли. — Я сделала пометку в карте. 
      — Сучка, — в тон мне ответил он. 
      — Повторяешься, — заметила я, и он ударил кулаком по стеклу. 
      Он хотел, чтобы я взвизгнула, ахнула, хотя бы вскочила. Но я редко ему потакала. Зачем множить те удовольствия, которые он уже получил в своей жизни? 
      Краем глаза я проследила за вновь ускользнувшим во тьму Билли. И только тогда перевела дыхание. 
      Билли Бэйли чертовски меня пугал. Не следовало просить транспортировать его сюда, но я зашла в тупик. 
      Что я только не делала, чтобы создать противоядие, которое возвращало бы людей в их первоначальное, предшествующее укусу состояние. Все было напрасно. 
      Я изобрела сыворотку, уменьшающую тягу оборотня к человеческой крови в полнолуние. А также средство, уничтожающее вирус, — если жертва получила инъекцию до первого превращения. К сожалению, на тех, кто уже успел побывать мохнатым, мое лекарство не действовало. 
      Я глянула во мрак, в котором томился поджидавший моей оплошности Билли. 
      — Тебе нужно больше крови, — сказал он. 
      Его голос просочился из тени, и я с трудом подавила дрожь. Билли всегда за мной наблюдал. Он знал: со мной что-то не так, только не мог понять, что именно. Я была такой же, как он, но в то же время другой. 
      В легендах говорится, что чаще всего оборотнями становятся в результате укуса. Конечно, человек может превратиться в зверя и другими путями. Возможностей столько, сколько монстров на свете. 
      Я — отличный тому пример. Прожила двадцать с лишним лет в блаженном неведении, и не подозревая о существовании оборотней. Пока как-то ночью... не обратилась. 
      Я была оборотнем, но без демона — так ягер-зухеры сокращенно именовали нездоровое удовольствие от убийства любого, кто подвернется на пути. 
      Убийства вызывали во мне отвращение. Но, невзирая на эту особенность, я все еще была одержима ежемесячной жаждой крови. Отсюда и мое первое изобретение. 
      Однако даже принимая свое лекарство, я продолжала изменяться с каждым восходом полной луны. Мне ничего не оставалось. Впрочем, кроме меня и Эдварда больше никто не знал о моей тайне. Вот почему сам факт моего существования доводил Билли до еще большего бешенства. 
      Я подняла голову, когда он опять материализовался из тьмы. Билли отказывался носить одежду. Уверена, он чувствовал, что его нагота тревожит меня, пусть и без малейшего сексуального влечения.
      Чрезвычайно высокий рост Билли, его могучее телосложение и огромный размер... хм, ноги растревожили бы кого угодно, даже если не принимать во внимание россыпь шрамов на груди и спине. 
      Поскольку любые шрамы, полученные человеком до превращения в оборотня, не исчезают, я пришла к выводу, что в прежней жизни Билли был большим негодяем. 
      — Твою руку, пожалуйста. 
      Билли сжал губы. Даже сквозь пуленепробиваемое стекло я ощущала, как полыхает его ярость. Однако серые глаза излучали такой холод, какого я еще не встречала ни в чьем взгляде. Заглянув в эти глаза лишь на миг, я потом целый час не могла побороть тошноту. 
      — А если я не хочу давать тебе руку? — С Билли всегда приходилось сражаться. 
      — Ты же знаешь, я могу тебя заставить. 
      Он бросился вперед и снова врезался в прозрачную стену. Порой мне казалось, что Билли не блещет умом. Сколько раз он будет испытывать стекло на прочность, прежде чем убедится, что его не разбить? 
      — Ничего не выйдет, Билли. 
      Билли стоял под дулом ружья, когда я затребовала его в свою лабораторию. После долгих десятилетий погони Эдвард не хотел сохранять ему жизнь. 
      Билли был очень старым оборотнем. Никто не знал, сколько лет он живет на свете, а сам он об этом умалчивал. 
      Поймать его оказалось непросто — он никогда не резвился вместе с собратьями. Волки — коллективные животные, и оборотни, само собой, тоже. Очень редкие особи проводят жизнь в одиночестве. Большинство же ищут себе подобных и сбиваются в стаи.
      Одинокий волк не только опасен: его чертовски трудно найти, если он затерялся в диких лесах или густонаселенных городах. Иголка в стоге сена ничто по сравнению с Билли. 
      Его могучая фигура наводила на мысли о викингах, с той лишь разницей, что Билли был смуглым, как гунн 
      [1]. Чертами лица он напоминал кроманьонца 
      [2], а черные взлохмаченные волосы лишь усиливали сходство. 
      Не важно, где Билли родился, не важно, где его обратили — факт оставался фактом: он очень стар, смертельно опасен и прожил в безумии столько лет, сколько мне и не снилось.
      — Вот выйду отсюда и трахну тебя. Сначала в этом обличье, а потом в другом. — Он опустил руку и начал ласкать себя. — Я буду иметь тебя, пока ты не зайдешься в крике. Затрахаю до смерти. 
      Руки задрожали, но я сумела поднять голову и встретиться с ним взглядом. 
      — Ты никогда не выйдешь отсюда, Билли. Никогда. 
      Он повторял свои фантазии о насилии, подчинении и пытках всякий раз, когда я к нему приближалась. Эти разговоры творили чудеса с чувством вины, тяготившим меня из-за того, что я держу в заточении этих мужчин и женщин. Они не были людьми. 
      Совсем не были. Больше не были. 
      Натянув перчатки, я подняла шприц и нажала на кнопку в стене камеры. Раздалось жужжание, а затем появилось хитрое приспособление. Билли полагалось поместить предплечье в выемку. Оковы сомкнулись бы, и я смогла бы взять кровь на анализ без риска получить травму. 
      Как и следовало ожидать от этого бунтаря, Билли вырвал прибор из стены. Вздохнув, я бросила перчатки и шприц на стол, а стальная дверца между тем скользнула, закрывая отверстие в стекле. 
      Вот поэтому-то я и хотела заполучить Билли. Он был старейшим из ныне живущих оборотней, занесенных в наши протоколы. И не смог бы просуществовать столько веков, не будь у него, как я полагала, потрясающей силы. Я надеялась, что сильная кровь сможет победить сильный вирус. 
      Я обдумывала варианты — не такие уж многочисленные. И уже тестировала других оборотней на протяжении всего лунного цикла. Никто из них ничем не помог. Нужно исследовать кровь Билли сегодня и каждый день на протяжении недели. Усыпить его нельзя — все результаты пойдут насмарку. Придется связывать — страшная и жутко трудная задача. 
      Билли усмехнулся. Он знал, о чем я размышляла, что задумывала, и не мог дождаться действия. 
      Из динамика на стене раздался неистовый вой. Настоящие волки, которых я держала снаружи. 
      Взглянув на часы, я закусила губу. Сейчас далеко не время их обычного кормления. Возможно, мимо выхода из загона пробежал енот и изобразил по ту сторону забора танец «накося-выкуси». Это всегда будоражило волков. 
      Вой перешел в тявканье, а потом и вовсе в скулеж. Тут что-то не так. 
      — Кажется, они напуганы. — Билли оскалил зубы в усмешке, больше похожей на рык. 
      Волки снова взвыли, и у меня по рукам побежали мурашки. 
      — Тебе лучше проверить, что там случилось, — наклонил он голову. — Но ведь это не входит в твои обязанности, верно? 
      Я нахмурилась. Откуда он, черт возьми, столько узнал обо мне, сидя под замком в подвале? 
      — Хотелось бы знать, чего ты боишься. Тогда бы я представил, как подношу тебе это в дар. 
      Билли приблизился на достаточное расстояние, чтобы его постоянно эрегированный член ударился о стекло. Он снова начал ублажать себя рукой, несомненно, заводясь от предвкушения моего испуга. 
      — Большой плохой ягер-зухер, — с хрипотцой выдохнул он. — О да. Бойся, детка. 
      Я отвернулась. Придется последовать совету Эдварда и избавиться от Билли. Он слишком безумен даже для этого места. 
      Шум лифта действовал успокаивающе, как и стук каблуков по плиточному полу, ведущему к задней двери. Я уходила от Билли, подвала, этого здания. Чем не повод для радости? 
      Набрав код, отключающий сигнализацию, я вышла на улицу и подняла лицо к небу. Близились сумерки. Я пробыла в подвале дольше, чем думала. Всегда теряю счет времени, погружаясь в работу. 
      На стене, помимо камеры видеонаблюдения, располагался пулемет, из которого можно было вести огонь изнутри здания. Эдвард не жалел средств на защиту нашей базы от посягательств нежданных гостей — за исключением ФБР. 
      Я скинула туфли на шпильках и сунула ноги в старые кроссовки, которые держала возле черного хода. Не слишком-то часто я выходила сюда, но когда выпадал такой случай, всегда переобувалась. Высокие каблуки и грунтовая дорога сочетались друг с другом, как спагетти с тунцом. 
      Я пошла по тропинке; ступни елозили в кроссовках, которые по задумке создателей следовало носить с толстыми носками. 
      Примерно в тридцати метрах от здания начинался забор длиной в несколько миль, опоясывающий жилой ареал. Пусть и гораздо меньшая, чем типичная территория обитания волчьей стаи, эта усеченная площадь требовалась нам, чтобы держать животных в доступной близости для наблюдения. Но тюрьма всегда остается тюрьмой, как ее ни назови. 
      Внутри четыре взрослых волка и два волчонка уже перестали выть, но продолжали жаться к земле у кромки деревьев, словно чем-то напуганные. 
      Я уже проводила с ними несколько начальных экспериментов, но волки — не оборотни. Так же, как оборотни не люди. С этими животными я ничего не добилась.
      Едва завидев меня, волки поспешно отступили еще глубже в тень. Как и Билли, они знали, что я не та, кем кажусь, и старались держаться от меня подальше. Вздохнув, я повернулась, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. 
      В нескольких шагах от меня стоял Ник. 
      Как он сумел подобраться ко мне? Такое еще никому не удавалось. Возможно, слишком легкая жизнь притупила мою бдительность. 
      — Меня не хотели пускать, — заявил он.
      Я открыла рот, но из него не вылетело ни звука. А Ник, казалось, и не заметил моей внезапной немоты. Он мотнул головой в сторону волков: 
      — Что это с ними? 
      — Я... не уверена. — «Есть! Я могу говорить». — Они выли, их что-то встревожило. — Я нахмурилась. — Ты прятался здесь? 
      Это могло объяснить странное поведение волков, хотя они и привыкли к людям. Охранники присматривали за ними, и одно лишь присутствие Ника не повергло бы животных в такое смятение. 
      Я посмотрела в направлении здания, щурясь на камеру наблюдения. Все же появление Ника должно было привлечь внимание охранника, тем более я предупредила его, что агент ФБР здесь нежеланный гость. 
      — Я ушел, — ответил Ник. — А когда вернулся, твой громила не пустил меня с тобой поговорить. 
      — Не о чем больше разговаривать. 
      — Не согласен. — Он преодолел несколько разделявших нас шагов и указал на животных.
      — Эти волки инфицированы? 
      Его плечо коснулось моего, и я едва не брякнула: «Инфицированы?», словно понятия не имела, о чем он толкует. 
      Одно прикосновение, которое и прикосновением-то не назовешь, а скорее случайностью — ткань скользнула по ткани, а вовсе не кожа по коже, — пробудило слишком много непрошеных воспоминаний. 
      Вкус его губ в темноте. Запах влажных от дождя волос. Длинные ноги, сплетенные с моими. 
      У нас не было секса как такового, но мы многое опробовали. Я хотела Ника со всей подавляемой страстью лишенной плотских радостей юной девушки. Ник Франклин так и остался непознанным, и это привело лишь к тому, что он фигурировал в каждой моей фантазии. 
      — Нет, — резко бросила я и сжала кулаки, да так, что ногти впились в ладони. — Эти не инфицированы. 
      — Но... 
      — Здоровые волки мне тоже нужны. Я не могу исцелить недуг, не зная с чем его сравнивать. 
      Это правда. Я пыталась вылечить ликантропию, вирус, превращающий людей в волков — или во что-то похожее. 
      Ник уставился на деревья вместе со мной. Я помнила, что он способен корпеть над задачей до тех пор, пока ее не решит — раздражающая черта характера, благодаря которой он мог бы стать прекрасным защитником в суде. А стал, вероятно, еще лучшим агентом ФБР. Я только надеялась, что он не примется за разгадку тайны общества ягер-зухеров.
      Шеф мог пойти на что угодно ради нашего дела. Он, как и я, знал, что мы спасли больше жизней, чем забрали. Мы занимались важной работой, и нам должны позволить заниматься ею и дальше. 
      Я положила ладонь на забор из рабицы. Пора уходить, но здесь в лесу, стоя спиной к каменному зданию, я была готова забыть, каково это — жить в его стенах. 
      Пальцы Ника накрыли мои. Его рука была крупной и смуглой, нежной и вместе с тем грубой. Я вскинула на него испуганный взгляд, и тут Ник меня поцеловал. 
      На долю секунды я вновь стала молодой, полной надежд и планов на будущее. Вся прежняя любовь ожила, наполняя меня и все же оставляя до боли пустой. Сколько бы я ни прикасалась к Нику, мне всегда было мало. 
      Он остался таким же на вкус: как красное вино в холодную зимнюю ночь. Его жар всегда плавил мой лед. С Ником я была теплой, спасенной, живой. Я не чувствовала ничего подобного со времен юности.
      Только по этой причине я и не оттолкнула Ника, как следовало бы, а открыла рот, радушно принимая его, и сама провела языком по его слегка кривоватому клыку. Ник застонал и оттеснил меня к забору, приноравливая к себе. 
      Забыв, где я, кто я и кто он, я распахнула его пиджак, ослабила галстук и расстегнула несколько пуговиц на рубашке, чтобы пробраться пальцами под нее и коснуться мягких завитков на груди. Мускулы Ника дрогнули и заиграли. Мозоли, которых семь лет назад не было и в помине, цеплялись за колготки, когда он провел руками по моим бедрам и выше под юбку. 
      Нам не следовало этим заниматься, и на то имелась не одна причина. Но самой главной была камера наблюдения, посредством которой охранник, скорее всего, сейчас получал свою годовую порцию развлечений. 
      Эта мысль заставила меня оцепенеть, но я не смогла бы вырваться. Плечи были прижаты к сетке, а сама я словно приклеилась к Нику. Он прикусил мою губу и приподнял меня ровно настолько, чтобы мы совпали друг с другом самым лучшим — а может быть, худшим — образом. 
      Я совсем позабыла о камере. В это мгновенье меня совершенно не волновало, видит ли кто-то меня или нет. Я нуждалась… в чем-то. А может, в ком-то. 
      Внезапно что-то врезалось между лопаток, и я вскрикнула от толчка. Если бы не Ник, я бы точно упала. 
      Он поднял голову, округлил глаза и разжал объятия. 
      — Что за черт? 
      Я резко обернулась. Четыре взрослых волка словно обезумели: они бросались на забор, рычали и огрызались. Два щенка шмыгали туда-сюда у кромки деревьев. Поскуливая, они выжидали и смотрели, но не пытались приблизиться. 
      — Ты же говорила, они не бешеные. 
      Все еще не убирая руку, Ник прижимал меня к себе правым боком. Я отстранилась. Невозможно быть рядом с ним и мыслить разумно. 
      — Они и не были. То есть, они и сейчас не бешеные. 
      — А я бы сказал, что бешеные. — Он хмуро смотрел, как из пастей волков сочится слюна, как закатываются их глаза.
      Я изучила этих волков вдоль и поперек. У них не было никаких отклонений. Если не считать данную вспышку психоза. Я внимательнее посмотрела на животных. Они чего-то боялись, но не Ника, и злились, но не на меня. 
      Между тем волки продолжали бросаться на забор, брызгать слюной и рычать, глядя на здание, словно там скрывалось нечто такое, что они с радостью разорвали бы на клочки. 
      Вопреки распространенному мнению, волки не злые животные, если только не голодны или не больны бешенством. Мои подопечные не подпадали ни под ту, ни под другую категорию. Я могла бы поручиться в этом собственной жизнью. Значит... 
      Я шагнула в сторону здания, и тут оно взлетело на воздух.
      

    

    

      

        Глава 4
      

      От мощи взрыва нас бросило на землю. Проделав сложный акробатический маневр, Ник прикрыл меня собой. Вокруг градом сыпались осколки. В ушах стоял звон. Я думала, что оглохла, пока не поняла: волки выли прямо над головой. 
      Ник скатился с меня и спросил: 
      — Что это было?
      Я села и уставилась на пылающее здание. 
      — Думаю, большая-пребольшая бомба. 
      — Бомба? — Ник вскочил на ноги. — Почему ты считаешь, что это бомба? 
      — Это ты у нас всезнающий агент ФБР. На что это, по-твоему, похоже? 
      — Взрыв газа? 
      — Если бы он у нас был. Здесь все работает на электричестве. И когда я проверяла в последний раз, ток не мог вызвать пожаров и взрывов такого масштаба. 
      Несколько долгих секунд Ник изучал свои испачканные туфли, потом протянул мне руку. 
      — Ты права. 
      Так как касаться Ника было не очень хорошей идеей, а целовать — еще худшей, я встала сама. Почему-то, когда я до кого-то дотрагивалась, случалось плохое. Глядя на ревущее пламя, я подумала: «Действительно плохое». 
      Здание напоминало пылающий кратер. Охранник погиб. Не уверена, постигла ли та же судьба обитателей подвала. 
      При сожжении трупы застреленных серебряными пулями оборотней превращались в пепел, но убьет ли монстров зажигательная бомба? Без понятия. 
      Меня пробрал холод, но не от ветра. А если Билли выжил? Я пошатнулась и чуть не упала. Вдруг он выжил и оказался на свободе? 
      Ник, который подбирался поближе к пламени, поспешил ко мне и поддержал под локоть. 
      — Голова кружится? 
      Я закрыла глаза при другой «радостной» мысли. Мало того, что приходилось волноваться о Билли, так еще и пропали все мои записи, сыворотка и противоядие. 
      — Элиза, тебе лучше присесть. 
      Я отстранилась от Ника, глубоко вдохнула, медленно выдохнула, затем сделала еще один вдох. 
      — Моя работа, — наконец выдавила я. — Все было в здании.
      Ник моргнул, поглядел на лабораторию, затем на меня. 
      — У тебя ведь, наверное, сохранилась резервная копия где-то в другом месте? 
      Точно. Но я, к сожалению, не знала, где именно. Только Эдвард был в курсе, но он в Висконсине. 
      — Или нет? — недоверчиво уточнил Ник. 
      — Ну конечно, сохранилась. Но в здании оставались кое-какие вещи, которые мне понадобятся. 
      Подняв глаза к небу, я уставилась на кривобокую луну, видимую на три четверти. 
      «Причем скоро». 
      Ник похлопал себя по карману, и в его глазах промелькнуло недоумение, которое тут же сменилось озарением.
      — Оставил мобильный в машине. 
      Я послушно последовала за ним на стоянку в обход горящего здания. Ник резко остановился, и я впечаталась ему в спину. 
      — Вот черт, — пробормотал он. 
      Отклонившись в сторону, я увидела, что его остановило: машины тоже полыхали. 
      — Ну да, ничего удивительного, — пробормотал Ник себе под нос. — Судя по всему, заложили взрывчатку. 
      Хм, ему виднее. 
      — Сколько здесь должно было стоять машин? — спросил Ник. 
      Я сосчитала груды горящего металла. 
      — Одной не хватает. 
      Ник сжал губы: 
      — Не то чтобы это многое прояснило, но я могу вызвать сюда кое-кого, кто в этом разберется. У тебя есть телефон? 
      — В кабинете... 
      — Просто супер! 
      Ник взъерошил пальцами волосы, оставив несколько торчащих прядок. Не будь он почти двухметровым накачанным тяжеловесом, походил бы на вихрастого мальчугана. Как и раньше, я поймала себя на том, что очарована намного больше, чем следовало. 
      — Но это же бессмысленно, — продолжал рассуждать Ник. — Зачем кому-то взрывать медицинский исследовательский центр? 
      Так как мы были значительно большим, чем просто исследовательский центр, приличное количество людей и нелюдей с удовольствием бы взорвали штаб ягер-зухеров к чертям. Не только само здание, но и меня, Эдварда и любых других доступных агентов. 
      Нам здесь ФБР не нужно. Одному Богу известно, что еще они смогут нарыть, если начнут копаться в завалах. Если у меня получится добраться до телефона раньше Ника, Эдвард позаботится о прикрытии. 
      В листве зашелестел прохладный ветер, принеся с собой запах зимы. До сих пор нам везло: на дворе ноябрь, а снег еще считай не выпадал. Я глянула на запад, где на горизонте клубились темные облака. Скоро все изменится. 
      В тлеющем кратере что-то раскололось и упало, и этот звук эхом прокатился по лесу. За забором завыл волк — не из моих, и я начала нервничать, что нахожусь на открытом участке без оружия. 
      — Далеко ли до ближайшего города? — спросил Ник. 
      — Километров восемьдесят. 
      Ник непонимающе посмотрел на меня: ответ никак не вписывался в его картину мира. 
      — Где же ты живешь? 
      Я указала на огонь. 
      — Ты здесь и живешь, и работаешь? 
      — Больше негде. 
      К тому же, я все время работала. Зачем морочиться арендой жилья в другом месте, даже если так было бы безопасней? 
      Конечно, иногда я выбиралась за пределы лаборатории и даже штата, по особым поручениям Эдварда, но, выполнив их, тут же торопилась назад, чтобы снова исчезнуть за запертыми дверями. 
      — А как же еда, одежда… — Ник развел руками. — И всякая другая всячина? 
      — Привозят два раза в месяц.
      Он открыл рот, закрыл его и прищурился. 
      — Это не просто медицинский исследовательский центр, да? 
      Я не ответила. В конце концов, все и так понятно. 
      На краю стоянки за деревьями мелькнула тень. Я повернулась в ту сторону, чертовски жалея, что не прихватила с собой пистолет. У Ника было оружие, но без серебряных пуль он мало что сможет сделать против большинства тех, кто меня преследует. И все же... 
      Я потянулась к руке Ника, собираясь попросить пистолет или по крайней мере сказать вытащить его из кобуры, когда тень опять мелькнула, почти приняв четкие очертания, а после снова растворилась в полутьме. Мне стало любопытно и, опустив руку, я шагнула к деревьям. 
      Донесшийся оттуда звук я до этого слышала всего несколько раз. Тем не менее, когда имеешь дело со стрельбой, достаточно и одного. Я дернула Ника за собой на землю. 
      Пуля просвистела там, где только что были наши головы, и с глухим звуком врезалась во что-то твердое на другой стороне стоянки. 
      Я глянула на Ника. В руке у него был «глок», а я и не заметила движения. Впечатляет. 
      — Откуда стреляли? — спросил он. 
      — С той стороны. 
      Я указала на дерево, за которым — могла бы поклясться — видела тень человека. Вот только в моем мире человечности у стрелявшего, возможно, уже не осталось. 
      Будь Билли жив, он бы не морочился с пистолетом: в его арсенале имелось оружие получше, да и не одно. Кроме того, Билли из тех парней, кому нравится заниматься грязной работой, причем не только руками, но и клыками. 
      Ник собрался было встать, но я дернула его назад. 
      — Не спеши. 
      — Я не собираюсь сидеть и ждать. У меня тоже есть оружие. 
      «От которого мало толку, когда стреляешь в оборотня». 
      Пытаясь придумать ответ, я достаточно долго колебалась, и Ник выскользнул из моих рук, но не побежал в лес, а уставился на меня, прищурив глаза. 
      — Кого ты так разозлила, Элиза? 
      — Я? А может, это тебя пытаются убить? 
      Ник вытаращил глаза на меня — наверное, не рассматривал такой вариант.
      Приподняв штанину, Ник вытащил из кобуры на щиколотке пистолет тридцать восьмого калибра и вручил его мне. 
      — Скоро вернусь. 
      И направился в лес. Не услышав никаких выстрелов, я решила, что кто бы там ни прятался, он уже ушел. 
      Я медленно побрела через стоянку, обходя горящие груды металла, чуть ранее бывшие машинами. Прикинув траекторию выстрела от дерева, где я видела неясную фигуру, до того места, где стояли мы с Ником, и дальше, я отыскала пулю, застрявшую в тлеющем указателе. 
      На вид она была совершенно обычной, но пальцы тут же обожгло, едва я до нее дотронулась. Возможно, пуля нагрелась из-за пожара, но не думаю. 
      Она была серебряной. 
      — Хм, — пробормотала я, отдергивая руку. — Наверное, целились все-таки в меня.
      

    

    

      

        Глава 5
      

      Никто не знал, что я оборотень. Моя истинная сущность точно не фигурировала в личном деле, поэтому непонятно, каким образом кто-то проник в мою тайну. Но прямо сейчас голову занимало другое. 
      Тем более что прозвучал еще один выстрел. Волки завыли снова, и от их жалобной серенады по коже побежали мурашки. 
      Хотелось громко позвать Ника, но все же я крепко сжала его пистолет и уже собралась прочесать лес, как вдруг услышала чьи-то шаги. Судя по голосу, бормочущему бесконечные проклятия, ко мне приближался Ник. 
      — Все понятно, ты промазал, — сказала я вместо приветствия. 
      В его поднятом на меня взгляде читалось любопытство. 
      — Готов поклясться, что попал. Он упал... 
      Я навострила уши, когда Ник использовал это местоимение, и переспросила: 
      — Он? 
      — Трудно сказать. Он — или она — поднялся, а потом… — Ник щелкнул пальцами, — просто исчез. Я знаю не больше твоего. 
      Все-таки я знала больше. Если Ник выстрелил в кого-то, а этот кто-то поднялся и исчез со скоростью света, готова побиться об заклад, что мы имеем дело с оборотнем. 
      Но если это так, зачем ему убегать? Черт, зачем ему вообще понадобилось использовать оружие? Не очень хотелось здесь торчать, чтобы узнать наверняка. 
      — Не могу поверить, что промахнулся, — пробормотал Ник.
      — Бывает. 
      Сначала я собиралась вернуть Нику пистолет, но потом решила, что даже без серебряных патронов он лучше, чем ничего, и запихнула ствол в карман юбки. 
      — Но не со мной, — возразил Ник. 
      Я не ответила. Не важно, кто стрелял, и кого — или что — преследовал Ник: у него не было подходящего снаряжения, чтобы поймать монстра. Может, он и лучший из действующих агентов ФБР, но когда сталкиваешься с вероломным ягер-зухером, оборотнем или кем-то подобным, то будешь гоняться за призраками до тех пор, пока они не решат, что ты им надоел. И тогда ты покойник. 
      И что мне с ним делать? 
      — Надо добраться до телефона. — Ник спрятал пистолет в кобуру. 
      — Удачи, — фыркнула я. 
      — Ну где-то же он должен быть. 
      — Ага. За восемьдесят километров отсюда в соседнем городке. — Я поглядела на толстые стволы деревьев, неуклонно темнеющее небо и, подумав о призраках, серебре и Билли, вздрогнула. — Пора двигать. 
      И как можно быстрее. 
      — Пешком? — нахмурился Ник, как будто никогда так не ходил. 
      — Есть другие предложения? — Я обвела руками стоянку, где догорали машины. 
      — Рано или поздно кто-то появится. Или нет? 
      — Конечно, появится. Через две недели, когда придет время поставки продуктов. 
      — И больше никто сюда не приедет? Никто не позвонит, чтобы узнать, почему от вас ничего не слышно? 
      Эдвард бы заволновался. И прыгнул на следующий рейс на запад, чтобы разузнать о случившемся. Я не хотела его приезда. Тот, кто это сделал, знал о нас больше чем достаточно. Отсюда и серебряная пуля. А еще злодеям известно, что в конце концов Эдвард сюда заявится, и, может статься, именно этого они и добиваются. 
      Надо связаться с шефом без риска быть подслушанной, а если это невозможно, то хотя бы добраться до него без «хвоста». 
      Я бросила взгляд на Ника. Любой из вариантов будет трудновыполним. 
      — Я здесь одна, — ответила я. 
      — И больше ни души? Нет ни уборщиков, ни дружелюбных отшельников? А как насчет тех боевиков из Монтаны, которыми мы постоянно занимаемся? 
      — К сожалению, нет. Именно оторванность от внешнего мира и была решающим фактором при покупке этой земли. 
      Тем не менее его комментарий заставил меня вспомнить, что совсем без транспортного средства мы не остались. 
      — Позади загона для волков есть сарай. — Я глянула на лес. — Там у нас стоит квадроцикл. 
      — И как далеко можно на нем уехать? 
      — Уж точно дальше и быстрее, чем на своих двоих. 
      Мне хотелось, чтобы до темноты между мной и лабораторией, бессмертными монстрами и заряженным серебряными пулями ружьем пролегло как можно больше километров. И даже чувствуя, что стрелок ушел, я не собиралась рисковать ни своей жизнью, ни жизнью Ника, опираясь на голую интуицию. 
      — Есть хоть какие-то соображения насчет личности стрелка? — спросил Ник, следуя за мной через лес. 
      — Список бесконечен, — намеренно сухо ответила я. Лучше показаться саркастичной, хотя я вовсе не шутила. 
      — Элиза, это серьезно. 
      — По взрыву я уж догадалась. 
      Как отвлечь его от бесконечных вопросов и остаться в живых, пока мы ищем телефон? Ни одной идеи. 
      Мне было бы проще добраться до города самой, но я не могла бросить Ника. Он понятия не имеет, с чем мы столкнулись. 
      Прикинув, что вряд ли размахивающий оружием убийца будет в загоне для волков, я прошла вдоль забора. Когда один из моих волков бросился на сетку, я взвизгнула и врезалась в Ника. 
      Он попытался удержать меня, но я отпрянула, чтобы подойти к волкам поближе. Вожак стаи — Хосе — стоял по другую сторону ограждения. Он был напуган, что на него не похоже. 
      — Надо их выпустить, — пробормотала я. 
      — С ума сошла? 
      Ник схватил меня за локоть, но я вырвалась и направилась к воротам. 
      — Не могу оставить их запертыми, если о них некому позаботиться. 
      — Волки сами в силах о себе позаботиться. 
      Возможно. Но им будет лучше на воле. 
      — Отойди, — приказала я. 
      Набрала код, открывающий дверь, и спустя мгновение наблюдала, как все шестеро растворяются в лесу. 
      Видимую на три четверти луну закрыли плотные тучи. И хотя попасть в меня в такой полутьме было бы намного сложнее, надвигающиеся тени нервировали. Пусть луну и не видно, но от этого она никуда не девается. Как и монстры. 
      Ник не отставал от меня ни на шаг, пока я мчалась по тропинке вдвое быстрее обычного. 
      — Есть соображения насчет того, кто мог заложить бомбу? — спросил он. 
      Основной принцип сотрудников правоохранительных органов: задавай один и тот же вопрос тысячами различных способов. 
      — К нам никто не приходил кроме тебя. 
      Внезапно меня осенило. Ник много времени провел снаружи, пока я была в подвале. Что он делал все это время: читал книгу или давал сообщнику инструкции, куда заложить бомбу? 
      С другой стороны, зачем ему взрывать штаб ягер-зухеров, если он понятия не имел, чем мы тут занимаемся? Разве что он понял больше, чем говорит. Или хотел выдать себя за кого-то другого — прямо как я. 
      Я остановилась, Ник — тоже. Он наклонил голову. 
      — Клянусь, я не поджигал здание. 
      — Так утверждают все безумные террористы, — возразила я. 
      Губы Ника дернулись, но когда он заговорил, голос звучал спокойно. 
      — Если я взорвал лабораторию, тогда кто в нас стрелял? 
      — Твой сообщник? 
      — Подозреваешь всех и вся, да? 
      — Каждый чертов день. 
      Ник придвинулся ближе, и его дыхание взлохматило мои волосы. 
      — Раньше ты не была такой напряженной. 
      — Раньше я была совсем другой. 
      Ник взял меня за локоть, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности. 
      — Расслабься. Я тебя не обижу. 
      Большим пальцем Ник провел по длинной черной полосе, резко выделявшейся на фоне моего любимого белоснежного костюма. Последний, правда, совершенно испортился — как и все, что у меня было. Когда Ник меня касался, даже через ткань, у меня не было сил сопротивляться. 
      — Когда мы наконец займемся сексом, — прошептал он, — все произойдет на шелковых простынях на настоящей кровати, и я покажу тебе то, о чем мечтал эти семь лет. 
      В воздухе витал запах жара, огня и Ника. Я напряглась и кое-где намокла. Если он дотронется до меня, я могу тут же забыть, что нужно куда-то попасть и не напороться на чудовищ. 
      — Никакого секса у нас не будет. — Я отцепила его руку. — Никогда. 
      — Ну конечно, — недовольно проворчал Ник (только я не поняла, относилось ли это ко мне или к нему самому) и повернулся ко мне спиной. — В этом ты ничуть не изменилась. 
      Я не знала, что сказать или сделать. В какие-то моменты, казалось, Ник меня ненавидит, а потом вдруг я видела в его взгляде что-то далекое от ненависти, хотя и любовью это не назовешь. 
      А видеть там любовь мне уже доводилось. 
      Ник — единственный мужчина, которого я в жизни хотела. Сейчас он здесь, но мне не удастся его заполучить, потому что я рискую не только собой. 
      Не говоря ни слова, я потопала дальше. Запах крови ударил в нос задолго до того, как я нашла его источник. 
      Прямо на тропинке лежала освежеванная тушка кролика. Я внимательно осмотрела деревья, но никого и ничего не увидела и не услышала. 
      Неужели они подумали, что от запаха крови я перестану мыслить здраво? Если это так, то они совершенно не в курсе, с кем имеют дело и через что мне пришлось пройти, чтобы случаи вроде этого воспринимались лишь как дурацкая шутка — хотя сомневаюсь, что кролик счел данную ситуацию забавной. Возможно, наши преследователи знали не так уж много. 
      — Какого черта? 
      Ник нагнулся, чтобы изучить кровь и мех. 
      — Не обращай внимания. Просто давай отсюда выбираться. 
      — Что это? 
      Ник подобрал что-то с земли и протянул мне на раскрытой ладони. Я наклонилась ближе, и у меня перехватило дыхание. 
      Крошечный волк — талисман, тотем, амулет. Я уже видела похожий и даже исследовала его, пытаясь понять, каким образом и почему вещица была волшебной. 
      Но тот амулет взлетел на воздух вместе со зданием. Даже если фигурку и забросило так далеко в лес, она была выточена из черного камня. 
      А этот же тотем — со сверкающими голубыми глазами — был из белой пластмассы. Вещица показалась бы дешевкой, не выгляди она так жутко. Даже без кровавого трупика по соседству. 
      — Элиза? 
      Я моргнула и сосредоточилась на Нике. Наверное, я достаточно долго рассматривала фигурку волка, потому что агент выглядел обеспокоенным. 
      — Ты знаешь что это? 
      — Тотем. 
      — Типа языческий идол? 
      — Нет. Индейцы племени оджибве используют тотемы или додаимы: крошечные символы, в которых собрана духовная сила — сущность животного, которому поклоняется это племя.
      — И ты на полном серьезе веришь, что в амулете может быть сосредоточена духовная сила? И что у животного правда есть сущность? 
      — Не имеет значения, во что верю я. Главное, что в это верит племя. 
      Как и во многое другое. 
      Я в задумчивости посмотрела на Ника. 
      — А ты не веришь во всю эту силу? Волшебство? Сверхъестественное? 
      — Нет, — ответил он, глядя мне в глаза. 
      Было бы интересно опровергнуть его убеждения, но времени осталось в обрез. 
      — Оджибве живут где-то здесь? — спросил он. 
      Я подавила желание поехидничать. Конечно, с чего бы лощеному агенту ФБР знать, какие индейские племена населяют данную территорию, хотя по инструкции ему это и положено? 
      — В Монтане проживают разные племена. Например, сиу, кроу, черноногие. А оджибве можно найти в Миннесоте, Канаде и Висконсине. 
      — Висконсине? — Ник резко поднял голову. — Там, где Манденауэр. 
      Так как это было утверждение, а не вопрос, я не стала отвечать. 
      — Странно, — пробормотал Ник. 
      Вынуждена была с ним согласиться. Обнаружить тотем оджибве в Монтане, в то время как Эдвард временно жил на территории, откуда этот предмет родом — слишком много совпадений, чтобы чувствовать себя в безопасности. И все же я не знала, что все это значило. 
      Я взяла амулет с ладони Ника, затем глянула на кролика. Слишком многое указывало на землю молока и сыра 
      [3]. 
      — Идем, — сказала я Нику. — Мы уже почти у цели. 
      Положив крошечного белого волка в карман, я переступила через мертвого бурого кролика, и то же мгновение услышала приглушенное рычание. 
      — Проголодалась? — спросил Ник. 
      Я глянула на мех и кровь. 
      — Нет. 
      Рычание исходило не от меня, а от тотема в кармане.
      

    

    

      

        Глава 6
      

      Я не могла сказать об этом Нику. Агент Франклин не верил в волшебство. Он отвез бы меня в ближайшую больницу, запер там и выбросил ключ. И тогда у нас возникли бы серьезные проблемы, потому что моя сыворотка взлетела на воздух вместе с лабораторией.
      Только представьте эту картину: я заперта в четырех стенах, а до полнолуния меньше недели. Да уж, беда. Но сейчас меня это волновало меньше всего. 
      Мы дошли до сарая, и Ник осмотрел все с типичной фэбээровской тщательностью. Внутри никого не оказалось. Квадроцикл был в целости и сохранности. 
      — Я поведу, — вызвалась я. 
      — Я так не думаю. 
      — А тебе и не нужно. Я знаю, куда ехать. 
      — Я бы и сам нашел дорогу, — проворчал Ник, но сел позади меня. 
      По напряжению прижатых ко мне бедер Ника и по его еле заметному непроизвольному вздрагиванию при каждом довольно резком наклоне квадроцикла я бы сказала, что агент не привык ездить на таком транспортном средстве, и что теперь ему все равно, кто за рулем. 
      Мы добрались до шоссе — идеального асфальта по сравнению с любой другой дорогой поблизости, и я погнала на максимально возможной скорости — около пятидесяти километров в час. Мне не нравилось ехать так быстро без шлема, пусть даже травма головы мне не грозила. А вот Ника нужно поберечь. 
      — Такими темпами мы будем добираться до города часа два, а то и больше, — прокричал он. 
      — Есть идея получше? 
      Молчание было красноречивей любого ответа. 
      Мы передвигались медленней, чем обычный волк, способный развивать скорость до шестидесяти километров в час — и это в среднем. Суперживотные — другими словами, оборотни — могли с легкостью превысить эти показатели. 
      По дороге я все думала о тотеме в кармане. Что это — подсказка? Предупреждение? Стечение обстоятельств? Надо показать амулет Уиллу Кадотту, нашему эксперту по индейским верованиям. Как хорошо, что он поехал в Висконсин вместе с Эдвардом. 
      Неужели тотем на самом деле рычал? Я бы ответила отрицательно, только вот Ник тоже это слышал. 
      Никогда не замечала ничего сверхъестественного в черном тотеме, но это не значило, что он был напрочь лишен магии. 
      Джесси Маккуэйд, одна из ягер-зухеров и бывшая полицейская, клялась, что видела, как тотем перемещался сам по себе. 
      Кто я такая, чтобы усомниться в ее психическом здоровье? 
      Около часа мы ехали молча — из-за рева двигателя и свиста ветра невозможно было разговаривать. Но мне не требовались слова, чтобы слышать Ника четко и ясно. И я чувствовала давление не только его бедер. 
      Он скучал по мне, причем не только платонически. 
      Его ладони прошлись по моей талии, а большие пальцы скользнули под пиджак и начали игриво поглаживать кожу прямо над резинкой колготок. Дыхание Ника развевало волосы, выбившиеся из моего привычного пучка. 
      Надо ему честно признаться: то, что когда-то было между нами, никогда больше не повторится, несмотря на предательскую реакцию моего тела. У меня слишком много тайн, которыми я не могу поделиться. Слишком много работы, которая должна быть сделана. И слишком много монстров, желающих моей смерти. 
      Я напряглась, почти ожидая, что он обхватит руками мои груди, а потом прижмется поцелуем к шее. Мои ноги были широко расставлены, так как я сидела на квадроцикле верхом, поэтому ветер задрал юбку, возбуждая меня там, где не нужна была никакая дополнительная стимуляция. Кончики пальцев Ника скользнули по моей ягодице. 
      — Ник, — выдохнула я. 
      Протест, мольба — непонятно, да это и не имело значения. Ветер унес слово в ночь. 
      Пошел снег — огромные пушистые хлопья, из-за которых скоро не будет видно дороги. Надо сосредоточиться и добраться до города прежде, чем разыграется снежная буря или что похуже. Я уже почти превратилась в ледышку, и Ник, уверена, тоже.
      Но когда одна теплая рука Ника скользила по моей коже, а вторая плотно прижималась к животу, думать было невозможно. 
      Я мельком глянула вниз. Юбка высоко задралась на бедрах, и вид моих ног в колготках, белых хлопковых трусиков и загорелой руки Ника с мозолистыми пальцами так меня возбудил, что я ничего не сделала, когда его средний палец скользнул ниже и погладил меня всего один раз. Хорошо хоть на шоссе кроме нас никого не было. 
      По крайней мере, я так думала. 
      А подняв взгляд, тут же крутанула руль, чтобы не врезаться в огромного черного волка, стоящего посреди трассы. Правое колесо соскользнуло с дороги, и мы полетели в кювет. 
      Провидение оказалось на нашей стороне — нас отбросило в сторону. Большинство травм, полученных при езде на квадроцикле, связаны с падением машины на ездоков. А я лишь приземлилась на плечо, и что-то хрустнуло. 
      Игнорируя боль, я встала, лихорадочно высматривая Ника. Обнаружила его на краю лесопосадки. Он не двигался. 
      Волк повернул ко мне голову. На морде дикого зверя поблескивали светло-серые человеческие глаза. 
      — Билли, — пробормотала я. 
      Следовало догадаться, что он не погиб. Такие, как он, никогда не умирают. Чтобы уничтожить Билли Бэйли, нужно кое-что похлеще зажигательной бомбы. 
      Но где же он был? Наверное, ему потребовалось какое-то время, чтобы залечить раны, а потом выбраться из-под обломков.
      А как же другие? Они тоже выжили? 
      Я напрягла слух, но услышала только ветер. Понюхала воздух, но уловила только запах снега и сумасшедшего Билли. 
      Одно из двух: или остальные волки из подвала выбрались на свободу и разбежались кто куда, или они сгорели дотла, а Билли оказался намного сильнее, чем я думала. Ну разве не замечательно? 
      Билли наклонил голову и высунул язык в подобии ухмылки. Черт, наверное, он и впрямь потешается надо мной. 
      Я нащупала в кармане пистолет. В Билли можно выпустить всю обойму, но ни одна пуля его не остановит. Если я останусь человеком, он меня убьет — это если повезет — а потом примется за Ника. 
      Придется обратиться. 
      Правда, это займет какое-то время, и в процессе обращения я окажусь беззащитной. А у Билли нет моральных принципов. Он дождется самого неподходящего момента и нападет. Тем не менее придется рискнуть и понадеяться, что само мое обращение ненадолго собьет его с толку, и мне хватит времени принять другое обличье. 
      Удалось сбросить обувь — ненавижу, когда из-за растущих лап портятся туфли, — но больше ничего снять я не успела. Хотя имей я в запасе даже неделю, все равно не стала бы раздеваться перед Билли. 
      Задрав голову, я почувствовала, как снежинки скользнули по щекам, прилипли к ресницам, закололи в носу. Отмахнулась от всего, что отвлекало, и подумала о луне. 
      Будь она полной, мне не пришлось бы так усердствовать. Без круглого серебряного диска, влияющего на приливы и отливы, обратиться труднее, особенно тем, у кого проблемы с воображением. 
      Готова поспорить: сегодня вечером Билли пришлось попотеть, чтобы отрастить свою шубу. 
      Он зарычал — это был глубокий низкий звук. Я что-то замышляла, но он не знал, что именно. Скоро Билли надоест гадать, и он подойдет ближе и надерет мне задницу, что не составит для него никакого труда — я все еще оставалась женщиной, а он уже превратился в монстра. 
      Уставившись в черное бархатное небо, я представила холодный металлически-белый свет луны, льющийся мне на лицо. Почувствовала запах ветра, деревьев, земли. Ночь. Тотем в кармане зашевелился, и мой любимый костюм треснул по швам. 
      Изменения костей и выкручивание позвоночника обычно вызывают мучительную боль. Встать с двух ног на четыре лапы — тоже удовольствие ниже среднего. Кожа растягивается из-за прорастающего меха, а от вылезающих когтей на руках и ногах ноют пальцы. Лицо, превращаясь в морду, тоже болит. 
      Я терпеть не могла обращаться — так было раньше и, возможно, было бы и впредь, не изобрети я лекарство, — но боль была наименьшей из проблем. Я терпеть не могла обрастать мехом и отращивать хвост. Течет слюна, появляется одышка, постоянно воешь, а вычистить грязь из-под ногтей представляется фантастикой. Превращение в оборотня — смерть маникюру. 
      Но сегодня вечером обращение прошло безболезненно. Я лишь представила себя волчицей — и тут же ею стала. 
      Билли взвизгнул. Я стала волком быстрее всех на Западе. Чертов оборотень-гений. Происходило что-то необычное, но у меня не было времени выяснять, что именно. 
      У оборотней не только глаза, но и интеллект человека. Я знала, что и как надо сделать, поэтому атаковала, не дав Билли времени на раздумья. Это не забава и не игра, а смертельная схватка. Билли будет гоняться за мной до тех пор, пока не получит желаемое. 
      Меня. 
      «Я лучше умру, чем стану секс-рабыней Билли Бэйли». Эта мысль придала мне силы, и я толкнула противника так сильно, что он упал на спину. 
      Билли среагировал не сразу — то ли сам был в замешательстве, то ли я вдруг стала двигаться быстрее обычного оборотня, а может, и то, и другое. Я успела задеть зубами горло Билли до того, как он отшвырнул меня прочь. 
      Я заскулила, приземлившись на то же плечо, которым ударилась о землю при падении с квадроцикла. Вряд ли без человеческой крови увечья полностью заживут за ночь, но само обращение в волка помогает любой ране затягиваться быстрее, чем такое исцеление можно объяснить. 
      Билли ударил меня в бок, прежде чем я успела встать. Я шлепнулась в грязь с такой силой, что искры из глаз посыпались. Голова болела, и было трудно сосредоточиться. 
      Не будь Билли сумасшедшим садомазохистом, он убил бы меня в ту секунду. Но вместо того чтобы найти яремную вену, Билли пустил кровь из моего живота, а потом слизал ее. 
      Меня накрыло волной отвращения, за которой последовала злость. Задействовав лапы и когти, я сбросила его с себя, а потом сделала то, что он не довел до конца. Запрыгнув на Билли, я вцепилась ему в горло и рванула. 
      Морду и грудь забрызгало кровью, хоть я и пыталась увернуться. Я поспешно отбежала, не став дожидаться, пока человеческие глаза Билли превратятся в волчьи и он умрет. 
      Я обратилась в человека быстрее, чем когда-либо в жизни. Одежда превратилась в лохмотья, но все же что-то прикрывала. Набрав пригоршню снега, я подождала, пока он растает — надо хоть немного смыть кровь и грязь. 
      Вспомнив, что у меня рана на животе, я приподняла блузку и… ничего не увидела.
      Нахмурившись, повела плечом — даже не кольнуло. 
      Неужели быстрое исцеление и безболезненное мгновенное обращение были дарованы тотемом? Похоже на то. Однако, неплохо. 
      Поспешив к Нику, я опустилась рядом с ним на колени. В тот же миг он открыл глаза и сфокусировал взгляд на моем лице. 
      — Я видел волка. 
      — Знаю, мы едва в него не врезались. 
      — Нет. — Ник протянул руку и потрогал мои волосы. Пучок совсем распался, и локоны рассыпались по плечам. — С мехом ровно такого же цвета и... — Он нахмурился. — Твоими глазами. 
      Я старалась сохранить маску спокойствия, хотя сердце так и норовило выскочить из груди. Когда я заговорила, голос прозвучал совсем бесстрастно. 
      — Наверное, ты ударился головой сильнее, чем я думала.
      

    

    

      

        Глава 7
      

      Ник сел, застонал и упал назад. 
      Я успела подхватить его, прежде чем он снова расшиб голову об землю. 
      — Может, отвезти тебя к доктору? 
      — Ты доктор. 
      — Не такой. 
      — Все хор… — Голос прервался, глаза закрылись, и Ник обмяк у меня на руках. 
      Я встревоженно наклонилась ближе. Он был в обмороке, поэтому я поддалась желанию, преследовавшему меня с того момента, когда я впервые увидела его в дверях: прижавшись губами ко лбу Ника, вдохнула знакомый запах его волос. Все чувства нахлынули на меня с ошеломляющей силой. Я знала, что все еще люблю его, но не осознавала, что буду любить всегда. 
      Когда-то мы мечтали прожить одну жизнь на двоих: брак, карьеры, семья. Вместе мы больше никогда не были бы одиноки. 
      Я тосковала по этой нормальной жизни, по нормальной себе. Но давно поняла, что даже если удастся излечиться, за промежуточный период я совершила множество поступков, которым не может быть прощения. Ник для меня сейчас так же потерян, как и в ночь моего первого обращения. 
      Ветер швырнул снег мне в лицо. Понижение температуры превратило пушистые хлопья в ледяные иглы. 
      Я чуяла смерть — вероятно, всего лишь Билли. И все же нам нужно было двигаться дальше. Из-за закрывших луну туч дорога была темной. Хотя вряд ли нас тут кто-нибудь задавит… с другой стороны, стопроцентной гарантии нет. 
      Воспользовавшись кратковременным обмороком Ника, я осторожно уложила его на землю и поспешила к квадроциклу. Мельком убедившись, что пострадавший все еще в отключке, я подняла машину и поставила ее обратно на дорогу. 
      На одном боку осталась вмятина, на другом — немного грязи, но когда я повернула ключ, двигатель завелся. 
      Ник начал приходить в себя. Я потянула его за руку, для виду поворчав, словно он «ох, какой тяжелый» — хотя на самом деле играючи могла бы поднять его одной левой. 
      — Не хочешь немного мне помочь? 
      — Прости, я… 
      — Ранен, — закончила фразу я, когда он снова потерял мысль. 
      К счастью, Ник был слишком ошалевшим, чтобы заметить, как легко я помогла ему встать на ноги, и слишком растерянным, чтобы обратить внимание на мою порванную одежду и окровавленные волосы. 
      Я усадила Ника на квадроцикл, втиснулась позади, затем чуть подвинула, чтобы быть в силах видеть дорогу, вести машину и удерживать пассажира. Не будь у меня сверхспособностей, справиться с этим нипочем бы не удалось, и поэтому меня очень обрадовало, что я такая, какая есть — что случалось крайне редко. 
      Ник несколько раз приходил в себя и снова терял сознание. А я-то думала, как же заставить его перестать задавать вопросы. Хотя предпочла бы другой способ. 
      Ветер изменился, или же мы сумели обогнать бурю, потому что шоссе на подъездах к Клирлейку было сухим, а деревья вдоль него не покрывал снег. Большинство придорожных заведений закрылись, вероятно, уже пару часов назад. Городок был маленьким, невинным и не вызывал подозрений. 
      Я подумывала оставить Ника на попечении врача — хотя бы один-то у них должен быть, — а затем снова исчезнуть. Но за час, проведенный на квадроцикле, где больше нечего делать, кроме как размышлять, отбросила эту идею. 
      Билли, возможно, и мертв, но лабораторию взорвал не он. Тот, кто это сделал, мог быть как раз за спиной. 
      Я позволила взгляду блуждать по безмятежному лицу Ника. Он бы сказал, что как высококвалифицированный агент ФБР в состоянии позаботиться о себе сам. Но мне лучше знать. Для оборотней он стал бы легкой добычей. 
      Вне зависимости от того, как это было опасно для нас обоих, придется взять его с собой в Висконсин. 
      Я заехала на единственную заправку в Клирлейке. Заправщик вышел наружу. Окинул взглядом мой порванный костюм, брызги крови и листья в волосах, затем переключился на болтающуюся голову Ника. С типичной сдержанностью, характерной для проживающих к западу от Миссисипи, он проворчал: 
      — Проблемы? 
      — Чуть не сбили… оленя. Мы перевернулись. 
      Достаточно близкая к истине, чтобы быть правдоподобной, эта история объясняла раны Ника и мой внешний вид. 
      — Врач нужен? 
      — Нет. — Ник с трудом выпрямился. — Я в порядке. 
      Заправщик сдвинул брови. 
      — Как скажете. 
      Пытаясь подкрепить слова делом, Ник слез с квадроцикла. Его шатало из стороны в сторону, но он не упал. 
      — Вы не знаете, где я могу купить одежду? 
      Как только слово «купить» сорвалось с языка, я поняла, что денег у меня нет, и посмотрела на уже достающего бумажник Ника. 
      — И машину, — добавил он, вынимая увесистую пачку наличности. 
      — Внутри есть какие-то футболки и спортивные штаны. — Мужчина почесал затылок, разглядывая деньги. — Машину придется обсудить. 
      Я замешкалась, приготовившись торговаться, но Ник отмахнулся: 
      — Я разберусь с машиной. 
      Ну и пусть. Чем меньше мы будем здесь болтаться, тем лучше. В здании заправки я схватила серые спортивные штаны и такую же «веселенькую» футболку. 
      Воспользовавшись туалетом, сняла порванный и перепачканный костюм и запихнула его в почти переполненную мусорную корзину, предварительно достав из кармана волчий тотем. Держа кусочек пластмассы двумя пальцами, пристально вгляделась в сверкающие голубые глаза. 
      Сама мысль о том, что нечто настолько маленькое и безвкусное может вмещать в себя достаточно силы, чтобы сделать меня супер-пупер волком, была смехотворной. Но в этом грязном женском туалете у черта на куличках смеяться не хотелось. 
      Я засунула амулет в карман своих новых треников и только тут вспомнила, что в карманах юбки везла не только маленького волка. 
      И лист с именами, который мне дал Ник, и его пистолет тридцать восьмого калибра исчезли. Должно быть, выпали где-то на дороге. Листок меня не волновал, а вот с пистолетом можно было бы еще схитрить разок-другой. 
      Так как я сейчас не могла вернуться за оружием, то сунула голые ступни в кеды и убрала последнюю чешуйку засохшей крови с волос. Ногти выглядели так, словно я трупы в лесу закапывала: достаточно недалеко от истины, чтобы заставить меня волноваться. Оставалось только надеяться, что люди, которые нам попадутся по дороге отсюда до Висконсина, окажутся не так помешаны на личной гигиене. 
      Выйдя из туалета, я обнаружила заправщика за кассой. Оглядела помещение заправки, от пола до потолка забитое чипсами, газировкой, сладостями и непристойными журнальчиками на грани порнографии. Но Ника там не оказалось. 
      — Я продал вашему другу машину. 
      Судя по ухмылке, сделка была выгодной. Конечно, мы не могли себе позволить чрезмерную разборчивость. Нужно убираться отсюда поскорее, а квадроцикл такой возможности не давал. 
      — Он пошел за ней на ту сторону улицы. 
      Хотя мне не нравилось выпускать Ника из виду больше чем на минуту, его отсутствие дало мне время сделать одно дело, с которым следовало разобраться раньше. 
      — У вас есть телефон? 
      Заправщик указал на стену позади меня. 
      Я прикинула, чем мы рискуем. Сомневаюсь, что кто-то додумался поставить «жучок» в этот конкретный телефон, да и Эдвард всегда дотошно проверял выделенные ему линии на предмет подслушивающих устройств. К тому времени, как кто-нибудь отследит звонок, мы с Ником будем уже далеко. 
      Я набрала номер, когда служащий ушел пополнить запасы картофельных чипсов на прилавке. Эдвард ответил на втором гудке. 
      — Элиза? 
      Как он понял? Имя звонившего должно было определиться как «Заправка Джо», а не «Элиза Хановер». Иногда старик наводил большую жуть, чем всё, на что он охотился. 
      Мой ответ «Да, сэр» был вознагражден злобным потоком немецких ругательств. 
      — Знаю, вы редко рады меня слышать— проворчала я, — но неужели вся эта брань необходима? 
      — Я каждые полчаса названиваю в лабораторию, но никто не отвечает. Если у нас какой-то сбой, Элиза, твоя работа — поставить меня в известность. 
      — Это несколько больше чем просто сбой. 
      — Конкретней. 
      Я знала Эдварда всю свою жизнь. Он фактически вырастил меня — хотя платить различным нянькам, посылать меня в лучшие школы, а затем сделать своей незаменимой помощницей едва ли значило «вырастить». В наших отношениях было мало душевного тепла, как бы мне, возможно, ни хотелось обратного. 
      — Конкретно… — Я огляделась по сторонам. В здании заправки никого не было, кроме меня и её служащего, которому интереснее было выравнивать на полочке номера «Хастлера», чем подслушивать. И все-таки я понизила голос. — На том месте, где стояла лаборатория, осталась лишь воронка от взрыва. 
      Ответом на мое заявление была тишина. 
      — Сэр? 
      — Диверсия? 
      Я подумала о тени, выстреле, серебре. 
      — Определенно. 
      — Охранник? 
      — Мертв. 
      — Подопытные? 
      — Возможно, живы. — Ворчание Эдварда говорило о том, что он понимал последствия произошедшего не хуже меня. — Кроме Билли. 
      — А Билли нет в живых, потому что… 
      — Потому что он меня достал. 
      Хотя вздох шефа прошел сотни миль, прежде чем достиг меня, он не потерял ни крупицы своей силы. 
      — Твоя горячность — вечная проблема. 
      Только Эдвард считал меня вспыльчивой. Все остальные полагали, что мой характер лишь немного не дотягивает до самой ледяной стервы во вселенной. Кроме Ника, но ведь он знал меня не так хорошо, как ему казалось. 
      — Я пошлю кого-нибудь в Монтану, — сказал Эдвард. — Кого-то, кто может позаботиться о ситуации. 
      «Позаботиться о ситуации» — эвфемизм ягер-зухеров, обозначающий комплекс мер по обеспечению скрытности. Даже если Ник ухитрится послать кого-нибудь из своих приятелей в лес, когда они туда доберутся, смотреть уже будет не на что. 
      — Кто устроил это представление? — продолжил Эдвард. 
      — Плохие парни? 
      Снова тишина, и я ждала неизбежного выговора. Но вместо лекции меня поощрили сдержанным смешком, из-за которого сердце на секунду остановилось. 
      — Кто это? — требовательно спросила я. 
      Да, собеседник говорил с выразительным немецким акцентом, но у Эдварда нет и никогда не было чувства юмора. Что понятно. Его жизнь уж точно не сплошное цирковое представление. 
      — Что вы сделали с моим боссом? 
      — Это я, Элиза. Просто расслабился на старости лет. 
      Расслабился? 
      Так, планета перестала вращаться, а я слишком заработалась, чтобы заметить. 
      — Провожу много времени с Ли и Джесси… — Я почти видела, как он по обыкновению пожимает плечами, одновременно демонстрируя беспечность и европейские манеры Старого Света. — Они забавные. 
      Я скрипнула зубами при напоминании о любимых ягер-зухерах Эдварда. Я дольше всех была с ним знакома, помогла ему больше всех, и все же, когда Эдвард выбрал себе любимчиков, меня среди них не оказалось. 
      Джесси Маккуэйд и Ли Тайлер-Фицджеральд стали любимицами шефа и закадычными подругами. Правда, время от времени девочки пытались поубивать друг друга (если пустить охотников на одну делянку, то чаще получается взрыв, чем чаепитие), но они были два сапога пара и не имели со мной ничего общего. Язвить и подкалывать не в моем характере. Участвовать в физических потасовках, которые они обожали, я не осмеливалась. Сарказм — не моя епархия. Тем не менее, заняв в душе Эдварда место, которое я всегда хотела для себя, они стали вызывать у меня намного меньше восторга, чем у него. 
      — Если это Эдвард, — продолжила я, — тогда расскажите мне что-нибудь, известное только нам двоим. 
      На линии вновь повисла тишина. За минуту я почти уверилась, что оказалась права: возможно, кто-то выдал себя за моего босса. Мне следовало знать, что старика никто не одолеет, и я в том числе. 
      — Тем самым, — отозвался он жестким холодным тоном, заставившим меня выпрямиться, пусть даже Эдвард этого не видел, — полагаю, ты ссылаешься на то, что я убил твою мать.
      

