Глава 16

Рим

Телефон разбудил его. Как у всех телефонов на конспиративных квартирах, у него не было звонка – лишь вспыхивали огни, яркие, словно на буйке в канале, у него от них краснели веки. Он протянул руку и поднес трубку к уху.

– Просыпайтесь, – сказал Шимон Познер.

– Который час?

– Половина девятого.

Габриэль проспал двенадцать часов.

– Одевайтесь. Вам надо кое-что посмотреть, раз уж вы в городе.

– Я изучил фотографии, прочел все отчеты. Мне нет нужды это видеть.

– Нет, есть.

– Зачем?

– Это вас обозлит.

– И что хорошего?

– Иногда нужно, чтобы что-то нас разозлило, – сказал Познер. – Я буду ждать вас через час на ступенях галереи Боргезе. Не заставляйте меня стоять там как идиот.

И Познер повесил трубку. Габриэль вылез из постели и долго стоял под душем, раздумывая, не сбрить ли бороду. В конце концов он решил просто подстричь ее. Он надел один из темных костюмов герра Клемпа и отправился на виа Венето пить кофе. Через час, после того как прекратился разговор с Познером, он уже шел по затененной гравиевой дорожке к лестнице галереи. Римский katsa сидел на мраморной скамье перед входом и курил сигарету.

– Славная бородка, – сказал Познер. – Но вид у вас – Бог ты мой! – просто жуткий.

– Мне нужно было оправдание, чтобы не выходить из своего номера в Каире.

– Как же вы этого добились?

Габриэль ответил: с помощью общеизвестного фармацевтического средства, который, если его заглатывать, а не принимать, как надо, производит опустошительное – правда, временно – действие в тракте.

– Сколько же доз вы приняли?

– Три.

– Бедняга.

Они пошли на север через сады. Познер шагал словно под бой барабана, который только он слышал, а Габриэль рядом с ним устало передвигался после долгих переездов и стольких волнений. По периметру парка, возле ботанических садов, был выход в скверик. Здесь после взрывов обитала, разбив лагерь, мировая пресса. Земля вокруг была все еще усеяна окурками и раздавленными пластмассовыми стаканчиками из-под кофе. Место это показалось Габриэлю похожим на поляну после ежегодного праздника урожая.

Они вышли на улицу и пошли вниз под уклон, пока перед ними не возникла временно установленная стальная баррикада, охраняемая итальянскими полицейскими и израильскими сотрудниками безопасности. Познера тотчас пропустили вместе с бородатым немцем, его знакомым.

За оградой они увидели первые следы причиненного ущерба: обгоревшие пинии, лишившиеся игл; зияющие пустотой окна соседних вилл; куски искореженного металла, валявшиеся словно выброшенная бумага. Еще несколько шагов, и появился кратер от взрыва бомбы по крайней мере десяти футов глубиной, окруженный ореолом сгоревшего тротуара. Мало что осталось от зданий, ближе всего стоявших к месту взрыва; здания немного дальше остались стоять, но стены, обращенные к взрыву, снесло, так что казалось, будто смотришь на кукольный домик. Габриэль увидел сохранившийся кабинет с фотографиями в рамках на письменном столе и ванную, где все еще висело на палке полотенце. Воздух был тяжелый от сильного запаха пепла и, как опасался Габриэль, все еще не выветрившегося запаха горелой плоти. Из глубины территории доносился скрежет и грохот порожняка и бульдозеров. Место преступления, подобно убитой жертве, выдало последние ключи к разгадке. Теперь пора было все это похоронить.

Габриэль пробыл там дольше, чем предполагал. Никакая рана в прошлом, реальная или вымышленная, никакая обида или политическое несогласие не могли оправдать убийство такого масштаба. Познер был прав – самый вид всего этого вверг Габриэля в невероятный гнев. Внушил ему ненависть. Габриэль повернулся и пошел назад в гору. Познер молча следовал за ним.

– Кто приказал вам привести меня сюда?

– Это была моя идея.

– Кто?

– Старик, – тихо произнес Познер.

– Зачем?

– Я не знаю.

Габриэль остановился.

– Зачем, Шимон?

– Вчера вечером, после того как вы прилетели из Франкфурта, заседал Вараш.^[29] Возвращайтесь на конспиративную квартиру. Ждите дальнейших инструкций. Кто-нибудь скоро вступит с вами в контакт.

С этими словами Познер перешел через улицу и исчез на вилле Боргезе.

