В начале сорок пятого советские войска окружили и уничтожили крупные вражеские группировки на подступах к Берлину. Советским войскам предстояло завершить разгром немецко-фашистских полчищ, овладеть столицей Германии и победоносно закончить Великую Отечественную войну. Эта историческая миссия была возложена на войска 1-го Белорусского фронта. Восемь общевойсковых армий, две танковые. И шестнадцатая воздушная армия.

Ни одна воздушная армия не имела столь мощного состава, как шестнадцатая. Двадцать восемь авиадивизий и семь отдельных авиаполков. Всего три тысячи исправных самолетов, из них чуть более половины – истребители. Но и немцы сосредоточил на этом направлении огромные силы. Только в полосе наступления 1-го Белорусского фронта враг имел тысячу семьсот самолетов, из них тысяча двести истребителей. Новые «Фокке-Вульфы», «Мессершмиты», в том числе реактивные. Авиация противника базировалась на своих основных отлично оборудованных аэродромах с бетонированными взлетными полосами. Для прикрытия берлинского направления немцы сосредоточили около трехсот семидесяти батарей зенитной артиллерии. Развернули широкую сеть радиолокационных постов и наведения. Дивизия полковника Гудимова готовилась к серьезным испытаниям на прочность.

Для борьбы с вражеской авиацией привлекалась крупная масса истребителей. С целью улучшения управления ими в шестнадцатой армии была развернута централизованная радиолокационная система – армейский и два корпусных узла наведения, в каждом по две РЛС.

Наступательные операции обычно начинаются рано утром, еще затемно. Необходимо было организовать плотную поддержку войск в темное время суток. В распоряжении командующего шестнадцатой армией имелись два полка ночной бомбардировочной авиации. Решением Ставки к боевым действиям с Кюстринского плацдарма были привлечены легкие бомбардировщики четвертой воздушной армии.

Большое внимание уделялось организации взаимодействия истребительной авиации с бомбардировщиками и штурмовиками. Наступление еще не началось, а на Кюстринском плацдарме шли бой. Немцы постоянно контратаковали, пытаясь отбросить советские части подальше от Берлина. Дивизии полковника Гудимова ставились частные задачи. Он прикрывал действия штурмовой авиации. Постоянно приходилось уточнять планы взаимодействия. Для этого порой лично приходилось отправляться в штаб штурмовой авиационной дивизии для согласования совместных действий.

Артем уже доложил командиру корпуса о своем отбытии в соседнее соединение, заместитель получил задачу взять на себя управление дивизией, самолет готов уже к вылету. Но планы неожиданно смешались. В штабную землянку пожаловал вновь прибывший офицер. Глаза светятся, рот до ушей.

– Товарищ полковник, подполковник Лодыгин прибыл в ваше распоряжение! – доложил он.

Артем не верил своим глазам.

– Лешка, друг!

Он подскочил к другу, крепко обнял его.

– Какими судьбами?

– Так говорю же, в твое распоряжение...

Алексей радовался не меньше.

– Говорят, у тебя вакансия командира полка, – задорно улыбнулся он.

– Да, сказали, что новый командир прибудет... Так тебя назначили!.. Здорово! Снова вместе летать будем!.. Ну давай, проходи! Сейчас чай пить будем!

Можно было бы и чего покрепче. Но Артем себе спиртного не позволял. Он вообще ничем греховным себя не баловал. Только служба, только самолеты...

Лодыгин разделся. На груди четыре боевых ордена, гвардейский знак, нашивки за ранение – две золотые, одна красная. Два тяжелых и одно легкое ранение.

Алексей перехватил его взгляд.

– Ну ты знаешь, под Москвой меня ранило, – сказал он. – После госпиталя в семнадцатую армию попал...

– Так это ж Юго-Западный фронт, значит, под Сталинградом был...

– Ну не сам Сталинград, чуть выше. Но и нам тоже хорошо досталось. А потом и мы немцам всыпали... Меня под Богучарами сбили, девять месяцев по госпиталям. Затем снова Юго-Западный. Четыре месяца в строю. Потом снова госпиталь... Теперь вот 1-й Белорусский... Берлин будем брать... У тебя, вижу, все нормально...

Алексей смотрел на его награды. За последнее время Артем нахватал орденов. Тяжело на груди их таскать. Хорошо, что есть орденские планки.

– Ну, нормально. Тоже натерпелся. И в госпитале был, и даже в штрафбате. А в этой армии младшим лейтенантом начинал. Еще в Сталинграде подполковника получил, затем младший лейтенант... Да все это чепуха, Лешка. Главное, что мы живы. Живы! Нас же совсем немного осталось из тех, кто начинал. Мы с тобой с первого дня. И до последнего... Лешка, если бы ты знал, как я тебе рад!

В землянку вошла симпатичная девушка-связистка. На подносе два стакана крепкого чая в подстаканниках.

– Спасибо, Лена! – поблагодарил ее Артем.

– Не за что... – обольстительно улыбнулась она.

– Я смотрю, весело здесь у вас, – с подначкой заметил Лодыгин.

– Не поверишь, братишка, ни на что такое сил нет. Первым делом самолеты...

Алексей думал, что он шутит. Но Артем говорил серьезно. Никаких обязательств у него ни перед кем из женщин не было. Вполне можно было обзавестись военно-полевой женой. Но у Артема в самом деле не было ни сил, ни времени. Служба высасывала из него все соки. Слишком большое желание было все охватить, везде успеть. Может, потому его дивизия считалась одной из самых лучших во всей армии.

– И тебе расслабляться не дам, – так же серьезно продолжал он. – Нельзя расслабляться, – уже мягче сказал он. – Война... Вот мы с тобой как-то уцелели в этом аду. А сколько погибло. И сколько еще погибнет. С «Курфюрстами» воевать, с «Альбатросами». Классные машины. И асы у немцев еще остались... Искусством их надо брать, тогда потерь будет меньше...

«Курфюрстом» назывался «Ме-109-К4». Скорость – 710 километров в час, отличная маневренность, легкость в управлении, возможность уйти от любого преследования, хороший обзор из кабины пилота. Вооружение – два пятнадцатимиллиметровых пулемета, одна тридцатимиллиметровая пушка. С такой мощью даже плохо подготовленный летчик мог наделать бед.

Недостатком всех «мессеров» всегда была их нежность. Они с трудом взлетали с плохих аэродромов, часто ломались стойки шасси. Но здесь, под Берлином, у немцев аэродромы выше всяких похвал.

