Глава 13

Ноябрь 1989 года

Толпы чикагцев неспешно текли по Мичиган-авеню, наслаждаясь необычно мягкой для поздней осени погодой. Дорогу им то и дело преграждали любопытные, столпившиеся у витрин универмага «Бенкрофт энд компани», эффектно украшенных к Рождеству.

За годы, прошедшие с открытия в 1891 году, универмаг превратился из причудливого двухэтажного кирпичного строения с желтыми куполообразными тентами над окнами в четырнадцатиэтажное здание из мрамора и стекла, занимающее целый квартал. Но, несмотря на бесчисленные перемены, которые претерпел «Бенкрофт», одно осталось неизменным: два швейцара в темно-бордовых с золотом ливреях стояли, подобно средневековым стражникам, у главного входа в универмаг. Этот маленький штришок немного старомодной элегантности вот уже много лет оставался свидетельством присущих лишь «Бенкрофт» достоинства и гостеприимства.

Два престарелых швейцара, яростно соперничавших до такой степени, что годами не разговаривали друг с другом, все то время, что трудились вместе, исподтишка наблюдали за прибытием черного «БМВ», причем каждый молча внушал водителю остановиться с его стороны.

Автомобиль подкатил к обочине, и Леон, один из привратников, затаил дыхание, но тут же раздраженно поморщился: водитель нажал на тормоза как раз на территории его противника!

— Жалкий старый болван! — процедил он, видя, как конкурент Эрнест спешит выполнить свои обязанности.

— Доброе утро! — приветствовал хозяйку Эрнест, торжественно распахивая дверцу. Двадцать пять лет назад он вот так же открыл дверь машины ее отца, впервые в жизни увидел Мередит и сказал совершенно то же самое, причем таким же почтительным тоном, что и сейчас.

— Доброе утро, Эрнест, — улыбнулась Мередит, вручая ему ключи. — Не попросите Карла припарковать машину? У меня сегодня куча дел, а я не хочу спускаться за ней в гараж.

Специальный слуга, обязанностью которого было парковать машины, был еще одним нововведением, которое предлагал «Бенкрофт» своим покупателям.

— Конечно, мисс Бенкрофт.

— Передайте Амелии привет, — добавила она, имея в виду жену швейцара.

Мередит была в дружеских отношениях со многими старыми служащими универмага, они стали для нее чем-то вроде семьи. И этот магазин, главный из растущей торговой сети, состоявшей на этот момент из семи универмагов в различных городах, стал почти таким же домом, как и особняк, в котором она выросла, или собственная квартира.

Остановившись на тротуаре, она несколько минут наблюдала за толпой, собравшейся перед витринами. Улыбка коснулась ее губ, а сердце, казалось, готово было разорваться от радости. Такое чувство она испытывала каждый раз, когда смотрела на величественный фасад магазина, — чувство гордости, энтузиазма и стремление защитить и уберечь свое детище. Сегодня, однако, счастье Мередит было безграничным, потому что прошлой ночью Паркер обнял ее и с нежной торжественностью сказал:

— Я люблю тебя, Мередит. Ты выйдешь за меня замуж, дорогая?

И когда она ответила «да», надел на ее палец обручальное кольцо.

— Витрины в этом году куда красивее, чем в прошлом, — заметила она Эрнесту, когда толпа немного поредела и стали заметны поразительные результаты таланта и умения Лайзы. Лайза Понтини уже получила широкое признание благодаря своим работам по оформлению витрин «Бенкрофт энд компани», и заказы сыпались со всех сторон. Через год, когда ее босс отправится на покой, Лайза займет его место как начальник отдела оформителей.

Торопясь побыстрее отыскать Лайзу и выложить прекрасные новости, Мередит взяла из машины два портфеля и несколько стопок папок и направилась к главному входу. Один из охранников немедленно заметил ее и выступил вперед:

— Могу я помочь вам, мисс Бенкрофт? Мередит уже хотела отказаться, но руки уже заныли, и кроме того, ей ужасно хотелось сначала пройтись по универмагу и насладиться видом покупателей, осаждавших прилавки. Похоже, цифра продаж сегодня будет рекордной!

— Спасибо, Дэн, я вам очень благодарна, — кивнула она, отдавая ему тяжелые папки и вручая портфели.

