Пятый вид: Загадочное чудовище

Воскресшее чудовище

Огромный корабль завис на высоте четверти мили над одним городом. Поверхность внизу подверглась космическому опустошению. Медленно опускаясь в энергетическом коконе-сфере, Энаш увидел, что здания уже начали рассыпаться от ветхости.

— Никаких следов военных действий! — ежеминутно в его ушах раздавался бестелесный голос автомата. Энаш перенастроил его.

На земле он отключил поле своего кокона, и когда защитный экран исчез, он оказался на окруженном стенами участке, поросшем бурьяном. Рядом с наклонившимся зданием в высокой траве лежало несколько скелетов. Это были скелеты длинных, двухногих и двуруких существ, и у каждого к верхнему тонкому спинному хребту крепился скелет. Все эти скелеты, по всей видимости, взрослых существ, казались прекрасно сохранившимися, но когда он нагнулся и прикоснулся к одному из них, то тут же весь сустав рассыпался в прах. Распрямившись, он увидел, как поблизости приземляется Йоал. Энаш подождал, пока историк не выйдет из своего кокона, после чего сказал:

— Как, по-твоему, может, нам следует воспользоваться методом воскрешения давно умерших?

Йоал задумался.

— Я расспрашивал многих, кто совершал посадки здесь, и все утверждали, что эта планета какая-то не такая, здесь что-то не так. Ничто живого не уцелело — даже насекомых! Мы должны выяснить, что здесь случилось прежде, чем начать колонизацию.

Энаш ничего не возразил на эти слова. Слабый ветерок шелестел листьями росших неподалеку деревьев. Он махнул рукой в сторону деревьев. Йоал кивнул и сказал:

— Да, растительная жизнь процветает, но ведь растения в конце концов реагируют совсем иначе, чем активные формы жизни.

Тут их прервали.

— В центре города обнаружен музей, — произнес голос из приемника Йоала. — На его крыше расположен красный маяк.

— Я отправлюсь вместе с тобой, Йоал, — сказал Энаш. — Там могут оказаться скелеты животных и разумных существ на различных стадиях эволюции. Но ты так и не ответил на мой вопрос: собираешься ли ты воскрешать этих существ?

— Я намерен обсудить этот вопрос на Совете, — ответил Йоал, растягивая слова, — но мне кажется, ответ не вызывает сомнений. Мы должны узнать причину этой катастрофы. — Он как-то неуверенно обвел полукруг одним своим щупальцем. Потом добавил: — Конечно, действовать мы будем осторожно, начиная с самых ранних ступеней эволюции. Отсутствие скелетов детей указывает на то, что раса достигла индивидуального бессмертия.

Совет собрался для осмотра экспонатов. Энаш знал, что все это простая формальность. Решение уже было принято. Будет начато воскрешение. Помимо всего прочего, они были заинтригованы. Космос так огромен, межзвездные путешествия длятся очень долго, кажутся такими тоскливыми, и поэтому при приземлении их всех охватывает волнение и нетерпение и оживают их надежды на обнаружение новых форм жизни, которых можно изучить…

Музей выглядел как все музеи. Высокие сводчатые потолки, огромные залы. Пластиковые фигуры странных зверей, множество артефактов — их было слишком много, чтобы все осмотреть и понять за столь короткое время. Эволюция расы была представлена последовательными группами реликтов. Энаш рассматривал их вместе с остальными и обрадовался, когда они добрались, наконец, до ряда скелетов и мумий. Он уселся за силовым экраном и наблюдал, как специалисты-биологи вытаскивали из каменных саркофагов одну мумию. Она была перебинтована в несколько слоев полосами материи, но биологи и не думали разворачивать истлевшую ткань. Просунув пинцет, они отломили только небольшой кусочек черепа — как и требовалось при этой процедуре. Несмотря на то, что годилась любая часть скелета, самые лучшие результаты, наиболее полная реконструкция получались, когда использовались определенные участки черепа.

Главный биолог Хамар объяснил, почему было выбрано именно это тело.

— Химические вещества, использованные для сохранения этой мумии, свидетельствуют о зачаточном состоянии химии. Резьба же на саркофаге указывает на то, что это примитивная и немеханическая цивилизация. У таких цивилизаций не могут получить особенное развитие потенциальные возможности нервной системы. Наши специалисты по языкам проанализировали записи говорящих машин, имеющихся во всех разделах выставки, и, хотя языков оказалось множество (есть даже запись, сделанная на древнем языке, на котором говорили в то время, когда жило это существо), они без особого труда расшифровали все понятия, а затем настроили наш универсальный переводчик так, что тот переведет слова любого желающего поговорить с воскресшим существом на его язык. Разумеется, машина сделает и обратный перевод. Ага, я вижу, что мы уже готовы начать воскрешение первого тела.

Энаш вместе с остальными внимательно наблюдал за действиями биологов: те закрепили крышку пластикового воскресителя, после чего начался собственно процесс воскрешения. Он почувствовал, как внутри все напряглось. Все происходило так, как должно было быть. Через несколько минут оживший древний обитатель этой планеты встанет и уставится в удивлении на них. Научный метод воскрешения был прост и безотказен.

