6

Прошло уже больше месяца с тех пор, как Вирджиния попала в «Мини-Америку» – странный городок, загородную дачу разведшколы КГБ. Первую неделю ее никто не трогал, она отсыпалась, вставала поздно, лениво бродила по двум улицам этого города – «Авеню оф зе Америкас» и «Седьмой стрит», разглядывая подчас бутафорские, но чаще настоящие вывески и витрины. В магазине «7/11» она подолгу перебирала американские товары – косметику, шампуни, продукты. Прикасаться к этим вещам с бирочками и надписями «Made in USA» было так же приятно и грустно, как перечитывать старые письма. Две плоскокрышие, на американский манер, улочки этого городка были по утрам пусты, заснежены и обрывались на краю большого, тоже занесенного снегом поля, за которым были видны густой сосновый лес и вышки охраны.

Вирджиния не знала, обнесено ли это поле вокруг городка колючей проволокой, но понимала, что нечего и думать о побеге, да, честно говоря, мысли о побеге и не приходили ей в голову. Она устала от всего – от пережитого со Ставинским в Вашингтоне и в Москве, от тюрьмы на Лубянке и допросов, от русских уголовниц и несовершеннолетних преступниц. Тихая покорность судьбе и мысли о будущем ребенке наполняли теперь ее душу. В конце концов, эта золоченая клетка действительно куда лучше тюремной камеры. В первый же вечер старый полковник Стэнли выдал ей пятьдесят долларов на неделю («Когда начнешь работать, будешь получать больше», – сказал он), и теперь она могла сама планировать свои расходы – шесть долларов в день уходило на завтрак, обед и ужин в ресторане при отеле, а оставшиеся деньги можно было потратить на кофе днем или на косметику. Но конечно, первым делом она купила себе французский крем «Ланком», мыло, дезодорант. К ее удивлению, здесь это стоило куда дешевле, чем в США. Потом на одной из полок магазина она обнаружила несколько детских игрушек и решила купить их немедленно, сколько бы они ни стоили. Но продавец – тот самый сорокалетний брюнет с курительной трубкой, который вызвал тогда полицейского, – сказал ей:

– Эти игрушки можешь взять даром. Какой идиот завез их сюда?! В нашем городе нет детей, и я не думаю, что когда-нибудь будут…

Но Вирджиния не хотела думать о будущем. Маленькая пластмассовая кукла и надувной резиновый пингвинчик украсили тумбочку ее гостиничного номера. Вообще, если абстрагироваться от того, что ты в России, и забыть, что на опушке леса стоят вышки охраны, то в этом городке можно жить, почти как дома, почти как в номере ее отеля в Алтадене, в Лос-Анджелесе. А еще точнее – как в какой-нибудь киноэкспедиции, когда художники выстроили для киносъемок декорацию на натуре и киногруппа живет здесь же, в этих декорациях.

В два часа дня обитатели этого городка высыпали на улицу после утренних занятий в классах при том же отеле «Холлидэй инн». Теперь вторую половину дня они обязаны были вести активную «американскую» жизнь: переставлять четыре легковые автомашины с одной стороны улицы на другую, под знак «No parking 8 a.m. – 2 p.m.», сидеть в кафе, играть в бридж, в бильярд или на игральных автоматах, делать покупки в магазинах, читать американские газеты, спорить о бейсболе, проверять свои счета в банке и ухаживать за несколькими женщинами, которые были в этой «смене», – тремя студентками из разведшколы, администраторшей гостиницы Мики и официанткой ресторана Глорией. Конечно, этот флирт был тоже больше наигранным, чем серьезным: все знали, что Мики – дочка полковника Стэнли, а Глория – жена одного из преподавателей школы разведки, испанца Родригеса. Поэтому «свободная» Вирджиния тут же стала объектом всеобщего мужского внимания.

