ГЛАВА 7

ЗЕРЦАЛО ЯСНОВИДЕНИЯ

Крохотная, бедно обставленная комнатка, в которой обитал Мадезус, изначально была предназначена для храмовых прислужников. Однако молодой жрец и за такую был благодарен Тароклу – костлявому лысеющему первосвященнику беднейшего в городе митраитского храма.

Мадезус положил браслет на грубо сколоченный угловой столик и опустился в неудобное деревянное кресло. Его била дрожь. Он потер кулаками глаза, красные от недосыпания. С тех самых пор, как третьего дня он впервые прикоснулся к браслету, его беспокоили весьма странные сны. После пробуждения они улетучивались бесследно: он ничего не мог вспомнить.

Вчера вечером он попытался поподробнее разузнать о браслете. Киммериец утверждал, будто ничего не ведает о его происхождении. Таким образом, у Мадезуса не оставалось иного выбора, кроме как прибегнуть к обряду Вопрошания Истины и молить Митру приподнять завесу над тайной браслета, распространявшего столь сильную эманацию зла.

Всю минувшую ночь, с заката до рассвета, Мадезус воспевал молитвы и заклинания, а в курильнице тлели едкие листья Малджорны – священного Древа Познания. Хотя это и отдавало святотатством, молодой жрец порою не мог удержаться от мысли, что Митре было присуще чувство юмора. Зачем бы иначе Ему избирать Своим священным деревом растение, чьи листья воняли хуже горящего коровяка?.. Мог ведь заповедать Своим почитателям самое возвышенное благовоние. А вот поди ж ты!..

У Мадезуса чесались глаза от целой ночи трудов и от пахучего дыма. В голове было легко и совершенно пусто. Все его молитвы пропали втуне: Митра не отзывался. Жрец устало опустился на убогий топчан, служивший ему ложем, и тихо произнес еще одну молитву, последнюю. Он просил Митру хотя бы послать ему более спокойный сон, нежели накануне. Опустив налитые свинцом веки, Мадезус постепенно задремал…

Его разбудил пронзительный скрип двери. В голове по-прежнему ощущалась странная легкость, но Мадезус чувствовал себя освеженным и отдохнувшим. Он приподнялся на постели, желая посмотреть, кто пожаловал к нему в гости. И каково же было его изумление, когда он узрел на пороге своего старого наставника – Калетоса!

Глаза у Мадезуса округлились, а во рту пересохло.

– Учитель!.. – воскликнул он, – Какими судьбами?.. Сколько лет мы с тобою не виделись! Я-то уже подумывал вернуться в Коринфию – навестить тебя и посмотреть, как дела в нашем храме!..

– Здравствуй, Мадезус, – отозвался вошедший. Голос у него был глубокий и звучный, лишь чуточку огрубевший на староста лет.

– Ты прекрасно выглядишь, Учитель, – сказал Мадезус. – Поистине, годы пролетают мимо тебя.

В самом деле, у старца были молодые, яркие изумрудные глаза, плохо вязавшиеся с бледным морщинистым лицом. Калетос был совершенно лыс, если не считать последних клочков белоснежных волос, еще державшихся над ушами. Просторные белые одеяния мели каменный пол, а на груди у старца висел амулет вроде того, что носил сам Мадезус: серебряная звезда о семи лучах. В центре звезды переливался гранями большой аметист. Старый жрец опирался на березовый посох, опять же почти такой, как у Мадезуса, только согнутый десятилетиями службы.

– Учитель?.. – вопросительно подал голос Мадезус.

– Прости, Мадезус, за неожиданное вторжение. С тех пор как мы с тобою расстались, Дэркето обновила Свою Луну вот уже трижды по двадцать раз. Извини мое стариковское любопытство, но я вижу на твоем лбу морщины, проложенные беспокойством. Что так взволновало тебя, мой мальчик?

Мадезусу понадобилось некоторое усилие, чтобы, во-первых, окончательно стряхнуть с себя сон, а во-вторых, оправиться от неожиданного появления своего наставника. Кое-как приведя мысли в порядок, он начал рассказывать:

– Вот уже несколько ночей мне не до сна, и есть отчего. Я чувствую. Учитель, – в этом городе пробудилось древнее зло! И сей предмет, – он указал на браслет, поблескивавший на столе, – каким-то образом с ним связан. Я просил Небесного Отца о вразумления, но Митра не счел меня достойным Своей помощи. Как странно и как знаменательно, что ты появился в Пайрогии именно теперь, когда мне так необходим твой совет!.. То есть, Учитель, – тут же смутился Мадезус, – я не смею обременять тебя делом, которое судьба взвалила на мои плечи. Лучше поведай мне, как ты жил все эти годы? Как там наш храм в Коринфии?