Из тьмы бесконечно малых величин возникает жизнь. Уровень зарождения и умирания жизненных форм и… не жизни — в этих смутно отличимых границах вещество легко переходит из одного состояния в другое. Из состояния органики в неорганику, либо же наоборот. Электроны не бывают живыми или неживыми. Атомам ничего не известно об одушевленности или неодушевленности. Но когда атомы образуют молекулы, то достаточно одного шажка, одного крошечного шажка, чтобы возникла жизнь… если жизнь вообще зарождается. Один шажок — а потом тьма. Или жизнь.

Камень или живая клетка. Крупица золота или травинка, пески океана или столь же бесчисленные крошечные живые существа, обитающие в бездонных глубинах рыбьего царства. Разница возникает в сумеречной зоне зарождения материи. Именно там каждая живая клетка обретает присущую ей форму. Если у краба оторвать ногу, то на месте оторванной вырастает новая. Червь вытягивается, и вскоре происходит деление его пополам и возникают два червя, оба идентичных друг другу, с двумя пищеварительными системами, таких же прожорливых, как и родитель, целых, ничуть не поврежденных этим делением. Из каждой клетки можно воссоздать все существо. Каждая клетка «помнит» это целое в мельчайших и немыслимых подробностях, и никакими словами невозможно описать их.

Но весь парадокс заключается в том, что память не является органической. Обыкновенный воск запоминает звуки. Магнитная лента легко воссоздает голос человека, жившего много лет назад. Память — физиологический отпечаток, след на материи, и поэтому при желании можно сделать так, что клетки воспроизведут те же образы в том же ритме.

И вот сейчас в ответ на действия воскресителя мультиквадриллионы образов-формул памяти существа-мумии устремились в машину. И, как всегда, память была воссоздана неповрежденной.

Воскрешенный моргнул и открыл глаза.

— Значит, это правда, — вслух сказал он, и эти слова тут же были переведены на язык гэнейцев.. — Смерть — это просто врата к другой жизни… но где же мои приближенные? — Последнюю фразу он произнес жалобным тоном.

Он сел, потом выбрался из аппарата, крышка которого автоматически поднялась, когда он ожил. Он увидел своих воскресителей. И замер как вкопанный, но только на секунду. Воскрешенный был горд и обладал особым высокомерием, мужеством, которое и пришло ему сейчас на помощь. Он неохотно опустился на колени, простерся ниц, но тут, должно быть, сомнения закрались в его душу.

— Вы — боги Египта? — Он поднялся на ноги. — Нет, вы вовсе не похожи на них! А я не кланяюсь безымянным демонам.

— Убейте его! — приказал капитан Горсид.

Двуногое чудовище, дергая конечностями, растаяло в пламени лучевого оружия.

Вскоре на ноги поднялся второй воскрешенный, бледный, дрожащий от страха.

— О Господи, клянусь, я не прикоснусь больше к этой проклятой дряни! Подумать только, разговаривать с розовыми слонами…

Йоала его слова заинтриговали:

— О какой дряни ты говоришь, воскрешенный?

— Самогонке, отраве во фляжке из заднего кармана, спиртное, которым меня накачали во время того разговора… О Господи!

Капитан Горсид вопросительно посмотрел на Йоала:

— Стоит задерживаться на нем?

Йоал несколько секунд раздумывал.

— Я заинтригован. — Он обратился к воскрешенному:

— Допустим, я скажу вам, что мы посетители с другой звезды. Как вы отреагируете?

Воскрешенный вылупился на него. Он был явно в замешательстве, но страх оказался сильнее.

— Послушайте, — начал он, — я ехал по своим делам. Признаюсь, я опрокинул пару лишних рюмок, но во всем виновато спиртное. Клянусь, я не видел никакой другой машины… Если теперь так наказывают водителей за то, что они садятся пьяными за руль, то, ладно, ваша взяла. Пока я жив, больше не выпью ни капли, только отпустите меня.

— Он управлял «автомобилем», — пояснил Йоал, — и совершенно не думает о нем. Во всяком случае, никаких машин мы не видели. Туземцы даже не побеспокоились сохранить их в музеях.

Энаш заметил, что каждый ждет, что кто-нибудь другой сделает какой-либо комментарий, и решил сам прервать наступившее было молчание:

— Попроси его описать автомобиль. Как он работает?

— Вот теперь совсем другое дело, — заметил воскрешенный. — Скажите, куда вы клоните, задавайте вопросы, пожалуйста, и я все объясню. Я могу так напиться, что в глазах начинает двоиться, но все равно смогу вести машину. Как она работает? Ну, просто включаешь стартер и давишь на газ.

— Газ, — повторил техник-лейтенант Виид. — Двигатель внутреннего сгорания. Все ясно.

Капитан Горсид махнул охраннику с лучевым оружием.

Когда встал третий воскрешенный, он задумчиво рассматривал пришельцев некоторое время.

— Со звезд? — наконец спросил он. — У вас есть какая-то система, или вы попали сюда случайно?

Гэнейские советники, собравшиеся в этом зале, где вершилась судьба воскрешенных, неловко заерзали в своих изогнутых креслах. Энаш заметил, что Йоал поглядывает на него. Выражение потрясения в глазах историка встревожило метеоролога. Он подумал: «Слишком быстро этот двуногий приспособился к новой ситуации, такое поразительное понимание реальности происходящего просто ненормально. Ни один гэнеец не способен так быстро отреагировать».

— Скорость мысли не обязательно признак превосходства, — произнес главный биолог Хамар. — И медленно думающий осторожный мыслитель занимает свое место в иерархии интеллекта.

