Мужской клуб танцев «Гиацинт», 21.00.
В довершение древнегреческой тематики этого дня клуб назывался «Гиацинт».[10] Оформление оказалось соответствующим — ионические колонны из прозрачного стекловидного пластика фиолетово-сиреневого цвета, с подсветкой, хаотично разбросанные по довольно большому залу, с двумя стойками в разных его концах. Естественно, пространство рассчитано было и на «посидеть», и на «потанцевать». Мы пробрались к очертаниям знакомой однорукой фигуры и обосновались в непосредственной близости от стойки бара, прислонившись к колонне. Правда, пришлось разделить на двоих один высокий табурет: танцевальный вечер был в самом разгаре — и мест катастрофически не хватало. Но это мало кого смущало, кстати.
— Между прочим, наш клиент оказался самим светлоликим Аполлоном, — замечаю я.
В другом конце зала, ближе к противоположной стойке, маячит тонкий силуэт, принадлежащий, казалось бы, живому юноше. Теперь понимаю, почему владельцы заведения не использовали банальный ход с гипсовыми или мраморными статуями. Выглядит сверхъестественно. Никакого холодного камня — просто один из танцующих, обнаженное тело среди сотни почти обнаженных. Гиацинт. Надо бы и за ним присматривать тоже, на всякий случай. Красиво же получилось, в конце концов! Что за вандализм!
Что лично меня особенно удивляет в этом деле (суть которого пока еще покрыта мраком) — это факт возвращения рук на место. Ну не на манекен, конечно. Посудите сами, какой-то придурок непонятно чем (и зачем) отрезает руки манекенам и возвращает на следующий день. Бросает к их ногам. Типа забирайте обратно свое барахло, оно не годится. Или годится? Одним ками известно, в чем здесь замысел. Барбара, тем не менее, предпочла перестраховаться, и правильно: некоторые тоже сначала куклам головы отрывают, а потом — людям. Лучше выяснить заранее, благо в настоящий момент завала в работе нет. Скорее, даже наоборот.
Еще непонятно, зачем оставлять фигуры без обеих рук. Ну отрезал одну — и хватит! Так нет же! А значит, что-то в этом есть. Потому и сидим, так сказать, в засаде, бдим.
— Ты что мне заказал? — Мо вышел из своей обычной задумчивости и решился, наконец, пригубить из своего бокала. — Лосьон после бритья?
— А тебе не нравится? Извини. Мне сказали, фирменный здешний коктейль, самый лучший.
— Не то слово какой хороший! Начну буянить — будешь знать. Сам-то, хитрый, все сок да сок… Еще и томатный! Решил здоровеньким помереть?
— Я мог бы предложить свой бокал, — вздыхаю я, демонстрируя на лице крайне лживый образец вселенской скорби, — но ты ведь наверняка поймешь меня неправильно и откажешься.
— Конечно, откажусь! И не надо мной манипулировать!
— Да как же я могу?!
— Ты? Запросто! Вы с Барбарой одним мирpом мазаны. Не зря ж ты ее любимчик!
Ничего себе! Вот это новости с фронта!
— Может, тебе хватит?
Да нет, непохоже. Он и пары глотков-то не сделал. Разве что налицо полнейшая непереносимость алкоголя. Да нет, конечно нет, — на планете с ходячими рыбами мой напарничек с егерями неплохо закладывал! Не то чтобы совершенно не хмелел, но проявлял завидную устойчивость для непривычного к суровым лесным будням (и напиткам) человека. Так что данный вариант, к счастью, отпадает.
— Можно подумать, нельзя было найти два сиденья! Можно подумать, я не мог сам заказать себе, что выпить!
— Мы же пришли вместе! В подобных заведениях всегда принято заказывать… э-э-э, тому, кого приводишь. Извини, надо было спросить. А места — ну ты видишь здесь хоть одну свободную табуретку?
— Барбара сейчас сказала бы: «Ничего не хочу слышать!» А я почему не могу?
Чего это он раскапризничался?
— Мо, что с тобой? Ты ведешь себя… странно.
Минутное молчание.
— Я знаю. Что-то настроение паскуднее, чем обычно. И понимаю, что ты здесь ни при чем, но при этом… И в голове гудит. И тетушки кровавые в глазах. Но я ж не пил!
