Зимой 93 года с опозданием в несколько лет я впервые увидел Гребенщикова вблизи. В два часа дня в полупустом нетопленом зале ДК Горбунова реанимированный после очередного распада “Аквариум” общался с прессой. Не считая посмертного “Черного альбома” группы “Кино”, это была первая профессиональная пресс-конференция отечественных рок-музыкантов. Информационным поводом для брифинга стала концертная презентация “Русского альбома”, которую проводила фирма “Фили”.

Акцию вела моя хорошая знакомая Оля Немцова, в недалеком прошлом – редактор культурологического рок-журнала “ДВР”. Как человек, воспитанный в лучших традициях филфака Дальневосточного университета, Оля не тянула одеяло на себя и давала возможность музыкантам раскрыться во всей красе. Красы хватало на всех.

Бардачный “Аквариум” нарисовался в зале с получасовым опозданием. Самые кайфовые в мире представители “поколения дворников и сторожей” с легким грохотом сели на стулья, стоявшие перед сценой. Все правильно – глаза в глаза с журналистами, разместившимися в первых рядах партера. Только через несколько лет я начал врубаться, что зрачки у “президиума” и прессы должны быть на одном уровне. А тогда это выглядело хоть и интуитивно, но очень органично. На уровне волн, флюидов, вибраций, если хотите.

На пресс-конференцию, как мне помнится, не было никакой аккредитации. Кто захотел, тот и пришел. Источник информации – народная молва. Не было раздаточных материалов, мерчендайзинга или хотя бы скромного фуршета. Не было микрофонов – ни у музыкантов, ни у журналистов, ни у ведущей. Зачем? Ведь это не концерт! Люди пришли пообщаться. Негласно подразумевалось – мол, кто хочет услышать, может услышать. Так сказать, имеет шанс.

...Гребенщиков сел аккурат между двух Алексеев – по-видимому, чтобы исполнялись желания. Слева от БГ восседал гламурный Леша Рацен – хоть сейчас вешай на стенку его постер в духе “идеальный барабанщик в стиле new wave”. Справа находился гитарист Леша Зубарев, невинный кудрявый ангел в круглых ленноновских очках. Рядом окопался выходец из древней Казани – настоящий пришелец из астрала, дипломированный римлянин и флейтист Олег Сакмаров. На его черной футболке красовался ультрарадикальный слоган “No Sex”. Периодически Сакмаров закатывал глаза к небу и общался с прессой исключительно в эзотерическом ключе. Весь этот колхоз расположился на фоне задника с изображением входа в одну из коломенских церквей – по словам Гребенщикова, “психофизический вектор, магнетически воздействующий на зал”.

После дежурных приветствий Гребенщиков подвинул стул поближе к народу, и... рок-н-ролл стартовал. “Рок-музыка – чудовищное изобретение человечества”, – с философским выражением лица изрек БГ, и стало понятно, что “Аквариум” захватил инициативу. Вопросы не имели для Гребенщикова никакого значения, а это уже признак высокого класса.

“„Аквариум“ – не образ жизни, а знамение. – Борис Борисович достал из запасников весь арсенал заготовок, отточенных им за годы общения с журналистами. – Мы – бурлаки. Это серьезно. Из Небесного Иерусалима вытекает Небесная Ганга. Вдоль ее берегов мы и бурлачим. Кроме того, в каком-то измерении Небесная Ганга пересекается с Волгой”.

Сорокалетний Гребенщиков изящно уходил в сторону от вопросов о пиратстве (“у меня нет юридического сознания”), а затем переносился в область рок-н-ролльной мифологизации: “Русского рока не существует, а Россия слишком отличается от всего того, что происходит вокруг. Страна управляется чудесами, и наша музыка должна быть мистической и религиозной”.

С необычайной легкостью лидер “Аквариума” демонстрировал окружающим свою высокую степень погружения в дзен. Похоже, он действительно впервые прочитал “Дао дэ цзин” в 15-летнем возрасте. Поэтому неудивительно, что вскоре игра с представителями масс-медиа пошла в одни ворота.

“А с кем из ваших коллег-музыкантов вы больше всех общаетесь?” – спросил кто-то из любознательных журналистов. “Очень мало с кем, – задумчиво произнес БГ. – Мы же монахи...”

Ближе к финалу пресс-конференции откуда-то из-за кулис к группе подвалил басист “золотого состава 80-х” Саша Титов – с бутылочкой воды в руках, эдакий снисходительный Раймонд Паулс от ленинградского рок-н-ролла. Он конечно же опять банально проспал, но выглядело это как бы символично – “я, мол, снова с „Аквариумом“, но пока еще не на все сто”. Как будто оставлял себе ходы для отступления... Я спросил у него что-то про “Колибри”, дебютный альбом которых Тит активно продюсировал. Басист “Аквариума” что-то ответил.

Гребенщиков не без интереса наблюдал за беседой, а затем как-то торжественно изрек: “Когда восстанет король Артур, это будет для нас сигналом”, и пресс-конференция завершилась на самой жизнеутверждающей ноте – словно лучшие песни Соловьева-Седого.

Я не помню подробностей, но впечатления от общения с “партизанами полной Луны” оказались сильными. Получалось, что в устах Гребенщикова любая фраза начинала приобретать эпический характер – словно высеченная золотом на мраморе. И еще я почувствовал, какая громадная дистанция отделяет его компьютерные мозги от всего внешнего мира. Включая присутствующих на пресс-конференции.