– В храме все благопристойно, – ответил Калетос. – А вот меня начинает тяготить груз прожитых лет. Потому-то я и решил, прежде чем Митра упокоит мои старые кости и призовет к Себе мою душу, узнать, что поделывает мой ученик. Мой любимый ученик, на которого я возложил столь тяжкое бремя, когда отпускал в мир… О да, Мадезус, твой жребий нелегок. Я и сам много лет следовал тем же путем, пока Митра в Своей всеведущей премудрости не направил меня в наш храм. Там, в этом храме, я посвятил тебя в тайный, древний Орден Ксуоквелоса… Когда-нибудь и у тебя будут ученики, и тем продолжится цепь, тянущаяся сквозь многие столетия. Ибо ты – последний член Ордена, видевшего еще Лемурийскую империю.

Без сомнения, тебя направили в этот город, хотя цель этого еще не совсем ясна. Отбрось же сомнения, мальчик! Не смей больше называть себя недостойным!.. И что это там насчет того, что ты «не можешь обременять» одного такого старого дурня?.. Смелее! Давай сюда браслет, да и сорвем-ка завесу, за которой прячется от нас лик Зла! Пол этой комнаты с помощью Митры станет для нас Зерцалом Ясновидения. Приготовься, друг мой, к Обряду Зерцала!

Мадезус подошел к большому глиняному горшку, помещенному в углу комнаты, и стал деревянным черпаком лить на пол воду, пока не получилась овальная лужа нескольких футов в поперечнике. Положив на место черпак, молодой жрец осторожно взял браслет и передал его Калетосу. Старик не без опаски принял вещицу, покатал ее из руки в руку, потом закрыл глаза и нахмурился, достигая предельного сосредоточения. Очень скоро вокруг его головы появился серебристый нимб. Сияние стало расширяться, пока не объяло его руку с браслетом. Оно мерцало и становилось все ярче, и вместе с ним начал светиться амулет. Он горел в полутьме комнаты, как семилучевая звезда на ночном небе. Потом из недр аметиста ударил конус белого света. Он коснулся воды, и от нее пошел пар.

– Смотри же в Зерцало! – воскликнул Калетос. – Только будь осторожен и не давай ввести себя в заблуждение!

Мадезус вгляделся в поверхность воды и сквозь пар рассмотрел очертания древнего каменного сооружения. Казалось, перед ним была картина художника, мастерски владевшего цветом и перспективой. Здание казалось объемным: сделай шаг – и войдешь. Изображение переменилось, – Мадезус в самом деле заглядывал внутрь постройки. Судя по убранству, это был храм, только очень древний, восходивший ко временам чуть ли не первобытным.

Зерцало на миг помутилось, чтобы в следующий миг отразить знакомую фигуру Конана. На сей раз картина даже двигалась. Варвар шел по улицам города – так хищный зверь пробирается в джунглях, выискивая добычу. Мадезус видел, как Конан приблизился к той самой постройке. Киммериец тщетно стучал в дверь, испрашивая позволения войти.

Глядя в Зерцало, Мадезус все пытался определить местоположение странного здания. В линиях каменных стен сквозило нечто знакомое… очень знакомое… но вот что? Мадезус никак не мог ухватить ускользающий образ. Однако у него было стойкое ощущение, что он уже проходил мимо старого храма, причем совсем недавно.

И вновь перед ним была внутренность таинственного дома. В полутемном чертоге стояла женщина в длинном черном плаще, и капюшон был отброшен. Мадезус сразу заметил, что она молода и прекрасна. Прямые, черные как вороново крыло волосы роскошным водопадом текли на плечи и спину. Точеное лицо, безупречно-белая кожа… Полные губы казались алыми розами, только что умытыми дождем.

А перед женщиной Мадезус увидел высокого, статного мужчину средних лет. Жрец даже вздрогнул, узнав в нем Эльдрана, короля Бритунии. Вот она подвела короля к массивному каменному алтарю… приглашающе улыбнулась, распахнула плащ, и плащ упал на пол. Никакой одежды под ним не оказалось. Женщина потянулась навстречу королю, прижалась к нему чувственно-прекрасным нагим телом, крепко обняла и страстно принялась целовать.

Эльдран с готовностью отвечал на ее поцелуи; его руки блуждали по телу красавицы, и было видно, как постепенно разгоралась в нем страсть. Мадезус целомудренно покраснел, глядя, как извивались, сплетаясь в любовном танце, два тела. Ну и зрелище подсунуло ему Зерцало вкупе с амулетом Калетоса!.. Однако потом жрец просто ахнул от неожиданности и потрясения. Женщина постепенно менялась! Сперва он обратил внимание на глаза: они засветились красным огнем, точно угли в жаровне. Ногти зловеще вытянулись и превратились в кривые черные когти. А когда она открыла рот, в нем обнаружились ряды загнутых остроконечных черных зубов! В следующий миг она глубоко вонзила их в шею ничего не подозревавшего короля…

Только теперь Эльдран попытался высвободиться, но не смог. Охваченный ужасом Мадезус наблюдал за тем, как все слабее бился несчастный король, как иссякала в нем жизненная энергия, – чернозубая упыриха высасывала ее вместе с кровью. Вот она остановилась перевести дух, на мгновение оторвалась от беспомощно распростертого короля, и несколько капель крови упало на каменный пол. Внезапно женщина-монстр вскинула голову и посмотрела прямо на Мадезуса, как если бы он подсматривал за нею в окошко. По поверхности воды побежала рябь, изображение расплылось. Лужица на полу комнаты превратилась в шипящее облачко пара и пересохла.