    

    

      

        Глава 8
      

      Ладно, значит это он. 
      — Можно было обойтись и без конкретно этого экскурса в прошлое, — проворчала я. 
      — Ты просила рассказать тайну, известную только нам двоим. 
      Я имела в виду что-то более жизнерадостное, например, поездку в Париж на мое шестнадцатилетие. Эдвард бросил меня на попечение своей коллеги, которая показала мне город, музеи и достопримечательности, а сам ушел кого-то убить. Но он взял меня в Европу. 
      Тем не менее, Эдвард прав. Кто угодно мог добыть ту информацию, если бы потрудился поискать. Однако никто не мог знать, что человек, который «вырастил» меня, сам же сделал меня сиротой. Но винить его я не могла: тогда моя мать была оборотнем. 
      — Элиза! 
      Как долго Эдвард звал меня по имени? Не знаю. Я забрела слишком далеко по неприятной дороге в прошлое. 
      — Сэр? 
      — Ты должна приехать в Висконсин. В местечке под названием Фэрхейвен возникли сложности. 
      Это я и так знала. Не будь там неприятностей, Эдварда и его команду туда бы не занесло.
      Наверное, проблема в оборотнях, так как Джесси специализировалась на них. И еще некая индейская магия, ведь Уилл тоже там. Хотя Джесси без Уилла никуда не ездит, и наоборот. Эти двое неразлучны с тех пор, как повстречались. 
      — Обычного рода? — задала я вопрос, служивший условным обозначением для любого загадочного роста популяции волков, нападений диких животных или внезапного всплеска случайных и необъяснимых кровавых смертей. 
      — Возможно. Присоединяйся ко мне, Элиза, и мы во всем разберемся. 
      Странно, грустно и даже несколько неприлично, что жуть творилась в городке с благостным названием Фэрхейвен 
      [4]. 
      Но сейчас голову занимали вопросы поважнее. Как сказать Эдварду, что за мной кто-то гонится, и им известно, что навредить мне можно только серебряной пулей? 
      — Тут небольшая проблемка… 
      Я замолчала, когда в магазинчик вошел Ник. Время вышло. 
      — Мои разработки у вас с собой? — прервавшись на полуслове, сменила я тему. 
      Этот вопрос был достаточно невинным. 
      — Не со мной. Но в безопасности. — Эдвард вздохнул. — Все пропало? 
      — Да. 
      — Твоя сыворотка? 
      — Обратилась в прах. 
      — Тогда лучше бы тебе поторопиться. 
      Эдвард положил трубку, не попрощавшись. Почему сегодняшний звонок должен отличаться от тысячи других? 
      Шеф не спросил, как у меня дела. Конечно, убить меня так же сложно, как и большинство тварей, на которых он охотился. Еще одна причина, по которой Эдвард держит меня рядом. И все же было бы приятно, если бы он поинтересовался моим самочувствием хотя бы раз. 
      — Как ты? — спросил Ник. 
      Ему, похоже, стало лучше. Он был уже не таким бледным, и его больше не качало из стороны в сторону. Но я по-прежнему не собиралась пускать его за руль. 
      — Все прекрасно. 
      Или так прекрасно, насколько возможно в таких обстоятельствах. 
      Я купила кое-что перекусить — вяленое мясо с моим любимым вкусом, газировку, сок, кофе — и отдала Нику чек. Поблагодарив заправщика, мы вышли на улицу и стали разглядывать новехонькую машину Ника. 
      Или, во всяком случае, новой она оказалась для него. Автомобилю исполнилось по меньшей мере тридцать лет, и он напоминал танк. «Плимут гран фьюри» 
      [5], некогда повсеместно использовавшийся силовыми структурами, отправили на пенсию после появления «краун виктории» и различных внедорожников. Когда это произошло, автопарк «фурий» ушел с молотка по всей стране. Очевидно, через десятые руки машина наконец дошла до нас. 
      Я села за руль, и Ник не возразил, что говорило о его ужасающей головной боли яснее, чем три таблетки аспирина, которые он запил колой, едва приземлившись на пассажирское сиденье. Я завела машину и двинула на восток. 
      Минуту назад Ник сидел, уставившись на темную гладь шоссе, которое словно волшебной лентой разворачивалось в свете наших фар, и вот он уже спал. Хотя придется периодически будить его из-за возможного сотрясения, я все же с облегчением вздохнула. Я слишком устала, чтобы сейчас отвечать еще на какие-то вопросы. 
      Я не сводила глаз с деревьев и с дороги. Любое движение, любая тень заставляли вздрагивать. 
      Кто знает, что там? Может, ничего, а может, все что угодно. 
      Пусть из-за длинного сверкающего темно-синего капота, который, казалось, тянулся вперед в бесконечность, я чувствовала себя так, словно веду звездолет «Энтерпрайз» по звездному пути, мощный двигатель «фурии» и вправду позволял обогнать даже оборотня. Этот факт немного успокаивал, хотя не так сильно, как могли бы несколько сотен серебряных пуль. 
      В замкнутом пространстве автомобиля я чуяла запах кожи Ника, ощущала его тепло, слышала дыхание. Мое тело предсказуемо отвечало. Обычно я считала себя лучше живущего во мне зверя, но сегодня меня одолевали сомнения. 
      В большинстве случаев вирус ликантропии уничтожал человечность зараженного. При дневном свете оборотни могли казаться нормальными, но внутри каждого из них сидел демон, жаждущий вырваться наружу. И этот демон нашептывал такое, из-за чего случалось множество плохого. 
      Оборотень в человеческом обличье — самое эгоистичное существо на свете. В современном мире их повадки — излишнюю агрессивность, перевозбуждение, тщеславие — сплошь и рядом проявляли обычные люди, так что вычислить оборотня при свете дня стало чертовски нелегкой задачей. 
      К сожалению, укушенных не выдавали ни хвост, ни клыки, ни остроконечные уши, потому что ничего этого у них не было. 
      Конечно, они злые, но и многие люди такие же. Я всегда придерживалась мнения, что оборотней-адвокатов чертовски больше, чем оборотней-педиатров, но мне никогда не хватало времени, чтобы это доказать. 
      Выяснить наверняка можно только одним способом: выстрелить в человека серебром. Взорвется — оборотень. Не взорвется — ой, незадача. 
      Могу только сказать: не пытайтесь повторить это дома. Ошибетесь — получите кучу неприятностей. Оперативники уголовного розыска не часто ведутся на извинения типа: «Я думал, он оборотень». 
      Вдалеке кто-то долго и тоскливо завывал, цепляя какие-то струнки в моей душе, и я не была уверена почему. Луна никогда меня не притягивала, стая никогда не привлекала. Раз в месяц я изменялась под серебристым сиянием, и хотя ненавидела превращаться в то, что я есть, в полнолуние выбирать не приходилось. Но я никогда не наслаждалась полной луной, а лишь смиренно терпела. 
      Сегодняшняя ночь была другой. Я вспомнила безболезненное превращение, наплыв энергии и силы. Желание испытать это снова соблазняло больше, чем должно было. 
      Что, если я остановлю машину, выйду из нее, покроюсь мехом и побегу вместе с остальными? Мы охотились бы как единое целое, вместе убили бы кого-нибудь. Я больше не была бы волком-одиночкой, презираемой и людьми, и оборотнями. У меня появились бы друзья. Семья. Возможно, даже возлюбленный. 
      Я рассеяно прикоснулась к талисману в кармане. Пальцы нагрелись, кожа зудела. Я услышала шепот, но не смогла разобрать слова. И не узнала голос. Мужской или женский? Реальный или воображаемый?
      Тепло поднялось от пальцев к запястью. Заинтригованная, я посмотрела вниз, и у меня перехватило дыхание. На руке выросла шерсть, ногти превратились в когти, а я ничего кроме тепла и не почувствовала. 
      Я отпустила талисман и начала мысленно повторять периодическую таблицу Менделеева. Когда я взглянула снова, моя рука была просто рукой. 
      Действительно ли произошла трансформация? Никогда о подобном не слышала. Превращаясь, мы становимся волками полностью. Мы никогда не могли выбирать и решать, какой части нашего тела обрастать мехом. Стоило бы попробовать снова, но я была слишком напугана. 
      Если я превращаюсь в нечто отличное от того, кем была всегда, мои дни сочтены. Эдвард убьет меня, не колеблясь, и так же поступят все остальные. И хотя бывали времена, когда смерть казалась более привлекательной, чем жизнь, сейчас не тот момент. 
      Я окинула взглядом мирно спящего рядом Ника. Какой бы глупой ни была мысль, но я хотела оставаться с ним так долго, как смогу. 
      Я вела машину, напряженная и настороженная, потягивая кофе как воду в ожидании рассвета или появления армии оборотней. К счастью, первого долго ждать не пришлось. Солнце так же надежно, как и луна. 
      С дневным светом пришло ощущение безопасности. На рассвете оборотни возвращались в человеческие тела. Если кто-нибудь из них нас преследовал, они окажутся вдалеке от дома без одежды и машин. 
      Ник что-то пробормотал и потянулся. Ночью я будила его каждые несколько часов, спрашивала его имя, возраст, мое имя. Каждый раз он отвечал правильно и снова засыпал. Насколько я могла судить, обошлось без сотрясения. 
      Волосы Ника растрепались, как ворох смятых простыней, глаза были сонными. Я представила себе, как прикасаюсь к его твердой груди, пробую на вкус гладкую спину, трусь щекой об его щеку, затем обвиваю ногами талию и… 
      Талисман завибрировал и забормотал. Я шлепнула по карману: 
      — Прекрати это! 
      Ник, который пялился на мою грудь, наверняка неприлично обтянутую купленной на заправке тонкой футболкой, вскинул на меня взгляд. 
      — Прости, — пробормотал он. — Не смог удержаться. 
      Мои пальцы, все еще лежавшие поверх талисмана, начало покалывать, и я посмотрела на них. Неужели ногти стали длиннее? 
      Невозможно. Солнце уже встало. 
      И все-таки я отдернула руку от тотема и вцепилась в руль. Отчаянно хотелось выбросить фигурку белого волка с ближайшего моста, но я не осмеливалась. Талисман может мне еще понадобиться. 
      Нужно добраться до Эдварда, до Уилла Кадотта, до кого-нибудь, кто сможет мне помочь, и поскорее. Я посмотрела на Ника и спросила: 
      — Готов сесть за руль? 
      Он потер лицо. 
      — Конечно. 
      Весь день мы чередовали четырехчасовые смены за рулем. Нашими друзьями стали автокафе и заправки с самообслуживанием, а плохие дороги, петляющие объездные пути и дерьмовая погода превратились во врагов. 
      Когда мы приблизились к границе Висконсина, темнота уже подступала. Вдоль дороги сплошной линией тянулись деревья, так что я с трудом разглядывала, что за ними находится. Деревьев было так много, что казалось, будто они тянутся до бесконечности или по крайней мере до Канады. 
      За каждым стволом таилась тень, принимая форму то волка, то человека, то чего-то среднего между тем и другим. 
      — Куда дальше? — спросил Ник. 
      Пока мы ехали, я изучала карту федеральных трасс, так как у нас не нашлось навигатора, чтобы составить кратчайший маршрут до Фэрхейвена. 
      По мере приближения к боссу я все больше нервничала. Умом я понимала, что не могла не взять Ника с собой, но в глубине души волновалась. 
      У Доминика Франклина на лице написано, что он правительственный агент. Эдвард, возможно, и сам таким был, но больше в них не нуждался. А от того, в чем он не нуждался, шеф зачастую избавлялся. 
      — Мне надо тебе кое-что рассказать, — начала я. — Мой босс может быть… 
      — Эксцентричным? 
      — Скорее опасным. 
      Ник перевел взгляд на меня, затем снова на дорогу. 
      — Насколько я смог выяснить, Эдварду Манденауэру восемьдесят с чем-то лет. 
      — Он все еще в состоянии прицелиться. —  
      «Лучше, чем любой из моих знакомых, и никогда не боится пускать оружие в ход». 
      — Он наставит на меня пистолет, если я всего лишь задам ему несколько вопросов? 
      — Такое уже бывало. 
      Второй взгляд был наполнен одновременно недоверием и некоторой настороженностью. Ник не поверил моим словам, но в убежденности в моем голосе усомниться было трудно.
      — Почему ты так его боишься? — проворчал он. 
      — Потому что я умнее, чем выгляжу? 
      Я вернула ему его же слова, получив в ответ гримасу. 
      — Мне не следовало это говорить. 
      — Ты был зол. 
      — Я и сейчас зол. 
      Машина остановилась. Мы добрались до конца пути — в прямом смысле. Знак показывал налево в Фэрхейвен, направо — в Восу. Ник выжидательно поднял брови. Я со вздохом ткнула большим пальцем налево. 
      В город мы въехали хорошо за полночь. Местечко было тихое и спокойное. Нигде не горело ни огонька, даже на улице. 
      Мне редко доводилось посещать маленькие городки. Школы-интернаты обычно располагались неподалеку от мегаполисов, облегчая родителям задачу ненадолго заскочить навестить чад и с такой же скоростью смыться обратно. 
      Те редкие каникулы, что у меня были, я провела в ранее упомянутом Париже, а потом в Берлине, Лондоне и Москве. Эдвард всегда сочетал бизнес с удовольствием, а оборотней в основном притягивали большие агломерации, где легче скрыть количество убийств. 
      Только в последние несколько лет монстры стали ошиваться в малозаселенных областях, становясь наглее за счет большой численности и использования магии. 
      Мой опыт с маленькими городками ограничивался двумя случаями: Клирлейком в Монтане и Кроу-Вэлли в Висконсине, куда меня вызвали примерно месяц назад, чтобы протестировать новый антидот на только что укушенном ягер-зухере. 
      Фэрхейвен походил на клон Кроу-Вэлли: единственная главная улица, несколько примыкающих дорог, темные переулки, никаких фонарей, в ста метрах от города начинается лес. 
      Рай для оборотней. 
      Ник припарковался возле некоего заведения, похожего на бар. Но что за питейное заведение будет стоять закрытым в полночь в штате, столицу которого прозвали Городом пива 
      [6]? Возможно, то, завсегдатаи которого до смерти напуганы ухающими, стонущими, а то и лающими в ночи тварями? 
      Ярко-желтые лучи фар осветили вывеску на фасаде здания: 
      
          
        «У Мерфи». Открыто каждый день до завтра.
      
      По-моему, похоже на бар. 
      — Где Манденауэр? — спросил Ник. 
      — Понятия не имею. 
      — Ты должна иногда мне доверять, — тихо произнес он. 
      — Правда? 
      Пальцы Ника впились в руль, а губы сжались в тонкую линию. Почему я продолжала упорно его изводить? 
      Потому что если он на меня злился, то не целовал. Я боялась того, что могу сделать, сказать или позволить, если он снова ко мне прикоснется. 
      — Я на самом деле не знаю, где Эдвард, — выдавила я. — Он как-то не потрудился дать более точный адрес, чем название города. 
      — Ох. — Ник глубоко вдохнул и выдохнул. — И что теперь? 
      — Не уверена. — Мой взгляд бродил по вроде как пустынному городу и неприветливому полному теней лесу. — Но если я правда знаю Эдварда, его будет нетрудно найти.
      

    

    

      

        Глава 9
      

      Мы и десяти минут не провели в Фэрхейвене, как тишину нарушили ружейные выстрелы. 
      — Бинго, — прошептала я и вылезла из машины. 
      Ник тоже выбрался наружу. 
      — Элиза, возможно, тебе следует остаться внутри. 
      Я покачала головой и направилась к опушке. Несмотря на темноту, я неплохо видела. Улучшенное ночное зрение, а также исключительные обоняние и слух в облике человека были немногими преимуществами жизни оборотня. Отсутствие облаков и луна в три четверти тоже пришлись кстати. 
      Я напрягла слух, но ничего не услышала. Сделала глубокий вдох и уловила… что-то неясное. Запах, слишком слабый, чтобы его распознать, словно призрак или воспоминание. 
      Недосып, передозировка общества Ника и проклятый амулет сделали меня нервной как никогда. Я прочистила нос от странного запаха, несколько секунд подышала через рот и попробовала снова. 
      На этот раз в ветре я учуяла человеческий запах. Услышала голоса, хотя переговаривались в темноте шепотом. 
      От деревьев отделились тени. Пятеро. 
      Ко мне присоединился Ник. Сначала держался позади, потом вырвался вперед, когда тени, приблизившись, превратились в людей. 
      — Ну наконец-то ты явилась, Элиза. 
      Мы ехали почти без остановки, но все равно недостаточно быстро. Ворчание Эдварда так же типично, как и его экипировка: темные брюки и темная рубашка, подчеркнутая пересекающим грудь патронташем. В руке шеф держал ружье, а в набедренной кобуре висел пистолет. Черная ермолка прикрывала редеющие седые волосы. 
      Когда остальные дразнили его за «комплекс Рэмбо», Эдвард понятия не имел, о чем это они. После моих объяснений он воспринял замечание как комплимент. Поди пойми. 
      Эдвард в явном замешательстве осмотрел мой наряд. Треники, футболка и кеды — не мой стиль. Шеф пригляделся к моим распущенным волосам до пояса. Судя по хмурому взгляду, новая я нравилась ему не больше прежней. 
      — Кто это? 
      Эдвард обратил взгляд выцветших голубых глаз, неотступно сопровождаемый ружейным дулом, на нашего гостя. Я попыталась незаметно встать перед Ником, но он плечом оттолкнул меня назад. Меня так и подмывало спросить, зачем меня вызвали, но сейчас я могла ограничиться лишь оглашением имен. 
      — Это Ник Франклин. Ник, познакомься с Джесси Маккуэйд. — Я указала на высокую стройную женщину слева от Эдварда. 
      Кареглазая шатенка Джесси была привлекательной для тех, кому нравятся девушки атлетического телосложения. Она служила в полиции, увлекалась охотой на оленей, за что не раз получала призы, а недавно стала одним из новых и самых лучших агентов в отделе ягер-зухеров, специализирующемся на оборотнях. 
      Я перевела взгляд на мужчину слева от Джесси. Высокие скулы и гладкая смуглая кожа выдали бы его расовую принадлежность, даже не свисай у него с мочки уха золотое перо в этническом стиле. Глаза Уильяма Кадотта были почти так же черны, как его волосы. Он был профессором по должности, оджибве по рождению и экспертом по тотемам и мистике индейских племен по своему выбору. 
      Представляя Уилла, я дотронулась до кусочка пластмассы в кармане, мысленно делая себе пометку как можно скорее показать профессору амулет. 
      Уилл и Джесси кивнули Нику и тут же хмуро посмотрели на меня. Приведя сюда чужака, я напросилась на большие неприятности, и они это знали. В попытке предотвратить неизбежное я продолжила представлять коллег, махнув в сторону справа от Эдварда. 
      — Ли Тайлер-Фицджеральд и ее муж Дэмьен. 
      Ли была настолько же низкорослой, насколько Джесси высокой. Почти блондинистый «ёжик», бледная кожа и голубые глаза делали миниатюрную Ли похожей на куколку, что несчетное количество раз вводило врага в заблуждение. 
      Ее семью и жениха убили оборотни, и Ли начала охотиться на них со свирепостью, которая могла понравиться только Эдварду. Она безумно влюбилась в Дэмьена Фицджеральда — симпатичного бродягу, потомка ирландских иммигрантов, — прежде чем узнала, что он оборотень. 
      Ник поприветствовал Ли и Дэмьена так же, как Джесси и Уилла: коротким кивком, после чего снова уставился на моего босса. У меня не осталось иного выбора, кроме как представить их друг другу. 
      — А это Эдвард Манденауэр. 
      — Сэр. — Ник шагнул вперед, протягивая руку. 
      Эдвард не отвел ружье, и ствол уперся в грудь Ника. Старик все также бесстрастно сверлил незваного гостя взглядом. 
      — Я повторяю, кто он? 
      Ник прищурился, но, надо отдать ему должное, смог сдержаться и проигнорировал ружье. 
      — Я из ФБР, мистер Манденауэр. У меня несколько вопросов о подразделении ягер-зухеров. 
      — Ну и ну, — пробормотала Джесси. 
      — Приятно было познакомиться, — подколола Ли. — Надеюсь, тебе нравилась твоя жизнь. 
      Четверка отступила назад, подальше от Эдварда и Ника, подальше от меня. 
      — Элиза, ты с ума сошла? — пророкотал Эдвард. — Он мог оказаться кем угодно. Он мог оказаться… 
      — Это не так, — выпалила я, пока Эдвард не успел сказать слишком много. 
      По мнению Эдварда любой был оборотнем, пока не доказано обратное. 
      — Ладно, это достаточно легко выяснить. 
      Я бросилась на Ника, толкая его на землю, прежде чем Эдвард успел выстрелить серебром, чтобы посмотреть, взорвется ли он шаром огня или у него просто потечет кровь. 
      Остальные тоже бросились на землю как раз в тот момент, когда над головами раздался выстрел. 
      — Не вставай. — Я пихнула Ника в траву. Его потряхивало. Неудивительно: Эдвард всех пугал до жути. 
      Я вскочила на ноги. 
      — Сэр, вы переходите все разумные границы. — Манденауэр пожал плечами и вновь навел ружье на Ника. Мне отчаянно хотелось вырвать оружие из рук шефа, но я сдержалась. — Оставьте его в покое. 
      Во льдисто-голубых глазах засветился интерес. 
      — Кто он такой? — повторил Манденауэр. 
      Он спрашивал о большем, чем об имени, звании и личном номере. Он спрашивал, кем Ник Франклин приходится мне, и с чего я так беспокоюсь за его жизнь. Я не собиралась рассказывать. 
      — Он из ФБР. Вы не можете пристрелить его за то, что он просто вас раздражает. Как бы это ни было весело. 
      Эдвард скривился: 
      — Ты уверена, что он тот, кем назвался? 
      Я была уверена, что он Ник. Вполне уверена, что он из ФБР и точно не оборотень — или настолько точно, насколько это вообще может быть с проклятыми ликантропами, которые меняли правила при любой возможности. 
      Потому что был еще один способ распознать врага под личиной человека. Если два оборотня касаются обнаженной кожи друг друга, им все сразу становится ясно. 
      Я прикасалась к Нику в гневе, в похоти, даже в любви. Переживала эмоции, которых и не ожидала испытать, но оборотня не почувствовала. 
      — Погодите секунду. — Дэмьен прополз несколько разделявших их метров и легонько прикоснулся к ладони Ника. 
      Ник, нахмурившись, отдернул руку. Карие глаза Дэмьена встретились с моими. Он покачал головой: тоже ничего не почувствовал. 
      Эдвард заметил наш обмен взглядами и опустил ружье. Ник поднялся, сердито поглядывая на Дэмьена, который отодвинулся, чтобы присоединиться к Ли. 
      Она убрала с его лица темно-рыжие длинные волосы. Немного не дотягивая до метра восьмидесяти, Дэмьен возвышался над своей крошечной женой как башня. Он не только был симпатичным, но и имел тело, которому позавидовали бы стриптизеры из «Чиппендейла».
      Дэмьена превратили в оборотня как раз после высадки союзников в Нормандии, что дало ему уйму лет на проработку рельефа.
      Он прижался губами к костяшкам пальцев жены, затем потер большим пальцем обручальное кольцо матери, которое надел на палец Ли меньше месяца назад. 
      — Ну, раз мы все выяснили, — сказал Эдвард, — убирайтесь. 
      Ник посмотрел на Дэмьена. 
      — Что выяснили? Зачем он ко мне прикоснулся? 
      — Дэмьен… — Я не была уверена, что ему сказать. К счастью для нас, Ли была отличной лгуньей. 
      — Экстрасенс, — договорила она. — Прикоснувшись к человеку, он может рассказать о нем все. 
      — Чушь собачья, — отрезал Ник. 
      Я не могла винить его за недоверие. Ник жил в мире, который мы сотворили. В мире, где монстры существовали только в художественной литературе. Наша работа заключалась в том, чтобы все так и шло. 
      Эдвард вздохнул: 
      — Верьте во что угодно. А теперь идем. 
      Он зашагал в сторону города, и Ник замешкался, взглянув сначала на меня, потом на Эдварда. 
      Я доверяла быстрой перемене в моем боссе — то «убирайтесь», то «идем» — даже меньше, чем себе. Возвела очи горе и поспешила вслед за Эдвардом. 
      — Подождите. 
      Эдвард обернулся и посмотрел мимо меня на Ника. 
      — Хотели поговорить? Пошевеливайтесь. 
      Я положила ладонь на руку Эдварда, и он вздрогнул. Его реакция всегда причиняла мне боль. Почему я продолжала прикасаться к нему — без понятия. Возможно, надеялась, что близкое общение искоренит его презрение. 
      — Вы не можете его застрелить, Эдвард. — Я говорила тихо, чуть громче шепота. — Обещайте. 
      — И не подумаю. Трудно сказать, когда и почему понадобится выстрелить. 
      Логично. Я подалась всем корпусом вперед, закрыв глаза на то, как шеф при этом напрягся. 
      — Не стреляйте в него, если он не покроется мехом. Хорошо? 
      — Посмотрим. 
      Ник подошел ко мне. 
      — Тот список, что я тебе дал, у тебя? 
      Я потянулась к карману и тут же вспомнила, что потеряла листок. Амулет словно сам прыгнул в руку, и я тут же ее отдернула. 
      — Должно быть, выпал, когда мы ехали на квадроцикле. 
      — Неважно, я его наизусть знаю, — пожал Ник плечами и пошел за Эдвардом. 
      Шеф оглянулся и напомнил: 
      — Может быть, вам пятерым стоит ввести друг друга в курс дел, чтобы ускорить… процесс. 
      Эдвард и Ник исчезли за углом здания. Прослужив в подразделении дольше всех, я открыла рот, чтобы начать, и тут Ли выпалила: 
      — Ты нашла лекарство? 
      Я посмотрела на Дэмьена, затем снова на Ли. 
      — Пока нет. 
      Ее раздраженный вздох сопровождался несколькими отборными ругательствами. 
      — Я экспериментировала с вариантами противоядия, которое использовала на тебе, — начала я. 
      Оборотни не только полностью уничтожили семью Ли: командовавший нападением альфа преследовал, а затем и укусил ее. Он хотел сделать Ли своей парой. Но Дэмьен воспротивился и убил Гектора Менендеса, оборвав его гонку за силой, однако не смог спасти Ли. Смогла только я. 
      — То, что срабатывает на нормальном оборотне… 
      Я набрала в грудь воздуха. Слова «нормальный оборотень» всегда тяжело мне давались. 
      Дэмьен отличался от остальных — одержимых жаждущим крови демоном и необходимостью убивать под луной, не заботясь о том, кому причиняют боль или кого убивают, утоляя голод. Нет, Дэмьен тоже был другим. 
      — Ну, на нем это может не сработать, — продолжила я. — Мне нужно сделать больше тестов. Повозиться с формулой. Осталось недолго. К сожалению, уничтожение лаборатории притормозит исследование. 
      — Есть предположения, кто стоял за диверсией? 
      Пока мы обменивались репликами, Джесси подошла ближе. Уилл следовал за ней по пятам. Они вчетвером стояли маленькой группкой, оставив меня за ее пределами. Я никогда не была частью их команды, хотя все мы боролись ради одного и того же и восхищались одним и тем же человеком. 
      — Ни малейших, — ответила я. 
      — Должно быть, оборотни, — проворчала Ли. — Если только они не как Дэмьен — а таких больше нет, насколько нам известно, — они не хотят излечиваться. Им нравится убивать. 
      — Но как они узнали, над чем работает Элиза? — спросила Джесси. — Считалось, что это совершенно секретно. 
      Ли закатила глаза. 
      — Фу, Маккуэйд, иногда я удивляюсь, как ты ходишь и жуешь жвачку одновременно. 
      Джесси прищурилась и шагнула к Ли, но Уилл схватил ее поперек талии, оттягивая назад, и велел: 
      — Веди себя прилично. 
      Ли ухмыльнулась, а Джесси только того и надо было, чтобы продолжить вырываться из захвата Уилла. Он приподнял ее — поистине достижение, так как она была всего на несколько сантиметров ниже. 
      — Ли, — одернул жену Дэмьен. — Мы же вроде как вместе работаем. 
      Он взглянул на меня и пожал плечами, словно говоря: «Дети всегда останутся детьми». Иногда Джесси и Ли вели себя хуже двухлеток, дерущихся из-за единственной конфеты. 
      Мне было трудно понять, как эти двое умудряются так крепко дружить, ведь они постоянно ссорятся и обмениваются тумаками. Конечно, у меня никогда не было друга, так что кто я такая, чтобы судить? 
      — Пусти меня, Ловкач, — потребовала Джесси. — Я пока не стану надирать ей задницу. 
      Ли фыркнула. 
      — Мечтай. 
      Уилл поставил Джесси на землю и провел носом по ее шее. На ее губах появилась нежная глуповатая улыбка, и я тоже улыбнулась. Джесси и Ли могли раздражать, язвить и вести себя несерьезно, но они также были по уши влюблены в Уилла и Дэмьена. Я не могла им не завидовать. 
      — Обещаешь? — надавил Уилл. 
      — Что ты хочешь, чтобы я сделала? Написала это кровью? 
      — Не сегодня. — Он разжал руки. Джесси отстранилась и точно рассчитанным движением засадила ему локтем в живот. 
      — У-уф. — Уилл сложился пополам, а ухмылка Джесси стала еще шире. 
      — Кончайте дурака валять, — сказала Ли. — Кто-нибудь еще помнит о наших проблемах с предателем? Убийствах ягер-зухеров? Сбежавших монстрах? 
      Я не забыла, а просто задвинула эти темы на задворки сознания, пока разбиралась с более насущными сложностями. 
      — Так как наши личные данные уже на рынке, — продолжила она, — кто-то мог проболтаться о том, чем занимается Элиза. 
      — Если они еще не в курсе, то довольно скоро узнают. — Все взгляды обратились ко мне. — Подопытные в подвале… Я не знаю, живы ли они, мертвы, или записываются на следующее ток-шоу Джерри Спрингера 
      [7]. 
      — Эдвард сказал, ты убила Билли Бэйли. — Джесси смерила меня откровенно скептическим взглядом. — Как тебе это удалось?
      Если я скажу, что вырвала Билли глотку, она вырвет глотку мне. 
      — Нелегко пришлось, — сказала я и на этом остановилась. — Но остальных я больше не видела. Возможно, они мертвы. 
      — Возможно. — Джесси пристально разглядывала мое лицо. — Но, должна сказать, если бы ты держала меня в подвале, я пришла бы за тобой при первой же возможности. 
      Не дрогнув, я встретилась с ней взглядами. 
      — К чему ты ведешь?
      Мне нечего стыдиться. Они были оборотнями, ради бога! И я не собиралась сожалеть о мохнатом дьяволе.
      — К чему веду? Если они сразу же не бросились за тобой, то, наверное, обратились в прах. 
      — Но не Билли. 
      — Но сейчас-то обратился. Верно? 
      Я моргнула. Черт. 
      — Ты его не сожгла? — едва не сорвалась на крик Джесси. 
      —  Уменя спички кончились. 
      — Однако серебряная пуля у тебя была? 
      Не совсем. 
      — Это не важно, — прервала Ли. — Главная причина, по которой мы сжигаем тела — нужно избавиться от улик и избежать вопросов. Там, где ты его оставила… падальщики устроят себе пикник. Даже если и нет, будет мертвый волк в Монтане. Бывает. 
      Ли была права. И все же я чувствовала себя идиоткой, раз забыла про обычную процедуру ягер-зухеров. То, что я не обычный агент, не извиняло моей оплошности. Как заместителю шефа мне следовало быть осмотрительнее. 
      И как заместителю шефа мне нужно войти в курс происходящего в Фэрхейвене. Я всмотрелась в деревья. Во что ребята стреляли, когда мы с Ником приехали? 
      Я шагнула в сторону леса, и Дэмьен схватил меня за руку. 
      — Плохая идея, Элиза, мы… 
      Сила Дэмьена врезалась в меня: я почувствовала его пульс, ощутила вирус в его крови. Я поняла, кто он, но с другой стороны, это и не было для меня тайной, и поэтому я никогда не позволяла себе соприкасаться с ним кожей. 
      Отдернув руку, Дэмьен, спотыкаясь, отшатнулся. Остальные уставились на нас, словно мы оба сошли с ума. 
      — Дэмьен? — Ли потянулась к нему, но он уклонился от ее объятий. 
      — Погоди. Дай мне секунду. 
      Я ему сочувствовала. Прикоснуться к другому оборотню в человеческом облике — словно сунуть мокрый палец в электрическую розетку под напряжением. 
      Дэмьен облизал губы, провел дрожащей рукой по лицу и покачал головой. 
      — Ты… такая же, как я.
      

    

    

      

        Глава 10
      

      Джесси достала свой «магнум» за миллисекунду до того, как Ли выхватила «глок». Обе наставили пистолеты на меня. По дулу на каждую ноздрю. Как поэтично. 
      Я хотела попятиться, но слишком хорошо знала бравых охотниц. Они сначала выстрелят, а потом скажут «ой». Не думаю, что Дэмьен умышленно выдал мою тайну. Просто он был потрясен. 
      Да и кто бы на его месте не был? Кто бы догадался, что самый опасный на планете охотник на сверхъестественных существ держит под боком собственного ручного оборотня? Точно не я, если бы сама не была тем самым оборотнем.
      — А ну-ка, все успокойтесь, — тихо сказал Уилл. 
      Он всегда мне нравился. 
      — Погоди, Ли, — подал голос Дэмьен. — Она не… 
      — Что? — перебила Ли, сузив голубые глаза. — Человек? Это мы уже поняли. 
      — Нет. То есть, да. Черт. — Он виновато посмотрел на меня и попытался втиснуться между мной и пистолетами. Я оттолкнула его локтем. 
      — Так-так, — предупредила Ли. — Никаких резких движений. 
      Дэмьен перестал напирать, и я встала перед ним, оказавшись еще ближе к наставленным на меня дулам. Ли приподняла брови, и ее взгляд слегка потеплел. 
      — Она не такая, как другие, — продолжил Дэмьен. — Под словами «она такая же, как я» я подразумевал именно это. Элиза тоже отличается от остальных. 
      — А Манденауэр знает? — выпалила Джесси. 
      — Конечно, — кивнула я. 
      — Ага, так мы тебе и поверили. 
      — Ты же сама спросила. Позвони Эдварду, послушай, что он скажет. 
      Все замолчали. Они не хуже меня знали, что если бы Эдвард узнал о моей природе только сейчас, то вышиб бы мне мозги быстрее, чем я успела бы произнести: «Пощадите». 
      — Набери его, — приказала Джесси. 
      Удивительно, но Ли беспрекословно повиновалась. Две минуты спустя она завершила звонок. 
      — Ну? — поторопила Джесси, увидев, что Ли просто смотрит на меня. 
      — Он сказал оставить ее в покое. 
      — То есть он понимает, что в полнолуние она обрастает мехом? 
      — Эдвард согласился с Дэмьеном. Она не такая, как другие. 
      Еще несколько секунд поколебавшись, Джесси опустила пистолет. 
      Но от того, что я больше не стояла на прицеле, легче не стало: теперь на меня уставились четыре пары глаз. 
      — Мы можем где-нибудь поговорить? — спросила я. 
      На мне по-прежнему были только футболка и спортивные штаны, а ноябрьская ночь в Висконсине ничуть не теплее, чем в Монтане. Без меха я уже замерзла. 
      — Мы сняли коттедж рядом с полицейским участком, — сказала Ли. — Можем пойти туда. 
      — А куда Эдвард увез Ника? 
      — У Манденауэра комната над антикварным магазином, — пояснила Джесси. — Уверена, он там почти как дома. 
      Я присмотрелась к зданиям на улице и сразу же поняла, какое облюбовал шеф. Окна на фасаде, чтобы наблюдать за городом; готова поспорить, на задах тоже без окон не обошлось — так Манденауэр мог следить за лесом. Комната на втором этаже — лучший выбор как для нападения, так и для защиты. 
      Пока мы шли к арендованному жилью, меня поразила тишина. Ни лая собак. Ни детского плача. Ни в одном доме или офисе не горел свет. 
      — Как тут тихо, — пробормотала я. 
      Ли быстро оглянулась через плечо. При виде ее лица по спине поползли мурашки от недоброго предчувствия. Я представила себе безлюдный город и густонаселенный лес. 
      — Никого не укусили, — сказал Уилл. — Значит… 
      — Что мы тогда тут делаем? — перебила Джесси. 
      — Не торопи события. 
      Мы дошли до большого бревенчатого дома в конце улицы. Крыльцо слегка шаталось, но если не брать это во внимание, временное пристанище выглядело достаточно крепким. Вытащив из кармана джинсов ключ, Джесси открыла дверь и включила свет. От неожиданности мы все заморгали. 
      Джесси знаком пригласила меня внутрь. Когда я проходила мимо, она вжалась плечами в дверь, пытаясь избежать любого, даже случайного, прикосновения. Я пыталась не обращать внимания, но получалось плохо. Я всегда была одинокой, но так как никто, кроме Эдварда, не знал о моей странности, неловкость в моем присутствии обычно сводилась к минимуму. 
      Мы расселись в маленькой гостиной, и я снова оказалась под пристальным вниманием. Наконец никогда не отличавшаяся терпением Джесси не выдержала: 
      — Говорите же, док, или я вас заставлю. 
      Она действовала мне на нервы. 
      — Ну-ну, попробуй. 
      Джесси подскочила, и я тоже не осталась на месте. Хотя мы были примерно одинакового роста, в весе шериф превосходила меня килограммов на пять. Но я все равно понимала, кто победил бы в рукопашной схватке, не будь у Джесси заряженного серебром пистолета. 
      Уилл перехватил ее руку, прежде чем Джесси успела вытащить пушку. Ли встала между нами, а Дэмьен потянулся ко мне, чтобы сдержать мой безумный порыв. Но не успев коснуться меня, он резко отдернул руку. 
      От этого я замерла, вспомнив, почему все эти годы хранила свою тайну. Если даже Дэмьен не способен смириться с моей природой, как я могу ожидать этого от кого-то еще? Особенно от человека вроде Ника. 
      Если я скажу ему правду, он сочтет меня сумасшедшей. Если покажу — подумает, что я ужасная мерзкая тварь. Лучше пусть ненавидит меня за то, что я эгоистичная холодная стерва. 
      В расстройстве я опустилась на стул. 
      — Что вы хотите узнать? 
      Остальные тоже сели. Поначалу все молчали, а затем заговорили одновременно. 
      — Кто? — спросила Джесси. 
      — Когда? — вторил ей Дэмьен. 
      — Как? — выдохнул Уилл. 
      — Почему? — одними губами прошептала Ли. 
      Я посмотрела на нее: 
      — Почему — что? 
      — Почему ты не смогла себя исцелить? 
      Так как мое противоядие подействовало на Ли, но потерпело неудачу с Дэмьеном, она постоянно меня этим донимала. Она часто вела себя грубо, невежливо и по-хамски. Я мирилась с этим, потому что понимала: все ёрничания и резкости коренились в подсознательном страхе. Ведь если Дэмьена не сумею вылечить я, то не сможет никто. 
      — Не то чтобы я не пыталась, — ответила я. 
      В комнате воцарилась тишина, пока Уилл не нарушил молчание. 
      — Кто тебя укусил? — суммировал вопросы он. — Где? И когда? 
      — Меня никто не кусал. 
      Все четверо переглянулись и вновь уставились на меня. 
      — Возможно, стоит начать с самого начала, — посоветовал Уилл. 
      Я глубоко вдохнула, обдумывая предложение. Мне еще не приходилось рассказывать свою историю. 
      — Когда оборотни соприкасаются, будучи в человеческом обличье, они чувствуют силу друг друга и демонов, что дремлют в них. — Я посмотрела на Дэмьена. — Но у меня демона нет, как и у тебя. 
      — У меня был, — пробормотал Дэмьен. — Поначалу. 
      Дэмьен был типичным оборотнем, пока на его пути не встретилась колдунья с горы Озарк. Для него стало благословением отринуть демона и проклятием — помнить все, что он натворил, пока зло повелевало его душой. 
      — Сейчас ты работаешь на хороших парней, — напомнила ему Ли. — И тем самым искупаешь все, что наделал. 
      — Это нельзя искупить. Никакого времени не хватит. 
      Ли посмотрела мне в глаза над его головой. Я отчетливо понимала, о чем она думает. «Вылечи его», — молил ее взгляд, как и сотню раз прежде. 
      — Так что же дальше, док? — поторопила меня Джесси. — Мы не можем сидеть всю ночь. 
      Столько времени мой рассказ не займет, поскольку суть его довольна проста. 
      — Меня не кусали, — ответила я. — А вот моей матери не повезло. 
      Дэмьен поднял голову: 
      — Ликантропия не передается по наследству. Оборотни не размножаются половым путем. 
      — Точно? — дрожащим голосом переспросила Ли. 
      Я понимала ее волнение. Мне бы тоже не хотелось ощениться. 
      — Конечно, — заверила ее я, и она выдохнула с явным облегчением. — Как утверждает Эдвард, маму укусили во время беременности. От этого потрясения роды начались преждевременно. 
      — Но… — нахмурилась Джесси. — Я думала, вирус передается через слюну. 
      — Так и есть.
      Я не стала пускаться в объяснения. Через несколько секунд до них дошло. 
      Джесси и Ли побледнели. Черт, Уилл тоже. Только Дэмьен набрался сил, чтобы произнести это вслух. 
      — Ее укусили в живот? 
      Я кивнула. 
      — А тебя? 
      — Как я поняла, вирус попал в околоплодную жидкость и заразил меня, хотя подействовал не так, как на большинство людей. 
      — Ты превращаешься в волка, но не одержима демоном. 
      — Ну, вроде того. 
      ьена. 
      — Превращение ее убило. 
      Это было правдой. Она превратилась, и Эдвард ее убил. 
      В комнате снова воцарилась тишина. По крайней мере, никто не выразил соболезнований. Начав хором сожалеть, они бы солгали. Едва укушенная, моя мать уже была обречена. 
      — А что насчет твоего отца? — спросила Ли. 
      — Всю мою семью истребили те оборотни, что напали на маму. 
      На секунду взгляд Ли смягчился. 
      — Прости, это было грубо. 
      Уж ей-то следовало знать. 
      — Когда ты поняла, что отличаешься от остальных? — спросил Дэмьен. 
      — В двадцать два года. 
      — А до тех пор была нормальной? — выпучил глаза он. 
      Уж не знаю насчет нормальности сироты, воспитанной человеком, убившим ее мать, но я все равно кивнула. 
      — И что спровоцировало обращение? 
      — Тогда я была без понятия. 
      Страх вернулся, сопровождаемый стучащей в висках паникой и давящей болью, как будто первое превращение случилось вчера, а не семь лет назад. 
      — Я училась в колледже в Стэнфорде… 
      — Мило, — буркнула Джесси. 
      — Эдвард денег не жалел. 
      Ли и Джесси нахмурились. 
      — Манденауэр платил за твое обучение? 
      — Эдвард оплачивал все. 
      В детстве я не знала, почему он обо мне заботился, а лишь радовалась тому, что это так. Кроме него у меня никого не было в целом мире. 
      Узнав правду, я предположила, что он чувствовал свою вину за то, что сделал меня сиротой. А недавно до меня дошло: его помощь основывалась на подозрении. 
      Он гадал, кем я стану и когда. И единственной причиной, почему он не убил меня после превращения, стало то, что я отличалась от остальных оборотней, и это ему пригодилось. 
      — Я всегда думала, что между вами что-то есть. — Джесси снова смерила меня взглядом. 
      Секунду я не понимала, что она подразумевает, но потом, когда до меня дошло, щеки покраснели, и я сжала кулаки. 
      — Он не платил мне, если ты на это намекаешь. 
      — Ну, если сгодится слово «шлюха»… 
      — Озабоченная, — проворчала я, отчего Ли фыркнула. 
      — Прекратите, — оборвал девушек Уилл. — Дайте Элизе закончить. 
      Джесси и Ли не выказали раскаяния, но замолчали. 
      — Первое обращение произошло под волчьей луной, — начала я. 
      — А это еще когда? 
      Следовало догадаться, что Джесси не сможет заткнуться надолго. 
      — В январе, — пояснил Уилл, бросая на нее успокаивающий взгляд. — Когда волки воют от голода в снежной зимней пустоши.
      — Ну, в Стэнфорде никаких волков нет, — поправила я, — но это произошло в январе. Уверена, вы все в курсе, что полнолуние — весьма хлопотное время.
      Просто спросите у любого врача скорой помощи, медсестры родильного отделения, санитара психбольницы или официантки ближайшей круглосуточной забегаловки. 
      Я училась в колледже последний семестр перед поступлением в медицинский университет — новые занятия, новые учебники, новые задачи — и была взволнована, встревожена и влюблена. 
      — Почему именно тогда? — поинтересовался Дэмьен. — Разве изменения тела в пубертатный период не спровоцировали… другие перемены? 
      Об этом я никогда не думала. Но сейчас, взвесив эту мысль, поняла, что Эдвард исходил из тех же соображений. 
      С двенадцати до четырнадцати лет я жила вместе с ним. Он был одержим желанием жить в замке на исторической родине. У черта на куличках, в богом забытой глуши, почти на вершине горы. На время моего пребывания там он нанял мне гувернера, человека огромного роста, настолько же грозного, насколько умного. 
      Когда через три дня после моего четырнадцатилетия Эдвард отправил меня домой, я думала, что сделала что-то не то. Единственное, что произошло не так — у меня начались менструации, но клыки не отросли. Как у хорошей девочки. Как забавно осмысливать прошлые события спустя столько лет. 
      — Я думала, что если тебе суждено было стать оборотнем, — пробормотала Джесси, — ты стала бы им незамедлительно. Этому у тебя есть объяснение, чудо-доктор? 
      Я давно привыкла к некому уважению, даже если не из-за приставки «доктор» к фамилии, то за достижения в изучении ликантропии. Но Джесси очевидно было плевать и на то, и на другое. 
      — Есть у меня одна теория. 
      — И ничего лучше в качестве ответа, похоже, не предвидится, — вздохнула Джесси. — Ну, выкладывай. 
      — Полагаю, частичка вируса, полученного в утробе, просто спала где-то внутри меня. А когда его клетки активировались, их хватило только на то, чтобы инициировать превращение, но оказалось недостаточно для… 
      Не была уверена, как именно сформулировать то, во что превращается человек, становясь чудовищем под воздействием вируса. 
      — Для того, чтобы поработить душу, — прошептал Дэмьен. 
      Все опять умолкли, пока я просто не сказала: 
      — Да. 
      — Значит, ты идеальный оборотень? — спросила Ли. — Все суперсилы без скверного демона? 
      — Я бы не сказала, что идеальный. Превращаться на самом деле не так уж весело. 
      По крайней мере, было до вчерашнего дня. 
      — Помню, — пробормотала Ли. 
      При укусе оборотня человек получает что-то вроде коллективного сознания. Когда вирус проникает в кровь, жертва начинает представлять грядущее превращение и вспоминать, что происходило с другими оборотнями. Она чувствует боль и силу, и одновременно ужас и соблазн. 
      — А как насчет жажды крови? — спросил Дэмьен. — Тяги к убийствам? 
      — Убийства мне отвратительны. Не то чтобы я не убивала — просто не могла остановиться. 
      При этих словах Джесси и Ли одновременно потянулись к пистолетам. Вряд ли они осознавали, что делают — реакция на угрозу у обеих была автоматической. 
      — Но сейчас научилась себя сдерживать. 
      Охотницы замерли и хмуро переглянулись. 
      — Я изобрела сыворотку. В полнолуние я по-прежнему превращаюсь, но больше не одержима жаждой. 
      Джесси и Ли убрали руки с оружия. 
      — Не отказался бы и я попробовать, — прошептал себе под нос Дэмьен. 
      — Была бы рада поделиться, — кивнула я. — Если бы все мои запасы не взлетели на воздух вместе с лабораторией.
      

    

    

      

        Глава 11
      

      — Расслабьтесь, — приказала я, прежде чем Джесси и Ли снова успели взяться за пистолеты. — Я не собираюсь терять самообладание и выходить на охоту за местными. 
      По крайней мере еще несколько дней. 
      — Ты же можешь сделать сыворотку заново? — настаивал Дэмьен. — Ведь так? 
      — Конечно. 
      Как только Эдвард передаст мне формулу. 
      Я собиралась отослать Дэмьену немного лекарства перед следующим полнолунием. Даже внесла это в список задач вместе с кучей других дел, о которых сейчас почти ничего не помнила. 
      Я встала и, подойдя к окну, попыталась рассмотреть второй этаж над антикварным магазином. Внутри горел свет, но движущихся теней за занавесками не наблюдалось. 
      — Может, стоит проверить, все ли с ними нормально. 
      — А что с ними может случиться? 
      Услышав слова Джесси, я повернулась. 
      — Вы так и не сказали, зачем приехали в Фэрхейвен. 
      Все четверо переглянулись. Мне уже изрядно надоело чувствовать себя изгоем. Пора бы привыкнуть за столько лет, но но не получается.
      — Так в чем дело? — потребовала я. 
      — Мы не совсем уверены, — начал Дэмьен. 
      Ли толкнула его в бок, и я прошила ее яростным взглядом. 
      — Если бы не взрыв в лаборатории, вы послали бы мне рапорт. Прежде у вас не возникало с этим никаких трудностей. 
      — Раньше ты не была одной из них, — возразила Ли. 
      — Была. Вы просто об этом не знали. 
      Ли сжала кулаки. 
      — Не могу поверить, что раз в месяц ты распускаешь волосы и носишься по лесу голышом. 
      — Не то чтобы у меня был выбор. — Я не хотела говорить о своем недуге ни с ней, ни с кем-либо еще. — Может, к сути? Что здесь происходит? 
      Последовало еще несколько секунд тишины, и наконец Уилл развел руками и признался: 
      — Люди пропадают. 
      Мне хотелось заметить: «Все как всегда», но какой от этого толк? 
      — Кто вызвал Эдварда? — вслух спросила я. 
      — Местный шериф. 
      — Трупы в лесах? Истерзанные? Обглоданные? 
      — Не в этот раз. 
      — Тогда что? 
      — Люди просто исчезают, — пожала плечами Ли. — Кровь есть, а трупов нет. 
      — Мы предположили, что жертвы обращаются быстрее обычного, — пояснил Уилл. — Возможно, здесь какое-то новое заклинание. 
      — Оборотни быстрого реагирования. — Джесси изобразила барабанную дробь. —  
      Превратификус шустрикус! 
      Я потянулась к тотему в кармане. Вот черт. Открыла рот, чтобы объясниться, но тут Уилл продолжил: 
      — Однако популяция волков не увеличилась пропорционально пропавшим без вести. Дэмьен говорит, что кроме него тут вообще нет ни одного оборотня. 
      — Ни одного? — покосилась я на Дэмьена. 
      Тот покачал головой. 
      — Даже обычных волков нет. 
      — Но в этой части штата волки водятся повсюду, — возразила я. 
      — Только не в Фэрхейвене, — пожал плечами он. 
      — Единственная причина, по которой в подобном месте нет волков — это оборотни, — задумчиво протянула я. — Эти виды друг с другом не в ладах. 
      — Вот именно, — кивнул Дэмьен. — Что тогда означает отсутствие в округе и тех и других? 
      Ответа я не знала, но сомневалась, что Дэмьен подразумевает что-то хорошее. 
      — Волков тут никто не видел, — продолжила Ли, — но лес кишит воронами. 
      В дикой природе вороны и волки сосуществуют в своеобразном симбиозе. Волки терпят присутствие птиц и даже позволяют им питаться своими объедками. В ответ, как считают многие натуралисты, вороны летят впереди стай и ведут волков к добыче. С оборотнями они ведут себя так же. Где много одних, там полно и других. 
      Мое увлечение огромными черными падальщиками началось еще в детстве. Когда многие сверстники использовали их в качестве мишеней, я то и дело рисовала воронов. Став постарше, начала собирать статуэтки, открытки, плюшевых птиц — вроде той, которую Ник увидел на моем столе. Моими любимыми героями мультфильмов всегда были пакостные братья-вороны Хекл и Джекл. 
      Неудивительно, что Эдвард так бдительно за мной приглядывал. 
      — Когда я бегаю в лесу, — сказал Дэмьен, — я чувствую… Не знаю, что именно. Словно что-то приближается или буквально только что ушло. Будто за мной наблюдают, даже когда я уверен, что рядом никого нет. 
      Я бы сказала, что у него паранойя, если бы не испытывала чего-то подобного сама. 
      — В кого вы стреляли, когда я приехала? 
      