...После окончания акции мне удалось пройти в гримерку и перекинуться с музыкантами парой слов. Олег Сакмаров, к примеру, даже обиделся – мол, почему Титову задали вопрос про “Колибри”, а ему – не задали. “Большой грех такой завершенный образ портить”, – выкрутился я, вручив Олегу толстый глянцевый журнал с моим развернутым материалом по “Русскому альбому”. Еще один экземпляр был презентован директору “Аквариума” Мише Гольду.

В это время Борис Борисович сидел в позе лотоса в углу гримерки и бормотал себе под нос какие-то заунывные мантры. У меня к нему накопилась масса вопросов, но врываться с мирской суетой в этот оазис гармонии было попросту грешно. И я решил не рушить ауру.

...После пресс-конференции стало очевидно, что в медийной плоскости большинство русских артистов находятся по сравнению с “Аквариумом” в каменном веке. А годы подполья, перестройки и пресловутый “американский этап” подарили Гребенщикову психологическую устойчивость к любому мифотворчеству. Мне жутко захотелось покопаться во всем этом Клондайке и по возможности добраться до сути и истоков явления.

Прежде всего я поехал в Питер – с целью пообщаться с креативным окружением БГ. Наиболее продуктивно мы поговорили с автором большинства обложек “Аквариума” 80-х Вилли Усовым. Он был по-питерски гостеприимен и на все вопросы отвечал максимально обстоятельно.

“С самого начала Гребенщиков играл серьезную рок-музыку. – Вилли сидел в уютной фотомастерской на Васильевском острове и не без удовольствия вспоминал времена “золотого состава” “Аквариума”. – Иногда творчество раннего БГ напоминало Боба Дилана, иногда – Боуи. Примечательно, что на одном из первых концертов Гребенщиков пел „Across the Universe“ не в канонической версии Beatles, а в аранжировке Боуи. Для Бориса творчество и имидж Дэвида Боуи были словно фантом. Но при этом вокалист „Аквариума“ являлся человеком, который, помимо своих очевидных достоинств – глубокой поэзии, свободного английского, интуитивного вокала, – всегда умел быть притягательным для окружающих и мог создать из песен какую-то тайну. Чтобы вопросы сыпались у слушателей один за другим: „а почему?“, „как это?“, „а что?“, „а зачем?“”.

Впечатлившись общением с Вилли, я, вернувшись в Москву, по самую макушку влез в домашние архивы, пытаясь восстановить прерванную связь времен. Листая пожелтевшие от времени самиздатовские журналы, я понял, что лидер “Аквариума” – опытный пиарщик с активной практикой саморекламы лет эдак в тридцать. В 1977 году он был идеологом и одним из создателей первого подпольного рок-журнала “Рокси”. Также выяснилось, что именно Борис Борисович стал автором первого в России музыкального пресс-релиза.

Задумайтесь. Ни Макаревич, ни Майк Науменко, ни Градский, ни Эдита Пьеха пресс-релизы тогда не писали. Шел далекий 1981 год, и Гребенщиков прекрасно понимал, что помощи в продвижении группы ему ждать неоткуда. Поэтому он от руки написал текст, который назывался “Правдивая история „Аквариума“”. Позднее он был опубликован в московском самиздатовском журнале “Зеркало” и сопровождался подзаголовком: “Правдивая история „Аквариума“, предвзято изложенная мною (который далее из скромности упоминается как БГ) при боли в зубе (или в вагоне электрички) – посему часто невнятная, но максимально правдоподобная”.

Любопытно, что молодой вождь “Аквариума” обошел в тексте все острые углы – в частности, не упомянул про скандал на рок-фестивале “Тбилиси-80”, после которого он пулей вылетел из комсомола и лишился работы. Юный БГ еще не был знаком с крылатым высказыванием Пугачевой “не стоит путать интервью и исповедь”, но, судя по всему, чувствовал такие вещи кожей. Одним словом, дипломат.

Еще один аспект “Правдивой истории” – ставшая с годами крылатой фраза о том, что “„Аквариум“ это не музыкальная группа, а образ жизни”. Я всегда был поклонником этого емкого слогана – наверное, до тех пор, пока мне в руки не попался диск Rolling Stones 64 года, на задней обложке которого ушлый продюсер Эндрю Олдхэм изрек в чем-то похожую мысль: “The Rolling Stones are more than just a group – they are a way of life”. “Хорошая идея, – подумал я. – Так и тянет ее процитировать”.

Выводов было много, но мне стало понятно, какая у лидера “Аквариума” мощная школа самопозиционирования. Причем не только практическая, но и теоретическая...

“Корни мои – в русском городском шансоне”, – признался как-то БГ в одном из интервью. Это противоречило многому из того, что лидер “Аквариума” говорил раньше. Но я даже не удивился. Это как у Борхеса – в загадке про шахматы не должно быть слова “шахматы”...

Вскоре я наткнулся в самиздате на совместное интервью Гребенщикова с Сергеем Курехиным, которое взорвало мой мозг до основания.

“Для нас есть три точки отсчета в теперешней музыке, – с серьезными лицами вещали музыканты “Аквариума”. – Это Псевдо-Дионисий Ареопагит – христианский писатель, один из первых. Это Брюс Ли – не как живая фигура, а как миф. И Майлз Дэвис, но не как музыкант, а как старик негр, который дает самые наглые интервью”.

Интервью БГ датировалось 1983 годом. Даже если сей безумный монолог инициировался гением Курехина или чтением фэнтези Толкиена, это высказывание провоцировало целую культурную революцию в теории музыкальной рекламы. Так легко и изящно никто из российских рокеров себя не позиционировал. Судя по всему, серьезных конкурентов у Гребенщикова в этом вопросе не было. Ни тогда – в 80-х, ни потом – в 90-х...