Некоторое время Калетос не произносил ни слова, молча наблюдая за своим учеником. Тишина длилась несколько минут: молодой целитель пытался составить целостную картину из тех странных, страшных и непристойных сцен, что показало ему Зерцало.

– Мутари!.. – с отвращением и ужасом произнес он наконец. – Та, которую позволило мне увидеть Зерцало, точь-в-точь похожа на жриц мутари. Такими изображены они в книгах Скелоса, закованных в железные переплеты… Учитель, я отказываюсь верить своим глазам! Жрецы мутари были последователями нечистого культа, потомками зурийских змеелюдей, истребленных много веков назад! Мыслимо ли, чтобы в наши дни?.. В этом городе?..

– Мутари в самом деле вымерли, а последние зурийцы погибли еще за несколько тысячелетий до них, – спокойно и даже торжественно ответил Калетос. – Однако твои глаза не обманули тебя, друг мой. Ты в самом деле видел жрицу мутари… Как ты помнишь, мутари, при всем их могуществе, были всего лишь последышами своих зурийских учителей. Сколько мудрецов ошибочно полагало, будто черная премудрость зурийцев, заключенная в книжных томах, погибла вместе с их ужасной империей!.. Колдовские книги были погребены глубоко, но такие, как они, неизбежно выходят на поверхность, дай только время… Знай же: Митра направил твои стопы в этот город, дабы ты пресек последний побег древнего Зла и низвергнул его обратно в бездну, из которой он выполз. Теперь твой путь ясен, о юный друг мой. Перед тобою судьба, что уготовил тебе Митра!

Мадезус отрешенно опустился на свою лежанку…

– Значит, – проговорил он медленно, – вот она какова, та злая сила, чье присутствие в этом городе я ощутил… Жрица мутари! И все зацепки, что у меня есть, – это браслет, король Эльдран и Конан-киммериец… – Вздохнув, он умолк я некоторое время о чем-то напряженно раздумывал. Потом заговорил снова: – Учитель… Я пристально изучал книги Скелоса, но о мутари там говорилось слишком скупо. Мне хорошо запомнились миниатюры, но вот текст… Тексты, посвященные этому культу из времен зурийского упадка, были крайне туманны. Не мог бы ты рассказать мне хоть немного о природе мутари?

Калетос прислонился к стене комнатки и задумчиво погладил белоснежную бороду.

– Мне самому известно немногое, и притом с пятого на десятое, Мадезус. Это запретная тема. Даже самые храбрые знатоки старины едва решаются делать какие-то намеки, и то полушепотом. А тому, что можно вычитать в книгах Скелоса, до конца верить не стоит. Слишком многое в них подлежит различному истолкованию… Однако слушай: я поведаю тебе все, что известно мне самому.

Мутари были страшными, чудовищными существам!… Они рождались людьми, но потом намеренно вытравляли в себе все человеческое кровавыми, исступленными ритуалами. Они не стремились ни к богатству, ни к удовлетворению плотских желаний. Их вела ненависть ко всему дышащему, их целью был хаос. Волшебное могущество требовалось им для того, чтобы причинять боль и страдания смертным. Сами когда-то бывшие людьми, они презирали людей… но в то же время и завидовали им. Ибо у людей было то, что мутари теряли невозвратно, – их ДУШИ.

Мутари продавали свои души Силам Зла, получая взамен запретные знания демонической Зурии, а с ними и способность совершать подвиги волшебства, далеко превосходившие возможности магов и жрецов того времени. Могущество мутари затмевалось только их жестокостью. Они буквально питались горем и мучениями своих жертв. Целый век человечество изнывало под их властью, и каждый день уносил многие тысячи невинных жизней. Одних сводили в могилу моровые поветрия, других – голод… Третьих попросту убивали. Мутари искусно сеяли рознь между племенами людей и подогревали обиды, которые в ином случае скоро загладило бы время. А самым жестоким и гнусным среди этих нелюдей был некий Скаурол – самозваный правитель южной страны, известной ныне как Шем.