      Необычно. Охотники на оборотней — люди не из пугливых. Так им положено. 
      Увидев выражение моего лица, Джесси, должно быть, догадалась, о чем я думаю. 
      — Я могу убить все, что вижу. Но что прикажешь делать, если там ничего нет, но я что-то ощущаю? 
      На это у меня ответа не было. 
      — Тебя уже ввели в курс дела, Элиза? 
      Услышав голос выросшего на пороге Эдварда, я ахнула и развернулась. 
      — Ненавижу, когда вы вот так подкрадываетесь! 
      Эта его способность сама по себе удивительна, ведь у меня волчий слух. 
      Я глянула через плечо Эдварда, высматривая Ника и уже обдумывая, как объяснить дискуссию про исчезнувшие тела. Но шеф пришел один, что еще больше меня обеспокоило. 
      — Что вы с ним сделали? 
      — С кем? 
      — Вы прекрасно знаете, с кем! 
      Эдвард прищурился, и я прикусила язык, чтобы сдержать рвущиеся с него гневные слова.
      Это ни к чему не приведет. 
      — Где агент Франклин, сэр? 
      — А ты как думаешь? 
      Сердце екнуло и тут же подскочило к горлу. 
      — О нет… 
      — Зависит от того, что ты подумала. 
      — Нельзя вот так просто убить агента ФБР. 
      Манденауэр нахмурился: 
      — А с чего бы мне его убивать? 
      — Потому что вы любую проблему решаете стрельбой? 
      — Этот способ всегда прекрасно срабатывал. 
      Как можно здесь прохлаждаться, когда Ник может быть мертвым или при смерти? Я шагнула к двери, но Эдвард дернул меня к себе. 
      — Успокойся, с ним все нормально. 
      Шеф тут же выпустил мою руку и принялся вытирать пальцы о черную ткань брюк. Хотя так было всегда, привычная реакция Эдварда на прикосновение ко мне обидела сильнее, чем обычно. 
      Единственным человеком, который когда-либо прикасался ко мне охотно и нежно, был Ник, но он не знал, что я такое. Новая встреча с ним пробудила во мне тоску по тому, чего у меня не было и никогда не будет. 
      — Под «нормально» вы имеете в виду… 
      — Он цел, — рявкнул Эдвард. — Я еще не совсем выжил из ума. Пока что. 
      — Разумная поправка, — пробормотала Джесси. 
      Я напряглась, предвосхищая поток брани на немецком языке. Но Эдвард ухмыльнулся, подмигнул, и они вдвоем прыснули. Я подавила вспышку детской ревности. Он никогда не станет заботиться обо мне так, как о Ли и Джесси, и лучше бы с этим свыкнуться. 
      Эдвард посмотрел на Фицджеральдов. 
      — Мне казалось, что вас двоих я отправил… в другое место. 
      — Мы хотели услышать историю о том, почему ваш заместитель каждый месяц обрастает мехом, — парировала Ли. 
      Когда Эдвард взглянул на меня, в его глазах не осталось уже ни искорки юмора. 
      — Ты рассказала им все? 
      Не все. Есть некие секреты, которые не нужно знать никому, кроме нас двоих. 
      — Лишь базовую информацию, чтобы они меня не пристрелили. 
      — Им было приказано оставить тебя в покое. — Эдвард перевел суровый взгляд на остальных. — Элиза вне вашей досягаемости. Она отвечает только передо мной. 
      — Бла-бла-бла, — проворчала Джесси. — На ней нет ни царапины. 
      — Но не из-за того, что вы не пытались, — возразил Уилл и перехватил руку Джесси, когда та попыталась его стукнуть. 
      Эдвард хмуро посмотрел на Джесси, затем перевел взгляд на Ли. 
      — Лучше не затевайте игр с Элизой. Никаких драк, ясно вам? 
      В груди потеплело. Эдвард обо мне беспокоился. 
      — Она может убить вас одной левой, — продолжил он, и теплота улетучилась. Шеф беспокоился о них. Следовало бы догадаться. 
      — Можно перекинуться с тобой парой слов? — обратился ко мне Дэмьен. — На улице? 
      Я посмотрела на остальных, но все упорно отводили взгляды. Кроме Эдварда, который лишь закатил глаза и пожал плечами. 
      — Конечно. 
      Дэмьен вышел на крыльцо первым и несколько секунд задумчиво обозревал небо. Я его не торопила, а просто радовалась, что ненадолго избавилась от остальных. 
      — Ты рассказала им не всю историю, — наконец произнес Дэмьен. 
      — И что в этом необычного? 
      Мы посмотрели друг другу в глаза, и между нами пробежала вспышка понимания, искорка товарищества. 
      — Кто для тебя Манденауэр? — спросил Дэмьен. 
      Вопрос меня удивил. 
      — Мой босс. 
      Эдвард заменил мне отца и мать. Пусть он и не любил меня, а скорее ненавидел, старый охотник был единственной константой в моей жизни. 
      — Насколько ты близка? — прошептал он. 
      Сперва я подумала, что он снова спрашивает обо мне и Эдварде. Неужели все верят, что мы со стариком любовники? Разве они не заметили, как он со мной обращается? Хуже, чем с начинающим агентом. А потом я вгляделась в лицо Дэмьена и поняла, что он имел в виду совсем другое. 
      — К противоядию? — уточнила я. Но не стала дожидаться подтверждения. Именно поэтому Фицджеральд позвал меня на улицу. Ему не хотелось расстраивать Ли, если выяснится, что я дальше от победы, чем они думали. 
      — Пока ничего нового, — признала я. 
      Разочарование затопило глаза Дэмьена, и я машинально коснулась его, чтобы утешить. Вспышка силы — яркая, ослепительная, болезненная, — и я отдернула руку. 
      — Надо бы привыкнуть за этим следить, — сказала я. — Больно, однако. 
      Я никогда не соприкасалась обнаженной кожей ни с кем из подопытных. Не могла позволить им узнать, что я такое. Но бывали другие времена и места, где я касалась оборотней в человеческом обличье. Они не доживали до следующей луны и не успевали раскрыть мою тайну, но с Дэмьеном секрет был вне опасности. 
      — Я найду лекарство, — пообещала я. — Можешь рассчитывать. 
      — Мне легче от того, что я знаю… — он смущенно замолчал.
      — Что у меня тут шкурный интерес? 
      Дэмьен кивнул. 
      Никто не жаждал исцеления так, как я — даже Дэмьен. Ли любила своего мужа, несмотря на его природу. Я же не в том положении. Никто меня не любил, и пока я такая, никто и не полюбит. 
      — Я никогда не сомневался, что ты бросила на поиск лекарства все силы, — признался Дэмьен. 
      — А я сомневалась. 
      Ни я, ни Дэмьен даже не дернулись при звуке голоса Ли. Я слышала ее приближение, как и мой собеседник. Она двигалась не так бесшумно, как Эдвард. Пока что. 
      — Ли… — начал Дэмьен. 
      — Дай мне сказать. — Она вышла на крыльцо и встала между нами. — Я никогда не доверяла вам, доктор, и теперь знаю, почему. Оборотни убили мою семью. И я их, мягко скажем, недолюбливаю. 
      — Тем не менее за одного из них вышла замуж. 
      Ли сверкнула глазами и сжала кулаки. 
      — Сердцу не прикажешь. 
      — Знаю. 
      Ли покосилась на меня и расслабила руки. Я понимала ее моральную дилемму. Она одновременно любила Дэмьена и ненавидела его проклятие. Хотела, чтобы он излечился, мечтала об этом — и должна была доверить исцеление любимого человеку, которому не доверяла. А кто сказал, что жизнь справедлива? 
      — Она спасла тебя, Ли. Вырази хоть какую-то благодарность. 
      — Я уже сказала «спасибо». Что тебе еще нужно? — мотнула она головой в мою сторону. — Обнимашки? 
      — Пожалуй, я пас. 
      Никогда не любила тактильный контакт, потому что кто знает, а вдруг простое прикосновение — например, Дэмьена, — приведет к ужасающей головной боли. 
      Взгляд притягивала пульсирующая жилка на шее Ли — меня охватило нестерпимое желание отведать плоти. 
      Хоть я и могла сдерживать жажду человеческой крови с помощью сыворотки, это вовсе не означало, что меня не могло внезапно накрыть в самый неподходящий момент. 
      Ли мне не доверяла? Черт, да я сама себе не доверяла. 
      — Просто чтобы внести ясность, — продолжила она, — я хочу, чтобы ты перестала страдать ерундой и поскорее его вылечила. Тебе платят именно за это. 
      — Ли… — отчаянно попытался вразумить ее Дэмьен. 
      — Не цепляйся ты ко мне, я успела бы сделать больше, — перебила я. — Тебе разве не надо кого-то убить? 
      — Как всегда. 
      — Приятного путешествия. 
      В ее глазах мелькнул проблеск уважения, и она взяла Дэмьена за руку. 
      — Мы едем в Вашингтон. 
      — В столицу? 
      Это напомнило мне о Нике. «Фурия» осталась перед таверной. Где же он? 
      — В штат, — ответила Ли. 
      — И что там? 
      — Деревья. Волки. Мертвецы. За последние несколько дней активность оборотней резко возросла почти везде. Мобильный Эдварда трезвонит почти не переставая. Он чуть с ума не сошел, когда не смог до тебя дозвониться. 
      — Удивительно, что они так активизировались еще до полнолуния, — пробормотала я. 
      — Они что-то задумали, — сказала Ли, — но, опять же, у них всегда какие-то коварные планы. — И с кивком, означающим одновременно согласие и прощание, она пошла к машине, но, спустившись с крыльца, остановилась, когда Дэмьен за ней не последовал. 
      — Я догоню, — предупредил он. 
      Бросив на меня последний свирепый взгляд, Ли забралась на пассажирское сиденье. 
      — Я тут подумал, — продолжил Дэмьен. — Может, оборотни охотятся не только на Манденауэра. Если им нужна ты или собранная тобой информация, они вернутся сразу, как только поймут, что взрыв лаборатории ни к чему не привел. 
      Я вспомнила серебряную пулю, едва не угодившую мне в голову. 
      — Сдается мне, они уже в курсе. 
      — Где сейчас твои наработки? 
      — У Эдварда. 
      Дэмьен обеспокоенно покосился в сторону дома. 
      Черт. 
      А если кто-то убьет Эдварда до того, как он успеет сообщить мне, где искать документы?
      При этой мысли меня пробрала дрожь. 
      Меня удивляло, что враги еще не предприняли ни одной попытки, хотя Эдварда не так просто уничтожить, а оборотни, несмотря на стайный инстинкт, не славились организованностью. В отличие от обычных волков они плохо подчинялись приказам.
      Какой-то новый альфа всегда боролся за власть, если не в конкретной стае, то во всем мире. Пока что попытки тварей объединиться не были успешными. Но если оборотни сумеют скоординироваться, мы окажемся в большой беде. 
      И разве убийство моего шефа и уничтожение всех разработок лекарства от ликантропии не станет для будущего вожака хорошим способом завоевать преданность сородичей? 
      Не нравился мне ход моих мыслей. Надо найти Эдварда, и поскорее. 
      — Будь осторожна, — предупредил Дэмьен. 
      Вместо того чтобы пожать ему руку — мы оба знали, что это стало бы ошибкой, — я прошептала: 
      — Ты тоже. — И ушла в дом.
      

    

    

      

        Глава 12
      

      — Мне плевать, что она ученый. 
      Я слышала голос Джесси так, словно она кричала мне в ухо, а не шипела в соседней комнате. 
      — Вдобавок к этому она чертов оборотень, — продолжила охотница. — Кто знает, что может заманить ее на темную сторону? Вспомни Зи. 
      Однажды Джесси предала лучшая подруга, поэтому вряд ли мне стоит ожидать от нее доверия. И все же больно сознавать, что мне никто не верит и все против моего присутствия здесь.
      Кроме, может быть, Дэмьена, а он только что уехал. 
      Я ждала, что Эдвард еще раз велит Джесси оставить меня в покое. Он поступал так в собственных интересах, но эта защита была единственной любезностью, на которую я могла рассчитывать. 
      Но по дому разнесся шепот Уилла: 
      — Забудь о Зи. 
      — Не могу, — с сожалением вздохнула Джесси. — Убийство лучшей подруги, пусть она и стала волчьим богом, не так-то легко выкинуть из головы всего через пару месяцев. 
      — А ты попробуй. 
      Воцарилась тишина, нарушаемая лишь влажным чмоканьем. Они целуются взасос, а значит Эдварда там нет. 
      Я распахнула входную дверь и помчалась через дорогу. Антикварный магазин был закрыт — еще бы! Поэтому я нырнула в переулок и обежала дом с тыла, где на второй этаж вела деревянная лестница. 
      Пару секунд спустя я постучала в дверь. Никто не ответил, хотя я могла бы поклясться, что слышала какой-то сдавленный звук. 
      Подергала за ручку. Заперто. Но для меня это не проблема. Резкий поворот, хруст, и замок открылся. Я шагнула в пустую квартиру. 
      Временное пристанище Эдварда представляло собой жилую зону с кроватью, кухонным столом и раковиной. Напротив входа на равном расстоянии друг от друга располагались три двери. Одна вела в ванную, за другой скрывались отопительный котел и гладильная доска, а за третьей оказался Ник. 
      Связанный по рукам и ногам и полностью обездвиженный. 
      Он сердито сжал губы под полоской клейкой ленты. Эдвард связал ему руки в молитвенном положении, чтобы Ник не смог открыть дверь и выбраться из кладовки, даже если бы наловчился идти с ногами, соединенными скотчем подошва к подошве. 
      — Что ты ему сказал? — потребовала я ответа. 
      Наверное, что-то действительно грубое, раз спровоцировал такое обращение. 
      Ник начал было говорить, но учитывая залепленный рот, понять его было сложновато. Наклонившись, я рывком сдернула клейкую ленту. 
      — Ай! Черт! Проклятье! Больно-то как! 
      — Один быстрый рывок — лучший выход. 
      — Как насчет испробовать эту теорию на собственных губах? 
      — Спасибо, воздержусь. Где Эдвард? 
      — Пошел звонить моему начальству. Как будто это что-то изменит. 
      Я подошла к окну и выглянула на тихую безлюдную улицу. В доме Эдварда не было, здесь тоже, машина стояла внизу. 
      Внимание привлек чей-то силуэт за несколько домов отсюда. Худой и длинный — должно быть, шеф. Наверное, вышел на улицу, чтобы лучше ловилась сеть. Если я хочу освободить Ника, надо бы поспешить. 
      В шкафчике у раковины нашелся нож, и я принялась пилить путы на руках Ника. Нож оказался тупым — времени уйдет больше, чем я загадывала. Если удастся отвлечь Ника, получится разорвать клейкую ленту голыми руками. 
      — Как он убедил тебя зайти в кладовку и дать себя связать? — спросила я. 
      — Очень смешно. Он сказал, что хочет поговорить, а потом шандарахнул меня по голове. 
      Пока Ник говорил, я рывком разорвала скотч и остановилась, чтобы посмотреть незадачливому пленнику в глаза. Два удара по черепу за такое короткое время вряд ли полезны для здоровья. А если добавить еще и то, как я впечатала его в стену при встрече… 
      — Тебя не тошнит? — спросила я. — Голова не кружится? 
      — Да развяжи меня, наконец. Уж не знаю, что он дальше для меня придумал. 
      Я хотела поспорить, сказать, что Эдвард не причинит ему вреда, но это было бы ложью. Эдвард способен на все. 
      — У Манденауэра крыша поехала, — буркнул Ник. 
      — Да нет, он всегда такой. — Подняв глаза, я успела увидеть недоверчивое выражение лица Ника. — Предупреждала же: с ним шутить не стоит. 
      Я потянула, и путы на ногах Ника с треском лопнули. Прежде чем я встала, он схватил меня за плечи и грубо встряхнул. 
      — Мы должны немедленно отсюда уехать. 
      В ответ я лишь рассмеялась. 
      — Элиза, я не шучу. Этот человек безумен. Зачем ему все эти пистолеты и боеприпасы? А остальные агенты — неужели тебе не кажется, что они слегка перегибают палку? Я словно очутился в непоказанной серии «Баффи-истребительницы вампиров». — Ник и не подозревал, насколько был близок к истине. — Во что они стреляли, когда мы подъехали? 
      Ложь сорвалась с губ с ужасающей легкостью. Я даже не обдумывала свои слова.
      — Помнишь ту вспышку бешенства, о которой я тебе говорила? 
      — Ага. 
      — Вирус нужно ликвидировать, пока он не распространился. 
      — Значит, пятеро вооруженных агентов палили в лесу по зараженным волкам? 
      Я посмотрела ему в глаза и кивнула: 
      — Да. 
      Ник крепче стиснул мои плечи. 
      — Я тебе не верю. 
      И я его поцеловала. Может, этому он поверит, потому что поцелуй — единственная правда, которую я могу ему дать. Нельзя рассказывать о ягер-зухерах, Эдварде, остальных или даже о себе. Но можно прижаться губами к губам Ника, скользнуть языком в его рот и совершенно искренне застонать. 
      Ник теснее прижал меня к себе, и я выронила нож. Секундой позже я уже сидела на коленях Ника, обнимая его за шею. Какая разница, что мы на полу пустой кладовки в арендованной комнате посреди городка, о котором я до вчерашнего дня ничего не слышала? Мы снова вместе, и Ник дарил мне ощущения, каких я не испытывала с тех пор, когда в последний раз его касалась. 
      Я чувствовала вкус липкой ленты на его губах и мяты на языке. Провела по затылку Ника, скучая по его прежней прическе. Мне всегда нравилось запутываться пальцами в шелковистых прядях, но теперь Ник стригся коротко, и я гладила лишь темный «ежик». Внезапно разница между его тогдашним стилем и нынешним напомнила мне о том, какой я была, и какой стала. 
      Но я безжалостно задвинула подальше воспоминание и свои страхи. Мне нужны эти ощущения, нужен он и не нужны его вопросы, способные убить нас обоих. 
      Ник попытался отстраниться, но я прикусила его губу и поерзала на коленях, задевая ягодицами выпуклость на брюках. Перехватывая вздох Ника, полный боли и возбуждения, я втянула его язык в рот и облизала. 
      Ладонь Ника лежала у меня на животе, и когда я начала играть с его языком, проворные пальцы пришли в движение. Мышцы пресса под кожей трепетали, и Ник ласково обводил их большим пальцем, забираясь все ниже и ниже, пока вся ладонь не скрылась под резинкой моих спортивных штанов. 
      На мне не было ни трусиков, ни бюстгальтера — на заправке не продавалось ни того, ни другого. Ник гладил меня под грудью, ласкал ягодицы, проводил пальцем по изгибу бедра. Я хотела прижаться к Нику еще теснее, поэтому перебросила ногу через него, оказавшись в позе наездницы. 
      Его гульфик выпирал — наверное, это неудобно, но Ник, казалось, не возражал. Я подумывала расстегнуть молнию и пройтись языком по всей длине его члена, но эта мысль выветрилась из головы, когда Ник выгнулся, и твердое совпало с мягким так идеально, что я не готова была прервать это блаженство даже ради жара плоти Ника во рту. 
      Миновали годы с тех пор, как кто-либо касался меня иначе, чем случайно или жестоко. Помимо Эдварда, из мужчин я видела только других ягер-зухеров и охранников, но им недвусмысленно пообещали плохие последствия за один лишь неправильный взгляд. 
      Ах да, я забыла о демонических тварях, желавших совокупиться со мной лишь потому, что я была рядом. 
      При воспоминании о Билли я вздрогнула, и Ник привлек меня к себе, бормоча какие-то одобрительные слова. Он думал, что я кончаю — я и вправду была близка к оргазму. 
      Ника скользнул ладонями под мою футболку, погладил спину, чашками обхватил груди. Его большой твердый член упирался в меня, и я сильнее сжала бедра. 
      Пытаясь прижать меня к себе еще теснее, Ник обнял меня за талию, и его ладонь накрыла карман, в котором лежала фигурка волка. Зажатый между нашими телами амулет заурчал. 
      — М-м-м, — выдохнул мне в рот Ник.
      Мне не хватило смелости признаться, что это одобрительное мурлыканье исходило не от меня. 
      Кожа Ника была теплой, от него пахло жизнью. На шее пульсировала жилка, и я прикусила складку плоти. Под кожей текла кровь, и она меня звала. 
      Ладонь Ника по-прежнему накрывала амулет, а когда пальцы сжались, жаркие флюиды потекли между нами электрическим током. 
      За моими закрытыми веками взошла луна — сильная и могущественная, одновременно как агония и экстаз. Прохладное серебро в разгар лета, теплое золото морозной зимой. Во мне забурлила сила. Казалось, что я способна сделать все, спасти всех, стать… 
      Ник замер, с бешено колотящимся сердцем шепча мое имя. И это вернуло меня в реальность. Что, черт возьми, произошло? 
      Я открыла глаза. Ник смотрел на меня, и в его взгляде не было ничего кроме любопытства. Я точно не сделала ничего странного и не проявила волчьи повадки, иначе он смотрел бы настороженно. 
      Я не сводила глаз с жилки на его шее, по-прежнему чувствуя на губах вкус кожи Ника и ощущая его аромат. Хотелось прижаться лицом к плечу Ника и сидеть так вечно.
      — Ты почувствовал, как что-то шевельнулось? 
      Я не собиралась произносить вопрос вслух, но когда он все же сорвался с губ, Ник двинул бедрами. 
      — О да. Ты ерзала. 
      Я залилась краской. Сунула руку в карман, но пластмасса снова была лишь пластмассой.
      Никакого жара. Никакого движения или звука. 
      Неужели мне все почудилось? Нет. Ник тоже слышал урчание амулета. Но я не знала, что оно обозначало. Нужно показать тотем Уиллу, и поскорее. 
      Я попыталась встать, но Ник меня не отпустил. 
      — Нет уж. 
      Он накрыл ладонью мою, и я напряглась, но ничто не затрепетало, кроме моего сердца. 
      — Ты можешь набрасываться на меня в кладовке в любое время дня и ночи. — Ник наклонился вперед и провел губами по моим. — Но теперь я взрослый мальчик. И лучше займусь этим без одежды и в постели — где угодно, только не здесь. 
      Ник быстро высунул язык, и его прикосновение показалось мне ударом молнии, который вернул все, что минутой назад творилось между нами, и заставил вновь возжелать того, до чего мы так никогда и не дошли. Хотелось, чтобы Ник пустил в ход зубы и другие не менее интересные части тела. 
      По коже побежали мурашки, и я прошептала: 
      — Хорошо. 
      Ник приподнял голову. 
      — Хорошо? 
      Я попыталась вспомнить, чего он просил, на что я согласилась. 
      — То есть… прости. 
      — Простить? 
      — Я не могу. 
      И снова я попыталась встать, а он мне не позволил. 
      — Думаю, все ты можешь. Просто не хочешь. 
      О, я-то как раз хотела. Больше, чем следовало. И это меня беспокоило. Безусловно, меня влекло к Нику, но едва ли при этом я должна жаждать сорвать с него одежду при каждом соприкосновении. Или нет? Есть только один способ узнать наверняка. 
      — Ник, — выдохнула я и обняла его. 
      Ошеломленный внезапностью, отвлеченный, все еще возбужденный и, прямо скажем, мужчина, он забыл о своих вопросах и обнял меня в ответ. Я зашвырнула амулет в угол и впилась поцелуем в губы Ника. 
      Его вкус остался прежним: липковатый от клейкой ленты и мятный. Ник шарил под моей футболкой, гладя обнаженную кожу. И, прижавшись к нему теснее, я раскрыла свою душу.
      

    

    

      

        Глава 13
      

      Ни луны, ни леса, только мы вдвоем. Мне по-прежнему хотелось сорвать с Ника одежду, но его глотке ничто не угрожало. 
      Я поцеловала его, чтобы проверить: возможно ли, что это амулет пробуждал во мне безрассудную страсть? Но поскольку фигурка лежала в углу, а не в кармане, следовало честно ответить «нет». 
      Тем не менее тотем вел себя как-то странно. 
      — Почему ты не сказала, что это он сделал тебя той, кто ты есть? 
      Я замерла с высунутым языком, который все еще находился во рту Ника. Медленно вернув язык на место, подняла голову, откинула спутанные пряди с лица и вздохнула. На этот раз Ник не стал меня удерживать, когда я встала с его колен. 
      Передо мной стоял Эдвард. Джесси и Уилл застыли в дверном проеме. 
      — Черт, — тихо выругалась я. 
      Уилл казался смущенным. Равно как и я. А вот Джесси, похоже, от души веселилась. Лично я не находила в этой ситуации ничего смешного. 
      Ник тоже встал. 
      — О чем это он? 
      Эдвард повёл слегка пожелтевшей бровью в мою сторону. Я нахмурилась. Ему не стоит озвучивать правду. 
      Так как лучшая защита — нападение (я научилась этому у настоящего мастера, которого сейчас лицезрела), я перешла в наступление. 
      — О чем вы только думали, когда связали его и запихнули в кладовку? 
      Джесси и Уилл выпучили глаза. 
      — Он меня раздражал. 
      — Да вас чуть ли не полмира раздражает. 
      — Три четверти, — уточнил Эдвард и презрительно фыркнул. 
      — Сэр… — начал Ник. 
      Я наступила ему на ногу. 
      — Сама разберусь. 
      — Ты сидела на нем верхом! — обвинил меня Эдвард. — О чем ты думала? 
      Думала, что нуждалась в ком-то — в Нике — и в чём-то — в сексе, — но не могла поделиться таким откровением с шефом. 
      Эдвард перевел взгляд с меня на Ника. 
      — Тебя отзывают в Вашингтон. 
      — Что? 
      — Здесь твоя работа закончена. Убирайся. 
      — Вы простите, если я не приму ваши слова на веру? 
      Эдвард сверкнул глазами и швырнул Нику свой телефон. Я успела пригнуться, иначе аппарат угодил бы мне промеж глаз. Трубка отскочила от груди Ника и грохнулась на пол. 
      — Звони своему начальнику, — рявкнул Эдвард. — Я уже с ним связался. 
      Ник поднял телефон и набрал номер, а затем переместился к окну, чтобы слышать собеседника. Джесси и Уилл подошли ближе. 
      — Он тот самый, верно? — потребовал объяснений шеф. 
      В комнату как будто ворвался порыв холодного ветра. Моя разгоряченная от возбуждения кожа покрылась мурашками. Я понимала, о чем говорит Эдвард, но все-таки переспросила: 
      — В смысле? 
      — Я не идиот, Элиза. Я пробил его по базе. Он окончил Стэнфорд вскоре после твоего побега. 
      — Интересно, — встряла Джесси. — Ты сказала, что изменилась, но умолчала, при каких обстоятельствах. — Она принялась разглядывать спину Ника. — Секс вполне мог послужить толчком. 
      — Я никогда не... — я замолчала на полуслове, но все прекрасно поняли, что я хотела сказать. 
      Уилл кашлянул и потупился. Джесси с усмешкой спросила: 
      — Никогда, значит? Неудивительно, что ты с приветом. 
      — Я не с приветом! 
      — Если не секс, то что тебя изменило? — спросила она. 
      — Любовь. 
      Наконец-то ухмылка слетела с лица Джесси. Они с Уиллом переглянулись. Один взгляд Уилла достался и мне, и он был полон сочувствия. Ненавижу быть жалкой. 
      Когда человек влюбляется, в его организме происходят определенные гормональные сдвиги. Я считала, что эти перемены и послужили причиной моей трансформации в возрасте двадцати двух лет. 
      Впрочем, мой случай не показателен для обычных оборотней, которых меняет укус. Мы с ними разные, и потому мой случай не слишком пригодился для исследований. Столько труда, и такая крошечная рыбка. 
      — Теперь вы знаете, — яростно прошептала я, покосившись на Ника, который с такой же горячностью говорил что-то в трубку. — Я влюбилась, покрылась мехом и... 
      Голос сорвался, и я не сумела договорить. А вот Эдвард такой проблемы не ощущал. 
      — Она вернулась в Монтану, где ей самое место. 
      — Ты не смогла ему рассказать... — начала Джесси. 
      — Разумеется. Ты хотела бы жить с оборотнем? 
      Джесси и Уилл опять обменялись взглядами. 
      — Возможно. 
      В ходе провальной операции с волчьим богом случилась небольшая путаница: кто человек, а кто нет? 
      Какое-то время Джесси считала Уилла монстром. Однако это не мешало ей с ним спать. 
      Уилл протянул руку и коснулся щеки Джесси. 
      — Вот только не надо, — проворчал Эдвард. 
      Джесси метнула на него раздраженный взгляд. 
      — У Ли и Дэмьена всё хорошо. 
      — Как скажешь. 
      Стоило согласиться с Эдвардом. Ли и Дэмьен любят друг друга, но у них далеко не всё хорошо. Дэмьен проживает каждый день и каждую ночь, помня о том, что ему довелось совершить. Ли хочет детей, но не может родить от любимого человека. 
      — Я ушла от Ника, — вновь заговорила я, — а он так и не узнал причину. Он меня ненавидит. 
      — Да, именно так это и выглядело с того места, где я стояла, — бросила Джесси. 
      Я прищурилась, но Джесси лишь рассмеялась. 
      — Элиза. — Эдвард поманил меня длинным костлявым пальцем. Я подошла и встала рядом с ним возле кухонного стола. — Ты знаешь, зачем он здесь? 
      — Пропавшие люди, — я пожала плечами. — Анонимный донос. Кто-то копает под нас, и мы с вами не знаем, кто именно. 
      — Всё намного серьезнее. Фамилии не показались тебе знакомыми? 
      — Я не успела их прочитать, а потом потеряла листок. 
      Во вздохе Эдварда мне послышались презрение и нетерпение. 
      — Взрыв базы, нападение Билли. Я была слегка занята. 
      — Тебе следовало его убить, пока была такая возможность. Неужели я всё должен делать сам? 
      — Я не позволю вам причинить ему боль. 
      Мы смотрели друг другу в глаза, пока подошедший Ник не швырнул телефон Эдварду, вложив в бросок больше сил, чем требовалось. 
      — Не знаю, что вы сказали и кто за вами стоит, но вам удалось их запугать. Меня отзывают в столицу. 
      — Счастливого пути, — пожелал Эдвард. 
      — Но меня вы не запугаете. Я никуда не еду. 
      Впервые на моей памяти Эдвард от удивления потерял дар речи. 
      — У меня есть неиспользованный отпуск. И я в него ухожу. Этот город располагает к... отдыху. 
      — Джесси, — отчеканил Эдвард. — Избавься от него. 
      — Нет! — Я так завопила, что все подскочили. 
      Метнув в меня грозный взгляд, Эдвард вновь обратился к Джесси: 
      — Убедись, что он покинул город. Если потребуется, собственноручно посади в самолет. 
      — Она не сможет заставить меня уехать, — возразил Ник. 
      Джесси вытащила пистолет и наставила его в область паха упрямца. 
      — Хорошо. Она сможет. 
      Ник посмотрел мне в глаза, и разделявшие нас годы словно исчезли. Нас ожидало светлое будущее, в котором не было места монстрам, а смерть не таилась за каждым углом. 
      Потом Ник заговорил, и чары рассеялись: 
      — Пойдем со мной. Он тебе не нужен. 
      Как сказать. Эдвард позаботится, чтобы я нигде не сумела найти работу. А без сыворотки я меньше чем через неделю начну сокращать численность населения. 
      За сохранность моей тайны больше нельзя поручиться — бог знает, кто или что уже на меня охотится, — и одна на воле я просто умру, как и любой, кто подойдет ко мне слишком близко. В крайнем случае я убью, а потом убьют меня. Выбор, признаться, невелик. 
      Я не могу взвалить эту ношу на Ника. Он понятия не имеет, что происходит вокруг — черт, он даже не знает, что происходит здесь и сейчас, — и я должна проследить, чтобы так продолжалось и дальше. 
      Эдвард наклонился и прошептал так, чтобы его услышала только я: 
      — Он знает имена убитых тобой, Элиза. 
      Сердце, казалось, остановилось. Время замерло. Мир исчез, и в комнате остались только я, Ник и проблема, о которой не хотелось говорить. 
      В числе моих тайн не только склонность выть на луну. Эдвард, будучи Эдвардом, ценил прагматичный подход. Я была идеальным оборотнем: опасным и в то же время без демона. Мне нашлось применение не только в научных исследованиях. Некоторых монстров не мог убить даже мой непобедимый шеф. А я могла, и убивала. 
      Так почему же я колебалась? Хотела, чтобы Ник обнаружил, что я тот самый разыскиваемый им убийца? Нет, лучше смерть. 
      Но, невзирая на все опасности, трудности и заботы моей повседневной жизни, я хотела уйти с Ником больше, чем чего-либо другого за долгое-предолгое время. 
      Говорят, первая любовь оставляет след в сердце. Даже если потом мы влюбляемся в других, рожаем детей, живем своей жизнью, та любовь навсегда остается с нами. Мы помним ее вечно. 
      Чувства к тому единственному человеку окутаны золотистой дымкой самых лучших и вместе с тем худших дней жизни, и очень часто такие сильные эмоции никогда не повторяются. В моем случае это верно вдвойне, ведь кроме Ника у меня никого не было. 
      Но что чувствует Ник? Он, безусловно, хочет меня, но о любви не промолвил ни слова. Даже если ему не все равно, сможет ли его любовь вынести мое проклятие и мои преступления? Не уверена. 
      Когда-то мы шепотом мечтали о жизни вдвоем: о браке, карьере, детях. В ту пору этим мечтам не суждено было сбыться, как не суждено и сейчас. Даже если удастся найти лекарство, посмею ли я привести ребенка в этот мир, помня о том, как поступала? Зло не заканчивается вместе с оборотнями. Оно существует везде и всегда. 
      Ребенок невинен и беззащитен. Что, если ему или ей придется платить за мои грехи? Что, если когда-нибудь кто-то расскажет ему или ей всю правду обо мне? 
      Превозмогая тоску и страх, я заставила себя дать ответ. 
      — Я не могу. 
      — Ты слышал ее, агент. — Джесси указала пистолетом на дверь. — Пошли. 
      С брезгливым смешком, глубоко ранившим меня в сердце, Ник в сопровождении Джесси покинул квартиру. 
      Ни разу не оглянувшись. 
      Один взгляд Эдварда, и Уилл выскользнул на крыльцо и принялся возиться с замком, который я сломала. 
      — Он считает этих людей пропавшими, — сообщил Эдвард. — Если тела не найдены, он никогда не докажет обратного. 
      — Что ж, теперь я совершенно спокойна. 
      Эдвард поджал губы. 
      — Это не тема для шуток, Элиза. 
      — Я разве смеюсь? Ник — последний человек на земле, которому я хотела бы огласить список своих прегрешений. И как он пронюхал? Вам полагается заметать следы. 
      — Я думал, что замел, — проворчал Эдвард. — Остается вопрос: кто его подослал? 
      — Мы знаем, кто. 
      — Монстры? Скорее всего. Они хотят нас отвлечь. 
      — Я определенно отвлеклась. 
      Эдвард окинул меня беспокойным взглядом. 
      — Ты уверена, что он не знает о случившемся в Стэнфорде? 
      Я мысленно перенеслась на семь лет назад: радость первой любви обернулась болью, потом смятением и наконец муками превращения. Я была одинока и очень напугана. 
      Тогда я проснулась в своей комнате, нагая и окровавленная. Вспомнила, что произошло, и кого я убила. К Нику я не приближалась, а если он видел, как я во весь опор несусь по кампусу, то вряд ли меня узнал. Никто не сумел бы. 
      Я позвонила Эдварду и пряталась в общежитии, пока он не приехал и не забрал меня, оставив специалистов по зачистке. 
      Следующие несколько месяцев я провела на карантине. Бесконечная череда врачей, психиатров и терапевтов колола меня, тыкала и задавала вопросы. 
      Я была другой, но никто не знал, в чём причина, и поэтому мне предоставили выбор: работать на ягер-зухеров или отведать серебряной пули. Более сложный выбор, чем может показаться. 
      После потери Ника и крушения надежд на наше с ним общее будущее я не хотела жить, но в то же время чувствовала, что на мне лежит ответственность. Я хотела искупить вину и могла бы это сделать, создав лекарство от вируса. 
      — Элиза? 
      Я моргнула. Эдвард всё ещё дожидался ответа. Уилл по-прежнему стоял возле двери. А Ник навсегда ушел из моей жизни. Опять. 
      — Нет, — твердо сказала я. — Он ничего не знал тогда и ничего не знает сейчас. 
      — Уверена? 
      — Почему бы вам самому не рассказать? Ваши сыщики приезжали в Стэнфорд. Что они обнаружили? 
      На мгновенье мне показалось, что Эдвард сейчас развернется и уйдет, но он соизволил ответить: 
      — Волка никто не видел. По крайне мере никто из живых. 
      Эдвард никогда не позволит мне забыть о содеянном. Словно я могла бы такое забыть. 
      — До сих пор не понимаю, почему вы держали меня в неведении и сказали правду лишь тогда, когда не осталось другого выбора, — пробормотала я. 
      — Ты хотела бы жить в постоянных думах о том, кем можешь или не можешь стать? Хотела бы знать, что каждый раз, когда я был рядом, в моем кармане лежала серебряная пуля с твоим именем? 
      — Нет, сэр. И сейчас бы без этого знания прожила. 
      — Одного только не понимаю: как эти люди связаны между собой? — сменил тему Эдвард. 
      — Через меня, — предположила я. 
      — Это мы с тобой знаем, но как их сумел связать кто-то еще? 
      — Полагаю, если поймём «как», то поймём и «кто», и тогда вычислим предателя. 
      Эдвард сжал кулаки. Больше полувека он руководил ягер-зухерами, и прежде его никто не предавал. Не хотела бы я оказаться на месте того, кто сделал это сейчас. 
      Манденауэр бесшумно подошел к двери. 
      — Они уехали? 
      Уилл подскочил. 
      — Да. 
      — Думаю, мне лучше проследить и убедиться, что федерал подчиняется Джесси. 
      — Она сама может справиться. 
      — Может. — Эдвард глянул на меня. — Но я хочу подышать свежим воздухом. 
      Громко топая, он спустился по лестнице. Через пару секунд заработал двигатель его любимого черного «кадиллака». 
      — Эй. — Уилл вошел в квартиру. — Все нормально? 
      Не совсем, но Уилл ничем не мог помочь, поэтому я кивнула. 
      — Манденауэр порой может быть... — Казалось, он старается подобрать подходящее слово.
      — Неприятным. 
      — А мне показалось, он просто язва. 
      — На то есть все основания. 
      Я понимала это как никто другой. Следовало проявить снисходительность — шеф вел тяжелую жизнь. 
      — Он едва может на меня смотреть, — пожаловалась я. — Никогда не мог, потому что всегда знал правду. 
      В детстве я не понимала, почему Эдварду так не терпится от меня избавиться. Его пренебрежение больно ранило, но и воспитало во мне стремление всем угождать. Я была любимицей учителей, лучшей ученицей в классе, и нравилась всем. 
      Кроме него. 
      — Если это как-то тебя утешит, скажу, что ко мне Манденауэр тоже не слишком благоволит. 
      Я поглядела на Уилла. 
      — Что в тебе может не нравиться? 
      — Спасибо, — поблагодарил он с очаровательной улыбкой. — Я, дескать, отвлекаю Джесси от важной работы. Это сводит его с ума. 
      — Эдвард просто завидует, ведь он одинок. 
      Впрочем, как и я. 
      — У него никогда никого не было? — спросил Уилл.
      — Может быть, очень давно. Еще до оборотней. 
      — Оборотни были всегда, Элиза. 
      Точно подмечено. Обучаясь ремеслу ягер-зухеров, я проштудировала море литературы, задаваясь вопросом, как стала такой и что меня ожидает в будущем. 
      Самое раннее изображение человека-волка обнаружили на стене пещеры. Многие историки полагают, что первое письменное упоминание об оборотне встретилось в книге пророка Даниила, где отмечалось, что у царя Навуходоносора в течение четырех лет проявлялись симптомы ликантропии. 
      Греческая и римская мифологии пестрят легендами об оборотнях, и эти рассказы пережили Средние века и дошли до наших дней. Разумеется, большинство экспертов настаивают, что в основе этих историй лежат суеверия и душевные расстройства, но мы считаем иначе. 
      Последний резкий рост численности монстров случился из-за нацистов. Кто еще, кроме Гитлера и его приспешников, обезумел бы настолько, что решил наштамповать армию оборотней? 
      Во время Второй мировой войны Эдвард был лазутчиком. Его миссия заключалась в поиске и уничтожении всего, что создал Йозеф Менгеле — врач, поставивший тысячи опытов на евреях, цыганах и представителях прочих неугодных Гитлеру рас, — в тайной лаборатории в Шварцвальде. Тем не менее Менгеле выпустил монстров на свободу прежде, чем Эдвард успел ему помешать. С тех пор шеф неуклонно следует тому самому приказу. 
      — Думаешь, Манденауэр был женат до войны? — не отступал Уилл. 
      — Не знаю. Однажды, когда он заболел... — Я замолчала. 
      Примерно месяц назад Эдвард вернулся на базу и заперся в своем отсеке. После целого дня молчания я отважилась к нему постучаться, а когда шеф не ответил, снесла дверь с петель. 
      Эдвард метался в бреду. Сначала я подумала, что его укусили, но следов укуса не обнаружила. 
      Оказалось, что у него всего лишь грипп — опасная болезнь для старика, но меньшая из всех грозящих ему опасностей. 
      Поглядев на ждущего продолжения Уилла, я поняла, что не могу договорить. Когда Эдвард болел, я за ним ухаживала. Он бредил в основном на немецком, которого я не понимала, но произнес одно имя. 
      Мария. 
      Никогда не слышала, чтобы его голос звучал так ласково и нежно. Очевидно, Эдвард любил эту женщину, но кто она и куда подевалась, так и осталось загадкой. 
      Я не могла поделиться этим ни с Уиллом, ни с кем-либо другим. Я — заместитель Эдварда, и хотя он питает ко мне отвращение, из-за чего я одновременно грущу и злюсь, к обязанностям я всегда подходила серьезно. Я хранила тайны Эдварда так же свято, как он берег мои. 
      — Не важно, — сдался Уилл, словно понял мое замешательство. — Надо принести из машины какой-нибудь багаж? 
      — Вообще-то нет. 
      — О, верно. Прости. 
      — Есть повод обновить гардероб. Хотя сомневаюсь, что куплю здесь подходящие вещи. 
      — Скорее всего, нет. Фэрхейвен — крошечная точка на карте. Здесь нет ни озера, ни туристов. Город приходил в упадок долгие годы, пока не вымер окончательно. 
      — И кто же живет в таком захолустье? 
      — Те, кому нравится одиночество, — пожал плечами Уилл. — Здешняя дорога вела к базам отдыха на озере Верхнее. Фэрхейвен не более чем перевалочный пункт между теми местами и Милуоки. Путешественники останавливались здесь, чтобы перекусить, размяться, затариться в магазине. Иногда даже оставались ночевать. А затем власти построили современное четырехполосное шоссе, которое обошло город стороной. 
      — Внезапная смерть. 
      — Именно. Многие жители уехали. Некоторые остались. — Уилл на минуту задержал на мне взгляд. — Бьюсь об заклад, кое-что из одежды Джесси придется тебе впору. 
      Пришлось изрядно напрячь извилины, чтобы успеть за резкой сменой темы беседы. 
      — Нет, спасибо. 
      Джесси, кажется, не из тех, кто любит делиться. 
      — Можно заказать вещи по Интернету. Их доставят экспресс-почтой. 
      Эта мысль пришлась мне по душе. Не очень-то удобно ходить в тонкой футболке без бюстгальтера, не говоря уж об отсутствующем нижнем белье. Пригодилась бы и шуба, не прорастающая сквозь кожу при свете луны. 
      — Можешь воспользоваться моим компьютером. — Уилл шагнул к двери, но удивленно обернулся, когда я нырнула в кладовку. 
      Сначала я не увидела амулета и испугалась. Могла ли фигурка уйти или просто исчезнуть? Почему бы и нет, если она умела самостоятельно шевелиться и рокотать? 
      Заметив какой-то блеск в дальнем углу, я подошла и подняла с пола тотем. 
      — Хочу показать тебе эту вещицу. 
      Я зажала крошечного волка между большим и указательным пальцами. Уилл подошел поближе, нахмурился и достал из кармана очки. Несколько секунд он внимательно изучал амулет, затем перевел взгляд на меня. 
      — Твой? 
      Я пожала плечами. 
      — Кто нашел — тот и владелец. 
      — Он создавался не по твоему заказу? 
      — Нет, — покачала я головой. — Зачем? 
      Уилл еще больше нахмурился; на его лбу и вокруг рта залегли резкие складки. 
      — Разве ты не заметила, что этот талисман чертовски сильно напоминает тебя?
      

    

    

      

        Глава 14
      

      Я не была кипенно-белой, когда обращалась в волчицу. Мех скорее отливал золотым. Блондинка с голубыми глазами в обеих своих ипостасях. Однако некое сходство все же прослеживалось. 
      — Тотем не мой, — повторила я. 
      — Странно. — Уилл, хмуря брови, продолжал разглядывать пластмассовую фигурку. — Амулеты — это воплощения духов-наставников. В фольклоре оджибве говорится, что члены каждого клана происходят от тотемных животных. 
      Я вспомнила сведения, указанные Джесси в рапорте о волчьем боге. Согласно индейским поверьям, существует несколько разновидностей тотемов: медведь, орел, лось, волк и так далее. В древние времена у каждого клана была своя задача. Пока одни правили, другие воевали. Члены одного клана не могли вступать в брак между собой: наследственная связь со зверем или птицей делала их кровь слишком похожей. 
      — Если верить мифологии, — рассуждал Уилл, — я происхожу от волка. 
      — Неудивительно, что Эдвард тебя не любит, — заметила я. 
      — Да уж, когда он это услышал, всё обернулось не очень хорошо.
      — И что же произошло? — спросила я, хотя и догадывалась. 
      Уилл тряхнул головой, и золотая сережка в его ухе заплясала. 
      — Он выстрелил в меня серебром. 
      — Без негативных последствий? 
      — Я не взорвался. 
      Уилл закатал рукав футболки. На гладкой смуглой коже плеча выделялся уродливый шрам от пули. 
      — Жаль, что так получилось, — посочувствовала я. 
      — Не жалей, ты же тут ни при чем. — Уилл вернул рукав на место. — К тому же шрамы ведь нравятся цыпочкам? 
      — Даже не заикайся об этом при Джесси, если не хочешь получить гору трупов. 
      Уилл рассмеялся: 
      — В ней есть и другие качества. 
      — Да? И какие? 
      Несколько секунд Уилл озадаченно на меня смотрел. 
      — Вы с ней во многом похожи. 
      — Я и Джесси? Не думаю. 
      Мне еще не встречались люди, на которых я была бы похожа, но дело не в этом. Мы с Джесси разные, как день и ночь, новолуние и полнолуние, человек и оборотень. 
      Я вертела фигурку в руках, пока камни в глазницах волка не сверкнули, поймав лучик света. 
      — Так что ты думаешь? 
      — Сам не знаю. Обычно тотемы делают из камня, кости, каких-нибудь натуральных материалов. 
      — А этот пластмассовый. 
      — Отсюда я могу заключить, что статуэтка не что иное, как детская игрушка, проданная в сувенирном магазине кому-нибудь из приезжих. Среди оджибве не осталось тех, кто способен создать духовный символ из пластмассы. 
      — Но? 
      Уилл перевел взгляд с волка на меня. 
      — Похоже, этот амулет был изготовлен для изображения определенного волка. Тебя. 
      — Вуду? 
      — Вуду — это слияние древних африканских племенных символов и католичества, в которое обращали новоприбывших рабов. Этот тотем, как ни странно, оджибве. Но амулеты, олицетворявшие нечто более конкретное, чем родовое животное клана, я встречал только шаманские. 
      — А теперь на понятном языке, пожалуйста. 
      — Шаманы использовали тотемы, чтобы с их помощью принять форму духовного животного. Для этого они зачастую создавали фигурку, придавая ей определенное сходство с собой: цвет волос, глаз, характерные черты лица. 
      — Я не шаман. 
      — Теоретически любой человек, прибегнув к нужному средству, способен трансформироваться. 
      — А нужное средство — это?.. 
      — Мистическая связь с животным. 
      — Усекла, — сухо заметила я. — Значит, шаманский тотем. — Я потрясла волка, словно крошечный шейкер с мартини. — И? 
      — Жертва, чтобы наполнить тотем силой. 
      Моя рука застыла на полпути. 
      — Какая жертва? 
      — Кровь, смерть. 
      Вспомнив освежеванного кролика, я прошептала: 
      — Черт! 
      — Что такое? — глянул на меня Уилл. 
      Я вкратце рассказала, где именно нашла статуэтку, а затем выложила всё остальное. Как тотем шевелился, заполняя мой разум серебристым сиянием, и как я мгновенно превратилась. 
      — Щелк, и ты волк? — уточнил Уилл. 
      — Вроде того. Думаешь, в Фэрхейвене происходит что-то подобное? 
      Уилл моргнул, нахмурился, вновь посмотрел на фигурку волка и покачал головой. 
      — Тогда пришлось бы создавать амулеты для каждого конкретного человека. Довольно хлопотно. И потом, к чему эта спешка? — После укуса жертва перекидывается в ближайшие двадцать четыре часа — не важно, идет ли дождь или светит солнце, ясная погода или пасмурная, полная луна на небе или нет. Даже мертвецы поднимаются. Укушенный выздоравливает, затем бежит и убивает, уже будучи волком. В первый раз луна не важна. — Кроме того, мы повсюду находили бы фигурки тотемов. У волков-то нет карманов. 
      Сходство наших мыслительных процессов заставило меня улыбнуться. 
      — Так что происходит? 
      — С тобой или с Фэйрхевеном? 
      Я пожала плечами. 
      — Выбери сам. 
      — С тех пор, как мы здесь появились, никто не пропадал. На мой взгляд, чем бы оборотни ни занимались в Фэйрхевене, они уже закончили и разбежались. 
      — Или увидели Эдварда. 
      — И разбежались, — кивнул Уилл. — Я бы точно удрал. Джесси говорит, мы тоже скоро уедем. Оборотни шныряют по всей стране. 
      — Как насчет моей тайны? 
      Уилл указал на тотем. 
      — Если его подложили специально для тебя, а я склонен так думать, то с какой целью? 
      — Зачем шаманы трансформируются? — задала я вопрос. — Какой им от этого прок? 
      — Они становятся единым целым с духовным животным, и это придает им силу, чтобы завершить поиски. 
      — Поиски чего? 
      — Пути, знаний. Всего, что для них важно. 
      — Лекарства, — пробормотала я. 
      — Возможно. — Уилл озадаченно нахмурил лоб. — Но если тебе хотели помочь, то почему просто-напросто не отдали тотем? 
      — Да, почему? 
      — База взорвалась, — медленно произнес Уилл, — и потом ты нашла амулет? 
      — Верно. 
      — Так хотели тебя убить или нет? Никак не разберусь. 
      — Не ты один. 
      Уилл явно не понял, что я силюсь пошутить. Да уж, по части юмора до Джесси мне далеко. 
      — Если тебя замышляли убить, то амулет, находясь там, где лежал, не имел к тебе никакого отношения. 
      — Хорошо. 
      — Но... — Уилл запнулся и снова посмотрел мне в глаза. — Если тебе все же желали смерти, почему тогда тотем так похож на тебя в волчьем обличье? Совпадение? 
      — Вряд ли. 
      — Угу. — Уилл зашел в тупик, впрочем, как и я. — Как тебе удалось оказаться на улице, когда здание полыхнуло? 
      — Подопытные волки словно взбесились. Они выли, рычали, прятались, бросались. Вели себя так, словно... — я взглянула на Уилла, — чуяли врага. 
      — Но какого именно? 
      Я широко развела руки: выбирай на вкус. 
      — Полагаю, если мы разгадаем эту загадку, — продолжил Уилл, — то узнаем, кто взорвал базу, и, может быть, даже его мотив. 
      — Это не так-то просто. 
      — Да, не просто. — Уилл указал на тотем. — Можно? 
      Я замялась. Если тотем на раз-два превратил меня в волка, кто знает, как он подействует на Кадотта? С другой стороны, кто лучше него годился для эксперимента? 
      В конце концов Уилл взял тотем из моей руки, и ничего не случилось. Но эта статуэтка не имела с ним ни малейшего сходства. 
      Уилл изучал крошечного волка с восхищавшим меня вниманием. 
      — Ты мне все рассказала? 
      Кое о чем я умолчала — о том, что тревожило меня больше всего. 
      Уилл окинул меня внимательным взглядом. Очки в тонкой проволочной оправе придавали его темным глазам еще более серьезное выражение.
      — Можешь мне доверять. 
      Эдвард всегда предупреждал: «Никому не доверяй. Никогда». 
      Правда, шеф во всём видел происки врагов. И на то имелись причины. 
      Я столько времени провела за каменными стенами базы, что не знала, кому можно верить. Но если с кем и делиться тайной, и особенно информацией о тотеме, то только с Уиллом. 
      — Моя рука изменилась, — выпалила я. 
      — Как? 
      Я скрючила пальцы и зарычала. 
      — Ты смогла трансформировать одну часть тела? 
      — Да. 
      — Никогда не слышал о таких способностях оборотней. — Уилл протянул амулет. — Покажи. 
      Примерно минуту я глядела на белого волка, потом взяла его в руки. Закрыв глаза, подумала о луне. Я ожидала, что фигурка нагреется, шевельнется, может быть, заскулит. В итоге же... 
      — Ничего. — Я открыла глаза. — Думаешь, я сумасшедшая? 
      Уилл рассматривал меня с непроницаемым выражением лица. 
      — Думаю, уже утро.
      

    

    

      

        Глава 15
      

      Я выглянула в окно, обнаружила, что рассвет уже занялся, и пролепетала: 
      — Да. 
      Уилл продолжал вглядываться в меня. 
      — Тебе надо познакомиться с одним человеком. Ее зовут Кора Копвэй. Она очень старая, очень мудрая. Состоит в Мидевивине. — Видя мое непонимание, он уточнил: — Великом шаманском обществе. В прошлом — тайном религиозном братстве, которое занималось целительством посредством познания потустороннего мира. Кора посвятила жизнь изучению древних текстов и беседам с духами, приходящими к ней в видениях. 
      Для большинства людей встреча с женщиной, черпающей информацию у мертвецов, могла бы показаться странной. Но, обрастая мехом каждое полнолуние, быстро переосмысливаешь понятие «странный». 
      — Если кто и может рассказать о тотеме, — снова заговорил Уилл, — то только Кора. 
      Раздался шорох шин подъезжающего автомобиля, и Уилл ринулся к двери. 
      — Джесси вернулась. 
      Нахмурившись, я взглянула на часы. Оперативно.
      — Эдвард? — поинтересовалась я. 
      — Его нет. Ника тоже. 
      Даже не рассчитывая на появление Ника, я все равно ощутила разочарование. 
      — Давай перескажем ей твою историю, — предложил Уилл. 
      Я поспешила вслед за Уиллом по лестнице, а потом через дорогу. Едва мы вошли в коттедж, Джесси торжественно объявила: 
      — Миссия выполнена. 
      Я не видела Ника целых семь лет и не должна бы грустить после нескольких дней с ним. Не должна, но грустила. 
      — Где Манденауэр? — спросила я. 
      Джесси, кажется, удивилась. 
      — Я думала, он с вами. 
      — Он собирался к тебе на подмогу. 
      — Я его даже не видела. 
      Где-то в затылке возникло неприятное ощущение. 
      — Плохо дело. 
      — Это еще ни о чем не говорит. Кроме того, что я в глубоком дерьме, если не учуяла хвост. 
      — Куда он мог подеваться? 
      — Кто его знает. Он либо объявится, либо позвонит. Как обычно. 
      Тревога слегка улеглась, но окончательно она исчезнет лишь тогда, когда Эдвард войдет в дверь с моими разработками. Опасность всегда шла за ним по пятам. Его долгую жизнь можно назвать чудом или огромной удачей. Но рано или поздно фортуна способна от него отвернуться. 
      — Покажи ей тотем, — предложил Уилл. 
      Джесси притихла. 
      — Еще один? 
      Я вытащила фигурку из кармана и протянула Джесси. Она осторожно взяла амулет, посмотрела на него, потом на меня и снова на него. 
      — Твой? 
      — Не совсем. 
      Уилл рассказал Джесси всё, что мы знали, и всё, что случилось. 
      Она сжала пластмассового волка в руке. 
      — Я ничего не чувствую. 
      — А должна? 
      — Предыдущий был... жуткий. Он двигался и даже ползал. 
      Джесси имела в виду черный тотем, который я изучала в Монтане, и который сейчас, вероятно, обратился в пепел, а может, и нет. На той статуэтке имелись письмена маниту мачи-овишук. 
      Строго говоря, «маниту» означает «тайна», «подобие божье», «сущность». Легенды оджибве пестрят подобного рода созданиями. Все эти существа полезны, за исключением двух: вендиго (или великих каннибалов) и мачи-овишук, известных как злые маниту. 
      Одна из оборотней Менгеле воспользовалась тотемом мачи-овишук, замышляя стать волчьим богом и править миром. 
      Да что такое с этим мировым господством? Каждому психу его подавай. 
      — На мне эта штука двигалась, — пробормотала я, отбирая волка у Джесси. — А еще рычала и что-то бормотала. 
      — Может, мне следует подержать его у себя? — спросил Уилл. 
      Я сунула фигурку волка в карман. 
      — Тотем остается у меня. 
      Джесси и Уилл переглянулись. 
      — В чем дело? — задала я вопрос. 
      — Амулет увеличивает силы и способности. 
      — Что ж тут плохого? 
      — Точно не знаю, — вздохнул Уилл. 
      — Что плохого в том, что становишься сильнее и способнее? 
      — Огласить весь список? — буркнула Джесси.
      — Не сумей я так быстро измениться, когда Билли напал, нас с Ником ждала бы верная смерть. 
      Некоторое время Уилл и Джесси рассматривали меня, затем Джесси пожала плечами: 
      — Пускай хранит тотем у себя. Если мне придется в кого-то стрелять, то лучше в нее, чем в тебя. 
      Джесси подмигнула. Понятия не имею, как это следует понимать. 
      Меня захлестнула усталость. Я должна была хоть немного поспать, даже если сейчас шесть утра. 
      — Которая из комнат моя? 
      Джесси моргнула. 
      — Ты остаешься здесь? 
      — Конечно, здесь. Где же еще? — Уилл похлопал меня по плечу и слегка подтолкнул вглубь дома. — Третья слева. 
      — Спасибо. 
      — Джесс, выделишь Элизе для сна что-нибудь из одежды? 
      Я посмотрела на Джесси как раз вовремя, чтобы заметить ее насупленный вид. Перехватив мой взгляд, она наморщила нос. 
      — Идем. 
      Мы прошли по коридору и остановились у первой двери справа. За ней стояла не застеленная двуспальная кровать, на полу лежали два открытых чемодана. Джесси принялась копаться в ворохе одежды. 
      — Ник... 
      Я оборвала себя на полуслове, огорченная тем, что едва не поинтересовалась, не говорил ли Ник обо мне. Не будь я такой осторожной, то попросила бы Джесси под партой переправить ему записку. Смех, да и только. 
      — Что Ник? — Она извлекла из кучи безразмерную мятую футболку и бросила мне через комнату. 
      — Не важно. — Я повернулась к двери. 
      — Он просил передать тебе, что вы скоро увидитесь. 
      Я резко обернулась, раздосадованная тем, как ёкнуло сердце. 
      — Ты собиралась мне это сообщить в текущем веке? 
      — Не наезжай. Не я ему лгала. 
      — Я не лгала. 
      — Ну, недоговаривала. 
      — По-твоему, я должна была сказать: «Да, кстати, я тут покрываюсь шерстью и вою на луну. Не знаю, излечусь ли когда-нибудь от этой болезни. Мое состояние может ухудшиться. И у нас не будет детей. Давай поженимся»? 
      Могла бы поклясться, в глазах Джесси мелькнул проблеск сочувствия, но видение было столь мимолетным, что я списала его на разыгравшееся воображение еще до того, как охотница огрызнулась в ответ: 
      — Скажи ему хоть что-нибудь, доктор. Парень тебя любит. 
      — Вовсе нет. 
      Я машинально отвергла такую возможность, даже не успев как следует осмыслить слова и поступки Ника после его возвращения в мою жизнь. Между нами, безусловно, существовало какое-то притяжение, но я сомневалась, что это любовь — по крайней мере, для Ника. 
      — Ты права. — Джесси обвела меня скептическим взглядом, начиная с растрепанных волос и заканчивая грязными кедами. — Тощая белокурая интеллектуалка… нет, ты явно не в его вкусе. Уверена, ему неприятен сам твой вид. 
      — Ник держится так, словно и впрямь неприятен. 
      — А потом, дай-ка угадаю, засовывает язык тебе в рот. 
      Я нахмурилась. Близко к истине. 
      — Вот что я думаю. — Джесси глубоко вдохнула. — У тебя маленький опыт общения с мужчинами. 
      — А ты по этой части эксперт? 
      — Большую часть жизни я резвилась с мальчишками. 
      Я вздернула брови. 
      — Не стоит сразу думать о плохом, доктор. 
      — Элиза, — поправила я. — При слове «доктор» мне так и хочется попросить тебя наклониться и покашлять. 
      Джесси почти улыбнулась, а я даже не пыталась шутить. 
      — Что такого сказал Эдвард, отчего ты попросила Ника уйти? — спросила Джесси. 
      «Он знает имена убитых тобой». 
      Я не могла открыть Джесси правду, так же как не могла открыть ее Нику. 
      — Он сказал, Ник что-то замышляет. Ему нельзя доверять. Иначе кто-то погибнет. 
      — Зная Эдварда, могу предположить, что этот «кто-то» федерал. — Она прекрасно изучила шефа. — Если бы Франклин был врагом, то убил бы тебя при первой возможности. Плохие парни, вопреки большинству популярных кинофильмов, не забалтывают противников до смерти и не подстраивают им западню, чтобы у хороших парней появилось время сбежать и в конце одержать победу. Настоящие злодеи убивают не мешкая, а затем исчезают. 
      Джесси была права. Ник ничего не замышлял, он лишь делал свою работу. Работу, которая может привести к тому, что либо я получу смертельную инъекцию, либо он — пулю в голову. Опять муки выбора.
      — Манденауэр, вероятнее всего, опасается, что ты поддашься чувствам. Когда такое случается, его идеальный мир разлетается на осколки. Ты знаешь, как он относится к тому, что у подчиненных есть личная жизнь. 
      Тут есть загвоздка. По мнению Эдварда, я не ягер-зухер и не заслуживаю жизни — ни личной, ни какой-либо иной. 
      — А федерал очень даже ничего, — продолжала развивать мысль Джесси. — И как тебе удалось сохранить девственность с таким кавалером? 
      Обсуждение с почти незнакомым человеком моей сексуальной жизни — или ее отсутствия — не казалось мне правильной темой беседы. Однако Джесси была не из тех, кого так просто отшить. 
      — Давай же, колись. Все у вас было. Ты просто не хочешь, чтобы Манденауэр знал.
      Я невольно потрясла головой. 
      Насмешливое фырканье Джесси было столь же обидным, как и ее слова: 
      — Ты и впрямь Снежная королева. 
      — Благодарю. — Я повернулась к двери. — В этих словах я и нуждалась. 
      — Постой, Элиза, — Джесси коротко вздохнула. — Прости. Иногда я мелю всякую чушь.
      Трудно постоянно быть паинькой. 
      Я обернулась. Судя по виду, Джесси и впрямь сожалела. 
      — У меня никогда не было подруг, — пожала она плечами. — До... 
      — Ли? 
      — Зи. Но всё обернулось не очень-то хорошо. 
      Это еще мягко сказано. Меня удивило, что Джесси удалось сблизиться с Ли после того фиаско в Миниве. Впрочем, эта парочка друг друга стоит. 
      Тем не менее, меня утешал тот факт, что Джесси, как и я, испытывала трудности в общении. Я стала лучше ее понимать. Она мне даже отчасти понравилась. 
      — У Ли все было так же? — не удержалась я от вопроса. — Ей тоже сложно заводить друзей, как и... — Я собиралась сказать «нам», но не смогла произнести вслух, какая я неудачница. 
      — Ли? — Джесси рассмеялась. — Нет. Она повелительница помпонов. 
      — Прости? 
      — Королева выпускного бала, чирлидерша, подружка полузащитника. Не могу поверить, что не пристрелила ее, когда была такая возможность. 
      Слова Джесси заставили меня улыбнуться. От таких девушек, как Ли, у меня тоже зубы сводило... в прошлом, когда такие вещи имели значение. 
      Но когда узнаёшь, какими чудовищами населен этот мир, мелкие страхи юности теряют былую силу. Хоть в чем-то есть плюс. 
      — Если Франклин объявится снова, возьми его в оборот. 
      Я не совсем понимала, какой смысл Джесси вкладывала в слова «взять в оборот». В любом случае... 
      — То есть? 
      — Займись сексом, — пояснила она, закатывая глаза. — Может, это тебя хоть немного раскрепостит. 
      Я думала, мы заключили некое перемирие, но сейчас она явно меня задирала. Не понимаю зачем. 
      — Не могу, — сказала я. 
      — Хочешь умереть, так и не узнав, каково это — быть с тем, кого любишь? 
      — Кто сказал, что я люблю Ника? 
      — Возможно, я не самый чуткий человек на свете, но все же угадываю любовь, когда ее вижу. Стоит тебе произнести его имя, и у тебя на лице всё написано. 
      Я пробормотала какое-то ругательство и досадливо пнула дверь. Джесси захихикала. 
      — Мужчины такие тугодумы. Сомневаюсь, что он знает. 
      — А как насчет Уилла? 
      — Он догадливее остальных, но никому не скажет. 
      Черт, будто снова вернулись в школу. Я чувствовала себя идиоткой. 
      — Так что ты думаешь? — упорствовала Джесси. — Если Ник появится, мы можем отсюда убраться. Я уведу Манденауэра на охоту за диким волком. 
      Я покачала головой. 
      — Когда я влюбилась, вся моя жизнь изменилась. 
      — Так и происходит, когда влюбляешься. 
      — Со мной вышло иначе. Кто знает, кем я могу стать, переспав с Ником? 
      — Ты уже оборотень, Элиза! — Джесси развела руками. — Какую еще свинью может подложить мироздание?
      

