ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой Квинтер Финтер Жос дает несколько полезных советов

Со счастливым концом? В нашей истории до развязки еще далеко, мы должны набраться терпения. Мне весело от мысли, что кто-то сейчас лежит с этой книжкой в сгущающихся сумерках. Что в самый интересный момент войдет мама со словами: «Ты испортишь себе глаза!» И что перед сном, зевнув, кто-то, может быть, вспомнит доктора Йонинга. А заглядывать на последнюю страницу мы не будем, правда? Она от нас не убежит. Другое дело кот, пусть даже с перевязанной лапой…

– Мья-ууу! – донеслось из камина.

Все повернули головы, и Дэвид быстро сунул Бьюти листок, который она незаметно спрятала. Из камина вылез рыжий кот, иди, лучше сказать, кот, который когда-то был рыжим. Черный от сажи, взъерошенный, он больше напоминал уличного бродягу и драчуна, чем пушистого домашнего баловня, каким Дэвид привык его видеть. Усталые, совершенно человеческие глаза кота уткнулись в черные, по-кошачьи узкие зрачки Бэрра, и кот вдруг поджался и зашипел.

– Смотрите! – воскликнула Бьюти. – У него лапа перевязана лентой Кэнди!

– Та-ак, – Фикс обвел присутствующих взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. – Та-ак, – медленно повторил он, – зафиксировали.

Первым делом Дэвид снял повязку и осмотрел больную лапу. Кот вел себя смирно. Затем Дэвид стал изучать капроновую ленту:

– Ни на лапе, ни на ленте нет следов крови. Лапа распухла, вероятно, от сильного ушиба. Как вы считаете, доктор?

Йонинг положил кота на колени и нацепил очки, сделавшие его сразу похожим на австралийского медвежонка коалу.

– Диагноз, по-моему, правильный. На подушечках трех других лап тоже видны припухлости.

– Это может означать только одно, – продолжал Дэвид. – Кот упал с большой высоты…

– И моя Кэнди перевязала ему лапу! – воскликнула Бьюти.

– Нет. Девочка завязала бы бантиком, а здесь, видите, по-мужски, раз и два.

– По-мужски, это ты верно заметил, – одобрительно отозвался Фикс.

– Точнее, по-кошачьи, – пробормотал мальчик. – Он сам себя перевязывал передними лапами и, наверное, очень торопился: на ленточке остались следы от когтей. Но кот не сумел бы сделать даже такую простейшую повязку, если бы у него не было человеческих навыков. Да, не может быть никаких сомнений – в прошлой жизни этот кот был человеком… мужчиной!

Афрозина с Бэрром обменялись выразительными взглядами, и ведьма потянулась за ридикюлем:

– Засиделись мы тут у вас…

– И еще посидите, – словно невзначай уронил сыщик.

– Что-о? – повысил голос Бэрр.

– Я распорядился, чтобы ваш лимузин отогнали на стоянку. Помоют, заправят. Надеюсь, вы не против?

Бэрр выглянул в окно: автомобиль, стоявший у подъезда, куда-то исчез.

– Черт знает что! – возмутился маг.

– Вот именно, – поддакнула ведьма.

А Дэвид продолжал изучать ленту. Лицо его выражало озабоченность.

– Ну что? – Бьюти смотрела на него, как на сказочного героя, бесстрашного и всемогущего, который один может сокрушить все препятствия на пути к благородной цели. – Что с Кэнди?

– Ее, наверное, поместили в темницу… лента еще хранит запах сырости. И, скорее всего, держат на хлебе и воде.

– Почему ты так решил? – поинтересовался детектив.

– Видите крошки? В ленточку был завернут кусочек черного хлеба.

– Зачем? – удивился доктор.

– Точно не знаю. У кота на одном боку следы красной кирпичной пыли. Может быть, он пробирался к Кэнди по узкому карнизу и сорвался вниз. А она увидела, завернула в свою ленту кусок хлеба для тяжести и бросила в окно. Вместо письма.