Дворец Скаурола был сущим рассадником грязи и мерзкого ужаса… Тысячи заостренных кольев окружали его, и почти на каждом корчился человек. Такую казнь назначал он всякому, кто проявлял хоть малейшее непокорство. День и ночь наслаждался Скаурол стонами и воплями несчастных, подвергнутых чудовищной пытке… И это лишь один из бесчисленных рассказов о жестокостях, которые он учинял!..

Но, как и всякое зло, мутари в конце концов обратились друг против друга. Число их возрастало, а вот жертв для их злодейств оставалось все меньше. Мутари начали ссориться между собой из-за права причинять смерть и страдания, – так стервятники ссорятся над разлагающейся мертвечиной. Менее могущественные вскоре были истреблены в безжалостной борьбе, и от нескольких сотен осталась жалкая дюжина. Иные скрылись в потаенных местах, опасаясь ввязываться в дальнейшую схватку. Другие оказались повержены: восставшее человечество расправилось со своими черными властелинами. Среди этих последних оказался и Скаурол, и вышло так, что беспощадному деспоту самому довелось изведать смерть на колу. Некто из нашего Ордена пронзил его пикой, выкованной из заговоренного серебра, и мутари не смог одолеть заклинаний святого.

А потом, мальчик мой, началось самое трудное. Отвоеванную землю нужно было еще очистить от скверны. В книгах мудрецов рассказывается о жрецах подвижнической жизни, посвятивших этому свой земной срок. Они выискивали и уничтожали каждую черную книгу, каждый фетиш мутари. И надо тебе сказать, что за великое очищение была заплачена дорогая цена. Многие святые подвижники отдали за него жизнь.

Вот почему, Мадезус, сохранились лишь разрозненные упоминания о темном культе мутари. Вот почему даже книги Скелоса говорят о них как бы мимоходом… О плотском облике мутари нам известно не много подробностей. Только то, что они предстают в виде обычных людей либо же человекообразных существ с глазами, в которых полыхает адское пламя, с обсидианово-черными клыками и когтями и неестественным голосом, порождающим эхо. Кое-кто утверждает, будто Скаурол с годами нисколько не старился, ибо его темная сила противостояла даже неумолимому времени…

Мутари трудно было убить. Раны, от которых неизбежно умер бы обычный человек, не только не кровоточили, во даже не причиняли им боли. Гораздо опасней оружия были для них молитвы и амулеты служителей Добра.

Мадезус, мальчик мой!.. Если судьба сведет тебя лицом к лицу со жрицей мутари, готовься насколько возможно укрепить и сердце свое, и ум! Решимость, помноженная на силу священного амулета, да будет тебе опорой. И помни – чтобы амулет верно послужил тебе в схватке, ни в коем случае не выпускай его из руки…

Вот, пожалуй, и все, что я вправе тебе рассказать. Я стар, мои скрипучие кости нуждаются в отдыхе… Увы, преклонный возраст не позволяет мне самому участвовать в битве, но знай, что молитвы мои пребудут с тобою. И вот еще что… Не трать время на передышку, отправляйся немедленно. Ибо черная сила мутари растет с каждым мгновением. Сейчас я вынужден с тобой попрощаться, но, надеюсь, скоро мы увидимся вновь. Удачи тебе, Мадезус!.. Властью, данной мне Митрой, благословляю тебя во имя Добра…

Старческая рука поднялась в благословляющем жесте и вновь опустилась. Кое-как выпрямившись, седобородый жрец повернулся и, прихрамывая, вышел из комнаты.

Проводив Учителя взглядом, Мадезус протер глаза и поплескал в лицо холодной водой. Преклонив колени, он сотворил короткую молитву, потом поднялся на ноги. Он принял решение. Во-первых, он посетит короля Эльдрана. Причем немедленно. Ибо теперь он был уверен, что король умирал от нечистого колдовства жрицы мутари. Сила, заключенная в амулете, снимет проклятие либо по крайней мере остановит болезнь, не даст ей развиваться. Мадезус снял с деревянного гвоздя плащ и торопливо накинул его на плечи. Привязал к поясу объемистый кошель – и отправился во дворец.

Храм стоял совсем недалеко от королевской резиденции, так что вскоре молодой жрец уже стоял перед воротами. Откуда ему было знать, что в это самое время в глубине дворцовых подземелий погибал от яда капитан Сальворас, а Конан-киммериец бежал извилистыми каменными коридорами!..

Мадезусу стоило немалого труда убедить скучающих караульщиков впустить его внутрь. Наконец один из них, высокий и долговязый (от него еще и немилосердно разило дешевым вином), провел его ко входу. Двойные двери, сработанные из железа и прочного дерева, казались при луне неподвижными монолитами. Стражник извлек из ножен кеч и трижды гулко стукнул в двери плоской стороной лезвия. Вскоре на уровне глаз открылось небольшое отверстие.