«Альбатросами» назывались реактивные «Ме-262А». Скорость до девятисот километров в час, отличные летно-технические характеристики. Две тридцатимиллиметровые пушки, ракетное вооружение. Эти машины уже вставили фитиля союзникам – те даже бомбардировки свои на время прекратили. Говорят, их турбореактивные двигатели ненадежны и часто ломаются. Хотелось бы надеяться, что так оно и есть на самом деле...

А реактивными самолетами советских летчиков не удивить. Еще в сорок втором году на вооружении советских ВВС поступил реактивный ракетный перехватчик БИ-1, который развивал скорость более тысячи километров в час. Жаль, что из-за чрезмерной сложности обслуживания и очень маленького времени полета эта машина не получила массового применения. Но ведь технические проблемы рано или поздно решаются. Из поршневых винтомоторных самолетов уже выжали все, что возможно. Будущее за реактивной авиацией. Хотелось бы дожить до этого будущего...

– Хотелось бы посидеть с тобой, Лешка, поговорить по душам. Да некогда, – заключил Артем. – Сейчас мы с тобой в одно место слетаем, а оттуда сразу в твой полк отправимся. Представлю —и приступай к обязанностям...

Алексей был его другом, столько воспоминаний... Но Артема сейчас больше волновала судьба его полка. Справится ли подполковник Лодыгин с возложенными на него обязанностями? Как ни крути, а человек он новый...

Аэродром находился в прифронтовой зоне. И штурмовики также базировались недалеко от линии фронта. А советским летчикам так и не удалось отбить у немцев любовь к «свободной охоте». Поэтому даже при обычных перелетах местного значения следовало соблюдать осторожность. Артем всегда брал с собой ведомого, опытного летчика из управления дивизии. Но сегодня с ним пойдет Алексей Лодыгин. Заодно и к управлению новым для него самолетом привыкнет. Чтобы не чувствовать себя потом белой вороной среди подчиненных.

Ветер слабый, но в небе крупные ватные облака с разрывами. «Свободные охотники» любят такую облачность. Так что нужно держать ухо востро. Артем проверил свой самолет, заставил проделать то же самое Алексея. Обратил внимания на отличия в управлении, объяснил, как готовить к бою оружие. И дал команду на взлет...

Под крылом немецкая земля. Аккуратные квадратики полей, леса, реки. Отсюда пришла чума. Сюда же она и вернулась. Гитлеровцы пока еще что-то представляют из себя, пытаются остановить надвигающийся меч возмездия. Но зверь загнан в угол.

Артем пошел на снижение, когда вдалеке заметил темные пятнышки. Это были самолеты – вопрос, чьи. Артем прильнул к оптическому окуляру прицела... Судя по всему, «фоккеры». Два эшелона по высоте. Две машины сверху спереди, шесть снизу сзади.

Немцы часто использовали свои «Фокке-Вульфы» в качестве штурмовиков. В сорок четвертом году даже специальная модификация появилась «FW-190F8» – истребитель-бомбрадировщик. Четыре пятидесятикилограммовые бомбы, четыре пушки – две двадцати– и две тридцатимиллиметровые. Улучшенная противозенитная броня. По внешнему виду они ничем не отличались от «FW-190А9» того же сорок четвертого года. Вооружение у истребителей тоже мощное – четыре двадцатимиллиметровые пушки и два тринадцатимиллиметровых пулемета. Правда, крыльевые пушки частенько снимались, чтобы уменьшить взлетную массу. Но если истребитель шел на сопровождение штурмовиков, пушки оставлялись. Мало ли что, может, и самим по наземным целям придется пострелять. Да и по самолетам хорошо...

Зоны радиолокационного обнаружения не имели сплошного перекрытия, чем немцы умело пользовались. Они скрытно просачивались через линию фронта и наносили удары в глубине обороны. Эту тактику они использовали до сих пор. Правда, таких налетов становилось все меньше и меньше. Немцам надо было хорошо насолить, чтобы они решились на такую атаку. Видно, и этим кто-то подсыпал перца...

Артем связался с командным пунктом, доложил об обнаружении противника. Запросил поддержку. А сам стремительно нырнул в облака. Алексей умел пользоваться системой радионавигации, поэтому он уверенно держался у него на хвосте. Отлично.

Алексей уже понял его замысел.

– А не боишься? – коротко спросил он по рации. – Все-таки восемь рыл...

– Высота – скорость – высота. И никаких маневров! Тогда победа за нами!

Искусством «свободных охотников» он владел в совершенстве. Только в сорок четвертом году лично сбил четырнадцать самолетов. Правда, засчитано было только шесть. Все-таки в тылу врага действовал, а какое там, к черту, наземное подтверждение? А фотопулеметам особого доверия нет. Да не выгодно было начислять летчикам большое число побед. Ведь за каждый сбитый самолет положена премия. Так и казну разорить недолго...

Артем на огромной скорости вывалился из облаков. Алексей не отставал. Атака двух соколов стала для немцев полной неожиданностью. Артем в упор расстрелял штурмовой «фоккер» – пустил клочки по закоулочкам. Стремительно на скорости взмыл вверх. Лодыгин за ним. Жаль, что Леша не смог уничтожить выбранный им самолет. Ну да ладно. Главное, что он уверенно ведет свою машину, держится на хвосте.

«Яки» развернулись в облаках. Снова пошли в атаку. «Фоккеры» их ждали. Но развернуть к ним свои тупые рыла не успели. Артем и Алексей на огромной скорости пронеслись мимо них и атаковали штурмовики. Лодыгин снова промазал. Артем же снова добился победы. Его жертва взорвалась в воздухе.

Когда «Яки» развернулись для новой атаки, штурмовые «фоккеры» заходили на цель. Это был аэродром. Травяное покрытие, отсутствие четких силуэтов. Даже и не поймешь, что это аэродром. Но немцы-то поняли.

Артем снова проигнорировал истребители прикрытия. На бешеной скорости зашел на бомберов. С такого положения попасть в цель практически невозможно. Нужно быть стопроцентным асом, чтобы в цель угодил хотя бы одни снаряд. Артем был асом. И в цель угодил один-единственный снаряд. Пробил слабо бронированную верхнюю часть кабины и взорвался. Зато Алексей полоснул очередью по своей жертве – от самого хвоста до моторного отсека.

Еще две вражеские машины были выведены из строя. Но на этот раз истребители прикрытия не позволили летчикам беспрепятственно взмыть в облака. Один «фоккер» подстерег на взлете Артема, другой Алексея. У первого ничего не вышло, зато второй отшиб крыло лодыгинского «Яка».

– Первый, я подбит! Падаю! – услышал Артем голос друга.

– Покинуть машину! Немедленно прыгай! Прикрою!

