24
Хоб
Все джинны – это слов, ставший плотью.
Наступил последний вечер сезона. Трудно было поверить, как быстро пролетел Триг.
Я явился на балкон Арены 13 по особому поводу. Керн блестяще провел сезон, и, если сегодня ему удастся победить, он станет чемпионом. Поэтому в ожидании праздника Тайрон приобрел места в первом ряду для себя, Тины, Квин и своих учеников-первогодков, но сам пока не пришел.
Я надел свой лучший наряд, приобретенный специально ради такого случая, и повесил на пояс два меча «триг», которые дал мне Тайрон: теперь я значился в Списках и имел право их носить. Это были добрые клинки, но я не мог не заметить мечи на поясе Палма – с рукоятями, изукрашенными серебром, с большим рубином в каждой.
Я сидел рядом с Квин. Мы с ней почти не разговаривали с той ночи, когда я сразился с кисточкой. Не то что бы она игнорировала меня, но все время держала дистанцию, лишь изредка бегло мне улыбаясь, и я решил не пытаться сломать лед. Но, когда я ненароком к ней повернулся, она заговорила первой:
– Мои поздравления! Ты отлично сражался на турнире. Отец сказал, ты был «хитрым», а это с его стороны настоящая похвала. Что собираешься делать с выигранными у Палма деньгами?
– Отложу их на покупку по-настоящему хорошего лака, наверное.
– Это необязательно, – улыбнулась Квин. – Отец даст тебе все, что нужно. Я никогда еще не видела, чтобы он так восторгался новым учеником.
– Что-то я редко это замечаю, – нахмурившись, сказал я.
Так и было: обычно Тайрон скупился на похвалу и как будто больше интересовался, как идут дела у Палма.
– Он скрытный человек, но поверь – он высокого мнения о твоих способностях, – сказала Квин. – Я еще могла бы понять его похвалы, если бы у тебя, как у Палма, был богатый отец… Наверное, у него на тебя особые планы. Поверить не могу, что он даже зарегистрировал тебя под своим именем!
– Он сказал, механики часто так делают.
– Большинство – да, но ты первый, кого он зарегистрировал так.
Мне было очень приятно это слышать. Наверное, Тайрон все-таки верит в меня, несмотря на все неприятности, в которые я влипал. Может, он назвал меня своим именем не только для того, чтобы скрыть, кем был мой отец?
– Как поживает Джон? – спросил я.
– Нормально, но беспокоится, что может потерять лицензию. Пока никто не выдвигал против него обвинений, но все знают, что он сделал, и лицензию могут отозвать в любой момент. Если у него есть враги, он скоро об этом узнает.
– И что он будет делать, если лишится лицензии?
Квин пожала плечами:
– Мы об этом не говорили. Я в любом случае больше с ним не увижусь, мы разошлись. Отец почти всегда держит меня дома, если я не работаю в офисе, и не разрешает мне выходить после наступления темноты… Разве что по особым случаям вроде этого.
– Мне жаль.
Но в душе я вовсе не жалел. Да, я знал, что Квин тяжело сидеть под домашним арестом, ведь она обожала посещать Колесо после заката, но я возликовал при известии о том, что она порвала с Джоном. Можно ли надеяться, что теперь у меня есть шанс?
– Не жалей, – сказала Квин. – И твоей вины здесь нет; Джону не стоило впутываться в это дело. Насколько я знаю отца, все равно он скоро подобреет. Сперва он закручивает гайки, но позже всегда сдается. Вскоре я его уболтаю! – с улыбкой добавила она.
Я старался придумать, что бы такое жизнерадостное сказать, но в голову ничего не приходило. Внизу, на арене, две двери оставались закрытыми, но вот-вот должна была начаться схватка. Тайрон до сих пор не пришел, и я уже начал беспокоиться, что он пропустит бой Керна, который значился в Списках одним из первых.
Внезапно факелы замерцали, и в следующий миг мы оказались в кромешной тьме. Вокруг раздались расстроенные и испуганные возгласы. Потом огни – и на стенах, и в канделябре над ареной – как ни в чем не бывало загорелись снова. Я взглянул вверх: факелы теперь пылали ровно, но вот замерцали опять, словно под дуновением холодного ветра, хотя воздух был совершенно неподвижен. Происходило нечто необъяснимое.