– Джеваро, бездельник!.. – донесся оттуда ворчливый хриплый голос, говоривший с непроходимым зингарским акцентом. – До рассвета еще далеко, а посему, во имя черной бороды Эрлика, катись-ка ты, ленивый говнюк, прочь!.. Э-э, да ты тут не один! Что еще за посетители посреди ночи? Никак жрец из храма Митры? И что тебе ночью не спится, жрец?..

Мадезус слабо улыбнулся, слушая его болтовню. Форменный зингарский пират, оставшийся без корабля. Самого бы его расспросить, каким ветром его занесло так далеко от родных мест. И от моря.

– У меня срочное дело, касающееся короля, – кротко обратился он к «пирату». – Пожалуйста, впусти меня без промедления!

– Что?.. Да чтобы я ни свет ни заря впустил во дворец незнамо кого?! И к тому же еще без бумаг?.. Будь ты, парень, хоть трижды жрец, я и не подумаю откры…

– А теперь, зингарец, слушай меня внимательно, – медленно, с расстановкой проговорил Мадезус. Его рука лежала на амулете, брови сосредоточенно сошлись у переносицы. – Ты сейчас откроешь для меня эту дверь. После чего отправишь этого стражника обратно на его пост. А когда я уйду, ты забудешь, что мы с тобой вообще когда-то встречались. Исполняй!

Его голос звучал властно и непререкаемо. Незримые волны магической энергии легко проникли сквозь толстый череп упрямого привратника.

– С-сейчас… сейчас отворю, почтенный жрец… – засуетился зингарец и вдруг опять заорал: – Джеваро! Ты еще здесь, вонючий акулий корм? Живо на пост, пока я твои кишки по стене не размазал!

Мадезус слышал, как звенели ключи. Некоторое время спустя дверь действительно распахнулась. Жрец шагнул внутрь, гадая про себя, сколько еще препятствий встретится на его пути к королевской опочивальне. Может быть, проникновение внутрь дворца было еще не самым сложным, что ему предстояло?.. Продолжая поддерживать гипнотическое заклятие, он снова обратился к привратнику, выспрашивая, как пройти к королевским покоям. Почему-то он был уверен, что Эльдран обитал где-нибудь на верхних этажах дворца, но зингарец уверил его в обратном. По его словам, королю больше нравилось жить поближе к земле.

Мадезус прошел несколько длинных, узких коридоров, не встретив ни души. Он не знал расположения дворцовых покоев; оставалось надеяться, что зингарец дал ему верные ориентиры. Как бы то ни было, в залах и переходах не было видно ни стражи, ни слуг. Видимо, все дворцовые обитатели еще мирно спали, – только рассвет наполнит помещения людьми и гомоном обычного дня. Безлюдье несколько удивило Мадезуса, но потом он решил, что это было ему как раз на руку. Чем меньше лишних глаз, тем и лучше.

Еще несколько поворотов – и он окажется перед наружной дверью апартаментов Эльдрана… Сердце Мадезуса невольно заколотилось. Ему предстояла первая схватка с мутари, и ставкой будет жизнь короля. Уж верно, демон, подосланный к Эльдрану, станет сопротивляться, и как знать наперед, чем кончится их поединок?.. Не превысит ли черная сила мутари его, Мадезуса, жреческую благодать?..

Что ж! Очень скоро он это доподлинно выяснит.

…Он сразу узнал этот короткий, широкий коридор: точно таким его описывал зингарский «пират». А вот и дверь направо – туда-то ему и нужно. Он увидел еще две двери по левую руку и отметил про себя, что одна из них была настежь распахнута и как-то кособоко висела на едва державшихся петлях. Запор, находившийся со стороны коридора, был и вовсе выдран, что называется, с корнем. Какая-то жуткая силища разорвала толстые железные полосы, точно пергаментные обрезки! И кто это так похозяйничал в двух шагах от королевской опочивальни?.. Взломанная дверь пробудила невольное любопытство Мадезуса: весь остальной дворец, насколько он понял, был отменно ухожен.

На всякий случаи он подошел поближе и заглянул внутрь… И едва не вскрикнул от неожиданности, когда его вдруг сцапали сзади. Но даже и вздумай он закричать, ничего бы не вышло. Широченная лапища зажала ему рот и так рванула назад, что жрец потерял равновесие.

– Ш-ш-ш! Тихо, Мадезус! – раздался над ухом знакомый хриплый голос. Он показался митраиту знакомым. И точно: – Это я, Конан!.. Пожалуйста, не шуми! Мне нужна твоя помощь!..

Мадезус послушно кивнул, втихомолку гадая, что позабыл во дворце гигант киммериец. Рука, зажимавшая рот, исчезла: варвар выпустил его. Ткнув пальцем в сторону выбитой двери, он жестом предложил жрецу следовать за собой. Только тут Мадезус заметил, что вторая дверь, только что плотно затворенная, была теперь приоткрыта. Похоже, за ней-то и прятался киммериец. Жрец только подивился про себя бесшумной кошачьей повадке, на которую, оказывается, способен был черноволосый великан. В самом деле, он не мог припомнить ни малейшего звука. Небось в обширном пустом коридоре любой шорох прозвучал бы, как гром!