И тут Энаш вдруг невольно подумал: «Дело не в скорости, а в правильности и точности выражения мысли». — Он попытался представить себя на месте воскрешенного, смог бы он сразу же осознать значение присутствия инопланетян со звезд. Нет, не смог бы.

Впрочем, он тут же забыл об этом мысли: воскрешенный выбрался из машины. Под пристальными взглядами инопланетян он быстро прошел к окну и бросил взгляд наружу. Всего один короткий взгляд, а потом он повернулся к ним.

— Везде то же самое? — спросил он.

И снова скорость его понимания ситуации произвела на пришельцев впечатление. Наконец Йоал ответил:

— Да. Опустошение. Смерть. Развалины. Имеете ли вы представление, что же случилось?

Воскрешенный вернулся к ним и остановился перед энергетическим экраном, который окружал гэнейцев.

— Могу я осмотреть музей? Я должен прикинуть, в какой я эпохе. Когда я был жив, у нас были кое-какие средства уничтожения, но вот какое из них было применено, зависит от того, сколько времени прошло.

Советники посмотрели на капитана Горсида, тот несколько секунд колебался, потом обратился к охраннику с лучевым оружием:

— Следи за ним! — Затем повернулся к воскрешенному. — Нам ясны ваши намерения. Вам хочется взять контроль над ситуацией и обеспечить свою безопасность. Позвольте мне предупредить вас: не делайте лишних движений, и тогда все будет нормально.

Поверил воскрешенный в эту ложь или нет, он никаким образом этого не выказал. Ни единым взглядом, ни единым жестом он не показал, что заметил оплавленный пол там, где лучевое оружие сожгло двух его предшественников. С выражением интереса на лице он прошествовал к ближайшей двери из зала, оглядел еще одного охранника, который там дожидался его, после чего медленно перешагнул порог. Вслед за ним вышел и первый охранник, а потом с места сдвинулся передвижной энергетический экран, и лишь после этого, наконец, последовала вереница советников.

Энаш третьим перешагнул через порог. В этом зале располагались скелеты и пластмассовые модели животных. Следующий зал Энаш назвал, за неимением лучшего термина, «цивилизованным». В нем были выставлены предметы из одного периода, и все говорило о высоком уровне развития техники и культуры. Он осмотрел несколько машин, когда они в первый раз прошли по залу, и подумал: «Атомная энергия». Подобная мысль пришла в голову не одному только Энашу. За спиной капитан Горсид сказал воскрешенному:

— Вам же запретили прикасаться к чему бы то ни было. Одно лишнее движение — и охранники откроют огонь.

Тот спокойно стоял посреди зала. Несмотря на чувство тревожного любопытства Энаша привело в восхищение его спокойствие. Наверное, он знал, какой будет его судьба, но все равно стоит и смотрит на них с задумчивым видом. Наконец воскрешенный уверенно произнес:

— Дальше не нужно идти. Возможно, вам удастся лучше меня определить, сколько прошло времени с момента, когда я родился и когда были построены эти машины. Вон там я вижу прибор, который, судя по табличке над ним, подсчитывает взрывающиеся атомы. Как только взорвется определенное их количество, автоматически отключается источник питания для того, чтобы предотвратить цепную реакцию, — на точно рассчитанный промежуток времени. В мое время у нас были тысячи грубых устройств для замедления ядерной реакции, но понадобилось две тысячи лет с начала атомной эры, чтобы создать подобное устройство. Можете ли вы сделать сравнительный расчет?

Советники посмотрели на Виида. Техник-лейтенант раздумывал над ответом. Наконец он неохотно признался:

— Девять тысяч лет назад у нас были тысячи способов замедления ядерных взрывов. — Он замолчал, потом, растягивая слова, продолжал: — Никогда не слышал о приборе, который был создан только для подсчета атомов.

— И все же, — шепотом сказал астроном Шури, почти неслышно, — эта раса была уничтожена.

Последовала пауза, которая закончилась, когда Горсид обратился к ближайшему охраннику:

— Убей чудовище!

Но в этот миг охранник рухнул вниз в вспышке пламени. И не только он один, но и все остальные охранники! Они одновременно были сражены голубым лучом. Этот луч лизнул по экрану, отпрянул, потом рванулся еще яростней, снова отпрянул, разгораясь все ярче. Сквозь огненную завесу Энаш увидел, что воскрешенный отступил к дальней двери, а экран прибора, подсчитывавшего атомы, загорелся ярким синим светом.

Капитан Горсид закричал в переговорное устройство:

— Все выходы охранять, держать наготове лучевое оружие! Подвести корабли поближе и уничтожить чужака при помощи тяжелых пушек.

— Мысленный контроль, — сказал кто-то. — Нечто вроде мысленного контроля. На что же это мы натолкнулись?

Они попятились. Синий луч уже был у потолка, пытаясь пробиться через экран. Энаш бросил последний взгляд на прибор. Наверное, он все еще подсчитывал атомы: теперь его экран был темно-синим. Вместе с остальными Энаш помчался в зал, где проводились воскрешения. Там они оказались под защитой еще одного энергетического экрана и, уже в безопасности, они вошли в свои купола и, пронесясь стрелой мимо дверей, достигли корабля. Когда огромный звездолет воспарил над городом, вниз из него была сброшена атомная бомба, а потом гриб взрыва и пламя скрыли от пришельцев музей и весь город.