    

    

      

        Глава 16
      

      Отчасти Джесси была права. Не существует никакого свода правил, как вести себя оборотням. Нигде также не говорилось, что я не могла измениться, даже в моей ситуации. Дэмьен ведь смог. 
      Конечно, его прокляли. Или благословили? Черт, я уже не знала. 
      Но так как секс — это нормальная физиологическая потребность и людей, и волков, воздержание, наверное, принесло мне больше вреда, чем пользы. 
      Вот видите, я не хуже других умею убедительно обосновывать свою точку зрения. 
      — Джесс? — позвал Уилл. — Надо бы проведать шерифа Стивенсона. 
      — Тогда не раздевайся, Ловкач. — Джесси протопала мимо меня в зал. — Или все же разденься… — пробормотала она так, чтобы услышала только я. — Без одежды он выглядит куда лучше. 
      Приглушенный стук захлопнувшейся входной двери дал мне знать, что они уехали, и на меня вновь накатила усталость. Я поплелась в комнату, ставшую теперь моей, стащила с себя пропитанную потом одежду и в одной футболке Джесси заползла под холодное одеяло. 
      На окнах висели тяжелые шторы — один из «пунктиков» всех ягер-зухеров, наряду с серебряными пулями и поддельными документами, ведь почти все в подразделении спали днем и охотились ночью. 
      Учитывая это, вампир был бы замечательным охотником на оборотней. Если вы, конечно, доверяете кровососущей нежити, а я думаю, что это, само собой разумеется, не так. 
      Через несколько часов я почувствовала себя отдохнувшей, хоть все тело и затекло. Я спала так крепко, что проснулась в той же позе, в какой заснула. Совсем на меня не похоже. Обычно я ворочаюсь. Хорошо хоть сплю одна. 
      Вот только в этот раз я проснулась не в одиночестве. Едва открыв глаза, сразу услышала чье-то дыхание. Дверь в комнату была закрыта, хотя я точно оставляла ее распахнутой. 
      Пытаясь обмануть проникшего в комнату незнакомца, я продолжала глубоко и ровно дышать, не шевелясь, а лишь оглядывая комнату. 
      У окна стоял мужчина. 
      Я попыталась распознать его запах, но он недавно принял душ, и все, что удалось уловить — слабый аромат мыла и влажных волос. Новая одежда, все еще пахнущая полиэтиленовой упаковкой, и новая обувь — настолько новая, что можно было учуять запах каучуковой подошвы. 
      Вы же помните, что такое лучшая защита? Вот и я вскочила с кровати и обхватила его за шею, прежде чем он успел повернуться. Незваный гость попытался заговорить, но я перекрыла ему кислород. 
      Мне не понадобилась нюхать его вблизи, потому что и телосложение, и кожа под пальцами были знакомы. Я ослабила захват, и интервент повернулся. 
      — Соскучилась, дорогуша? 
      Редко когда я не предвосхищала неожиданных визитов задолго до непосредственного появления гостей. И несколько секунд неведенья меня напугали. 
      — Тебе жить надоело? — буркнула я. 
      Протопав по комнате, я включила лампу на ночном столике. Приглушенный свет еле достигал угла, в котором застыл Ник. 
      — Я никому не позволю вышвыривать меня из города, — сказал он. 
      — Думаю, кое-кто это уже проделал. 
      Ник прищурился: 
      — Я же здесь, правда? 
      — И когда Эдвард увидит тебя, он рассвирепеет. Не хочу быть этому свидетелем. 
      Ярость Эдварда обычно выражалась в пальбе, брызгающей во все стороны крови и пылающих трупах. 
      Ник пересек комнату и навис надо мной. Полагаю, это должно было меня напугать — уверена, этого Ник и добивался. Но его близость и попытка доминировать меня только возбудили. 
      Почему Ник так на меня действовал? Хотелось, чтобы желание исчезло. А точнее, чтобы исчез сам Ник. 
      Как будто услышав мои мысли, он схватил меня за плечи и слегка встряхнул. У меня перехватило дыхание — не от шока, а от волнения. Какая же я жалкая! С каких это пор мне нравится грубое обращение?
      С тех самых, как Ник превратился в грубияна. 
      — Я  
      не уеду. 
      Когда я попыталась освободиться, хватка усилилась. Вырваться не составило бы труда, не приноси борьба такого наслаждения. 
      — Элиза, что Манденауэр на тебя имеет? Что он знает? — Я замерла, ошалело уставившись на Ника. — Кто он для тебя? 
      — М-мой шеф. 
      — Здесь явно есть что-то еще. 
      Он был прав, но я не могла подтвердить его слова. 
      — Когда ты исчезла, — прошептал Ник, — я всех спрашивал, не видели ли они тебя. Но никто не видел. 
      Безусловно, Эдвард об этом позаботился. 
      — Кроме одного парня, который тайком пробирался в здание после того, как ночь напролет отмечал твердую тройку за тест по биологии. — «Ну и ну». — Он видел, как красивая блондинка уезжала с тощим страшным стариком. 
      Я сглотнула. 
      — И что? 
      — Теперь, когда я встретил тощего страшного старика, мне стало интересно… Тогда он не был твоим шефом, так почему ты с ним уехала? 
      Я качнула головой, и волосы — распущенные и в полном беспорядке — задели руку Ника. Его ноздри раздувались, хотя губы сжались в тонкую полоску. Он был в ярости. 
      И так же возбужден, как и я. 
      — Я уехала, потому что хотела уехать. 
      И это правда. Мне хотелось сбежать из места, где все внезапно стали пахнуть как добыча. 
      — Ты был… слишком навязчив, — выпалила я. — И пытался втянуть меня в то, к чему я не была готова. 
      Что-то мелькнуло в его взгляде, и на секунду я испугалась, хотя это было глупо. Он не мог причинить мне боль. По крайней мере, физически. 
      — Ты это имеешь в виду? 
      Ник накрыл губами мои губы. Мы столкнулись зубами, и я почувствовала привкус крови. Моей? Ника? Мне было все равно. И вкус, и запах лишь подначили меня дать выход безудержности, которая таилась глубоко внутри. 
      Мои губы приоткрылись, приветствуя его. Языки сошлись в дуэли: прикосновение, удар, отступление. Я дрожала, борясь с желанием еще раз пустить ему кровь. 
      Ник больно вцепился пальцами в мои волосы, оттягивая назад голову, чтобы проложить след из горячих поцелуев вниз по шее. Лизнул пульсирующую жилку и слегка прикусил складку кожи, при этом пальцами поглаживая мой уже возбужденный сосок, превращая его в ноющий пик. 
      Так он вернулся за мной или за этим? Не имело значения. Я его хотела. И так было всегда. 
      Мне надо было за что-то держаться, чтобы не упасть, поэтому я схватилась за плечи Ника, попутно восхитившись линией его ключиц и очертаниями бицепсов. 
      Он успел где-то сменить костюм на белоснежную футболку и джинсы. Кобуры с пистолетом тоже не было. Без формальной одежды и оружия, в новом, но в то же время старом образе, он напомнил мне того парня, в которого я влюбилась давным-давно, в более счастливое и невинное время, когда мы просто валялись на диване, учились и целовались, не в силах сопротивляться силе первого чувственного пробуждения. 
      Легкими касаниями Ник прошелся по моей спине все ниже, забрался руками под ненадежную защиту футболки и остановился, коснувшись голой кожи. Царапнул ногтями чувствительное место — там, где бедра переходят в зад, а потом сжал ягодицы в ладонях и привлек меня к себе. 
      Мне хотелось обхватить его ногами и пуститься вскачь. Как будто прочитав мои мысли, Ник приподнял меня, усадил к себе на бедра и зарылся лицом в мою грудь. 
      Я скрестила лодыжки у него за спиной и тесно прижалась к нему. Ник выругался, развернулся и, уложив меня на кровать, сбросил джинсы и футболку. 
      В свете лампы его кожа отливала золотом. Он окреп за годы нашей разлуки, и без одежды казался выше, шире и сильнее. 
      Широкие плечи, узкая талия и длинные, мускулистые ноги. Легкая поросль темных волос на груди спускалась вниз к плоскому животу и, завиваясь, обрамляла другую часть его тела, которая, ничем не прикрытая, казалась намного больше. 
      Я прикасалась к нему, когда мы учились в колледже — помню, как шарила у него в штанах, а Ник резко и прерывисто дышал, когда я рукой доводила его до конца, — но никогда не видела его мужского достоинства. Да и сейчас у меня не было возможности хорошенько его рассмотреть. Один взгляд мне в глаза, и Ник лег рядом со мной. Он не спрашивал, не колебался, и я была этому рада. Будь у меня избыток времени на раздумья, я, скорее всего, заставила бы Ника остановиться. 
      Хотя нет, не думаю. Ник всегда был в моем сердце недоступным мужчиной мечты, моим единственным, и если я не могла быть с ним, то не хотела никого другого. Так и дожила девственницей-оборотнем до двадцати девяти лет. И долгое-предолгое воздержание меня уже достало. 
      Если я потеряю душу, что ж, так тому и быть. Пусть меня завтра пристрелят. 
      Сначала Ник овладел моим ртом, а потом и телом. Один глубокий толчок — и я больше не девственница. Вот только избавиться от второй моей проблемы будет чуть-чуть труднее. 
      Боль длилась всего секунду — я терплю большую каждое полнолуние. Но Ник замер, потом медленно поднял голову. В его взгляде все еще читалась злость, но теперь к ней добавились беспокойство и мягкость, которой я не видела с момента его возвращения. 
      — Почему ты мне не сказала? 
      — Ты не спрашивал. 
      Ник уперся лбом в мой лоб. 
      — Элиза... 
      — Не останавливайся. Если остановишься, мне придется тебя убить. 
      Он усмехнулся, но я не шутила. Мое тело горело, кожа казалась слишком тесной, а кровь вскипала. 
      Я вцепилась в спину Ника, потом принялась исследовать рельеф его ягодиц, все впадинки и выпуклости. Притянув его ближе, я задала безмолвный вечный вопрос и получила ответ в виде еще одного яростного толчка. 
      Весь мир уменьшился до точки слияния наших тел. Девственность осталась в прошлом, и я все еще была человеком. Ну, по крайней мере, до определенной степени. 
      Джесси спрашивала, какую еще свинью мироздание способно мне подложить. В данный момент меня волновало лишь то, что еще со мной мог сделать Ник и как долго он продержится. 
      Я приподнялась ему навстречу, и его тело отозвалось пульсацией внутри меня в такт биению наших сердец. Глаза Ника были закрыты, голова откинута назад, и с каждым движением он проникал все глубже и становился все больше. 
      — Еще, — пробормотала я ему в губы, затем прикусила нижнюю. — Сильнее. 
      — Я сделаю тебе больно. 
      — Не сделаешь. — Я сжала его бедра и показала, чего хочу. — Не сможешь. 
      Изначальная грубость стала еще первобытней. Меня возбуждало скольжение плоти о плоть. Выгнувшись, я подставила Нику грудь, но мешала футболка Джесси. Я попыталась ее стащить, но ткань была плотно зажата между нами, а мы совершенно не собирались отлипать друг от друга. 
      С рычанием, которое, казалось, докатилось до кончиков пальцев на моих ногах, Ник схватил горловину футболки и разорвал ткань пополам. Опустив голову, он захватил ртом один сосок, потом прикусил его. 
      Я затрепетала и сильнее сжала его член. Вздрогнув, Ник втянул сосок, прижимая его языком к нёбу в ритме, который отдавался в наших телах. 
      Мне пришлось закрыть глаза, потому что перед глазами замелькали видения совершенно незнакомого мира. Лес, деревья, небо — новолуние, полнолуние, — ответы на все когда-либо возникавшие вопросы, прямо тут, так близко, что я словно наяву услышала слова и нашла решение задачи. 
      Я больше не разрывалась на две части, а была единой. Я стала самой собой: не женщина и не волк, а просто я. В старом как мир обряде двое становятся одним целым, а потом… 
      Ахнув, я достигла вершины наслаждения, когда Ник задел предназначенное только для него место. Еще толчок, и еще один, и снова, пока оргазм не сотряс нас обоих. 
      Когда последние вибрации в теле затихли, а горячий воздух сменился прохладным, я провела рукой по волосам Ника. Сердце сжалось: мне хотелось одновременно и прижать его к себе, и оттолкнуть. 
      Ник скатился с меня и улегся рядом. Он молчал, а я не знала, что сказать. 
      У меня было двоякое ощущение: вроде бы это я, но другая. Как такое возможно? 
      — Я приехал сюда не ради этого. — Его голос звучал отстраненно. 
      Я не знала, что сделала не так или, может, не сделала. 
      — Нет? 
      Он раздраженно выдохнул и сел. 
      — Я забыл надеть презерватив. Черт! — Он запустил пальцы в волосы. 
      Меня это не волновало, потому что забеременеть я не могла, а так как ликантропия могла вылечить даже пулевое ранение в голову (правда, не от серебряной пули), о половых инфекциях тоже можно не переживать. Плохо, что я не могла объяснить это Нику. 
      — В жизни так не тупил, — пробормотал он. 
      Внезапно почувствовав себя голой и одинокой, я отвела глаза и зацепилась взглядом за размазанное пятно крови на внутренней стороне бедра. Быстро завернулась в покрывало, чтобы Ник не увидел. 
      — Спасибо, — пробормотала я. 
      — Я не хотел, чтобы все случилось вот так. 
      — Ты хотел по-другому? 
      Ник поднял руки, потом опустил их. 
      — Элиза, ты меня чертовски запутала. Я смотрю на тебя, и мне кажется, будто мы совсем не расставались. Чувства те же, но мы уже другие. 
      Прямо в точку. К тому же я больше не человек. А была ли им вообще когда-нибудь? 
      — Ты выглядишь так, будто прошло всего семь дней, а не семь лет. — Он склонил голову и пристально посмотрел на меня. — Как такое возможно? 
      Его слова напомнили — как будто мне нужны были лишние напоминания! — что нам никогда не быть вместе. Не судьба. Рано или поздно Ник узнал бы, кто я на самом деле и что сделала, и возненавидел бы меня. 
      — Мне хочется тебя ненавидеть, — пробормотал он. 
      Я вздрогнула: он что, читал мои мысли? 
      — А разве ты не уже? 
      Ник поглядел на кровать, потом на меня. 
      — По-твоему, это можно назвать ненавистью? 
      — Нет. 
      Он вздохнул. 
      — Но и любовью это назвать трудно. 
      Тогда почему мне казалось, что это любовь? 
      В глазах защипало, и я встала. Пока шла через комнату, таща по полу кончик покрывала, умиротворенность и истома испарились, уступив место кипучей энергии. 
      Увидев мельком свое отражение в зеркале над комодом, я замерла: глаза полностью окрасились в синий цвет. Не было и намека на белки. Глаза волка, за исключением одной детали. 
      Большинство обывателей и не знают, что голубыми глаза бывают только у волчат. Что же делать, если встретите в лесу синеглазого взрослого волка? Лучше молитесь, чтобы под рукой были серебряные пули. 
      В панике я часто задышала. Когда я превращалась в волка, у меня оставались человеческие глаза. Так что же означают волчьи глаза, когда я в человеческом обличье? Сомневаюсь, что это сулит что-то хорошее. 
      Я поглядела в зеркало еще раз. Ник тем временем одевался — как удачно, потому что я собиралась выставить его прямо сейчас. 
      — Ты хотел меня, — сказала я. — И получил. А теперь уходи. 
      Ник вскинулся и повернулся ко мне. Я же склонила голову, чтобы пряди волос упали на глаза. Если он увидит аномалию, я обречена. Или он. 
      — Что? — тихо переспросил Ник. 
      За этим спокойствием скрывалась жидкая сталь — раскаленная добела и кипящая. 
      — Нам обоим хотелось наверстать упущенное. — Пожав плечами, я медленно двинулась к двери. — Теперь мы знаем — ничего особенного. 
      — Ты врешь почти так же плохо, как трахаешься. 
      Я вздрогнула. Он тоже врал. Даже я, несмотря на неопытность, понимала, что случившееся между нами не имело ничего общего со словом «плохо» или обычным перепихом. 
      Я слышала его шаги за спиной, но не стала оборачиваться, чтобы увидеть, как близко он подошел. Если смогу выйти в прихожую, ему никогда меня не поймать. 
      Я открыла дверь и чуть не закричала, увидев замаячившую в проходе большую черную тень.
      

    

    

      

        Глава 17
      

      — Элиза! 
      Голос Эдварда. Что я там говорила о невезении? 
      Задняя дверь была всего в нескольких шагах. Раньше я не замечала, что она выходит на лес — удобно. 
      Я попыталась прошмыгнуть мимо Эдварда и выбраться на свежий воздух, где могла бы поддаться жажде обратиться, которая будоражила мою кровь, словно полная луна в небе. Эдвард задержал бы Ника здесь, а я спряталась бы в чаще. По крайней мере, до ухода Ника. 
      Но Эдвард крепко схватил меня за руку. Для старика он был сильным, но все же не сильнее меня. Однако я была приучена повиноваться и никогда не причинять ему боль, поэтому остановилась и посмотрела шефу в глаза. 
      Он вздрогнул, когда увидел мой волчий взгляд. 
      — Что происходит? 
      — Да, — донесся из спальни голос Ника, — что происходит? 
      Эдвард помрачнел и потянулся за пистолетом. 
      — Нет, — выдохнула я. Тембр вибрировал между человеческим и волчьим. 
      — Элиза? — спросил Ник, выходя из комнаты. 
      — Не подходи. 
      По идее, я не должна была терять над собой контроль, ведь до полнолуния оставалась еще уйма времени. Но даже под совершенно круглым диском луны я справлялась лучше, чем сейчас. 
      Я думала, что секс меня не изменит, но, наверное, ошиблась. 
      — Что он здесь забыл? — потребовал ответа Эдвард.
      Я промолчала. Разве не понятно, зачем Ник вернулся? 
      — Дура, — припечатал Эдвард. — Ты понятия не имеешь, чем для тебя может обернуться такое вот потакание своим прихотям. Ну и что, стоило ради этого рисковать жизнью? 
      Я не собиралась отвечать, потому что совсем не жалела о случившемся. Но Эдварду лучше об этом не говорить — он-то покончит со мной с превеликим удовольствием. 
      — О чем он там болтает, Элиза? — занервничал Ник. 
      Эдвард вытащил пистолет. 
      Я встала между шефом и Ником, но можно было не беспокоиться — дуло уперлось в горло мне. 
      — Выходи. 
      Эдвард толкнул меня к черному ходу. Я наступила на волочащееся следом одеяло. 
      — Вы тоже, мистер Франклин. 
      Не став спорить, Ник вышел. Он, наверное, подумал, что мы с Эдвардом окончательно рехнулись. 
      С неба лился свет луны, такой холодной, радушной и кривобокой. Ветер растрепал мои волосы. Я чуяла запахи леса и земли, и они влекли меня к себе. Хотелось пробежаться по лесу, ощутить свежесть ветра, щекочущего мех, погнаться за чем-то маленьким и пушистым, поймать его и попробовать на вкус кровь. 
      Обычно такие мысли казались мне отвратительными, но сегодня вечером они соблазняли. Я шагнула к лесу, но меня остановил голос Эдварда: 
      — Докажи, что не отдала душу темной стороне, подарив ему тело. 
      — Черт, о чем вы толкуете? — рявкнул Ник. — У него крыша поехала? 
      — Ты знаешь, что нужно сделать, — пробормотал Эдвард, пропуская слова Ника мимо ушей. — Покажи мне. 
      Я смущенно покачала головой. 
      — Обратись и действуй по инструкции, — прошептал он мне на ухо. — Обратись и не убивай. 
      — Хорошо. 
      Я сделала еще один шаг к лесу. Эдвард дернул меня назад и ткнул пистолетом в спину. Я низко и угрожающе зарычала. 
      — Веди себя прилично! — Манденауэр толкнул меня сильнее. — Обратись здесь и сейчас. Ради него и меня. 
      — Нет. 
      Эдвард нетерпеливо вздохнул. 
      — Есть только два способа убедиться, что он уедет и не вернется — твой или мой. Выбирай. 
      Способом Эдварда всегда была и оставалась смерть. Мой был куда легче. 
      Если я покажу Нику свою сущность, он тут же сбежит. Но останется жив — и это послужит мне наградой. А лучше всего то, что если он начнет об этом рассказывать, ему никто не поверит. 
      Беспроигрышная ситуация. Типично для Эдварда. 
      Я глянула на Ника из-под завесы волос. Его лицо одновременно выражало ярость и растерянность. Ник понятия не имел, во что вляпался, когда настоял на том, чтобы сопровождать меня в Фэрхейвен. 
      Если бы он остался и кто-то узнал, что я его люблю, его жизнь оказалась бы в опасности. Угроза исходит от всех монстров — живых или мертвых. У меня действительно нет выбора. 
      Я вступила в пятно струившегося с неба серебристого света. Распростерла руки, запрокинула голову и впустила в себя луну, открыв ей разум. 
      Сила полилась в меня ослепительно-белым светом. Я слышала то, что не мог услышать ни один человек, видела невообразимые миры, улавливала запах несуществующих волков и даже слышала их — кружащую в небе призрачную стаю. 
      Луна наполнила меня, приласкав и изменив. Покрывало спало, когда я превратилась в волчицу — быструю, сильную, проворную. 
      — Прекрасное животное, — пробормотал Эдвард. — Мозг человеческий, а тело волчье. Их очень трудно убить. 
      Первое, что я увидела, открыв глаза, был Ник. Он упал на землю. Его грудь тяжело вздымалась, и я испугалась, что ему стало плохо, но он просто пытался вдохнуть, чтобы не потерять сознание. 
      Не могу его винить. Не каждый день увидишь, как женщина превращается в волка. Он реагировал ещё достаточно спокойно. 
      — Как так? — смог выдавить Ник, приподнимая голову. 
      Я подползла поближе, и когда он поднял глаза, то почти коснулся носом моей морды и растерянно отпрянул. 
      — Отличительная черта оборотня, — продолжал вещать Эдвард с непонятным оптимизмом, — человеческие глаза. Это придает фразе «Не стреляйте, пока не увидите белки их глаз» 
      [8] конкретный смысл, 
      jawohl. 
      Повернувшись к Эдварду, я глухо зарычала. Шеф только рассмеялся. Ник быстро подался назад, вскочил на ноги и потянулся за отсутствующим пистолетом, от чего мое сердце дало трещину. 
      До этого момента я и не понимала, как надеялась, что Ник видел настоящую меня и ему было все равно. Он опустил руку. 
      — Ягер-зухеры вовсе не на бешеных волков охотятся, — пробормотал он. 
      — Nein. 
      — Тогда на кого? 
      — На оборотней. И не только. 
      Казалось, опасение Ника уступило место любопытству. Но быть цирковым уродцем мне хотелось еще меньше, чем бесноватым ожившим ужасом. 
      — Она оборотень. 
      — Случай Элизы особенный. Она единственный... 
      Я гавкнула. 
      — Ах да. — Эдвард пожал плечами. Судя по выражению лица, он относился к моему уточнению скептически. — Элиза  
      и Дэмьен — единственные оборотни в команде. 
      — Дэмьен, — пробормотал Ник. — Вот уж не ожидал. 
      — Как и Ли. — Тон Эдварда утратил веселость. — Ее это повергло в шок. 
      — Могу представить. Что вы имели в виду, говоря «и не только»? 
      — Разных монстров. Поэтому у нас разные потребности и рабочие группы. 
      — Разных  
      монстров? — Ник слегка позеленел. Я заскулила, и он тут же заверил: — Со мной все нормально. Каких еще монстров? 
      — Любых, какие придут на ум, но в основном тех, кого трудно даже вообразить. 
      — А вы точно не из ФБР? — спросил Ник. — Подразделение «Секретных материалов»? 
      — Что за «Секретные материалы», о которых я так часто слышу? — Эдвард поглядел на меня, но я была не в том облике, чтобы ответить. 
      — Телесериал, — рассеянно пояснил Ник. — Вам, наверное, не понравится. 
      — Даже не сомневаюсь. Телевидение — такая трата времени! 
      Развлечения Эдварда были немногочисленны: оружие, пули и смерть. Что за жизнь. Правда, моя немногим лучше: сыворотки, противоядия и оборотни. Да уж. 
      — Зачем вы мне это рассказываете? — поинтересовался Ник. — Собираетесь меня убить? 
      — Конечно, нет, мистер Франклин. 
      Мы с Ником выдохнули с облегчением, которое, правда, длилось недолго — до следующих слов Эдварда. 
      — Я думал предоставить эту возможность Элизе. 
      Повисшая пауза настолько затянулась, что с каждой секундой становилось все более неловко. 
      — Шучу, — рассмеялся Эдвард. 
      Я глухо зарычала, и шеф тут же притворно удивился: 
      — Ты же сама всегда говорила, что мне надо развивать чувство юмора. 
      — Вам надо еще над этим поработать, — заметил Ник. 
      — В этом-то вся и проблема. Юмор — понятие субъективное. 
      Мне захотелось сбить Эдварда с ног и усесться у него на груди — такой себе оборотничий юмор. Но шеф скорее вынесет мне мозги серебряной пулей, чем рассмеется. Да уж, каждый понимает шутки по-своему. 
      — Мистер Франклин, я не собираюсь вас убивать. Как Элиза уже несколько раз замечала, убийства раздражающих меня субъектов приносят больше проблем, чем выгоды. Думаю, с мертвым агентом ФБР забот будет полон рот. 
      — Тогда зачем вы мне это рассказываете? — повторил свой вопрос Ник. 
      — Вам все равно никто не поверит, — пожал плечами Эдвард. 
      — Поверят, если я ... 
      — Что? Приведете Элизу? Подвергнете ее допросу, отдадите на растерзание правительству и прессе? А как же пробы, инъекции, анализы крови? 
      Ник сузил глаза и пробормотал «ублюдок» так тихо, что услышала только я. Потом наклонил голову, как будто учуял что-то интересное. Когда он повернулся ко мне лицом, я прямо-таки увидела, как его озарила догадка. 
      — Так чем вы занимались в той секретной лаборатории, доктор Франкенштейн? 
      Я моргнула. Он думал, что я штамповала монстров? 
      Внезапно от всех этих вопросов, тайн и лжи навалилась жуткая усталость. Эдвард хотел, чтобы Ник обо всем узнал? Пусть тогда сам и рассказывает. 
      Лес позвал меня, и я помчалась к нему, оставив позади Эдварда, Ника и целый мир. 
      — Разыщи Джесси и Уилла, — крикнул шеф мне вслед. — Они пошли далеко на север на поиски шерифа. Что-то их долго нет. 
      Другими словами, я должна была доказать, что все еще служу ему, а не злу, но меня жутко бесили такие приказы — когда нужно было принести палку, как собака. Хотя, думаю, лучше быть сердитой, чем мертвой. 
      Где-то в голове крутилась мысль, что амулет был в кармане спортивных штанов, а не у меня в руках, когда я обратилась со скоростью света. Что бы это значило? 
      Может, чудовище начало брать надо мной верх? Но тогда почему мне кажется, что я лучше контролирую ситуацию, что я стала сильнее и действую правильнее, чем когда-либо еще? 
      Пусть у оборотней и человеческий разум, но все же было трудно сосредоточиться на загадке мгновенного обращения, обрабатывая сенсорную информацию об окружавшей меня новой лесной чаще. 
      Тело охватило непреодолимое желание бежать. Если бы я захотела, то смогла бы пробежать за день километров сто пятьдесят, потом еще десять гнаться за стадом, а затем снова припустить. Оборотню не нужны сверхчеловеческие способности — сам факт того, что он волк, уже делает его необычным. 
      Я побежала на север, пытаясь уловить знакомый запах, но пока безрезультатно. Луна вытягивала душу, а из горла рвался вой. 
      Я задрала морду в тот момент, когда низко над головой пролетела ворона и каркнула так громко, что я тявкнула от неожиданности. На соседнем дереве сидели другие птицы. Заметив мой взгляд, они снялись с ветки и полетели вслед за первой вороной, словно большие черные летучие мыши. Они пытались что-то мне показать. 
      Я уловила запах воды задолго до того, как наткнулась на ручей. Плескаясь в воде, опустила морду к самому дну, позволила холодной жидкости успокоить гудение в голове и пила до тех пор, пока не притупилось жгучее чувство жажды. Правда, полностью оно не прошло, потому что я нуждалась не только в воде. Приближалось полнолуние, и если не изготовить сыворотку, мне захочется крови. 
      Нужно серьезно поговорить с Эдвардом. Где данные моих исследований? Смог ли он их восстановить? А если нет, то почему? 
      Надо мной по-прежнему кружили вороны. Я качнула головой. Нет, они кружили над чем-то другим — там, чуть впереди. 
      Отряхиваясь от воды, я будто бы почуяла запах другого оборотня. Но когда снова принюхалась, в ноздри ударил только аромат леса. Тем не менее возвращение в коттедж было так же немыслимо, как поездка в волчьем обличье на велосипеде, поэтому я последовала за воронами к поляне, окруженной высокими вечнозелеными деревьями. 
      Посреди нее лежало тело — судя по форме, шериф. И больше никого: ни оборотня, кроме меня, ни волка, ни человека — ни одного живого существа. 
      Вороны бесследно исчезли, их не было видно в небе. Странно. Они привели меня сюда, чтобы помочь или навредить? С ними не знаешь, чего ожидать. 
      Надо бы осмотреть шерифа. Несмотря на явственный запах смерти, я могла ошибаться. 
      Эй, а может, я вовсе не оборотень. Может, это просто сон и я проснусь в Стэнфорде в объятиях Ника. Фантазия, в которую я погружалась уже сто раз. Увы, от правды не скрыться. 
      Поэтому я обошла вокруг тела, надеясь на малейшее движение, но ничего не произошло.
      Подползая на животе все ближе и ближе, я вытянула шею как можно дальше, пока она не хрустнула от напряжения, и понюхала его руку. 
      И тут рядом с моей головой просвистела ружейная пуля.
      

    

    

      

        Глава 18
      

      Сначала я подумала, что это Эдвард и мне конец. Потом увидела у своих лап обувь. Кеды, а не военные ботинки. Женские ноги. Джесси. Это не значит, что она не вышибет мне мозги, но может быть, сначала позволит объясниться. 
      Если бы я только могла говорить. 
      — Мы искали шерифа Стивенсона, — пробормотала она. — Думаю, мы его нашли. 
      — Или то, что от него осталось. 
      Уилл. Слава богу, голос разума. 
      Я тихонько заскулила и подняла голову. Кадотт посветил фонариком мне в глаза и выпалил: 
      — Элиза? 
      — Где? — отозвалась Джесси. 
      Мне в голову уперся ствол ружья. Хотелось крикнуть: «Поосторожней с этой штуковиной!» Вместо этого я зарычала. 
      — Заткнись. Я разберусь с тобой через минуту. 
      — Это Элиза, — сказал Уилл. — Волк, которого ты собираешься пристрелить. 
      — Что? 
      По крайней мере Джесси сняла палец со спускового крючка, и дышать стало легче. Но я все равно оставалась на прицеле. Даже унюхала серебряную пулю. Очень хотелось, чтобы Джесси целилась куда угодно, только не в меня. 
      Я глянула на Джесси, и она вздрогнула. 
      — От человеческих глаз всегда такая жуть берет. Док, вернись в свое тело, а то мне не по себе. 
      Я пихнула головой ружье. 
      — Ой, прости. — Джесси убрала дуло от моего виска. — А что ты здесь делаешь? 
      Она посмотрела на мертвого шерифа, потом быстро глянула на меня и крепче сжала приклад. 
      Хотелось закричать: «Это не я!», но я смогла только покачать головой. 
      — Ну да. Конечно. Мертвый парень. Оборотень. Сам посуди. 
      Я посмотрела на Уилла, и он пожал плечами. Наверное, тоже мне не поверил. Надо им все рассказать, но для этого нужно обратиться. А значит, предстать перед ними голышом. 
      Меня всегда напрягала нагота, поэтому перед обращением я обычно прятала в лесу одежду. Но сегодня у меня не было ни времени, ни возможности подготовиться. Раздраженно фыркнув, я переступила с лапы на лапу, поскребла землю и мрачно глянула на Джесси. 
      — Ловкач, пойди погуляй, — пробормотала Джесси. 
      — Что? Зачем? 
      — После обращения она окажется в чем мать родила. Принеси из машины мой запасной комплект одежды и одеяло. 
      — А может, сначала я все принесу, а потом она обернется? 
      Джесси глянула на него и вкрадчиво спросила: 
      — А может, мне и тебя пристрелить, если не поторопишься? 
      — Ревнуешь? 
      — Тебе не обязательно видеть, что ты упускаешь. 
      — Я все равно не вижу никого, кроме тебя. Причем уже давно. 
      Я фыркнула, а Джесси сказала: 
      — Да, полный отстой, правда? 
      — Я просто хотел глянуть на процесс обращения. Неужели я прошу слишком многого? Я ученый, и было бы интересно посмотреть на превращение воочию. 
      — Ну конечно. 
      — Элиза поняла бы. Правда? 
      Я оскалилась. 
      — Не думаю, что она тебя поддерживает. Давай, Кадотт, брысь отсюда. Мне нужно поговорить с доктором, а для этого ей нужно стоять на своих двоих. 
      — Ладно, ладно. — Он потопал прочь, думаю, к машине. — Я всегда пропускаю все самое интересное. Ни развлечься не дадут, ни пострелять. 
      — Ты же не любишь оружие, — прокричала Джесси ему вслед. — К тому же для убийств ты слишком мягкосердечный. 
      — Ради тебя могу сделать исключение. 
      Она засмеялась, а Уилл исчез в лесу. Свет от его фонарика попрыгал пару секунд, а потом тоже пропал. На мгновение я заволновалась, что там может скрываться в темноте, но, понюхав ветерок, уловила только мертвого шерифа, Джесси и Уилла. 
      — Он на самом деле такой лапочка, — пробормотала Джесси. — Никогда бы не подумала, что влюблюсь в симпатичного парня с ранимой душой, но сердцу не прикажешь. 
      Она говорила со мной как с другом, что выглядело довольно странно, ведь я все еще пребывала в волчьей шкуре. Может, Джесси легче открыться кому-то, когда она не ждет ответа? 
      Как будто поняв, что сделала, Джесси иронично хмыкнула и вытащила маленький фонарик из кармана пальто. Направив на меня луч, она нахмурилась. 
      — Ты должна кое-что объяснить, док. 
      Я просила ее называть меня по имени, но мне стал нравиться тот насмешливый тон, которым она произносила «док». А это значит, что я, наверное, теряю не только самообладание, но и разум. 
      Уилл возвратился быстрее, чем я ожидала. А я и не слышала, как они подъехали, но ведь меня слегка отвлек труп. 
      Джесси выдернула из рук Кадотта одеяло и прикрыла им меня как ширмой. 
      — Давай, вперед. — Она подглядывала за мной поверх одеяла. — Нам еще есть, чем заняться этой ночью. 
      Последний раз стать волком было легче и быстрее, чем превратиться обратно в человека. Сейчас же я просто подняла лицо к небу, и в следующее мгновение легкий ветерок уже трепал мои волосы, а не мех. 
      — Какого черта? — Джесси задохнулась от удивления. — Никто не может так быстро обратиться. 
      — Где тотем? — спросил Уилл. 
      — При мне его нет. 
      — Это заметно, — сухо процедила Джесси, а мне стало смешно. 
      Она удивленно вытаращилась на меня, протягивая джинсы и еще одну футболку. 
      — Что это с тобой? Обычно ты ведешь себя как царевна Несмеяна. 
      Я и правда не должна была чувствовать себя настолько замечательно: у ног валяется труп шерифа, совсем близко заряженное серебряными пулями ружье, а Ник, скорее всего, уже поставил рекорд скорости, улепетывая от меня подальше. 
      Но сила и мощь, которые я испытала, бегая в облике волка, остались со мной. Впервые в жизни я скучала по своей сущности и хотела поскорее к ней вернуться. 
      Джесси опять посмотрела на мертвого шерифа. 
      — Я думала, тебе не нужна человеческая кровь. 
      — Это не я. 
      — Да, я тысячу раз уже это слышала. 
      И внезапно опять взяла меня на мушку. 
      — Если ты будешь угрожать меня пристрелить, мы никогда ничего не выясним. 
      — А если ты продолжишь врать, у меня не будет другого выбора. 
      — Эдвард отправил меня за вами. 
      — Я уже давно не нуждаюсь в няньках, — отрезала Джесси. 
      — Это было своеобразное испытание. — Я вздохнула. — Для меня. 
      Джесси нахмурилась. 
      — Мы приходили раньше, но ты спала. Потом позвонил заместитель шерифа и... А что, черт возьми, случилось, раз Манденауэр решил тебя испытать? 
      Я глянула на Уилла, потом на Джесси. Мне не хотелось ничего рассказывать, но лучше я, чем Эдвард. 
      Я быстро пересказала события последних часов, стараясь при этом особо не заострять внимание на нашем с Ником времяпровождении. 
      — Значит, ты сдалась на его милость? — ухмыльнулась Джесси. — И как федерал, хорош? 
      — Джесс, это тебя не касается, — предупредил Уилл. 
      Джесси приподняла бровь, а я не удержалась от улыбки. 
      — Так и знала, — подытожила она. — Ради таких парней и серебряную пулю получить не жалко. 
      Во мне шевельнулся отголосок солидарности — удивительно. То меня тянет обратиться и убежать со стаей, то хочется дружбы, о которой я всегда мечтала, но никогда не имела. Моя двойственная натура никогда еще не была настолько противоречивой. 
      — Как же умер шериф? — Джесси уставилась на труп, освещая его фонариком. 
      Наверное, демонстрация привязанностей закончилась. 
      — Не успела разглядеть, — сказала я. 
      — А мне показалось, ты осматривала тело с достаточно близкого расстояния. 
      — Обнюхивала. 
      — Фу, — пробормотала Джесси. 
      — Для ягер-зухера, способного надрать задницу любому, ты ужасно брезглива по мелочам. 
      — Подай на меня в суд. — Джесси перевела луч фонарика на шею мертвого шерифа. — Я, конечно, не патологоанатом, но все же уверена, что горло ему аккуратно перерезали, а не разорвали клыками. 
      Нахмурившись, я глянула на месиво. 
      — И это называется аккуратно? 
      — Для такого вида убийства — да. Ножевое ранение. — Она осмотрела меня с ног до головы. — Ты вне подозрений. 
      — Но я ведь могла выбросить нож в кусты. 
      — Чем? Лапой? Кроме того, при такой ране ты вся была бы в крови. 
      — Фу, — поморщилась я. 
      — И кто у нас еще брезгливый? 
      — Так ты считаешь, что тут орудует всего лишь обычный, ничем не примечательный убийца? — спросила я. — Никаких заморочек? 
      — Похоже на то. 
      — Значит, нам нет смысла здесь оставаться. 
      Хотя у меня не было ни малейшего понятия, куда податься. 
      У Джесси зазвонил мобильник, и она ответила, продолжая осматривать тело. 
      Я четко слышала голос Эдварда, хотя Джесси держала телефон у уха. Моя способность к быстрому обращению была не единственным умением, которое становилось все лучше и лучше. 
      — Элиза с вами? 
      Джесси глянула на меня. 
      — Да. 
      — Никаких странностей? 
      — Нет, если не считать мгновенного обращения из оборотня в женщину. 
      Я показала ей язык, и она усмехнулась. Но улыбка тут же исчезла, когда Эдвард произнес: 
      — Наблюдается значительное увеличение числа оборотней и мне нужно, чтобы ты занялась этой проблемой вплотную. 
      Джесси отошла к противоположному краю поляны, и как я ни пыталась расслышать их с Эдвардом разговор, все же не смогла. 
      — Где? — спросила она. — Хорошо. Но у нас небольшая проблема с шерифом Стивенсоном. Он мертв. — Пауза. — Перерезали горло. — Раздался поток невнятных слов, скорее всего проклятий, но я ничего не могла разобрать. — Скажите Бэзилу. — Джесси вздохнула. — Хорошо. Пусть он привезет судмедэксперта. 
      — Кто такой Бэзил? — поинтересовалась я, когда она закончила разговор. 
      — Заместитель шерифа. — Джесси перевела взгляд на тело. — Теперь он станет шерифом. Жуткий козел. 
      Я подождала ее объяснений, но когда их не последовало, глянула на Уилла. 
      — Он один из тех, кто все еще думает, что индейцы не стоят выпущенной в них пули. 
      — Он что, пересмотрел фильмов с Джоном Уэйном? 
      — Наверное, — усмехнулся Уилл. 
      — Значит, судмедэксперта привезет этот Бэзил? — спросила я. 
      — Нет, — ответила Джесси. — Федерал. 
      От удивления я открыла рот. 
      — Ник все еще здесь? 
      — Как видишь, и теперь это его головная боль. 
      — Что? 
      — Док, сосредоточься — у нас труп с перерезанным горлом. — Она указала ружьем на тело. — Единственный оборотень в округе — ты, но ты не в счет. Федерал здесь, и что-то не спешит уезжать. 
      Этот факт повергал в панику и ужасал, как и убийство. 
      — Твой Ник может пригодиться. — Джесси оглядела меня с ног до головы. — И не только тебе. 
      — Так мы просто уедем и оставим это дело ФБР? 
      — Мы уедем, а ты нет. 
      — Что? — повторила я. В последнее время просто фонтанирую умными вопросами. 
      — Нам с Ловкачом надо мчаться на север. — Она шевельнула бровью в направлении Уилла. — Новая эпидемия оборотней на севере Миннесоты. 
      — Тоже мне новость, — пробормотал Кадотт. 
      — Эдвард поедет с вами? 
      — Он собирается достать данные твоего исследования. 
      — Откуда? 
      — Подловила. Подожди, пока сюда приедут федерал с судмедэкспертом, а потом уезжай из Фэрхейвена. 
      — Но... 
      Джесси и Уилл уже двинулись к машине, но Джесси обернулась. 
      — Но что? 
      — Куда же мне идти? 
      Джесси открыла и закрыла рот. 
      — Манденауэр не сказал. Позвони ему, когда разберетесь с телом. 
      И, больше ничего не добавив, Джесси и Уилл исчезли в лесу. Через пару секунд легкий ветерок донес звук заводимого мотора, затем машина уехала. 
      Через полчаса приехал другой автомобиль, и вскоре на поляну вышли Ник и его спутник. 
      При виде меня Ник выпучил глаза. Или не ожидал меня здесь увидеть, или думал, что я буду покрыта мехом. Подбородок стал жестче, а взгляд — холоднее. Ник лишь кивнул в знак приветствия. 
      Я проглотила ком в горле. Как Ник мог вести себя так, будто у нас не было ничего общего, будто мы едва друг друга знали? 
      И это меня называют монстром. 
      Я заставила себя переключить внимание на спутника Ника, пожилого мужчину, на вид лет семидесяти пяти, а может, старше, который пристально меня разглядывал. Его глаза — темные и достаточно печальные — вполне подошли бы таксе. Голова полностью седая, но, по крайней мере, не лысая. На лице печать возраста и долгих часов, проведенных на открытом воздухе. Он выглядел так, словно много рыбачил, и в жару, и в стужу. Одному Богу известно почему. 
      — Здравствуйте, — поздоровался он. — Я доктор Уочри. 
      — Сэр, я с... 
      Я замолчала. Чуть было не сказала «с ягерами-зухерами», но как много он знает? 
      Доктор Уочри поглядел на Ника, потом снова на меня. 
      — ФБР? 
      Я просто улыбнулась, не в силах озвучить ложь. Ник не поправил меня, а просто представил. 
      — Это доктор Хановер. Она занимается исследованиями. 
      — Как интересно, — пробормотал доктор Уочри. — Исследования всегда приводили меня в восторг, но у меня не было времени, чтобы заняться наукой всерьез. Вот уже почти пятьдесят лет я единственный врач в Фэрхейвене. Ну и вдобавок судмедэксперт этого округа. 
      Ага! Неудивительно, что у него такой печальный вид.
      — А разве вам не пора на пенсию? 
      — Если бы нашлись желающие меня заменить, я бы с удовольствием. 
      — И никто не хочет на ваше место? Вроде неплохой городок. 
      Эй, я видала и похуже. 
      — Милое дитя. — Доктор Уочри похлопал меня по руке. — Мне нравятся эти края. Но для молодого специалиста, только что из колледжа, со свежим дипломом и деньгами, наконец, перспектива работы, и снова работы, иногда перемежаемой рыбалкой, не слишком заманчива. Так что там у нас? 
      Я все еще была под впечатлением от «милого дитя». Меня еще никто так не называл. Но мне понравилось. 
      Ник откашлялся. 
      — О, шериф. Мы нашли его в таком виде. 
      Стоя над телом, доктор Уочри поцокал языком. 
      — В Фэрхейвене никогда никого не убивали. 
      — Вообще никогда? 
      Может, я и жила в глуши, но телевизор все-таки смотрела. И даже я знала, что отсутствие убийств было важным показателем и очень приятным. 
      — Да. Я расследовал пару дел за время пребывания на этой должности, но ничего такого масштаба. «Несчастные случаи» на охоте. — Он изобразил кавычки в воздухе. — Такое случается постоянно. Люди затаят злобу, а потом идут с ружьями в лес. И виной тому обычно выпивка — как до открытия сезона, так и на всем его протяжении. 
      — А как насчет других случаев? — спросил Ник. 
      — В основном преступления на почве ревности. Муж, жена и любовники. 
      — И такое бывает. 
      — Но не в Фэрхейвене. 
      — А пропавшие без вести? — спросила я. Ник быстро покосился в мою сторону. 
      Мне так и хотелось отвесить самой себе оплеуху, ведь Ник не имел понятия об исчезнувших в Фэрхейвене без следа. А теперь придется все ему рассказать. 
      — Нет тел — нет дел, — ответил судмедэксперт, доставая все необходимое: перчатки, маску и одноразовые инструменты. Профессионал, ничего не скажешь. 
      — Скоро подъедет труповозка, — продолжил доктор Уочри. — Конечно, у нас никакого дознавателя нет, только я. Я возьму первичные анализы, а потом санитары отвезут тело в мою клинику. 
      — Не в морг? 
      — У нас нет морга как такового. В большинстве случаев тела отвозят прямиком в похоронное бюро. Но если нужно провести дополнительное расследование, сгодится и моя клиника. У меня есть все необходимое оборудование и место для хранения. 
      Ник вытащил из портфеля портативный фонарь и установил его так, чтобы доктору было лучше видно. Ослепляюще-яркий свет озарил не только тело шерифа, но и пол-леса. 
      Мы беспомощно стояли и наблюдали, как доктор Уочри собирал улики. Так как на месте преступления уже наверняка наследили, мы просто не мешали доктору выполнять свою работу. 
      — О каких исчезновениях ты говорила? — прошептал Ник. 
      Я вкратце объяснила, почему в Фэрхейвен вызвали ягер-зухеров. 
      — Но вы же не нашли никаких доказательств... — Ник замолчал и глянул на доктора, но тот был очень занят и находился слишком далеко, чтобы нас услышать, даже если обладал хорошим слухом, поэтому агент договорил: — Паранормальной активности? 
      Я фыркнула, услышав этот эвфемизм. 
      — На данный момент у нас есть стандартные исчезновения и совершенно обычное убийство. Иначе они не оставили бы это дело на дилетанта вроде меня. 
      — Происходит что-то странное. Следы крови при отсутствующих телах — это не хорошо. 
      Я даже не потрудилась ответить, поскольку Ник был прав. 
      — А где заместитель шерифа? — спросила я. 
      — Его не было на месте. Я оставил сообщение в участке. 
      — А что, диспетчера нет? И нет ни рации, ни мобильника? 
      — Нет. Может быть. У меня нет его номера, — резко ответил Ник. — Элиза, это не Нью-Йорк. Здесь в аварийных службах не нуждаются десятилетиями. 
      — Хм, — пробормотал доктор. — Это странно. 
      Мы с Ником навострили уши и придвинулись поближе. 
      — Что-то не так?— спросил Ник. 
      — Есть след укуса. 
      Я замерла, невольно оглядывая лес в поисках предательски горящих глаз оборотня. 
      — Где? — Ник наклонился ближе. 
      — На руке, под рубашкой. Я даже сначала его не заметил. Кожа едва прокушена. Но когда кровь оттекла, отметина побледнела. 
      Доктор передвинул шерифа и закатал левый рукав его рубашки. С моих губ сорвался приглушенный вскрик — след на коже оставили человеческие зубы.
      