Мадезус без особой охоты прошел следом за Конаном в комнату за взломанной дверью. Комната была чем-то вроде прихожей перед лестницей в подземелье. Этим, кстати, объяснялось, почему и запор, и петли помещались снаружи. Жрец только вздохнул: теперь было ясно, кто учинил погром. А ведь всего несколько дней назад он лечил Конану сломанное запястье!.. Если хоть часть киммерийцев были таковы, как этот, – поистине, жизненная сила далекого народа заслуживала всяческого восхищения.

Еще Мадезус пришел к выводу, что Конан, по всей видимости, был заперт в тюремном подвале и совершил оттуда побег. Чем иначе объяснить разрушения, представшие его глазам? Внутри комнаты обнаружилась еще одна дверь – примерно в таком же состоянии, что и первая. Возле нее в лужах крови лежали двое невероятно изувеченных стражников, оба мертвые. За дверью начиналась узкая каменная лестница. Она вела вниз. Конан направился прямо туда и вновь пригласил жреца за собой. Нахмурившись при виде мертвецов, Мадезус шагнул на ступеньки, потом остановился.

Конан кое-как поправил дверь, но совсем поставить ее на место не удалось: слишком сильно она пострадала. Над лестницей висели сразу два светильника, и потому здесь было куда светлее, чем в комнате и даже в коридоре. Только тут Мадезус заметил, в каком плачевном состоянии был киммериец. Чудовищно грязный, он был еще и сплошь в синяках, порезах и кровоподтеках. Кое-где сочилась свежая кровь, но синеглазый исполин явно отказывался обращать внимание на страдания тела.

– Конан! – тихо обратился к нему жрец. – Нити наших с тобой жизней снова переплелись на ткацком станке Судьбы. Насколько я помню, ты всячески старался избежать соприкосновения с городской стражей… Скажи, что привело тебя во дворец?

– Я разыскивал Хассима – подонка, повесившего на меня убийство принцессы, – проворчал киммериец. – Я искал справедливости, а сам чуть не попал смерти в брюхо! Эрлик бы уволок всех этих цивилизованных людей с их погаными выкрутасами!.. Не город, а сплошное гнездо подкупа и обмана! Во имя Крома, – у диких пиктов и то больше понятия о чести, чем у жителей Пайрогии, да провалилась бы она в тартарары! Эти говнюки загнали меня в ловушку, потом приковали к стене в вонючем подземном каземате. Там я должен был торчать до рассвета, пока палач не снесет мне башку топором. Вот так у них тут вершится справедливость!

И вот вишу я, значит, в цепях, и тут появляется Сальворас, капитан городской стражи, и притаскивает на плече Хассима, чтобы запереть его в клетушку рядом с моей. Мошенник должен был пойти на плаху вместе со мной, да Сальворас спровадил его в преисподнюю, не дожидаясь рассвета. Заморийский засранец как-то вывернулся у него из рук и пырнул его в спину отравленным кинжалом. Он и мне хотел выпустить кишки, точно связанному хряку на бойне. Да тут капитан – хватило же силы на время очухаться от яда! – метнул ему в спину кинжал. Кром!.. Ох и бросок был, любо-дорого вспомнить!..

Только пока мы тут с тобой, жрец, болтаем, Сальворас там внизу дух испускает от Хассимова яда. Спаси его, если умеешь! Понимаешь, Мадезус, Хассим, прежде чем околеть, всю правду мне вывалил, кто в чем виноват. Думал надо мной поглумиться, а сам того и не знал, что Сальворас все слышит. Ну и делишки у них тут во дворце!.. Замориец-то на самого Вальтреско работал!.. У Сальвораса, как он разобрался, что к чему, аж пена изо рта показалась. Полководец, стало быть, состроил заговор и уморил королевскую дочку, чтобы как-то там свою карьеру продвинуть. Идем скорее, жрец, посмотришь Сальвораса! За мной! Я знаю, куда идти!

Мадезус больше не мешкал. Как ни бессвязен был торопливый рассказ киммерийца, мнтраит поверил ему сразу и безоговорочно. Если Вальтреско в самом деле изменник, все они были в страшной опасности! Жрец никогда не встречался с полководцем, но был предостаточно наслышан о нем. Жесток, честолюбив, бессовестен… Весьма умен. Характеристики в основном нелестные, но в преданности Вальтреско трону никто никогда не сомневался. И вот вам пожалуйста!.. Мадезус подумал о том, что такой человек станет весьма опасным врагом. Какую роль он сыграл в нынешнем несчастье Эльдрана? Уж не связан ли он как-то со жрицей мутари?..