Но поначалу Вирджиния держалась тут отчужденно и после двух часов дня предпочитала валяться у себя в номере с какой-нибудь книжкой – благо библиотека при гостинице тоже была гордостью полковника Стэнли, он собрал здесь огромное количество дешевых сентиментальных американских бестселлеров. Но за завтраком, обедом и ужином в ресторане – хотя Вирджиния сидела за столиком Стэнли и была как бы под его опекой – ей некуда было деться от заинтересованных мужских взглядов, случайно оброненных на ее счет словечек.

Да она и сама присматривалась к этим «студентам». Их было человек тридцать – разного возраста, но больше всего тридцатилетние, разных национальностей – болгары, армяне и даже корейцы, но все-таки больше русских. Эти люди, думала Вирджиния, через какое-то время поедут в Америку и будут жить там по поддельным или неподдельным документам, открывать свои магазины, фирмы, а может быть, даже газеты и банки, будут ездить на американских машинах по американским дорогам, спать с американскими женщинами и даже рожать американских детей, и все это только для того, чтобы шпионить и разрушать ее страну.

Но, как ни странно, она не находила в своей душе ненависти к этим людям. Может быть, потому, что она завидовала им, завидовала тому, что каждый из них сможет жить в Америке, как он захочет. А еще больше потому, что чувствовала себя брошенной и забытой теми людьми, против которых будут работать эти «студенты», – Даниелом Дж. Купером, Дэвидом Мак Кери и Керолом. Мягкая и добрая от природы, Вирджиния, может быть, впервые в жизни испытывала странное, незнакомое ей прежде удовольствие мести: это CIA, этот Даниел Дж. Купер – такой самоуверенный, холеный вашингтонский щеголь – уговорили ее поехать в эту проклятую Россию, наобещали бог знает что – деньги, приятный вояж, право на главную роль в кино, этот Ставинский увлек ее и даже сделал ей ребенка, а теперь они все бросили ее, забыли, им глубоко наплевать на все, что она перенесла в русской тюрьме, и на то, что пришлось бы перенести ей в лагере, если бы она не попала сюда, в эту странную «Мини-Америку». Они забросили ее сюда и забыли, ни одна радиостанция уже не упоминает в своих передачах ее имени! Что ж – эти «студенты» русской школы разведки накажут CIA за глупость, предательство и обман. Но куда чаще, понимая, что несправедлива, и, ловя себя на этом, Вирджиния искала себе оправдание. В конце концов, если не она научит этих «студентов» калифорнийскому акценту или каким-нибудь деталям поведения, типичным для натуральных американцев, то их научат этому другие учителя – тот же полковник Стэнли и еще трое американского происхождения – испанец Гарсия Родригес, негр Луи Нортон и американский венгр Мартин Корен – руководители их практики в этом городке…

Конечно, она видела, что толстенький полковник Стэнли исподволь втягивает ее в работу. Каждый день за ужином он выспрашивает ее о тех мелких несоответствиях городка стандартам американской жизни, которые бросились ей в глаза за этот день. Вирджиния называла эти несоответствия: в магазине нет надписей «Sale», нет купонов, нет стандартных детских игрушек, без которых не растет ни один американец, – мисс Пигги, супермена, а в кафе нет бумажных стаканчиков, в кинозале, где по вечерам всем студентам показывали старые американские фильмы, никто не кладет ноги на спинки передних кресел и в буфете не продают воздушную кукурузу.

– А кроме того, у меня нет «Америкэн экспресс», – шутя сказала Вирджиния.

И уже через несколько дней она заметила, что почти ни одно ее замечание не прошло мимо внимания полковника: в «7/11» появились большие плакаты: «Sale», «Discount 30%», в газетах «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост» появились дыры на тех страницах, где были напечатаны купоны, дающие скидку на зубную пасту и мужское белье, в кафе завезли бумажные стаканчики, а в кинотеатре каждому зрителю стали бесплатно выдавать воздушную кукурузу, чтобы приучать и к этой американской привычке.

Через неделю полковник Стэнли выдал ей уже не пятьдесят, а восемьдесят долларов и сказал со смехом:

– Детка, ты уже заработала прибавку!