    

    

      

        Глава 19
      

      Ник иронично покосился на меня и снова переключился на судмедэксперта: 
      — Вы же сможете взять оттуда образец ДНК, правда? 
      — Несомненно. 
      Доктор Уочри пошел к своей сумке, сменил перчатки и достал тампоны и другие необходимые предметы. Воцарилась тишина, нарушаемая только шорохом перчаток и клацаньем инструментов. 
      — Что произошло? — прошептала я. 
      — Убийство. 
      — Укус. Это просто странно. 
      Ник поднял бровь. 
      — Сказала та, кому точно не стоило бы бросаться камнями. 
      Я поджала губы. Если он намерен продолжать ерничать, я уеду. Как только меня кто-нибудь подвезет. Можно перекинуться в волка и добежать обратно до города, но какой в этом смысл, если идти мне некуда и никаких срочных дел нет? 
      — Таких случаев, как этот, полно, — продолжил Ник. — Не только при защите, когда жертва кусает убийцу, но и при нападении, когда атакующему нравится причинять боль, держать все под контролем или помечать жертву как свою. 
      — Полагаю, мы не можем ожидать нормального поведения от убийцы. 
      — Или от кого угодно еще, если уж на то пошло. 
      Я сжала кулаки, но смогла сдержаться и не огрызнуться. Я так собой гордилась. 
      — След от укуса поможет тебе поймать парня, верно? 
      Ник пожал плечами: 
      — След от укуса чаще используют для обвинения, а не для задержания. — Отвечая на мой хмурый взгляд, он дополнил: — Чтобы найти соответствие этому укусу, нам придется проверить слепки зубов каждого жителя Фэрхейвена. И если преступник не отсюда или никогда не был у стоматолога… 
      — Мы не получим ничего, кроме бесполезной информации, — закончила я. 
      — Да. С другой стороны, как только подозреваемый окажется за решеткой, след можно использовать для предъявления обвинения. Может быть, преступника даже признают виновным. 
      — Никогда раньше не имел дела с уликой в виде следа от укуса, — пробормотал доктор Уочри, продолжая работать. — Но у меня есть знакомый судебный стоматолог из Мэдисона. Мы обсуждали, как лучше всего зафиксировать улику. Фотографии. Замеры. 
      — А не лучше ли привезти его сюда? — тут же спросил Ник. 
      — Отрезок времени для взятия слюны на ДНК-тест очень короткий. Кроме того, если тело оставить слишком надолго, кожа на трупе начнёт смещаться. Сдвигать ткань под собой, изменять структуру плоти. 
      Я подавила рвотный позыв. В конце концов, я учёный. Видала вещи и похуже трупа. Припоминаете Билли? 
      — С такими уликами чем быстрее, тем лучше, — продолжил доктор Уочри. — Но я позвоню ему и попрошу помощи. Стоматология очень точная наука. 
      — Было бы замечательно, — сказал Ник. — Полагаю, судебный дантист в здешних краях птица редкая. 
      — Он единственный, кого можно найти. — Доктор Уочри поднялся на ноги. — Думаю, транспорт уже скоро должен прибыть. Мне нужно отвезти пробы в клинику. 
      — Мы дождемся. — Ник помог доктору упаковать фонари и инструменты, а затем проводил его до машины. 
      Он вернулся, прижимая к уху телефон. Я на секунду задумалась, где Ник его достал, учитывая, что его сотовый взорвался вместе с моим в Монтане, потом решила — не важно где. По крайней мере у нас есть хоть одно средство связи. 
      Ник сбросил вызов. 
      — Помощника шерифа все еще нет. 
      Повисла тишина, напряженная из-за слов, которые никто из нас не хотел произносить. Или не хотела только я. У Ника, похоже, такой проблемы не было. 
      — Почему ты мне не сказала? 
      — А что толку? 
      — Я любил тебя. 
      Прошедшее время. Неудивительно. Он не говорил о любви, пока не узнал о моем «недостатке». А теперь меня просто поразило, что он не заявил о своей вечной ненависти и не вышиб мне мозги серебром. Если оно у него было. Я глянула на пистолет в кобуре Ника и задумалась. 
      — Элиза? — Мы смотрели друг другу в глаза, пока Ник не перевел взгляд на деревья. — Что произошло? 
      — Эдвард тебе не рассказал? 
      — Демоны, нацисты, неизлечимая жажда крови. Думаю, он пытался меня напугать. 
      — И как, удалось? 
      — Достаточно, чтобы я зарядил свой пистолет серебряными пулями, которые он мне дал. 
      Ну что ж, хоть на один вопрос ответ есть. 
      — Я не такая как другие. — Не знаю, почему, но меня так и подмывало это подчеркнуть. 
      — Ты никогда не убивала невинных людей? 
      Я тяжело сглотнула. 
      — Этого я не говорила. 
      И больше ничего не скажу. Если бы Эдвард все ему рассказал, Ник арестовал бы меня или по крайней мере попытался. Уверена, шеф решил, что достаточно будет показать Нику мою сущность, и он навсегда исчезнет из моей жизни. Эдвард, без сомнения, был прав. 
      — Вокруг целый мир, о котором никто не знает, — тихо произнес Ник. 
      — Это и есть работа ягер-зухеров: заботиться о том, чтобы один мир продолжал существовать отдельно от другого. 
      Сорок восемь часов назад Ник не верил в магию, силу, сверхъестественное. Если увидеть своими глазами, веришь быстрее. 
      Ник вдруг выругался. Я шагнула вперед, встав между ним и деревьями. Не важно, что все твердили: «Это обычное убийство, никаких оборотней, ничего странного, просто убийца» — я все еще дергалась. 
      Что-то здесь не так. Кто-то был на поляне. Или, может, как сказал Дэмьен, что-то надвигалось. Как всегда. 
      — Что ты делаешь? — спросил Ник. 
      — Что ты увидел? 
      — Свою собственную глупость. — Ник уставился на меня с пытливым выражением, которое не до конца скрывало проглядывающий страх. — Я не надел презерватив. Что это означает? Щенков? Волчат? 
      Я покачала головой. 
      — Я не могу. 
      Он схватил меня за руки и с силой встряхнул. 
      — Сможешь. Скажи мне. Я имею право знать. 
      — Сейчас же. Отпусти. Меня, — тихо потребовала я, приготовившись освободиться силой, если он этого не сделает. Я не терпела рукоприкладства. 
      Ник послушался, оттолкнув меня так, что без волчьих рефлексов я бы упала. Пальцы сжались в кулаки, но я не поддалась на провокацию. Нужно дать Нику передышку, хоть ненадолго. 
      — Я не имела в виду, что не расскажу, а хотела дать понять, что не могу иметь детей. 
      — Поясни. 
      — Я бы так и сделала, если бы ты не начал распускать руки. Тебя теперь  
      это заводит? 
      — Ты знаешь, что меня заводит. Или, по крайней мере, заводило, пока я не узнал, что  
      она не человек. 
      Ник говорил холодно и безразлично. Я вспомнила наши общие мечты: забор из штакетника, малыши, жизнь. 
      Мечтает ли он об этом до сих пор? Мечтает ли иметь все это со мной? 
      Сомневаюсь. Тем не менее я задолжала ему объяснение. 
      — Межвидовое скрещивание невозможно. 
      —  
      Межвидовое? — скривился Ник. 
      — Я не человек и не волк. Я и то и другое. 
      — Прекрасно. Гора с плеч свалилась. Я не обрасту мехом из-за того, что мы обменялись слюной и другими телесными жидкостями? 
      — А еще красочней нельзя? — сухо и чопорно заметила я. Снежная королева вернулась. Я по ней вроде как соскучилась. 
      — Можно, — огрызнулся он. 
      Надо бы просто ответить на его вопросы, а потом оставить «напарника» в лесу. Он не будет возражать. 
      — Ликантропия — это вирус, передающийся только через слюну только в волчьем обличии. Ты не можешь ее от меня подхватить. Только если я тебя укушу. 
      — Прекрасно, — повторил он. 
      — И просто чтобы ты не волновался: так как оборотни могут излечиться от всего, кроме серебра, о венерических заболеваниях можешь не беспокоиться. 
      — Ничего себе, деталь, о которой я и вовсе позабыл среди всего прочего. 
                  Неужели я когда-то считала его забавным и умным? Даже не верится. 
      — Твои приятели свалили из города, — проворчал он. — Почему ты до сих пор здесь? 
      — Последний вор убирает двор. — Я указала на шерифа, и тут же замерла. 
      — Ну, здесь нет ничего сверхъестественного, так что можешь проваливать. — Ник повернулся и увидел то же, что и я. 
      Тело шерифа исчезло.
      

    

    

      

        Глава 20
      

      — Ну и ну, — пробормотала я, уставившись на траву, где несколькими минутами ранее лежало тело. 
      Земля все так же была темна от крови. В противном случае я бы решила, что у нас коллективная галлюцинация и никакого мертвого шерифа никогда не было. 
      — Где? Что? — Ник вскинул пистолет и медленно повернулся вокруг своей оси, обшаривая взглядом лес. — Кто? 
      — Никого нет, — сказала я. 
      — Но… — Он обошёл поляну и даже углубился на несколько шагов в лес. — Следов перетаскивания нет. Я ничего не слышал. 
      Ник все еще судил по человеческим меркам. Едва ли я могла его в этом винить. 
      — Это потому, что никто его не утаскивал. 
      — Они должны были… 
      — Нет, не должны. 
      Моя настойчивость наконец-то пробилась сквозь его замешательство. Он убрал пистолет. 
      — Что случилось? 
      — Понятия не имею, но, думаю, что-то сверхъестественное. Можно твой телефон? 
      Агент таращился на пустой клочок земли, словно тело могло материализоваться столь же чудесным образом, каким исчезло. Увы, этого не случилось. 
      — Ник? — поторопила я. — Телефон? 
      Он передал мне трубку и снова уставился в землю. 
      Я набрала номер Эдварда, попала на голосовую почту, оставила сообщение. 
      — Позвоните мне по… — я нахмурилась и щелкнула пальцами у Ника перед носом. — Номер? 
      Он назвал цифры по памяти, и я повторила их в трубку, затем позвонила Джесси и ввела ее в курс дела. 
      — Полагаю, это объясняет, куда делись трупы, — отозвалась она. 
      — И куда же? 
      Ответом было молчание. 
      — Ну, может, и не объясняет, но… Черт, я не знаю. 
      — Вы вернетесь? — спросила я. 
      — Не можем. По словам властей, с которыми я разговаривала в Миннесоте, у них крупные неприятности с волками, и разобраться с этим можем только мы, если понимаешь, о чем я. 
      — А Ли и Дэмьен? 
      — В Вашингтоне тоже серьезные дела творятся. У сладкой парочки работы невпроворот.
      — Черт, как будто сейчас полнолуние. — Я взглянула на небо, где дрожал серебряный диск — немного асимметричный, пока не совсем круглый. Странно. 
      — Ты звонила Эдварду? — спросила Джесси. 
      — Голосовая почта. 
      — Естественно. 
      — И что мне делать? 
      — Разберись. Ты же ягер-зухер. 
      — Не совсем. Мне никогда не приходилось вести дело. 
      — Теперь придется. Просто импровизируй. 
      — Импровизация не в моем духе. 
      — Так изменись. — Джесси повесила трубку. 
      — Черт, — проворчала я. 
      — Что она сказала? 
      — «Импровизируй»… 
      — Черт, — повторил Ник. 
      — Ага. 
      — Пожалуй, позвоню судмедэксперту, — решил Ник. — Скажу, чтобы отозвал труповозку.
      Хотя понятия не имею, как объяснить пропажу тела. 
      Я передала Нику телефон и уставилась на пропитанную кровью землю, не зная, с чего начать. 
      Спустя несколько минут Ник ко мне присоединился. 
      — Что ты им сказал? — спросила я. 
      — Правду. 
      — Что?! 
      — Не всю правду. Успокойся. Я сказал, что труп исчез. Поскольку в городке словно поветрие, доктор не удивился. 
      Над поляной повисла тишина, нарушаемая только ночными шорохами. 
      — Думаю, ты можешь уезжать, — сказала я. — Здесь нет ничего обычного. 
      — Нет. 
      Я удивленно вскинула голову. 
      — Зачем тебе оставаться? 
      — Я не уйду с места преступления, даже если труп его покинул. У нас в ФБР так не делается. 
      — И как часто вы в ФБР сталкиваетесь с пропажей тел? 
      — Не имеет значения. 
      — Нельзя рассказывать федералам, что здесь происходит. 
      — Нет, черт возьми. А то окажусь первым на очереди в палату с мягкими стенами. 
      Если честно, мне хотелось, чтобы Ник остался. Я понятия не имела, что делать. Не то чтобы он лучше меня мог разузнать, каким образом тело — или десять — растворилось в воздухе, но хотя бы имел раньше дело со смертью. Однако нужно прояснить кое-какие вопросы, прежде чем мы начнем работать вместе. 
      — Мы не можем… 
      — Больше заниматься сексом? — резко договорил он. — Я уже и сам понял, Элиза. 
      — Я собиралась сказать «продолжать цепляться друг к другу», но и это тоже. 
      Я ни за что не смогла бы продолжать связь с мужчиной, находившим меня омерзительной — особенно если сама все еще его любила. Может, я и жалкая, но не дура. 
      — Отлично. — Он выпятил подбородок. 
      — Мы будем работать вместе. — Я протянула руку. — Но больше ничего. 
      Он несколько секунд смотрел на мою ладонь, затем резко развернулся и зашагал в сторону деревьев. 
      — Я приму это как «да», — прокричала я ему вслед. 
      

                * * * * *
      Поездка назад в Фэрхейвен прошла в абсолютной тишине. Мы добрались до города примерно в три часа ночи. 
      — Похоже, помощник шерифа вернулся, — проворчал Ник, глядя на сверкающий всеми огнями полицейский участок. 
      — Наверное, мы должны ему сообщить, что его повысили, — сказала я. 
      — М-м-м. Он не обрадуется. 
      — Почему нет? — Я прошлась взглядом по тихой мирной улице. — Кажется, в Фэрхейвене неплохо быть шерифом. 
      —  
      Было неплохо. 
      — Он полицейский. И выполнит свою работу.
      — Не сомневаюсь, что выполнит. Но маленькие города обычно нанимают отставных служителей порядка — стариков, которым не нужна лишняя возня. 
      — О, — протянула я, понимая, почему Бэзил, возможно, не придет в восторг, узнав о своем внезапном повышении до шерифа городка, где творится черт знает что. 
      Ник остановил машину и заглушил двигатель. 
      — Вряд ли нам стоит рассказывать ему, что происходит на самом деле, —вернулась я к насущному вопросу. 
      — Мы ведь и сами не знаем. 
      — Ну так тем более. Вот только оборотни, исчезающие тела... Давай просто оставим это при себе, ладно? 
      — А если мы просто расскажем ему, что нам известно? Как бы мало это ни было. 
      — Правило номер один, — процитировала я. — Гражданскому населению правду не выдавать. Они впадают в панику, а затем зовут прессу. «Нэшнл инкуайрер» 
      [9] сейчас стал бы настоящей занозой в заднице. 
      — Да уж. 
      Я вышла из машины. Ник последовал за мной, и мы вместе поднялись по ступенькам в участок. 
      — Но мне не нравится держать официальные органы в неведении. Парень должен знать, с чем имеет дело. 
      Стоило мне потянуться к двери, как она тут же открылась, и я едва не врезалась в выросшего на пороге мужчину. Он не был старым. Ему как минимум уже исполнился двадцать один год, раз он работал помощником шерифа, но выглядел Бэзил Мур намного моложе. Длинные темно-русые волосы собраны в конский хвост. Высокие резкие скулы, яркие зелёные глаза. Он мог бы стать моделью, если бы не рассекавший правую щеку шрам. Как жаль. 
      С другой стороны, рубец придавал ему вид современного пирата. Изъян, казалось, только подчеркнул изначальную идеальную внешность. 
      — Помощник шерифа. — Я выпрямилась. — Я Элиза Хановер. Это Доминик Франклин. 
      — ФБР, — уточнил Ник, протягивая руку, таким образом сделав агентом и меня. 
      Я не стала поправлять. Если Бэзил будет считать меня федералом, это избавит от вопросов о том, кто же я на самом деле. 
      — Еще ФБР? — спросил Бэзил, пожав Нику руку и кивнув мне. 
      — Еще? — спросил Ник. 
      — Высокая девица и индеец, — скривился он. — Слишком, черт возьми, дружелюбная, как по мне. О чем она, дьявол ее побери, думает? — Я припомнила, как Уилл описал Бэзила: «не фанат индейцев». Слышала, что подобные люди существуют, но всерьез в это не верила. Бэзил продолжал говорить замечательным баритоном, который был бы приятным, не будь его обладатель таким расистом: — Они тоже из ФБР. За каким дьяволом правительству нанимать краснокожего, понятия не имею. 
      Ник посмотрел на меня, и я пожала плечами. Меня не удивило, что Джесси, Уилл и, скорее всего, Эдвард тоже представились агентами ФБР. Мы постоянно врали, поэтому могли делать свою работу, отвечая на минимум вопросов.
      Кроме того, наша обычная ложь: «Мы из ДПР, у вас тут бешенство», и так далее, и тому подобное — не сработала бы в Фэрхейвене. Здесь никаких волков не было. 
      — Да, ну… — Ник откашлялся. — Уилл и Джесси обнаружили шерифа Стивенсона.
      — Уж надеюсь, так как я точно указал им, куда он пошел. 
      — Вы не сказали, что они найдут его мертвым. 
      Бэзил моргнул. 
      — Мертвым? 
      — То есть «не живым», — подсказала я. 
      Ник бросил на меня уничижающий взгляд, и я умолкла. 
      — Полагаю, теперь шериф вы? — продолжил Ник. — Где вы были? Я звонил не переставая с тех самых пор, как наши сотрудники обнаружили тело. 
      — Я разговаривал с местными. Они расстроены. Люди пропадают, и соседи начинают шептаться о черной магии, дьяволопоклонничестве, ведьмах. — Бэзил прищурился. — Думаете, в Фэрхейвене происходит нечто в этом роде? 
      — Ничего подобного, — проворчала я. 
      — Мне нужно прихватить доктора Уочри и ехать с ним на место преступления? — спросил Бэзил. 
      — Доктор там уже побывал. Он успел осмотреть тело до… — Ник замолчал, и Бэзил вздохнул. 
      — Снова пропажа? 
      — Боюсь, что так. 
      — И опять никто не видел похитителя? 
      — В одно мгновение тело было там, — сказала я, — а в следующее — фьють. 
      Ник бросил на меня взгляд исподлобья, но я притворилась, что ничего не заметила. Люди слышат то, что хотят услышать, и Бэзил от остальных ничем не отличался. 
      — Хотел бы я знать, кто этот псих, и как он ухитряется так красть тела, что никто его не видит. 
      — Угу, — согласилась я. 
      — Что шериф Стивенсон там делал? — спросил Ник. 
      — Поступило сообщение об осквернении могилы. Бывает иногда, то тут, то там. Как правило, детвора. 
      — Часто такое в последнее время случалось? 
      — Не чаще обычного. 
      — А как часто, по-вашему, «обычно»? 
      — Время от времени. Несколько раз в год или около того. 
      — Хм-м, — протянул Ник. 
      Я понимала его беспокойство. Любые странности, особенно касающиеся смерти, были основанием для расследования — и в его мире, и в моем. 
      — Не заметил никаких могил. А ты? — спросил Ник. 
      Я покачала головой. 
      — Могилы разбросаны по всему лесу, — ответил Бэзил. — В прежние времена народ хоронил своих мертвецов там, где они падали замертво. 
      — Верно, — подтвердила я. 
      — А эта могила? — поторопил Ник. — Чья она? Кто позвонил и сообщил, что прах усопшего потревожили? 
      Бэзил пожал плечами. 
      — Не я принимал звонок, но, судя по району, это на ферме Андерсона. Придётся глянуть на схемы расположения земельных участков, чтобы сказать наверняка. 
      — Я также хотел бы взглянуть на отчеты, — добавил Ник. 
      — Отчеты?
      — По осквернениям могил. Просто направьте меня в нужную сторону. 
      — Не думаю, что шериф писал отчеты о таких мелочах. 
      Я понимала замешательство Бэзила. Хотя убийства случались редко, шалости творились сплошь и рядом. Скучающие подростки часто выпивали в лесу, в тупичках, на нехоженых тропках, а потом попадали в неприятности. 
      До недавнего времени небольшое гробокопательство было, наверное, самым большим развлечением, возможным в Фэрхейвене. 
      — Полагаю, это означает, что вы, федералы, заберете дело, — тихо произнес Бэзил. 
      Мы с Ником переглянулись. 
      — Да, — кивнула я. — Именно так.
      

    

    

      

        Глава 21
      

      — Давай перегруппируемся. — Ник вышел из полицейского участка и зашагал к нашему коттеджу. Дверь была не заперта. На кухонном столе лежали записка и ключ. 
      «Не забудь поговорить с Корой Копвей», — прочитала я слова, написанные, видимо, четким почерком Уилла. Кадотт также нарисовал, как добраться до ее жилища. 
      — Кто такая Кора Копвей? — спросил Ник. 
      — Знахарка оджибве. 
      — И зачем тебе с ней разговаривать? 
      — Помнишь тот амулет, который мы нашли в Монтане? 
      Что напомнило мне… 
      Я выбежала из кухни и понеслась в спальню, достала фигурку из спортивных штанов и вернулась, сжимая ее в кулаке. 
      Ник сидел за столом, делая записи в бог весть откуда взявшемся блокноте. Он даже не поднял взгляд, когда я вошла. 
      — И что там с ним? 
      Я быстро пересказала, что произошло с тех пор, как у меня появился тотем, а также мысли Уилла о необходимости пообщаться с Корой. По крайней мере Ник перестал писать. 
      — Ты стала сильнее? 
      — Да. 
      — И не знаешь, почему? 
      — Нет. 
      Он встал. 
      — Поехали, поговорим с ней. 
      Я посмотрела на часы. Почти четыре утра. 
      — Не рановато ли для посещений? 
      — Ты сказала, что она старая — значит уже встала. 
      Так как он уже пошел к двери, я поторопилась следом. 
      На востоке еще даже не забрезжили первые проблески рассвета, когда Ник припарковался перед небольшим коттеджем в нескольких километрах от Фэрхейвена. Однако окна светились, и когда мы вышли из машины, дверь открылась. На пороге стояла красивая молодая женщина, которая словно ждала нашего приезда. 
      Кожа у нее была оливковая, а не оттенка корицы, как у Уилла, но волосы, струившиеся черной рекой до талии, были такими же темными. Черные глаза с густыми ресницами смотрели на нас с любопытством, но она не произнесла ни слова, просто ждала. Вот тебе и элегантное старение: древняя знахарка Уилла выглядела ни днем старше двадцати пяти. 
      — Мы бы хотели поговорить с Корой Копвей, — сказала я. 
      — Моя бабушка на прошлой неделе отправилась к праотцам. 
      Черт. Если Кора мертва, мы в полной заднице. 
      — Примите соболезнования. Уилл Кадотт сказал, что она могла бы нам помочь. 
      — Профессор! — На лице незнакомки расцвело выражение чистого удовольствия. — Бабушка часто о нем рассказывала. Он с вами не приехал? 
      — Его вызвали по делу. 
      Мы постояли молча: она — на крыльце, мы с Ником — во дворе. 
      — Что ж… — начала я. 
      — Вы не возражаете, если мы взглянем на кое-какие книги вашей бабушки? — спросил Ник. 
      — Нет, конечно. Она была бы счастлива помочь друзьям профессора Кадотта. 
      Женщина шире распахнула дверь. Когда она пошевелилась, послышался звук, похожий на тихий перезвон колокольчиков. Ее руки обвивали золотые браслеты, в волосах запутались сережки из красного, синего и желтого бисера. Их цвета перекликались с юбкой по щиколотки и крестьянской блузкой в оборках. Я заметила блеск браслета на ее лодыжке и нескольких колец на пальцах босых ног. 
      — Я Лидия. 
      — Элиза Хановер, — ответила я. — А это Ник Франклин. 
      Она кивнула, приветствуя нас обоих. 
      Домик был красивый, полный индейской живописи и скульптур. В основном животные: медведь, лось, птицы, койоты и, конечно же, волки. 
      На одном столе лежали высушенные кости и нечто похожее на зубы. Комнату украшали свечи всех форм, размеров и цветов. На каждом столе стояли керамические чаши: в одних содержались порошки, в других — что-то непонятное. 
      Я учуяла свежескошенную траву, сандаловое дерево и свежевыпавший снег в морозную зимнюю ночь. Мне это напомнило Монтану в полнолуние, и впервые в жизни меня уколола тоска по тамошнему захолустью. 
      Вдоль стен тянулись книжные полки, до самого потолка заставленные томами с корешками всех цветов радуги. Стопки книг также громоздились на столах и полу, некоторые пристроились на мебели оттенков земли и закатного неба: коричневато-красного, песочного, лазурного, желтовато-красного. 
      — Красота какая, — выдохнула я. 
      — Спасибо. — Лидия вошла в комнату следом за мной. — Бабушка оставила дом мне, за что большое ей спасибо. Ее смерть — большая утрата для общины оджибве. 
      — Уилл сказал, что она была довольно знающей. 
      — Очень. Она обучала меня, но еще так много надо узнать. 
      А вот это хорошие новости. Может, у нас все не так уж плохо. 
      — Нас интересует информация о шаманских тотемах с мистической силой, — сказала я. 
      — Какого рода силой? 
      — Превращающей тело. 
      Её взгляд стал пронзительным. 
      — В кого? 
      — В волка. 
      — Вендиго, — прошептала она, и одна из свечей зашипела и погасла, оставив лишь струйку дыма. 
      — Ненавижу, когда это происходит, — пробормотала я. 
      Лидия чиркнула спичкой и снова подожгла фитилёк. Пламя загорелось ровно и уверенно. 
      — Что такое вендиго? — спросил Ник. 
      — Великий Каннибал, — ответила Лидия. — Оборотень оджибве. 
      Ник, кашлянув, отвернулся так, чтобы Лидия не могла его видеть, затем показал на свои зубы. 
      Я нахмурилась, размышляя. На единственной жертве, которую мы видели, был след укуса. Но от человеческих зубов, не волчьих. И мясо не съели. 
      А что насчет тех, кого так и не нашли? Кто знает, а вдруг на них обнаружились бы следы укусов или выхваченные куски плоти — трудно сказать, не имея тел. Есть над чем задуматься. 
      Я покачала головой, показывая, что пока нам лучше придержать эту информацию при себе. Мы здесь для того, чтобы обсудить талисман, а не исчезновения. 
      — Итак, тотем… — напомнила я. 
      — Чтобы напитать амулет силой, требуется жертва. 
      — Кролик, — пробормотал Ник. 
      — Необычный выбор, — сказала Лидия. — Но кровь есть кровь. Из чего сделан тотем? 
      — Пластмассовый, — выпалил Ник, прежде чем я успела показать вещицу. 
      Он был прав, осторожничая. Фигурка — это улика, правда, пока не слишком ясно, о чем именно она свидетельствует. Но показывать тотем всем, как новорожденного младенца, возможно, неправильно. 
      — Тоже необычно, — продолжила Лидия. — Но бабушка всегда говорила, что важен не сосуд, а магия. Заключенная в пластмассе сила — вот что имеет значение. Заклинание, правильно произнесенное шаманом, способно сделать проводником что угодно. Однако людей с такого рода силой осталось немного. 
      — А Кора могла бы это сделать? — спросил Ник. 
      Лидия бросила быстрый взгляд в его сторону. 
      — Не будь она мертва. 
      Ник согласно кивнул, прежде чем спросить: 
      — Полагаю, вы не знаете больше никого, равного Коре по способностям? 
      — Нет, но могу поспрашивать. 
      — Был бы вам признателен. — Ник вынул из кармана визитку и протянул Лидии. — Можете связаться с нами по этому номеру. 
      Я взглянула на книги. 
      — Здесь есть издания по шаманской трансформации? 
      — Я таких не видела, но это не значит, что их там нет. Поищите сами, не стесняйтесь. 
      — Я гляну. — Ник двинулся к ближайшей стопке. 
      В комнате воцарилось молчание. Мы с Лидией улыбнулись и отвели друг от друга взгляды. Что теперь? 
      У меня всегда плохо получалось заводить друзей. Превращение в оборотня и ссылка в уединенную лабораторию в Монтане этот навык не улучшили. 
      Подойдя к окну, я выглянула наружу. Лес подступал к самому коттеджу. Большинство людей испытали бы клаустрофобию, но меня деревья успокаивали: одновременно и убежище, и уединение. 
      — Прошу прощения. — Лидия подошла ко мне. — Мне сложно сходиться с людьми — слишком много времени провожу наедине только с собой и книгами.
      Она считает себя чудаковатой. Ее неуверенность в себе не уступала моей. 
      — У меня та же проблема, — призналась я. 
      Взгляд уловил какую-то тень. Что-то кралось по двору, низко прижавшись к земле. Что-то пушистое, с ушами и хвостом. 
      — Вы это видели? — спросила я. 
      — Что? 
      — Там. — Я указала направление. — Волк. 
      — Здесь волков нет. Наверное, койот. 
      Тень казалась чертовски большой для койота, но с тенями ведь всегда так. 
      — Вы никогда не видели здесь волков? 
      — С тех пор, как переехала, нет. Хотя койотов видела. Множество. 
      А там, где много одних, других не бывает. Волки еще стерпели бы на своей территории лис, но койотов — никогда. Очередная маленькая загадка природы. 
      — Слышала, здесь и ворон немало, — заметила я. — Они обычно держатся вблизи волков. 
      — Я что-то читала об этом в легендах чиппева. 
      Чиппева — это ошибочное написание оджибве, допущенное правительством в соглашениях и других официальных документах. Ошибка вошла в широкое употребление. 
      — Я имела в виду оджибве, — быстро исправилась Лидия. — Автор постоянно использовал термин «легенда чиппева». Не могу его из головы выбросить. 
      Она шлепнула себя по лбу. 
      Вторая тень прошмыгнула вдоль безмятежных границ леса, отвлекая меня. 
      Позади нас вырос Ник: 
      — Что там такого интересного? 
      — Элизе показалось, что она увидела волка. 
      Он несколько секунд всматривался в окно. Я задержала дыхание. Хотела ли я, чтобы он увидел волка или нет? 
      — Ничего, — пробормотал он. 
      — Наверное, койот, — повторила Лидия. 
      Я шарахалась от теней? Возможно. В моем мире тени часто обретали реальность. 
      — Нам пора, — сказал Ник. 
      — Нашли что-нибудь полезное в бабушкиных книгах? 
      — Нет. Однако благодарю, что позволили взглянуть. 
      — Рада была познакомиться. — Лидия проводила нас до двери. — Возвращайтесь в любое время. 
      Я вышла наружу и принюхалась, но ветер дул в сторону леса — так я ничего не могла учуять, кроме травы, деревьев да нескольких белок. 
      Солнце еще только выглядывало из-за горизонта. Оборотни, в основном, существуют от заката до рассвета. Тем не менее точное время восхода солнца трудно определить без календаря. 
      — Что случилось? — спросил Ник, когда мы сели в машину и уехали. 
      Я указала пальцем в небо. 
      — Рассвет слишком близок для кого-либо, кроме койотов. Или настоящих волков. 
      — Хорошо, — пожал плечами Ник. 
      — Но опять же, может быть, и нет. 
      — Потому что?.. 
      — Вендиго перекидывается в любое время, когда захочет, в любую форму, которую сочтет подходящей. К счастью, он мертв. 
      Благодаря Дэмьену и Ли. 
      — А другого не может быть? — Веселенькая мысль, однако… 
      — Нет. Или по крайней мере не сейчас. Вендиго создают между урожайной луной и охотничьей. 
      — Не понимаю, — заметил Ник. 
      — Урожайная луна в сентябре, охотничья — в октябре. А так как сейчас ноябрь, мы приближаемся к бобровой или морозной луне. 
      — Где ты этого набралась? 
      — Из книг. У индейцев есть названия для каждого полнолуния. В ноябре замерзали болота, и бобры начинали везде бродить. Люди ставили капканы и шили зимние одеяла из невыделанных шкур. 
      — Вроде календаря — способ отмечать время по луне. 
      — Верно. Но я не помню, чтобы читала что-нибудь о бобровой луне и исчезновении тел.
      — Надо поговорить с Уиллом. — Я протянула руку. — Мобильник? 
      — Это достоверная штука? Воздействие луны… 
      — На оборотней? — перебила я. — О да. 
      — Хорошо. — Он передал мне телефон. — Итак, никаких вендиго. Но след того укуса на трупе меня беспокоит. 
      — Меня тоже. Думаю, нам следует побеседовать с судмедэкспертом. 
      Ник крепче сжал руль. 
      — Согласен.
      

    

    

      

        Глава 22
      

      Пока Ник вел машину обратно в город, я еще раз позвонила Джесси. 
      — Что? — рявкнула она в трубку. — Я тут слегка занята! 
      Каждое слово сопровождалось выстрелом. 
      — Если ты так занята, зачем отвечаешь? 
      — Что тебе нужно? 
      — Уилл. 
      — Увы, не светит. Он мой. 
      — Мне надо задать ему вопрос. Он рядом? 
      За раздраженным вздохом Джесси последовал голос Уилла. 
      — Эй! Никогда не кидай мне в голову телефон без предупреждения! Алло? 
      Я не стала ходить вокруг да около, понимая, что Уиллу есть чем заняться и кого убить — или хотя бы помочь Джесси с боеприпасами, пока та уничтожает оборотней. 
      — Ты что-нибудь знаешь о бобровой луне? 
      — Она наступит через несколько дней. А что? Ты поговорила с Корой? 
      — Нет. — Я заколебалась, не желая озвучивать плохие новости по телефону. Но разве у меня был выбор? — Кора умерла, Уилл. 
      Он вздохнул. 
      — Проклятье. 
      — Что там? — донесся до меня голос Джесси. Или мой слух стал еще острее, или она кричала — а может, и то, и другое. — Почему ты расстроился? 
      — Коры больше нет, — ответил Уилл. 
      — Села на метлу и была такова? — Я поняла, что Джесси Кору не жаловала. 
      — Однажды Кора лишила Джесси голоса, — пояснил Уилл. 
      — Как так? 
      — Фиолетовый порошок. Хлоп — и Джесси онемела. 
      — Да ладно? А где можно купить такую штуку? 
      — Не продается. Я уже спрашивал. 
      — Смешно. Ха-ха-ха, — громко сказала Джесси. — Старая летучая мышь. 
      — Прояви к покойнице уважение, Джесс. 
      — Она умерла? 
      — А ты как думала? Я же сказал, что ее больше нет. 
      — Ну мало ли, а вдруг она уехала из города, отправилась путешествовать... Но не умерла. Черт, и кто тебя учил делиться плохими новостями? — Тут же Джесси смягчилась: — Мне жаль, Уилл. Я знаю, как она тебе нравилась. 
      — Это правда. И каждый раз, теряя старейшину, мы лишаемся множества знаний. 
      — Похоже, Кора учила древним обычаям Лидию, — ввернула я. 
      — Кто такая Лидия? 
      Я быстро посвятила Уилла в подробности нашей поездки в загородный домик. 
      — На этот раз не вендиго, — задумчиво пробормотал Уилл. — Должен сказать, я не огорчен, пусть теперь мы и знаем, как убить такое существо. 
      — Возвращаясь к текущим делам, — напомнила я. — Бобровая луна, исчезновение тел. Ничего не приходит на ум? 
      — Вот так с ходу — нет. Но я проверю. 
      В трубке снова загрохотали выстрелы. 
      — Мне пора, — быстро попрощался Уилл. — Я перезвоню. 
      — Ну что? — спросил Ник. 
      Он остановил машину перед клиникой доктора Уочри и заглушил двигатель. 
      — Он перезвонит. 
      — Ладно. А пока… — Ник кивнул на здание за окном. — Пойдем? 
      Мы вышли из машины и зашагали к двери, но не успели и до крыльца дойти, как увидели крохотную пожилую женщину: она, шатаясь, вывалилась из «У Мерфи» — таверны, которая всегда открыта или по крайней мере была таковой до всех этих исчезновений. Сейчас заведение, судя по всему, было не просто открыто, а забито до отказа. 
      Старушка не стала тратить время на знакомство. 
      — Что вы предпринимаете, чтобы разобраться с нашим положением? — Она махнула пергаментно-белой рукой с выступающими венами в сторону бара. — Мы беспокоимся. 
      Судя по запаху из ее рта, свое беспокойство она топила в бутылке, как и остальные жители города. Я оглянулась. Прочие заведения стояли закрытыми, на улице не было никого, кроме нас с Ником и старушки. Видимо, все население собралось в таверне. 
      — Люди пропадают! — С каждым словом ее голос становился громче и визгливее. — Шериф Стивенсон убит. Кем надо быть, чтобы утащить тело? 
      Бэзил как мог успокаивал население нашей ложью, или же это делал доктор, но получалось, кажется, не очень. 
      — Вы видели в городе каких-нибудь посторонних, мэм? 
      Я перевела взгляд на Ника. Неплохо. Действительно, удобно иметь его под боком. 
      — Кроме федералов? 
      — Да. 
      — У меня уже не то зрение, что в былые времена. Сюда приезжал один человек… — Она нахмурилась. — Напомнил мне Тора, бога грома. 
      Кто-то в таверне разбил стакан, и старушка ахнула, тут же схватившись за сердце. Она была напугана, и я ее понимала. 
      В этом городке никогда не случалось убийств, а за последние дни жители стали свидетелями исчезновения нескольких человек, скорее всего, уже умерших, и убийства шерифа, тело которого пропало. 
      — Что ФБР будет делать с последним убийством? — потребовала она ответа. 
      — Все, что в наших силах, мэм. — Ник попытался отвести ее обратно в бар, но старушка не захотела идти. 
      — Два за одну ночь. Куда катится мир? 
      Ник замер. 
      — В смысле, два? 
      — Два убийства. Не щёлкай клювом, мальчик. 
      — Два? — Ник посмотрел на меня, и я пожала плечами. — Шериф Стивенсон и?.. 
      — Сьюзи Джерант. Регистраторша из клиники. 
      Оставив пожилую даму на улице, мы с Ником помчались к доктору. 
      — Его там нет! — крикнула нам вслед старушка. 
      Мы остановились и развернулись. 
      — Он уехал осматривать тело. — Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. — Не уверена, куда. 
      — А шериф Мур? — спросил Ник. 
      — Я его не видела. 
      Мы все равно заглянули в клинику. Обшарпанный зал ожидания с испачканным ковром, неудобными стульями, старыми журналами и корзиной потрепанных игрушек в углу. Но ни доктора, ни кого-либо еще мы не застали, поэтому Ник оставил на столе записку. 
      Полицейский участок тоже был пуст. Никаких признаков Бэзила, даже ни одного сообщения на стенде у входа. Ник выругался. 
      — Предполагалось, что он позвонит и даст знать, где искать второй труп. 
      — Или по доброте душевной оставит карту. 
      — Или так. — Ник набрал номер сотового Бэзила и снова чертыхнулся, услышав автоответчик. 
      — Шериф, — отрывисто бросил он в трубку, — это агент Франклин. Надо поговорить. Перезвоните мне или приезжайте в коттедж как можно скорее. 
      Он нажал отбой, и мы в растерянности остались стоять посреди кабинета. Что дальше? 
      — Тор, бог грома? — пробормотал Ник. — Кто это такой? Бабайка из северных лесов? 
      — Скорее кто-то, кого она видит, перебрав коктейлей. Наверное, скандинавский миф — говорят, здесь много эмигрантов из Норвегии. Можем проверить информацию, но мне, если честно, плевать. 
      — Мне тоже, — кивнул Ник. — Может, стоит поспать. 
      — Сейчас восемь утра. 
      — Разве ты не устала? — Должно быть, Ник все понял по моему измотанному виду, поэтому не стал дожидаться ответа. — Нам ничто не мешает отдохнуть до возвращения доктора или Бэзила. 
      Мы быстро добрались до коттеджа и, наскоро перекусив яичницей с тостами, пошли укладываться. 
      Подходя к своей комнате, я покраснела. Глянула на Ника, но увидела лишь спину, исчезающую в комнате Джесси и Уилла. 
      Я сжала губы. Не то чтобы я ожидала, что он ляжет вместе со мной, но все равно чувствовала себя так, будто получила пощечину. 
      — Идиотка, — буркнула я себе под нос и захлопнула дверь. 
      Наверное, в аренду коттеджа входила смена белья, потому что кровать была застелена свежими простынями. 
      Слава Богу. 
      Сомневаюсь, что смогла бы уснуть на пахнущем Ником белье. Я и так беспокойно ворочалась, пытаясь прогнать навязчивые воспоминания. И о настоящем, и о прошлом. О действительности и фантазиях. 
      Я с самого начала знала, что Ник не сможет смириться с тем, кто я, понять, кем я стала. Что он возненавидит меня и за то, что я его бросила, и за причину моего поступка. Но я и не догадывалась, какую боль мне причинит это отторжение. Даже не подозревала, что где-то в глубине души продолжала надеяться, лелея иллюзию, что он сможет любить меня, несмотря ни на что. 
      — Дура. — Я хлопнула по подушке и снова попыталась заснуть. И мне приснился сон. 
      Будущее было ярким и солнечным. Дом в пригороде, клумбы с цветами, забор из штакетника, симпатичный минивен. Я работала доктором, лечила настоящих пациентов, людей. А моим мужем был… 
      — Ник! 
      — Дорогая, — прошептал он, выходя из дома и раскидывая руки, чтобы заключить меня в объятия. 
      Любовь захлестнула меня так внезапно, что колени ослабли. К счастью, муж меня подхватил, а его поцелуй сулил безмолвные обещания. 
      Ник поднял голову. 
      — У малышки режутся зубки. 
      — Да? 
      — Мне так ее жалко. 
      Из дома донесся детский плач. Я оглядела двор. Велосипед, бейсбольная бита и перчатка. 
      — Мамочка! — завопил светловолосый мальчик, вихрем выбегая из дома. Он быстро обнял меня за ноги, подхватил биту и тут же ударил ею по ближайшему дереву. 
      Мне вроде как нравился этот сон. 
      До того момента, как калитка распахнулась, и во двор вошел Билли. Почему одетый и в пригороде он пугал меня сильнее, чем голый за пуленепробиваемым стеклом? Наверное, из-за покрывавшей его лицо крови. 
      — Почему ты не в волчьей шкуре? — спросила я. 
      — Это без надобности. Убивать здешних людишек так просто. 
      Я оглядела квартал. Вокруг царила мертвая тишина. По дорожке между домами тянулся красный след, который заканчивался сразу за ботинками Билли. 
      Как это обычно бывает в снах, я одновременно находилась внутри ситуации и смотрела на нее со стороны. Я вспомнила, что Билли однажды уже рассказывал мне эту историю. 
      Ему нравилось приезжать в тихие пригороды, где жили приличные люди. Там он мог беспрепятственно проникать в дома, в один за другим. Он так мастерски убивал, что люди даже не успевали закричать. Соседи и не подозревали, что их ждет. 
      Я потрясла головой, пытаясь избавиться от тошноты. Я знала, что это всего лишь сон, но происходящее казалось до ужаса реальным. Я чуяла запах крови, слышала пение сына и крик младенца и видела прямо перед собой Билли, казавшегося таким живым. 
      — Ты же умер! — закричала я. 
      Билли улыбнулся — его зубы были красными. 
      — Неужели я похож на покойника? 
      — Черт, — пробормотала я. 
      — Ага, сам дьявол во плоти. Кстати, я тут думал, что неплохо бы нам поразвлечься. Но сначала… 
      Билли повернулся к моему сыну, и я бросилась на злодея. Ударом в грудь он отбросил меня, словно надоедливую букашку, и я влетела в Ника, который стоял за моей спиной. Мы оба упали на газон. 
      Я подумала о луне, но ничего не произошло. Потянулась за амулетом, но в этой версии будущего его не существовало. И с ужасом поняла, что в этом счастливом нормальном мире я не оборотень. 
      И поэтому не могу сделать ничего, кроме как умереть. 
      Если бы это могло спасти семью, я, не задумываясь, пожертвовала бы собой. Но Билли все еще был безумен, даже без меха. Когда мы начали вставать, он налетел на меня, одновременно ударив Ника в лицо так, что тот сразу рухнул без сознания. Мой сын, как бы там его ни звали, продолжал играть, словно ничего не происходило. В доме надрывался младенец. 
      — Ты не нормальная, доктор, и никогда ею не будешь. 
      — Нормальная. Видишь? — Я показала на дом, потом на забор. 
      Он рассмеялся, снова обнажив отвратительные зубы. 
      — Твое будущее — со мной. 
      — Ты умер, — повторила я. 
      — Смерть никогда меня не настигнет, потому что я — это все они. Неважно, сколько ты убьёшь, всегда придёт больше. 
      — А если я найду лекарство? 
      — Мы не хотим исцеляться. Мы любим убивать, любим страх. — Он наклонился и ткнулся губами мне в шею. — И кровь. 
      Я пыталась сопротивляться, но безуспешно. Билли был сильнее, безумнее. Мне снился кошмар. Я не могла победить. Совсем как в жизни. 
      Меня охватило отчаяние. Билли прав — я никогда не смогу стать нормальной, даже если найду лекарство. Всегда будут новые монстры, и они никогда не перестанут за мной охотиться. И я всегда буду тяготиться бременем убитых мной людей. В отличие от Билли, которому всегда было плевать на жертв, даже до превращения в оборотня. 
      — Что ж. — Билли поднял голову и толкнул меня так, что я пролетела несколько метров и приземлилась на цветущую клумбу. — Все по порядку. Убить семью, съесть младенца, а потом трахнуть тебя. Готова? 
      Его зубы превратились в клыки, глаза стали волчьими, Билли кинулся на бесчувственного Ника и…
      Я проснулась с бешено колотящимся сердцем, вся в поту и одна. На мгновение мне показалось, что Билли рядом со мной в комнате, и с губ сорвался всхлип. 
      Но я тут же его подавила. Билли порадовали бы мои слезы: он много раз говорил, как ему нравилось слизывать их с щек умирающих жертв. 
      Я вздрогнула и натянула одеяло до подбородка, оглядывая комнату и принюхиваясь. Конечно же, Билли в комнате не было. 
      Он мертв. Я его убила. 
      Но это знание утешало не так, как должно бы.
      

    

    

      

        Глава 23
      

      От резкого дребезжания телефона сердце едва не остановилось. Выскочив в прихожую, я схватила трубку. 
      — Алло? 
      В трубке трещало так громко, что я отстранила ее от уха. 
      — Алло? — спросила я еще раз. 
      — Автосвалка. 
      «Ви-и-и-и-у». 
      — На окраине. 
      Снова треск. 
      — «Эдсел» за синим школьным автобусом. 
      Я едва разбирала слова. И не узнавала голос. 
      — Что? 
      Щелчок. 
      — Исследование. 
      Треск. 
      — Сыворотка. 
      — Эдвард? — спросила я. 
      Хлопок. Собеседник отключился. 
      Я повесила трубку и обдумала услышанное. Эдвард не заедет, наверное, потому что находится неподалеку. На свалке. Ждет, чтобы я пришла за бумагами. 
      Но что, если это не Эдвард? 
      Качая головой, я вернулась в спальню, оделась, проверила амулет в кармане — никуда не делся — и взяла кеды. 
      Проходя мимо двери комнаты Ника, я замерла и прислушалась: равномерное дыхание. Спит. Хорошо. Я не собиралась брать его с собой. Не в этот раз. 
      Нужно забрать бумаги с моим исследованием и сделать новую сыворотку, иначе я не просто обращусь, а убью. А потом не смогу остановиться. 
      Я потрусила на север по тихой улице и, миновав здания, увидела автосвалку. Забора не было. Если кто-то захотел бы стащить рухлядь, ему ничего не препятствовало. 
      Я проспала весь день, видя сны о Билли, и теперь кожу ласкало прохладное касание луны. До полнолуния оставалось всего несколько дней, и полумесяц рос, а вместе с ним и мой голод. Обуреваемая этой мыслью, я вошла на кладбище автомобилей. 
      Для маленького городка в Фэрхейвене было слишком много старых машин. На поиск синего автобуса ушло минут десять. За ним в тени ветвей старого дерева стоял «эдсел». По крайней мере, название именно этой марки было написано на багажнике. Я никогда прежде не видела этих машин. 
      Уже близилась ночь, и в воздухе витала прохлада. Я могла бы поклясться, что к звездам несется призрачный вой, однако повернувшись носом по ветру, не учуяла ничего, кроме запаха машинного масла. 
      Эдварда нигде не было видно. 
      Подступило беспокойство. Мрак сгущался, и внезапная тишина, казалось, пульсировала тайнами и вопросами. Меня передернуло — на спине словно светилась неоном мишень. 
      Я обошла «эдсел». Куда бы я положила документы, если бы мне пришлось их прятать? 
      Я обшарила машину, багажник и бардачок — ничего, кроме листьев. Заползла под днище, проверила раму, колеса, землю, но нигде не нашла и следа того, что здесь недавно кто-то ходил. И начала догадываться, что не стоило так доверять телефонному звонку. 
      Выбравшись из-под машины, я побежала назад той же дорогой. Достигнув главного прохода в центре автосвалки, который был не намного шире остальных тропинок между останками автомобилей, я остановилась. 
      Мимо луны плыли облака, из-за чего ее свет казался призрачным и мерцающим. Между грудами металла танцевали тени. Что-то шастало в высокой траве на краю поляны. 
      Ветерок шептал, лаская мою кожу и заставляя меня ёжиться. Здесь что-то было. Я медленно развернулась, и кончики пальцев коснулись меха. 
      Глянув на свою руку, я нахмурилась. Пальцы по-прежнему помнили тактильный контакт, но глаза ничего не видели. 
      В ноги сзади врезалось какое-то тело, и я полетела вперед, споткнулась о невидимый барьер и упала на землю. Тут же перевернувшись на спину, я напряглась в ожидании нападения. Но его не последовало. 
      Нервничая больше, чем когда-либо в жизни, я встала. Волоски на руках и затылке вибрировали от настороженности. Я не могла бежать, но и не могла просто стоять и позволить тому, что на меня охотилось, сделать худшее, на что оно способно. У меня есть сила, но в человеческом обличье я так же беспомощна, как любой другой. 
      Я запрокинула голову, и джинсы Джесси разошлись по швам, как и футболка. Кеды с громким треском лопнули, и я оказалась на свободе. 
      Меня отвлекал странный еле различимый запах волков. Я слышала, как они рычат, ходят, охотятся, но видела лишь дымку и тени. Ничего конкретного. Если бы я не учуяла и не услышала волков, то не смогла бы понять, что именно витает там и сям, словно привидения. 
      Бесшумное движение за спиной — и я развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как сквозь меня проносится слегка мерцающая тень. Меня бросило в холод, потом в жар. Я услышала шепот, но не разобрала слов, увидела краешек… чего-то не совсем ясного. 
      Пока я медленно поворачивалась на одеревенелых лапах, бесплотные сущности взяли меня в кольцо. Я бросилась на один пляшущий призрак, но он ловко увернулся. Еще один воспарил ввысь и улетел в лес. Третий позволил мне напасть, но когда я ощутила вместо него странное холодное место и услышала шепот, то взвизгнула и шустро отпрыгнула. 
      — Кто здесь? 
      Услышав незнакомый голос, я на секунду замерла, но тут же пришла в себя и спряталась за ржавым пикапом. По тропинке между останками машин ко мне шел седой небритый старик. Ночной сторож, а может, и собственник. В руках он нес ружье, однако шерсть на моем загривке встала дыбом не поэтому. 
      Сквозь ночь пронесся низкий гул: отчетливое предупреждение, которое старик, казалось, не услышал, даже когда рык стал громче и к нему присоединились новые голоса. 
      Тени мерцали, кружили, сходились плотнее. 
      Взбудораженная, я съежилась у левого колеса, надеясь, что бесплотные духи уберутся с автосвалки. Из пасти вырвался скулеж, и сторож тут же повернулся в мою сторону.  
      Меня услышать он сумел. 
      Я припала к земле и спряталась за бампером. Тени приближались, рык становился все громче и злее. У меня не оставалось выбора. 
      Хотя призрачные волки, похоже, не способны причинить мне вреда, человек может от них пострадать. Нельзя допустить, чтобы невинного гражданина покусало — а то и убило — черт знает что. 
      Выпрыгнув из-за машины, я бросилась на ближайшую тень, морально готовая вновь попасть в круг холода. Но всё же, оказавшись в нем, споткнулась и покатилась по траве, рыча и лязгая зубами в попытках отогнать еще штук шесть холодных пятен. 
      Наконец поднявшись на лапы, я быстро развернулась, но ничего не увидела и не почувствовала. Неужели они ушли? 
      Тяжело дыша, я заметалась туда-сюда. Слишком много силы, переизбыток адреналина.
      Нужно с чем-то сразиться. Убить — и прямо сейчас. 
      Я уловила еле слышный аромат и последовала за ним к кромке деревьев. Нырнув в чащу, я почувствовала, что тени повсюду. И оскалилась. Мне хотелось крикнуть: «Давайте же! Я могу с вами сразиться. Со всеми!» 
      Листва зашелестела. Странный запах развеялся. Тени сбежали, потому что испугались, и мне это пришлось по душе. Вся дрожа, я встряхнулась, словно только что вышла из ледяной реки, и, не в силах сдержаться, задрала нос к луне и завыла. 
      А когда вой утих, ветер зашептал, и на этот раз я поняла слова. 
      «Отдайся силе. Прими свою сущность и раскрой тайну, к которой ищешь ключ». 
      Я обдумывала послание, а тем временем жар крови и бешеное сердцебиение потихоньку успокаивались. Воздух казался прохладнее, луна — ярче, деревья — выше, а трава — мягче и душистее. 
      Голову кружили триумф, тайна и сила, и только по этой причине я забыла о стороже до той секунды, когда чавканье подошв по мокрой земле напомнило, что я в лесу не одна. Но было уже слишком поздно.
      Он выстрелил.
      

