Подсолнух
– Я хочу жить в лесу! – заявила Художница, скрестив на груди руки и сурово поджав губы.
– Почему? – удивилась Подсолнух.
Она всё пыталась заманить Художницу в Нору, но та отказывалась. Девочка набросила одеяло на сломанное дерево и пыталась обитать в этом импровизированном жилище. Подсолнух уже несколько дней спала урывками, только когда родители были рядом и приглядывали за подругой. Но Художницу это нервировало.
– Мне кажется, что я не нравлюсь твоим родителям, и я не хочу быть обузой.
– Но ты не обуза! Родители хорошо относятся к тебе! – возразила Подсолнух.
– Всё равно. Я решила. Мне нравится здесь! – заупрямилась Художница. – Раз уж я теперь тоже живу в Тёмном Уголке, хочу собственный дом.
Она прыгала с места на место, глядя, как Собака бросается заметать следы.
– А если пойдёт дождь? – не унималась Подсолнух. – А если метель? Ведь ты оставляешь следы и мёрзнешь. В Норе явно уютнее. Там хотя бы есть крыша.
– Я собираюсь сделать себе укрытие. Ты поможешь мне? – неожиданно спросила Художница.
Подсолнух в нерешительности мяла подол платья.
– Есть ещё одна причина. Сорокопут вернулся. Он жесток и как-то даже убил призрака. В лесу небезопасно.
Художница снова скрестила руки на груди и поджала губы.
– А если я скажу, что Сорокопут – это я?
Подсолнух недоумённо посмотрела на подругу – что за шутки? – но та казалась серьёзной.
– Я отвечу, что это глупость. Сорокопут появлялся ещё до моего рождения, а я гораздо старше тебя, – парировала Подсолнух.
Как же Художница не поймёт, что это серьёзно? И может закончиться плохо. Для всех.
– Но ты же видела пёрышко. И ты испугалась и закопала его, – не сдавалась Художница.
– Ты – СамСвет, а значит, у тебя есть талант. Твой талант – подражание. Ты хочешь казаться сильной и пугать призраков. А кого боятся призраки? Да, Сорокопута. Вот ты и подражаешь ему, – Подсолнух уже думала о странной связи между подругой и птицей. – Возможно даже, Сорокопут в своём замке, а его появление – это просто мираж, который ты создала. Призраки же умеют создавать миражи – значит, и СамСвет может иметь такой талант.
– Но ты мне никогда не рассказывала о Сорокопуте, – заметила Художница. – Откуда я взяла бы этот мираж?
Подсолнух пожала плечами.
– Я не помню. Может, и рассказывала. Если ты Сорокопут, то призови его сюда, и посмотрим.
Художница хмыкнула и взлохматила кудряшки.
– Так ты поможешь мне строить шалаш? Не могу же я жить под одеялом!
– Но призраки не строят дома! – возмутилась Подсолнух.
– А люди строят! Ты будешь помогать мне?
Подсолнух вздохнула.
– Да.
Художница схватила Собаку на руки и почесала её за ушком.
– У вас есть чем отпиливать ветки?
– Призраки не портят деревья! – заявила Подсолнух.
– Мы будем пилить только упавшие деревья и сучья, – заверила её Художница.
– Хорошо. Я только схожу за чудо-камушками, – опять сдалась призрак. И почему она выполняет все её прихоти?
Подсолнух полетела домой. Её жёлтая шевелюра с чёрной макушкой замелькала между тонких водянистых деревьев.
В Норе была только Ветреница. Она расчёсывала свои длинные светлые волосы с медными прядями.
– Мама, я пока буду жить в лесу, – робко сказала Подсолнух, нерешительно топчась у входа.
– Почему? – Ветреница перестала расчёсываться и принялась заплетать косы.
– Потому что ей там нравится, – тихо ответила Подсолнух, опустив голову.
Последнее время ей казалось, что она делает что-то не то.
– Живи где хочешь, но…
– Мама, не говори ничего! Я и так запуталась! – перебила её Подсолнух.
Она юркнула в свой уголок, схватила мешочек с чудо-камушками и вылетела из Норы.
Мудрая Подсолнух в её голове укоризненно трясла головой.
Глупая Подсолнух тихо шептала: «Это всего лишь приключение».
Из солидарности к подруге она перестала гулять в Задорожье, теперь будет видеть родителей реже и жить в шалаше, который они построят. А ещё Сорокопут…
Мир изменился, и не в лучшую сторону. Да уж, то ещё приключение. Одна надежда, что, как и положено приключению, оно скоро закончится.
Шалаш строили целый день. Запас чудо-камушков таял, и Подсолнух экономила их магию, как могла. Но к физическому труду она не привыкла. А Художница работала с удовольствием. Наконец-то в этом чужом мире она начала находить себя.
– А крышу мы сделаем из колючих ветвей, как у Сорокопута, – дразнила Художница подругу.
