Глава 22

На следующий день Кэсси увела детей подальше от сгоревшей дотла конюшни, а Коуди с несколькими помощниками начал поиски на пепелище. Когда он вернулся в дом, Кэсси была потрясена — настолько потерянным, мрачным и душевно измотанным он выглядел. Еще ни разу она не видела его таким… Кэсси зашла к нему в спальню, чтобы поговорить без помех.

— Вы нашли Уэйна? — с печалью в голосе спросила Кэсси.

— Да, мы нашли тело, вернее то, что он него осталось. Я послал Сэнди в город, чтобы он уведомил шерифа и привез с собой священника, — уныло сказал Коуди. — Похороны нужно организовать немедленно. Сэнди купит в Додже сосновый гроб. Черт побери, и зачем только Реб уехал к родственникам! За последние дни у меня накопилось столько дел для него.

Кэсси не обратила внимания на замечание Коуди относительно Реба. Ей уж стало казаться, что тот никогда не вернется на ранчо.

— Мне так жаль, Коуди, — тихо проговорила она.

— Я понимаю, что Уэйн сам к этому шел, но он был мне братом! В детстве я гордился им, старался на него походить. Пока не осознал, как сильно он меня ненавидит за то, что я метис. Мне кажется, он всегда боялся, что отец оставит ранчо нам обоим. Наверное, именно поэтому он так меня и тиранил и наверняка был счастлив, когда я убежал из дома и не напоминал о себе все эти годы…

— Ты видел Холли? Она сильно расстроена смертью Уэйна?

— Я разговаривал с ней утром. Сказал, чтобы она упаковала свои вещи, так как вернется в Додж-Сити вместе с его преподобием Лестером. Я дал ей кое-какие деньги и сказал, что уведомлю ее, когда развод будет оформлен. Завтра поеду в город и обговорю все подробно с Уиллоуби.

Он присел на край постели.

— О Господи, как я устал! А самое худшее еще впереди. Я имею в виду приезд Бакстера.

Он взял Кэсси за руку и притянул к себе. Она села возле него.

— Что, если Бакстер не примет мое прошение об усыновлении Эми и Брэди? — спросил он глухим голосом.

— Ну что ты говоришь! Этого просто не может быть. Ранчо — прекрасное место для воспитания ребят. И помни: ведь это они тебя выбрали, а не ты их.

— Ты забываешь о моих недостатках, Кэсси… — Он немного помолчал. — Понимаешь, у меня никогда не было возможности чем-то владеть, я вообще не испытывал потребности в богатом имуществе или чем-то другом. Но ты была права, когда как-то сказала, что дети — это сокровище. Эти двое сделали меня богатым человеком — не в смысле денег, конечно. С ними связаны глубокие душевные переживания, которые раньше были для меня настолько непривычны и чужды, что, когда мне довелось их испытать, мои мозги и сердце чуть не лопнули. Но эти переживания заставили меня многое переоценить. А ты, Кэсси, ты все объединила вокруг себя. Я жду не дождусь, когда избавлюсь от Холли. Клянусь, что в жизни больше не возьму в рот ни капли спиртного!

Он обнял ее и поцеловал так нежно, что на глазах Кэсси выступили слезы. Но когда он стал осторожно укладывать ее на постель, она запротестовала:

— Не надо, Коуди, у нас нет времени. Скоро приедет его преподобие. И потом… тебе надо помыться: твоя одежда пропахла дымом… и смертью.

Перед самыми похоронами пошел дождь. Небольшая группа участников печальной церемонии собралась на маленьком огороженном участке неподалеку от дома, где были похоронены отец и мать Уэйна. Линда, мать Кэсси, тоже нашла последний приют здесь, равно как и ее родившийся мертвым ребенок, у которого даже не было имени. С тех пор как Кэсси приехала на ранчо, она навещала могилы, — правда, не часто.

Похоронный обряд был не слишком долог: частично из-за дождя, частично из-за того, что у священника в эти дни было очень много работы. Холли, которую больше всех потрясла смерть Уэйна, открыто плакала. В последнюю минуту Коуди решил, что детям не нужно присутствовать на церемонии: на их долю и так выпало немало неприятностей. Так как Уэйн еще недавно являлся владельцем Каменного ранчо, большинство работников пришли с ним проститься. Ирен оставалась дома с детьми.