– Любопытно, любопытно, – бормотал доктор, поглаживая кота. Кот не вырывался, но весь напрягся. Внимательно слушая Дэвида, он следил за каждым движением Бэрра и Афрозины, словно ожидая от них какой-нибудь каверзы. – Если это действительно письмо от Кэнди, то ты хорошо его прочел, мой мальчик.

– Что толку, вздохнул Дэвид, – если на письме нет обратного адреса!

Кажется, впервые с момента появления кота Бэрр и Афрозина позволили себе немного перевести дух. Ведьма достала из ридикюля зеркальце и начала наводить марафет, а черный маг, разливая по бокалам шипучку, сказал?

– С такой фантазией, Дэвид, ты мог бы сочинять неплохие сказки, вот только время сейчас для сказок не подходящее. Сейчас людям подавай сюжеты с тайными заговорами, отравлениями и прочими прелестями.

Между тем Фикс забрал у доктора кота, чтобы тоже взглянуть на его лапы. Коту не понравилось, что его держат на весу, к тому же пальцы Фикса пребольно впивались в тело. Как животное деликатное, он попробовал сделать осторожные намеки хвостом, но, не будучи понятым, запротестовал более энергично.

– Кто сказал, что нет обратного адреса? – детектив цепко держал над головой извивающегося кота. – Сила удара о землю позволяет нам определить высоту, с которой этот кот упал, с точностью до метра. Так вот, он пролетел в воздухе ни много ни мало восемьдесят три фута или двадцать пять метров. Высотой в восемьдесят три фута есть в Англии только один замок, чье название совпадает с названием местности. Я говорю о Ньюкасле.

– Ньюкасл… Новый замок… – задумчиво пробормотал доктор.

Фикс выпустил кота из железных тисков.

– Ранняя готика, – продолжил он. – Неприступные башни, щелевидные окна. Мрачноватое сооружение. В путеводителях неизменно упоминается нечистая сила, так что от туристов, сами понимаете, нет отбоя. Вы хотели что-то добавить, мистер Бэрр?

Маг усмехнулся:

– Дались вам средневековые замки. Можно подумать, в современных домах мало чертовщины. Чувствуете, как тянет из этой дыры?

Когда-то Флокси, задумав написать звездное небо, покрыла холст густой черной краской, да так и оставила. Странное дело, он «дыры» ощутимо веяло холодком. Все повернулись к картине, и тут Бэрр играючи крутанул трость двумя пальцами, массивный набалдашник завис на бокалом мальчика, змеиная голова открыла пасть и выпустила в бокал бесцветную стручку. Когда Бьюти, зябко поводя плечами, повернулась к черному магу, он уже сидел вполне непринужденно, нога на ногу, уперев конец трости в носок лакированного башмака и любовно поглаживал набалдашник своими длинными холеными пальцами.

– Я не знаю, как вам, мистер Бэрр, а мне уютно в этом доме, – сказала Бьюти.

– Потому что вы никогда не жили в настоящем замке! – возразил ей маг с неожиданной горячностью. Впрочем, лицо его тотчас же выразило живейшее расположение. – Извините, мадам. Я хочу выпить за красоту. – Он глядел ей в глаза. – Ибо если в этом скучном мире что-то еще способно творить чудеса, так только она.

Афрозина чуть зубами не заскрежетала, да вовремя остановилась. Бэрра она побаивалась.

Общество подняло бокалы, Дэвид поднес шипучку к губам…

– Не пей, Дэвид! – раздался детский голосок. – Бэрр подлил тебе яду!

Всем, в том числе и мальчику, показалось, что они ослышались. Дэвид уже готов был выпить шипучку, и тут словно рыжий метеорит пронесся: кот плюхнулся к нему на колени, мальчик отпрянул и расплескал половину бокала на платье Афрозины.

– Ха-ха-ха-ха, – оживился тот же детский голос. Смех, надо сказать, был какой-то грустный.

– Квинтер-Свинтер! – Ведьма запустила в зеркало пудреницей, но ее бросок не достиг цели.