Нас снова накрыла абсолютная тьма, и воздух разорвали вопли и причитания. Когда же свет опять загорелся, зрители начали вставать и пробираться к проходам, торопясь убраться отсюда. Ощущение паники и ужаса разлилось по балкону, люди рвались к выходу.
– Что это? – спросил я Квин.
Она не ответила. В любом случае я задал глупый вопрос и почти сразу сам догадался, что происходит: самое худшее, что могло случиться.
Хоб явился в Колесо, чтобы бросить вызов.
– Керн! Что будет с Керном? – спросила Тина.
Она подалась к нам, распахнув глаза и испуганно приоткрыв рот.
– В Списках нынешнего вечера двадцать семь бойцов «мин», поэтому мало шансов, что выберут именно его, – ответила сестре Квин. – Вот увидишь, будет драться кто-нибудь другой…
Повернувшись, я оглядел зрительский балкон. Недавно он был забит до отказа – здесь сидело около двух тысяч человек, – но теперь тут осталось всего несколько десятков зрителей.
Я молчал с сильно бьющимся сердцем, зная, что сейчас бойцы «мин» собрались под ареной, в зеленой комнате, и Главный распорядитель приближается к ним с лотерейным барабаном. В эти минуты выбирали того, что должен сразиться с Хобом.
С гулким грохотом одновременно открылись обе двери, и на арену вошел триглад Хоба: три лака обычного роста в доспехах черных, как эбеновое дерево. За ними последовал четвертый боец, и я впервые в жизни увидел Хоба.
Меня затрясло от нахлынувшего гнева: вот тварь, убившая мою мать и ставшая причиной смерти моего отца! Я был от него так близко, но ничего не мог сделать, и это было невыносимо!
С виду Хоб не отличался от любого другого бойца Арены 13, если не считать шлема, о котором рассказывал Тайрон. Забрало не было выполнено в виде лица, но там, где полагалось находиться глазам, его пересекала широкая черная щель.
В следующий миг из двери под нами на арену вышел боец «мин», и я, потрясенный, увидел серебряную эмблему волка на спине его кожаной куртки.
Негромко вскрикнув, Тина закрыла лицо руками и стала медленно клониться вперед, пока не положила голову на перила.
Хоть на такое и было немного шансов, это все же произошло: из лотерейного барабана вытащили соломинку с именем Керна, и теперь ему предстояло сразиться с Хобом.
Я взглянул на Палма и Дейнона: оба они пораженно уставились вниз на арену. Потом Дейнон перевел взгляд на Тину, открыл было рот, словно собираясь что-то сказать, но, похоже, передумал и отвернулся.
Квин подалась вперед и положила руку Тине на плечо. Старшая сестра содрогалась от глухих всхлипываний.
Сейчас на Арене 13 явно действовали другие правила: Главный распорядитель появился лишь для того, чтобы кивнуть двум бойцам, и не раздалось рева трубы, обычно дававшего сигнал к началу схватки.
Двери закрылись, содрогнувшись, и последовала пауза, во время которой бойцы готовились к сражению, выбирая позиции, маневрируя и как будто собираясь с духом для первой атаки.
Поединок вот-вот должен был начаться. Керн медленно приближался к противникам, танцуя за спиной своего лака с лицом скорее напряженно-сосредоточенным, чем испуганным. Он сделал шаркающий шаг влево, потом вправо и начал выбивать подошвами шаблон.
Я не мог уследить за каждым из сигналов в последовательности, но достаточно часто наблюдал за тренировками Керна, чтобы в общих чертах понять его замысел. Керн готовился к наступлению. Обычно он начинал свои схватки с того, что Тайрон называл «контролируемой агрессией», и в этом не было ничего безрассудного – именно такая тактика и позволила Керну занять первые места в Триге.
Невозможно было понять, что чувствует Хоб, потому что его голову полностью закрывал шлем. «Какое у него лицо? – гадал я. – Холодное и бесстрастное? Или он ухмыляется в предвкушении победы?»