Шериф тоже был. Он приехал вместе со священником. Допросив наедине Коуди и Кэсси, он, казалось, склонен был считать, что смерть Уэйна явилась результатом несчастного случая. Сразу же после погребения шериф уехал, а все остальные потянулись к дому, где немного обсушили одежду и перекусили. После этого пастор стал собираться, чтобы отбыть в город на своей легкой двухместной коляске с крытым верхом. Холли поджидала его в гостиной, с уложенным багажом.

— Не могли бы вы оказать мне любезность и подвезти Холли в город, ваше преподобие? — спросил Коуди, расплачиваясь со священником.

Тот взглянул на женщину в вульгарном обтягивающем красном платье с огромным декольте и брезгливо поморщился: в ней без труда угадывался падший ангел.

— Э-э… это, так сказать, не в моих правилах, мистер Картер.

— Вы окажете мне огромную услугу, ваше преподобие, — произнес Коуди тоном, не терпящим возражений.

— Разве мисс, то есть миссис Картер не ваша жена? Я так понимаю, что вы на ней женаты?

— Это спорный вопрос, — ответил Коуди, улыбаясь жесткой улыбкой.

— А, да, понимаю, э-э… Что ж, в таком случае, я думаю, что помочь вам — мой христианский долг. Пойдемте, мисс, э-э… миссис, э-э… Холли. Рад быть вам полезен, располагайтесь в моей коляске.

Посмотрев на Коуди ненавидящим взглядом, Холли двинулась вслед за священником. Коуди стоял в дверях дома до тех пор, пока коляска пастора Лестера не превратилась в маленькую точку. С отъездом Холли с его души словно свалился огромный камень…

На следующий день Коуди навестил Уиллоуби. Адвокат согласился начать бракоразводный процесс, но предупредил Коуди, что в результате тот проиграет дело об усыновлении детей.

— Я не уверен, что брак с Холли помог бы тебе, но без него у тебя нет совершенно никакой надежды получить согласие суда, — сказал Уиллоуби с сожалением.

— Как только развод будет оформлен, я женюсь на Кэсси, — объяснил Коуди. — Как и должно было быть с самого начала. Столько всего не давало нам соединить свои жизни! К примеру, моя дурацкая гордость.

Уиллоуби рассмеялся:

— Все, что я знаю или слышал о мисс Фенмор, говорит о том, что она — замечательная молодая женщина. Удачи тебе, Коуди! Ты написал мистеру Бакстеру, чтобы он проведал меня сразу же по приезде в Додж?

— Да, написал.

— Вот и хорошо. Я передам ему ходатайство об усыновлении. А остальное — твоя забота.

Два дня спустя адвокат Дентон Бакстер прибыл в Додж-Сити десятичасовым поездом из Сент-Луиса. Следуя указаниям Коуди, сначала он зашел к Уиллоуби. Бакстер оказался напыщенным, весьма черствым и непреклонным человеком, без каких бы то ни было сантиментов. Взяв у Уиллоуби ходатайство, он совершенно безучастно выслушал самые лестные рекомендации в адрес Коуди.

— Мистер Картер женат? — прямо спросил он.

— Ну… отчасти, — уклончиво ответил Уиллоуби. Адвокат из Сент-Луиса недовольно фыркнул:

— Что значит «отчасти»? Мужчина может быть либо женат, либо холост.

— В данный момент он женат, — признал Уиллоуби, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения.

— Я намерен лично посетить ранчо и поговорить с мистером Картером, — сказал Бакстер. — Разумеется, вы понимаете, что я не могу вам ничего обещать, поскольку решение будет принимать суд. В деле фигурируют большие деньги. Эти ребятишки действительно богаты.

— Я уверен, что отнюдь не деньги послужили причиной, по которой Коуди Картер хочет усыновить детей.

Он действительно их любит. Я знаю, что решение будет принимать суд, но вы, несомненно, очень влиятельный человек, и судья, конечно же, учтет ваше мнение и ваши рекомендации.