Подсолнух недовольно фыркнула:
– Не говори о нём! Не кликай беду!
– Сорокопут! – воскликнула звонко девочка.
Подсолнух испуганно огляделась по сторонам. Художница захохотала.
– Всё, я ухожу! – возмутилась Подсолнух.
– Ладно, не будем про того, чьё имя начинается на «С», – примирительно сказала Художница, хихикнув.
Когда работа была закончена, подруги встали перед входом в своё новое жилище, созерцая корявый плод нелёгкого труда. Шалаш напоминал кучу валежника с отверстием, и Подсолнух подумала, что забираться внутрь небезопасно.
Довольная Художница взъерошила кудряшки.
– Я проголодалась!
Она вспомнила, что и Подсолнух тоже не обедала. Призрак время от времени срывала то листик, то ягодку и жевала на ходу. А раз поймала мышку и быстро её проглотила. От этого воспоминания Художницу передёрнуло: мерзость. Но с другой стороны, за два дня она съела лишь ягодку, а аппетит проснулся только сейчас. Какой экономный мир: ползёрнышка – и сыт. Надо ответственно подойти к выбору этого ползёрнышка.
– А что у вас тут самое вкусное? – спросила Художница.
Подсолнух пожала плечами.
– Мы едим не для удовольствия, а для жизни. Чуть мяса, чуть фруктов, орехов и много зелени.
– Пара листочков час назад – это и есть много зелени? – хмыкнула Художница. – Покажи мне, какие растения ядовитые, чтобы зелень не стала для меня последней трапезой.
– Здесь нет ядовитых растений: родители уничтожили их. Они могут встретиться дальше в лесу, но мы же сейчас не пойдём гулять… – ответила Подсолнух.
– А я думала, что призраки – главные защитники природы, – съязвила Художница, вспоминая, как заступалась Подсолнух за деревья.
– Родители просто заботятся обо мне, – серьёзно пояснила Подсолнух. – Твоя мама ведь тоже заботится… ой… заботилась… ой… – Подсолнух неловко замолчала.
Но Художница казалась спокойной.
– Ну да, заботилась. Теперь обо мне заботишься ты, – и Художница грустно улыбнулась.
Она отошла от подруги, рассматривая кусты и деревья вокруг. «Наверное, ей снова нужно побыть одной», – решила Подсолнух.
Призрак обошла шалаш, попробовала качнуть его, но он держался крепко. Это сейчас – через несколько дней шалаша не станет: местная древесина гниёт быстро. И тогда придётся начинать заново. Возможно, к тому времени Художница одумается и вернётся в Нору. Или в Задорожье.
Подсолнух аккуратно забралась внутрь сооружения. И это они построили сами! Подсолнух таскала, складывала, крепила своими руками, почти без магии! Призрак посмотрела на свои длинные тонкие пальчики. Приключение иногда бывает забавным.
Внутрь к ней юркнула Художница, прижимая к себе Собаку.
– Твоя мама идёт, – прошептала она. – Не выдавай нас.
Снаружи было тихо, но Подсолнух интуитивно улавливала приближение матери. Воздух словно сгущался и еле уловимыми толчками устремлялся вперёд.
– Подсолнух! – позвала Ветреница.
Рядом Художница делала страшные глаза, и Подсолнух не откликнулась. Мама наверняка хочет забрать её домой. Для неё всё это детская игра. Нет, не игра, а каприз. И пожалуй, Подсолнух с ней согласна.
Воздух перестал вибрировать – призрак уходила.
– Всё. Она ушла, – сказала Подсолнух.
– Спасибо, что осталась со мной, – Художница с благодарностью ухватилась за руки Подсолнух.
В эту ночь подруги спали в шалаше, прижавшись друг к другу, на подстилке из сухих листьев.
Утром родители Подсолнух пришли вместе.
– Дочь, хватит играть! Сегодня праздник! – крикнул Листопад.
Глаза Подсолнух расширились, и она выскочила, чуть не снеся шалаш.
– Почему вы не сказали раньше? – воскликнула она, выбираясь наружу.
– Я пыталась сказать, когда ты уходила в лес, и искала тебя вчера, – ответила Ветреница.
– Эти игры зашли слишком далеко, – добавил отец. – Ты наказала саму себя, ведь у тебя ничего не готово, так?
– Да, – прошептала Подсолнух. – Я не склеила цветок.
Она была зла на родителей, хотя и понимала, что винить стоит только себя. Художница высунула голову и глядела на призраков с беспокойством.
– Так ты идёшь? – спросил Листопад.
– Да, конечно, – тихо ответила Подсолнух и пошла к Норе.
Призраки-родители полетели следом. Художница вылезла из шалаша, запустила обе руки в кудряшки, задумчиво взлохматила упругие волосы и отправилась вслед за семьёй. Замыкала шествие Собака, заметая длинным хвостом следы девочки.