Воскресенье, 5 апреля
Страстное воскресенье
Утром заскочил Найджел. Он все еще сходит с ума по Пандоре. Я пытался отвлечь его от грустных мыслей беседой о норвежской кожевенной промышленности, но он почему-то не заинтересовался.
В час дня заставил отца встать. Не понимаю, почему он должен валяться в постели весь день, когда я с раннего утра на ногах. Он встал и отправился во двор мыть машину. Нашел мамину сережку и долго сидел, уставившись на нее. Спросил:
– Адриан, ты скучаешь по маме?
– Конечно, скучаю, – ответил я, – но жизнь-то продолжается.
– И зачем? – вздохнул отец.
Я сообразил, что он подумывает о самоубийстве, немедленно пошел наверх и убрал все опасные предметы из ванной.
На обед съели готовый ростбиф, целую упаковку. Когда я мыл посуду, отец крикнул из ванной, что не может найти бритву. Я соврал, что не знаю, где она. А потом убрал все ножи и острые инструменты из кухонных ящиков. Отец попытался побриться электробритвой, но батарейки давно протекли и позеленели.
Хочется думать, что я человек широких взглядов, но выражения, которые употребил папа, когда не смог побриться, ни в какие ворота не лезут. Чаепитие с бабушкой меня достало. Бабушка непрерывно говорила гадости о маме, а отец все бубнил про то, как он по ней скучает. Меня вообще никто не замечал! На пса и то больше внимания обращали!
Бабушка отругала папу за то, что он отращивает бороду:
– Джордж, нет ничего забавного в том, чтобы походить на большевика!
По словам бабушки, дед даже в траншеях под Ипром брился каждый день. Иногда ему приходилось воевать с крысами, которые норовили сожрать мыло для бритья. Дедушку побрили, даже когда он лежал в гробу, так что уж если мертвые могут бриться, то живые и подавно. Отец попытался оправдаться, но у него не получилось, бабушка не умолкала ни на секунду.
Мы оба обрадовались, когда она ушла.
Разглядывал “Больших и прыгучих”. В конце концов, сегодня Страстное воскресенье!