— Ну, положим, вы правы, — ответствовал Бакстер, раздуваясь от самодовольства. — Та-ак… Теперь мне нужно нанять коляску. Я отправлюсь на ранчо сразу же, как только что-нибудь перекушу. Можете посоветовать мне заведение с приличной едой?

— Попробуйте ресторан в гостинице «Додж-хаус». Думаю, вы не будете разочарованы.

Насытившись весьма недурной пищей, Дентон Бакстер зашагал к конюшне с целью взять напрокат коляску. Проходя мимо салуна «Длинная скамейка», он случайно поднял глаза и увидел на балконе соблазнительную брюнетку, грудь которой чуть не вываливалась из корсажа. Она улыбнулась и вызывающе подмигнула ему, и адвокат, взглянув на часы, решил, что времени у него более чем достаточно, после чего игривой походкой направился в салун. Несмотря на свой важный и горделивый вид, Бакстер не избегал подобных греховных развлечений, разумеется, когда для этого представлялась возможность. А сейчас она как раз появилась — вряд ли супруга узнает о его шалостях в таком забытом Богом местечке, как Додж-Сити.

Холли стояла на втором этаже и манила пальчиком незнакомца, который в своем дорогом костюме выглядел как преуспевающий делец. Бакстер дурашливо улыбнулся и направился к лестнице. Через несколько минут он был уже без одежды и тяжко пыхтел над телом Холли. Все произошло быстро — так у него всегда бывало, — но Бакстер тем не менее был весьма доволен. Пока он одевался, Холли заинтересованно спросила:

— Я никогда раньше тебя здесь не видела. Ты НОВИЧОК в городе?

— Я вообще не живу в Додж-Сити, дорогая. Я приехал сюда по делу. Тебе не приходилось слышать о мистере Картере? Коуди Картере? У меня дело именно к нему, и я как раз собираюсь на Каменное ранчо.

Холли заморгала, приподнялась на кровати и насторожилась:

— У тебя дела с Коуди? А ты случаем не из Сент-Луиса?

— Да, оттуда. А как ты узнала? — заинтригованно спросил Бакстер, внимательно глядя на Холли. — Ты хорошо знакома с мистером Картером?

Холли улыбнулась. В глазах ее загорелись хищные огоньки. Какая прекрасная возможность расквитаться с Коуди за то, что он выбросил ее вой, как рваную тряпку! А она-то изо всех сил старалась сделать его счастливым! А Уэйн? О-о-о, она отомстит и за Уэйна!

— Хорошо знакома? Даже слишком хорошо. Я его жена. Мне известно, что вы приехали забрать детей, которыми он так дорожит.

Бакстер остолбенел. Немного придя в себя, он недоверчиво уставился на Холли: перед ним бесстыдно развалилась в вызывающей позе абсолютно голая женщина; в наглых, холодных глазах — ни тени смущения. Боже Всемогущий!

— Ты замужем за Коуди Картером? — оторопело переспросил адвокат. — Ничего не понимаю. А здесь-то ты что делаешь?

— Понимаете ли, мистер Бакстер, дела на ранчо идут не очень хорошо, — заговорила Холли, решив, что в данной ситуации лучше перейти на «вы». — Поэтому я просто немного подрабатываю в салуне — чтобы свести концы с концами, — беззастенчиво соврала она. — Кроме того, Коуди держит на ранчо свою любовницу, а я не хочу его ни с кем делить. Здесь мне уделяют гораздо больше внимания, чем там, — вы понимаете, о чем я говорю? — заключила Холли, подмигивая адвокату.

Бакстер чуть не задохнулся:

— Любовница?! Я не понял: у него что, действительно есть любовница?!

— Вы что, не расслышали? Или думаете, я вру? — Она посмотрела на него наивно-честными глазами. — Да в Додже каждая собака знает, что Кэсси Фенмор — любовница Коуди и живет на ранчо. А кроме того, она его сводная сестра. Недурно, а?

— Моя дорогая девочка, никогда в жизни я не слышал более скандальной истории! — воскликнул пораженный Бакстер. — Подумать только: его сводная сестра!