Но Габриэль не вернулся на конспиративную квартиру. Вместо этого он пошел в противоположном направлении, в спальные районы северного Рима. Он нашел виа Триесте и пошел по ней на запад, пока минут через десять не дошел до грязной маленькой площади под названием пьяцца Аннабольяно.

Мало что тут изменилось за те тридцать лет, когда Габриэль впервые увидел ее – все та же печальная группка деревьев в центре площади, те же унылые лавочки, обслуживающие рабочий класс. А в северном ее конце, зажатый между двумя улицами, все тот же многоквартирный дом в виде куска пирога с острием, обращенным к площади, и баром «Триесте» на первом этаже. Цвайтер любил заходить в этот бар, чтобы воспользоваться телефоном, прежде чем подняться в свою комнату.

Габриэль пересек площадь, прокладывая путь среди машин и мотоциклов, припаркованных как придется посреди площади, и вошел в многоквартирный дом через дверь, на которой значилось: «Подъезд В». В вестибюле было холодно и темно. Габриэль вспомнил, что свет здесь включается таймером, чтобы беречь электричество. Сыщики отметили, что обитатели – включая Цвайтера – редко включают свет, и Габриэля, по оперативным соображениям, это устраивало, по сути, обеспечивая ему возможность работать в темноте.

Сейчас он остановился перед лифтом. Рядом с лифтом было зеркало. Сыщики об этом не упомянули. А Габриэль, увидев тогда свое отражение, чуть не выхватил «беретту» и не выстрелил. Вместо этого он сунул руку в карман пиджака в поисках монеты и уже поднес ее к щели для оплаты лифта, когда Цвайтер в клетчатом пиджаке и с бумажным пакетом в руке, в котором была бутылка фигового вина, вошел последний раз в «Подъезд В».

«Извините, вы не Вадаль Цвайтер?»

«Нет! Пожалуйста, не надо!»

Габриэль выпустил монету из пальцев. Она еще не долетела до пола, как он выхватил «беретту» и дважды выстрелил. Одна из пуль прошла сквозь бумажный мешок, прежде чем попасть в грудь Цвайтера. Кровь смешалась с вином у ног Габриэля, а он все стрелял в осевшее тело палестинца.

Сейчас он посмотрел в зеркало и увидел себя таким, каким был в ту ночь – юношей в кожаной куртке, актером, не понимавшим, как то, что он совершил, навсегда изменит ход его жизни. Он стал другим. И с тех пор был таким. Шамрон не потрудился сказать ему, что это произойдет. Он научил его в одну секунду выхватывать оружие и стрелять, но никак не подготовил к тому, что произойдет потом. За то, чтобы схватиться с террористом на его условиях, на его поле, приходится дорого платить. Люди, которые это делают, – меняются, как меняется и общество, посылающее их на такое дело. Таково конечное оружие террористов. И Габриэлю эти изменения были заметны. К тому времени, когда он отправился в Париж для выполнения очередного задания, у него поседели виски.

Он снова взглянул в зеркало и увидел смотревшего на него бородатого герра Клемпа. В мозгу Габриэля промелькнули составные дела: разбомбленное посольство, собственное досье, Халед… Был ли прав Шамрон? Посылает ли Халед ему предупреждение? Выбрал ли Халед Рим из-за того, что натворил там Габриэль тридцать лет тому назад, на том же месте?

Он услышал позади легкие шаркающие шаги – пожилая женщина в черном вдовьем одеянии шла, сжимая пластиковый пакет с продуктами. И смотрела прямо на него. Габриэль на секунду испугался, подумав, что она почему-то помнит его. Он пожелал ей приятного утра и вышел на залитую солнцем площадь.

Его вдруг залихорадило. Он прошел немного по виа Триесте, затем остановил такси и попросил шофера отвезти его на площадь Испании. Войдя в конспиративную квартиру, он увидел на полу в прихожей номер утреннего выпуска газеты «Ля Република». На шестой странице была большая реклама итальянской спортивной машины. Габриэль внимательно посмотрел на рекламу и понял, что она была вырезана из другого выпуска газеты и наклеена на соответствующую страницу. Он оборвал края страницы и обнаружил между двумя листками бумагу с закодированным посланием. Прочитав его, Габриэль сжег бумагу в кухонной раковине и снова вышел из дома.

На виа Кондотти он купил новый чемодан и следующий час посвятил приобретению одежды, подходящей для его очередного местопребывания. Он вернулся на конспиративную квартиру только для того, чтобы упаковать чемодан, затем отправился на виа Боргоньеона пообедать у «Нико». В два часа он взял такси и поехал в аэропорт Фьюмичино, а в пять тридцать сел в самолет, вылетавший на Сардинию.