IV
Вечером того же дня Гузкин беседовал с Оскаром; ему необходим был совет человека, знающего общество.
— Клавдия? — переспросил Оскар, не расстававшийся со справочником Дебре и знающий европейские фамилии наперечет. — Прекрасно представляю тулузский дом. Род восходит к десятому веку, перекрещивается с Барселонской ветвью. Следует поддержать знакомство, Гриша.
— А Барбара? — выдохнул в телефонную трубку Гузкин, — а господин барон де Портебаль?
— Не понимаю, чем ваша дружба может помешать Барбаре фон Майзель и тем более Алану де Портебалю, — трубка принесла сухой смешок Оскара, насколько я знаю, Алан давно не вмешивается в жизнь жены. Не думайте про это, Гриша, зачем вам? Вы художник, а не дипломат.
— Это верно, — приободрился Гузкин, — однако этично ли получается? Вежливо ли?
— Спросите себя, Гриша, достойно ли вашего дара — тратить душевные силы на такие вопросы и хлопоты?
— Возможно, я излишне щепетилен; с детства приучен к прямоте. Однако есть и деловая сторона вопроса. Видите ли, дело в том, что и Майзели, и Портебали — мои клиенты, — слово «клиенты» Гриша произнес значительно; он давно научился тому, что понятие «клиент» применяется широко и вовсе не звучит оскорбительно. Учась в советской школе, он думал, что клиенты бывают лишь в борделе, а, как оказалось, они есть буквально везде, какую область жизни ни возьми — везде свои клиенты: и в банке, и в страховом обществе, и (разумеется) в искусстве — бароны покупают мои картины. Я связан с ними определенными обязательствами, — прибавил Гриша с достоинством.
— И что из того? Научитесь уважать свой дар, и клиенты почувствуют это.
— Однако — не откажется ли барон фон Майзель покупать мои картины? Я имею в виду, — смущаясь, говорил Гриша, — если мои отношения с Барбарой испортятся? Не повлияет ли это на деловые отношения с бароном? Я хочу сказать, что интересы искусства ставлю выше всего — и на барона я рассчитываю как на покупателя. И на господина де Портебаля я тоже рассчитываю.
— Не понимаю, зачем портить отношения с Барбарой, — Оскар пожал плечами, но Гриша этого видеть не мог. — Полагаю, Барбара с пониманием отнесется к вашим фантазиям. Вы — авангардист мысли, Гриша. Вы — пионер, в хорошем смысле этого слова. Разумеется, барон Майзель и барон Портебаль будут рады поддержать вас. Однако, согласитесь, что всегда лучше стоять на четырех ногах, чем на двух, — снова трубка зашлась сухим смехом, — то, что не купит Алан, приобретет Клавдия.
— Это очень знатная фамилия, да?
— Какая вам разница? Ваш собственный род восходит к Аврааму и наверняка древнее любого европейского.
— Справедливо, — сказал Гриша. Эта мысль доселе не посещала его, но сразу же показалась убедительной.
— Еврейство, — хладнокровно развивал мысль Оскар, — это своего рода дворянство.
— Действительно, — Гриша разволновался.
— Вы вполне могли бы иметь герб.
— Думаете?
— Уверен. Вы ведь не какой-нибудь Алешка Иванов, не так ли? Вы — Гриша Гузкин! Почему у Ротшильдов есть герб, а у вас — нет?
— А Ротшильды — дворяне или нет? — Гриша решил разобраться до конца.
— Такие же, как вы, Гриша. То есть наиболее древние дворяне. Их баронский герб и в малой степени не передает древность их рода. И никакой Монфор им не мог навредить. Вот какие коллекционеры вам нужны.
— Но фон Майзели — тоже древняя семья? — уточнил Гриша осторожно.
— Почтенная фамилия.
— А род Клавдии знатнее, чем Майзели?
— Между графами и баронами такая же разница, как между французами и русскими, — ответил Оскар, смеясь. — Всегда лучше быть графом, чем бароном. Однако важно, какой давности баронство, каково происхождение графского фьофа. Клавдия Тулузская не уступит в знатности ни одному королевскому дому, но денег это, к сожалению, не гарантирует.
— Значит, Майзели богаче?
— Сложно сказать. Сегодня сундуков с алмазами не существует (Гриша хотел было сказать, что это не так, что он сам видел такие сундуки, но удержался). Богатство — это возможности, связи. Например, Клавдия может представить вас своей подруге.
— Подруге?
— Саре Малатеста.
— Итальянка? Княгиня? — полюбопытствовал Гриша.
— Не княгиня, нет. Но из клана Ротшильдов. Малатеста по бывшему мужу. Полагаю, знакомство вам пригодится. Не ленитесь, Гриша — вам предстоит еще многого добиться в этом мире.
— Я не ленюсь.
— Мало нарисовать картину, надо пристроить ее. Монтень говорил, что зритель — соавтор художника.