Немцы потеряли четыре машины. Наверняка, это довело их до белого каления. И если Алексей спрыгнет, кто-нибудь из немцев попытается его расстрелять в воздухе. Артему пришлось разворачиваться, чтобы прикрыть друга. Он выжимал из машины все, чтобы не потерять скорость. Где-то поблизости «фоккер», от которого он только что увернулся. А вот и второй истребитель, который уничтожил «Як». Так и есть, как та собака за костью, этот гад бросил свою машину на раскрывшийся парашют. Но не видит, что их с Артемом траектории быстро и удобно пересекаются...

Один «фоккер» повис на хвосте. Артем сделал «бочку», вторую. Но лишь слегка отклонился от намеченной траектории. «Бочками» от опытного аса не уйдешь. Но, видимо, на «фоккере» не самый лучший пилот. Он мажет. Мажет... Несколько пуль щелкнули по крылу. Но вроде бы все в порядке... Преследователю не хватает скорости, он отстает. У немцев отличная оптика, хорошо отцентрированное оружие – опасность точного попадания сохраняется. Но Артем все же идет на риск. Атакуемый «фоккер» все ближе. Жаль, нельзя сбросить скорость для лучшего прицеливания. И стрелять нужно короткой очередью, потому что боезапас не бесконечный. А против него одного четыре самолета...

Нет, уже три... Он не промазал. Снаряд попал в моторный отсек. «Фоккер» вспыхнул, и тут же – взрыв!.. А Лодыгин продолжает падать на парашюте. Артем очень надеялся, что он жив.

Штурмовые «фоккеры» сбросили бомбы, не доходя до аэродрома. Им бы свои крылья в руки и наутек. Все-таки за линией фронта находятся. Да и видно, что против них действует ас. Но нет, немцы готовятся атаковать Артема. А он находится в крайне неудобном положении. Хорошо, что удалось сохранить скорость. Но скоро ее уже не будет, потому что наперерез несется «фоккер». Надо уходить от атаки.

Иммельман. Самолет перевертывается в воздухе, направление полета меняется на сто восемьдесят градусов. Фигура сложная. И не только по своей траектории. Ведь главное не просто перевернуться – нельзя позволить, чтобы скорость упала ниже двухсот шестидесяти километров. И высоту свою увеличить на тысячу двести метров...

«Фоккер» на скорости пронесся под ним. На какое-то время потерял его из виду. Артем бросил самолет в пикирование, пошел за ним. Немец вовремя учуял опасность. «Бочка», скольжение, переворот через крыло. Он мог бы уйти от Артема, но допустил ошибку. Его самолет клюнул носом, зарылся в воздух. И пока пилот выравнивал машину, Артем успел взять его в прицел и выстрелить. «Фоккер» вспыхнул и пошел к земле. И в этот момент под низ фюзеляжа что-то ударило. Артем глянул под ноги и обомлел. Двадцатимиллиметровый снаряд насквозь прошил нижнюю броню, пробил пол кабины, прошел между ног, вдребезги разнес кислородный прибор и застрял в обшивке фюзеляжа. Ни ноги не коснулся, ни ручки управления. Снаряд оказался бронебойным, а не зажигательным или фугасным. Это было какое-то чудо...

Но, видимо, снаряд повредил тяги рулей. Самолет потерял управление по высоте и по левому виражу. А надо как-то выкручиваться. Враг давит со всех сторон.

Артем пошел на скольжение с разворотом вправо. Получилось. Даже поймал в прицел «фоккер». Расстояние, недостаточное для уверенной стрельбы. Но Артем все же рискнул. У него просто не было выбора. В бою с тремя «фоккерами» плохо управляемый самолет обречен. В бою с двумя истребителями шансы минимальны. Но они все же есть.

Очередью из пулемета Артем обозначил траекторию стрельбы на поражение. И тут же выстрелила пушка. Один снаряд ударил «фоккера» в корень крыла. И ничего. Зато второй отстрелил его узкий хвост. Подбитая машина закрутилась в воздухе и устремилась вниз. Артем шел с ним почти что параллельным курсом. Видно, поврежденные тяги лопнули окончательно, и его «Як» совсем перестал его слушаться. Теперь он представлял для «фоккеров» легкую добычу.

Но на выручку Артему шла четверка «лавочек». Немцам ничего не оставалось, как спасаться бегством. Артему же пришлось воспользоваться парашютом. Испорченное рулевое управление не позволяло самолету перейти в планирование, чтобы произвести посадку. А скорость даже с выключенным двигателем нарастала. И высота падала. Еще немного, и она достигнет критической отметки. Тогда парашют раскроется у самой земли, а это труба. Или вообще не раскроется...

Артем отстегнулся от сиденья и педалей. Открыл фонарь, схватился за поручни и выбросил свое тело из кабины. Высота пятьсот метров. Вполне достаточно для успешного приземления.

Истребители ему больше не угрожают. Так что можно сразу рвать кольцо... Шорох раскрываемого купола, толчок, торможение, замедленное падение. На душе полное спокойствие. И сам живой, и планшетка с секретной картой при себе...

Артем падал прямо на аэродром, который только что защищал. Странно, но этого объекта нет на его карте. Впрочем, из тыла да и с других фронтов на Кюстринский плацдарм постоянно прибывают новые авиационные части – обстановка в районах дислокации войск постоянно меняется...

Вот уже видны хлипкие маскировочные сети над стоянками самолетов. И самолеты тоже уже видны. Бывшие «У-2», ныне «По-2». Ночные бомбардировщики. Да, был разговор... Видно, полк прибыл только-только. Маскировочные сети поставлены наспех, зенитного прикрытия еще нет... Но немцы уже знают о прибытии «ночных ведьм». Разведка у них работает по-прежнему четко. А ночные бомбардировщики для них как кость в горле. Вот и решили показать летчицам, где немецкие раки зимуют. Да вот русских соколиков-то проглядели, однако...

Артем опустился аккурат на краю летного поля. Вокруг тишина, легкий ветерок, прелая трава под ногами. А впереди прямо по курсу толпа людей. Ну все верно, одни женщины.

В женских полках нет мужчин. Командиры всех уровней, летный и даже технический состав – сплошь слабый пол. Только в данном случае определение «слабый» не уместно.

Легкий биплан из фанеры и перкаля загорался при первом же попадании зенитного снаряда. Никакой брони, две открытые кабины, самодельный прицел под кодовым название ППР, что в переводе означало «проще пареной репы».

«По-2» имел малую скорость, за счет чего почти бесшумно подбирался к позициям немцев и сбрасывал на них бомбы. Его называли самолетом-невидимкой. Ночью на бреющем полете его не могли засечь немецкие радары. Но если машина попала в луч прожектора, то шансы увернуться от зенитного огня стремительно приближались к нулю. И при этом девушкам запрещалось пользоваться парашютом, чтобы покинуть горящий самолет. Запрет сняли только в сорок четвертом году. Но до этого времени не одна сотня девушек заживо сгорели под обломками своих самолетов...