Мне не нравилось, что он в шлеме, а Керн – нет. Отец носил волчий шлем, – почему же другие бойцы не бросят Хобу вызов, сделав то же самое? Разве теперь это запрещено?
Керн атаковал. Он сделал это искусно, меч его лака с металлическим скрежетом лишь чуть-чуть промахнулся мимо горловой втулки ближайшего лака Хоба; но потом Керна стали теснить и прижали спиной к стене арены. Его лак отчаянно старался защитить его от клинков, которые описывали дуги, целя в человека.
Керн использовал свой любимый прием, двигаясь вдоль деревянной стены и то и дело отталкиваясь от нее, а лак всячески пытался его прикрыть, сдерживая натиск врага.
Керн снова пошел в атаку и некоторое время держался в центре арены. Он был хорош, и той ночью сражался лучше, чем когда-либо, достигнув новых высот боевого искусства. Один раз он даже отогнал Хоба и его триглад в дальний угол – казалось, есть реальный шанс, что человек сможет победить.
Небольшая толпа на балконе начала кричать, подбадривая его, а потом одобрительно затопала. Керна очень любили, все ожидали, что он станет чемпионом этого сезона. Люди верили в него. Он был для них лучшим, и все желали ему победы над ненавистным Хобом.
Схватка была яростной, но постепенно Хоб начал брать верх и Керна снова стали теснить.
А потом прозвучал гонг. С трудом верилось, что уже пролетело пять минут. Теперь оба бойца должны были сражаться, стоя перед своими лаками.
Они перестали биться и сменили позиции.
Люди утихли; я ощущал их тревогу. Хоб был быстрым, неумолимым, куда опаснее любого лака. Теперь меч Керна будет сражаться против его меча. Протянув длинные руки поверх плеч Керна, его лак попытался его защитить – но сумеет ли он?
Хоб неистово атаковал, и Керн отступил.
Тина закрыла лицо руками, не в силах больше смотреть. Дейнон кусал ногти.
– Прочь от стены, дурак! Прочь от стены! – крикнул Тайрон, опустившись на сиденье рядом с Тиной. Он тяжело дышал.
Эти слова могли показаться слишком грубыми: было ясно, что Керн и так отчаянно пытается отойти от стены, но ему мешает яростно атакующий Хоб. Керн прижался спиной к защищенной доспехами груди своего лака, и податься ему было некуда: прямо перед ним стоял Хоб, с двух сторон напирал триглад. Но я знал, что Тайрон любит зятя как родного сына и только страх за Керна заставил его выкрикнуть эти слова.
Тина подняла голову с перил, прислонилась к отцу, и тот взял ее руки в свои. Она смотрела на арену словно загипнотизированная.
И тут – внезапно, ужасно, ошеломляюще – все закончилось.
Лак Керна упал: клинок вошел в его горловую втулку.
Керн с потрясенным видом шатнулся вбок. Хоб уже ранил его – его лицо было в крови, темное пятно медленно расплывалось по правому боку, сочась из-под кожаной куртки. Я увидел, как Хоб снова вонзил в него меч.
Меня замутило. Этого просто не может быть, это слишком жестоко! Керна убивали на глазах у жены, и никто ничего не мог сделать, чтобы его спасти.
Керн покачнулся, но не упал, хотя было ясно, что он тяжело (может, даже смертельно) ранен. Если бы действовали обычные правила, победивший боец и его триглад подались бы назад сразу после того, как пролилась кровь. Так уж были устроены лаки, если шаблоны их не изменяли для участия в бою насмерть или для сражения по другим правилам, таким, какие властвовали на арене сейчас.
Триглад наконец-то отступил, но это не могло спасти Керна. Он был побежден и, живой или мертвый, принадлежал Хобу.
Мы ошеломленно наблюдали, как он покидает Арену 13.
Зрители молчали.
Керн хромал впереди Хоба и его лаков, храбро стараясь не упасть и морщась от боли. За ним тянулся кровавый след, и возле двери «макс» он остановился и покачнулся.
Я думал, он сейчас рухнет, но он повернулся к балкону и посмотрел вверх, на Тину, видя далекое лицо жены в последний раз.
