1

После завтрака Звенигора побрился перед небольшим тусклым зеркальцем и начал одеваться. Дорогая одежда, раздобытая людьми воеводы Младена, была тесновата, зато хорошо подчёркивала стройную фигуру и крепкие мышцы плеч.

— Ну и купец! — усмехнулся Драган. — Настоящий Самсон! Непривычно видеть торговца с выправкой воина.

— Тесс! — подморгнул Звенигора, подкидывая на ладони тугой кошелёк. — Вот веское доказательство того, что я купец. Спасибо воеводе, не поскупился!.. Ну, а на случай чего надо, иметь при себе и кус острого железа. Признаться, к нему я больше привык, чем к золоту. — Он пристегнул к потайному поясу небольшой кривой ятаган в мягком сафьяновом чехле, который утонул в широких складках шаровар.

Послышался скрип ступеней, и в комнату вошёл хозяин заезжего двора:

— Мир вам, правоверные! Я рад видеть вас в добром здоровье.

— Благодарю, ага-джан, — отвечал Звенигора. — Мне приходилось останавливаться в богатых ханах, но такого гостеприимства, как у Абди-аги, не встречал нигде. С этих пор все мои друзья и я будем останавливаться только здесь!

— Высокоуважаемый Кучук-эфенди будет ещё более высокого мнения о своём слуге покорном, когда узнает, что я принёс радостную весть… — расплылся в улыбке старый турок.

— Что, схватили тех разбойников? Вернули мои богатства?

— К сожалению, нет. Но тебя приглашает к себе городской паша Каладши-бей. Он желает из первых уст услышать о нападении гайдутинов на купеческий обоз.

— Всего-то? — Звенигора не скрыл своего разочарования.

— Разве этого мало? — удивился турок. — Не каждого чужеземного купца, пусть даже правоверного, наш паша удостаивает такой высокой чести… Но буду вполне откровенен: не в нем сила. Мне стало известно, что там будет и Сафар-бей — гроза гяуров, главный защитник ислама!

— Он сможет помочь мне в моей беде?

— Ну конечно! Сейчас вся военная власть в околии в его руках. Достаточно одного его слова, и на поиски вашего обоза выступят сотни аскеров… А это что-нибудь да стоит!

— Тогда я и правда очень благодарен, почтённый Абди-ага, за такую весть. Постараюсь воспользоваться твоим советом.

На площади, перед домом паши, толпились, тихо переговариваясь, люди, в основном военные и гражданские чиновники.

Когда Звенигора и Драган подошли к дверям дома, дорогу им заступили два аскера:

— Входить нельзя!

— Но меня пригласил паша Каладжи-бей, — удивился Звенигора. — Как же так?

— Твоё имя?

— Купец Кучук.

— Сейчас. — И аскер исчез за дверями.

Вскоре он вернулся в сопровождении слуги, который пригласил Звенигору следовать за ним Драган остался на площади.

По деревянным скрипучим ступеням Звенигора поднялся на второй этаж и вошёл за слугой в большой зал, где группками стояли и беседовали друг с другом десятка два нарядно одетых людей.

Слуга низко поклонился и громко объявил:

— Купец из Львова ага Кучук!

Звенигора шагнул вперёд и тоже поклонился:

— Мир этому дому! Я приветствую тебя, светлейший паша Каладжи-бей! Благодарю, что позволил предстать пред очи твои и усладить слух твоими мудрыми речами!

Разговоры сразу прекратились, и все присутствующие обернулись к злосчастному купцу, о котором вчера и сегодня только и говорилось в городе.

Паша Каладжи-бей, невысокий, носатый толстяк, несмотря на свою тучность, быстро пересёк зал и остановился перед Звенигорой. В отличие от гостей он был одет по-домашнему, в чёрный шёлковый халат, подпоясанный тонким шёлковым поясом с цветными кистями на концах. Его седые лохматые брови от удивления высоко поднялись: он не ожидал, что какой-то там купчишка из далёкой варварской страны сумеет так тонко ему польстить. А лесть в высших кругах Османской империи считалась признаком хорошего тона и не вызывала осуждения и отвращения. От удовольствия выпученные карие глаза паши заблестели.

— Я рад приветствовать в своём доме купца из дружественного нам Ляхистана!^[85] Мы слышали, что нашего друга постигло несчастье: его имущество захватили разбойники. Я и мои друзья искренне сочувствуем тебе… э-э-э… высокочтимый… э-э-э…

— Ага Кучук, — подсказал Звенигора.

Паша кивнул головой и заговорил снова:

— Я приложу все силы, чтобы покарать разбойников…

— И возвратить мне моё добро, — вставил Звенигора.

Но паша сделал вид, что не расслышал этих слов.

— Я пригласил тебя, ага, чтобы узнать о подробностях нападения… Может, это наведёт славных защитников падишаха, непобедимых воинов властителя трех материков, на след мерзких грабителей.