— Но мы по-прежнему не знаем, почему погибла эта раса, — прошептал Йоал на ухо Энашу, когда затихли раскаты чудовищного взрыва.

Бледно-желтое солнце медленно поднималось над горизонтом утром третьего дня после взрыва бомбы, на восьмой день после посадки. Энаш вместе с остальными спустился в новый город. Он решил выступить против продолжения новых воскрешений.

— Как метеоролог, — сказал он, — я заявляю, что для гэнейской колонизации эта планета вполне безопасна. Я не понимаю, к чему нам дальше рисковать. Эта раса познала тайны собственной нервной системы, и мы не можем позволить…

На этом месте его прервали. Это был биолог Хамар.

— Если им столько уже стало известно, — сухо заметил он, — то почему они не переселились на другую звездную систему и не спасли себя от гибели?

— Полагаю, — произнес Энаш, — что вполне могло случится такое, что ими так и не был открыт наш способ обнаружения звезд, имеющих планеты. — Он с серьезным видом обвел взглядом круг друзей. — Мы ведь сами признали, что это открытие — уникальное и случайное, и это результат не столько силы ума, сколько удачи.

Тут он увидел выражения на их лицах и понял, что они не согласны с его доводами. Мысленно представив, как эта великая раса встречает свою смерть, он почувствовал собственное бессилие предотвратить неизбежную катастрофу. Наверное она случилась быстро, но все же не так быстро, чтобы они не узнали о ней — слишком уж много скелетов лежали на открытых местах в садах великолепных домов, словно мужья с женами вышли из дома специально для того, чтобы встретить гибель своего народа. Он попытался обрисовать эту картину советникам — картину последнего дня, случившегося давным-давно, когда целая раса спокойно встретила свою гибель. Но это ему не удалось: советники нетерпеливо заерзали на своих сиденьях за несколькими рядами энергетических экранов, и капитан Горсид сказал:

— Что же именно, Энаш, вызвало у вас такую эмоциональную реакцию?

Энаш несколько секунд раздумывал над ответом. Он не думал, что тут дело в эмоциях. И не понимал природу этой навязчивой идеи, столь незаметно она овладевала им. И внезапно он вдруг понял.

— Тот, третий воскрешенный, — ответил он, растягивая слова. — Я увидел, как он стоит за завесой пламени, в дверях, с любопытством наблюдая за нашим поспешным бегством. Его мужество, спокойствие, ловкость, с которой он нас одурачил, — в этом-то все дело.

— И это привело его к смерти! — заметил Хамар.

Все захохотали.

— Послушайте, Энаш, — добродушно произнес Мейярд, помощник капитана. — Не станете же вы утверждать, что существа этой расы храбрее нас, или что, несмотря на все предпринятые предосторожности, нам нужно бояться одного человека?

Энаш ничего не ответил; он чувствовал себя глупо. Открытие того, что он может ощущать эмоции, привело его в замешательство. Он не хотел выглядеть неблагоразумным в их глазах. Он сердито произнес последнее возражение:

— Я хочу только сказать одно: ваше желание узнать, что же случилось с погибшей расой, вовсе не кажется мне таким уж существенно важным.

Капитан Горсид махнул рукой биологу.

— Приступайте к оживлению.

Потом он обратился к Энашу:

— Разве можем мы вернуться на Гэну и рекомендовать массовое переселение сюда — а потом признаться, что мы так и не завершили здесь исследования? Мой друг, это невозможно.

Это был старый довод, но Энаш неохотно сейчас признал, что и эта точка зрения тоже имела свой смысл. Но он тут же забыл обо всем: шевельнулся четвертый воскрешенный.

Он встал, а затем исчез.

Последовало молчание пораженных ужасом, удивленных пришельцев. Потом капитан Горсид резко сказал:

— Он не мог покинуть этот зал. Мы знаем это. Он где-то здесь.

Гэнейцы вокруг Энаша привстали из своих кресел и принялись всматриваться в пространство под куполом энергетического экрана. Охранники стояли, безвольно опустив щупальца с лучевым оружием. Краем глаза Энаш увидел, как один из техников, обслуживавших защитные экраны, подозвал к себе Виида, и тот наклонился к нему. Потом он с хмурым видом вернулся и сказал:

— Мне сказали, что когда он исчез, стрелки приборов прыгнули на десять делений. Это уровень внутриядерных процессов.

— Во имя древнего гэнейца! — прошептал Шури. — Вот мы и столкнулись с тем, чего всегда боялись.

Горсид закричал в микрофон:

— Уничтожить все локаторы на звездолете. Уничтожить, вы слышите!

Он повернулся к советникам со сверкающими глазами.

— Шури, — громко произнес он, — кажется, они не понимают. Отдай сам приказ своим помощникам. Все локаторы и воскресители должны быть уничтожены.

— Скорее, скорее! — слабым голосом поторопил помощников Шури.

Когда это было выполнено, они перевели дух. Появились хмурые улыбки и напряженное удовлетворение.

— По крайней мере, — заметил помощник капитана Майярд, — теперь ему не удастся обнаружить Гану. Наша великая система обнаружения солнц с планетами останется нашим секретом. Мы можем не опасаться возмездия…

— Он замолчал, потом продолжил, растягивая слова: — Что это я тут несу? Мы ведь ничего не сделали здесь, мы не несем ответственность за катастрофу, которая случилась с обитателями этой планеты.