Новый оборот дела был совсем не по нраву Мадезусу. Он верил, что, оказавшись один на один со злодейкой, сумеет выстоять, а то и повергнуть ее. Но одолеть еще и Вальтреско… тут нужен был закаленный и опытный воин, каковым Мадезус отнюдь не являлся.

Вот если бы Конан…

Мадезус был далеко не в восторге от того способа, которым киммериец склонен был решать все вопросы. Его глубоко опечалило зрелище убитых стражников возле двери. Эти люди не совершили никаких злодеяний. Они только выполняли приказ и, естественно, попытались остановить беглого узника… за что и поплатились.

Однако для того, чтобы успешно противостоять Вальтреско, нужен был именно Конан. К тому же увиденное в Зерцале Ясновидения отчетливо указывало, что судьба киммерийца некоторым образом переплеталась с его, Мадезуса, судьбой. Не говоря уж о том, что долг милосердия велел митраиту в любом случае поспешить на помощь раненому капитану. И даже не потому, что от жрецов, вздумавших отказывать страждущим, в свою очередь отворачивался Митра.

Мадезус глубоко вздохнул и быстро заговорил:

– Я прогоню смерть от капитана, если он еще жив. Но за это, Конан, мне вновь потребуется плата во имя моего бога. Мы с тобой коснулись паутины заговора, готовой погубить город… Митра велел мне изгнать затаившееся здесь древнее Зло, и Вальтреско вполне может оказаться одним из звеньев в цепи Зла. Эту цепь я непременно должен разбить. Сам я мало на что способен против такого дьявола, как Вальтреско… Злобное создание, которое я должен изгнать, непременно использует его как оружие против меня. Он станет мечом в руках моей Врагини, – смертоносным мечом! Я спасу твоего капитана, но в отплату попрошу тебя, Конан, защитить меня от Вальтреско. Убить его, если потребуется… Нынче ночью я должен буду лицом к лицу встретиться со своей Врагиней и низвергнуть ее в ту адову бездну, из которой она выползла. Пойдешь ли ты со мной, Конан?

Настал черед киммерийцу раздумывать и решать. По счастью, он всегда принимал решения быстро, а в данном случае и вовсе не испытывал колебаний. Кодекс чести, которого придерживался варвар, был ясен и прост.

– Если бы Сальворас не вступился за меня, я сам сейчас горел бы в аду, – буркнул он. – Спаси его, и, во имя Крома, я не отойду от тебя ни на шаг! Ладно, хватит трепотни – поспешим!

И, не добавив более ни слова, Конан помчался вниз по ступенькам. Он знал, что каждый миг промедления мог стоить Сальворасу жизни.

Мадезусу, изо всех сил старавшемуся не отстать от могучего варвара, пришлось нелегко. Однако осознание цели и долга разожгло в нем некий внутренний огонь, и каким-то образом он умудрялся не терять Конана из виду.

Странное это было зрелище – воин и жрец, вместе бегущие по извилистым каменным коридорам. Однако удивляться здесь было некому.

Бежать пришлось долго. Конан время от времени наклонялся, выискивая на полу знакомые следы крови, Мадезус же старался собраться с силами для предстоявшего ему исцеления. По дороге Конан рассказал, что Сальворас погибал от кинжала, смазанного соком черного лотоса. Услышав это, жрец рассудил, что сок, верно, не был достаточно чистым. Иначе капитан вмиг умер бы от простого прикосновения. Хассим, похоже, напоролся на жулика вроде себя: ему наверняка продали цветы, неправильно или несвоевременно срезанные и оттого несколько утратившие свою смертоносную силу. Мадезус знал, как пробудить человека от этого сна, переходящего в смерть. Когда-то он видел соответствующий обряд и из чистого любопытства освоил его сам. На всякий, так сказать, случай. Посмотрим теперь, не подкачает ли память…

И вот наконец они стояли над распластанным телом Сальвораса. Зрелище было плачевное, и Мадезус даже сморщился от жалости. Капитан, без сомнения, умирал, и умирал в муках. По воспаленному лицу ручьями катился пот, черные губы потрескались и распухли. Он то и дело раскрывал глаза, но тотчас зажмуривался. Сальворас вздрагивал и стонал, дыхание прямо-таки скрежетало в груди. Мадезус без промедления опустился подле него на колени и извлек из поясного кошеля баночку с мазью. Вытащив тряпку, которую Конан засунул Сальворасу под кольчугу, жрец намазал снадобьем рану. Капитан отчаянно закричал и забился так, что Мадезуса отшвырнуло к стене.

– Держи его! Скорее! – крикнул он Конану. Киммериец живо пригвоздил капитана к полу и держал, пока жрец трудился над ним.