Когда он отошел к лифтам, Мередит рассеянно поправила синий шелковый шарф, продетый в лацканы белого костюма, и прошла мимо парфюмерного отдела.

Посетители толкали ее, спеша добраться до лифтов, но Мередит была рада такой суматохе.

Откинув голову, она глядела на белые рождественские елки высотой тридцать футов, с ветвями, увешанными сверкающими огнями, красными бархатными бантами и громадными шарами из рубинового стекла. Рождественские венки, украшенные крохотными санками и колокольчиками, висели на квадратных зеркальных колоннах, разбросанных по магазину, а из громкоговорителей неслись звуки популярных мелодий. Женщина, выбиравшая сумки, заметила Мередит и подтолкнула локтем подругу.

— Это, кажется, Мередит Бенкрофт? — воскликнула она.

— Определенно она! — объявила другая. — Тот журналист, который написал, что она похожа на молодую Грейс Келли, был прав!

Мередит все слышала, но почти не обращала внимания. За последние несколько лет она привыкла к назойливому вниманию окружающих. «Уименс уэа дейли» назвал ее «воплощением сдержанной элегантности», «Космополитен»— «абсолютно шикарной», «Уолл-стрит джорнэл»— «правящей принцессой Бенкрофт»… За закрытыми дверями совещательного зала директоров «Бенкрофт» величали ее не иначе как «паршивой надоедой».

И только последняя характеристика что-то значила для Мередит; ей было совершенно все равно, что писали о ней газеты и журналы, подобные статьи служили даже дополнительной рекламой магазину. Но мнение совета директоров было невероятно важным для нее, поскольку имело силу расстроить ее планы, развеять мечты о непрерывном расширении сети магазинов фирмы «Бенкрофт», открытии новых филиалов в других городах. Президент же компании относился к ней с ничуть не большей привязанностью и симпатией, чем остальное руководство. Разница заключалась лишь в одном — он был ее отцом.

Сегодня, однако, даже предстоящая битва с Филипом и советом директоров за осуществление ее планов, не могла испортить настроение Мередит. Вместо этого она решила побаловать себя и сделать то, к чему привыкла с детства: она подошла к одной из зеркальных колонн, наклонилась поближе, глядя в зеркало и притворяясь, что поправляет волосы, и одновременно улыбнулась и подмигнула сотруднику охраны, который, как ей было известно, сидел внутри колонны, высматривая магазинных воришек.

Повернувшись, Мередит направилась к лифту. Это была идея Лайзы — декорировать каждый этаж в различных цветах, подбирая оттенки в тон преобладающим товарам. Мередит эта мысль показалась очень удачной, особенно когда она вышла из лифта на втором этаже, где находились отделы мехов и одежды, сшитой по авторским моделям. Здесь белые деревья были увешаны розовато-лиловыми игрушками и переливающимися золотом бантами. Прямо перед эскалаторами у своей «ледяной хижины» сидел Санта Клаус в белом с золотом костюме, держа на коленях манекен — красавицу, закутанную во французский кружевной пеньюар, которая, мило улыбаясь, показывала пальчиком на норковую шубу за двадцать пять тысяч долларов с фиолетово-розовой подкладкой.

Радость, таившаяся в сердце Мередит, расцвела улыбкой на лице, как только она почувствовала, что эта атмосфера экстравагантной роскоши, создаваемая выставкой товаров неуловимо и неотразимо притягивает покупателей, оказавшихся на этом этаже, побуждая их тратить, тратить, и тратить с неудержимой щедростью. Каждому модельеру был отведен здесь свой салон, где представлялись их коллекции. Мередит пошла по проходу, время от времени кивая знакомым служащим. В салоне Джеффри Бина две солидные дамы в норковых пальто восхищались облегающим вечерним платьем, отделанным голубым бисером, на этикетке которого стояла цена семь тысяч долларов.

— Ты будешь выглядеть в нем как мешок с картофелем, Маргарет, — предупредила одна из них подругу, но та, не обращая на нее внимания, повернулась к продавцу:

— Скажите, нет ли у вас двадцатого размера? В следующем салоне мать заставляла дочь, девушку лет восемнадцати, примерить бархатное платье от Валентине, пока продавщица ненавязчиво маячила в сторонке, ожидая, когда потребуется ее помощь.