Но Энаш знал, что Майярд хотел сказать. На поверхность сознания в подобные моменты пробивается чувство вины — призраки всех уничтоженных гэнейцами рас: беспощадная воля, наполняющая их, когда они совершили первую посадку, следующее вслед за тем уничтожение того, что находится на планете. Темная бездна тихой ненависти и ужаса, разверзающиеся за ними повсюду; дни конца света, когда они безжалостно облучали ничего не подозревающих миролюбивых жителей планеты — все это скрывалось в словах Майярда.

— Я по-прежнему отказываюсь поверить в то, что ему удалось сбежать, — сказал капитан Горсид. — Он здесь. Дожидается, что мы приспустим свои экраны, чтобы сбежать. Что ж, не будем этого делать.

Они в терпеливом молчании заерзали в своих креслах, ощущая пустоту под защитным куполом. Воскреситель покоился на своих металлических подставках. Но больше ничего там не было. Ни одного блика неестественного света, ни тени. Ослепительно сверкающие желтые лучи солнца проникли через окна в комнату, не оставляя места, где можно было бы спрятаться.

— Охрана, — сказал Горсид, — уничтожить этот воскреситель. Я не думаю, что он может вернуться и осмотреть его, но мы не можем рисковать.

Машина взорвалась в яростном белом пламени.

И Энаш, почему-то надеявшийся, что смертоносная энергия заставит двуногое чудовище появиться, почувствовал, что его надежды медленно гаснут внутри него.

— Но куда он мог сбежать? — прошептал Йоал.

Энаш повернулся, чтобы обсудить этот вопрос. Во время поворота он увидел чудовище, стоявшее под деревом в двадцати футах и внимательно их рассматривавшего. Наверное, именно в эту секунду он и появился: все советники одновременно открыли рты и отпрянули. Один из техников, проявляя величайшую находчивость, установил между гэнейцами и чудовищем энергетический экран. Существо медленно направилось вперед. Воскрешенный, стройный человек, держал свою голову запрокинутой назад. Глаза его сияли, будто освещенные внутренним огнем.

Приблизившись к экрану, он остановился и, протянув руку, прикоснулся к нему пальцами. Экран вспыхнул, а потом начали переливаться краски, и экран затуманился. Затем краски стали ярче и сложились в сложный узор объемной фигуры, которая обхватила человека с головы до земли. Через несколько секунд все было кончено: туман прояснился, узор исчез, а воскрешенный уже прошел через экран.

Он рассмеялся — звук был странно мягким — потом посерьезнел.

— Когда я впервые пробудился, ситуация эта меня заинтриговала. Весь вопрос в том, что же мне делать с вами.

Эти слова, раздавшиеся в неподвижном утреннем воздухе этой планеты мертвецов, показались Энашу приговором судьбы. Чей-то голос разорвал тишину, такой напряженный и неестественный, что лишь через несколько секунд он узнал его: это был капитан Горсид.

— Убейте его!

Когда бластеры прекратили свою бесполезную пальбу, неуничтожимое чудовище все также оставалось стоять. Потом воскрешенный медленно направился вперед, пока не оказался всего в шести футах от ближайшего гэнейца. Энаш располагался сзади всех. Человек начал, растягивая слова:

— Напрашиваются два решения: одно — основанное на благодарности за мое воскрешение, другое — на действительном положении дел. Я знаю, кто вы и для чего вы здесь. Да, мне известно о вас — к вашему несчастью. Трудно быть милосердным по отношению к вам. Что ж, попробую, — продолжал он, — давайте допустим, что вы откроете мне тайну локатора. Разумеется, теперь, когда система уже существует, мы никогда не попадемся так глупо, как в тот раз.

Энаш погрузился в собственные думы, его разум так лихорадочно работал, рассматривая возможные последствия катастрофы, что, казалось, в нем не осталось места ни для чего другого. И все же часть его внимания сейчас отвлеклась от волновавших его проблем.

— Что случилось? — спросил он.

Человек изменил краски. Его голос стал глухим от эмоций, которые пробудил в нем тот далекий день.

— Ядерная буря. Она пришла из глубин космоса, захватив весь этот край нашей Галактики. В диаметре она имела примерно девяносто световых лет, гораздо больше того, что было нам доступно. Мы не могли спастись от нее. Мы обходились без космических кораблей, и поэтому у нас не было времени построить их. Кастор, единственная звезда с планетами, которую мы смогли обнаружить, тоже оказался на пути бури. — Он замолчал на несколько секунд. — Итак, секрет локатора?

Сидевшие вокруг Энаша советники перевели дух.

Теперь они не боялись, что их раса будет уничтожена. Энаш с гордостью отметил, что первое потрясение прошло, и они уже даже не боятся за себя.

— Так, значит, — тихо начал Йоал, — вы не знаете этого секрета. Несмотря на все свои великие открытия, только нам по силам завоевать Галактику. — Он посмотрел на остальных, на его губах появилась улыбка, выдававшая его уверенность в себе. — Господа, — продолжал он, — мы можем по праву гордиться великими достижениями гэнейцев. Полагаю, что мы можем вернуться на наш корабль. Больше на этой планете у нас нет дел.

Потом последовал момент замешательства, пока формировались их коконы-экраны, и Энаш успел задать себе вопрос, не попытается ли это двуногое чудовище помешать их отлету. Но когда он бросил взгляд назад, то увидел, что воскрешенный неторопливой ленивой походкой шагает по улице.