Адвокат был шокирован и в то же время приятно возбужден: еще бы, напороться на такую «клубничку»!

— Конечно, все это трудно понять, — с наигранной печалью вздохнула Холли. — Но Коуди такой красивый! Ему просто невозможно отказать. Наверное, женщин привлекает в нем его индейская кровь.

Это сообщение поразило Бакстера еще сильнее.

— Индейская кровь?! — возопил он, выпучив глаза и с такой жадностью ожидая дальнейшего рассказа, что Холли не преминула этим воспользоваться.

— А вы разве не знали? — невинным голоском проговорила она. — Коуди — метис, его мать была индианка.

Бакстер пришел в такое волнение, что надел жилет наизнанку и нахлобучил шляпу на самые уши. Он уже достаточно слышал. Да-а, ну и дела! Достав из кармана несколько долларов, он сунул их Холли в руку и рассеянно попрощался. Выйдя на улицу, Бакстер достал переданное ему Уиллоуби ходатайство Коуди об усыновлении, разорвал бумагу в клочья и пустил их по ветру.

Кэсси была в курятнике, когда заметила, что к ранчо подъезжает коляска. Она сразу поняла, кто это, и отправила одного из работников за Коуди, а сама пошла в дом, чтобы подготовить детей к визиту адвоката Бакстера. Коуди подошел к дому как раз в тот момент, когда адвокат с трудом выгружал свое массивное тело из коляски. Дружеское приветствие хозяина ранчо было встречено таким ледяным взглядом, что у Коуди упало сердце.

— Мистер Картер, — отрывисто произнес Бакстер, — я приехал за детьми. Будьте добры, пожалуйста, приведите их. Мы уедем прямо сейчас!

— Эй, минутку, Бакстер! — прорычал Коуди. — Вы не можете просто так приехать и забрать у меня ребят. Разве вы не говорили с мистером Уиллоуби? Он что, не сказал вам, что я намерен усыновить Эми и Брэди? Их нельзя отправлять в сиротский приют. Им здесь хорошо. — Он умолк, безвольно опустив руки.

Увидев из окна, как напряглось лицо Коуди, Кэсси выскочила из дома в надежде разрядить обстановку и помочь Картеру уговорить адвоката.

— Мистер Бакстер, — стараясь говорить спокойно, обратилась она к нему, — Коуди — прекрасный отец для ребят! Спросите их самих, и они скажут, как любят его. Хотите, я их…

— Полагаю, вы его любовница? — не дослушав ее, снисходительно бросил адвокат. — Не считаете ли вы свое присутствие здесь несколько неловким, поскольку мистер Картер имеет законную жену?

Коуди выругался про себя, удивляясь, откуда Бакстер мог добыть эту информацию. Ясно, что не от Уиллоуби.

Лицо Кэсси пошло красными пятнами. Ей стало больно оттого, что Бакстер назвал ее любовницей Коуди, несмотря на то, что слова адвоката соответствовали истине, а может быть, именно поэтому.

— Я совладелица Каменного ранчо, мистер Бакстер, и имею законное право здесь жить! — выпрямившись, гордо сказала она.

— Рад за вас, — небрежно буркнул Бакстер, на которого заявление Кэсси не произвело ни малейшего впечатления. — Итак, насчет детей. Они готовы к отъезду?

— Вы хотя бы рассмотрите мое ходатайство? — непроницаемо спросил Коуди, пытаясь сдержать клокотавший в нем гнев. — Возможно, вам кто-то дал ложную информацию обо мне.

— Не намерен это обсуждать! — твердо ответил Бакстер. — Я уже уничтожил ваше прошение об усыновлении.

Ему совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о том, что он заходил в «Длинную скамейку» и первые часы своего пребывания а Додж-Сити провел в обществе шлюхи.

Лицо Коуди стало похоже на грозовую тучу. Испугавшись, что он не выдержит и взорвется и тем самым окончательно все испортит, Кэсси поспешно предложила мистеру Бакстеру зайти в дом.

— Вы проделали долгий путь, и я уверена, что вам не помешает выпить чего-нибудь холодненького, — приветливо добавила она.