Девушек-летчиц называли «ночными ведьмами» не только немцы. Артему приходилось слышать, как встречали в женских полках мужчин – посылали куда подальше, хорошо если не прямым текстом. Летчиков жаловали больше, но все равно хорохорились. Мол, не для того летчицы прибыли на фронт, чтобы крутить амуры... Действительно, не для того. Артем слышал о девушках, у которых на счету было более семисот боевых вылетов. И это при том, что у мужчин-бомбардировщиков с начала войны давали Героя Советского Союза за тридцать боевых вылетов днем. И за двадцать боевых вылетов ночью. Сейчас планка поднялась до ста вылетов, но все равно это куда меньше, чем семьсот...

Девушки бежали к Артему. Ну вот, сейчас будут рвать на куски за то, что, как тот лис, пожаловал в их курятник. И действительно, на него набросились со всех сторон. Подхватили на руки и давай качать. Да еще и с радостными воплями...

Артем отыскал взглядом женщину с погонами майора. Самая старшая по званию. И симпатичная. Большие карие глаза, широкоскулое лицо, тугие косы уложены в прическу. На вид года двадцать два—двадцать три. Молодая. Но наверняка заслуженная. Наверняка под шинелью ордена. А под ними... Артем поймал себя на мысли, что его волнует то, что под орденами... Да, весна наступает, а война заканчивается. Живое тянется к живому...

– Полковник Гудимов! – представился он. – Там моего товарища сбили, – показал он в сторону, куда должен был упасть Алексей.

– Мы все видели, – улыбнулась майор. – И как немца били. И как сами падали... А за вашим товарищем уже выехали...

– Спасибо.

– Я вам честно скажу, товарищ полковник, мужчин мы не жалуем, – сказала она. – Но вы – особый случай. Вы нас от «мессеров» спасли...

– От «фоккеров», – поправил Артем.

– А нам ночью что «фоккер», что «мессер» все одно... Видите, товарищ полковник, как мы живем? Нормальные советские женщины по ночам с нормальными советскими мужчинами спят, а мы по ночам в гости к немцу ходим...

Кто-то из девушек прыснул в кулак, кто-то заулыбался. И только одна оставалась серьезной. Она появилась только что. Артем скользнул по ней взглядом. И вздрогнул. Перед ним стояла Римма. Губы поджаты, глаза сощурены. Но это ее ничуть не портит. Она осталась такой же красивой, как и была. Нет, еще красивей. Совершенная красота зрелой девушки. В тридцать девятом ей было четырнадцать. Сейчас все двадцать. И выглядит она на столько же. Молодая, свежая, красивая. И волнующая...

Зато война добавила ей звездочек на погоны. Артем не знал, в каком звании она закончила училище. Но сейчас у нее на погонах по четыре звездочки. Капитан Бахметьева.

Он подошел к ней, остановился в нерешительности. Молча протянул ей обе руки.

Но Римма даже не шелохнулась. Стоит насупившись. Только губы и ресницы подрагивают...

– Товарищ полковник, так у нас не принято! – окликнула его майор.

Артем вздрогнул, убрал руки. И Римма как будто очнулась от забытья. Посмотрела на свою начальницу:

– Тамара, это же Артем...

Как будто какой-то пароль назвала. Майор сразу все поняла. Многозначительно протянула:

– А-а...

Она первой направилась к штабу, за ней устремились другие. Девушки понимающе улыбались.

Артем и Римма остались на взлетной полосе. Им сейчас ни до кого и ни до чего не было дела.

– Тамара все знает... – дрогнувшим голосом сказала она.

– Что она может знать? – непонимающе спросил Артем.

– Про нас с тобой...

– Про то, как ты на меня спорила?

Римма удивленно повела бровью. Затем поняла, спохватилась:

– Ах, да...

– Ни с кем ты не спорила, – улыбнулся Артем.

И тут же нахмурился.

– Ты про брата своего знаешь? – через силу выдавил он.

– Знаю. Похоронка была. Пал смертью храбрых...

Артем перевел дух. Как хорошо, что он избавлен от необходимости сообщать страшную для нее новость.

– Слышишь, он пал смертью храбрых... Он не какой-то уголовник, как ты думал...

– Я знаю, он был хорошим парнем, – кивнул Артем. – И погиб он у меня на глазах... Под Сталинградом мы в одном окопе оказались. Он на танк с гранатой. Танк уничтожил, а сам... Он перед смертью просил, чтобы я тебя нашел...

Римма сейчас была в таком состоянии, что не понимала, как летчик и боец штрафной роты могли оказаться в одном окопе. Но она верила тому, что говорил ей Артем...

– Так ты выполнил свое обещание? – скупо улыбнулась она.

– Ну, обещание... Да я и сам хотел тебя найти...

– Правда? – с надеждой спросила она.

– Правда...

Если честно, Артем не так уж часто думал о ней. И не искал по дорогам войны... Но ведь он рад их встрече. Искренне рад. И даже корит себя за то, что не искал ее...

– А нашел случайно. Или нет?

– И да и нет... Помнишь, как наш полк в сорок первом в Тушино прибыл. Ты же не могла знать, что я прилечу. А знала...

– Знала... В сорок первом году... Как будто сто лет прошло... Я с сорок третьего на фронте. Чуть больше двух лет. А кажется, целая вечность... А чего мы здесь стоим? – спохватилась Римма. – Девчонки все ушли... Пошли!

Она взяла его за руку, повела к жилым палаткам.

– Когда сюда прибыли? – спросил Артем.

– Вчера ночью сели. Еще толком обосноваться не успели...

– Так я и понял...

Палатки – это хорошо. Но в прифронтовой зоне предпочтительней жить в землянках, чтобы бревна, как минимум, в три наката. Задали бы немцы жару девчонкам, если бы Артем с Алексеем шею бы им не сломали...

– Мы на Кавказе воевали, на Кубани – под Новороссийском, на Керчь летали, под Севастополем были... – на ходу рассказывала Римма. – В сорок четвертом Белоруссия была...

– На каком фронте?

– Второй Белорусский, четвертая воздушная армия...

– Так мы ж соседями были... Жаль, не встретились...

– Жаль, – вроде с грустью, но в то же время радостно согласилась Римма. И продолжала: – Так вот до Германии дошли. Теперь вот шестнадцатую армию пополнили... Ты же из шестнадцатой?

– Из шестнадцатой...

– Твой полк где-то рядом?

– М-м... Да, мой полк тут недалеко стоит...