Когда корабль начал взлетать, именно этот образ запомнился Энашу. Да еще и то, что три атомные бомбы, сброшенные одна за другой на город, так и не взорвались.

— Так просто мы не откажемся от этой планеты, — заявил капитан Горсид. — Предлагаю еще раз поговорить с этим существом.

Они снова опустились в город — Энаш, Йоал, Виид и главнокомандующий. Голос капитана Горсида еще раз прозвучал в их наушниках:

— … Мне кажется… — Сквозь туман Энаш видел блеск трех прозрачных коконов-экранов, которые окружали его. — Мне кажется, мы, не имея достаточных на то оснований слишком торопимся с выводами относительного этого существа. К примеру, сразу же после пробуждения он исчез. Почему? Конечно, потому что он боялся. Ему хотелось взять ситуацию под контроль. Он не считает себя всемогущим.

В словах капитана была логика. Эти доводы пришлись по душе Энашу. Внезапно ему показалось непонятным, что он так легко поддался панике. Теперь он глядел на опасность под новым углом. Только один живой человек на целой планете. Новой. Если у них хватит решимости, то можно будет начать переселение колонистов, словно его вообще никогда не было. Он вспомнил: так уже делалось в прошлом. На нескольких планетах небольшим группкам местного населения удавалось выжить после действия разрушительной радиации и укрыться в отдаленных районах. Но почти всегда прибывшие отряды колонистов начинали охоту за ними и постепенно уничтожали их до единого. Впрочем, в двух случаях, насколько помнил Энаш, туземцы еще удерживали небольшие области своих планет. В каждом из этих случаев было решено, что нет смысла уничтожать их, потому что при этом возникла бы угроза и жизни гэнейцев на планете. Поэтому колонисты там примирились с выжившими туземцами. Ну, а здесь единственный местный житель не займет слишком много места.

Когда они отыскали его, он деловито подметал нижний этаж небольшого бунгало. Отложив в сторону метлу, он вышел на террасу. На нем была свободно развевающаяся туника из какой-то ослепительно сверкающей материи, а на ногах — сандалии. Он лениво посмотрел на них, но ничего не сказал.

Капитан Горсид ввел его в суть дела. Энаш с восхищение слушал рассказ, который тут же машина переводила на язык людей. Главнокомандующий был предельно откровенен: так решили заранее. Он подчеркнул, что гэнейцы не собираются оживлять мертвых обитателей этой планеты. От них и нельзя было ждать подобного, принимая во внимание, что все возрастающие орды гэнейцев постоянно нуждаются в новых мирах. Всякий раз очередное увеличение численности населения становилось проблемой, которую разрешить возможно было только одним способом. В данном же случае колонисты с уважением отнесутся к правам единственного живого обитателя этой планеты.

Именно в этом месте человек прервал капитана.

— Но какова цель этой бесконечной экспансии? — Его, кажется, действительно интересовал этот вопрос. — Что случится, когда вы, наконец, займете все планеты в этой Галактике?

Капитан Горсид обменялся недоуменным взглядом с Йоалом, потом быстро перевел его на Виида, а затем и на Энаша. Тот отрицательно покачал туловищем, испытывая жалость к воскрешенному. Тот до сих пор еще этого и не понял! Да, наверное, так никогда и не поймет. Старая история о двух расах, жизнеспособной и угасающей, придерживающихся противоположных точек мнения: одна стремилась к звездам, другая склонялась под неотвратимостью судьбы.

— А почему бы не взять контроль над своими инкубаторами? — спросил человек.

— И вызвать падение правительства! — воскликнул Йоал.

Потом он начал говорить более спокойно, и Энаш увидел на лицах остальных улыбки — их забавляла наивность воскрешенного. Энаш понял, что интеллектуальная пропасть между ними расширяется. Это существо не оценило по достоинству природу жизненных сил, управляющих миром. Человек снова заговорил:

— Ладно, если вы не можете контролировать их, то мы сделаем это за вас.

Последовало молчание.

Они все начали окостеневать от ярости. Энаш ощущал это в самом себе, видел признаки этого в остальных. Его взгляд перебегал с одного лица на другое, потом снова вернулся к существу, стоявшему на пороге дома. И уже не в первый раз у Энаша мелькнула мысль, что их враг кажется беспомощным. «Почему бы, — вдруг подумал он, — мне не обхватить его сейчас щупальцами и не раздавить?

Интересно, включает ли мысленный контроль на уровне энергий ядер, атомов и гравитонов способность защитить себя от макрокосмической атаки?»

Он думал, что это так. Сила, проявления которой они видели два часа назад, должна была иметь какие-то пределы, но даже в таком случае, им-то они не были известны. Сила или слабость больше не имели особого значения — им недвусмысленным образом угрожали: «Если вы не можете взять их под контроль, это сделаем мы».

Эти слова эхом звучали в ушах Энаша, и, по мере того, как их смысл доходил до его сознания, его отчужденность от происходящего исчезала. Он всегда считал себя отстраненным наблюдателем. Даже раньше, когда он возражал против воскрешения, некая изолированная часть его сознания наблюдала за разворачивающимися событиями, а не участвовала в них. Сейчас он с предельной ясностью понял, почему он всегда уступал и в конечном итоге соглашался с другими. Возвращаясь в прошлое, к далеким-далеким дням, он теперь видел, что никогда не считал себя участником захвата планет, населенных другими расами. Он просто наблюдал, размышлял, рассуждал на тему жизни, которая, кажется, не имела для него особого значения. Но теперь с этой бессмысленностью было покончено. Его захлестнула волна чувства, которое теперь управляло его поступками. Ему казалось, что он тонет, но на поверхность он вынырнул типичным представителем народных масс гэнейцев. Вся сила и вся воля его расы сконцентрировалась в его крови.

