Один человек падает с небоскреба. И, пролетая мимо балкона, спрашивает стоящего там человека: — Какой этаж? — Восемнадцатый. — Ну еще можно жить… Акробатику вели у нас опытные преподаватели Лебедев и Степанов. Мне приходилось на их занятиях трудно, потому что акробатика требует развитого тела, и начинать заниматься нужно ею с детства. Я же начал осваивать первые акробатические упражнения в 25 лет. Кто — то из преподавателей бросил такую фразу: — Когда человек становится умным, зрелым, он начинает задумываться, а зачем, собственно, ему нужно переворачиваться через голову, ведь так можно сломать шею?! Мальчишки легко выделывают акробатические трюки, не задумываясь, свернут себе шею или нет. Для них это игра. Тем не менее я отличался прилежанием, и педагоги меня иногда даже ставили в пример. Они говорили: вот, мол, какой нескладный, долговязый, а освоил кульбит, фордершпрунг и другие акробатические трюки. А когда хотели кому — нибудь сказать, что человек работает ниже своих возможностей, то непременно добавляли: «Смотри, даже Никулин делает это хорошо, а ты?» Научился я, правда, несколько примитивно, но достаточно четко делать каскады и стал чувствовать, что у меня окрепли руки, шире стали плечи. На лонже, удерживающей артиста от падения при выполнении им трюков, я мог даже выполнить передний и задний сальто — мортале. Но у меня за секунду перед прыжком возникала вредная мысль: «А может быть, не прыгать?» Это самое страшное перед выполнением трюка — раздумывать: делать или не делать? Это все. Верная дорога к травме. И я перестал прыгать.ТАК МОЖНО СЛОМАТЬ ШЕЮ…