Звенигора почувствовал себя непринуждённо. Все идёт хорошо. Лёгкое волнение, которое он испытал перед входом в зал, исчезло. Появилась уверенность, что все закончится благополучно.

— Благодарю за сочувствие, эфенди. Правда, я был очень расстроен случившимся. Но, к счастью, немалая часть моего богатства осталась при мне в виде драгоценностей, с которыми в дороге я не расстаюсь.

— О!.. — вырвалось у Каладжи-бея.

— Это позволит мне, о светлейший паша, засвидетельствовать тебе своё уважение скромным подарком… — Звенигора вынул из кармана золотой перстень с драгоценным камнем.

По залу прокатился сдержанный гул. Гости вытягивали шеи, чтоб лучше рассмотреть и подарок и необычного купца.

От наблюдательного взгляда Звенигоры не ускользнуло, как жадно блеснули глаза паши. Он с удовольствием принял перстень, надел его на палец, некоторое время полюбовался самоцветом, подставлял его солнечным лучам, а потом взял Звенигору под руку:

— Благодарю, мой друг! Позволь познакомить тебя с моими гостями. Это достойнейшие люди нашего города, а также отважные воины солнцеликого падишаха, да продлит аллах его годы!

Он вёл Звенигору вдоль ряда гостей и называл их имена. Наконец Звенигора услышал имя, не выходившее у него из головы:

— Сафар-бей!

Перед ним стоял молодой, красивый ага. Он был среднего роста, худощав, но широк в плечах. Видно, обладал недюжинной силой и ловкостью. На бледном лице, которое скорее было под стать монаху, чем воину, чернели пытливые глаза.

— Ты знаешь меня? — спросил Сафар-бей, заметив, как оживился, услышав его имя, чужеземный купец.

— Ещё бы! — Звенигора внутренне собрался, почувствовав опасность. — Кто же не знает о подвигах доблестного воина Сафар-бея! Ещё по ту сторону Балкан мне рассказывали о славных победах его над гайдутинами, которые, как саранча, покрыли этот край. Слышал и о клятве Сафар-бея истребить до последнего повстанцев воеводы Младена…

— Собаки Младена! — выкрикнул Сафар-бей, и глаза его злобно блеснули.

— И всех, кто их поддерживает, — подхватил Звенигора. — Потому-то я так и обрадовался, услыхав такое почтенное имя и увидев своими глазами самого Сафар-бея.

— Благодарю, — сухо сказал Сафар-бей, больше ничем не проявляя своих чувств и никак не реагируя на лесть.

— Когда я услышал это имя, то подумал: сам аллах посылает мне встречу с отважным воином! Уж если он захочет, то сумеет найти и покарать злодеев, ограбивших меня.

— Можешь быть уверен, ага Кучук, — вклинился в беседу Каладжи-бей, — что они не ускользнут из рук Сафар-бея!

— Тогда я заранее благодарю Сафар-бея за будущее освобождение моего отца, которого гайдутины ранили и взяли в плен.

— Твой отец попал в руки этих негодяев?

— Да. И потому я решил остаться здесь до тех пор, пока не вызволю его или не узнаю о его судьбе. А ты, высокочтимый Сафар-бей, позволь в знак моей сердечной признательности и почтения подарить одну безделушку… золотой медальон. В Ляхистане польские рыцари в походах хранят в таких медальонах локоны своих возлюбленных…

Звенигора поднял тонкую золотую цепочку, и медальончик закачался, как маятник, поблёскивая самоцветами.

У Сафар-бея блеснули белые зубы, лицо чуть порозовело. Видно, блеск золота подействовал и на этого сурового воина. Однако он сдержанно произнёс:

— Благодарю. Подарок обязывает отплатить добром. У меня ничего нет, кроме оружия и рук, которые им владеют. Клянусь аллахом, наилучший подарок для всех нас — это уничтожение гайдутинов! Поэтому я не сложу оружия до тех пор, пока хоть один болгарский разбойник будет дышать воздухом Старой Планины, как зовут они Балканы! Я отплачу им сполна за твои потери и за твоего отца, чужеземец! Ты доволен?

«Одержимый! — подумал Звенигора. — Недаром воевода Младен жаждет его смерти. Это действительно опасный враг».

А вслух произнёс:

— Конечно, доволен, Сафар-бей! Разбойники — злейшие враги мирных купцов, которые несут стране благосостояние и процветание.

В это время в открытое окно с площади донёсся какой-то тревожный шум. Все начали прислушиваться. Каладжи-бей переглянулся с Сафар-беем и сказал:

— Господа, наш добрый друг Сафар-бей хочет показать нам результаты своего первого в этом году похода на неверных, то есть на разбойников-гайдутинов. Прошу вас всех на площадь! И тебя, Кучук-ага, тоже милости прошу с нами. Сейчас ты будешь иметь возможность убедиться, что власти солнцеликого падишаха искореняют разбой на дорогах так же успешно, как завоёвывают доверие у чужеземных купцов своим добрым отношением.