Вирджиния взглянула на него удивленно: за что? А он сказал:

– Кроме того, я теперь регулярно буду вводить повышение цен в связи с инфляцией. Кстати, я хочу, чтобы завтра в девять ноль-ноль ты пришла на мои занятия с группой. Не бойся, ничего страшного ты делать не будешь, просто посидишь, посмотришь. Занятия будут в кафетерии…

Но «просто посидишь, посмотришь» было, конечно, пустой фразой. Наутро, когда Вирджиния пришла в кафетерий «Now», там уже сидела группа из восьми человек, а полковник Стэнли, одетый в гражданский костюм и со своей неизменной гаванской сигарой во рту, сидел перед ними на высоком вращающемся стуле у стойки бара и держал в руках книгу «How to pick up a girl».

– Сегодня у нас практические занятия на тему «Как закадрить американскую женщину». Неделю назад я вам задал прочесть эту книгу, и я думаю, что вы уже проштудировали ее, а теперь перейдем к практике. Вирджиния, детка, поди сюда, сядь тут рядышком. – Он показал ей на высокое вращающееся кресло у стойки бара, а когда она села, обратился к группе: – Ну, кто смелый? Кто хочет подойти и закадрить эту красотку?

Полковник Стэнли говорил на таком классном английском и так к месту, играючи, вставлял в свой, на уровне «Нью-Йорк таймс», английский отдельные жаргонизмы из обиходного сленга, что Вирджиния, слушая его, забывала, что она в России. И вообще этот урок, как и все последующие, был похож на занятия в театральной студии, на репетиции по той самой системе Станиславского – «реальная жизнь в предлагаемых обстоятельствах», которые так любила Вирджиния в пору своей актерской юности. А книга «Как подцепить девушку» (американский бестселлер пяти- или шестилетней давности) в качестве учебного пособия в школе КГБ, в руках у полковника КГБ, этого толстячка Стэнли, просто насмешила Вирджинию. Она вспомнила газетную шумиху вокруг этой книги: скромный, застенчивый парень никак не мог найти себе подружку или хотя бы познакомиться с какой-нибудь девушкой или женщиной, и тогда он взял магнитофон и пошел, как репортер, на улицу и стал спрашивать у прохожих женщин именно об этом: как лучше всего с ними знакомиться. Через несколько месяцев собрал эти интервью в книгу и – стал миллионером. Но интересно: что бы он подумал, если бы узнал, что эта книга стала еще и учебным пособием в московской школе разведчиков…

Вирджиния села за стойку бара, заказала себе пепси и отшила первого же студента – молодого, красивого и несколько нагловатого кавказца – не то турка, не то армянина. Этот кавказец подсел к стойке бара через стул от Вирджинии и довольно ловко поднес ей зажигалку, когда она, изображая скучающую в кафе американку, закурила. При этом Вирджиния благосклонно выслушала его первые дежурные фразы, но стоило ему пересесть на стул рядом с ней и сказать: «Могу я купить вам что-нибудь выпить?» – как Вирджиния тут же круто отвернулась от него к Стэнли и отрицательно покачала головой.

– В чем дело? – спросил полковник.

– Во-первых, он не знает, кого изображает, – объяснила она. – Он кто – клерк? бизнесмен? водопроводчик? Во всяком случае, от него пахнет, как от водопроводчика и даже хуже. То есть извините, но, честно говоря, от него просто пахнет потом. Ни одна американка не станет разговаривать с мужчиной, от которого так пахнет.

Впервые за все это время Вирджиния увидела, как похожий на добродушного барсучка толстенький полковник Стэнли побагровел от злости так, что даже шея у него стала пунцовой.

