Глава 13

Распечатка телефонных звонков с тайного номера Елизаветы Красновой показала, что звонки Никите Дружинину прекратились за три недели до убийства ее мужа. Но прекратились ли контакты с ним? Она сама подтвердила следователю, что нет, просто звонить ему она стала только с работы.

Лиза в момент убийства находилась якобы в квартире, но она совершенно спокойно могла увидеть из окна, как муж припарковывает машину, и спуститься вниз. Автомобилей в их дворе – множество, пристроиться за одну минуту не получится, так что времени, чтобы преодолеть два этажа, у нее было предостаточно. У Никиты Дружинина на момент преступления алиби также не имеется. На допросе он показал, что был в своей мастерской, но подтвердить этого никто не может, он был один.

Не нравилась Сергею Алексеевичу и Ирина Краснова, и не только своими напряженными, злыми глазами. Смертью родственника она нисколько не огорчена, это видно, а уж учитывая обстоятельства, имевшие место в ее далекой молодости, то и вполне объяснимо. Главное, что мотив у нее имеется: теперь после смерти Бориса Анатольевича ее муж унаследует акции, принадлежавшие Вадиму. Алиби, кстати сказать, не имелось и у нее тоже. Муж в тот вечер после службы зашел с приятелем выпить пивка, а Ирина, по ее словам, находилась дома одна, читала книгу и ждала его. Живет семья старшего брата Вадима тоже в центре города, так что успеть совершить преступление и вернуться домой до возвращения мужа она успела бы сто раз.

А бывший однокурсник и коллега Гордеев, которого Краснов всем представлял как друга детства?

Сергею Алексеевичу эта версия была не по душе, все-таки Гордеев юрист, а не разбойник. Хотя все люди разные, один убивает ради корысти, а другой ради денег никогда никого и пальцем не тронет, а вот закипит у человека кровь в мозгах, и натворит он такое, что от него никто и не ожидал.

На сегодняшний день подозрительнее всех выглядел Босой. На совещании у руководителя следственного управления шла речь о возможной связи покушения на него и убийства Вадима Краснова, и следователь, занимавшийся покушением на детектива, говорил о том, что нападение было каким-то уж больно неумелым. Похоже было либо на акцию устрашения, или на самострел, которым Босой преследовал какие-то свои цели. Сам Босой следствию никоим образом не помогал, что вполне вписывалось в рамки и той и другой версии. Интерес Краснова к фирме «Энкур», как выяснилось, объяснялся ее конкурентными претензиями на участки в новом микрорайоне, а узнать, кто именно стоит за этой конторой, сыщикам оказалось совсем не трудно. Это был Аслан Кудиев. Кроме того, оказалось, что в далеком прошлом он нехорошо пересекался с Грачом, так что возникла необходимость поговорить с самим Эдуардом Александровичем. Сложность такого разговора для следователя была очевидна: какой же дурак признает на допросе и под протокол, что когда-то участвовал в сделке, осуществленной по поддельным документам? Поэтому Поповкин, как лицо процессуальное, на откровенность в такой беседе рассчитывать не мог. Однако Эдуард ведь сам активно предлагал следователю помощь, так что опросить его без протокола все-таки можно. Только сделать это должен не следователь, а, например, тот же Саша Панин. И когда разговор без протокола о той давней истории состоялся, Грач подтвердил, что еще тогда подозревал, что тот спирт был похищен не просто так и не абы кем. Он подозревал, что организатором всей аферы был сам Кудиев, но доказать он тогда ничего не мог, да и сделать тоже. Он же не бандит с большой дороги. И исполнителя установить он тоже не мог. Неприятно было, конечно, но бизнес – это риск. И тот случай Грач считал пошедшим себе на пользу: он научил его не связываться больше с сомнительными личностями и откровенными аферистами. Но больше всего, как рассказал следователю Панин, Грач был поражен тем, что Краснов мог знать о том давнем происшествии. И уж тем более пересекаться хоть каким-то образом с чертовой фирмой «Энкур». Эдуард тогда еще и знаком с Вадимом не был, и вообще Краснов ни в чем таком, насколько он знает, никогда не участвовал. И откуда сейчас рядом с Вадимом всплыл этот «Энкур», он, как показалось сыщику, недоумевал вполне искренне.

– Я даже представить себе не могу, каким образом он мог быть связан с Босым, – пребывая в шоке он полученной информации, сказал Панину Грач. – Понимаете, Босой – продажный мент, махровый аферист и вообще темная личность. А Краснов был законником, чистоплюем, он в жизни никогда с такими людьми дела не имел. И потом, в серьезных вопросах Вадим никогда не действовал без моей санкции. В наших партнерских отношениях это было не принято.

Анализируя эту информацию, Сергей Алексеевич сделал вывод о том, что раз Грач ничего не знает о причинах интереса Краснова к той истории, значит, конец ниточки надо искать в противоположном направлении. Раз исходной точкой расследования Краснова не было поручение Грача, значит, эту точку надо нащупывать на его сегодняшнем месте работы, в мэрии. Других-то интересов у Вадима, похоже, не было. И вывод напрашивался такой: Вешняков не говорит ни слова правды.