97

– Успокойся, это просто ночной кошмар. – Стоя на коленях рядом со мной, Лебедь тряс меня за плечо, пытаясь разбудить. – Ты не только храпела, но ворчала, скулила и болтала сама с собой на трех разных языках.

– Я – женщина чрезвычайно одаренная. Любой подтвердит это. – Я встряхнула головой, чувствуя себя точно с похмелья. – Сколько сейчас времени? Еще темно.

– Ну вот, еще один талант прорезался. Ничто не ускользнет от внимания моей девочки.

– Священники и святые книги говорят нам, что Бог создал мужчину по Своему образу и подобию, – проворчала я. – Но я, прочтя множество святых книг – в том числе и книги идолопоклонников, – ни разу не обнаружила никаких доказательств того, что Он обладает чувством юмора. Что же можно сказать о человеке, который пытается шутить, когда солнце еще не взошло? Ты – ненормальный, Лозан Лебедь. Что происходит?

– Этой ночью ты сказала, что хочешь встать пораньше. Ну, Сари сделала отсюда вывод, что мы должны быть готовы отправиться в путь, как только света станет достаточно, чтобы видеть. Тогда у нас весь день будет в запасе.

– Сари – мудрая женщина. Разбуди меня, когда она будет готова тронуться в путь.

– В таком случае, тебе пора вставать, так мне кажется.

Я подняла руки – света вполне хватало, чтобы разглядеть их.

– Люди, идите все сюда!

Когда меня обступили со всех сторон, я объяснила, что все мы, остававшиеся в крепости, обрели знание, которое поможет нам в грядущие времена.

– Шевитья, похоже, очень заинтересован в нашем успехе. Он рассказал нам о том, что, по его мнению, будет для нас полезно. Но он очень медлителен с нашей точки зрения, смотрит на все со своей собственной, демонической позиции, и объяснить нам все доходчиво и ясно ему трудно. Поэтому весьма вероятно, что мы обладаем знанием, о котором даже не догадываемся, пока что-то не заставит нас задуматься именно в этом направлении. Проявляйте терпение по отношению к нам. Временами мы, наверно, будем производить странное впечатление. Лично я иногда чувствую себя совершенно другим человеком. Стоит мне оглянуться по сторонам, и новые знания буквально вспыхивают в моем сознании. Хотя именно сейчас, вот в этот самый момент, я хочу одного – убраться с этой Равнины. Наши ресурсы по-прежнему ограничены. Мы должны поторопиться.

На лицах обступивших меня людей можно было прочесть страх перед будущим. Где-то в стороне взвыл пес, и девочка Икбала моментально захныкала, несмотря на то, что Сурувайя прикладывала ее то к одной груди, то к другой. По моим понятиям, ее пора уже было отнимать от груди, но кто я такая, чтобы иметь в этом вопросе свое мнение? Никто из моих детей еще даже не появился на свет. И, похоже, я упустила возможность обзавестись ими.

Люди ждали, что я скажу им что-то конкретное, по делу. Более мудрых волновал вопрос, с какими трудностями мы можем столкнуться. Не исключено, что Лебедь прав и в Стране Неизвестных Теней нас ждут тяжелейшие времена. Кто знает? Может быть, сейчас там как раз самая пора скальпировать чужестранцев?

Я и сама была обеспокоена, но так часто сталкивалась с неизвестным, что стала невосприимчива к страху. Одно не вызывало у меня сомнений – будет только хуже, если начать суетиться и волноваться, не зная толком, что ждет впереди. И все же я волновалась, конечно. Несмотря на то, что во сне получила заверения – покинув Равнину, мы ни с какими серьезными несчастьями не столкнемся.

У меня было намерение произнести возвышенную, вдохновляющую речь, но оно быстро растаяло, как дым. Кому это нужно? Никому, даже мне.

– Все готовы? Тогда отправляемся.

Мы собрались и тронулись в путь гораздо быстрее, чем я ожидала. Большинство братьев не бросило своих дел, чтобы послушать мои разглагольствования. Что нового она может сказать, заявили они? Поэтому, когда я закончила, работа по свертыванию лагеря шла уже полным ходом. Я сказала Лебедю:

– Похоже, «В те дни Отряд…» срабатывает гораздо лучше после целого дня тяжелой работы и ужина.

– По мне, да. А лучше всего получается, когда есть что выпить. Учитывая, что спать-то приходится одному.

Некоторое время я шла рядом с Сари, стараясь оживить нашу дружбу, уменьшить возникшую между нами напряженность. По правде говоря, мне это плохо удавалось – она по-прежнему была натянута, как струна. Не удивительно. Впервые за пятнадцать лет она имела дело со своим мужем во плоти, и, по-видимому, это было нелегко. Я не знала, как помочь ей. Потом я около часа шла вместе с Радишей. Она тоже была в расстроенных чувствах. Она не имела дела со своим братом еще дольше. Однако ей был свойственен реалистичный подход к жизни.