Покончив с мазью, Мадезус завел ритмичное медленное песнопение, время от времени проводя ладонью перед своим амулетом. Почти сразу вокруг его головы замерцало пурпурное сияние. Продолжая петь, Мадезус возложил руку Сальворасу на грудь. Тут уже и амулет вспыхнул пурпурным огнем, и сияние растеклось с руки Мадезуса, охватив все тело капитана. Конан инстинктивно шарахнулся прочь: подобные фокусы доверия ему не внушали, как их ни называй – хоть магией, хоть проявлением воли богов. Он выпустил Сальвораса, однако его помощь больше была не нужна. Капитан перестал судорожно биться. Мучительные стоны сделались тише и наконец совсем смолкли.

И вот Мадезус прекратил песнопение, и аура постепенно погасла. Жрец посыпал лицо Сальвораса странным тускло-серебряным порошком; Конан успел уловить свежий, горько-сладкий аромат, впрочем быстро рассеявшийся. Порошок быстро впитался в кожу капитана, и Мадезус громко хлопнул в ладоши.

Веки Сальвораса затрепетали… Капитан медленно открыл глаза. Теперь он дышал ровно, и чернота с его лица уже пропадала. Кое-как он приподнялся и сел.

– Ох, Митра, у меня прямо огонь по жилам бежит!.. – простонал он. Должно быть, зрение у него прояснялось постепенно: он только теперь заметил рядом с собой киммерийца. – Конан, это ты? – удивился Сальворас. – Мы что, уже в преисподней?.. Когда тебя успели пристукнуть?.. Хотя, погоди… – Его блуждающий взор остановился на фигуре Мадезуса, и он, покачав головой, уверенно заявил: – Нет, это все же не ад! Жрецов Митры в ад не берут!..

– Это в самом деле не ад, Сальворас! – радостно взревел Конан. – Клянусь Кромом, мы пока еще живы!.. – Варвар был вне себя от радости при виде чудесного оживления капитана. – Видишь лекаря? Это он выволок тебя с того света. Так что дьяволам преисподней придется еще подождать, прежде чем греть для тебя сковородку!

– Лекарь?.. Так я вправду живой?.. Я не знаю тебя, друг целитель, но прими мою искреннюю благодарность! Ты воистину великий жрец, парень! Стоило воскреснуть хотя бы затем, чтобы рассказать королю об измене негодяя Вальтреско!.. А может, и вот этой рукой кишки предателю размотать!..

С этими словами Сальворас поднялся на шаткие ноги и привалился к сырой холодной стене, чтобы не упасть. Способность ясно мыслить медленно возвращалась к нему. Мадезус не спускал внимательного взгляда со своего недавнего подопечного.

– Не спеши, капитан, – посоветовал он Сальворасу. – Опасности больше нет, но твое тело еще сражается с ядом черного лотоса. Теперь сила вернется к тебе. Мне тоже необходимо как можно скорее увидеться с королем, и все-таки прошу тебя: не спеши! Если ты сейчас надорвешься, выздоровление может оказаться лишь временным!

– Я не могу ждать, целитель, – ответил Сальворас. – Идем! Не бойся, я не свалюсь. У меня знаешь какая картинка перед глазами стоит? Шея Вальтреско на плахе! И сил она мне придает – во!..

…И тут, едва он успел договорить, из дальнего конца длинного коридора донесся издевательский смех.

– Любуйся игрой своего воображения, мой капитан, – насмешливо произнес удивительно знакомый голос. – Только я на твоем месте больше думал бы о собственной шее, а не о чужой!

Трое мужчин потрясение обернулись на этот голос. В конце коридора стоял и посмеивался полководец Вальтреско. Полированные латы и меч сверкали в бликах светильников. А позади него толпилось не менее полудюжины тяжеловооруженных дворцовых стражников. Те, что стояли впереди, держали наготове арбалеты, заряженные зловещего вида стальными болтами. Несчастных два десятка футов – для арбалетчиков это была стрельба в упор.

Рука Сальвораса поползла к сумке с Хассимовыми ножами, по-прежнему висевшей на поясе.

– Обманщик!.. – прорычал он. – У тебя, видно, не осталось ни капли чести и совести! Вспомни, король Эльдран однажды спас тебе жизнь! Вы были близкими друзьями!.. Так-то ты ему платишь за дружбу! И нас, свидетелей, готов хладнокровно прирезать! Так не бывать этому! Ты за все заплатишь, исчадие ада! Умри!..

Стремительное, плавное движение могучей руки – и в грудь полководцу с силой полетел кинжал. Однако Вальтреско был начеку. Он инстинктивно подался назад, последовала поистине нечеловечески быстрая отмашка мечом… Кинжал задребезжал по полу.

– Убить! – приказал Вальтреско своему воинству. Арбалетчики разом нажали на спусковые крючки. Остальные ринулись по коридору вперед…