    

    

      

        Глава 24
      

      Ружье было заряжено свинцом. Все равно, огнестрельная рана — это больно. Очень и очень больно. Вдобавок пуля угодила мне пониже спины. Как унизительно. 
      Мне хотелось кричать, ругаться, плакать. Но я побежала. 
      Поначалу я могла думать только о том, как бы поскорее оттуда убраться, поэтому помчалась куда-то в сторону Кубы. Но когда рана начала затягиваться, а пуля по-прежнему оставалась внутри, сменила направление и понеслась к коттеджу. Приблизившись к нему с тыла, я принюхалась, но не учуяла ничего, кроме запаха деревьев, и не услышала ничего, кроме свиста ветра. Вспрыгнув на заднее крыльцо, я представила себя человеком и молниеносно им стала. 
      Амулет остался в кармане джинсов Джесси на автосвалке. Хотя, казалось, он мне больше не нужен, я хотела заполучить тотем назад. И заберу его, как только вытащу проклятую пулю из задницы. 
      Уже как-то в привычку вошло превращаться в мгновение ока. Отсутствие мучительной боли — однозначный плюс. 
      Воспользовавшись заново обретенным противопоставленным большим пальцем, я повернула дверную ручку, проскользнула в дом и пошла прямиком в ванную. Электрический свет заставил меня вздрогнуть еще до того, как я увидела свое отражение в зеркале. 
      Все лицо в грязи, в волосах полно листьев и веточек, на руках ярко-красные царапины. Неуклюже изогнувшись, я попыталась рассмотреть рану, но ничего не получилось. 
      Пуля, казалось, царапала меня изнутри. То, что не убивает, может просто чертовски разозлить.
      Придется просить о помощи, как бы эта мысль ни была противна. 
      Я открыла дверь и вскрикнула: сразу за ней стоял Ник. Один взгляд, и он, ругнувшись, оттеснил меня обратно. Я сдернула с вешалки полотенце и прижала его к груди. Глупость: он уже и так все видел и трогал. 
      — Что, черт возьми, случилось? — требовательно спросил Ник. Я не знала, с чего начать.
      — Я проснулся, а тебя нет. Никакой записки — совсем ничего! 
      Ник запустил пятерню в волосы, отчего они взъерошились, напомнив мне о пшеничных вихрах нашего сына из сна. Я быстро выбросила образ из головы. Тот ребенок не настоящий и никогда не сможет таким стать, и я должна об этом помнить. 
      На Нике не было ничего, кроме боксеров. Как жаль, что у меня нет времени восхищаться его внешними данными. По моим ногам текла кровь, капая на пол. 
      — Что за… 
      Ник выдернул из моих рук полотенце и развернул меня спиной к себе. Я была так потрясена, что не возмутилась. 
      — Кто в тебя стрелял? 
      — Мужик на автосвалке. Владелец, а может, ночной сторож. 
      — Я так понимаю, тогда ты была в меховой шкуре, — пробурчал Ник. — Иначе мне придется серьезно с ним поговорить. 
      Я оглянулась через плечо и успела увидеть, как лицо Ника на секунду ожесточилось, и это весьма меня удивило — и слегка мне польстило. Я могла позаботиться о себе сама — если не считать пулю в заднице, — но было очень приятно хотя бы раз в жизни почувствовать, что кому-то есть до меня дело. 
      Заметив мой взгляд, Ник сразу вернулся к стоической маске, которую я уже начала ненавидеть. 
      — Лучше заберись в ванну, а то испачкаешь тут все. 
      — Хорошая мысль. — Я переступила бортик. 
      — Зачем тебя понесло на автосвалку? 
      Я быстро рассказала про телефонный звонок, «эдсел», сторожа и призрачных волков. Когда я закончила, Ник сверлил меня немигающим взглядом. 
      — Призрачные волки. Это что-то новенькое? 
      — Никогда о них не слышала. Но теперь понимаю, почему видела тени волков у Лидии и чуяла волчий запах, когда все хором клялись, что вокруг никого нет. Стало быть, я не выжила из ума. 
      — Просто можешь видеть, чуять и слышать то, что недоступно больше никому, — сухо кивнул Ник. — Думаешь, пропавшие тела как-то связаны с этими созданиями? 
      Я на секунду задумалась и покачала головой. 
      — Призрачные волки только бросались на меня и создавали холодные пятна. Сомневаюсь, что это они убивают людей. Кроме того, шерифа Стивенсона зарезали ножом, а потом укусили — человеческими зубами. 
      — И это значит, что теперь у нас две головных боли вместо одной. 
      — Пока что. 
      — Так в чем дело? — Он указал на мою пятую точку. — Я думал, что оборотни могут исцелиться от чего угодно. 
      — Могут. Проблема в том, что я исцеляюсь быстрее, чем обычный оборотень. И тебе придется достать из меня пулю. 
      Ник не стал спорить. 
      — У тебя есть какие-нибудь медицинские инструменты? 
      — Уже нет. 
      — Ах да. Лаборатория же взорвалась. 
      Наклонившись, Ник пригляделся к моей левой ягодице. Забавно, как крохотная пуля и струящаяся из раны кровь смогли притупить сексуальный интерес к моей наготе. А может, его уже убило раскрытие моей истинной природы. 
      — Уилл кое-что оставил. Стой тут. 
      Через несколько минут Ник вернулся с маленьким кожаным чемоданчиком. Внутри оказались несколько смертоносных на вид лезвий. 
      — Разделочные ножи. — Ник принялся рыться в аптечном шкафчике, спрятанном за зеркалом над раковиной. — Наверное, Уиллу нравится рыбачить. 
      — Что ты там ищешь? 
      — Спирт. 
      — Как будто мне можно занести инфекцию, — фыркнула я. 
      — Все равно не помешает. 
      Вытащив флакон с прозрачной жидкостью, Ник протер самый маленький нож, затем достал из аптечки пинцет и продезинфицировал его и свои руки. 
      — Повернись, — скомандовал он. 
      — С радостью. — Мне не хотелось смотреть. 
      Ник плеснул мне на ягодицу спиртом, и я едва не выпрыгнула из ванны. 
      — Эй! Я же сказала насчет инфекции! 
      — Можешь дать слово, что я не покроюсь мехом, если случайно порежусь, возясь в твоей крови? 
      — Я же тебе говорила. Вирус передается только через слюну, когда оборотень в волчьем обличье. 
      — Но все может измениться. 
      Ник был прав. Я совершенно не понимала, что со мной происходит. Вирус мог мутировать, а если так, то все, что я знала — или думала, что знала, — неверно. 
      — Забей, — вздохнула я. — Выживу. 
      — Я не безрукий. Не порежусь. Кроме того, у тебя есть супер-пупер-противоядие. Если я заражусь, ты меня вылечишь. 
      Правда? У меня больше нет формулы, а она не так уж проста, чтобы ее вспомнить. Как и все химические формулы. 
      Эдвард не звонил с тех пор, как покинул город. Я начинала волноваться. Если он исчез вместе со всеми моими наработками, весь мир и я в придачу в большой-пребольшой опасности. 
      Ник рассек кожу. 
      — Ай! 
      — Не шевелись, а то в тебе окажется больше дырок, чем уже есть, — процедил он и ткнул меня пинцетом. — Почти достал. 
      Я смотрела на кафель и ждала, пока Ник закончит. Минуты через три что-то брякнулось на фаянс и покатилось к сливу, остановившись на стальной решетке. 
      Ник поднял пулю: 
      — Всегда удивлялся, как такая маленькая штучка может натворить столько бед. 
      Он поднял голову, и в его глазах я увидела множество всего: облегчение, гнев, настороженность, страх и нечто непонятное, что я не успела разобрать до того, как Ник отвернулся положить инструменты в раковину и снова их продезинфицировать. 
      — Тебе бы принять душ. 
      Он снова говорил сдержанно, и я задалась вопросом, была ли нежность на самом деле или мне показалось? Я включила воду. Даже если у Ника вышло смириться с моей сущностью, есть еще множество секретов, о которых ему неизвестно и, надеюсь, никогда не станет. 
      — Рана уже зажила, — пробормотал Ник. 
      Я не видела дырки от пули, да и не очень-то хотела туда смотреть. Задернув занавеску, я встала под душ и позволила теплой воде смыть с меня кровь. Вот бы она могла так же легко смыть кровь с моих рук — или надо сказать лап? 
      — Не возражаешь, если я останусь и послушаю твои соображения? — вторгся в мои размышления голос Ника. 
      — Располагайся. — Я сунула голову под струю воды. 
      — Кто тебе звонил? 
      — Думала, что Эдвард. — Теперь я не была так уверена. 
      — Твои наработки у него? 
      — Надеюсь. 
      — А если нет, это плохо? 
      — Даже не представляешь, насколько. — Я нанесла шампунь на волосы и тщательно промыла их от корней до кончиков. — Уничтожена не только формула противоядия, но и моя сыворотка. 
      Ник отдернул занавеску: 
      — А что именно случится, если ты перестанешь ее принимать? Я думал, ты другая. 
      — Так и есть. — Я потянула за клеенку. — Возражаешь? 
      Ник нахмурился, но потащил шторку по держателю, звеня металлическими кольцами, а я начала смывать шампунь. 
      — В полнолуние оборотни не могут не обращаться, — пояснила я. — Притяжению луны невозможно противиться. Я пыталась создать средство от обязательной трансформации, но у меня так ничего и не вышло. 
      — Так если тебе все равно надо обращаться, в чем тогда твое отличие? 
      — Я никогда не была одержима злом — мы называем его демоном. Убивать людей мне невыносимо. 
      Ник никогда не был тупицей. Он услышал слова, не сказанные вслух. 
      — Тебе никогда не нравилось убивать, но ты все равно это делала. 
      — В первый раз превращение настолько жуткое, что сводит с ума. 
      «А сила опьяняет», — зашептал внутренний голос. Моя ли это мысль или чужая? 
      Чужая? 
      Наверное, я потеряла много крови. 
      — Голод… — прошептала я. — Неописуемый. — Боль в животе, бешеный ритм пульса, вопли в черепной коробке. Несмотря на пар от горячей воды, я поежилась. — Сделаешь все, чтобы прекратить эту пытку. Все что угодно. 
      Тишина по ту сторону занавески говорила громче любых слов. Ник задавался вопросом, почему я не предпочла съесть серебряную пулю. Я и сама не знала. По крайней мере он не стал спрашивать. 
      — Если оборотень не отведает человеческой крови в ночь полнолуния, то что? Он умрет? 
      — Увы, нет. — Будь это так легко, Эдвард давно запер бы всех оборотней в клетки и забыл, куда положил ключ. — Прикончить оборотня может только серебряная пуля. Или другой оборотень. Но такое случается очень редко. 
      Мне казалось странным, что оборотень спокойно может убить человека, но другого ликантропа трогать не станет — однако никто и не говорил, что они поступают логично. 
      — Почему редко? 
      — Тут что-то вроде предохранителя, за неимением лучшего слова. Возможно, табу на убийство собрата. Я лично склоняюсь к версии, что предохранитель — это часть демона. 
      — Которого у тебя нет, — медленно сказал Ник. — Как и у Дэмьена. 
      Дэмьена прокляли и тем самым отняли у него не только демона, но и необходимость следовать правилам жизни в обществе оборотней. Также он обнаружил, что убийство других оборотней удовлетворяет потребность в человеческой крови. Очень удобно, если учесть, что у него не было доступа к моей сыворотке. 
      — А что там насчет того вендиго, которого ты обсуждала с Лидией? Великого каннибала? 
      — Я знала одного: Гектора Менендеса. Он был демоном во плоти и запросто убивал оборотней. 
      — Значит, твоя версия не годится. 
      Я много думала о Гекторе по ночам. Возможно, даже слишком много. 
      — Так как Гектор с легкостью нарушал человеческие табу… — начала я. 
      — Например? 
      — Ел людей, находясь в человеческом обличье. 
      — Я думал, вендиго — это оборотень-каннибал. 
      — В случае с Гектором — два в одном. 
      — Каннибал в обоих обличьях, — пробормотал Ник. — Значит, все предохранители выведены из строя. 
      Мне всегда нравилось беседовать с Ником. Он так быстро соображал, что часто заканчивал за мной фразы. Это не изменилось, в отличие от почти всего остального. 
      — Вот и я так думаю. 
      — Но Гектор слегка мертв, чтобы его об этом спросить. 
      — Так точно, — кивнула я. 
      — А что случается в полнолуние с обычными оборотнями, одержимыми демоном и не имеющими доступа к твоей сыворотке? 
      — Безумие берет над ними верх, и если они не обратятся по доброй воле, процесс начнется автоматически. 
      Я закрыла глаза и подставила лицо под струйки воды, но ничто не могло стереть те воспоминания. 
      Ник несколько минут молчал. Когда он снова заговорил, я поняла, почему он взял паузу. 
      — Манденауэр говорил, что первое твое обращение произошло в Стэнфорде. Но почему именно тогда? 
      Черт. Ну конечно, Эдвард рассказал Нику ровно столько, чтобы его заинтересовать, но недостаточно, чтобы тот перестал задавать вопросы мне. 
      Я выключила душ, обмоталась полотенцем и отодвинула занавеску. 
      Ник стоял, прислонившись к раковине и скрестив руки на голой груди. Бицепсы бугрились, живот был твердый и плоский, а ноги — длинные, мускулистые и слегка волосатые. Я помнила, каково прикосновение его рук, какая на вкус его кожа. 
      Я заставила себя выйти из ванной, но Ник последовал за мной в спальню, а вместе с ним и его вопросы. 
      — Дело было в луне? Возрасте? Заклинании? — Он фыркнул. —  
      Заклинание. Никогда не думал, что стану о таком спрашивать. 
      Я подошла к окну, раздвинула шторы и позволила серебристому свету луны меня успокоить. Забавно: раньше льдистый свет с неба, согревающий не хуже июльского солнца, меня расстраивал. Теперь же к нему тянуло как магнитом. 
      — Это имеет значение? — спросила я. — Назад уже ничего не вернуть. 
      Ник приблизился ко мне, и я уловила аромат его волос, почувствовала гнев, исходящий от его тела словно пар. 
      — Скажи, — настаивал он. — Я имею право знать. 
      Это так, пусть я и не хотела признаваться ему сама. Как жаль, что здесь больше никого нет. 
      — Любовь, — выдохнула я. — Меня изменила любовь. 
      — Не понимаю. 
      Я не была уверена, что еще сказать, поэтому заколебалась. Ник потерял терпение — которым и так не отличался, — схватил меня за плечи и развернул лицом к себе. 
      — Скажи, — процедил он сквозь зубы. 
      — Хорошо, — выплюнула я, точно так же стиснув зубы. — Допамин устремляется в мозг, адреналин заставляет сердце биться быстрее, фенилэтиламин создает ощущение блаженства, окситоцин усиливает половое влечение. 
      Я говорила сухими медицинскими терминами и не поднимала на Ника глаз. Он выпустил меня так резко, словно у меня внезапно выросли рога. Может, они и вправду выросли? 
      — Ты влюбилась в меня и поэтому стала оборотнем?
      — Нет. Оборотнем я стала, когда монстр укусил мою мать. Вирус просто ждал своего часа.
      Превращение было просто вопросом времени. 
      — И правильного человека. 
      Я пожала плечами и отвернулась к окну. 
      — Ты превратилась, а потом спешно покинула университет. Но что случилось в промежутке? Ты сказала, что голод был просто невыносим. 
      — Верно. 
      — И ты кого-то убила? 
      — Да. 
      — А потом? 
      Я смотрела на луну, деревья и ночь, вспоминая. 
      Потом Эдвард запер меня в клетку. 
      

    

    

      

        Глава 25
      

      — Элиза? 
      — Да? — рассеянно ответила я, погрузившись в воспоминания, которые так долго от себя гнала. 
      — Не слышал, чтобы в университете кого-то убили. 
      — Эдвард умеет заметать следы — это его работа. 
      Кстати об Эдварде... 
      Я прошмыгнула мимо Ника в коридор, к телефону. На этот раз шеф ответил на мой звонок. 
      — Где вы? — сердито спросила я. 
      — Улаживаю дела. 
      — Пусть другие охотятся. Мне нужны мои разработки. 
      — Я занимаюсь неотложными делами, Элиза. Мы потеряли командный центр. Ты не отвечаешь из штаб-квартиры, и ягер-зухеры как с ума посходили — звонят мне со всех концов света. Агенты очень встревожены. 
      — Приятно, когда тебя любят. 
      — Не думаю, что их огорчило твое отсутствие. Скорее сбой в отработанной схеме. 
      Эдвард считал своим долгом развеивать любые иллюзии, которые я осмеливалась питать. 
      Закружившись в водовороте событий, я даже не сознавала, что совсем позабыла о работе. Я не оперативник, а лабораторная крыса. Королева организационных вопросов. 
      Я собирала донесения, следила за перемещениями и заданиями агентов и попутно разрабатывала лекарство. И все эти обязанности дружно вылетели у меня из головы благодаря незначительному взрыву и сокрушительному сексу — или все-таки незначительному сексу и сокрушительному взрыву? 
      Я посмотрела на вышедшего в коридор Ника. Волосы всё так же взъерошены, почти обнажен и слегка небрит. Мне захотелось почувствовать, как эти жесткие волоски царапают внутреннюю поверхность бедер. 
      Стиснув зубы, я отвернулась от соблазна. Почему бы ему не накинуть на себя хоть что-нибудь? 
      — Когда вы вернетесь в Фэрхейвен? — спросила я Эдварда. 
      — Ты еще там? 
      Я и забыла, что шефу ничего не известно. Пришлось ввести его в курс дела. 
      — Призрачные волки, — задумчиво произнес Эдвард. — Столько лет живу, а такого еще не слышал. 
      — Удивительно, да? 
      Он не уловил моего сарказма. 
      — Да. Какого лешего тебя понесло на эту свалку? Я никогда не оставил бы такую ценную вещь в свободном доступе. 
      — Знаете выражение «спрятать на видном месте»? 
      — На видном месте не прячут. 
      Я вздохнула. Зачем я вообще распинаюсь? 
      — Как можно скорее разберись с этим делом. Все остальные агенты заняты. Федерал уехал? 
      — И не думает. Он на задании. 
      Ник фыркнул у меня за спиной. Я не стала оборачиваться. 
      — Все свои секреты ему выдала? — мрачно осведомился Эдвард. 
      — Только некоторые. 
      — Ты в своем уме? 
      — Вы первый начали, сэр. 
      Повисла тишина. Эдвард часто так замолкал, когда я была права. 
      — Я не могу сейчас вернуться в Фэрхейвен, — наконец заговорил он. — За мной охотятся. 
      — Опять? 
      Большинство монстров, встретившись с Эдвардом лицом к лицу, превращались в кучку золы, но и на старуху ведь порой бывает проруха. Охота на шефа продолжалась почти столько же, сколько существовала организация ягер-зухеров. Не знаю, то ли Эдвард заговоренный, то ли и впрямь так ловко умеет убивать и уворачиваться от пуль, как говорит. Полагаю, и то, и другое. 
      — Мне нужны мои разработки. 
      — Хочешь, чтобы я отправил их экспресс-почтой? 
      — Нет! — воскликнула я. 
      Тогда их смогут перехватить. 
      — Я так и думал, — самодовольно произнес Эдвард. 
      — Все материалы у вас с собой? 
      — Твои формулы и сыворотки в полной безопасности. 
      Если только тот, кто преследует Эдварда, не настигнет его на этот раз. Тогда я лучше проглочу серебряную пулю, чем начну поедать мирное население. 
      — Я вернусь до полнолуния. 
      — Клянетесь? 
      — Разве я когда-нибудь нарушал обещания, Элиза? 
      Насколько я помню, он никогда их не давал. Но прежде, чем я успела это озвучить, Эдвард повесил трубку. Не могу припомнить, чтобы шеф хоть раз сказал «до свидания», собственно, как и «здравствуй». 
      Ник уже исчез из коридора. Я пошла на доносящийся из кухни стук по клавишам и обнаружила своего соратника склонившимся над ноутбуком, причем опять в одних лишь трусах. Он что, решил меня доконать? 
      — Где взял? — спросила я резче, чем хотела. 
      Ник, казалось, ничего не заметил. Он отозвался, даже не взглянув на меня: 
      — Видимо, Джесси оставила. Сомневаюсь, чтобы Уилл расстался с компьютером. Ищу в Интернете информацию о призрачных волках. 
      Почему я сама до этого не додумалась? 
      Я посмотрела на плоские темные соски Ника, окруженные кучерявыми черными волосками. Почему я продолжаю задавать дурацкие вопросы? 
      Слушая, как Ник печатает, я перевела взгляд на стену и постаралась не думать о соблазнительном теле напарника, который через пару секунд победно фыркнул: 
      — У оджибве есть легенда о призрачных волках. Их называют ведьмоволками. 
      — Оджибве, — прошептала я. — Впрочем, не удивительно. 
      — Да, — согласился Ник и продолжил читать: — Говорят, ведьмоволки охраняют древний могильник на восточном берегу озера Гурон. Интересно, обитают ли они где-нибудь еще? 
      Ник ввел в строку поиска еще несколько слов и, прищурившись, посмотрел на экран: 
      — Ха! 
      — Дай угадаю. Обитают? 
      — Тут написано, что ведьмоволки могут быть призваны для защиты места упокоения древнего воина от тех, кто его оскверняет. 
      Он поднял взгляд, и мы вместе прошептали: 
      — Осквернители могил. 
      — Давай поглядим, не захоронен ли в Фэрхейвене какой-нибудь древний воин, — пробормотал Ник. — Хотя я практически в этом уверен. 
      Приблизившись, я склонилась над Ником, пока он снова пытал компьютер. Вдохнула запах его волос и задела рукой голую спину. Он вздрогнул, однако не отстранился от меня, и я тоже не двинулась с места, притворяясь, что смотрю на экран, хотя видела только Ника. 
      Ноутбук загудел. 
      — Ничего не нашел, — констатировал Ник. 
      — В случае с индейцами это ни о чем не говорит. Их истории зачастую передаются из уст в уста. 
      Ник быстро взглянул на меня, и я сглотнула внезапно подступивший к горлу комок. Фраза прозвучала немного двусмысленно. Выпрямившись, я отодвинулась от Ника и, кашлянув, произнесла: 
      — Нам надо переговорить с кем-нибудь из городских старожилов. Может быть, с Лидией. 
      Ник поглядел на часы. 
      — Два часа ночи. Не думаю, что наша вылазка увенчается успехом. 
      — Доктор так и не связался с нами по поводу второго убийства. — И мне это совсем не нравилось. — От Бэзила тоже нет вестей, — добавила я. — Мне начинает казаться, что он нас избегает. 
      — Полагаю, мы можем расспросить о могилах воинов оджибве утром. Они вроде как никуда не убегут. 
      — Верно. 
      В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным гудением ноутбука. 
      — Э-э, еще что-нибудь? — Я указала пальцем на компьютер. 
      — А? 
      Глаза Ника были прикованы к моей груди. Уверена, затвердевшие соски опять выпирали из-под тонкой ткани рубашки. Нет, все-таки надо купить бюстгальтер. 
      — Есть еще информация? — Я помахала рукой перед лицом Ника. 
      — Ах да. — Он хрустнул пальцами. — Давай поглядим. 
      Пощелкав по клавишам, Ник откинулся на спинку и стал ждать. 
      — Я ищу перекрестные ссылки на ведьмоволков и оборотней. 
      Я выразительно подняла брови: 
      — А ты в этом деле дока. 
      — Да и не только в этом. 
      Удивительно, но он заставил меня рассмеяться. И что еще удивительнее — он тоже усмехнулся в ответ. Но его улыбка быстро исчезла, как только компьютер подал сигнал. 
      Ник уставился на экран: 
      — Ты не поверишь. 
      — Спорим? 
      — Ведьмоволков причисляют к оборотням, потому что когда-то они были людьми. 
      — Похоже, шериф все-таки не зря вызвал именно нас. 
      — Будучи при жизни людьми, они прокляты и обречены становиться волками после смерти. Своего рода трансформация. 
      — А почему они прокляты? 
      — Здесь не сказано, но… 
      Он наклонил голову. Я видела, что идея обретает очертания, по мере того как Интернет выдает все новые ответы. 
      — Может, поделишься? — спросила я. 
      Ник поднял взгляд: 
      — У нас есть мертвые люди и призрачные волки. 
      — Два мертвых человека. 
      — И множество тех, кто пропал, оставив после себя лишь следы крови. А учитывая исчезновение шерифа… В общем, сама подсчитай. 
      — Ты полагаешь, что исчезнувшие покойники становятся ведьмоволками? 
      — Да, — сказал Ник. — Полагаю. 
      Я тоже. Только я не совсем понимала, что нам с этим делать. 
      — Утром я позвоню Лидии, — подытожил Ник. — Спрошу, нет ли у Коры какой-нибудь книги о ведьмоволках. 
      — Неплохая задумка для начала. 
      Наступила тишина. Мы с Ником переглянулись и тут же отвели глаза. И что теперь? Впереди простиралась долгая ночь, которую нечем занять. 
      — До скорого. — Ник встал и буквально выбежал из комнаты. 
      От нечего делать я уселась за компьютер. Войдя в свой банковский аккаунт, запросила перевыпуск кредитной карты и записала номер. А потом целый час бродила по сети, заказывая обновки. Джесси оставила много одежды, и она мне весьма пригодилась, но все же я лишилась всего гардероба, взлетевшего на воздух вместе с базой. Рано или поздно мне пришлось бы заняться покупками. Так почему бы не сейчас? Тем более что это отвлекало, не давая пойти к Нику и молить его о ласках. 
      Покончив с шопингом, я обследовала дом. Ни одного телевизора. Интересно, для чего предназначен этот коттедж? Для отдыха? Но разве есть что-то более расслабляющее, чем просмотр телепередач? 
      Я бросила тоскливый взгляд вдоль коридора на комнату Ника. В голове крутились разные мысли. 
      В конце концов меня обуяла скука, и я зевнула. Если сумею уснуть, утро наступит быстрее. Я разделась и осмотрела рану, на месте которой остался лишь маленький подсохший след. 
      Только я потянулась за футболкой Джесси, как дверь отворилась. На пороге стоял Ник. Я не могла разгадать выражения его глаз: вожделение, соперничающее со страхом, страсть, вытесняющая печаль. Он хотел меня против собственной воли, тосковал по прошлому, но при этом боялся будущего. И где-то на самом дне притаилась вина, которую Ник ни в коем случае не должен испытывать. Он в случившемся не виноват. 
      — Знай ты, что тебя ждет, — тихо сказал он, — ты бы никогда не заговорила со мной в тот первый день. 
      Я потупилась. Библиотека в Стэнфорде. Ник тогда уронил мне на ногу книгу, а потом так усердно и мило извинялся, что я разрешила ему проводить меня домой. Всю ночь мы болтали, на заре — целовались, и с того дня стали неразлучны. 
      — Я заговорила бы с тобой, даже если бы знала, — спокойно ответила я. — Я не могла бы запретить себе любить тебя, даже если бы захотела. — И до сих пор не могу. — Воспоминания о тебе сохранили мне разум, Ник. 
      Сидя в клетке и потом, обитая в каменном бастионе в окружении лишь охранников и типов вроде Билли, я вспоминала прошлое и находила в нем отдушину. 
      Ник, одетый по-прежнему в одни лишь боксеры, вошел в комнату. Я прижимала к груди футболку Джесси. 
      Он щелкнул выключателем, и нас окутала темнота. Но я разглядела, как Ник приближается, и ощутила витающий в воздухе запах желания и опасности. 
      — Ты сводишь меня с ума, Элиза. Мне следовало бы тебя ненавидеть, но я не могу. Ты должна вызывать у меня отвращение, но это вовсе не так. 
      Он подошел так близко, что его возбужденная плоть коснулась моего живота. Я выронила футболку, но та не упала на пол, а повисла на пенисе Ника, и он, зарычав, отшвырнул ее сторону. 
      Я попятилась, но он схватил меня так, что пришлось приподняться на цыпочки. 
      — Я зарекся прикасаться к тебе, а сам только об этом и думаю. 
      — И я. 
      — Я все взвесил. Джинн уже выпущен из бутылки. С девственностью покончено, и ты не причинила мне зла. Никаких беременностей и венерических заболеваний. Идеальный мир. — Ник тряхнул головой. — Насколько он может быть идеальным теперь, когда я знаю, кто его населяет. 
      — Ник… 
      — Молчи! 
      Его руки еще крепче сдавили меня, и я замолчала. 
      Он злился. Что еще изменилось? Хотя бывали времена, когда я скучала по мальчику из Стэнфорда, вынуждена признать, этот мужчина волновал меня гораздо сильнее. 
      Он слегка отстранился, и его глаза сверкнули в тусклом льющемся из коридора свете. 
      — Просто секс, да? Никаких обязательств. Разбежимся, как только покинем Фэрхейвен. 
      И хотя после этих слов часть моей души умерла, я понимала, что так будет правильно. 
      — Хорошо. 
      Ник впился в мои губы с неистовой страстью. Его пальцы так стиснули мои руки, что будь я обычной женщиной, не избежала бы синяков. Когда-нибудь действительно придется заставить Ника немного умерить пыл. 
      Но не сейчас. 
      Поймав мой язык, Ник прикусил его кончик. Испытывая боль и наслаждение, я вцепилась в плечи захватчика и сдалась. Пробежала пальцами по его обнаженной груди, и сердце Ника забилось под моей ладонью, отдаваясь эхом во рту. Проложив дорожку поцелуев по его животу, я добралась до резинки трусов и, дразня, провела под ней языком, а потом очень резко, под стать любовнику, сорвала их, и опустилась на колени. 
      Наклонившись, прижалась губами к бедру Ника. Его член подрагивал возле моей щеки, и я, повернувшись, взяла его в рот. 
      Этот жар, мощь и вкус сводили меня с ума. Намотав на запястье мои волосы, Ник задал ритм. Немного грубо, но я не возражала. Понимая, что он не может причинить мне вред, я еще больше заводилась. 
      Я задела зубами головку, и Ник зашипел, потом застонал, но не оттолкнул меня, а притянул еще ближе. Наслаждение и боль, такие близкие и разные, все же идут рука об руку. Сгладив боль языком, я снова взялась за дело. 
      Я почувствовала, что Ник уже на пределе, и тогда он оттолкнул меня, поставил на ноги и жадно поцеловал. 
      Он совсем обезумел. Впрочем, как и я. Наши языки сплелись, а руки ласкали, дразнили и тискали все, до чего могли дотянуться. 
      Казалось, что завитки на его груди царапают мои набухшие соски, но я все-равно продолжала тереться об Ника. Или он окажется внутри меня, или я умру. 
      — Давай, — прошептала я. 
      Ник, вероятно, тоже решил, что сейчас самое время, а кровать слишком далеко, потому что усадил меня на комод, встал между ног и вошел до упора. 
      Прохладное дерево подо мной приятно контрастировало с жаром наших тел. Ник за бедра притянул меня ближе. Провел пальцами по моим ногам, пошире раздвигая колени, чтобы с каждым новым толчком проникать все глубже и глубже. 
      Ящики грохотали, прикрепленное к комоду зеркало билось о стену, и эти звуки возбуждали меня почти так же сильно, как скольжение его плоти во мне. 
      Я почти достигла вершины. Не хватало лишь какой-нибудь малости, чтобы ввергнуть меня в оргазм. Припав к моей груди, Ник лизнул сосок, а потом подул на оставленный влажный след. 
      Содрогнувшись всем телом, я рефлекторно сжала член, и это ласковое, но вместе с тем сильное движение стало последней каплей. Ухватившись за мощные плечи, я цеплялась за Ника, пока мы вместе разлетались на части. 
      Наэлектризованные и расслабленные, не знаю, как долго мы оставались на комоде, тесно прижавшись друг к другу. Я чувствовала невероятный подъем. И как я выдерживала целибат? 
      Разумеется, я просто не знала, что теряю. 
      Глядя на темную голову Ника на фоне моей бледной кожи, я прикоснулась к его волосам. В коротких прядях проглядывала седина, напоминавшая о прошедших годах и проведенных сражениях — пережитых каждым из нас по отдельности, — которые все изменили. 
      Это был просто секс, не любовь. Я должна уяснить, что любви никогда не будет. Ник уедет, если я не уеду первой, и каждый из нас может запросто умереть. 
      Как же так получилось, что приподнятое после оргазма настроение сменилось унынием? 
      Ник выпрямился. Лишившись его тепла и все еще чувствуя влажные отпечатки его губ на коже, я задрожала. Он отодвинулся, покинув мое тело. Внезапно я ощутила себя беззащитной, голой и чуточку шлюхой. 
      Глаза его снова сковал лед. Как он может так смотреть на меня после того, что у нас только что было? 
      Но ведь ничего и не было — просто секс. Я решила, что справлюсь с собой, но, видимо, все же поторопилась. Я любила Ника, и наша связь для меня кое-что значила, даже если она — я — ничего не значила для него. 
      Я посмотрела на кровать, представляя, как лежу рядом с Ником в теплом коконе из простыней и одеял, а моя голова покоится на его плече. 
      Но у нас не было ни желаний, которыми мы могли бы делиться, ни планов на будущее, которые мы могли бы строить. Окажись мы в кровати, итог был бы один — и повторился бы несколько раз. 
      Не думаю, что когда-нибудь повторю этот опыт. 
      То есть, я бы, конечно, смогла, но не хотела. Впрочем, хотела, но не должна этого допустить. 
      Каждый раз, занимаясь с ним сексом, я вспоминала былую любовь, мечты и надежды и грустила о том, что мы потеряли. Может, я и оборотень, и к тому же убийца, но у меня тоже есть чувства. 
      Настоящие чувства. 
      Я повернулась, намереваясь сообщить Нику, что больше не собираюсь с ним спать, но его и след простыл. Дверь его комнаты закрылась, и в доме воцарилась тишина. 
      Полагаю, он рассудил точно так же.
      

    

    

      

        Глава 26
      

      Проспав всего несколько часов, я вскочила с одной лишь мыслью. Тотем остался на свалке! 
      Облачившись в одежду Джесси, я чертыхнулась, вспомнив, что во время последнего превращения порвала кеды. 
      — Вот растяпа! 
      По крайней мере без обуви намного проще слинять. Я могла бы разбудить и позвать с собой Ника, но зачем? Он все равно ничем не поможет при встрече с призрачными волками, и, честно говоря, сейчас я не горела желанием его видеть. 
      Просто секс? Безусловно. Но как быть с чувством неловкости, которое возникает, когда физическая близость не затрагивает сердце? 
      Ник сказал, что после завершения операции в Фэрхейвене между нами все будет кончено. Возможно, у него и не возникнет с этим проблем, а вот мне придется несладко. Он стал моим первым мужчиной, и, даже если бы я его не любила, такое не забывается. 
      Босиком я нырнула в зябкую тьму. В такое раннее — или все-таки позднее? — время улицы были пустынны. Это хорошо, потому что, оказавшись на свалке, я обнаружила нечто странное. 
      Все мои вещи исчезли: одежда, обувь (или то, что от нее осталось) и амулет. Можно было предположить, что сторож решил немного прибраться, но... Я оглядела беспорядочные груды металла. А смысл? 
      Я продолжила поиски, нарезая круги все большего и большего радиуса, пока не достигла влажной земли у края лужайки. Там отыскался след. 
      Отпечаток лапы. Слишком большой для собаки — черт, даже для койота — и слишком реальный для призрачного волка. Разве только эти твари могли обретать плоть. И разве это не подозрительно? 
      Волоски на затылке встали дыбом, когда к небу поплыл протяжный вой. Впервые услышанный в Фэрхейвене, он словно манил меня к себе. 
      Волки воют по многим причинам: чтобы собрать стаю, предупредить об опасности, найти друг друга или пообщаться. У каждого животного свой тембр, но стая может создать гармонию, при которой покажется, что воют двадцать волков, когда в действительности их всего три или четыре. То, что издалека звучит как многоголосый хор, может оказаться ансамблем, а может, всего лишь квартетом. 
      Но здесь к небу возносился одинокий вой, что само по себе удивительно, учитывая стайную природу обоих видов. 
      Я точно не знала, кто из них призывал меня сейчас. Вот если бы увидеть зверя воочию — тогда я сумела бы ответить. 
      Налетевший с запада ветер взметнул и растрепал мои волосы, и кожа словно бы загудела. 
      «Прими свою сущность». 
      Этот болтливый ветер слегка утомлял, однако я легко воплотила в жизнь его призыв. Запрокинув лицо к небу, я вскользь подумала о луне и тут же обратилась. 
      Одежда лопнула по швам и упала на землю; ночь приняла меня, точно любовник: обнимая, лаская, подчиняя себе. Я стала сильной, свободной, частью единого целого. Теперь превращение дарило мне мощь, не причиняя страданий. 
      Окажись рядом Эдвард или Джесси, мне не избежать бы неприятностей. Эти двое не поверили бы мне и захотели прикончить. Или по крайней мере посадить под замок до выяснения всех обстоятельств, а ведь я еще даже не заикнулась о голосе. 
      Ветер принес не только послание, но и отголосок подобного мне существа. Возможно, всего лишь одного-двух ведьмоволков. Я не могла точно сказать, но устремилась в лес, ведомая запахом. 
      Шустрые белки удирали от меня, взбираясь на деревья. Маленькие пушистые зверьки с писком уносились в кусты. Будучи в этой сущности в первую очередь волком, я начала отвлекаться на их беготню и запахи и потеряла след. 
      Отыскивая путь, я задрала нос и втянула воздух. Ничего. Зарычав, принялась скрести лапой землю, и тут пролетел ворон, да так низко, что едва не задел крыльями мои уши. 
      Вороны сопровождают волков так давно, что это уже укоренилось в нашей ДНК. Взглянув на траекторию полета птицы, я без труда определила направление. 
      Через несколько сотен метров я наткнулась на овраг, окруженный зарослями ежевики. Из глубины доносился стон. Кто-то ранен? Укушен? Умирает? 
      Внутренне подобравшись перед неизбежной встречей с колючками, я припала к земле и поползла. Почва шла под уклон. Я потихоньку продвигалась вперед, пока не замерла у края дренажной штольни. 
      Из оврага доносились голоса и стоны. Последние явно свидетельствовали об удовольствии, а не боли. Я поняла, что увижу, еще до того, как высунула морду над краем. 
      Два тела сплелись на мягкой перине мха. Льющийся сквозь ветви деревьев лунный свет расцвечивал кожу мужчины серебром. Ягодицы незнакомца то напрягались, то расслаблялись в извечном ритме, когда он проникал в лежащую под ним женщину. 
      Она обвивала его длинными загорелыми ногами, привлекая к себе. Впиваясь ногтями в плечи, призывала партнера ускорить темп. Когда она расцарапала его спину, тот издал рык — нечто среднее между рычанием и мурлыканьем. Этот звук отозвался томлением в моем животе; по коже побежали мурашки, а шерсть встала дыбом. 
      Я никогда не видела, как кто-то занимается сексом — разве что в кино. И сейчас, пожалуй, тоже не стоило подглядывать. 
      Я осторожно отступила, но мои когти обрушили целый камнепад, покатившийся по склону расщелины. 
      Мужчина и женщина замерли. Я уткнулась головой в лапы и, прижав уши, постаралась сровняться с землей. 
      — Кар! Кар, кар! 
      Я не смела поднять головы, но по шелесту крыльев поняла, что вороны спасли меня, а потом и мужчина сказал: 
      — Это всего лишь птица, малышка. Не отвлекайся. 
      Я узнала этот голос, и если бы не увлеклась развернувшимся действом, то узнала бы и шевелюру. 
      Так уж вышло, что когда я выглянула снова, мужчина повернул лицо, чтобы поудобнее прильнуть к груди партнерши. Рассекавший щеку шрам не оставлял простора для сомнений. 
      Не удивительно, что новый шериф не вернулся в Фэрхейвен. Бэзила Мура занимали совершенно иные дела. 
      Я еще сильнее вытянула шею, когда ритмичный звук соприкосновения тел и сопровождающие его стоны возобновились. Теперь женщина закинула ноги на плечи партнера. 
      Я наклонила голову. А дама сердца шерифа, кажется, занимается йогой. 
      Бэзил вновь приник к ее груди, лизнул сосок, а потом прихватил его зубами и потянул. 
      Женщина выгнулась и закричала, а он напрягся и, рывком притянув к себе, вонзился в нее в последний раз. Я отползла, больше не страшась быть услышанной. Вряд ли любовники бросятся в погоню. А даже если и бросятся, убежать будет легко. 
      Кроме того, я и так увидела слишком много. Не только голого Бэзила, но и его партнершу. 
      
        Лидию Копвей.
      
      Вороны улетели. Оставшись одна, я постаралась снова взять след бродячего оборотня, хотя голова была занята мыслями об увиденном. 
      Почему Лидия и Бэзил прячутся в лесу, когда в их распоряжении имеется прекрасно подходящий для этих целей дом? 
      Но какое мне вообще дело до их связи? Они оба молоды, привлекательны и, насколько я знаю, одиноки. Возможно, им просто нравится заниматься сексом на свежем воздухе — это ведь не худшая из причуд. 
      Задрав нос к небу, я раздраженно фыркнула. Запах, который я вынюхивала, исчез. Разочарованная, я потрусила назад. 
      Выбрав длинную дорогу, я обогнула лес, держась в тени деревьев. Что же в этой истории с шерифом и Лидией не дает мне покоя? Обычное смущение, которое испытываешь, заставая кого-то в интимный момент, даже если этот «момент» происходит в общественном месте? Или что-то другое? 
      Я добралась до заднего крыльца, и мне не оставалось ничего иного, кроме как превратиться, иначе пришлось бы скрестись в дверь и ждать, когда Ник меня впустит. Ну уж нет! 
      Представив себя женщиной, я тут же ею стала. Повернула ручку двери, проскользнула в коттедж, затем в ванную, и тут меня осенило. 
      Следуя Уилловым и моим собственным наблюдениям, Бэзил не жаловал индейцев. Но если это так, почему он завел шашни с краснокожей? 
      Да уж, загадка: возможно, он всего лишь расист, который чувствует свое превосходство, занимаясь сексом с той, кого считает ниже себя. Но сомневаюсь, что Лидия из тех женщин, которые могут уделить хоть минуту внимания человеку, глядящему на неё свысока. Она, безусловно, не позволила бы такому прохвосту воспользоваться своим телом просто так, за здорово живешь. 
      Разумеется, я плохо знаю Лидию, как и Бэзила, и могу заблуждаться на их счет. 
      В коридоре раздались шаги. Я едва успела завернуться в полотенце, как на пороге появился Ник. 
      — Где была? — спросил он. 
      Мои ноги и руки покрывал слой грязи. В волосах наверняка застряли листья, а все тело расцвечивали быстро заживающие царапины от ежевичных колючек. Мне действительно надо отвечать на этот вопрос? 
      Я склонила голову набок и по глазам Ника поняла, что он догадался. 
      — Ах да. Почему? 
      Я рассказала о своей прогулке, потере амулета, появившемся и исчезнувшем запахе оборотня, а также о бесплатном порно в лесу. 
      — Подсматривала? 
      — Не было выбора. 
      — Конечно-конечно. — Ник подошел и вытащил из моих волос листик. — Понравилось? 
      Я подняла голову и посмотрела ему в глаза: 
      — Не то чтобы очень. 
      — Лгунья, — прошептал он и поцеловал меня. 
      Кожа все еще зудела после превращения, а избыток силы и просмотренное реалити-шоу для взрослых пробудили мое тело. И я не оттолкнула Ника. 
      Черт, я позволила ему гораздо больше, чем один поцелуй. 
      И куда подевалось «больше никогда»? Обет испарился, как только Ник ко мне прикоснулся. 
      Я прижималась спиной к стене, обвивала ногами его талию, а он вновь глубоко погружался в меня, и я достигла пика, крича во весь голос. Я не могу отказаться от Ника. У меня уже выработалась зависимость. 
      На этот раз Ник не оставил меня, не удостоив ни словом, ни поцелуем, а чмокнул в лоб и пошел включать душ. 
      — Как думаешь, кто забрал амулет? — спросил он. 
      — Понятия не имею. Сторож мог бросить мою одежду в мусоросжигатель. 
      Ник покосился на меня через плечо: 
      — Но ты так не считаешь? 
      — Это свалка. Зачем там прибирать? 
      — Верно. 
      — Я не знаю, где амулет, и мне это не нравится, — сказала я. — Но он мне больше не нужен, и к тому же Уилл говорит, что эта вещица действует только на меня. 
      — Он в этом уверен? 
      — Ну, насколько возможно быть в чем-либо уверенным, говоря о магии. 
      Ник кивнул, словно ежедневно разглагольствовал о сверхъестественном. Он удивительно легко вписался в мой мир, что должно бы беспокоить меня, но не беспокоило. 
      — Нам надо поговорить с судмедэкспертом, — добавил он. — И с Бэзилом, если сумеем его найти. 
      — Не знаю, смогу ли посмотреть ему в лицо. 
      — Придется. 
      Ник приподнял брови, молчаливо предлагая мне идти в душ первой. Я мотнула головой, заворачиваясь в полотенце. Невзирая на теплый пар, мне было холодно. Лишаясь меха, я всегда мерзла. 
      — Думаешь, ты учуяла призрачного волка? — спросил Ник, вставая под душ. 
      — Может быть. Вероятно. Не знаю. 
      — Я оставил Лидии сообщение с просьбой посмотреть, нет ли у нее книги о ведьмоволках. 
      — Вежливо ли звонить людям в такую рань? 
      — Я проснулся, а тебя нет. 
      Ник ненадолго замолчал, и я нахмурилась, задаваясь вопросом, не подумал ли он, что я сбежала. Не начал ли волноваться? 
      Неужели секс, поцелуй и проявленная ласка были подтверждением этой теории? Ник хотел расставания не больше, чем я? По крайней мере пока. 
      Я не рискнула спросить, опасаясь, что Ник рассмеется и уйдет. Я по-прежнему нуждалась в этом мужчине. Не только для секса, но и для работы. Одной мне с этим делом не справиться. 
      — Я хотел куда-то себя деть, — продолжил он. — Поэтому позвонил Лидии. Но ее не оказалось дома. 
      — Надо полагать. 
      Ник выключил душ и отдернул занавеску. И все слова, которые я собиралась сказать, разом вылетели из головы, когда я увидела его влажное тело. 
      Гладкие мускулы казались больше и рельефнее, а растительность на груди, ногах и внизу живота — темнее. С зализанными назад волосами он выглядел моложе — словно опять стал тем пареньком, которого я помнила, а потом так отчаянно жаждала. Я снова хотела к нему прижаться. Черт, я хотела, чтобы он накрыл меня собой. 
      Ник взял полотенце и принялся вытираться, отчего я еще больше возбудилась. Отвернувшись, я схватила зубную щетку, но тут же забыла, что собиралась ей делать. 
      — Пора выдвигаться. — Ник протянул мне зубную пасту. — Солнце взошло. Время уходит. 
      Я кивнула и забралась под душ, прихватив щетку. Атмосфера семейной жизни — общая спальня, общий душ и эта зубная паста — была и тревожной, и приятной. По чему я буду больше скучать: по сексу или по общим мелочам? Однозначный ответ дать не получалось, и это расстраивало сильнее, чем то, что я вообще об этом думала. 
      Спустя полчаса мы с Ником шли по Мидтаун-роуд. 
      Заглянули в офис шерифа — по-прежнему ни следа Бэзила, — потом направились в клинику. 
      Дверь была не заперта. Ник вошел первым. Следуя за ним по пятам, я сразу почуяла запах. 
      Свежая кровь. 
      Пихнув Ника на пол, я буквально промчалась по его спине. 
      — Совсем рехнулась, Элиза? 
      — Лежи, где лежишь, — крикнула я, и тут задняя дверь распахнулась и кто-то выскочил наружу. 
      Я бросилась следом и, пробегая мимо, заметила мертвого доктора Уочри. Едва я переступила порог, как на голову мне опустился кирпич. 
      Во всяком случае мне так показалось. Я упала на колени, а потом и вовсе уткнулась лицом в землю. Когда сумела поднять голову, противник уже исчез, зато Ник был тут как тут. 
      — Человек или оборотень? — спросил он. 
      — День на дворе. 
      — Отсюда лишь следует, что в данный момент он человек. 
      Мой напарник схватывал все на лету. Чтобы распознать оборотня в человеческом обличье, мне надо к нему прикоснуться, а эти твари шустрые, их просто так не схватишь. Мысли путались.
      Чертов кирпич!
      Ник помог мне сесть и дотронулся до собранных в пучок волос у меня на затылке. Пробормотал «извини», когда я невольно вздрогнула. 
      — Мужчина? Женщина? — Ник поднял меня на ноги, и я покачнулась. 
      — Понятия не имею. — Я приложила к пульсирующему сгустку боли пальцы, и они стали влажные от крови. 
      — Надо бы тебя подлатать, — сказал Ник. 
      — И кто это сделает? Доктор мертв. 
      Я действительно сожалела. Мне нравился доктор Уочри. Он называл меня «милое дитя». 
      — Если он ударил меня не серебряным кирпичом, все заживет само собой. 
      Ник подобрал валявшийся у крыльца камень размером с кулак и пожал плечами: 
      — Ты спасена. 
      — Отлично. 
      — Заходи, — пробормотал он. — Не надо нам тут маячить. 
      — Желай он меня убить, всадил бы серебряную пулю. 
      Отсюда напрашивается вывод, что этот злоумышленник и тот, что был в Монтане, не одно и то же лицо. Ура! 
      — Он? — спросил Ник. — Я думал, ты не разглядела. 
      — Он, она, оно. Какая разница. Пойдем внутрь. 
      — Вот и пытайся быть милым, и тебе тут же оттяпают голову, — проворчал Ник. 
      — Гляди в оба, а то и впрямь оттяпаю. 
      Ник искренне рассмеялся. Неужели он начинает свыкаться с тем, кто я есть? Как это возможно, если я сама не могу с этим свыкнуться? 
      Он втянул меня в здание, закрыл, а потом запер дверь. Я рухнула на стул возле рабочего стола. 
      — Посидишь? — спросил Ник. — Я хочу на него взглянуть. 
      Я кивнула и тут же об этом пожалела — голову пронзила ужасная боль. Ник опустился на колени рядом с доктором, проверил его пульс и вздохнул. 
      — Как он умер? — спросила я. 
      — Проломлен череп. Преступник, видимо, решил расправиться с тобой таким же способом, только не учел крепость твоей головы. 
      — Ха-ха. Есть следы укусов? 
      Ник встал и нашел пару перчаток. Натянув их, приступил к осмотру. Я заметила, что поблизости стоит микроскоп. Похоже, доктор совсем недавно за ним сидел — возможно, как раз в тот самый момент, когда на него напали, — поскольку на столике лежало предметное стекло. Я пододвинулась и прочла записи доктора. 
      — На трупе его помощницы тоже был след от укуса. — Я наклонилась, разбирая примечание на полях. — Она пропала так же, как шериф. 
      Ник хмыкнул, продолжая искать улики на теле доктора. 
      — По данным доктора Уочри, в обоих укусах прослеживается один рисунок зубов. 
      — Как мы и предполагали, — сказал он. 
      Согласно записям, предметное стекло содержало образец слюны, взятой со следа укуса на теле шерифа Стивенсона. Из чистого любопытства я заглянула в окуляр. Сначала просто смотрела, затем подняла голову, моргнула, потерла глаза и снова уткнулась в микроскоп. Проба на стекле не изменилась. 
      — Ник, — позвала я. 
      — Минутку. Такой тяжеленный! 
      — Ник! 
      Уловив настойчивость в моем голосе, он оставил свое занятие и подошел. 
      — Что случилось? 
      — Образец. — Я указала на микроскоп, но больше не смогла выдавить ни слова. 
      Ник посмотрел в окуляр и пожал плечами: 
      — Мне это ни о чем не говорит. 
      — Это слюна с тела Стивенсона. Я видела такое раньше. 
      Взгляд Ника стал серьезным. 
      — Ты знаешь, кому принадлежит слюна? 
      — Нет. Но... 
      — Где ты такое видела? 
      — В моей лаборатории. 
      — Это человеческий укус. Откуда в нем может взяться слюна оборотня? 
      — Ниоткуда. 
      — Объясни. Только медленно. Для тех, у кого нет докторской степени. 
      — Когда человека кусают, химия его организма меняется. Даже находясь в человеческом облике, он все равно другой. 
      Ник пристально посмотрел на меня, и по тому, как сжались его губы, я поняла — он уже знает, что я собираюсь сказать. 
      — Этот образец принадлежит оборотню в человеческом обличье.
      

    

    

      

        Глава 27
      

      — Ты можешь сказать, кому принадлежит эта слюна? — спросил Ник, указывая пальцем на микроскоп. 
      — Только в том случае, если видела ее раньше и располагала записями. Но серьезно, каковы шансы на то, что здесь объявился мой подопечный? 
      — Чертовски ничтожные, — согласился Ник. 
      Разумеется, оборотни из подвала могли оказаться на свободе, но исчезновения начались в то время, когда они еще сидели под замком. 
      — На теле доктора был след укуса? — спросила я. 
      — Нет. И это наводит на мысль, что превращению в ведьмоволка сопутствует укус оборотня в человеческом обличье, — сказал Ник. — Что скажешь? 
      Я посмотрела на труп, который по-прежнему лежал на полу, не исчезая. 
      — Согласна.
      — И мы по-прежнему не знаем, почему это происходит. 
      — Нет. 
      — Может быть, Лидия найдет книгу, которая все разъяснит. 
      — В том числе и то, как одолеть этих тварей. 
      — Было бы неплохо, да? 
      — М-м-м, — промычала я, продолжая разглядывать доктора. — Думаешь, его убили из-за того, что он что-то обнаружил? 
      — Если преступник хотел остаться неузнанным, почему же он не забрал улику? 
      — Мы его спугнули. — Я наклонилась, вытащила из микроскопа предметное стекло и взяла со стола тетрадь с записями, попутно пояснив: — Прихвачу на всякий случай. 
      — Возможно, мне следует отправить эти материалы в криминалистическую лабораторию. Это бесплатная услуга для всех правоохранительных органов США. 
      — Не думаю. 
      — Но... 
      — Ты вообще представляешь, что может случиться, если к финансируемым из государственного бюджета ученым попадет слюна оборотня в человеческом обличье? 
      — Сомневаюсь, что они это поймут. 
      — Вот именно. И чего мы добьемся? 
      — Ничего, — вздохнул Ник. — И вдобавок здесь повсюду будут шнырять агенты ФБР и задавать вопросы. 
      — А потом их слопают оборотни, о чьем существовании они даже не подозревают. 
      — Полный хаос. Я тебя понял. 
      — Мы должны сами решить этот вопрос, как делали до сих пор. 
      — Верно. — Ник поглядел на доктора. — Нужно, чтобы кто-то позаботился о теле. Нельзя его так оставлять. 
      — Проклятье, — прошептала я. 
      — В чем дело? 
      Я указала рукой на доктора Уочри. 
      — Непривычно как-то. 
      — Смерть? 
      Нет, к этому-то я как раз привыкла. 
      — Стоило мне отвернуться, и приятный человек, с которым я только недавно познакомилась, убит. 
      — О. — На лице Ника отразилось понимание. — Бывает. 
      — Как ты с этим справляешься? 
      — Задвигаю бесполезные эмоции подальше и концентрируюсь на том, что важно. 
      — Важно? — Мой голос зазвенел, срываясь на крик. — Что может быть важнее убийства человека? 
      — Найти убийцу и сделать так, чтобы он понес наказание. 
      Весь мой праведный гнев улетучился, как воздух из лопнувшего шарика. 
      — Убедил. 
      — Мы справимся, — улыбнулся Ник. 
      Слово «вместе» не прозвучало, но я все равно его услышала. 
      — Давай найдем Бэзила, — предложила я. — Расскажем ему о смерти доктора. 
      — И спросим насчет затерянных могил воинов оджибве. Я также хочу проверить список пропавших без вести. Если между ними обнаружится какая-то связь, у нас появится зацепка. 
      Именно такой ход мыслей и объяснял, почему я держала Ника поблизости. 
      Мой взгляд блуждал по его бицепсам под натянутой тканью футболки. И не только по бицепсам. 
      Закрыв клинику на замок — нельзя, чтобы кто-то из жителей наткнулся на тело, — мы отправились в офис шерифа. 
      Кабинет все еще пустовал. Ник подошел к столу и начал рыться в бумагах. 
      — Эй, а тебе позволено так делать? 
      — Я федерал. Мне можно все. 
      — Именно такая позиция обычно и приносит вам неприятности. 
      Ник пропустил колкость мимо ушей. Должна сказать, я находила его боевой настрой весьма привлекательным. Хотя в последнее время я не могла найти в Нике ни одной отталкивающей черты. 
      — Ага! — Он взмахнул листком. — Список пропавших. 
      Оглядевшись вокруг, Ник нашел копировальный аппарат, сделал копию документа и вернул оригинал в папку. 
      — Он никогда не узнает, что здесь побывали. 
      Только я открыла рот, чтобы спросить, к чему эти тайны, как дверь распахнулась. Мы с Ником обернулись, да так и застыли с приветственными улыбками на лицах, не узнав вбежавшего человека. 
      Мне доводилось видеть выживальщиков в Монтане. Этот парень, вероятно, был одним из них. Борода, длинные волосы, джинсы, ботинки, фланелевая рубашка. Молодой — лет двадцати пяти, но точно не больше тридцати. И, может быть, даже хорош собой, если бы не вся эта грязь и патлы. 
      — Мне нужен шериф, — объявил он. 
      — Тот, который умер, или новый? — уточнил Ник. 
      — Бэзил. 
      — Его нет. 
      — А вы кто? 
      — ФБР. 
      Он заметно обрадовался: 
      — Я нашел тело. 
      Черт! Еще одно? 
      Ник схватил лист бумаги и ручку. 
      — Где? 
      — Около старого шоссе. На ферме Андерсона. 
      Мы с Ником переглянулись. 
      — Там, где нашли шерифа Стивенсона? 
      — Да. Точно на том же месте. 
      — Второе тело, брошенное на том же месте…. 
      — Не брошенное. Там разрыли могилу. 
      — Осквернители могил, — пробормотала я, стукнув себя по лбу. 
      Единственным оправданием моей недогадливости служило то, что я сосредоточилась на поисках могилы воина оджибве, не имея представления о том, как она выглядит. 
      — Что? — спросил Ник. 
      — Поэтому-то шериф и оказался на старой ферме Андерсона. Он получил сообщение об очередном вандализме. — Я повернулась к пришельцу с гор: — Но мы не видели разрытой могилы. 
      — Теперь она есть. На земле отпечатки лап — я бы сказал, собачьих. 
      Возможно. Но как-то сомнительно. 
      — Похоже, они не смогли удержаться, — продолжил он. — Труп совсем свежий. 
      В комнате повисла тишина. 
      — Вы хотели сказать «скелет»? — уточнил Ник. 
      — Нет. Именно труп. Ему максимум две недели. 
      — Можете предположить причину смерти? — спросил Ник. 
      — Думаю, свою роль могла сыграть большая ножевая рана на горле. 
      — Уверены? 
      — Видел подобное не раз. 
      Мы с Ником опять переглянулись. Мне вовсе не хотелось знать, где этот парень насмотрелся на подобные раны. 
      — Надо пригласить другого медэксперта... откуда-нибудь, — пробормотал Ник. — Мы должны выяснить, кто был в той могиле. 
      — Женщина, — деловито сообщил выживальщик. — Индианка. Довольно старая. 
      — Черт! — прошипел Ник, а я пнула стол. Парень уставился на нас, как на сумасшедших. 
      — Что ж, спасибо, что зашли. — Ник проводил его к двери. — Мы пришлем кого-нибудь, как только... 
      — Найдем кого-нибудь, — договорила я. 
      Ник закрыл дверь и повернулся ко мне: 
      — Полагаю, под воином оджибве необязательно подразумевается мужчина. 
      — Нет. Бьюсь об заклад, что это Кора. 
      — Лидия сказала, что она скончалась. 
      О перерезанном горле не упоминалось — для меня это стало бы первоочередной темой в любом разговоре о смерти бабушки. 
      — Лидия много чего наговорила, — заметила я. — Нам лучше побеседовать с ней по душам. 
      — Да уж. Между «бабушка скончалась» и «бабушке перерезали горло, а потом закопали труп в лесу» есть существенная разница. 
      — Почему же доктор Уочри утверждал, что в Фэрхейвене никогда не случалось убийств? 
      — Возможно, Кора умерла не здесь. 
      — Кто теперь знает? 
      — Ты вынесла суждение о Лидии? — спросил Ник. 
      — Она показалась мне милой. 
      — Я имею в виду, ты дотрагивалась до нее, когда проходила мимо, или, может, пожимала ей руку? 
      — Считаешь, что она... 
      — Ну кто-то же тут орудует. 
      Я прокрутила в голове встречу с Лидией. 
      — Я до нее не дотрагивалась. И мысли такой не было. 
      Лицо Ника посуровело. 
      — Что ж, давай прощупаем ее сейчас.
      