— Пожалуй, это действительно не помешало бы, — согласился адвокат. — К тому же детям неплохо познакомиться со мной и немного освоиться, прежде чем я их заберу. Видите ли, я разумный человек. У меня ведь есть собственные дети.

— Заходите, пожалуйста, — пригласила Кэсси, — и подождите, пока я приведу ребят.

Через пару минут Бакстер прихлебывал холодный лимонад, а Кэсси отправилась за детьми. Коуди, слишком расстроенный, чтобы сидеть на месте, метался по гостиной, как раненый зверь. Как только эта толстая задница посмела оскорбить Кэсси? И что будет с детьми?

— Сядьте, пожалуйста, мистер Картер, вы меня нервируете. Так как мы с вами сейчас одни, я задам вам несколько вопросов, ответы на которые мне очень бы хотелось узнать. Мистер Уиллоуби дал мне понять, что вы женаты. Ваша супруга что, в отъезде?

Игнорируя просьбу Бакстера, Коуди садиться не стал, а подошел ближе и наклонился к адвокату, глядя на него таким угрожающим взглядом, что бедняга чуть не поперхнулся лимонадом.

— Женат я или нет — это вас не касается.

— Я бы сказал, что очень даже касается, — слегка отодвинувшись, самодовольно усмехнулся Бакстер.

— Послушайте, мистер Бакстер! Я озабочен судьбой этих ребят. И хочу их усыновить. Здесь, на ранчо, у них хороший дом. Жизнь в сиротском приюте разрушит их счастье.

— В дело вовлечены большие деньги, — намекнул Бакстер.

— Мне не нужны эти чертовы деньги! — рыкнул Коуди. — Держите их в попечительском совете до совершеннолетия Эми и Брэди или делайте с ними, что хотите, мне наплевать! У меня средств более чем достаточно, чтобы ребята ни в чем не нуждались! Я люблю их, понимаете?

— А как же быть с матерью?

— Я буду воспитывать их не один. Здесь есть Кэсси.

— Ах да! — Адвокат искоса взглянул на Коуди. — Должен признать, что вы ведете очень и очень… интересную жизнь, но вряд ли я соглашусь, что данная окружающая среда приемлема для детей. — Довольный своей формулировкой, Бакстер помолчал, задумчиво глядя на Коуди. — Я слышал, что вы метис, — наконец сказал он, выплюнув последнее слово как ругательство. Коуди передернуло. Еще одно унизительное замечание из уст этого толстого недоноска. И он должен все это терпеть, пропускать мимо ушей!

— Совершенно верно. И что в этом такого, по-вашему?

Выражение лица Коуди было настолько свирепым, что Бакстер осознал необходимость немедленного отступления.

— Абсолютно ничего. Я просто называю факты, вот и все.

— В какой помойке вы раскопали сведения, будто бы Кэсси моя любовница? — настойчиво спросил Коуди, не желая никаких недомолвок.

— Я… ну, я слышал об этом в городе, — увильнул от прямого ответа адвокат.

Внезапно он ощутил, что высокий воротник рубашки почему-то стал ему слишком тесен, и нетвердой рукой расстегнул верхнюю пуговицу.

— Вы случайно не заглядывали в «Длинную скамейку», а?

На шее Бакстера проступили красные пятна.

— Ну… э-э… должно быть, именно там я и слышал о мисс Фенмор. Да, да, там!.. Я вспомнил, когда вы упомянули название этого салуна.

Коуди не успел должным образом отреагировать на это признание: в гостиную ворвались запыхавшиеся дети.

— Ты хотел нас видеть, папа? Мы пришли, — сказала Эми, украдкой поглядывая на Бакстера.

— Это и есть адвокат из Сент-Луиса? — напрямик спросил Брэди.

— Да, это мистер Бакстер, ребятки, — сказал Коуди, с трудом сдерживая гнев. И как только этот безжалостный, абсолютно бессердечный болван может решать судьбу двух малолетних детей, даже не разобравшись, что для них лучше!

— Привет, ребята! — расплылся в улыбке адвокат. — Очень рад вас видеть. Вы готовы вернуться в Сент-Луис вместе со мной?