– Молодец… – сказал он сквозь зубы Вирджинии и повернулся к своим студентам. После этого Вирджиния услышала такую отборную американскую ругань, какую нечасто услышишь даже в Гарлеме. – Я сколько раз вам говорил, чтобы вы пользовались дорогим мылом, дорогим шампунем и дезодорантом! Экономите, сукины дети! Экономите на мыле, чтобы пропустить лишнюю стопку бренди! Сегодня пройду по комнатам и лично проверю, у кого какое мыло! Кто сегодня полоскал рот «Fresh Start»? – Никто не поднял руку, но эта честность чуть успокоила Стэнли. – То-то… – сказал он отходчиво и ворчливо. – Хоть признались! Позорите школу перед мисс Америкой… Следующий!

Так к Вирджинии прилипло имя «Мисс Америка» – не только на этом уроке, но и на все время.

Через пару дней вся группа, которая занималась у Стэнли, уже пахла мылом «Chloe», мужским одеколоном «Cavalier», у всех были идеально подстрижены ногти и никто, разговаривая с Вирджинией, не чесал затылок. И Вирджинии стало все трудней отсеивать кавалеров не только во время уроков, но и после них, по вечерам. Потому что эти мужчины оказались прекрасно образованны, отлично знали американскую и английскую классическую и современную литературу и музыку. Выпускники московского и провинциальных институтов иностранных языков, высшей военной школы переводчиков и школы КГБ, они – каждый – не меньше десяти-двенадцати лет изучали английский язык, сутками, по их рассказам, просиживали в лингафонных кабинетах, отрабатывая английское или американское произношение, прочли горы книг и наизусть выучили целые страницы из Шекспира, Уитмена, Сэлинджера, Брэдбери, Апдайка и других писателей, имена которых не знала даже Вирджиния. Но, как известно, любой язык не стоит на месте, он течет, как река, вбирая в себя новые слова и оттенки, новые словообразования. Вирджиния отмечала, что некоторые словечки, которыми щеголяли эти студенты, устарели или произносятся чуть иначе, она вылавливала этот сор в их речи, поправляла, а иногда – бывало и такое – даже не понимала некоторые слова или старые, из каких-то старых учебников английского языка, пословицы…

Но в целом она быстро прижилась в «Мини-Америке». Ее уроки американского быта все чаще проходили как веселые театральные репетиции, и уже из других групп потянулись студенты на эти занятия, и полковник Стэнли стал потихоньку передоверять ей вести занятия целиком самой, а он отправлялся по своим хозяйственным делам, которых у него было по горло в этом городке.

Начиная с третьей недели Вирджиния стала получать по 100 долларов в неделю – совсем неплохо для такого городка, где, кроме как на еду и мелочи женского туалета, деньги тратить в общем-то некуда. На новогодней вечеринке в гостиничном ресторане студенты задарили Вирджинию подарками, вниманием и весьма настойчивыми ухаживаниями. А затем на одном из занятий «Как вести себя в дискотеке» среди грохота дискомузыки Вирджиния, раскрасневшаяся от танцев, возбужденная азартом своей работы (ей никак не удавалось заставить этих мужчин расслабиться, они танцевали зажато и как-то деревянно), – так вот: среди этого шума, смеха и всеобщего возбуждения Вирджиния вдруг увидела, что студенты неожиданно стихли, замерли. Она еще продолжала показывать им под музыку танцевальные движения, продолжала танцевать, но, проследив за их взглядами, повернулась к двери и…

В двери стояли полковник Стэнли и высокий, в роговых очках, с утомленным лицом, пожилой генерал – тот самый, который угощал ее бутербродами с икрой в своем кабинете на площади Дзержинского и «Джонни Уокером» на своей даче. Тот самый генерал, который решил ее судьбу и из тюрьмы направил сюда. Но в генеральском мундире Вирджиния видела его впервые.

Она смутилась, смешалась, не зная, как давно они стоят так и наблюдают за ней, и поспешила выключить магнитофон, который бесновался ритмичной дискомузыкой.

– Нет-нет, – сказал генерал. – Продолжайте. – И вышел из класса вмеcте с полковником Стэнли.