Он рявкнул:

— Существо, если ты питаешь еще надежды воскресить свою погибшую расу, то оставь их теперь.

Человек посмотрел на него, но промолчал.

— Если бы ты мог уничтожить нас, — продолжал Энаш, — то ты бы уже сделал это. Но все дело в том, что твои возможности ограничены. Наш корабль построен так, что на нем невозможна никакая цепная реакция. Любой пластине из потенциально неустойчивого материала противостоит другая пластина, и это не допускает образования критических масс. Ты можешь произвести взрывы в наших двигателях, но и они тоже останутся ограниченными и просто-напросто начнут процесс, для которого и предназначены — перемещение корабля в пространстве.

Энаш почувствовал прикосновение руки Йоала.

— Осторожнее, — предупредил его историк. — Не позволь своему гневу выдать жизненно важную информацию.

Энаш стряхнул его щупальце.

— Нужно быть реалистами, — резко произнес он. — Этому чудовищу, по всей видимости, достаточно было взглянуть на наши тела, чтобы понять почти все секреты нашей расы. Глупо полагать, что оно еще не взвесило наши и свои возможности в создавшейся ситуации.

— Энаш! — раздался властный голос капитана Горсида.

Так же быстро, как появилась, ярость отхлынула. Он отступил и сказал:

— Да, главнокомандующий.

— Кажется, я знаю, что вы намеревались сказать, — произнес капитан Горсид. — Уверяю вас, я целиком с вами согласен, но в качестве высшего представителя властей Гэны я должен предъявить вам ультиматум.

Он повернулся. Его рогатое тело нависло над воскрешенным.

— Ты угрожаешь нам, и этому нет прощения. Ты сказал нам, что ты попытаешься ограничить движение великого духа гэнейцев.

— Не духа, — возразил человек. Он тихо рассмеялся. — Нет, вовсе не духа.

Главнокомандующий не обратил внимание на его замечание.

— И поэтому у нас нет выбора. Мы считаем, что если тебе дать время, ты, собрав материалы и изготовив необходимые инструменты, сможешь построить воскреситель. По нашему мнению, тебе понадобится по меньшей мере два года, чтобы сделать это, даже если ты знаешь технологию. Это необычайно сложная машина, собрать которую отнюдь не просто единственному представителю расы, отказавшейся от машин за тысячелетия до катастрофы.

У тебя не будет времени построить звездолет. И мы не дадим тебе времени построить также и воскреситель.

Через несколько минут наш корабль начнет бомбардировку. Возможно, что ты сможешь воспрепятствовать взрывам в этой местности, и поэтому мы начнем бомбить на противоположной стороне планеты. Если же тебе удастся остановить нас здесь, то нам понадобится помощь. После шести месяцев полета с наивысшим ускорением мы достигнем точки, откуда сможем связаться с ближайшей планетой гэнейцев, и тогда сюда будет направлена такая огромная флотилия кораблей, что тебе не устоять. Ежеминутно бросая сотню или даже тысячу бомб, мы наверняка сможем уничтожить каждый город планеты, так что не останется даже праха от скелетов существ твоей расы.

Таков наш план. И все так и будет. А теперь делай с нами, что хочешь, — мы в твоей власти.

Человек покачал головой.

— Сейчас я не стану ничего делать! — сказал он. Он помолчал несколько секунд, потом задумчиво произнес: — Ваши рассуждения весьма логичны. Разумеется, я не всемогущ, но мне кажется, вы забыли одну маленькую вещь. Я не скажу вам, какую именно. Ну, а теперь, — сказал он в конце, — прощайте! Возвращайтесь на свой корабль и улетайте. Мне предстоит еще много чего сделать.

Энаш спокойно стоял, весь кипя от ярости. А затем, зашипев, он прыгнул вперед, вытянув щупальца. Он едва не прикоснулся к мягкому телу человека, но что-то остановило его.

Он оказался вдруг на борту звездолета.

Он не помнил, как это случилось, он не был ранен, не испытывал головокружения. Рядом с ним стояли Виид, Йоал и капитан Горсид, столь же потрясенные, как и он сам. Энаш замер, как вкопанный, вспоминая слова воскрешенного: «… вы забыли одну маленькую вещь». Забыли? Это означало, что они это знали. Что же это может быть? Он все еще ломал голову над этим, когда Йоал произнес:

— Теперь мы можем быть уверены наверняка, что бомбардировка будет предотвращена.

Он оказался прав.

Когда звездолет оказался в сорока световых годах от Земли, Энаша вызвали в зал Совета. Йоал уныло приветствовал его.

— Чудовище на борту.

Его слова поразили Энаша как гром, но одновременно на него снизошло внезапное озарение.

— Так вот что он имел в виду, когда говорил, что мы кое о чем забыли! — произнес он наконец. — Что он способен передвигаться в космическом пространстве силой воли в пределах — какую же цифру он однажды назвал? — в пределах девяноста световых лет.