Эми умоляюще взглянула на Коуди:

— Нам обязательно нужно ехать, папа? Брэди был менее дипломатичен.

— Я не поеду! — закричал он. — Я не хочу уезжать от папы и Кэсси. А потом, как же Черныш?!

— Черныш? — Бакстер был в недоумении.

— Наша собака, — снисходительно пояснила Эми.

— Ах, собака! Ну… э-э… конечно, собака. Только вот, э-э… в поезд брать собаку нельзя. Да, категорически нельзя. Пусть она останется здесь, с вашим… э-э, с мистером Картером.

— Без Черныша мы никуда не поедем! — упрямо заявила Эми. — И почему это нам нельзя оставаться с папой? — Мистер Картер вовсе не ваш отец! — с нарастающим раздражением сказал Бакстер. — Откуда вы только это взяли?

— Мы выбрали его отцом! Ну, усыновили, — гордо ответил Брэди. — Потому что мы сразу поняли, что он хороший и что он спасет нас от дяди Джулиана. Вы же знаете, что дядя хотел нас убить.

— Ну вот что, — заявил Бакстер. — У мистера Картера не хватает качеств, которые позволяли бы ему претендовать на усыновление.

— Еще как хватает! — страстно возразил Брэди. Адвокат пожал плечами, отчего его элегантный пиджак чуть не лопнул на спине.

— Спорить с детьми бессмысленно — сухо сказал он. — Если ваши вещи уложены, то мы уезжаем немедленно. У меня билеты на вечерний поезд, мы только-только успеем.

Подбородок Эми задрожал, и она впилась глазами в Коуди, глядя на него с такой мольбой, что у него чуть сердце не разорвалось.

— Вы не можете изменить решение, мистер Бакстер? — тихо спросил Коуди. — У ребят будет мать. Кэсси — прекрасная мама, — прочувствованно сказал он.

Бакстер недовольно скривился:

— Я не увидел здесь той атмосферы, в которой дети могут расти и достойно воспитываться. В любом случае решение зависит не от меня. Я всего лишь верну ребят в Сент-Луис. А уж судья решит, что с ними делать дальше.

— Я не хочу в приют! — в панике зарыдала Эми. — Папа, не разрешай ему забирать нас от тебя!

Коуди так яростно взглянул на адвоката, что тот счел за лучшее предупредить:

— Закон на моей стороне, мистер Картер. Если вы будете мне противодействовать, я привезу шерифа. Прошу вас, ради детей. Лучше позвольте нам уехать беспрепятственно.

Переводя взгляд с Коуди на Эми и Брэди, адвокат вдруг подумал: а что, если он не прав и эта шлюха в Додж-Сити дала ему ложные сведения? Даже Уиллоуби, уважаемый в среде адвокатов человек, был в восторге от Картера и считал, что он более чем подходящий отец для этих детей. Да и сами ребятишки выглядели счастливыми и здоровыми и явно обожали этого метиса…

— Мне все это не нравится, мистер Бакстер, но я уважаю закон. Я надеялся встретить в вас разумного человека, но теперь вижу, что вы решили во что бы то ни стало увезти от меня ребят.

— Ну… э-э, кхм, тут вы не правы: я всегда считал и считаю себя именно разумным человеком. И потом, закон есть закон. Могу только повторить, что судьбу детей будет решать судья. Моя фирма просто представляет их интересы. Но я вижу, как вы их любите и как они любят вас. И у меня есть предложение. Хотите ли вы его выслушать?

— Разумеется. Буду очень рад, — с надеждой ответил Коуди.

Дети будут помещены в сиротский приют Святого Винсента в Сент-Луисе. Это респектабельное заведение, находящееся под управлением церкви. Где-то через месяц суд изучит дело, и если не будет назначен опекун, дети останутся в приюте до своего совершеннолетия. Если вы действительно чувствуете в себе силы и у вас имеются возможности для усыновления ребят, то я предлагаю вам в назначенный день прибыть в суд и изложить свои доказательства. Но я должен вас честно предупредить, что если у вас не будет супруги, вы не имеете никаких шансов выиграть дело. А под супругой я подразумеваю женщину, которая могла бы произвести хорошее впечатление на главного судью. Я понятно выразился?