Если точнее, то один из его полков. Но какая разница Римме, чем он командует, полком или дивизией. Она ж не Влада...

Два года на войне. Все-таки Римма смогла осуществить свою мечту стать летчицей. И стала. И выжила на самой страшной и жестокой войне... Жаль, что война еще не закончилась... Неужели Ставка Верховного Главнокомандования уже сейчас не может отозвать с фронта женские части? Ведь и без них можно уже обойтись...

– Ты меня не слушаешь! – ворвался в уши голос Риммы.

– Извини, задумался...

– О чем?

– Да такое чувство, будто в другое измерение попал... Война и как будто не война... Ты вот со мной рядом. Как будто и не было никакой войны... Помнишь, ты меня в сорок первом на вокзале провожала. Как на войну провожала... Ты меня там, дома должна была ждать. А ты на войне...

– Пусть другие в тылу прозябают! – гордо вскинула голову Римма. – Между прочим, у меня четыреста восемьдесят четыре боевых вылета!

И спохватилась. От гордости не осталось и следа. В глазах отблеск тихого женского счастья:

– А ты правда думаешь, что я тебя в тылу должна была ждать? Ждать... Ты хотел бы, чтобы я тебя ждала?.. Нет, ты правда этого бы хотел?

Артем и сам толком не знал, чего бы он хотел и чего хочет от жизни. Сначала войну закончить, а там видно будет... Но и разочаровывать Римму он не мог.

– Хотел бы, – кивнул он. – И хочу!

В конце концов, у него нет человека роднее и ближе чем она. За исключением близких родственников... К тому же он обещал Захару, что найдет Римму и заменит ей брата.

Они дошли до палатки.

– Ну, все! Я пойду, – сказал Артем.

– Куда ты пойдешь? – Римма не хотела его отпускать.

– Лешку подвезти должны. Алексея Лодыгина... Ты его знаешь. Он у меня замом был, ну когда я эскадрильей командовал, ну в Тушино...

– Алексей... Думаешь, я кого-то, кроме тебя, замечала? – Она влюбленно смотрела на него.

Артем чувствовал себя неловко.

– Никуда ты не пойдешь... У тебя вот кровь на лбу засохла. Царапинка...

– А, это стеклом от манометра царапнуло. Представляешь, снаряд кабину насквозь прошил, а меня даже не коснулся... Чудом, считай, уцелел...

– Чудо, что ты вообще уцелел. Я же знаю, как летчики гибнут... Но я-то знала, что ты будешь жить. Вот с тобой ничего и не случилось...

– За крестик спасибо, – улыбнулся Артем. – Он у меня и сейчас здесь, на груди...

– Это моего отца крестик. Он точно такой же, как у моей матери... Отец верующим был, а крестик не носил. Чекистов боялся. И мать крестик спрятала. А их все равно расстреляли... – Римма запнулась. И соскользнула с запретной темы. – В общем, не сбереглась мама... А я сбереглась. Потому что крестик ее при мне. И ты вот живой... Война еще не закончилась, но я знаю, что с нами ничего не случится... Если мы вместе будем...

– А мы будем вместе, – улыбнулся он. – Куда мы друг от друга денемся?

Римма все-таки затащила его в свою палатку. Внутри никого. Такое ощущение, как будто ее соседки нарочно освободили жилплощадь. Интересно, что им Римма про Артема рассказывала?

Она посадила его на сколоченную из досок кушетку. Достала из чемодана бинты, вату, йод. Обработала рану.

– Щиплет?

– Мелочь, – улыбнулся он. – Это ведь не то что ногу оторвало...

– Я бы тебя и без ноги любила... – сразу же, без раздумий сказала она.

И тут же сменила тему.

– А у тебя кто-то есть? – с замиранием сердца спросила она.

– Не понял...

– Ну, женщина есть?.. Я же знаю, ты полковник. Полком... А может, дивизией командуешь...

– Дивизией.

– Тем более... У тебя столько девушек в подчинении. И все в тебя, наверное, влюблены... И ты, наверное, в какую-нибудь влюбился...

– Не влюбился, – мотнул головой Артем. – И нет у меня никого... Я сегодня Лешке объяснял. Теперь вот тебе... Я дивизией командую. А это знаешь, какая ответственность!

– Догадываюсь.

– Целый день и полночи как белка в колесе! Не до амуров... И вообще...

– Что вообще? – встревоженно посмотрела на него Римма. – Владислава?

– Забудь про нее... – нахмурился Артем. – Я про нее забыл. И ты про нее забудь. Не было ее... Ну, может, в той жизни была. А сейчас нет ничего...

Римма ничего не сказала. Только счастливо улыбнулась. И положила голову ему на плечо. И вдруг встрепенулась.

– А у меня тоже никого не было! Честное слово! Я не вру!.. Да и не могло быть. Меня от всех мужиков тошнит... А как же иначе. Я же только тебя люблю!

Она снова уютно устроилась у него на плече. Похоже, она ждала, когда он обнимет ее...

Но ничего такого не случилось. В палатку ворвался Лешка. Живой и невредимый.

– Товарищ командир... Все в порядке? – расплылся он в радостной улыбке.

– У тебя как? – поднялся ему навстречу Артем.

– Да у меня тот все хорошо... Вот если бы ты «фоккера» не снял... О! Какие люди!

Он увидел Римму. Узнал ее. И ей обрадовался. Но эту радость смешало непонятное смущение. Артему даже показалось, что он расстроился.

– Здравствуйте, Алексей, – с прохладцей в голосе поприветствовала его Римма.

– Ты у нас теперь капитан... – не зная, что сказать, пробормотал Лодыгин.

– У кого это у вас? – нахмурилась Римма.

– Ну, я вообще... Артем, не буду тебя отвлекать! Какие будут распоряжения?

– Выбираться нам нужно отсюда. Дел по горло. Свяжись со штабом, скажи, где мы, что с нами. Пусть Козаченко машину пришлет. Или лучше самолет...

– Да мы вас сами вывезем, – просияла Римма. И нежно посмотрела на Артема. – Полетишь со мной?

– Ну, если твой командир разрешит? – улыбнулся он.

– Разрешит...

– А с Козаченко все равно свяжись. Пусть сопровождение вышлет...

Алексей ушел.

– Ты откуда его знаешь? – кивком головы показал ему вслед Артем.

– Ну как же, помнишь, он подходил к нам, когда мы в штабе разговаривали. Ну, я еще тогда замерзла, а ты меня отогревал. Ты еще сказал ему, что я твоя сестра... А я разве тебе сестра?

– Ну в общем-то, да.

– И все? Только лишь сестра? – Римма обижено надула губки.

