ГЛАВА 66
Анфиса Николаевна, негромко постучав в дверь и отодвинув засов, сказала:
— Выходи… Не прячься… Я же знаю, что ты здесь… Не бойся… Тут никого нет… Фашисты далеко… Патруль только что проехал… Выходи. Я помогу тебе…
Она отступила шага на два от двери. В сарае кто-то зашевелился, скрипнули доски, и громыхнуло ведро. Мама прижала меня к себе… И вот наконец старая дверь тихонько отворилась, и в ней показался… Василий Васильевич!! Он, не глядя на нас, сказал Анфисе Николаевне совсем как мальчишка:
— Тётенька… вы меня не ругайте… вы меня простите… Я же не воришка… Я очень есть хотел…
Анфиса Николаевна подошла и, никого не стесняясь, заплакала. А Василий Васильевич обнял её одной рукой, а другой смахивал с глаз слёзы. Он всё время кусал губы, наверно, чтобы не разреветься, и говорил:
— Сестрёнка… милая ты моя… сестрёнка… родная…
А Анфиса Николаевна счастливым голосом повторяла:
— Васька… братишка… Слава тебе господи… Счастье-то какое… Васька… разбойник ты всё-таки…
Потом она взяла Василия Васильевича за руку и увела в дальний конец сада к огуречным грядкам. Там они что-то говорили, перебивая друг друга, и Анфиса Николаевна то смеялась, то вытирала слёзы, а мы все в сторонке огорошенно смотрели на них.
Потом Анфиса Николаевна поставила тарелки и рюмки для мужчин и пригласила всех пообедать и выпить за самую счастливую в её жизни встречу.
За столом я забыл про еду и старался не пропустить ни одного слова из рассказа Василия Васильевича.