Тина пронзительно выкрикнула его имя; ужасно было слышать в тишине ее страдальческий голос. Керн шагнул за дверь и исчез из виду.
Мы тут же покинули балкон: Тайрон и Квин крепко стиснули руки Тины и наполовину провели, наполовину втащили ее вверх по ступенькам. Зрители остались на своих местах, давая нам выйти. Они молчали, и на их лицах отражался целый спектр чувств: сострадание, гнев, сожаление, горе и уныние.
Тина вся напряглась и дрожала с ног до головы.
Когда мы вернулись в дом Тайрона, слуги, как всегда умелые и проворные, бросились на помощь. Послали за доктором, Тину завернули в одеяло и усадили перед очагом. Она все еще дрожала, но первая волна истерии прошла, и она вела себя спокойно и здраво.
– Помоги ему, отец, – тихо взмолилась она. – Пожалуйста, помоги ему! Я знаю, ты можешь это сделать.
Тайрон покачал головой и принялся расхаживать по комнате, как зверь в клетке.
– Выкупи Керна, пожалуйста… Если ты дашь Хобу много денег…
Тайрон продолжал расхаживать, и пролетело еще несколько драгоценных безвозвратных минут.
– Позволь мне предложить себя вместо него, – сказала Тина. – Пожалуйста, отец…
Вошел доктор, и Тину пришлось держать, пока доктор вливал ей в рот принесенное лекарство. Когда она лишилась чувств, двое слуг отнесли ее наверх в спальню. Квин отправилась следом, и только тогда Тайрон перестал ходить туда-сюда.
Он сделался очень спокойным и решительным – я очень хорошо знал это выражение его лица.
– Ступайте в постель, живо! – рявкнул он, бросив сердитый взгляд туда, где у двери стояли в ожидании я, Палм и Дейнон.
Но когда я повернулся, чтобы уйти, он окликнул:
– Не ты, Лейф! Ты ступай за мной.
Я последовал за ним в заднюю часть дома, а оттуда в подвал. В каменной стене подвала была маленькая металлическая дверь, которую я замечал и раньше, но никогда не задумывался, зачем она здесь. Теперь Тайрон ее открыл, и я понял, что за ней сейф.
Вынув из сейфа мешок, Тайрон протянул его мне. Мешок был тяжелым и гораздо больше того, который Квин отдала кисточкам.
– Золото, – сказал Тайрон. – Единственная монета, которую примет Хоб.
Мы вышли в холодную ночь, и Тайрон зашагал к высокой деревянной повозке, в которую уже была впряжена шестерка лошадей. Он собирался нанести визит Хобу и выбрал меня, чтобы я его сопровождал. Конечно, я был польщен, но в то же время волновался и гадал – почему именно я?
Забравшись в повозку, Тайрон взял вожжи, но прежде чем отправиться в путь, повернулся ко мне и спросил:
– Ты знаешь, куда мы отправляемся?
Я кивнул.
– Тебе не обязательно ехать. Если боишься, возвращайся в дом.
– Я не боюсь, – ответил я.
– Это потому, что ты не родился в нашем городе. Тебе было бы страшно, знай ты о Хобе больше. Тебе известно, что он сделал с твоей матерью, но это лишь малая толика того, на что он способен. Я беру тебя с собой для того, чтобы ты понял, против чего выступаешь, – это одна из причин, но есть и другая. Я доверяю тебе. Доверяю так же, как доверял твоему отцу. Никто не должен в одиночку входить в цитадель Хоба, поэтому я хочу, чтобы со мной был человек, на которого я могу положиться.
– Нас могут убить там? – спросил я, показывая на холм.
– Не этой ночью – если ты сохранишь спокойствие и будешь в точности выполнять указания.
– А он послушает? Он отдаст Керна?
– Он может, – мрачно ответил Тайрон. – Но я подозреваю, что бедный Керн уже умирал, когда покидал арену. Мы отправляемся туда не в надежде вернуть Тине тело Керна, хотя я отдал бы за это почти все на свете. Мы отправляемся туда за другим…
– За другим? – повторил я.
– Да, – сурово кивнул Тайрон. – Я надеюсь выкупить душу Керна.