Далеко прошел по свету

Слух о Квазинде могучем:

Он соперников не ведал,

Он себе не ведал равных.

И завистливое племя

Злобных Гномов и Пигмеев,

Злобных духов Пок-Уэджис,

Погубить его решило.

«Если этот дерзкий Квазинд,

Ненавистный всем нам Квазинд,

Поживет еще на свете,

Все губя, уничтожая,

Удивляя все народы

Дивной силою своею, —

Что же будет с Пок-Уэджис? ~

Говорили Пок-Уэджис. —

Он растопчет нас, раздавит,

Он подводным злобным духам

Всех нас кинет на съеденье!»

Так, пылая лютой злобой,

Совещались Пок-Уэджис

И убить его решили,

Да, убить его, — избавить

Мир от Квазинда навеки!

Сила Квазинда и слабость

Только в темени таилась:

Только в темя можно было

Насмерть Квазинда поранить,

Но и то одним оружьем —

Голубой еловой шишкой.

Роковая тайна эта

Не была известна смертным,

Но коварные Пигмеи,

Пок-Уэджис, знали тайну,

Знали, как врага осилить.

И они набрали шишек,

Голубых еловых шишек

По лесам над Таквамино,

Отнесли их и сложили

На ее высокий берег,

Там, где красные утесы

Нависают над водою.

Сами спрятались и стали

Поджидать врага в засаде.

Было это в полдень летом;

Тих был сонный знойный воздух,

Неподвижно спали тени,

В полусне река струилась;

По реке, блестя на солнце,

Насекомые скользили,

В знойном воздухе далеко

Раздавалось их жужжанье,

Их напевы боевые.

По реке плыл мощный Квазинд,

По теченью плыл лениво,

По дремотной Таквамино

Плыл в березовой пироге,

Истомленный тяжким зноем,

Усыпленный тишиною.

По ветвям, к реке склоненным,

По кудрям берез плакучих,

Осторожно опустился

На него Дух Сна, Нэпавин;

В сонме спутников незримых,

Во главе воздушной рати,

По ветвям сошел Нэпавин,

Бирюзовой Дэш-кво-ни-ши,

Стрекозою, стал он тихо

Над пловцом усталым реять.

Квазинд слышал чей-то шепот,

Смутный, словно вздохи сосен,

Словно дальний ропот моря,

Словно дальний шум прибоя,

И почувствовал удары

Томагауков воздушных,

Поражавших прямо в темя,

Управляемых несметной

Ратью Духов Сна незримых.

И от первого удара

Обняла его дремота,

От второго — он бессильно

Опустил весло в пирогу,

После третьего — окрестность

Перед ним покрылась тьмою:

Крепким сном забылся Квазинд.

Так и плыл он по теченью, —

Как слепой, сидел в пироге,

Сонный плыл по Таквамино,

Под прибрежными лесами,

Мимо трепетных березок,

Мимо вражеской засады,

Мимо лагеря Пигмеев.

Градом сыпалися шишки,

Голубые шишки елей

В темя Квазинда с прибрежья.

«Смерть врагу!» — раздался громкий

Боевой крик Пок-Уэджис.

И упал на борт пироги

И свалился в реку Квазинд,

Головою вниз, как выдра,

В воду сонную свалился,

А пирога, кверху килем,

Поплыла одна, блуждая

По теченью Таквамино.

Так погиб могучий Квазинд.

Но хранилось долго-долго

Имя Квазинда в народе,

И когда в лесах зимою

Бушевали, выли бури,

С треском гнули и ломали

Ветви стонущих деревьев, —

«Квазинд! — люди говорили. —

Это Квазинд собирает

На костер себе валежник!»