– Ну, нет, – пожал он плечами. – А то, что сестра... Мы когда с твоим братом в бой шли, он просил, чтобы я тебя под свое крыло взял...

– У меня и у самой крылья есть...

– Вижу. Но все равно теперь ты мне родная сестра. Официально, можно сказать. Ведь я обещал Захару...

– Обещал он... – Было видно, что Римма чем-то расстроена. – Лодыгин ничего не обещал. Он во мне никакой сестры не видел. А как ухаживал...

– Ухаживал?

– Да, между прочим... По ночам ко мне бегал...

– По ночам?! К тебе?! – оторопел от удивления Артем.

– Ну, не домой... То есть он ко мне домой хотел, но я не пускала. Да и было это всего раза три. Я его всегда прогоняла. Он отступился, когда понял, что ему со мной ничего не светит... А, между прочим, он мужчина ничего, видный! – лукаво улыбнулась Римма.

– Да, боевой офицер, – кивнул Артем. – Хорошо летает. Летал на «первых», сегодня впервые на «третий» сел, и сразу быка за рога. Полк принимает. Думаю, оправдает надежды...

– При чем здесь то, как он летает? При чем здесь полк?.. Я ж не об этом... У меня такое чувство, что у тебя в голове одна война. Ты как тот солдафон...

– Я не солдафон, – покачал он головой. – Я солдат. И буду думать только о войне, пока она не закончится...

– А обо мне ты думать не будешь?

– Буду... Я о тебе всегда буду думать.

– Артем, очнись. Это я рядом с тобой, а не твой «Як-третий»... Обними меня!

Артем обнял ее одной рукой за плечи, привлек к себе. Но это были лишь родственные объятия. Он – брат, она сестра... Римме это не понравилось.

– Ладно, черт с тобой! – Она отстранилась от него. – Надо решать твой вопрос...

Командира женского полка упрашивать не пришлось. Сверху пришло распоряжение выделить две машины для транспортировки сбитых летчиков. Козаченко прислал две пары истребителей сопровождения. Днем «По-2» машина слабая, ее легко обидеть.

Артем мог взять истребитель, а летчика отправить домой на биплане. Но не хотелось обижать Римму. Она же должна была везти его на своем самолете.

Она заняла место летчика, Артем устроился в кабине штурмана с пулеметом на турели. Самолет легко пошел на взлет, поднялся в воздух. Небесный тихоход. Артем даже слегка поежился, когда представил себя за ручкой этой машины перед лицом «мессера» или «фоккера». А Римма ничего не представляла. Она два года воюет на этом «кукурузнике». И ничего...

Артему понадобилось десять минут, чтобы с места взлета дойти до женского аэродрома. Обратный путь занял целый час. Бедные «Яки» кругами вились над бипланами, гасили скорость как могли, чтобы не вырваться далеко вперед. Артем же, как это ни странно, наслаждался. Воздушные потоки мягко струились по лицу, никаких перегрузок. А впереди в кабине пилота Римма. Его красивая милая сестра...

Наконец, самолеты опустились на аэродром, зарулили на стоянку. Артем помог Римме спрыгнуть с крыла. Понятное дело, что она могла обойтись без его помощи. Но ей самой было приятно опереться на его протянутые руки, упасть в его объятия. И ему было приятно...

– Как же ты летаешь на этой этажерке? – спросил Артем.

– Так вот и летаю. Главное, из-под прожекторных лучей научиться уходить. И еще один фокус есть. Если снаряд где-то рядом разорвался, надо в то же место самолет направить. Снаряд второй раз в одну и ту же воронку не падает. Солдатская мудрость... Кстати, меня даже ни разу не ранили...

– Ты хорошо летаешь. Мягко... Может, ко мне перейдешь? – предложил он.

– Куда это к тебе?

– Ну, на самолет связи. У нас же тоже «По-2» есть...

– Пока перевод оформят, война закончится.

– Да нет, все быстро сделаем...

– Боишься за меня? – Еще как!.. Я ж за тебя теперь в ответе. Перед Захаром...

– Да при чем здесь Захар? – досадливо поморщилась Римма. – Ладно, иди! Мне обратно возвращаться надо.

– На ночь глядя? Темнеет уже.

– Мы ночные бомбардировщики.

– Ничего не знаю, без штурмана обратно не пущу.

– А что мне штурман? Мы на своей территории. И бомбы метать не надо...

– Все равно не пущу. Не забывайте, товарищ капитан, пока что вы в моем распоряжении. Вылетаете завтра засветло... А ночью вас никто здесь не съест...

– А если кто-то съест?

В глазах у Риммы угадывалось желание, чтобы ее кто-то «съел». Но чтобы этот «кто-то» непременно был Артем... А ведь она уже совсем взрослая. Двадцать лет... И он мужчина...

– Не переживай, все будет хорошо... В моей землянке переночуете, – Артем перевел взгляд на вторую летчицу.

– Как скажете, товарищ полковник!

Землянка у Артема просторная, сухая, со всех сторон обшита деревом. Все-таки он командир дивизии. Печка давала тепло, электрическая лампочка – свет.

– Хорошо у тебя, – осматриваясь, сказал Римма. – Жарко... Можно комбинезон снять?

– Чувствуйте себя как дома... А я насчет второй кровати распоряжусь...

– Не надо, – улыбнулась вторая летчица. – Меня уже ждут.

Молодая, симпатичная. Глазки весело горят, но на губах стыдливая улыбка.

– Кто?

– Майор Кухаревич... – сказала девушка таким тоном, будто признание далось ей нелегко. – Я же сама на вылет напросилась...

Артем знал всех своих подчиненных в лицо и по фамилиям. Действительно, недалеко от своей землянки он заметил майора Кухаревича. Начальник штаба полка, самолеты которого базировались на этом аэродроме. Значит, у него с этой летчицей шуры-муры. И когда они только все успевают?

– Мы еще в сорок четвертом познакомились, – смущенно сказала девушка. – Он тогда тоже в четвертой армии служил... А теперь вот снова вместе. И недалеко... Можно, я... Можно, мы с ним...

– Можно! – отрезал Артем.

– Спасибо! – просияла она и выскочила из землянки.

– Вот видишь, твой Кухаревич не такой озадаченный, как ты, – с улыбкой сказала Римма.

– Не озадаченный, – усмехнулся Артем. – Зато озабоченный...

– Они пожениться собираются. Мне Вика сказала... Представляешь, мы только сегодня на новое место прилетели, а твой майор уже все знает... Не то что ты... Артем, ты только не обижайся... – Римма подошла к нему, нежно заглянула ему в глаза. – Я ж не со зла... Просто ты весь в делах и заботах...