За столом возникла напряженная пауза. Бэрр встал.

– Неужели кто-то мог поверить в эту чудовищную ложь? Я, магистр оккультных наук, способен отравить ребенка? Смотрите! – он взял у Дэвида бокал и осушил залпом.

Глаза у него полезли из орбит, а рот открылся так, словно он проглотил десяток перченых дулек. Йонинг хотел расстегнуть ему накрахмаленный воротничок, но в замешательстве остановился: маг пошел красными пятнами, судорожно вздохнул и вдруг улыбнулся:

– Ну что? Где ваш яд?

– Лишь бы оговорить! – возмутилась ведьма. – Никакого доверия к ближнему!

Она повернула на своем перстне изумруд и высыпала в бокал белый порошок – вода забурлила. Ведьма выпила успокоительное… и еще больше распалилась.

– Пригласили! Лобстеры недоваренные, дульки переперченные! От котов житья нет! Я думала: интеллигентный дом, фортепьяны, угощения… угостили! – она подхватила мокрое платье с явным намерением покинуть комнату.

– Вы не могли бы немного подождать, милейшая? – вежливо, но твердо сказал Фикс. – А вас, Йонинг, я попросил бы заглянуть в чулан под лестницей. Там я, кажется, выронил пакетик с лакмусовыми бумажками. С их помощью мы установим, был в бокале Дэвида яд или не было.

– Но я все выпил! – Маг начинал раздражаться и даже не пытался это скрыть.

– Не все, господин магистр. – Чем больше злился Бэрр, тем невозмутимее становился Фикс. Он повертел перед горящей свечой пустой бокал, любуясь тем, как маслянистая янтарная капля стекает по внутренней стенке. – Не все, – повторил он. – С вашей стороны было чрезвычайно любезно оставить последнюю каплю для маленького научного эксперимента, мистер…

– Брр! – весело передразнил тоненький голосок.

На этот раз Дэвид так быстро обернулся к зеркалу, что успел разглядеть кривой ствол, зеленую крону, а в кроне – большую шляпу, из-под которой торчали ножки в деревянных башмаках.

Все ждали продолжения. Йонинг, уже стоявший в дверях, замешкался.

– А что у меня есть!

С этими словами из зеркала, где уже не было никакой шляпы с ножками, вылетел листок плотной бумаги. Забыв про светские манеры, Афрозина сиганула метров на пять, но кот – опять этот кот! – оказался проворнее. Он подхватил листок, прошмыгнул мимо оторопевшего доктора и был таков. От досады ведьма сплюнула на паркет, что было уже верхом неприличия:

– Дорогая Бьюти, – всем своим видом Бэрр показывал, что ничего не произошло. – Поскольку хозяйка дома нас покинула, может быть, вы на прощание угостите нас чашечкой крепкого кофе?

– С удовольствием.

Бьюти отправилась на кухню. Едва она вышла, как в мастерской начали происходить загадочные вещи.

– Прикажете разыскать кота? – по-солдатски громко обратилась ведьма к Бэрру.

Магистр поморщился.

– Афрозина, в больших дозах вы вызываете у меня аллергический насморк.

– Я могу быть свободна?

Вместо ответа Бэрр великодушно махнул рукой.

Единственный выход из мастерской загораживал своей представительной фигурой доктор, поэтому Фикс не особенно встревожился. Он спокойно взирал, как ведьма тормошит уснувшего павлина, а потом водружает его на шляпу. Как она прихватывает с подзеркальника приглянувшийся ей флакусик. «Интересно, как она станет оправдываться?» – подумал детектив.

Но Афрозина вовсе не собиралась оправдываться. Она подошла к картине «Беззвездная ночь», секунду-другую постояла как бы в раздумья и вдруг нырнула в нее головой вперед!

Мальчик и детектив вскочили со своих мест.