    

    

      

        Глава 28
      

      — Ну что за напасть, — пробормотала я. 
      Мы поехали к Лидии без предварительного звонка — незачем давать ей возможность подготовиться, — но ее дома не оказалось. Поэтому мы двинули на место преступления. 
      Выживальщик описал все совершенно точно. Старая индианка с раной на горле. Вокруг много отпечатков лап, но не собачьих. Там обнаружились и старые кости, смешанные с землей, и это навело нас на мысль, что изначально в могиле лежала не Кора. 
      Была ли она там вообще, когда убили шерифа? Был ли он убит потому, что нашел Кору? Трудно сказать. 
      Ник провел много времени, задавая по телефону гипотетические вопросы своим коллегам из ФБР. Ему даже удалось один раз дозвониться до Бэзила. 
      Новый шериф пообещал найти где-нибудь другого судмедэксперта и отправить на место преступления. Он также обещал послать кого-нибудь позаботиться о теле доктора. 
      Но как только Ник перешел к интересным вопросам, бац! — и связь прервалась. И когда бы Ник ни пытался перезвонить, из трубки неслись только короткие гудки. 
      Мы приехали в Фэрхейвен уже под вечер. Перед домиком стояла машина. Я заметила Лидию, заходящую за дальний угол здания. 
      — Похоже, она получила твое сообщение, — сказала я, когда мы последовали на ней. 
      — Мисс Копвей, — поздоровалась я, как только она постучала в дверь черного хода. — Рада снова вас видеть. 
      — Ой! Я стучала в парадную дверь, но никто не ответил, поэтому… — она пожала плечами. 
      Мы с Ником поднялись на крыльцо, и я протянула ей руку. Лидия на секунду опустила глаза, улыбнулась и подала мне свою. Я приготовилась к возможной боли. Ник медленно потянулся за пистолетом. Наши с Лидией руки соприкоснулись и... 
      Ничего. 
      Я нахмурилась и глянула на Ника. 
      — Что-то не так? — спросила Лидия. 
      — Нет. — Я сунула руку в карман. — Все отлично. Так как умерла ваша бабушка? 
      Ник подавился, затем закашлял. Лидия уставилась на меня так, будто я только что отрыгнула в церкви. Такая прямолинейность обычно присуща Джесси, а не мне. 
      — Мою бабушку убил в ее собственном доме неизвестный преступник. — У Лидии перехватило дыхание, когда она глубоко вздохнула. — Она никому не причинила зла. Зачем кому-то понадобилось ее убивать? 
      Ник наградил меня испепеляющим взглядом и положил руку Лидии на плечо. 
      — Соболезную. Как это произошло? 
      Лидия, которая до этого смотрела в пол, медленно подняла на меня глаза. 
      — Ей перерезали горло. 
      «Прямо в точку», — подумала я, но ничего не сказала. 
      — Я похоронила ее за домом, — продолжила Лидия. — Такова была воля бабушки. Но потом кто-то забрал ее тело. Я слышала, в Фэрхейвене в последнее время такое часто происходит 
      — M-м-м, — ушла я от ответа. 
      На самом деле Кора не исчезла, как другие тела. Но знала ли об этом Лидия? Или кто-то еще? 
      — У ФБР есть новые данные об убийце моей бабушки? 
      — Не совсем, — увильнул Ник. — Но мы пытаемся рассмотреть все версии. 
      — Вы сообщите мне, если что-то обнаружите? — спросила Лидия. 
      — Конечно, — заверил ее Ник. 
      Видимо, мы пока придержим информацию о том, что тело Коры нашлось. Вероятно, неплохая идея, учитывая, что мы не знаем, что происходит, кто врет, а кто говорит правду. 
      Лидия вручила Нику книгу, которую привезла с собой. 
      — Почему вас интересуют ведьмоволки? Это не очень распространенная легенда. 
      — Нет? — удивилась я. 
      Лидия глянула на меня. 
      — Они обитают на берегах озера Гурон, защищая могилы похороненных там воинов. 
      Это мы и так знали, поэтому я промолчала. 
      — Малоизвестные мифы — одно из моих увлечений, — ответил Ник. 
      — Как у профессора? 
      — Точно. 
      — Как по мне, достаточно странно, что вы интересуетесь колдунами, потому что не так давно меня об этом уже спрашивали. 
      Мы с Ником застыли. 
      — Кто? — требовательно спросила я. 
      — Заместитель шерифа. Ну, он, наверное, теперь шериф. 
      — Бэзил Мур? 
      — Да, он самый, — сказала Лидия так, как будто была знакома с ним лишь поверхностно. 
      — Вы друзья? — осведомилась я. 
      — Не совсем. У него были вопросы, а у меня — бабушкина библиотека. Просто странно, что заместитель шерифа заинтересовался малоизвестной легендой племени оджибве, так как, судя по тому, что я слышала, большую часть жизни индейцы его вовсе не интересовали. 
      Мне он не показался таким уж равнодушным, но я не собиралась поднимать эту тему. По крайней мере случай с книгой объясняет, как эти двое встретились. Вряд ли мне хочется слышать, что было дальше. 
      — Мне уже пора, — заторопилась Лидия. — Было приятно снова с вами увидеться. Можете пользоваться книгой столько, сколько понадобится. 
      Мы попрощались, как положено и, прежде чем заговорить, подождали, пока ее машина отъедет. 
      — Она врет, — пробормотал Ник. 
      — Думаешь? 
      Его глаза сузились, когда он уловил мой сарказм, но Ник воздержался от комментариев. По крайней мере пока. 
      — Хотя, должен признать, если бы мою бабушку убили таким зверским способом, я бы тоже не захотел это обсуждать. Смерть есть смерть. 
      — Не совсем так. 
      Он моргнул. 
      — То есть? 
      Было нелегко постоянно держать в голове, что Ник знал и чего не знал о моем мире. Эдвард объяснил ему базовые понятия, но что, с точки зрения Эдварда, основное? 
      — Если оборотень укусит, но не съест, то через двадцать четыре часа появится новый оборотень. 
      — А если жертва умрет? 
      — Тогда еще хуже. Мертвые восстают, люди начинают кричать, прибывает желтая пресса. Дурдом, одним словом. Вот поэтому мы стреляем в укушенных серебром, даже если они бездыханны. 
      — Спасибо за разъяснение. 
      — Не за что. 
      — А как насчет Бэзила? — спросил Ник. — Почему Лидия притворялась, что они почти незнакомы? 
      — Может, ей стыдно. 
      — Или ему. 
      Ветер взъерошил мне волосы, и негромкий щелчок заставил меня посмотреть на деревья. Я заметила отблеск луны на металле. 
      — Ложись! — закричала я за долю секунды до выстрела. 
      Пуля просвистела там, где только что была моя голова, и с глухим звуком вошла в стену домика. Мне жутко надоело постоянно выступать в роли мишени. 
      Я ожидала продолжения стрельбы, но услышала лишь шорох удаляющихся шагов. С пистолетом в руке Ник начал подниматься, но я дернула его назад. 
      — Пойду я. 
      Прежде чем он успел возразить, я двинулась к краю крыльца, подумала о луне и обратилась. В нос ударил запах другого оборотня, я спрыгнула со ступенек и порысила в лес. 
      Аромат щекотал краешек сознания. Я не была уверена, то ли дело просто в знакомом волчьем запахе, то ли это определенный оборотень. Даже если так, узнать его не получалось. Но довольно скоро запах смерти пересилил волчий, и я почти споткнулась о тело Бэзила. Его глаза невидяще уставились в небо. Из горла был вырван большой кусок. 
      Я тихонько зарычала, выразив одновременно настороженность и беспокойство. Кто это сделал? Задрав морду к небу, я завыла, ожидая ответа, но ничего не услышала. 
      Запах волка облаком окружал тело шерифа. Затем след вел в лес, становясь все слабее и слабее, пока полностью не исчезал. Услышав зовущего меня Ника, я поспешила назад. Не хотелось оставлять его одного беззащитным под луной, пока здесь бродит неизвестный оборотень. 
      Я рванула сквозь кусты, а Ник одновременно бросился мне навстречу. Перевел взгляд с изувеченного тела на меня и приподнял бровь. Я покачала головой и поскребла землю лапой. 
      — Они все так говорят. — Ник бросил одеяло за куст. — Подумал, что тебе это понадобится. 
      Воспользовавшись преимуществами подарка и густой листвы, я обратилась со скоростью, которая, казалось, стала моей навеки, потом завернулась в одеяло как в саронг и вернулась на поляну. 
      — Что случилось? — Ник уже начал осматривать тело. 
      — Здесь был другой оборотень. 
      Ник глянул на меня. 
      — Нет никаких следов человеческих зубов. Может, у убийцы не было времени обратиться и закончить начатое. 
      — Похоже на то, — пробормотала я. 
      — Первое правило расследования убийства: особая жестокость к жертве, повреждения лица или горла означают личные счеты, — процитировал Ник. 
      — Что возвращает нас к Лидии. Порвать Бэзила — акт очень личный.
      — Лидия не оборотень. 
      — Может, она спала с оборотнем. 
      — Вела двойную игру? 
      — Она могла не знать об истинной природе своего второго любовника, — заметила я. 
      — Надо поговорить с ней еще раз. — Ник вздохнул. — А теперь у нас еще один труп. Я уже не знаю, кому звонить. 
      — Как насчет мэра? — предложила я. 
      — Почему бы и нет? — Ник вскинул руки, сдаваясь. 
      Мы вернулись к домику, и Ник открыл дверь. Я задержалась, хмуро глядя на пулевое отверстие в бревне. 
      — Зачем Бэзилу понадобилось в тебя стрелять? — спросил Ник. 
      — Еще интересней вот что… — Я потянулась к пуле и тут же отдернула руку, когда пальцы обожгло. — Почему он выстрелил в меня серебром? 
      Ник моргнул. 
      — Правда? 
      Я кивнула и задумалась. А что, если Бэзил… 
      — Предатель, — договорила я мысль вслух. 
      — Что еще за предатель? — спросил Ник. 
      Я вкратце рассказала ему о том, что еще несколько дней назад было моей самой большой проблемой наряду с Билли. 
      — Кто-то сливал информацию? 
      — Да. Хотя не понимаю, как они узнали обо мне. Никто не в курсе, кроме Эдварда. К тому же нет никакого личного дела с галочкой в графе «оборотень». 
      — Знает не только Эдвард. 
      — Еще ты. — Я нахмурилась. — Ты бы так не поступил. 
      — Элиза, ты очень доверчива. 
      Я склонила голову набок.
      — Но ты права — я бы так не сделал, даже знай я, кому тебя продать. Но как насчет остальных? 
      — Кого? 
      — Джесси, Уилла, Ли, Дэмьена? 
      — Они бы никогда... 
      — Уверена? 
      Я даже не задумывалась. 
      — Да. 
      Может, они меня не понимали. Может, я им даже не нравилась. Но ягер-зухеры держатся вместе, потому что у нас никого больше нет. 
      — Кто-то тебя сдал. 
      — Не обязательно, — возразила я. — Бэзил просто мог знать, что здесь есть оборотни, поэтому и зарядил свое оружие серебряными пулями — ведь они сработают на ком угодно. 
      — Но зачем стрелять в тебя? Что ты ему сделала? 
      — Теперь уже не узнаешь, — пробормотали за спиной. 
      Я даже не подскочила, не обернулась, не задержала дыхание. Я знал этот голос так же хорошо, как собственный. Эдвард вернулся. 
      

    

    

      

        Глава 29
      

      — Может, ты случайно или намеренно убила кого-то, кто был ему дорог. 
      Эдвард вышел из домика. Ник попятился, становясь между мной и шефом. 
      — Сэр, когда вы приехали? 
      — Не так давно. Представь мое удивление, когда я услышал выстрелы и узнал, что в вас опять стреляли серебром какие-то неизвестные. Что, секретов больше нет? 
      — Похоже, нет. А вам, как видно, удалось уйти от очередной толпы желающих вас прикончить. 
      — «Уйти» звучит так, будто я от них убегал. Я же мчался им навстречу, и теперь они... исчезли. 
      Я понимала, что значило «исчезли», поэтому не стала заострять на этом внимание. 
      Тем временем пристальный взгляд Эдварда переместился с моих жутко спутанных и торчащих во все стороны волос к одеялу из хлопчатобумажной ткани с каймой и дальше к моим грязным ногам. Шеф ничего не сказал, но я все равно почувствовала его осуждение. 
      Эдвард повернулся к Нику. 
      — Почему вы все еще здесь? 
      — Мы вместе работали, — ответила я. 
      — Вот как это теперь называется? 
      Ник сжал кулаки. Я тронула его за руку, и постепенно он расслабился. 
      Увидев это, Эдвард нахмурился. Он считал, что чем меньше у ягер-зухера привязанностей, тем меньше шансов, что ему или ей будет что терять. А тот, у кого за душой ничего нет, намного опаснее того, у кого есть все. Значит, характер Эдварда смягчился, раз строгий шеф позволил Джесси и Уиллу, а также Дэмьену и Ли жить и работать в паре. 
      Сама мысль о том, что он уже не тот, что раньше, что он стал добрее, действительно пугала. 
      — Теперь я здесь, — Эдвард наградил Ника тяжелым взглядом, — и вы можете уезжать. 
      — Манденауэр, опять вы за свое. Я никуда не уеду. 
      — Элиза повела себя чрезвычайно непрофессионально, смешав личные отношения с работой, но это не значит, что подобное допущу я. 
      Эдвард зашел в домик, а Ник последовал за ним, проигнорировав меня, когда я дернула его за рукав. 
      — Разве нам не надо к Лидии? — спросила я. 
      — Скоро поедем. 
      Казалось, мыслями Ник был далеко. Мне ничего не оставалось, кроме как тащиться за мужчинами в гостиную, где Эдвард повернулся ко мне. 
      — Заставь его уйти, или это сделаю я. 
      — Подождите. — Я подергала ухо. — Это дежавю какое-то. Уже во второй раз мы затеваем один и тот же разговор. 
      — Элиза, сарказм тебе не к лицу. 
      Хм, а я-то думала, что у меня уже неплохо получается. 
      — Мы не будем снова возвращаться к тому разговору, — припечатала я. 
      Шеф только приподнял пожелтевшую бровь. 
      — Ну что нового вы мне можете сказать? — спросил Ник. — Она оборотень, но мне все равно. 
      Я потрясенно глянула на него. 
      — Правда? 
      Ник пожал плечами. 
      — Я уже к этому привыкаю. 
      — Она не рассказала вам о другом своем увлечении. 
      Я замерла. Может, Нику и все равно, что я оборотень, но сомневаюсь, что он с такой же легкостью примет тот факт, что я еще и убийца. 
      — Тебе лучше уйти, — выпалила я. 
      Ник просто закатил глаза. 
      — Тот ваш список имен, — пробормотал Эдвард. — Она убила их всех. 
      Вместо того чтобы вытащить пистолет и арестовать меня, Ник, казалось, просто смирился. 
      — Это правда? — спросил он. 
      — Да. 
      Ник медленно кивнул. 
      — Ты не просто правая рука Эдварда, ты — его наемный убийца. К тому же чертовски умная, раз тебя так трудно убить. 
      Ник не спрашивал, а утверждал, поэтому я даже не стала отвечать. 
      — Кажется, агент Франклин, вы не особо расстроены по этому поводу. И вас не пугает, что вы спали с убийцей? 
      — Люди из того списка были монстрами, — ответил Ник. — Без них мир стал намного лучше. 
      Я вытаращила глаза. Даже не знаю, что и сказать. 
      — Для сотрудника правоохранительных органов у вас очень интересное отношение к данной ситуации, — поцокал языком Эдвард. 
      — Так подайте на меня в суд. — Ник пристально смотрел на меня. — Он отправлял тебя за ними во время полнолуния? 
      Я кивнула. 
      — Эдвард тебя использует. 
      — Да все нормально. 
      — Нет, не нормально. Убийства тебя тяготят. — Наклонив голову набок, Ник прищурился. — Причем намного больше, чем меня. 
      Весь этот сброд, о котором я читала в выданных Эдвардом досье... Насильники, серийные убийцы, педофилы и ученые, пытающиеся найти новые способы возродить ужасы древних времен — чудовища, желающие породить новых монстров. Если бы я сама их не прикончила, то точно не спала бы по ночам от кошмаров. Черт, я и так не спала, но все равно... 
      — Кто мы такие, чтобы брать на себя роль Бога? — пробормотала я. 
      — Лучше мы, чем Менгеле, — отрезал Эдвард. — Или подобный ему. 
      — Эдвард прав, — согласился Ник. 
      Вместо того чтобы поблагодарить за поддержку, Эдвард только нахмурился. 
      — Пойду разберусь с последним телом в лесу. 
      И вышел из домика, хлопнув дверью. 
      Пройдя по комнате, Ник остановился передо мной. Я напряглась, не зная, что он скажет или сделает. И хотя он не разозлился, когда узнал, что я не просто оборотень, а еще и наемный убийца, это не значило, что такого вообще не случится. Ник — агент ФБР и должен меня арестовать. Или передать дело кому-нибудь другому. Вместо этого он наклонился и мягко прижался своими губами к моим. 
      Объятие совершенно отличалось от большинства тех, которые мы дарили друг другу после возвращения Ника в мою жизнь. Он почти все время на меня сердился и злился на самого себя за то, что хотел меня. Так что же с ним случилось сейчас? 
      Ник поднял голову. 
      — Я боялся. 
      — Меня? 
      — Нет. — Он выпрямился. — Тебя — никогда. 
      — Никогда? Ты не так умен, как кажешься. 
      Ник поджал губы. 
      — Элиза, не отталкивай меня. Я знаю все твои секреты, и мне совершенно наплевать. 
      Он снова разозлился. Мне никак не выиграть. 
      — Что значит наплевать? 
      Ник раздраженно вздохнул, протискиваясь мимо меня в спальню. Я постояла минуту в гостиной, а потом пошла за ним следом. 
      На моей кровати лежала коробка. Судя по наклейке, прибыла одежда, которую я заказывала в Интернете. Посылку смогли доставить так быстро только потому, что Эдвард кое-кому позвонил. Я даже не стала думать о том, как шеф узнал о заказе. Эдварду было известно все. 
      Ник дернул за ленту на коробке. 
      — Пуля прошла в миллиметре от твоей головы. 
      — О, — только и сказала я, начиная что-то понимать. — Ты не казался испуганным. 
      — Раскрою тебе один из своих секретов. — Он посмотрел мне в глаза. — Когда я выгляжу суперменом? Когда напуган до чертиков. — Он снова глянул на коробку. — Теперь мне известно все, да? 
      Ник не знал, что я все еще люблю его — всегда любила и, наверное, всегда буду любить, — но это я пока решила оставить при себе. Как я уже говорила, я выглядела глупее, чем была на самом деле. 
      — Думаю, все тайны раскрыты, — ответила я. 
      — Точно. 
      Я открыла коробку и высыпала на кровать ворох разноцветной одежды. Схватила пушистый салатовый свитер и пару ярко-синих спортивных штанов. 
      Неужели я заказала такую пёструю одежду? Это так на меня непохоже. Или наоборот: эти вещи идеально подходили к моему новому «я». 
      Я сбросила одеяло и, не беспокоясь о наготе, оделась. Спутанные волосы спадали вниз по спине, доходя до талии. Я не собирала их в пучок с тех пор, как приехала из Монтаны. 
      Я стала совершенной другой, и меня это радовало. В лаборатории я пряталась за каменными стенами, ненавидя саму себя, и строила жизнь, далекую от реальности. 
      Я была почти счастлива в Фэрхейвене, как ни странно. Здесь умирали люди, а я перестала бороться со своей природой, практически приняв ее как данность, и постепенно становилась больше чудовищем, чем женщиной, но Ника, казалось, это не заботило. 
      — И ты не боишься, что я могу разорвать тебе горло, когда ты зазеваешься? — спросила я. 
      Ник накрутил прядь моих волос на палец и слегка дернул. 
      — А должен? 
      Черт. У меня был еще один секрет, который я не сочла нужным рассказать не только ему, но и всем остальным. 
      — Я слышала голос, — поделилась я. 
      — Только что? — Нахмурившись, Ник оглядел комнату. 
      — Нет. На ветру. 
      — И что он приказал тебе сделать? 
      — Отдаться силе. Принять свою сущность и раскрыть тайну, к которой я ищу ключ. 
      — Вроде неплохой совет, — пробормотал Ник. 
      — Если только его дает не сам Сатана. 
      Ник приподнял бровь. 
      — Ты действительно думаешь, что дьявол с тобой разговаривает? 
      — Случались и более странные вещи, — заметила я. 
      — Придется поверить тебе на слово. 
      — С тех пор, как я сюда приехала, я стала сильнее. 
      — Из-за амулета? 
      — Нет. Да. — Я, сдаваясь, подняла руки. — Не знаю. В любом случае, мне больше не нужен тотем, чтобы делать невероятное. 
      — А к чему ты ищешь ключ? — спросил Ник. 
      — К исцелению? 
      — Ты как будто сама в это не веришь. 
      — Если амулет увеличил мою силу — или хотя бы начал ее наращивать — и подбивал меня стать в первую очередь волком, зачем ему поддерживать поиски лекарства? 
      — А кто сказал, что голос и амулет связаны? — резонно заметил Ник. 
      — У меня начинает болеть голова. — Я прижала большой палец к пульсирующей точке в виске. 
      — Не у тебя одной, — пробормотал Ник. 
      — А вдруг это не амулет сделал меня сильнее? Может, все дело в том, что я больше не борюсь сама с собой? Теперь, когда все знают, и меня не пристрелили... — Я замолкла на полуслове. 
      — Что такое, Элиза? Ты можешь мне сказать. 
      Я посмотрела Нику в глаза и поняла, что могу. Он и не такое слышал, и не сбежал с криками. 
      — Я уже не ненавижу себя так сильно, как раньше, — прошептала я. — Временами мне даже нравится то, кем я являюсь. 
      — Фактически ты идеальный оборотень, — кивнул Ник. — Мощь без боли, а сила — без зла. 
      Он был прав. И почему я не видела и не приняла это раньше? Но из-за еще одной причины я не могла перестать себя казнить. 
      — Во время учебы в Стэнфорде я кое-кого убила. Просто потому, что этот человек оказался в полнолуние в неподходящем месте. Я никогда себе этого не прощу. И никогда не смогу забыть. 
      — Ты и не должна забывать. Как раз это и отличает нас, людей, от животных. Думаешь, монстры беспокоятся о тех, кого убили? Или, может, тратят свои жизни на искупление вины? — Ник пожал плечами. — Дэмьен, наверное, исключение из правил, хотя, когда он вытворял те вещи, то был таким же злом, как и остальные. Ты просто была не в себе. 
      — «По причине невменяемости признана невиновной»? 
      — Правдоподобная версия для защиты, Элиза. 
      — Да, и слишком часто используется для прощения непростительного. 
      — Ты должна оставить прошлое в прошлом. Смотри вперед, закончи то, что мы начали в Фэрхейвене, а потом сосредоточься на лекарстве. 
      — А потом? 
      Слова сорвались с губ прежде, чем я смогла их остановить. 
      Что я хотела от него услышать? Что мы сможем быть вместе навсегда, как когда-то и мечтали? Но этому не бывать. 
      Я не человек, и, возможно, никогда им не стану.
      

    

    

      

        Глава 30
      

      — Давай не будем торопить события, — сказал Ник. 
      Неплохая мысль. Одному богу известно, что случится завтра. 
      Тем не менее я расстроилась. Если вначале секс без обязательств казался хорошей идеей, то теперь мне это нравилось все меньше. 
      Ник убрал спутанные волосы с моей шеи и прижался губами к нежному изгибу. 
      А может, все не так уж и плохо? 
      — Много лет я считал, что ты мертва. А теперь не могу спать по ночам, боясь, что это может на самом деле случиться. 
      Конечно, не признание в любви до гроба, но хоть что-то. 
      — Меня нелегко убить, — пробормотала я. 
      — Думаю, с сегодняшнего дня мне лучше спать здесь, — заявил Ник. 
      Он чуть поднял голову, и его губы замерли прямо над моими. 
      — Я тоже так думаю. — Я встала на цыпочки и поцеловала Ника. 
      Его вкус был одновременно знакомым и новым — прошлое и настоящее в одном мужчине. Всему, что я знала о сексе и любви, я научилась у него. 
      Я хотела его сейчас так же, как и тогда, в Стэнфорде, и любила так же, если не больше. Разумно ли мечтать о будущем, которого меня в любой момент могут лишить? И что лучше: мечтать о невозможном или вообще не мечтать? 
      Неважно, что будет завтра — впереди у нас целая ночь, и я собиралась использовать ее по максимуму. 
      Подцепив Ника за ногу, я повалила нас на кровать. Мы упали прямо на груду новой одежды, а я оказалась сверху. Ник засмеялся, и я удивленно на него глянула. 
      — Что такое? — Его смех замер на губах, сменившись озадаченной улыбкой. 
      — Я не слышала твоего смеха с самого… — я замолкла. 
      — Стэнфорда? 
      Я повела плечами. 
      — В последнее время я редко смеюсь — жизнь без тебя была не очень веселой, — заметил Ник. 
      Со мной она тоже не будет такой уж забавной. 
      Ник коснулся моей щеки. 
      — Прекрати. 
      — Что? 
      — Так много думать. — Он обхватил мой затылок и притянул меня к себе. — Иди сюда. 
      Что я с удовольствием и сделала, прижавшись губами к его рту. Но Ник не позволил мне углубить поцелуй, когда я попыталась это сделать. Вместо этого его объятия стали скорее успокаивающими, нежели возбуждающими, скорее нежными, чем страстными. И этот поцелуй, который длился и длился, возбудил меня больше, чем когда-либо секс. 
      — Элиза! 
      Эдвард хлопнул дверью, и я кубарем слетела с Ника, как будто мне было пятнадцать, а не двадцать девять. 
      Шеф возник в дверях и, увидев мои спутанные волосы и задранный свитер, удивленно приподнял брови. Я почувствовала запах дыма — он таки позаботился о трупе в лесу, — а потом Эдвард перевел пристальный взгляд на Ника и, скривившись, отвернулся. 
      — На кухню, — скомандовал шеф. 
      Я повернулась посмотреть, что вызвало такое раздражение у Эдварда на этот раз, и мне пришлось спрятать ухмылку. Хотя Ник целовал меня нежно, джинсы не могли скрыть его возбужденного состояния. 
      — Если Манденауэр думает, что заставит меня уехать из города, то я сначала надеру его костлявый зад, а потом пристрелю старого дурака. Серебряной пулей — так, на всякий случай, — выпалил Ник. 
      Я засмеялась, а потом поперхнулась при одной мысли, от которой меня пробрала дрожь. 
      — Будь здесь, — сказала я Нику, а сама пошла за Эдвардом в кухню. 
      Шеф положил на стол пакет — слава богу, наконец-то мои разработки. Хоть об этом волноваться не надо. Что там у нас дальше по списку? 
      Я пересекла комнату и, приблизившись к Эдварду, замерла в нерешительности. Смогу ли я в него выстрелить? Он-то вполне способен выпустить в меня пулю. 
      Я коснулась его руки. Шеф дернулся и почти свалился со стула — так спешил отодвинуться подальше. Но и этого было достаточно. Я глянула на Ника, который, несмотря на приказ, пришел за мной следом.
      Когда наши взгляды встретились, я покачала головой, и Ник опустил руку, в которой сжимал пистолет. Мне полегчало от того, что Ник точно выстрелил бы в Эдварда, если бы у меня не хватило духу. 
      — Ты думала, меня укусили? — спросил Эдвард. 
      Я пожала плечами. 
      — Береженого бог бережет. В последнее время вы странно себя вели. 
      — Так уж и странно? — проворчал Ник. 
      Эдвард наградил его сердитым взглядом. 
      — Я бы застрелился, если бы заразился. 
      — Черт, вы же прекрасно знаете, что после укуса перестали бы быть самим собой, — сказала я. — Вы превратились бы в «них». То есть в «нас». Короче, вы поняли. 
      — Разве у вас нет противоядия? — спросил Ник. 
      — Только если инъекция вводится жертве до первого превращения. 
      — От этой смеси было бы больше пользы, не портись она в течение суток после приготовления, — отметил Эдвард. 
      В тот момент я поняла: что бы я ни делала, шефу всегда будет мало. И вдруг мне стало наплевать. 
      — Возвращаясь к насущным вопросам, — отрывисто продолжил Эдвард. — Я не знал этого Бэзила Мура. 
      — А с чего вам его знать? — спросил Ник. 
      —Чтобы стать предателем, знать то, что теперь знают наши враги, нужно быть из наших рядов. 
      — Агент-одиночка, — подсказала я. — Работаешь до поры до времени ягер-зухером, пока Эдвард не уволит тебя за недостойное поведение. 
      — Каким же психом надо быть, чтобы тебя выгнали из общества охотников на монстров? 
      — Я придерживаюсь определенных правил, — фыркнул Эдвард. — Не следуешь правилам — вылетаешь. Если тебе повезет. 
      Значит, неудачники исчезали. 
      Многие бывшие ягер-зухеры подсели на адреналин. Они не могли жить без чувства опасности и не задерживались ни на одной из обычных работ, поэтому отправлялись на охоту сами. После работы в спецподразделении по выслеживанию и убийству монстров, о которых большинство людей и понятия не имеют, крайне сложно приспособиться к рутинной жизни библиотекаря. 
      — Но так как Бэзил не входил в наши ряды, — напомнил Эдвард, — он не мог быть предателем, хотя, возможно, купил информацию у настоящего изменника. 
      — А теперь мы этого уже никогда не узнаем, потому что кто-то его убил, — вздохнула я. 
      — Оборотень, а не «кто-то», — заметил Эдвард. — Лучше расскажите, что вы узнали о ведьмоволках.
      На столе лежала книга Лидии. Взяв ее, Ник начал перелистывать странички, пока я вкратце посвящала Эдварда в подробности. 
      — Ты говорила с любовником Джесси? — спросил Эдвард. 
      — Почему вы так его называете? У него есть имя. 
      — Напомни, как его зовут? 
      Я закатила глаза. Эдвард чертовски хорошо знал, как звали Уилла. 
      — Ведьмоволки спят на солнце до темной луны, — прочитал Ник. 
      Мы с Эдвардом переглянулись, потом посмотрели на Ника. 
      — И что они планируют делать под темной луной? — Я нахмурилась. — Что вообще такое темная луна? 
      — Никогда раньше не слышал подобного термина, — пожал плечами Эдвард. 
      — Нам точно надо позвонить Уиллу. 
      — Подожди. 
      Эдвард вышел в прихожую и вернулся со своим портфелем. Вытащил из него электронное устройство, которое я никогда раньше не видела. 
      — Спикерфон? — спросил Ник. 
      — Вроде того. Это прототип. Те, кому мы звоним, могут слышать всех нас, а мы можем слышать всех наших собеседников на другом конце провода. 
      Американское правительство предоставляло Эдварду новейшие технологические разработки: обычно всякие шпионские штучки вроде этой. 
      — Так будет легче обсуждать все это, ja? 
      — Ja, — сказала я. — То есть, «да». 
      Эдвард подключил хитрое устройство к телефонной линии и набрал номер Джесси. 
      — Надеюсь, вы с хорошими новостями, — ответила та. 
      Неразборчивая речь заставила меня глянуть на часы. Полночь. Почему Джесси спит? 
      — Нам надо провести совещание, — сказал Эдвард. — Поставь телефон на плоскую поверхность, чтобы мы могли слышать и тебя, и твоего… — Манденауэр замолк на секунду, глянул на меня, нахмурился и буркнул: — Кадотта. 
      — Моего Кадотта? Ну, он вроде как мой. — В телефонной трубке раздался щелчок. — Давайте, начинайте. 
      — Насколько они в курсе дела? — спросил меня Эдвард. 
      — Кусающий мертвецов оборотень в человеческом обличье, исчезающие тела, невидимые призрачные волки... — перечислила я. 
      — Стоп! — прервала Джесси. — О призрачных волках я ничегошеньки не знаю. 
      Послышался шорох простыней, затем раздался голос Уилла. 
      — Вы говорите о ведьмоволках? 
      — Наверное. 
      — Они предположительно живут — ну, то есть не живут, а скорее существуют — на берегах озера Гурон. 
      — Очевидно, они не в курсе, потому что бродят здесь, — заметил Эдвард. 
      — Интересно, — рассеянно протянул Уилл. 
      — Ну вот, опять ты за свое, — проворчала Джесси. — Компьютерный мальчик спешит на помощь. 
      — Уилл, подожди, — скомандовала я. — Ты когда-нибудь слышал о темной луне? 
      — Нет, — ответил он. — Откуда ты это взяла? 
      — Из книги, которую нам дала Лидия, — ответила я и зачитала цитату: — «Ведьмоволки спят на солнце до темной луны». Это тебе о чем-нибудь говорит? 
      — Пока нет. 
      В телефонной трубке послышались звуки включения и загрузки компьютера. Этот прототип телефона — классная штука. 
      Щелк-щелк-щелк. 
      — Есть один оджибве, эксперт по ведьмоволкам, — сообщил Уилл. — Он живет неподалеку от вас. И написал книгу. 
      Ник повернул обложку так, чтобы я могла прочитать название. 
      — «Ведьмоволки Великих озер», автор — Реймонд Бэнкс? 
      — Именно. Он очень хорошо знает старые легенды. Завтра утром съезжу к нему. 
      — А ты не можешь ему позвонить? — спросила Джесси. — Отправить факс? Может, письмо по электронной почте? 
      Уилл кашлянул. 
      — Он живет в пещере, что ли? 
      — В вигваме. 
      — Один фиг, — сказала Джесси. — Почему твой народ никак не может начать жить в двадцать первом веке? 
      — Большинство из нас уже это сделало, и особой разницы мы не почувствовали. 
      Воцарилась тишина. Я почувствовала, что паузу надо чем-то заполнить, поэтому рассказала обо всем, что мы узнали в загадочном Фэрхейвене. 
      — Ведьмоволки приходят к власти во время темной луны. — Уилл что-то набрал на клавиатуре. — Тогда их армия правит всем миром до конца света. 
      — Меня всегда нервирует тема конца света, — заметила Джесси. 
      — Армагеддон. Апокалипсис. — Эдвард вздохнул. — Я уже сорвал добрую сотню подобных. 
      — Давайте доведем счет до ста одного, — предложил Ник. 
      — Еще одна армия оборотней, — простонала Джесси. — Разве они не могут придумать что-то новое? 
      — А зачем? — спросила я. — Если и старый сценарий неплохо срабатывает. 
      — Если ведьмоволки — новая бравая армия, — продолжил Уилл, — то мы крупно попали, если не узнаем, кто планирует ими командовать, до того как он приступит к делу. 
      — Мы по жизни рискуем, — заметила я. 
      — Что случилось с тотемом, который ты нашла в Монтане? 
      Все замолкли. 
      — Пропал, — ответила я. — Не знаю, где он. 
      Эдвард нахмурился. 
      — У меня были проблемы с карманами. Подайте на меня в суд. 
      — Давайте сейчас не будем думать о тотеме, — вклинился Уилл. — После первого раза надобность в нем отпала. 
      Кто знает, может, и так. 
      Тем не менее мне хотелось вернуть амулет или хотя бы знать, у кого он. Если бы да кабы, и так далее, и тому подобное. 
      — Завтра утром я поговорю с мистером Бэнксом. 
      — Ловкач,  
      мы с ним поговорим. Вдвоем, — возразила Джесси. 
      — Возможно, с незнакомцем он не станет говорить откровенно. 
      — Но ты же незнакомец. 
      — Мы из одного племени. Значит, не чужие. 
      — Ой, да какая разница! 
      — Ты могла бы вернуться, — предложил Уилл. — Может, ребятам в Фэрхейвене нужна твоя помощь. 
      — Я не позволю тебе одному тащиться на встречу с парнем, о котором мы даже не слышали. Кто знает, в кого он может превратиться? Черт, ты думаешь, я дурочка? 
      Я глянула на Ника и увидела, что он уставился на копию списка жертв, взятую из офиса шерифа. Из-за всей этой шумихи я совершенно о нем забыла. 
      — У нас есть список жертв, — объявила я. 
      — Почему ты раньше не сказала? — спросила Джесси. — Давай, читай вслух. Может, найдем какую зацепку. 
      Ник уже загружал ноутбук Джесси. Хрустнув пальцами, он мне подмигнул. Эта неожиданная и все же знакомая светлая сторона его личности восхищала почти так же, как его темное, сексуальное начало. 
      — Погодите минутку. Вы не представляете, что ФБР может накопать о людях. 
      — Не сомневаюсь, — проворчал Уилл. 
      До того как стать ягер-зухером, Уилл был активистом. Его фамилия мелькала в разных списках особого контроля. Конечно, и ФБР не упустило его из внимания. 
      Пока Ник самозабвенно барабанил по клавиатуре, я проверила привезенный Эдвардом пакет. В конверте лежали не только мои формулы и записи, но и доза сыворотки, применяемая в экстренной ситуации — то, что нам очень скоро может пригодиться. 
      Только я успела прикарманить ампулу, как Ник пробормотал: 
      — Ну, привет. 
      — Что? — одновременно воскликнули я, Джесси и Уилл. Эдвард просто ждал. 
      — Все пропавшие без вести владели домами, компаниями или земельными участками в Фэрхейвене. 
      — У каждой жертвы была полянка в городе? — спросила Джесси. — И из-за этого они и умерли. Но почему? 
      Ник набрал еще несколько слов, прищурился, затем выпрямился и сказал: 
      — Ну и ну. 
      — Что это значит? — требовательно поинтересовался Эдвард. — Ненавижу междометия. 
      — Фэрхейвен основали на месте погребения людей племени оджибве. 
      — То есть на месте убийства шерифа и могилы Коры есть и другие захоронения? — уточнила я. 
      — Согласно этим документам, больше всего тел погребено в овраге прямо за городом. 
      Я была в том овраге и видела там Лидию и Бэзила. Совпадение? Ой, вряд ли. 
      По взгляду, который Ник на меня бросил, стало ясно — он тоже не верил в совпадения. 
      — Почему там столько тел? — удивился Ник. 
      — Потому что легче организовать братскую могилу, чем хоронить всех по отдельности, — горько припечатал Уилл. — Так сделать намного проще, к тому же, зачем тратить время на каких-то краснокожих? 
      — Резня? — прошептала Джесси.
      — Скорее всего. 
      Судя по тону, Уилл находил это все отвратительным. Что ж, я его понимаю. 
      — По крайней мере, мы знаем, почему ведьмоволки здесь, — продолжил Уилл. 
      — Правда? 
      Я глянула на Ника — тот пожал плечами. 
      — Они защищают могилы воинов от надругательства. 
      — Какого надругательства? — поинтересовалась я. — Я не видела ни развороченной почвы, ни валяющихся повсюду древних костей. 
      — Покупать их могилы и владеть их землей, которая не предназначена для продажи — то еще надругательство. 
      — Ловкач, все продается. Привыкай. 
      — Нельзя купить почву или птицу, камень, дерево. 
      — На него иногда находит, — пробормотала Джесси. — Дайте ему минутку, и он вспомнит, в каком веке живет. 
      — Строить пиццерию, супермаркет или заправку на чьей-то могиле… — Уилл помолчал. — Они просто напрашивались. 
      — Ну, конечно, — отозвалась Джесси. — Прям умоляли. 
      Уилл пропустил подколку мимо ушей. 
      — Вы тут рассуждали, что укус оборотня в человеческом обличье заставляет мертвых обращаться в призрачных волков. — Кадотт говорил и печатал одновременно. — Эта теория приобретает еще больший смысл, если жертвы обречены защищать то, что они же и осквернили. 
      — Наказание должно соответствовать преступлению, — пробормотал Ник. — Но если они осквернили место погребения индейцев оджибве, значит по логике убийца... 
      — Оджибве, — закончил за Ника Уилл. 
      — Ну да. 
      — И мы снова вернулись к Лидии, — подытожила я. 
      — Зачем ей было давать нам книгу о ведьмоволках, если она их воскрешала? — резонно поинтересовался Ник. 
      — В книге все достаточно неопределенно. 
      — Как и в большинстве легенд оджибве, — согласился Уилл. 
      — Именно поэтому, Ловкач, оборотни их и используют. Они с легкостью могут превратить неопределенность в зло. 
      — Вот только Лидия не оборотень, — вынуждена была указать я. 
      В комнате повисла тишина, нарушаемая только постукиванием пальцев Уилла по клавиатуре на другом конце линии. 
      — Не могу найти ничего конкретного про темную луну, но готов поспорить, что речь о самых темных ночах, а именно новолунии. А так как завтра ночью полнолуние, у нас в запасе две недели до обретения армией ведьмоволков полной силы. 
      — Значит мы вполне успеем выяснить, что они затевают, — сказала я. — Может, завтра ночью мы столкнемся с оборотнем, вышибем ему мозги, и на том все закончится. 
      Эдвард с Ником скептически на меня уставились. 
      — Знаю, — вздохнула я. — Надежда умирает последней.
      

    

    

      

        Глава 31
      

      Оставшуюся часть той ночи мы провели, пытаясь выяснить что-нибудь еще о ведьмоволках — поискали информацию даже о Лидии. По словам Ника, такая женщина действительно существовала, но он ничего не смог о ней найти, и это сводило его с ума. 
      Он и не думал вылезать из Интернета. Около трех часов ночи я заснула на диване только для того, чтобы несколькими часами позже меня разбудил Эдвард. 
      — Светает, — сказал он. — Поехали, расспросим туземку. 
      Мистер Неполиткорректность. Придется следить, как бы он не наговорил Лидии чего лишнего. 
      Когда мы трое забирались в кадиллак Эдварда, по налитым кровью глазам Ника было очевидно, что он вообще не ложился. Вскоре после рассвета мы подъехали к дому Лидии. 
      Она стояла на крыльце, когда мы начали выгружаться. Самодовольная ухмылка на ее лице настораживала. А то, как она смотрела на Эдварда, еще больше. 
      — Лидия, — произнес Эдвард. — Сколько лет, сколько зим. 
      — Секундочку. — Мой взгляд метнулся от Эдварда к Лидии и обратно. — Вы знакомы с внучкой Коры? 
      Эдвард фыркнул. 
      — Она не больше внучка Коры, чем моя. 
      — Кто же она? — спросила я. 
      — Лидия Ловелл. Фамильяр. 
      — Чей фамильяр? 
      — Оборотней. — Он раздраженно крякнул и повернулся ко мне. — Ты знаешь, что такое фамильяр. 
      Так и есть, но откуда бы мне знать, что Лидия одна из них? 
      Обычно фамильяры принимали облик черных кошек, собак или волков, отправляясь туда, где человек не смог бы пройти. Считалось, что образ духа-помощника ведет свое начало от тотемных животных — проводников шаманов. Однако, так как оборотни уже сами по себе животные, их фамильяр принял форму человека. 
      — Она сказала, Кора ее обучала, чтобы внучка стала для чиппева… 
      — Чиппева? — перебил Эдвард. — Она сказала «чиппева»? 
      — Да. А потом нет. Она оговорилась. А что? 
      — Я кое-чему научился у Кадотта: ни один истинный оджибве никогда не использует слово «чиппева». 
      Ник достал пистолет и направил его на Лидию. 
      — Пока не надо, — пробормотала я. 
      Казалось, пистолет не взволновал Лидию, и от этого я еще сильнее занервничала. Либо она не планировала оставлять кого-либо из нас в живых достаточно надолго, чтобы мы успели ее остановить, либо ее мерзкий план зашел слишком далеко и расстроить его уже невозможно. 
      А нет ли тут третьего варианта? 
      — Герр Манденауэр прав. Я работаю на оборотней. Но скоро они будут работать на меня. 
      — Вы растите армию ведьмоволков, — догадалась я. 
      Она кивнула. 
      — Но как? Вы же не оборотень. 
      — Уверены? 
      — Да, — твердо ответила я, пусть разум и сомневался. 
      Будучи ягер-зухером, я усвоила одно: правила применимы только до тех пор, пока кто-нибудь или что-нибудь их не изменит. 
      — Не слишком-то уверенно вы говорите. Но я потратила много времени и денег, чтобы заставить всех вас сомневаться в том, что вы знаете, и в тех, кому доверяете. 
      Денег? Меня осенило. 
      — Вы купили информацию у предателя. 
      Лидия рассмеялась. 
      — Нет никакого предателя — или, по крайней мере, не в буквальном смысле слова. Никто из ваших вас не предавал. 
      Приятно слышать. У меня прямо камень с души упал. 
      — Если не один из нас, кто тогда? 
      — Не трать время, — бросил Эдвард. — Она нам не расскажет. — Манденауэр переключился на Лидию. — Боюсь, твой любовник мертв. Надеюсь, это разрушит твои планы? 
      — Мои планы идут точно по графику. 
      — Вы хотели, чтобы Бэзил умер? — ахнула я. 
      — Не особенно. Он был невероятным любовником. Делал все, что я хотела, где угодно. Весь день, всю ночь. Чудный был парень. 
      — Избавьте от подробностей, — буркнул Ник. 
      — Он великолепно выполнял приказы. Приказала убить доктора Хановер — и тут же бах-бах! 
      — На самом деле, «бах» вышел как раз для него, верно, Ник? 
      — Да. А потом он сбежал как девчонка. 
      — Эй! — возмутилась я. 
      — Прости. Как насчет попробовать бах-бах на мисс фамильяре? 
      Лидия снова засмеялась. Почему она считает угрозы Ника пристрелить ее такими забавными? Может, она неуязвима? 
      — С чего это она такая самоуверенная, Эдвард? 
      Мне нужно знать, с чем я имею дело, прежде чем я смогу встретиться с этим во всеоружии. И даже тогда… Я взглянула на солнце, сверкавшее за деревьями. В это время суток толку от меня будет не много. 
      — Лидия — потомок цыган, — ответил Эдвард. 
      — Румыния, бубны, гадания — таких цыган? — уточнил Ник. 
      Лидия фыркнула одновременно с ответом Эдварда: 
      — Едва ли. Цыгане — традиционные спутники оборотней. Фамильяры. Они их защищают, а те, в свою очередь, за это щедро платят. 
      — Ты этого не знала? — спросил у меня Ник. 
      — Знала. 
      — Цыгане? Оборотни? Тебя это хоть сколько-нибудь не насторожило? 
      — Она назвалась оджибве. С чего бы мне ей не верить? 
      — Ты не могла их отличить? 
      — Ты когда-нибудь видел цыган? 
      — Не уверен. 
      — Вот именно. На практике их несколько трудно распознать. 
      — Чистокровных цыган осталось очень мало, — заметил Эдвард. 
      — Почему это? — Ник медленно двинулся вперед, и я отпихнула его локтем назад. Кто знает, что у Лидии за силы? 
      — Гитлер уничтожил почти полмиллиона моих соплеменников в своих лагерях смерти, — резко ответила Лидия. — Он заклеймил нас ярлыком недочеловеков. 
      — Ненавижу, когда такое происходит, — пробормотала я. 
      Лидия сурово на меня глянула: 
      — Менгеле обожал экспериментировать на цыганах так же, как и на евреях. Он создавал монстров из останков других существ. 
      — В его оборотнях текла цыганская кровь, — догадалась я, и Лидия кивнула. — Но если они твои кузены или братья, дети… кто бы то ни было… 
      — Ты говоришь «они», словно ты не одна из них. 
      — Хорошо, если  
      мы связаны родством, то почему ты хочешь нами управлять? 
      — Кто-то должен. Если оборотни объединятся и получат у власти лидера хотя бы с одной извилиной, который не будет отвлекаться на демона, полнолуние или запах крови в порыве ветра, то смогут стать чем-то намного большим, чем есть сейчас. 
      Эдвард всегда именно такого и боялся. Если все оборотни объединят силы, что помешает любым другим монстрам сделать то же самое? Очень скоро люди окажутся в меньшинстве, если уже не оказались. 
      Мы должны ее остановить. Если бы мы только знали, что она затевает. 
      Зачем ей понадобилась армия ведьмоволков? На что они способны? И, что более важно: как нам их убить? 
      Так сразу и не скажешь. И не спросишь: вряд ли она расколется. 
      — Зачем избавляться от Бэзила? — упорствовала я. — Особенно если он был таким одаренным? 
      — Хорошо оснащенным, ты имеешь в виду? 
      Не совсем, но… Я пожала плечами. 
      — Я его не убивала, — сказала она. 
      — Это сделал я. 
      Этот голос. Не может быть. 
      Я повернулась на звук как раз в тот момент, когда из леса выступил человек и приставил пистолет к виску Эдварда. 
      О боже! Вот дерьмо! Черт! 
      — Билли.
      

    

    

      

        Глава 32
      

      — Ты мертв, — сказала я, и в моем голосе отразился весь ужас, испытанный во сне, в итоге оказавшемся видением. 
      — Не совсем. 
      — Я вырвала тебе глотку. 
      — Не полностью. 
      — Ты исцелился. 
      — Я очень стар. — Билли улыбнулся, и улыбочка вышла пострашнее оскала. — Я могу залечить практически все. Кроме серебра. Это нас роднит. Я все думал, что же такое меня в тебе беспокоит. 
      Он нашел себе кое-какую одежду — бог его знает где, так как поблизости не было магазинов для больших людей. В джинсах и толстовке он казался почти нормальным. 
      Почти. Достаточно одного взгляда в его глаза, и любой принял бы Билли Бейли за сбежавшего из клиники психа. 
      — Тор, Бог грома, — пробормотал Ник. 
      Твою мать! Неужели старушка из таверны видела Билли? Знай я это, наверное, давным-давно сбежала бы из Фэрхейвена. 
      — Бросьте оружие в кусты, — приказал Билли. 
      Ник подчинился, и Билли подтолкнул Эдварда вперед — так он мог держать под прицелом нас всех. Меня насторожило выражение его лица, когда он посмотрел на Ника. 
      — Ты трахаешь мою девочку, — прорычал Билли. — Мне это не нравится. 
      Я так и застыла на месте, когда весь ужас, который собирался сотворить со мной Билли, выбравшись из клетки, заполонил мой мозг. Я действительно должна его убить, причем быстро. 
      — Манденауэр. 
      Эдвард, который осторожно подбирался к винтовке, прислоненной к заднему бамперу «кадиллака», остановился. Пока внимание Билли было приковано к шефу, я смогла заслонить собой Ника. 
      Билли не хотел моей смерти. Пока нет. Но я подозревала, что к остальным он подобных чувств испытывать не будет. Хотя почему он не пристрелил их, прежде чем начать болтать, я не знала и спрашивать не собиралась. 
      — Если не хочешь отведать своей же отборной стряпни, — продолжил Билли, — лучше отойди от ружья. 
      Эдвард нахмурился, но сделал, как велели. К сожалению, он отошел ко мне со словами: 
      — Ты не убедилась, что он мертв и не сожгла тело? Ты так ничему и не научилась? 
      — Полагаю, нет, — проворчал Билли. 
      Я все еще не обрела потерянный от страха дар речи. 
      — Ты оборотень в человеческом теле, — сказал Ник. — Это ты убил всех тех людей. 
      — Вообще-то, это она. — Билли ткнул большим пальцем в сторону Лидии. — Кроме Бэзила. Его пришлепнул я. 
      — Почему? 
      — Он пытался застрелить доктора Хановер. — Билли, прищурившись, посмотрел на Лидию. 
      Будь этот взгляд обращен на меня, я бы точно не вскинула голову, пожимая плечами. Почему Лидия его не боялась? 
      — Ты обещала, что я получу ее, когда ты закончишь, — сказал он. — Таков был уговор. 
      — Верно. — Лидия изучала свои ногти. — Но я никогда не обещала, что она будет живой. 
      Билли зарычал, и волоски на моих руках встали дыбом. 
      — Он действительно очень хорош. — Лидия посмотрела на меня. — Если тебе нравится очень грубый секс. 
      Что-то не сходилось, но я по-прежнему слишком тряслась от страха, чтобы разобраться.
      — Не смотри так испуганно. Ты к тому времени будешь мертва. — Лидия снова перевела взгляд на Билли. — Не думала, что ты станешь возражать. 
      — Мы это уже обсуждали. — Он испустил многострадальный вздох. — Я буду трахать ее, пока она не умрет, а потом еще немного. Уговор дороже денег. 
      — Меня так не устраивает. Извини. 
      Билли наставил на нее пистолет, и Лидия исчезла. 
      Мы с Ником стояли и глазели на то место, где она была еще секунду назад. 
      — Ненавижу, когда она так делает, — проворчал Билли. 
      Эдвард продолжал потихоньку отступать, пока Билли отвлекся. Словно ему в голову пришла запоздалая мысль, Билли ударил локтем, угодив старику в рот. Голова Эдварда откинулась назад, и он рухнул на землю, но сознание не потерял. Иногда я задумывалась: а был ли сам Эдвард человеком? 
      Билли поднял на меня холодный взгляд. 
      — Скоро, доктор. Вспомни все, что я тебе говорил. 
      У меня перед глазами замелькали черные точки. Когда они исчезли, вместе с ними исчез и Билли. 
      Ник оказался рядом со мной. Я не смогла удержаться, повернулась лицом к нему и уткнулась в шею. 
      В этом мире даже с учетом похороненных в неглубоких могилах старух оджибве, убийств, хаоса и растущей армии ведьмоволков все равно было бы намного радостнее без Билли. 
      — Все нормально. 
      Дар речи вернулся. Аллилуйя. Так почему я не ору как оглашенная, пока кто-нибудь не запрет меня в симпатичной безопасной неприступной белой комнате? 
      Потому что присутствие здесь Ника помогло мне больше, чем я могла представить. Он был надежным и нормальным, и тем самым на два шага опережал Билли. К сожалению, если говорить о силе и мощи, Билли стоял на двести шагов дальше. Мы просто не сможем победить. 
      Пытаясь избавиться от малейших остатков вони Билли в носу, я глубоко вдохнула запах Ника. Затем провела губами по его подбородку и подняла голову. Ник обеспокоенно смотрел на меня. 
      — Так это был Билли Бэйли, — сказал он. — Жутковатый сукин сын. 
      — Давайте убьем его. — Эдвард с трудом поднялся на ноги. 
      — Ты забыла упомянуть, что цыгане тоже обладают сверхъестественной силой, — заметил Ник. 
      Я посмотрела на него. 
      — Я не знала. 
      — Это объясняет, как она узнала о тебе. 
      — Как? — Мое сознание было еще не совсем в порядке — слишком много Билли. 
      — Если она может исчезать и появляться по собственной воле, то ей под силу узнать все что угодно. 
      Я поняла, куда клонит Ник. Лидии не требовалось прослушивать наши телефоны или платить нашим врагам за информацию. Достаточно лишь стать невидимой и войти в лабораторию. 
      — Почему она меня до сих пор не убила? 
      — Ты нужна ей здесь для… — Ник пожал плечами. — Чего-то? 
      — Ужасного. — Я посмотрела на Эдварда. — Так объясните, почему цыгане обладают сверхспособностями. 
      — Большинство не обладает. 
      — Так она исчезла или нет? 
      — Исчезла. — Он вздохнул. — Лидия не просто цыганка, а еще и ведьма. 
      — Ведьма? — спросил Ник. — С каких пор еще и ведьмы есть? — Он повернулся ко мне.
      — Ты знала, что ведьмы существуют? 
      — Да. 
      — И мне не сказала? 
      — Ты хочешь сводку по каждому сверхъестественному существу, с которым мы сталкивались? 
      Он на минуту задумался, затем подтвердил: 
      — Да. 
      — Если на следующей неделе мы все еще будем живы, напомни мне составить тебе список. — Я направила свой гнев на Эдварда: — Почему вы нам не сказали, что она может исчезать? 
      — Даже если бы я знал, что толку тебе это рассказывать? Ты могла предотвратить исчезновение? 
      Я потёрла лоб. 
      — Что вам о ней известно? 
      Если я сосредоточусь на Лидии, может быть, получится забыть устремленный на меня взгляд Билли. Вряд ли, но попробовать стоит. 
      — Ее бабушку забрали из одного из лагерей смерти и отправили к Менгеле. 
      — А ее дедушка? 
      — Также был в лаборатории в Шварцвальде. 
      — А потом? 
      — Их выпустили вместе с армией оборотней. 
      — И это все? 
      Он пожал плечами. 
      — Ведьм трудно распознать. Они себе хвосты не отращивают. Не сосут кровь. Не восстают из могил. Они просто колдуют. 
      Просто? 
      — Никому не кажется странным, что обычно фамильяры помогают ведьмам, но фамильяр оборотней — сама ведьма? — поинтересовался Ник. 
      — Не все цыгане ведьмы, — возразил Эдвард. — Только чистокровные владеют магией — они ведьмы, за неимением лучшего определения. Менгеле использовал эту кровь, создавая своих оборотней. 
      — Магическая цыганская кровь для создания оборотней, — пробормотала я. 
      В моих записях что-то такое проскакивало, но так как эта информация вряд ли помогла бы мне найти лекарство, я запихнула ее на задворки памяти. 
      — Где вы встречались с Лидией? 
      — Я был знаком с ее бабушкой. — Что-то промелькнуло в глазах Эдварда, и он отвел взгляд. Как хорошо он знал эту женщину? 
      Я посчитала это подозрительным. Эдвард был способен закрутить роман с фамильяром оборотня не более чем… что? Нанять оборотня на работу? 
      — Вам не приходило в голову, что неплохо было бы держать этих людей в поле зрения? — спросила я. 
      — Конечно. Но так как они колдуны, у них есть привычка ускользать за пределы нашей досягаемости. 
      — И при имени «Лидия» никакие тревожные колокольчики не зазвенели? 
      — Это довольно распространенное имя. 
      — Если ты застрял в сороковых, — проворчал Ник. 
      — Признаю, я совершил ошибку, ослабив слежку за ведьмами. — Эдвард сложил пальцы домиком. — Но давайте обсудим твою ошибку, Элиза. 
      — Мою? 
      — Билли не мертв. 
      О, эту. 
      — Проехали, — вмешался Ник. 
      — Простите? — Эдвард поднял бровь. 
      — Он не мертв, но будет, как только я найду его. — Ник потянулся к кобуре и нахмурился. — И свой пистолет. 
      Он двинулся в сторону, куда выбросил оружие, затем остановился и обернулся. 
      — Я запутался. Чтобы создать ведьмоволка, нужно, чтобы мертвого человека укусил оборотень в человеческом обличье? 
      — Теоретически да. 
      — Насколько мы можем судить, жертв кусал один и тот же персонаж. 
      Я согласно кивнула, хотя он знал это не хуже меня. 
      — По нашим предположениям, это Билли, так как в Фэрхейвене нет стаи оборотней — если не считать призрачных волков. 
      — Ближе к делу, — пробурчал Эдвард. 
      — Люди исчезали и до того, как мы сюда добрались, да и ведьмоволков у нас намного больше двух, так как мог Билли кого-либо укусить, если он был заперт в подвале в Монтане? 
      Судя по повисшей над поляной тишине, точного ответа на этот вопрос ни у кого не было, но у Эдварда обычно имелось профессиональное предположение. Сегодняшний день не стал исключением. 
      — Может быть, вначале здесь орудовал другой оборотень. Но Билли его убил. 
      — Вполне в духе Билли, — согласилась я. — Если не считать того, что, по словам Дэмьена, до моего приезда кроме него здесь других оборотней не было. 
      — Дэмьен мог ошибаться, — заметил Эдвард. 
      Мог, но я в этом сомневалась. Дэмьен в шкуре оборотня почти шестьдесят лет. Он знал, как опознать себе подобного. 
      — Давайте отыщем Билли, расспросим его, а потом убьем, — предложил Эдвард. — Или просто убьем. 
      — Вы знаете, за что я буду голосовать, — сказала я. 
      — Почему они нас отпустили? — спросил Ник. — Билли мог убить любого из нас или даже всех. Лидия хотела твоей смерти, Элиза, и все же она сбежала. Почему? 
      — Должно быть, они понимают, что мы за ними погонимся, — продолжил Эдвард. — Сегодня полнолуние. Билли придется измениться. 
      — И я буду его ждать, — проворчал Ник. 
      — Погоди. — Эдвард поднял длинную костлявую руку. — Если они хотят чтобы мы охотились под полной луной, то мы этого делать не будем. 
      — Неверно, — сказала я, и одновременно Ник отрезал: — Черта с два! 
      Мы с Эдвардом повернулись к Нику, и тот пожал плечом. 
      — Мне не понравилось, как Билли разговаривал с тобой, Элиза. 
      — Слышал бы ты его в подвале, — пробормотала я и снова содрогнулась при воспоминании. 
      — Я не сказал, что мы не будем охотиться, — раздраженно буркнул Эдвард. — Или что мы не убьем его или любого, кто попадется на нашем пути. 
      — А что вы сказали? — спросил Ник. 
      — Серебро срабатывает на оборотнях днем так же хорошо, как и ночью. Как в человеческом обличье, так и в волчьем. 
      На лице Ника отразилось понимание, почти сразу сменившись возбуждением. 
      — Мы пристрелим его днем. Он даже не будет знать, что его убило. 
      — Только в этот единственный раз, — приказал Эдвард. — Билли — случай особый. 
      Эдвард ругал нас, когда мы стреляли в людей среди бела дня, не важно, насколько сильна была уверенность в их истинной природе. В его защиту могу сказать, что объяснить, почему сгорели люди, намного сложнее, чем оправдать сожженные трупы волков. 
      — Отлично. Это только на один раз. Так, где мой пистолет? 
      — Тебе еще понадобится ружье, — сказал Эдвард. — У меня в багажнике запас оружия. 
      Он у него всегда был. 
      Ник рванул отовариваться на «оружейном складе», а я осторожно приблизилась к Эдварду.
      Я не хотела, чтобы Ник отправлялся за Билли. Тот был безумен. 
      — Ник не ягер-зухер, — прошептала я. — С какой стати он должен становиться под ружье и присоединяться к команде? 
      — С такой, что у нас людей не хватает, а ты совершенно ужасно обращаешься с пистолетом. 
      Я вздернула подбородок. 
      — У меня есть другие таланты. 
      — Не в дневное время. Кроме того, — Эдвард кивнул в сторону «кадиллака»,— сомневаюсь, что ты сможешь его остановить. 
      Ник перебирал ружья с легкостью, порожденной практикой. Лицо выражало знакомую мне решимость. Его не отговоришь от охоты на Билли. 
      — Прекрасно. — Я взмахнула руками, сдаваясь. — Но он пойдет с вами. 
      — Не с тобой? 
      — Вы лучший. Если не считать Ли. 
      Эдвард нахмурился, но спорить не стал, так как я была права. Он протопал к багажнику, достал свою любимую винтовку и начал раздавать команды. 
      — Франклин, ты со мной. 
      — Но… — Ник посмотрел в мою сторону, и я пожала плечами: мол, командую тут не я. Хотя я больше никогда не хотела упускать Ника из виду, ему было безопаснее с Эдвардом.
      Особенно с тех пор как у Билли, похоже, на меня стоял. 
      — Встретимся в домике перед закатом. Если кто-нибудь из нас выполнит задание, пусть три раза выстрелит в воздух, затем возвращается в город. 
      Я глянула на «кадиллак». 
      — Что насчет машины? 
      Многострадальный вздох Эдварда заставил меня захотеть провалиться сквозь землю от стыда, как трехлетке. 
      — Отгони автомобиль обратно в город. Оттуда иди пешком, а мы с агентом Франклином двинемся отсюда. Мы выкурим Билли из его логова. 
      Предполагалось, что я должна знать этот прием, пусть даже мне никогда о нем не говорили? По всей видимости. 
      Эдвард двинулся в сторону деревьев. Ник шагнул за ним, затем посмотрел в мою сторону и остановился. Хотя это был верх непрофессионализма, я кинулась в его объятия. Эдвард даже не стал хихикать, фыркать или ехидничать. Должно быть, он думал, что мы все сегодня умрем. 
      — Будь осторожен, — не удержавшись, прошептала я. 
      Конечно, он агент ФБР, но это же Билли и бог знает, кто еще. 
      — Ты не будешь в безопасности, пока он не умрет. — Ник отпустил меня, стиснув напоследок. 
      Я попыталась еще раз: 
      — Может, тебе следует уехать… 
      — Куда? Думаю, мне лучше пойти с Манденауэром с ружьями и боеприпасами, достаточными для вооружения маленькой страны, чем сидеть в одиночестве в домике или в хлипкой тачке на пути в аэропорт. 
      Вероятно, он прав. Тем не менее мне это совсем не нравилось. 
      — Встретимся в Фэрхейвене перед закатом, если не раньше. 
      Я кивнула, затем посмотрела на своего босса, когда Ник присоединился к нему. Единственным резким кивком старик подтвердил, что понял мой вопрос. 
      Билли не доберется до Ника. Пока жив Эдвард. 
      Конечно, возможная смерть Эдварда была еще одной из целой кучи моих тревог.
      

