VI
— Мы должны выработать план, то есть ясно представить себе, что делать после победы, — сказала Роза Кранц, пуча глаза.
— Тушинского — президентом, это ясно. Дупель — премьер-министр. Полагаю, это возражений не вызывает. Парламентская республика, многопартийная система, гражданское общество.
— Свободу — прессе. Частные телеканалы либеральной ориентации. Запрет на государственное вещание. Думающих верных людей поставить на ключевые посты на телевидении.
— А с оппозицией что делать? — спросил диссидент Маркин, человек опытный, — что делать, допустим, с действующим кабинетом министров? Позволить создать оппозицию? Отпустить в эмиграцию? Дать трибуну? Например, что делать с Кротовым?
— С этим политическим жиголо?
— Под суд, — коротко сказал Первачев, — Зачитать приговор — и к стенке.
— Нет смертной казни, отменили.
— Тогда двадцать пять лет строгого режима. И это нельзя? А сколько ж можно? Этак мы дела не сделаем.
— Первачев шутит, — сказал Маркин, — но вопрос, тем не менее, серьезный.
— Вопрос о наличии оппозиции следует обсуждать исходя из того, насколько сильна партия власти. Говоря проще: можем мы себе позволить оппозицию — или нет?
— Кто представит нашу партию? Партию прорыва? — вот и название нашлось, умели люди работать.
— Да, кто представит Партию прорыва?
— Тушинский, кто же еще?
— Тушинский — лидер партии, я говорю о генеральном секретаре.
— Это не одно и то же?
— Помилуйте, мы же не сталинскую демократию строим, но — тушинскую демократию, гражданское дупелевское общество.
— Фактически речь идет о том, чтобы преобразовать движение в партию интеллигенции, в ядро прогрессивных сил, в оплот цивилизации в этой стране. Политическим лидером партии несомненно является Владислав Григорьевич Тушинский. Но требуется идеолог и концептуалист.
И все посмотрели на Бориса Кирилловича Кузина. От судьбы не уйдешь. Однажды Кузину уже предлагали возглавить партию, он отказался. Но то предложение исходило от чиновников, это — от единомышленников. Согласиться тогда — значило пожертвовать научной работой для карьеры. Согласиться сегодня — значило пожертвовать и работой, и карьерой — для дела. Взять на себя всю невероятную работу — съезды, конференции, протоколы, справится ли? Кузин покачал головой.
— А где на все это денег взять? — спросил скептический Бештау. Проблему финансирования он узнал хорошо: обещанное собрание сочинений так и не вышло — редакции показывали на спонсоров, а те разводили руками.
— Как это где? А Дупель, Михаил Зиновьевич, на что? Он миллиардер.
— Стало быть, Дупель даст Владиславу Тушинскому денег на выборы?
— Ну конечно! — оживилась Роза Кранц, — как же иначе? Разве вы не знаете, — выпучила она глаза на наивных интеллигентов, — теперь у всякого парламентария своя цена. Все берут. Хорошо заплатишь — и обо всем договоришься. Если мы хорошо заплатим левому крылу и правому — никакой центр за нами не угонится. Мы пройдем простым честным парламентским голосованием — в этом вся прелесть. Не требуется бунта, и захватывать телеграф не надо. Это будет бархатная революция. Дупель выделяет на выборы Тушинского двести миллионов.
— Долларов? — уточнил Первачев.
— Да уж не рублей! Михаил Зиновьевич готов вложить и больше. Хоть миллиард!
— И что, эти деньги он отдает в руки Тушинскому? — допытывался Первачев.
— Мы организуем предвыборный штаб, напишем расходную смету. Есть какие-то неизбежные траты: телефонные звонки, письма, почтовые марки, завтраки на пресс-конференциях, билеты, отели. Сам понимаете, набегает некая сумма. Но в целом, да, эти деньги пойдут на выборы.
— И что же, спросил Первачев, — Тушинский не драпанет с этакими деньгами?
— Владислав Тушинский — чистый, бескорыстный человек!