Из черноты картины донесся резкий свист, и сразу затрепыхался узелок, в который Фикс завернул реквизированное оружие. Напор изнутри был так силен, что платок развязался, из него выпорхнула летучая мышь и с пронзительным свистом умчалась на зов ведьмы.

Кажется, магистр решил показать себя во всем блеске. Он словно брал реванш. Всеобщий испуг только подхлестнул его. Он отшвырнул трость, и так, свиваясь в кольца, зазмеилась по полу.

– Пропади все пропадом! – пробормотал Бэрр.

Не веря собственным глазам, Йонинг подбежал к картине. Лучше бы он этого не делал. Какая-то неведомая сила начала его натягивать. Доктор хотел не то зевнуть, не то позвать на помощь – не успел. Черная дыра всосала его, подобно мощной аэродинамической трубе.

И вот уже все пришло в движение. Вытягиваясь жгутом, поползла со стола скатерть, полетели на пол тарелки и соусницы, сваливая в одну кучу потрошки с фестончиками и пармезончики с анчоусами. С лязгом поскакали вперегонки ножи, вилки, ложечки. Перевернулась супница, и недоваренные розоватые лобстеры неуклюже заскользили по гладкому паркету. Все, от мала до велика, исчезало в ненасытной черной дыре: флаконы с подзеркальника, раскрытый этюдник, незаконченные картины вместе с подрамниками, китайская ширма, кресло, стулья, стол…

– Вы аресто… – Черная дыра проглотила Фикса.

– Мамочка! – Дэвид едва не улетел ногами вперед в черную неизвестность, но успел вцепиться в деревянную раму.

В этот критический миг в мастерскую вошла Бьюти. Она несла поднос с фарфоровым сервизом на шесть персон. В первую секунду она подумала, что ошиблась дверью: пустая мастерская с навощенным дубовым паркетом имела вид большого танцкласса. Потом она увидела застрявшего в картине Дэвида, бледного, выбивающегося из сил, и Бэрра в позе стороннего наблюдателя. Руки у Бьюти разжались…

Она вскрикнула и бросилась к Дэвиду на выручку.

Холодное безразличие на лице мага сменилось живейшим участием. Он успел у картине первым и рывком вытащил мальчика из гибельной черной дыры.

Ему это было совсем не трудно.

– Какое счастье, Бьюти, что вам здесь не было. – В голосе Бэрра звучала искренняя радость. – А ты, Дэвид, в рубашке родился. Еще бы немного и… Пойдемте, дорогая. – Он снова повернулся к Бьюти и взял ее под локоть. – Пойдемте. Это зрелище не для слабого женского сердца.

И Бьюти – кто бы мог подумать! – не высвободилась, не осадила лицемера, – напротив позволила ему себя увести. Так, рука об руку, они покинули мастерскую, спустились вниз, вышли из дома.

А Дэвид, бедняга, не в силах был слово вымолвить. Он видел в окно, как к подъезду подкатил черный лимузин, как магистр распахнул перед Бьюти дверцу…

Больше Дэвид ничего не видел – он потерял сознание.

…В себя он пришел от мелодичного звона бубенчиков. Он подумал, что это прекрасный сон, но тут же вспомнил про своих друзей. Дэвид полежал минутку с закрытыми глазами, наслаждаясь тихим музыкальным позвякиванием, а потом сделал над собой усилие и разлепил веки.

Напротив него, в зеркале, сидело на ветке раскидистого дерева лохматое существо и время от времени встряхивало головой. После каждого такого встряхивания бубенцы на шляпе вызванивали незатейливую мелодию.

– Лежишь? – печально спросило лохматое существую.

– Лежу, – ответил Дэвид, с некоторым удивлением осознавая, что он, кажется, уснул прямо на полу. Он чувствовал себя разбитым и никому не нужным.

– Это ты правильно. Береженого бог бережет. В нашей дыре все может случиться.

– Ты видел, как она их засосала?

– Видел, – печально подтвердил гном.

– Значит, это ты меня предупредил, что Бэрр подлил яду в бокал?

– Я, – без всякого энтузиазма сознался гном.