    

    

      

        Глава 33
      

      Внезапно ветер донёс шепот Лидии: 
      «Он сделает все, чтобы не дать мне раскрыть его тайну». 
      Я вспомнила другое время, другое место, другое послание. Принадлежал ли тот голос Лидии? Едва ли. Сколько же здесь голосов? 
      Я посмотрела на Эдварда, но он явно не заметил никаких шепотков в ветре. Вероятно, так и было задумано. 
      Я открыла рот, чтобы его окликнуть, и деревья прошелестели: 
      «Я расскажу тебе правду о твоей матери». 
      Мои зубы сомкнулись, громко клацнув. Я знала правду о своей матери. Или нет? 
      — Что насчет Лидии? — выпалила я. 
      — Убей ее. 
      — Сэр? — Я моргнула. — Она… 
      — Убийца? Ведьма? 
      — Мы же вроде как отстреливаем монстров? 
      — А ты не считаешь ее монстром? 
      Я не была уверена. 
      — Не следует ли нам выяснить, что именно она сделала и как это исправить? — спросила я.
      — Если она умрет, это будет трудно. 
      — Делай, что я говорю, Элиза. Или мне использовать ту серебряную пулю, что я берегу исключительно для тебя? 
      Ник невольно дернулся, но Эдвард даже не посмотрел в его сторону. Я не сводила взгляда с босса. Прищурилась, как и он, и почти поддалась искушению измениться и погнать его по двору.
      Очень жаль, что сейчас день. Очень жаль, что он убил бы меня, не моргнув глазом с этими светлыми, почти невидимыми, ресницами. 
      «Видишь? — прошептал ветерок в листве. — Он не хочет, чтобы ты узнала». 
      Я отвела взгляд. Может, я и альфа-волчица, но в мире людей Эдвард — король. Кроме того, если он будет болтаться поблизости, я никогда не узнаю, рассказал ли он мне о матери правду. 
      Если можно верить словам Лидии. 
      Вероятно, нет. Тем не менее я обнаружила, что сочувствую Еве в ее саду. Все это знание просто ждало на дереве, всего-то и надо было — послушаться Сатану. 
      Ветер трепал кончики моих волос, тишина была такой громкой, что пульсировала от вопросов, оставшихся без ответа. Когда я вновь посмотрела в сторону машины, шеф и Ник уже исчезли, поэтому я выбрала оружие, закрыла багажник «кадиллака» и пошла на голос, как по заказу ведущий в противоположном направлении от пути новоиспеченных напарников. 
      Приказ есть приказ. Хотя предстоящее убийство Лидии казалось сомнительным предприятием, мне уже приходилось убивать. Просто не из ружья. 
      Кроме того, кто знает? Может быть, уничтожение Лидии также уничтожит воскрешенных ею ведьмоволков и остановит приближающийся Армагеддон. 
      Двух зайцев одним выстрелом. Все как я люблю. 
      Я последовала за ветром. Каждый раз, когда я колебалась, ветерок начинал нашептывать, заманивая меня дальше и дальше от домика и все ближе и ближе к… 
      Обойдя небольшой ельник, я вышла к краю оврага. Меня окатил настолько сильный волчий запах, что я смогла распознать его даже в человеческом теле. 
      Я прошлась туда-сюда, пока не нашла зазор, достаточный для женщины, а не волка, и осторожно пробралась сквозь заросли ежевики. Заглянув за край, как уже однажды проделывала, я обнаружила примерно дюжину призрачных волков, развалившихся на поросшем травой холме. 
      Ведьмоволки были оборотнями вплоть до человеческих глаз. Уже не тени, но еще не существа из плоти и крови, так как сквозь их шкуры просвечивалась трава. 
      — Я ждала. 
      Повернувшись на голос Лидии, я почти ожидала обнаружить только шелест несуществующего ветерка в кроне деревьев. Но она стояла в паре метров от меня в струящейся юбке и крестьянской блузе приглушенной расцветки — фиалки под весенним дождем, небо как раз перед бурей. 
      Все ее браслеты — на запястьях, лодыжках, ступнях — были на месте. Как она ко мне подкралась? Должно быть, она умела появляться так же легко, как и исчезать. 
      В одной руке она держала пистолет, подозрительно похожий на тот, что я выбрала в машине Эдварда. Покосившись на свою кобуру, я увидела, что она разоружила меня столь же легко, как и подкралась ко мне. Эдварда бы удар хватил. 
      Лидия выбросила мое оружие в кусты, затем запустила два пальца в ложбинку между грудями и извлекла оттуда фигурку, висевшую на кожаном шнурке. 
      — Помнишь это? 
      Я кивнула. 
      — Ты передаешь силу, я рассказываю о твоей матери. Что скажешь? 
      Я не собиралась соглашаться, особенно потому, что понятия не имела, как вообще что-либо передавать. Но если ей хотелось поболтать, то я бы задала несколько вопросов. 
      — Ты создала талисман, — пробормотала я. — Зачем? 
      — Чтобы похитить твою магию. — Она покатала фигурку в пальцах. — Но ты сильнее, чем я предполагала. 
      — Как эта штука может украсть мою силу, если ликантропия вызывается вирусом? 
      — Разве? 
      — Да. 
      Ее улыбка была загадочной и самодовольной, и я подавила порыв выбить из нее каждую крупицу информации. Всему свое время. 
      — Кора рассказала, что я могу захватить сущность оборотня, поместить ее в фигурку и передать дар себе. 
      — Никогда о таком не слышала. 
      Если бы слышала, то перелила бы свою магию в бутылку и давным-давно от нее избавилась. 
      — Ты, прости за каламбур, все время шла по ложному следу, концентрируя свои усилия на науке: настойках, бальзамах, лекарствах. Но на каждый вопрос бывает больше одного ответа. 
      — Так ликантропия вызывается вирусом или нет? 
      — Не совсем. Менгеле произвел вирус, прибегнув к магии. 
      Интересно, но на самом деле не сильно поможет мне с вакциной. 
      — Если ты хотела стать оборотнем, — проворчала я, — всего-то и надо было попросить одного из приятелей тебя укусить. 
      — Как будто я хотела стать одержимой, зависимой от луны и своего жаждущего крови желудка. — Лилия скривилась. — Я хочу силу без демона. Именно это мне обещала старуха. 
      — А потом ты ее убила? 
      — Что ж, необходимость в ней отпала, — сухо ответила она. 
      У меня новости для Лидии. Она абсолютно безумна даже без демона. 
      — Как амулету полагалось захватить мою силу? 
      — Не знаю, как, но он точно должен был ее отобрать. Кора произнесла какую-то абракадабру, сказала мне очистить амулет кровью жертвы, и, по ее словам, в первое превращение после прикосновения к нему твои способности покинут тебя и наполнят фигурку. — Она бросила сердитый взгляд на пластмассового волка. — Стерва перехитрила меня. Вместо того чтобы украсть магию, она сделала тебя сильнее. 
      Благослови Господь старую знахарку, которую я никогда не встречала. Неужели она дала мне возможность победить ее убийцу? Наверное. Остается только узнать, как. 
      — Так что теперь мне придется тебя убить, — продолжила Лидия. 
      — Эй-эй! Что? Почему? 
      — Кора сказала «жертвоприношение». Я не понимала, что она имела в виду тебя. Жаль, что до меня дошло не сразу. 
      Это бред. Хотя, может, она и права. 
      Как бы там ни было, приехав в Фэрхейвен, я вроде как даже прониклась своей силой. А если бы и нет, я уж точно не собиралась отдавать ее Лидии. 
      — Если ты не хотела, чтобы я погибла в Монтане, кто же взорвал лагерь? Кто пытался застрелить меня серебром? 
      Может быть, если мы продолжим разговор, я узнаю что-то для себя полезное. 
      — Идиоты оборотни. — Она с отвращением покачала головой. — Иногда я готова поклясться, что кусают только болванов. Им действительно необходим лидер. 
      Она глянула на лес, словно кого-то высматривая, затем нетерпеливо вздохнула и снова повернулась ко мне. 
      — Я продала информацию о твоей истинной природе, прежде чем выяснила, как могла бы использовать ее с выгодой для себя. Какой-то честолюбивый оборотень решил осчастливить всех, уничтожив тебя. 
      — Что, черт возьми, я такого сделала? 
      — А вдруг ты смогла бы найти лекарство и покончить с их веселой жизнью? — Она махнула рукой. — Но я узнала их план и спасла тебя. 
      — Спасла меня, — тупо повторила я. 
      — Я знала, что ты выйдешь проверить своих волков, поэтому и взбудоражила их. 
      Я прищурилась. Открыла рот, затем снова закрыла, решив, что не хочу знать о том, что она сделала. 
      — Ты вышла, бомба взорвалась… 
      — Затем кто-то в меня выстрелил. 
      — Он бы попал, не сбей я его с ног. — Она подмигнула. — Он не заметил моего приближения. 
      — Хорошо. — Во всем этом был какой-то извращенный смысл. — Тогда… 
      — Твой дружок из ФБР спугнул идиота, и тот сбежал. Я услышала, как ты говорила, что собираешься в сарай, так что я убила кролика, подбросила амулет… 
      — А остальное уже известно. 
      — Вот только чертова штука не сработала. — Лидия уставилась в глаза из стразов. — Пока. 
      Лидия убрала тотем в карман. 
      — Едва лишь выяснив, что Кора меня обманула, я направилась в Фэрхейвен, чтобы успеть перегруппироваться, пока ты сюда не добралась. 
      — Как ты узнала, что я приеду? 
      — Базу превратили в руины, кто-то пытается тебя убить, в ваших рядах предатель, а в Фэрхейвене творится что-то непонятное. 
      Я начала понимать, к чему она ведет. Все с самого начала было подстроено.
      

    

    

      

        Глава 34
      

      — Ты воскресила ведьмоволков, чтобы ягер-зухеры приехали в Фэрхейвен?
      — Конечно, нет. Всем моим деяниям есть причина. Когда взойдет темная луна, все станет ясно.
      — Как мрак, — буркнула я.
      — Я знала, что ты приедешь к Эдварду. Потом я должна была избавиться от остальных, чтобы ты осталась одна. — Лидия развела руками. — По всей стране то там, то тут активизируются оборотни, и — сюрприз! — добрый доктор остается в одиночестве.
      — Но я…
      — Не одна. Я знаю. Не ожидала, что на сцене появится федерал и откажется уезжать. Какой-то идиот из числа оборотней дал ФБР подсказку в попытке испортить тебе жизнь, а в итоге испортил ее мне. Как только я стану главной, покатятся головы.
      Могу себе представить.
      Лидия глянула на небо, потом на деревья.
      — Идем.
      Она толкнула меня дальше в овраг. Пока мы шли через спящих призрачных волков, тени просыпались и вились у наших ног. Ощущение было жутковатым — как холодный ветер, пронизывающий до костей.  
      В лесу послышался шорох, за которым последовали голоса и размеренные шаги. Эдвард и Ник вышли из зарослей на краю поляны и уставились на ведьмоволков. От того что мужчины тоже увидели призраков, мне стало не по себе. Заметив Лидию, оба тут же прицелились ей в голову.
      — Вы как раз к началу представления. — Она приставила нож к моему горлу.
      Серебро обожгло кожу словно огнем. Вверх пошел едко пахнущий дымок.
      — Мы пожертвуем ею, чтобы добраться до тебя, — тихо пообещал ей Эдвард. — У нас такие правила.
      — Но не у меня.
      Ник шагнул вперед, и земля зашевелилась. Ведьмоволки взвыли так громко, что у меня зазвенело в ушах, а потом одновременно вскочили и принялись кружить по оврагу. Зазвонил телефон Ника, и мелодия показалась слишком громкой и инородной в теплой ждущей тишине.
      — Наверное, Уилл, — выдавила я.
      С информацией, которая пойдет на пользу. Ник нажал на кнопку ответа.
      — Не ходите в лес.
      Я расслышала слова Уилла так же четко, как если бы трубка была прижата к моему уху. Возросшая сила определенно мне пригодилась.
      — Слишком поздно, — вздохнул Ник.
      Уилл ругнулся.
      — Тогда держитесь подальше от оврага, где похоронено больше всего тел. Там огромное средоточие энергии. Ведьмоволки будут защищать эту землю, так как ее осквернили больше всего. Именно там они обретут силу.
      — Через две недели? — спросил Ник.
      — Боюсь, что нет. В некоторых легендах говорится, что темная луна — это новолуние. В других — что темная луна делит небо с солнцем. Она всегда там, просто днем мы ее не видим.
      — То есть, темная луна сейчас, — прошептала я.
      Ник посмотрел на меня. В его глазах вспыхнул огонек понимания, и он сжал трубку крепче.
      — Армию ведьмоволков нельзя убить, — продолжил Уилл. — Они уже мертвы. Вам нужно помешать Лидии сделать… то, что она собирается.
      — Как? — спросил Ник.
      — Ими командует самый могущественный шаман.
      — Лидия не индианка.
      — Черт, — пробормотала я, вспоминая объяснение Уилла о шаманах. — Кровь не имеет к этому отношения.
      — Ошибаешься, — пропела Лидия, надрезав мою кожу. — Имеет самое прямое.
      Земля задрожала, и Лидия меня выпустила. Развернувшись, я увидела, как она поднимает испачканный в моей крови амулет к залитому солнцем небу.
      — Кровь к земле, плоть к плоти, духи, восстаньте!
      — Уходите! — крикнула я Нику и Эдварду. — Бегите!
      — И не подумаю, — фыркнул Ник.
      — Я ради этого живу, — поддержал его Эдвард.
      Они устремились вперед, и ведьмоволки оскалились. Эдвард и Ник одновременно выстрелили в ближайших призраков. Пули прошли сквозь тела и упали на землю.
      — Ого, — проворчал Ник.
      Они оба наставили пистолеты на Лидию, и волки бросились в атаку.
      — Нет! — закричала я, но призраки меня не слышали. Они сбили мужчин с ног. Учитывая то, как прошли сквозь них пули, ведьмоволки обрели неплохую плотность. На грудь к Эдварду и Нику взгромоздилось по волку, а еще двое отняли оружие и утащили в лес.
      — Никого сюда не подпускайте. — Лидия опустила руки. — Теперь здесь только ты и я. — Ведьмоволки взвыли. — И они. Им нужен вожак. Без него они не знают, что делать. — Лидия наклонилась ближе. — Мне нужна еще кровь. Думаю, вся.
      Меня охватила ярость. В чем смысл быть оборотнем, если я не могу победить одну безумную ведьму?
      С гневом пришла сила, и энергия прокатилась по коже пылающим ветром. Я не смогла сдержать щекочущий горло рык, и он исторгся наружу.
      Светило солнце. Я не должна была чувствовать зов луны, но чувствовала.
      — Не сопротивляйся, — прошептала Лидия. — Обратись. При свете дня. Тебе станет намного лучше.
      — Она именно этого и добивается! — крикнул Эдвард. — Не обращайся!
      Смех Лидии защекотал мне спину словно перышком.
      — Разве ты не устала слушать, как он указывает, что тебе делать?
      — Нет, — солгала я.
      — Если ты узнаешь все, что он от тебя скрывал, ты передумаешь.
      — Сомневаюсь.
      — Так давай проверим.
      Я моргнула, и она исчезла.
      — Ты знаешь, кем была твоя мать? — Голос Лидии, казалось, доносился отовсюду: от деревьев, с неба. Где она, черт возьми?
      — Она была оборотнем, — ответила я. — Эдвард ее убил.
      — Да, но знаешь ли ты, почему?
      — Она была оборотнем.
      — Не почему он ее убил, а почему она такой стала?
      — Ее укусили.
      — Из-за того, кем был ее отец.
      Отец моей матери. Мой дедушка. Кем он был? Я никогда не спрашивала, а мне никто не говорил. Я была сиротой, всю мою семью истребили оборотни. Может быть, это правда. А может, и нет.
      — Они пришли за ним, но нашли ее. — Шепот Лидии походил на змеиное шипение. — Смерть — слишком легкое наказание за все, что он сделал. Эдвард не успел спасти свою дочь, но сумел сохранить жизнь тебе.
      Я глянула на шефа. Ведьмоволки отошли, позволив Эдварду и Нику сесть, но не давая встать. Старик смотрел на другой конец оврага. Один взгляд на него — и я поняла, что Лидия говорит правду.
      Эдвард Манденауэр убил своего ребенка — мою мать, — а потом воспитал меня как призреваемую сиротку, без любви, привязанности или честности. Я не могла поверить, что даже такой человек как он мог быть так жесток.
      — Вот так, — искушала меня Лидия, шепча на ухо. — Разозлись. Очень-очень разозлись. Обратись при свете дня. Представь себе силу.
      — Откуда вы так много знаете? — выдавила я. Голос больше походил на рычание зверя, чем на речь женщины.
      — Моя бабушка и Эдвард были… близки.
      — Мария?
      — Мария была его женой. Бабушка узнала его первой, влюбилась, но Эдвард оставил ее в лаборатории с Менгеле и женился на Марии, городской потаскухе. Бабушка выведала все секреты Эдварда, а потом поделилась ими со мной.
      Кипящая ярость бурлила в крови, придавая мне доселе невиданную силу, сосредоточенность и ясность. Несмотря на солнце, я чувствовала луну, потому что она была в небе, пусть и невидимая.
      Открыв разум, я призвала мрак. Я приветствовала тьму, как в небе, так и во мне.
      Руки превратились в лапы, из подушечек пальцев вырвались острые как бритва когти. Ко мне пришли слух, зрение и скорость волка. Когда Лидия снова заговорила, я была готова.
      — Рано или поздно тайны всегда сослужат службу.
      Я вскинула руки, и по оврагу пронесся вопль боли. Открыв глаза, я увидела Лидию. Сжав ее горло когтями, я довольно сильно его поцарапала. Не смертельно, но крови натечет изрядно.
      Лидия зашевелила губами и указала на свое горло. Не хотелось отпускать ее — а вдруг опять исчезнет? Погодите. Почему она не испарилась?
      Словно в замедленной съемке я смотрела, как капля крови летит к земле и впитывается в грязь под аккомпанемент воя ведьмоволков.
      По земле пошла рябь, словно по воде, и она внезапно разверзлась, как море перед Моисеем. Я увидела черепа и кости. Вот вам и осквернение.
      
        «Кровь к земле, плоть к плоти, духи, восстаньте».
      
      Чертово заклинание!
      Я посмотрела на ведьмоволков. Теперь они стали настоящими. Я больше не видела сквозь них, и, судя по словам Уилла, их не остановить.
      Лидия начала сопротивляться, и ее крестьянская блуза разошлась, обнажив тотем.
      — Он мой, — прорычала я. Подцепив лапой волка, я разорвала шнурок и отшвырнула Лидию. Ведьма рухнула оземь и осталась лежать неподвижно.
      Внезапно в овраге стало очень тихо. Я посмотрела на Эдварда и Ника. Шеф скривился. Ник указал на свои глаза и пошевелил пальцами.
      Мои глаза и руки оставались волчьими, поэтому я глубоко вдохнула, представила себя человеком и мгновенно обратилась. Шнурок с амулетом оказался обмотан вокруг моего запястья, и я там его и оставила.
      — Никогда такого не видел. — Эдвард уставился на ведьмоволков. Они замерли, не уверенные, что делать дальше.
      Ник в четыре шага перемахнул поляну и заключил меня в объятия. Эдвард пошел прямиком к Лидии.
      — Это все? — спросил Ник, уткнувшись губами мне в волосы.
      — Не совсем.
      В овраг вошел Билли в сопровождении еще нескольких знакомых мне мужчин. Оборотни из подвала разоружили Эдварда.
      — Здесь хоть кто-нибудь на тебя не охотится? — рявкнул шеф.
      Прежде чем я успела ответить, Билли схватил Ника за загривок и отшвырнул его с той же легкостью, что я — Лидию.
      — Я обещал вам плоть ягер-зухеров, — прорычал злодей. — И этого тоже берите.
      Я устремилась к Нику, но Билли отвесил мне пощечину.
      — Теперь настало наше время.
      Прежде чем я успела подумать, сосредоточиться, обратиться, как в случае с Лидией, Билли нанес мне еще один удар, а потом схватил за талию, привлек к себе и поцеловал, раздирая губы до крови.
      У этого парня точно не все дома.
      Я сопротивлялась, но Билли был не просто крупным мускулистым мужчиной, а древним и могущественным оборотнем. Он поднял голову и посмотрел мне в глаза.
      — Я так долго этого ждал.
      Я закрыла глаза, чтобы не видеть пляшущее в его взгляде безумие. Я не чувствовала луну и не могла отринуть страх, чтобы сосредоточиться.
      Билли прижался ко мне, и в нос ударил его запах. Злодей покусывал меня за шею и мял грудь. Я никак не могла взять себя в руки достаточно, чтобы мобилизовать силу, необходимую для победы, и Билли это знал.
      Неподалеку кипел бой. Эдвард сражался с оборотнями из подвала, а я не могла ему помочь.
      — Я знал, что ты надерешь Лидии задницу, — сказал Билли. — И подумал, что потом надеру твою и армия станет моей.
      По коже пополз холодок. Билли во главе армии ведьмоволков? В мире станет совершенно невозможно жить. Но я сомневалась, что Билли это беспокоило.
      — Ведьмоволки, — донесся до нас голос Ника: слабый, хриплый, но живой. Билли оскалился и развернулся.
      — Нет! — Я схватила его за руку.
      Он ударил меня прямо в нос, и я полетела через овраг и приземлилась так жестко, что клацнули зубы. Но мое желание сбылось — Билли переключился на меня, забыв о Нике.
      Я попыталась встать, но голова кружилась. Из носа текла кровь. Зубы, казалось, шатались. Билли схватил меня за рубашку и впечатал в землю.
      — Лидия была права. Мертвая ты будешь ничуть не хуже. — Он стиснул своими лапищами мое горло. — Так ты принесешь меньше хлопот, да и, честно говоря, меня совсем не колышет, что там я трахаю.
      Я попыталась заговорить, но он пережимал глотку, поэтому я схватила его за пальцы и потянула.
      Билли засмеялся:
      — Силенок не хватит. Как всегда. Черт, однажды ты меня даже убила, но я все равно выкарабкался. А другого шанса у тебя никогда не будет.
      — Ошибаешься, — выдавила я. — Я сильнее.
      Билли ухмыльнулся и разжал пальцы.
      — Докажи.
      Мне не требовалось с ним драться. Ник мне напомнил: армией ведьмоволков повелевает только самый могущественный шаман. Но могущество шамана никак не связано с физической силой: оно зиждется только на магии, тайне и вере.
      Я сжала в кулаке тотем. Или сработает, или мы все умрем.
      — Убейте его, — прошептала я.
      И когда ведьмоволки завыли, а на лице Билли мелькнуло понимание, все провалилось во тьму.
      

    

    

      

        Глава 35
      

      
        «Отдайся силе. Заверши свои поиски. Ответ в тебе самой».
      
      Слова прозвучали из темноты, и их произнес незнакомый мне голос. Я открыла глаза в совершенно новом мире: красивом месте, светлом, ярком, приятно пахнущем. Вокруг бродили люди и животные, наслаждаясь солнцем и переливами света в чистой воде. Лев с ягненком, темнокожие с белыми, и даже койот, преклонивший голову на грудь курицы.
      — Где я?
      — Ты в Стране Душ.
      От группы отдыхающих у воды отделилась женщина и подошла ко мне. Высокая, стройная, с черными волосами, в которых лишь слегка поблескивала седина. Ее лицо бросало вызов времени, а глаза были темными, чистыми и честными.
      На ней была белая футболка, заправленная в длинную цветастую юбку. На каждом пальце красовалось по кольцу, как и на больших пальцах ног. С каждого уха свисало по три серьги, а на тонких запястьях позвякивали браслеты.
      — Я умерла?
      — Нет, — ласково улыбнулась она и взяла меня за руку. — Но я — да.
      — Вы Кора. — Она приподняла брови. — Уилл о вас рассказывал.
      В ее глазах промелькнули любовь и грусть.
      — Он хороший мальчик, и я по нему скучаю. Передай Уиллу, что все, что у меня есть, теперь принадлежит ему.
      — Это ему понравится. — Я задумчиво разглядывала красивую мертвую женщину. — Так это вы все спланировали?
      — Лидия поделилась со мной своими замыслами. — Кора пожала плечами. — Я оказалась лучшим стратегом.
      — Вы дали мне силу.
      — Нет. Сила всегда была с тобой. Амулет стал лишь инструментом, который позволил тебе ею воспользоваться. — Она сомкнула руки. — А сейчас я лишь пообещала тебе правду.
      — Да?
      — Прими свою сущность и раскрой тайну, к которой ищешь ключ.
      — Это были вы?
      Она кивнула.
      — Почему вы просто не сказали мне, кто плохие парни?
      — Страна Душ так не работает. Только приняв свою сущность, ты можешь стать цельной и узнать правду.
      Я не была уверена, смогу ли справиться с какой-либо новой правдой.
      — Так как ты одолела того, кто оборвал мою жизнь, я могу ответить на один твой вопрос. Тебе нужно только спросить.
      Только на один вопрос я всю жизнь и хотела узнать ответ.
      — Существует ли лекарство от ликантропии?
      — Ты не хочешь узнать, как исцелить себя?
      — А разве это не одно и то же?
      — Лекарство от одного не исцелит другое. Ты отличаешься от остальных. Выбирай.
      Я или все оборотни? Раньше решение далось бы мне просто. Я ненавидела то, кем являюсь, и пошла бы на все, лишь бы снять проклятие, избавиться от вируса. Но за последние несколько дней я многое узнала.
      Возможно, Эдвард меня и ненавидит, но это его проблема. Я больше не питала ненависти. Я могла помогать людям, спасать жизни. Ник не убежал от меня в ужасе. Пока что. Хотя вполне может, когда узнает, что мне, возможно, не удастся исцелиться. Я взяла паузу на раздумья, но это было вовсе необязательно. Я не могла предпочесть счастливую жизнь для себя сотням и тысячам смертей. Просто не могла.
      — Выбираю их, — озвучила я свое решение.
      — Хочешь получить возможность убирать демона и возвращать оборотням человечность?
      — Да.
      — Жертва, — пробормотала Кора. — Ради блага человечества. В конце концов ты обретешь благословение.
      Она взяла мою руку, и когда выпустила, на ладони осталась пентаграмма, черная как смоль на бледной коже.
      — Метка волка, — пояснила Кора. — Способность исцелять.
      — Как?
      — Дар всегда был в тебе. Ты сражалась со своей природой, отказывалась принимать свое животное начало. Рассчитывала на науку, чтобы повернуть вспять течение магии. — Кора покачала головой. — Лекарства из пробирки не существует.
      — Но ведь с помощью науки создавались чудовища. По крайней мере некоторые из них.
      — Чудовищ порождает ненависть. Те, кто поклонялся знаку зверя, хотели наступления конца света, но у них ничего не получилось.
      — Нацисты? Свастика?
      — Никто не должен вызывать к жизни силы, которых не понимает.
      — И теперь я смогу исцелять оборотней?
      — Ты женщина и волк, человек и нечеловеческое создание. Только ты сможешь прикасаться к оборотням и возвращать им целостность.
      Страна Душ задрожала перед глазами, померкла и исчезла.
      — Элиза?
      Я открыла глаза.
      Или день клонился к закату, или надвигалась буря. В овраге было темно, прохладно и немного жутковато. Я чуяла кровь, много крови, а также запахи волков и людей.
      Как долго я… И где я была?
      Ник, стоявший рядом со мной на коленях, наклонился и поцеловал меня. Долгий поцелуй, сладкий и соблазнительный. Я вскинула руки и обняла любимого.
      — Может, ненадолго отложим порнофильм? У меня есть вопросы. — Голос Джесси. Как она здесь оказалась?
      Ник поднял голову и коснулся моей щеки. В его глазах таились тени, которых не было прежде.
      — Что такое? — спросила я.
      — Ты была мертва.
      — Не-а.
      — У тебя не прощупывался пульс. — Джесси нагнулась и прижала пальцы к моей шее. — Теперь есть.
      Я смахнула ее руку.
      — Я видела Кору в Стране Душ.
      Все резко притихли. Джесси и Ник переглянулись. По их лицам было ясно: они считали меня сумасшедшей. Возможно, это правда. Меня ударили достаточно сильно, чтобы шарики за ролики заехали.
      — Кора… — начала я, но остановилась, когда Джесси приставила пистолет к моему виску.
      — Что это у тебя на руке?
      Я моргнула, глянув на черную пентаграмму, поблескивающую в сумеречном свете. Страна Душ все-таки мне не приснилась.
      — Кора ко мне прикоснулась, и появилось вот это.
      — В последний раз я видела такую татуировку у вендиго, — сказала Джесси. — Ненавижу этих тварей.
      Ник вклинился между мной и дулом пистолета.
      — Опусти оружие.
      — Эй! — Я потянула его за руку. — Она в меня не выстрелит.
      — Вот тут ты чертовски ошибаешься, док. Не собираюсь вновь проходить разборки с вендиго, даже ради тебя.
      — Пентаграмма с одним концом вверх символизирует добро, — донесся до нас через овраг голос Эдварда, моего дедушки. — С двумя — зло.
      Джесси наклонилась поближе и всмотрелась в мою ладонь.
      — С одним вверх — значит, ты все же не пособница сатаны.
      Я закатила глаза и тут же сморщилась от боли: от движения затрещала голова. Пытаясь сесть, я глянула в сторону Эдварда.
      Все волки из подвала, кроме одного, лежали на земле, их трупы еще дымились. Эдвард охранял единственного оставшегося в живых оборотня, чуть ли не касаясь дулом ружья носа парня.
      — Как ты умудрилась прибыть сюда в мгновение ока? — спросила я Джесси.
      — Уилл заподозрил неладное.  — Охотница пожала плечами и пнула камешек. — А его интуиция редко подводит. Когда он пошел поговорить с парнем в вигваме, я сразу двинула сюда. — Она посмотрела мне в глаза. — К счастью, успела вовремя.
      Ведьмоволки окружили то, что осталось от Билли. Хотя он и получил по заслугам,  я все равно поспешила отвернуться от его останков.
      Так, погодите. Кое-кого не хватало.
      — А где Лидия?
      — Испарилась, — вздохнула Джесси. — Мы как-то были слишком заняты с… — она обвела взглядом оборотней, Билли и меня. — А когда спохватились, она уже исчезла. Хотя Эдвард успел достать кое-что интересное из ее кармана.
      Джесси разжала кулак — на ладони оказались вставная челюсть и флакон с прозрачной жидкостью.
      — Ладно, попробую на зуб.
      В ответ на мой вымученный каламбур Джесси фыркнула.
      — Что это вообще за штука? — спросила я.
      — Мы никак не могли понять, как трупы кусал оборотень в человеческом обличье, если Дэмьен утверждал, что в Фэрхейвене нет ни следа монстров.
      — И как же?
      — Их не кусали — не в буквальном смысле. Мы пришли к выводу, что Лидия сделала слепок зубов Билли, собрала его слюну и творила все сама.
      — Почему Билли?
      — Обычная и самая вероятная причина — сила. У Билли она просто хлестала через край. Думаю, Лидия не стала бы его выпускать, если без этого можно было бы обойтись. Парень просто опасен.
      — Но лаборатория взорвалась, он выбрался из подвала, пришел сюда, и у нее не оставалось выбора, кроме как начать с ним сотрудничать, — подхватил Ник.
      — Гении мыслят схоже, — согласилась Джесси и глянула на покрытую кровью траву. — Наверное, мы так и не узнаем истинную правду, но твоя версия логична.
      — Лидия попытается снова захватить власть над миром, — вздохнула я.
      — Они вечно пытаются. Но мы будем здесь, чтобы ее остановить. Если только мне не придется выстрелить тебе в голову. Рассказывай, док.
      Я быстро пересказала подробности своего путешествия в Страну Душ.
      —Так ты зря потратила свое время и деньги налогоплательщиков? То есть, тебе надо было просто коснуться оборотня, и он стал бы человеком?
      — Не совсем, — нахмурилась я. — Я прикасалась к некоторым оборотням. Потом жутко болела голова, но никто не исцелялся.
      — А сейчас что такого особенного случилось? Татуировка?
      — Нет. — Туман в голове рассеивался, и слова Коры начали встраиваться во все, что я знала и изучала. — Не сама татуировка, а то, что она символизирует. Я отдалась своей сущности, магии, и мое внутреннее животное придало мне сил и привело к правде.
      — Думаю, такое объяснение меня устраивает, — кивнула Джесси. — Может, проверим, как работает твой новый модный аксессуарчик?
      Я проследила за взглядом Джесси — охотница косилась на оборотня, которого держал на мушке Эдвард.
      — Ладно.
      — Подождите. — Ник положил руку мне на плечо. — Может, тебе сначала отдохнуть? Кто знает, что случится?
      — Вот именно, агент. Кто знает, что случится? Сейчас она самый могущественный оборотень на планете. Не знаю, как вы, а я по этому поводу сильно нервничаю.
      — Она все это время была самым могущественным оборотнем, — пожал плечами Ник.
      Я глянула на ведьмоволков и сказала:
      — Он прав.
      Джесси вскинула пистолет, и Эдвард тут же последовал ее примеру. И руки не дрогнули.
      — Что за черт? — спросил Ник.
      — Она руководит армией ведьмоволков, — проворчал Эдвард. — А их нельзя уничтожить.
      —  Значит, если я пожелаю управлять миром… — догадалась я.
      — Ты сможешь, — закончила Джесси.
      Но я как-то никогда не стремилась к мировому господству.
      — Ждите меня в Стране Душ, — велела я.
      Прежде чем с моих губ сорвалось последнее слово, ведьмоволки начали растворяться. Плоть и кости стали туманом, туман — тенью, и они исчезли.
      — Ла-а-адно, — протянула Джесси. — Их нельзя убить, но можно отправить ждать в раю. Меня устраивает. — Она опустила пистолет. — Давайте дальше. Не терпится узнать, хорошая ли эта пентаграмма или плохая.
      — Элиза только что доказала, что не является злом, — вновь вступился за меня Ник. — Она избавилась от ведьмоволков.
      — Этим она доказала лишь свое могущество, и мне это не нравится.
      — Мне и самой не очень, — пробормотала я.
      — А если она зло, ты ее пристрелишь? — спросил Ник.
      Джесси просто посмотрела на него. Глупый вопрос.
      — Я тебе не позволю, — не отступал Ник.
      — А тебя никто и спрашивать не станет.
      Ник потянулся к своему пистолету, но я перехватила его руку.
      — Я не воплощение зла. Она меня не убьет. И это сработает. Смотри.
      Я встала, изо всех сил стараясь не шататься. Этот день, эта неделя, черт, эта жизнь высосали из меня все соки. Я перешла овраг, старательно обойдя останки Билли.
      Последний оборотень из подвала, Джек Макгрэйди, смотрел на меня испуганно.
      — Нет! — Он попытался отступить, но Эдвард подтолкнул его вперед.
      — Давай.
      — Я не хочу становиться человеком! — выкрикнул Джек.
      — То есть предпочитаешь умереть? — ткнул ему дулом в ухо Эдвард.
      Джек был совсем юным. У него вся жизнь была впереди — тогда, в пятьдесят пятом. С тех пор он только и делал, что обрывал жизни других молодых ребят. Мне было ничуть не стыдно использовать его в качестве подопытного кролика. И я, не колеблясь, приложила татуированную ладонь к его лбу.
      

    

    

      

        Глава 36
      

      Я приготовилась к ледяной хватке боли, но почувствовала лишь тьму, словно одеялом накрывшую мой разум. Где-то в этой темноте хныкала душа восемнадцатилетнего Джека. Крохотный огонек света становился все ярче и ярче, и внезапно тени рассеялись.
      Джек непонимающе смотрел на меня. Он выглядел точно так же, как в момент моего прикосновения к нему. Он не состарился на пятьдесят лет. На его теле не проявились смертельные раны, больше неспособные  затянуться. Единственное отличие крылось в глазах: в них больше не было рвущегося наружу демона.
      — Кто вы? — Он обвел взглядом поляну и вздрогнул, увидев груду тел. — Где я?
      — Увезите его отсюда, — сказала я Эдварду.
      — Не так быстро, — пробормотал шеф. — Наверное, нам придется провести последнее испытание.
      — Какое еще испытание?
      — Близится полнолуние.
      Я посмотрела в небо. Сгущались сумерки. Я пробыла в Стране Душ дольше, чем думала.
      В голове загудела отчаянная потребность, горло пересохло от жажды. Я одновременно была другой и все той же.
      Пошарив в кармане, я нащупала пузырек с сывороткой и опорожнила его одним глотком. Пульсирующий зов луны и нестерпимая тяга к крови утихли.
      — Если он не превратится, когда взойдет луна, он исцелен. — Эдвард посмотрел мне в глаза. — Если у тебя получилось его вылечить, в будущем тебя ждет много дел. У тебя не будет времени на нежности с федералом.
      Возмутившись его дерзостью, я ответила резче, чем когда-либо прежде:
      — И это все, что вы можете сказать? Никакого мудрого совета внучке? Никаких извинений?
      — Извинений? За что?
      — За мою мать. Вашу дочь.
      Могла бы поклясться, я видела, как его передернуло, но, возможно, это лишь пляшущие тени деревьев в лучах заходящего солнца. Эдварда Манденауэра не волновал никто и ничто, кроме охоты.
      — У меня не было выбора, — пожал плечами он.
      — Со мной был. Вы могли бы рассказать мне, кто я. Проявить хоть капельку любви.
      — Нет, не мог. — Его костлявые плечи поникли, и он отвернулся к горизонту. — Я потерял слишком много любимых женщин. Каждый раз, когда монстры забирали следующую, отмирала часть моей души.
      — Должно быть, он толпу женщин потерял, — пробурчала Джесси.
      Я сделала несколько шагов по сухой листве, пока не оказалась прямо за спиной человека, который, как выяснилось, приходился мне дедом.
      — Я не знал, кем ты станешь, — тихо сказал он, — и не знал, придется ли мне в один ужасный день тебя убить. Как я мог качать тебя на коленях и говорить, что все будет хорошо? Разве это не было бы большей ложью, чем все другие?
      Не уверена. Но я поняла, в каком затруднительном положении он находился. Кроме того, представлять Эдварда качающим ребенка на коленях еще страшнее, чем воображать чудовищ, обитающих в ночи.
      — Когда я превратилась, почему вы меня не убили?
      — Каждый раз, глядя на тебя, я видел…
      — Кого?
      — У тебя бабушкины глаза. — Он набрал в грудь воздуха и распрямил сутулые плечи. — И я правильно поступил, сохранив тебе жизнь. Ты была ключом ко всему.
      — Забавно, как все в итоге вышло.
      — Жизнь имеет обыкновение описывать полный круг, если дать ей достаточно времени.
      — Вы могли бы сказать мне правду после моего возвращения из Стэнфорда.
      — Тогда было уже поздно. Слишком много лжи. И мне не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал.
      — Как унизительно, когда внучка обрастает мехом.
      — Именно.
      Не проронив больше ни слова, он зашагал прочь. Некоторые привычки никогда не меняются.
      — Что ж, это было… интересно. — Джесси наставила пистолет на Джека, который пребывал в таком недоумении, что, казалось, сейчас упадет в обморок.
      Я посмотрела вслед Эдварду, который отошел от нас так далеко, как мог, не покидая овраг.
      — Он вернется. — Ник обнял меня за плечи. — Где-то в глубине своего ледяного сердца он тебя любит.
      — Сомневаюсь. — Я развернулась лицом к нему. — Я навсегда останусь такой, какая есть, а он никогда не сможет полюбить то, что ненавидит всеми фибрами души.
      Я замолчала и задумалась. Нужно сказать Нику правду. Мы и так слишком долго жили во лжи.
      — В Стране Душ мне предоставили выбор. Я могла стать человеком, вместо того чтобы… — Я подняла ладонь.
      — И пусть весь мир катится к чертям? — Ник покачал головой. — Я так не думаю. Ты сделала правильный выбор, Элиза.
      С плеч словно сняли часть бремени.
      — Спасибо.
      Солнце закатилось за горизонт, и я вздрогнула, увидев грозный серебристый свет луны. Высвободившись из объятий Ника, я пробормотала:
      — Отойди.
      Луна взошла, развеяв тени и залив овраг своим магическим сиянием. Джек не изменился, чего нельзя сказать обо мне. Мгновенно и безболезненно я обратилась в волка и, дикая и свободная, умчалась в ночь. Испытывая единение со зверем внутри, я ощущала мир, о существовании которого в себе и не подозревала, и силу, стократ превосходящую любые воображаемые пределы.
      Когда на небе занялся рассвет, я вернулась в коттедж. Внутри было тихо. Эдвард уехал и увез с собой Джека. Уилл вернулся. Джесси, скорее всего, уже позвонила Ли и вскоре я смогу исцелить Дэмьена. Жизнь прекрасна.
      Я скользнула в ванную и включила душ. Потом посмотрела на новую себя в зеркало. Без макияжа, со спутанными волосами до пояса, я казалась моложе: наверное, потому что морщинки тревоги и стресса разгладились, а под глазами больше не было кругов.
      Не думаю, что мне снова придется носить костюм, и к черту колготки, но обязательно нужно купить новые итальянские туфли. Я слишком люблю каблуки, чтобы от них отказаться.
      С лабораторной работой покончено, что и хорошо, поскольку больше никакой лаборатории нет. У меня есть, куда поехать и кого найти, и я совершенно точно знала, кого позову с собой.
      Словно придя на мой мысленный зов, в ванную вошел Ник и обнял меня за талию. Поцеловал в затылок и глянул в зеркало.
      — Ты в порядке? — спросил он.
      — Даже лучше. А ты?
      — То же самое. — Он прижался щекой к моей макушке. — Во всяком случае сейчас.
      — Мы победили. Куча плохих парней мертвы. Все наши союзники остались в живых. Иногда получается по-другому.
      Я заколебалась. Ник хотел меня, это я точно знала, но он никогда не говорил о любви. Я все еще не хотела, чтобы он покидал меня — никогда.
      — Я хочу тебе кое-что предложить. — Ник пошевелил бровями, и я рассмеялась. — Нет, не это. Работу.
      — У меня уже есть работа.
      Мои надежды улетучились. Безусловно, нечестно просить его оставить успешную карьеру.
      — Эдвард меня нанял, — пояснил Ник.
      Я так резко вскинула голову, что чуть не зарядила ему в нос.
      — Эй! Полегче!
      Я развернулась:
      — Правда?
      — Он сказал, что я не смогу вернуться в спокойное болотце ФБР, познав истинную природу мира. Что ж, он прав.
      — Ты уверен?
      Теперь, поняв, что Ник станет ягер-зухером, я не на шутку испугалась. Так он гораздо больше рискует жизнью.
      — Я принял предложение, хотя, думаю, Эдвард сделал его просто из вежливости…
      — Вежливость — не его конек.
      — Придется решать кучу проблем с законом.
      — Например?
      — Должны ли исцеленные оборотни нести ответственность за злодейства, которые совершили, будучи одержимыми демоном? — Хм. Трудно сказать. — Я буду… ну, вроде как посредником между ягер-зухерами и федералами. — Ник пожал плечами. — Кто-то ведь должен взять это на себя.
      Я тихонечко выдохнула. Это звучало безопаснее, чем отстреливать монстров серебром. Хотя что-то мне подсказывало, что Ник не собирается круглосуточно торчать в кабинете.
      — Ну, если тебе это по душе…
      — Спустя столько лет мне наконец-то пригодится адвокатский диплом. — Ник склонил  голову. — Но я все еще подозреваю, что Эдвард хочет искупить вину за свои ошибки.
      Ник не знал Эдварда. Этот человек никогда не извинялся, никогда не признавал свою неправоту. Но… Я посмотрела на пентаграмму на своей ладони. Времена меняются.
      Нам с Эдвардом предстоит долгий разговор о моей матери, о бабушке, а также о моем отце. Необходимо обсудить наше прошлое и будущее.
      — Чем бы он ни руководствовался, — продолжил Ник, — я с ним согласен. ФБР — это просто работа, а ягер-зухеры — образ жизни.
      — Если нам когда-нибудь понадобится рекламный постер для вербовки новичков, я задействую этот слоган.
      — Ха-ха-ха. — Он потянул за кончики моих волос. — В одном Эдвард был прав: это только начало. Нужно найти множество оборотней, и кто-то должен их сдерживать, пока ты занимаешься исцелением. Если ты, конечно, не против желторотика в команде.
      — Никого другого рядом с собой я и представить не могу.
      Ник замер. Нас разделяли невысказанные слова, как и множество уже произнесенных фраз.
      — Элиза, я…
      Я задержала дыхание, не зная, что он собирается сказать. Я боялась одного и надеялась на другое, совершенно не уверенная, что для нас обоих будет лучше.
      — Я вел себя как осел, — выпалил Ник.
      — Когда именно?
      — Ты дашь мне договорить? — прищурился он.
      — Прости. У меня и в мыслях не было перебивать мужчину, который признает, что вел себя как осел.
      — Смешная ты. — Он набрал в грудь воздуха. — Я был ослом, когда сказал, что между нами нет ничего, кроме секса.
      Отчего-то мне совсем расхотелось шутить.
      — Есть что-то большее? — прошептала я.
      — Я люблю тебя. И всегда любил.
      — А ты никогда не думал, что мне не помешает об этом знать?
      — Ты бросила меня, Элиза, когда все было замечательно. Я никак не мог понять, почему, и счел, что со мной что-то было не так.
      — Ну не совсем.
      — А когда я узнал правду… Ну, было немножко сложно признаваться в вечной любви, пока ты пускала слюни.
      — И кто теперь смешной? — буркнула я.
       Меня воодушевляло то, что чувство юмора ему не изменило: Ник не смог бы шутить, если бы не смирился с моей природой. От сердца слегка отлегло.
      — Все эти тайные штучки ягер-зухеров, заговоры, ведьмы, серебряные пули… Я боялся, что тебя убьют. Не знал, смогу ли снова пережить потерю. В первый раз выкарабкивался долго.
      — Правда?
      — Когда ты исчезла, я слетел с катушек. Месяцами тебя разыскивал. Иногда мне кажется, что я устроился в ФБР, подсознательно веря, что по их каналам смогу тебя найти. Но годы шли, а ты нигде не проявлялась. И постепенно я смирился.
      — Да?
      — Нет. Я убеждал себя, что должен. И вроде как даже верил в это, пока не зашел в тот кабинет и не увидел тебя. Тогда мне показалось, что сердце остановилось.
      — Как и мне.
      — Ты стала моей половинкой в тот самый день, когда я уронил книгу тебе на ногу. И я больше никогда не хочу с тобой разлучаться.
      — И я не хочу с тобой расставаться. Вот только…
      Я глубоко вдохнула. Надо обсудить еще кое-что. Я люблю Ника, но у меня есть работа, и никто не сможет помешать мне ее выполнять. Даже он.
      — Ты должен знать, во что ввязываешься.
      — В жизнь с тобой. Это все, чего я всегда хотел.
      — Жизнь со мной обозначает отсутствие всякой жизни, Ник. Постоянные угрозы, куча работы, высокая вероятность мучительной смерти.
      — И чем это отличается от моей нынешней жизни?
      — Есть большая разница между агентом ФБР и ягер-зухером.
      — Знаю, — кивнул Ник. — Не терпится приступить.
      Я покачала головой.
      — У нас не будет детей.
      — Что-то не припоминаю, как говорил, будто их хочу.
      — Говорил. Тогда, в Стэнфорде.
      — Я сам еще был ребенком. Сейчас я воспринимаю мир совсем иначе, чем на прошлой неделе. Приводить в него детей… Не уверен, что это хорошая мысль.
      Он словно озвучивал мои мысли. Как странно.
      — Ты все, что мне нужно, Элиза. Я всегда мечтал только о тебе.
      — Я больше похожа на кошмар, чем на мечту.
      — Ты та же самая девушка, в которую я влюбился — и тогда, и сейчас. То, что под луной ты становишься волком, ничего не меняет.
      — Значит, ты не слишком приглядывался.
      — Я вижу, какая ты на самом деле.
      — Гав-гав, — усмехнулась я.
      — Это лишь маленькая изюминка.
      — Это тебе так кажется.
      — Я знаю правду, и мне плевать. Ты Элиза Хановер. Ты собираешь игрушечных воронов и итальянские туфли. Любишь чизбургеры слабой прожарки и белое вино.
      — Но не вместе.
      — Ты смеялась, когда я шутил. Теперь, отыскав тебя, возможно, я и сам вновь научусь смеяться.
      — А ты знаешь, что я не состарюсь? Никогда. — Я оглядела проблески седины в его шевелюре и морщинки, которые солнце, ветер и время заложили в уголки его глаз и рта. — Я всегда буду выглядеть на двадцать два, и с каждым годом это будет все сложнее и сложнее объяснить.
      — А кому ты собралась объяснять? Все, кто для нас важен, и так в курсе.
      Никогда не смотрела на ситуацию с такой стороны. Но все же…
      — Ты умрешь, — прошептала я. Глаза жгло. — А я нет.
      — Все мы смертны, Элиза.
      — Но не я. По крайней мере, я не умру от болезни или от старости.
      — Тебе лучше совсем не быть вместе со мной, чтобы не волноваться о моей преждевременной смерти? Полагаю, тебе отпущено даже меньше дней, нежели мне.
      Я нахмурилась. Да уж, он чертовски убедителен.
      Ник схватил меня за талию и привлек к себе.
      — Можешь попытаться убедить меня уйти и никогда не возвращаться, но я это сделаю только в том случае, если ты скажешь, что не любишь меня.
      Я посмотрела ему в глаза. Неужели он скрывает сомнение? Но я не увидела ни тени колебаний, только любовь.
      А когда сама продолжила сомневаться, Ник медленно наклонился ко мне, давая время запротестовать, убежать, солгать ему, что я не хочу его и не люблю. Но я не смогла, и когда он приник ко мне в поцелуе, сдалась.
      Ник подхватил меня на руки и отнес в спальню. По коже бежали мурашки возбуждения, когда он положил меня на кровать.
      Наши губы соприкоснулись и тела слились под нежный шепот обещаний о будущем, которое внезапно показалось таким прекрасным. Нет ничего, с чем мы не сможем справиться.
      — Вместе, — прошептал Ник.
      Позже, много позже, когда солнце уже взошло высоко, а мы по-прежнему лежали в постели, я задумалась о белой фигурке волка, которую Ник принес назад из леса. Надо бы уничтожить амулет, но… никогда не знаешь, когда подобная штука пригодится. Поэтому я повесила тотем на шею, и фигурка сразу же скользнула в ложбинку между грудей.
      Луна всегда будет меня звать, и это нормально. Так, как должно быть. Вместо ужаса я ждала следующего полнолуния с предвкушением. Монстры снова изменят правила, как всегда, а ягер-зухерам придется к ним адаптироваться.
      Что там ждет нас в будущем?
      Где-то в доме зазвонил телефон. Ник проснулся и глянул в мою сторону, затем взял мои татуированную руку и поцеловал пентаграмму.
      — Мне нравится твоя татуировка, — прошептал он. — Очень секси.
      Для Ника мне никогда не приходилось притворяться кем-то другим. Что за дар судьбы, такой парень!
      В дверь постучали.
      — Вставайте, — нетерпеливо позвала Джесси. — У нас полно работы.
      

      

      __________________________________________________
      Перевод осуществлен на сайте 
      http://lady.webnice.ru
      Куратор: 
      LuSt         
      Над переводом работали:  
      LuSt, ЛаЛуна, laflor, Black_SuNRise   
      Беты:  
      LuSt, Кьяра, Bad Girl
      Принять участие в работе Лиги переводчиков
      
        http://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=5151
      
      

      
        Внимание!
      
      
        Электронная версия книги не предназначены для коммерческого использования. Скачивая книгу, Вы соглашаетесь использовать ее исключительно в целях ознакомления и никоим образом не нарушать прав автора и издателя. Электронный текст представлен без целей коммерческого использования. Права в отношении книги принадлежат их законным правообладателям. Любое распространение и/или коммерческое использование без разрешения законных правообладателей запрещено.
      
    

  
    

      Примечания
    

    

      

        1
      

      Гунны— союз племен, сложившийся во II—IV вв. в Приуралье из тюркоязычных хунну и местных угров и сарматов. Гунны создали огромную империю от Волги до Рейна. При полководце и правителе Аттиле пытались завоевать весь романский запад.
    

    

      

        2
      

      Кроманьонцы— ранние представители современного человека в Европе и отчасти за ее пределами, жившие 40-10 тыс. лет назад; возможные предки европеоидной расы. Название происходит от грота Кро-Маньон во Франции, где в 1868 году было обнаружено несколько скелетов людей вместе с орудиями позднего палеолита.
    

    

      

        3
      

      Сленговое название Висконсина: именно этот штат производит больше других молока и сыра, чем другие (около 50% от производства этих продуктов в США).
    

    

      

        4
      

      Фэрхейвен— Тихая гавань.
    

    

      

        5
      

      Plymouth Grand Fury— американский автомобиль, выпускался в 1974–1977 и 1980–1989 г.г. самостоятельным подразделением компании Chrysler (Крайслер).
    

    

      

        6
      

      Пивной Город(англ. Brew City, Beer Town) — прозвище города Милуоки, Висконсин. Когда немецкие иммигранты начали прибывать в 1840-х годах, они привезли с собой страсть к искусству пивоварения. И в течение последующих 100 лет Милуоки стал ведущим производителем пива в мире. Уже к 1843 году в городе насчитывалось множество пивоварен и 138 таверн, примерно 1 таверна на 40 жителей. Хотя производство пива уже не является основной отраслью, его наследие можно увидеть везде в городе. Напоминанием о старых добрых временах расцвета пивоварения является особняк Пабста (Captain Frederick Pabst Mansion), здание Blatz (Blatz Building), заводы компании Миллер и большое количество пивных (beer halls) и таверн по всему городу. Пивоваренная компания Миллер (Miller Brewing Company), где ежегодно производится более восьми миллионов баррелей пива, является 2-м производителем пива в США и важным работодателем в Милуоки. В свое время в Милуоки находились сразу 4 крупнейших производителя пива, однако сейчас из крупных пивоваренных компаний в Милуоки остался только Миллер. Таким образом Милуоки по праву заслужил свое прозвище «Город пива».
    

    

      

        7
      

      Шоу Джерри Спрингера(англ. The Jerry Springer Show) — американская телевизионная передача в формате таблоидного ток-шоу производства телекомпании NBC. Программа начала выходить с 30 сентября 1991 года. Ведущий — бывший американский политик Джерри Спрингер. Шоу выходит в формате стиля «трэш» («помойка»), так как его участники и целевая аудитория в основном занимают низкие социальные ниши. Имеет семейно-драматическое, в том числе бытовое содержание. Затрагивает различные темы: супружеская измена, гомосексуальность, трансгендерность, различные сексуальные девиации, психические расстройства и т.д. Гости часто устраивают потасовки прямо на сцене. Используется ненормативная лексика.
    

    

      

        8
      

      Приказ, отданный солдатам военачальником Уильямом Прескоттом, командовавшим армией во время Войны за независимость. Прескотт отдал такой приказ для того, чтобы подпустить врага на короткое расстояние и, следовательно, стрелять более точно и смертоносно, сберегая ограниченный запас боеприпасов.
    

    

      

        9
      

      «Нэшнл инкуайрер» (англ. The National Enquirer) — еженедельный журнал формата таблоид. Специализируется на публикации сенсационных новостей для неискушенного обывателя. Провозглашенная изданием цель — печатать истории, которые читатели не найдут в «обычной прессе». Как правило, продается в супермаркетах. Издается компанией American Media, Inc., шт. Флорида. Основан в 1926. Тираж более 2 млн. экз.
    

  


          See more books in http://e-reading.club