– Мне нечего ему дать, не правда ли? Я уже потеряла все. Сначала уступая Протектору, по причине собственной слепоты. Потом вы выкрали меня из Таглиоса и лишили даже надежды на то, что я могу вновь занять подобающее мне место.

– Спорю на что угодно, Радиша. Спорю, что вы уже вспоминаете прошлое как золотые деньки, – так всегда бывает. Прошлое кажется лучше, когда в настоящем не все ладится. Протектор все еще в столице. И все же, как только мы устроимся, первой миссией, которую я отправлю в Таглиос, будет поручено сообщить, что вы и ваш брат живы, что вы в негодовании и намерены вернуться обратно.

– Мечтать не вредно, – ответила мне эта женщина.

– Вы не хотите вернуться обратно?

– Ты помнишь, как Бходи насмехались надо мной каждый день? Раджахарма?

– Конечно.

– Неважно, чего хочу я. Не имеет значения и то, чего, может быть, хочет мой брат. Он уже получил свою долю приключений. Теперь я получаю свою. Раджахарма сковывает нас надежнее, чем самые прочные цепи. Пока мы дышим, раджахарма взывает к нам через немыслимые дали, через невообразимые пространства. Какие бы невероятные создания ни вставали на пути, какой бы смертельный риск нам ни угрожал, ты снова и снова напоминала мне о моем долге. Поступая таким образом, ты добилась того, что меня больше нет. Мое место занял монстр, способный выдержать схватку с любым зверем. Меня больше нет, Дрема, есть раджахарма. Она и только она движет мной. Я продолжаю следовать за вами лишь потому, что, уводя от Таглиоса, это кратчайший путь к тому, что мне предначертано судьбой.

– Я буду помогать вам по мере сил.

Я, однако, говорила не от имени Отряда. Да и не вправе была делать это. Кто я такая? С нами – Капитан и Лейтенант. Вот проснутся окончательно, пусть и решают.

Я же решила отправиться на поиски господина Сантаракситы. Мне захотелось на время забыть о себе, забыть обо всем, предаться радости чисто интеллектуального общения. За последнее время умственный кругозор библиотекаря заметно расширился.

– Дрема!

– Радиша?

– Черный Отряд собирается мне мстить?

Мы отняли у этой женщины все, кроме любви ее людей. И она не была плохим человеком.

– В моих глазах вы уже почти искупили свою вину. Вам осталось лишь извиниться перед Капитаном, когда он настолько придет в себя, что сможет понять происходящее.

Радиша поджала губы. И она, и ее брат никогда не позволяли себе становиться рабами таких понятий, как общественное положение или каста, но… Извиняться перед наемником? Да еще и чужеземцем?

– Раз надо, значит надо. Мое мнение значения не имеет.

– Воды спят, Радиша.

Прежде чем присоединиться к Суврину и Сантараксите, я провела несколько минут с черным жеребцом. Он вез Одноглазого, который отличался от трупа только тем, что дышал. Надеюсь, это был просто сон очень, очень старого человека. Конь тоже имел понурый вид. Наверно, устал от приключений.

– Господин Сантараксита, Суврин! С тех пор, как мы идем по Равнине, появлялись ли у вас мысли, каких никогда не было прежде?

Оказывается, да, причем у Сантаракситы больше, чем у Суврина. Для каждого человека дар Шевитьи воплощался особым, индивидуальным образом. У господина Сантаракситы возникла новая версия мифа о Кине и взаимоотношениях Шевитьи с этой Королевой Смерти и Ужаса, отражающая точку зрения демона. Ничего особенно нового эта версия не содержала. Она лишь слегка смещала относительное значение некоторых личностей и, как следствие, обвиняла Кину в смерти нескольких последних строителей Равнины.

В этой версии Кина осталась жестокосердной злодейкой, зато Шевитья превратился в одного из величайших невоспетых героев, заслуживащюего того, чтобы занять несравненно более высокое положение в мифологии. Что вполне могло быть правдой. Он, бедняга, не занимал в ней вообще никакого положения.

– Вернувшись в Таглиос, господин Сантараксита, вы можете существенно улучшить свою репутацию, толкуя мифы с точки зрения тех, кому они обязаны своим созданием.

Сантараксита кисло улыбнулся.

– Ты ведь понимаешь, что это не так, Дораби. Мифология – такая сфера, где никто на самом деле не хочет знать абсолютную истину, потому что время выковывает великие символы из очень грубого материала, поставляемого событиями древности. Искажение прозаических фактов превращает их в истины, которые лучше воспринимаются душой.

Что же, в этом был смысл. В религии, к примеру, точные истины не в ходу. Что не мешает подлинным верующим убивать и разрушать, защищая их.

И это – истина, заслуживающая доверия.