— Тебе нравится, — отбивалась дочь, — ты и носи! Я не собираюсь идти на твою дурацкую вечеринку! Говорила же, хочу провести Рождество в Швейцарии!

— Знаю, дорогая, — виновато отвечала мать, — но на этот раз нам показалось, что неплохо бы всем собраться дома на Рождество.

Мередит посмотрела на часы, поняла, что уже почти половина второго, и направилась к лифту, на этот раз с твердым намерением найти Лайзу и поделиться с ней новостями. Она провела утро, обсуждая с архитектором проект магазина в Хаустоне, а впереди еще полно дел.

Мастерская дизайнера была, собственно говоря, огромной кладовой, расположенной в подвале, ниже уровня мостовой, и заставленной конструкторскими столами, безголовыми и безрукими манекенами, отрезами тканей и разнообразным реквизитом, украшавшим витрины за последнее десятилетие. Мередит пробиралась через хаотические нагромождения с ловкостью бывшего обитателя, каким на самом деле она и была. Недаром отец требовал, чтобы за время практики она поработала в каждом отделе магазина.

— Лайза! — позвала Мередит, и десяток помощников Лайзы мгновенно подняли головы. — Лайза!

— Сюда! — прокричал в ответ приглушенный голос, и из-за ткани, драпирующей ножки стола, высунулась кудрявая рыжеволосая голова.

— Ну что на этот раз? — раздраженно осведомилась она, не видя, кто ее зовет. — Как я могу сделать все вовремя, когда мне все время мешают?!

— Понятия не имею, — весело ответила Мередит, присаживаясь на стол и улыбаясь в ошеломленное лицо подруги. — Удивляюсь, как ты еще можешь отыскать нужную вещь в этом хаосе, не говоря уж о том, чтобы вообще создавать что-то.

— Привет, — кивнула Лайза, сконфуженно улыбаясь и выползая из-под стола на четвереньках. — Просто пыталась приспособить провода, чтобы можно было наклонять стол. Это для рождественского представления, которое мы устраиваем после ужина в мебельном отделе. Ну как прошло вчерашнее свидание с Паркером?

— О, прекрасно! — отозвалась Мередит. — То есть более или менее, как обычно, — солгала она, делая вид, что теребит лацкан жакета левой рукой, на которой красовалось обручальное кольцо с сапфиром. Только накануне она призналась Лайзе, что у нее такое предчувствие, будто Паркер собирается сделать ей предложение.

Лайза вызывающе уперлась кулаками в бедра.

— Как обычно?! Господи, Мер, да он развелся два года назад, и ты вот уже больше девяти месяцев встречаешься с ним! Проводишь с его дочерьми почти столько же времени, сколько он сам! Такая красавица, умница… Да мужчины головы теряют при одном взгляде на тебя, а Паркер все это время присматривается с весьма близкого расстояния! По моему мнению, ты просто зря тратишь на него время. Если этот идиот и собирался сделать предложение, давно бы так и поступил…

— Он именно так и поступил, — перебила Мередит, торжествующе улыбаясь, но Лайза уже села на любимого конька, и потребовалось несколько секунд, чтобы слова подруги дошли до нее.

— Все равно он тебе не пара. Тебе нужен такой, который вытащил бы тебя на свет Божий из замшелой раковины, заставил наделать глупостей, забыть о здравом смысле, например, хотя бы раз проголосовать за демократов или пойти в театр в пятницу, а не в субботу. Паркер слишком похож на тебя — такой же методичный, консервативный, осторожный… Да ты смеешься?! Он сделал предложение?!

Мередит кивнула, и взгляд Лайзы наконец упал на темный сапфир в старинной оправе.

— Твое обручальное кольцо? — охнула она, хватая Мередит за руку, но, пристально изучив кольцо, нахмурилась:

— Что это?

— Сапфир, — пояснила Мередит, очевидно, ничуть не обескураженная таким явным отсутствием энтузиазма. Прежде всего, она всегда высоко ценила откровенность Лайзы, и кроме того, даже Мередит, любившая Паркера, не могла убедить себя, что это кольцо ослепительно прекрасно. Тонкой работы, старое, фамильное наследие… все так, и Мередит была совершенно этим довольна.

— Я так и поняла, что это сапфир, но вот эти мелкие камешки? На бриллианты не похоже. Совсем не сверкают.