Вспомнив особу, назвавшую себя женой Картера, — если эта шлюха действительно его жена, — адвокат подумал, что у Коуди почти нет возможности доказать право на усыновление. Эта маленькая горячая штучка из «Длинной скамейки» никогда не сойдет за честную женщину; освободиться же от одной жены и завести другую за такой короткий срок Картеру не удастся.

Коуди совсем упал духом. Предложение Бакстера яснее ясного показало ему, насколько безнадежно дело об усыновлении.

— Думаю, что прекрасно вас понял, — тяжело вздохнул Коуди. — У меня почти нет шансов в этом деле, и я вынужден отпустить ребят вместе с вами.

— Папа, нет! — Детские крики рвали сердце Коуди — сердце, о наличии которого у себя он и не подозревал до встречи с Эми, Брэди и Кэсси. Совсем недавно он считал себя грубым ковбоем; он жил только сегодняшним днем и постоянно следил лишь за одним — чтобы ему не выстрелили в спину. Он убивал, защищая свою жизнь, и ничего при этом не испытывал. Он жил с клеймом полукровки и, после того как его отвергла Лайза, твердо решил, что брак и семья — не для него… Он присел на корточки и обнял ребят, прижав их к себе:

— Послушайте, родные мои, это только временно. Он старался говорить уверенно, хоть и знал, что вряд ли сумеет выиграть процесс. Но ради детей он готов был врать без зазрения совести, лишь бы они не почувствовали безнадежность положения.

— Нам действительно нужно уезжать? — в который уже раз обреченно спросила Эми.

— Ты приедешь в Сент-Луис, да? Ты заберешь нас обратно к себе? — настойчиво теребил Картера Брэди.

— Я приеду в Сент-Луис, — пообещал Коуди. — Можете точно на это рассчитывать.

Не будь Бакстер таким черствым, бесчувственным человеком, эта сцена глубоко бы тронула его. Но адвокат лишь нетерпеливо и раздраженно ожидал отъезда. Ему вовсе не улыбалось опоздать на поезд и провести ночь в Додж-Сити в обществе двух хнычущих малолеток. Его собственные дети, возрастом, правда, постарше, чем Брэди и Эми, были послушны и хорошо воспитаны… Когда коляска наконец тронулась в путь, даже у Коуди глаза подозрительно блестели, а Кэсси и Ирен заливались слезами.

— Реб просто с ума сойдет, когда узнает, что ребят увезли, а он даже не смог с ними попрощаться, — сказала Ирен, вытирая мокрые щеки уголком фартука. — Я надеялась, что к этому времени он уже возвратится.

— О, он сейчас наверняка преспокойно развлекается со своими родственниками! — огрызнулся Коуди. — Или сидит в каком-нибудь салуне и ведрами поглощает виски.

Ирен промолчала: она поняла, что Коуди просто необходимо на кого-то накричать, излить свою ярость и бессильный гнев.

— Коуди, пойдем в дом, — ласково попросила Кэсси. — Мне не нужна твоя жалость! — отрубил он, разворачиваясь и направляясь к коралю.

— Коуди, подожди, — сказала Кэсси и двинулась было вслед.

— Не надо, Кэсси, — остановила девушку Ирен, мягким движением положив ей руку на плечо. — Пусть побудет один. Он сейчас страдает. Коуди попал в ситуацию, в которой ничего не может поделать, и ему нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

— Вот поэтому я ему сейчас и нужна, — возразила Кэсси.

— Он придет к тебе, Кэсси, придет сам, но пусть это будет его решение. Любое проявление жалости в такой момент только усугубит его отчаяние и раздражение.

Поняв, что Ирен права, Кэсси грустно смотрела, как Коуди выезжает со двора. Когда он скрылся из виду, она глубоко вздохнула и пошла в дом. Без детей там было пусто и одиноко. Стояла непривычная, гнетущая тишина. Услышав какие-то звуки, похожие на плач, Кэсси обернулась. У окна, тоскливо глядя на дорогу, сидел Черныш и громко скулил…

Кэсси проснулась, как от резкого толчка, почувствовав, что она в комнате не одна. В окно светила луна, и на фоне голубоватого прямоугольника отчетливо виден был силуэт крепкой фигуры Коуди.