– Ты спас мне жизнь! Что я могу для тебя сделать?

– Что тут можно сделать! – Гном покачал головой, извлекая из шляпы невеселый перезвон. – Только ждать и надеяться на худшее.

– На худшее? – удивился Дэвид.

– Чтобы надеяться на лучшее, надо иметь что-то хорошее. А если ничего нет? Если ты растерял своих друзей и даже врагов? Вот я и говорю: в моем положении надо надеяться на худшее. Все-таки надежда.

Дэвид помолчал, обдумывая его слова.

– Я тоже растерял своих друзей. Как и вытащить из этой дыры – ума не приложу. Но я не отчаиваюсь.

– Видишь? – гном показал открытую коробку с зефиром, а вернее сказать, одну-единственную зефирину в пустой коробке. – Что, по-моему, я сейчас сделаю?

Дэвид облизнул губы.

– Да, – тяжело вздохнул гном, – я ее съем. – Он отправил в рот аппетитную нежно-розовую бомбошку и, пока она не растаяла у него во рту, хранил сосредоточенное молчание. – А что дальше?

Такая постановка вопроса показалась мальчику несколько неожиданной.

– Ты хочешь сказать, что это была последняя коробка?

Невинный с виду вопрос поверг гнома в такое уныние, что он едва не заплакал.

– Если бы!…

Гном пошарил в густой листве, и в каждой его руке появилось по коробке зефира, перевязанной золотистым волоконцем. Дэвида это совсем озадачило:

– Что ж ты так расстраиваешься?

Гном удивился его непонятливости.

– Дальше придется открывать вторую коробку, затем третью… А тут у меня еще свежая пастила, и постный сахар, и патока, и фруктовый тортик и арахисовая халва…

Дэвид уже начинал догадываться, куда клонит этот несчастный гном, которого, казалось, сейчас раздавит эта огромная шляпа.

– Ну разве можно есть столько сладкого! – сокрушался гном. – Кончится тем, что у р о д о д е н д р о н не выдержит моего веса. Скорей бы уж. Чем так мучиться.

– А ты… не ешь сладкого.

– Ты советуешь мне отказаться от маленькой радости? Отказаться от того, что хоть как-то примиряет меня со всем этим? – гном описал в воздухе такую дугу, что потерял равновесие и едва не свалился с дерева.

– Я не в том смысле! – Дэвид даже испугался. – Ты не ешь, если не хочется, а если хочется, то конечно!

Гном вздохнул.

– Для того, чтобы мне не хотелось, все должны вернуться.

– Вернуться? Кто?

– К у р о п я т к а, и П о б б л, и К а н а р е й с К а н а р е й к о й… все-все… когда они жили у меня на шляпе, так было весело, никакого сладкого не нужно.

Гном вздохнул:

– Это все Афрозина. Всех разогнала, всех распугала. Ей чужая радость – как кость поперек горла. Она даже нашего любимого… – Он вдруг испуганно замолчал, а потом закончил: – Ну, в общем, превратила в кота.

– Ты давно его знаешь? – Дэвид вскочил на ноги и подошел к зеркалу.

– Давно? Мы с ним сто лет знакомы. Даже больше, сто шесть. Со дня моего рождения.

– А где он жил?

– Как где – везде. Пока Афрозина его не заколдовала.

– Я догадывался, я догадывался! – возбужденного восклицал Дэвид. – А какой он из себя?

– Смешной, – мрачно изрек гном.

– А ты не мог бы его нарисовать?

– Зачем? Вот же твоя мама его нарисовала.

– Где?

– Да вот!

Гном показывал на плакат, пришпиленный к забору. «МНЕЗНАКОМЕЦ, ТЫ КТО?» Дэвид помнил эту надпись наизусть. Так же как и забавную мешанину из кошачьих глаз, птичьего клюва, ослиных ушей, рыбьего хвоста и еще всякой всячины.

– Вот это – он?