Нехорошо…
— Знаешь что. Ты только не пихайся, а то свалимся. Нам надо пойти потанцевать… эй!
— Ты же обещал!!!
— Я ничего дурного не имею в виду! Тебе надо подвигаться, — может, пройдет. Все равно мы долго так не высидим: я уже левую ногу вообще не чувствую! Если какая сволочь примется нашего Аполлона кромсать, мы что, начнем кричать: «Подождите, пожалуйста! Не убегайте! У нас ноги затекли!» Да и далековато мы сидим, постоянно кто-то заслоняет.
— Я. Знал. Что. Идти сюда с тобой. Не надо было!
— Вставай, Мо, вставай! Тебе следует развеяться. Давай сюда свой лосьон!
— Лучше сдохнуть.
Ненавижу попсу. Обе ее разновидности. Что, не слышали? Одна называется «дурняк», другая — «нудняк». Под первую прыгают, а под вторую — ползают. Третьего не дано. Ну почему во всех денс-, и не только, клубах принято танцевать под сей музыкальный разврат?! Бедный Морган: кажется, ему ничуточки не легчает. Спасибо, что не накурено: приличное местечко попалось, в ином бы нам пришлось нагибаться низко-низко, чтоб не вдыхать эту гадость. Наверно, наши «братья меньшие» предпочитают вести правильный образ жизни. Одобряю! Если так дальше пойдет, чувствую, скоро я к ним присоединюсь. Буду приходить сюда расслабляться и отдыхать душой. Но не скажу об этом никому-никому!
И как в столь славном месте (исключая какофонические звуки, но они везде одинаковы) могут отдыхать люди, подобные Джею Паркеру? Не представляю. Народ ведет себя достаточно прилично — ну кое-кто обнимается и так далее, но в целом вполне пристойно. Честно сказать, ожидал худшего. Из знакомства с Джеем, а также из личного опыта посещений по работе заведений для лиц чуть ли не традиционной уже ориентации.
— Ой!
— Что с тобой, Мо?
— Меня ущипнули. — Голос о-о-очень расстроенный.
— Странно, а меня — нет. Ладно, не бить же морды всем окружающим?
— Меня — ущипнули!!! Почему это не бить?! — Какие мы обидчивые, посмотрите только! — Очень даже бить! Кое-кто даже обещал… стоял на коленях: мол, защищу, не дам в обиду, буду холить и лелеять…
Так. Или все-таки двух глотков кое-кому хватило или я ничего уже не понимаю в этой жизни!
— Давай немного отойдем, здесь пространства побольше. Н-да, что-то наш псих не торопится. Может, он сегодня и не объявится?
— Может, и нам хватит практиковаться в хореографии? У меня ноги заплетаются… с самого начала. И я хочу выпить!
Ого…
— Сейчас, последнюю оттанцуем и посидим. Если найдем где… — По моим расчетам, следующий трек обещался быть «нудняком». Прыганье Моргану явно не по плечу в данный момент. Зазвучали первые аккорды, и тотчас же возник голос — женский, необыкновенно глубокий. Знакомый до дрожи.
Хрустальной тенью скрывает лик в усталом мраке
светлая волшебница-луна.
И каруселью вращает блик на зодиаке — лестница
наверх озарена…
Ками, добрые ками, что я вам сделал? За что вы решили ударить меня именно сейчас? Через столько лет. Почему так больно?
Где ты дремлешь, любовь, в этот миг?
В чистых снах, расскажи, что видишь ты?
Я заложник этих снов,
Мои крылья сложены
За спиной, у изголовья твоего — и тишиною
Отголоски давних слов,
Капли слез непрошеных
Падают росинками рядом с тобою.
Кто я — пленник без оков?
Крылья грез отброшены.
Шелест их отныне не услышишь ты никогда, и
Эту память горьких слов,
Эхо слез непрошеных
Сохранит моя душа — это навсегда!
Марина… Я чувствую, как Морган пытается освободиться от слишком сильной хватки… тщетно, потому что сейчас я не здесь и не с ним. Мне все равно. Только бы ее песня звучала, звучала… Потому что когда затихнет последняя нота…