— Коуди? — робко окликнула Кэсси.

— Ты нужна мне, любимая.

Она протянула к нему руки; он мгновенно оказался рядом, сжал ее пальцы и начал гладить и целовать их.

— Я ждала тебя.

Коуди разделся и скользнул к ней в постель.

— Я не переживу, если потеряю и тебя, — произнес он хрипло. — Хотя я и недостоин тебя, любимая. Боже, этот проклятый Бакстер дал мне понять, что считает меня полным дерьмом! Каким-то образом он узнал, что я женат на Холли, а ведь я не говорил ему об этом ни слова. Он заставил меня сомневаться в том, что я в этом мире хоть что-то значу. Я всегда считал себя одиноким волком, парнем с толстой кожей и холодным сердцем, пока ты и дети не обнаружили во мне слабые точки, о которых я и не подозревал. Кэсси улыбнулась в темноте.

— Быть уязвимым для добрых чувств — не самое плохое качество на земле. И я люблю те самые «слабые точки, о которых ты и не подозревал»!.. — поддразнила его Кэсси. — Я люблю даже твою безграничную самоуверенность и неуместную гордость, которые делают тебя таким, как ты есть. Скорее всего я просто тебя люблю.

Коуди повернулся к ней, бережно обхватил ладонями лицо и заглянул в самую глубину ее изумительных зеленых глаз.

— Хочу любить тебя… Хочу обнять тебя и почувствовать, что ты со мной, что ты только моя…

— Я тоже, Коуди. Я тоже хочу быть с тобой…

Он продолжал смотреть на нее, думая о том, как ему повезло, что он встретил Кэсси, что она вошла в его жизнь, что эта встреча предопределила их судьбу… Первый поцелуй был нежным, как легкий ветерок в преддверии бури. Коуди прижался к ее губам, медленно, словно неохотно приоткрывающимся, и вдруг она сама завладела его ртом, и он, охваченный закипевшей в крови страстью, целовал ее вновь и вновь. Потом его медленные, дурманящие поцелуи стали более настойчивыми, рука скользнула от ее талии вверх, и он с новым восторгом ощутил совершенство ее груди, которой еще не успел насладиться вволю. Она тихо и счастливо засмеялась, и этот низкий, ласкающий смех отозвался в груди Коуди радостной дрожью. Они слились воедино, тесно сплелись, слыша дыхание друг друга, глядя в глаза и не видя их. Оба точно вступили в обольстительную, волшебную и одновременно живую сказку. Ночь, полная ласк, признаний, шепота и страстных вздохов, недолгого сна без сновидений и упоительных пробуждений, отдаваемых любви…

Потом Кэсси тихо лежала, прижавшись к Коуди, чувствуя усталость и радостное довольство. Она подумала, что в ее жизни никогда не будет никого, кроме Коуди. Наверное, и в его тоже. Потому что никакая другая женщина и никакой другой мужчина не смогли бы дать ни ему, ни ей того ослепительного блаженства, какое они испытывали, отдаваясь друг другу. Кэсси хотела кое-что сказать Коуди, но боялась, что эта новость расстроит его еще больше. Она наконец поняла, что беременна, что носит ребенка Коуди. Немного поразмыслив, она все же решила держать это пока в тайне, опасаясь, что он будет обвинять себя во всех грехах, так как не может на ней жениться. Так что до поры до времени придется все скрывать, чтобы не причинить Коуди новых страданий.

Она знала, как сильно он всегда переживал из-за того, что был незаконнорожденным, и вдруг поняла, что такая же участь ожидает их ребенка, если он появится на свет, когда она и Коуди еще не будут женаты. Кэсси слабо представляла себе процедуру развода, но предполагала, что она занимает достаточно длительный промежуток времени, и окончательно убедила себя ничего не говорить Коуди как можно дольше. И молиться Всевышнему, чтобы все закончилось для них хорошо.