Остаток урока Вирджиния провела скомканно, а перед обедом к ней подошла дочка полковника Стэнли Мики и сказала:

– Папа просит тебя зайти к нему в кабинет. – И подмигнула по-свойски: – Пойди надень красивое платье.

Вирджиния ушла в свою комнату и долго не знала, что ей надеть. Конечно, в кабинете у Стэнли будет этот генерал. Как вести себя с ним? Это его люди убили на аэродроме Юрышева, это его люди бросили ее в тюрьму, допрашивали ее, кормили какой-то ужасной баландой и сунули в камеру к «Василию». Но с другой стороны, разве не она сама, по своей воле приехала в их страну как шпионка, приехала, чтобы выкрасть этого Юрышева, который знал какие-то русские секреты. Они поймали ее и посадили в тюрьму – разве не то же самое делают в Америке с русскими шпионами? Разве не сидел в американской тюрьме знаменитый русский шпион Абель? Просто у них здесь такие тюрьмы, что не дай Бог! Второй раз не захочешь попасть в них ни за какие деньги! Но разве не этот генерал вытащил ее из той ужасной тюрьмы и перевел сюда, в человеческую жизнь?

И Вирджиния надела то самое темно-фиолетовое платье с неглубоким вырезом, в котором когда-то пришла в ресторан отеля «Кэпитол-Хилтон» на первую встречу с Дэниелом Дж. Купером. И так же собрала волосы сзади в скромный узел. Это была ее маленькая женская месть CIA и лично начальнику русского отдела Куперу за то, что они бросили ее и забыли.

В кабинете полковника Стэнли был накрыт обед на троих. Стол украшало ведерко с бутылкой французского шампанского. Когда Вирджиния вошла, генерал и полковник Стэнли встали, и Стэнли услужливо придвинул ей стул, а потом легко, балагуря, снял неловкость первой минуты. Первый же тост он поднял за Вирджинию или, как он сказал, «За Мисс Америку» – за голливудскую звезду, которая почтила своим присутствием наш маленький провинциальный американский городок и стала полноправным членом нашей местной «комьюнити». Вслед за этим он на все лады расхваливал педагогические таланты Вирджинии и, смешно утрируя, пересказывал генералу забавные подробности уроков «Как подцепить американскую женщину» и прочие происшествия из жизни своего городка.

Вирджиния краснела и смущалась, когда он хвалил ее, и ловила на себе внимательные взгляды усталых бледно-голубых глаз генерала. После обеда генерал сказал ей:

– Я хочу пригласить вас на прогулку. Не возражаете?

Вирджиния промолчала. Могла ли она возражать человеку, который не словом, а только жестом мог отправить ее и весь этот городок в тюрьму, в лагерь, на каторгу! Но он был вежлив, предупредителен и еще спрашивал ее разрешения!

На улице возле гостиницы стояли длинный черный правительственный лимузин с шофером и черная «Волга», в которой сидели телохранители генерала. Едва генерал и Вирджиния вышли из гостиницы, один из них бегом подскочил к лимузину и открыл дверцу своему боссу и его даме.

Лимузин плавно тронулся, быстро вышел за город, миновал поле и, не останавливаясь у контрольно-пропускных пунктов и шлагбаумов, которые предупредительно открывались за сотню метров до машины, углубился в сосновый лес. «Волга» телохранителей почтительно следовала сзади. Сидя на заднем сиденье, отгороженные от водителя затемненным стеклом, генерал и Вирджиния молчали. За окнами машины плыл сказочный русский лес, сияющий на солнце бело-сиреневыми шапками снега. Оранжево-морозный диск солнца мелькал за деревьями, словно гнался за машиной.

Генерал молча взял Вирджинию за руку. Она посмотрела на него робкими, тревожными глазами. Он перенес свою руку ей на плечо и несильно привлек к себе. И Вирджиния послушно, как котенок, прильнула к его генеральскому мундиру и почти машинально отметила, что от него пахнет хорошим мылом и тонким мужским одеколоном.