Он вздохнул. Его вовсе не удивило то, что гэнейцы, использовавшие корабли для космических путешествий, сразу же не подумали о такой возможности. Постепенно реальность начала утрачивать для него значение. Теперь, после потрясения, он чувствовал себя старым и изнуренным, а его сознание снова погружалось в предыдущее состояние отчужденности от реальности. Понадобилось несколько минут, чтобы осознать смысл этой новости. Один из физиков-ассистентов по пути в кладовую заметил человека в нижнем коридоре. «Удивительно, как раньше никто из многочисленного экипажа звездолета не заметил на борту корабля незваного гостя», — подумал Энаш.

— Но ведь в конце концов мы не собираемся держать путь к одной из наших планет. Неужели он считает, что сможет воспользоваться нами для определения местонахождения нашей планеты, если только мы не решим воспользоваться видео… — Энаш замолчал. Вот в чем дело! Для установления связи придется воспользоваться направленными видеолучами, и воскрешенный сможет отправиться в нужном направлении в тот же миг, как будет установлена связь.

Энаш прочел решение в глазах своих спутников — единственное возможное в данных условиях решение. И все же ему казалось, что они упустили нечто важное. Он медленно прошел к огромному видеоэкрану, установленному в конце зала. Картина, застывшая на нем, была такой четкой, такой яркой и величественной, что с непривычки начинали ходить круги перед глазами, как после потрясения от мощного удара по голове. Даже Энаша, неоднократно видевшего подобное зрелище, охватило оцепенение перед немыслимой, невообразимой бездной космоса. На экране показывалась часть Млечного Пути — как она виделась в телескопы, способные улавливать даже свет красных карликов, удаленных на расстояние в тридцать тысяч световых лет, — четыреста миллионов звезд!

Видеоэкран имел двадцать пять ярдов в диаметре — таких телескопов просто не существовало нигде. А в других галактиках не было столько звезд.

И только одно из двухсот тысяч этих сверкающих солнц имело планеты.

Именно этот факт колоссального значения заставил их принять роковое решение. Утомленный взгляд Энаша обвел всех гэнейцев.

— Чудовище очень умно, — сказал он спокойным голосом. — Если мы полетим дальше, то оно проследует вместе с нами, овладеет воскресителем и вернется при помощи своего способа передвижения в космосе на свою планеты. Если мы попытаемся для связи воспользоваться направленным лучом, то произойдет то же самое: оно устремится вдоль луча, овладеет воскресителем и снова первым вернется на свою планету. В обоих случаях к тому времени, когда наши флотилии достигнут планеты, он успеет воскресить достаточно своих соплеменников, чтобы отразить любую нашу атаку.

Энаш покачал туловищем. Он все точно обрисовал, в этом он не сомневался, но все же кое-что еще стоило добавить. Он продолжал, растягивая слова:

— Сейчас у нас есть одно преимущество. Какое бы решение мы не приняли, у него нет машины-переводчика, и ему не удастся узнать, что же мы решили. Мы можем заниматься осуществлением своих планов, уверенные, что он ничего не знает о них. Ему известно, что ни он, ни мы не в состоянии взорвать звездолет. И это оставляет перед нами только один выбор.

Наступившее вслед за этими словами Энаша молчание разорвал капитан Горсид:

— Итак, господа, я вижу, вы знаете все. Мы включим двигатели, взорвем приборы управления и погибнем вместе с ним.

Гэнейцы обменялись взглядами, и в их глазах светилась гордость за свою расу. Энаш в свою очередь коснулся щупальцами каждого.

Спустя час, когда температура в звездолете ощутимо поднялась, мелькнувшая в голове Энаша мысль заставила его побрести, спотыкаясь, к устройству связи, и он вызвал астронома Шури.

— Шури, — закричал он, — ты помнишь, что когда чудовище пробудилось в первый раз, у капитана Горсида возникли проблемы с твоими помощниками, когда он приказал им уничтожить локаторы. Мы так никогда и не поинтересовались, чем же была вызвана эта задержка. Спроси у них сейчас об этом… спроси…

Последовала пауза, потом сквозь рев статических разрядов донесся едва слышный голос Шури:

— Они… не могли… попасть… в тот… отсек. Дверь была заперта.

Энаш тяжело опустился на пол. «Итак, мы упустили еще одну вещь, — подумал он. — Человек пробудился, тут же все понял — и исчез, отправившись на корабль, где узнал тайну локатора и, возможно, тайну воскресителя — если он не узнал это еще раньше. Когда он снова появился перед их глазами, он уже взял у них все, что хотел. Все остальное предназначено было для того, чтобы направить их на этот шаг отчаяния.

И сейчас, через несколько минут, чудовище покинет корабль, уверенное в том, что вскоре ни одному инопланетному существу не будет известно о существовании его планеты. Да к тому же зная, что его раса снова воскреснет, и в этот раз уже никогда не погибнет».

Энаш покачнулся, вцепился в рычащий приемник и выкрикнул в микрофон то, что только что понял. Ответа не последовало. Все заглушал рев невероятной, неконтролируемой энергии. Жар уже проникал под его бронированную кожу. Когда он попытался добраться до передатчика материи, навстречу ему рванулось фиолетовое пламя. С криками и воплями он бросился бегом обратно к устройству связи.

Спустя несколько минут он продолжал мычать от боли, когда гигантский звездолет нырнул в самое сердце бело-синего солнца.