3
Около дверей в госпиталь на принесенной из столовой скамье сидели двое. Хьюго узнал «эльфов» — Орловского, которого все в крепости называли Орликом, и девочку с белым точеным личиком по имени Тая.
— Что вы здесь делаете? — спросил Хьюго, останавливаясь перед юнцами.
Тая подняла опухшее от слез, почти неузнаваемое лицо и прошептала:
— Мы еще надеемся.
Орловский не ответил — отвернулся. Ему не хотелось, чтобы Хьюго видел, как у него покраснели глаза.
— Молодые люди, встать! — приказал им Хьюго. — Вы, кажется, забыли, что разговариваете с генералом.
— Вы уже генерал? — насмешливо спросил Орлик.
— После смерти Бурлакова все подчиняются мне. Встать! — повысил голос Хьюго.
«Эльфы», помедлив, поднялись, держась за руки.
— Я ценю вашу преданность, ребята. Но если вы действительно хотите почтить память генерала, то ступайте и займитесь делом, а не бездельничайте здесь, пуская сопли. Марш!
Тая громко всхлипнула и убежала. Орловский сжал кулаки и шагнул к Хьюго:
— Не смейте так с ней разговаривать!
— Орлик, ты плохо читал Толкиена. Если бы ты проштудировал творение профессора внимательно, то понял бы, что эльфы — это чудовища и уроды, их надо истреблять. Ты что-то хочешь возразить? Или даже вытащить свой меч?
Орловский положил ладонь на рукоять меча, но вытащить клинок не успел — ствол хьюговского пистолета упёрся ему в лоб.
— Ну что ж, действуй. Нет? Передумал? Что с тобой? Ты дрожишь? Бедный...
Пальцы Орлика соскользнули с рукояти меча. Тогда Хьюго сам извлек клинок из ножен, взвесил на руке.
— Неплохая работа. Но тебе эта игрушка ни к чему. Иди-ка лучше вооружись метлой да подмети двор. Это пойдёт тебе на пользу. Иди! — Начальник охраны пихнул Орлика, да еще вдогонку ударил мечом плашмя.
И с видом победителя отправился в госпиталь. Последняя дверь по коридору вела в морг. Терри была здесь.
— Я должен осмотреть убитых, — заявил Хьюго. — Вы уже проводили вскрытие?
— Нет, тела только обмыли, — отвечала Терри.
Одно тело, накрытое простыней, лежало на столе. Второе — тоже под простыней, на каталке.
— Зачем вам меч, Хьюго? — спросила Терри.
Сразу же после смерти Бурлакова ей сделалось ясно, что власть в крепости перейдет к начальнику охраны. Надолго ли — это другой вопрос. Терри не любила делать прогнозы.
— Меч — символ власти и фаллический символ. Или вы этого не знаете? Неужели не знаете? — Хьюго изобразил крайнее удивление. — Моя власть будет такой же ослепительной, холодной, чистой, как эта сталь. Скоро все в крепости это почувствуют. Это Светлана? — Хьюго указал на скрытое простыней тело на столе.
— Она, — кивнула Терри.
Хьюго подошел, откинул ткань.
— Смотрите, какая она красивая. Еще прекрасней, чем прежде. — Он положил меч рядом с телом. — Когда человек погибает вот так мгновенно, не от болезни, а от пули, ножа или иглы, его тело после смерти кажется прекраснее, чем при жизни. Убитый становится как будто моложе. — Пальцы Хьюго скользили по щеке Светланы, к шее, застыли надолго в ложбинке груди. — А грудь. Какая восхитительная грудь! Она создана для поцелуев.
Но Терри смотрела не на грудь Светланы, а на брюки Хьюго. На его ширинку. Она была расстегнута, и возбужденный член торчал наружу.
— Мне выйти? — спросила Терри.
— Лучше всего.