– Он, он! Только тут нарочно все перепутано. Он не любит, когда «правильно» рисуют. Наверное, потому что он сам весь неправильный. Рыба не рыба, зверь не зверь…

– Человек не человек, – продолжил Дэвид.

– И так далее. – Гном с серьезным видом поднял вверх палец.

– А ты знаешь…

– Знаю, – не дожидаясь конца фразы, ответил гном. – Зеркало все видит, Все знает. – Поймав недоверчивый взгляд Дэвида, он понизил голос: – Ты ведь хотел спросить, как можно кота расколдовать?

– Да.

– А еще тебе хочется узнать, как вызволить твоих друзей из черной дыры?

– Да.

– И что надо сделать, чтобы Кэнди заговорила?

– Да!

– И почему так долго не возвращается твой папа?

– Да!

Гном покивал головой, и печальный смысл его кивков точно передали бубенчики.

– К сожалению, я не имею права дать тебе ответ на все эти вопросы.

– Но почему? – в запальчивости крикнул Дэвид.

– Афрозина… – Гном опасливо поглядел по сторонам. – Если я выдам хоть один ее секрет, она прогонит меня отсюда. Афрозина шутить не любит. А где я найду такое зеркало? В нем столько отразилось, и хорошего и плохого! В моем возрасте поздно начинать все заново.

– она ничего об этом не узнает! Слово джентльмена! – горячился Дэвид.

– Узнает, пронюхает, проведает. На то она и ведьма.

– Так ты ничего не скажешь? – в отчаянии воскликнул Дэвид.

Было видно, что в гноме борются сострадание и страх и после короткой схватки страх одержал победу.

– Так все сказано, – вяло махнул он рукой.

– Там? – переспросил Дэвид.

Гном нарисовал в воздухе листок бумаги.

– На листке, который унес с собой кот? – шепотом спросил мальчик.

Ответом ему был дружный звон бубенцов.

– А теперь мне пора спать. Желаю удачи… если можно говорить об удаче в этом печальнейшем из миров.

Шляпа начала медленно сползать вниз.

– Подожди! Как тебя зовут? – спохватился Дэвид.

– Квинтер Финтер Жос, – донесся приглушенный голос.

Еще мгновение, и шляпа накрыла гнома, как ночь накрывает день.

– А почему ты такой лохматый? – крикнул Дэвид вдогонку, уже не рассчитывая услышать ответ.

Шляпа как будто вздохнула:

– Тут стригись не стригись…

По зеркалу пробежала рябь, а когда поверхность разгладилась, в зеркале уже никого не было. Кроме, разумеется, самого Дэвида.

– Эх ты, Квинтус-Свинтус, – вырвалось у мальчика. – Такой большой, а всего боится!

«Какой же он большой? – вдруг задумался Дэвид. – Он же ростом меньше меня. Но ведь всех взрослых принято называть „большими“, разве нет? Какая-то путаница получается. Не могу же я сказать „малыш“ столетнему старичку…»

Ход его мыслей прервали чрезвычайно приятные ощущения в области правой лодыжки. Он опустил глаза и увидел рыжего кота, который терся о его ногу. Кот тщательно умылся – никаких следов сажи.

– Фосс! – обрадовался Дэвид. – Ты вернулся! Ну что ты об меня трешься? Хочет, чтобы тебя погладили?

Нет, дело было в другом: кот пытался привлечь внимание Дэвида к лежащему на полу листку.

Дэвид поднял листок с такой поспешностью, словно надеялся найти в нем ответы на все свои вопросы, а нашел – одни загадки.

– И это называется «все сказано»! – Дэвид размахивал листком перед носом у кота. – Хорошенькие «советы»! По-твоему, здесь есть какой-то смысл?

Кот вертел головой туда-сюда, пытаясь прочесть пляшущие буквы.

– Я ни-че-го не понимаю!

Это он, конечно, сгоряча. Чтобы Дэвид не сумел осилить несколько загадок… быть того не может! Просто такой текст с наскока не возьмешь. Кстати, и мы с ним заодно поломаем голову.

Зеркальные советы