— Старомодная обработка — слишком мало граней. Кольцо очень древнее. Принадлежало бабушке Паркера.

— Он вполне мог купить новое, не разорился бы! — пошутила Лайза. — Знаешь, пока я не встретила тебя, думала, что богатые люди покупают потрясающие, роскошные вещи, а цена не имеет значения…

— Только нувориши, богатые выскочки, так поступают, — укоризненно покачала головой Мередит. — Старые деньги в глаза не бросаются.

— Да, но старые деньги могут кое-чему поучиться у новых. Держитесь за вещи, пока они не износятся! Если я когда-нибудь обручусь и жених преподнесет мне такое стершееся кольцо, я немедленно разорву помолвку. И кроме того, из чего сделана оправа? Совсем тусклая.

— Платина, — коротко ответила Мередит с придушенным смешком.

— Так и знала… то есть, конечно, она никогда не сотрется, и именно потому эту штуку и купили двести лет назад!

— Совершенно верно, — весело ответила Мередит.

— По правде говоря, Мередит, — пробормотала Лайза, тоже смеясь, хотя в глазах стояли слезы, — не считай ты, что должна быть ходячей рекламой «Бенкрофт энд компани», наверняка все еще носила бы одежду, оставшуюся от колледжа!

— Только если бы это была очень крепкая одежда. И, оставив всяческое притворство, Лайза неистово обняла ее:

— Он недостаточно хорош для тебя. Как, впрочем, и всякий мужчина.

— А по-моему, просто идеален, — возразила Мередит, в свою очередь, обнимая подругу. — Сегодня в опере благотворительный бал. Я достану пару билетов для тебя и Фила, — пообещала Мередит, имея в виду коммерческого фотографа, с которым встречалась Лайза. — А потом мы даем вечер до случаю обручения.

— Фил в Нью-Йорке, — сообщила Лайза, — но я буду. В конце концов Паркер вскоре станет членом семьи, и придется так или иначе научиться любить его. — И, неудержимо улыбаясь, добавила:

— Хотя он и накладывает лапу на имущество скорбящих вдов и сирот…

— Лайза, — куда серьезнее объявила Мередит, — Паркер ненавидит твои шуточки о банкирах. Ну а теперь, когда мы помолвлены, может, перестанешь доводить его?

— Попытаюсь, — пообещала Лайза. — Никаких приставаний и никаких банкирских шуточек.

— Спасибо, — поблагодарила Мередит, вставая. Лайза резко отвернулась, и почему-то начала старательно разглаживать складки и морщинки на куске красного фетра.

— Что-то случилось?

— Случилось? — переспросила Лайза, чересчур широко улыбаясь. — Что может случиться? Моя лучшая подруга только что обручилась с мужчиной своей мечты. Что ты собираешься надеть завтра вечером? — спросила она, поспешно меняя тему.

— Еще не решила. Завтра поднимусь на второй этаж и выберу что-нибудь потрясающее. Заодно взгляну и на подвенечные платья. Паркер настаивает на блестящей свадьбе со всеми формальностями и традициями. Не хочет, чтобы я чувствовала себя обманутой из-за того, что у него била роскошная свадьба.

— Он знает о том… о первом замужестве?

— Знает, — почти мрачно кивнула Мередит. — Паркер был очень добр и все понял…

Она резко осеклась, услыхав звон колокольчика, неожиданно зазвучавший из динамика. Покупатели давно привыкли к нему и не замечали, но у каждого отдела был свой код, и тот, кому он был предназначен, немедленно отзывался. Мередит остановилась и прислушалась. Два коротких звонка, пауза, и еще звонок.

— Это меня, — со вздохом сказала она, вставая. — Но так и так приходится бежать. Через час совещание администраторов, а мне нужно еще повторить речь.

— Покажи им! — воскликнула Лайза и снова полезла под стол, напомнив Мередит о растрепанной рыжеголовой девчушке, игравшей в «палатке», временно воздвигнутой в столовой родительского дома.

Мередит подошла к висевшему на стене телефону и вызвала телефонистку:

— Говорит Мередит Бенкрофт. Вы сейчас разыскивали меня?

— Да, мисс Бенкрофт. Мистер Бреден, начальник охраны, спрашивает, не могли бы вы зайти к нему в кабинет. Велел передать, это крайне важно.