– В делах, – кивнул Артем. – И в заботах... А ты знаешь, что ваш майор Кухаревич недавно в переплет попал? Если бы вовремя группу резерва не выслали, не было бы его сейчас в живых. А группу выслали. Потому что у меня все организовано и налажено. Без организации, моя дорогая, люди как мухи гибнут...

– Но сегодня-то ты хоть свободен? – с надеждой спросила она. – Мы бы хоть посидели, поговорили. Ты бы мне про Захара рассказал. Как вы с ним воевали... И вообще, как тебя угораздило с ним в одном окопе оказаться...

Римма стала стаскивать с себя летный комбинезон.

– Долгая история...

– Вот и расскажешь...

Верхняя часть теплого комбинезона сложилась назад. Взору открылась ее гимнастерка с капитанскими погонами. И ордена. На левой стороне – два Красных Знамени – все на пятиугольных колодках с муаровыми лентами. Три медали... На правой стороне ордена – Отечественной войны, Красная Звезда... Ничего удивительно, если знать, сколько боевых вылетов на ее счету. Четыреста восемьдесят четыре боевых вылета. За такой набор трижды Героя Советского Союза нужно давать...

– Римма... – восторженно начал он, но запнулся. – Слов нет...

– А ты ничего и не говори, – лукаво улыбнулась она.

Подошла к нему и нежно поцеловала в губы. Легкий поцелуй. Но у Артема мурашки по коже... И легкое угрызение совести. Как будто свершилось что-то запретное и постыдное.

Римма отстранилась от него. Снова заглянула в глаза.

– Ты же скоро придешь?

– Да... Дела можно отложить...

– Ну вот, наконец-то я вижу в тебе что-то человеческое... Иди. И скорее возвращайся...

В штабе Артем узнал не очень приятную новость. Внутренняя разведка сообщила, что завтра утром с внезапной проверкой в дивизию должна пожаловать инспекция во главе заместителем командующего ВВС РККА. Очень большая величина.

Артем старался держать свое хозяйство в образцовом состоянии. Но, как известно, нет пределов совершенству. И недостатки всегда можно найти. Кто ищет, тот найдет. Пришлось ставить на уши всю дивизию. Римма просто вылетела у него из головы...

Комиссия нагрянула утром. Сначала инспектора сделали облет аэродромов дивизии, затем пожаловали в штаб, откуда рассосались по полкам. Генералы, полковники. Под такую инспекцию Артем еще не попадал. А вечером в штаб нагрянуло высшее начальство. Заместитель командующего ВВС маршал авиации Фалалеев, командующий армией генерал-полковник Руденко, командующий корпусом генерал-майор Шепетов. С ними целая делегация сопровождающих. Артем чувствовал себя очень неуютно. Особенно когда маршал смотрел на него из-под своих широких тяжелых бровей.

Сначала маршал выслушал всех уже отработавших свою партию инспекторов. Планирование и управление, организация штабной работы, уровень боевой и политической подготовки, состояние техники, инженерно-аэродромное и материально-техническое обеспечение, маскировка, оборона объектов и так далее и тому подобное... Фалалеев внимательно слушал. Бывший генерал-инспектор авиации, он собаку съел на проверках воздушных армий, корпусов и дивизий. И прибывшие с ним инспектора отличались въедливостью и дотошностью. Но, к общему удивлению, недостатков было совсем не много, и все несущественные...

В штабном блиндаже остались только командующие и командиры. Фалалеев глянул на Шепетова.

– Что скажете, товарищ генерал-майор? – в голосе его не было грозовых интонаций.

Значит, летная погода.

– Результатами проверки остался доволен! – четко отрапортовал командир корпуса.

– Ну как же, это же ваша дивизия... – усмехнулся маршал. – Отличная дивизия... Я тоже остался доволен. Хотя это бывает очень редко...

– Полковник Гудимов характеризуется как грамотный, инициативный, и что самое главное, как результативный командир дивизии, – сказал командующий армией. – В дивизии самый высокий процент выполнения боевых заданий, очень высокий показатель по соотношению «воздушный бой—победа». Особого внимания заслуживает летная и тактическая подготовка личного состава. Управление дивизией осуществляется на очень высоком уровне, штабная культура...

– Вы говорите так, как будто к генеральскому званию полковника представляете... – перебил его маршал.

– Можно и к генеральскому званию представить. Полковник Гудимов этого достоин. И должность генеральская...

– Должность-то генеральская... – в раздумье качнул головой Фалалеев. – А сколько лет полковнику?

– Двадцать семь лет, товарищ маршал авиации!

– Молодой да ранний... Но рановато ему генералом быть, пусть послужит еще... А за отличную подготовку соединения к предстоящей операции полковник Гудимов будет отмечен в приказе... А теперь о деле!

Оказывается, маршал выбрал для проверки дивизию Артема неспроста. В планах на предстоящее наступление особое внимание уделялась борьбе с немецкими самолетами. Для этого решено было выделить две истребительно-авиационные дивизии с тем, чтобы нацелить их исключительно на уничтожение фашистских самолетов. Никаких сопровождений, никаких прикрытий. Только борьба за подавляющее превосходство в воздухе.

Маршал остался доволен результатами проверки. И дивизия полковника Гудимова получила особую задачу. Артем был польщен столь высоким доверием. И его ничуть не расстроило, что маршал не поддержал идею командующего армией. Да и не в его это силах —присвоить Артему первое генеральское звание. Должность-то позволяла. Но в этой должности можно ждать «генерал-майора» лет пять, а то и десять. Да и не так уж важны шитые золотом погоны. Главное, что в подчинении у него целых три полка, он считается командиром довольно высокого ранга. В мирное время путь от рядового летчика до командира дивизии занимает лет пятнадцать-двадцать, и то в лучшем случае. А он еще шесть лет назад был курсантом...

Начальство убыло поздно вечером. Артем же вернулся в свою землянку поздно ночью. И только по пути вспомнил, что там его должна ждать Римма... Но там никого не было. Только листок бумаги, а на нем красным карандашом был нарисован силуэт сердца. И стрела, пронзающая ее. Только стрела почему-то была сломана...

– Черт! – хлопнул себя по лбу Артем.

Он совсем закрутился. Римма тщетно ждала его всю прошедшую ночь, а утром, конечно же, улетела в свою часть.

У него была возможность связаться с ее полком, объясниться, извиниться. И он даже ощутил в себе порыв отправиться в штабной блиндаж. Но усталость взяла свое. Он как был в шинели, так в ней и рухнул на кровать...

А на следующий день все командиры авиасоединений получили боевую задачу на предстоящее наступление. И приказ – сосредоточить авиацию на оперативных аэродромах в вблизи линии фронта. Римма снова отступила на второй план...

16 апреля 1945 года началось решающее наступление с целью окончательного разгрома немецко-фашистских войск. Перед началом наступления передовые части 1-го Белорусского фронта провели разведку боем, что ввело в заблуждение германское командование. Действия разведывательных частей противник принял за неудачное начало общего наступления. Но так неудачно наступление могло начаться в сорок первом, сорок втором, даже в сорок третьем, но только не в сорок пятом году. Ровно в пять часов утра по московскому времени после артиллерийской подготовки началось настоящее наступление. Тяжелые и легкие ночные бомбардировщики нанесли удар по вражеским штабам, узлам связи, опорным пунктам во второй полосе линии обороны.

С рассветом землю накрыл туман. Но все же летчики истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков смогли поднять свои машины в воздух. И не их вина, что сосредоточенные удары по позициям противника не всегда достигали цели.

С улучшением погоды в небе появились вражеские самолеты. Артем также поднял в воздух свои истребители. Но сам остался на земле, на командном пункте дивизии. С командного пункта летчики, поднявшиеся в небо, получали информацию о воздушной обстановке на текущий момент, предупреждения об угрозе внезапного нападения. Для этого нужно было быстро и правильно переваривать информацию, которая стекалась в центр с пультов радиолокационных станций, с постов наземного наблюдения, с бортов самолетов, с командного пункта корпуса и армии. Артем отделял зерна от плевел, грамотно координировал действия авиации, наращивал силы на нужном направлении, своевременно вводил в бой мобильные резервы...

Только за первый день наступления его дивизия уничтожила сорок два самолета...

А на земле продолжались ожесточенные бои за овладение Зееловскими высотами.

На второй день боев на экране радаров была обнаружена группа из сорока самолетов, двигавшихся на восток. Поблизости от этом группы в воздухе находились две пары «Яков». Артем быстро рассчитал время прибытия поддержки и отдал рискованный приказ атаковать противника.

Это были «фоккеры», груженные бомбами. «Яки» атаковали их на скорости, с ходу уничтожили два замыкающих самолета. Противник пришел в замешательство, но бомбы не сбросил. Пока истребители набирали высоту, делали огромный круг для захода на вторую атаку, в небе появилась первая прибывшая на помощь группа из четырех самолетов. Затем подтянулись еще две пары... Общими усилиями было сбито одиннадцать «фоккеров», остальные повернули назад. В этом бою сгорели два «Яка». Но задача была выполнена. Враг не сбросил бомбы на цель...

Восемнадцатого апреля Зееловские высоты были захвачены. Советские войска продвигались вперед. Но противник ввел в бой резервы. Авиация немцев значительно усилила противодействие наступающим войскам. Бомбардировщики рвались к боевым порядкам советских войск. На пути советской авиации встали сильные заслоны немецких истребителей. В воздухе завязались по-настоящему ожесточенные бои. Артем не вытерпел и тоже поднялся в небо... В тот день летчики его дивизии сбили шестьдесят три самолета. Но и потери составили четырнадцать машин. Это был очень тяжелый день...

И девятнадцатого апреля фашисты оказали ожесточенное сопротивление. Но уже чувствовалось, что их авиация задыхается.

У немцев были отличные самолеты, но в основной своей массе на скорую руку подготовленные летчики. Советская авиация превосходила люфтваффе и числом, и умением. А «Як-3» и «Ла-7» доказали свое право считаться самыми совершенными истребителями в мире.

Даже хваленые реактивные «мессеры» не спасли немцев от поражения. Превосходству «Альбатроса» советские летчики противопоставили высокую маневренность своих истребителей, свое летное и тактическое мастерство...

Уже двадцать первого апреля вся шестнадцатая воздушная армия провела в воздухе всего тринадцать боев. Было сбито одиннадцать самолетов противника. Своих потерь не было вообще. Авиация фашистов билась в агонии.

Зато на следующий день появились потери среди летного состава дивизии, которой командовал полковник Гудимов. Выбыл из строя его лучший друг подполковник Лодыгин.

Еще в первые дни наступления было замечено, что Алексея шатало, когда он выбирался после вылета из своей машины. С каждым днем эта качка усиливалась. Врачи пробовали запретить ему полеты. Но он упорствовал. И ведь летал. Пока ему совсем не стало плохо. Двадцать второго апреля он едва смог довести машину до аэродрома. Вывалился из машины, упал на землю. Пытался подняться, не получалось. Его рвало, выкручивало наизнанку. Но врачам в руки он не давался. Артему пришлось вмешаться лично, чтобы загнать его на больничную койку. Проблема с вестибулярным аппаратом вещь серьезная. Человек может дожить с этой болезнью до глубокой старости. Но уже не сможет подняться в воздух...

А советские войска уже ворвались в Берлин. На окраинах города шли тяжелые бои. Штурмовая и бомбардировочная авиация советских воздушных армий наносила мощные удары по сосредоточению вражеской техники и живой силы в городских кварталах. Так использовался боевой опыт, полученный еще в боях за Сталинград. Самолеты люфтваффе появлялись в небе изредка. И ненадолго.

Двадцать пятого апреля войска двух танковых армий соединились с войсками 1-го Украинского фронта. Берлин был взят в кольцо окружения. В честь этого знаменательного события был дан праздничный «Салют».

«Салют» – так называлась воздушная операция, которую провели соединения шестнадцатой воздушной армии. Мощные удары с воздуха разрушали основные опорные пункты обороны, уничтожали технику и живую силу, парализовали управление немецкими войсками...

Авиация фашистов еще огрызалась, но ее действия можно было сравнить с комариными укусами. К двадцать восьмому апреля противник лишился всех аэродромов в Берлине. Но для взлета и посадки самолетов немцы приспособили бетонное покрытие главной аллеи в парке Тиргартен. Четыре экипажа советских штурмовиков уничтожили и этот самодельный аэродром... Еще оставались аэродромы, расположенные за линией фронта. Но численность немецких самолетов стремительно приближалась к нулю. И дивизия полковника Гудимова приложила к этому руку...

Тридцатого апреля в Берлине шли ожесточенные бои. В тот же день в четырнадцать часов двадцать пять минут по московскому времени над поверженным рейхстагом взвилось Знамя Победы. Битва за Берлин заканчивалась. К исходу дня остатки окруженных фашистских войск сложили оружие. Но в небе еще появлялись немецкие самолеты.

Но уже с шестого мая небо было полностью очищено от вражеской авиации. Начиная с этого дня шестнадцатая воздушная армия боевых задач не получала.

В конце дня восьмого мая в предместье Берлина представителями германского командования был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Великая Отечественная война была победоносно завершена...